Дневник: Ирина Борисюк

— Как думаешь, все примут дар? — Думаю, да. Только эта Катя слаба. Но меня тревожит Оля. Как она сумела? — Что? Замедлить бег природной магии, рвущейся из её тела? — Да. Она так мало выпустила её. — Она будет сильной ведьмой. Ты же знаешь, чем меньше магии ушло — тем сильнее вы. — Знаю, Кирилл. Это меня и тревожит. Раньше никто не мог контролировать это, а она смогла. — Может, показалось? — Нет. Не забывай, кто я, а кто ты! Это тебе могло показаться, а не мне! — Тише, не злись, Лу. Это совпадение. Она просто будет сильнее других, вот и всё. — Надеюсь, ты прав. Иначе мой трон в опасности. А мне бы хотелось передать его Майе. — Твоя дочь будет следующей королевой, не беспокойся. Она уже год как учится. А эта девочка…. Да просто сильная, и всё. Ты очнулась в большой и светлой комнате. Несмотря на темень за окном и спящих девочек, здесь ярко горели лампы дневного света. Ты медленно села в постели. Голова гудела, всё немного расплывалось. Ты сжала виски пальцами: стало легче. Кто-то переодел тебя в белую ночную рубашку из скользящего шёлка — тонкую-тонкую. Когда ты прикоснулась к ней, то тебе показалось, что ты трогаешь лепестки роз. Ты не спеша оглянулась. В комнате было 4 кровати, на которых лежали Алиса, Ира и Катя. Алиса была в розовом. Ты удивилась, потому что думала, что ночнушки у всех одинаковые. Ира была в ярко-синей, а Катя — в жёлтой. Она была очень бледна. Медленно рядом с тобой села в кровати Алиса. — Как у меня кружится голова, — прошептала она. — У меня тоже. Ира тоже пришла в себя и сидела, свесив ноги и сжимая голову руками. — Что это было? Что за чёрт? Мы что действительно горели в костре? Ты осторожно кивнула. — Да. Я слышала, как кто-то пел мне. Только зачем всё это было нужно, я не поняла. Но кто-то сказала, что я ведьма. — И мне тоже, — тихонько отозвалась Ира. Вы все посмотрели на Катю. Она в себя пока не пришла. — Почему она не просыпается? — испуганно спросила Алиса. Ты слезла с кровати и босыми ногами прошлёпала к Кате. — Она спит? — испуганно спросила Алиса. Ты кивнула. Катя спала, но очень крепко. Вы собрались на кровати Алисы все вместе. Не говорили, просто молчали, напряжённо глядя в окно и на стены. Было грустно. Тебе до ужаса захотелось домой. Ты никогда не была в летних лагерях — родители хотели как-то отправить тебя, но ты была решительно против этой затеи. Ты привыкла к городу, в котором жила, уезжать далеко для тебя было проблемой. Ты скучала за ним, даже когда отдыхала с родителями. А теперь тем более. Никто не приходил. Внезапно со стороны кровати Кати раздался стон — мучительный, как будто ей было очень больно. Девочки испуганно посмотрели на неё. — Надо позвать кого-то… — прошептала Алиса едва слышно. Ты слезла с кровати. — Я сейчас. Я постараюсь найти… — Нет, Оля, постой! Надо всем вместе идти, — сказала Ира тихо. — А если кому-то станет плохо? Ты подошла к Кате и коснулась её лба рукой. Он был влажный и горячий. — Кажется, у неё жар. Ты взяла её за руку и вдруг почувствовала… что-то. Тебе показалось, будто тебя затягивает внутрь её тела. Ты видела странные образы — что-то красное, проносилось мимо, тебя неудержимо влекло куда-то вглубь. Ты попыталась вырваться, но не смогла. Внезапно что-то чёрное мелькнуло перед глазами. Тебе показалось, что перед глазами что-то скользкое и мерзкое, что-то, что мешает… жить Кате? Ты не знала, что это тебе такое пришло в голову, но откуда-то взялась уверенность, что это чувство верно. Ты решила, что следует как-то убрать эту черноту, но не знала как. Ты мысленно коснулась пятна, и оно полезло к тебе, как будто и тебя желало загрязнить. Оно почти добралось до твоего разума, как вдруг что-то заставило его остановиться. Чернота пронзительно зашипела, сворачиваясь, пыталась убежать, но странное золотистое свечение не давало ей свободы. Ты тогда ещё не осознала, что это от тебя исходит этот свет. Алиса и Ира в это время изумлённо наблюдали за светящимся силуэтом, в который ты превратилась. Но ты не знала этого. Золотое свечение напористо сжигало черноту, она шипела, как масло на раскалённой сковороде и понемногу исчезала, пока не исчезла вовсе. И тебя резко выкинуло наружу. Ты открыла глаза и поняла, что лежишь на полу. Комната кружилась перед глазами. Над тобой нависали девчонки. И… Катя. — Катя? — удивлённо прошептала ты. — Тебе лучше? — Со мной всё хорошо. Я не знаю, как, но ты спасла меня. Я чувствовала, как что-то душит меня, мне было так больно. А