Кирилл J. Пшённикоff — Из жизни грибов или Чёрный сапог

При обратном развитии

психопатологической

симптоматики первым

благоприятным признаком

является возникающий

у больного сон (естественный

или вызванный препаратами).

Н.М.Жаринов

А.Г.Урсова

Д.Ф.Христинин

На улице Поросяева...

Утро в доме № 9 по улице Поросяева, как всегда выдалось мрачным. За окнами было ещё темно, а Доктор уже встал с прогнившей раскладушки.

К нему подтянулся и Оff, спавший на грязном матрасе в углу. Не проснулся лишь дядя Саша, раскатисто храпевший на засаленном диване.

Рядом с диваном стоял эмалированный бак, предназначенный для изготовления и хранения специализированного напитка “Детство Бэмби”, представляющего собой обыкновенную сахарную брагу, от которой утром нестерпимо болела голова, и было стыдно перед Богом, окружающими людьми и животными.

Доктор опустил в бак захватанный грязными пальцами большой бокал с нелепой клубничкой на боку и вычерпнул густые остатки специализированного напитка “Детство Бэмби”. Сделав несколько больших глотков, он передал бокал Оffу.

Так, наскоро опохмелившись, приятели, надев резиновые сапоги и куртки, поскрипывая вёдрами, вышли из дома на тёмную ещё улицу, оставив Дядю Сашу в судорожных объятиях пьяного Морфея.

На улице стоял мятый и нелепый, как использованная туалетная бумага, автомобиль Доктора.

Измученные многодневным пьянством, и, не имея средств для его продолжения, Оff и Доктор отправились в лес за грибами.

В лесу...

Ехать пришлось в полной тишине, потому, что Мария снова забрала кассеты... Лес встретил их полумраком и холодной утренней росой.

Медленно побрели грибники сквозь душистый сосняк к берёзовой просеке, слабо освещаемой первыми лучами осеннего солнца.

Как ни странно, но грибов не наблюдалось нигде, однако Оff и Доктор не были опечалены этим событием, которое наедине с их похмельем казалось столь маловажным в их короткой бесцветной жизни.

Прямо на пути Оffа стоял крепкий, словно выточенный из красного дерева, блестящий мухомор с аккуратной круглой шляпкой.

Фаллический мухомор одиноко рос среди жёлтой листвы и переливался на солнце.

В гулко бухающем сердце Оffа зародилось непреодолимое желание разнести сапогом улыбающуюся рожу мухомора...

На улице Поросяева...

В доме № 9 по улице Поросяева на засаленном диване, раскинув по подушке огромные усы, открыл глаза дядя Саша.

Тошнота, боль, лихорадка — регулярные утренние спутники каждого настоящего мужчины, подступили к нему с трёх сторон.

Дядя Саша пошарил трясущейся рукой по полу и наткнулся на большой грязный бокал с нелепой клубничкой на боку.

С плохо скрываемой ненавистью к самому себе он опустил бокал в эмалированный бак.

Бокал гулко ударился об эмалированное дно, и дяде Саше стало нестерпимо тоскливо... Умудрённый сорокалетним алкогольным опытом, он понимал, что юные мерзавцы Оff и Доктор не оставили ему утренней похмельной дозы, что уже не раз бывало, но теперь неизвестного происхождения непреодолимая тоска почему-то приводила дядю Сашу в неописуемый животный ужас.

Специализированного напитка “Детство Бэмби” не было, и дядя Саша остался лежать на засаленном диване в ожидании логической развязки этого холодного утра.

Сердце его налилось кровью, с трудом качая её по организму. Казалось, что кровь стала кипящей и вязкой, и дядю Сашу охватил ещё больший ужас.

К ужасу примешивалось глупое раздражение по поводу странного покалывания в похолодевших руках и ногах.

Внезапно мозг дяди Саши подло приказал сердцу прекратить всякую работу без специализированного напитка “Детство Бэмби”, оно мгновенно окаменело, и многострадальный герой нашего повествования почувствовал смертельную тоску и дичайшую боль, с которой не могла сравниться даже та давняя боль, когда его укусил в задницу шершень...

