это был март

и двинется вдоль по улице странная процессия

из коломбин, арлекинов и пьеро,

знай, это тебе не мерещится,

это не апрельский карнавал,

это похоронная процессия.

они хоронят Март.

со снегом, с занятыми людьми, с голодом

по теплу и ласке и пожеланиям доброго утра,

со всей его скоростью и идиотской погодой,

от которой днем муторно, а утром и вечером— холодно,

со всей его слякотью и как будто бы оттаявшем асфальте,

который цепляется за твои ноги грязью, как будто бы умоляя:

останься, останься, останься.

а ты отталкиваешь с каждым шагом, как надоевшую женщину,

и шагаешь, шагаешь, шагаешь куда подальше,

неважно куда, лишь бы подальше!

от того Марта, который потом похоронят.

будешь ли ты вспоминать его добрым словом?

он же не виноват в том, чем тебя наградил Февраль и его непутевые братья?

он же не виноват в разрухе, состоянии брошенной собачки и всем прочем?

он же не виноват, что ты не можешь адекватно говорить со своими друзьями,

и к тому же совершенно потерялся во времени?

он же не виноват...

впрочем,

он же Март. ему же почти все можно!

и кофе отныне— возможно, вероятно, когда-нибудь

ты все же не будешь делить с пустым стулом.

за окном конвульсирует солнце. закат. скоро загорятся огни

и раздастся чей-то хохот. еще не поздно взять куртку

и выйти за дверь.

пойти хоронить Март.

а на следующий день весь мир отпразднует день смеха.