IMHOтеп — Синяя чума

оно нам не известно.

Сотрудник таможни медленно шел между рядами товаров в грузовом отсеке корабля. Он сканировал один за одним коды металлических ящиков сверяя, их и занося в базу данных голографического коммуникатора на запястье. Подойдя к очередному ящику, он остановился. Это был крупный цилиндр два метра в длину и метр в диаметре, задернутый плотной черной тканью. Приподняв один из краев, он сверил номер штрих-кода с личными записями и, не отсканировав его, проследовал дальше. Этот груз ушел с космической станции неучтенным.

Сегодня две тысячи триста двадцать третий год от рождества Христова. Земля — огромная голубая планета, которую человечество когда-то называло домом. Теперь о ней рассказывают лишь в легендах, о родном доме всего человечества. Еще до гибели Земли мы нашли в космосе минерал, изотоп которого позволял космическим кораблям преодолевать колоссальные расстояния. Ему дали название «ЦИАН» за его глубокий синий цвет с зеленым отливом. Но у него был недостаток, его было очень трудно найти, а отказываться от мечты найти новый дом никто не хотел. В итоге не выиграл никто. Сразу после гибели Земли в космосе развязалась война за изотоп. Остатки человечества существуют на когда-то гигантских станциях, которые теперь рассыпаются в пыль. Свет звезд дает энергию, но фотонные двигатели кораблей работают только от циана. В итоге по космосу разбросаны десятки изолированных станций, обреченных на вечное одиночество… По крайней мере когда-то они там были. Старожилы рассказывали, что когда-то давно была вреа, что у человечества есть великое предназначение. Были огромные континенты и великие города. Мы должны были колонизировать другие планеты, стать великим разумом, нести знание. Но от всего этого величия осталась лишь груда ржавеющего металла в космосе.

Сегодня уже никто не помнит, что стало причиной катастрофы. Был ли это природный катаклизм или последствие человеческой жадности. Это уже и не важно. Ни одной пригодной для жизни планеты человечество так и не нашло, а после гибели Земли прошло уже двести лет. Она превратилась в один огромный шар кипящей лавы. Предвидя катастрофу, наши предки бежали в космос. Бежали…

Табет закончил свой монолог и откинулся в железном кресле. Он всегда говорил основательно, с кучей подробностей и любил напоминать окружающим об этой истории. Это был краснолицый здоровяк с гривой волос, шумный и самоуверенный, добродушный и искренне приветливый ко всем. Но за дело мог и хорошенько огреть как словом, так и рукой. Двухметровая ряха сердечности. Не старый, широк в плечах, приземист с черной смоляной, бандитской бородой. Лицо крупное круглое, глаза большие карие, неспособные спрятаться за густыми бровями.

Рядом с ним в изодранном кресле, когда-то вырванном из космического корабля, сидел Чаукин. Чаукин внешне был противоположностью Табета. Он выглядел молодо, лет на тридцать с болезненно худым, но переплетенным, словно проволокой, жилами телом. Обритая наголо голова правильной формы, не раз поломанный в юношеских драках и от того расплющенный нос и большие губы. Несколько нелюдим и замкнутый в себе. Иногда глаза его загорались точно пламенем, словно тело его не справлялось с огромной энергией, рождавшейся в глубине его тела, светом вырывавшееся через глаза и высушивающее его изнутри. Табет с Чаукином были старыми знакомыми, вместе выросшими однокашниками и питали друг к другу взаимное уважение.

— А я живу на атолле ТАУ-15, крупнейшем из оставшихся. Основной заработок на котором, это рысканье по космической свалке в поисках чего-либо ценного. Главное развлечение это самогон, и то мы его гоним из собственного дерьма, — прокомментировал Кайл, стоявший в углу комнаты. Он сделал еще один глоток из металлической кружки, скривившись как от дряни, — И ты мне говоришь, что все будет хорошо? Табет, дружище, не смеши меня, — с усилием ухмыльнулся он.

— Я живу ради семьи, ради своих детей. Их будущее моя жизнь, — басом произнес Табет.

— Ладно, Кайл, давай спать. Завтра смена с утра, — поддержал Чаукин.

— Вот это неплохая идея.

***

Люди колонной продвигались по коридору, проходя отсек за отсеком, где им выдавалось снаряжение. Кайл подошел к раздатчику оборудования.

