Александр Саркисов — Ушедший автобус или кое-что о случайностях

                        Автобус сломался. Флобер с трудом очнулся от сна и услышал объявление шофёра о том, что из-за поломки остановка будет не менее получаса и кто хочет выйти, может это сделать. Засидевшиеся пассажиры потянулись к выходу.

Выйдя из автобуса, Флобер поёжился. Осень в этом году выдалась холодная. Солнце почти не показывалось. Всё время дул холодный, порывистый ветер. А сегодня ещё и постоянно срывался дождь. Дети, которым естественно надоело сидеть смирно на своих местах, тут же затеяли игру в догонялки, и при этом невыносимо шумели. Флобер ещё не проснулся до конца, и поэтому ему хотелось тишины.

                        Он медленно побрёл от автобуса, целиком занятый своими мыслями. Неподалёку росли сосны. Почему то он направился именно к ним. Последняя командировка выбила из колеи. То ли этим несуразным заданием, то ли потому, что он точно знал, с какой целью его послали в этот маленький городишко. Надо было взять интервью у женщины, якобы умудрившейся самой дать сыну образование, и ребёнок, вообще не посещавший школу, сдал выпускные экзамены на отлично. То, что задание было надуманным, он понял сразу, как только узнал, что эта женщина — владелица нескольких ресторанов в городе. А составу репетиторов, нанятых ею для своего чада, могла бы позавидовать любая школа.

На самом деле причиной командировки стала смена руководства газеты. Владелец продал её какому-то толстосуму из Парижа и, в ожидании приезда нового владельца, редактура разогнала всех по командировкам, что бы показать огромную занятость штата сотрудников и, соответственно, значимость самой газеты.

                            Вывел из раздумий снова начавшийся дождь. Флобер резко повернулся и зашагал к автобусу. Непонятная встревоженность заставила его ускорить шаг — оказывается он ушёл довольно далеко. И чувство его не обмануло. Автобуса не было. Флобер ещё раз оглянулся, чтобы убедиться, то ли это место. Сомнений не осталось, место было то самое. Его забыли.

                           Он часто мотался по этой дороге и знал, что на ближайших ста километрах в обе стороны не было ни одного посёлка. Но успокаивало одно — местные никогда не проезжали мимо идущих вдоль дороги, только местных на машинах было не так много. Дождь усилился. Флобер глубже втянул голову в плечи, надвинул шляпу на глаза и побрёл вдоль дороги, надеясь, что это не надолго. Начинал пробирать ветер, так как плащ очень быстро набрал влаги.

                    Наконец послышался шум мотора. Флобер не стал оборачиваться, уверенный в своих знаниях местных обычаев, и не ошибся. Чуть проехав вперёд, на обочину вильнул старый Форд, явно остановившись по его душу. За рулём была женщина.

«Час от часу не легче», — подумал Флобер.

Сквозь приоткрытое окно он услышал приветливый голос:

— Садитесь, вы совсем промокли.

Это было правдой, поэтому он, не раздумывая, воспользовался предложением. Автомобиль тронулся.

— Вы не спросили, куда мне.

Женщина усмехнулась:

— Судя по вашей одежде, вы из города, а единственный город поблизости это Сент-Этьен. Я права?

—Да. Вы правы.

В автомобиле было тепло, и пахло какими то приятными, дорогими духами. Нет, Флобер не разбирался в духах, но почему то мы всегда чувствуем разницу, между дешёвыми, тяжёлыми, обволакивающими всё пространство и дорогими, лёгкими, чуть слышными и приятными.

Флобер по своему обыкновению не смотрел на спутницу, тем более сидящую так близко, и так приятно пахнущую. Наступила неловкая пауза. Странное чувство какого то несоответствия не давало покоя. Он незаметно скосил глаза. Красивый профиль. Тёмные распущенные волосы и руки, ухоженные, нежные, украшенные дорогими безделушками. Это всё и эта видавшая виды машина явно не имели ничего общего. Его взгляд не остался не замеченным:                                                                                                                                                                                        

— Моя машина сломалась, пришлось заехать в дорожную мастерскую. Поломка оказалась серьёзной. Сказали, что машину надо оставить, а взамен дали эту. Других не было.

— Вы не должны…

Но она, казалось, его не слушала:

— Скажите, — спросила она неожиданно, — вы же с автобуса из Ла Версана?

— Почему вы так решили?

— Когда я спорила с механиком на дороге, этот автобус проехал мимо нас, и кроме него больше автобусов не было. А через некоторое время я поехала в ту же сторону. Меня никто не обгонял. Ну, или вы ехали с кем— то на машине, поссорились и вас высадили.

— Я с автобуса, — буркнул Флобер.

Женщина снова улыбнулась:

— Давайте хоть познакомимся.— Она вопросительно посмотрела на него.

— Антуан.

— О, у вас красивое имя! А я — Сильвия.

И после паузы:

— У вас тоже красивое имя, — пытаясь подражать мужскому голосу, произнесла она и весело рассмеялась, — простите ради бога, так хотелось вас немного растормошить, а то вы какой-то понурый.

Флобер обиженно уставился в боковое окно. Подобрали на дороге как брошенного щенка, одежда похожа чёрти на что, да ещё и мокрая насквозь. Ситуация дурацкая, а он должен радоваться.

Она больше его не трогала и Антуан задремал. Проснулся от того, что кто-то легонько тряс его за плечо:

— Антуан, просыпайтесь, мы заехали в Сент-Этьен. Мне нужен ваш адрес.

— Нет, нет, Сильвия, что вы, я доберусь сам.                                                                                                                

— Ну, уж нет. Я теперь ответственная за вашу доставку до дома.

Антуан сдался.                                                                                                                                                                            

                    Зайдя в квартиру, Флобер, не разуваясь, прошёл в комнату, плюхнулся в кресло и обвёл вокруг взглядом. Ему казалось, что с момента ухода жены он ничего здесь не трогал.

Роза... Они работали в одной редакции. Можно сказать, служебный роман. Даже свадьба прошла как то обыденно. Вместе вставали, шли на работу. Вечером вместе возвращались, ужинали, обсуждали дела редакции и ложились спать. И так, день за днём. А потом она нашла работу в другой редакции. И всё рухнуло. Их графики не совпадали, и они виделись всё реже и реже, а потом она сказала: «Прости, я ухожу». Ей с ним просто стало не интересно и скучно. Ни измены, ни скандала, ничего. Была — и нету….

