info — ' Дом №36 на улице Неразбитых фонарей'

Остается надеяться, что мои соратники все решили в нашу пользу. Позвонить бы надо, узнать, как все прошло. Но сначала — пить!!! Я собрал воедино ускользающие силы и принял сидячее положение. Уже лучше. Теперь надо настроиться на марафонский забег до кухни, и там, наконец, утолить жажду. Голова напрочь отказывается выполнять свои функции. Ничего, главное — чтобы ноги слушались. И угораздило же меня так напиться вчера! Хотя, если призадуматься, именно так я коротаю свободное время уже где-то около месяца, без перерыва. До этого попойки происходили гораздо реже, через день. Но, как говорится, не я такой — жизнь такая. Верное средство от головной боли — спиртное. А голова болит не только с похмелья, а и от накапливающихся проблем. Прямо мигрени накатывают, да и только. Так что пьем-с…

Господи, какой бред иногда в голове вертится… Я удержал рвущееся на волю сознание и встал-таки с дивана. Босыми ногами по паркету в сторону двери, так, теперь поворот, вот и коридор остался за спиной — все! Я на кухне! Открываю холодильник, хватаю упаковку с виноградным соком… Ооо, блаженство… Сок холодный, аж зубы ломит.

Итак, пришло время осмотреться. Часы на стене… Одна стрелка на тройке, другая — вертикально вверх. А еще одна, почти незаметная, несется куда-то вскачь, отсчитывая секунды чьей-то жизни…

Неужели уже три часа дня? Да, не ночи — точно. Значит, встреча состоялась часа этак два назад. Или не состоялась? Навязчивая мысль позвонить и узнать, стать в курсе событий, назойливой мухой вьется где-то рядом. Дотянувшись до телефона, набираю шестизначный номер, слушаю череду длинных гудков, потом набираю еще один, уже из одиннадцати цифр. Почти сразу, после первого сигнала, слышу уверенный голос лучшего друга и верного соратника Дани.

— Да!

— Дань, это я…

Ну почему голова так разламывается?

— Илюха, да ты че, попутал? Какого хера на стреле не был? — с неподдельным возмущением восклицает Даня.

— Слышь, не грузи, а… Лучше расскажи, как все прошло?

— Как прошло, так уж не выйдет, — хмыкает он, — Нормально все. Щас приду — расскажу.

— Жду…

Вешаю трубку. Уже легче. Как будто груз с плеч свалился. Но голова все еще болит! Достаю из шкафчика упаковку аспирина, глотаю сразу две… нет, не глотаются. Прилипли где-то там, внутри. Вновь лезу в холодильник за соком. И тут взгляд натыкается на знакомую, настолько приятную картину, что таблетки сразу растворяются, смытые обильной слюной: на нижней полке стоит баллон пива и нераскрытая пачка крабовых палочек. Пить пиво с этими дарами моря меня приучил Даня. Я как-то больше на чипсы налегал, а он все время или крабов, или креветок поглощал. Попробовал как-то и я, понравилось. Так и ловим кайф с тех пор вдвоем. Остальные приятели предпочитают пиво безо всего, «с пивом», как они сами говорят. Ну, в крайнем случае, с воблой. А рыбу ни я, ни Даня не любим. Вот ведь, опять меня понесло. И где, черт побери, мой БОКАЛ???

Баллон с легким шипением открывается, пены нет — пиво холодное, и я тонкой струйкой наливаю его в пивную кружку. Мой любимый бокал, емкостью около литра, куда-то пропал… Ничего, сейчас оклемаюсь — вспомню.

Только Дани для компании и не хватает. Полное его имя — Данила, но в нашей компании все называют его любя — Даня. На него всегда и во всем можно положиться. А еще он мастерски выпутывается из любых передряг. Короче, наш талисман. Он с детства был самым шустрым, всегда знающим все новости, и, кроме того, Даня умело использует все и вся в своих целях. М-да, много воды утекло с тех пор…

Постепенно, вместе с убывающим стремительно живительным напитком, в голове начинают роиться мысли. До этого они прятались в отдаленных уголках лабиринта извилин, а теперь поперли наружу. И память стала неожиданно возвращаться.