потом… Она тихо заплакала. — Это ты, Оля? Я почему-то решила, что это именно ты… — Она взяла тебя за руку и закрыла глаза — тихо проговорила Ира. — Потом её затрясло, и она вдруг засветилась. — Я светилась? — испугалась ты. — Да. Такой золотистый свет — но не слепящий, а нежный. Когда ты упала, мы подошли, и я почувствовала… что-то приятное, нежное и ласкающее, как лёгкий ветерок, или морская вода в штиль… Алиса смущённо замолчала. Ира закивала. — Да, мне тоже так показалось. И ещё болела рука — я упала с велосипеда ещё дома, расшибла локоть. Он болел постоянно. А теперь вдруг перестал. Ира закатала рукав ночнушки и посмотрела на свой заклеенный локоть. Потом стала снимать лейкопластырь, который держал подушечку из бинта. Но под бинтом ничего не было. — Здесь правда была рана, — сказала Ира, рассматривая локоть. — Ой, а сейчас шрам, хотя его раньше не было. Она показала девочкам тонкий красноватый шрам. — Но что же это получается? — спросила Катя. — Ты что-то сделала и спасла меня. И у Иры локоть зажил. Может, ты ведьма? — Не знаю. Тебе было страшно. Ты не понимала, что с тобой происходит. Но это тебя пугало. Ты и так было странная, а теперь ещё и это. — Мы должны кого-то позвать, — сказала ты. — Нет, — внезапно произнесла Катя. — Мы не должны рассказывать. Нас примут за сумасшедших. А если и нет… Всё равно не надо говорить. — Но почему? — несмело спросила Алиса. — Не знаю. Но мне кажется, так лучше будет. Тебе и так не хотелось говорить об этом. — Но мы же не можем сидеть тут? Или кто-то хочет спать? Все замотали головами. — Тогда пошли. Вы вышли из комнаты, по тёмному коридорчику добрались до выхода на улицу. В этой части лагеря вы ещё не было, но услышали громкую музыку и пошли на звук. — Там, наверное, дискотека, — протянула Ира. — Почему в медпункте никого не было? Вам не кажется это странным? — спросила ты. — Кажется, — кивнула Катя. — По-моему, там хотя бы кто-то должен был находиться. Ведь не бросили же нас одних? — А почему к этому костру только мы шли? — спросила вдруг Ира. — Ведь другие девчонки сидели вокруг. — Это тоже непонятно. — Может, нас наделили магической силой? И мы теперь великие и могучие ведьмы! Вы все захихикали. — Мы теперь как Гарри Поттер! Или нет — как его подружка Гермиона! — Надеюсь, нам не придётся убивать местного Тёмного Лорда! — И нас будут учить трансфигурации и зельям! Снейп буде учить! — А мне нравится Снейп, — сказала вдруг Ира и засмущалась. Катя вздохнула. — Вообще, он прикольный. Особенно после последней части. Выяснилось, что Гарри Поттера смотрели все. И читали тоже. Вы уже подходили к побережью. На танцплощадке в вихрях света плясали девочки. Вы замерли у входа, не решаясь войти. И тут вас заметили. Замолкла музыка, прекратились танцы. Все стояли и смотрели на вас. Откуда-то вынырнула директриса. — Девочки? — растерянно спросила она. — А почему вы не в медпункте? — Почему вы не спите? — взвизгнула какая-то девица. — Вы должны спать до рассвета! — А мы думали, наоборот, ведьмы ночью чудят, а на рассвете засыпают! — решила пошутить Ира. На лице директрисы и других девушек проступило изумление. — Вы знаете? — тихо напугано спросила изящная блондинка во всём розовом. — О чём? — тихо спросила ты. — Молчите все! — закричала директриса. — Я всё сама им объясню! Продолжаем танцевать. А вы четверо — за мной! Она, обогнув вас, вышла на улицу. Вы поплелись следом. Директриса привела вас в свой кабинет, расположенный в белоснежном административном здании в центре лагеря. Здесь было очень красиво — особенно ночью. Повсюду горел яркий свет, изящные резные рамы террасы отбрасывали причудливые тени на пол. В большом холле был белый красивый фонтан с мраморной девушкой, льющей воду из золотого кувшина. Фонтан был круглым и настолько большим, что в нём и купаться можно было. Здесь всё было светлым и приятным. Создавалось ощущение уюта. В просторном и тоже светлом кабинете директриса села за свой стол, указав вам на мягкие стулья. — Итак, — начала она, сцепив пальцы под подбородком. — Вы должны были спать до рассвета. Как и другие ведьмы, находящиеся здесь. — Ведьмы? — испуганно спросила Алиса. — А кто ведьмы? — Да вы же! И я тоже. К тому же я не просто директор лагеря, я в первую очередь королева. Королева ведьм. Она многозначительно посмотрела на вас, ожидая реакции. Вы сидели с открытыми ртами и не могли даже пошевелиться от изумления. — Но ведьм не существует, — тихо сказала Ира, которая пришла в себя раньше других. — Ведь