Он прикрыл глаза рукой, и со стороны казалось, что он задремал.

                    Антуан Дюпон... Да-да, именно так звучала настоящая фамилия этого человека. Сын Анри Дюпона, советника президента Франции по политическим вопросам и Женевьевы Флобер. Ему пророчили блестящее будущее. Дипломатический корпус, карьера и так далее. Но он предпочёл поступить на журфак. Семья была не против. Пусть мальчик наберётся знаний и опыта. После окончания института, кстати, с красным дипломом, отец устроил его помощником главного редактора парижской газеты Франс-Суар. А в честь окончания учёбы, переписал на него семейный ресторан Ла Фамилия. Но Антуан и здесь вывернулся. Он нашёл ушлого управляющего Клода Гоше и свалил на него все заботы о заведении. А сам наведывался сюда, что бы поесть и выпить своего любимого, безумно дорогого вина, которым этот ресторан в общем то и славился.

                            Антуан был молод и горяч. Его хватало на всё. И на работу в газете, и на бесконечные гулянки и вечеринки. Родители терпеливо ждали когда он нагуляется. Но когда ему исполнилось тридцать, и ничего в его жизни не способствовало переменам, его оставили в покое. Слава богу, у него был брат Жюль, который был моложе него на пять лет. Так вот, родительское внимание переключилось на него. В отличии от старшего брата он исполнял желания родителей. Но ни отец, ни мама не предполагали, что Антуану смертельно надоела вся эта парижская суета. И в один из семейных ужинов он объявил, что уезжает в Сент-Этьен. Родители привыкли к странным поступкам своего сына. Отец лишь тяжело вздохнул и ушёл в свой кабинет. В кабинете он набрал номер своего старого знакомого Мюро, который был владельцем местной газеты в Сент-Этьене, и попросил по возможности пристроить сына.

Почему Флобер? Это Мюро попросил так сделать, дабы не будоражить сотрудников, ведь фамилия Дюпон была хорошо известна во Франции, особенно газетчикам.

                        Итак, что в итоге? Антуан Флобер, тридцатипятилетний, ничем не примечательный начальник социального отдела местной газеты. Живущий на съёмной квартире, не имеющий автомобиля (хватает и общественного транспорта), но имеющий кругленькую сумму в банке, которую отец перевёл сразу после его отъезда. Правда, сколько там денег, он не знал, так как ни разу в банк не заходил. В общем-то зарплаты вполне хватало. Иногда, на выходные, он посещал родительский дом. Ужинал с семьёй, встречался со старыми знакомыми, улаживал какие-то дела, связанные с рестораном, и возвращался в Сент-Этьен. К своей ровной, спокойной жизни.

                       Флобер встал с кресла, скинул опостылевший плащ и подошёл к бару. «Надо лечь пораньше, а то завтра не встану», — налив виски, он медленно побрёл в спальню.

                            Редакция гудела. Все уже неделю обсуждали, кто будет новый владелец, мужчина или женщина. Флобер не участвовал в этих прениях. Ему по большому счёту было всё равно. Он думал о другом. Как он, который к своему соседу по столу Ксавье, первый раз обратился только через месяц, умудрился разговориться с незнакомой женщиной, да ещё и познакомиться, да ещё и уснуть в её машине. Но воспоминания о встрече были какими то тёплыми и приятными.

                           Утро. Этот день настал. Редактор собрал всех у своего кабинета и торжественно произнёс:

— Разрешите представить вам новую владелицу нашей газеты — мадам Сильвия Кристель!

Флобер стоял позади всех, и если бы кто-то видел его лицо в этот момент, испугался бы за его здоровье. Это была она. Сильвия. Его попутчица, которая подтрунивала над ним, а потом бережно доставила до дома. Наконец-то, успокоившись от неожиданности, он смог спокойно рассмотреть её лицо. Ей было года тридцать два, тридцать три. Красивое лицо, мягкий подбородок, довольно тонкие губы, тёмные глаза, выглядывающие из-под чёлки, и сногсшибательная улыбка с ямочками на щеках.

Антуан вернулся за свой стол. Мозг разделился надвое. Одна половина говорила, что он должен подойти и напомнить о себе, другая говорила — остынь, кто она и кто ты?

Из раздумий выдернул Ксавье:

— Ты видел, какая? Я увидел — обомлел. Женщина-мечта…

— Она хозяйка, — оборвал его Антуан, и ничего хорошего от                                                    

неё ждать не приходится.                                                                                                                                                                        

А тогда какая разница красивая она или уродина?

Ксавье вытаращил и без того выпученные глаза:

— Ты что, Антуан? Разница в том, что тебя будет иметь красивая, статная женщина, а не этот жирный индюк Пьер Мюро, — так звали бывшего владельца газеты, старого приятеля отца.

Поразмыслив над словами Ксавье, и вспомнив противную рожу господина Мюро, он в конце концов согласился. Да. Разница очевидна.

                            С приходом мадам Кристель в распорядке газеты никаких существенных перемен не случилось. Единственным нововведением, которое как-то располагало к новой владелице, было то, что она, в порядке знакомства, вызывала каждого сотрудника и интересовалась его планами, проектами, личной жизнью и так далее.

Это продолжалось уже вторую неделю. До Флобера очередь ещё не дошла. Но он ждал этого момента, думал о нём, произносил монологи перед зеркалом. Вообще, сходил с ума от незнания что делать, и как она отреагирует на его появление, так как ему казалось, что он вторгся, нечаянно, в личную жизнь этой женщины. А с другой стороны, его разрывало от желания крикнуть всем этим людям, шёпотом предполагающих, кто она и какая она, что он первый её увидел и знаете лучше других. Конечно, Флобер понимал, что это глупо. Он не знал о ней ничего. «Стоп, — говорил себе Антуан. — Ты слишком много придумал. Надо успокоиться и жить дальше».

