Сказка на ночь

Он смывает с листьев летний пот.

По ветвям проходит нервенная дрожь...

Завершает дождь недолгий свой полёт

мелодичным всплеском,

серебряным

мёртвым блеском,

в полнолуние отражаясь в лужах

Осенью что-то меняется в душах...

Вспыхнувшая молния осветила небольшую землянку в конце селения. Комнату окутывал полумрак, и только живой огонь от маленькой лампадки освещал сгорбленную фигурку старушки.

С улицы послышалась возня, разговоры. Неожиданно о дверь чем-то шандарахнуло, и она, не выдержав мощного удара, сорвалась с петель и рухнула наземь. Старуха зажмурилась от света факелов. Она попыталась вскочить, но запуталась в платье, этим воспользовались нападавшие. Выламывая руки, прижали старуху к полу.

— Стаааять! — скомандовал один из нападавших. — Попалась, ведьма! Вяжите её, да поосторожней — в глаза не смотреть и не разговаривать!

— Монсеньор Богё, так ведь старушка — божий одуванчик, неужели и правда такая опасная?

— Молчать! (раздался удар от оплеухи). В темницу её...

Мрачный замок, возвышающийся на холме, облетали стороной даже вороны. Подобно бастиону, за внушительными коваными воротами с часовыми вышками, он внушал ужас не только местным жителям, но и приезжим. Страх змеёй и леденящим холодом вползал даже в самые отважные сердца.

Стражники поволокли орущую старуху во внутрь, в подвалы замка. Вниз-вниз, по каменной лестнице, освещаемой лишь неверным светом факелов. Все сильнее ощущалась вонь нечистот и гниющих, давно немытых, тел. Наконец, старуху приволокли в небольшую мрачную комнату. Напротив входа стояли длинный стол и три кресла за ним. В двух сидели инквизиторы, третий занял монсеньор Богё. Их суровые взгляды буравили подозреваемую в колдовстве.

Старуха встала на колени, в поклоне едва не стукнулась лбом об пол. Стражники застыли рядом.

— Назови нам своё имя. — глухо прозвучал приказ в полупустой комнате.

— Баббет... Лизабет Гарнье, монсеньоры.

Среди инквизиторов возникло напряжение. Три головы склонились друг к другу, шепча и переглядываясь.

— Кем тебе приходился Жиль Гарнье? Отвечай немедля! — грозно вопросил один из судей.

Старуха затряслась в рыданиях, крича, что никем и никогда этот самый Жиль ей не приходился, и что она тут не при чём.

— Расскажи о роде своих занятий, ведьма! Да без утайки!

Когда старуха заговорила, как лечила травами раненых, вправляла вывихи, заговаривала грыжи, а богатым дамам помогала избавиться от нежелательного плода, инквизиторы умолкли и напустили на лица непроницаемое выражение, ибо приговор уже был вынесен.

Но, к удивлению остальных, из-за стола встал Анри Богё и вопросил:

— А теперь, ведьма, расскажи о том, почему оставила прежнее своё жилище? Что заставило тебя покинуть лес?

Инквизитор не спрашивал о том, почему Баббет оказалась в лесу, как будто и так знал об этом, его интересовало совершенно другое.

И тут глаза старухи расширились, в них отразился поистине животный ужас. Она снова упала на колени стала раскачиваться из стороны в сторону, подвывая. А затем, громким шёпотом начала рассказ...

***

Тёплые июньские дни подходили к концу, обещая смениться жарким июлем. Где-то на полях у маленькой деревеньки наливались колосья ржи. Близилось время жатвы.

Но в тёмном лесу, сквозь густую листву деревьев, лучи еле пробивались, поэтому там царили мрак и прохлада.

Совсем другую картину можно было увидеть на небольшой хорошенькой полянке, посреди которой стоял прелестный домишко, празднично разукрашенный неведомой художницей. Двери и оконца жилища старушки Баббет пригласительно распахнуты, а аромат сдобы и сластей зазывал заплутавших путников, отчаявшихся и голодных, а то и нуждающихся в лечении. Многие местные в округе знали, что на неприметной полянке в лесу стоит домик травницы и лекарши Баббет Гризье.