— Вы что издеваетесь? — возмутился он, — Опять лазерная пила модели ZUNI S56? Вы ведь знаете, что у нее ограничитель ни к черту. Хотите, что бы опять кому-то голову срезало?

— Что есть, то выдаем. Не задерживай очередь, — сухо ответили на раздаче.

— Давай двигайся, — Кайла толкнули сзади в очереди, и он, чертыхаясь, двинулся дальше.

Люди, облаченные в скафандры, стучали магнитными стабилизаторами по прорезиненному полу коридора ведущего к транспортному отсеку, где одна группа за другой усаживались в грузовые космические скутера и, направляясь в сторону свалки, скрывались в темноте космоса.

Тысячи людей группами по десять, пятнадцать человек рыскали среди обломков космического мусора, оставшегося после глобальной войны, в поисках циана, драгоценных металлов или просто каких-либо пригодных для использования на атолле деталей космических кораблей.

Самые крупные обломки распиливались на более мелкие операторами джегеров. Джегеры, технические корабли, по строению напоминали спрута — четыре механические щупальца, которыми они захватывали обломки, длинные грузовой отсек позади и лазерный клюв, расположенный прямо по центру, между щупальцами. Потрошить останки плазменнысм пилами в поисках редких металлов и прочих ценностей, была уже задача Крыс. Так называли работников свалки.

Табет хорошо справлялся с работой, был неплохим инженером и главное, Крысы уважали его, за что пару недель назад он был назначен руководителем бригады в которой работали Чаукин с Кайлом.

После возвращения на атолл группа поступала сначала в предбанник, где нормализовалось давление, создавалась искусственная атмосфера и притяжение. Затем они сразу попадали на просвет — специальные лучи сканировали тела работников на наличие инородных материалов, которые могли быть принесены ими из космоса. Декларируемая необходимость этой процедуры была защита колонии от инородных вирусов и синей чумы, но все понимали, что истинной целью было пресечь возможность присвоения работниками ценностей, найденных при работе на свалке. Люди двигались в одних набедренных повязках по транспортной линии. Их тела один за другим проходили через рамки сканера медицинского робота. Внезапно линия остановилась. Питерсона, одного из членов рабочей группы, вывели в сторону и линия двинулась дальше. Можно было видеть, как его отдельно просканировали несколько раз в области спины. Лицо Питерсона побледнело от страха. В следующую секунду к нему подошли двое охранников и попросили проследовать в отдельный кабинет.

— Я здоров. Я не… У меня даже ни одного пятна нет! — пытался возразить он, но охранники крепко схватили его под руки и вывели из зала.

Стоя в очереди уже за вознаграждением за работу, Чаукин обратился к Кайлу, указывая на Табета впереди очереди начислявшего кредиты на куб.

— Смотри-ка, Табет сегодня везунчик, циан нашел.

— Перепадет пару дополнительных кредитов.

— Черт, мне бы они не помешали, — усмехнулся Чаукин.

— Будет и тебе бонус. Это за циан найденный Питерсоном. По правилам если кто-то подхватывает синегнойку, его доля распределяется между членами бригады, — раздраженно ответил Кайл, — Многих ребят сожрал циан, и еще многих съест.

Как только Табет вышел из рабочего отсека, ему на встречу, с радостными и звонкими возгласами, бросились бежать двое ребятишек. Это были его дети: паренек восьми лет и крохотная девочка лет четырех. За ними стояла его жена. В ней не было красоты, которая так легко покупалась и продавалась на ТАУ-15, но в ней было нечто неосязаемое, не видимое глазу, но ощущаемое всем телом и каждой клеточкой в отдельности — тепло, свет, за нахождение вблизи которого, ты готов был отдать все, что у тебя есть. Табет отдавал всего себя своей семье без остатка. Его душа и тело принадлежали ни ему, он жил и каждый его вздох, каждый удар его сердца был посвящен ей и его детям.

Табет двумя исполинскими руками подхватил ребят, усадив сына на плечи, а дочь на руки. Его рука была настолько огромной, что казалось, он мог легко спрятать девочку, накрыв второй ладонью сверху. Она гордо сидела на руках отца-исполина, а мальчуган хохотал на могучей шее, вцепившись пальцами в черную гриву Табета.

Табет нежно обнял жену.

— Они хорошо себя вели? — спросил он.