                    Он часто встречал её в коридорах редакции. Но, даже завидев Сильвию издалека, как заяц убегал, прятался, заворачивал за угол, лишь бы избежать встречи с ней. Но —прячься не прячься…

                В одно прекрасное утро подошла секретарь Пити, и торжественным голосом, в прочем точно таким же, каким она говорила всегда, объявила:

— Сегодня ваша очередь, месье Флобер.

— В смысле? — прикинулся Антуан.

— Сегодня, в двенадцать часов хозяйка ждёт вас у себя.

— Хозяйка?

— Мадам Кристель, — отрезала Пити и уплыла в свои покои.

Флобера начало немного потряхивать. Он попытался успокоиться, но мешал Ксавье, с любопытством поглядывающий на него из-за перегородки. Утро прошло как в тумане. Антуан что-то делал, просматривал какую-то информацию, кому-то звонил. Но если бы его спросили, что он делал конкретно, он бы не ответил — не смог бы. Он попросту ничего не помнил. У него в голове было одно: Сильвия, встреча, разговор…

                Двенадцать ноль-ноль. Антуан подошёл к кабинету мокрый, как мышь, и постучал. Это было похоже на прыжок с обрыва.

— Войдите.

Он вошёл. Мадам Кристель сидела за столом и что-то писала. На ней были очки, а голова склонена на бок. Она была похожа на прилежную ученицу.

Сильвия подняла голову:

— О, Антуан! Простите, но я боялась вызвать вас раньше.

— Почему?

Флобер судорожно перебирал все варианты встречи, но этого не находил.

— Я думала, что чем то вас обидела при нашей первой встрече, и мне было как-то неловко будоражить вас опять.

— А вы знали, что я здесь работаю?

— Нет. Но я видела вас несколько раз в коридорах и в буфете. И мне показалось, что вы меня избегаете. Я не ошибаюсь?

У Флобера вырвалось:

— Да я просто не знаю как себя с вами вести.

И тут Антуан осознал, что Сильвия стоит рядом, держа его за руку. Её горячее дыхание нервное и неровное долетало до его лица. Он смотрел ей прямо в глаза. даже не задумываясь о том, что делает это слишком откровенно. Она не отстранялась. Между ними что-то происходило. Её губы приоткрылись. Ещё мгновение и…

— Мадам Кристель, срочно от Бове, можно войти?

Флобер чуть не рявкнул в ответ, тут же испугавшись своего порыва.

— Антуан, мне нужно с вами поговорить, но не сейчас и не здесь. — Почему-то это она произнесла шёпотом, и через мгновение снова была мадам, и чётко шла к двери, что бы принять сообщение.

Антуан вернулся на своё рабочее место.

— Ну, что? — Это был Ксавье.

— Что — что?

— Как она?

— Вот вызовут тебя и узнаешь.

— Да я жду— не дождусь, с нетерпением.

Флоберу почему то захотелось дать ему чем-нибудь по голове.

                        Пятничный день заканчивался ровно. Антуан по своему обыкновению засиделся до поздна. И вдруг, когда он думал, что все ушли, опять появилась Пити:

— Мадам просила завтра, к пятнадцати ноль-ноль, принести ей этот пакет. Так как её завтра не будет. А именно вы, это потому, что у неё к вам, как к начальнику соц. отдела есть разговор. Вот адрес. — Выпалив это, она удалилась.

Антуан почувствовал, что-то назревает. Но думать и переживать он сегодня устал. Поэтому сунув пакет в карман, молча, отправился домой.

                       В субботу, в два часа дня Антуан вышел из редакции. Ехать к мадам было довольно далеко, поэтому он вышел пораньше. Такси остановилось возле небольшого двухэтажного домика, с чугунными воротами. Таких домов в пригороде Сент-Этьена было полно. Позвонив, он стал ждать. Ворота открыла служанка:

— Вы месье Флобер?

— Да.

— Мадам в саду. Пойдёмте, я провожу.

Они прошли через довольно уютную гостиную, и оставив его возле стеклянных дверей, выходящих в сад, служанка испарилась. Он снова вышел на улицу, но уже с другой стороны дома. В маленьком саду работали три женщины. Но хозяйки он не увидел.

— Позвольте спросить? — Обратился он к ближайшей к нему.

Женщина обернулась. Рваные джинсы. Растянутый до нельзя свитер, и выбившиеся волосы из под косынки, туго завязанной на затылке. Это была Сильвия.

Она улыбнулась:

— Антуан простите, я увлеклась. Помогаю ландшафтным дизайнерам. Хочется навести тут красоту. Но вы не волнуйтесь. Я быстро приведу себя в порядок, и мы поговорим. Подождите меня, пожалуйста, в гостиной.

Флобер сидел в уютном кресле рассматривая обстановку, и невольно сравнивал её с обстановкой своей квартиры. Да, сразу понятно, где есть женщина, а где её нет. Дверь в спальню была приоткрыта. Было видно часть кровати и зеркало на стене, в котором отражалась какая-то дверь. Видимо, в ванную комнату. Вдруг дверь открылась. Антуан увидел Сильвию. Она была полностью без одежды. Первой мыслью было отвернуться, но подглядывание за женщиной, тем более когда этого никто не видит, у мужчин в приоритете. Он видел часть картинки, но и этого было достаточно, чтобы не отрывать от зеркала взгляд.

Через некоторое время Сильвия вошла в гостиную. На ней был домашний халатик. Такой короткий, что у Антуана предательски что-то ёкнуло внизу живота. Она села на диван. При этом полы халатика задрались ещё больше. Своё отношение к увиденному Флобер попытался скрыть, быстро положив ногу на ногу.

Увидев это, Сильвия улыбнулась.

— Антуан, вы... Да, кстати, давайте перейдём на «ты».

— Давайте… Давай.

— Ты не мог бы сесть ко мне поближе?

— Да. Конечно. — Он пересел к ней на диван.

Она коснулась пальцами его щеки. Их губы соприкоснулись. Где то наверху запели амуры…

                        Антуан проснулся от заливающего комнату солнечного света. В воздухе витал лёгкий аромат духов Сильвии и где-то готовящегося кофе. Приподнявшись на локтях, он увидел в зеркале своё отражение. На лице красовалась блаженная улыбка. Он уже забыл, когда в последний раз у него было такое выражение лица.