Вчера, значится, после тренировки, я не пошел домой, а по заведенной традиции отправился с Даней и еще двумя близкими товарищами, Марселем и Валькой, в летнее кафе. Нет ничего приятней, чем пропустить после утомительного спарринга кружку-другую пива. Это невероятное сочетание спорта и вредных привычек при кажущейся абсурдности на деле вовсе не представляется чем-то из ряда вон. Вчера на пиве не остановились. Взяли водки, между делом затащили за наш столик двух проходящих мимо девчонок лет семнадцати, напоили их. Потом, кажется, поднялся сильный ветер, и наш столик вместе с зонтиком от солнца просто-напросто сдуло. А на столике — много неоткрытых еще бутылок, шашлык, и прочая мелкая снедь, именуемая обычно закуской…

О, теперь понятно, почему ноет опухшая кисть. Хозяин этой шашлычной самым суровым образом был наказан за то, что не удосужился прибить столы к асфальту. Когда его порядком помятая глухо стонущая туша откатилась куда-то за шатер, мы перевернули вверх дном закрома этого кавказского буржуина и забрали из кассы часть денег, исключительно дабы покрыть убытки и моральный ущерб. Девчонки в ужасе скрылись в неизвестном направлении. А мы ничего и никого не боялись, но веселиться, тем не менее, уже не хотелось. Мы с Даней пошли в одну сторону, Марсель с Валькой — в другую. У Дани во дворе мы, помнится, выпили еще пива, и решили, что с завтрашнего дня — ни-ни, плотно занимаемся спортом и вообще копим деньги на джип. Джип мы хотели купить уже давно, и на каждой совместной пьянке обсуждали, как будем ездить, кто по каким дням за рулем.

Что происходило дальше, я помню смутно…

Звонок в дверь раздался настолько неожиданно, что я вздрогнул и расплескал по столу остатки пива. Ну, Даня, бежать тебе теперь до ларька…

За дверью, впрочем, стоял вовсе не мой товарищ. Там оказался сосед с забинтованной головой, который сначала долго мялся.

— Толян, чего тебе? — не вытерпел я.

— Илья, я… это… извини, а? — с видом раскаявшегося грешника начинает тот.

Вот чудак!

— За что это? — недоуменно протягиваю я.

— Да за вчерашнее. Я, понимаешь, выпил лишнего…

— А я какой, по-твоему, вчера был, — хохотнул я. — Трезвый, что ли? Это же не означает, что я вот сейчас побегу просить у всех прощения.

— Да не… Повздорили мы с тобой. Вот я и зашел извиниться, — сосед явно нервничал, — А осколки я все подмел, ты не волнуйся.

— Какие еще осколки, ты чего, не проспался?

— Дык, ты меня вчера стаканом ударил. Вон и башка вся в бинтах, — слезливо пожаловался он.

Начинаю понимать, почему не мог бокал найти. Но вместо досады почему-то накатывает неудержимый смех. Приступ хохота продолжается около минуты. Все это время сосед, словно грустный тюлень, стоит и недоуменно хлопает красными с перепоя глазами.

— Ох, Толян… И за что это я тебя? А, ладно, неважно. Слушай, держи полтинник, иди опохмелись. Я сегодня добрый.

Сосед мой, словно укушенный в мягкое место осой, помчался вприпрыжку по лестнице вниз, не забыв, впрочем, поблагодарить. Глядя на него, я, честное слово, поражаюсь. Достается ему на орехи постоянно, как от меня, так и от моих приятелей. Характер у него в подпитии склочный. Не дай Бог никому такого скандалиста по соседству: как начнет блажить на весь подъезд, так никакого покоя от него. Пока не навтыкаешь. И всегда он на следующий день извиняться ко мне бежит. Если дома не застает — у подъезда дожидается. Иногда даю ему на водку. Но временами незадачливому забияке достается по-новой, если попадает под горячую руку.

