Касьянова Ольга — Из глубин к звезде

— За что это мне? Сколько можно терпеть? Что я им сделал?! — спрашивал себя молодой флотский офицер Дени Миллеран, вернувшись домой. Бросив верхнюю одежду в передней, он вновь и вновь вспоминал те насмешки и унижения, которые сыпались на него сегодня, и в который раз, за то, что он не походил…на себя!

Неужели он виновен в том, что в свои 30 лет он напоминал лицом и фигурой восемнадцатилетнюю девушку? Его лицо черта в черту напоминало портрет его обожаемой матери, и только поэтому он не изуродовал себя. Именно за девическую миловидность никто не мог признать молодого человека членом семейства Миллеран — известного рода потомственных «морских волков». Он весь наполнен духом этого рода, море было его родной стихией, — но никому до этого нет дела! Всем видна только наружность — и Дени приходилось терпеть вечные «девчонка» и «сопляк», а он не может дать отпор, не умеет этого! Только деланное безразличие ко всем было спасением, и довольно плохим. Чтобы не подвергаться нападкам, Дени умалчивал о своей принадлежности к своему гордому клану — и каково было ему терпеть это!

Дени бросился на пол и вцепился зубами в рукав, чтобы не застонать.

Наутро к нему зашли несколько его товарищей по службе. Они тут же догадались обо всем и сочувственно переглянулись. Несколько лет трудясь с ним рядом, они давно оценили Дени по заслугам, видели его превосходство перед ними и искренне желали ему добра. Однако они только разводили руки, дивясь его детской неопытности.

— Доброе утро, Дени! Почему ты повесил нос?

— Брось огорчаться из-за тех, кто недостоин развязать тебе шнурки! Это просто глупцы! Мы-то знаем тебя прекрасно! Ты лучше их всех!

— Мне уже невмоготу, — с трудом проговорил молодой офицер.

— Послушай, Дени! Командир корабля, на котором мы продолжим служить, капитан Дассен, позвал нас к себе поговорить о делах и заодно приятно провести время. Ты тоже должен пойти с нами! Собирайся!

— Да, подождите немного, — Дени слышал о Дассене много хорошего и давно хотел встретиться с ним перед отплытием, поэтому отправился к нему охотно.

Молодые люди были радушно встречены хозяином, который одобрил их знания и выучку и усадил с собой за стол. Началась оживленная беседа, в которой серьезные и деловые вопросы сменялись шутками и весельем. Дени воспрянул духом и почти забыл про свои невзгоды; Дассен интересовался им больше, чем кем-либо, и с удовольствием убеждался, что этот паренек действительно достоин носить свою фамилию.

Вдруг произошло непредвиденное. В гостиную вошла совсем юная девушка в белом платье, с золотисто-белыми волосами и глазами цвета морской волны, и немного дрожащим от волнения голосом произнесла:

— Отец, ты обещал познакомить меня с твоими гостями!

— Да, ты права, Клеманс, дочка. Это прекрасные молодые люди, я с удовольствием представлю их тебе. А если ты пожелаешь, — хозяин дома лукаво подмигнул, — то можешь выбрать одного из них своим кавалером, и вы славно побеседуете вдвоем. Выбор за тобой!

Девушка внимательно окинула взглядом всех присутствующих и указала на Дени.

— Ты любимчик фортуны! Клеманс так хотела сама пообщаться с молодыми людьми, поэтому не разочаруй ее. Удачи, мальчик!

Делать было нечего. Миллеран досадливо встал с места и поцеловал девушке руку, с неохотой идя за ней. Опять его обвели вокруг пальца!

Клеманс не расслышала фамилий никого из представленных ей гостей — она во все глаза смотрела на молодого офицера. Она еще не разглядела его, но что-то было в нем странное и таинственное, пугающее и притягивающее. Остальные были, несомненно, чудесными парнями, и она с удовольствием познакомилась бы с каждым, но все они были просты и понятны, как открытая книга. Этот же новый гость скрывал в себе загадку, которую почему-то хотелось разрешить.

