Сербофин — Мама

Сон захватил в свои чудесные объятия, не отпуская ни на минуту. Погружал в сказочную неизвестность, одарив поцелуем-инъекцией. Самый лучший в мире наркотик, кристальный амфетамин. Чистый, как утренняя роса, на молодой травинке.

“Проснись…. Проснись…. Серёжа, проснись….”

Он чувствовал движение в венах и артериях. Согревающий холодок эйфории. Каждое сокращение сердца наполняло тело оргазмом, эритроциты, как маленькие кристаллики, щекотали внутри. Как божественно! Каждое новое движение, кровяных частиц растворяло его во времени и пространстве. Ещё немного и экстаз станет вечным.

“Проснись…. Проснись….”

Остались в прошлом проблемы и события, имена и цифры, мысли и звуки. Холод — ласковый убийца. Если хочешь умереть счастливым — добро пожаловать в зиму! “Проснись….”

“Сергей!”

Он вздрогнул. Миллионы вольт и ампер пронзили тело. Он узнал этот голос. Это была она — его мама.

“Сергей!”

Он не умер. Боже, как холодно. Чувство эйфории сменилось адской болью в мышцах — они сжались в судороге. Всё тело вздыбилось. Пытался дышать, но дыхание перехватило. Лёгкие наполнились креозотом. “Как больно, боже…..По чуть-чуть, не спеша, по чуть-чуть…. Так легче. Дышать по чуть-чуть”. Сергей был ошарашен. Он слышал её голос, это не сон. Он слышал голос своей мамы. Она умерла давно, пятнадцать лет назад. Умирала долго и мучительно и он ничем не мог помочь ей… никто не мог. Она была совершенством. Лучшим в мире человеком. Нет, все матери лучшие на свете. Но она была особенной, таких не бывает, а она была и она была его мамой. Была…. Иногда он видел её во снах. Плохие сны. Она всегда была грустная, почти не разговаривала, болела, умирала. Смотрела всегда на него своим тяжёлым пытающим взглядом и он всегда отводил свои глаза. Ему было стыдно, но он не понимал почему. Она умирала в его снах. Сергей не любил их.

Он пытался открыть глаза, но ресницы были скованы морозом. Так тяжело, ну же! Получилось! Какое красивое чистое небо! Сколько звёзд! Они все смотрели на него. Млечный путь широкой полосой простирался через весь небосвод. Взгляд Сергея приковал к себе Орион. Он обожал это созвездие. Только сейчас увидел, что его пояс состоит из десятков звёзд и они переливались всеми цветами радуги. Волшебная убийственная ночь. Или день? Нет, точно ночь, полярная ночь. Надо вставать, надо идти. Снег под телом образовал корку, нужно перевернуться и найти опору. “Ну же! Ещё раз! Получилось! Надо отдышаться…. А может? Нет, не думай об этом. Нельзя ложиться. Мама просто так не разбудит, она пытается спасти.” На ноги встать сложно, очень сложно. Опорная нога так и норовит провалиться в сугроб. Снегоступы спасали. Сергей был наименее подготовлен из всей группы. Городской житель, решивший проявить себя. Погнался за мечтой и желанием в неизведанные дали. Он сам подписал себе приговор. Из знаний только теория. Все смеялись над ним, сначала “за глаза”, в походе — уже в открытую. “Где вы теперь? Где?! Лежите позади со своим опытом и знаниями с остекленевшими глазами и руками, воздетыми к таёжному небу.” Ему было жаль их. Былое восхищение сменилось презрением, но это пока они были живы. Когда начали умирать, их стало жаль. Он полюбил каждого, простил их всех и отпустил. Как учила его мама. Оставайся порядочным, что бы не случилось. Всегда! Каждому пытался помочь, даже когда все матерые волки, учившие его жизни, прожившие здесь, отвернулись от своих же товарищей. Они стиснув зубы шли вперёд, забрав полезный скарб с тела очередного погибшего. Только уже делали это молча, не оправдываясь, как после первого трупа. Им было стыдно…. Поначалу. После — уже неважно. Выжить…. Нужно выжить, любой ценой! И все они остались позади. Лежали в снегах непроходимой зимы с жемчужно-голубыми глазами, покрытыми инеем. Сергей, почему-то ничего не взял с них. Ни часов, ни штанов, даже новый gps-навигатор Николая не взял. Хотя Коля перед смертью сжал его руку и молил, чтобы Сергей забрал навигатор себе и никому не показывал. После бормотал только одно — “спасибо” и “прости”. Умер в полдень. Минута в минуту. Сергей тогда потратил последнюю спиртовую таблетку, чтобы согреть его растопленной в алюминиевой кружке водой. Напрасно. Пришлось выпить самому, за упокой. А они ушли далеко вперёд, последняя тройка самых сильных и выносливых. Позже, встретил каждого, застывшего ничком в снегу. Каждого переворачивал и у всех глаза были полны ужаса. Стеклянные, голубые глаза....

