Дневник: Выдрина Эльвира

Я в зазеркалии обмана Рискую очутиться вскоре. Не спрашивай, нет, нет, не надо. Я здесь останусь. Поневоле Я вечно — раб и царь, и странник. Загадки мира мне известны. Я долго странствовал, но знаю, Что не нашел на все ответы. И вот теперь на перепутье Судьбы, мечтаний и сомнений Я вижу зеркала! Минуту Я не решался сделать шаг В тумане снов и удивлений. Двойник смеется надо мною, Твердит, что он — все тот же я. И тенью, тайной и немою, Он в зазеркалье ждет меня, И ненавидя, и любя.

(комментариев: 0)

— Уже темнеет, Джон, я ухожу. Все, нам пора закрывать офис. Собирайся. — Подожди, Маргарет. Хотя, ты знаешь, я, пожалуй, задержу тебя ненадолго. Мне хотелось поговорить с тобой, Маргарет, наедине. — Поговорить? Но о чем, Джон? — Ты знаешь, в последнее время меня преследует чувство, что за мной следят. Я стал бояться без причины выходить на улицу, я даже боюсь подходить к телефону из-за того, что могу услышать незнакомый голос и прочее. — Да? Я понимаю тебя, Джон. Часто, сталкиваясь с подобными фобиями, психиаторы объясняют это работой, требующей большого напряжения, и советуют в таких случаях нам чаще отвлекаться и переводить внимание на что-то позитивное. — Да, ты права. Но все же, почему-то вокруг себя я замечаю все больше и больше хмурых лиц и недобрых взглядов. Хотя, в моей жизни не произошло никаких перемен. Чем это можно объяснить? — Не знаю, Джон, наверное ничем, кроме как какими-то внешними обстоятельствами на фирме или, вообще, в стране. Может быть, мы близки к какому-то финансовому конфликту. Все это может влиять и на нас тоже. — Да, Маргарет. Ты, конечно, меня немного успокоила, но политическая обстановка в стране или финансовые аферы никогда не интересовали меня больше, чем мои личные трудовые обязанности. И я не знаю, почему, даже услышав про кризис или что-то подобное, люди начинают паниковать и искать виноватых вокруг себя. Я думаю, дело в другом. — В чем же? — Бессонница, совпадения, чувство близкой опасности, нервозность — все это говорит о том, что должно произойти что-то недоброе именно с нами. И я со страхом жду этого момента. Мне кажется, меня хотят уволить. Что же тогда будет со мной и моей семьей? Ведь пособие по безработице не сможет прокормить нас всех. И если наше предприятие закроют, мне придется переехать в другой город, чтобы искать новую работу… — Не волнуйся, Джон. Я не думаю, что произойдет что-то подобное. Хотя, в любом случае, я могу пообещать тебе свою помощь. — Спасибо, Маргарет.

(комментариев: 0)

Забытые вещи Под ноги брошена перчатка, На землю брошена прохожим, Потеряна или забыта, На птицу издали похожа. Никто ее не подбирает, И заодно с листвой опавшей Она куда-то исчезает. В метро, позднее, чем обычно, Я еду и, совсем случайно, Я чью-то шляпку замечаю. Здесь комментарии излишни. Найдут, бесспорно. Может, завтра. Забыт в трамвае чей-то зонтик. Погода, как всегда, дождлива, И без зонта кому-то мокнуть Не очень-то необходимо. А за витриной — манекены Оставлены без сожаленья И без вниманья, люди-куклы В перчатках, шляпках, украшеньях

(комментариев: 0)

Меня все больше ненавидит мой народ, Неумолимый и порой жестокий. Причину ненависти я искала год, Угадывать ее мне надоело скоро. Оправдывать себя не стану я – Оправдываться просто нет причины! Зачем мне утверждать, что я — не я, Маскироваться, появляться в гриме? Придумывать, обыгрывать ответ, Кому-то угождать и льстить кому-то И правдой называть какой-то бред, И каждый раз прощать чужую грубость? Бессмысленно обманывать других И уходить порой от явной ссоры, Чужих людей не переубедить, Я не прислушиваюсь к крикам посторонних. Я прохожу от сплетен стороной, Украдкой замечаю злые взгляды Среди других, чужих и с кем-то рядом Без объяснения причины, просто так.

