ЭЗОФОС — Философия жизни

— Здравствуйте всем,— сказал он, переступив порог и протянул Вадиму руку.

— Здравствуй, проходи.

— Василиса выглянула из кухни. — Здравствуйте, Степан, завтракать будете?

— Спасибо, я дома позавтракал. Он прошёл к дверному проему комнаты Вадима и поставил сумку с инструментами на пол рядом с брусками дверной коробки.

— Нужна будет помощь, зови.

— Работа простая, тут и одному делать недолго.

— Если захотите чаю или кофе, говорите, я приготовлю.

— На работе не пью. — Степан засмеялся.

— Я бы и сам дверь поставил,— сказал Вадим,— но мне не дают это сделать.

— Ты же неделю будешь одну дверь ставить и всё равно, что-нибудь не так сделаешь, а Степан профессионал. Сколько вы работает плотником?

— Больше тридцати лет.

— А ты только и умеешь свои железки сваривать.

— Это тоже надо уметь делать.

— Вот и делай это на своём производстве, а сейчас не мешай другим работать.

— Я считаю, что заниматься нужно одним делом. А чего не умею, нанимаю людей, плачу им — сказал Степан, распиливая брус.

— А мне многое хочется делать самому, чему-то учиться, познавать, экспериментировать.

— Вот и познавай на нашем участке, он большой, а я одна. Сколько земли тяпкой и граблями перетягала.

— А разве не Андреич с этими террасами работал? Соседи говорят,что он их сам делал. Поставить стенки, засыпать землёй — это же сколько сил надо. Знаю, что такое работать с землёй, а я поздоровее Андреича.

— Вадим весь день на работе, только вечерами да в выходные дома работает, а я всё лето на огороде пластаюсь, себя в негодность привела.

— Так не выматывайте себя. В частном доме всегда надо работать, а если себя не щадить, то надолго вас не хватит. Будете скрюченная с палочкой ходить, вам это надо?

— Нельзя чтобы на участке был беспорядок, я так не могу, да и перед соседями стыдно.

— Моя мать тоже так говорит.

— Она молодец, я её поддерживаю, значит, она любит порядок.

— Любит, любит. Указывать она любит. Сделай то, сделай это.

— Старенькая, наверное, сил уже мало, приходится вас просить.

— Старенькая, но крепкая. А работать не рвалась, отец всё делал. И в совхозе работал, и дома с раннего утра до поздней ночи. От этой работы и загнулся, а мог бы ещё пожить. После его смерти мы с братом все по дому стали делать, хотя и прежде не сидели. Тихоней, как отец и младший брат, я не был. Всегда все в глаза говорил и говорю, за что меня мать не любит. Я ей прямо говорил. — Это ты отца в могилу свела, а со мной это не выйдет.

— Нельзя так с матерью, она вас родила, воспитала.

— Да пусть бы чужая тётка родила, и то лучше было бы.

— Да что вы такое говорите!

— У матери сестра была, теть Аня, умная, добрая. Мы с братом любили её больше чем мать. Когда могли, к ней прибегали и уходить не хотели — так хорошо нам у неё было. Мать не любила её, наверное из-за этого, и отца к ней ревновала.

— В вас детская обида говорит, время прошло, у вас уже свои взрослые дети, надо простить мать, забыть старое.

— Старое я забыл и зла не держу. А как быть с новым? Она и сейчас жить не даёт. Мы же у неё в доме живём, постоянно ссоримся.

— Почему не уходите?

— Куда? Где жить? Я собрал денег немного, купил однокомнатную квартиру старшему сыну. У него двое детей. Теперь младшему коплю, он с нами живет, хорошо ещё, что не женат.

— Матери вашей покой нужен, старайтесь не раздражать её, терпеть, может где-то угождать, чтобы мирно сосуществовать. Уважайте её возраст.

— Да она на рынок огурцы, помидоры прет, как трактор. Спрашиваю — мам, тебе что денег не хватает? Я дам, скажи сколько надо.

— Я же их вырастила, вы не едите. Надо куда-то давать.

— Огурцы, помидоры, картошка. Зачем тебе столько? Я работаю, жена работает, сын, пока ещё с нами. Хорошую картошку каждый год покупаю, могу и на тебя покупать, если сажать её не будешь.— Сажала и буду сажать.

— Но сажаем то мы, а не она. Из-за этого и скандалы. Она накопит в себе злобу, потом на нас выливает. Чуть что — все уходите, это мой дом! Во мне когда закипает, тут я всё высказываю. И что мы все во дворе и в доме делаем, а не она, и готовит, и убирается моя жена. Я так и говорю, мне скрывать нечего.

