info — ' Дом №36 на улице Неразбитых фонарей'

За воротами «домзака» нас встречали. С водкой, музыкой… Приехали и наши сверстники, и старшие. Девчонки тоже были тут как тут. Кристинка и Неля, пассия Марса, Наташка, и, наконец, Валькина… мама. Валек приуныл, а потом тоже полез ко всем обниматься. Его с матерью увезли первыми. Мы же отправились в сауну, прогнав истосковавшихся подруг по домам. Их время еще не пришло.

Гуляли два дня. На второй сидели уже вчетвером, у меня дома. На кухне суетились наши верные спутницы, постоянно обновляя закуски на столе, принося полные бутылки взамен пустых. Просто не верилось, что мы уже не в тех тусклых казематах, с постоянным, въевшимся в стены запахом кислой капусты и табака. Пили, наполняясь водкой целиком, так, что она в горле плескалась. Даня в равной мере поглощал как спиртное, так и копчености. Девушки налегали исключительно на фрукты, и то лишь в перерывах между новыми блюдами. Иногда мы чинно выходили курить на лоджию. У меня прекрасный вид с балкона, и там, задумчиво и тихо, иногда вполголоса отпуская реплики, мы наслаждались покоем. В комнате играла спокойная музыка. На лоджию вышла Кристина, закурила, обняла меня, прижалась сзади так крепко, что я спиной ощутил, как бьется ее сердце.

— Дорогой, — шепнула она мне на ухо, — вы еще сколько собираетесь пить? Нет, ты не подумай, я не против, сидите, конечно… Но я ведь так долго тебя не видела.

Кристина что-то нежно ворковала, а я думал совершенно об ином. Мысли, возникшие в СИЗО, не отступали теперь ни на минуту. Даже напиваясь, я чувствовал их призрачное присутствие. Они исчезали из вида, но лишь на время, чтобы совершить необходимые маневры и обрушиться всей силой вновь. Я чувствовал, что жил все это время как-то не так, как следовало бы. К чему эти дурацкие амбиции, разыгравшиеся несколько лет назад? К чему они привели?

— Зайка, я хочу тебя, — продолжала там временем нашептывать мне Кристина, — давай всех прогоним, и останемся вдвоем.

— И что мы будем делать? — я слышал ее слова, но смысл оставался за гранью понятого.

— Ну, Илюш, ты прям как маленький. Ладно, меня там Наташка зовет, — она, ничуть впрочем не обижаясь, ушла в комнату.

Вообще-то она у меня умница. Всегда поймет, никогда не осуждает. Я чувствовал, что она тянется ко мне, и тяга эта основана не только на плотском влечении. Но взаимностью ответить ей не мог. Или не хотел…

Даню тем временем тянуло на сантименты.

— Пацаны, как хорошо снова быть вместе… Я себе и представить не мог, что смогу соскучиться по кому-то из вас, — он стоял, выпускал клубы дыма и грустил.

— Я тоже! — Марс, кажется, готов зарыдать.

То ли водка на моих друзей действовала удручающе, то ли что еще, но они все как-то быстро раскисли и опьянели.

— Хорош волну эту гнать, пошли за стол, — прервал я душещипательные излияния.

…

На третий день, когда я пришел в себя, то сразу же созвонился с Даней.

— Дань, привет, ко мне заруливай.

— Слышь, я без пива сейчас не смогу и шагу сделать.

— Ладно, давай с пивом, только и мне тогда захвати.

— О, как я рад это слышать! Уже иду, — оживился Даня.

Ждать его долго не пришлось. Я успел только зубы почистить, как он уже ломился в дверь.

— Я тут пива взял, ну, так, чтоб второй раз не бегать, и палочек крабовых.

Тут он, несколько смущаясь, показал из-за спины пакет, по объему похожий на те, в которых с места происшествия трупы увозят, — настолько он огромен! И весь, под завязку, набит банками с пивом.

— Ты что, с дуба рухнул? Опять «набухаться» хочешь? — у меня глаза на лоб полезли.