это всё выдумки. И Гарри Поттер — просто история. — Не спорю. Гарри Поттер — просто история, написанная талантливой англичанкой. Но ведьмы есть. Повсюду. Их мало, особенно настоящих, но они есть. — Так получается… что все эти девочки — ведьмы? — внезапно дошло до тебя. Директриса кивнула. — О, да! Все без исключения! — А Кирилл Игоревич — кто? Колдун? — хихикнула Катя. Но Луиза Андреевна спокойно кивнула. — Именно. Только он колдун не совсем настоящий. — Это как? Подделанный что ли? — Мужчин-ведьмаков не бывает. Только женщина владеет даром ведьмовства. Кирилл Игоревич колдует, пока ведьма даёт ему силу и позволение. Его ведьма. Ты не совсем поняла, что значит «его ведьма», но решила не спрашивать. Тебе внезапно до ужаса захотелось домой. Ты поняла, что пешком готова до Львова идти — лишь бы домой. Сидящая рядом Алиса ёрзала в кресле — ей тоже было неуютно. — Я дам вам книги, чтобы вы прочли о ведьмах. И научились колдовству. В следующем году вам придётся учиться. Желательно, в Киеве — в моей школе. Все замерли. Учиться в Киеве? Ты давно мечтала побывать там, но провести там столько времени…. И Глеб останется во Львове… — Это обязательно? — спросила ты, не заметив, что сидишь, напрягшись, на самом краешке стула. — Что именно? — полюбопытствовала директриса. — Учиться в Киеве. Я могу учиться в своём городе? — Не, понимаю, какие проблемы? — удивилась Луиза Андреевна. — Тебе уже 15, Оля. Неужели так проблемно жить в другом городе? У нас отличное общежитие, всё на высшем уровне. И общеобразовательная программа, естественно, не будет игнорироваться. Ты промолчала. Не объяснять же ей, что в родном городе у тебя остаётся любимый человек. И быть далеко от родных тоже не хотелось. Алиса сжала твою руку, словно понимая тебя. — А трон передаётся по наследству? — внезапно спросила Катя. Директриса склонила голову набок, оценивающе глядя на неё. — Да. Но сейчас правит наместница. Я — наместница. Вы смотрели на неё отчего-то испуганно. Тебе внезапно показалось, что ей неприятно говорить об этом. Даже, наверное, не просто неприятно — она злится. Это было видно по жёсткому изгибу бровей, по судорожно сжимающимся уголкам губ. Но она говорила. — А королева где? — Она погибла. — Погибла? Директриса внезапно встала и вышла. — Что значит — погибла? — спросила Катя тихо. — Если трон передаётся по наследству, то где наследница королевы? — Либо ещё очень маленькая, либо её нет, — заметила ты. — Вы заметили, как ей не понравилось говорить об этом? — спросила ты. Ира кивнула за всех. Но тут в коридоре послышались шаги и вы продолжать разговор не стали. Вошла Луиза Андреевна. За ней, слегка покачиваясь, плыла внушительная стопка книг. Старых. Очень старых. — Эти книги я оставлю вам до конца каникул. Но в самом конце августа вы должны будете приехать в Киев и вернуть мне их. Постарайтесь прочитать все. Она раздала вам книги. — Там есть самые простые заклинания, история ведьм. Но будьте очень осторожны. И ещё: никто не должен знать о вашей сути. Ни один человек, ясно? Если вы разболтаете кому-то, то вас накажут. И этого человека тоже. Ты загрустила, потому что уже успела представить, как удивишь Глеба этой новостью, а если он не поверит, покажешь ему какой-нибудь фокус. Вечером того же дня, уже после очередной дискотеки, ты сидела в постели и болтала по телефону. — Я так скучаю, Глеб. Я только послезавтра приеду. — Позвонишь мне с дому, встретимся. Через несколько дней будут гонки, я отведу тебя, если захочешь. — Да, конечно. — Почему вчера ты не брала трубку? Что-то случилось? — Нет, что ты. Просто не услышала телефон. Очень устала за день, знаешь ли. Рано легла спать. — Ясно. Ну что ж, давай прощаться. Мне так жаль, что я не могу увидеть тебя сейчас же. После разговора ты вспомнила о школе в Киеве и загрустила ещё больше. Как же ты выдержишь столько без Глеба? И согласится ли он ждать тебя? Ты решила позвонить маме. Ты удивлялась тому, почему родные не позвонили тебе раньше. Ведь мама наверняка знала, что здесь случится. Она не раз говорила про инициализацию. Мама была очень рада слышать тебя. — Как всё прошло? Тебе ведь уже всё объяснили? — Да, мам, конечно. Всё хорошо. Я хорошо себя чувствую. Почему ты утром не позвонила? — А ты разве не спала утром? — Нет. Знаешь, Луиза тоже удивилась, что мы проснулись среди ночи… — Что? Среди ночи?! — воскликнула мама. — Что с тобой? Это что так странно? — Понимаешь, после инициализация ведьма спит долго. Очень долго. Бывает, больше