фрагмент
Раз в неделю виварий отпирали и выгоняли его обитателей на выгул. Выгул этот неизменно происходил на тесной асфальтированной площадке, которая служила н.-и. базе внутренним двориком. Чтобы не создавать сумятицы, их выводили партиями по пять штук. Станем же свидетелями одной из таких прогулок. Яркий солнечный день (а в горах такие дни ярки, как ты можешь себе вообразить, до слепоты!). Четверо младших научных сотрудников осуществляют надзор: заражённые лучистым озорством погожего денька, они перебрасываются кровавыми хирургическими шуточками и, жмурясь, выпускают в тропосферу прозрачный табачный дымок. У их ног в объятиях обжигающего солнца и раскалённого асфальта, шевелится маленькое тельце. Оно ползёт, ползёт просто ради того, чтобы ползти, точнее — чтобы уползти. Таков его естественный порыв. И пусть со скоростью, ему свойственной, оно и за неделю не сможет одолеть даже этот солнечный, три на три, дворик, всё равно, — восторг полный! Гыкая и мыча, тельце торжествует. Стоит уточнить, что тельце это принадлежит трёхлетнему ребёнку. У него совсем нет рук. И нет правой ноги. Нога отнята от самого тазобедренного сустава. Поэтому он и ползёт на животике, а не на карачках, как поступают все карапузы, его ровесники. Но его, похоже, это нисколько не смущает. Он бодро извивается, совсем голый, по размягчённому солнцем асфальту и, как заведённый, оглашает дворик своим неприятным, скрипучим голоском. Тельце это обращено к нам, зрителям, крошечными полушариями зада. Оно переваливается и виляет ими из стороны в сторону. Ягодицы то и дело раздвигаются, и тебе, Читатель, хочется отвести или зажмурить глаза, потому что тогда тебе открывается разверзнутое до невозможного отверстие его заднего прохода. Настолько, что даже видны внутренние его стенки, красные и влажные. Это оттого, что во время опыта, именно сюда был введён катетер, сантиметров десяти в диаметре. Но вот на ползущего ребёнка упала тень. Из-за яркого солнца нам пока виден только неопределённый силуэт. Взгляд привыкает, — и перед нами ещё один питомец НИИ. Это мальчик постарше, лет пяти-шести. Он стоит на своих двух и машет обеими руками. Он стрекочет очень громко. Даже оглушающе. И это как всегда пугает маленького ползунка и ввергает его в бессмысленные, панические судороги. У стрекочущего мальчика горло и ротовая полость подверглись некой операции, и теперь у него отсутствуют губы. Лицо его украшено круглой дырой, которая полностью открывает его белёсые, беззубые дёсны (зубы были удалены; но, поскольку почти все они были ещё молочные, остаётся вероятность, что коренные вскоре прорежутся и займут их место). Стрекот рождается глубоко в его перекроенных внутренностях, и звук этот, вызывает в воображении густые сплетения лиан, шевелящихся многоногими, крылатыми и бескрылыми существами... Но это только двое из пяти. Где же остальные? Или ты не хочешь знать? Честно говоря, о трёх остальных и рассказывать-то особо нечего: они зажались плотным комком в углу площадки, куда не достаёт свет и в котором по этой причине до дрожи холодно и сыро. Возможно, они сильно привязаны друг к другу, а может, чтобы разделить их, потребуется скальпель хирурга. Но мы же не хотим продрогнуть до костей, заглядывая в тот промозглый уголок, который облюбовали эти трое. А потому оставим надзираемых и надзирателей спокойно наслаждаться целебным для тела и души горным воздухом и вернём наше внимание господину Заведующему, который, напомню, постановил: лабораторных детей, способных перенести ещё пару-тройку операций (очевидно, знакомый наш ползунок таковым уже не являлся), преобразовать в подсобный персонал. Преобразование это — сложный процесс, который не поддастся нашему с тобой, мой усреднённый Читатель, обывательскому пониманию, как ни старайся. Так или иначе, желудочки мозга лабораторных детей были освобождены от эфемерных духовных сущностей, ещё теплящихся в их деформированных головах. Поковырявшись в лимбической системе, учёные упразднили эмоциональные центры, которые, по понятным причинам, оказались излишними и откровенно противоречащими поставленным задачам. С лобными и затылочными долями обошлись более бережно, ибо обучаемость и логика, координация и рефлексы, — вещи принципиальные для чёткого исполнения инструкций. Оставалось только упростить до возможного предела организмы детей, кои и были милосердно освобождены от тирании половых органов и сопутствующих им желёз... Кропотливо потрудившись, учёные наконец-то добились своего. Однажды поздним вечером грянул залп игристого вина, и звон бокалов возвестил успешное завершение последней операции.
Читайте еще в разделе «Повести»:
Комментарии.
: Ох, меня упрекают за то, что я до чайника придрался...а сам? А ты то чего до Виталика пристал?
Все сообщения мини-чата
Регистрация
Забыли свой пароль?
Но все же продолжаешь читать... и дочитываешь до конца, бросив все дела и заботы...
Елена, что же будет дальше? Ваша история? :?