(комментариев: 2)

Мир потускнел, Погасли звезды, И балом правят незнакомцы, И все-чужое, Гости-в масках, Я никого не узнаю. Они похожи на кого-то, Они похожи друг на друга, Смех шуткам неопределенный, И лица неправдоподобны. Они торжественно бросают Не ими сказанные фразы, Шумят, поют и восклицают. Они приветствуют друг друга, Они осмеивают моду, Они неискренни и лживы, Эмоции у них фальшивы, Одеты все не по погоде. Мне хочется скорей уйти,- Все здесь навязчиво и мерзко. Но в чем причина? Не пойму. Мне кажется, они сегодня Чужие короли и гости. Быть может, все они ошиблись И перепутали банкет?

(комментариев: 0)

Азип Легко потеряться в себе Азип долго скитался по пустыне, прежде чем нашел, наконец, своего барана. Но не любил он это глупое, неуклюжее животное и бранился по дороге: — Безмозглое копытное! Знать, беспечно прогуливается где-нибудь за сотню миль отсюда на лужайке, а я вынужден искать его, истаптывая изнемогшие ноги. … Пустыня — это бескрайность, неизменность. Неизменность часто доводит до отчаяния, и тогда появляются миражи. О это чудо воображения! Не будь его, пустынники, став жертвой беспощадного солнца, так бы и не утолили жажду холодной водой из ледяных колодцев. Только, казалось, Азип заслышит блеяние за песчаным бугром и преодолеет его, как перед ним снова возникали песчаные дюны. И так без конца. Азип совсем уж было потерял надежду и теперь даже не всегда шел в ту сторону, откуда доносился звук: он поворачивался в обратную сторону и взбирался на взгорки, решив обмануть судьбу, и, конечно, ничего не находил. Однажды Азип все-таки увидел барана, мирно пасущегося на маленькой зеленой поляне и пощипывающего траву, но повернулся и побрел в другую сторону. Он решил, что это мираж, что пустыня опять решила сыграть с ним злую шутку именно тогда, когда силы иссякли. Так и сейчас бродит бедный Азип по пустыне и тщетно ищет своего барана.

(комментариев: 0)

Монго и луч солнца Уж Монго часто представлял себя ползущим по золотым бескрайним пустыням. Белое солнце освещало пески ослепительным блеском в его грезах. Но когда Монго размыкал веки, то всегда видел одну и ту же картину: жирные канарейки перепрыгивали с ветки на ветку, сотрясая все дерево, единственное дерево, что росло здесь, в степи. Приметив гусеницу, они не кидались на нее, а, замерев, только двигали зрачками, наблюдая за зеленым мохнатым телом. И уловив, как ползущий паразит беззаботно млеет, наевшись листьев, они презрительно клевали его в голову. Поведение гусениц оскорбляло канареек. Монго был стар и целыми днями дремал под тенью единственного дерева в этой степи. Однажды луч солнца протиснулся сквозь листву и разбудил ужа: — Почему ты не веришь в золотое солнце пустынь? — У меня есть бог. Он велик, — сказал Монго. — Зачем мне другой? — Но ты не можешь уйти туда, куда мечтаешь, о чем всегда думаешь, — ответил луч. — Ты живешь в чужом мире. — Уходи, — сказал Монго. Луч исчез, и стало совсем тихо. Уж снова задремал. Он улыбался во сне. А канарейки тучей нависали над ним, вращая зрачками. Сейчас они казались больше.

(комментариев: 1)

«Сударыня, все ваши похождения известны, а лица, заинтересованные в том, чтобы положить им конец, предупреждены. Руководствуясь добрыми чувствами к вам, которые у меня еще не совсем пропали, предлагаю вам раз навсегда порвать с этим мальчишкой. Если вы настолько благоразумны, что последуете этому совету, ваш муж будет думать, что уведомление, которое он получил, лживо, и его так и оставят в этом заблуждении: знайте, тайна ваша в моих руках; трепещите, несчастная! Настал час, когда вы должны будете склониться перед моей волей» Стендаль «Красное и черное» Гл. XX. Анонимные письма.

(комментариев: 0)