суток. Но точно не несколько часов. Организм порой не желает принимать новую силу, заставляющую его меняться. Некоторые не выживают… Ты вспомнила Катю. — Мам, так случилось, что я одну девочку спасла как бы. — Что это значит? — Я и ещё две девочки проснулись, а она нет. Потом ей вроде стало плохо. Я взяла её за руку и увидела… что-то чёрное… — У тебя дар целительства. Это очень ценный дар и редкий. Странно, что сила активировалась так рано. Ты ведь убрала то чёрное, верно? — Да. Не знаю как, но да. Мам, что всё это значит? Я ничего не понимаю. — Ты всё поймёшь. Королева ведь дала тебе книги? — Да, дала. Я листала несколько. — Ты прочтёшь их все к концу лета. Ты вспомнила о самом главном вопросе. — Мама, а мне обязательно учиться в Киеве? Я не могу изучать магию дома? Я буду заниматься, честно! — Это из-за Глеба, верно? Я попробую поговорить с королевой, возможно, она сделает поблажку. Но ты будешь сдавать экзамены со всеми вместе. Экзамены…. Это неизбежно. Уже попрощавшись с мамой, ты забралась в постель с ногами и открыла книгу. Но тебе не читалось. Выключив свет, ты улеглась поудобней и стала думать. Что хорошего в том, что ты ведьма. Много, наверное. Раньше, читая Гарри Поттера и разные другие книги о магии, ты жалела о том, что это всё неправда. А теперь вдруг выясняется, что правда. Но ведь показать это другим ты не сможешь. Не сможешь достойно наказать Боярскую, если она опять будет издеваться над тобой. И других тоже. Ты вообще сможешь колдовать только дома. А зачем тебе это дома? Ты вдруг подумала о своём отце. Он наверняка знает, что мама ведьма. Но ведь она же не сделала его своим подчинённым. Он просто знает, и всё. Значит, ей разрешили рассказать ему правду. Может, и тебе разрешат рассказать Глебу? Тут ты вдруг вспомнила слова мамы перед самым отъездом и поняла, что она была права — ты вернёшься домой совершенно другой. Но тебя тревожило то, что другие ведьмы обладали столь совершенной красотой, в отличие от тебя. Или мама и здесь была права, когда говорила, что ты будешь такой, как она? Может быть, они все не были эталоном красоты до инициализации, а изменились потом? Уже засыпая, ты вспоминала разговор с другими девчонками получившими дар вчера и думала, что вы, и правда, теперь будете как Гарри Поттер. Или как его подружка Гермиона Грейнджер.

(комментариев: 0)

Незаметно летели дни. Ты готовилась к экзаменам, памятуя, что те несколько дней до них будешь далеко отсюда, бегала на свидания и была рада жизни. Впервые ты была более или менее довольна всем. Глеб загрустил, узнал, что тебе надо будет уезжать, сказал, что будет ждать с нетерпением и звонить каждый день. Боярская внезапно перестала тебя заедать. Ты сомневалась, что ей надоело, просто Глеб всё время ходил с тобой. Вероятно, она просто опасалась связываться. Ты думала о том, что сказали одноклассники Глеба, узнав, что он встречается с тобой. Ведь они наверняка что-то спрашивали у него. Глеб об этом, естественно, не говорил. Чуть позже ты заметила, что он нормально общается с большинством и поняла, что они восприняли это не так, как тебе думалось. Или решили, что это только Глеба дело. Накануне последнего звонка мама уже начала собирать вещи. Ты грустила на качелях в обнимку с плющевым медведем. Сегодня Глеб прийти не смог, его заняла его же мама. К слову, это тебя тоже беспокоило, в смысле, мнение его мамы о тебе. Вы знакомы не были, но она наверняка знает, что её сын встречается с кем-то. Интересно, говорил ей Глеб, с кем? Может, фото показывал? Или постеснялся? Ты понимала, что никогда не спросишь у него этого, но было безумно интересно. Ночь на бигуди, а утром мама помогла тебе сделать макияж и привести волосы в порядок. Глеб, как и следовало ожидать, уже ждал тебя, общаясь с твоим отцом. Позже ты стояла на линейке среди своего класса и скучала. Со скучным же видом приняла грамоту за отличные успехи в учёбе, никак не отреагировала на дурацкие подшучивания близняшек Вокарюк. Ты то и дело поглядывала на класс, стоящий последним — 10-А. Там был Глеб. Он стоял в первом ряду и со скучающим видом рассматривал шеренгу выпускников. В руках у него был букет белых роз — вероятно для кого-то из учителей. Ты прикрыла глаза, надеясь, что всё это поскорее пройдёт. Стояние на солнце надоело, развлекательная программа последнего звонка не привлекала. Ты только на вальс выпускников внимательнее смотрела — интересно было. Ты танцевать не умела, но была бы не против научится. Ты словила