— Как дети, — улыбаясь, ответила она.

В следующее мгновение мальчик змеей сполз по торсу Табета и встал радом с ним.

— Рамиз, мама говорит, что вы ее не слушали, — строго произнес Табет.

— Мама шутит, — серьезно ответил он.

Лицо Табета расплылось в улыбке, — Мужик растет, — захохотал он, — А в школе что?

— Да ну ее. Расскажи лучше, что ты сегодня видел? — заблестели глаза у Рамиза.

— Учись усердно, Рамиз. А то мы с мамой расстроимся. Ты же не хочешь нас огорчить?

— Нет, — нахмурившись и опустив нос, буркнул Рамиз.

Табет потрепал темные волосы мальчугана.

Спустя несколько часов после смены вся бригада собиралась в одном из проржавевших баров или просто где-нибудь на заброшенном пустыре и все травили друг другу истории, заливая окружающую серость самогоном. Самогон обжигал горло, согревал внутренности и растворял дурное настроение.

— …И вот, нахлеставшись, этот идиот, рассказывая про очередные свои низкие похождения, подорвался с места и, не удержав равновесия, уселся задом прямо на раскаленный генератор. Он потом еще неделю садиться не мог! Мы потом по очереди снимали слои кожи с его зада! — Табет расхохотался громким раскатистым смехом, одним из тех заразительных хохотов, услышав которые нельзя было не засмеяться самому. Мы смотрели на улыбки друг друга, и они перерастали в неудержимый хохот, вышибающий слезы. И не шутка была столь заразительна, а та жизненная энергия, что исходила с каждым возгласом, с каждым раскатом из груди здоровяка Табета.

— Табет, а что будет с Питерсоном, — оборвав заразительное гоготание, спросил Кайл.

Лицо Табета мгновенно стало серьезным. Он склонил голову вперед, пару секунды смотрел на свое отражение в кружке, а затем, приподняв глаза, исподлобья ответил.

— Излучение циана поражает человеческую плоть. Мы называем это заболевание синей чумой или просто синегнойкой, ты знаешь. Люди покрываются синими язвами и потихоньку начинают гнить заживо. Удивительно, но человек при этом остается в полном сознании и неплохо себя чувствует вплоть до момента, когда поражается мозг. Все это время его продержат в карантине. После, личностная составляющая полностью стирается. Если ему повезет, то превратиться в овощ и тихо сгниет в сторонке. Некоторые начинают вести себя агрессивно, набрасываются на любого попавшегося ему на пути. Таких отстреливают или отправляют за пределы обитаемых уровней. Нижние уровни кишат этими тварями.

На ТАУ-15 самой популярной азартной игрой был бег. Только редко когда до финиша добегали все участники. Бывало и так, что в забеге не было победителя вовсе. Хотя и находились везунчики, которым удавалось раз за разом оставаться в живых и даже побеждать. К участникам прикреплялись камеры и те бежали через нижние уровни, сквозь синегнойных, существ ранее когда-то бывшими людьми, но теперь потерявшими всякий человеческий облик. Целые этажи нижних уровней были заполонены армией с бледно-зеленой, изъеденной язвами и синими гнойными пятнами кожей, рыщущими в поисках пищи. Зрители делали ставки, шумели, кричали, наблюдая за гонкой от смерти и яростно негодовали, когда одного из участников, на которого они поставили, заживо загрызали. Участвовать в таких забегах могла заставить только самая крайняя нужда, но в трущобах это была не редкость, и нехватки в участниках игра никогда не испытывала.

Через несколько минут все постепенно стали расходиться. И когда остались только Табет с Чаукином, тот обратился к своему другу.

— Табет, давай пооткровенничаем, — произнес он слегка поплывшим от самогона голосом, — Ты ведь умный мужик. У тебя прекрасное образование. Почему ты не пытаешься попасть на верхние уровни?

