Дневник: magalnik

Я М И Т — Здравствуйте, уважаемые репатрианты, шалом. Нам суждено восемь месяцев вместе провести для изучения языка страны, в которую приехали. Меня Ямит зовут и я ваша учительница. Родилась и выросла в Турции, отчимом у меня русский был, из эмигрантов, поэтому языком вашим свободно владею. По профессии учитель английского и французского, в Израиль восемь лет назад приехала, одна, муж отказался. Преподаю давно, нравится. Помню, что группа ваша 55-65-летних, постараюсь учесть это. Очень кратко прошу и вас представиться... По списку начнем. Беленький Лев, пожалуйста. Лев: — Пятьдесят восемь лет, приехал из Украины, Белая Церковь, по специальности шлифовщик, ищу работу. Без языка смогу, думаю. Станки знаю, чертежи читаю. В Кирьят Баконе комнатку снимаем, Феликс сосед мой. На еду хватает, но не привык бездельничать. Феликс определился уже, трудится. Жена моя, Зина, рядом сидит, дети там остались. Ямит: — Феликса хотела бы послушать, как он устроился без языка. Встаньте, пожалуйста,. Фамилия Светин, значит. Может, и нам поведаете, как работать устроились? Зачем тогда в ульпан записались к нам? Феликс: — Представлюсь тоже: пятьдесят шесть лет, вдовец. Уехал по неизбежности: развалился Союз, никому ненужным оказался. Работать же стал, чтобы прокормиться и хату снять. Там всю жизнь трудился добросовестно, а пенсию Израиль предлагает за национальную принадлежность — неувязочка получается. По документам евреем значусь, по жизни же советский человечек. Не отказался, а просто справки не представил для получения пособия. Как что? Купил инструмент, сам кое-что смастерил и объявление повесил, что произвожу покраску квартир по европейскому стилю. Первых двух заказчиков, добавил, бесплатно обслужу, для рекламы. Выложился, уже за гроши работаю, приглашения есть. Конечно, дочь есть, здесь проживает, сын там остался, а внук взрослый уже, мне помогает, учится. Могу и вам квартиру обновить, посмотреть надо. Неспешно? Учить язык буду, общаться надо, коль здесь живу. — Полина Якубовская я, возраст обязательно указывать? Понятно. Из Крыма приехала, детей нет, мужа официального не хотела, свободу люблю. В райкоме работала много лет, флотских коммунистов курировала. Последние годы музеем трудовой славы на судоремонтном ведала, гостей иностранных принимала... Язык мне ваш до зарезу нужен. Скажите, Ямит, в ульпане есть общественная организация? Нет, а еще демократией хвастались... Сам туда иди, маляр европейский... Может, и вернусь туда… Ямит: — Прекратите ругаться... Садитесь, Полина. Что высказаться по социальному жилью хотите? Полина, сядьте сказала. Продолжим, вы встаньте! Да, да, высокого прошу. Не поняла, почему жена нам все пояснит?.. Надя: — Новинские мы. Мой супруг Илья инвалид второй группы, давно уже, сердечная недостаточность у него, поэтому все заботы на меня легли... Ему, к вашему сведению, пятьдесят шесть лет, я чуть старше — шестьдесят один год. Завучом в школе работала, Илья учитель физкультуры. Да, баскетболист он. Школу закрыли нашу, в гостинице уборщицей работала, он бутылки собирал, бедствовали. Ему нельзя ничего, врачи... На первую парту сели, чтоб лучше слышать. Да, дремлет иногда, велите на заднюю парту пересесть? Воля ваша. Ямит: — Илья, встаньте, прошу. Честно скажите, вам нужен иврит? Вот видите, а мучаетесь: в окно смотрите, за мухой наблюдали, меня взглядом раздевали, явно видела. Полину затем оценивающе разглядывали. Тетрадь не открывали, ручка в кармане… Надя: — Как вам не совестно больного человека уличить... Ямит: — Занятия проводить буду лишь с желающими, поэтому и пытаюсь определиться с каждым. Да, Якубовская, без демократии язык вам ни к чему, идите, вычеркнем… Так… Надя: — Я прошу обоих нас оставить, мне проследить за ним легче будет, спасибо... Загудела сирена воздушной тревоги, которая всех в бомбоубежище загнала. Сидели тихо, кто-то вздыхал, кто-то кощунственно промолвил, что ракеты палестинские всех достанут, и повсюду. Приличная дама в шляпке к Ямит обратилась с вопросом по поводу бесконечного противостояния евреев и арабов, наступит ли мир когда-нибудь? Мужчина: — В обозримом будущем не ожидается, уважаемая. Розинский Роман я, подполковник в отставке, военный бывший, поэтому и поясню, пока в бомбоубежище прячемся. Почему, спрашиваете, вывод такой печальный сделал? Так вот, Англия в 1947 решила избавиться от подмандатной палестинской территории, где вечные драчки велись, и обратилась с этим в ООН. Последние вынесли решение о создании двух государств: еврейского и палестинского. Израиль провозгласил государство 14 мая 1948 года, Россия и США его признали. Арабские же страны: Египет, Сирия, Ливан, Ирак, Иемен и Саудовская Аравия еврейское государство — не признали и пошли войной на истребление новорождённого. Отступать пархатым некуда было, поэтому арабов прогнали отовсюду. В результате столкновений около шестисот тысяч палестинцев к собратьям убежали в надежде вернуться когда-то, а арабы своих евреев выжили из своих стран, порядка миллиона человек. Последние полноценными гражданами своего государства стали, палестинцы же беженцами повсюду остались и государства своего не создали, евреи им мешают, так говорят. Наверное, где-то препираются, не уступают и воюют вечно семиты арабы с семитами евреями, как на Украине хохлы славяне с москалями, тоже славянами. Мира ни там, ни здесь не светит, друзья, вы согласны со мной, дама? Зачем пригласили людей в опасный регион, спрашиваете? Другого рая у евреев нет и не светит... Жить как спрашиваете, дамочка? Да очень просто. Мы радоваться должны, что живы, сыты, солнце светит, а враги там, по ту стороны границы, и солдатики надежные на посту. Я правильно разъяснил обстановку, Ямит? Ямит: — После разминки разберемся, только магнитофон включу... Встаньте, как я, улыбнулись, начали. Под музыку двигайтесь, быстрее... Та-та-то! Что, Лева, хотите свой танец показать? Как, как называется? Лезгинка? А музыку сами напоете? Пожалуйста... Все двадцать восемь немолодых людей с радостью бросились в пляс под родной мотив из той жизни, где страна и язык своими были. Ямит от души рукоплескала этим странным людям, ищущим свое место не нахлебника в государстве, их приютившем, ибо другие они, эти непонятные, подумала она. * Ульпан (школа иврита) расположен был в небольшом парке отдыха, в центре городка, через дорогу шук (базар) шумел, автобусная станция рядом примыкала — современная урбанизация, одним словом. Так вот, к часу дня, ко времени окончания занятий, на скамеечки парка стали заинтересованные люди приходить, их покупателями прозвали. Надо сказать, что наши «русские» в своем возрасте подтянутыми выглядели, подвижными и очень активными от той жизни еще, борцов за коммунизм, поэтому их и приглашать стали на работу. Магазинов и лавчонок здесь видимо-невидимо, но с эмигрантским массовым приездом из Союза понадобились русскоязычные продавцы. Торгаши долго и с удовольствием женщин разглядывали и приглашали симпатичных, не худеньких, по восточным меркам, по своим вкусам. Так же поступили парикмахеры, маклерские конторы по жилью и другие сферы обслуживания, остальные в дворники нанимались, уборщицами, позабыв о своих дипломах. Подтвердить диплом и работать по специальности было делом очень сложным, затяжным, лишь молодые пробиваться стали, упорные, язык освоив. В этой небольшой стране каждый пятый житель оказался выходцем из России, управляли же страной лишь старожилы, менее грамотные, но упертые, не уступающие. Освоившись, наши во все сферы жизни проникать стали, и во власть тем более. Старперы же рассказа нашего пытались тихо по жизни пристроиться и не рвались ввысь. Ульпанисты уж расходится стали, обмениваясь уже шустро произношением новых слов на иврите, когда близко от них машина притормозила, и Феликса громко позвали. Из машины две элегантные дамы к нему направились, одну из которых он признал, как хозяйку особнячка в Баконе, где ремонт проводил недавно. — Здравствуй, Феликс, узнал меня? Эстер я, помнишь? Ямит, поди сюда, перевод сделай. Свояченицу свою привела, также ремонт большой затевает, тебя приглашает. Во всю тебя расхвалила, показала работу. Садись в машину быстрее, ну... Что? Внук дома ждет с обедом? Да накормим мы тебя у Михаль на кухне. Главное, что до пятницы все сделать надо, обряд отмечать мальчику будут... До первого числа не можешь, занят, говоришь… А если оплату увеличим, ну насколько хочешь? Все одно не можешь, обещал… — Слушай внимательно меня, краситель, я жена начальника полиции этого города и советую тебе не выпендриваться, понял, а то пожалеешь потом и очень. Далее пошел громкий диалог между Ямит и Михаль на родном языке с размахиванием рук и демонстративный отъезд шикарной машины с дамами без «до свидания». — Будь готов, Феликс, к пакостям, эта стерва уж постарается, если муженек ее не утихомирит. Он парень не глупый и зазнобу свою хорошо знает, но и ты с характером. По другому не умеешь и исправляться не собираешься? Иом тов (хорошего дня) тебе. * — Запаздываешь, дедушка, обедать садись. Разобрался я, как ты велел, с реакциями замещения и понял, что элемент более активный вытесняет из соединения менее активного, как, например, хлор в растворе... тетрадку посмотри потом. Умыл руки? Мамка звонила, заглянуть обещалась вечерком. Тележку загрузил по списку. С тобой поеду, деда. Повторяю, у меня каникулы еще три дня, поэтому не спорь со мной. Хозяйка небольшого подворья, откликнувшись на звонок, отпирает входную калитку и радостно встречает гостей: — Шалом, Феликс, и тебе привет, Витал, я правильно произнесла? Переведи деду, что не надеялась вас видеть. Почему-почему, знать хочешь? Городок-то у нас маленький, эхо хорошее. Что, дед говорит, что сегодня закончите ремонт? Вот спасибо. Мне Мотю из больницы привезти надо, завтра, если боженька поможет. В обиду деда не дадим твоего, скажи ему, не позволим. Как кто? Диаспора наша, выходцев из Румынии. Здесь мы живем, на этой улице. Дед велит убраться мне, мешаю? А ты, Ленуца, русских зря марала, уходи… * Знакомый нам ульпан, утро, у входа полицейская машина, статный мужчина в форме рядом стоит, тщательно высматривает входящих. Увидев Ямит, к ней устремляется и что-то быстро говорит. Ямит от полицейского отмахивается, желая пройти, но мужчина ее удерживает и что-то заискивающе поясняет просительно. Появляется Феликс, с ним здороваются и знакомят с Иосефом, мужем вчерашней скандалистки. — Иосеф говорит, что его предки из России, Питковские они, из какой губернии не знает. Бабуля, помнит, напевала русские песни, очень мелодичные... Собственно, он за жену пришел извиниться, за вчерашнее, эмоциональная она женщина, восточная, из Ирака. Иосеф еще раз прощения просит и все забыть предлагает... В пятницу, говорит, праздновать будут тринадцатилетие сына, приглашает. С того света врачи мальчика вернули, две операции на сердце… Это подробности, поэтому Михаль покрасить дом хотела к торжеству. Запросто! Он сам к Яновским поедет и попросит на недельку у них ремонт сдвинуть… Он это быстро уладит и благодарит за понимание, мы же « русские», он говорит, правда? Хороший ты парень, Феликс, это уже я говорю. Быстренько на занятия ступай, слышал? * Ямит: — Доброе утро, друзья. Домашнее задание все выполнили? Молодцы. Конечно, память не удерживает надолго новые слова. Будем чаще повторять... С сегодняшнего дня предлагаю 10-15 минут ежедневно свои впечатления высказывать по нашей стране, можно и отрицательное указывать, не влезая в политику. Кто желает? — Горбовская я, Людмила Петровна, о культуре хотела бы поговорить. Целенаправленного руководства этой важной отраслью жизни со стороны правительства нет. На религиозные нужды выделяются большие деньги, на искусство ноль дотации, поэтому театры лишь в столице есть, где богатенькие... Кинотеатров почти нет, музыкантов полно лишь в ресторанах, залы повсюду пустуют, а билеты дорогие очень на представления... Простите, что так резко выложила. Ямит: — Предлагаю следующего послушать, комментарии потом. Пожалуйста. Дамочка в шляпе, если помните ее, о климате высказалась необычном для приезжих в Израиле, тепло отозвалась о людях, озеленивших пустыню, прекрасные дороги страны отметила, пророка Моисея пожурила за выбор места, им сделанный. — Настя я, Досталь, помните скандалила с директрисой по поводу двухчасовых уроков? Нет, не длительность урока и посещение туалета обсуждать хочу, а разнузданную в Израиле порно-рекламу заклеймить хочу. На обетованной земле трех религий интимные услуги поставлены на высоком уровне: можешь посетить апартаменты по выбору, а можешь и заказать красотку, как мой знакомый, и ее домой вам за считанные минуты доставят. Что? Мой знакомый долго не сумеет пользоваться услугами, я постаралась… Надя: — А интернет, который весь пронизан обнаженными бабами, мой неотлучно посматривает, не только днем. Нет, по этой части нормально у него, даже чересчур, по себе знаю. Хорошо, оставим эту тему. Дома Илья, приболел немного, пульс скачет. Феликс: — Страна доходы получает от технологичных фирм, само же производство маломощно развито, опасаются, по-видимому, бомбежек и конфликтов, но всех кормят, голодных нет. Это мое частное определение. Спасибо, Ямит, допоздна работаю у полицейского, уложиться должен. По соседству живете? Тогда загляните, увидите сами. Я понял, не хотите, чтоб я о производстве высказывался в ульпане, лучше о девочках... * С ремонтом квартиры у полицейского все нормально прошло, и в пятницу застолье уже грандиозное готовили, наших настойчиво пригласили в знак благодарности и примирения. Отметить хочу не изысканные блюда и теплую обстановку за столом, а поступок хозяйки, которая прилюдно поблагодарила мастеров за роскошный ремонт, преподнеся им в качестве подарков два мобильных телефона. Переводом занималась Ямит, внук Виталий на фортепьяно музицировал, форсил немного, дед приметил. Ямит: — Феликс, я гостей жду, поэтому вынуждена ремонт затеять. Двадцать первого мама прилетает, но если вы заняты... Конечно, ко мне зайдите, прямо сейчас, посмотрите... Виталика надо домой отправить, живет где? Иосеф, на минутку... Виталик, в полицейскую машину садись быстро, домой поедешь, лайла тов( доброй ночи) тебе. * — Спальные комнатушки трогать не следует. Главные — салончик и кухня. Наружные стены тоже блеклыми выглядят, но это если получится. На ваш вкус, Феликс. Кофе турецкое могу приготовить, тогда присядьте. Это мой мальчик с отчимом, утонули на лодке. Поэтому и уехала оттуда, где все напоминало мне сына. В депрессию впала. Не будем об этом. В Израиле не умеют кофе приготовить настоящий, напиток пахучий у них получается. С сыном я на фотографии этой, сейчас скажу когда… Девять с половиной лет назад. Счастливой была, жизни радовалась... Печенье хотите? Я тоже не буду. Пеночку вам ложечкой еще из турки, ну как, правда, вкусный? Я же в Турции родилась, отец и муж турки, сама наполовину восточная, лишь мать иудейка турецкая, и так почти Израиль весь — гибридный, помесь народов. Мамка моя в Америку собралась, к сыну, решила через нас лететь, меня навестить надумала, три дня здесь пробудет. Непутевой меня считает, чуть чокнутой. Извините, Феликс, что так разоткровенничалась, как-то хорошо мне с вами. Возьмите ключ от квартиры, завтра же салон освобожу. Не боюсь доверить квартиру вам, что за глупости, лайла тов, Феликс. * — Можно тебя на минутку. Маман моя в восторге от вида домика, и моего вида тоже. Сказала, что хорошо выгляжу, льстила мне, правда? Спасибо тебе за все, Феликс. Да вот и она, ко мне идет. Не уходи, совру, что кавалер мой, обрадуется... Мама, знакомься с моим близким другом из России, Феликсом его зовут… Миловидная маманя действительно рада была знакомству и много теплых слов скороговоркой выдала по поводу своей дочери и элегантного россиянина, с которым, конечно, надеется поближе познакомиться вечерком за ужином у дочери. Ямит неловко как-то добавила, что друг ее вечерами работает, занят, поэтому... Но кавалер уверено сказал, что обязательно придет, уточнив лишь время ужина. На ужин наш Феликс пришел ко времени, нарядным, причесанным и с цветами. — Вам же, Дениз, как учителю химии, хочу подарок сделать скромный, вручив вам мою книжицу под названием «Квантовая теория химических связей». В ненастную погоду почитать сможете, интересное, знаете ли, описание сделал замысловатых соединений… Маманя Дениз, конечно, замялась, пояснив, что «квантовая» для нее темный лес, но подарок оценила. Одним словом, ужин прошел на высоте — много смеялись, шутили, чуть выпили и откровенничали. Без чего-то десять расходиться стали, Ямит также вышла. — Не останавливайся, Феликс, я к тебе ночевать иду. Мама мне сказала, что она своим приездом нарушила нашу с тобой идиллию, поэтому меня к тебе спать послала, понял? Я дочь послушная, как видишь... Никаких «но», а то передумаю… Дениз наутро улетела, но наши все одно продолжали у Феликса на квартире ночевать, во избежание сплетен припарковав машину у оградки домика дамы. На лицах же наших героев морщинки разгладились, глаза заискрились, приятно смотреть было. В последних числах месяца Ямит неожиданно сообщила, что она первого числа в Америку едет, билет показала, недельки на две, не более. Так надо, добавила Она. Вот когда вернется, тогда они и обсудят Его предложения об их отношениях... Только тогда… В аэропорту Он настойчиво пытался выяснить причину поездки, обижался даже, но Его крепко расцеловали, попросив немного подождать, ну чуть-чуть. В ульпане к нашим временно другую училку послали, Дорит, которая задолбала немолодых людей глубоким изучением грамматики иврита, вместо изучения новых слов для бытового пользования. На третий-четвертый день класс полупустым был, лишь Надя с Илюшей внимательно конспектировали падежи и суффиксы. Училке было до лампочки положение в классе, она не отклонялась от программы. Конечно, на Феликса невзначай поглядывала, он взгляд опускал и молчал. Ему звонили из Америки бодро, потом молчанка была, затем Ямит СМСку прислала, что все идет по плану — завтра операция, и она вернется немедленно, к маляру квантовому своему. * Сегодня же в ульпане объявление повесили большое у входа, что в 16-00 на кладбище Кирьят Бакона состоятся похороны учительницы ульпана Ямит Озкан, умершей от тяжелой болезни. На похоронах присутствовали мать Дениз, брат покойницы Мурат, весь ульпан и жители городка Кирьят Бакон. Уже дома, за поминальным столом, брат Мурат поведал Феликсу о последних часах жизни сестры, дал послушать записи со слабенькими прощальными словами ее, где прощения у всех просит, особо у Феликса за все. Брат добавил, что Ямит распорядилась похоронить в Баконе ее, где чуточку счастлива была последнее время. Еще просила уговорить Феликса принять в дар от нее домик и автомашину, как память о ней, женщине из Турции далекой и близкой ставшей. — Да, так и сказала, поэтому вам согласиться следует, Феликс. Мы с мамой тоже просим. Мы понимаем ваше положение, но в знак памяти о Ямит, соглашайтесь. Ключи вот. * Очень ухоженный дворик знакомый нам, где благоухает аромат цветущих деревьев и кустарников, под орехом столик и два молодых человека. Виталий: — И зачем ты глаза подвела, спрашиваю, для занятий по физике? Просто так, говоришь, чтоб парень на тебя внимание обратил? Это я что ли? Вот это Франция! Пять месяцев уже, как к нам приехала после того как отца покалечили мусульмане, пора израильтянкой стать. Твои родители туда вернуться хотят? Здесь скучно им, культуры мало, цивилизация хромает, отец сказал… Нет, мне не плохо, с дедом живу, мамка замуж вышла, уехала. В офицеры пойти хочу, чтоб страну сохранить для гонимых, поняла каких, надеюсь. Деду дом принадлежит, от турецкой женщины достался. Ямит ее звали, «морская» значит. В двух словах только расскажу... — Здравствуйте, Витал, я мама Манон, помните? Вы нам с дедом побелку делали съемной квартиры. Ну как Манон с физикой, осилит? Молодец говорите. Ей домой пора, беспокоимся, шестнадцать лет уже девочке. За ней пришла. Идем, доченька. Манон: — Мам, знаешь, как твою первую внучку звать будут — Ямит. Правда красиво? Зятя имя пока не скажу, не проси, но во Францию не вернусь, у бабули жить буду. Климат, мама, мне здесь подходит. Да, уверена.

(комментариев: 0)

— Здравствуйте, уважаемые репатрианты, шалом. Нам суждено восемь месяцев вместе провести для изучения языка страны, в которую приехали. Меня Ямит зовут и я ваша учительница. Родилась и выросла в Турции, отчимом у меня русский был, из эмигрантов, поэтому языком вашим свободно владею. По профессии учитель английского и французского, в Израиль восемь лет назад приехала, одна, муж отказался. Преподаю давно, нравится. Помню, что группа ваша 55-65-летних, постараюсь учесть это. Очень кратко прошу и вас представиться... По списку начнем. Беленький Лев, пожалуйста. Лев: — Пятьдесят восемь лет, приехал из Украины, Белая Церковь, по специальности шлифовщик, ищу работу. Без языка смогу, думаю. Станки знаю, чертежи читаю. В Кирьят Баконе комнатку снимаем, Феликс сосед мой. На еду хватает, но не привык бездельничать. Феликс определился уже, трудится. Жена моя, Зина, рядом сидит, дети там остались. Ямит: — Феликса хотела бы послушать, как он устроился без языка. Встаньте, пожалуйста,. Фамилия Светин, значит. Может, и нам поведаете, как работать устроились? Зачем тогда в ульпан записались к нам? Феликс: — Представлюсь тоже: пятьдесят шесть лет, вдовец. Уехал по неизбежности: развалился Союз, никому ненужным оказался. Работать же стал, чтобы прокормиться и хату снять. Там всю жизнь трудился добросовестно, а пенсию Израиль предлагает за национальную принадлежность — неувязочка получается. По документам евреем значусь, по жизни же советский человечек. Не отказался, а просто справки не представил для получения пособия. Как что? Купил инструмент, сам кое-что смастерил и объявление повесил, что произвожу покраску квартир по европейскому стилю. Первых двух заказчиков, добавил, бесплатно обслужу, для рекламы. Выложился, уже за гроши работаю, приглашения есть. Конечно, дочь есть, здесь проживает, сын там остался, а внук взрослый уже, мне помогает, учится. Могу и вам квартиру обновить, посмотреть надо. Неспешно? Учить язык буду, общаться надо, коль здесь живу. — Полина Якубовская я, возраст обязательно указывать? Понятно. Из Крыма приехала, детей нет, мужа официального не хотела, свободу люблю. В райкоме работала много лет, флотских коммунистов курировала. Последние годы музеем трудовой славы на судоремонтном ведала, гостей иностранных принимала... Язык мне ваш до зарезу нужен. Скажите, Ямит, в ульпане есть общественная организация? Нет, а еще демократией хвастались... Сам туда иди, маляр европейский... Может, и вернусь туда… Ямит: — Прекратите ругаться... Садитесь, Полина. Что высказаться по социальному жилью хотите? Полина, сядьте сказала. Продолжим, вы встаньте! Да, да, высокого прошу. Не поняла, почему жена нам все пояснит?.. Надя: — Новинские мы. Мой супруг Илья инвалид второй группы, давно уже, сердечная недостаточность у него, поэтому все заботы на меня легли... Ему, к вашему сведению, пятьдесят шесть лет, я чуть старше — шестьдесят один год. Завучом в школе работала, Илья учитель физкультуры. Да, баскетболист он. Школу закрыли нашу, в гостинице уборщицей работала, он бутылки собирал, бедствовали. Ему нельзя ничего, врачи... На первую парту сели, чтоб лучше слышать. Да, дремлет иногда, велите на заднюю парту пересесть? Воля ваша. Ямит: — Илья, встаньте, прошу. Честно скажите, вам нужен иврит? Вот видите, а мучаетесь: в окно смотрите, за мухой наблюдали, меня взглядом раздевали, явно видела. Полину затем оценивающе разглядывали. Тетрадь не открывали, ручка в кармане… Надя: — Как вам не совестно больного человека уличить... Ямит: — Занятия проводить буду лишь с желающими, поэтому и пытаюсь определиться с каждым. Да, Якубовская, без демократии язык вам ни к чему, идите, вычеркнем… Так… Надя: — Я прошу обоих нас оставить, мне проследить за ним легче будет, спасибо... Загудела сирена воздушной тревоги, которая всех в бомбоубежище загнала. Сидели тихо, кто-то вздыхал, кто-то кощунственно промолвил, что ракеты палестинские всех достанут, и повсюду. Приличная дама в шляпке к Ямит обратилась с вопросом по поводу бесконечного противостояния евреев и арабов, наступит ли мир когда-нибудь? Мужчина: — В обозримом будущем не ожидается, уважаемая. Розинский Роман я, подполковник в отставке, военный бывший, поэтому и поясню, пока в бомбоубежище прячемся. Почему, спрашиваете, вывод такой печальный сделал? Так вот, Англия в 1947 решила избавиться от подмандатной палестинской территории, где вечные драчки велись, и обратилась с этим в ООН. Последние вынесли решение о создании двух государств: еврейского и палестинского. Израиль провозгласил государство 14 мая 1948 года, Россия и США его признали. Арабские же страны: Египет, Сирия, Ливан, Ирак, Иемен и Саудовская Аравия еврейское государство — не признали и пошли войной на истребление новорождённого. Отступать пархатым некуда было, поэтому арабов прогнали отовсюду. В результате столкновений около шестисот тысяч палестинцев к собратьям убежали в надежде вернуться когда-то, а арабы своих евреев выжили из своих стран, порядка миллиона человек. Последние полноценными гражданами своего государства стали, палестинцы же беженцами повсюду остались и государства своего не создали, евреи им мешают, так говорят. Наверное, где-то препираются, не уступают и воюют вечно семиты арабы с семитами евреями, как на Украине хохлы славяне с москалями, тоже славянами. Мира ни там, ни здесь не светит, друзья, вы согласны со мной, дама? Зачем пригласили людей в опасный регион, спрашиваете? Другого рая у евреев нет и не светит... Жить как спрашиваете, дамочка? Да очень просто. Мы радоваться должны, что живы, сыты, солнце светит, а враги там, по ту стороны границы, и солдатики надежные на посту. Я правильно разъяснил обстановку, Ямит? Ямит: — После разминки разберемся, только магнитофон включу... Встаньте, как я, улыбнулись, начали. Под музыку двигайтесь, быстрее... Та-та-то! Что, Лева, хотите свой танец показать? Как, как называется? Лезгинка? А музыку сами напоете? Пожалуйста... Все двадцать восемь немолодых людей с радостью бросились в пляс под родной мотив из той жизни, где страна и язык своими были. Ямит от души рукоплескала этим странным людям, ищущим свое место не нахлебника в государстве, их приютившем, ибо другие они, эти непонятные, подумала она. * Ульпан (школа иврита) расположен был в небольшом парке отдыха, в центре городка, через дорогу шук (базар) шумел, автобусная станция рядом примыкала — современная урбанизация, одним словом. Так вот, к часу дня, ко времени окончания занятий, на скамеечки парка стали заинтересованные люди приходить, их покупателями прозвали. Надо сказать, что наши «русские» в своем возрасте подтянутыми выглядели, подвижными и очень активными от той жизни еще, борцов за коммунизм, поэтому их и приглашать стали на работу. Магазинов и лавчонок здесь видимо-невидимо, но с эмигрантским массовым приездом из Союза понадобились русскоязычные продавцы. Торгаши долго и с удовольствием женщин разглядывали и приглашали симпатичных, не худеньких, по восточным меркам, по своим вкусам. Так же поступили парикмахеры, маклерские конторы по жилью и другие сферы обслуживания, остальные в дворники нанимались, уборщицами, позабыв о своих дипломах. Подтвердить диплом и работать по специальности было делом очень сложным, затяжным, лишь молодые пробиваться стали, упорные, язык освоив. В этой небольшой стране каждый пятый житель оказался выходцем из России, управляли же страной лишь старожилы, менее грамотные, но упертые, не уступающие. Освоившись, наши во все сферы жизни проникать стали, и во власть тем более. Старперы же рассказа нашего пытались тихо по жизни пристроиться и не рвались ввысь. Ульпанисты уж расходится стали, обмениваясь уже шустро произношением новых слов на иврите, когда близко от них машина притормозила, и Феликса громко позвали. Из машины две элегантные дамы к нему направились, одну из которых он признал, как хозяйку особнячка в Баконе, где ремонт проводил недавно. — Здравствуй, Феликс, узнал меня? Эстер я, помнишь? Ямит, поди сюда, перевод сделай. Свояченицу свою привела, также ремонт большой затевает, тебя приглашает. Во всю тебя расхвалила, показала работу. Садись в машину быстрее, ну... Что? Внук дома ждет с обедом? Да накормим мы тебя у Михаль на кухне. Главное, что до пятницы все сделать надо, обряд отмечать мальчику будут... До первого числа не можешь, занят, говоришь… А если оплату увеличим, ну насколько хочешь? Все одно не можешь, обещал… — Слушай внимательно меня, краситель, я жена начальника полиции этого города и советую тебе не выпендриваться, понял, а то пожалеешь потом и очень. Далее пошел громкий диалог между Ямит и Михаль на родном языке с размахиванием рук и демонстративный отъезд шикарной машины с дамами без «до свидания». — Будь готов, Феликс, к пакостям, эта стерва уж постарается, если муженек ее не утихомирит. Он парень не глупый и зазнобу свою хорошо знает, но и ты с характером. По другому не умеешь и исправляться не собираешься? Иом тов (хорошего дня) тебе. * — Запаздываешь, дедушка, обедать садись. Разобрался я, как ты велел, с реакциями замещения и понял, что элемент более активный вытесняет из соединения менее активного, как, например, хлор в растворе... тетрадку посмотри потом. Умыл руки? Мамка звонила, заглянуть обещалась вечерком. Тележку загрузил по списку. С тобой поеду, деда. Повторяю, у меня каникулы еще три дня, поэтому не спорь со мной. Хозяйка небольшого подворья, откликнувшись на звонок, отпирает входную калитку и радостно встречает гостей: — Шалом, Феликс, и тебе привет, Витал, я правильно произнесла? Переведи деду, что не надеялась вас видеть. Почему-почему, знать хочешь? Городок-то у нас маленький, эхо хорошее. Что, дед говорит, что сегодня закончите ремонт? Вот спасибо. Мне Мотю из больницы привезти надо, завтра, если боженька поможет. В обиду деда не дадим твоего, скажи ему, не позволим. Как кто? Диаспора наша, выходцев из Румынии. Здесь мы живем, на этой улице. Дед велит убраться мне, мешаю? А ты, Ленуца, русских зря марала, уходи… * Знакомый нам ульпан, утро, у входа полицейская машина, статный мужчина в форме рядом стоит, тщательно высматривает входящих. Увидев Ямит, к ней устремляется и что-то быстро говорит. Ямит от полицейского отмахивается, желая пройти, но мужчина ее удерживает и что-то заискивающе поясняет просительно. Появляется Феликс, с ним здороваются и знакомят с Иосефом, мужем вчерашней скандалистки. — Иосеф говорит, что его предки из России, Питковские они, из какой губернии не знает. Бабуля, помнит, напевала русские песни, очень мелодичные... Собственно, он за жену пришел извиниться, за вчерашнее, эмоциональная она женщина, восточная, из Ирака. Иосеф еще раз прощения просит и все забыть предлагает... В пятницу, говорит, праздновать будут тринадцатилетие сына, приглашает. С того света врачи мальчика вернули, две операции на сердце… Это подробности, поэтому Михаль покрасить дом хотела к торжеству. Запросто! Он сам к Яновским поедет и попросит на недельку у них ремонт сдвинуть… Он это быстро уладит и благодарит за понимание, мы же « русские», он говорит, правда? Хороший ты парень, Феликс, это уже я говорю. Быстренько на занятия ступай, слышал? * Ямит: — Доброе утро, друзья. Домашнее задание все выполнили? Молодцы. Конечно, память не удерживает надолго новые слова. Будем чаще повторять... С сегодняшнего дня предлагаю 10-15 минут ежедневно свои впечатления высказывать по нашей стране, можно и отрицательное указывать, не влезая в политику. Кто желает? — Горбовская я, Людмила Петровна, о культуре хотела бы поговорить. Целенаправленного руководства этой важной отраслью жизни со стороны правительства нет. На религиозные нужды выделяются большие деньги, на искусство ноль дотации, поэтому театры лишь в столице есть, где богатенькие... Кинотеатров почти нет, музыкантов полно лишь в ресторанах, залы повсюду пустуют, а билеты дорогие очень на представления... Простите, что так резко выложила. Ямит: — Предлагаю следующего послушать, комментарии потом. Пожалуйста. Дамочка в шляпе, если помните ее, о климате высказалась необычном для приезжих в Израиле, тепло отозвалась о людях, озеленивших пустыню, прекрасные дороги страны отметила, пророка Моисея пожурила за выбор места, им сделанный. — Настя я, Досталь, помните скандалила с директрисой по поводу двухчасовых уроков? Нет, не длительность урока и посещение туалета обсуждать хочу, а разнузданную в Израиле порно-рекламу заклеймить хочу. На обетованной земле трех религий интимные услуги поставлены на высоком уровне: можешь посетить апартаменты по выбору, а можешь и заказать красотку, как мой знакомый, и ее домой вам за считанные минуты доставят. Что? Мой знакомый долго не сумеет пользоваться услугами, я постаралась… Надя: — А интернет, который весь пронизан обнаженными бабами, мой неотлучно посматривает, не только днем. Нет, по этой части нормально у него, даже чересчур, по себе знаю. Хорошо, оставим эту тему. Дома Илья, приболел немного, пульс скачет. Феликс: — Страна доходы получает от технологичных фирм, само же производство маломощно развито, опасаются, по-видимому, бомбежек и конфликтов, но всех кормят, голодных нет. Это мое частное определение. Спасибо, Ямит, допоздна работаю у полицейского, уложиться должен. По соседству живете? Тогда загляните, увидите сами. Я понял, не хотите, чтоб я о производстве высказывался в ульпане, лучше о девочках... * С ремонтом квартиры у полицейского все нормально прошло, и в пятницу застолье уже грандиозное готовили, наших настойчиво пригласили в знак благодарности и примирения. Отметить хочу не изысканные блюда и теплую обстановку за столом, а поступок хозяйки, которая прилюдно поблагодарила мастеров за роскошный ремонт, преподнеся им в качестве подарков два мобильных телефона. Переводом занималась Ямит, внук Виталий на фортепьяно музицировал, форсил немного, дед приметил. Ямит: — Феликс, я гостей жду, поэтому вынуждена ремонт затеять. Двадцать первого мама прилетает, но если вы заняты... Конечно, ко мне зайдите, прямо сейчас, посмотрите... Виталика надо домой отправить, живет где? Иосеф, на минутку... Виталик, в полицейскую машину садись быстро, домой поедешь, лайла тов( доброй ночи) тебе. * — Спальные комнатушки трогать не следует. Главные — салончик и кухня. Наружные стены тоже блеклыми выглядят, но это если получится. На ваш вкус, Феликс. Кофе турецкое могу приготовить, тогда присядьте. Это мой мальчик с отчимом, утонули на лодке. Поэтому и уехала оттуда, где все напоминало мне сына. В депрессию впала. Не будем об этом. В Израиле не умеют кофе приготовить настоящий, напиток пахучий у них получается. С сыном я на фотографии этой, сейчас скажу когда… Девять с половиной лет назад. Счастливой была, жизни радовалась... Печенье хотите? Я тоже не буду. Пеночку вам ложечкой еще из турки, ну как, правда, вкусный? Я же в Турции родилась, отец и муж турки, сама наполовину восточная, лишь мать иудейка турецкая, и так почти Израиль весь — гибридный, помесь народов. Мамка моя в Америку собралась, к сыну, решила через нас лететь, меня навестить надумала, три дня здесь пробудет. Непутевой меня считает, чуть чокнутой. Извините, Феликс, что так разоткровенничалась, как-то хорошо мне с вами. Возьмите ключ от квартиры, завтра же салон освобожу. Не боюсь доверить квартиру вам, что за глупости, лайла тов, Феликс. * — Можно тебя на минутку. Маман моя в восторге от вида домика, и моего вида тоже. Сказала, что хорошо выгляжу, льстила мне, правда? Спасибо тебе за все, Феликс. Да вот и она, ко мне идет. Не уходи, совру, что кавалер мой, обрадуется... Мама, знакомься с моим близким другом из России, Феликсом его зовут… Миловидная маманя действительно рада была знакомству и много теплых слов скороговоркой выдала по поводу своей дочери и элегантного россиянина, с которым, конечно, надеется поближе познакомиться вечерком за ужином у дочери. Ямит неловко как-то добавила, что друг ее вечерами работает, занят, поэтому... Но кавалер уверено сказал, что обязательно придет, уточнив лишь время ужина. На ужин наш Феликс пришел ко времени, нарядным, причесанным и с цветами. — Вам же, Дениз, как учителю химии, хочу подарок сделать скромный, вручив вам мою книжицу под названием «Квантовая теория химических связей». В ненастную погоду почитать сможете, интересное, знаете ли, описание сделал замысловатых соединений… Маманя Дениз, конечно, замялась, пояснив, что «квантовая» для нее темный лес, но подарок оценила. Одним словом, ужин прошел на высоте — много смеялись, шутили, чуть выпили и откровенничали. Без чего-то десять расходиться стали, Ямит также вышла. — Не останавливайся, Феликс, я к тебе ночевать иду. Мама мне сказала, что она своим приездом нарушила нашу с тобой идиллию, поэтому меня к тебе спать послала, понял? Я дочь послушная, как видишь... Никаких «но», а то передумаю… Дениз наутро улетела, но наши все одно продолжали у Феликса на квартире ночевать, во избежание сплетен припарковав машину у оградки домика дамы. На лицах же наших героев морщинки разгладились, глаза заискрились, приятно смотреть было. В последних числах месяца Ямит неожиданно сообщила, что она первого числа в Америку едет, билет показала, недельки на две, не более. Так надо, добавила Она. Вот когда вернется, тогда они и обсудят Его предложения об их отношениях... Только тогда… В аэропорту Он настойчиво пытался выяснить причину поездки, обижался даже, но Его крепко расцеловали, попросив немного подождать, ну чуть-чуть. В ульпане к нашим временно другую училку послали, Дорит, которая задолбала немолодых людей глубоким изучением грамматики иврита, вместо изучения новых слов для бытового пользования. На третий-четвертый день класс полупустым был, лишь Надя с Илюшей внимательно конспектировали падежи и суффиксы. Училке было до лампочки положение в классе, она не отклонялась от программы. Конечно, на Феликса невзначай поглядывала, он взгляд опускал и молчал. Ему звонили из Америки бодро, потом молчанка была, затем Ямит СМСку прислала, что все идет по плану — завтра операция, и она вернется немедленно, к маляру квантовому своему. * Сегодня же в ульпане объявление повесили большое у входа, что в 16-00 на кладбище Кирьят Бакона состоятся похороны учительницы ульпана Ямит Озкан, умершей от тяжелой болезни. На похоронах присутствовали мать Дениз, брат покойницы Мурат, весь ульпан и жители городка Кирьят Бакон. Уже дома, за поминальным столом, брат Мурат поведал Феликсу о последних часах жизни сестры, дал послушать записи со слабенькими прощальными словами ее, где прощения у всех просит, особо у Феликса за все. Брат добавил, что Ямит распорядилась похоронить в Баконе ее, где чуточку счастлива была последнее время. Еще просила уговорить Феликса принять в дар от нее домик и автомашину, как память о ней, женщине из Турции далекой и близкой ставшей. — Да, так и сказала, поэтому вам согласиться следует, Феликс. Мы с мамой тоже просим. Мы понимаем ваше положение, но в знак памяти о Ямит, соглашайтесь. Ключи вот. * Очень ухоженный дворик знакомый нам, где благоухает аромат цветущих деревьев и кустарников, под орехом столик и два молодых человека. Виталий: — И зачем ты глаза подвела, спрашиваю, для занятий по физике? Просто так, говоришь, чтоб парень на тебя внимание обратил? Это я что ли? Вот это Франция! Пять месяцев уже, как к нам приехала после того как отца покалечили мусульмане, пора израильтянкой стать. Твои родители туда вернуться хотят? Здесь скучно им, культуры мало, цивилизация хромает, отец сказал… Нет, мне не плохо, с дедом живу, мамка замуж вышла, уехала. В офицеры пойти хочу, чтоб страну сохранить для гонимых, поняла каких, надеюсь. Деду дом принадлежит, от турецкой женщины достался. Ямит ее звали, «морская» значит. В двух словах только расскажу... — Здравствуйте, Витал, я мама Манон, помните? Вы нам с дедом побелку делали съемной квартиры. Ну как Манон с физикой, осилит? Молодец говорите. Ей домой пора, беспокоимся, шестнадцать лет уже девочке. За ней пришла. Идем, доченька. Манон: — Мам, знаешь, как твою первую внучку звать будут — Ямит. Правда красиво? Зятя имя пока не скажу, не проси, но во Францию не вернусь, у бабули жить буду. Климат, мама, мне здесь подходит. Да, уверена.