себя на последней мысли. Ведь никогда раньше это желание не возникало — ты считала себя слишком неуклюжей для танцев, а особенно для бальных. Кажется, это Глеб так действует на тебя. Ты чувствуешь себя куда увереннее в последнее время и вовсе не такой страшилкой как раньше. Наконец-то всё закончилось. Ты выслушала последние наставления классной руководительницы перед экзаменами. Одноклассники недовольно кривились, так как большинство из них собиралось идти праздновать последний звонок, но классная отпускать не спешила. Глеб ждал тебя под классом — их отпустили раньше. Ты уже сказала ему, что завтра с самого утра уезжаешь. Кажется, он искренне расстроился. Но этот день вы решили провести вместе. Сначала кино, затем кафе и луна-парк. Уже поздно вечером вы прогулялись по парку, и он провёл тебя домой. Поцеловал на прощание и обещал звонить, взял с тебя такое же обещание. Тебе не хотелось расставаться, но завтра рано вставать, так что пришлось идти домой. Мама уже приготовила вещи. Но — только одну сумку. — Туда что все вещи влезли? — удивилась ты, рассматривая сумку. Мама потупилась. — Нас не будет с тобой, Оля. Мы с отцом только привезём тебя, а потом заберём. — Что?! Но… нет, это исключено! Что это ещё за поездка?! — Я не могу сказать раньше времени, Оля. Там тебе всё объяснят. Но могу пообещать — оттуда ты приедешь другим человеком. Ты молча смотрела на маму и не понимала. Что всё это значит? Ты не знала о предстоящей поездке ровным счётом ничего. Даже места. Что тебе делать одной неизвестно где. И что за обещания? — Ты не можешь ничего обещать, — заметила ты тусклым голосом. — Ты же не знаешь наперёд. Но мама внезапно усмехнулась. — Поверь мне, Олечка, я знаю. В этом случае знаю. Но ты всё равно не понимала. Или просто не желала понимать. Тебе не хотелось никуда ехать. Но родители были настроены решительно. И на следующий день ты покорно села в машину, сжимая в руках книгу. Тебе хотелось спать, хотя с утра ты чувствовала себя достаточно бодрой. Ты решила, что всё же не выспалась и попробуешь поспать в машине. Едва вы тронулись в путь, как ты уснула. Крепко-крепко. Мама посмотрела на свою дочь, будто бы оценивая. — Кажется, всё, Валера. Можно. Она достала из сумочки пакетик с неким порошком. Стоило открыть его, как по салону автомобиля разнёсся резковатый травянистый запах. Муж внимательно посмотрел на жену, та кивнула ему и высунулась из окна. Слова, которые она вдруг забормотала, распыляя травяную пыль под колёса, были почти неслышными. А перед машиной внезапно засияло марево. Трасса была почти безлюдной — они выехали рано. Миг, и они на месте. Автомобиль медленно вполз в раскрывающиеся ворота. Лиза первой вышла из автомобиля навстречу высокой элегантной даме лет сорока. Она была очень красива, но так холодна и высокомерна, что это портило красоту этой женщины. — Королева! — Лиза буквально выдохнула это слово, становясь на одно колено перед женщиной. Та усмехнулась, бросила колючий взгляд на мужа женщины, стоящей перед ней на коленях. Лиз торопливо коснулась губами перстня на левой руке женщины — перстня, который носили все ведьмы. — Елизавета, рада видеть тебя! Неужели ты решила вернуться? — Нет, королева, нет. Я привезла к вам дочь — ей 15. — Ах, инициализация! — воскликнула женщина. — Ясно. Как же быстро летит время — у тебя уже взрослая дочь. Как её зовут? — Ольга. — Хорошее имя для ведьмы. Лиза молчала. — Она спит? — спросила женщина, вглядываясь в затемнённые окна автомобиля. — Да, королева. Я усыпила её. — Хорошо. Вы можете отнести её вещи в комнату — ей придётся пожить здесь пару дней. И дождаться пробуждения тоже можете. Лиза закивала и вновь опустилась на колено, целуя перстень женщины. Затем торопливо вернулась к машине. Ты проснулась и не узнала места. Это не была машина. Это была небольшая светлая комнатка с балкончиком. В плетенных креслах на воздухе сидели твои родители и тихо говорили. Ты не спеша выбралась из постели, чувствуя бодрость и прилив сил. — Оля? — Мама обернулась, как будто могла услышать твои шаги с такого расстояния. — Мам, мы что уже приехали? — Да, Оля. — А где мы? Ты вглядывалась в пейзаж: пальмы, кипарисы и море. Несомненно — море. Бросила взгляд на часы. — Как мы так быстро приехали? — Так получилось. Это твоя комната. Ты останешься здесь на несколько дней. До инициализации. А после мы вернёмся домой. Сдашь экзамены и вернёшься, если захочешь. — Если захочу? — Неужели мама думает, что она захочет опять разлучаться