— Я счастлива познакомиться с вами! Позвольте отвести вас в мою любимую оранжерею?

— Я взаимно рад нашему знакомству, Клеманс.

Когда они шли, держась за руки, девушка не переставала смотреть на Дени, все больше поражаясь его видом, который так отличал его от остальных. Тонкие, изящные черты лица, гладкая кожа без признаков щетины, каштановые локоны до плеч и чуть раскосые глаза с немного выдающими скулами — все в нем очаровывало. Однако безукоризненная выправка и осанка, сила, с которой он сжимал ее руку, и строгий, даже суровый взгляд не оставляли сомнения, что это мужественный воин, прошедший многие испытания.

Они вошли в оранжерею, где росло и цвело множество редких растений, ухоженных заботливой рукою.

— Прошу вас, присядем здесь. Все это я вырастила сама! Не правда ли, тут хорошо?

— Да, здесь прекрасно! Но я отвык от аромата цветов и не могу оценить его по заслугам. Всю жизнь я ощущал только запах морской воды, и он мне дороже всех благовоний.

Молодой человек замолчал. Клеманс не знала, что еще сказать, но ей не хотелось говорить, достаточно было молча видеть его. Девушка смущалась его чуть пренебрежительным обращением и отстраненностью и в то же время чувствовала себя с ним наравне, как со сверстником. Но ей все же хотелось убедиться в его возрасте.

— Скажите, пожалуйста, сколько вам лет?

— Мне уже тридцать, как видите, я совсем старик. Простите за бестактность, а сколько же исполнилось вам?

— Двадцать лет…

— Еще раз прошу прощения. Я должен загладить свою вину, поэтому скажу вам маленький панегирик. Итак, слушайте! Даже в вашем юном возрасте вы похожи на девочку, маленькую принцессу, своим милым, прекрасным, невинным лицом, нежным румянцем на щеках и детски наивным взором. Ваши пышные волосы волнами спадают на плечи, под длинными ресницами видны чудесные глаза, стан тонок, гибок и изящен, как у котенка. Доставил ли я вам удовольствие, Клеманс?

Девушка с изумлением распахнула глаза — ведь эти же слова говорила она себе, глядя на этого юношу! Как он их угадал?

— Да, я прав. И правы вы. Я говорил не для красного словца — вы выглядите именно так, и это так вас красит! Но…то же самое так не подходит для лейтенанта морского флота тридцати лет от роду!..

Клеманс почувствовала в словах страдание, ей от всей души хотелось утешить гостя.

— Нет, ничто не может скрыть от меня вашу настоящую сущность!

— Увы, это не так. Вы слишком юны, чтобы разглядеть чью-либо суть. Возможно, позже вы научитесь этому, но пока еще вы смотрите на все поверхностно, бросая взгляды мимоходом. Вы слышали и видели многое и хотите узнать еще больше, но понимаете по-настоящему очень мало. Дойти до глубин самой вам сейчас не получается, нужна твердая рука проводника. Я говорю не в упрек, от вас никто не требует этого.

Скажи ей это другой, Клеманс парировала бы в том же духе, и разговор бы мирно продолжался. Но тут ее охватили ярость и гнев. Как этот юнец смеет так говорить с ней! Это он сам такой, как ей наврал, — девушка набросилась на него фурией, чтобы вцепиться в волосы, надавать пощечин, уже дотронулась до его лица, чтобы нанести удар — и вдруг у нее вылетело из головы, что же она хотела. Побить его — или обнять?.. Ничего не понимая, она стояла рядом, держалась за его щеку и была не в силах отойти. Что это за наваждение?

С трудом подняв глаза, она увидела, что молодой человек стоит на том же месте и сочувственно улыбается. Бережно отняв ее руку, он произнес потеплевшим голосом:

— Плохой получился из меня собеседник, да? Я и не пытался это скрыть. Но чего другого вы ожидали от Миллерана?

— Как вы сказали? От кого?

— Я из рода Миллеранов, очаровательная Клеманс. Да-да, тех самых, мрачных и грубых. Не будьте же слишком строги ко мне! — ответил Дени.