(комментариев: 0)

Я М И Т — Здравствуйте, уважаемые репатрианты, шалом. Нам суждено восемь месяцев вместе провести для изучения языка страны, в которую приехали. Меня Ямит зовут и я ваша учительница. Родилась и выросла в Турции, отчимом у меня русский был, из эмигрантов, поэтому языком вашим свободно владею. По профессии учитель английского и французского, в Израиль восемь лет назад приехала, одна, муж отказался. Преподаю давно, нравится. Помню, что группа ваша 55-65-летних, постараюсь учесть это. Очень кратко прошу и вас представиться... По списку начнем. Беленький Лев, пожалуйста. Лев: — Пятьдесят восемь лет, приехал из Украины, Белая Церковь, по специальности шлифовщик, ищу работу. Без языка смогу, думаю. Станки знаю, чертежи читаю. В Кирьят Баконе комнатку снимаем, Феликс сосед мой. На еду хватает, но не привык бездельничать. Феликс определился уже, трудится. Жена моя, Зина, рядом сидит, дети там остались. Ямит: — Феликса хотела бы послушать, как он устроился без языка. Встаньте, пожалуйста,. Фамилия Светин, значит. Может, и нам поведаете, как работать устроились? Зачем тогда в ульпан записались к нам? Феликс: — Представлюсь тоже: пятьдесят шесть лет, вдовец. Уехал по неизбежности: развалился Союз, никому ненужным оказался. Работать же стал, чтобы прокормиться и хату снять. Там всю жизнь трудился добросовестно, а пенсию Израиль предлагает за национальную принадлежность — неувязочка получается. По документам евреем значусь, по жизни же советский человечек. Не отказался, а просто справки не представил для получения пособия. Как что? Купил инструмент, сам кое-что смастерил и объявление повесил, что произвожу покраску квартир по европейскому стилю. Первых двух заказчиков, добавил, бесплатно обслужу, для рекламы. Выложился, уже за гроши работаю, приглашения есть. Конечно, дочь есть, здесь проживает, сын там остался, а внук взрослый уже, мне помогает, учится. Могу и вам квартиру обновить, посмотреть надо. Неспешно? Учить язык буду, общаться надо, коль здесь живу. — Полина Якубовская я, возраст обязательно указывать? Понятно. Из Крыма приехала, детей нет, мужа официального не хотела, свободу люблю. В райкоме работала много лет, флотских коммунистов курировала. Последние годы музеем трудовой славы на судоремонтном ведала, гостей иностранных принимала... Язык мне ваш до зарезу нужен. Скажите, Ямит, в ульпане есть общественная организация? Нет, а еще демократией хвастались... Сам туда иди, маляр европейский... Может, и вернусь туда… Ямит: — Прекратите ругаться... Садитесь, Полина. Что высказаться по социальному жилью хотите? Полина, сядьте сказала. Продолжим, вы встаньте! Да, да, высокого прошу. Не поняла, почему жена нам все пояснит?.. Надя: — Новинские мы. Мой супруг Илья инвалид второй группы, давно уже, сердечная недостаточность у него, поэтому все заботы на меня легли... Ему, к вашему сведению, пятьдесят шесть лет, я чуть старше — шестьдесят один год. Завучом в школе работала, Илья учитель физкультуры. Да, баскетболист он. Школу закрыли нашу, в гостинице уборщицей работала, он бутылки собирал, бедствовали. Ему нельзя ничего, врачи... На первую парту сели, чтоб лучше слышать. Да, дремлет иногда, велите на заднюю парту пересесть? Воля ваша. Ямит: — Илья, встаньте, прошу. Честно скажите, вам нужен иврит? Вот видите, а мучаетесь: в окно смотрите, за мухой наблюдали, меня взглядом раздевали, явно видела. Полину затем оценивающе разглядывали. Тетрадь не открывали, ручка в кармане… Надя: — Как вам не совестно больного человека уличить... Ямит: — Занятия проводить буду лишь с желающими, поэтому и пытаюсь определиться с каждым. Да, Якубовская, без демократии язык вам ни к чему, идите, вычеркнем… Так… Надя: — Я прошу обоих нас оставить, мне проследить за ним легче будет, спасибо... Загудела сирена воздушной тревоги, которая всех в бомбоубежище загнала. Сидели тихо, кто-то вздыхал, кто-то кощунственно промолвил, что ракеты палестинские всех достанут, и повсюду. Приличная дама в шляпке к Ямит обратилась с вопросом по поводу бесконечного противостояния евреев и арабов, наступит ли мир когда-нибудь? Мужчина: — В обозримом будущем не ожидается, уважаемая. Розинский Роман я, подполковник в отставке, военный бывший, поэтому и поясню, пока в бомбоубежище прячемся. Почему, спрашиваете, вывод такой печальный сделал? Так вот, Англия в 1947 решила избавиться от подмандатной палестинской территории, где вечные драчки велись, и обратилась с этим в ООН. Последние вынесли решение о создании двух государств: еврейского и палестинского. Израиль провозгласил государство 14 мая 1948 года, Россия и США его признали. Арабские же страны: Египет, Сирия, Ливан, Ирак, Иемен и Саудовская Аравия еврейское государство — не признали и пошли войной на истребление новорождённого. Отступать пархатым некуда было, поэтому арабов прогнали отовсюду. В результате столкновений около шестисот тысяч палестинцев к собратьям убежали в надежде вернуться когда-то, а арабы своих евреев выжили из своих стран, порядка миллиона человек. Последние полноценными гражданами своего государства стали, палестинцы же беженцами повсюду остались и государства своего не создали, евреи им мешают, так говорят. Наверное, где-то препираются, не уступают и воюют вечно семиты арабы с семитами евреями, как на Украине хохлы славяне с москалями, тоже славянами. Мира ни там, ни здесь не светит, друзья, вы согласны со мной, дама? Зачем пригласили людей в опасный регион, спрашиваете? Другого рая у евреев нет и не светит... Жить как спрашиваете, дамочка? Да очень просто. Мы радоваться должны, что живы, сыты, солнце светит, а враги там, по ту стороны границы, и солдатики надежные на посту. Я правильно разъяснил обстановку, Ямит? Ямит: — После разминки разберемся, только магнитофон включу... Встаньте, как я, улыбнулись, начали. Под музыку двигайтесь, быстрее... Та-та-то! Что, Лева, хотите свой танец показать? Как, как называется? Лезгинка? А музыку сами напоете? Пожалуйста... Все двадцать восемь немолодых людей с радостью бросились в пляс под родной мотив из той жизни, где страна и язык своими были. Ямит от души рукоплескала этим странным людям, ищущим свое место не нахлебника в государстве, их приютившем, ибо другие они, эти непонятные, подумала она. * Ульпан (школа иврита) расположен был в небольшом парке отдыха, в центре городка, через дорогу шук (базар) шумел, автобусная станция рядом примыкала — современная урбанизация, одним словом. Так вот, к часу дня, ко времени окончания занятий, на скамеечки парка стали заинтересованные люди приходить, их покупателями прозвали. Надо сказать, что наши «русские» в своем возрасте подтянутыми выглядели, подвижными и очень активными от той жизни еще, борцов за коммунизм, поэтому их и приглашать стали на работу. Магазинов и лавчонок здесь видимо-невидимо, но с эмигрантским массовым приездом из Союза понадобились русскоязычные продавцы. Торгаши долго и с удовольствием женщин разглядывали и приглашали симпатичных, не худеньких, по восточным меркам, по своим вкусам. Так же поступили парикмахеры, маклерские конторы по жилью и другие сферы обслуживания, остальные в дворники нанимались, уборщицами, позабыв о своих дипломах. Подтвердить диплом и работать по специальности было делом очень сложным, затяжным, лишь молодые пробиваться стали, упорные, язык освоив. В этой небольшой стране каждый пятый житель оказался выходцем из России, управляли же страной лишь старожилы, менее грамотные, но упертые, не уступающие. Освоившись, наши во все сферы жизни проникать стали, и во власть тем более. Старперы же рассказа нашего пытались тихо по жизни пристроиться и не рвались ввысь. Ульпанисты уж расходится стали, обмениваясь уже шустро произношением новых слов на иврите, когда близко от них машина притормозила, и Феликса громко позвали. Из машины две элегантные дамы к нему направились, одну из которых он признал, как хозяйку особнячка в Баконе, где ремонт проводил недавно. — Здравствуй, Феликс, узнал меня? Эстер я, помнишь? Ямит, поди сюда, перевод сделай. Свояченицу свою привела, также ремонт большой затевает, тебя приглашает. Во всю тебя расхвалила, показала работу. Садись в машину быстрее, ну... Что? Внук дома ждет с обедом? Да накормим мы тебя у Михаль на кухне. Главное, что до пятницы все сделать надо, обряд отмечать мальчику будут... До первого числа не можешь, занят, говоришь… А если оплату увеличим, ну насколько хочешь? Все одно не можешь, обещал… — Слушай внимательно меня, краситель, я жена начальника полиции этого города и советую тебе не выпендриваться, понял, а то пожалеешь потом и очень. Далее пошел громкий диалог между Ямит и Михаль на родном языке с размахиванием рук и демонстративный отъезд шикарной машины с дамами без «до свидания». — Будь готов, Феликс, к пакостям, эта стерва уж постарается, если муженек ее не утихомирит. Он парень не глупый и зазнобу свою хорошо знает, но и ты с характером. По другому не умеешь и исправляться не собираешься? Иом тов (хорошего дня) тебе. * — Запаздываешь, дедушка, обедать садись. Разобрался я, как ты велел, с реакциями замещения и понял, что элемент более активный вытесняет из соединения менее активного, как, например, хлор в растворе... тетрадку посмотри потом. Умыл руки? Мамка звонила, заглянуть обещалась вечерком. Тележку загрузил по списку. С тобой поеду, деда. Повторяю, у меня каникулы еще три дня, поэтому не спорь со мной. Хозяйка небольшого подворья, откликнувшись на звонок, отпирает входную калитку и радостно встречает гостей: — Шалом, Феликс, и тебе привет, Витал, я правильно произнесла? Переведи деду, что не надеялась вас видеть. Почему-почему, знать хочешь? Городок-то у нас маленький, эхо хорошее. Что, дед говорит, что сегодня закончите ремонт? Вот спасибо. Мне Мотю из больницы привезти надо, завтра, если боженька поможет. В обиду деда не дадим твоего, скажи ему, не позволим. Как кто? Диаспора наша, выходцев из Румынии. Здесь мы живем, на этой улице. Дед велит убраться мне, мешаю? А ты, Ленуца, русских зря марала, уходи… * Знакомый нам ульпан, утро, у входа полицейская машина, статный мужчина в форме рядом стоит, тщательно высматривает входящих. Увидев Ямит, к ней устремляется и что-то быстро говорит. Ямит от полицейского отмахивается, желая пройти, но мужчина ее удерживает и что-то заискивающе поясняет просительно. Появляется Феликс, с ним здороваются и знакомят с Иосефом, мужем вчерашней скандалистки. — Иосеф говорит, что его предки из России, Питковские они, из какой губернии не знает. Бабуля, помнит, напевала русские песни, очень мелодичные... Собственно, он за жену пришел извиниться, за вчерашнее, эмоциональная она женщина, восточная, из Ирака. Иосеф еще раз прощения просит и все забыть предлагает... В пятницу, говорит, праздновать будут тринадцатилетие сына, приглашает. С того света врачи мальчика вернули, две операции на сердце… Это подробности, поэтому Михаль покрасить дом хотела к торжеству. Запросто! Он сам к Яновским поедет и попросит на недельку у них ремонт сдвинуть… Он это быстро уладит и благодарит за понимание, мы же « русские», он говорит, правда? Хороший ты парень, Феликс, это уже я говорю. Быстренько на занятия ступай, слышал? * Ямит: — Доброе утро, друзья. Домашнее задание все выполнили? Молодцы. Конечно, память не удерживает надолго новые слова. Будем чаще повторять... С сегодняшнего дня предлагаю 10-15 минут ежедневно свои впечатления высказывать по нашей стране, можно и отрицательное указывать, не влезая в политику. Кто желает? — Горбовская я, Людмила Петровна, о культуре хотела бы поговорить. Целенаправленного руководства этой важной отраслью жизни со стороны правительства нет. На религиозные нужды выделяются большие деньги, на искусство ноль дотации, поэтому театры лишь в столице есть, где богатенькие... Кинотеатров почти нет, музыкантов полно лишь в ресторанах, залы повсюду пустуют, а билеты дорогие очень на представления... Простите, что так резко выложила. Ямит: — Предлагаю следующего послушать, комментарии потом. Пожалуйста. Дамочка в шляпе, если помните ее, о климате высказалась необычном для приезжих в Израиле, тепло отозвалась о людях, озеленивших пустыню, прекрасные дороги страны отметила, пророка Моисея пожурила за выбор места, им сделанный. — Настя я, Досталь, помните скандалила с директрисой по поводу двухчасовых уроков? Нет, не длительность урока и посещение туалета обсуждать хочу, а разнузданную в Израиле порно-рекламу заклеймить хочу. На обетованной земле трех религий интимные услуги поставлены на высоком уровне: можешь посетить апартаменты по выбору, а можешь и заказать красотку, как мой знакомый, и ее домой вам за считанные минуты доставят. Что? Мой знакомый долго не сумеет пользоваться услугами, я постаралась… Надя: — А интернет, который весь пронизан обнаженными бабами, мой неотлучно посматривает, не только днем. Нет, по этой части нормально у него, даже чересчур, по себе знаю. Хорошо, оставим эту тему. Дома Илья, приболел немного, пульс скачет. Феликс: — Страна доходы получает от технологичных фирм, само же производство маломощно развито, опасаются, по-видимому, бомбежек и конфликтов, но всех кормят, голодных нет. Это мое частное определение. Спасибо, Ямит, допоздна работаю у полицейского, уложиться должен. По соседству живете? Тогда загляните, увидите сами. Я понял, не хотите, чтоб я о производстве высказывался в ульпане, лучше о девочках... * С ремонтом квартиры у полицейского все нормально прошло, и в пятницу застолье уже грандиозное готовили, наших настойчиво пригласили в знак благодарности и примирения. Отметить хочу не изысканные блюда и теплую обстановку за столом, а поступок хозяйки, которая прилюдно поблагодарила мастеров за роскошный ремонт, преподнеся им в качестве подарков два мобильных телефона. Переводом занималась Ямит, внук Виталий на фортепьяно музицировал, форсил немного, дед приметил. Ямит: — Феликс, я гостей жду, поэтому вынуждена ремонт затеять. Двадцать первого мама прилетает, но если вы заняты... Конечно, ко мне зайдите, прямо сейчас, посмотрите... Виталика надо домой отправить, живет где? Иосеф, на минутку... Виталик, в полицейскую машину садись быстро, домой поедешь, лайла тов( доброй ночи) тебе. * — Спальные комнатушки трогать не следует. Главные — салончик и кухня. Наружные стены тоже блеклыми выглядят, но это если получится. На ваш вкус, Феликс. Кофе турецкое могу приготовить, тогда присядьте. Это мой мальчик с отчимом, утонули на лодке. Поэтому и уехала оттуда, где все напоминало мне сына. В депрессию впала. Не будем об этом. В Израиле не умеют кофе приготовить настоящий, напиток пахучий у них получается. С сыном я на фотографии этой, сейчас скажу когда… Девять с половиной лет назад. Счастливой была, жизни радовалась... Печенье хотите? Я тоже не буду. Пеночку вам ложечкой еще из турки, ну как, правда, вкусный? Я же в Турции родилась, отец и муж турки, сама наполовину восточная, лишь мать иудейка турецкая, и так почти Израиль весь — гибридный, помесь народов. Мамка моя в Америку собралась, к сыну, решила через нас лететь, меня навестить надумала, три дня здесь пробудет. Непутевой меня считает, чуть чокнутой. Извините, Феликс, что так разоткровенничалась, как-то хорошо мне с вами. Возьмите ключ от квартиры, завтра же салон освобожу. Не боюсь доверить квартиру вам, что за глупости, лайла тов, Феликс. * — Можно тебя на минутку. Маман моя в восторге от вида домика, и моего вида тоже. Сказала, что хорошо выгляжу, льстила мне, правда? Спасибо тебе за все, Феликс. Да вот и она, ко мне идет. Не уходи, совру, что кавалер мой, обрадуется... Мама, знакомься с моим близким другом из России, Феликсом его зовут… Миловидная маманя действительно рада была знакомству и много теплых слов скороговоркой выдала по поводу своей дочери и элегантного россиянина, с которым, конечно, надеется поближе познакомиться вечерком за ужином у дочери. Ямит неловко как-то добавила, что друг ее вечерами работает, занят, поэтому... Но кавалер уверено сказал, что обязательно придет, уточнив лишь время ужина. На ужин наш Феликс пришел ко времени, нарядным, причесанным и с цветами. — Вам же, Дениз, как учителю химии, хочу подарок сделать скромный, вручив вам мою книжицу под названием «Квантовая теория химических связей». В ненастную погоду почитать сможете, интересное, знаете ли, описание сделал замысловатых соединений… Маманя Дениз, конечно, замялась, пояснив, что «квантовая» для нее темный лес, но подарок оценила. Одним словом, ужин прошел на высоте — много смеялись, шутили, чуть выпили и откровенничали. Без чего-то десять расходиться стали, Ямит также вышла. — Не останавливайся, Феликс, я к тебе ночевать иду. Мама мне сказала, что она своим приездом нарушила нашу с тобой идиллию, поэтому меня к тебе спать послала, понял? Я дочь послушная, как видишь... Никаких «но», а то передумаю… Дениз наутро улетела, но наши все одно продолжали у Феликса на квартире ночевать, во избежание сплетен припарковав машину у оградки домика дамы. На лицах же наших героев морщинки разгладились, глаза заискрились, приятно смотреть было. В последних числах месяца Ямит неожиданно сообщила, что она первого числа в Америку едет, билет показала, недельки на две, не более. Так надо, добавила Она. Вот когда вернется, тогда они и обсудят Его предложения об их отношениях... Только тогда… В аэропорту Он настойчиво пытался выяснить причину поездки, обижался даже, но Его крепко расцеловали, попросив немного подождать, ну чуть-чуть. В ульпане к нашим временно другую училку послали, Дорит, которая задолбала немолодых людей глубоким изучением грамматики иврита, вместо изучения новых слов для бытового пользования. На третий-четвертый день класс полупустым был, лишь Надя с Илюшей внимательно конспектировали падежи и суффиксы. Училке было до лампочки положение в классе, она не отклонялась от программы. Конечно, на Феликса невзначай поглядывала, он взгляд опускал и молчал. Ему звонили из Америки бодро, потом молчанка была, затем Ямит СМСку прислала, что все идет по плану — завтра операция, и она вернется немедленно, к маляру квантовому своему. * Сегодня же в ульпане объявление повесили большое у входа, что в 16-00 на кладбище Кирьят Бакона состоятся похороны учительницы ульпана Ямит Озкан, умершей от тяжелой болезни. На похоронах присутствовали мать Дениз, брат покойницы Мурат, весь ульпан и жители городка Кирьят Бакон. Уже дома, за поминальным столом, брат Мурат поведал Феликсу о последних часах жизни сестры, дал послушать записи со слабенькими прощальными словами ее, где прощения у всех просит, особо у Феликса за все. Брат добавил, что Ямит распорядилась похоронить в Баконе ее, где чуточку счастлива была последнее время. Еще просила уговорить Феликса принять в дар от нее домик и автомашину, как память о ней, женщине из Турции далекой и близкой ставшей. — Да, так и сказала, поэтому вам согласиться следует, Феликс. Мы с мамой тоже просим. Мы понимаем ваше положение, но в знак памяти о Ямит, соглашайтесь. Ключи вот. * Очень ухоженный дворик знакомый нам, где благоухает аромат цветущих деревьев и кустарников, под орехом столик и два молодых человека. Виталий: — И зачем ты глаза подвела, спрашиваю, для занятий по физике? Просто так, говоришь, чтоб парень на тебя внимание обратил? Это я что ли? Вот это Франция! Пять месяцев уже, как к нам приехала после того как отца покалечили мусульмане, пора израильтянкой стать. Твои родители туда вернуться хотят? Здесь скучно им, культуры мало, цивилизация хромает, отец сказал… Нет, мне не плохо, с дедом живу, мамка замуж вышла, уехала. В офицеры пойти хочу, чтоб страну сохранить для гонимых, поняла каких, надеюсь. Деду дом принадлежит, от турецкой женщины достался. Ямит ее звали, «морская» значит. В двух словах только расскажу... — Здравствуйте, Витал, я мама Манон, помните? Вы нам с дедом побелку делали съемной квартиры. Ну как Манон с физикой, осилит? Молодец говорите. Ей домой пора, беспокоимся, шестнадцать лет уже девочке. За ней пришла. Идем, доченька. Манон: — Мам, знаешь, как твою первую внучку звать будут — Ямит. Правда красиво? Зятя имя пока не скажу, не проси, но во Францию не вернусь, у бабули жить буду. Климат, мама, мне здесь подходит. Да, уверена.