Завоеватель пустынь(версия 2) Там, где течет синий Нил, там, где ночью звезды на небе сверкают, как алмазы на черном бархате, там, где и сейчас царит тайна египетских пирамид, — так далеко от души своей скитался Дашир, сын суровых стихий, огня и ветра. Когда-то он отрекся от власти повелителя Марокканской земли и оставил свое государство, где не было места ни прощению, ни состраданию. Все, что считал он недостойным воина, отвергало его гордое сердце: презирал он трусость, несправедливость и хитрость людей. Срывал он прекрасные цветы для каждой новой жены своей. Но не сберег ни одной из них потому, что каждая новая невеста его не могла прожить и трех дней рядом с ним, утрачивая напрасный счастливый смех, потому, что не любил Дашир ни одну из своих невест. И красота их, палимая его злым и надменным взглядом, блекла так быстро, как цветок под солнцем пустынь!    И сказывали легенды от Ирана до Заира, что странствует по египетским землям непобедимый всадник на черном скакуне, Дашир. Брови всадника — как крылья летящего ястреба, глаза его горят, как глаза ядовитой змеи, воля его — как смерч, не щадящий никого! И все боялись больше смерти дороги, что вела к Марокко. Донеслась эта легенда и до Сирийского царства. Много было там смелых и сильных воинов, но ни один из них не отважился бы бросить вызов Даширу и за все сокровища мира! А у сирийской принцессы было смелое сердце. Хотела она встретить завоевателя арабских пустынь, хотела понять, что заставило его отречься от трона и превратиться в жестокого воина. И, может быть, только поэтому отправилась она на его поиски опасной дорогой? Полюбила принцесса бесстрашного воина. Но никто так и не узнал истинную причину этого путешествия: — Строптивая девчонка, — тайно поговаривала молва. — Она хочет доказать падишаху, что она достойна трона! Но за свою строптивость она никогда не найдет в жизни счастья! И сбылось предсказание простых людей очень скоро… И через бескрайнюю пустыню, из Сирии в Марокко, тянулся царский караван двадцать дней и двадцать ночей. Время проходило незаметно… Прохладная ночь сменяла знойный день, а знойный день — прохладную ночь. Половина дороги была уже позади, но до сих пор никого не встречали путники! Провожатые принцессы Амилии очень радовались тому, что все так удачно складывается, и, может быть, непобедимый черный всадник — всего лишь миф? А принцесса с каждым днем становилась все печальней и печальней, улыбаясь только из уважения к своим подчиненным. Но бесстрашный завоеватель все же существовал, мятежный дух его странствовал по этим пустыням в поисках врагов и сокровищ, войны и победы. … Встретил он царский караван на заходе солнца двадцать первого дня опасного путешествия: на песчаном холме игриво переступал его конь, черный плащ всадника развевался по ветру. Но в лице непобедимого завоевателя Амилия увидела жестокого и злого поработителя. Дашир знаком приказал каравану остановиться и подозвал к себе главного проводника. Принцесса очень возмутилась на это и окликнула слугу, но… — Не ты ли гостья на этих землях?! — грозно крикнул Дашир издали. — И не должна ли ты подчиниться их хозяину? — еще громче крикнул он и рассмеялся. — Вольный человек, чего ты хочешь? Если ты не успел спросить у моего слуги, то знай: я — сирийская принцесса! Никто не вправе приказывать мне! Уйди прочь с моей дороги, иначе ты заплатишь за свою дерзость смертью! Задели ядовитые слова, сказанные женщиной, гордость Дашира. Тщеславен был Дашир! Слеп был Дашир! Никто прежде не смел так унизить его, лучшего наездника здешних земель, и остаться при этом не наказанным острым мечом его! — Глупая женщина! Власть в твоем государстве затмила твой слабый рассудок! Оглянись: сейчас ты на моей земле, которую я отвоевал у тысячи тысяч бедуинов вот этим мечом! И все, что здесь есть, принадлежит мне! И ты — в моем плену отныне! Разгневалась принцесса, возненавидела