Двое ребятишек, Жанно и Марго, не поверили своим глазам, когда набрели на гостеприимный домик добродушной хозяйки. Да и Баббет была тронута до слёз, обнаружив детишек у порога. Разумеется, старушка не прогнала несчастных, впустив и накормив крошек. Разве жаль ей было яблочной шарлотки, да штруделя, да пышущих жаром пирожков с клюквой, да пряничков и киселя? Нет, конечно, не жаль — для таких чудесных румяных и весёлых детишек, как Жанно и Марго! И накормила, и напоила, и воды вскипятила для ванной, и к колодцу сбегала. И даже сказку на ночь малюточкам рассказала. Ох, как блестели озорные глазки Жанно, когда бабушка Баббет зловещим шёпотом поведала историю о непослушной Красной шапочке и Сером волке! Как задорно смеялась Марго , когда услышала финал, про охотников, наказавших волка...

В ту ночь она уложила деток и сама отправилась спать. А утром нашла на крылечке двух растерзанных воронов. Подумав, что все это происки зверюшек лесных, закопала находку на краю поляны, пока детишки не проснулись и не испугались. О, не знала Баббет , что случится дальше! Ещё один день прошел в хлопотах — детишек надо было накормить, напоить, расспросить об их доме, помочь выбраться из леса и найти дорогу обратно. Но детишки расплакались и пожаловались на то, что сироты и некуда им идти. Посочувствовав, Баббет согласилась приютить до поры, до времени.

Однако, каждым утром она стала находить в окрестностях истерзанные тушки зверюшек и пичужек, и сердце старушки сжималось от недоброго предчувствия. Но, даже тогда, Баббет и помыслить не могла о том, что творится. В сомнениях, предупредила старушка деток, чтоб не уходили далеко от дома, потому что завелся в лесу страшный зверь. И те вроде бы послушались и играли лишь на полянке. Детишки были те ещё шалуны –любили играть в прятки, в разбойников и оборотней, в охотников и следопытов. Так им нравилось выскакивать, будто бы из неоткуда, перед носом Баббет и кричать "бу!", или подражать визгу лисиц и вою волков. Но потом дети просили прощения у старушки, обнимая её и держась за руки, кружиться.

Но однажды Баббет решила перестелить кроватки Жанно и Марго и, к своему ужасу, обнаружила в них обглоданные изгрызенные косточки. Быстренько поправив покрывальца, старушка поспешила на кухню, готовить обед и думать, что же ей теперь делать.

Жанно и Марго вернулись с прогулки весёлые и беззаботные, как ни в чем не бывало. Они помыли ручки и уселись за стол, в ожидании вкусностей. А Баббет, заранее подсыпав в еду сонной травки, подала детишкам штрудель и компот. Детишки с жадностью набросились на еду, переглядываясь и мотыляя ножками. И вскоре, уронив прелестные кудрявые головки на стол, блаженно засопели. Баббет осторожно подошла к милой крошке Марго, не веря ещё своим догадкам. Тихонько старушка полезла в кармашек платьица девочки и вынула из него обглоданую птичью лапку. В ужасе хозяюшка взяла в руки огромный кухонный нож, чтоб избавиться от маленьких чудовищ, но не решилась, а просто собрала быстренько котомочку и выскочила из дома, побежав куда глаза глядят. Откуда только прыть взялась, но старушка без остановки сначала бежала, а потом шла-шла-шла и , в изнеможении, вышла к деревеньке. Там её приютили добрые люди, Йохансонны. Но, на утро Баббет попрощалась с ними и скорее отправилась дальше. В соседней деревне она пробыла ещё сутки, и так далее. В одном из селений Баббет задержалась на неделю, решив остаться и поселиться в доме сердобольных селян, отплатила им усердным трудом и врачеванием. Но услышала, что Йохансоннов нашли растерзанными, как и некоторых их соседей. И тогда снова отправилась в путь, стараясь нигде долго не останавливаться. Пока не остановилась здесь, устав бежать. Добрые люди помогли старушке — вырыли ей землянку, поделились утварью.