Они смеялись над его снегоступами. “Серёга, Серёга, ты что? Эх, европеец…. Тут у нас давно уже цивилизация, сними их, не позорься.” Снегоступы спасали его. По крайней мере помогали прожить подольше. Он шёл…..

Мама иногда внезапно подходила к нему, когда он сидел за компьютером и звала на пешую прогулку. Он нехотя соглашался и они молча гуляли по городу. Он злился тогда, а мама постоянно пыталась распросить его про жизнь. Появилась ли у него девочка. Он всегда говорил, что появилась и даже придумывал ей имя. На просьбы познакомить отшучивался. Она не настаивала. Понимала, что он обманывает. Но всегда просила познакомить… Серёжа не любил эти разговоры. Он взрослел. Потом он уже понял, что маме не хватало общения с сыном и она искренне хотела наладить его личную жизнь. При этом никогда не лезла в открытую. “Мама! Милая моя, мама. Как мне тебя, не хватает сейчас! Ты одна меня понимала из всех тех тысяч людей, с которыми я был знаком.” И после, после её смерти, всех своих девушек он сравнивал с мамой. Никто к ней так и не приблизился…

Двигаясь вперёд, он понял, что надо искать ориентиры. Как в жизни. Есть мечта — надо к ней стремиться. Нет — человек угасает. Так и в тайге. Потерял ориентир — всё! Пропал! Иногда это были одинокие деревья, иногда большие валуны, торчащие с сугробов. Когда перестал ориентироваться — чуть не замёрз. Протеиновые батончики закончились — оно и к лучшему. От них хотелось пить и их соевый вкус уже изрядно приелся. Осталось сыровяленное мясо и рыба. Однако сытную юколу на морозе не разжуешь. На очередной стоянке раздробил куски об камень. Сложил в мешочек под пояс — так легче брать. Получились мясные леденцы. Очень удобно. Проблемы в еде не было. Проблема была в жажде. Очень хотелось пить. Но топить снег было нечем, а зубы холод уже вынести не могли. Наткнулся на молодую ёлочку. Сорвал пару веток. Отыскал более —менее мягкие иголки, положил в рот. Находка! Так легче. Так легче брести по замерзшей северной тайге в никуда со вкусом Нового года во рту. Не хватает мандаринов). И мамы… Но Сергей знал, что она рядом и наблюдает за ним, поэтому не сдавался. Это даже придало ему сил. Она верит в него и не даст умереть. По крайне мере, не сегодня. Нужно выбрать очередной ориентир…. Вон, вдали, черный силуэт, похожий на домик. Домик… Нет, этого просто не может быть…. Ширина шага прибавилась, да и скорость возросла. Проступил пот. Да ладно? Да серьёзно! Это домик! Не может быть! Но это правда. Он уже не плёлся, чуть перебирая шаг, преодолевая сугробы. Он просто плыл навстречу спасению, широко размахивая руками для равновесия. Через пару часов уже очищал порог от сугроба, чтобы открыть заветную дверь. Дверь поддалась не сразу, пришлось потрудиться. На очередном толчке она резко пошла во внутрь и Сергей ввалился в комнату, споткнувшись об порог. Встал. В лачуге было чисто по таёжный меркам и сухо. В углу находились маленький стол и скамья, в аккурат напротив небольшого окна с тройным остеклением. Рядом стоял топчан, застеленный старым матрасом. Под ним лежали старые одеяла. В изголовье небольшая печь. Печь! Неподалеку поленница доверху набитая дровами. Сверху расщепленные якутским ножом молодые сухие ветки — для розжига. На подоконнике был запас охотничьих спичек и огниво. Серёжа не мог поверить своему счастью. Он вдохнул жизнь в маленький домик, наслаждался теплом, идущим от печки и треском поленьев. Проверил тягу — всё работало как надо. Негоже угореть после таких долгих странствий. Скинул верхнюю одежду возле топчана и завалился, не снимая унтов. Ноги ещё не отошли. Неимоверная усталость одолела его. Он решил поспать немного, первый раз за несколько дней, если не считать того самого раза, когда чуть не замерз. Это мама спасла его. Любимая, милая мама. Он уснул. Чувствовал, как она гладит его по голове и напевает песню, которую знал, но никогда не слышал. Сергей приоткрыл глаза. Мама стояла на пороге и прощалась с ним. Она смотрела на него уставшим добрым взглядом. На её лице была улыбка. Она прощалась навсегда. “ Прощай, мама! Спасибо тебе за всё!" Его губы шевелились во сне, а по счастливому лицу прыгали тени от огня. Где-то вдалеке был слышен приближающийся свист лопастей вертолета.