Лист (дерева)

Ури весь дрожал от едва сдерживаемого ликования, его буквально распирало самодовольство, скулы играли, ноздри со свистом фильтровали воздух, кулаки сжимались и разжимались.

«Я же говорил, – высказал он мысль, даже не высказал – выплюнул в ухо Марианне. – Я сразу говорил, что так и будет. И что? Скажи, я был прав, да, прав?»

Марианна смотрела на гроб невидящими глазами и ничего не слышала. Только что священник произнес дежурную речь, и гроб медленно начали опускать в яму. Ури сдерживался из последних сил. Двое мужчин в черном взяли лопаты и начали кидать землю, засыпая лакированные доски. Ури не выдержал и воскликнул:

«Ну, я же говорил! Ну ведь я же оказался прав!»

Никто не обратил на него внимания, только один из рабочих дернулся, опустил лопату, утер пот со лба и, морщась, бросил на Ури неодобрительный взгляд. Ури засмеялся.

«Я всегда был прав! – сказал он, и даже подпрыгнул от радости. – Я все знал заранее! И когда диагноз поставили – я сразу сказал, что шансов нет. И когда про ремиссию заговорили – я утверждал, что это вранье. Я оказался прав во всем!»

Налетел ветер, и из-под ног Ури ушла земля. Потешно размахивая руками, он устремился прочь, к кладбищенской ограде; его вертело, мотало. Вот он в струе восходящего потока перемахнул ажурный чугун, промчался через небольшую рощицу и упал в лужу. Рук уже не было, ног тоже, и только сморщенная пожухлая кожица желтым грязным лоском блестела в тусклом осеннем полудне. Кончался листопад...

Кончался октябрь.