Mishka — В замке пропал король

Еще за день до того, с вечера, охранники сопроводили его до опочивальни королевы, замкнули двери перекрещенными пиками. Никто мимо с тех пор не проходил. Один из стражников отлучился посреди ночи за угол по малой нужде, но его напарник все же держал стражу. Королева спала, когда король пришел в опочивальню, он к ней не приставал, что ей было давно не в диковинку. Она приняла капли, прописанные доктором, которые чуть ли не мгновенно погружали ее в сон и действовали даже спустя два часа после рассвета. Обычно ее тревожили храп короля, первое утреннее щебетание птиц, затем подводы, доставлявшие в замок пропитание, все необходимое. Просыпалась она обычно часам к десяти, долго потягивалась, дергала за шнурок, вызывая прислугу, ее умывали, снимали сорочку, протирали тело, душили благовониями, обряжали в новое платье. Зачитывали, что ей ей предстоит совершить в этот день — самой ей такого никак не запомнить. После наведывался барон Бриккен, ее официальный любовник, чтобы порасспросить, как ей спалось, что снилось. Он все терпеливо выслушивал и даже толковал сны.

Но этим утром все было по-другому. Королеву пробудили еще до того, как прекратилось действие капель, задолго до десяти утра, потому она с большим трудом приходила в себя. Трясла головой, щурилась на солнце, руки, ноги ее не слушались, немели. Она не понимала, к тому же, почему перед ней не ее фрейлина, а мужчина из охраны, которого она видела множество раз, но который ни разу не был ей представлен — совершенно другого круга человек. Он представился ей как Зэ Бальц и сказал, что вынужден будет осмотреть опочивальню.

-Потому что король должен был встретиться утром с гиспанцами,— объяснился он,— но пропустил встречу. Никогда с ним такого не случалось, его обыскались по всему замку. Гиспанцам было сказано, что король приболел, встречу перенесли назавра. Когда вы в последний раз видели короля?— поинтересовался он как бы между прочим, проходя ладонью по стенам комнаты. Одна за другой ему обнаружились потайные двери — три их было. Какие уж они потайныем подумалось ему, если обнаружить их проще простого.

— Вчера мы виделись,— ответила королева,— за официальным обедом. Ужинать он ушел к любовнице. Ночью он лег со мной, но не уверена, могло и показаться, я ведь на снотворных каплях, сон и явь для меня так переплетены. Мне снилось что-то из детства, когда король плюхнулся в постель, перебив сон. Или мне приснилось, что он плюхнулся. Не буду ничего утверждать.

— Запиши все,— сказал Зэ Бальц мальчику-писарю, что следовал за ним по пятам.— Ночью кто-то лег в постель с королевой, но она не уверена, что это был ее супруг, да и вообще не уверена, что таковое имело место. Однако, по словам стражи, король в опочивальню все-таки вошел. И, по их же словам, не покидал ее. Они, конечно же, могли сговориться, но с какой целью им сговариваться? Могли, впрочем, и не сговариваться, если один из стражников посреди ночи отлучился на несколько — пусть даже пару — минут. А за эти минуты могло произойти что угодно.

— Нельзя ли излагать мысли помедленнее, херр?— попросил мальчик-писарь.

Зэ Бальцу выпал редкий случай превратиться из никем не замечаемого человека, вечно пребывающего в тени, в героя истории, которая, возможно, потрясет все королевство. Писарь, в связи со своим малым возрастом, не понимал возложенной на него случаем миссии, ленился, записывал все с неохотой. В целом они представляли собой странную пару: мужчина под два метра, с виду тщедушный, различимый разве что на улицах, среди других людей, а в замке сливающийся при своей серости со стенами, мог вытянуться вдоль стены и укрыться за любым углом. Писаря-мальчишку звали Чибальд, росту в нем было ровно столько, чтобы достать до пояса Зэ Бальцу, телосложение кругленькое, выражение лица обманчиво-глуповатое, что Зэ Бальца вполне устраивало. Из всех учеников он выбрал именно Чибальда и прочил ему б будущем хорошее место. Единственно, что могло помешать карьере писаря — его лень: приходилось проверять, все ли тот записал.

Итак, Зэ Бальц без труда обнаружил в опочивальне королевы целых три потайных двери. Легкость, с которой он их нашел, его насторожила, позже он обязательно обыщет покои тщательнее. Пока же он измерил их шагами: вышло сорок шагов в одну сторону и тридцать в другую. Потолок метров в шесть-семь, вроде пустая деталь, но кто знает, что может пригодиться в дальнейшем.