— Да тут же немного, — Даня и сам уже видел, что «лишканул».

Ну вот что с ним будешь делать? А, пошли они на хер, все дела! Не судьба, видно.

На четвертый день все повторилось с той лишь разницей, что мы заранее договорились с Марсом и Валькой. Уже вечером заехали старшие, обеспокоенные, что нас так долго нет, пропали всей бригадой. Посмотрели они на хаос, который царил на кухне, на нас, лыка не вяжущих, и уехали. А на следующее утро, чуть свет, я проснулся от настойчивых звонков в дверь. Нехотя встал, пошел открывать.

— Кого там еще принесло?!

За дверью оказались Михалыч и Калейкин. Они ввалились в прихожую и, скинув ботинки, прошли в комнату. Увидев, что я один, старшие предложили побеседовать по душам.

— Илюх, ну вот че ты расслабился-то? Че, тошно «на киче»? Так ты просидел-то всего ничего, пацаны годами «чалятся». Вон, Гладиатор уже на вторую ходку ушел…

— А я и на первую не больно стремился, — буркнул я.

— Да ты не ерепенься, — мягко оборвал Михалыч, — да, понимаю, ни за хер медный уехали. Но с кем не бывает? Мы же все для вас сделали, что смогли. Вдвое вам сократили месяц чалки…

— Ага, а сначала нам его увеличили, — меня разобрало раздражение.

— Так, мы увеличили, мы и сократили, — с жесткой ноткой высказал Калейкин, — а бухать неделями вам никто зеленый свет не давал. Мы в ваши годы закурить при старших не могли, а вы пьете, как сапожники. И дела все забросили.

— Да, Илья, пока вы отсутствовали, мы за вашими точками присматривали, и ваши же пацаны помогали. А сегодня мы хотим о другом поговорить, — тут Михалыч сделал многозначительную паузу, и я невольно прислушался.

— Так вот, мы все растем. У нас вон новые темы появляются. Нам уже некогда некоторой мелочевкой заниматься. Так что мы тут покумекали, и решили рынок и парковки под вас скинуть. Под возраст, естественно, но тебе предлагаем выбрать, чем хочет именно ваша «бандюшка» заниматься.

— М-да. Ну что же, спасибо за доверие. Только мне одному решать такие вопросы нельзя. Я же не один. Пацанов надо спросить…

— Да ладно тебе, строишь тут из себя черт знает кого… Мы же знаем, что ты у них решающий голос, — Калейкин нагло ухмылялся.

— Не, пацаны, не пойдет. Мне надо поговорить с друзьями.

— Ну давай, размышляй, думай, что да как, — нахмурившись, через силу улыбнулся Михалыч, — до завтра у вас время есть, а потом мы на сходняке все это преподносим. Так что поспеши.

Они вышли из комнаты, обулись и, хлопнув входной дверью, не прощаясь, ушли. Я лег на диван и, незаметно для себя, вырубился. Проснулся уже около четырех часов вечера. Единственное желание маленьким, но ярким маячком мерцает в голове — «продолжить банкет». Но ведь надо с друзьями встретиться, пообщаться. Может, и впрямь что под себя урвать. Хотя так неохота чем-либо заниматься… Лень… Рожи эти видеть неохота на завтрашнем сходняке. Да и друзей видеть не больно хочется. Кристинке, может, позвонить? Нет, не хочу. Но и одному тоже тошно. Надо прогуляться на свежем воздухе. Осень выдалась на редкость теплой, надо воспользоваться редкой возможностью просто так пройтись по усыпанному желтыми листьями бульвару, подумать о насущном.

