Стрелок — Заговорщики

Чернявая девочка лет четырех и дед с седой бородой и редкими русыми волосенками не спали. Это было запрещено, но… Они втихаря знали свою правду. Они отдыхали и беседовали.

— Деда, расскажи мне про этот, погоновирус? И про цифрофизацию? Деда, ну про вирус и про цифрув… Деда, пожалуйста!!!!

— Про цифры?…

Цифры бывают разные, внука. Цифры… Ох, старый я стал, лапочка… Ну вот, давным-давно жил старый профессор. Эх, не стар он тогда был! И так свою жену любил! Так (зрачки деда укатились горе и морщинки от глаз рассыпались по всем скулам) так любил…

— Дедушка, мы же про этот «скоромовирус», ну дед!..

— «короно(!)вирус», малышка! У него, у вируса, злобная часть была как карона. От того так и назвали. Видишь, лапа, его калий-натриевый насос…

— Деда, а он был злобный— злобный? И прим спасенья небыло?

Да нет! (дед кашлянул и налил себе и правнучке травяного чаю в «тех времен еще» кофейные чашечки). Это был обычный вирус. Нуда, плохой… Как твой Альфред. Этот Альфред твой у тебя украл булавку. И ему…

— Дедуль, (слегка порозовев), Альф просто хотел … ну чтобы моя вещь… (Девочка совсем смутилась. Старик ее вроде и не слышал, бормоча что то в чашку)

Деда, так что там с вирусом? Там же была ме-ди-ци-кая (она гордо вскинула голову — запомнила слово) Ора-низ-ова-нось.

— О, да, организованность была — как надо! Все ползатели…

— Пользо-ва-тели, дед, я знаю это слово (девочка скорчила возмущенную гримасску). Ну деда…

— Ох, малышка, ты такая большая уже… («Малышка» затихла в предвкушении).

   Старик пожевал губами, помолчал. Девочка ждала.

— Ксения (решился наконец старейшина), они все — все пользователи… Им всем грозила ужасная гибель от удушья. Всем, кто не сделает прививку, кто не будет носить маски на лице…

— Маски! Как на Самайн? Так предки были разумными? Как мы, деда? Да?!!!

Подожди, родная. Маски были просто тряпочками на лице, и Самайн тут ни причём. Я не знаю, зачем они были нужны и (дед спрятал взгляд)… и сейчас не знаю. Но мало того, — Им всем надо было держаться подальше от всех.

— От всех — всех? Даже от мам и сестер, от братьев и дедушек?

   (старик, покряхтывая, обдумал ответ)

— Да, родная, ОТ ВСЕХ — так нам говорили. И, помолчи, внука, им всем надо было пройти цыплятизацию!..

— Деда, «цифрови-за-цию» (лукаво улыбнулась девочка), ну деда!...

— Да. Цифровизацию и прививку. Да. (дед достал из чехла варган. Затренькал так тихо, что его слышала только правнучка. Он играл долго — почти две минуты)…

— Дед, … Дедушка, ты слышишь? Я щас засну, дед, а про прививки? Деда???

— Да, Ксюша, я слышу тебя (старик отнял варган от губ, но не убрал в чехол).

Прививки сделали очень многие. Почти все.

— Почему (сонно спросила Ксюша)?

— Так было надо (старик слегка сгорбился).

— Потому что им так сказали?

— Да, родная. … Да.

— Дедуль (девочка сдержала зевок), Ну ведь и ты там был? — Мне мама говорила.

— Да, ягодка, был. Нас было мало — тех кто отказался от … И все вы — наши потомки. Потомки «одинов» и «валькирий» — тех, кто уже ушел и нас шестерых.

— Я знаю, деда. Я твоя праправнучка. Но что, и Альфред тоже твой потомок?

— Не мой, Ксеня. Но нас-старейшин.

— Но…

— Все, внука, — спи. (дед приложил варган ко рту и заиграл совсем другую мелодию).

Дом был теплым и сонным. Последний «один» смотрел на разреженные небом звезды.    На плечи ему легли легкие ладони.

— И чему ты учишь певую?

— Здравствуй, тра-жена.

— Здравствуй, последний «один».

… Сегодня звезды тусклее обычного.

— Не думаю. Просто осенняя дымка.

— Потому и тусклее (Дарья беззвучно засмеялась).

…

— Первую из нового поколения я учу правде.

— А ты уверен, что так надо?

Первая «валькирия» сняла руки с плеч старика. Медленно обошла его, встала лицом к лицу. Взяла обеими руками его правую ладонь.

Старик пытался поймать ее взгляд. Но глаза ее казалось, были поглощены созерцанием его ладони.

— Нет, не уверен.    Но… последний из первых не должен врать первой из новых.

— …Доброй ночи (она все же ответила на его взгляд улыбкой. И ушла спать).

Последний «один» постоял еще немного. Потом устроился прямо на обширной веранде, завернувшись в одеяло. Ему разрешалось все, чего бы он ни пожелал. Ведь желал он, с виду, так немногого.