злого всадника, тревожность за которого привела ее навстречу неизвестной опасности, и крикнула в ответ сгоряча: — Вот еще! Убирайся прочь!!! — и приказала страже убить черного всадника. Но в этой борьбе победителем был Дашир: пали под ударами его оружия все слуги принцессы Сирии. Не осталось вокруг нее никого, кто смог бы защитить ее. Посмотрела принцесса на своего завоевателя холодными глазами, полными гнева и осуждения, и, небрежно махнув тонкой белой рукой в его сторону, произнесла: — Никогда я не буду ничьей рабыней! Никогда! Пусть заклюет меня черный стервятник в этих пустынях! Пусть никогда теперь мне одной не добраться до Марокканской земли! Я не покорюсь тебе, злой варвар! — сказала это Амилия, гордо подняла голову, опустив большие грустные глаза, и сложила руки на груди, ожидая неминуемой расплаты за резкие слова, смело брошенные мужчине, у которого в руках был окровавленный меч. Помрачнел Дашир, глаза его засверкали недобрым блеском. Сирийская принцесса очень испугалась гнева черного всадника, как испугалась бы любая на ее месте, но осталась неподвижна, не сделав ни шага в сторону. Тогда глаза всадника стали печальными, и уже не ярость сверкала в них стальным блеском, а слезы, умоляющие о милости. Схватил он мешок, который был привязан к седлу его коня, и рассыпал у ног пленницы все добытые им за годы мучительных странствий алмазы. За каждый камешек было заплачено по капле крови и слез Дашира. Но и теперь принцесса не проронила ни слова. Отчаялся бесстрашный воин, покоритель пустынь, обида больно хлестнула его. Сжал губы Дашир, побледнел, помедлил секунду в оцепенении, съедаемый солоной слез, которыми плакало его сердце, но взметнул полами черного кафтана по ветру, вскочил на бешенного коня своего, занес меч свой над своей головой, трижды покружил вокруг принцессы, расхохотался злым смехом и умчался прочь за горизонт, рассекая горячий воздух. Скрылся Дашир, как смертельная стихия, и лишь клубы пыли и песка вдоль его пути указывали на недавнее присутствие наездника. Упала на колени несчастная принцесса, горько-горько заплакала на драгоценном ковре. И слезы ее становились сапфирами, а кровь, сочившаяся из пораненных о драгоценности ладоней, — рубинами. Наступила ночь. Прохладный ветер осушил слезы и усыпил ее. Она позабыла о своем горе, о том, что любит Дашира больше жизни, о том, что ненавидит его пуще смерти, неукротимой силой забирающей все на своем пути. Но и во сне горели раны, съедаемые солоной слез, которыми плакало ее сердце. Горько закончилась жизнь Дашира. В бессмысленной борьбе с бедуинами предательский кинжал разбойника Альмеба, главаря шайки дикарей, пронзил больное сердце непобедимого воина. Красиво упал с коня Дашир, широко распахнул глаза в небо и умер. Верный черный конь его, черный, как ночь, склонился над хозяином и сказал человеческим голосом: — Никогда не забуду тебя, хозяин, буду вечно предан тебе. И выполнил верный конь Дашира свое обещание: хотел предатель Альмеб оседлать ярного скакуна, но на дыбы поднялся черный конь и насмерть затоптал того, кто убил его хозяина. Амилия сразу узнала, что погибает ее возлюбленный: откуда-то прилетел нежданный чужеземный ветер и будто бы арабской вязью писал ей письмена на раскаленном песке, письма-стихи, письма-слова, не сказанные им, завоевателем пустынь, письма-пепел, уничтожаемые ветром, письма-проклятья, несбыточные обещания, убивающие своей искренностью и обманом. Превратилась тогда Амилия в лазурный ручеек и побежала искать Дашира, чтобы приласкать, зацеловать его потрескавшееся от зноя и ветра лицо, что не позволила ей царская гордость при встрече. Огненно-медные и перламутровые рыбки плескались в том ручейке. И теперь смелый путник на вороном коне, искавший счастье в бескрайних пустынях и бросивший вызов непокорным стихиям, огню и ветру, мог спастись от жажды, когда уже не оставалось надежд на спасение. ***

