Касьянова Ольга — Его фамилия (от точки до многоточия). Глава 1

В этой тетради подробно описана моя жизнь, со всеми событиями, встречами, делами и чувствами. Лишь одну историю я хранила, как драгоценный камень в ларце, и знали о ней избранные, уже отошедшие в мир иной. Теперь, когда голова моя седа, а лицо в морщинах, я с радостью поведаю ее тем, кого заинтересуют мои воспоминания.

Мое имя Энни Лонг. Моя матушка рано умерла, и все детство и юность я провела с отцом. Он позаботился о моем образовании и многому научил меня сам. Это был человек разносторонний, любознательный, стремящийся к необычайному, и его страсть передалась и мне. Мы вместе путешествовали верхом, пешком или по морю, узнавая все больше чудесного и познавая множество нового.

В нашем доме бывали люди самых разных сословий и профессий, мы не отказывали в гостеприимстве никому. Темы для разговора были интересными и занятными, и наше общество считалось одним из самых приятных. Между прочим, у нас принято было женщин называть по имени, а мужчин — по фамилии, без прибавок, или как кому нравилось.

Одним из любимых гостей был сам адмирал королевского флота, конечно, он приходил и для собственной выгоды тоже, но рассказывал такое, что все слушали раскрыв рот. С ним часто приходил, «для вывода в свет», по его выражению, один из младших по званию офицеров, молодых людей, радующихся дамскому обществу и искренне любящих развлечения. Моим любимцем был лейтенант Сен-Поль, доброжелательный и не по годам мудрый, с ним можно было беседовать о чем угодно — и весело и непринужденно, и о самых серьезных вещах.    

Мне было 22 года, никто не торопил меня идти замуж, но на примете был молодой человек из нашего круга, очень любящий меня и не скрывающий этого. Я была к нему отнюдь не равнодушна, и мы решили в следующем году обвенчаться, а уже скоро должна была быть помолвка, но никто из нас слишком не спешил. Однако всем было известно о наших планах, и нас видели будущими супругами.

***

Как-то раз я была приглашена к нему в дом, у него также собралось веселое общество. Почти все были друг с другом знакомы, никто не стеснялся в словах и манерах. Весело поздоровавшись, мы сели за стол. Но наш хозяин, ненадолго задержавшись, легонько втолкнул в гостиную совершенно не знакомого никому человека.

— Прошу любить и жаловать — мой собрат по учебе, лейтенант морского флота Франсуа Миллеран! Я стал, как видите, сухопутной крысой, а он — морским волком, но мы давнишние приятели. Ну, заходи же, мы ждем!

Эта фамилия была у семьи потомственных флотских офицеров, а значит, известна многим. Но ее представителей мало кто знал в лицо, тем более — младших ее членов, поэтому все с интересом разглядывали незнакомца. По словам хозяина, они учились вместе, стало быть, ему около 30 лет, но выглядел он гораздо моложе, походя на подростка почти девичьим лицом и локонами до плеч, а необычный разрез глаз и чуть выдающиеся скулы делали его облик пикантным и обаятельным. Словом, дамы остались довольны, мужчины — не слишком. Ответив на приветствия, он присел на свое место и сначала показался мне растерянным и непонимающим, как сюда попал.

Через некоторое время, когда все разошлись по комнате, новый гость встал у окна, не обращая ни на кого внимания. У меня было веселое настроение, я захотела испытать свои женские таланты, расшевелив «робкого юнца», как мысленно назвала его. Встав рядом, я обратилась:

— Добрый вечер! Разрешите познакомиться с вами? Как ваше имя?

— Миллеран, если не помните. Моя фамилия Миллеран.

— Мое имя Энни Лонг, или попросту Энни. Зовите меня Энни!

— Хорошо, Энни.

Он посмотрел на меня внимательно и снова замкнулся, глядя куда-то сквозь.

Я была озадачена таким обращением, ведь обычно мне в говорили приятные слова, улыбались, целовали руки! Что же сказать на этот раз? Сдаваться я не желала.            

— Почему вы не с гостями, а скучаете в одиночестве?

— Я не скучаю, отчего вы так решили?

И произнес тихо:

— Я смотрю на звезды. Если желаете, я покажу вам их на небе.

Мы вышли на балкон. Он показывал созвездия и звезды, со знанием дела называя их по именам. Я, конечно, почти ничего не могла разобрать, но все же радовалась, что сумела разговорить гостя.

— Как вы их различаете?