Дверь распахнулась и в комнату вплыло это божественное создание, эта мечта любого мужчины. Она была в том же халатике, что и вчера, но одно он знал точно. Под ним не было ничего.

Сильвия присела на кровать и протянула ему чашку ароматного кофе. Потом наклонившись, она нежно поцеловала его в губы.

— Милый, а расскажи мне, что-нибудь из своей юности. Ты же не всегда был журналистом?

Воображение журналиста Флобера взыграло. Он поведал ей историю о его морских приключениях в бытность матросом на рыболовецком судне. О том, как судно пытались захватить пираты и как он, и вся команда самоотверженно отстаивали свою свободу. И даже показал старый детский шрам, выдав его за ранение в рукопашной схватке.

Сильвия смотрела на него круглыми глазами, не понимая верить во всё это или нет. А Флобер изо всех сил сдерживался, чтобы не засмеяться.

Сильвия взяла его за руку.

— Как же ты из матросов попал в журналистику?

— Понимаешь, наш боцман в прошлом был профессором Йельского университета.

— Что?!

Антуан запрокинул голову и расхохотался во весь голос.

— Ах ты врун! А я как дура, сижу, уши развесила.

Они веселились, пока служанка не позвала их завтракать. Весь день, с небольшими перерывами провели в постели. Но вечером надо было ехать домой, готовиться к рабочему понедельнику. Они никак не могли расстаться. Так что домой он попал только к полуночи.                                                                                                                                                                                        

                    После этого, на работе, в принципе ничего не изменилось. Ну, если не считать того, что Флобер постоянно бегал за кофе мимо кабинета мадам, надеясь, лишний раз её увидеть. А мадам стала часто посещать соц.отдел, якобы для контроля за работой сотрудников.

                    Проходя мимо стола Флобера, она, как бы невзначай, касалась его плеча. Потом медленно уходила по коридору, очаровательно покачивая бёдрами. Антуан давно заметил, что не один любуется этим умопомрачительным уходом. И первое время хотелось набить морду всем этим похотливым мужикам. Но осознание того, что вся эта красота принадлежит ему одному, успокаивало, радовало, и вызывало желание по-щенячему повизгивать от счастья. А вот вечера они проводили вместе, встречаясь то у него, то у неё. Или сидели в уютном, нашедшемся случайно кафе, на окраине города.

                    Вечер пятницы... Сильвия сидела на диване в своей гостиной и читала. Рядом, заботливо укрытый пледом, спал Антуан, удобно пристроивши голову у неё на коленях. Время от времени она умилённо поглядывала на него. Он был похож на свернувшегося клубочком, пригревшегося котёнка. На субботу намечалось некое мероприятие, о котором Сильвия хотела с ним поговорить. Но идиллию нарушать не хотелось, и она терпеливо ждала когда он проснётся сам.

— О, который час?

— Десять, без пяти.

Антуан выбрался из под пледа, пересел в кресло напротив и сладко потянулся:

— Ночь ещё не наступила, а я уже выспался.

— Антуан я хотела тебя попросить…

— Попроси. — Ответил он и зевнул.

— Только обещай мне, что не будешь обижаться на то, что я буду говорить.

— А будет что-то обидное?

— Антуан, я серьёзно!

— Ладно, ладно, я слушаю.

— Завтра, в девятнадцать ноль-ноль, в Большом зале Сент-Этьена, будет презентация. Мэрия представляет новый проект благоустройства города. Мероприятие закрытое, то есть журналистов не приглашают, ну, кроме меня. Там будет весь свет Сент-Этьена. Но дело в том, что на таких мероприятиях женщине быть одной, как бы не очень хорошо. Поэтому, я прошу тебя пойти со мной.

Пока она это говорила, Флобер сидел молча, уткнувшись взглядом в пол.

— А как же наши секретики? — Услышала она.

— Понимаешь, вряд ли в обычной жизни мы можем повстречать кого то из этих людей на улице, или где-либо ещё.

— Тогда нет проблем.

Сильвия сделала над собой усилие. Ей не хотелось говорить дальше, но это было необходимо.

— Нет, есть. Небольшая, но есть. На таких мероприятиях нужно быть одетым соответствующим образом. То есть, нужен костюм.

— Хорошо, будет костюм.

— Понимаешь Антуан, костюм должен быть не просто костюм. Не знаю даже как объяснить…

После короткой паузы Флобер сказал:

— Я тебя понял. Костюм будет такой, какой нужен.

                    На следующий день мадам Кристель в редакцию не поехала, из-за презентации. А господин Флобер позвонил Ксавье и сказал, что он приболел и на работу не выйдет. Устроив себе выходной, влюблённые долго валялись в постели. Потом позавтракали, и Флобер засобирался домой, сказав, что ему нужно подготовиться. Сильвия не возражала, хотя в душе у неё оставалось какое-то чувство недоговоренности, не законченного разговора.

Они условились встретиться в шесть, и он уехал. День пролетел в хлопотах и приготовлениях. В конце концов Сильвия была готова. Она, покрутившись перед зеркалом, и оставшись довольна отражением, посмотрела на часы. Было без пяти шесть. У служанки был выходной, поэтому Сильвия сама пошла на крыльцо, озабоченно выглядывая Антуана.

Напротив ворот стоял чёрный автомобиль. Сильвия вышла за ворота. Возле автомобиля, а это был чёрный мазератти, спиной к ней, стоял мужчина. Элегантный, дорогой костюм сидел на нём как влитой, выгодно подчёркивая фигуру. Сильвия задохнулась от восторга. Конечно, она узнала своего возлюбленного. Месье Флобер повернулся к ней, шутливо поклонился и поцеловал руку.

— Мадам, прошу Вас! — Он предупредительно открыл дверь автомобиля.

Первые минуты они ехали молча. Ну во-первых, она ещё не отошла от первого впечатления, а во-вторых, она первый раз видела его за рулём.

— Знаешь, на кого ты похож?

— На кого?

— На графа Монте— Кристо!

— Ух ты! Почему?

— Ты постоянно предстаёшь передо мной в разных обличьях, а я, постоянно пытаюсь угадать какое из них твоё истинное.

— И какое же?

— Не знаю. Пока ты для меня скорее хамелеон.