(комментариев: 0)

Я М И Т — Здравствуйте, уважаемые репатрианты, шалом. Нам суждено восемь месяцев вместе провести для изучения языка страны, в которую приехали. Меня Ямит зовут и я ваша учительница. Родилась и выросла в Турции, отчимом у меня русский был, из эмигрантов, поэтому языком вашим свободно владею. По профессии учитель английского и французского, в Израиль восемь лет назад приехала, одна, муж отказался. Преподаю давно, нравится. Помню, что группа ваша 55-65-летних, постараюсь учесть это. Очень кратко прошу и вас представиться... По списку начнем. Беленький Лев, пожалуйста. Лев: — Пятьдесят восемь лет, приехал из Украины, Белая Церковь, по специальности шлифовщик, ищу работу. Без языка смогу, думаю. Станки знаю, чертежи читаю. В Кирьят Баконе комнатку снимаем, Феликс сосед мой. На еду хватает, но не привык бездельничать. Феликс определился уже, трудится. Жена моя, Зина, рядом сидит, дети там остались. Ямит: — Феликса хотела бы послушать, как он устроился без языка. Встаньте, пожалуйста,. Фамилия Светин, значит. Может, и нам поведаете, как работать устроились? Зачем тогда в ульпан записались к нам? Феликс: — Представлюсь тоже: пятьдесят шесть лет, вдовец. Уехал по неизбежности: развалился Союз, никому ненужным оказался. Работать же стал, чтобы прокормиться и хату снять. Там всю жизнь трудился добросовестно, а пенсию Израиль предлагает за национальную принадлежность — неувязочка получается. По документам евреем значусь, по жизни же советский человечек. Не отказался, а просто справки не представил для получения пособия. Как что? Купил инструмент, сам кое-что смастерил и объявление повесил, что произвожу покраску квартир по европейскому стилю. Первых двух заказчиков, добавил, бесплатно обслужу, для рекламы. Выложился, уже за гроши работаю, приглашения есть. Конечно, дочь есть, здесь проживает, сын там остался, а внук взрослый уже, мне помогает, учится. Могу и вам квартиру обновить, посмотреть надо. Неспешно? Учить язык буду, общаться надо, коль здесь живу. — Полина Якубовская я, возраст обязательно указывать? Понятно. Из Крыма приехала, детей нет, мужа официального не хотела, свободу люблю. В райкоме работала много лет, флотских коммунистов курировала. Последние годы музеем трудовой славы на судоремонтном ведала, гостей иностранных принимала... Язык мне ваш до зарезу нужен. Скажите, Ямит, в ульпане есть общественная организация? Нет, а еще демократией хвастались... Сам туда иди, маляр европейский... Может, и вернусь туда… Ямит: — Прекратите ругаться... Садитесь, Полина. Что высказаться по социальному жилью хотите? Полина, сядьте сказала. Продолжим, вы встаньте! Да, да, высокого прошу. Не поняла, почему жена нам все пояснит?.. Надя: — Новинские мы. Мой супруг Илья инвалид второй группы, давно уже, сердечная недостаточность у него, поэтому все заботы на меня легли... Ему, к вашему сведению, пятьдесят шесть лет, я чуть старше — шестьдесят один год. Завучом в школе работала, Илья учитель физкультуры. Да, баскетболист он. Школу закрыли нашу, в гостинице уборщицей работала, он бутылки собирал, бедствовали. Ему нельзя ничего, врачи... На первую парту сели, чтоб лучше слышать. Да, дремлет иногда, велите на заднюю парту пересесть? Воля ваша. Ямит: — Илья, встаньте, прошу. Честно скажите, вам нужен иврит? Вот видите, а мучаетесь: в окно смотрите, за мухой наблюдали, меня взглядом раздевали, явно видела. Полину затем оценивающе разглядывали. Тетрадь не открывали, ручка в кармане… Надя: — Как вам не совестно больного человека уличить... Ямит: — Занятия проводить буду лишь с желающими, поэтому и пытаюсь определиться с каждым. Да, Якубовская, без демократии язык вам ни к чему, идите, вычеркнем… Так… Надя: — Я прошу обоих нас оставить, мне проследить за ним легче будет, спасибо... Загудела сирена воздушной тревоги, которая всех в бомбоубежище загнала. Сидели тихо, кто-то вздыхал, кто-то кощунственно промолвил, что ракеты палестинские всех достанут, и повсюду. Приличная дама в шляпке к Ямит обратилась с вопросом по поводу бесконечного противостояния евреев и арабов, наступит ли мир когда-нибудь? Мужчина: — В обозримом будущем не ожидается, уважаемая. Розинский Роман я, подполковник в отставке, военный бывший, поэтому и поясню, пока в бомбоубежище прячемся. Почему, спрашиваете, вывод такой печальный сделал? Так вот, Англия в 1947 решила избавиться от подмандатной палестинской территории, где вечные драчки велись, и обратилась с этим в ООН. Последние вынесли решение о создании двух государств: еврейского и палестинского. Израиль провозгласил государство 14 мая 1948 года, Россия и США его признали. Арабские же страны: Египет, Сирия, Ливан, Ирак, Иемен и Саудовская Аравия еврейское государство — не признали и пошли войной на истребление новорождённого. Отступать пархатым некуда было, поэтому арабов прогнали отовсюду. В результате столкновений около шестисот тысяч палестинцев к собратьям убежали в надежде вернуться когда-то, а арабы своих евреев выжили из своих стран, порядка миллиона человек. Последние полноценными гражданами своего государства стали, палестинцы же беженцами повсюду остались и государства своего не создали, евреи им мешают, так говорят. Наверное, где-то препираются, не уступают и воюют вечно семиты арабы с семитами евреями, как на Украине хохлы славяне с москалями, тоже славянами. Мира ни там, ни здесь не светит, друзья, вы согласны со мной, дама? Зачем пригласили людей в опасный регион, спрашиваете? Другого рая у евреев нет и не светит... Жить как спрашиваете, дамочка? Да очень просто. Мы радоваться должны, что живы, сыты, солнце светит, а враги там, по ту стороны границы, и солдатики надежные на посту. Я правильно разъяснил обстановку, Ямит? Ямит: — После разминки разберемся, только магнитофон включу... Встаньте, как я, улыбнулись, начали. Под музыку двигайтесь, быстрее... Та-та-то! Что, Лева, хотите свой танец показать? Как, как называется? Лезгинка? А музыку сами напоете? Пожалуйста... Все двадцать восемь немолодых людей с радостью бросились в пляс под родной мотив из той жизни, где страна и язык своими были. Ямит от души рукоплескала этим странным людям, ищущим свое место не нахлебника в государстве, их приютившем, ибо другие они, эти непонятные, подумала она. * Ульпан (школа иврита) расположен был в небольшом парке отдыха, в центре городка, через дорогу шук (базар) шумел, автобусная станция рядом примыкала — современная урбанизация, одним словом. Так вот, к часу дня, ко времени окончания занятий, на скамеечки парка стали заинтересованные люди приходить, их покупателями прозвали. Надо сказать, что наши «русские» в своем возрасте подтянутыми выглядели, подвижными и очень активными от той жизни еще, борцов за коммунизм, поэтому их и приглашать стали на работу. Магазинов и лавчонок здесь видимо-невидимо, но с эмигрантским массовым приездом из Союза понадобились русскоязычные продавцы. Торгаши долго и с удовольствием женщин разглядывали и приглашали симпатичных, не худеньких, по восточным меркам, по своим вкусам. Так же поступили парикмахеры, маклерские конторы по жилью и другие сферы обслуживания, остальные в дворники нанимались, уборщицами, позабыв о своих дипломах. Подтвердить диплом и работать по специальности было делом очень сложным, затяжным, лишь молодые пробиваться стали, упорные, язык освоив. В этой небольшой стране каждый пятый житель оказался выходцем из России, управляли же страной лишь старожилы, менее грамотные, но упертые, не уступающие. Освоившись, наши во все сферы жизни проникать стали, и во власть тем более. Старперы же рассказа нашего пытались тихо по жизни пристроиться и не рвались ввысь. Ульпанисты уж расходится стали, обмениваясь уже шустро произношением новых слов на иврите, когда близко от них машина притормозила, и Феликса громко позвали. Из машины две элегантные дамы к нему направились, одну из которых он признал, как хозяйку особнячка в Баконе, где ремонт проводил недавно. — Здравствуй, Феликс, узнал меня? Эстер я, помнишь? Ямит, поди сюда, перевод сделай. Свояченицу свою привела, также ремонт большой затевает, тебя приглашает. Во всю тебя расхвалила, показала работу. Садись в машину быстрее, ну... Что? Внук дома ждет с обедом? Да накормим мы тебя у Михаль на кухне. Главное, что до пятницы все сделать надо, обряд отмечать мальчику будут... До первого числа не можешь, занят, говоришь… А если оплату увеличим, ну насколько хочешь? Все одно не можешь, обещал… — Слушай внимательно меня, краситель, я жена начальника полиции этого города и советую тебе не выпендриваться, понял, а то пожалеешь потом и очень. Далее пошел громкий диалог между Ямит и Михаль на родном языке с размахиванием рук и демонстративный отъезд шикарной машины с дамами без «до свидания». — Будь готов, Феликс, к пакостям, эта стерва уж постарается, если муженек ее не утихомирит. Он парень не глупый и зазнобу свою хорошо знает, но и ты с характером. По другому не умеешь и исправляться не собираешься? Иом тов (хорошего дня) тебе. * — Запаздываешь, дедушка, обедать садись. Разобрался я, как ты велел, с реакциями замещения и понял, что элемент более активный вытесняет из соединения менее активного, как, например, хлор в растворе... тетрадку посмотри потом. Умыл руки? Мамка звонила, заглянуть обещалась вечерком. Тележку загрузил по списку. С тобой поеду, деда. Повторяю, у меня каникулы еще три дня, поэтому не спорь со мной. Хозяйка небольшого подворья, откликнувшись на звонок, отпирает входную калитку и радостно встречает гостей: — Шалом, Феликс, и тебе привет, Витал, я правильно произнесла? Переведи деду, что не надеялась вас видеть. Почему-почему, знать хочешь? Городок-то у нас маленький, эхо хорошее. Что, дед говорит, что сегодня закончите ремонт? Вот спасибо. Мне Мотю из больницы привезти надо, завтра, если боженька поможет. В обиду деда не дадим твоего, скажи ему, не позволим. Как кто? Диаспора наша, выходцев из Румынии. Здесь мы живем, на этой улице. Дед велит убраться мне, мешаю? А ты, Ленуца, русских зря марала, уходи… * Знакомый нам ульпан, утро, у входа полицейская машина, статный мужчина в форме рядом стоит, тщательно высматривает входящих. Увидев Ямит, к ней устремляется и что-то быстро говорит. Ямит от полицейского отмахивается, желая пройти, но мужчина ее удерживает и что-то заискивающе поясняет просительно. Появляется Феликс, с ним здороваются и знакомят с Иосефом, мужем вчерашней скандалистки. — Иосеф говорит, что его предки из России, Питковские они, из какой губернии не знает. Бабуля, помнит, напевала русские песни, очень мелодичные... Собственно, он за жену пришел извиниться, за вчерашнее, эмоциональная она женщина, восточная, из Ирака. Иосеф еще раз прощения просит и все забыть предлагает... В пятницу, говорит, праздновать будут тринадцатилетие сына, приглашает. С того света врачи мальчика вернули, две операции на сердце… Это подробности, поэтому Михаль покрасить дом хотела к торжеству. Запросто! Он сам к Яновским поедет и попросит на недельку у них ремонт сдвинуть… Он это быстро уладит и благодарит за понимание, мы же « русские», он говорит, правда? Хороший ты парень, Феликс, это уже я говорю. Быстренько на занятия ступай, слышал? * Ямит: — Доброе утро, друзья. Домашнее задание все выполнили? Молодцы. Конечно, память не удерживает надолго новые слова. Будем чаще повторять... С сегодняшнего дня предлагаю 10-15 минут ежедневно свои впечатления высказывать по нашей стране, можно и отрицательное указывать, не влезая в политику. Кто желает? — Горбовская я, Людмила Петровна, о культуре хотела бы поговорить. Целенаправленного руководства этой важной отраслью жизни со стороны правительства нет. На религиозные нужды выделяются большие деньги, на искусство ноль дотации, поэтому театры лишь в столице есть, где богатенькие... Кинотеатров почти нет, музыкантов полно лишь в ресторанах, залы повсюду пустуют, а билеты дорогие очень на представления... Простите, что так резко выложила. Ямит: — Предлагаю следующего послушать, комментарии потом. Пожалуйста. Дамочка в шляпе, если помните ее, о климате высказалась необычном для приезжих в Израиле, тепло отозвалась о людях, озеленивших пустыню, прекрасные дороги страны отметила, пророка Моисея пожурила за выбор места, им сделанный. — Настя я, Досталь, помните скандалила с директрисой по поводу двухчасовых уроков? Нет, не длительность урока и посещение туалета обсуждать хочу, а разнузданную в Израиле порно-рекламу заклеймить хочу. На обетованной земле трех религий интимные услуги поставлены на высоком уровне: можешь посетить апартаменты по выбору, а можешь и заказать красотку, как мой знакомый, и ее домой вам за считанные минуты доставят. Что? Мой знакомый долго не сумеет пользоваться услугами, я постаралась… Надя: — А интернет, который весь пронизан обнаженными бабами, мой неотлучно посматривает, не только днем. Нет, по этой части нормально у него, даже чересчур, по себе знаю. Хорошо, оставим эту тему. Дома Илья, приболел немного, пульс скачет. Феликс: — Страна доходы получает от технологичных фирм, само же производство маломощно развито, опасаются, по-видимому, бомбежек и конфликтов, но всех кормят, голодных нет. Это мое частное определение. Спасибо, Ямит, допоздна работаю у полицейского, уложиться должен. По соседству живете? Тогда загляните, увидите сами. Я понял, не хотите, чтоб я о производстве высказывался в ульпане, лучше о девочках... * С ремонтом квартиры у полицейского все нормально прошло, и в пятницу застолье уже грандиозное готовили, наших настойчиво пригласили в знак благодарности и примирения. Отметить хочу не изысканные блюда и теплую обстановку за столом, а поступок хозяйки, которая прилюдно поблагодарила мастеров за роскошный ремонт, преподнеся им в качестве подарков два мобильных телефона. Переводом занималась Ямит, внук Виталий на фортепьяно музицировал, форсил немного, дед приметил. Ямит: — Феликс, я гостей жду, поэтому вынуждена ремонт затеять. Двадцать первого мама прилетает, но если вы заняты... Конечно, ко мне зайдите, прямо сейчас, посмотрите... Виталика надо домой отправить, живет где? Иосеф, на минутку... Виталик, в полицейскую машину садись быстро, домой поедешь, лайла тов( доброй ночи) тебе. * — Спальные комнатушки трогать не следует. Главные — салончик и кухня. Наружные стены тоже блеклыми выглядят, но это если получится. На ваш вкус, Феликс. Кофе турецкое могу приготовить, тогда присядьте. Это мой мальчик с отчимом, утонули на лодке. Поэтому и уехала оттуда, где все напоминало мне сына. В депрессию впала. Не будем об этом. В Израиле не умеют кофе приготовить настоящий, напиток пахучий у них получается. С сыном я на фотографии этой, сейчас скажу когда… Девять с половиной лет назад. Счастливой была, жизни радовалась... Печенье хотите? Я тоже не буду. Пеночку вам ложечкой еще из турки, ну как, правда, вкусный? Я же в Турции родилась, отец и муж турки, сама наполовину восточная, лишь мать иудейка турецкая, и так почти Израиль весь — гибридный, помесь народов. Мамка моя в Америку собралась, к сыну, решила через нас лететь, меня навестить надумала, три дня здесь пробудет. Непутевой меня считает, чуть чокнутой. Извините, Феликс, что так разоткровенничалась, как-то хорошо мне с вами. Возьмите ключ от квартиры, завтра же салон освобожу. Не боюсь доверить квартиру вам, что за глупости, лайла тов, Феликс. * — Можно тебя на минутку. Маман моя в восторге от вида домика, и моего вида тоже. Сказала, что хорошо выгляжу, льстила мне, правда? Спасибо тебе за все, Феликс. Да вот и она, ко мне идет. Не уходи, совру, что кавалер мой, обрадуется... Мама, знакомься с моим близким другом из России, Феликсом его зовут… Миловидная маманя действительно рада была знакомству и много теплых слов скороговоркой выдала по поводу своей дочери и элегантного россиянина, с которым, конечно, надеется поближе познакомиться вечерком за ужином у дочери. Ямит неловко как-то добавила, что друг ее вечерами работает, занят, поэтому... Но кавалер уверено сказал, что обязательно придет, уточнив лишь время ужина. На ужин наш Феликс пришел ко времени, нарядным, причесанным и с цветами. — Вам же, Дениз, как учителю химии, хочу подарок сделать скромный, вручив вам мою книжицу под названием «Квантовая теория химических связей». В ненастную погоду почитать сможете, интересное, знаете ли, описание сделал замысловатых соединений… Маманя Дениз, конечно, замялась, пояснив, что «квантовая» для нее темный лес, но подарок оценила. Одним словом, ужин прошел на высоте — много смеялись, шутили, чуть выпили и откровенничали. Без чего-то десять расходиться стали, Ямит также вышла. — Не останавливайся, Феликс, я к тебе ночевать иду. Мама мне сказала, что она своим приездом нарушила нашу с тобой идиллию, поэтому меня к тебе спать послала, понял? Я дочь послушная, как видишь... Никаких «но», а то передумаю… Дениз наутро улетела, но наши все одно продолжали у Феликса на квартире ночевать, во избежание сплетен припарковав машину у оградки домика дамы. На лицах же наших героев морщинки разгладились, глаза заискрились, приятно смотреть было. В последних числах месяца Ямит неожиданно сообщила, что она первого числа в Америку едет, билет показала, недельки на две, не более. Так надо, добавила Она. Вот когда вернется, тогда они и обсудят Его предложения об их отношениях... Только тогда… В аэропорту Он настойчиво пытался выяснить причину поездки, обижался даже, но Его крепко расцеловали, попросив немного подождать, ну чуть-чуть. В ульпане к нашим временно другую училку послали, Дорит, которая задолбала немолодых людей глубоким изучением грамматики иврита, вместо изучения новых слов для бытового пользования. На третий-четвертый день класс полупустым был, лишь Надя с Илюшей внимательно конспектировали падежи и суффиксы. Училке было до лампочки положение в классе, она не отклонялась от программы. Конечно, на Феликса невзначай поглядывала, он взгляд опускал и молчал. Ему звонили из Америки бодро, потом молчанка была, затем Ямит СМСку прислала, что все идет по плану — завтра операция, и она вернется немедленно, к маляру квантовому своему. * Сегодня же в ульпане объявление повесили большое у входа, что в 16-00 на кладбище Кирьят Бакона состоятся похороны учительницы ульпана Ямит Озкан, умершей от тяжелой болезни. На похоронах присутствовали мать Дениз, брат покойницы Мурат, весь ульпан и жители городка Кирьят Бакон. Уже дома, за поминальным столом, брат Мурат поведал Феликсу о последних часах жизни сестры, дал послушать записи со слабенькими прощальными словами ее, где прощения у всех просит, особо у Феликса за все. Брат добавил, что Ямит распорядилась похоронить в Баконе ее, где чуточку счастлива была последнее время. Еще просила уговорить Феликса принять в дар от нее домик и автомашину, как память о ней, женщине из Турции далекой и близкой ставшей. — Да, так и сказала, поэтому вам согласиться следует, Феликс. Мы с мамой тоже просим. Мы понимаем ваше положение, но в знак памяти о Ямит, соглашайтесь. Ключи вот. * Очень ухоженный дворик знакомый нам, где благоухает аромат цветущих деревьев и кустарников, под орехом столик и два молодых человека. Виталий: — И зачем ты глаза подвела, спрашиваю, для занятий по физике? Просто так, говоришь, чтоб парень на тебя внимание обратил? Это я что ли? Вот это Франция! Пять месяцев уже, как к нам приехала после того как отца покалечили мусульмане, пора израильтянкой стать. Твои родители туда вернуться хотят? Здесь скучно им, культуры мало, цивилизация хромает, отец сказал… Нет, мне не плохо, с дедом живу, мамка замуж вышла, уехала. В офицеры пойти хочу, чтоб страну сохранить для гонимых, поняла каких, надеюсь. Деду дом принадлежит, от турецкой женщины достался. Ямит ее звали, «морская» значит. В двух словах только расскажу... — Здравствуйте, Витал, я мама Манон, помните? Вы нам с дедом побелку делали съемной квартиры. Ну как Манон с физикой, осилит? Молодец говорите. Ей домой пора, беспокоимся, шестнадцать лет уже девочке. За ней пришла. Идем, доченька. Манон: — Мам, знаешь, как твою первую внучку звать будут — Ямит. Правда красиво? Зятя имя пока не скажу, не проси, но во Францию не вернусь, у бабули жить буду. Климат, мама, мне здесь подходит. Да, уверена.

(комментариев: 0)

Шахор достал меня своими рассуждениями, впрочем, пусть сам это изложит и вам. Здравствуйте всем, уважаемые, представиться вот хочу. Ворон я, Шахором зовут. Получив дозу интеллект-допинга два года назад, я шибко поумнел, пользуюсь успешно современной техникой информатики, думающий к тому еще, ищущий ответы на тупиковые вопросы из жизни людей, коль к ним примкнул. Почему-то меня заинтересовал высокий уровень жизни людей в таких незаметных государствах, как Норвегия, Швеция, Канада, Финляндия, Австралия и других. Ковыряться стал, статистику посмотрел неутешительную для отстающих. Россия, кстати, на шестьдесят первом месте в прошлом году находилась, после Беларуси и Шри-Ланки, Вьетнам вблизи следует. Южная Корея на двадцать шестом месте находится, Северная Корея (прокоммунистическая) на сто двадцать девятом месте плетется. Почему такое произойти могло при громадной территории, сказочных ископаемых, многомиллионном населении страны и мощнейшей армии, подумал я, пташка черная, о России. Между прочим, человек, заметил я, хорошо живет, когда организм исправно работает, весь. Поэтому народы на протяжении веков тщательно поиски вели по нахождению и выработке нужных лекарств для поддержания здоровья, многократно испытывали их и лишь затем эффективное по миру пускали, так? Аспирин везде на земном шаре принимают при температуре, касторку при запорах, простите, антибиотики при воспалениях и т.д., и т.п. Таким образом, лекарства продаются в аптеках на всем земном шаре лишь те, которые одобрены ВОЗом (всемирной организацией здравоохранения), и никакой самодеятельности. Это о внутреннем употреблении упомянул, а вот среда обитания и организация жизни людей никудышная, беспросветная и «сам себе режиссер» повсюду: творят, что хотят. Человеку пища нужна хорошая и вся атрибутика составляющих условия жизни, обитания, культуры и т.д. Палитра здесь очень пестрая и у многих очень даже разная. Не буду вдаваться в подробности исторического расселения племен и народностей, оно проходило бурно, недружественно и непонятно по каким критериям народы обосновались. В итоге, одни в песках застряли, поселившись в пустыне, но богато живут, очень даже, ибо под ними нефть оказалась, другие золото в больших количествах добывают чужими руками, некоторые лесом торгуют. Это уж кому, как бог, что послал. Многим теперь земли пахотной не хватает, чтоб народ прокормить, как южная Корея, которая в аренду у Судана земли взяла за гроши большие. Китай, вот, намылился на Дальний Восток русский, присматривается. Да это вы и без меня знаете. Климат же у всех разнообразный, что на всем сказывается в государствах. Некоторые курортами обзавелись, живут этим. Но самое существенное это то, что государственный строй, экономика, нравы, религия у всех стран разные, конфликтуют, поэтому, часто меж собой по разным мотивам, воюют периодически, революции устраивают от голода и нищеты беспросветной. И пускаются в бега народы к землям благополучным от жизни невыносимой, с каждым годом увеличивая поток голодных на голову приютивших, беда, одним словом с этим, господа. Сегодня читал долго еще и еле разобрался с суннитами и шиитами, в чем разногласия их: будучи мусульманами, за что воюют — не разобрался. А многолетняя война палестинцев и израильтян, украинцев и русских, корейцев северных с южанами ведется на уничтожение людей, безрезультатно. Конфликтов я мало обозначил, их во много крат больше по жизни, где людей друг на друга их вожди натравливают. В отличие от животных, люди легко эмоциональному воздействию подаются и, не размышляя о последствиях, спасать берутся единоверцев с оружием в руках в чужой стране или силой диктатора кровавого сместить пытаются, где народ против, а зачастую и за клочок земли дерутся, который исторически многим принадлежал, но вернуть сумеет лишь сильнейший. Когда эмоциями одурманен человек — разум отдыхает, давно заметил, на телевидение наше похоже, где народ дурачат. Я вам столько наговорил обо всем, чтоб затем обосновано свои изложения в ООН составить, более и обратиться не к кому. Лишь Пан Ги Мун еще шебаршится при непредвиденных наводнениях, землетрясениях и голодоморах непрестанных, где тысячи и тысячи погибают, слышали, предполагаю. Пан Ги Мун наш подключается, когда факт уже свершился, и голодающим гуманитарная помощь нужна срочная. Таков принцип работы его, а постольку голодающих все больше становится, то помощь бесконечной становится и проблему голода не решает, это сугубо мое мнение. С моей точки зрения, ООН лечить пытается лишь внешние последствия, признаки тяжелой внутренней болезни государств как-то: кормежка беженцев, лекарства больным доставляют и декларации большие множат, которые всем до Л, или до Ж. Это все равно, что мазью лечить сыпь на теле, вместо самого СПИДа внутри тела. Поэтому паузу сделаю небольшую и изложить попытаюсь свои соображения вам, авось одобрите или бредом серой вороны посчитаете... Итак: Существовали две Германии, помните? Западная и Восточная. Последние с риском для жизни убегали на запад к сородичам, пока стенку между ними не разрушили. О корейцах уже упомянул: южане на двадцать шестом месте в таблице по уровню жизни расположились, северяне на сто двадцать девятом месте еле держатся, их подкармливать приходиться. Люди здесь не причем, понимаете, они систему жизнеобеспечения не ту выбрали, по которым страны пошли. Доморощенные тупиковые дороги жизни выбирают некоторые руководители стран, а людей морят да баснями надуманными о прекрасном прошлом пичкают, отвергая все иноземное, проверенное. Да вы сами читали о корейцах, слышали. Первого марта они, корейцы, отмечали день независимости, этот день праздником считают в обеих странах. У северян торжественно на площади грандиозный парад войск и вооружений прошел, вдохновив своих чувством гордости и патриотизма за державу. Флажками многие махали, вождя благодарили. Южане по-своему очень скромно день провели: змей воздушных пускали, танцевали, пели повсюду, угощения на улицах разложили и просто как-то радовались, улыбались встречным, и никакой пышности, понимаете, не было, вот независимые чудаки. Перехожу к главному, господа: в новом уставе необходимо записать, что ООН на основании рейтинговых таблиц уровня жизни людей вырабатывает в такой-то срок оптимальную систему управления государством, любой религиозности и цвета кожи, для последующего внедрения по всему земному шару под эгидой и контролем соответствующих органов ООН, и никакой самодеятельности, господа, как в медицине. Только оптимальная система и грамотные люди в состоянии остановить метания людей. Понимаю, что работа сложная предстоит, кропотливая, которая всех уравнять должна, в конце концов, да поможет нам Бог единый, вездесущий, милостивый. PS. ООН в ОБН тогда и переименовать можно, как только благополучия повсюду добьются. ШАХОР.

(комментариев: 0)

Шахор достал меня своими рассуждениями, впрочем, пусть сам это изложит и вам. Здравствуйте всем, уважаемые, представиться вот хочу. Ворон я, Шахором зовут. Получив дозу интеллект-допинга два года назад, я шибко поумнел, пользуюсь успешно современной техникой информатики, думающий к тому еще, ищущий ответы на тупиковые вопросы из жизни людей, коль к ним примкнул. Почему-то меня заинтересовал высокий уровень жизни людей в таких незаметных государствах, как Норвегия, Швеция, Канада, Финляндия, Австралия и других. Ковыряться стал, статистику посмотрел неутешительную для отстающих. Россия, кстати, на шестьдесят первом месте в прошлом году находилась, после Беларуси и Шри-Ланки, Вьетнам вблизи следует. Южная Корея на двадцать шестом месте находится, Северная Корея (прокоммунистическая) на сто двадцать девятом месте плетется. Почему такое произойти могло при громадной территории, сказочных ископаемых, многомиллионном населении страны и мощнейшей армии, подумал я, пташка черная, о России. Между прочим, человек, заметил я, хорошо живет, когда организм исправно работает, весь. Поэтому народы на протяжении веков тщательно поиски вели по нахождению и выработке нужных лекарств для поддержания здоровья, многократно испытывали их и лишь затем эффективное по миру пускали, так? Аспирин везде на земном шаре принимают при температуре, касторку при запорах, простите, антибиотики при воспалениях и т.д., и т.п. Таким образом, лекарства продаются в аптеках на всем земном шаре лишь те, которые одобрены ВОЗом (всемирной организацией здравоохранения), и никакой самодеятельности. Это о внутреннем употреблении упомянул, а вот среда обитания и организация жизни людей никудышная, беспросветная и «сам себе режиссер» повсюду: творят, что хотят. Человеку пища нужна хорошая и вся атрибутика составляющих условия жизни, обитания, культуры и т.д. Палитра здесь очень пестрая и у многих очень даже разная. Не буду вдаваться в подробности исторического расселения племен и народностей, оно проходило бурно, недружественно и непонятно по каким критериям народы обосновались. В итоге, одни в песках застряли, поселившись в пустыне, но богато живут, очень даже, ибо под ними нефть оказалась, другие золото в больших количествах добывают чужими руками, некоторые лесом торгуют. Это уж кому, как бог, что послал. Многим теперь земли пахотной не хватает, чтоб народ прокормить, как южная Корея, которая в аренду у Судана земли взяла за гроши большие. Китай, вот, намылился на Дальний Восток русский, присматривается. Да это вы и без меня знаете. Климат же у всех разнообразный, что на всем сказывается в государствах. Некоторые курортами обзавелись, живут этим. Но самое существенное это то, что государственный строй, экономика, нравы, религия у всех стран разные, конфликтуют, поэтому, часто меж собой по разным мотивам, воюют периодически, революции устраивают от голода и нищеты беспросветной. И пускаются в бега народы к землям благополучным от жизни невыносимой, с каждым годом увеличивая поток голодных на голову приютивших, беда, одним словом с этим, господа. Сегодня читал долго еще и еле разобрался с суннитами и шиитами, в чем разногласия их: будучи мусульманами, за что воюют — не разобрался. А многолетняя война палестинцев и израильтян, украинцев и русских, корейцев северных с южанами ведется на уничтожение людей, безрезультатно. Конфликтов я мало обозначил, их во много крат больше по жизни, где людей друг на друга их вожди натравливают. В отличие от животных, люди легко эмоциональному воздействию подаются и, не размышляя о последствиях, спасать берутся единоверцев с оружием в руках в чужой стране или силой диктатора кровавого сместить пытаются, где народ против, а зачастую и за клочок земли дерутся, который исторически многим принадлежал, но вернуть сумеет лишь сильнейший. Когда эмоциями одурманен человек — разум отдыхает, давно заметил, на телевидение наше похоже, где народ дурачат. Я вам столько наговорил обо всем, чтоб затем обосновано свои изложения в ООН составить, более и обратиться не к кому. Лишь Пан Ги Мун еще шебаршится при непредвиденных наводнениях, землетрясениях и голодоморах непрестанных, где тысячи и тысячи погибают, слышали, предполагаю. Пан Ги Мун наш подключается, когда факт уже свершился, и голодающим гуманитарная помощь нужна срочная. Таков принцип работы его, а постольку голодающих все больше становится, то помощь бесконечной становится и проблему голода не решает, это сугубо мое мнение. С моей точки зрения, ООН лечить пытается лишь внешние последствия, признаки тяжелой внутренней болезни государств как-то: кормежка беженцев, лекарства больным доставляют и декларации большие множат, которые всем до Л, или до Ж. Это все равно, что мазью лечить сыпь на теле, вместо самого СПИДа внутри тела. Поэтому паузу сделаю небольшую и изложить попытаюсь свои соображения вам, авось одобрите или бредом серой вороны посчитаете... Итак: Существовали две Германии, помните? Западная и Восточная. Последние с риском для жизни убегали на запад к сородичам, пока стенку между ними не разрушили. О корейцах уже упомянул: южане на двадцать шестом месте в таблице по уровню жизни расположились, северяне на сто двадцать девятом месте еле держатся, их подкармливать приходиться. Люди здесь не причем, понимаете, они систему жизнеобеспечения не ту выбрали, по которым страны пошли. Доморощенные тупиковые дороги жизни выбирают некоторые руководители стран, а людей морят да баснями надуманными о прекрасном прошлом пичкают, отвергая все иноземное, проверенное. Да вы сами читали о корейцах, слышали. Первого марта они, корейцы, отмечали день независимости, этот день праздником считают в обеих странах. У северян торжественно на площади грандиозный парад войск и вооружений прошел, вдохновив своих чувством гордости и патриотизма за державу. Флажками многие махали, вождя благодарили. Южане по-своему очень скромно день провели: змей воздушных пускали, танцевали, пели повсюду, угощения на улицах разложили и просто как-то радовались, улыбались встречным, и никакой пышности, понимаете, не было, вот независимые чудаки. Перехожу к главному, господа: в новом уставе необходимо записать, что ООН на основании рейтинговых таблиц уровня жизни людей вырабатывает в такой-то срок оптимальную систему управления государством, любой религиозности и цвета кожи, для последующего внедрения по всему земному шару под эгидой и контролем соответствующих органов ООН, и никакой самодеятельности, господа, как в медицине. Только оптимальная система и грамотные люди в состоянии остановить метания людей. Понимаю, что работа сложная предстоит, кропотливая, которая всех уравнять должна, в конце концов, да поможет нам Бог единый, вездесущий, милостивый. PS. ООН в ОБН тогда и переименовать можно, как только благополучия повсюду добьются. ШАХОР.