— Ты думаешь, я не пытался, — выдохнул Табет, — После изоляции людей на одном атолле, деление людей происходит уже по иному признаку. Система кодов «свой/чужой» изменилась безвозвратно. Сформировались жесткие сословные барьеры внутри каждого отдельного атолла и никто не даст мне, простой Крысе, подняться выше восьмого уровня. Они ненавидят нас также, как и мы их и это ощущение вражды, за годы созревшее вплоть до желания уничтожения «не своего» слоя, обрело черты очевидного суждения, засев в самом подсознании не подвластное никаким разумным доводам. Мы потеряли Землю, но волей случая, либо по воле господа Бога, в которого, кстати, уже почти никто не верит, нам был дан второй шанс. И вместо того что бы сплотиться и вместе искать новый дом, человек совершает роковую ошибку — уподобившись первобытным дикарям он начинает делить имеющийся ресурс. А если ему казалось, что его доля была несправедливо мала, а так было всегда, он начинает убивать себе подобных, ради того, чтобы забрать у них красивый камень синего цвета. Транжиря при этом впустую ресурсы и деградируя технически.

— Боюсь, третьего шанса нам никто не даст? — выдохнул Чаукин.

— Его нужно заслужить. Там, — Табет поднял указательный палец вверх, — мы не нужны. Если бы они не нуждались в нас, давно бы заморозили нижние уровни. А главная проблема, что каждая сторона думает, что должен изменить другой.

— А что ты думаешь о Кайле?

— Интересный парень, — слегка отстранившись, ответил Табет, — Он явно знает побольше моего и я даже думал, что начальником бригады назначат его, но он настолько замкнут… Сколько он среди нас, четыре года? И никто так и не знает его. Кто он? Откуда знает столько технических тонкостей? Откуда вообще взялся?

— На атоллах как-то в принципе не привыкли изливать душу всем подряд, — прокомментировал Чаукин.

— Да, но у него большой потенциал, а он как будто специально прячется.

— У людей частенько и без причины едет крыша, так что, лично я, провоцировать его лишними вопросами не собираюсь.

***

На следующий день Кайл работал в паре с Табетом. Моран, один из работников, после вчерашней смены перебрал самогона, и его на свалке пришлось заменить Табету. Он распиливал один из литиевых блоков аккумулятора транспортного крейсера. Кайл зацепил краном один из отпиленных кусков и потащил в сторону. В зеркало заднего вида он увидел, как отколовшийся обломок приближался прямо к Табету.

— Табет, смотри по сторонам, — произнес Кайл.

Взглянув в зеркало через пару секунд, Кайл увидел, что Табет стоял на том же месте, копаясь в лазерной пиле.

— Табет, твою мать! — крикнул Кайл, — Табет!!

Не последовало ни какой реакции.

— Табет! Гребаный коммуникатор.

Кайл отпустил блок и, развернув скутер, выжал гашетку, устремившись к Табету, но отлетел уже слишком далеко. Через несколько секунд Табет оказался намертво прижат обломком к алюминиевому блоку. Два огромных осколка бесшумно сплелись воедино в кромешном безмолвии космоса. Через щели вылетали мелкие застывшие капли крови, сталкиваясь друг с другом, крошась еще на более мелкие куски и разлетаясь в стороны. К горлу Кайла подступил ком, и все тело разрывало от желания что-то сделать, как-то помочь, хоть как-нибудь, хоть голыми руками отмотать время вспять! Но он уже ничего не мог исправить. Он, оцепенев от ужаса, гнева и горечи, которая разъедала рот и готова была вырваться наружу, сидел на скутере, изо всех сил сжимая рычаги управления и смотрел.

Кайл не первый раз был свидетелем подобной картины. Выдаваемое работникам оборудование было чертовски ненадежным, то и дело выходило из строя, а на свалке что бы выжить, нужно было вертеть головой на триста шестьдесят градусов шестьдесят секунд в минуту и всегда быть на стороже. В космосе кромешная темнота и пустота, и как бы громко вы не кричали, вас никто не услышит.

После смены, родных Табета в стандартном порядке оповестили о его смерти и выдали стандартную компенсацию, которой хватит им едва ли на один месяц.

После смерти тела людей обматывали любым подобием тряпок и выбрасывали в открытый космос. Похороны и хранение тел на атоллах были запрещены и для придания хоть какого-нибудь смысла этому процессу тела направлялись в сторону Демоса, ближайшей звезды. В свете звезды тело вскоре пропадало из вида, и родные прощались с погибшим.

Тело Табета оказалось обернуто кое-как и когда его отправили за пределы колонии, на глазах его родных от него откололась одна из частей.

— Чауки, — обратился Кайл, кивнув в сторону отдаляющего свертка.