Антуан усмехнулся и остановил автомобиль. Они были на месте.

                       План мероприятия был таков. Первое, собственно презентация. Второе, общение гостей в огромном холле, с просмотром различных макетов предлагаемой реконструкции. И третье, банкет, опять же общение за большим, почему-то общим столом.

Для Сильвии это было испытанием. Она не знала, вернее теперь, после эффектного появления Антуана, не знала, чего от него ждать дальше. Презентация прошла спокойно. Теперь на очереди был холл. Но ничего такого, о чём она могла бы пожалеть, не произошло. Они медленно прохаживались между парами богато одетых дам и мужчин. Сильвия держала Антуана под руку, и её удивление возрастало с каждой минутой.

Антуан Флобер, если это вообще был он, здоровался с незнакомыми людьми, здесь так было принято, завязывал разговор, или с ним начинал кто-нибудь говорить, сыпал остротами, кстати, в тему и очень удачно, делал комплименты дамам. В конце концов, дошло до того, что они ни одной минуты не оставались одни. Всем хотелось присоединиться к разговору с этой красивой парой. Сильвия молчала и улыбалась обворожительной улыбкой. Нет, не потому, что ей нечего было сказать. Её просто распирало от количества вопросов к этому красавчику. Но сейчас она наслаждалась моментом.

                    Потом был банкет. Гости расселись за столом. От изобилия приборов и бокалов рябило в глазах. Но и тут всё оказалось в порядке. Антуан пользовался приборами именно теми, которыми нужно было пользоваться, пил из тех бокалов, из которых нужно било пить. Даже сидел он так, как нужно было сидеть.

Всё было отлично, и Сильвия начала успокаиваться. Но вдруг, одна дама, сидящая напротив, и видимо, запомнившая Антуана по холлу, кстати, гости так и продолжали разговаривать друг с другом за столом, спросила:

— Месье Флобер, если не секрет, чем вы занимаетесь?

Флобер, ни минуты не задумываясь, ответил:

— Я являюсь совладельцем газеты мадам Кристель.

— Вот как? А почему же мы вас никогда до этого не видели?

— Всё очень просто, — ответил Антуан, — я живу в Париже. А так как мадам Кристель очень умная и самостоятельная женщина, и прекрасно справляется с делами сама, я приезжаю сюда очень редко.

— О, и давно вы из Парижа?

— Нет. Приехал вчера.

— Месье Флобер, поведайте нам, что там сейчас происходит, на самом деле, а не по версии СМИ.

У Сильвии внутри всё сжалось: «Куда он полез? Какой Париж?» Она даже сначала не поняла, что разговор оживлённо продолжается.

Антуан, рассказывал какие-то новости, перемежая их шутками, называл какие-то имена. Потом заговорили о политике. Но и тут Флобер был на высоте.

«Боже, — думала Сильвия, — откуда он всё это знает?»

                    На самом деле всё было просто. Антуан, обладая хорошей памятью, пересказывал то, что слышал от отца за столом, во время их семейных ужинов. Ну, а пара придуманных фамилий, при складном повествовании, никем не запоминаются.

Так или иначе, вечер подошёл к концу. Антуан и Сильвия, попрощавшись с гостями, сели в свой автомобиль и отправились домой. Но только они отъехали, Сильвия, шутливо нахмурила брови и сквозь зубы произнесла:

— Так, господин Флобер, если ты мне сейчас всё не объяснишь, я тебя убью.

Антуана забавляла эта ситуация, но тем не менее он понимал, что если он не ответит Сильвии, хоть что-то в своё оправдание, она его точно убьёт.                                                                        

— Ладно, ладно, я сдаюсь! Машина из проката, родился я действительно в Париже. Сидеть за столом и вести светские разговоры меня учили на курсах,                                                                                 (что, кстати, было правдой).

В принципе, Антуан давно решил рассказать Сильвии всё. Но, как то не было подходящего случая.

— Милый. Мы с тобой уже три месяца, а я о тебе практически ничего не знаю. — Обиженно проговорила Сильвия. — И если ты думаешь, что этих объяснений достаточно, то ты ошибаешься.

Антуан молчал, загадочно улыбаясь.

Сильвия, достаточно хорошо изучила характер возлюбленного, и точно знала, если он не хотел чего-то говорить, то этого из него и клещами было не вытащить. Но на всякий случай она сказала:

— Между прочим, женщине, которой приоткрыли занавеску в тайную комнату, но не пустили туда, больше никогда не удастся спокойно уснуть.

— Я помогу уснуть этой женщине. — Сказал Антуан, посмотрев на неё. — Хотя, я тебя уверяю, что никакой страшной тайны у меня нет.

                Они припарковали машину, и зашли в дом. Флобер не хотел возвращаться в свою квартиру. Там было пусто и одиноко, поэтому он практически переехал к Сильвии. Здесь он чувствовал уют и покой. Отсюда они вместе ездили на работу и возвращались обратно. Но главное то, что с любимой не надо было расставаться, она всегда была рядом.                                                        

                    Утром Антуан открыл глаза. Сильвия сидела на кровати и внимательно рассматривала его лицо.                                                                                        

— Что случилось?

— Антуан, из вчерашнего разговора я сделала выводы.

— Вот как? И какие же?

— Если ты действительно меня любишь, то сделаешь то, что я попрошу.

— Милая, всё что угодно.

— Значит так. С завтрашнего дня ты в отпуске, и я тоже. И на двухчасовом поезде мы едем в Париж.

— Зачем?

— Не перебивай. Ты покажешь мне, где ты родился. Посетим моих родителей, они будут рады с тобой познакомиться. Погуляем по набережной. Может быть сходим в ресторан. В общем, отпуск.

Антуан тоже внимательно посмотрел на Сильвию. А почему бы и нет?

                На следующий день поезд мчал их в Париж. Они весело болтали, сидя у окна. Потом Антуан задремал. А Сильвия… Сильвия, задумчиво смотря в окно, окунулась в воспоминания…

                       Сильвия Кристель, урожденная Лавуазье. Старшая дочь Андре Лавуазье и Коллет Боден. Отец Сильвии был промышленником. У него было несколько деревообрабатывающих заводов, разбросанных по территории Франции. На момент рождения дочери дела семьи шли не очень хорошо. Некоторые из заводов стали убыточными. В пять лет Сильвия уже понимала, что такое экономить. В восемь — что значит поддерживать имидж семьи при отсутствии достаточного количества денежных средств.

