Воспоминание

У изголовья батюшка с кадилом.

В гробу, на старом лбу разглаженной морщиной

Застыл то ли вопрос, то ли упрёк.

"Стекают" щеки, губы тянет вниз.

Улыбки Арлекина век недолог.

Танатопрактика корявенький эскиз

Из глаз закрытых вывел пару щёлок.

И вот передо мною кто-то странный.

В скрещенньи рук на бок свалился крест

От благовоний воздух как туманный

Пропитан ладаном и миррой, в тонну весом

Вгоняет в транс священника на мессе.

И я стою на своем прежнем месте

С желанием забраться в уголок.

Я не моргаю, вдаль смотрю и жду.

Под всхлипы и стенания стоящих,

Что кто-то скажет: "Всё не настоящее!"

А бабушка, лежащая в гробу,

Откроет глаз и подмигнет смотрящим.

Но шепчут мне совсем не что хочу:

"Целуй ее, пока не закопали."

Толкают, бьют по тощему плечу

До боли очень сильно давят.

Увидел я — улыбка вверх ползет,

Как мутных глаз зрачки сознанье явят

И крепкие объятья ребра плавят

Я не дышу, хоть знаю что живу.

А в этот миг у гроба черти правят.

Я не могу уйти, не целовать

С остервенением её гнилые губы

Пока вокруг все начинают ржать

Копытами стучать и скалить зубы.

Мгновение

Я вновь стою у ног.

Священник бел, по кругу все осели,

Иконы перевёрнуты висели

Я "Отче наш", срывая глотку пел.

Хотя был мал, что даже дней недели

Назвать не мог...

И выйдя за порог

Я больше никогда церквям не верил.

Но знал что черти есть, как есть и Бог.