(комментариев: 0)

Каждая профессия имеет свою специфику, свою тонкость, не всегда видимую для посторонних. У электриков она особенная, ибо помимо мастерства при работе с невидимым током требуется еще усиленная внимательность. Точнее, электрик должен правильные дорожки проложить и аппаратуру так подключить, чтоб электроны в нужное направление потекли. А то пшик неожиданный получишь, и тебя трясет уже вовсю. А что уж говорить о подстанциях, где высокое напряжение повсюду, и ток с них распределяется затем по всей округе, представили? Каково спецу в одиночку туда заглядывать для осмотра или переключения каких-то важных аппаратов, чтоб затем спокойным голосом диспетчеру доложить, что: «Все нормально на ТП-145, фидер четвертый включил в 15-37, докладывает Вербин…» Гриша Вербин премудростями спокойного, продуманного стиля работы был полностью обязан Мельникову Михаилу Федоровичу, главному инженеру дизельной электростанции Кишинева. Дизельная станция в ту пору сама вырабатывала электричество на своих трех дизель-генераторах и сама же обслуживала городские сети по доставке потребителю электроэнергии. Директором станции работал очень энергичный, заводной мужчина лет сорока, Дубинский его фамилия была. И он всюду сам распоряжался небольшим коллективом управления, будь то ночь или день, ибо аварии всегда нежданно возникали с подачей энергии городу. Но прежде чем громко скомандовать «байструкам», как он нас называл, вполголоса с Михаилом Федоровичем обсуждал обстановку и лишь после этого разгон устраивал, нам имеется ввиду. Наум Львович Дубинский в Кишинев недавно был переведен из Тирасполя, где он директором ТЭЦ работал. К нам на должность директора пробовались несколько образованных инженеров, но зачастую их интеллигентность и боязнь окрика начальства из горкома или ЦК вынуждали бедняг подыскивать другую работу. Кто-то, видимо, поэтому из верхов и потянул ТЭЦовика в столицу, к нам. Дубинский выделялся умным взглядом больших темных глаз, высоким ростом, обожженным на войне лицом, матюгами для провинившихся и широкой улыбкой для отличившихся. Больше-то ему поощрять нечем было. Еще иногда одобрительно по плечу хлопал, притом сильно. В общем, он стал нашим «Дубом», так, по-свойски, прозвали мы его. Приятно, знаете ли, иногда начальство давнее добрым словом помянуть, заодно и на себя тогдашнего посмотреть можно, такого шустрого, живого, не то, что нонешний, тьфу. Мельников был абсолютно другим человеком: спокойным, немногословным, очень грамотным, выдержанным и вежливым. На войне кисти левой руки лишился, семья в блокаду погибла. В Кишиневе случайно оказался, где в госпитале долечивал остаток руки. И вот, прочтя объявление в районе базара, что электрики по обслуживанию ТП и РП нужны и общежитие предоставляется, задумался, ибо в Питер вернуться не хотел по известным причинам. Так и застрял здесь. Спецов настоящих с опытом работы было двое на станции — начальник ремонтного цеха Крюкова Ольга Дементьевна и Мельников, который практически технически один руководил сложным хозяйством. Гриша Вербин с пятнадцати лет трудился и учился мастерству в этом учреждении. Первые три года в ремонтном работал, у Крюковой, где его непосредственным наставником электрообмотчик Наум Веёвка был, который букву «р» не выговаривал. Работе это не мешало, а уважали его все за мастерство. Гриша многому научился тоже. В пятидесятых годах были лишь дневные учебные заведения, поэтому Вербин два года у дизелей дежурил по ночам, а днем на занятиях подпорки глазам устраивал, чтоб не смыкались. Дизеля гудели страшнейшим образом в ночной тишине, напарник Леонид Трост беспробудно спал, подперев голову рукой, видимость создавал человека думающего. Лишь Вербин всю ночь сказки будущего сочинял, улыбаясь чему-то. Потом к нему Верка Буркова повадилась приходить. Вера в диспетчерской дежурной работала по ночам. Муж-то ее Володя два месяца, как в армию ушел, плакала тогда она очень. Так вот, садилась супротив нашего, взглядом липким уставится, улыбается вовсю и все приглашала во двор выйти под звезды, где Грише сюрприз приятный приготовила... Проходящая с проверкой Эльза Фридриховна, дежурный инженер смены (ДИС) прогоняла Веру на свое рабочее место, наставляя поучительно, что нечего парня неопытного пакостям учить, нехорошо это. Эльза застряла здесь после того, как могилу мужа нашла на воинском кладбище и вот решилась жить рядом, памятник соорудила ему, посещала часто захоронение, замкнулась. Три года продолжалась эта мучительная верность вдовы погибшему солдату, памяти о нем, чувствам былым, облику из памяти исчезающему. С мужем недолго прожила, всего месяца полтора до войны. Весной же, после поездки на похороны матери, решилась в Поволжье вернуться, на родину, где родичей полно и жизнь кипит. Поэтому Эльза последние дни отрабатывала, багаж уже частично отправила, могилку мужа надежным бетоном обустроила, волновалась очень, с частичкой жизни расставаясь. Ночные смены самые сложные в работе, ибо человек помимо своей воли и желания засыпает порой мгновенно, даже при неимоверном шуме оборудования. Поэтому по ночам в районе двух часов и в пять Эльза смену будила, шумно покрикивая на всех, лишь любимца иногда спать отправляла в свою хибарку общежития, что во дворе была. Сама же за него дежурила и ворчала, что парню утром на занятия идти, и что он поймет там после бессонной ночи, сам черт не знает. — Гриша, Гришааа, тебе вставать пора, слышишь. Не пугайся, это я с холоду к тебе прилегла, замерзла вся. Крепко же спишь, дружок, даже не почуял когда под одеяло... Стой, Гриша, еще минутку спину согрей. Хорошо-то как. Что-то плохо мне стало, знобит всю. Только одну минутку еще, можно? Не окоченел? Тогда ближе подвинься, еще чуть. Опааа! Все, все, сползай быстро, быстро я сказала. Я же чувствую там все. Отпусти, а-а-а. Через два дня Эльза попрощалась со всеми и уехала, Грише лишь издали помахала ручкой и кулак сжала, улыбнувшись чуть. А Вербин, переваривая происшедшее, пришел к выводу, что ощущения какие-то необычные были, но с последующим осадком от какой-то безвольности туманной. «Какие уж там чувства, — ворчал Гриша, — инстинкт животный это». И еще Гриша подумал, что предупреждающих плакатов у электриков много, но такой, как «Остерегайся, женщина!» не мешало бы добавить. * Больше всего по жизни ленивые люди хандрят, неприятности страшно переживают, виновников ситуации находят и ругают их почем зря. Трудоголики долго не мучаются срывами в работе, они просто устраняют их и новые находят на свою шею. Знакомы вам такие персонажи по жизни, не правда ли? То-то же, вспомнили такого. Вот и этой ночью ветер сильный сорвался, затем и дождь пошел. Подходящая погодка для аварийных отключений. В районе двенадцати с копейками наш Мельников уже распоряжался собранным по тревоге персоналом. — Вербин Григорий, берешь в напарники Долгова Василия и бегом на РП-8, там массив весь хлекомбината, хлебного, повторяю, табачный, консервный… да вы и сами район знаете, обесточен. Разберись, Гриша, осторожно, и действуй. Сапоги резиновые вижу... Минут через пятнадцать, когда наша пара добралась до цели, то увидела вдали, справа, темный массив района, а масляный выключатель отключен был аварийно. Гриша знал, что от подстанции линия воздушная идет к табачному и далее на хлебный, поэтому, выйдя на улицу, посмотрел в темноту и решил повторное включение сделать, Васю попросил двери открытыми попридержать, фонарь включить и ждать. От включения масляника загудела подстанция, притом долго, пока релейная защита не сработала. На РП была полная темень, фонарь на полу валялся, Васи не было. Гриша еще успел искры на земле заприметить от пляшущих проводов. К 8-25 монтер Сапожников провода закрепил на столбах, а к 9-00 свет восстановили. Вася Долгов в районе десяти пришел в диспетчерскую с заявлением об увольнении. Мельников злобно ему сказал, что на фронте бойцы не бросали друга в беде, никогда, и велел домой убираться немедленно. А Гриша наш и Миша Сапожников в больницу попали с воспалениями легких. Миша был явным хулиганом, матершинником, и лишнего шага по жизни не делал без доплаты. А тут этот чудик праведный уговорил его, монтера по освещению улиц, на высоковольтную ЛЭП взобраться. И получилось главное, шумел поэтому о премии, а Гриша горел весь, в бреду мыкался. Конечно, друзья навещали их, особо с дизельной. Дубинский привычно бурчал громогласно, что сутки дает на излечение ребят, в противном случае отключить грозился лечебное заведение. Мельников Маяковского принес, Симонова, яблок красных, пожелал выздоровления, премию за оперативность обещал. Какую-то просьбу Гриши согласился передать. Сегодня же шумная Стелла в палату ворвалась, с цветами, зарплату и премию принесла, светилась вся от радости такого поступка. Сапожников же, впервые положительно по жизни в приказе отмеченный, долго за премию расписывался, помялся и выдал: — Гриша, слышишь меня, хорошо? Почему нам одинаково премию выписали, ты все это... Стелла: — И я, дура, спросила Дуба, брякнул мне «Не вмешиваться, Гриша так просил…» Вербин: — Так надо было, Стелла, под дождем оба работали, заболели тоже вместе… Миша, выручи, пожалуйста. Деньги матери занеси сегодня и скажи, что застрял на аварии я. Доктор, когда прогоните меня, а послезавтра можно? Вот и пообещай тогда... Увы, человек предполагает, но ничем по состоянию здоровья не располагает, болячки паршивейшая штука, скажу вам, подхватишь — не избавишься. Это я к тому, что у Гриши пятно в легких обнаружили, и кашель усилился, поэтому лечиться оставили еще. В двухместной престижной палате, выбитой Дубинским для своих, появился очень элегантный больной после удаления аппендицита, немного манерный и высокомерный. К красавцу в белой рубашке всегда приходили лишь очень нарядные посетители: мужчины в галстуках, женщины на каблуках и с шарфиками на шеях. Разговоры высокие велись об архитектуре в градостроительстве вечного города, с усмешкой отзывались о власти, которая трущобы плодит у нас. Притом долго говорили, шумно, отвернувшись от соседей. К Вербину же сослуживцы в застиранных рубахах заглядывали ненадолго, рассказывали о новом плане Мельникова закольцевать всех потребителей двухсторонним питанием, новостью поделились, что Щиглик женился на Свете из техотдела, все руку жали бедняге, выздоровления желали. К архитектору и девушка приходила, очень даже ничего по внешности. Вот она и признала Гришу, который всегда свет восстанавливал при сбоях в институте. Она — Юлия Чернова, на строительном учится, может знает ее? Нет, так нет. Сегодня же к нашему больному Сапожников снова заявился и в своей манере громко доложился, что маму Григория видел, деньги передал и привет от сына с аварии. Сказал, что плохо выглядит маманя, болеет. О больнице и о легких ни слова, не промолвился он. Рявкнул на архитектора, чтоб тот тише говорил. Обещал и сегодня к матери сходить, но что сказать-то не знает... Потом добавил, что придумает что-нибудь. Затем на своего посмотрел, улыбнулся широко и велел духом не падать, Юлии лукаво подмигнул. Через два дня архитектора в палате сменил полковник милиции, страшный очень в форме, а когда в больничное облачился, жалким старичком стал. Наш же Григорий немного погрустнел, духом пал, маму вспомнил, отвернулся к стенке и глаза прикрыл. — Гриша, здравствуйте. Не спите, хорошо. Я пирожков принесла, поешь, пожалуйста. Нет, не из жалости пришла, а за помощью. Вот вопросы по электротехнике, поясни тупой. Я полная дура в этом. Поешь сначала, и вы кушайте, больной. Все дни пребывания в больнице приходила эта «тупая» девушка с кучей вопросов по электротехнике, которые даже наш еле разбирал. И главное — внимательно слушала его. Когда же молодость победила, и Гришу выписали, наша Юлия недовольной ходила, ворча, что не совсем взаимоиндукцию освоила, результата нужного не ощутила. Теоретически поняла, вот, что взаимоиндукция возникает в желаемом поле вследствие наличия напряжения на своем параллельном поле, но определить силу тока не может еще… Игра, затеянная Юлией, продолжилась и после больницы у ворот дома девушки, вечерами, когда парень на смену ночную отправлялся. За 15-20 минут общения молодые успевали много взаимоинтересных новостей сообщить друг другу, наш же электрик умудрялся еще доверчивые глаза Чаплина изобразить и похлопать ресницами при виде прекрасной девушки рядом, смеялись оба. Но... Как-то к ним неожиданно солидная дама подошла, поздоровалась и представилась матерью Юлии, Елизаветой Петровной, попросила дочь с кавалером познакомить. После чего четко высказалась по поводу своей дочери, которой к Новому году замужество предстоит с замечательным человеком состоявшимся, да и квартира ему уже светит, отец их постарался, а тут романтику вечернюю затеяла с незнакомцем, вот дура. Конечно, предполагала мамаша, дочь о событиях ожидаемых не упомянула незнакомцу, скрыла? Юлия пыталась маму увести, твердя все, что не надо матери вмешиваться в это и что Гриша на смену опоздает. Но мамочка разошлась уже, пригрозив Грише большущими неприятностями, если не прекратит свой флирт с дочерью. Добавив с усмешкой, что Юлия, мол, не впервые такие штучки с парнями проделывает, голову им крутит, опыт есть. Юлька громко прокричала, что это неправда, мама клевещет на нее, и убежала. Гриша же даме сказал, что дочку зря оклеветали, не хорошо это. Потом добавил, что он непугливый и угроз мамаши не боится, пусть это учтут. А Юлию зря обидели, подчеркнул он, не заслужила она такого от матери, зря это… Утром же при выходе с дизельной его Юлия встретила с сообщением, что из дому ушла, еще вечером. Родители перед ней выбор поставили, поэтому и здесь она, но если Гриша против, то она, она... Он ее попросил минутку помолчать, только одну минутку, но она не смогла этого сделать, ее трясло всю, слезы буквально брызнули, и девушка горько разрыдалась. Гриша обнял Юлию, к себе прижал и сказал, что отныне он за нее в ответе, учесть должна, закрепив все поцелуем от души. Так уж получилось далее, что в загсе их регистрировали в день милиции, посему всю жизнь с ментами и отмечают праздник свой, песни их печальные поют. Между прочим зарплата электрика довольно скудной была в те времена, и наш женатик зашевелился, искать стал. Замечено, что как только припечет расторопного парня, не лентяя, он искать начинает, интенсивно даже, и находит выход, вот такие они эти мужички. Гриша узнал, что с монтажом электроподстанции подрядчики не справляются, отстают, специалистов не хватает. Вот он и собрал команду из четырех человек, которым предложил монтажом заняться в выходные и в вечернее время. Управление «Спецэлектромонтаж» согласилось работу оформить и оплатить каким-то путем неплохо, назвали сумму даже. Гриша и диспетчер Женя Вовчук взяли на себя работу с шинопроводами, разъединителями, трансформатором, а физическую долбежку стен поручили бывшему зэку по лесоповалу Варцепневу Василию и начальнику энергосбыта Роману Мелисову, который был вечным оратором на любом сборище. Работа, надо сказать, очень даже физически тяжелая была, руки изрядно покалечили, Ромка же Мелисов выкрутился — приболел сразу и не выходил более. На замечания Гриши ответил, что тяжело это ему физически, зато окажет содействие при приемке объекта, акт подпишет, поэтому в команде остаться должен и деньги получить обязан. Наш же Гриша полученный солидный аванс разделил на троих работающих. Вот на этот аванс молодой и решил Юлию приодеть, которая в одном платьице летнем из дома ушла. Родители ее, закусив амбицию, выжидали, когда дочка покорной вернется, не навещали ее ни разу за три месяца. Так вот, в универмаге пара наша вместо тряпок фотоаппарат купила по предложению молодой, чтобы этапы совместной жизни своей фиксировать пока вместе они, пока взаимоиндукция жива и действует. По этой части, заверяю вас, у них все в порядке до сих пор. А вот по части смонтированной подстанции, то Мелисов разгромный акт неприемки составил, и деньги полностью не получили. Помявшись несколько дней, Гриша к Мельникову обратился с просьбой оценить первую подстанцию, которую они с Вовчуком и Варцепневым слепили, так как хотели бы продолжить начатое и денег подзаработать для жизни. Трансформатор тут же включили на месте в день посещения подстанции, указав в акте несущественные недостатки. Заказы еще поступали, тройка вовсю трудилась, но Мелисов уже не путался под ногами, не замечал наших. * Я пытаюсь по мере сил и памяти изложить путь становления парня в пятидесятых годах прошлого века. Тогда мастерство стояло на первом месте, поэтому мы учились работать много руками, голову нужными знаниями набивали, чтоб понимать суть. Мастеров чтили и уважали повсюду и везде. С жильем же и тогда загвоздка и сложности были, но надежда была у мастерового, что квартиру получит, если он нужен и вкалывает. У Гриши Вербина сбой получился с квартирой, сейчас поясню. Был в ту пору «горький метод» строительства домов, когда очередники в нерабочее время участвовали в строительстве жилья для себя. Вербин на очереди был и вкалывал на всю катушку во имя хаты. Гриша даже добился у своего директора Дубинского заведомо жеребьевкой квартиры распределить, чтоб каждый отделку желаемую выполнил, хорошо, правда? Юлия восьмую вытянула малогабаритную двухкомнатную, так как, извините, уже беременная была. Да, гроши на мебель скопили, в ожидании жили. Сдали досрочно дом, все хорошо, но в приказе на заселение Грише однокомнатную указали, шестую. Дубинский с виноватой улыбкой велел нашему потерпеть год, мера вынужденная. В будущем нормальную получат, внушали ему. Гриша красный весь стал и тихо очень спросил только, почему с ним так поступили? Почему, он знать хочет? Все молчали, Гриша тогда тихо сказал, что уходит с работы, сегодня же… «Как уходишь? — дико раскричался фронтовик. — Я тебе слово коммуниста даю, что...» Гриша сбежал сразу, Дубинского отливали водой, скорую вызвали. Кто прав здесь и не знаю. Юлия с матерью Елизаветой Петровной в штыки приняли решение Вербина об отказе от квартиры, и когда жене рожать уже вот-вот надо, к тому же обещание директора есть на будущий год... Наш ни в какую, молчал. Тогда теща выдала, что домой дочку заберет, если зять квартиру упустит. Юлия, опустив голову, молча сидела. Григорий: — Конечно, нам пора самостоятельно жить уже, вы правы, дамы. Но вселяться в однокомнатную не будем, унизить себя не позволю. Искать выход буду усиленно… Тёща — Бред какой-то, зятек. Ничегошеньки не сделаешь, пустое это, дочка. Юлия — Мама, прекрати измываться над Гришей. Ты высказала мнение, я могу совет дать, но решать Гриша должен, он муж. Такой, мамочка, порядок в нашей семье. Не будем ссориться, ладно? Привет отцу передай, хороший.

(комментариев: 0)

Каждая профессия имеет свою специфику, свою тонкость, не всегда видимую для посторонних. У электриков она особенная, ибо помимо мастерства при работе с невидимым током требуется еще усиленная внимательность. Точнее, электрик должен правильные дорожки проложить и аппаратуру так подключить, чтоб электроны в нужное направление потекли. А то пшик неожиданный получишь, и тебя трясет уже вовсю. А что уж говорить о подстанциях, где высокое напряжение повсюду, и ток с них распределяется затем по всей округе, представили? Каково спецу в одиночку туда заглядывать для осмотра или переключения каких-то важных аппаратов, чтоб затем спокойным голосом диспетчеру доложить, что: «Все нормально на ТП-145, фидер четвертый включил в 15-37, докладывает Вербин…» Гриша Вербин премудростями спокойного, продуманного стиля работы был полностью обязан Мельникову Михаилу Федоровичу, главному инженеру дизельной электростанции Кишинева. Дизельная станция в ту пору сама вырабатывала электричество на своих трех дизель-генераторах и сама же обслуживала городские сети по доставке потребителю электроэнергии. Директором станции работал очень энергичный, заводной мужчина лет сорока, Дубинский его фамилия была. И он всюду сам распоряжался небольшим коллективом управления, будь то ночь или день, ибо аварии всегда нежданно возникали с подачей энергии городу. Но прежде чем громко скомандовать «байструкам», как он нас называл, вполголоса с Михаилом Федоровичем обсуждал обстановку и лишь после этого разгон устраивал, нам имеется ввиду. Наум Львович Дубинский в Кишинев недавно был переведен из Тирасполя, где он директором ТЭЦ работал. К нам на должность директора пробовались несколько образованных инженеров, но зачастую их интеллигентность и боязнь окрика начальства из горкома или ЦК вынуждали бедняг подыскивать другую работу. Кто-то, видимо, поэтому из верхов и потянул ТЭЦовика в столицу, к нам. Дубинский выделялся умным взглядом больших темных глаз, высоким ростом, обожженным на войне лицом, матюгами для провинившихся и широкой улыбкой для отличившихся. Больше-то ему поощрять нечем было. Еще иногда одобрительно по плечу хлопал, притом сильно. В общем, он стал нашим «Дубом», так, по-свойски, прозвали мы его. Приятно, знаете ли, иногда начальство давнее добрым словом помянуть, заодно и на себя тогдашнего посмотреть можно, такого шустрого, живого, не то, что нонешний, тьфу. Мельников был абсолютно другим человеком: спокойным, немногословным, очень грамотным, выдержанным и вежливым. На войне кисти левой руки лишился, семья в блокаду погибла. В Кишиневе случайно оказался, где в госпитале долечивал остаток руки. И вот, прочтя объявление в районе базара, что электрики по обслуживанию ТП и РП нужны и общежитие предоставляется, задумался, ибо в Питер вернуться не хотел по известным причинам. Так и застрял здесь. Спецов настоящих с опытом работы было двое на станции — начальник ремонтного цеха Крюкова Ольга Дементьевна и Мельников, который практически технически один руководил сложным хозяйством. Гриша Вербин с пятнадцати лет трудился и учился мастерству в этом учреждении. Первые три года в ремонтном работал, у Крюковой, где его непосредственным наставником электрообмотчик Наум Веёвка был, который букву «р» не выговаривал. Работе это не мешало, а уважали его все за мастерство. Гриша многому научился тоже. В пятидесятых годах были лишь дневные учебные заведения, поэтому Вербин два года у дизелей дежурил по ночам, а днем на занятиях подпорки глазам устраивал, чтоб не смыкались. Дизеля гудели страшнейшим образом в ночной тишине, напарник Леонид Трост беспробудно спал, подперев голову рукой, видимость создавал человека думающего. Лишь Вербин всю ночь сказки будущего сочинял, улыбаясь чему-то. Потом к нему Верка Буркова повадилась приходить. Вера в диспетчерской дежурной работала по ночам. Муж-то ее Володя два месяца, как в армию ушел, плакала тогда она очень. Так вот, садилась супротив нашего, взглядом липким уставится, улыбается вовсю и все приглашала во двор выйти под звезды, где Грише сюрприз приятный приготовила... Проходящая с проверкой Эльза Фридриховна, дежурный инженер смены (ДИС) прогоняла Веру на свое рабочее место, наставляя поучительно, что нечего парня неопытного пакостям учить, нехорошо это. Эльза застряла здесь после того, как могилу мужа нашла на воинском кладбище и вот решилась жить рядом, памятник соорудила ему, посещала часто захоронение, замкнулась. Три года продолжалась эта мучительная верность вдовы погибшему солдату, памяти о нем, чувствам былым, облику из памяти исчезающему. С мужем недолго прожила, всего месяца полтора до войны. Весной же, после поездки на похороны матери, решилась в Поволжье вернуться, на родину, где родичей полно и жизнь кипит. Поэтому Эльза последние дни отрабатывала, багаж уже частично отправила, могилку мужа надежным бетоном обустроила, волновалась очень, с частичкой жизни расставаясь. Ночные смены самые сложные в работе, ибо человек помимо своей воли и желания засыпает порой мгновенно, даже при неимоверном шуме оборудования. Поэтому по ночам в районе двух часов и в пять Эльза смену будила, шумно покрикивая на всех, лишь любимца иногда спать отправляла в свою хибарку общежития, что во дворе была. Сама же за него дежурила и ворчала, что парню утром на занятия идти, и что он поймет там после бессонной ночи, сам черт не знает. — Гриша, Гришааа, тебе вставать пора, слышишь. Не пугайся, это я с холоду к тебе прилегла, замерзла вся. Крепко же спишь, дружок, даже не почуял когда под одеяло... Стой, Гриша, еще минутку спину согрей. Хорошо-то как. Что-то плохо мне стало, знобит всю. Только одну минутку еще, можно? Не окоченел? Тогда ближе подвинься, еще чуть. Опааа! Все, все, сползай быстро, быстро я сказала. Я же чувствую там все. Отпусти, а-а-а. Через два дня Эльза попрощалась со всеми и уехала, Грише лишь издали помахала ручкой и кулак сжала, улыбнувшись чуть. А Вербин, переваривая происшедшее, пришел к выводу, что ощущения какие-то необычные были, но с последующим осадком от какой-то безвольности туманной. «Какие уж там чувства, — ворчал Гриша, — инстинкт животный это». И еще Гриша подумал, что предупреждающих плакатов у электриков много, но такой, как «Остерегайся, женщина!» не мешало бы добавить. * Больше всего по жизни ленивые люди хандрят, неприятности страшно переживают, виновников ситуации находят и ругают их почем зря. Трудоголики долго не мучаются срывами в работе, они просто устраняют их и новые находят на свою шею. Знакомы вам такие персонажи по жизни, не правда ли? То-то же, вспомнили такого. Вот и этой ночью ветер сильный сорвался, затем и дождь пошел. Подходящая погодка для аварийных отключений. В районе двенадцати с копейками наш Мельников уже распоряжался собранным по тревоге персоналом. — Вербин Григорий, берешь в напарники Долгова Василия и бегом на РП-8, там массив весь хлекомбината, хлебного, повторяю, табачный, консервный… да вы и сами район знаете, обесточен. Разберись, Гриша, осторожно, и действуй. Сапоги резиновые вижу... Минут через пятнадцать, когда наша пара добралась до цели, то увидела вдали, справа, темный массив района, а масляный выключатель отключен был аварийно. Гриша знал, что от подстанции линия воздушная идет к табачному и далее на хлебный, поэтому, выйдя на улицу, посмотрел в темноту и решил повторное включение сделать, Васю попросил двери открытыми попридержать, фонарь включить и ждать. От включения масляника загудела подстанция, притом долго, пока релейная защита не сработала. На РП была полная темень, фонарь на полу валялся, Васи не было. Гриша еще успел искры на земле заприметить от пляшущих проводов. К 8-25 монтер Сапожников провода закрепил на столбах, а к 9-00 свет восстановили. Вася Долгов в районе десяти пришел в диспетчерскую с заявлением об увольнении. Мельников злобно ему сказал, что на фронте бойцы не бросали друга в беде, никогда, и велел домой убираться немедленно. А Гриша наш и Миша Сапожников в больницу попали с воспалениями легких. Миша был явным хулиганом, матершинником, и лишнего шага по жизни не делал без доплаты. А тут этот чудик праведный уговорил его, монтера по освещению улиц, на высоковольтную ЛЭП взобраться. И получилось главное, шумел поэтому о премии, а Гриша горел весь, в бреду мыкался. Конечно, друзья навещали их, особо с дизельной. Дубинский привычно бурчал громогласно, что сутки дает на излечение ребят, в противном случае отключить грозился лечебное заведение. Мельников Маяковского принес, Симонова, яблок красных, пожелал выздоровления, премию за оперативность обещал. Какую-то просьбу Гриши согласился передать. Сегодня же шумная Стелла в палату ворвалась, с цветами, зарплату и премию принесла, светилась вся от радости такого поступка. Сапожников же, впервые положительно по жизни в приказе отмеченный, долго за премию расписывался, помялся и выдал: — Гриша, слышишь меня, хорошо? Почему нам одинаково премию выписали, ты все это... Стелла: — И я, дура, спросила Дуба, брякнул мне «Не вмешиваться, Гриша так просил…» Вербин: — Так надо было, Стелла, под дождем оба работали, заболели тоже вместе… Миша, выручи, пожалуйста. Деньги матери занеси сегодня и скажи, что застрял на аварии я. Доктор, когда прогоните меня, а послезавтра можно? Вот и пообещай тогда... Увы, человек предполагает, но ничем по состоянию здоровья не располагает, болячки паршивейшая штука, скажу вам, подхватишь — не избавишься. Это я к тому, что у Гриши пятно в легких обнаружили, и кашель усилился, поэтому лечиться оставили еще. В двухместной престижной палате, выбитой Дубинским для своих, появился очень элегантный больной после удаления аппендицита, немного манерный и высокомерный. К красавцу в белой рубашке всегда приходили лишь очень нарядные посетители: мужчины в галстуках, женщины на каблуках и с шарфиками на шеях. Разговоры высокие велись об архитектуре в градостроительстве вечного города, с усмешкой отзывались о власти, которая трущобы плодит у нас. Притом долго говорили, шумно, отвернувшись от соседей. К Вербину же сослуживцы в застиранных рубахах заглядывали ненадолго, рассказывали о новом плане Мельникова закольцевать всех потребителей двухсторонним питанием, новостью поделились, что Щиглик женился на Свете из техотдела, все руку жали бедняге, выздоровления желали. К архитектору и девушка приходила, очень даже ничего по внешности. Вот она и признала Гришу, который всегда свет восстанавливал при сбоях в институте. Она — Юлия Чернова, на строительном учится, может знает ее? Нет, так нет. Сегодня же к нашему больному Сапожников снова заявился и в своей манере громко доложился, что маму Григория видел, деньги передал и привет от сына с аварии. Сказал, что плохо выглядит маманя, болеет. О больнице и о легких ни слова, не промолвился он. Рявкнул на архитектора, чтоб тот тише говорил. Обещал и сегодня к матери сходить, но что сказать-то не знает... Потом добавил, что придумает что-нибудь. Затем на своего посмотрел, улыбнулся широко и велел духом не падать, Юлии лукаво подмигнул. Через два дня архитектора в палате сменил полковник милиции, страшный очень в форме, а когда в больничное облачился, жалким старичком стал. Наш же Григорий немного погрустнел, духом пал, маму вспомнил, отвернулся к стенке и глаза прикрыл. — Гриша, здравствуйте. Не спите, хорошо. Я пирожков принесла, поешь, пожалуйста. Нет, не из жалости пришла, а за помощью. Вот вопросы по электротехнике, поясни тупой. Я полная дура в этом. Поешь сначала, и вы кушайте, больной. Все дни пребывания в больнице приходила эта «тупая» девушка с кучей вопросов по электротехнике, которые даже наш еле разбирал. И главное — внимательно слушала его. Когда же молодость победила, и Гришу выписали, наша Юлия недовольной ходила, ворча, что не совсем взаимоиндукцию освоила, результата нужного не ощутила. Теоретически поняла, вот, что взаимоиндукция возникает в желаемом поле вследствие наличия напряжения на своем параллельном поле, но определить силу тока не может еще… Игра, затеянная Юлией, продолжилась и после больницы у ворот дома девушки, вечерами, когда парень на смену ночную отправлялся. За 15-20 минут общения молодые успевали много взаимоинтересных новостей сообщить друг другу, наш же электрик умудрялся еще доверчивые глаза Чаплина изобразить и похлопать ресницами при виде прекрасной девушки рядом, смеялись оба. Но... Как-то к ним неожиданно солидная дама подошла, поздоровалась и представилась матерью Юлии, Елизаветой Петровной, попросила дочь с кавалером познакомить. После чего четко высказалась по поводу своей дочери, которой к Новому году замужество предстоит с замечательным человеком состоявшимся, да и квартира ему уже светит, отец их постарался, а тут романтику вечернюю затеяла с незнакомцем, вот дура. Конечно, предполагала мамаша, дочь о событиях ожидаемых не упомянула незнакомцу, скрыла? Юлия пыталась маму увести, твердя все, что не надо матери вмешиваться в это и что Гриша на смену опоздает. Но мамочка разошлась уже, пригрозив Грише большущими неприятностями, если не прекратит свой флирт с дочерью. Добавив с усмешкой, что Юлия, мол, не впервые такие штучки с парнями проделывает, голову им крутит, опыт есть. Юлька громко прокричала, что это неправда, мама клевещет на нее, и убежала. Гриша же даме сказал, что дочку зря оклеветали, не хорошо это. Потом добавил, что он непугливый и угроз мамаши не боится, пусть это учтут. А Юлию зря обидели, подчеркнул он, не заслужила она такого от матери, зря это… Утром же при выходе с дизельной его Юлия встретила с сообщением, что из дому ушла, еще вечером. Родители перед ней выбор поставили, поэтому и здесь она, но если Гриша против, то она, она... Он ее попросил минутку помолчать, только одну минутку, но она не смогла этого сделать, ее трясло всю, слезы буквально брызнули, и девушка горько разрыдалась. Гриша обнял Юлию, к себе прижал и сказал, что отныне он за нее в ответе, учесть должна, закрепив все поцелуем от души. Так уж получилось далее, что в загсе их регистрировали в день милиции, посему всю жизнь с ментами и отмечают праздник свой, песни их печальные поют. Между прочим зарплата электрика довольно скудной была в те времена, и наш женатик зашевелился, искать стал. Замечено, что как только припечет расторопного парня, не лентяя, он искать начинает, интенсивно даже, и находит выход, вот такие они эти мужички. Гриша узнал, что с монтажом электроподстанции подрядчики не справляются, отстают, специалистов не хватает. Вот он и собрал команду из четырех человек, которым предложил монтажом заняться в выходные и в вечернее время. Управление «Спецэлектромонтаж» согласилось работу оформить и оплатить каким-то путем неплохо, назвали сумму даже. Гриша и диспетчер Женя Вовчук взяли на себя работу с шинопроводами, разъединителями, трансформатором, а физическую долбежку стен поручили бывшему зэку по лесоповалу Варцепневу Василию и начальнику энергосбыта Роману Мелисову, который был вечным оратором на любом сборище. Работа, надо сказать, очень даже физически тяжелая была, руки изрядно покалечили, Ромка же Мелисов выкрутился — приболел сразу и не выходил более. На замечания Гриши ответил, что тяжело это ему физически, зато окажет содействие при приемке объекта, акт подпишет, поэтому в команде остаться должен и деньги получить обязан. Наш же Гриша полученный солидный аванс разделил на троих работающих. Вот на этот аванс молодой и решил Юлию приодеть, которая в одном платьице летнем из дома ушла. Родители ее, закусив амбицию, выжидали, когда дочка покорной вернется, не навещали ее ни разу за три месяца. Так вот, в универмаге пара наша вместо тряпок фотоаппарат купила по предложению молодой, чтобы этапы совместной жизни своей фиксировать пока вместе они, пока взаимоиндукция жива и действует. По этой части, заверяю вас, у них все в порядке до сих пор. А вот по части смонтированной подстанции, то Мелисов разгромный акт неприемки составил, и деньги полностью не получили. Помявшись несколько дней, Гриша к Мельникову обратился с просьбой оценить первую подстанцию, которую они с Вовчуком и Варцепневым слепили, так как хотели бы продолжить начатое и денег подзаработать для жизни. Трансформатор тут же включили на месте в день посещения подстанции, указав в акте несущественные недостатки. Заказы еще поступали, тройка вовсю трудилась, но Мелисов уже не путался под ногами, не замечал наших. * Я пытаюсь по мере сил и памяти изложить путь становления парня в пятидесятых годах прошлого века. Тогда мастерство стояло на первом месте, поэтому мы учились работать много руками, голову нужными знаниями набивали, чтоб понимать суть. Мастеров чтили и уважали повсюду и везде. С жильем же и тогда загвоздка и сложности были, но надежда была у мастерового, что квартиру получит, если он нужен и вкалывает. У Гриши Вербина сбой получился с квартирой, сейчас поясню. Был в ту пору «горький метод» строительства домов, когда очередники в нерабочее время участвовали в строительстве жилья для себя. Вербин на очереди был и вкалывал на всю катушку во имя хаты. Гриша даже добился у своего директора Дубинского заведомо жеребьевкой квартиры распределить, чтоб каждый отделку желаемую выполнил, хорошо, правда? Юлия восьмую вытянула малогабаритную двухкомнатную, так как, извините, уже беременная была. Да, гроши на мебель скопили, в ожидании жили. Сдали досрочно дом, все хорошо, но в приказе на заселение Грише однокомнатную указали, шестую. Дубинский с виноватой улыбкой велел нашему потерпеть год, мера вынужденная. В будущем нормальную получат, внушали ему. Гриша красный весь стал и тихо очень спросил только, почему с ним так поступили? Почему, он знать хочет? Все молчали, Гриша тогда тихо сказал, что уходит с работы, сегодня же… «Как уходишь? — дико раскричался фронтовик. — Я тебе слово коммуниста даю, что...» Гриша сбежал сразу, Дубинского отливали водой, скорую вызвали. Кто прав здесь и не знаю. Юлия с матерью Елизаветой Петровной в штыки приняли решение Вербина об отказе от квартиры, и когда жене рожать уже вот-вот надо, к тому же обещание директора есть на будущий год... Наш ни в какую, молчал. Тогда теща выдала, что домой дочку заберет, если зять квартиру упустит. Юлия, опустив голову, молча сидела. Григорий: — Конечно, нам пора самостоятельно жить уже, вы правы, дамы. Но вселяться в однокомнатную не будем, унизить себя не позволю. Искать выход буду усиленно… Тёща — Бред какой-то, зятек. Ничегошеньки не сделаешь, пустое это, дочка. Юлия — Мама, прекрати измываться над Гришей. Ты высказала мнение, я могу совет дать, но решать Гриша должен, он муж. Такой, мамочка, порядок в нашей семье. Не будем ссориться, ладно? Привет отцу передай, хороший.