с Глебом? Ты думала. О том, чтобы это всё значило. И что, чёрт возьми, такое — эта загадочная инициализация. Нет, ты конечно знала, что это слово значит, но всё же никак не могла применить его к себе. — Что ещё за инициализация? Мама переглянулась с отцом. — Прости, Оля, я не могу сказать. Кор… То есть, директор всё объяснит тебе. И другим детям. — А я тут не одна? — Нет. Здесь много других. — И эта инициализация касается и их тоже? — Не совсем. Больше она ничего говорить не стала. Потому что раздался лёгкий стук, и на террасу вошла удивительно красивая женщина в строгом костюме и молодой симпатичный мужчина. Ты во все глаза уставилась на них, испытывая лёгкую зависть. Вот везёт же кому-то! С такой-то внешностью и фигурой! — Оля, — женщина обратилась к тебе. — Моё имя Луиза Андреевна. Я директор лагеря. Ты кивнула. — Это старший воспитатель Кирилл Игоревич. Ты снова кивнула, бросив взгляд на улыбающегося мужчину. — Я пришла познакомиться с тобой. Как и с другими детьми в лагере. Мы обо всём поговорим позже. Через 20 минут я прошу собраться на площадке всех. Вы сможете попрощаться со своими родителями и познакомиться. Ты в который раз кивнула. Итак, мама с папой уехали. Ты смотрела им в след. Рядом с тобой стояла грустная высокая девушка. Ты огляделась. И изумилась. Это что — лагерь для супер красавчиков? Точнее, красавиц. Здесь были лишь девушки. За исключением старшего воспитателя — сплошь женский пол. За исключением тебя и ещё трёх девушек все были просто потрясающе красивы. Идеальные гибкие тела обтянутые узкой одеждой, вьются на ветру чудесные волосы — рыжие, светлые, чёрные… Глаза — такие большие и красивые, изящные лица. Ты чувствовала себя не то что некрасивой — настоящей уродиной. Похоже, девушка рядом испытывала те же чувства. — У меня ощущение, что мы гадкие утята среди прелестных лебедей… — протянула она. Ты посмотрела на неё. Это была слишком высокая нескладная девушка, излишне худая, даже тощая. Её светлые волосы были собранны в тонкую косичку. Лицо с заостренными чертами лицами напоминало что-то птичье. Неподалёку стояла маленькая кругленькая блондиночка с невыразительным лицом. И с другой стороны — странная угловатая девушка с чёрными как смоль волосами. Все другие поражали неземной красотой. Директор постучала по микрофону. — Сейчас все могут делать, что угодно. В час дня обед, после отдых. После отдыха — полдник и море. Ужин в семь, за ним дискотека. Ах, да, завтрак в половину девятого. И зарядка, конечно же. До завтрака. Все стали разбредаться кто куда. — Тебя как зовут? — спросила девушка. Ты краем глаза отметила, что к вам подошли две другие девушки, которых ты рассматривала до этого. — Оля. А тебя? — Алиса. — Я — Катя, — отозвалась брюнетка. — А это Ира. Они, наверное, уже успели познакомиться. — Куда пойдём? — спросила Катя. — Я слышала, здесь есть библиотека, интернет-клуб и кинотеатр. Ещё мороженного можно поесть. Тебя больше всего заинтересовала библиотека, о чём ты сказала девчонкам. Неожиданно все согласились на это. Уже в библиотеке, выбирая книги, Катя вдруг спросила, чуть смутившись: — Слушайте, а у кого-то из вас парень есть? Все посмотрели на неё. — Нет, — тихо ответила Ира. — Я была влюблена в одного парня, мне казалось, я нравлюсь ему. Но я ошиблась. Ты заметила слёзы в её глазах. — Он сделал тебе больно? Ира кивнула. — Да. Оскорбил. Ладно, если бы в лицо. Нет, он не знал, что со мной говорит, я с другого телефона с ним общалась. Я думаю, может, если б он знал, то не сказал бы такого? Катя передёрнула плечами. — Все парни таковы. У меня был парень. Ну, или друг скорее. Это я думала, что парень. Таскалась за ним. С меня все в его компании смеялись, а я всё равно ходила. Потом мне надоело, и я попросила его не ходить туда. Она замолчала. — И что? — тихо спросила Ира, смахнув слезу. Катя вздохнула. — Я сказала, что я его девушка и хочу хоть иногда с ним наедине гулять. А он… он сказал… точнее спросил, с чего я взяла, что я его девушка. Посмеялся. В общем, ничего хорошего и радостного. Ты была немного удивлена. Самоуверенная Катя не создавала впечатления человека, которым можно командовать. — А я ни с кем не встречалась, — призналась Алиса. — И не влюблялась тоже. Просто, грустно, что у других мальчишки есть, а с меня все смеются. Все посмотрели на тебя. — У меня есть парень, — ответила ты на незаданный вопрос. — Мы только недавно начали встречаться. Его зовут Глеб. Девочки переглянулись, но промолчали. Ты