grunge — Вляпались

Гудок... Гудок... Гудок... Гудок...

...Никто не берет.

Еще раз.

Гудок... Гудок... Гудок... Гудок...

...Никто не берет.

—ТВОЮ МАТЬ! — вырвалось у меня.

Самый приближенный к Корману человек, телефон которого я знал, был Артур. Ходивший вечно в туфельках и пиджачке пижон, который зачесывал свои рыжие волосы так, чтобы прикрывать лысеющую макушку. Мне ничего не оставалось, как звонить ему и спрашивать, что мне делать. Я только вставил палец в колесико, как услышал голос бармена:

—Эй, дружище, это будет твой четвертый звонок... Плати фунт и звони — либо выметайся отсюда.

—Держи, — я поспешно достал горсть шилингов и швырнул бармену. потом начал лихорадочно тыкать пальцем в цифры и крутить это колесико. Прошла пара гудков и трубку поднял Артур.

—Алло, — его голос был спокоен.

—Артур? Это Клавер.

—О, Клавер.

—Арт, черт возьми, я позвонил по тому номеру и услышал вместо положенного "Рони, я ждал твоего звонка" какую-то хрень!

—Остынь, — сказал Артур. — Остынь, Клавер. Не знаю, может ты номером ошибся.

—Я набирал три раза, черт возьми. Там сказали, что мы вляпались.

—Может ты ошибся номером. Но, хорошо, что позвонил. У нас планы действительно поменялись.

—Поменялись планы? — я развел руки.

—Да. Поменялись. Ты сейчас где? в Табл-Хай?

—Да, черт возьми. Потому что у меня планы не менялись. Арт, что мне делать?

—Жди. Подъедут ребята на синем БМВ. И все. Просто жди там. Никуда не суйся сейчас. Отсиживайся.

—Понял.

—Хорошо.

—Через сколько БМВ подъедит?

—Думаю, через минут пятнадцать. Они уже в пути.

—Хорошо.

—Хорошо.

Я положил трубку и понял, что произошла какая-то чертовщина. И в какой-то миг эти ребята, которые должны подъехать, показались мне довольно подозрительным явлением. Но мне, по большому счету, было плевать, что там происходит. Я — простой курьер. Мне просто нужно доставить посылку и получить обещанный гонорар.

Я глянул на нетронутый мной бокал с пивом и подумал — какого черта? Мне вряд ли придется уже сегодня сесть за руль. Думаю, когда подъедет БМВ, то я останусь не при делах. Поэтому я взял бокал и сделал смачный глоток. Оглянулся по сторонам и меня потянуло на улицу. Захотелось закурить и попить пива на свежем воздухе.

—Я на улицу выйду, — говорю я бармену, — попью там, покурю, и верну бокал. Идет?

—Залог — пять фунтов за посуду. — ответил бармен.

Ну и жмот, — подумал я.

—Держи, — я в очередной раз дал ему денег и отправился к выходу.

На крыльце был приятный воздух осеннего вечера. Тут был один столик на высокой ножке, на который я облокотился и поставил пиво. Первым делом я вставил в зубы сигарету и закурил. Хотелось прикинуть, что же произошло там, на верхушке этой пирамиды. Единственное, что приходило на ум — бесполезная мысль о том, что в этом не замешаны легавые.

Я увидел со своего столика, как тот Хвостатый подошел к моему бьюику и поставил на крышу наполовину полную бутылку скотча. Я не успел крикнуть ему: "Эй, дружище, убери эту чепуху с моей машины", как увидел у него в другой руке револьвер. Я едва расскрыл рот, как тут же заткнулся в оцепенении. Лучше подождать. Посмотреть, что этот ублюдок будет делать. Не хочется получить пулю в лоб.

Хвостатый сделал от машины шагов десять. И прилецился.

БАХ!

Выстрел разлетелся эхом. Но бутылка не шелохнулась.

БАХ-БАХ!

Опять мимо. Я сделал глоток пива.

БАХ-БАХ!

Боковое стекло треснуло и со звоном рассыпалось.

БАХ!

Бутылка разлетелась на куски с тем же звоном, что и боковое стекло.

У меня выступил холодный пот, пока он стоял там. Вали уже, придурок. Проваливай. Или я надеру тебе задницу. Или приедут ребята на синем БМВ и просто убьют тебя. Лучше вали отсюда.

Он тем временем начал стремительно направляться к машине. Когда подошел, то просунул руку в окно, открыл дверь и начал забираться в авто.

Чертов ты сукин сын!

Теперь я кинулся к нему.

—Ты что творишь, ублюдок?!