— Твою… Вот сволочи, — гневно прошипел он, — Я их на куски порву.

— Теперь уже ничего не сделаешь.

Он еще несколько секунд смотрел на свет звезды и отошел в сторону.

***

Кайл медленно открыл глаза. Его взору в тысячный раз предстал облупившийся потолок индивидуальной капсулы три на три метра. На космическом атолле ты всегда находился в пространстве, ограниченном со всех сторон. Единственное место, где ты мог побыть наедине и не свихнуться от постоянного роя людей был этот пятачок с кроватью и душем. Подобные капсулы могли позволить себе, пожалуй, только Крысы, для остальных же это было слишком дорогостоящим удовольствием. В трущобах люди жили в обычных бараках по десять и более человек.

Он медленно сел на верхней кровати блока, оперевшись руками о ее край. На его шее на металлической цепи медленно покачивался куб. Это был куб черного матового цвета, на одной из граней которого находился экран. В неактивном режиме он был пуст, так, что бы никто не мог видеть количество кредитов его владельца. Активизировался он путем прикладывания пальца руки владельца к грани сбоку от экрана. Фактически куб был именным, эта особенность была придумана для сокращения количества краж. Так что если у вас похищали куб, то вместе с ним грабители забирали и палец вашей руки. Крысы были достаточно сплоченным сообществом, со своей иерархией и кодексом поведения. В их кругах кражи практически не встречались, а провинившиеся жестоко наказывались. В трущобах же нередко можно было встретить людей без пальцев на руках. Кредиты это то, за что ты можешь купить еду, одежду, космические скутера, женщин, влияние — нормальную жизнь, если, конечно, количество кредитов в твоем кубе достаточно для всего этого удовольствия.

Кайл, достал из кармана миниатюрную музыкальную шкатулку, которую еще ребенком нашел в грузовом отсеке одного из списанных транспортных кораблей. Он потратил немало времени, прежде чем привести ее в порядок после более чем трехсотлетнего забвения. Он всегда носил ее с собой. Его пальцы аккуратно захватили маленькую ручку и стали медленно вращать ее. Восемнадцать крохотных блестящих металлических пластин, цепляясь за выступы на вращающемся барабане дрожали, рассыпаясь в воздухе звонкой мелодией. Кайл медленно вращал рукоятку и заворожено наблюдал как нотка за ноткой, то низкая, то высокая звонко сыплются из шкатулки.

— Возможно, когда-то эта мелодия звучала на Земле, — вновь промелькнуло в голове Кайла.

Он всегда думал о Земле, когда слушал эту мелодию, представлял, каково это — жить на Земле. Огромная планета для него поместилась в крохотной коробочке, с легкостью умещавшейся на ладони.

Когда последние звонкие нотки растворились в гуле систем жизнеобеспечения атолла, он резким движением спрыгнул с кровати и зашел в кабину с ультрафиолетовыми лампами. Ежедневное облучение было необходимой процедурой на атолле, но ультрафиолетовые кабины были не у всех. Искривленные руки и ноги, вдавленная грудная клетка и кадык размером с кулак, вот только часть из многих уродств, которые можно было увидеть в трущобах, вызванные недостатком ионизации, йода, загрязнением воды и воздуха.

Подойдя к душевой кабине, Кайл установил на сенсорном экране нужный объем воды и температуру и поднес куб к сенсору. С экрана куба списало двадцать кредитов — душ дорогое удовольствие на ТАУ-15.

Одним из основных условий жизни для людей является наличие источника воды. ТАУ-15 был основан на дальней орбите Фароса, серого гиганта с чудовищным давлением, адскими температурами, вечными бурями и гейзерами, бьющими на десятки километров в высоту. Воду атолл черпал из гигантских глыб льда, вращавшихся вокруг Фароса, сверкавших в лучах Демоса — звезды давающей атоллу тепло и энергию. Несмотря на то, что лучи Демоса являются возобновляемым источником энергии и для поддержания жизни колонии ее хватало, путешествовать корабли могли только с помощью циана.

Фарос была одна из планет, на которых добывали циан. Когда-то вся его дымчатая поверхность была изрезана вгрызающимися в тело планеты машинами, а ТАУ-15 был одним из крупнейших перевалочных и технических баз, контролирующих работу автоматики рудных машин. Но в большой войне за контроль над цианом все добывающие базы были уничтожены. Не осталось ни знаний, ни заводов. Только несколько миллионов людей и желание выжить.

