Юрий Тубольцев — Человек и ворона

Я убил человека.

— Роман можно спасти! — воскликнул критик! Заменить "я убил человека" на "я убил миллионы".

— Нет, я убил человека лучше! — засмеялся следователь.

— Тогда так: Я убила человека, клюнув его кошелек! — написала ворона.

— Ворон мы не привлекаем! Ха-ха-ха! — засмеялся следователь и закрыл дело.

И вдруг — совпадение. На «преступление и наказание» Достоевского села ворона и закаркала.

Я убил человека. — опять написал первую строчку своего будущего романа писатель.

И ворона накаркала. Следователь вернулся.

Роман из одной фразы — и этот роман живёт своей жизнью; он спорит с реальностью и требует ответа.

— Ворона знает больше, чем мы думаем, — говорит критик. — Она не просто каркает, она подсказывает, как считывать смыслы. В устах вороны — рецепт чтения.

— Мы ответственны за выбор слов, — сказал читатель.

Следователь читает вслух: «Я убил человека» — и ищет след в душе писателя и в душе каждого читателя.

— Роман может спасти, — произносит критик.

Писатель закрывает блокнот и смотрит в окно, наблюдая за вороной.

Надо понять, что значит быть виноватым не перед законами, а перед самим собой и перед читателем, — говорит следователь.

Ворона произносит: Кар. Кар — и исчезает в сумерках, оставив после себя только запах чернил и вспышек света, которые будто держат в руках маленький ключ к двери, где начинается новый роман.

Так история завершается не тем, чем она казалась в начале: не убийством, не расследованием, а попыткой понять ответственность за слова и за мир, который мы вместе строим из них.

(с) Юрий Тубольцев