Так я и поступил. Накинув легкую куртку, я вышел в подъезд. Лифт опять не работал. Ниже на этаж, на бетонном полу развалился этаким мешком сами-знаете-с-чем мой сосед Толик. Опять набухался, а до дома дойти не смог. Я толкнул его раз рукой, но Толян никак не отреагировал, если не считать моментально растекшейся под ним лужи. М-да, здесь все без изменений. Я не спеша спускался по ступенькам, разглядывая привычные надписи на стенах. Вот эту выцарапывал Даня, дверным ключом: «Бригада фарева!». Он подразумевал нас четверых, естественно. Внизу хлопнула дверь. Кто-то торопится домой. В проем между перилами я увидел поднимавшегося парня. Новый жилец, он переехал совсем недавно и поселился в двухкомнатной на третьем этаже вместе с молодой красавицей-женой. Я не раз видел их обоих. Ребята явно души не чаяли друг в друге. Приятно посмотреть на них…

На улице меня встретил неприветливый ветер. Пасмурно и мрачно, даже, по-моему, легкий дождик накрапывает. Ну и черт с ним, с дождиком. Пусть льет, мне сейчас только ливня не хватает, со шквалистым ветром…

Мимо пронеслась машина, черная «девятка», чуть не забрызгав меня грязью. Две девчушки с визгом подпрыгнули на тротуаре — им, похоже, не повезло. Вот козлов расплодилось! Кто такие, интересно? Нашли, тоже мне, шоссе! Нет, все-таки надо в магазин зайти, хоть бутылку пива, но выпить. Иначе вообще беда. До магазина ходьбы три минуты. Я же пролетел за одну. Тесное помещение, как всегда бывает по вечерам, оказалось забито до отказа. «Ломиться» без очереди не хотелось. Постою, время есть. Продавщица, как назло, долго не могла обслужить седого старичка, который сначала придирчиво ощупывал батон, потом долго выбирал растворимый кофе, а затем, щуря подслеповатые глаза, мучительно медленно рылся в ветхом кошельке, высчитывая мелочь. Тем временем в магазинчик вошли два парня, чуть постарше меня. Окинув взглядом толпу и, лишь на секунду остановившись на мне, один из них собрался уже уходить, но второй оказался понаглее.

— Да не гони, Макар, счас я без очереди…

И он, недолго сомневаясь, полез напролом к прилавку, не обращая внимания на робкие реплики типа «нельзя ли осторожней». У прилавка парень отодвинул локтем старичка, так и не успевшего расплатиться, и громко выдохнул:

— Мне минералки, шоколад и мороженое.

Продавщица, дородная женщина, удивленная подобным нахальством, задиристо ощетинилась:

— А ты иди в очередь встань, молодчик!

— Слышь, тетка, — ответил ей с легкой угрозой «молодчик», — я что, слишком тихо сказал? Обслужи, пока по-хорошему прошу…

— Что? Ишь, какой выискался! — завопила продавщица, — Ты иди маму свою пугай, и не тыкай мне, сопляк!

— Ну ты, бл..ина, марамойка е..ная, че пасть раскрыла, захлопни! И, бля, последний раз говорю, обслужи!

Тут у него окончательно сдали нервы, и парень схватил женщину за ворот халата, от чего тот затрещал, и в сторону отлетела пуговица, со звоном ударившись о бутылку с портвейном. Нет, вообще-то я сам далеко не ангел, но подобной наглости, да еще у меня дома, на моей улице, я снести не мог.

— А ну, придурок, отпусти ее!

Парень, еще слабо соображая, что происходит, повернулся в мою сторону. Глаза у него… шальные, точнее и не скажешь. Наверняка наркоман, причем с большим стажем. Ну все, попал ты, ублюдок!

— Тебе говорю, тебе, дебил обкуренный! Отпусти быстро, и убирайся на хрен отсюда!

— Это ты мне? Че, совсем попутал? — нарк явно не понимал, с кем разговаривает.

— Да ладно, Андрюха, пошли отсюда, — заныл его приятель, стоящий в непосредственной близости от меня.

— Уводи нахер этого барана, и чтобы вас обоих здесь видно больше не было! — меня начинало раздражать создавшееся положение.

Тот, что с шальными глазами, отпустил продавщицу, и неохотно, как будто одолжение делает, стал протискиваться к выходу. Проходя мимо, он исподлобья взглянул на меня.

