stalker992 — "Увидеть солнце" Главы 1,2,3

                                                                                                                                                                                    Конфуций.

    Патрули вышли из поселка на рассвете, как только первые зыбкие лучи наступающего дня просочились сквозь непроницаемую твердь затянутого тучами неба, постепенно растворив кромешную тьму ночи.

   Когда с противным скрежетом медленно закрылись массивные, цвета застарелой ржавчины створки широких ворот поселка, маленькие группки людей разошлись каждая в свою сторону.                                                                                                                                                                                            

    «Их» как всегда окружила тяжелая враждебная тишина. В падавшем со свинцово серого небосвода скудном свете едва угадывались расплывчатые контуры сумеречной чуть всхол мленной равнины. Она расстилалась вокруг насколько хватал глаз — мрачная неприветли — вая — края её терялись в бесплотной синеватой мгле далекого горизонта. Был тот ранний час, когда полутьма и легкая туманная дымка, обычно появляющаяся перед рассветом, скрадывали расстояния и все предметы кругом казались какими то плоскими, призрачны — ми как нарисованная декорация. Серый полумрак только усиливал пугающее ощущение нереальности, которое тем сильнее охватывало человека, чем внимательнее ему приходилось оглядываться вокруг...            

... — К черту! Ты уже третий раз задаешь мне один и тот же вопрос — раздраженно вскричал Адриан — Я знать не знаю и не желаю знать, откуда появились твои вонючие мутанты!    Если уж тебя это так интересует, пойди да спроси Пророка.

   — Ну, может, хватит — Марк, весело улыбаясь, шутливо потрепал друга по плечу — Ты меня хочешь обмануть своими отговорками? Взгляни правде в глаза, дружище. Всей общине уже давно известно, что ты боишься мутантов как огня, кролик.    

— Кто, я?!! — с искренним возмущением вскричал Адриан, весь покраснев от злости — Я боюсь их как огня?! Да, я вот этими вот самыми руками убил их больше, чем ты видел за всю свою коротенькую жизнь. Лучше прикуси язык и держи рот на замке, пока мы не вернемся в поселок. Кстати — Адриан вдруг угрожающе сузил глаза, склонил голову чуть набок и каким то недобрым вкрадчивым голосом тихо, но отчетливо произнес — Я не ослышался? Ты, кажется, назвал меня кроликом, паршивец?            

   Рука Адриана быстро мелькнула в воздухе, пытаясь схватить Марка за расстегнутый во —рот куртки, но поймала лишь пустоту. Напарник успел заметить первое же предательское движение, ловко отскочил в сторону и громкий веселый смех разорвал мрачное безмолвие мертвой пустыни.

   Адриан напустил на себя до смешного суровый вид и предупреждающе погрозил Марку пальцем.

— Еще одна такая шутка и ты точно не вернешься в поселок живым — произнес он с под — дельной угрозой в голосе.

   В тускловатом трепетном свете, льющимся из— под сплошной пелены низких туч, буро —вато серая поверхность обширной равнины казалась еще более дикой и угрюмой, чем обычно.    

   С невысокого пригорка, поросшего корявыми кустами, ветви которых почти стлались по земле, открывался достаточно широкий вид на окружающую местность вплоть до неровной темной гряды холмов, что закрывала мутную линию горизонта в десяти километрах к северо-востоку. Куда ни глянь, всюду простирался однообразный унылый пейзаж: бескрайняя каменистая равнина, смутно темнеющие перелески вдали, где за беспросветным пологом туч разливалось желтоватое сияние «небесного света».

    В объективах бинокля медленно проплывали двадцатикратно увеличенные удивительно четкие бугристые узловатые стволы редких деревьев, испещренные проплешинами поля, кое-где прорезанные извилистыми руслами глубоких оврагов.

   Бесконечно одинокими чувствовали себя люди посреди этого безмолвного и равнодуш —ного царства природы, потому что память их еще хранила отрывочные воспоминания о прошлом, о той эпохе безраздельного господства человека, которая давно прошла и, быть может, уже никогда не вернется. О былом могуществе цивилизации теперь напоминали только заросшие мхом и лишайником руины кирпичных строений, да изъеденные ржавчиной причудливые остатки каких то металлических конструкций, здесь и там торчащих из зарослей высокой травы.