— В нашей службе необходимо знать координаты и ориентиры, иначе затеряешься в море.

— Расскажите мне о море!

— Море нельзя описать словами, его можно познать, только сроднившись с ним, отдав ему свою душу. Это наша мать, первородная стихия, в которой зародилась жизнь и куда мы все возвращаемся когда-то…

Он говорил словно сам с собой, не обращаясь ко мне. Теперь он не был похож на сбежавшего с занятий подростка, слова его были отнюдь не юношескими. «Да, это человек себе на уме», решила я, но сделала еще попытку.

— Неужели вас уже совсем не интересуют компания друзей, красивые дамы, веселые развлечения? Ведь их так легко найти такому, как вы, молодому и привлекательному, образованному человеку?

— Раньше все это интересовало меня. Но не теперь. Сейчас мне осталось только море...

— Пойдемте же к гостям, вас, наверное, заждались!

— Что ж, раз вы этого хотите — идем.

И покорно пошел за мною.

Несмотря на его неординарность и миловидность, мне он сразу не пришелся по нраву. Меня оттолкнули эти его отсутствующий взгляд и голос без эмоций, сам он казался то равнодушным, то высокомерным. Я любила только людей открытых, искренних, не прячущихся куда-то внутрь.

Однако все же полностью скрыть чувства не получилось и ему. Несколько мужчин, по неписаному обычаю помучить новичка, сразу пустили в ход тяжелую артиллерию:

— Оказывается, в вашем семействе такие красивые барышни! Позвольте поцеловать ручку?

— Как это вы решились выйти замуж за одного из этих мрачных нелюдимов?

С первого же вопроса молодой человек вспыхнул до корней волос, но не сказал ничего. На лице были написаны стыд и обида, даже не за себя, а за свой древний клан, но он просто не знал, как тут поступать, и был совершенно в этом не искушён. Ответь он в том же духе или просто посмотри с яростью и гневом, может, от него бы и отстали, но он просто не умел этого. «Он еще мальчик», снова подумала я.

Наконец, его терпение лопнуло, лицо помрачнело, он готов был уже приступить к массированной атаке, но к счастью, сюда заглянул адмирал, бывающий и здесь тоже. Поприветствовав всех, он остановил свой взор на нашем госте и удивленно вскрикнул:

— И ты тут, Франсуа! И ты, Брут! Как же это вам удалось вытащить его в свет?

— С большим трудом, адмирал.

— Не сомневаюсь. Впрочем, рад тебя видеть, ты хотя бы поглядишь, как люди веселятся, может, это пойдет тебе впрок.

Тот тут же пересел поближе к адмиралу, словно ища в нем защиты.

Разговор продолжился. Дамы порой задавали вопросы молодому человеку, пытаясь заигрывать, он отвечал на них метко и порою неожиданно, впрочем, всегда вежливо. Видимо, ему уже были привычны женские штучки, их попытки разбивались о лед.

— Глядя на ваше лицо, можно подумать, что вы хладнокровный убийца, готовый уничтожить жертву без сожаления.

— Вы правы, так оно и есть.

Все затихли, пораженные.

Затем сделала попытку другая дама, видимо, тоже с целью соблазнить юношу:

— Если бы у меня был свой корабль, согласились бы стать его капитаном?

— Вряд ли. Женщина на корабле — плохая примета.

И снова все изумились такому его ответу. Но тут уже взорвался адмирал:

— Оставьте эти выходки, Миллеран! Немедленно убирайтесь и подумайте на досуге о своем невыносимом поведении! Вы всем здесь надоели вашими глупыми шуточками!

Тот не моргнул глазом и довольно усмехнулся. С готовностью отдав честь, он откланялся. Адмирала просили его простить и оставить, особенно «пострадавшая» дама, но он был непреклонен.

— Ему словно нравится получать взыскания, он будто ищет случая нарваться на них. Впрочем, мальчик не таков, каким хочет казаться, сердце у него золотое, а на службе он первый среди равных. А в глупые предрассудки он и сам не верит — слишком уж умен для этого.

После ухода гостей я спросила:

— Зачем ты привел его к себе? Ведь ему, кажется, не по вкусу быть в обществе, да и строит он из себя невесть кого?

— Я знаю его очень давно, дорогая, и пытаюсь помочь ему хоть как-то. Ведь он, пока не на службе, живет затворником, хотя мог стать бы сердцеедом и весельчаком. Он словно не решается жить и радоваться жизни, а жаль. Однако на море это бог!