Nattvandrer — Урал-река

простоквашей измазаны щёки Луны.

Луком пахнет уснувший Петрушка,

на губе его заячьей — мушка.

Красный чёртик бодается с нимбом свечи,

в паутине неспешно колдуют ткачи.

Анка спит. На печи, без простынки.

Разалелись набухшие льдинки.

Ночь в окошко вжимает разинутый рот,

глаз не сводит с комдива. О чём-то поёт

степь, журчит, вытекая сметаной

из Ковша, вдруг открывшейся, раны.

Застоялся он, в этой избе кочевой

и не слышит отсюда, как млеет прибой,

как щекочет кузнечику пятки

ржавый кортик нескуренной травки.

Одолела Чапаева белая грусть,

отсырела душа и отклеился ус.

Под кроватью — мяукают жабы,

недобитые укрокацапы.

В небе жидомасоны на Ктулху верхом

вяжут судьбы России в тугой палиндром,

и трамваев кармических рожки

звёзд седые катают дорожки.

...

Нет России на карте — слепое пятно.

Море синее выпито — выбито дно.

За окошком свистят не метели-

вороньё подалось в менестрели.

Из подсолнухов выгрызли солнце давно.

Загустело, закисло заката вино

и дымятся на донышке плошки

от любви — стрекозиные ножки.

«Я уйду по воде и сюда не вернусь.

Распусти голубей,

в небо выплесни блюз

и остатки простывшие лета,

и поплыли со мной —

через Лету».