Возвращаясь, Клеманс еще была в прострации. Как он посмел так оскорбить ее? Как она могла так глупо наброситься на него? Ее охватывали стыд и обида, но… так хотелось повторить это вновь! Ее пронзило чувство, что когда-то, может быть, в прошлой жизни, она уже стояла рядом с ним и так же держалась за него рукой. И так не хотелось ее отнимать…

Немного придя в себя, Клеманс вспомнила, как он назвался. Кажется, Миллеран? Она ничуть не усомнилась в его словах. Да, эта фамилия была ей знакома, отец довольно часто упоминал ее. Только таким и может быть юноша из этого рода, дерзким и непредсказуемым — и чувствительным, ранимым. Еще ни с кем ей не приходилось испытывать подобное. Тайна сложна — но тем больше хотелось ее разгадать. Но увидятся ли они еще раз?..

2

Спустя немного времени Клеманс и отец отправились по его важным делам. Девушка настояла на том, чтобы ее взяли с собою, так как скучать дома она не собиралась. Перед входом на трап отец остановил одного из офицеров и сказал:

— Поручаю мою сумасбродку вашим заботам, Миллеран! Вы же знаете, мне будет некогда усмотреть за нею, к тому же мое здоровье пошатнулось, поэтому объясните и растолкуйте ей все, что нужно. Я надеюсь на вас, как на себя, и знаю, что вы не подведете меня!

— Не беспокойтесь, капитан. Я сделаю все, чтобы уберечь вашу дочь, я обещаю вам это.

Предложив ей руку, офицер поднялся на корабль. Клеманс тут же его узнала, и сердце взволнованно забилось: значит, возможно раскрыть секрет!

Дени долго водил Клеманс по кораблю, подробно рассказывая ей, как не заблудиться и не упасть за борт. Проводив ее в каюту, он, лукаво усмехнувшись, произнес:

— Вечером приходите на палубу, там соберутся мои товарищи по службе. Думаю, они не дадут вам соскучиться и будут гораздо более галантными кавалерами!

Перед глазами Клеманс снова предстала прошлая сцена, ее она так часто видела во сне. Вздохнув, она поблагодарила за заботы и отправилась к себе.

Клеманс познакомилась с остальными офицерами, которые наперебой старались угодить ей и развлечь. Надо сказать, им это успешно удавалось. Девушка, раскрыв рот, слушала рассказы о приключениях, опасных переделках и неведомых странах, училась новым играм, со смехом выслушивала шутливые перепалки, — словом, веселилась напропалую. Вокруг нее были такие чудные, замечательные парни, каждый был особенным и неповторимым, обстановка была непривычной, а значит, превосходной. Все это — по ней, именно о такой жизни она мечтала! Но порою, во время веселой и оживленной беседы, она оглядывалась вокруг в тайной надежде увидеть — кого? Конечно, того самого! Но он все не появлялся, и Клеманс становилось пусто и одиноко. В конце концов, она решила сама «прийти к горе»…

Дени, как всегда, трудился по целым дням, исполняя не только свои обязанности, но и кое-какие дела старших по званию, ведь они довольно часто обращались к нему за советом. Усталости он не чувствовал, ведь здесь он был дома и не желал другого.

Дени не забыл своего слова и каждый день наблюдал за дочерью капитана, следя, чтобы она была в безопасности. Но однажды он поймал себя на мысли, что видеть ее стало его потребностью. Он оправдывал себя данным обещанием, но что могло ей что-то угрожать среди его сослуживцев? Но он тайком смотрел на нее и тогда, улучив минутку. Стоя на посту, молодой человек порой ощущал, что в его душе, принадлежащей морской стихии, а значит, полной острых раковин, нежным светом сияет жемчужина, призывая его и маня вырвать из морских пучин. Но что он будет делать с этим сокровищем, он, Миллеран? Он может только возложить ее на алтарь, принести в жертву, — но кому? И как же достать ее — а сделать это нужно, Дени ясно чувствовал это, хотя и не мог себе признаться.