***

Баббет замолчала, глотая слёзы. И любой сердобольный человек, увидев бедную старушку,пожалел её.

Но, Анри Богё лишь ухмыльнулся и произнёс, подав знак рукой стражнику:

— Позовите свидетельницу.

В комнату ввели девушку, одетую в серое рубище, без обуви. Грязные космы закрывали худое с явными пытками лицо.

— А скажи — ка, эту старуху ты видела в образе зверя на прошлой неделе?

— Ммм...я...мм. — От страха девушка лишь мычала.

— Расскажи уважаемому суду, как выглядел зверь?

Раздался полный дикого ужаса женский крик. Его издавала Баббет, дико вращающая глазами и указывающая заскорузлым пальцем на девушку.

— В пыточную, обеих.

Стражники за волосы потащили бедняжек по лестнице в подвал. В пыточной, прямоугольной комнате порядка двадцати шагов в длину и столько же в ширину, огонь светильника выхватил из темноты испанский сапог и множество инструментов, предназначенные для ритуала превращения из немого в искренне отвечающего на все вопросы. В углу ярко пылала жаровня. Один из стражников грел щипцы. Женщинам связали руки и усадили на механизмы, ноги зажали в тиски.

От хруста ломаемых костей, женщины, извиваясь всем телом, истошно заорали, словно надеясь, что крик избавит от боли, а заодно и от тех, кто её причинял.

— Вы готовы говорить? — поинтересовался монсеньор Богё, оказавшийся рядом и жадно вбирающий каждый,издаваемый жертвами, крик.

Девушка рыдала, и , сквозь всхлипы, отвечала...

***

Тем летом они с братом бродили по дорогам, ища приюта, но люди гнали бедняжек, разве что бросая им чёрствые куски хлеба. В отчаянии дети зашли в лес, прослышав о доброй знахарке, живущей там. Какова же была их радость, когда набрели на чудесный домик, пропахший травами, сластями и сдобой. Хозяюшка смилостивились над сиротами и приютила их. О, если бы Жанно и Марго знали, куда попали! Старушка Баббет щедро кормила и поила их, шила мягкие одежки из шкурок и кожи зверюшек, которых добывала, ставя силки и капканы. Научила ребятишек ловить птичек и свежевать их, начала учить Маргошу лекарскому делу, и готовить.

Но, однажды, когда хозяйки не было дома, дети решили сделать ей сюрприз, и прибраться в комнатах. Когда они перестилали постель старушки, то нашли обглоданые изгрызенные косточки. Много-много косточек. Быстренько вернув на место все, как лежало, детки поспешили на кухню. И девочка стала стряпать, готовя обед. А брат помогал ей в этом. Подсыпав в еду сонные травки, дети встретили хозяюшку, старательно улыбаясь,чтоб она ничего не поняла. И вскоре, Баббет , уронив лохматую нечесаную голову на стол, оглашала дом храпом. Осторожно, братец Жанно полез в старушкину котомку, которую та бросила на лавку. И ,в ужасе, достал оттуда человеческую пятку.

Дети бегом выскочили из дома и, держась за руки, во всю прыть поспешили убраться подальше от ужасной Баббет Гризье.

В первой же деревне их приютили Марта и Ганс Йохансонны, которые предложили детям остаться, но Жанно и Марго не хотели стеснять добрых людей, поэтому отправились дальше-дальше-дальше. Много сёл и деревень обошли сестра с братом, нигде не решаясь остановиться. Не все люди гнали их, кто-то делился с ребятами кровом и пищей, а они в ответ помогали по дому. Пока вперёд их гнало и то, что однажды они услышали о страшной участи Йохансоннов. Но, однажды ребята всё-таки решили перестать бежать. В этом селении брат и сестра устроились на небольшом постоялом дворе, Марго служанкой, а Жанно — на конюшне.