   Адриан опустил бинокль и после нескольких секунд сосредоточенного молчания выдох — нул в холодный утренний воздух легкое облачко пара

   — Никого. До тех самых холмов ни единого человеческого следа.

   — Тогда можно идти дальше — Марк закрыл колпачком оптический прицел и повесил винтовку на плечо.

   — Хорошо тумана нет — заметил Адриан, напоследок еще раз окидывая мглистый горизонт цепким настороженным взглядом — Туман перед рассветом — гиблое дело. Любая тварь может подобраться к тебе незамеченной почти вплотную. Неделю назад патрулям пришлось обходить границу в тумане. Помнишь, он тогда был особенно густой — разлился как молочное море, в десяти шагах ничего не разглядеть. Даже «ночники» не помогали.

   — Да, а еще я помню, как в детстве взрослые дяди пугали меня людьми тумана — задумчиво произнес Марк, и на этот раз в его голосе не было заметно ни малейших следов иронии. — Сколько я услышал страшных историй про то, как уходили в туман и не возвращались!... Только тогда я еще не знал, что это может произойти на самом деле.

    За последний час юноша заметно посерьезнел. Во всем его поведении, в голосе, в каж — дом движении, в тех быстрых внимательных взглядах, которые он бросал по сторонам из— под козырёчка старой американской каски теперь не было и намека на легкомысленную полудетскую веселость. Патруль вплотную приступил к выполнению своих ежедневных обязанностей и Марк понимал, что именно сейчас он должен быть максимально сосредоточенным и осторожным. Граница территории, принадлежащей общине красной звезды находилась совсем близко в километре к северу. Впрочем само понятие «граница» в данном случае являлось всего лишь условным и использовалось скорее в переносном чем в прямом смысле. Так обозначали несколько неких специально выбранных наблюдательных точек, расположенных вокруг поселка на разном расстоянии друг от друга, но обязательно находящихся на возвышенных местах. Дойдя до одной из них пограничный патруль обычно останавливался и осматривал всю прилегающую местность впереди вплоть до пределов видимости. Все что находилось за этими пределами именовалось ничейной землей и не входило в земельные угодья общины. Таким образом четкой линии, отделяющей общинную землю от ничейной как таковой не существовало и нарушителем считался всякий, кто появился бы в поле зрения наблюдателей, совершающих обход два раза в сутки — на рассвете и поздним вечером. Подобный метод охраны границ был очень прост, удобен, проверен временем и главное вполне надежен, однако порою мог таить в себе большую опасность. В основном больше рисковали те патрули которые уходили в обход вечером, поскольку им приходилось возвращаться обратно уже в сумерках. А с наступлением ночи все люди спешили укрыться в своих жилищах. Ночная тьма приносила с собою страх, ибо в ней скрывались неведомые твари еще более жуткие чем обычные ночные хищники, потому что они не были людьми в привычном понимании но имели человеческий ум, сочетающийся с дьявольской звериной хитростью. Ночь была временем их безраздельного господства. В кромешной тьме они целыми стаями выползали из своих логовищ на охоту за человеком и тот кто рискнул бы ночью прогуляться вне стен поселка вряд ли вернулся бы обратно.

   — Спускаемся с холма по одному. Дистанция — пять метров — приказал Адриан. Однако прежде, чем продолжить обход он тщательно проверил свое снаряжение: жилет для боекомплекта с запасными обоймами, нож в ножнах, потом передернул затвор автомата.

    Они неторопливо спустились с бугра и двинулись на северо-запад в сторону усыпанной мелким щебнем возвышенности, похожей на оплывший от времени искусственный вал, который, чуть изгибаясь, тянулся длинной полосой с юго-запада на северо-восток.

    По голенищам высоких кожаных сапог шуршали длинные узкие стебли похожей на осоку травы. В народе её называли «порезь» за сотни мелких, но чрезвычайно острых щетинок, усеивающих края каждого стебля, словно зубья крошечных пил. Настоящего названия этого растения никто не знал: после великой войны в мире появились сотни доселе неизвестных ученым видов. Слыша, как при каждом шаге царапают голенища тысячи острых стеблей, Марк подумал, что не зря он решил одеть сапоги. Бежать в ботинках по зарослям порези удовольствие не из приятных, запросто можно до крови изрезать ноги ниже колен. Даже животные и те предпочитали обходить стороной такие места. Ко всему прочему эти дебри были настоящим рассадником всякой ядовитой гадости вроде змей и прочих рептилий поэтому Марк пожалел, что не захватил с собой еще и пару пузырьков с противоядием.

