lanet — Меланхолик.

Этот гражданин снимал себе комнатку на Свирской улице, недалеко от трамвайной остановки, до которой можно было дойти пешком минут за пятнадцать. Старый дом как раз вписывался в атмосферу тихого спального района на конце города.

Теперь жизнь потеряла для него всякое значение, потому как, приходя в свою каморку, а его раздрожало присутствие поблизости хозяйки и ее сына, жилец чувствовал себя неспокойно. Только аквариумные рыбки немного смягчали тяжелое настроение. В моменты, когда Алла Викторовна начинала допрашиваться до него, приходилось уделять ей хоть какое-то внимание.

— Экий ты, и в комнате вовсе не убираешь! Пыльно у тебя, душно... Я прямо не могу! Даже не проветриваешь... Совсем трудиться разучился.

— Хорошо.Уберу.

— Я это уже месяц слышу. Вот будет своя квартира, там хоть мхом все расти...А от твоей крольчатиной воняет...

Его глубоко ранили всякие такие слова, не имеющие никакого, как казалось, основания. После такого оставалось уйти, присесть на кровать и тихо заплакать. Хотелось запереть дверь, но задвижка давно сломалась.

Будучи ребенком он все же чем-то отличался от других, а именно тем, что был буйным, восставал против взрослых, любя с ними спорить по пустякам и отстаивать свою самую невероятную точку зрения.Романтические мечты уже тогда поселились в его голове, но, чем старше Сова становился, тем удаленнее они становились, реальность теряла свои краски, мир представлялся одной большой страшной несправедливостью, поглощающей каждого, с ней не согласного.

И вот через месяц к нему пришло письмо,в котором родственниками сообщалось о смерти бабушки— Варвары Петровны Давыдовой.

Дни проходили рутинно. Реакции на очередные похороны сначала не последовало.

В среду он не пошел на работу под предлогом болезни. А через неделю и правда заболел, периодически стоня от боли при хотьбе. Денег стало катастрофически не хватать.

Единственный друг приходил очень редко: раз-два в месяц.

— Что это с тобой?— распластав руками произнес Дмитрий.

— Приболел немного.— жалобно прошептал он.

— У тебя хандра скоро в привычку войдет! Посмотри кругом: бардак, даже рыбки сдохли... А ты все думаешь о прошлом. Познакомился бы с девушкой, может не чувствовал бы себя так одиноко.

Мужчина молчал, словно выдерживал паузу, перебирая руками то ручку, то блокнот на столе, не смотря на собеседника.

— Уходи. Нет смысла разговаривать.— донесся ответ.

— Вечно ты себя жалеешь, говоришь, что тебя никто не любит, а как пытаешься тебе помочь, так сразу обижаешься не понятно на что.

— Письмо из дома пришло. Бабуля умерла. А вчера она мне снилась. Что-то говорила невнятное. И теперь я боюсь, что кто-нибудь еще из моей семьи умрет, так дед болеет. — было произнесено признание.

Старые настенные часы, а герой любил антикварные вещи, мерно отсчитывали время. Приближались сумерки.

— Ну что ж, этому ты не поможешь. Перестань себя жалеть, от того только хуже. Причина всего— в тебе и, чем раньше поймешь это, тем быстрее начнешь жить. Ну а мне пора бежать по делам. Прощай. Не скучай по мне...

Но Савелий так и не остановил приятеля, хотя в порыве желания, чуть не встал, чтобы догнать.

Он внезапно понял, что тот придет не скоро и схватился обеими руками за голову, сложился в клубок на кровати, занавешался шторами и тихо шептал что-то, трясясь от боли, что пронизывала его конечности. Руки нервно дрожали. Рот непроизвольно сводила судорога, отчего хотелось кричать.

После он встал, машинально оделся и пошел на улицу.

— Что очкарик, вырядился... К телкам...— саркастически констатировал Даня.

Прежде оскорбления мальчика— сына Аллы им игнорировались. Однако не теперь. Сава схватил парня и вытолкнул на улицу. Обеими руками прижал его к забору. От ярости у него свило челюсть.

— Повтори... сейчас же...

Звериная страсть нахлынула на него, не оставляя ничего живого.

— Пусти. Я закричу..— бился мальчик, но попытки к бегству ни к чему ни привели.

Сава с размаха залепил пощечину.

— Сучонок... маленький. Тварь неблагодарная.. Скажешь мне что-то подобное... убью... ты понял!!!— заорал он.

— прости...не буду больше... пусти меня...

Голова наколилась до предела, глаза горели.

— а где пожалуйста?

— пожаа...луйста...

Однако звук открывающейся двери оборвал страшный сон. Сава отошел не помня себя, выпустив подростка из своих цепких рук, находясь в состоянии аффекта, и не соображая, что происходит. Внезапное чувство страха тотчас овладело им, заставив тут же покинуть это место.

Вышедшая соседка, ничего не заметив, пошла спокойно по делам.

— Ты еще получишь... Ответишь перед ней...— отозвалось ему в спину агрессивным плачущим голосом.

Мужчина пришел в себя минут через десять, стоя возле незнакомой арки. Он загрустил, пытаясь сдержать внезапно нахлынувшие слезы раскаяния. Перебирая пальцами подол пальто и беспрестанно засовывая руки в карманы, направился куда глаза глядят. После меланхолик зашептал в полголоса:

— Только до лета дожить, а там... не хочу, чтоб меня бросили... хочу уйти в землю. Может и панихидку сослужат. Они меня отмолят. Только б утонуть...