Я схватил его и вышвырнул из салона. Но он был довольно крепкий, хоть и пьяный в стельку. Устоял на ногах и мы сцепились с ним в клинче, отвешивая удары по почкам. Черт, у него была довольно крепкая рука. Скоро мы оба повалились на землю и ерзали по осколкам стекла. В какой-то миг выбрался на меня сверху. Считай — я похоронен. Сейчас он просто втоптает своими кулаками мои мозги в асфальт: и последовал тяжеленный искрометный удар — меня накрыла белая вспышка.

Пекли ладони, пальцы. В абсолютной темноте и слегка репящем гуле я стал ощупывать свое лицо. Каменная боль вспухла над глазом огромной гемотомой. Похоже, Хвостатый врезал мне прикладом револьвера. Да, точно. Не может быть сомнений.

Мне показалось, что я сейчас — лежу скрюченный в маленьком гробу. Я провел пальцами по стенкам, по крышке. Прислушался. И до меня дошло, что я лежу сейчас в багажнике. В багажнике своего бьюика. Звук мотора. Это точно мой бьюик. Завывает и гонит с бешеной скоростью. Только не это. Ведь в шины вшита трава. На токой скорости резина так нагреется, что тридцать килограмм ганжа просто поджарятся.

Блядь, где делись колонки?!

Проклятье.

Я по уши в дерьме.

У меня не было сил на крики. Да и что кричать? "Помогите! Я в багажнике!" "Где мои колонки, начиненные кокаином?!" В каком-то смысле, мне еще повезло. Меня не пристрелил этот урод. И был шанс выбраться. Нужно только подождать.

Ребята на синем БМВ. Они приезжают к "Табл-Хай" и видят, что меня там нет. Я автоматически становлюсь кидалой. Все. Объяснения они не будут слушать. Мне так же не видать стереосистемы, о которой я мечтал, как и пощады.

Выходит, этот багажник — пока что самое безопасное для меня место. Так что не высовывайся. Даже Хвостатого стало жалко. Он ведь не знает, в какое дерьмо вляпался.

Бессмысленно было гадать, куда мы едем. Я только прислушался к играющей в салоне музыке. Похоже на Битлз, "Вечер тяжелого дня".

Вдруг меня жестко трухануло. Сильный толчок в багажник. Из салона послышалась брань. Меня начало кидать из стороны в сторону. Раздалось два выстрела и стекло посыпалось на крышку багажника коротким звонким дождем.

Что, мать вашу, творится?!

Еще выстрел.

Что-то треснуло и у меня передернуло плечо. Я непроизвольно вскрикнул. Потом почувствовал, как по руке начала течь горячая кровь. Господи. Меня ранили. А сбоку от меня образовалась небольшая дырочка от пули. Я в порыве болевого шока додумался прислониться к ней, как к замочной скважине, чтобы посмотреть, что происходит.

По четырем небольшим огонькам фар, которые стремительно летели за нами, я догадался, что это был БМВ.

Выходит, я спасен?

Еще выстрел и одна фара у БМВ звякнула и тут же потухла.

У меня онемела верхняя часть руки. Ахренительно плохие новости. Страх начал биться внутри меня истерикой. Я заорал:

—Блядь, не стреляйте по багажнику! НЕ СТРЕЛЯЙТЕ ПО БАГАЖНИКУ!

Я начал лупить по крышке и стенкам что есть силы.

Вот он — я. Когда-то чувствовавший себя крутым парнем, сейчас мог уповать только на Божью милость.

Последовал сильный толчок сбоку и бьюик вывернуло, а я сильно ударился гимотомой. И заревел от боли. Еще пара выстрелов в воздухе. И мы, похоже, выровнялись и шины завизжали, сорвав авто с места.

Где-то послышалась сирена полицейского автомобиля. Я только лежал, и глотал ноющую боль в руке и над глазом. Провел языком по губам — как по льду. Я теряю кровь и мне, черт бы вас всех побрал, нужно срочно вытянуть пулю и зашить рану.

Я снова начал глазеть в отверстие. Там плясала сирена полицейского авто. Она неслась от нас по левой стороне, стремительно отдалясь, оставляя за собой только эхо. И БМВ не было видно.

На некоторое время я закрыл глаза. Лежал и дрожал. Потом стал ковыряться в замке багажника, лазить рукой по углам, в поисках какой-нибудь ерунды, с помощью которой смог бы открыть замок этого ящика пандоры, узником которого я стал.

Тем временем мы сделали пару повротов. И авто остановилось. Я замер. Услышал, как открылась дверь и шаги прошорхали к багажнику. Открылась крышка и мне глаза залил свет ночных фонарей и звезд.

Надо мной стоял Хвостатый. Его лицо было в тени. Но он часто и громко делал вдохи-выдохи. Думаю, я в это время выглядел довольно жалко: согнутый в три погибели чувак,с бледным, опухшим от гимотомы лицом и залитым кровью руковом джинсовой куртки.