— Слушай, дружище — как можно более небрежным тоном, чтобы напарник не заподозрил его в трусости обратился он к идущему впереди Адриану — ты случайно не взял с собой аптечку, или хотя бы медпакет?

   Адриан, не оборачиваясь, хмыкнул: несмотря на все ухищрения Марка, он сразу же дога дался, что кроется за вопросом юноши    

   — Зачем мне лекарства — заявил он с пренебрежением человека, привыкшего не обра — щать внимания на подобные мелочи — Если мне суждено умереть от укуса какого нибудь ядоплюя, то тут уже ничего не поделаешь. Хочешь, носи с собой аптечку, хочешь, не носи, все равно смерть придет к тебе не раньше и не позже чем предсказано судьбой. Не знаю как ты, а лично я думаю: надо больше опасаться не каких нибудь жалких букашек и даже не мутантов, а себе подобных — людей. Они куда более опасны, чем все мутанты вместе взятые.

   — О нет, опять ты про старое. Сейчас ты, конечно, начнешь рассказывать мне, как в прош лом году какую то маленькую общину к югу от нас вырезали до последнего человека то ли грос ягеры то ли еще кто то — Марк скорчил страдальческую рожу и поправил сползаю — щую на глаза каску, обтянутую кусками зеленой маскировочной ткани — во первых мне уже порядком надоело слушать эти «страшные» истории, ими только детишек пугать. Во— вторых ты сейчас конечно назовешь меня непроходимым тупицей, но я никак не могу понять одной якобы простой истины: почему мы готовы чуть ли не зубами разорвать всякого чужака только потому, что он не принадлежит к нашей общине или не разделяет нашей идеологии.

— Господи, Марк — невозмутимо, даже с какой то добродушной отеческой снисходитель — ностью в голосе возразил Адриан — Взгляни на себя: ты же сам рассуждаешь как пятилет — ний ребенок. Никто из нас никого не станет рвать. Мы защищаемся, когда на нас напада — ют, а то, что мы не доверяем чужакам — так это не более чем необходимая мера предосторожности и только. В нынешнее время выживает только тот, кто доверяет лишь себе самому да соплеменникам, все остальные — ... не враги — противники, от которых можно ожидать всего. Мы живем отдельно от других коммунийских общин, но это еще не значит, что мы относимся к ним как к врагам. Насколько я знаю, наша община всегда принимала у себя торговцев от разных народов, даже от тех, кто тогда был на стороне натоян. Ты же прекрасно знаешь, торговля — единственный мостик, который связывает нас с внешним миром. Обруби мы эту спасительную нить — и спустя несколько зим от нашей общины останется только кучка голодных оборванных дикарей. Я слышал, где-то на востоке некоторые горные народы оказались отрезанными от всего остального мира. Теперь у них там снова каменный век. Так то.            

    Марк на секунду отвлекся и задумчиво посмотрел себе под ноги. Восток. Огромная, зага дочная неизведанная земля. Она казалась ему невероятно далекой недосягаемой как недо — стижимая мечта. Впрочем, не более далекой, чем весь остальной мир. Внезапно Марк пой мал себя на том, что еще почти ничего о нем не знает. Шел двадцать первый год его жиз — ни; что он увидел, где побывал за это время. «На твоих щеках уже густая щетина — мыс — ленно сказал он самому себе — а единственные места, в которых ты видел в своей жизни, это три старых поселка твоей общины, в одном из которых ты появился на свет, пустынное пространство длиною километров двести между ними да еще, наверное, несколько кварталов мертвого города. Позор».    

   Почему он так и не решил стать разведчиком? Забирался бы сейчас вместе с командой смелых отчаянных парней в самые немыслимые дали, куда, быть может, со времен вели — кой войны не ступала нога человека; искал бы подземные склады, наполненные пред — метами, без которых предки не мыслили свое существование и огромные емкости, откуда за долгие годы не успели окончательно испариться запасы горючего; находил бы развали ны мертвых городов, остатки автомагистралей по странным выцветшим символам на веет хой пожелтевшей бумаге старинных карт и почти каждый день снова и снова испытывал бы непередаваемое ощущение восторженного волнения от прикосновения к осколкам прошлого. Так нет же, он предпочел стать солдатом, вняв просьбам матери, хотя решительно не чувствовал в повседневной рутине гарнизонной службы какого бы то ни было духа романтики и приключений.        