Но, тем не менее, она с уверенностью могла сказать, что детство её было счастливым.

       Родители обожали маленькую, послушную Сильвию. Когда ей исполнилось двенадцать, дела отца пошли в гору. Несколько, удачно заключённых контрактов вернули былое материальное положение. Вскоре у неё родилась сестрёнка Софи. Мадам Коллет не признавала нянек и возилась с младшей дочкой сама, а старшая старательно помогала матери.

                К восемнадцатилетию Сильвии в семье наконец-то всё встало на свои места, и она решила заняться собой. Поступила на журфак, а когда окончила, устроилась на работу в газету Лё Дёфине Либере, в отдел новостей. Главным редактором был Жан Кристель. Высокий, сорокалетний красавец. Ему не составило труда, охмурить молоденькую, наивную журналистку. Они стали жить вместе. Через полгода поженились. Из редакции ей пришлось уйти, но писать статьи она не перестала, так как без работы уже не могла. Писала она хорошо, поэтому стиль внештатного корреспондента газеты Лё Дёфине Либере С. Кристель стал узнаваемым.

                    Так продолжалось четыре года. За это время Сильвия стала популярным и довольно известным журналистом. Правда, в личной жизни были сплошные провалы. Жан оказался пустышкой. Но он пытался компенсировать это, то дорогими подарками, то походами по каким-то званым раутам, где она знакомилась с влиятельными и богатыми людьми. Вообще ей нравилось быть замужней женщиной. Это придавало ей самоуважения, и какой-то значимости.

                   Однажды мама заболела, и Сильвии пришлось ухаживать за ней и своей младшей сестрёнкой. Она часто оставалась ночевать в доме родителей. Как-то раз, после такой ночёвки вернулась домой рано утром, а не днём, как обычно. По какой причине ей пришлось вернуться, уже и не помнила, но зато помнила очень хорошо, что когда открыла дверь в квартиру, то первого кого увидела, молодую девушку, одетую в её домашний халат. Потом она узнала, что это была новенькая, проработавшая в газете около месяца. Они развелись.

                   Сильвию одолела апатия. Она изредка писала статьи в разные газеты, тем самым зарабатывая какие-то деньги. В них она не сильно нуждалась, но не работать совсем она не могла.

Как то вечером отец попросил зайти её к нему в кабинет.

— Сильвия, я помню, как то за ужином ты сказала, что хотела бы вести какое-нибудь издание, где-нибудь на периферии. Есть такая возможность.

— Папа, ты что — купил газету? — Сильвия улыбнулась.

— Пока нет. Но, такая возможность, как я уже сказал, есть. Мне нужно знать твоё решение.

Улыбка слетела с лица Сильвии:

— Ты это серьёзно?

— Я объясню. Если ты помнишь, лет в двенадцать я брал тебя и маму с собой на завод в Клермон-Ферран. Он был убыточным и восстановить его работу мне так и не удалось. А недавно один молодой бизнесмен из Леона Жиль Белью предложил мне за него баснословные деньги. И я согласился на сделку.

— А откуда идея про газету?

— Это я задумал давно. Так что за эти два года, пока ты сидела дома, я держал этот рынок на контроле. И наконец, всё сложилось. Появилась газета, и я продал завод.

— Папа, но купить газету — это огромные деньги.

— Сильвия, сделка была очень удачной, поэтому всё в порядке. Да, кстати, мой агент присмотрел там и домик на первое время, если он тебе понравится.

У Сильвии в голове была каша. Потому что так много всего, да так сразу — это сложно.

Отец продолжал:

— А теперь, главный вопрос. Как тебе Сент-Этьен?

Она никогда не была в этом городе, но очень много о нём слышала. Сильвия кинулась на шею отцу:

— Папочка, я тебя обожаю!

Андре обнял её и погладил по голове.                                                                                                                                    

—Ты это заслужила, дочка.                                                                                                                                            

                Формальности уладили довольно быстро. Сильвия, чтобы одновременно убить двух зайцев, решила ехать на машине.Во-первых, развеяться, а во-вторых, набраться впечатлений по дороге.

Всё шло хорошо. Правда, осенняя погода не баловала, но радость переполнявшая Сильвию, отодвигала куда-то далеко и дождь, и холодный, порывистый ветер. Вдруг, из под капота её мерседеса, повалил густой пар. Она остановилась на обочине. Открыла капот. Было понятно, что-то с радиатором. Не далеко стоял какой-то указатель, но, что было написано, она рассмотреть не смогла. Пришлось топать до него пешком, и не зря. Указатель вещал, что автомастерская находится в нескольких километрах от того места, где она остановилась. Машина, слава богу, завелась, и через пятнадцать минут она была на месте.

                Механик не обрадовал. Радиатор надо было менять, но запчастей для мерседеса у них не оказалось. То есть машину нужно было оставить. Ей предложили автомобиль на замену, правда за весьма не маленькие деньги. Но Сильвию уже было не остановить. До Сент-Этьена, до её мечты, оставалось чуть больше ста километров. Так она и оказалась в этом стареньком форде. А автомобиль ехал — и это было сейчас главное.

                   Вскоре начался дождь. Сильвия сбросила скорость, так как видимость сильно упала. Вдоль дороги шёл человек, втянув голову в плечи, и сунув руки глубоко в карманы плаща. Ей стало жалко этого беднягу, тем более, судя по одежде, он не был жителем какого-нибудь из близлежащих посёлков. Она остановилась. Человек заглянул в окно, и тут же, не раздумывая сел. Было видно, что он продрог. Они познакомились. Его звали Антуан. Ей хотелось как то поддержать его, поднять настроение, но он явно не хотел идти на контакт. Потом, видимо пригревшись, уснул, и проспал до самого Сент-Этьена.