На ТАУ-15 пристально следили за активностью звезды, так как иногда до атолла долетали радиоактивные лучи Демоса. В такие моменты столкновение радиоактивных частиц заставляли сверкать и переливаться до того невидимый энергетический щит. Через иллюминаторы можно было видеть разноцветные волны, которые блуждали по поверхности щита, переплетаясь и сталкиваясь, вспыхивая и порождая все более яркое, поражающее воображение, сияние.

Человек — крохотный, хрупкий комок живой плоти, способный существовать лишь в определенных условиях, выход за рамки которых приводит к неминуемой смерти. Отклонения от комфортных температур приводит к отмиранию его конечностей и появлению пузырей на коже, под которыми кровоточит мясо. Отсутствие кислорода более чем на пять минут приводит к смерти. Перегрузки свыше 10 g приводят к смерти. Доза проникающей радиации свыше 7 зиверт приводит к смерти. Без защиты в открытом космосе вода в тканях закипает, рвутся сосуды, вылезают глаза, мягкие ткани превращаются в желе. Это продолжается до тех пор, пока остатки воды не превратятся в лед. Единственное утешение, что это произойдет очень быстро. И это слабое существо все-таки сумело покинуть родную планету и выжить в ледяных просторах космоса с экстремальными температурами и вакуумом.

ТАУ-15, огромный атолл, рассчитанный на популяцию в миллион человек, когда-то полностью заселенный и раскинувшийся на десятки километров являвшийся еще одним доказательством неограниченности человеческих возможностей, теперь ржавел консервной банкой на дальней орбите газового гиганта и делился лишь на несколько обитаемых уровней. Остальное пространство было заброшено и постепенно растаскивалось на части. Первые семь занимали правящие и богатейшие слои атолла. Там же располагались руководители корпорации Крон. После многолетней войны организационная структура каждой из выжившей колонии трансформировалась в коммерческую организацию со своими вооруженными силами. Доступ на верхние уровни жестко контролировался, а пропускные пункты были хорошо укреплены. Следующие три уровня были рабочей лошадкой атолла, здесь располагались Крысы и прочий технический персонал ТАУ-15 выполнявший грязную работу. Дальше начинались трущобы. И чем богаче и больше атолл, тем ужаснее были трущобы. Трущобы считались, и фактически были, самым гиблым местом колонии. Здесь скапливался самый сброд: наркоторговцы, контрабандисты, наемники. Руководство ТАУ-15 всегда балансировало на грани поддержания функционирования систем жизнеобеспечения этих уровней. Перебои с чистым воздухом, водой и энергией были привычным явлением для этих мест. Но даже если бы Крон прилагал необходимые усилия для очистки воздуха, вентиляционная система нижних уровней была настолько проржавевшей и гниющей, что воздух, смешиваясь со зловонными газами и испарениями, достигнув нижних уровней, мало чем напоминал бы чистый. Так что в бесчисленных коридорах трущобы нередко можно было встретить людей с масками на лицах и мобильными ранцами по очистке воздуха за спиной.

Порой людей сотнями замораживали насмерть под предлогом сбоев в энергообеспечении. Крон таким образом контролировал численность трущобы. Но вскоре этот инструмент был потерян, так как трущоба обзавелась своей генерацией, позволявшей протянуть несколько суток. Многочисленное население с вооруженными и хорошо организованными группировками представляло собой потенциальную угрозу размеренному существованию верхних уровней.

Многие улочки были настолько узкими, что на них едва ли могли разойтись два человека. В таких местах легко можно было не заметить исчезновение человека. В трущобах периодически возникали вспышки туберкулеза, холеры и даже проказы. По переулкам бродили калеки. Выдающийся лоб, выпученные глаза, маленький вздернутый нос, треугольный рот, раздвоенный нос, асимметрия конечностей, вот краткое описание многих кто населял трущобы. Это место не возврата. Однажды опустившись так низко, никто уже не мог выкарабкаться и навсегда становился ее частью, с каждым днем все больше теряя человеческое обличие.

Всем новорожденным на атоллах вживлялись чипы для распознавания личности и контроля перемещения. Но для трущобы это было не актуально. Здесь законы, придуманные Кроном, не имели влияния.