подумала, что они, наверное, удивились. Ты просидела в библиотеке с другими до самого обеда. А во время отдыха рисовала. Спать не хотелось. Ты думала о том, как отвертеться от моря. Ты не хотела показываться перед другими в купальнике, особенно перед всеми этими красотками. Но директор была непреклонна. Море — значит море. Пришлось влазить в купальник — хорошо, хоть слитный — и идти на пляж. Ты старалась не смотреть на красивые загорелые тела в открытых бикини. Рядом с тобой лежала на покрывале Алиса. Её купальник был раздельным, и она, кажется, жалела об этом. Ты умела плавать. В детстве ещё научилась. А Алиса — нет. Ты пыталась научить её, но она боялась, и ничего не вышло. Потом ужин и дискотека. И это тоже не было так уж хорошо. Ты не представляла, что там делать. И что надеть, как накраситься. Впрочем, с макияжем тебе помогла Ира — она виртуозно управлялась с косметикой. А Катя помогла вам всем выбрать наряды. Но тебе не было весело танцевать. Девчонки развлекались и смеялись, жалели только, что парней не было. Катя и Ира тоже танцевали, а вот Алиса сидела в углу. Ты — рядом. Вы танцевать не любили, да и не умели, в общем-то. Тебя спас телефон. Так что ты поспешила покинуть танцплощадку. Это был Глеб. — Привет! — радостно воскликнул он. — Ну как ты? Где ты? Ты стала рассказывать ему всё, что знала. — Я через несколько дней приеду, — обещала ты, хотя он уже знал это. — Только сама не знаю, как переживу это. Тут на пляж заставляют ходить, и на дискотеку. — И что плохого? — не понял Глеб. — Загоришь, покупаешься. И развлечёшься. Ты только парнями там не увлекайся! — Это лагерь для девочек, — буркнула ты. Глеб вздохнул. — Прости. Я уже скучаю. — Я тоже. Вы не могли говорить вечно, а жаль. Пришлось возвращаться на дискотеку. Алиса всё сидела в углу. А к тебе внезапно подошла одна из девиц-красавиц и спросила, почему ты не танцуешь. Ты решила не сознаваться и сказала, что уже идёшь. С трудом вытащила Алиску на площадку. Дело внезапно пошло. Всё было не так уж плохо. Утром зарядка, затем завтрак. Потом директор опять собрала всех и сообщила, что сегодня перед дискотекой все должны будут собраться на площади для разжигания костра. Ты не поняла, чему все так возрадовались. Площадь ты ещё вчера рассмотрела. Это была огромная круглая площадка с мраморным кругом для костра по центру, к которому, как лучи солнца, сходились 22 полосы. Костёр был огромен. Ты только не поняла, почему все сидели, а ты с Алисой, Ирой и Катей стояла на таких полосах. Слева от себя ты видела бледное растерянное лицо Иры и сделала вывод, что она тоже не в курсе. Директриса громко заговорила — и без всякого микрофона. Ты не поняла, зачем она использовала его раньше. — Итак, сегодня великий вечер! Сегодня к нам присоединятся ещё 4 сестры! Все яростно захлопали. Ты нервно повела плечами. Что это ещё значит? — Инициализация ждёт их сейчас, он будут слабы после неё. А к полуночи станет ясно, кто достоин быть равной нам, а кто покинет нас. Все опять захлопали. — Оля Вострикова, прошу тебя первой войти в наш ритуальный костёр и принят ведьмин дар. — Что? В костёр? Тебя неудержимо тянуло к огню, ты уже шла к центру, не могла остановиться, но пыталась. Ведь это безумие, ты сгоришь в неистовом пламени! Ты была у самого костра, когда услышала голос. Тихий, напевающий что-то, он отчётливо сказал тебе: «Не бойся, ведьма, не сгоришь! Силу возьмёшь!». Хотелось закричать, что ты не ведьма, что это всё ошибка! Но ты не могла. Тебе внезапно стало так холодно, что казалось, губы напрочь замёрзли. Ты уже сама тянулась к пламени, кажется, и без тяги пошла бы в него. Ещё шаг. Кованная оградка, раскалившаяся до красна, напугала, заставила опомниться на мгновение, разум опять заорал об опасности жаркого пламени, но тебя влекло туда так сильно, что ты не могла сопротивляться. Ты заметила, что другие девочки медленно — очень медленно — шли к костру. А ты уже была там. Но тебе не было жарко, ты грелась в лижущих тебя языках пламени. И ты почувствовала странное покалывание под кожей, как будто бежали по венам мелкие пузырьки. Это пламя наполняло тебя чем-то неведомым, пугающим, но прекрасным. Тебя кружило и мотало, пламя гудело, а ты слышала музыку. И будто танцевала под неё. А потом будто зелёное пламя вырвалось из тебя. Ты вся светилась этим светом, просто пылала. Он рвался на волю, а тебе так не хотелось отпускать его. Ты пыталась задержать его, уберечь, и кажется, начало получаться… И ты потеряла сознание.