                    Когда автомобиль въехал в город, было уже темно. Сильвия остановилась на обочине, и рискуя разбудить пассажира, включила в салоне свет. Что-то промелькнуло для неё, что-то зацепило, когда он садился в машину. Теперь, когда Антуан спал, она могла спокойно рассмотреть его лицо. Одет он был довольно просто. Но его профиль не вязался с его одеждой. Что-то в нём было знакомое, что-то такое, с чем она когда-то постоянно сталкивалась. Но что, понять она не могла. Выключив в салоне свет, Cильвия тихо позвала: «Антуан...»

                   Домик ей понравился: аккуратный, небольшой, с садиком и верандой. Её захватили хлопоты благоустройства. Но между делами она почему-то постоянно вспоминала того человека. Мало того, ей почему-то захотелось увидеть его ещё раз. И когда она увидела его в редакции, у неё закружилась голова. «Боже, Сильвия, — подумала она,— неужели ты влюбилась?»

                Сильвия очнулась от мыслей. За окном замелькали маленькие, симпатичные домики. Поезд въезжал в пригород Парижа…

                    Прозрачный, декабрьский воздух наполнял улицы огромного города. Антуан и Сильвия медленно прогуливались по набережной Сены. Они были здесь уже два дня, но до сих пор никому не сообщили о своём приезде, наслаждаясь прогулками, и друг другом. А вечера проводили в номере отеля за бокалом лёгкого вина.

На третий день Сильвия объявила:

— Антуан, я нашла симпатичный ресторанчик. Не знаю, как там кормят, но, говорят, там подают отменное вино.

— Ну что ж, давай это проверим. — Сказал Антуан, смутно подозревая, о каком ресторане идёт речь.

— Хочешь узнать название?

— Нет, дорогая. Я полностью доверяю твоему вкусу.

Весь день они снова провели на воздухе. А вечером, принарядившись, вызвали такси. Когда они ехали, Сильвия опять спросила:

— Ты так и не хочешь узнать, как называется ресторан?

— И как?

—Ла Фамилия. — Торжественно ответила Сильвия.

                Собственно, по улицам, где они ехали, Антуан давно уже догадался, в какой такой ресторан они едут, и какое такое отменное вино там подают. И всё-таки, думал он, интересно, каким образом она умудрилась из всех Парижских ресторанов, а их сотни, выбрать именно мой?

               Войдя внутрь и сдав одежду в гардероб, они подошли к зеркалу.            

Сильвия поправила волосы, повернулась к Антуану, и    обворожительно улыбнувшись, спросила:    

— Как я выгляжу?

Ответить он не успел. К ним подошёл метрдотель Оливье Конес, как обычно, встречая гостей.

Увидев Антуана, он оживился:

— Месье…

Антуан стоял чуть позади Сильвии и быстро подмигнул ему. Оливье,                                             после некоторого                                                                                                                                                                                                                                        замешательства, медленно повторил, изменив интонацию:

            — Месье?

— Флобер, — ответил Антуан.

Сильвия ничего не заметила.

— Месье Флобер, могу предложить вам и вашей даме отдельный кабинет. — Сказал Конес, явно намекая на личный кабинет семьи Дюпон.

— Нет, спасибо. Мы с мадам предпочитаем общий зал.

— Хорошо. Тогда прошу вас следовать за мной.

Он усадил их за столик, принёс меню и удалился. Сильвия посмотрела по сторонам и                                                                                                     задумчиво произнесла:

— Странно. Полный зал официантов, а нас обслуживает мэтр…

— Может быть, ты ему понравилась?

—Антуан, не говори глупостей.                                                                                                                                                            

Вечер проходил отлично. Они весело болтали и наслаждались прекрасным вином.    

— Попроси пожалуйста счёт, а то мы что-то засиделись. — Сказала Сильвия.

Антуан поискал взглядом Конеса. Тот это заметил и тут же подошёл:

— Месье желает что-то ещё?

— Нет, спасибо. Всё было прекрасно.

— Тогда хорошего вам вечера.

Сильвия недоуменно посмотрела на мэтра:

— Простите, но мы ещё не расплатились.

— Понимаете, мадам, этот столик, как бы это сказать… — Он немного замешкался. — Благотворительный.

Антуан не выдержал и расхохотался:

— Спасибо, Оливье. Ваше чувство юмора, как всегда, на высоте. Я потом сам всё объясню мадам. Скажите лучше, есть какие-нибудь дела, требующие моего участия?

— Да, месье. Вам нужно подписать несколько документов.

Во время этого диалога, Сильвия, растерянно переводила взгляд с одного на другого. Они прошли в кабинет за стойкой. Там их ждал управляющий Клод Гоше.

— Здравствуйте, месье Флобер.

Видимо, Оливье успел предупредить всех. Антуан подписал несколько документов. Они попрощались и вышли на улицу.

— Я конечно могу ошибаться, — медленно, как будто растягивая слова, произнесла Сильвия, — но судя по всему, ты владелец этого ресторана.

Антуан взял её за руку:

— Сильвия, милая, послушай. Я ничего не буду тебе объяснять. Но сейчас мы с тобой, поедем в одно место, где ты всё поймёшь сама.

— Такси остановилось возле высоких кованых ворот. Антуан уверенно набрал код и они вошли во двор. Огромный особняк переливался рождественскими огнями.

— Стой! — Вдруг воскликнула Сильвия. — Это же особняк Анри Дюпона!

Антуан прищурил глаза и немного выпятил подбородок вперёд. Так делал его отец, когда выступал на телевидении. Затем он повернулся к Сильвии.

— Господи, так ты Антуан!

— Да, это факт. — Улыбнулся он.

— Нет-нет... Ты старший сын Анри Дюпона — Антуан Дюпон.

— Ну, вот и вся тайна…

— Ты считаешь, что это мелочь?!

Они стояли на крыльце. Дверь открылась. На пороге появился Франсуа, старый дворецкий семьи Дюпон. Он улыбался:

— Здравствуйте, месье Антуан.

Из-за его плеча выглядывал Жюль.

— Жюль, ты здесь?

Тот обнял брата. Следом подошла девушка. Жюль взял её за руку:

— Антуан, познакомься — это Мелисса, моя невеста.

Антуан обернулся к Сильвии, которая стояла чуть-чуть позади него.

— А это Сильвия… Моя, немного обиженная, женщина.

—Зная своего брата, я предполагаю, что вам пришлось не сладко. — Обратился Жюль к Сильвии.