В целях безопасности семь верхних уровней имели абсолютно изолированную от остального атолла систему вентиляции, и эта огромная запутанная сеть ходов, коллекторов и тоннелей оплетала все семь уровней.

Одевшись Кайл направился в столовую. На раздаче ему навалили в металлическую тарелку синтетическую кашу желтого цвета, которая очень быстро остывала и покрывалась твердой корочкой. Она напоминала хорошо сдобренные потом сопли.

Кайл подсел за стол, где уже сидели члены его бригады.

— Черт возьми, за всю эту работу, я хочу лишь нормальную еду. Это что так много? — скривился Кайл, проглотив первую ложку.

— Смотрите, Кайл у нас благородных кровей оказывается. Милорд, чего вам сегодня подать? Извините, перепела у нас закончились. Не желаете каши из говна? — оголив кривые гнилые зубы, расхохотался Моран. Маленькие глазки дрожали в напряжении на его угреватом лице с плешивой головой.

— Кайл, ты просил не рассказывать о светлом будущем, так что каша вкусней не станет. Ешь, давай, — буркнул Чаукин. В то время как Моран въедливо сверлил Кайла бешеными глазами.

— Будущее. Табет наверняка мечтал о будущем, — ответил Кайл.

Чаукин недовольно опустил ложку в тарелку с кашей и выпрямился.

— Слушай, Кайл и без того тошно. Достал ты со своим говном, про говнистое будущее. Мы с тобой в паре сегодня работаем, не беси меня с самого начала, — раздраженно произнес Чаукин, добавив через мгновение, — Эта скотина Моран должен был быть на месте Табета.

— Ты кого скотиной назвал?! — взвыл Моран, вскочив с места.

— Тебя, — спокойно ответил Чаукин, — А теперь садись и жри.

Моран, гневно дыша и надувая ноздри, бросил взгляд на окружающих, затем на Чаукина и вновь на окружающих. Все члены бригады сожалели о гибели Табета и безмолвно винили в его смерти Морана.

— Сядь уже! — рявкнул, кто-то из-за стола, — Да садись… Чего вскочил?! — поддержали другие.

Моран медленно опустился на скамью, наливаясь с каждой секундой краской все больше и больше. Он словно давил свою злобу кашей, которую съел, чуть ли ни в один глоток, поставил пустую тарелку и что-то бурча, вышел из-за стола.

***

По одной из заброшенных сетей коридоров нижних уровней брела огромная фигура человека одетого в пальто болотного цвета. Редкие лампы озаряли на мгновение его могучую фигуру, и она вновь тонула во мраке. На широкой спине висел мешковатый рюкзак. Несмотря на огромные размеры, он ступал очень тихо, словно плыл в темноте. Подойдя к одной из многочисленных дверей, он медленно поднял руку, что бы прикоснуться к сенсору, но за пару сантиметров внезапно замер, прислушиваясь к происходящему.

Из-за двери доносился раздраженный, срывающийся на визг голос. Здоровяк несколько раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул, словно собираясь с силами. Наконец он открыл дверь. В комнате было пятеро человек. Один вооруженный человек в сером комбинезоне сидел в дальнем углу. Двое других оказались за его спиной, ткнув стволами пистолетов в спину, как только тот вошел.

В центре комнаты над привязанным к стулу телом склонился человек крепкого телосложения, одетого до пояса с торсом изрезанным шрамами. Его рука замерла в воздухе, когда открылась дверь готовая нанести очередной удар.

Хьюго, один из мелких наркоторговцев возомнившим себя крупным гангстером, контролирующим жизнь на атолле с помощью нескольких безмозглых и трусливых сподручных. Таких как он были десятки, возможно даже сотни, но лишь он брался за все и готов был скупать любой краденый товар. И безусловно, более сумасшедшего человека вы не нашли бы на всем атолле.

— Кто это еще там? — произнес Хьюго, устремив бешенный взгляд в сторону двери.

— Хьюго, ты бы охрану за дверью поставил, а то так можно тебе сразу голову снести, — спокойно произнес здоровяк.

— А, Херли, дружище, — произнес Хьюго в злобной улыбке, — Погоди немного, я сейчас закончу.

Херли встал рядом с дверью, наблюдая за происходящим. Хьюго достал из кобуры пистолет и ткнул его в лицо связанного человека.