(комментариев: 0)

Блеф — клуб Приличный гражданин, Петров Иван Иванович, образованный и интеллигентнейший человек в сером костюме, прогуливаясь как-то вечером после 20.00, неожиданно увидел мерцающую вывеску «Блеф-клуб (карточные игры)» — над изящным крылечком с перилами и дверью с колокольчиком. Он остановился: — А что? — сказал себе гражданин. — Завтра выходной. Имею я право отдохнуть раз в жизни, как все приличные люди? — И дернул дверь. Вот тут-то все и началось… Приличный гражданин не знал, что за названием «Карточные игры» скрывалось общество авантюристов, жуликов и прохвостов… Он открыл дверь и … очутился по ту сторону улицы, по которой прогуливался еще пару минут назад, и на пороге грандиозного казино. Дворецкий на входе кивнул: — Добро пожаловать, сэр. Проходите в главный зал, — и указал направление. — Благодарю, — ответил гражданин. Он прошел вперед. И вот, перед ним замелькало шумное общество, не знающее, как казалось, тягот рабочих будней. Они шутили, смеялись, пили шампанское. Посреди зала были расставлены круглые зеленые столы, за которыми играли в карты обычные люди и… некто в масках. Маски были разные, характерные для карточных мастей. И те и другие разговаривали о чем-то, и обычные люди непременно проигрывали, если вопросы заставляли их серьезно задуматься. Оказалось, что из клуба нельзя было выбраться, не ответив на вопросы всех 4-х мастей. Гражданину показалось это заведение подозрительным, он буркнул про себя: — Тьфу ты, зазеркалие какое! — и хотел было развернуться и уйти. Но у дверей на выход дворецкий вдруг преградил ему путь, указав на табличку над дверью «Проход закрыт». Его подхватили под руки двое субъектов из охраны, еще более странных, чем все остальные, и потащили к игорному столику, за которым уже сидели 4 Маски, а место основного игрока пустовало. Гражданин изо всех сил упирался, пытался вырваться, кусался и даже хотел устроить истерику — так ему не нравилось все вокруг! Но на его протесты внимания не обращали и усадили за столик. Иван Иванович не был авантюристом, и карточные игры не любил. К тому же, он отчетливо помнил о недавно вышедшем указе президента «О ликвидации всех подпольных казино». Но он быстро понял, что отказаться от игры невозможно и с неохотой взял в руки предназначенные ему карты (ему не выпало ни одного козыря, как нарочно!). Зеленый бархатный стол повернулся вокруг своей оси, и магическая стрелка определила в оппоненты Иван Иванычу Маску-Крести. I Маска-Флирт — Вы чувствуете себя обманутым? — таинственным голосом предположила Маска, делая карточный ход. — Я не понимаю, — возмутился Иван Иванович, — в чем меня хотят обвинить? Я — честный гражданин и образцовый работник! Никогда я не зарабатывал на жизнь ни рулеткой, ни картами! Да! А у вас какие сведения лично обо мне? Знаете, уважаемые господа, мне кажется, вы ошиблись: я не тот, за кого вы меня принимаете! Давайте по-хорошему во всем разберемся, и меня выпустят отсюда! — Нет, — все так же загадочно ответила Маска. — Вы, Иван Иваныч, должны ответить на четыре вопроса. И, если ответы будут удовлетворительными, вы сможете уйти от нас. Иначе нельзя! — Вот так дела! Что за шуточки?! — Чем больше вы будете возмущаться, тем дольше затянется наша игра. Давайте, наконец, примемся за дело. Ставок здесь нет, и вы можете не волноваться насчет своих сбережений размером в 500 тыс. рублей в банке… — Что? — Иван Иваныч вскочил с места от негодования. — Откуда вы все знаете? Никто, кроме меня, не знает об этом! А вы знаете?! Это уж слишком! Выпустите меня отсюда! Это шантаж чистой воды! — Ваш ход, — как ни в чем не бывало ответила Маска-Флирт. — Поговорим о вас. Например, о вашей карьере, — предложила Маска с фальшивым безразличием, но с коварным огоньком в глазах. «Они хотят выяснить, откуда на моем счету столько денег, — про себя решил гражданин». — Знаете, что?! А вот что: я начинал карьеру юнцом, подрабатывал помощником мастера и уже потом, заработав шишек на лбу, стал серьезнее подходить к делу! И я могу с уверенностью сказать, что профессией владею заслуженно. Я никогда не мухлевал и не тунеядничал! — Так вопрос-то в другом! — как ни в чем не бывало продолжала Маска-Флирт. — Ну? — Вопрос в том… э-э… довольны ли вы зарплатой и комфортно ли чувствуете себя в роли начальника? — Зарплатой я доволен и главным себя чувствовать мне тоже по