   Марк, увлеченный своими мыслями, едва не налетел на спину Адриана, который чуть притормозил, чтобы перешагнуть через полурассыпавшийся давно обглоданный волками скелет коровы, лежащий поперек протоптанной в зарослях тропинки. Окованная стальны — ми набойками подошва его сапога с хрустом раздавила пожелтевший от времени четырехрогий череп.    

   — Вот увидишь, дружище, и мы скоро скатимся до первобытного состояния — с горькой уверенностью заявил Марк — Ты совсем недавно служил разведчиком — вспомни свои пре — жние рейды. Ты видел, что там дальше на севере?

— Ничего — почему-то сухо и неохотно ответил Адриан — в пятидесяти километрах на север начинается тундра: такие же необитаемые земли как и здесь. Там почти все было разрушено во время великой войны. Только металла там во много раз больше.

   — Мне плевать, сколько там металла. Меня интересует, встречались ли тебе какие нибудь общины?

   — Общины?! — усмехнулся Адриан — Ты, что с неба свалился, дружок. Мы неделями не ви дели нигде признаков человека. Встречались, правда, очень старые следы чьих то стоянок наверное таких же разведчиков, как и мы, но в целом все осталось в том же виде как и десятки лет назад…

   — Вот именно! — воскликнул Марк пожалуй громче, чем следовало и Адриан сердито по — косился на него через плечо — Значит наш поселок — самый крайний. К северу от нас жизни нет. Надо ехать на юг почти до самых Альп чтобы увидеть хоть какую нибудь нищую деревеньку. И ты еще пытаешься убедить меня, что мы должны кого-то опасаться? Кого именно — охотников за норковыми шкурками? Тут и без того в любой момент можно сдохнуть, так зачем же еще выдумывать себе врагов. Жить что ли без них скучно? Здесь не юг. Здесь для того, чтобы не проиграть борьбу со смертью нужно объединиться. А вместо этого мы продолжаем считать врагами всех кто не коммунийцы…

    — Прекрати забивать мне голову своим бредом! Запомни раз и навсегда кто не коммуни — ец — тот натоянин и никаких других не бывает, есть только друзья и враги!— Раздраженно и прорычал Адриан, снова искоса бросил на напарника свирепый взгляд.

   Одно лишь упоминание о натоянах изменило его удивительным образом. Теперь он гово рил жестко, зло, чувствовалось, что внутри него пылает огонь честной ненависти и хотя Марк не видел его лица он был уверен, что отблеск этого огня светится в его зловеще прищуренных глазах.

— Но почему, почему?! — вдруг почти закричал Марк с нотками ярости и отчаяния в голо —се. Все его существо восставало против такой непримиримой ненависти к людям — Ты когда нибудь задумывался над тем, почему мы ненавидим натоян, а они нас! Быть может давным-давно пришло время покончить с этой нелепой бессмысленной враждой, может быть нужно отыскать её корни и одним махом обрубить их!

   — Да плевать я хотел на твои корни и на твоих натоян заодно! — отрезал Адриан, всем своим видом давая понять, что не расположен к дальнейшему продолжению разговора — С меня достаточно и того, что мои предки — мой отец и дед погибли от их грязных рук. Поги    бли с ненавистью в сердце, заклиная меня никогда не забывать о страшных уроках прош — лого и никогда не позволять ни одному натоянину приближаться к порогу моего дома, понятно тебе!    

    Адриан резко остановился, повернул к напарнику сердитое лицо — по его скулам ходили желваки — метнул на юношу гневный испепеляющий взгляд, потом так же резко отвер — нулся и снова зашагал вперед. Такой отчужденностью повеяло вдруг от его напряженной фигуры, что Марк поёжился от холодного колкого чувства одиночества и предпочел на время замолчать.    

   Заросли «порези» понемногу редели. У подножия возвышенности они окончательно усту пили место редкой и мелкой травянистой поросли едва поднимающейся над почти сплошным ковром мха, кое-где изъязвленным пятнами голой бурой земли. Слева на вершине вала уродливо краснели заросшие ложным плющём развалины маленького кирпичного сооружения. Справа метрах в пятидесяти высоким угловатым горбом поднималась какая то огромная буро рыжая масса, чьи правильные симметричные очертания не оставляли сомнений в её искусственном происхождении. Адриан взошел на вал и направился прямиком к таинственной постройке.