Наблюдая за погодой, он предчувствовал сильный шторм, который скоро уже разразится. Он, как и остальные, не мог не видеть, что капитану с каждым днем становилось хуже. Сможет ли он одолеть бурю и избежать опасностей? Нужно непременно что-то предпринять!..

Вдруг он почувствовал пристальный взгляд на себя. Обернувшись, он увидел Клеманс. Она стояла неподалеку, затаив дыхание, страшась быть обнаруженной. Она вспыхнула от стыда, опустила глаза и готова была убежать, но Дени притянул ее за плечи.

— Почему вы здесь, одна? Вы чего-то хотели?

Клеманс молча покачала головой, дрожа от волнения и не осмеливаясь поднять глаза.

Тут Дени осенило:

— Не ищете ли вы моего общества?

По выражению ее лица он понял, что прав.

— Вы напрасно пришли сюда. Скоро будет шторм, и вам лучше уйти в свою каюту. Помните, я поручился капитану за вашу безопасность? Почему же вы сами рискуете? Отправляйтесь к себе, я не могу сейчас разговаривать, дела не ждут.

«Подождут!», прочитал он во взгляде девушки. «Я так хотела увидеть вас, просто увидеть, позвольте мне хотя бы это!».

Дени был смущен и растерян. Его ищут, хотят видеть, не зачем-то, не для чего-то, но очень сильно! Это было впервые в его жизни. Он должен немедленно повторить приказание, опасность была уже близка, но — странное дело! — не решался на это. Рядом с ним стояла та самая жемчужина, которую хотелось добыть любой ценой, всеми способами. Наконец Дени признался в этом себе, осознал это, и когда снова заговорил, его голос прерывался от волнения.

— Уходите! Мне нельзя подвергать вас опасности, поймите! Я сейчас должен бороться за жизни всех!

И, медленно подняв ее за подбородок и смотря в глаза, тихо, но твердо произнес:

— Не волнуйтесь, не бойтесь! Разве не Миллеран — моя фамилия? Разве не море — моя стихия? Пока я здесь, все будет хорошо, Клеманс!

Легонько подтолкнув ее, он отвернулся, пытаясь вернуть мысли на место и успокоиться.

Покорно идя к себе, Клеманс все еще трепетала. В этот раз она ощутила ответное тепло от того, кто так волновал ее и притягивал.

3

Капитан Дассен хмуро и тревожно думал о предстоящем шторме. Он не надеялся на свои силы, однако не мог оставить пост. Его помощники, несмотря на опытность, могли успешно выполнять лишь свои обязанности. Но здесь была его дочь и те, кем он дорожил. Неужели придется отдаться на волю волн? Нет, непременно нужно исполнить свой долг, даже ценою жизни!

К нему тихо подошел Дени и проговорил:

— Капитан, позвольте обратиться?

— Почему вы не на своем посту, Миллеран?

— Прошу вас, разрешите мне встать за штурвал! Я уверен, что смогу вести корабль!

— Не отнимайте у меня время, молодой человек, не суйтесь туда, где ничего не смыслите. Ваши глупости сейчас уместны меньше всего.

— Я дал вам обещание и выполню его. Я не бросаю слов на ветер, вы знаете. В моих силах справиться со стихией.

Посмотрев на Дени, Дассен был поражен. В нем не было и следа юношеской бравады и похвальбы. Это был уверенный в себе, сильный духом и, несомненно, опытный и сведущий человек, который, пожалуй, превосходил всех, кто был под его, Дассена, началом. Но чтобы доверить штурвал юноше и младшему по званию, — нет, это неслыханно.

— Уходите, выполняйте, что должны, и не морочьте мне голову.

— Я сделаю, что сказал. Поверьте мне. Я Миллеран.

Дассен еще раз поглядел на него и неожиданно для себя сказал:

— Хорошо. Вам я могу доверить управление кораблем. Вижу, вы и вправду способны сдержать слово. Я буду рядом, помогать будут и другие. Но помните — если кто-то пострадает из-за вашей оплошности — вина будет только на вас.

