Александр Саркисов — Навсегда

Как будто дальняя звезда.

Корабль-путник, одиночка,

Летел куда-то, навсегда.

И двое, сидя в креслах рядом,

Смотрели сквозь стекло туда,

Откуда безразличным взглядом

На них взирала чернота.

Он вдруг спросил: «Ты как жила-то?

Ну, в смысле до полётов, мы

В отряде встретились когда-то,

По-моему, в конце зимы».

Тревожным, каркающим звуком

Разнёсся голос в тишине,

Разя отсеков закоулки

В стальном, пустынном корабле.

И после паузы тревожной

Она ответила: «Да-да.

Я помню нашу встречу тоже,

Не помню лишь, куда я шла.

Я уронила книги... Боже!

Сюжет достойный мелодрамы.

Я знала, ты сейчас поможешь,

И ты помог, ей богу странно».

Он улыбнулся, о приятном

Лишь вспомнив на секунду. Но

Удушье, сделав тело ватным

Напомнило, что страшно то,

Что этот женский еле слышный

Ответ, звучащий в тишине,

Последним будет, что он слышит,

Последним, что придёт извне.

Вдруг он очнулся... Всхлип печальный:

«Там у меня мальчишки, двое,

И муж, я знала изначально

Не надо улетать. Не скрою

Прогнозы были пред полётом,

Но мы же верим, что хранит

Нас Боже, и что справясь с чёртом,

Он от беды нас оградит.

Но нет, беда неотвратима.

Прости, с собою совладать

Мне тяжело, судьба противна,

И в голос хочется рыдать».

Он слушал. Мысли злобной цепью

Обиду на судьбу взвинтив,

Стегали душу словно плетью,

Воспоминанья возродив.

Жена и дочка — как в тумане.

Он гнал кошмарные виденья.

Пусть лучше б он пропал в изгнаньи,

А не они. За что мученья?

Вновь тишина, умолкли оба,

Но разрывая в клочья душу

Звучала как набат, тревога,

Вещая об ужасном, худшем.

Что в страшном, непонятном где-то,

Не сдюжив ядерных ударов,

Пылала отчая планета,

Крича в немую сталь радаров.

Сигнал был чётким и понятным.

Стараясь страх не замечать,

Два человека адекватно

Пытались мир воспринимать.

Он вдруг решительно поднялся,

Ударом кнопку утопив.

Лишь эхом диким отозвался

Последний звук. Сигнал затих.

— Пойдём.

— Куда? — Она привстала.

— Не спрашивай, я не скажу.

Быть может этого и мало,

Я всё на месте покажу.

Словам поверив, согласилась.

Повёл через отсек в отсек.

Очередная дверь открылась,

Пред нею сад, пред ней ковчег.

Прошла вперёд. Со вздохом сладким

Присев, обвила васильки.

Лицо закрывши без остатка,

Руками гладя лепестки.

И он, присев чуть-чуть поодаль,

Закрыл усталые глаза.

Быть может их последний модуль,

О чём им думалось тогда?

В бездонной тьме мерцала точка.

Корабль — дальняя звезда.

Две жизни неделимо, прочно,

Связал бедою навсегда.