Они вошли в дом. Пока шли по коридору в гостиную, Сильвия прошептала Антуану на ухо:

— Ты интриган и пройдоха!

— Так уж и пройдоха? — Улыбнулся он.

Посреди гостиной стояли Анри и Женевьева Дюпон, с любопытством пытаясь понять, что за шум доносится из коридора. Но когда они увидели входящих, господин Дюпон произнёс:

— Дорогая, по-моему, наши мечты начинают сбываться.

                    Антуан представил Сильвию, и вся компания разместилась в гостиной. Франсуа принёс их знаменитое вино, и потекла непринуждённая беседа. Родители Антуана расспрашивали Сильвию о семье, о делах в редакции. Видно было, что она немного напряжена. Всё таки она беседовала с самим Анри Дюпоном, влиятельным политиком, и по мнению газетчиков, довольно не простым человеком. Но с каждой минутой Сильвия убеждалась в том, что сам человек, и его общественный имидж не имеют между собой ничего общего.

               Всё это время Антуан не сводил с любимой глаз. Щёки её раскраснелись, глаза блестели. Она была прекрасна. И тут он не выдержал:

— Простите… — Он встал. — Я хочу сделать заявление. Мы с Сильвией встретились несколько месяцев назад. Я полюбил эту женщину и считаю правильным сказать это сейчас.

Он повернулся к Сильвии:

— Я прошу тебя стать моей женой.

Ей хотелось прыгнуть ему на шею и целовать, целовать, целовать. Но вместо этого она откинулась на стуле и чопорно произнесла:

— Если вы, месье Дюпон, после всего, что с нами было, думаете, что я откажусь и скажу нет, то вы сильно ошибаетесь. Я согласна!

— Общий смех полностью разрядил обстановку. Сильвия и Антуан обнялись. На глазах госпожи Дюпон выступили слёзы. Какое-то время они ещё беседовали, но Сильвия ничего толком не помнила. Она была на седьмом небе от счастья. Когда все собрались расходиться, Сильвия спросила:

— Антуан, а ты не хочешь вернуться в Сент-Этьен на машине?

— Да, я думал об этом, — он повернулся к отцу, — пап, а моя машинка жива?

— Она в гараже, там, где ты её и оставил, и с ней полный порядок. — Ответил господин Дюпон. — Можешь забрать её в любое время.

— И на каком же автомобиле предпочитает ездить достопочтенный господин Дюпон младший? — иронично спросила Сильвия.

— На таком же, что и многоуважаемая мадам Кристель, — в тон ей ответил Антуан.

— То есть, у тебя мерседес?

— Да, и когда-то я был от него без ума.

Сильвия опять улыбнулась:

— А почему же на презентацию ты выбрал мазератти?

— В том прокате, на тот момент, самым дорогим и самым вычурным был именно он. А мне хотелось произвести на мадам незабываемое впечатление. Кстати, произвёл?

— Произвел, — Сильвия подошла к Антуану вплотную, и добавила, — Незабываемое.

                    На следующий день они навестили родителей Сильвии. Здесь всё было проще. Лавуазье знали об Антуане. Дочь много и часто о нём рассказывала, поэтому они были рады познакомиться. Он им понравился. И даже новость о том, кто он на самом деле, отнюдь не испортила впечатления. Даже наоборот, придала всей их истории любви более пикантный вид.

Вечером вновь гуляли по набережной. Взявшись за руки, они молча шли рядом. За эти прекрасные пять дней было сказано многое. Многое встало на свои места. Антуан улыбался, вспоминая возмущение Сильвии от момента посещения ресторана до перепалки на крыльце особняка Дюпонов. А она, будущая госпожа Дюпон, просто была счастлива, поэтому говорить не хотелось. Хотелось наслаждаться этим чувством бесконечно. Вечер, фонари, Сена и две фигуры медленно бредущие по набережной — Сильвия и Антуан…

               В субботу утром они выехали из Парижа. Когда до Сент-Этьена оставалось чуть больше ста километров, Антуан включил поворотник и съехал на обочину. Они вышли из машины.

— Ты помнишь это место? — Тихо спросил Антуан.

— Да… — Так же тихо ответила Сильвия.

Он обнял её и нежно поцеловал в губы. Она положила голову ему на грудь, обвила руками его талию и растворилась в объятиях любимого.

                А мимо них бежала дорога. Та самая, которая подарила их друг другу. А где-то за горизонтом раскинулся город. Город, где родилась их любовь, город, где они обрели счастье быть вместе.

                   Марсель Дюма лежал на диване и смотрел телевизор. У него был выходной, поэтому он с удовольствием предавался безделью. В дверь позвонили. Ну, кто там ещё?

За дверью стоял курьер, держа в руках небольшую коробку:

— Месье Дюма? Вам посылка.

Дюма удивлённо спросил:

— А вы не ошиблись?                                                                                                                                                                            

— Наша служба никогда не ошибается. — Парень выпалил это с такой скоростью, что Марсель понял, этот вопрос ему задавали не один раз.

                Действительно, на коробке был чётко написан адрес и фамилия. Курьер ушёл. Марсель подошёл к столу и вскрыл посылку. В ней лежал кожаный футляр. Открыв его, Дюма оторопел — это были золотые, очень дорогие часы.

На дне коробки он увидел сложенный вдвое листок. Текст гласил: «Уважаемый месье Дюма! Вы меня не знаете, да это и не нужно. В одной из поездок вы, сами не подозревая того, круто изменили мою жизнь. Примите, пожалуйста, этот подарок. Это, то малое, чем я могу отблагодарить вас за обретённое мной счастье. С уважением, граф Монте-Кристо».

Прочитав подпись, Марсель улыбнулся. В комнату вошла жена:

— Кто приходил?

Месье Дюма медленно подошёл к окну, и вместо ответа произнёс:

— Знаешь Мари, я и подумать не мог, что профессия водителя междугороднего автобуса может быть такой судьбоносной и загадочной.

                    А за окном буйствовали краски. Яркое солнце безжалостно изгоняло остатки холодного воздуха. Казалось, что оно соскучилось по красивым улочкам этого небольшого города. В Сент-Этьене наступала весна. Весна тысяча девятьсот девяносто первого года.