Когда дядя Саша очнулся, то увидел свою квартиру под собой. Особенно его поразил вид омерзительной лужицы на дне эмалированного бака и зрелище собственного мёртвого тела в голубой рубашке и оранжевых трусах, раскинувшего руки и ноги по засаленному дивану.

Над дядей Сашей открылся длинный узкий коридор, оканчивающийся ослепительно ярким белым светом.

Дядя Саша устремился к нему... Коридор был неприятно тёплым, скользким и пульсирующим. Свежеумерший пробирался к свету, с отвращением отталкиваясь от омерзительных стенок.

Наконец, в заключении коридора яркий свет на миг ослепил его, а в следующее мгновение, когда дядя Саша открыл глаза, он с удивлением увидел вокруг себя бесконечно длинные берёзовые стволы, тянущиеся к далёкому солнцу.

В лесу...

Дядя Саша стоял среди огромных жёлтых листьев, солнце слепило ему глаза, и он увидел прямо перед собой огромного Оffа, который меланхолично приближался к нему.

Последнее, что запомнил дядя Саша — это занесённый над собой огромный чёрный сапог...

Боль, которую дядя Саша испытал на этот раз по своему объёму гораздо сильнее превосходила и сердечный приступ и укус в задницу шершня.

Дядя Саша в панике почувствовал, что он с хрустом разлетелся на сотни маленьких дядь саш, и каждый из них был горячей частичкой боли...

Когда он очнулся, то увидел берёзовую просеку под собой. Особенно его поразил вид белых мухоморовых крошек, разлетевшихся по жёлтой листве и зрелище угрюмо уходящего Оffа.

Над дядей Сашей открылся длинный узкий коридор, оканчивающийся ослепительно ярким светом.

Уже привычными движениями свежеумерший стал продвигаться вперёд по скользкому пульсирующему коридору.

Наконец, в заключении коридора яркий свет на миг ослепил его, а в следующий момент, когда дядя Саша открыл глаза, он с удивлением увидел вокруг себя знакомый интерьер дома № 9 по улице Поросяева.

На улице Поросяева...

Вскоре послышался рокот автомобильного мотора, медленно затихший, хлопнула входная дверь, и послышались голоса Доктора и Оffа.

— Нет, завтра надо ещё раз поехать, — сказал Доктор, а Оff загремел бутылками.

Дядя Саша на удивление бодро поднялся с дивана и пошёл на этот звук...

На улице Поросяева...

Утро в доме № 9 по улице Поросяева, как всегда выдалось мрачным. За окнами было ещё темно, а Доктор уже встал с прогнившей раскладушки.

К нему подтянулся и дядя Саша, спавший на засаленном диване. Не проснулся лишь Оff,раскатисто храпевший на грязном матрасе в углу.

Доктор зачерпнул грязным бокалом с нелепой клубничкой на боку густые остатки специализированного напитка “Детство Бэмби”, и они с дядей Сашей по очереди сделали по несколько больших глотков.

Так, наскоро опохмелившись, приятели, надев резиновые сапоги и куртки, поскрипывая вёдрами, вышли из дома к ещё более помятому и нелепому автомобилю Доктора.

Измученные многодневным пьянством, и, не имея средств для его продолжения, дядя Саша и Доктор отправились в лес за грибами.

В лесу...

Ехать пришлось в полной тишине, потому, что Мария снова забрала кассеты... Лес в очередной раз встретил их мраком и унынием.

Как ни странно, но грибов снова не было, и дядя Саша, закурив папиросу, побрёл к одинокой зелёной поганке, матово поблёскивающей среди потемневшей листвы...

На улице Поросяева...

В доме № 9 по улице Поросяева на грязном матрасе лежало мёртвое тело Оffа, в черепной коробке которого разлилась горячая кровь из лопнувшего сосуда...

В лесу...

Оff открыл глаза и с удивлением увидел вокруг себя бесконечно длинные берёзовые стволы, тянущиеся к далёкому солнцу.

Он стоял среди огромных чёрных листьев, солнце слепило ему глаза, и Оff увидел прямо перед собой огромного дядю Сашу, который меланхолично приближался к нему.

Последнее, что запомнил Оff — это занесённый над собой огромный чёрный сапог...

22.09.2001.