    Марк двинулся вслед за товарищем, машинально отметив про себя то на что раньше не обратил внимания: вал, по которому они шли, явно был рукотворным сооружением. Об этом красноречиво свидетельствовали следы щебеночной обсыпки, почти совсем смытой дождями и две тонкие побуревшие от ржавчины металлические полосы, которые местами выступали из под слоя земли на расстоянии около метра друг от друга.                                                                                                                                            

    Вблизи то, что Марк поначалу принял за небольшого размера здание, оказалось неким громадным механическим устройством — одним из сотен остовов старинных машин, которые часто попадались на глаза юноше во время перекочевок, когда общине приходилось проходить десятки километров в день, минуя множество давно заброшенных городов и поселков.                

    Марк со смешанным чувством удивления и преклонения перед техническим гением предков восхищенно разглядывал длинный железный ящик высотой чуть ли не в три человеческих роста, с двумя кабинами спереди и сзади. Под днищем странного устройства, полускрытые травой и кустами виднелись толстые пружины и верхушки двенадцати глубоко вросших в землю колес.        

    По груде кирпичей Адриан поднялся к узкой овальной дверце в передней кабине. Про —        тивный визг ржавых петель нарушил мертвенную тишину равнины и отозвался в теле Мар ка целой волной мурашек. Приоткрыв насквозь проржавевшую дверцу Адриан протисну — лся внутрь. Марк схватился за обломки поручней, взобрался следом за напарником и очу — тился в тесном полукруглом помещении. Свет проникал в кабину сквозь четыре прямоуго льных окна с торчащими в рамах остатками стекол. Тусклые лучи освещали покрытую тол стым слоем песка и пыли длинную приборную доску и остовы двух кресел, очевидно предназначавшихся для водителей. Сквозь пробоины в полу, в разбитой панели выглядывали остатки каких то приборов и изъеденных ржавчиной механизмов.    

    Еще одна узкая дверь позади кресел вела из кабины в соседний отсек. Влекомый нена — сытным чувством любопытства, Марк чуть пригнул голову и шагнул в темноту. Под ногами захрустел ржавый прах. Сквозь несколько маленьких окон и множество дыр в проржавевшем металле внутрь отсека проникали узкие лучи света. Глаза быстро привыкли к полутьме, и юноша понял, что попал в моторное отделение неведомого транспортного средства. Прямо перед ним мрачно чернели причудливые контуры огромного двигателя, уже полуразобранного, безжалостно развороченного охотниками за металлом. Уцелевшие части сложной конструкции из массивных цилиндров, блоков и трубок давно закаменели под толстой рыжеватой коркой ржавчины. Но тем не менее разрушенные временем и людьми внутренности мертвого железного исполина по-прежнему выглядели достаточно внушительно, чтобы поразить даже знакомого с механикой человека.

    При виде здоровенной кучи железа у Марка невольно загорелись глаза. Качественная сталь довольно высоко ценилась на рынке, особенно если она была отлита и закалена по старинной технологии, которой когда-то пользовались предки. «Да — подумал Марк, по —стукивая носком сапога по одному из узлов двигателя — В обмен на такое количество металла можно получить немало полезных вещей. Мне сейчас не помешало бы приобрести пару литров бензина или, например, баллон с газом». Впрочем, вездесущие охотники за металлом наверняка уже давно вынули отсюда все самое ценное. Хотя… может, что-то еще уцелело?        

    Стараясь не провалиться в многочисленные дыры в полу, он осторожно двинулся по уз —кому проходу между двигателем и стеной в дальний угол моторного отделения. Однако там он наткнулся лишь на плотно запертую дверь, и сколько не пытался её открыть, намертво приржавевшие петли не поддавались. Ломать гнилое железо Марк не решился из опасения произвести лишний шум, поэтому ему не оставалось ничего другого как вернуться обратно в кабину.

   Адриан по-прежнему стоял, опираясь локтями на приборную доску, и напряженно наблюдал за пустынной теряющейся в бескрайней дали степью.

   — Где ты пропадал? — услышав позади шаги, он опустил бинокль и искоса бросил на напарника недовольный взгляд из под густых насупленных бровей.

