grunge — Вляпались

Проезжая мимо бензозаправки я заметил, что оттуда отчалило авто легавых и бесстыже пристроилось сзади, как заноза в заднице. Хоть я чувствовал себя в безопасности, но держал ухо востро. Нельзя было сталкиваться со свиньями в форме и вообще — вляпываться в истории. Поэтому я следил за дорогой и держал стрелку спидометра на шестидесяти милях. Дорога шла под колеса стремительно, но плавно.

Сто двадцать килограмм кайфа нужно доставить в Лон-Шир, который находится в четырех часах езды на скорости восемьдесят миль в час. В Ливерпуле, когда меня посадили за руль, то подробно объяснили и нарисовали на карте, где именно находится "Табл-Хай", — хай-вей забегаловка, откуда я должен сделать звонок. В трубке я должен услышать: "Рони, я ждал твоего звонка". В ответ я должен сказать: "Извините, кажется, я ошибся номером". Этот разговор будет значить, что я проехал больше половины пути. И мне осталось каких-то двадцать миль до Лон-Шира. Там есть зеленый захудалый гараж. На карте он отмечен красным крестиком. Когда я там припаркуюсь, то мне вручат пакет травки, тысячу фунтов стерлингов и такой же бьюик, на котором я еду. Права на него уже лежат в бордачке. Бьюик серого цвета с номерами 3411-М9. Владелец: Фил Клавер. Я уже представлял, как завтра прокачу на этой машине свою подружку Дорети, как мы покувыркаемся в ней, а потом оторвемся на концерте Роулинг Стоунз, который они устраивают на Уимболдоне. Но больше всего я мечтал об акустической стереосистеме и куче пластинок. Я уже воображал, как возвращаюсь домой из гребанного колледжа, ложусь на пол и под хороший рок-н-рольчик с качественным звуком — затягиваю толстенький косячок и пускаю едкий дым в потолок. Это была моя мечта, к которой я ехал на этой машине по черному от ночи асфальту.

Чтобы не напрягаться, я включил радио. В этой глуши ловило паршиво, но мне удалось поймать Лед-Зеппелен. Для начала довольно неплохо. Только "Детка, я тебя брошу" этим рипением изуродованна до безобразия. Думаю, когда все будет сделано и я поставлю стереосистему, то это будет первая песня, которая зазвучит у меня дома.

этим летом я тебя брошу

я бы никогда так не поступил

но я должен отправиться в путь...

Затем по радио начали рассказывать про антивоенные демонстрации. Я не сильно внимательно вслушивался, но там прозвучало слово "потасовки". Знаю я эти "потасовки". Кажется, так журналисты называют ситуации, когда копы без разбора лупят дубинками всех, кто попадается им на глаза. Они расшибают головы, ломают ребра только за то, что ты кричишь им в лицо: "Хуй войне". Черт его знает, может им не нравится слово "хуй". А может, они — просто тупые каски, в которых звенит приказ и больше ничего. Звенит так же сильно, как у тебя тело, когда тебе как следует врежут по почкам или по голове, что на блювоту тянет.

Проклятье. Те полицейские, которые ехали за мной, словно услышали мои не очень хорошие мысли о правоохранителях и поддали газу, будто хотели настигнуть меня. Потом они отошли вправо и сровнялись со мной. Из окна полицейской машины показалась рука и махнула, дав понять, чтобы я припарковался на обочине. Я включил левый поворот и смирно припарковал машину.    Я поспешно стал ерзать по радиоприемнику в поисках какой-нибудь попсовой чуши. Чувак вроде меня, в джинсовой куртке, в кроссовках, колесящий ночью по трассе под рок-н-рол или под новости о демонстрации против войны во Вьетнаме — моментально вызывает подозрения. Я успел настроится на Би-Би-Си, там шло какое-то скучное ток-шоу.

Тук-тук. Я опустил боковое стекло и вытянул шею. Передо мной оказался здоровенный офицер с огромным животом и жопоподобным подбородком, под которым висел слой жира.

—Доброй ночи, офицер.

—Доброй ночи. Прихватите документы, и, пожалуста, выйдите из машины.

"Зачем? Какая, черт возьми, в этом необходимость?"

—Да, конечно. — Я потянулся рукой в бардочок за жизненноважной сейчас макулатурой. Но случайно достал пакет с травой. О Господи, я поспешно закинул его обратно. — Секундочку, офицер. Ага! Вот этот бумажник.

Я вылез из бьюика и поровнялся с копом. Он был на целых две головы выше меня.

—Пожалуста, — протянул я кожанный бумажник.