(комментариев: 0)

Каждая профессия имеет свою специфику, свою тонкость, не всегда видимую для посторонних. У электриков она особенная, ибо помимо мастерства при работе с невидимым током требуется еще усиленная внимательность. Точнее, электрик должен правильные дорожки проложить и аппаратуру так подключить, чтоб электроны в нужное направление потекли. А то пшик неожиданный получишь, и тебя трясет уже вовсю. А что уж говорить о подстанциях, где высокое напряжение повсюду, и ток с них распределяется затем по всей округе, представили? Каково спецу в одиночку туда заглядывать для осмотра или переключения каких-то важных аппаратов, чтоб затем спокойным голосом диспетчеру доложить, что: «Все нормально на ТП-145, фидер четвертый включил в 15-37, докладывает Вербин…» Гриша Вербин премудростями спокойного, продуманного стиля работы был полностью обязан Мельникову Михаилу Федоровичу, главному инженеру дизельной электростанции Кишинева. Дизельная станция в ту пору сама вырабатывала электричество на своих трех дизель-генераторах и сама же обслуживала городские сети по доставке потребителю электроэнергии. Директором станции работал очень энергичный, заводной мужчина лет сорока, Дубинский его фамилия была. И он всюду сам распоряжался небольшим коллективом управления, будь то ночь или день, ибо аварии всегда нежданно возникали с подачей энергии городу. Но прежде чем громко скомандовать «байструкам», как он нас называл, вполголоса с Михаилом Федоровичем обсуждал обстановку и лишь после этого разгон устраивал, нам имеется ввиду. Наум Львович Дубинский в Кишинев недавно был переведен из Тирасполя, где он директором ТЭЦ работал. К нам на должность директора пробовались несколько образованных инженеров, но зачастую их интеллигентность и боязнь окрика начальства из горкома или ЦК вынуждали бедняг подыскивать другую работу. Кто-то, видимо, поэтому из верхов и потянул ТЭЦовика в столицу, к нам. Дубинский выделялся умным взглядом больших темных глаз, высоким ростом, обожженным на войне лицом, матюгами для провинившихся и широкой улыбкой для отличившихся. Больше-то ему поощрять нечем было. Еще иногда одобрительно по плечу хлопал, притом сильно. В общем, он стал нашим «Дубом», так, по-свойски, прозвали мы его. Приятно, знаете ли, иногда начальство давнее добрым словом помянуть, заодно и на себя тогдашнего посмотреть можно, такого шустрого, живого, не то, что нонешний, тьфу. Мельников был абсолютно другим человеком: спокойным, немногословным, очень грамотным, выдержанным и вежливым. На войне кисти левой руки лишился, семья в блокаду погибла. В Кишиневе случайно оказался, где в госпитале долечивал остаток руки. И вот, прочтя объявление в районе базара, что электрики по обслуживанию ТП и РП нужны и общежитие предоставляется, задумался, ибо в Питер вернуться не хотел по известным причинам. Так и застрял здесь. Спецов настоящих с опытом работы было двое на станции — начальник ремонтного цеха Крюкова Ольга Дементьевна и Мельников, который практически технически один руководил сложным хозяйством. Гриша Вербин с пятнадцати лет трудился и учился мастерству в этом учреждении. Первые три года в ремонтном работал, у Крюковой, где его непосредственным наставником электрообмотчик Наум Веёвка был, который букву «р» не выговаривал. Работе это не мешало, а уважали его все за мастерство. Гриша многому научился тоже. В пятидесятых годах были лишь дневные учебные заведения, поэтому Вербин два года у дизелей дежурил по ночам, а днем на занятиях подпорки глазам устраивал, чтоб не смыкались. Дизеля гудели страшнейшим образом в ночной тишине, напарник Леонид Трост беспробудно спал, подперев голову рукой, видимость создавал человека думающего. Лишь Вербин всю ночь сказки будущего сочинял, улыбаясь чему-то. Потом к нему Верка Буркова повадилась приходить. Вера в диспетчерской дежурной работала по ночам. Муж-то ее Володя два месяца, как в армию ушел, плакала тогда она очень. Так вот, садилась супротив нашего, взглядом липким уставится, улыбается вовсю и все приглашала во двор выйти под звезды, где Грише сюрприз приятный приготовила... Проходящая с проверкой Эльза Фридриховна, дежурный инженер смены (ДИС) прогоняла Веру на свое рабочее место, наставляя поучительно, что нечего парня неопытного пакостям учить, нехорошо это. Эльза застряла здесь после того, как могилу мужа нашла на воинском кладбище и вот решилась жить рядом, памятник соорудила ему, посещала часто захоронение, замкнулась. Три года продолжалась эта мучительная верность вдовы погибшему солдату, памяти о нем, чувствам былым, облику из памяти исчезающему. С мужем недолго прожила, всего месяца полтора до войны. Весной же, после поездки на похороны матери, решилась в Поволжье вернуться, на родину, где родичей полно и жизнь кипит. Поэтому Эльза последние дни отрабатывала, багаж уже частично отправила, могилку мужа надежным бетоном обустроила, волновалась очень, с частичкой жизни расставаясь. Ночные смены самые сложные в работе, ибо человек помимо своей воли и желания засыпает порой мгновенно, даже при неимоверном шуме оборудования. Поэтому по ночам в районе двух часов и в пять Эльза смену будила, шумно покрикивая на всех, лишь любимца иногда спать отправляла в свою хибарку общежития, что во дворе была. Сама же за него дежурила и ворчала, что парню утром на занятия идти, и что он поймет там после бессонной ночи, сам черт не знает. — Гриша, Гришааа, тебе вставать пора, слышишь. Не пугайся, это я с холоду к тебе прилегла, замерзла вся. Крепко же спишь, дружок, даже не почуял когда под одеяло... Стой, Гриша, еще минутку спину согрей. Хорошо-то как. Что-то плохо мне стало, знобит всю. Только одну минутку еще, можно? Не окоченел? Тогда ближе подвинься, еще чуть. Опааа! Все, все, сползай быстро, быстро я сказала. Я же чувствую там все. Отпусти, а-а-а. Через два дня Эльза попрощалась со всеми и уехала, Грише лишь издали помахала ручкой и кулак сжала, улыбнувшись чуть. А Вербин, переваривая происшедшее, пришел к выводу, что ощущения какие-то необычные были, но с последующим осадком от какой-то безвольности туманной. «Какие уж там чувства, — ворчал Гриша, — инстинкт животный это». И еще Гриша подумал, что предупреждающих плакатов у электриков много, но такой, как «Остерегайся, женщина!» не мешало бы добавить. * Больше всего по жизни ленивые люди хандрят, неприятности страшно переживают, виновников ситуации находят и ругают их почем зря. Трудоголики долго не мучаются срывами в работе, они просто устраняют их и новые находят на свою шею. Знакомы вам такие персонажи по жизни, не правда ли? То-то же, вспомнили такого. Вот и этой ночью ветер сильный сорвался, затем и дождь пошел. Подходящая погодка для аварийных отключений. В районе двенадцати с копейками наш Мельников уже распоряжался собранным по тревоге персоналом. — Вербин Григорий, берешь в напарники Долгова Василия и бегом на РП-8, там массив весь хлекомбината, хлебного, повторяю, табачный, консервный… да вы и сами район знаете, обесточен. Разберись, Гриша, осторожно, и действуй. Сапоги резиновые вижу... Минут через пятнадцать, когда наша пара добралась до цели, то увидела вдали, справа, темный массив района, а масляный выключатель отключен был аварийно. Гриша знал, что от подстанции линия воздушная идет к табачному и далее на хлебный, поэтому, выйдя на улицу, посмотрел в темноту и решил повторное включение сделать, Васю попросил двери открытыми попридержать, фонарь включить и ждать. От включения масляника загудела подстанция, притом долго, пока релейная защита не сработала. На РП была полная темень, фонарь на полу валялся, Васи не было. Гриша еще успел искры на земле заприметить от пляшущих проводов. К 8-25 монтер Сапожников провода закрепил на столбах, а к 9-00 свет восстановили. Вася Долгов в районе десяти пришел в диспетчерскую с заявлением об увольнении. Мельников злобно ему сказал, что на фронте бойцы не бросали друга в беде, никогда, и велел домой убираться немедленно. А Гриша наш и Миша Сапожников в больницу попали с воспалениями легких. Миша был явным хулиганом, матершинником, и лишнего шага по жизни не делал без доплаты. А тут этот чудик праведный уговорил его, монтера по освещению улиц, на высоковольтную ЛЭП взобраться. И получилось главное, шумел поэтому о премии, а Гриша горел весь, в бреду мыкался. Конечно, друзья навещали их, особо с дизельной. Дубинский привычно бурчал громогласно, что сутки дает на излечение ребят, в противном случае отключить грозился лечебное заведение. Мельников Маяковского принес, Симонова, яблок красных, пожелал выздоровления, премию за оперативность обещал. Какую-то просьбу Гриши согласился передать. Сегодня же шумная Стелла в палату ворвалась, с цветами, зарплату и премию принесла, светилась вся от радости такого поступка. Сапожников же, впервые положительно по жизни в приказе отмеченный, долго за премию расписывался, помялся и выдал: — Гриша, слышишь меня, хорошо? Почему нам одинаково премию выписали, ты все это... Стелла: — И я, дура, спросила Дуба, брякнул мне «Не вмешиваться, Гриша так просил…» Вербин: — Так надо было, Стелла, под дождем оба работали, заболели тоже вместе… Миша, выручи, пожалуйста. Деньги матери занеси сегодня и скажи, что застрял на аварии я. Доктор, когда прогоните меня, а послезавтра можно? Вот и пообещай тогда... Увы, человек предполагает, но ничем по состоянию здоровья не располагает, болячки паршивейшая штука, скажу вам, подхватишь — не избавишься. Это я к тому, что у Гриши пятно в легких обнаружили, и кашель усилился, поэтому лечиться оставили еще. В двухместной престижной палате, выбитой Дубинским для своих, появился очень элегантный больной после удаления аппендицита, немного манерный и высокомерный. К красавцу в белой рубашке всегда приходили лишь очень нарядные посетители: мужчины в галстуках, женщины на каблуках и с шарфиками на шеях. Разговоры высокие велись об архитектуре в градостроительстве вечного города, с усмешкой отзывались о власти, которая трущобы плодит у нас. Притом долго говорили, шумно, отвернувшись от соседей. К Вербину же сослуживцы в застиранных рубахах заглядывали ненадолго, рассказывали о новом плане Мельникова закольцевать всех потребителей двухсторонним питанием, новостью поделились, что Щиглик женился на Свете из техотдела, все руку жали бедняге, выздоровления желали. К архитектору и девушка приходила, очень даже ничего по внешности. Вот она и признала Гришу, который всегда свет восстанавливал при сбоях в институте. Она — Юлия Чернова, на строительном учится, может знает ее? Нет, так нет. Сегодня же к нашему больному Сапожников снова заявился и в своей манере громко доложился, что маму Григория видел, деньги передал и привет от сына с аварии. Сказал, что плохо выглядит маманя, болеет. О больнице и о легких ни слова, не промолвился он. Рявкнул на архитектора, чтоб тот тише говорил. Обещал и сегодня к матери сходить, но что сказать-то не знает... Потом добавил, что придумает что-нибудь. Затем на своего посмотрел, улыбнулся широко и велел духом не падать, Юлии лукаво подмигнул. Через два дня архитектора в палате сменил полковник милиции, страшный очень в форме, а когда в больничное облачился, жалким старичком стал. Наш же Григорий немного погрустнел, духом пал, маму вспомнил, отвернулся к стенке и глаза прикрыл. — Гриша, здравствуйте. Не спите, хорошо. Я пирожков принесла, поешь, пожалуйста. Нет, не из жалости пришла, а за помощью. Вот вопросы по электротехнике, поясни тупой. Я полная дура в этом. Поешь сначала, и вы кушайте, больной. Все дни пребывания в больнице приходила эта «тупая» девушка с кучей вопросов по электротехнике, которые даже наш еле разбирал. И главное — внимательно слушала его. Когда же молодость победила, и Гришу выписали, наша Юлия недовольной ходила, ворча, что не совсем взаимоиндукцию освоила, результата нужного не ощутила. Теоретически поняла, вот, что взаимоиндукция возникает в желаемом поле вследствие наличия напряжения на своем параллельном поле, но определить силу тока не может еще… Игра, затеянная Юлией, продолжилась и после больницы у ворот дома девушки, вечерами, когда парень на смену ночную отправлялся. За 15-20 минут общения молодые успевали много взаимоинтересных новостей сообщить друг другу, наш же электрик умудрялся еще доверчивые глаза Чаплина изобразить и похлопать ресницами при виде прекрасной девушки рядом, смеялись оба. Но... Как-то к ним неожиданно солидная дама подошла, поздоровалась и представилась матерью Юлии, Елизаветой Петровной, попросила дочь с кавалером познакомить. После чего четко высказалась по поводу своей дочери, которой к Новому году замужество предстоит с замечательным человеком состоявшимся, да и квартира ему уже светит, отец их постарался, а тут романтику вечернюю затеяла с незнакомцем, вот дура. Конечно, предполагала мамаша, дочь о событиях ожидаемых не упомянула незнакомцу, скрыла? Юлия пыталась маму увести, твердя все, что не надо матери вмешиваться в это и что Гриша на смену опоздает. Но мамочка разошлась уже, пригрозив Грише большущими неприятностями, если не прекратит свой флирт с дочерью. Добавив с усмешкой, что Юлия, мол, не впервые такие штучки с парнями проделывает, голову им крутит, опыт есть. Юлька громко прокричала, что это неправда, мама клевещет на нее, и убежала. Гриша же даме сказал, что дочку зря оклеветали, не хорошо это. Потом добавил, что он непугливый и угроз мамаши не боится, пусть это учтут. А Юлию зря обидели, подчеркнул он, не заслужила она такого от матери, зря это… Утром же при выходе с дизельной его Юлия встретила с сообщением, что из дому ушла, еще вечером. Родители перед ней выбор поставили, поэтому и здесь она, но если Гриша против, то она, она... Он ее попросил минутку помолчать, только одну минутку, но она не смогла этого сделать, ее трясло всю, слезы буквально брызнули, и девушка горько разрыдалась. Гриша обнял Юлию, к себе прижал и сказал, что отныне он за нее в ответе, учесть должна, закрепив все поцелуем от души. Так уж получилось далее, что в загсе их регистрировали в день милиции, посему всю жизнь с ментами и отмечают праздник свой, песни их печальные поют. Между прочим зарплата электрика довольно скудной была в те времена, и наш женатик зашевелился, искать стал. Замечено, что как только припечет расторопного парня, не лентяя, он искать начинает, интенсивно даже, и находит выход, вот такие они эти мужички. Гриша узнал, что с монтажом электроподстанции подрядчики не справляются, отстают, специалистов не хватает. Вот он и собрал команду из четырех человек, которым предложил монтажом заняться в выходные и в вечернее время. Управление «Спецэлектромонтаж» согласилось работу оформить и оплатить каким-то путем неплохо, назвали сумму даже. Гриша и диспетчер Женя Вовчук взяли на себя работу с шинопроводами, разъединителями, трансформатором, а физическую долбежку стен поручили бывшему зэку по лесоповалу Варцепневу Василию и начальнику энергосбыта Роману Мелисову, который был вечным оратором на любом сборище. Работа, надо сказать, очень даже физически тяжелая была, руки изрядно покалечили, Ромка же Мелисов выкрутился — приболел сразу и не выходил более. На замечания Гриши ответил, что тяжело это ему физически, зато окажет содействие при приемке объекта, акт подпишет, поэтому в команде остаться должен и деньги получить обязан. Наш же Гриша полученный солидный аванс разделил на троих работающих. Вот на этот аванс молодой и решил Юлию приодеть, которая в одном платьице летнем из дома ушла. Родители ее, закусив амбицию, выжидали, когда дочка покорной вернется, не навещали ее ни разу за три месяца. Так вот, в универмаге пара наша вместо тряпок фотоаппарат купила по предложению молодой, чтобы этапы совместной жизни своей фиксировать пока вместе они, пока взаимоиндукция жива и действует. По этой части, заверяю вас, у них все в порядке до сих пор. А вот по части смонтированной подстанции, то Мелисов разгромный акт неприемки составил, и деньги полностью не получили. Помявшись несколько дней, Гриша к Мельникову обратился с просьбой оценить первую подстанцию, которую они с Вовчуком и Варцепневым слепили, так как хотели бы продолжить начатое и денег подзаработать для жизни. Трансформатор тут же включили на месте в день посещения подстанции, указав в акте несущественные недостатки. Заказы еще поступали, тройка вовсю трудилась, но Мелисов уже не путался под ногами, не замечал наших. * Я пытаюсь по мере сил и памяти изложить путь становления парня в пятидесятых годах прошлого века. Тогда мастерство стояло на первом месте, поэтому мы учились работать много руками, голову нужными знаниями набивали, чтоб понимать суть. Мастеров чтили и уважали повсюду и везде. С жильем же и тогда загвоздка и сложности были, но надежда была у мастерового, что квартиру получит, если он нужен и вкалывает. У Гриши Вербина сбой получился с квартирой, сейчас поясню. Был в ту пору «горький метод» строительства домов, когда очередники в нерабочее время участвовали в строительстве жилья для себя. Вербин на очереди был и вкалывал на всю катушку во имя хаты. Гриша даже добился у своего директора Дубинского заведомо жеребьевкой квартиры распределить, чтоб каждый отделку желаемую выполнил, хорошо, правда? Юлия восьмую вытянула малогабаритную двухкомнатную, так как, извините, уже беременная была. Да, гроши на мебель скопили, в ожидании жили. Сдали досрочно дом, все хорошо, но в приказе на заселение Грише однокомнатную указали, шестую. Дубинский с виноватой улыбкой велел нашему потерпеть год, мера вынужденная. В будущем нормальную получат, внушали ему. Гриша красный весь стал и тихо очень спросил только, почему с ним так поступили? Почему, он знать хочет? Все молчали, Гриша тогда тихо сказал, что уходит с работы, сегодня же… «Как уходишь? — дико раскричался фронтовик. — Я тебе слово коммуниста даю, что...» Гриша сбежал сразу, Дубинского отливали водой, скорую вызвали. Кто прав здесь и не знаю. Юлия с матерью Елизаветой Петровной в штыки приняли решение Вербина об отказе от квартиры, и когда жене рожать уже вот-вот надо, к тому же обещание директора есть на будущий год... Наш ни в какую, молчал. Тогда теща выдала, что домой дочку заберет, если зять квартиру упустит. Юлия, опустив голову, молча сидела. Григорий: — Конечно, нам пора самостоятельно жить уже, вы правы, дамы. Но вселяться в однокомнатную не будем, унизить себя не позволю. Искать выход буду усиленно… Тёща — Бред какой-то, зятек. Ничегошеньки не сделаешь, пустое это, дочка. Юлия — Мама, прекрати измываться над Гришей. Ты высказала мнение, я могу совет дать, но решать Гриша должен, он муж. Такой, мамочка, порядок в нашей семье. Не будем ссориться, ладно? Привет отцу передай, хороший.

(комментариев: 0)