— Никогда раньше не видал таких штуковин — восхищенно заметил Марк, игнорируя воп — рос товарища — интересно для чего предки их строили?

    Адриан что-то чуть слышно пробормотал себе под нос. Не дождавшись ответа, юноша поудобнее расположился возле окна и положил дуло винтовки на оконную раму.

   — Никого не заметил? — спросил он напарника.

   — Пока нет. На западе все чисто. Я гляну что там, на востоке, а ты понаблюдай за северо — западным сектором.

    Марк молча просунул винтовку в соседнее окно. Быстрый внимательный взгляд в при — цел. Мелкая блеклая листва каких то кустов на верхушке близлежащего холма заслоняла все поле зрения. Юноша поднял прицел выше. В объективе промелькнули оплетенные вьюнами ржавые остовы решетчатых опор старой высоковольтной линии, стальные башни которой возвышались в километре к западу от наблюдательного пункта патруля. Дальше на северо-запад расстилались одни лишь обширные луга с зарослями порези и темными раскидистыми шатрами приземистых карликовых пихт. Взгляд помимо воли заскользил в туманную даль бескрайней серой равнины — унылой и плоской под гладкой серой пеле — ной туч.                    

    Серое небо, серая земля, темно серые древесные стволы редких рощиц, потемневший шершавый металл среди серой травы. В тусклом свете пробуждающегося дня мир показа — лся Марку таким же уныло серым, невзрачным как старый никому не нужный медный грош. Люди рождались, жили и умирали в этом никчемном мире бесцельно без всякого смысла и в самом их существовании, стоило лишь заглянуть в него поглубже, нельзя бы — ло разглядеть ничего кроме все той же пустой печальной безысходной серости.    

    От таких безрадостных мыслей Марку вдруг стало тошно, поэтому он поспешил отог — нать их. Однако горестные раздумья о нелегкой человеческой судьбе почему-то упорно не оставляли его.

    Не потому ли ныне мы стали слишком часто лишать жизни других людей, что сама жизнь превратилась в сплошное страдание и единственным выходом из мучительного тупика является смерть? Неужели жить всегда было так невыносимо тяжело? Наверное нет, если вспомнить рассказы отцов и дедов о том мирном счастливом времени до. В те далекие годы человеку не нужно было вести сложную непрерывную изматывающую борьбу за существование. Тогда почему в людях искони заложено стремление убивать себе подобных? Причем убивать не из крайней необходимости, когда нет иного выхода, а именно осознанно и целенаправленно уничтожать как противников, скорее даже как конкурентов, посягающих на место под солнцем. Неужели, таким образом человек нахо — дит самый простой способ облегчить себе существование и отвоевать у другого жизненное пространство. Тем более сейчас в эпоху полной разобщенности, когда каждый старается уцелеть в жестокой борьбе за выживание, ценой жизни своих ближних. Именно это эгоистичное стремление и толкает людей на убийства, ибо древний и незыблемый закон природы, называемый естественным отбором будет действовать до тех пор, пока живы хотя бы несколько представителей того или иного биологического вида. В данном случае Homo sapiens. Принцип закона предельно прост: сильный убивает слабого, а слабый в свою очередь вынужден защищаться и убивать, чтобы не быть убитым. Тогда чем мы в сущности отличаемся от животных? Та же звериная жестокость, те же дикие инстинкты, не оставляющие места разуму. Вот только одно животное никогда не убьет другого просто так, из желания прервать чью то жизнь, из отвратительного стремления насладиться зрелищем чьей то смерти. Кто даст ответ для чего людям истреблять друг друга без всяких видимых причин? Уж точно не эта безлюдная местность… и не та группа крошечных темных точек, которая возникла на равнине, вынырнув из сизой мглы горизонта, как только Марк повернул перекрестье прицела на северо-запад.

    От внезапного липкого чувства смутной тревоги все похолодело внутри него. Какое то неясное предчувствие приближающейся опасности выплыло вдруг из темного омута под — сознания и заставило каждый нерв напрячься до предела. Юноша застыл, как будто слился с прицелом винтовки, изо всех сил напрягая зрение в попытке разглядеть странные точки. Лишь через несколько секунд Марк вспомнил про настройку, дрожащими пальцами пок — рутил барабанчик фокусировки и далекие неясные пятнышки сразу приобрели четкость и форму.

   О господи, да это же….!!!!