Около десяти в опочивальню пожаловала фрейлина королевы, некая Дайна. Лицо у нее было круглое и с виду доброе, но Зэ Бальц сразу обнаружил в ней скверный характер, вечную готовность противоречить всем и всему. Некоторые из округлостей этой девицы ему все же пришлись по нраву, разве что бедра несколько неприлично выпирали из платья, задиристо оттопыривало платье мягкое место, чуточку распущенный животик также приглашал к общению. Грудь была открыта на все три свои четверти, щеки были точно два румяных яблока, белоснежные зубы, бросались в глаза подкрашенные угольной пылью ресницы, синие зрачки глаз, которых не всретишь в жизни; по глубокой ямке на каждой щеке и одна на подбородке. Со спины, в вырезе платься, виднелась нежная тонкая кожа с редкими веснушками. Она точно сошла с полот Гольдбейна.

— Записывай все, мной сказанное,— сказал Зэ Бальц писарю.— Всякая мелочь может в дальнейшем пригодиться.— Фрейлина, несмотря на все эпитеты, которыми он ее наделил, была далеко от его идеалов, его зажигали совсем другие женщины, он просто отдавал должное физическим свойствам фрейлины. Королева была ему ближе, хотя и во многом, в возрасте, в том числе, уступала фрейлине.

— Может вам лучше будет выйти,— обратилась фрейлина к Зэ Бальцу,— пока я буду приводить королеву в порядок.— Она выложила все свое на туалетный столик: тряпочки, губки, благовония. Она хлопнула в ладоши, и тут же подоспела служанка, достала из-под кровати ночной горшок и тут же поспешила его вынести.

— Выйти мы не можем,— сказал Зэ Бальц, имея в виду себя и мальчика-писаря, в сторону которого он кивнул.— У меня на счету каждая минута. Но я могу отвернется, отвернется и мой писарь. А я тем временем буду всех вас расспрашивать.— Он присел на край кровати, на которой легко уместились бы пятеро мужчин или же три женщины, писарь пристроился рядышком. В настенном зеркале отражалось все, что происходило за его спиной, но, как он убедил себя, не было в том его вины. В зеркало он поглядывал лишь мельком.

— Знаю, королева, что у женщин не спрашивают о возрасте,— сказал он,— а тем более у особ такой величины, как вы. Прекрасно знаю, что вам шестнадцать, и что через шестнадцать лет вам будет те же шестнадцать. Знать ваш возраст мне нужно не для удовлетворения праздного любопытства, а в интересах следствия, тайна вашего возраста сохранится среди присутствующих. Так сколько вам лет.

— Сорок пять,— ответила королева,— мне скрывать нечего.

Подсматривая за королевой в зеркало, Зэ Бальц заметил, что королева прекрасно сохранилась для ее возраста и даже во многом отвечала его вкусам. Фрейлина сняла с королевы сорочку и начала протирать ее влажными салфетками, так что начальник охраны мог рассмотреть достаточно внимательно. Все это в интересах следствия, повторял он себе. Бедра у королевы выгибались дугой, что являлось мечтой любого настоящего мужчины, как спереди, так и сзади, королева виделась лакомой конфеткой. Нежная ее часть представляла собой нечто вроде глобуса, до которой так и хотелось приложиться ладонью. Тонкие римские икры и еще более тонкие лодыжки, которые несли на себе всю эту красоту, опровергали все физические законы. Грудь у королевы была небольшой, но Зэ Бальцу нравились все виды груди: от мальчуковой до распущенной до пояса.

— Мне все это нужно описывать?— поинтересовался мал;чик-писарь. Зэ Бальц только сейчас понял, что излагает мыси вслух.

— Записывай все, мной сказанное,— ответил он.— Трудно сказать, что в дальнейшем пригодится.

— Как скажете,— вздохнул Чибальд,— только я забыл, о чем вы только что говорили. И Зэ Бальцу пришлось все заново повторить.

— Король, полагаю, будет младше вас?— продолжал допрос Зэ Бальц.

— На придцать лет,— ответила королева, переворачиваясь на живот. Фрейлина массировала ей плечевые лопатки и щекотала вдоль ребер,— почти на тридцать лет. Мальчишка. Вот ему как раз-то шестнадьцать, и всегда будет столько же.

— Как часто у вас все это случалось?— поинтересовался Зэ Бальц.— Вы понимаете, о чем я.

Королева даже и не стала морщить лоб, чтобы припомнить:— Два года назад случилось это — впервые и единожды. Сами понимаете, что политические браки не создаются на небесах.— И на этом королеву понесло: за долгие годы ей выдалась возможность высказаться, и она ее не упустила.— Король прекрасный с виду мальчик, но такой неумейка, все приходилось ему объяснять, а в таких условиях совершенно невозможно развиться чувствам. Оба мы не устраивали друг друга.