Каждая профессия имеет свою специфику, свою тонкость, не всегда видимую для посторонних. У электриков она особенная, ибо помимо мастерства при работе с невидимым током требуется еще усиленная внимательность. Точнее, электрик должен правильные дорожки проложить и аппаратуру так подключить, чтоб электроны в нужное направление потекли. А то пшик неожиданный получишь, и тебя трясет уже вовсю. А что уж говорить о подстанциях, где высокое напряжение повсюду, и ток с них распределяется затем по всей округе, представили? Каково спецу в одиночку туда заглядывать для осмотра или переключения каких-то важных аппаратов, чтоб затем спокойным голосом диспетчеру доложить, что: «Все нормально на ТП-145, фидер четвертый включил в 15-37, докладывает Вербин…» Гриша Вербин премудростями спокойного, продуманного стиля работы был полностью обязан Мельникову Михаилу Федоровичу, главному инженеру дизельной электростанции Кишинева. Дизельная станция в ту пору сама вырабатывала электричество на своих трех дизель-генераторах и сама же обслуживала городские сети по доставке потребителю электроэнергии. Директором станции работал очень энергичный, заводной мужчина лет сорока, Дубинский его фамилия была. И он всюду сам распоряжался небольшим коллективом управления, будь то ночь или день, ибо аварии всегда нежданно возникали с подачей энергии городу. Но прежде чем громко скомандовать «байструкам», как он нас называл, вполголоса с Михаилом Федоровичем обсуждал обстановку и лишь после этого разгон устраивал, нам имеется ввиду. Наум Львович Дубинский в Кишинев недавно был переведен из Тирасполя, где он директором ТЭЦ работал. К нам на должность директора пробовались несколько образованных инженеров, но зачастую их интеллигентность и боязнь окрика начальства из горкома или ЦК вынуждали бедняг подыскивать другую работу. Кто-то, видимо, поэтому из верхов и потянул ТЭЦовика в столицу, к нам. Дубинский выделялся умным взглядом больших темных глаз, высоким ростом, обожженным на войне лицом, матюгами для провинившихся и широкой улыбкой для отличившихся. Больше-то ему поощрять нечем было. Еще иногда одобрительно по плечу хлопал, притом сильно. В общем, он стал нашим «Дубом», так, по-свойски, прозвали мы его. Приятно, знаете ли, иногда начальство давнее добрым словом помянуть, заодно и на себя тогдашнего посмотреть можно, такого шустрого, живого, не то, что нонешний, тьфу. Мельников был абсолютно другим человеком: спокойным, немногословным, очень грамотным, выдержанным и вежливым. На войне кисти левой руки лишился, семья в блокаду погибла. В Кишиневе случайно оказался, где в госпитале долечивал остаток руки. И вот, прочтя объявление в районе базара, что электрики по обслуживанию ТП и РП нужны и общежитие предоставляется, задумался, ибо в Питер вернуться не хотел по известным причинам. Так и застрял здесь. Спецов настоящих с опытом работы было двое на станции — начальник ремонтного цеха Крюкова Ольга Дементьевна и Мельников, который практически технически один руководил сложным хозяйством. Гриша Вербин с пятнадцати лет трудился и учился мастерству в этом учреждении. Первые три года в ремонтном работал, у Крюковой, где его непосредственным наставником электрообмотчик Наум Веёвка был, который букву «р» не выговаривал. Работе это не мешало, а уважали его все за мастерство. Гриша многому научился тоже. В пятидесятых годах были лишь дневные учебные заведения, поэтому Вербин два года у дизелей дежурил по ночам, а днем на занятиях подпорки глазам устраивал, чтоб не смыкались. Дизеля гудели страшнейшим образом в ночной тишине, напарник Леонид Трост беспробудно спал, подперев голову рукой, видимость создавал человека думающего. Лишь Вербин всю ночь сказки будущего сочинял, улыбаясь чему-то. Потом к нему Верка Буркова повадилась приходить. Вера в диспетчерской дежурной работала по ночам. Муж-то ее Володя два месяца, как в армию ушел, плакала тогда она очень. Так вот, садилась супротив нашего, взглядом липким уставится, улыбается вовсю и все приглашала во двор выйти под звезды, где Грише сюрприз приятный приготовила... Проходящая с проверкой Эльза Фридриховна, дежурный инженер смены (ДИС) прогоняла Веру на свое рабочее место, наставляя поучительно, что нечего парня неопытного пакостям учить, нехорошо это. Эльза застряла здесь после того, как могилу мужа нашла на воинском кладбище и вот решилась жить рядом, памятник соорудила ему, посещала часто захоронение, замкнулась. Три года продолжалась эта мучительная верность вдовы погибшему солдату, памяти о нем, чувствам былым, облику из памяти исчезающему. С мужем недолго прожила, всего месяца полтора до войны. Весной же, после поездки на похороны матери, решилась в Поволжье вернуться, на родину, где родичей полно и жизнь кипит. Поэтому Эльза последние дни отрабатывала, багаж уже частично отправила, могилку мужа надежным бетоном обустроила, волновалась очень, с частичкой жизни расставаясь. Ночные смены самые сложные в работе, ибо человек помимо своей воли и желания засыпает порой мгновенно, даже при неимоверном шуме оборудования. Поэтому по ночам в районе двух часов и в пять Эльза смену будила, шумно покрикивая на всех, лишь любимца иногда спать отправляла в свою хибарку общежития, что во дворе была. Сама же за него дежурила и ворчала, что парню утром на занятия идти, и что он поймет там после бессонной ночи, сам черт не знает. — Гриша, Гришааа, тебе вставать пора, слышишь. Не пугайся, это я с холоду к тебе прилегла, замерзла вся. Крепко же спишь, дружок, даже не почуял когда под одеяло... Стой, Гриша, еще минутку спину согрей. Хорошо-то как. Что-то плохо мне стало, знобит всю. Только одну минутку еще, можно? Не окоченел? Тогда ближе подвинься, еще чуть. Опааа! Все, все, сползай быстро, быстро я сказала. Я же чувствую там все. Отпусти, а-а-а. Через два дня Эльза попрощалась со всеми и уехала, Грише лишь издали помахала ручкой и кулак сжала, улыбнувшись чуть. А Вербин, переваривая происшедшее, пришел к выводу, что ощущения какие-то необычные были, но с последующим осадком от какой-то безвольности туманной. «Какие уж там чувства, — ворчал Гриша, — инстинкт животный это». И еще Гриша подумал, что предупреждающих плакатов у электриков много, но такой, как «Остерегайся, женщина!» не мешало бы добавить. * Больше всего по жизни ленивые люди хандрят, неприятности страшно переживают, виновников ситуации находят и ругают их почем зря. Трудоголики долго не мучаются срывами в работе, они просто устраняют их и новые находят на свою шею. Знакомы вам такие персонажи по жизни, не правда ли? То-то же, вспомнили такого. Вот и этой ночью ветер сильный сорвался, затем и дождь пошел. Подходящая погодка для аварийных отключений. В районе двенадцати с копейками наш Мельников уже распоряжался собранным по тревоге персоналом. — Вербин Григорий, берешь в напарники Долгова Василия и бегом на РП-8, там массив весь хлекомбината, хлебного, повторяю, табачный, консервный… да вы и сами район знаете, обесточен. Разберись, Гриша, осторожно, и действуй. Сапоги резиновые вижу... Минут через пятнадцать, когда наша пара добралась до цели, то увидела вдали, справа, темный массив района, а масляный выключатель отключен был аварийно. Гриша знал, что от подстанции линия воздушная идет к табачному и далее на хлебный, поэтому, выйдя на улицу, посмотрел в темноту и решил повторное включение сделать, Васю попросил двери открытыми попридержать, фонарь включить и ждать. От включения масляника загудела подстанция, притом долго, пока релейная защита не сработала. На РП была полная темень, фонарь на полу валялся, Васи не было. Гриша еще успел искры на земле заприметить от пляшущих проводов. К 8-25 монтер Сапожников провода закрепил на столбах, а к 9-00 свет восстановили. Вася Долгов в районе десяти пришел в диспетчерскую с заявлением об увольнении. Мельников злобно ему сказал, что на фронте бойцы не бросали друга в беде, никогда, и велел домой убираться немедленно. А Гриша наш и Миша Сапожников в больницу попали с воспалениями легких. Миша был явным хулиганом, матершинником, и лишнего шага по жизни не делал без доплаты. А тут этот чудик праведный уговорил его, монтера по освещению улиц, на высоковольтную ЛЭП взобраться. И получилось главное, шумел поэтому о премии, а Гриша горел весь, в бреду мыкался. Конечно, друзья навещали их, особо с дизельной. Дубинский привычно бурчал громогласно, что сутки дает на излечение ребят, в противном случае отключить грозился лечебное заведение. Мельников Маяковского принес, Симонова, яблок красных, пожелал выздоровления, премию за оперативность обещал. Какую-то просьбу Гриши согласился передать. Сегодня же шумная Стелла в палату ворвалась, с цветами, зарплату и премию принесла, светилась вся от радости такого поступка. Сапожников же, впервые положительно по жизни в приказе отмеченный, долго за премию расписывался, помялся и выдал: — Гриша, слышишь меня, хорошо? Почему нам одинаково премию выписали, ты все это... Стелла: — И я, дура, спросила Дуба, брякнул мне «Не вмешиваться, Гриша так просил…» Вербин: — Так надо было, Стелла, под дождем оба работали, заболели тоже вместе… Миша, выручи, пожалуйста. Деньги матери занеси сегодня и скажи, что застрял на аварии я. Доктор, когда прогоните меня, а послезавтра можно? Вот и пообещай тогда... Увы, человек предполагает, но ничем по состоянию здоровья не располагает, болячки паршивейшая штука, скажу вам, подхватишь — не избавишься. Это я к тому, что у Гриши пятно в легких обнаружили, и кашель усилился, поэтому лечиться оставили еще. В двухместной престижной палате, выбитой Дубинским для своих, появился очень элегантный больной после удаления аппендицита, немного манерный и высокомерный. К красавцу в белой рубашке всегда приходили лишь очень нарядные посетители: мужчины в галстуках, женщины на каблуках и с шарфиками на шеях. Разговоры высокие велись об архитектуре в градостроительстве вечного города, с усмешкой отзывались о власти, которая трущобы плодит у нас. Притом долго говорили, шумно, отвернувшись от соседей. К Вербину же сослуживцы в застиранных рубахах заглядывали ненадолго, рассказывали о новом плане Мельникова закольцевать всех потребителей двухсторонним питанием, новостью поделились, что Щиглик женился на Свете из техотдела, все руку жали бедняге, выздоровления желали. К архитектору и девушка приходила, очень даже ничего по внешности. Вот она и признала Гришу, который всегда свет восстанавливал при сбоях в институте. Она — Юлия Чернова, на строительном учится, может знает ее? Нет, так нет. Сегодня же к нашему больному Сапожников снова заявился и в своей манере громко доложился, что маму Григория видел, деньги передал и привет от сына с аварии. Сказал, что плохо выглядит маманя, болеет. О больнице и о легких ни слова, не промолвился он. Рявкнул на архитектора, чтоб тот тише говорил. Обещал и сегодня к матери сходить, но что сказать-то не знает... Потом добавил, что придумает что-нибудь. Затем на своего посмотрел, улыбнулся широко и велел духом не падать, Юлии лукаво подмигнул. Через два дня архитектора в палате сменил полковник милиции, страшный очень в форме, а когда в больничное облачился, жалким старичком стал. Наш же Григорий немного погрустнел, духом пал, маму вспомнил, отвернулся к стенке и глаза прикрыл. — Гриша, здравствуйте. Не спите, хорошо. Я пирожков принесла, поешь, пожалуйста. Нет, не из жалости пришла, а за помощью. Вот вопросы по электротехнике, поясни тупой. Я полная дура в этом. Поешь сначала, и вы кушайте, больной. Все дни пребывания в больнице приходила эта «тупая» девушка с кучей вопросов по электротехнике, которые даже наш еле разбирал. И главное — внимательно слушала его. Когда же молодость победила, и Гришу выписали, наша Юлия недовольной ходила, ворча, что не совсем взаимоиндукцию освоила, результата нужного не ощутила. Теоретически поняла, вот, что взаимоиндукция возникает в желаемом поле вследствие наличия напряжения на своем параллельном поле, но определить силу тока не может еще… Игра, затеянная Юлией, продолжилась и после больницы у ворот дома девушки, вечерами, когда парень на смену ночную отправлялся. За 15-20 минут общения молодые успевали много взаимоинтересных новостей сообщить друг другу, наш же электрик умудрялся еще доверчивые глаза Чаплина изобразить и похлопать ресницами при виде прекрасной девушки рядом, смеялись оба. Но... Как-то к ним неожиданно солидная дама подошла, поздоровалась и представилась матерью Юлии, Елизаветой Петровной, попросила дочь с кавалером познакомить. После чего четко высказалась по поводу своей дочери, которой к Новому году замужество предстоит с замечательным человеком состоявшимся, да и квартира ему уже светит, отец их постарался, а тут романтику вечернюю затеяла с незнакомцем, вот дура. Конечно, предполагала мамаша, дочь о событиях ожидаемых не упомянула незнакомцу, скрыла? Юлия пыталась маму увести, твердя все, что не надо матери вмешиваться в это и что Гриша на смену опоздает. Но мамочка разошлась уже, пригрозив Грише большущими неприятностями, если не прекратит свой флирт с дочерью. Добавив с усмешкой, что Юлия, мол, не впервые такие штучки с парнями проделывает, голову им крутит, опыт есть. Юлька громко прокричала, что это неправда, мама клевещет на нее, и убежала. Гриша же даме сказал, что дочку зря оклеветали, не хорошо это. Потом добавил, что он непугливый и угроз мамаши не боится, пусть это учтут. А Юлию зря обидели, подчеркнул он, не заслужила она такого от матери, зря это… Утром же при выходе с дизельной его Юлия встретила с сообщением, что из дому ушла, еще вечером. Родители перед ней выбор поставили, поэтому и здесь она, но если Гриша против, то она, она... Он ее попросил минутку помолчать, только одну минутку, но она не смогла этого сделать, ее трясло всю, слезы буквально брызнули, и девушка горько разрыдалась. Гриша обнял Юлию, к себе прижал и сказал, что отныне он за нее в ответе, учесть должна, закрепив все поцелуем от души. Так уж получилось далее, что в загсе их регистрировали в день милиции, посему всю жизнь с ментами и отмечают праздник свой, песни их печальные поют. Между прочим зарплата электрика довольно скудной была в те времена, и наш женатик зашевелился, искать стал. Замечено, что как только припечет расторопного парня, не лентяя, он искать начинает, интенсивно даже, и находит выход, вот такие они эти мужички. Гриша узнал, что с монтажом электроподстанции подрядчики не справляются, отстают, специалистов не хватает. Вот он и собрал команду из четырех человек, которым предложил монтажом заняться в выходные и в вечернее время. Управление «Спецэлектромонтаж» согласилось работу оформить и оплатить каким-то путем неплохо, назвали сумму даже. Гриша и диспетчер Женя Вовчук взяли на себя работу с шинопроводами, разъединителями, трансформатором, а физическую долбежку стен поручили бывшему зэку по лесоповалу Варцепневу Василию и начальнику энергосбыта Роману Мелисову, который был вечным оратором на любом сборище. Работа, надо сказать, очень даже физически тяжелая была, руки изрядно покалечили, Ромка же Мелисов выкрутился — приболел сразу и не выходил более. На замечания Гриши ответил, что тяжело это ему физически, зато окажет содействие при приемке объекта, акт подпишет, поэтому в команде остаться должен и деньги получить обязан. Наш же Гриша полученный солидный аванс разделил на троих работающих. Вот на этот аванс молодой и решил Юлию приодеть, которая в одном платьице летнем из дома ушла. Родители ее, закусив амбицию, выжидали, когда дочка покорной вернется, не навещали ее ни разу за три месяца. Так вот, в универмаге пара наша вместо тряпок фотоаппарат купила по предложению молодой, чтобы этапы совместной жизни своей фиксировать пока вместе они, пока взаимоиндукция жива и действует. По этой части, заверяю вас, у них все в порядке до сих пор. А вот по части смонтированной подстанции, то Мелисов разгромный акт неприемки составил, и деньги полностью не получили. Помявшись несколько дней, Гриша к Мельникову обратился с просьбой оценить первую подстанцию, которую они с Вовчуком и Варцепневым слепили, так как хотели бы продолжить начатое и денег подзаработать для жизни. Трансформатор тут же включили на месте в день посещения подстанции, указав в акте несущественные недостатки. Заказы еще поступали, тройка вовсю трудилась, но Мелисов уже не путался под ногами, не замечал наших. * Я пытаюсь по мере сил и памяти изложить путь становления парня в пятидесятых годах прошлого века. Тогда мастерство стояло на первом месте, поэтому мы учились работать много руками, голову нужными знаниями набивали, чтоб понимать суть. Мастеров чтили и уважали повсюду и везде. С жильем же и тогда загвоздка и сложности были, но надежда была у мастерового, что квартиру получит, если он нужен и вкалывает. У Гриши Вербина сбой получился с квартирой, сейчас поясню. Был в ту пору «горький метод» строительства домов, когда очередники в нерабочее время участвовали в строительстве жилья для себя. Вербин на очереди был и вкалывал на всю катушку во имя хаты. Гриша даже добился у своего директора Дубинского заведомо жеребьевкой квартиры распределить, чтоб каждый отделку желаемую выполнил, хорошо, правда? Юлия восьмую вытянула малогабаритную двухкомнатную, так как, извините, уже беременная была. Да, гроши на мебель скопили, в ожидании жили. Сдали досрочно дом, все хорошо, но в приказе на заселение Грише однокомнатную указали, шестую. Дубинский с виноватой улыбкой велел нашему потерпеть год, мера вынужденная. В будущем нормальную получат, внушали ему. Гриша красный весь стал и тихо очень спросил только, почему с ним так поступили? Почему, он знать хочет? Все молчали, Гриша тогда тихо сказал, что уходит с работы, сегодня же… «Как уходишь? — дико раскричался фронтовик. — Я тебе слово коммуниста даю, что...» Гриша сбежал сразу, Дубинского отливали водой, скорую вызвали. Кто прав здесь и не знаю. Юлия с матерью Елизаветой Петровной в штыки приняли решение Вербина об отказе от квартиры, и когда жене рожать уже вот-вот надо, к тому же обещание директора есть на будущий год... Наш ни в какую, молчал. Тогда теща выдала, что домой дочку заберет, если зять квартиру упустит. Юлия, опустив голову, молча сидела. Григорий: — Конечно, нам пора самостоятельно жить уже, вы правы, дамы. Но вселяться в однокомнатную не будем, унизить себя не позволю. Искать выход буду усиленно… Тёща — Бред какой-то, зятек. Ничегошеньки не сделаешь, пустое это, дочка. Юлия — Мама, прекрати измываться над Гришей. Ты высказала мнение, я могу совет дать, но решать Гриша должен, он муж. Такой, мамочка, порядок в нашей семье. Не будем ссориться, ладно? Привет отцу передай, хороший.

(комментариев: 0)

Каждая профессия имеет свою специфику, свою тонкость, не всегда видимую для посторонних. У электриков она особенная, ибо помимо мастерства при работе с невидимым током требуется еще усиленная внимательность. Точнее, электрик должен правильные дорожки проложить и аппаратуру так подключить, чтоб электроны в нужное направление потекли. А то пшик неожиданный получишь, и тебя трясет уже вовсю. А что уж говорить о подстанциях, где высокое напряжение повсюду, и ток с них распределяется затем по всей округе, представили? Каково спецу в одиночку туда заглядывать для осмотра или переключения каких-то важных аппаратов, чтоб затем спокойным голосом диспетчеру доложить, что: «Все нормально на ТП-145, фидер четвертый включил в 15-37, докладывает Вербин…» Гриша Вербин премудростями спокойного, продуманного стиля работы был полностью обязан Мельникову Михаилу Федоровичу, главному инженеру дизельной электростанции Кишинева. Дизельная станция в ту пору сама вырабатывала электричество на своих трех дизель-генераторах и сама же обслуживала городские сети по доставке потребителю электроэнергии. Директором станции работал очень энергичный, заводной мужчина лет сорока, Дубинский его фамилия была. И он всюду сам распоряжался небольшим коллективом управления, будь то ночь или день, ибо аварии всегда нежданно возникали с подачей энергии городу. Но прежде чем громко скомандовать «байструкам», как он нас называл, вполголоса с Михаилом Федоровичем обсуждал обстановку и лишь после этого разгон устраивал, нам имеется ввиду. Наум Львович Дубинский в Кишинев недавно был переведен из Тирасполя, где он директором ТЭЦ работал. К нам на должность директора пробовались несколько образованных инженеров, но зачастую их интеллигентность и боязнь окрика начальства из горкома или ЦК вынуждали бедняг подыскивать другую работу. Кто-то, видимо, поэтому из верхов и потянул ТЭЦовика в столицу, к нам. Дубинский выделялся умным взглядом больших темных глаз, высоким ростом, обожженным на войне лицом, матюгами для провинившихся и широкой улыбкой для отличившихся. Больше-то ему поощрять нечем было. Еще иногда одобрительно по плечу хлопал, притом сильно. В общем, он стал нашим «Дубом», так, по-свойски, прозвали мы его. Приятно, знаете ли, иногда начальство давнее добрым словом помянуть, заодно и на себя тогдашнего посмотреть можно, такого шустрого, живого, не то, что нонешний, тьфу. Мельников был абсолютно другим человеком: спокойным, немногословным, очень грамотным, выдержанным и вежливым. На войне кисти левой руки лишился, семья в блокаду погибла. В Кишиневе случайно оказался, где в госпитале долечивал остаток руки. И вот, прочтя объявление в районе базара, что электрики по обслуживанию ТП и РП нужны и общежитие предоставляется, задумался, ибо в Питер вернуться не хотел по известным причинам. Так и застрял здесь. Спецов настоящих с опытом работы было двое на станции — начальник ремонтного цеха Крюкова Ольга Дементьевна и Мельников, который практически технически один руководил сложным хозяйством. Гриша Вербин с пятнадцати лет трудился и учился мастерству в этом учреждении. Первые три года в ремонтном работал, у Крюковой, где его непосредственным наставником электрообмотчик Наум Веёвка был, который букву «р» не выговаривал. Работе это не мешало, а уважали его все за мастерство. Гриша многому научился тоже. В пятидесятых годах были лишь дневные учебные заведения, поэтому Вербин два года у дизелей дежурил по ночам, а днем на занятиях подпорки глазам устраивал, чтоб не смыкались. Дизеля гудели страшнейшим образом в ночной тишине, напарник Леонид Трост беспробудно спал, подперев голову рукой, видимость создавал человека думающего. Лишь Вербин всю ночь сказки будущего сочинял, улыбаясь чему-то. Потом к нему Верка Буркова повадилась приходить. Вера в диспетчерской дежурной работала по ночам. Муж-то ее Володя два месяца, как в армию ушел, плакала тогда она очень. Так вот, садилась супротив нашего, взглядом липким уставится, улыбается вовсю и все приглашала во двор выйти под звезды, где Грише сюрприз приятный приготовила... Проходящая с проверкой Эльза Фридриховна, дежурный инженер смены (ДИС) прогоняла Веру на свое рабочее место, наставляя поучительно, что нечего парня неопытного пакостям учить, нехорошо это. Эльза застряла здесь после того, как могилу мужа нашла на воинском кладбище и вот решилась жить рядом, памятник соорудила ему, посещала часто захоронение, замкнулась. Три года продолжалась эта мучительная верность вдовы погибшему солдату, памяти о нем, чувствам былым, облику из памяти исчезающему. С мужем недолго прожила, всего месяца полтора до войны. Весной же, после поездки на похороны матери, решилась в Поволжье вернуться, на родину, где родичей полно и жизнь кипит. Поэтому Эльза последние дни отрабатывала, багаж уже частично отправила, могилку мужа надежным бетоном обустроила, волновалась очень, с частичкой жизни расставаясь. Ночные смены самые сложные в работе, ибо человек помимо своей воли и желания засыпает порой мгновенно, даже при неимоверном шуме оборудования. Поэтому по ночам в районе двух часов и в пять Эльза смену будила, шумно покрикивая на всех, лишь любимца иногда спать отправляла в свою хибарку общежития, что во дворе была. Сама же за него дежурила и ворчала, что парню утром на занятия идти, и что он поймет там после бессонной ночи, сам черт не знает. — Гриша, Гришааа, тебе вставать пора, слышишь. Не пугайся, это я с холоду к тебе прилегла, замерзла вся. Крепко же спишь, дружок, даже не почуял когда под одеяло... Стой, Гриша, еще минутку спину согрей. Хорошо-то как. Что-то плохо мне стало, знобит всю. Только одну минутку еще, можно? Не окоченел? Тогда ближе подвинься, еще чуть. Опааа! Все, все, сползай быстро, быстро я сказала. Я же чувствую там все. Отпусти, а-а-а. Через два дня Эльза попрощалась со всеми и уехала, Грише лишь издали помахала ручкой и кулак сжала, улыбнувшись чуть. А Вербин, переваривая происшедшее, пришел к выводу, что ощущения какие-то необычные были, но с последующим осадком от какой-то безвольности туманной. «Какие уж там чувства, — ворчал Гриша, — инстинкт животный это». И еще Гриша подумал, что предупреждающих плакатов у электриков много, но такой, как «Остерегайся, женщина!» не мешало бы добавить. * Больше всего по жизни ленивые люди хандрят, неприятности страшно переживают, виновников ситуации находят и ругают их почем зря. Трудоголики долго не мучаются срывами в работе, они просто устраняют их и новые находят на свою шею. Знакомы вам такие персонажи по жизни, не правда ли? То-то же, вспомнили такого. Вот и этой ночью ветер сильный сорвался, затем и дождь пошел. Подходящая погодка для аварийных отключений. В районе двенадцати с копейками наш Мельников уже распоряжался собранным по тревоге персоналом. — Вербин Григорий, берешь в напарники Долгова Василия и бегом на РП-8, там массив весь хлекомбината, хлебного, повторяю, табачный, консервный… да вы и сами район знаете, обесточен. Разберись, Гриша, осторожно, и действуй. Сапоги резиновые вижу... Минут через пятнадцать, когда наша пара добралась до цели, то увидела вдали, справа, темный массив района, а масляный выключатель отключен был аварийно. Гриша знал, что от подстанции линия воздушная идет к табачному и далее на хлебный, поэтому, выйдя на улицу, посмотрел в темноту и решил повторное включение сделать, Васю попросил двери открытыми попридержать, фонарь включить и ждать. От включения масляника загудела подстанция, притом долго, пока релейная защита не сработала. На РП была полная темень, фонарь на полу валялся, Васи не было. Гриша еще успел искры на земле заприметить от пляшущих проводов. К 8-25 монтер Сапожников провода закрепил на столбах, а к 9-00 свет восстановили. Вася Долгов в районе десяти пришел в диспетчерскую с заявлением об увольнении. Мельников злобно ему сказал, что на фронте бойцы не бросали друга в беде, никогда, и велел домой убираться немедленно. А Гриша наш и Миша Сапожников в больницу попали с воспалениями легких. Миша был явным хулиганом, матершинником, и лишнего шага по жизни не делал без доплаты. А тут этот чудик праведный уговорил его, монтера по освещению улиц, на высоковольтную ЛЭП взобраться. И получилось главное, шумел поэтому о премии, а Гриша горел весь, в бреду мыкался. Конечно, друзья навещали их, особо с дизельной. Дубинский привычно бурчал громогласно, что сутки дает на излечение ребят, в противном случае отключить грозился лечебное заведение. Мельников Маяковского принес, Симонова, яблок красных, пожелал выздоровления, премию за оперативность обещал. Какую-то просьбу Гриши согласился передать. Сегодня же шумная Стелла в палату ворвалась, с цветами, зарплату и премию принесла, светилась вся от радости такого поступка. Сапожников же, впервые положительно по жизни в приказе отмеченный, долго за премию расписывался, помялся и выдал: — Гриша, слышишь меня, хорошо? Почему нам одинаково премию выписали, ты все это... Стелла: — И я, дура, спросила Дуба, брякнул мне «Не вмешиваться, Гриша так просил…» Вербин: — Так надо было, Стелла, под дождем оба работали, заболели тоже вместе… Миша, выручи, пожалуйста. Деньги матери занеси сегодня и скажи, что застрял на аварии я. Доктор, когда прогоните меня, а послезавтра можно? Вот и пообещай тогда... Увы, человек предполагает, но ничем по состоянию здоровья не располагает, болячки паршивейшая штука, скажу вам, подхватишь — не избавишься. Это я к тому, что у Гриши пятно в легких обнаружили, и кашель усилился, поэтому лечиться оставили еще. В двухместной престижной палате, выбитой Дубинским для своих, появился очень элегантный больной после удаления аппендицита, немного манерный и высокомерный. К красавцу в белой рубашке всегда приходили лишь очень нарядные посетители: мужчины в галстуках, женщины на каблуках и с шарфиками на шеях. Разговоры высокие велись об архитектуре в градостроительстве вечного города, с усмешкой отзывались о власти, которая трущобы плодит у нас. Притом долго говорили, шумно, отвернувшись от соседей. К Вербину же сослуживцы в застиранных рубахах заглядывали ненадолго, рассказывали о новом плане Мельникова закольцевать всех потребителей двухсторонним питанием, новостью поделились, что Щиглик женился на Свете из техотдела, все руку жали бедняге, выздоровления желали. К архитектору и девушка приходила, очень даже ничего по внешности. Вот она и признала Гришу, который всегда свет восстанавливал при сбоях в институте. Она — Юлия Чернова, на строительном учится, может знает ее? Нет, так нет. Сегодня же к нашему больному Сапожников снова заявился и в своей манере громко доложился, что маму Григория видел, деньги передал и привет от сына с аварии. Сказал, что плохо выглядит маманя, болеет. О больнице и о легких ни слова, не промолвился он. Рявкнул на архитектора, чтоб тот тише говорил. Обещал и сегодня к матери сходить, но что сказать-то не знает... Потом добавил, что придумает что-нибудь. Затем на своего посмотрел, улыбнулся широко и велел духом не падать, Юлии лукаво подмигнул. Через два дня архитектора в палате сменил полковник милиции, страшный очень в форме, а когда в больничное облачился, жалким старичком стал. Наш же Григорий немного погрустнел, духом пал, маму вспомнил, отвернулся к стенке и глаза прикрыл. — Гриша, здравствуйте. Не спите, хорошо. Я пирожков принесла, поешь, пожалуйста. Нет, не из жалости пришла, а за помощью. Вот вопросы по электротехнике, поясни тупой. Я полная дура в этом. Поешь сначала, и вы кушайте, больной. Все дни пребывания в больнице приходила эта «тупая» девушка с кучей вопросов по электротехнике, которые даже наш еле разбирал. И главное — внимательно слушала его. Когда же молодость победила, и Гришу выписали, наша Юлия недовольной ходила, ворча, что не совсем взаимоиндукцию освоила, результата нужного не ощутила. Теоретически поняла, вот, что взаимоиндукция возникает в желаемом поле вследствие наличия напряжения на своем параллельном поле, но определить силу тока не может еще… Игра, затеянная Юлией, продолжилась и после больницы у ворот дома девушки, вечерами, когда парень на смену ночную отправлялся. За 15-20 минут общения молодые успевали много взаимоинтересных новостей сообщить друг другу, наш же электрик умудрялся еще доверчивые глаза Чаплина изобразить и похлопать ресницами при виде прекрасной девушки рядом, смеялись оба. Но... Как-то к ним неожиданно солидная дама подошла, поздоровалась и представилась матерью Юлии, Елизаветой Петровной, попросила дочь с кавалером познакомить. После чего четко высказалась по поводу своей дочери, которой к Новому году замужество предстоит с замечательным человеком состоявшимся, да и квартира ему уже светит, отец их постарался, а тут романтику вечернюю затеяла с незнакомцем, вот дура. Конечно, предполагала мамаша, дочь о событиях ожидаемых не упомянула незнакомцу, скрыла? Юлия пыталась маму увести, твердя все, что не надо матери вмешиваться в это и что Гриша на смену опоздает. Но мамочка разошлась уже, пригрозив Грише большущими неприятностями, если не прекратит свой флирт с дочерью. Добавив с усмешкой, что Юлия, мол, не впервые такие штучки с парнями проделывает, голову им крутит, опыт есть. Юлька громко прокричала, что это неправда, мама клевещет на нее, и убежала. Гриша же даме сказал, что дочку зря оклеветали, не хорошо это. Потом добавил, что он непугливый и угроз мамаши не боится, пусть это учтут. А Юлию зря обидели, подчеркнул он, не заслужила она такого от матери, зря это… Утром же при выходе с дизельной его Юлия встретила с сообщением, что из дому ушла, еще вечером. Родители перед ней выбор поставили, поэтому и здесь она, но если Гриша против, то она, она... Он ее попросил минутку помолчать, только одну минутку, но она не смогла этого сделать, ее трясло всю, слезы буквально брызнули, и девушка горько разрыдалась. Гриша обнял Юлию, к себе прижал и сказал, что отныне он за нее в ответе, учесть должна, закрепив все поцелуем от души. Так уж получилось далее, что в загсе их регистрировали в день милиции, посему всю жизнь с ментами и отмечают праздник свой, песни их печальные поют. Между прочим зарплата электрика довольно скудной была в те времена, и наш женатик зашевелился, искать стал. Замечено, что как только припечет расторопного парня, не лентяя, он искать начинает, интенсивно даже, и находит выход, вот такие они эти мужички. Гриша узнал, что с монтажом электроподстанции подрядчики не справляются, отстают, специалистов не хватает. Вот он и собрал команду из четырех человек, которым предложил монтажом заняться в выходные и в вечернее время. Управление «Спецэлектромонтаж» согласилось работу оформить и оплатить каким-то путем неплохо, назвали сумму даже. Гриша и диспетчер Женя Вовчук взяли на себя работу с шинопроводами, разъединителями, трансформатором, а физическую долбежку стен поручили бывшему зэку по лесоповалу Варцепневу Василию и начальнику энергосбыта Роману Мелисову, который был вечным оратором на любом сборище. Работа, надо сказать, очень даже физически тяжелая была, руки изрядно покалечили, Ромка же Мелисов выкрутился — приболел сразу и не выходил более. На замечания Гриши ответил, что тяжело это ему физически, зато окажет содействие при приемке объекта, акт подпишет, поэтому в команде остаться должен и деньги получить обязан. Наш же Гриша полученный солидный аванс разделил на троих работающих. Вот на этот аванс молодой и решил Юлию приодеть, которая в одном платьице летнем из дома ушла. Родители ее, закусив амбицию, выжидали, когда дочка покорной вернется, не навещали ее ни разу за три месяца. Так вот, в универмаге пара наша вместо тряпок фотоаппарат купила по предложению молодой, чтобы этапы совместной жизни своей фиксировать пока вместе они, пока взаимоиндукция жива и действует. По этой части, заверяю вас, у них все в порядке до сих пор. А вот по части смонтированной подстанции, то Мелисов разгромный акт неприемки составил, и деньги полностью не получили. Помявшись несколько дней, Гриша к Мельникову обратился с просьбой оценить первую подстанцию, которую они с Вовчуком и Варцепневым слепили, так как хотели бы продолжить начатое и денег подзаработать для жизни. Трансформатор тут же включили на месте в день посещения подстанции, указав в акте несущественные недостатки. Заказы еще поступали, тройка вовсю трудилась, но Мелисов уже не путался под ногами, не замечал наших. * Я пытаюсь по мере сил и памяти изложить путь становления парня в пятидесятых годах прошлого века. Тогда мастерство стояло на первом месте, поэтому мы учились работать много руками, голову нужными знаниями набивали, чтоб понимать суть. Мастеров чтили и уважали повсюду и везде. С жильем же и тогда загвоздка и сложности были, но надежда была у мастерового, что квартиру получит, если он нужен и вкалывает. У Гриши Вербина сбой получился с квартирой, сейчас поясню. Был в ту пору «горький метод» строительства домов, когда очередники в нерабочее время участвовали в строительстве жилья для себя. Вербин на очереди был и вкалывал на всю катушку во имя хаты. Гриша даже добился у своего директора Дубинского заведомо жеребьевкой квартиры распределить, чтоб каждый отделку желаемую выполнил, хорошо, правда? Юлия восьмую вытянула малогабаритную двухкомнатную, так как, извините, уже беременная была. Да, гроши на мебель скопили, в ожидании жили. Сдали досрочно дом, все хорошо, но в приказе на заселение Грише однокомнатную указали, шестую. Дубинский с виноватой улыбкой велел нашему потерпеть год, мера вынужденная. В будущем нормальную получат, внушали ему. Гриша красный весь стал и тихо очень спросил только, почему с ним так поступили? Почему, он знать хочет? Все молчали, Гриша тогда тихо сказал, что уходит с работы, сегодня же… «Как уходишь? — дико раскричался фронтовик. — Я тебе слово коммуниста даю, что...» Гриша сбежал сразу, Дубинского отливали водой, скорую вызвали. Кто прав здесь и не знаю. Юлия с матерью Елизаветой Петровной в штыки приняли решение Вербина об отказе от квартиры, и когда жене рожать уже вот-вот надо, к тому же обещание директора есть на будущий год... Наш ни в какую, молчал. Тогда теща выдала, что домой дочку заберет, если зять квартиру упустит. Юлия, опустив голову, молча сидела. Григорий: — Конечно, нам пора самостоятельно жить уже, вы правы, дамы. Но вселяться в однокомнатную не будем, унизить себя не позволю. Искать выход буду усиленно… Тёща — Бред какой-то, зятек. Ничегошеньки не сделаешь, пустое это, дочка. Юлия — Мама, прекрати измываться над Гришей. Ты высказала мнение, я могу совет дать, но решать Гриша должен, он муж. Такой, мамочка, порядок в нашей семье. Не будем ссориться, ладно? Привет отцу передай, хороший.