   Сердце лихорадочно заколотилось о ребра. Марк хотел было крикнуть, но от волнения слова застряли у него в горле. Каждый его мускул будто окаменел и он так и замер с испу — ганно расширившимися глазами и открытым ртом, не в силах произнести ни звука. Что то громыхнуло вдруг в мертвой тишине: винтовка Марка ни с того ни сего упала на прогнив — ший пол, подняв облачко ржавой пыли. Адриан вздрогнул от неожиданности и рывком обернулся к напарнику, собираясь обругать его за неуклюжесть. Его изумленный взгляд наткнулся на широко раскрытые глаза Марка, наполненные неподдельным страхом.

    — Там... там ...люди — задыхаясь от волнения, медленно произнес Марк и проглотил ком, что стоял у него поперек горла — много людей на машинах ...!

    Адриан не стал ждать, пока юноша договорит. Всего секунда понадобилась ему чтобы оценить обстановку. Любое промедление могло закончиться плачевно для обоих, и он по — нимал, что необходимо действовать с максимальной быстротой. Оттолкнув напарника, он бросился к окну и почти высунулся наружу, навалившись грудью на приборную доску. Тусклая зелень весенней равнины рванулась навстречу, когда он вскинул бинокль к гла — зам.

— Где ты их заметил? —

— Километрах в четырех от нас. Они идут по старой дороге с северо-запада.

   По хорошо известным ему ориентирам Адриан в мгновение ока отыскал указанное место. В двадцатикратную цейсовскую оптику четко видны были несколько темных мужских фигур в грубых мешковатых куртках из сукна и шерсти. Пришельцы быстрым уверенным шагом двигались по длинной узкой прогалине среди густо заросшего травой поля — остатку старинного шоссе. На расстоянии четырех километров невозможно было рассмотреть их лица, зато совершенно отчетливо видно было, что все чужаки вооружены винтовками и автоматами, а у одного из них Адриан даже ухитрился рассмотреть на спине зеленую трубу гранатомета.

    Вслед за пешеходами медленно буквально на черепашьей скорости плелась целая ко —    лонна автомобилей. Адриан разглядел два армейских грузовика марки «Урал», старинных по-видимому, еще советского производства с кузовами, крытыми потрепанным заплатанным брезентом и какой то внушительного вида самодельный тягач собранный кустарным способом из частей разных машин. Впереди колонны ковылял ржавый «Шевроле» без крыши, переделанный в некое подобие джипа. Над дорогой клубилась невесомая пыль и густые сизые облачка выхлопных газов. Адриан заметил, что легковушка была битком набита вооруженными до зубов типами в одинаковой форме полувоенного покроя — двое расположились на передних сиденьях, шестеро сидели в кузове, держась за высокую турель пулемета. В кабинах остальных машин он высмотрел еще шестерых, а судя по тому как грузно подпрыгивали и раскачивались на ухабах грузовики можно было догадаться, что в кузовах везли либо людей, либо какой то другой груз.        

   Адриан изо всех сил пытался унять свое волнение, но даже легкая дрожь в руках застав — ляла трястись и прыгать изображение в объективах бинокля.                            

    Сам по себе приближающийся отряд не казался бы подозрительным, да и вид самих чу — жаков не внушал бы особой тревоги, если бы не одно обстоятельство, которое почти сразу бросилось в глаза Адриану. Он нигде не мог разглядеть отличительных знаков общины, обычно изображавшихся на кузовах или дверях автомобилей. Самих же пришельцев было слишком мало для кочующей общины (самые мелкие объединения родовых групп даже вымирающие насчитывали не менее ста членов). Вряд ли они были торговцами. Торговцы передвигались обычно большим караваном и почти всегда носили особую одежду, выделяющую их из массы простых людей. Ко всему прочему Адриан по опыту знал, что во избежание всяческих трагических случайностей торговцы всегда рисовали на машинах а иногда и прямо на одежде свои отличительные знаки — крикливо яркие, еще издали бросающиеся в глаза, так что их невозможно было ни с кем спутать.