Все было хорошо, пока Марго как-то вечером не увидела старушку Баббет, выходящую из дома по соседству. Девушка, несмотря на страх, проследила за той, увидев, что Гризье скрылась в землянке. Затем Марго поспешила к брату и обо всем ему рассказала. Жанно, со временем забывший о прежних страхах, осмелел и решил выведать всё о травнице. Подростки узнали, что в селении изредка пропадают люди, в основном дети. Ну так рядом ведь лес, а в лесу болота, извилистые тропинки и лихие люди. Марго умоляла брата снова бежать, но он лишь смеялся в ответ. И вот как-то раз ушел и не вернулся. Тогда сестра и рассказала жене хозяина трактира обо всем. Почти обо всем, умолчав о старой истории побега. Брат, дескать, заподозрил старушку Баббет в колдовстве, следил за ней и пропал.

Хорошо, что господа инквизиторы оказались здесь! Пусть они казнят ведьму! А её, бедную Марго, отпустят,ведь она ни в чем, ну ни в чем не виноватая!

— Нет! Казните эту лживую девчонку, монсеньор! — в приступе боли, захлебываясь слезами, каркала Баббет. — Я всего лишь травница, а эта мелкая тварь — чудовище!

— Ещё одна запела, — рассмеялся Богё. — ну пой, пой, пташка! Да только, хоть и верю я вашим бредням, да только лишь отчасти.

В ответ женщины издали рык, в воздухе разлился запах, похожий на тот, что бывает после сильной грозы. Посеревшие лицами от ужаса стражники и инквизитор замерли. Вместо женщин, скаля зубами, на них смотрели два зверя. Огромные головы с длинными ушами, вытянутыми мордами, покрытой бурой шерстью. Громко рыча звери кинулись на своих мучителей.

Мгновение — и на их телах под разорванной одеждой набухли кровью рваные раны, оставленные когтями.

Ещё мгновенье — разъярённые звери раскидали по комнате куски плоти, вперемешку с вырванными внутренностями.

Прутья решетки на окнах, ведущие во внутренний двор замка, не выдержав напора мощных лап зверей, выгнулись. Хрипя, словно захлёбываясь тягучей слюной, звери перепрыгнули через нехитрое сооружение, состоявшего из частокола, и скрылись за запутанным серыми облаками горизонтом.

                                                               ***

Осень. С бесцветной, слипшейся в комья, листвой. Бледное, негреющее солнце. Чёрные деревья, мокрые кроны. Дождливая, туманная череда одинаковых дней, раскисшая грязь. В осеннее полнолуние выползут ваши страхи, облачённые в бурую шерсть диких зверей. Поднимут оскаленные морды в небо и тоскливо завоют.

По дороге идёт бледный паренёк. Один. Когда-то он ходил от деревни к деревне со своей сестрой. Но теперь её нет рядом. Давным-давно, сбежав из лесного дома, дети скитались по миру. Давным-давно Жанно понял, что его сестрёнка стала другой. Он пытался помочь ей. Он верил, что человеческая душа сможет победить зверя, пробудившегося в ней. Но в дни полнолуния ребята уходили в леса, потому что приходило время, и Жанно приходилось связывать и удерживать чудовище, в те страшные ночи. Потом Марго плакала и молилась. Но, с каждым годом, становилось тяжелее. А потом сестра пропала. И брат искал её. И нашёл в одном селении, на постоялом дворе, где девушка работала служанкой. Она обрадовалась брату, но, глядя в глаза сестры, тот понял,что уже слишком поздно. Ночью Жанно проследил за Марго, и, увидев, как та скрылась в какой-то землянке, заглянул в оконце. То, что парень увидел там, ужаснуло его до седых волос. Поэтому он, не долго думая, сбежал.

Теперь же, идя по дороге, Жанно оплакивает сестру и самого себя. А следом за ним, припадая к земле, крадутся две тени...