(комментариев: 0)

Каждая профессия имеет свою специфику, свою тонкость, не всегда видимую для посторонних. У электриков она особенная, ибо помимо мастерства при работе с невидимым током требуется еще усиленная внимательность. Точнее, электрик должен правильные дорожки проложить и аппаратуру так подключить, чтоб электроны в нужное направление потекли. А то пшик неожиданный получишь, и тебя трясет уже вовсю. А что уж говорить о подстанциях, где высокое напряжение повсюду, и ток с них распределяется затем по всей округе, представили? Каково спецу в одиночку туда заглядывать для осмотра или переключения каких-то важных аппаратов, чтоб затем спокойным голосом диспетчеру доложить, что: «Все нормально на ТП-145, фидер четвертый включил в 15-37, докладывает Вербин…» Гриша Вербин премудростями спокойного, продуманного стиля работы был полностью обязан Мельникову Михаилу Федоровичу, главному инженеру дизельной электростанции Кишинева. Дизельная станция в ту пору сама вырабатывала электричество на своих трех дизель-генераторах и сама же обслуживала городские сети по доставке потребителю электроэнергии. Директором станции работал очень энергичный, заводной мужчина лет сорока, Дубинский его фамилия была. И он всюду сам распоряжался небольшим коллективом управления, будь то ночь или день, ибо аварии всегда нежданно возникали с подачей энергии городу. Но прежде чем громко скомандовать «байструкам», как он нас называл, вполголоса с Михаилом Федоровичем обсуждал обстановку и лишь после этого разгон устраивал, нам имеется ввиду. Наум Львович Дубинский в Кишинев недавно был переведен из Тирасполя, где он директором ТЭЦ работал. К нам на должность директора пробовались несколько образованных инженеров, но зачастую их интеллигентность и боязнь окрика начальства из горкома или ЦК вынуждали бедняг подыскивать другую работу. Кто-то, видимо, поэтому из верхов и потянул ТЭЦовика в столицу, к нам. Дубинский выделялся умным взглядом больших темных глаз, высоким ростом, обожженным на войне лицом, матюгами для провинившихся и широкой улыбкой для отличившихся. Больше-то ему поощрять нечем было. Еще иногда одобрительно по плечу хлопал, притом сильно. В общем, он стал нашим «Дубом», так, по-свойски, прозвали мы его. Приятно, знаете ли, иногда начальство давнее добрым словом помянуть, заодно и на себя тогдашнего посмотреть можно, такого шустрого, живого, не то, что нонешний, тьфу. Мельников был абсолютно другим человеком: спокойным, немногословным, очень грамотным, выдержанным и вежливым. На войне кисти левой руки лишился, семья в блокаду погибла. В Кишиневе случайно оказался, где в госпитале долечивал остаток руки. И вот, прочтя объявление в районе базара, что электрики по обслуживанию ТП и РП нужны и общежитие предоставляется, задумался, ибо в Питер вернуться не хотел по известным причинам. Так и застрял здесь. Спецов настоящих с опытом работы было двое на станции — начальник ремонтного цеха Крюкова Ольга Дементьевна и Мельников, который практически технически один руководил сложным хозяйством. Гриша Вербин с пятнадцати лет трудился и учился мастерству в этом учреждении. Первые три года в ремонтном работал, у Крюковой, где его непосредственным наставником электрообмотчик Наум Веёвка был, который букву «р» не выговаривал. Работе это не мешало, а уважали его все за мастерство. Гриша многому научился тоже. В пятидесятых годах были лишь дневные учебные заведения, поэтому Вербин два года у дизелей дежурил по ночам, а днем на занятиях подпорки глазам устраивал, чтоб не смыкались. Дизеля гудели страшнейшим образом в ночной тишине, напарник Леонид Трост беспробудно спал, подперев голову рукой, видимость создавал человека думающего. Лишь Вербин всю ночь сказки будущего сочинял, улыбаясь чему-то. Потом к нему Верка Буркова повадилась приходить. Вера в диспетчерской дежурной работала по ночам. Муж-то ее Володя два месяца, как в армию ушел, плакала тогда она очень. Так вот, садилась супротив нашего, взглядом липким уставится, улыбается вовсю и все приглашала во двор выйти под звезды, где Грише сюрприз приятный приготовила... Проходящая с проверкой Эльза Фридриховна, дежурный инженер смены (ДИС) прогоняла Веру на свое рабочее место, наставляя поучительно, что нечего парня неопытного пакостям учить, нехорошо это. Эльза застряла здесь после того, как могилу мужа нашла на воинском кладбище и вот решилась жить рядом, памятник соорудила ему, посещала часто захоронение, замкнулась. Три года продолжалась эта мучительная верность вдовы погибшему солдату, памяти о нем, чувствам былым, облику из памяти исчезающему. С мужем недолго прожила, всего месяца полтора до войны. Весной же, после поездки на похороны матери, решилась в Поволжье вернуться, на родину, где родичей полно и жизнь кипит. Поэтому Эльза последние дни отрабатывала, багаж уже частично отправила, могилку мужа надежным бетоном обустроила, волновалась очень, с частичкой жизни расставаясь. Ночные смены самые сложные в работе, ибо человек помимо своей воли и желания засыпает порой мгновенно, даже при неимоверном шуме оборудования. Поэтому по ночам в районе двух часов и в пять Эльза смену будила, шумно покрикивая на всех, лишь любимца иногда спать отправляла в свою хибарку общежития, что во дворе была. Сама же за него дежурила и ворчала, что парню утром на занятия идти, и что он поймет там после бессонной ночи, сам черт не знает. — Гриша, Гришааа, тебе вставать пора, слышишь. Не пугайся, это я с холоду к тебе прилегла, замерзла вся. Крепко же спишь, дружок, даже не почуял когда под одеяло... Стой, Гриша, еще минутку спину согрей. Хорошо-то как. Что-то плохо мне стало, знобит всю. Только одну минутку еще, можно? Не окоченел? Тогда ближе подвинься, еще чуть. Опааа! Все, все, сползай быстро, быстро я сказала. Я же чувствую там все. Отпусти, а-а-а. Через два дня Эльза попрощалась со всеми и уехала, Грише лишь издали помахала ручкой и кулак сжала, улыбнувшись чуть. А Вербин, переваривая происшедшее, пришел к выводу, что ощущения какие-то необычные были, но с последующим осадком от какой-то безвольности туманной. «Какие уж там чувства, — ворчал Гриша, — инстинкт животный это». И еще Гриша подумал, что предупреждающих плакатов у электриков много, но такой, как «Остерегайся, женщина!» не мешало бы добавить. * Больше всего по жизни ленивые люди хандрят, неприятности страшно переживают, виновников ситуации находят и ругают их почем зря. Трудоголики долго не мучаются срывами в работе, они просто устраняют их и новые находят на свою шею. Знакомы вам такие персонажи по жизни, не правда ли? То-то же, вспомнили такого. Вот и этой ночью ветер сильный сорвался, затем и дождь пошел. Подходящая погодка для аварийных отключений. В районе двенадцати с копейками наш Мельников уже распоряжался собранным по тревоге персоналом. — Вербин Григорий, берешь в напарники Долгова Василия и бегом на РП-8, там массив весь хлекомбината, хлебного, повторяю, табачный, консервный… да вы и сами район знаете, обесточен. Разберись, Гриша, осторожно, и действуй. Сапоги резиновые вижу... Минут через пятнадцать, когда наша пара добралась до цели, то увидела вдали, справа, темный массив района, а масляный выключатель отключен был аварийно. Гриша знал, что от подстанции линия воздушная идет к табачному и далее на хлебный, поэтому, выйдя на улицу, посмотрел в темноту и решил повторное включение сделать, Васю попросил двери открытыми попридержать, фонарь включить и ждать. От включения масляника загудела подстанция, притом долго, пока релейная защита не сработала. На РП была полная темень, фонарь на полу валялся, Васи не было. Гриша еще успел искры на земле заприметить от пляшущих проводов. К 8-25 монтер Сапожников провода закрепил на столбах, а к 9-00 свет восстановили. Вася Долгов в районе десяти пришел в диспетчерскую с заявлением об увольнении. Мельников злобно ему сказал, что на фронте бойцы не бросали друга в беде, никогда, и велел домой убираться немедленно. А Гриша наш и Миша Сапожников в больницу попали с воспалениями легких. Миша был явным хулиганом, матершинником, и лишнего шага по жизни не делал без доплаты. А тут этот чудик праведный уговорил его, монтера по освещению улиц, на высоковольтную ЛЭП взобраться. И получилось главное, шумел поэтому о премии, а Гриша горел весь, в бреду мыкался. Конечно, друзья навещали их, особо с дизельной. Дубинский привычно бурчал громогласно, что сутки дает на излечение ребят, в противном случае отключить грозился лечебное заведение. Мельников Маяковского принес, Симонова, яблок красных, пожелал выздоровления, премию за оперативность обещал. Какую-то просьбу Гриши согласился передать. Сегодня же шумная Стелла в палату ворвалась, с цветами, зарплату и премию принесла, светилась вся от радости такого поступка. Сапожников же, впервые положительно по жизни в приказе отмеченный, долго за премию расписывался, помялся и выдал: — Гриша, слышишь меня, хорошо? Почему нам одинаково премию выписали, ты все это... Стелла: — И я, дура, спросила Дуба, брякнул мне «Не вмешиваться, Гриша так просил…» Вербин: — Так надо было, Стелла, под дождем оба работали, заболели тоже вместе… Миша, выручи, пожалуйста. Деньги матери занеси сегодня и скажи, что застрял на аварии я. Доктор, когда прогоните меня, а послезавтра можно? Вот и пообещай тогда... Увы, человек предполагает, но ничем по состоянию здоровья не располагает, болячки паршивейшая штука, скажу вам, подхватишь — не избавишься. Это я к тому, что у Гриши пятно в легких обнаружили, и кашель усилился, поэтому лечиться оставили еще. В двухместной престижной палате, выбитой Дубинским для своих, появился очень элегантный больной после удаления аппендицита, немного манерный и высокомерный. К красавцу в белой рубашке всегда приходили лишь очень нарядные посетители: мужчины в галстуках, женщины на каблуках и с шарфиками на шеях. Разговоры высокие велись об архитектуре в градостроительстве вечного города, с усмешкой отзывались о власти, которая трущобы плодит у нас. Притом долго говорили, шумно, отвернувшись от соседей. К Вербину же сослуживцы в застиранных рубахах заглядывали ненадолго, рассказывали о новом плане Мельникова закольцевать всех потребителей двухсторонним питанием, новостью поделились, что Щиглик женился на Свете из техотдела, все руку жали бедняге, выздоровления желали. К архитектору и девушка приходила, очень даже ничего по внешности. Вот она и признала Гришу, который всегда свет восстанавливал при сбоях в институте. Она — Юлия Чернова, на строительном учится, может знает ее? Нет, так нет. Сегодня же к нашему больному Сапожников снова заявился и в своей манере громко доложился, что маму Григория видел, деньги передал и привет от сына с аварии. Сказал, что плохо выглядит маманя, болеет. О больнице и о легких ни слова, не промолвился он. Рявкнул на архитектора, чтоб тот тише говорил. Обещал и сегодня к матери сходить, но что сказать-то не знает... Потом добавил, что придумает что-нибудь. Затем на своего посмотрел, улыбнулся широко и велел духом не падать, Юлии лукаво подмигнул. Через два дня архитектора в палате сменил полковник милиции, страшный очень в форме, а когда в больничное облачился, жалким старичком стал. Наш же Григорий немного погрустнел, духом пал, маму вспомнил, отвернулся к стенке и глаза прикрыл. — Гриша, здравствуйте. Не спите, хорошо. Я пирожков принесла, поешь, пожалуйста. Нет, не из жалости пришла, а за помощью. Вот вопросы по электротехнике, поясни тупой. Я полная дура в этом. Поешь сначала, и вы кушайте, больной. Все дни пребывания в больнице приходила эта «тупая» девушка с кучей вопросов по электротехнике, которые даже наш еле разбирал. И главное — внимательно слушала его. Когда же молодость победила, и Гришу выписали, наша Юлия недовольной ходила, ворча, что не совсем взаимоиндукцию освоила, результата нужного не ощутила. Теоретически поняла, вот, что взаимоиндукция возникает в желаемом поле вследствие наличия напряжения на своем параллельном поле, но определить силу тока не может еще… Игра, затеянная Юлией, продолжилась и после больницы у ворот дома девушки, вечерами, когда парень на смену ночную отправлялся. За 15-20 минут общения молодые успевали много взаимоинтересных новостей сообщить друг другу, наш же электрик умудрялся еще доверчивые глаза Чаплина изобразить и похлопать ресницами при виде прекрасной девушки рядом, смеялись оба. Но... Как-то к ним неожиданно солидная дама подошла, поздоровалась и представилась матерью Юлии, Елизаветой Петровной, попросила дочь с кавалером познакомить. После чего четко высказалась по поводу своей дочери, которой к Новому году замужество предстоит с замечательным человеком состоявшимся, да и квартира ему уже светит, отец их постарался, а тут романтику вечернюю затеяла с незнакомцем, вот дура. Конечно, предполагала мамаша, дочь о событиях ожидаемых не упомянула незнакомцу, скрыла? Юлия пыталась маму увести, твердя все, что не надо матери вмешиваться в это и что Гриша на смену опоздает. Но мамочка разошлась уже, пригрозив Грише большущими неприятностями, если не прекратит свой флирт с дочерью. Добавив с усмешкой, что Юлия, мол, не впервые такие штучки с парнями проделывает, голову им крутит, опыт есть. Юлька громко прокричала, что это неправда, мама клевещет на нее, и убежала. Гриша же даме сказал, что дочку зря оклеветали, не хорошо это. Потом добавил, что он непугливый и угроз мамаши не боится, пусть это учтут. А Юлию зря обидели, подчеркнул он, не заслужила она такого от матери, зря это… Утром же при выходе с дизельной его Юлия встретила с сообщением, что из дому ушла, еще вечером. Родители перед ней выбор поставили, поэтому и здесь она, но если Гриша против, то она, она... Он ее попросил минутку помолчать, только одну минутку, но она не смогла этого сделать, ее трясло всю, слезы буквально брызнули, и девушка горько разрыдалась. Гриша обнял Юлию, к себе прижал и сказал, что отныне он за нее в ответе, учесть должна, закрепив все поцелуем от души. Так уж получилось далее, что в загсе их регистрировали в день милиции, посему всю жизнь с ментами и отмечают праздник свой, песни их печальные поют. Между прочим зарплата электрика довольно скудной была в те времена, и наш женатик зашевелился, искать стал. Замечено, что как только припечет расторопного парня, не лентяя, он искать начинает, интенсивно даже, и находит выход, вот такие они эти мужички. Гриша узнал, что с монтажом электроподстанции подрядчики не справляются, отстают, специалистов не хватает. Вот он и собрал команду из четырех человек, которым предложил монтажом заняться в выходные и в вечернее время. Управление «Спецэлектромонтаж» согласилось работу оформить и оплатить каким-то путем неплохо, назвали сумму даже. Гриша и диспетчер Женя Вовчук взяли на себя работу с шинопроводами, разъединителями, трансформатором, а физическую долбежку стен поручили бывшему зэку по лесоповалу Варцепневу Василию и начальнику энергосбыта Роману Мелисову, который был вечным оратором на любом сборище. Работа, надо сказать, очень даже физически тяжелая была, руки изрядно покалечили, Ромка же Мелисов выкрутился — приболел сразу и не выходил более. На замечания Гриши ответил, что тяжело это ему физически, зато окажет содействие при приемке объекта, акт подпишет, поэтому в команде остаться должен и деньги получить обязан. Наш же Гриша полученный солидный аванс разделил на троих работающих. Вот на этот аванс молодой и решил Юлию приодеть, которая в одном платьице летнем из дома ушла. Родители ее, закусив амбицию, выжидали, когда дочка покорной вернется, не навещали ее ни разу за три месяца. Так вот, в универмаге пара наша вместо тряпок фотоаппарат купила по предложению молодой, чтобы этапы совместной жизни своей фиксировать пока вместе они, пока взаимоиндукция жива и действует. По этой части, заверяю вас, у них все в порядке до сих пор. А вот по части смонтированной подстанции, то Мелисов разгромный акт неприемки составил, и деньги полностью не получили. Помявшись несколько дней, Гриша к Мельникову обратился с просьбой оценить первую подстанцию, которую они с Вовчуком и Варцепневым слепили, так как хотели бы продолжить начатое и денег подзаработать для жизни. Трансформатор тут же включили на месте в день посещения подстанции, указав в акте несущественные недостатки. Заказы еще поступали, тройка вовсю трудилась, но Мелисов уже не путался под ногами, не замечал наших. * Я пытаюсь по мере сил и памяти изложить путь становления парня в пятидесятых годах прошлого века. Тогда мастерство стояло на первом месте, поэтому мы учились работать много руками, голову нужными знаниями набивали, чтоб понимать суть. Мастеров чтили и уважали повсюду и везде. С жильем же и тогда загвоздка и сложности были, но надежда была у мастерового, что квартиру получит, если он нужен и вкалывает. У Гриши Вербина сбой получился с квартирой, сейчас поясню. Был в ту пору «горький метод» строительства домов, когда очередники в нерабочее время участвовали в строительстве жилья для себя. Вербин на очереди был и вкалывал на всю катушку во имя хаты. Гриша даже добился у своего директора Дубинского заведомо жеребьевкой квартиры распределить, чтоб каждый отделку желаемую выполнил, хорошо, правда? Юлия восьмую вытянула малогабаритную двухкомнатную, так как, извините, уже беременная была. Да, гроши на мебель скопили, в ожидании жили. Сдали досрочно дом, все хорошо, но в приказе на заселение Грише однокомнатную указали, шестую. Дубинский с виноватой улыбкой велел нашему потерпеть год, мера вынужденная. В будущем нормальную получат, внушали ему. Гриша красный весь стал и тихо очень спросил только, почему с ним так поступили? Почему, он знать хочет? Все молчали, Гриша тогда тихо сказал, что уходит с работы, сегодня же… «Как уходишь? — дико раскричался фронтовик. — Я тебе слово коммуниста даю, что...» Гриша сбежал сразу, Дубинского отливали водой, скорую вызвали. Кто прав здесь и не знаю. Юлия с матерью Елизаветой Петровной в штыки приняли решение Вербина об отказе от квартиры, и когда жене рожать уже вот-вот надо, к тому же обещание директора есть на будущий год... Наш ни в какую, молчал. Тогда теща выдала, что домой дочку заберет, если зять квартиру упустит. Юлия, опустив голову, молча сидела. Григорий: — Конечно, нам пора самостоятельно жить уже, вы правы, дамы. Но вселяться в однокомнатную не будем, унизить себя не позволю. Искать выход буду усиленно… Тёща — Бред какой-то, зятек. Ничегошеньки не сделаешь, пустое это, дочка. Юлия — Мама, прекрати измываться над Гришей. Ты высказала мнение, я могу совет дать, но решать Гриша должен, он муж. Такой, мамочка, порядок в нашей семье. Не будем ссориться, ладно? Привет отцу передай, хороший.

(комментариев: 0)

В наши дни если забарахлит прибор сложный, то задача технаря лишь определиться с узлом отказа, что не всегда конечно легко, но это главное. А далее замени блочок на вновь купленный и запускай игрушку. В прошлое же время, давнее, запасных узлов не было, поэтому все подлежало восстановлению из подручных материалов, деталей, а для этого умелые руки нужны были и голова хорошая. Работники лаборатории КИП и автоматики на заводе полностью соответствовали этим высоким требованиям. Но вот с дисциплиной дела обстояли неважно, ибо спецы знали себе цену и свою значимость, поэтому позволяли себе опоздания, прогулы и полный кавардак в лаборатории. За два года трёх начальников сменили не из-за профессионального несоответствия, а «за отсутствие взаимопонимания с коллективом», такая была формулировка. И вот приняли на работу нового руководителя малочисленного коллектива киповцев, не считая балласта, который, как и повсюду, тоже имелся. Новый руководитель был чернявым и очень даже серьёзным низкорослым человеком, кандидатом технических наук, участником ВОВ. На шутки обижался и сам не шутил. Запасные релюшки, сопротивления, конденсаторы, шурупы, гайки и другие нужные в работе части были насыпаны в нескольких ящиках гамузом. При необходимости руками перегребали часами содержимое в поисках нужной гайки или конденсатора. Фёдор Иванович Пауков около месяца занимался созданием кассетника упорядоченного хранения запчастей, параллельно вникая в жизнь лаборатории. По его кропотливой работе с частичками элементов автоматики и грамотным репликам ребята поняли, что дело он знает и фуфло не пройдёт. Пауков попросил людей соблюдать распорядок дня, притом он всегда знать должен, где находится специалист. Просил всех в рабочее время заниматься только делом, перейдя плавно на прибориста Попова, который целую неделю занимался лишь заводской газетой, как её редактор. «Впредь такое недопустимо на работе, понять должен», — пояснил Фёдор Иванович. Но Попов Алексей Петрович возмущённо огрызался и пытался парткомом прикрыться, добавив, что как коммунист выполняет задание... и т.д. Короче, Попову запретили общественной работой заниматься в лаборатории и закрепили его за первым цехом, где станки с ЧПУ постоянно барахлили. Партком, конечно, вмешался, под защиту Попова взял. Паукову мозги пытались прочистить, но все напрасно. Главреду просто прогулы поставили в табеле и зарплату не начислили полную. В итоге «балласт» был переведен к метрологам на должность наладчика с хорошим окладом. Паукова же, естественно, на заметку взяли, биографией его занялись в поисках «интересного», но пока не трогали, как участника войны. Никину, принявшему Паукова на работу, позвонили из парткома с вопросом ехидным, что мол кандидат от наук доверия почему-то не вызывает у них, пора, наверное, нового подыскать. Никин дипломатично промолчал и положил трубку. Лично ему, руководителю технических служб, нравились сдвиги в работе лаборатории. Прибористов пустили по кругу, чтоб они освоили работу практически всей автоматики и приборов, которые обслуживались лабораторией, т.е. монополию ликвидировали, уровень квалификации расширили. Ребята сначала артачились, бойкотировали, но со временем втянулись. Взамен же активиста Попова на работу был принят дяденька солидных лет с института, коллега Федора Ивановича — Метлов Петр, который, не отлучаясь из лаборатории, восстанавливал приборы, узлы бракованные, параллельно имея информацию о местонахождении всех спецов в течении рабочего дня. Производственники, конечно, оценили более оперативную работу лаборатории, так как уменьшились простои оборудования, дисциплина наладилась. Людские же страсти также не обошли стороной прибористов, профессия тут не причем, думаю. В партком завода поступило громкое заявление от Наталии Никифоровны, заместителя начальника отдела труда и заработной платы, ОТЗ сокращенно. Это была видная женщина в многотысячным коллективе завода. Она прославилась умением экономить заработную плату в целом за счет минимальных выплат сотрудникам. Только указующая резолюция генерального или личное расположение дамы могли повлиять на добавление в окладе. Наталья и по части личной жизни завоевала популярность своими откровениями относительно мужа Петра Локтева. В окружении молодых женщин-мамаш Локтева куражилась своей терпимостью к бесплодному мужу своему, а то давно бы детишек заимела, восемь лет замужем за «этим». Да у него и сестра бездетна, семейственность у них, видимо, такая, а Петя еще ее к врачам посылает на проверку, вот чудак… Молиться на нее должен муженек и благодарить, что не бросила. В общем, страдалицей себя выставляла, а его на посмешище. А тут, весной это было, такое событие неординарное случилось: приборист Петр Локтев радостным криком всех оповещал по заводу, что у него сын родился от Елены Бунеску, технолога девятого цеха, и он очень счастлив поэтому. Да, да счастлив, и не бесплодный он вовсе пень, как выставляли... Как жить будет далее? Петр обещал в ближайшее время это решить, с учетом сына, конечно. Наталья Никифоровна, как верный коммунист, в партком за помощью обратилась, чтоб вернули ей заблудшего мужа. «Побаловался там маленько на стороне, дурачина, хватит. А с дитем девица, понятно, шантаж сварганила, неспособный Петр детей делать, все знают». На обсуждении в парткоме член партии Локтев с достоинством держался, к жене категорически отказался вернуться, пообещав одинокой женщине Бунеску Елене сына помочь вырастить под своей фамилией. Никакие увещевания и запугивания Петра не поколебали, выглядел он счастливым даже на судилище. Паукову же указали на аморалку его сотрудника, что является следствием низкой воспитательной работе в лаборатории, где даже не осудили поведение сотоварища, а лишь поздравили его с новой ролью отца. Короче, Федора Ивановича строго предупредили за такое поведение киповца, приведшее к распаду семьи, и посоветовали политико-воспитательной работой заняться серьезно, в противном случае поставят вопрос иначе. Закон подлости срабатывает часто неожиданно и не вовремя, так в жизни бывает часто. Буквально через несколько дней после описываемых событий Мишка рыжий, спец по гидравлическим приборам, в драку полез с начальником седьмого цеха Филоненко Игорем Степановичем, которому два зуба передних выбил и синяков по морде понаставил. Сам Миша также был изрядно побит, но зачинщиком он был. Огласку по заводу драчка солидную получила, не было такого сроду на производстве. Споры, скандалы бывали, но до драчек... Медпункт длительно обоих пострадавших обрабатывал и, естественно, шум также поднял, генеральному в подробностях все изложили, об агрессивности прибориста рассказали. И, конечно, порешили драчуна с завода прогнать с соответствующей записью в трудовой, нечего руки распускать на работе. В лаборатории зашевелились, кто-то высказался, что разобраться бы надо, а не так в яму пихнуть, искать его стали. Не нашли. Пауков сам напросился домой к драчуну сходить и разобраться с ним досконально. Супруга рыжего, Людмила Мартынова была вся заплаканная от беспокойства за мужа, который вторые сутки пропадал где-то-то, с дочуркой истерика. Людмила добавила, что муж замечательной у нее, но с ним обращаться необходимо осторожно, чтоб не задеть за больное. И она Федору Ивановичу рассказала о тех ужасах, которые пришлось супругу испытать. Пауков пообещал матери с дочуркой, что завод примет срочные меры по розыску пропавшего. Утром же он попросил Мартынову на завод подойти, побеседовать надобно с Филоненко, пострадавшим, его позицию узнать. И он их свел утром, на скамейку посадив у остановки, повелев женщине об испытаниях мужа рассказать побитому Филоненко и досконально узнать о причинах драки. Минут через тридцать Пауков к скамеечке быстрым шагом вернулся и выпалил, что Михаил в вытрезвителе нашелся, извещение пришло на завод. Мартынова затряслась вся, вскочила, спросив лишь хрипло адрес заведения. Начальник вытрезвителя приказал привести к нему алкаша рыжего, который в депрессии себе голову об стенку разбил, поэтому связанным лежит в одиночной. Был доставлен верзила со страшно окровавленным лицом и диким взглядом больших зеленных глаз, наголо постриженный, упрямо твердивший, что не помнит ничего и никого, документов нет, утопил их самолично. «Нет никаких родичей, — твердил он, — и не нужный никому я, давно понял». — Прекрати комедию ломать, Гальперин, тебя сосед признал твой, старшина милиции Сомов Семен, да и родственнички нашлись, тебя повидать пришли. Им чушь пори свою, понял? Жену пригласите алкаша, так. Сами разберитесь меж собой, я выйду ненадолго... Пауков и Филоненко уговаривали в курилке майора отпустить их бедолагу домой, срыв, мол, случился с их товарищем, всем видно. Вы знаете, тогда люди чаще общий язык находили меж собой, ибо войну всенародную совместно прошли, победу общую добывали заветную, сочувствие более преобладало меж людей, может кто помнит. Что касается нашего героя, то он на коленях стоял, уткнув свою побитую морду в грудь маленькой женщины, которая гладила и целовала постриженную под ноль голову, приговаривая: «Я же орала тогда ненормально, потому что ты дочурку чуть не уронил, помнишь? Да, кричала, что видеть тебя более не хочу… Может быть, не помню. Мишенька, как подумать мог такое…» — Хватит гражданочка, нечего мужа доводить скандалом... Что, ты тоже руку приложил к срыву мужика? Да вы что... договорились... — Прости, Михаил, не думал тогда о таком. Ну, назови меня хохлом упрямым или еще как, отвечу — сам дурак, а у тебя это реакция болезненная, фашисты привили. Ну что, рыжий, мир, руку дай, так-то лучше. Шатались они, зубы те, нет их больше... Есть — убраться всем, начальник. * Прошло время, все утряслось, болячки зажили, завод годовой план успешно выполнил, премиальные дали. Петр Локтев сына поехал навестить в Единцах, отпуск взял. А тут объявление повесили, как всегда на проходной, что на заседании парткома вопрос рассматриваться будет о соответствии коммуниста Паукова Ф. И. занимаемой должности в связи с низкой дисциплиной, драками, аморалкой в лаборатории. Нет, не промолчали заводчане. Никин Борис к генеральному помчался, просил содействия по снятию вопроса, киповцы коллективное заявление написали, что в случае чего с их начальником — все уйдут. И генеральный, представьте, добился своего, объявление сняли где-то в районе восемнадцати, после рабочего дня. Никин ближе к семи вечера позвонил домой Федору Ивановичу, с женой поздоровался и бодрым голосом мужа пригласил, представившись. Она ответили, что у мужа приступ сердечный случился, скорая у него сейчас, и заплакала вовсю, слышно было. После планерки на следующее утро, которая к девяти закончилась, Никин Борис Матвеевич на улицу Пловдива отправился сразу, к пятиэтажке за почтой. Ему дверь открыла женщина в черном, опрятная очень, в квартиру впустила, попросив тихо головной убор снять. — Ночью это случилось, — делилась женщина, — мучился страшно, в атаку рвался напоследок. В спальне покойник, — указала она, — снарядила в путь последний, безвозвратный, так Богу было угодно, а может... партии, которой верно служил... В спальне с зашторенными окнами коптила лампадка из снарядной гильзы и патефон приглушенно крутил песни войны. Пауков Федор Иванович лежал прилично одетым на кровати. На подушечке рядом множество наград аккуратно расположились, папка с незащищенной докторской на соседней подушке устроилась опечаленной, хозяина лишившись. Такое вот случается, когда не думают о последствиях. Вот и все, пожалуй, что о Паукове и киповцах рассказать хотел, потревожив память. А так, прикрыв глаза, ожившими своих увидел рядом, но дотронуться побоялся. Локтев Петр, вот рядом сидит. Еще годик, помню, у нас проработал, затем с Еленой Бунеску и сыном Сашей в родные края подался, в Пензенскую область. Писал изредка, с праздниками поздравлял, дочь еще родилась у него чернявая. «Прямо молдованочка!» — хвастался папаня. Мишу Гальперина помню послевоенного, тощего очень и прожорливого страшно, никак наесться не мог. Обедом ему тогда служил батон целехонький, иногда с добавкой, и кефира пакет. Зимой в сандалиях щеголял, ему жарко было, говорил, а когда заболел воспалением легких сильно, то фармацевт Мартынова Люда выходила, к которой еле живой клиент за аспирином в аптеку обратился. У Людки, кажется, еще две дочери родились, и тоже рыженькие... Пауков Федор Иванович в сорок втором семью потерял в Ленинграде, умерли жена и дочка в блокаде. После тяжелого ранения длительно в госпитале лечился, где и сошелся с хирургом своим Маданой. В сорок пятом сын родился, у бабули в Таджикистане часто проживал, здоровье чтоб поправить, как теща мотивировала. Наталья начальником ОТЗ долго и успешно трудилась, одинокой жила в трехкомнатной квартире, но как-то, случайно, через несколько лет, встретил ее с мужичком хилым, мужем его представила печально. С развалом Союза эпоха жизни нашей рассыпалась, исчезла, и разбросало нас по всему свету земному зачем-то. Лишь память часто тревожит, знаете ли, годами прожитыми, где жизнь бурлила и была, была, конечно... любовь.