—Вылезай, — услышал я его голос.

Я стал безуспешно корабкаться. Потом Хвостатый схватил меня за воротник куртки, и вытащил как поганого щенка.

—Больница, — кивнул он в сторону. Я повернулся, и действительно, увидел небольшой провинциальный госпиталь. — Ты похоже ранен. Тебе там должны помочь.    Я встал, мои колени пробивала дрожь, которую я пытался сдержать.

—Советую тебе, — говорю я, — оставить мне эту машину и идти своей дорогой. Тебе за эту выходку голову отрежут.

—Да?..

—Да, — выдохнул я. — Не только тебе. И мне. Ты СУКИН СЫН. В любом случае, теперь нам обоим крышка. ТЫ МЕНЯ КРУТО ПОДСТАВИЛ, — я толкнул его.

—Слышь, притормози. — он ткнул мне в грудь дулом револьвера.

—Спокойно. — я приподнял одну руку, вторую не смог. — Я сейчас не в той форме, чтобы надрать тебе задницу. Я второй рукой даже пошевелить не могу. Так что не кипятись.

Он стоял и смотрел на меня, как дресировщик на непослушного искалечченного льва. Он успел как положено протрезветь. Адреналин выбил из него всю дурь. Но Хвостатый, казалось, был к тому же абсолюно спокоен, словно пять минут назад его никто не пытался убить.

—Иди в больницу, — сказал он, — ты выглядишь паршиво.

—У меня пуля в плече. И это трудно будет объяснить врачам настолько делактно, чтобы они не вызвали полицию.

—Это не мои проблемы. Уебуй отсюда.

—Это и твои проблемы. Ты похоже не понимаешь, что мы угадили в один и тот же капкан. Эта машина нужна очень крутым ребятам. Я должен был как раз в это время привезти ее. Но не привез. Считай — я уже в могиле. И ты встрял в эту всю неразбериху самым глупым и наглым образом. И теперь тебе не отвертеться. Даже если ты мне засадишь пулю в лоб.

Хвостатый свел брови и убрал пушку. Он некоторое время молча смотрел в сторону.

—Поехали, — он отправился к машине.

Хвостатый сел за руль, а я — по соседству. Силы покидали меня и я откинул голову на сиденье, слушая нытье в плече и голове.

—У меня неподолеку живет подруга. Она медсестра. Думаю, она поможет тебе с рукой.    

—Я сам на медбрата учусь. Мне бы только инструмент и бинты. Я бы справился.    

—Мне не нужна была эта машина, — сказал Хвостатый. — Я когда напьюсь — то творю разные чудеса. Но мне нужна скорость, чтобы хорошенько протрезветь. Я думал просто прокатнуться и поставить ее там же, где она и стояла, — он улыбался, — но приключение вышло большим, чем я расчитывал.

—Я не пойму, чему ты радуешься?

—Не радуюсь, — улыбнулся он. — Мне пальба на дороге подняла настроение. Было довольно весело.

Либо у него шок, либо он критин, — подумал я.

—Как тебя зовут? — спросил я.

—Все знают меня как Хвост. Из-за моего хвостика на голове.

—Я почти угадал.

—А тебя как?

—Клавер.

—Прям, как четырехлистный клевер.

—Да. Примерно так... Где мы?

—Колдвил.

Его руки от плечей до запястья были разрисованны примадоннами, ангелами, крыльями и крестами. На тыльной стороне предплечья была какая-то надпись. Все-таки его трудно назвать идиотом. Он довольно спокойно и уверенно смотрел на дорогу. Говорит ровно, словно человек рассудительный. Хотя как такое мог сотворить рассудительный человек? возможно, пьянство — обратная сторона этой медали. Мне не хотелось думать о его дальнейшей судьбе. Да и о своей тоже я решил не заморачиваться. Сейчас мысли в глобальном ключе никакой пользы не принесут. Нужно что-то конкретное. Вот конкретно сейчас приведу руку в порядок, а потом — посмотрим по обстоятельствам.

—Где ты дел колонки? — спросил я.

Не знаю, может Хвост меня не расслышал, а может — сделал вид, что не расслышал. Но мои нервы сорвались.

—Черт, где колонки? Ты знаешь, что цена каждой той хреновины — сто двадцать пять тысяч фунтов?! Где, твою мать, ты дел голонки?!

Его глаза блеснули, а на лице нарисовалась ухмылка.

—Сто двадцать пять... Господи. — он посмотрел на меня и кивнул головой через плечо.

Колонки лежали в целости и сохранности на заднем сиденье.

—А что...

—Не спрашивай. — перебил я.