душе. — А если, предположим, ваш заместитель, который, по вашим словам, во всех неудачах обвиняет вас и который давно метит на ваше место, по каким-то причинам найдет способ вас сместить? Что вы будете делать? — О, нет, это маловероятно. Пантелей — хитер, но не умен. К тому же, весь наш цех всегда доверял больше мне, чем ему, благодаря моей безупречной репутации… Видимо, ответ был принят: стол снова повернулся вокруг своей оси, и стрелка указала на другого игрока — на Маску-Черви. II     Маска-Любовь — Ну, у нас с вами, я думаю, — сладко заговорила Маска-Черви, — будет недолгий разговор. Вы, как я понимаю, холостяк? — Да, вы угадали, — смутился Иван Иваныч, — я не женат, и уже давно. Работа, знаете ли, ответственность… Но в нашем образцовом цехе очень дружный и сплоченный коллектив. Очень милые женщины — работницы, веселые, талантливые. И вообще, скучать никогда не приходится. Работа спасает… — Что? И от чего должны были спасать вас женщины? — съехидничала Маска-Любовь. — От вашей жены? — Нет, — ответил интеллигент, — от ее отсутствия. — Хм, печально. На этом разговор закончился. Стол повернулся, и карты выпали следующему игроку, Ревности. III     Маска-Ревность — Вы когда-нибудь испытывали чувство, похожее на что-то вроде желания отомстить своим бывшим женам? — спросила Маска-Пики. — Не-е-ет, — протянул ошалевший от подобного вопроса Иван Иваныч, виновато улыбаясь. — Не-ет, что вы, никогда. — Принимается. Стол опять повернулся и указал на Маску-Расчет. IV    Маска-Расчет — Вернемся, пожалуй, к вашему заместителю, Пантелею, — предложила Маска-Бубби. — Да, а в чем дело? Я ему ничего не должен, насколько я помню, я ничем ему не обязан. — Нет, все-таки обязаны! — Я?! Чем же?! — Он способствовал тому, что однажды вас не уволили с работы за своевольничание. — Вот как?! — Вас уволили по другой причине. — Что!!! Что вы говорите? Я до сих пор числюсь в штатском составе нашего предприятия и до пенсии мне еще далеко! — Нет, все-таки, однажды вас уволили по причине пьянства и ваш заместитель… — Извините, что за ересь! Меня никогда не представляли к увольнению! Да, бывали время от времени банкеты, юбилеи и пр. у наших сотрудников, но посещал лично я подобные мероприятия очень редко. И чтобы наклюкаться до административного наказания… Такого никогда не бывало со мной! Это какие-то ошибочные сведения, это не про меня. Маска подозрительно посмотрела на гражданина и развернула на игорном столе какую-то учетную книгу: — Так, посмотрим… Ну, конечно. Вот, зачитываю: « Петров Иван Иваныч был уволен 20 апреля 2009 года (то есть, вчера) по причине того, что был замечен за карточной игрой в карточном казино и за содержание в собственной квартире по адресу такому-то непристойных женщин, которые заявили, что являются его женами!» — Что!!! — зарычал гражданин. — С ума меня хотите свести?! На тот свет отправить?! Он вскочил из-за стола и принялся бегать по залу, кричать и размахивать кулаками: — Кто велел меня сюда заманить? Я знаю… этот негодяй, Потапов, зам. Начальника участка всегда пытался вставить мне палки в колеса! Ну, я ему покажу! Ну, я ему устрою! Я вам всем покажу!!! Жулики! Шарлатаны! Мерзавцы! Значит, пока меня здесь отвлекали сомнительными играми, пытали щекотливыми вопросами, разыгрывали меня тут, понимаешь, — на нашем предприятии, где я работал честно и самоотверженно столько лет, накатали на меня жалобу, понимаешь, и заочно, черт побери, уволили меня! Хорошее дело! Хорошенькую заманиловку устроили тут для честных людей! Заговорщики! Не бывать этому! Я, Петров Иван Иванович, начальник, честный и добропорядочный гражданин, не позволю водить себя за нос и вешать лапшу на уши!!! Я вас всех выведу на чистую воду! Бездельники! И это после того, как вышел официальный указ президента «О ликвидации всех казино и подпольных клубов!» Они придумали заманивать честных людей за карточные игры, писать на них жалобы и тут же увольнять. Я этого так не оставлю! Я напишу в администрацию! Я… сам всех уволю! Иван Иваныч был настолько шокирован и обескуражен приключившейся с ним историей, что кричал и размахивал кулаками до тех пор, пока, наконец, не свалился с кровати. Он внезапно проснулся: — Ух, это был всего лишь сон! — обрадовался он. — Какое счастье! Господи, спасибо тебе! Какой ужасный сон! Он посмеялся над собой, оделся, умылся и пошел на работу. ***

