Leda — Яков Есепкин Оцветники Сеннаара

Оцветники Сеннаара

Отпустит Боже черные грехи,

Заплачет над убитыми Георгий,

И кровь сию архангелы в мехи

Сольют и сохранят для темных оргий.

А что еще привратникам хранить,

Великие святыни источились,

Жемчужную путраментную нить

Востянуть за Аид и не потщились.

Есть ангельскому бдению предел,

Нельзя его минуть в земные сроки,

Уйдем скорее, Марио, от дел

Иль вспомним византийские уроки.

Не стоят мессы наши времена,

Что десным это мелкое коварство,

Мы кровию святили имена,

Чтоб прочились державие и царство.

Но тщетен героический пример,

Когда серебро с остиев лиется

И вычурные замки у химер

В плену, и див тристия чурно вьется.

Звучит еще пленительный мотив,

А музы нарицательными стали,

Нецарственный теперь инфенитив,

Мистерий уморительны детали.

И как бы новый Чосер превоспел

Терцийские левконии и астры,

Штиль готикский давно оторопел,

Вертятся вкруг какие-то пилястры.

Нельзя, увы, гекзаметры слагать,

Певцы ночные патиной оделись,

Божественный глагол изнемогать

Устал и флики нынче согляделись.

Скабрезно вышел бастровый графит,

Хватилось разве суего витийства,

Дает обеты веры неофит

И туне клясть кабалы византийства.

Смешно им потакать, смешно и речь,

Лишь можно избежать реминисценций,

Аромы экстатичные сберечь

В черемуховых сумраках каденций.

Точат весной строфические тьмы,

Крысиные певцам внимают ушки,

Диавольской басмовой тесемы

Достало на пошейные задушки.

Герои где —— в земле они сырой,

Выходят на панели даже вдовы,

Когда бессмертье гонят через строй

И меряют холстинные обновы.

Подтечные их складки тяжелы,

Жалки и подаянья даровые,

Но смертники содвинули столы

И мелом обвели багрец на вые.

Еще настанет время пировать,

Чудесные тогда преображенья

Отметим, суе венчики срывать

Чермам с пиитов, чтящих пораженья.

Иного быть не может, велики

На требницах славянских эшафоты,

Пускай хотя узрят духовники,

По ком точились красные киоты.

По ком рыдали серебром в миру

Венчанные изнеженные дивы,

Их слезы вечно сернистую мглу

Точить должны, где резвятся Годивы.

Там пышные летают в небесех

Горящие слепые махаоны,

Приветствуют блаженствующих сех,

Записанных церковными в рахмоны.

Летиция, я буду меж теней

Ущербных, ты легко меня узнаешь,

Серебра и порфировых огней

В адницах мало, их ли обминаешь.

Равенствовать сейчас одним царям

И будем, ждут пускай своих надежей

Успенные когорты, к алтарям

Бредя за неким аспидным вельможей.

Секрет великий мне открыл гонец

Стенающий и нет ему равенства,

Здесь храмом полагается венец,

А там смешны обманы духовенства.

Есть ад, адница, нет и чистеца

Возалканного, макового рая,

Обман такой алмазнее венца,

Неживы мы, одесно умирая.

Лишь адники вершат свой приговор,

За ними князь сапфировый играет

Судьбами — и окончен разговор,

Святой урочно втуне умирает.

Столпы александрийские теперь

Позорнее холопских распинаний,

И огненный еще троится зверь,

И время не пришло воспоминаний.

Нас вспомнят поименно, во холстах

Подставят наши лбы под поцелуи,

И пусть горят на ангельских перстах

Невинной крови стонущие струи.