— Степан, а когда тебе правду говорят, критикуют тебя, как тебе это, обижаешься?

— Меня прораб на собраниях критиковал, а потом просил сделать срочную работу и я делал, потому что не обижаюсь, мне на всё наплевать. Что обо мне на работе говорят, что обо мне соседи думают, на них, на вас — на всех. Я живу так, как я могу — резко закончил Степан, притягивая шурупом дверную петлю.

— Ладно, хватит Степан, я устала. Пойду писать, а вы работайте молча, не отвлекайтесь. Вадя, я буду у себя.

Через два часа Василиса вышла из своей комнаты. — Степан, приготовить вам чай или кофе?— спросила она, проходя на кухню.

— Спасибо, не надо, я уже заканчиваю,— ответил Степан, пропенивая дверную коробку.

Он положил пистолет с баллончиком пены в пакет и стал укладывать инструмент в сумку.— Распорки я поставил так, чтобы можно было пролезть. Андреич, попробуй.

— Я и не в такой прогал проскочу — сказал Вадим, пролезая между распорок.

— Молодец — похвалил Степан. Завтра подрежу пену и поставлю обналичку. Если приду в восемь, как сегодня, не будет рано?

— Спасибо, приходить не надо, Вадим остальное доделает сам. Это он может, правда Вадик?

Мужчины одновременно посмотрели на Василису.

— Как хотите, до свиданья — сказал Степан и направился к выходу. Вадим пошёл его проводить. — Может скажешь все таки, сколько тебе заплатить?

— Да брось ты. Сколько ты мне помогал и никогда денег не брал.

Вадим закрыл дверь за Степаном и прошел на кухню. Василиса сидела на табурете. — Садись — сказала она — поговорим. — Муж моей сестры работает в налоговой инспекции, Николая Ивановича ты не раз видел в нашей библиотеке. Это образованные, интеллигентные люди, их приятно послушать, с ними интересно побеседовать. А этот Степан! О чем с ним можно говорить? На мать жалуется, на соседей жалуется, всеми недоволен. Сегодня оскорбил меня, а ты даже не заступился.

— Как он тебя оскорбил?

— Он сказал. — Плевать мне на вас.

— Он не имел ввиду лично тебя, он сказал это в отношении всех, подразумевая под этим, что ему нет дела до их мнения о нём.

— Вот именно, потому что это низкий человек и не говори мне, что он хороший.

— Душа у него молодая, значит он невысокого уровня развития. Высшего образования у него, как и у меня, нет. О высоких материях, литературе, поэзии с ним не поговоришь. Это не твои коллеги и профессора, вроде Николая Ивановича. Они достаточно интеллигентно ведут себя в стенах библиотеки. У тебя два института, знания высшей информации, а ты сама нередко осуждаешь коллег, сестру, её интеллигентного мужа. Это от высокого уровня развития?

— Степан хитрый, себе на уме, неужели не видишь? Ему только бы побольше заработать. У меня хорошо интуиция работает, я человека вижу.

— Степан честный и справедливый человек, может, как и ты, сказать человеку прямо в лицо всё, что о нём думает. Он нередко помогает, не беря платы или за небольшие деньги.

— С матерью он ругается, она его выгоняет, наверное есть, за что. Хорошего человека выгонять не будут.

— Ты его мать не знаешь, не знаешь их взаимоотношений. Когда Степан был совсем маленький, она привязала кирпич ему на шею и бросила в реку. Люди недалеко были, спасли. А он обиды на нее не держит и, не смотря на скандалы, не бросает мать, помогает ей, чем может, хотя она больше любит младшего. Николай давно уже уехал в другой город и даже с днём рожденья мать не поздравляет. Степан книги не читает, смотрит по телеку детективы, спорт, то есть далеко не интеллектуал, а в душе добрый, отзывчивый. Я видел как он двоих маленьких детишек соседки пьянчужки в свой дом завёл, покормил и ещё пирожков дал. Вот тебе и низкий, хитрый человек.

— Я же этого не знала.

— Не знала, а клеймо поставила. Нельзя никого осуждать. Уже потому, что мы не можем заглянуть в душу человека, увидеть, чего больше там, хорошего или плохого. В каждом есть и то и другое. Вот ты честная, справедливая, строгая, тебя библиотекари побаиваются, а можешь довольно безжалостно осуждать других, несмотря на свою образованность, выдавать совсем не литературные слова. В какой разряд тебя поставить — хороших или плохих?

— Я хорошая, я тебя люблю, ты же меня тоже любишь?

— Люблю, потому что с пониманием отношусь к тебе, как и к другим. Люблю тебя такую, какая ты есть.