(комментариев: 0)

Восемнадцатилетие. Памяти друга. Обычно записи в дневниках ведут online, по итогам прожитого дня, фиксируя события, тебя коснувшиеся, правильно? И кто ведет такой дневник в наше сумасшедшее время, может, подскажете? Да почти никто, единицы. Вот и я, Тимофей Локтев, лишь ближе к пенсии перелистывать стал прожитую жизнь. Не все мне в ней нравится, стыд иногда прошибает, но поправить что-либо уже невозможно, телега жизни уходит безвозвратно. Вспоминая прошедшее, молодею душой и заново с волнением прикасаюсь к прожитому, поэтому и назвал свои записи «Дневник прошедших событий». Вот так-то, приятные события того далекого меня радуют, плохие пропускаю часто, как будто их и не было. Был 1951 год от Рождества Христова. Мне в том году, весной, восемнадцать исполнилось, получил диплом техника по электроснабжению в июле месяце и сижу в приемной в ожидании распределения на работу (такой порядок был тогда). Заместитель министра коммунального хозяйства, а это он меня пригласил, внимательно мои документы посмотрел, на меня в упор глядя, промолвил: — Тимофей Васильевич, я остановил свой выбор на вас, потому что на дизельной станции города уже два года работаете, отзывы директора техникума Шнырева о вас положительные, и, вообще, мне и выбрать более некого было, по правде говоря. Дело в том, что в городке на севере Молдавии, в Меленештах, электростанция принадлежит до сих пор ее хозяину, ибо принять ее некому, чтобы она работала, как сейчас, ежедневно по вечерам. Как ты понял, Тимофей, специалист туда нужен с чувством ответственности, достойный. Тебя, значит, туда заведующим электростанцией посылаем, доверие оказываем. Как, к дизелям не подходил? А работаешь кем? Дежурным электриком. Да, ситуация, но отменить приказ уже не могу, в партийные органы отчет уже направлен, что станция конфискована. Держи прямой мой телефон, звони, приходи, но ехать надо, сынок. Не подведи старика, Локтев, в долгу не останусь. * За какие-то четыре часа старенький автобус привез меня в Меленешты, в городок захолустный, тупикового расположения, живущий своей тихой провинциальной жизнью. Шел проливной дождь, поэтому рысцой до гостиницы добрался, которая рядом располагалась. После тщательного изучения документов меня поселили в шестиместный номер, где пьянка вовсю проходила за круглым столом. Преподнесенная рюмка водки немного согрела меня, а закуска была в самый раз. Это лучшие механизаторы района обмывали награды прошедшего года на свои гроши. Напевшись, напившись изрядно, механизаторы отвалились, и я с ними конечно, но спать из-за холода не смогли. Пожилой механизатор веток и палок натащил и растопил печку, долго дуя на сырое. Лишь под утро потеплело, и мы уснули. Туманным утром мои соседи попрощались, поблагодарили администрацию гостиницы за предоставленный ночлег, а я в райкомхоз отправился без зонтика, они тогда мало у кого были. Дыхание прошедшей войны ощущалось еще на управленческом персонале, которые все тогда военную форму носили, заведующий комхозом не был исключением. Это был человек лет под пятьдесят, с животиком, в серой фетровой шляпе и со звонкой фамилией — Шумов. Конечно, он меня скептически оглядел, я имею ввиду — возраст и одежду, состоящую из спортивных ситцевых шароваров и трофейной вельветовой курточки на два размера меньше нужного. Зато рост какой, аж 194 см, голова вся кучерявая, белесая, глаза голубые, вот и все мои достопримечательности. Электростанция работала только по вечерам до 22-00, поэтому Шумов велел секретарше пригласить Мораря, хозяина станции, на утро к нему для составления акта передачи. Еще Шумов распорядился меня в гостиницу поселить без оплаты, как молодого специалиста, и мотоцикл закрепить для служебных поездок. Я все порываюсь сообщить, что внешний вид молодых людей военного поколения не соответствовал паспортным данным, мы выглядели намного старше, да и мыслили не по годам, так как, миновав детство, повзрослели. Не стал я ждать завтрашнего дня официального представления, а потихоньку сам решил электростанцию найти. Здание станции было выложено из кирпича, с большими окнами, разделенными перегородками на малые стекла, кровля железная, вокруг чистота и порядок. Да, еще цистерна топливная отгороженная стояла рядом с подъездной дорогой. При входе был коридорчик с несколькими комнатушками, с табличками на дверях. Бухгалтерская приоткрытой оказалась, где молодая особа что-то писала тщательно. На мой вопрос о хозяине, девушка уточнила, по какому вопросу и, узнав цель, сама повела меня вглубь машинного зала, где у дизеля возился смуглый мужчина с сухощавым лицом работяги (пухлолицые в конторах застревают). Александр Георгиевич повел меня в конторку и сразу сообщил, что давно готов к передаче станции, кладовой запчастей, оставшегося топлива с баком, ибо его предупредили о моем приезде. Сказал еще, что работу уже нашел в колхозе близкого селения, где механиком по тракторам работать будет. Принесла обед его жена, познакомились, накормили и меня вкусными котлетами с кашей, вина налили домашнего. Мария Федоровна, жена, с обидой поведала, что никакие они не буржуи, а трудяги. А станцию купил отец Санду (Александру), когда примечать стал, что сын лишь техникой увлекается. Вот Георгий продал свое поместье и приобрел станцию для сына в 1938 году. Стали электричество вырабатывать и продавать его тому, кто у власти когда стоял. Не шибко и разбогатели на станции за все годы, но неприятности постоянно возникали. Советы посадить хотели за сотрудничество с румынами, румыны — за работу на коммунистов. Не уничтожили Санду по простой причине: допотопный дизель не крутился без него. Конечно, Морарь согласен был бы механиком работать и далее на станции с нормальной зарплатой, передав станцию власти, но Шумов сказал, что не положено бывших хозяев на работу принимать в советское учреждение, органы не позволят. Ведь станция для Санду, что сын родной, поэтому и переживает расставание. Мне очень понравились эти люди, и я так же понял, что станции каюк без Александра Григорьевича, поэтому спросил о возможности связаться со столицей на станционном телефоне. Морарь уточнил, с кем говорить хочу, и связался с коммутатором. — Здравствуйте, Борис Борисович, это беспокоит вас Тимофей. Локтев я из Меленешт, — орал я в трубку Игнатову, замминистра. Изложив вкратце обстановку, добавил, что Морарь сам станцию сдает, без принуждения, поэтому попросил разрешения на работу принять его, механиком. Меня облаяли, несмышленышем назвали и велели забыть это. Я в ответ огрызнулся, что оформляться не буду, домой завтра поеду, как специалист другого профиля, начальству это известно. Матюгнули опять, и велено было подождать немного, затем после паузы данные хозяина запросили, пообещав в течение двух дней ответ дать, может и хороший. Конечно, от такого ультимативного разговора с Игнатовым я весь вспотел, мне попить подали и просили не очень переживать за это. Еще мне посоветовали съехать с гостиницы, квартирку найти пообещали. Сам же я решил не спешить пока в отдел кадров комхоза до получения ответа. Ответ на второй день пришел, разрешающий, к великому удивлению Шумова. Был еще звонок от Игнатова, который только одно спросил: «Как дела, Тимофей? Нормально? Будь». На следующий день Шумов представил меня коллективу электростанции. Помимо уже упомянутого механика Санду (красиво звучит), под мое начало стали бухгалтерша Даша Кузнецова, два монтера — Миша Сапожников и Мирон Сыргий, и контролер Бендер Аркадий Ильич. Последнего так уважительно назвал из-за возраста сорокалетнего и необычных хлопот, которыми меня доставал. Дело в том, что счетчиков в ту пору не было, и жители платили, исходя из мощности лампочки и их количества в доме. Стоимость же одной сороковаттной лампочки была внушительной по тем временам. Так вот, выяснилось, что у всего управленческого персонала города, а их перевалило за сто, товарищ Бендер не контролировал никогда их потребление электричества, в то время как вечерами окна этих небожителей ярко высвечивались на фоне тусклых домиков вокруг. При первой же проверке, которую я с ним начал, были выявлены большие нарушения, которые в актах указывались с принудительной доплатой, конечно. Зампредседателя исполкома, возмущенный нашей проверкой, акт нарушения подписать отказался (при восьмикратном потреблении энергии относительно заявленной). Ну, и я по молодости прыть проявил, отключив его хату со столба. Конечно, он доплатил потом, но врагов я нажил много среди чиновников районного масштаба, которые куснуть пытались постоянно. Меня штрафанули за просрочку прописки, мотоцикл арестовали за отсутствие прав, акт составили за копку ям под столбы без разрешения исполкома, и т.д. Зато бухгалтерша Даша радостно сообщила, что деньги, поступившие за энергию, резко вверх подскочили. Вчера же капитан милиции на моем мотоцикле подъехал и попросил его прокатить до автобусной станции и к милиции. При прощании велел карточку принести для получения прав. Главное же было то, что жители, живущие не на центральных улицах, а в переулках, где электросетей не было, должны были сами столбы приобрести и провода для их подключения. А в переулках тех, на отшибе, догадайтесь, кто проживал? Правильно, вдовы да старики. Игнатов вот мужиком оказался, помог. Правда и монтеры впервые так добросовестно трудились по подключению хибарок тех без дополнительной оплаты. Даже жлобина Сапожников свою лампочку ввернул в комнатушке бабы Веры хромоногой, и включил. Он свое не упустил на замене столба во дворе райкомовского сотрудника, содрав с него двойной тариф. На прошлой же неделе при возвращении с работы в районе одиннадцати ночи мне морду набили два охломона, сказав, что знать должен, за что. Догадывался. * Из холодной, неуютной гостиницы я съехал и снял угол у регистраторши поликлиники Любови Федоровны, младшей сестры Морарихи. Тетя Люба, как она попросила себя величать, была женщиной невысокого роста, всегда опрятно одетой в вязанные облегающие вещи, которые сама вязала. Муж лежал дома парализованный, поэтому хозяйка и регистраторшей стала, будучи хирургической сестрой. Хозяйка же мне и предложила столоваться у нее, постольку готовит для мужа три раза в день, запросив скромную оплату. Так что помимо теплого, тихого жилья и кормежки до отвала мне и желать нечего было, морду отъел, во! Квартира состояла из трех комнатушек — спальни хозяев с выходом во двор, кухни приличной, проходной и моего салончика с парадным входом с центральной улицы города. Хозяев своих почти не видел, постольку на работе был с утра до ночи, до отключения дизеля, который я научился обслуживать под началом Санду. Виделся я с тетей Любой лишь за обедом в два часа дня, ненадолго. В ее поведении и разговорах не было и тени подавленности от постигшей ее трагедии, она всегда бодро, с улыбкой, подавала вкусные блюда мне, а мужу лежачему, напевая, поднос относила. Я с уважением относился к ее подвижнической жизни, к ее жизнелюбию. Поэтому когда я как-то ночью услышал ее всхлипывания на кухне, где она была, и узнал причину ее состояния, то сразу сам предложил отвезти на мотоцикле к матери в соседнее село. К счастью, у матери все благополучно оказалось, и самая маленькая сестричка, проживающая с ней, Лена, успокоила Любу, велев домой ехать. А всхлипы были у Любы из-за страшного сна, который увидела, где мать в конвульсиях смерти с жизнью расставалась. Вот и решилась проверить страшный сон, от которого чуть с ума не сошла. Благодарила меня затем искренне за поездку, извинялась, а на обратном пути весело со мной болтала в шуме мотоцикла, чокнутой себя обзывала, которая сама не спит и другим не дает, имея в виду меня. Поездка как-то сблизила меня с хозяйкой, которая дистанцию со мной держала. Когда же я приболел в июле... * Начну по порядку. На наш городок обрушился сильный ветер с ливнем, который ломал, не глядя, все на пути. Столбов электрических много повалил, деревья, крыши легкие срывал. Вот вечерком тогда в центре опору магистральной сети повалило, провода порвало. А они, провода, под напряжением плясали по земле, искрясь во всю в лужах дождя. Я с Мироном Сыргий это обнаружили, объезжая на мотоцикле улицы. С подъезда поликлиники нас позвали на помощь. А там под навесом толпилось несколько человек около женщины бездыханной, которая, предположительно, поражена была шаговым напряжением. Мирона провода обесточить срочно послал, сам расставил пару человек для охраны аварийного участка. У тела женщины мужчина в белом халате топтался и неуверенно советовал заземлить ее, в яму влажную положить. Оттолкнув халат, нагнулся над женщиной и по всем правилам искусственное дыхание стал делать. Долго это делал, аж руки заныли, и она ожила, выплевывая дождливую воду со рта и моргая непонимающими глазами. Дальше ее в клинику отнесли, а подъехавший Мирон домой меня отвез продрогшего. Простыл на славу, температурил, чихал. Но и лечили меня вовсю уколами, банками, порошками и горячим молоком. Вставать не позволяли, блаженствовал в постели от чтения, вкусных пирожков и теплого внимания сослуживцев. Пришел и супер портной городка цыган Мирча с женой, той самой, что я откачивал от удара током. Принесли целую кучу конфет и вина канистру. Еще Мирча сантиметром меня обмерил, сделав записи на бумажке. Местная же газета поместила карикатуру на меня, изобразив пиратом, вырубающим топором провода у советских граждан. Не забывали, как видите, напоминали, запугивали. Во время моей болезни и Бендер в гости пожаловал как-то после работы, с вопросами ко мне якобы. На самом деле, как я понял, он к тете Любе пришел с просьбой записать его на прием к приезжему врачу урологу из столицы, ультра специалисту по деликатным делам. Люба скептически ответила, что не все у доктора получается, помнит, ее муж в бытность к нему ходил, а результаты не очень были, это уж точно. Ему же, Бендеру, доктор хорошо помог, надежно, но не надолго, прокомментировал контролер. Люба пообещала записать контролера к доктору, коль так просит. Бендер поблагодарил Любу, пообещав духи ей подарить, и уже на выходе громко выдал: — Товарищ Локтев, вам тоже не помешало бы обследоваться у этого доктора, без стеснения. Да нет, Люба, это не только моя выдумка, сотрудники давно шепчутся. Как что? Да наша Дарья уж все ему показала с лестницы и не раз, а он ноль внимания, а Полинка с коммутатора сама говорила, как соблазняла, а он утёк... Может, не так было, Тимофей Васильевич? Молчит, видишь. Так я пошел. Выздоравливайте, товарищ Локтев. После долгой, продолжительной паузы, Люба подошла ко мне и в лоб спросила про моё самочувствие, замявшись, добавила «мужское самочувствие». Я молчал, не зная, что сказать, но меня их обнаженные ноги выше колен действительно не привлекали, я об этом хозяйке сказал. Она покачала головой и выдала, что может и стоит доктору показаться. Конечно, Бендер нарушил наш с тетей Любой благостный тандем, сложившийся во время моего лечения. * Вскорости я выздоровел, на работу вышел, чтоб конфликты очередные создавать, уж такой характер. Так на первомайские праздники исполком с комсомолом навесили множество крашеных лампочек по всему центру города и в парке отдыха. Красиво очень и нарядно стало, но, когда пришли ко мне за подключением, я спросил на кого оформить, кто платить будет? Меня не поняли и в райком повели, воспитывали мучительно долго. Вечером оформил это все на себя и включил праздничные огни. Месячную зарплату ухлопал за два вечера на благо города. Копию платежки, что оплатил, в исполком письмом послал, и в районную газету. Нет, я не праведник, человеком быть тогда хотел. Потом желания те исчезли, электоратом послушным стал… В субботу, прямо с утра, портной Мирча мне брюки пошитые принес. Сели как влитые, денег не взял, да их и не было у меня. Тетя Люба тоже мне торжественно подарила серый свитер, который сама связала. Совпали как-то неожиданно подарки, которые меня преобразили в красавца, как толковали дарители, радостно меня оглядывая. В эту же субботу, после обеда парень повестку с военкомата принес с указанием в понедельник с вещами явиться. Тетя Люба только выдала: — Добили-таки мальчика, сволочи. Он и пожить-то не успел, а туда же… в солдаты. Да и ты хорош — против течения попер. И срочность какая, прямо с... Сволочи. То, что мамка замуж вышла, я поняла, но надо ей сообщить о повестке. Что? В ГДР живет? Далече говоришь, ни до тебя ей с детишками малыми… Иди, Тимоша, погуляй, с друзьями пообщайся, но в десять домой, понял? Иди уже, нет в новом пойдешь. Нагнись, лоб подставь... За что спасибо-то? Вот чудак, родненьким мне стал, уедешь, скучать буду... * Вернулся рано, настроение барахлило, что вот меня выжили, когда так сработался. А опасения, высказанные Бендером, меня тоже беспокоили — девушек избегал. Разделся, лег, но света не включал, читать не хотелось. — Тимофей, я завтра пирог испеку, мясного приготовлю, а ты друзей пригласи, проводы устроим. Тимоша, не переживай, все будет хорошо, увидишь. Нет, температуры нет, а чего скис? Ха, да я сама проверку сделаю тебе, тетя Люба все может! Глазки прикрой и молчи. Так, грудь погладили мальчику, еще, откинь одеяло, так… Туточки руки приложу, погладим... Тьфу, паскудник, а ты говоришь — доктор, доктор… Все в порядке, Тимоша, ты нормальный парень. Спокойной ночи... руку-то мою отпусти, ну. Грудь еще погладить могу. Бедный парень, тебе просто ласка женская понадобилась, знай... Я так рада за тебя... Нет, милый, нельзя... * Раннее утро, оконце небольшое луч солнца ко мне направило, прямо в постель, где я блаженствую, позабыв все на свете. — Тимоша, халатик мне подай, вставать пора, занятия, милый, закончены... Что, что? Дополнительного урока просишь? Вот бандит! Гореть мне в аду, это уж точно, знаю. * У военкомата собралось неожиданно много народу меня провожать, даже не ожидал такого, заволновался, горло перехватило. Мне руки жали, вернуться живым желали, какие-то пакеты совали, приехать еще в городок приглашали. Люба молча в сторонке стояла, глотая слезы. Подали военный автобус, объявили посадку на новый маршрут по жизни. Садясь в автобус, я еще раз оглянулся, прощаясь с городом, друзьями и своим восемнадцатилетием.

(комментариев: 0)

Мужа известной актрисы Павла Дегтярева в начале августа на военные сборы призвали, на сорок пять дней. Это было, как гром среди солнечного дня, неожиданностью и никчемностью. Но как законопослушный гражданин в военкомат явился. И вот он в палатке ночует, где комары донимают, и роса на волос садится. После вялой зарядки резервисты умылись и построились для исполнения гимна страны. Старшина дважды останавливал исполнение из-за отсутствия патриотичности в голосах и во взглядах. Старшина сам затем решил показать, как исполнить это надо, запевая громко куплет, которому резервисты кричали «браво». Остывший завтрак также не улучшил настроения защитникам отечества. А когда один из резервистов попросил зачитать план на весь день, то старшина Шумилов взорвался окончательно и назначил двухчасовую маршировку на плацу. Двадцать два мужика от тридцати до тридцати восьми, уже сформировавшиеся, нашедшие частично свое по жизни, не понимали, зачем им маршировать и почему они здесь, поэтому без договоренности, но в строй никто не встал. Все сидели, опустив головы. В армии любое непослушание недопустимо, и правильно, наверное, но команда некстати пришлась. Шумилов понял, что с этими мужичками надобно как-то уладить, губой или нарядом их не испугать, поэтому после паузы зачитал распорядок дня. После второй паузы высокий призывник прокомментировал, что их призвали законсервированную военную технику обкатать, и они готовы к этому. Что касается маршировки, воспитательной работы и песнопения, то это им ни к чему. Потом, им копейки тут выплачивают, а у них семьи. Если же дребедень выкинуть, могли бы за недельку с техникой справиться и по домам. «Государству дешевле обойдется», — заключил он. Шумилов (чуть не плача): — Да не могу я этого сделать, товарищи. Доложу все начальству — вам несдобровать, и меня вышвырнут, сверхсрочника… Алло, слушаю! Данилова на проходную, документы подписывать, главбух он. Данилов, слышал? Что? Нет, никто не сократит срок, армейский порядок незыблем. Не знаю, что сказать. Конечно, можем в заповедник прогулку сделать на два часа, вместо... а там техника ваша. Согласны, значит? Строиться была команда, главбух вернулся? Тогда шагом марш. Запевай! Там, где пехота не пройдет И бронепоезд не промчится... Тяжёлый танк не проползет, Там пролетит стальная птица. * Хорошо распевали мужички песню своей молодости, даже шаг армейский ставили. Вечером, после ужина, старшина мобильники разрешил из тумбочки взять для переговоров с родственниками. Один лишь Дегтярёв не воспользовался связью, а под деревом на пеньке с тетрадкой устроился. Остальные же, разобрав свои аппараты, уединились, чтоб, как солдатам, искренно зазнобам своим сказать о чувствах своих. Они, чувства, издали виднее. Павел же Дегтярёв и тетрадку не открыл, а сидел и думал о последнем скандале с Олей, где он пришел к решению о разводе, которое он же и предложил. Это было восемь дней назад. Он вечерком тогда собрал свои манатки и в подполье поселился. В подвале Павлу удалось выкроить закоулок, выгородить и даже проем пробить малюсенький. Кроме телика там все было для опытов, которые он там проводил, диванчик стоял, был и столик на трубе. За два года совместной жизни с очень талантливой и красивой актрисой это был не первый его уход в подполье. Избалованная вниманием и славой молодая женщина, дома, в присутствии мужа, превращалась в жену, с которой требовали обыденные вещи: еду, чистую рубашку, уют в квартире и, главное, матерью стать... Ей ничего из перечисленного делать не хотелось, особо ребенком закабаляться. Поэтому Павел в этот день, взведенный, нарядился в женский халат, убрал квартиру, обед приготовил и, когда Оля заявилась, накормил ее, сам не садясь за стол, и добавил, что сожалеет о том, что еще ребеночка не может сам родить, не получается. Посему, он покидает навсегда сей дом, сказал Павел и ушел в подполье. Оля, молча, глотала слезы. Наутро получил повестку, и вот он в армии. Ночи теплые стояли, и резервисты все в курилке собрались, где было много сидячих мест. После краткого молчания, очень аккуратный внешне мужик представился: — Астахов Юрий, юрист, с опытом. Может, кому помощь нужна? По разводам имел дело, надумаешь — подходи. Что? Ты Малахов, значит. Тебя подставили, дело шьют… Я тебе верю. Изложишь мне кратко. Не переживай преждевременно. Нет, Малахов, плата не нужна. — Данил Косарев, парикмахер международного класса, медали есть. Всем прически сделаю индивидуальные высшего класса. Что? Залысины тебя доконали. С тебя и начнем после отдыха. Нет, не бюро добрых услуг создать хотим, а дружную команду резервистов, где каждый из нас чего-то достиг, и это показать хотим. Тебя как? Павел. Настроение барахлит отчего, может, поможем? Как хочешь. Работаешь кем? Технарь. Упитанный: — Знаю я вас, Дегтярев вы, на «Вымпеле» работаете. Жена, Фетисова, у вас трудится. Не буду тогда о работе говорить, но уходить-то зачем? Я же хорошее хотел… Ушел… На нем держится завод, говорит Лена моя. Жена же его знаете кто?.. Промолчу. Сам же я инженер строитель, но работаю каменщиком. Оплата выше. Фетисов я. Скучно сидим, братцы, может сбегать в буфет за... Как хотите. Кучерявый: — Скрипач, Яков я. Могу сыграть, если не возражаете. Конечно, ты угадал национальность по скрипке и носу, правильно. Нет, не хилый я, морду набить могу. Так что? На мое усмотрение, говорите. Тогда Вивальди, господа. Яков играл божественно хорошо и трогательно, коснувшись своей нежной игрой душевных струн резервистов. Аплодисментов не было, сидели тихо. Кто-то уточнял у музыканта, работает, вернее, играет где, чтобы еще послушать. Яков: — В оркестре играю. Почему не солистом или первой скрипкой, догадываетесь, наверное. Дирижеру не нравлюсь, но не переживаю. Конечно, несправедливо это… Фетисов: — Юрист, слышал? И что сделать можно? Астахов, юрист: — Не знаю. Нет точных весов измерения вердикта правосудия, как и объективной оценки в искусстве. Поэтому повязка на глазах Фемиды служит символом беспристрастия, еще древние греки праведного суда хотели. В искусстве еще хуже: муз девять, и у каждой свое восприятие танца, музыки или стиха. Вот такая штучка. Ильич: — Ильич моя фамилия, ленинская. Психиатром тружусь. Работа невидимая, но архи-нужная, я так думаю. Что касается сегодняшних посиделок, то хочу предложить, как психиатр, интересную Игру, с большой буквы. У каждого из сидящих есть проблемы трудные очень, или не решаемые подолгу, и они вас мучают, даже на празднике. Так вот, на таких посиделках откровенно слушать можно ежедневно о болячках одного-двух резервистов и коллективно диагноз определять. Лечить же всегда легче при правильном диагнозе, постараемся затем и снадобье подобрать при такой команде. По итогам сегодняшнего дня выявлены два пациента: Павел, который в критическом состоянии неизвестного характера мается где-то в одиночестве, и скрипач Яков с вопиющим фактом дискриминации. Я сумел изложить суть, чего молчите, воины? Войтенко: — Бизнесмен я, но музыканта могу на себя взять, если он согласится. У меня свое дело есть в Руанде вольфрамовое, гражданство тоже есть. Да, с темнокожими работаю, поняли. Я могу, значит, организовать, как продюсер, участие Якова на престижном международном конкурсе от Руанды, а полученный денежный приз делим пополам. Ну, а лауреаты солируют затем в любых оркестрах. Думай, Яша, и данные свои дай. Яков: — Конечно, согласен вырваться, показаться. Премию всю отдам, если получу только… Войтенко: — Получишь, не дрейфь. Женат? Нормально, со мной на неделю полетите в Кигали. Это столица страны. О деньгах не думай, я продюсер. Конечно, звони жене… Ильич: — Вариант, знаете ли… А первого, Павла, найти надобно, одного не оставлять. Малахов: — А со мной как, Юра? Понял, утром займешься. Постараюсь спать спокойно. * Шумилов: — Не помешал? ЧП у нас. Дегтярев в КПЗ сидит за драку. Не знаю. Не пил, говорите… Вот беда. Астахов, пошли со мной разбираться. Кого бил, спрашиваете? Непонятно. Их было двое — салага и причастный к дедовщине Сокин. Нет, молодого солдатика не трогал, а Сокину Павел два зуба выбил. Ни за что говорят пострадавшие. Конечно, здесь что-то не так. Ты чего, Ильич, тоже пойти хочешь? Пошли. В камере у Павла следователь ведет допрос в присутствии пострадавшего, чтобы обвиняемый увидел им содеянное и признался в причинах нападения на мирного Сокина. Павел, весь в синяках, сидит опустив голову и молчит. С молодым же солдатиком в коридоре Ильич беседу проводит. Ильич: — Зачинщик драки Дегтярев сидеть должен. Нечего кулаками кидаться на безвинного солдата, правда, Мальцев? Сокин же чистеньким выйдет, а Дегтярева засудят, ибо правду некоторые сказать боятся, запугали их. А Павел не испугался, он мужчина. Молоденький солдат: — Сволочь Сокин и вымогатель... Часы мои именные у него на руке, дед подарил, деньги вымогал у нас, новеньких, измывался. Не трус я вовсе, слышите? Испугался только. Пропустите, я к следователю с признанием. К КПЗ подъезжает УАЗик, который привез командира полка и двух гражданских. Командир полка: — Чей бандит подрался, ну? Шумилов: — Мой. Старшина резервистов Шумилов. Не бандит он, а помог разоблачить... Командир полка: — Где он? Отмывается, говоришь. Давай его. Фамилия как ваша? Дегтярев? Он целенький, как видите, только чуточку побитый. Поговорить можете, если надо. Гендиректор с упреками на Павла накинулся, что на сборы пошел, когда такой проект для армии готовят. Он сейчас же с ходатайством обратиться в соотв... Из микроавтобуса вываливается очень известный режиссер немолодого возраста: Режиссер: — Более ста тысяч ежедневного ущерба от простоя терпим. Героиня фильма не в форме. Это мягко сказано. Три дня искали. В подвале дома устроила лежбище и там живет, Павла ждет. Ах, это вы, Павел. Слышишь, парень, загнется она, жалко ее. Спасать надо. В машине. Боится, что видеть не захочешь. Оленька, Пашу искалечили, помоги... Я представить себе не мог, что женские слезы так хорошо кровь отмывают, а вы знали? Оля: — Паша, не уходи от меня. Умру я. Майки, рубашки, все погладила, котлеты мои уже есть можно, остальное... Павел: — Оля, я тоже без тебя не жилец, а мужлан, который заставляет тебя, актрису, хозяйственными вопросами... Оля: — И правильно, Мои героини в фильмах все хозяйничают, как женщины, и я буду... Режиссер:— Павел, послезавтра за Олей заеду. Чао! Командир полка: И что будем делать, старшина Шумилов? Шумилов: — Две ночи в моей каморке поживут, а я в палатке побуду, если разрешите… Гендиректор: — Павел Алексеевич, так что? До конца месяца побыть здесь хочешь? ОК, просишь лишь компьютер, чтоб связь с бюро наладить. Хорошо. Товарищ полковник я... Командир полка: — Ох, уж эти мне резервисты, покоя не дают. Шумилов, ухо давай, понял? * Красный уголок, наши резервисты после завтрака расселись, чтоб встретиться с замом по воспитательной работе. Майор Крестинский красочно обрисовал патриотизм армии, начиная с Суворова и кончая Афганом. Обозначил армейский строй, маршировку и песню на марше, как факторы сближения и взаимопонимания воинов могучей державы. Он так же указал на усиление мощи западных блоков вокруг, что заставляет нас соответствовать обстановке. Блоки, конечно, и против террористов созданы. Майор: — Да, уважаемые, в перспективе вижу лишь путь наращивания наших вооруженных сил для защиты Отчизны от посягательства врагов. Только армия — оплот независимости страны. А солдат без чувства долга и патриотизма к Родине — сброд, поэтому мы с вами обязаны утро начинать с подъема флага и исполнения гимна державы и постоянно помнить о долге солдата перед народом своим. Что, какие спецы будут, не понял? Дегтярев: — В обозримом будущем человечество, надеюсь, обезопасит свои рубежи при помощи техники надежной и без солдатиков, как на сложнейших промышленных процессах обходятся без рабочих. И все эти танки, десантники, пехотинцы не понадобятся, если не лезть в чужие края с миротворчеством и не удерживать силой порабощенных. Да, это мое мнение, как технаря, который считает, что технику можно такую создать и ею управлять нужно со знанием, а патриотизм... Слушаюсь, сидеть молча. Резервисты попытались что-то промямлить от себя, но майор завершил беседу и ушел быстрым строевым шагом. Во второй половине дня в учебном классе проводились стрельбы из ракетных установок на тренажерах. Резервист получал координаты предполагаемого объекта, проводил по ним расчеты и настройку ракетной установки и готовился к выстрелу после проверки инструктором своих действий. Дегтярев на четвёртой установке все настроил и ожидал лишь проверки. К Павлу неожиданно майор Крестинский подошел и потребовал показать параметры настройки. Они не совпадали с распечаткой майора на доли градусов. Майор: — Ну что, реформатор, стрелять еще не научились, а туда же? Как у вас правильно? Смирнов, ко мне подойди. Проверь расчеты демагога этого и укажи на ошибки, а завтра в учебный центр направь... Какие поправки внес, говоришь? На направление и скорость ветра. Правильные говоришь. Что? Да я тебя, Дегтярев... Слушаюсь, товарищ полковник. Командир полка, взяв Крестинского под руку, повел его на выход. * Оля: — Паша, мой руки и к столу. Блины есть будем. А на посиделки свои потом пойдешь? Возьми меня с собой. Со скрипачом познакомишь, ладно? Как зачем? Жену твою показать хочу. Вы поговорите там, а мы прорепетируем в сторонке. Нет, без афиши. А к ночи подготовься, милый, мамой стать желаю. Я так волнуюсь, Паша. Дай-то бог. Глаза закрой. Я люблю очень, очень. Боги, я счастлива! * Курилка, двадцать один резервист уже уселись, скрипач Яков с актрисой Журовой в медпункте репетируют. Астахов с Ильичем о чем-то переговариваются. Встает юрист и предлагает тамадой посиделок избрать Ильича. Все «за». Ильич: — Меня Максимом кличут, вот. Начнем со вчерашних пациентов, для отчетности. Проблемы Павла решены, кажись, все знают и видели, а Яков Левитин после сборов в Африку поедет с продюсером для оформления второго гражданства. Далее у нас Малахов с криминальным делом. Астахов, может, сам скажешь? Астахов: — Мое сыскное бюро ведет расследование. Есть обнадеживающие факты, предполагаю, что скоро клубок раскрутим и жулика назовем. Так что, Малахов, надо разбираться в людях и не доверяться красивому личику... Все, все… Ильич: — Малахова запишем лечится у Юры. Так, есть кто еще с проблемами? Лысый солдат: — Рыбин я, менеджер в торговле. Признание при всех хочу сделать. Не потом, Астахов, а сейчас, совесть заела. Есть, видимо, у меня она. Так вот, Майор Крестинский допытывался у меня о Дегтяреве, разговорах, содержание их. Как торгаш, с испугу, согласился доносить. И вот передумал, сидя с вами. Как выпутаться мне, подскажите? Хорошо, Астахов. Конечно, подтвердить могу, коль уже на людях сказал. Нет, не боюсь, на работе чисто у меня. Не имел право, говоришь, но методы знакомые. Сегодня же напишу признание и тебе отдам. Что, что? наказания майора потребуешь? Ха! Ильич: — Так есть у кого еще проблемы, солдатики? С самой дальней скамейки приподнимается рыжий Витя, всегда дремотный такой. Рыжий: — Виктор Кубани я, художник. Пропадаю я, братцы, жить не хочется. Могу и расшифровать. Детдомовский я, без родных. В люди вышел, хорошо, даже очень хорошо заработал художником на телевидении, дом построил двухэтажный со студией, как художнику. Обустроился, жизни радовался. Дернул же меня черт жениться на даме пышных форм, которая мне внимание стала оказывать. Я же, олух, до нее, сами понимаете… Как что далее? Она же ежедневно вскорости в доме гулянки устраивать стала с танцульками в студии и разгулами, а меня в сарай выжила. Нет, в морду не дал, запил я. Нигде Розалия не работает, днем спит, ночи в разгул с кавказцами базарными. Что мне делать, братцы? Астахов: — Ты ее, Витя, прописал все честь честью, как жену? Ясно. Пробовал поговорить? И ничего. Ильич: — Я постараюсь тебе помочь, художник. В данной ситуации операция уникальная нужна. Поэтому мне тщательно подготовиться надо для ампутации ни чего, а кого, и насовсем, вот задача. Потерпи чуток. Здесь пьешь, Витя? Прекрати, понял. Портреты рисовать можешь? Отлично. Нарисуешь мне мою по фотографии. Ей тридцать через четыре дня стукнет, сына мне родила. Она, знаешь, очень... сам увидишь. Разболтался, кажется. Да мы все уж соскучились по зазнобам, правда? Что, Яша, развлечь хочешь? Так ты не один! Аплодисменты любимой актрисе, господа! Цветы где? Молодец, Мальцев. А эти откуда? Старшина Шумилов: — Меня Ольга Дмитриевна попросила пригласить всех желающих на концерт. Как видите, поклонников много оказалось. Вам, товарищ полковник, стулья подготовил, сюда подойдите. Рассаживайтесь на травке, гости, земля теплая. Что, ящик срочно нужен? Тимофеев, Киселев, за мной. Подойдет, Ольга Дмитриевна? Отлично. Леонидом зовут меня, старшина резервистов. Могу и объявить. «Товарищи, тише прошу, начинаем концерт артистов!» Листов, спишь, что ли? Прожектор включи. Яков, заправь гимнастерку, солдат же. Есть, садиться на место. Прожектор высвечивает Олю, стоящую на ящике в очень милом наряде, улыбающуюся. Оля: — Милые воины, здравствуйте. Берегите, пожалуйста, мир и покой в нашей жизни, себя сохранить попытайтесь и домой целыми вернитесь. Да хранит вас любовь наша! Скрипка негромко заиграла знакомый мотив, который великолепно подхватывает Журова своим мягким голосом: Гори, гори, моя звезда, Гори, звезда, приветная, Ты у меня одна заветная, Другой не будет никогда… * Не могу же, ей богу, перечислить все песни и романсы, которые наша пара выдала, но концерт был превосходным, с аплодисментами и «браво». Скрипач же, впервые выступающий в такой роли и, будучи в творческом ударе, так играл, что у зрителей слезу пробило. Крестинский: — Уважаемая Ольга Дмитриевна, позвольте мне от имени командования (ты, Левитин, к своим ступай) поблагодарить вас за прекрасные песни, воодушевляющие воинов наших на патриотические чувства и подвиги, если понадобится. Мне сообщили, что ваш супруг среди резервистов находится, надеюсь, что среди лучших из них. Может, рассекретите нам его для общего обозрения? Оля: — Паша, у меня ноги затекли, сними с ящика, милый. Да, это мой рыцарь по жизни. Опусти меня на землю, неудобно же, люди. А люди, стоя, аплодисментами провожали счастливого Павла с драгоценной ношей на руках, из темноты скрипка заиграла им очень что-то задушевное, о любви кажется.

(комментариев: 0)