inushinu — Боян

Боян, усталостью седой, на тризне, молча, восседал.

Рукой степенно, не спеша, разводы струн перебирал,

и вырывался из — под них пророчество огня — горящий стих,

что годы грозные грядут... Но, вдруг, задумавшись, затих.

Крик чаек молнией умолк, и Конязь над судьбиной встал,

и обращаясь к Старику, во гневе грозен, так сказал:

— Что ты умолк, Вещун бесстрастный, в душе поднявши ураган?

Или не зришь, что Киев Красный, стоит на горе всем врагам?

Не разомкнул уста поэт. Тотчас в удушливом затишье,

узрели вои, как огнище Священный город пожирал.

Глаза устало Князь прикрыл, и бисер слов из уст поплыл:

Там за чертою страха нет, и ближним станет дальний свет.

Печаль проходит, затухает и только вера от беды    спасает.

Поэт молчал, лишь темной струйкой стекала кровь с его чела,

забвеньем песни погубя. На поле брани он играл,

и, видя, рухнувшие стены, Руси свободу даровал.

Поодаль спали    Князь с дружиной...