    Если перед ним не общинники и не торговцы, тогда кто? Бандиты? Вполне возможно. Они как раз и не имели каких либо специфических черт и вполне могли замаскироваться под кого угодно. Вот только с чего бы это вдруг бандитам вздумалось забраться в такую глушь где даже караваны торговцев появляются не чаще двух раз в год? Чем они рассчитывают поживиться здесь? Как бы то ни было надо не сидеть, сложа руки, а давать условный сигнал остальным патрулям, после чего брать ноги в руки и бежать сломя голову в надежде что тебя не настигнет вражеская пуля. Но вопреки правилам Адриан еще некоторое время понаблюдал за пришельцами. Убедившись, что они явно движутся в сторону поселка, он опустил бинокль и его приоткрытые губы выплюнули одно единственное короткое как выстрел слово:                                                                        

   — Уходим!

    Марк молча перекинул через плечо ремень винтовки и первым бросился к двери кабины, на бегу торопливо застегивая под подбородком ремешок каски.

   Напарники стрелой вылетели из кабины, причем юноша больно ударился локтем об угол приоткрытой дверцы, когда спрыгивал на землю. В клубах пыли они скатились со склона вала и со всех ног понеслись обратно на юг прямиком к поселку, минуя извилистую тро —пинку, проложенную в зарослях. Острые стебли порези хлестали напарников по ногам.

   — Подожди, стой — громкий крик Адриана за спиной заставил Марка остановиться, едва они преодолели сотню метров. Юноша поправил ремень винтовки, вытер влажные губы тыльной стороной ладони и обернулся к напарнику. Тот выхватил из кобуры на поясе ра — кетницу, взвел курок и высоко поднял руку. Раздался глухой хлопок. Ракетница дернулась в его руке, вместе с голубоватым облачком дыма выплюнув из короткого дула целый шлейф искр. Маленькая красная точка ракеты со змеиным шипением поднялась по крутой дуге навстречу утренней серости неба и, неподвижно зависнув на несколько секунд, разгорелась ярко алым светом. Красноватые отблески легли на тучи, на землю, на поднятые кверху лица напарников, отразившись в зрачках их глаз. Не успел погаснуть мерцающий огонек, как Адриан снова пустился бежать, с шорохом и треском прокладывая себе дорогу в высокой траве. По какой то непонятной причине он вдруг изменил направление. Марк, бегущий вслед за ним, заметил вдруг, что он мчится не по прямой к поселку, а все больше и больше забирает куда то в сторону, ближе к валу, который от их наблюдательного пункта поворачивал на юго-запад к мертвому городу. Что опять задумал этот умник? Решил добежать до соседнего патруля? Но ведь красная сигнальная ракета предупредила все патрули об опасности. Марк терялся в догадках. Наконец, когда до вала оставалось всего несколько десятков шагов, юноша набрал побольше воздуха в грудь и проорал:                                            

    — Стой, идиот! Куда тебя понесло?! Поселок не в той стороне!

    — Без тебя знаю! К черту лишние вопросы! Вперед! — бросил в его сторону Адриан и еще прибавил ходу.

    — Ты можешь мне объяснить, куда мы бежим?! — вскипел Марк, постепенно сбавляя шаг.            

   Вместо ответа Адриан резко затормозил, обернулся, крепко вцепился стальными пальца ми в воротник кожаной куртки Марка и буквально потащил его за собой к купе разлапис — тых низеньких деревьев сгрудившихся у подножия вала как стайка нахохлившихся птиц. Отпустив напарника, Адриан пригнулся и нырнул под низко нависшие ветви, покрытые миллионами мелких, но очень прочных бледно зеленых иголок. Послышался громкий треск разбрасываемого хвороста, сопение и невнятная ругань. Потом из колючей чащи показалась сначала его напряженно согнутая усыпанная сухой хвоей облепленная древесным мусором спина, а вслед за ней колесо и пустое черное око разбитой фары. Спина напарника еще больше напряглась — последнее усилие, хруст ветвей — и Адриан, пятясь и пыхтя, выкатил из чащи старый мотоцикл.

— Прыгай! — кивнул он на заднее сиденье — Ребята еще из прошлой смены на всякий случай оставили здесь этот драндулет. Как видишь не зря.

   Марк устроился на жестком скрипучем сиденье. Адриан поспешно дернул ножку стартера. Капризный двигатель поначалу никак не реагировал на его усилия. Только после нескольких энергичных толчков он вдруг сердито взревел и затарахтел, чуть ли не всю рав нину. Адриан выжал сцепление и мотоцикл, окутанный синеватыми клубами выхлопных газов, рванулся вперед, подпрыгивая на ухабах и кочках.