Он стал вниматильно рассматривать с фонариком мои водительские права, мой читательский билет ВестЛиверпуль-Колледжа, затем были документы на авто, техосмотр и прочая хрень.

—В чем, собственно, проблема? — спросил я. Вопрос был неосторожный, но я выбрал правильный, слегка заискивающий тон, словно готов помочь этому паршивцу в любой проблеме.

—Авто с похожим описанием числится в списке угнанных, — сказал коп, не отрываясь от документов. Затем он окинул меня светом фонарика с головы до ног. —В наше время, наверное, на дороге полно таких авто, как у меня. — пожал я плечами.

— Идем-те, глянем на ваши номера, мистер Клавер.

—Да конечно.

"Будь ты проклят".

Мы стали сзади машины. Коп присел и уставился фонариком в табличку.

3411-М9. все правильно?

3411-М9. все правильно.

Он стал рассматривать углы, несколько раз постучал прикладом фонарика по табличке, прислушиваясь к звуку.

—Мистер Клавер, — встал коп, — будь-те добры. Откройте багажник.

—Секунду. Ключи — в салоне. — Я метнулся и достал ключи. Подошел, открыл багажник — этот ящик Пандоры.

Вот они. Коп видит с помощью света своего фонарика просто колонки. На самом деле — это восемьедесят киллограмм кокаина, болван недоделаный. Но для тебя это — просто колонки. Так что отъебись, и дай дорогу.

—Как давно вы приобрели эту машину?

Да что блядь такое?

Но у меня хорошая память. Я один раз прочитал от первой до последней буквы всю документацию. И запомнил все блестяще.

—Эм... Три месяца назад. В Ливерпуль-АвтоПаккет.

—Откуда едете и куда держите путь, мистер Клавер? — спросил он, осмотрев багажник.

—В Лон-Шир. У подружки день рождения. У нее там небольшой домик. Везу стереосистему, чтобы как следует отпраздновать.

Он еще раз прошуршал по документам. Бросил на меня пару вонючих взглядов и протянул бумажник.

—Всего доброго, мистер Клавер.

—Вам так же.

Мы развернулись, оставив за своими спинами сгусток холодного воздуха.

Как я сел в машину, то первым делом схватил пачку Кэмела, чиркнул спичкакми и глубоко затянулся.

Ну их к черту.

Зажигание-сцепление. Рычаг.

Я снова на дороге. И можно включить нормальное радио.

Когда меня спрашивают, чем я занимаюсь, я отвечаю, что учусь в колледже на медбрата и подрабатываю курьером. Я попал на эту работу случайно. Все начиналось с того, что, проходя практику в клинике, я приворовывал со своим приятелем Майклом всякую ерунду и тулил недоделкам в колледже. Потом как-то позвонил Майкл, и сказал, что есть серьезное дело, на котором можно хорошенько заработать. Нужно было выбросить один пакет в урну, из другой урны достать конверт с деньгами. Это были легкие деньги.

Ребята, на которых я работаю, даже считают меня чем-то вроде талисмана удачи из-за моей фамилии. Юмора ради я набил себе на тыльной стороне запястья татуировку — четырехлистный клевер. Так они меня и называют — Фо Лиф Клавер. Но однажды им захотелось проверить свой четырехлистный клевер на прочность и мне устроили засаду. Я сидел тогда за рулем большого школьного автобуса, под прикрытием, что возил детишек по Ливерпулю на экскурсии. А теперь — возвращаюсь домой. На самом деле под сиденьями была куча мешков с травой. И когда я "возвращался домой", то мне перекрыли дорогу две тачки, выволокли из автобуса и начали хорошенько колотить, требуя, чтобы я назвал настоящее имя Инди Кормана — моего босса, которого звали Эшли Денвер. Мне повезло. Громилы, которых послал сам Инди Корман проверить меня на вшивость — избили меня до полусмерти. Но я ничего не сказал. На самом деле я не такой преданный, как подумал мой босс. Мне просто повезло. Я до такой усрачки испугался, что забыл, как его зовут. Поэтому и говорил: "Ублюдки, не знаю, мать вашу, не знаю я ваших Корманов!" Когда уже я был на пределе смерти, эти вышибалы сказали. "Ладно, Клавер, давай-ка мы отвезем тебя к доктору. А то так без листочков останешься".

После этого я был, похоже, зачислен в список людей, которым можно доверять. Собственно, обещанный мне бьюик — своеобразная премия.

Я не собирался злоупотреблять доверием крутых ребят. Одно неверное движение — и ты останешься без яиц. Это в лучшем случае. В худшем, — с вами случится то же, что и с Майклом. Майкл прокололся с шабашем. И исчез. Провалился сквозь землю.