Одна из потайных дверей вдруг распахнулась и в опочивальне возникла тучная фигура барона Биккена.

— Я, кажется, ошибся комнатой,— сказал он и попытался улизнуть, но Зэ Бальц опередил его и захлопнул дверь ногой. Он указал барону на место между собой и писарем и продолжил допрос.

— Королева,— сказал он,— вы знакомы с этим человеком?— он ткнул пальцем в трясущегося от страха человека. а трястись было от чего, ибо прелюбодействие с королевой каралось четвертованием.

— Это мой официальный любовник,— сказала королева.

— Это неправда,— закричал барон.— Не верьте ей, я просто ошибься дверью.

Конечно, не мог он ошибиться дверью, но даже и такой возможности Зэ Бальц не исключал. Люди ошибаются, но барону такая ошибка могла обойтись дорого, лишением головы.

— Я понимаю,— сказал он,— что официально вы любовник королевы. Но была ли у вас физическая связь? Мне очень важно знать это для следствия.

— Была,— сказала королева, а барон тем временем заерзал на постели.

— Видите ли, барон,— сказал Зэ Бальц,— я могу сейчас отправить вас в подвалы. Где вам будут приносить поесть и попить раз в день. И все это будет поедаться крысами. Ваши руки и ноги будут оплетать цепи, вы будете получать по три хлыста от охранника утром, в обед и вечером. Прибавим к тому пытки. Желаете вы провести это время у себя дома и наутро признаться во всем. или же провести ночь в подвале и наутро признаться во всем. Выбирайте.

— Выбураю первое,— не задумываясь, вскричал барон.

Поведение барона внушило Зэ Бальцу уважение. На месте барона, он предпочел бы сказать всю правду, пусть даже нелестную. Приглашенный кузнец заковал ноги и руки барона в металлические ахваты, а стражники повели барона в подвалы. Следствию это пока никак не помогло, следовало опросить ночных стражников, причем появился только один. Второй, тот, что отлучился ночью по малой нужде, был зарезан в казарме. Вроде проявилась какая-то дорожка к раскрытию тайны, но и исчез человек, который мог бы пролить на все свет.

В опочивальню Зэ Бальц приставил стражников, которые бы следили за потайными дверьми. К себе двоих, что шли бы впереди, и не столько бы охраняли, сколько отпугивали. Да и куда шли, в комнату Зэ Бальца, где и развернуться-то одному негде, а тем более кого-то привести. Чибальд следовал за ним, скромно, покорно, пока вдруг не произошло нападение.

Спаслись они лишь благодаря трусости Чибальда, который семенил на коротких толстых ножках вслед за учителем, беспрестанно оглядываясь, боясь собственной тени.

— Нас хотят убить!— закричал вдруг Чибальд, и вовремя, потому что на них сзади налетело два человека с ножами, заточенными под шило — они легко убивали, но оставляли после себя лишь крохотные дырочки, которые можно было обнаружить лишь после серьезных осмотров уже потухшего от жизни тела. Трусость Чисбальба заставила Зэ Бальца развернуться, благодаря его скудной комплекции оба ассасина промахнулись, причем одновременно, их правые руки одновременно вытянулись вперед, Зэ Бальц ухватил за запястья, после чего приказал охранникам отвести нападающих в подвал, в пыточные камеры.

— Подготовьте все к обеденным пыткам.— сказал Зэ Бальц. До обеда оставалось три с небольшим часа.

— ты удивляешься, Чибальд, как я справился с этими людьми.— сказал Зэ Бальц.— Но секрет прост. Твой крик, конечно, пробудил меня от мыслей. Благодарен за то тебе.

Зэ Бальц присел на корточки и вытянул вперед левуу руку, правую сложил у груди. Первого нападающего он пнул в колено, а когда тот потерял равновесие, ударил его тыльной стороной ладони по шее. Затем Зэ Бальц выпрямился и ударил второму нападающему кулаком сверху, по макушке, точно молотом.

— И так будет со всеми, Чибальд,— заверил Зэ Бальц.

— Подготовьте все к обеденным пыткам.— сказал Зэ Бальц. До обеда оставалось три с небольшим часа.

Королева тем временем отворила потайную дверь — из тех, что не нашел зэ Бальц и впустила в опочивальню короля.

Нельзя на него было смотреть без боли; вид у него был жалок. Он объявил всем, что еги никто не видел, иначе полетят головы.

(Все, королева зовет спать и желает нечто более сна. Выдержит ли мое несчастное давление все эти испытания? Завтра узнаем. Даже самому любопытно.)