— Сколько раз вам повторять, это моя территория! — взорвался Хьюго. На несколько мгновений их тела замерли, как вдруг Хьюго с силой ударил его с ноги в живот. Тот упал, привязанный к стулу на бок. После чего последовал еще удар, затем еще и еще. Корчась от боли, сквозь кровь, брезжащую изо рта, он выдавил из себя:

— Тебя убьют…

— Что? — тряся от возбуждения головой, ехидно спросил Хьюго.

— Ты труп… — еле вымолвил парень.

Хьюго громко и неестественно рассмеялся. Он смеялся долго, склонившись прямо над окровавленным лицом связанного.

— Нет, ну вы слышали его? Зубов нет, мозгов уже почти тоже нет, а умудряется шутить, — смеялся он, утирая глаза.

Затем он внезапно несколько раз ударил себя ладонью левой руки по голове, словно вправляя какой-то разболтавшийся механизм и совершенно спокойно продолжил:

— Но проблема в том, — он несколько раз облизал сухие губы, — В том, что мне не нравятся такие шутки!

Он схватил голову парня за волосы и, приподняв над полом одной рукой, второй стал наносить молниеносные удары по его лицу еще и еще, еще и еще, так быстро, что голова болталась в воздухе словно болванчик.

Наконец он остановился, склонил голову над неподвижным телом, словно принюхивался и внезапно выпрямился. Аккуратно снял окровавленный перчатки и бросил их на пол. Свет отражался от гладкой поверхности полиуретановой поверхности механической правой руки.

— Выкиньте этот мешок с дерьмом, а то он уже начал вонять.

Хьюго пару раз приподнял и опустил плечи, словно разминаясь встряхнул руки и, выдохнув обернулся, к Херли. Его улыбка излучала какое-то безумие и невозможно было различить, то ли он хочет обнять тебя, то ли отгрызть голову. Лицо то и дело вздрагивало в напряжении. Явные признаки злоупотребления «нимбом».

— Херли, извини, что заставил тебя ждать.

— Что они сделали? — спокойно спросил Херли, словно из вежливости, кивнув на новенький биопротез руки и свежие шрамы на теле Хьюго.

— Просто хотели меня убить. Опять. Знаешь, они начинают быть предсказуемыми, — злобно ухмыльнулся Хьюго и вновь захохотал громким неестественным смехом, — Лучше чем настоящая, правда пришлось отвалить кучу кредитов, но теперь будет сподручнее вырывать языки этим придуркам.

Хьюго любовался механической рукой, то сгибая, то разгибая полупрозрачные пальцы.

— У тебя дело ко мне? — спросил он, не отрывая взгляда от своей новой игрушки.

Херли достал из рюкзака регенератор кислорода и две телескопические дубинки.

— И это все? — недоверчиво ухмыльнулось угристое лицо Хьюго, даже не взглянув.

— Да, — спокойно ответил Херли.

— Есть дело на двадцать тысяч. На этот раз это странник...

— Мне не интересно, — оборвал Херли.

Хьюго наконец оторвал взгляд от руки и посмотрел на Херли. Его красные глаза некоторое время пристально смотрели на него. Красные вены заметно пульсировали, все больше покрывая белок, а зрачки судорожно дергались в нетерпении.

— Жаль. Знаешь, я мало встречал таких ребят как ты, — наконец произнес он, — Ты целеустремленный, не боишься замарать руки, но делаешь это с умом, не то, что эти дебилы, — он махнул рукой в сторону двух человек копошащихся с окровавленным телом, — У тебя большой потенциал. Мы могли бы заниматься большими делами. Выпьешь?..

— Мне лишь нужно причитающееся мне вознаграждение.

— Хорошо… Я придержу пару дней работу для тебя. Он прибудет через три дня.

— Я уже сказал, мне не интересно.

— Ладно, Ладно. Где твой куб?

Хьюго перекачал причитающиеся кредиты на куб и протянул его Херли. Тот хотел было его взять обратно, но Хьюго не сразу разжал пальцы.

— Главное, что мы услышали друг друга, правда? — тихо, почти шипя, произнес Хьюго.

Херли поднял глаза на него из под капюшона пальто. Их взгляды сцепились на мгновение, после чего пальцы Хьюго ослабли, позволив Херли забрать куб...

https://www.ozon.ru/context/detail/id/24036845/

read.ru/...