(комментариев: 0)

Завоеватель пустынь Там, где течет синий Нил, там, где ночью звезды на небе сверкают, как алмазы на черном бархате, там, где и сейчас царит тайна египетских пирамид, так далеко от души своей скитался Дашир, сын суровых стихий. Когда-то он отрекся от власти и оставил свое государство, где не было места ни подвигу, ни состраданию. Все, что считалось недостойным человека, отвергало его мятежное сердце: топтал он ногами мужскую трусость и несправедливость людей. Ломал он прекрасные цветы для каждой новой жены своей. Но не сберег ни одной из них, потому что каждая новая невеста его не могла жить и трех дней рядом с ним, утрачивая напрасный счастливый смех и яркий блеск глаз, потому что не любил Дашир ни одну из своих невест. И красота их, палимая его злым взглядом, блекла так быстро, как цветок под солнцем пустынь! И сказывали легенды от Ирана до Заира, что скитается в египетских землях непобедимый всадник на черном скакуне. Брови всадника — как крылья летящего ястреба, глаза его горят, как глаза ядовитой змеи, увидевшей свою жертву, воля его — как смерч, не щадящий никого! И все боялись больше смерти дороги, что вела через пустыни Африки. Донеслась эта легенда и до Сирийского царства. Много было там смелых и сильных воинов, но ни один из них не отважился бы отправиться через те пустыни и за все сокровища мира! А у сирийской принцессы было смелое сердце. Хотела она встретить жестокого завоевателя, хотела заглянуть в его злые глаза. И, может быть, только поэтому отправилась она в Марокко опасной дорогой. Только поэтому. Полюбила принцесса бесстрашного воина, но никто так и не узнал истинную причину этого путешествия: — Строптивая девчонка, — тайно поговаривала молва. — Она хочет доказать своему отцу, что она достойна трона! И вдоль бескрайней пустыни, из Сирии в Марокко, тянулся царский караван двадцать дней и двадцать ночей. Прохладная ночь сменяла знойный день, а знойный день — прохладную ночь. Половина дороги была уже позади, но до сих пор никого не встречали путники. Провожатые принцессы Амилии очень радовались тому, что все так удачно складывается, и, может быть, воин на черном коне — всего лишь миф. А принцесса с каждым днем становилась все печальней и печальней и улыбалась только из уважения к своим подчиненным. Но бесстрашный всадник все же существовал, мятежный дух его странствовал по этим пустыням в поисках врагов и сокровищ, войны и победы. … Встретил он царский караван на заходе солнца: на песчаном холме игриво переступал его конь, черный плащ всадника развевался по ветру. Дашир знаком приказал каравану остановиться и подозвал к себе главного проводника. Принцесса очень возмутилась на это, и караван уже тронулся было дальше по ее воле, но… — Ты ли не женщина — раба мужчины?! — грозно крикнул Дашир издали. — Ты ли не должна подчиняться своему господину? — еще громче крикнул он и рассмеялся. — Вольный человек, чего ты хочешь? Если ты не успел спросить у моего слуги, то знай: я — сирийская принцесса! Никто не вправе приказывать мне! Уйди прочь с моей дороги, иначе ты заплатишь за свою дерзость смертью! Задели ядовитые слова, сказанные женщиной, гордость Дашира. Тщеславен был Дашир! Слеп был Дашир! Никто прежде не смел так унизить арабского воина, лучшего наездника здешних земель, и остаться при этом не наказанным острым мечом его! — Глупая женщина! Власть в твоем государстве затмила твой слабый рассудок! Оглянись: сейчас ты на моей земле, которую я отвоевал у тысячи тысяч бедуинов вот этим мечом! И все, что здесь есть, принадлежит мне! И ты — моя раба отныне! Разгневалась принцесса, возненавидела злого всадника и крикнула в ответ: — Вот еще! Убирайся прочь!!! — и приказала страже убить Дашира. Но в этой борьбе победителем был Дашир: пали под ударами его оружия всеслуги принцессы Сирии. Посмотрела принцесса на своего завоевателя холодными глазами, полными гнева и осуждения, спустилась с царских носилок наземь, небрежно махнула тонкой белой рукой, одернув малиновый тюль занавесок. — Никогда я не буду ничьей рабыней! Никогда! Пусть заклюет меня черный стервятник в этих пустынях! Пусть никогда теперь мне одной не добраться до Марокканской земли! Я не покорюсь тебе, злой варвар! — сказала это Амилия, гордо подняла голову, опустив большие грустные глаза, и сложила руки на груди, ожидая неминуемой расплаты за резкие слова, смело брошенные мужчине, у которого в руках был окровавленный меч. Помрачнел восточный шейх, глаза его засверкали недобрым блеском. Амилия очень испугалась молчания своего завоевателя, как испугалась бы любая на ее месте, но осталась неподвижна, не сделав ни шага в сторону. Тогда глаза всадника стали печальными и уже не ярость сверкала в них стальным блеском, а слезы, умоляющие о милости. Схватил он мешок, который был привязан к седлу его коня, и рассыпал у ног пленницы все добытые им за шесть лет мучительных странствий алмазы. За каждый камешек было заплачено по капле крови и слез Дашира. Но и теперь принцесса не проронила ни слова, не подняла своих больших ясных глаз. Отчаялся шейх, покоритель пустынь, обида больно хлестнула его по сердцу. Сжал губы Дашир, побледнел еще больше, помедлил секунду в оцепенении, съедаемый солоной слез, которыми плакало его сердце, но взметнул полами черного кафтана по ветру, вскочил на бешенного коня своего, выхватил крепкой рукой меч из ножен, занес его над своей головой, трижды покружил вокруг своей принцессы, расхохотался злым смехом и умчался прочь за горизонт, рассекая горячий воздух острым мечом. Скрылся Дашир, как смертельная стихия, пощадившая на этот раз свою жертву, и лишь клубы пыли и песка вдоль его пути указывали на недавнее присутствие наездника. Упала на колени несчастная принцесса, горько-горько заплакала на драгоценном ковре. И слезы ее становились сапфирами, а кровь, сочившаяся из пораненных о драгоценности ладоней, — рубинами. Наступила ночь. Прохладный ветер осушил слезы и усыпил ее. Она позабыла о своем горе, о том, что любит Дашира больше жизни, о том, что ненавидит его пуще смерти, неукротимой, необузданной силой забирающей все на своем пути. Но и во сне горели раны, съедаемые солоной слез, которыми плакало ее сердце. Горько кончилась жизнь Дашира. В жестокой борьбе с бедуинами предательский кинжал разбойника Альмеба, главаря шайки дикарей, пронзил больное сердце непобедимого воина. Красиво упал с коня Дашир, широко распахнул глаза в небо и умер. Верный черный конь его, черный, как ночь, склонился над хозяином и сказал человеческим голосом: — Никогда не забуду тебя, хозяин, буду вечно предан тебе. И выполнил верный конь Дашира свое обещание: хотел предатель Альмеб оседлать ярного скакуна, но на дыбы поднялся черный конь и насмерть затоптал того, кто убил его хозяина. Амилия сразу узнала, что погибает ее возлюбленный: откуда-то прилетел нежданный чужеземный ветер и будто бы арабской вязью писал ей письмена на раскаленном песке, письма-стихи, письма-слова, не сказанные им, завоевателем пустынь, письма-пепел, уничтожаемые все тем же ветром, письма-проклятья, несбыточные обещания, убивающие своей искренностью и обманом. Превратилась тогда Амилия в лазурный ручеек и побежала искать Дашира, чтобы приласкать, зацеловать его потрескавшееся от зноя и ветра лицо, что не позволила ей царская гордость при встрече. Огненно-медные и перламутровые рыбки плескались в том ручейке, и теперь смелый путник на вороном коне, искавший счастье в бескрайних пустынях и бросивший вызов непокорным стихиям, мог спастись от жажды, когда уже не оставалось надежд на спасение. ***