Мне же сейчас оставалось добраться до "Табл-Хай" и сделать звонок, сказать, что я ошибся номером, и ехать за своим бьюиком и куском наличных.

После нашей встречи с полицейским я промотал где-то миль двадцать-двадцать пять, как увидел справа небольшое дряхлое здание с подобием вывески над входом. Без света невозможно было разобрать, что гласит вывеска. Но у меня не было сомнений — это "Табл-Хай".

Я припарковался напротив входа по соседству с большим байком и Маздой. Еще тут стояло два мопеда, велосипед и ржавый Опель.     Сам бар оказался похожим на занюханный салун времен дикого запада. Посетители, сидя за столиками, грязными руками подносили кружки с пивом к своим отвратительным опухшим рожам. Делая глоток, они громко ставили кружку на стол. несколько человек разбрасывались в карты. Парочка парней просто курили и пили пиво.

Когда я зашел в этот гадюшник, приют селянского отребья, бармен, протирая бокал, глянул на меня скучающим взглядом. Я подошел прямо к нему и облокотился на барную стойку.

—Привет, — говорю я.

Бармен не ответил и бросил взгляд в сторону, где поднялсь какая-то суматоха. Я последовал за его взглядом и увидел, как два парня, упершись локтями о стол, схватили друг друга за руки и пытаются побороть один другого. Этих парней окружали восклицательные знаки. Каждый из зевак что-то ревел, кричал, подсказывал и бранился.

Один был довольно здоровый, с пышной красной рожей и толстыми пальцами. Другой — больше всех здесь был похож на нормального человека. В белой майке,    затянутыми в конский хвостик черными волосами и накачанными, растатуированными руками. Однако он очень сильно уступал в весе своему сопернику. Примерно двести двадцать фунтов против ста шестидесяти.

Казалось, из-за их борьбы стол треснет пополам. Парень с хвостиком никак не уступал здоровяку.

Ко мне подошел какой-то доходяга в клетчатой рубахе, которая на нем была, как на вешалке. Он был такой худой, что кадык выпирал как кулак на небритой шее.

—На кого поставишь? — спросил он.

—Я не ставлю.

—Не дури. Давай. — он приблизился ко мне так, что я почуял, какая помойная вонь пхнет из его несчастного рта с кривыми остатками зубов. — Ставлю пинту на здоровяка. Хвостатый, конечно — лихой. Но вес у него не тот.

—Отвали дружище. — сказал я и машинально толкнул доходягу в плечо.

—Эй бля, ты чего руки распускаешь? — вылупился он на меня

—Я сказал — отвали. — Я больше не обращал внимания на доходягу, а стал глазеть на армреслеров.

Действительно, у хвостатого — нет шансов повалить соперника. Но, черт возьми, здоровяк не может сдвинуть с места его руку.

—Может закажите что-то? — сказал мне бармен.

—Нет. — я повернулся к нему. — Мне нужно сделать один телефонный звонок.

—Телефон мы предоставляем только тем, кто заказывает что-то. — Бармен вскинул бровь.

—Давайте я вам заплачу за звонок. Но пить ничего не буду. Я за рулем.

—Двадцать пять.

—Ничего себе, — я скривился, — а почем у вас пиво?

—Шесть.

—Мне пинту. И телефон.

Бармен вначале налил пиво в только что протертый бокал, затем достал из-под бара аппарат и поставил передо мной. Я сунул ему шесть фунтов и взял трубку в руки, поглядывая на тех армрестлеров. Как раз в этот момент здоровяк сломил хвостатого и приколотил его руку к столу, после чего победоносно вскинул две свои грабли вверх.

Я начал набирать номер, который знал напамять, и наблюдал, как поведет себя поверженный. Он тем временем встал, кивнул куда-то в сторону и змеиной походкой, еле балансируя и удерживаясь на ногах, поплел к барной стойке. Я было подумал, что он прилично выдохся. Но когда тот приблизился и я лучше его разглядел, то понял — он просто чертовски пьян.

Я услышал в трубке гудки.

Первый.

Второй.

Парень с хвостиком сказал бармену:

—Вон тому ублюдку. Бутылку скотча. За мой счет. И — мне. Бутылку скотча.

Третий гудок. И я должен услышать фразу: "Рони, я ждал твоего звонка".

Хвостатый вернулся к столу, поставил бутылку. Затем откупорил свою и поплеся к выходу, заливая содержимое себе в глотку.

Трубку подняли. Я услышал:

—Вляпались! Ахренительно вляпались!

—Что?! — я не мог поверить своим ушам. — Не понял!