Книжная вошь — Марганцовка

Девяносто, 16 фунтов, числовое забытие, никакого баланса нет, да и не было сил вовне, посчитай-ка закон природы, вырабатывай точный ритм, почему здесь лосиха травы собирает и ест, проверь, разноцветны ли мраки ночи, что за глазки во тьме горят, почему так сыпуче время и не выстроить его в ряд? Горизонт распускает корни, проникая по букам в кроны, протекая по венам мерно затевает недобрый сыч, своровать у людей метёлку и летать, словно ведьма, с елкой.

Дракониты сияют ярко, затмевают софиты совы, простирается вдоль раздора моревые полипы споров, в белой пене поет русалка, пусть останется мальчик с ними, пусть становится королем и обрушивает круизы, пусть в бутылке стремится к воле заточенная словно поле, укрупицы пшена и гречи, порошки, есть черта — сыпучесть, а ещё существует злючесть, и другие из букв кружочки, хороводы вокруг согласных, полуночные танцы гласных, слишком много подсмыслов слова, оно может снести улова, оно может прийти и в двери постучаться с вопросом: веришь?

Говорящая рыба скажет, не сумеешь заставить ласты переклеить настольным стилом, не сумеешь принять за истину досократовский карамазов, разлетишься в куски от просьбы, разорвешься от речи сложной, не получится выжить, мимо, не размякла внутри олива, спиртовали бы рану крепко, и ежовые руки цепко удержали бы цезарь в чашке, а цикорий в тарелке белой, тарталетки из хлеба, рожи, улыбаются, будь похожим, а в конце убеги за штору, по возможности стань обоем, по способности двигай мебель, закрепись и вдохни поглубже, чтобы спрятать любую жизни мелочевку кармана пик, к тебе больше никто не выйдет, все устало бредут домой. Даже вирус, и Хронос с эросом, осторожно ступая, холодно, маршируют по мостовой.