Только успеваю закрыть дверь, как она начинает сотрясаться под шквалом мощных ударов. Вот и Даня пожаловал. С тех пор, как с помощью его многочисленных связей мне установили металлическую дверь, он постоянно проверяет ее на прочность, каждый раз жизнерадостно уверяя меня в пользе такого приобретения. Ну что ж, «отворяю калитку» вторично. Даня вламывается, словно боевой слон, бросает в кресло подозрительно звякнувший пакет, скидывает кроссовки и несется, топоча ногами, без лишних слов в туалет. Я молча прохожу на кухню, по пути проверяя содержимое пакета, и, к огромному удовлетворению, достаю из него на кухонный стол пару бутылок водки, упаковку баночного пива и мощный кусок буженины. Дане явно не терпится отметить какое-то важное событие. М-да, на джип начинаем копить завтра…

На окне, в металлической клетке, истошно завопила и заметалась птица. Это мой попугайчик, «последний из могикан». Изначально в моей квартире поселились пять птиц, но четверо уже скончались. Самочка, оставшись в одиночестве, вопреки написанному в книге о пернатых домашних любимцах, не стала грустить. Но вот характер ее изменился далеко не в лучшую сторону. Она стала сварлива, капризна и приобрела все повадки настоящей стервы. Сколько я ни пытался отучить свою питомицу от диких криков щелчками по крючковатому клюву, она с каждым разом лишь все больше свирепела и, с небывалой для хрупкой птички отвагой, вся ощетинившись перьями, за счет чего, зрительно становилась гораздо крупнее, бросалась, сломя голову, на карающий перст, и клевалась до изнеможения. Кто кого больше дрессирует, я так до сих пор и не пойму. Если ей хочется есть, а корм закончился или чем-либо не удовлетворяет ее, птица, истерично вскрикивая, начинает биться о прутья клетки. Эти ее постоянные акты мнимой готовности к самоубийству, тем не менее, достигают цели: я несусь на рынок в поисках птичьих деликатесов, обрывая по пути свежую зелень с кустов, если, конечно, лето на дворе. Вот и сейчас ей что-то надо. Но в данный момент просто не до нее.

— Мальвина, заткнись, а? По-хорошему прошу, — и я погрозил ей кулаком.

Птица, будучи постоянным свидетелем моих гулянок, видимо сообразила, что момент, действительно, неподходящий. И, как ни странно, успокоилась. Распушив оперение, она устроилась на жердочке и стала похожа на большой, спелый, грозящий вот-вот сорваться с ветки, лимон.

Только успел я разлить по рюмкам водку и нарезать изумительно пахнущее мясо, как Даня уже был тут как тут. Это тоже одна из его наиболее ярких и порой просто необъяснимых способностей: там, где назревает пьянка, он всегда непременно появляется, и всегда вовремя.

— Фффу, — не успев отдышаться, только и произнес он, — Как же я задолбался к тебе бегать. И когда у вас лифт починят?!

— Когда-когда… Займись этой проблемой, если энергию девать некуда…

— А не пойти ли тебе? Ладно, будь, — и он, чокнувшись с моей стоящей на столе рюмкой, незамедлительно опорожнил свою. — Ааах, хорошо пошла, мерзавка, — выдохнул Даня, и подцепил вилкой мясо.

Я тоже выпил, и выжидающе посмотрел на друга.

— Че смотришь-то? На стрелы надо ходить, а не спать до вечера…

— Ты давай, ближе к «телу», — не утерпел я.

— Да все нормально! Встретились мы с этими баранами в «Чайке», посидели, попи..ели. Один у них бычку включил, типа «наше место, наше»… А тут Михалыч подтянулся, да не один, а с Калейкиным. Так этот, ну, который бурогвозить начал, сразу язык в ж..пу засунул. Короче, отвоевали. Так че, будем сами-то там че-нить открывать?

— Михалыч, говоришь… — задумчиво протянул я.

— Да не гони, они про азера пробили сразу. Это Пашин коммерс, а Паша нам кругленькую сумму бабок должен, так что пусть сам и разбирается.

Ну вот, и еще одна проблема отпала. Значит, с милицией по этому поводу никаких стычек не предвидится — Паша «замнет».

— Так за это же надо выпить, Даня!

— Ну, так наливай, чего сидишь-то!

Мы чокнулись, выпили, и пригласили на радостях двух наших милых подруг. Кристинка с Нелей всегда с радостью составляли нам компанию. Не отказались и в этот раз. Даня по-молодецки слетал за шампанским, и мы пили на брудершафт с нашими девушками, потом некоторое время развлекались парами в разных комнатах, потом опять пили. Короче говоря, день удался на славу.