(комментариев: 7)

Интервью Диалог телеведущего и гостьи популярного ежедневного телешоу: — После того, как я узнала, что мой бой-френд когда-то подрабатывал плей-боем, я стала избегать встреч с ним и больше не отвечала на его телефонные звонки… — Это было так неожиданно для вас? — Конечно! Ведь получается, что он столько лет обманывал меня! Я просто не могла ему простить… — Скажите, но ведь раньше вы не задавали этого вопроса прямо? — Конечно, нет! Я даже не могла представить, что такой позор мог быть для него вполне естественным зарабатыванием денег! — Но когда вы познакомились, вы не придали большого значения тому, что он очень привлекателен внешне и буквально притягивает к себе взгляды окружающих его женщин? Может быть, поэтому и вы обратили на него внимание? — Да, он показался мне симпатичным молодым человеком. Но только внешне! Я и не думала, что за безупречным обликом денди может скрываться столько корысти, тщеславия, бахвальства и эгоизма! Но сейчас у меня открылись глаза! И я вижу, каков на самом деле этот человек! Он — МОНСТР! Просто самовлюбленный тип, который не восхищается ничем, кроме своего отражения. — Но, может быть, вы сейчас слишком преувеличиваете и не стоит все воспринимать таким образом? Может быть, стоит забыть об этом, ведь его незаурядная профессия уже в прошлом? — Как вы не понимаете?! Дело не в том, что она у него в прошлом, а в том, что она ему вообще доступна! — Скажите, что плохого вы здесь видите? Непорядочность? Но, между тем, некоторые, я бы даже сказал, многие, находят эту профессию привлекательной. Впрочем, как и вашего бывшего возлюбленного. — Да, и это будет сопутствовать всю его жизнь!!! Нет, я не готова смириться! — Значит, вы не станете пытаться наладить отношения? — Нет. Со своей стороны впредь я постараюсь всячески избегать людей подобного типа. — И вы можете утверждать, что вы не подходите друг другу и абсолютно не совместимы, как личности? — Да, я утверждаю! ***

(комментариев: 0)