Остывший кофе — мальчик-солнце.

мальчик-солнце искал настоящего,

оправдывающего хотя бы наполовину

его надежды и прикрывающие голую спину

от горько-муторного и душных монстриков,

слушающих только себя и новости прошлогоднего нонсенса.

худощавые, в синяках, ноги —

само по себе панно,

в конечном итоге которому

на художника все равно.

в конечном итоге которое

поёт само по себе, но украдкой —

для неверующего бога,

слетающего с петель

откуда-то сверху.

а мальчик смеётся,

разливаясь реками васильков, — расскажите цену эмоций

под холодным надзором оков,

от которых ему удалось сбежать,

выдавая свои веснушчатые созвездия

за неподдельные, на верхушки забытых усадьб

капающие с щек цвета переспелой клюквы.

его кудри не зевают даже рано утром —

в них скрывается свежее послезавтра,

на что надеется время от времени сладко,

забывая про полусгнившие останки "вчера" —

он живёт прямо сейчас, немерещущимся и живым,

потому что август цветёт и в конце декабря,

вместе с мальчиком, подышав на окна, выводя

напоминания полюбить не только жизнь, каждый день восходящую

прямо к солнцу,

но и себя.

по-настоящему.

и если ночью, откровенной и тихой,

показаться затаившейся улице —

можно услышать, как дикий

космический мусор избивает мальчика-солнце,

а тот улыбается, с ромашковым венком, обмотанным вокруг шеи,

и сутулится.