— Да. Я сдержу свое слово.

Дени стоял у штурвала, ведя корабль сквозь волны, глаза его горели, как факелы, рукой словно управляли силы свыше. Ни на секунду не сомневаясь в своей правоте, он выбирал самые безопасные пути, борясь с волнами и ураганом. Море не хотело ему подчиняться, схватка была неравной, но он все-таки продолжал ее и противостоял разыгравшейся стихии неимоверным напряжением сил, постепенно, раз за разом, одолевая все новые преграды. В душе пылало страстное, веселое и радостное чувство — да, он выдержит испытание! Он действительно вошел в свой род! Ничто и никто уже не заставит его скрывать это! Он совершил, что не мог ранее, — уже не он был подвластен морским волнам, но они покорялись ему! Теперь он был наравне со стихией, а значит, — отвоевал у нее драгоценный перл. Да, он принадлежал ему по праву! Дени словно видел внутренним взором, как держит жемчужину в руке. Но стоило ему прижать ее к груди, — она выпорхнула из ладони и взлетела вверх, обернувшись яркою звездою. Она указывала ему путь и звала за собою, его взор стремился ввысь, — и видел золотистые кудри и облик юной девушки! Да, это во имя ее он совершил подвиг, чтобы стать достойным увидеть это сияние! Он принес в жертву морским пучинам себя самого — чтобы они отпустили его к звездным вершинам!..

4

Опасность миновала, штурвал передали другому. Дени стоял, держась руками за борт, и тяжело дышал, еще не придя в себя. Он изнемогал — но дух его окреп тем сильнее, чем он их потратил. Капитан глядел на него с благоговением, не решаясь ни на что. Слова одобрения были излишни, и вряд ли Миллеран услышал бы их. Да, в мальчике проявился первопредок его рода, пожалуй, больше, чем в ком-либо. Однако Дени уже не походил на родных, уже другую, новую стихию воспринял его дух, разгораясь еще больше.

Все это одновременно понял Дассен, он еще не мог поверить в то, что видел. Но он снова взглянул на него… Молодой человек был почти без сознания, едва стоял на ногах, шатаясь, лицо стало восковым, и казалось, жизнь вот-вот покинет его.

— Миллеран…Дени!

Но силы уже оставили юношу. С тихим стоном упал он на подставленные ему руки.

Клеманс сидела возле Дени на кровати. Он был в забытьи, но уже приходил в себя. Теперь он был совсем беззащитен, уже не было ничего таинственного в его облике. Это просто вконец измученный молодой человек — ни больше ни меньше. Но именно теперь душа Клеманс принадлежала только ему, никто не сумел бы вырвать из нее образ скромного, робкого юноши с пламенным духом. Загадки уже нет, она разрешилась сама. Когда-то они были вместе — и судьба вновь свела их, чтобы соединить в одно целое.

Дени открыл глаза.

— Вы со мною рядом! Я видел вас во сне, и не могу поверить, что не сплю!

— Вам лучше? Вы так долго были без сознания…

— Мне хорошо, как никогда, я стал наконец собою! Не знаю, поймете ли вы, но теперь я смог освободиться от гнета. Слишком долго я жил в морских глубинах, не видя звезд. Светила были для меня ориентирами и только.А сейчас мне тесно в морских волнах, я стремлюсь душою вверх!

— Вам тесно в морских глубинах? И это говорите мне вы, Миллеран!

— Это говорю вам я, человек. Не так уж важно, из какого я рода. Мы все рождены по воле небес и вернемся туда — и дорогу ввысь освещает всем звезда, каждому своя. Прошу, Клеманс, будьте моей путеводной звездой!

— Звездой? Вашей? О чем это вы?

Его глаза весело заискрились, он спросил шутливым тоном, но с неприкрытым волнением:

— Согласны вы стать Клеманс Миллеран?

— Дени!!!

Они упали друг другу в объятия, наконец поверя в чудо. Сейчас их души и вправду слились, чтобы уже вовек не разлучаться.

Аминь.