— Ты что вылупился, козлина! Крути педали!

Пока такого придурка не подгонишь, шевелиться не начнет. Он что-то пробубнил нечленораздельное, и вслед за своим спутником вывалил на улицу. Я достоял в очереди, купил банку пива и вышел на свежий воздух. Ох, утомило меня это ожидание. На банке что-то написано, очередные правила розыгрыша призов. Пытаюсь прочесть, но даже складывать знакомые буквы в слова до того лень, что бросаю эту затею. Колечко, щелкнув, выпускает наружу с легким шипением пенную шапку. Делаю первый глоток…

— Эй, друган, подожди, поговорить надо!

Ха, это еще кто? Оборачиваюсь, но не могу разглядеть в сгущающихся сумерках лица говорившего. Тут он закуривает, и при свете трепещущего пламени зажигалки узнаю наркомана из магазина.

— Тебе что, обсос, рамса мало? Обязательно надо промеж рогов стукнуть? — настроение повышается и что-то, закипающее внутри, незримо толкает меня на конфликт.

— Ты кого обсосом назвал? Кто такой вообще?

Ох уж мне эти бараны обколотые! Вступать в объяснения с подобной мразью считаю ниже своего достоинства, поэтому перехожу сразу к делу. Провожу обманный замах левой, так, для пристрела, и тут же, почти одновременно, всаживаю правый боковой джеб. Этот слизняк, как и следовало ожидать, откидывает голову как раз на мой кулак. С глухим хрупом нижняя челюсть его принимает положение под углом градусов этак в тридцать к верхней. Ему теперь не позавидуешь: вправлять ее обратно — процедура весьма болезненная. Оборачиваюсь ко второму — тот стоит на месте, как памятник. Ну что же, не хочешь — не надо. Тут на пятачок, где все происходит, заезжает, освещая фарами лежащего наркомана, машина. Приглядевшись, узнаю ту самую черную «девятку». Самое время свести знакомство! Из нее выскакивают два долговязых парня и, с бравыми воплями, бросаются в атаку. Приходится занимать такое положение, чтобы держать в поле зрения застывшего монументом придурка. У одного из вновь прибывших в руках дубинка, на манер биты, которой этот гад явно хочет испытать на прочность мой череп. Не-а, не доставлю ему такого удовольствия. Уклон, бита разминулась с моей головой всего в паре сантиметров, лихо просвистев возле уха; бью прямо в белеющее в темноте расплывчатым пятном лицо, ага, прямо в яблочко, судя по всему в нос; слышу, нет, даже не слышу, чувствую, как хлюпает что-то в ухе от пропущенного удара… Совершенно перестаю что-либо соображать, рассудок вязнет в волнах ярости; замечаю, но не придаю должного внимания тому, что на поле боя народу уже гораздо больше, кто-то кого-то лупит, крики, стоны…

В себя я пришел, когда понял, что все давно закончилось, и меня торопливо, под руки, уводит Даня и еще двое знакомых пацанов.

— … ну ты, братан, даешь! А я смотрю, что за косяк? Битва какая-то у магазина, а не пойму — кто с кем? А тут молодые мимо несутся, как раз туда. Я им — стоять, куда спешите, что за замес, а они мне — Илюха с какими-то уродами бьется, им сосед, дедуля древний сказал… Я — сразу ноги в руки — и к тебе! А там — ну ты молодчик — двое уже лежат, один клоун длинный вокруг пляшет, а тебя сзади пидор какой-то все в ухо норовит ухайдакать! Ха, молодые — герои — длинного сразу под замес, второй — ломиться, но от меня еще никто не убегал!

— Что-то в ухе звенит, слышно херово…, — звуки доносятся словно сквозь вату.

— Не, ну тебя оказалось трудней всего успокоить! Ты уж хотел молодого одного оприходовать, ну, если бы я тебя не удержал…

— Ага… айда домой. Ко мне зарулим, базар есть. От меня Марса с Вальком вызвоним…