(комментариев: 0)

Сегодня только среда, подумалось тебе утром. В школу отчаянно не хотелось. Зато впервые в жизни появилось желание побегать по парку. Или хотя бы пройтись. Идея была неплохой, тем более что встала ты рано. Ну, родители-то не спали уже. Твою идею с прогулкой они восприняли удивлённо, но препятствовать не стали. Вернее, папа хотел сказать что-то, но мама не дала. А ты, радостная, и не заметила этого. И разговора их последующего уже не слышала. — Зачем ты отпустила её, Лиза? Что ей делать в парке в такое время? — А ты не видишь, Валера, что время уже пришло? Поздно запрещать ей. Тем более что тот парень — Глеб — сейчас в парке. — Это тебе дар сказал? Лиза, я не понимаю. Ты знаешь, я не хотел бы, чтобы Оля… — Выхода нет. Она не может отойти. И потом, разве ты не видишь, как она мучается? Инициация — лучший выход из положения. — Ты думаешь, и парень этот… — Не знаю. Возможно. Ведь раньше он внимая не обращал на неё. Но если мои опасения верны, то это слишком крепкая связь. Я его к Оле не подпущу, если это выяснится. — Почему? — Она ему жизнь сломает, неужели не понятно? Я не хочу, чтобы так вышло. И чтобы она отказалась — тоже. — Как ты? Ты тогда тоже отказалась. Ради меня… — Я любила тебя. А она… не знаю, Валера. Может, он и нравится ей, но после у неё будет куча поклонников. И Глеб… Он может не вписаться. — А если она влюбиться по-настоящему? Тогда как? — Как-как… Да никак! Тогда уж пусть сама решает! Если откажется ради любви, то пусть так. А нет… Тогда Глеба надо от неё подальше держать. Иначе пропадёт он. Ты не спеша прогуливалась по парку, думая, может ли Глеб оказаться где-то здесь. Ты уже спустилась к реке, как вдруг видела его. Он сидел на большом камне, торчащем из воды. Подойдя ближе, ты заметила на берегу его кроссовки. И он заметил тебя. Просиял, а затем смутился. Ты подумала, не забраться ли тебе к нему. — Оля? Доброе утро! Ты решила пройтись? Ты кивнула, не решаясь заговорить. Переминалась на берегу, глядя на него. — Не хочешь ко мне? Здесь неглубоко, даже шорты не намочишь. Ты снова кивнула и стянула кроссовки вместе с носками. Даже не подумала, как на камень забираться будешь. Но это оказалось неожиданно легко, поскольку верх его был почти плоским, а сбоку было что-то вроде ступенечек. Ты присела рядом. Вы некоторое время молчали, а потом Глеб жарко заговорил. — Ты прости меня за вчера, я не удержался! Поторопился, наверное. Ты молчала, хотя тебе так хотелось сказать, что всё было хорошо. Но ты боялась. — Я не стану больше, честно. Кажется, на твоём лице отразилось что-то такое, что Глеб замолчал. — Ты… э-э-э… сильно испугалась. — Нет, вовсе нет! Я не испугалась, мне скорее… Ты замолчала. Ну вот, чуть не призналась, что тебе понравилось. Но Глеб смотрел на тебя так, что догадалась: он понял. И ты смутилась. — Оля, я хотел бы пригласить тебя куда-нибудь… Сегодня вечером. Ты хотела спросить, не свидание ли это, но не решилась. Глеб сам всё подтвердил. — Это… что-то вроде свидания… — Да, хорошо, — ответила ты, надеясь, что голос не сильно дрожал. Он повернулся к тебе, приблизившись почти вплотную. — Ты нравишься мне… Давно… Ты была совершенно оглушена его словами, и он был так близко. Сама не зная, зачем, ты подалась вперёд… Чтобы впечататься губами в его губы. Хотела отпрянуть, но не дали. Он не дал. Только крепче прижал. Странный поцелуй сквозь тиснуты губы и его едва различимый шепот: «Расслабься». Но ты не могла расслабиться. Ты вся была как туго натянутая струна. Тогда он просто обнял тебя покрепче и вздохнул. В школу вы шли вместе. Он зашёл за тобой, и вы болтали всю дорогу до школы. Там, на пороге колледжа, вы снова целовались. Только уже не так. Ты изо всех сил старалась не напрягаться, не сжимать губы в тонкую линию. Кажется, никто не увидел этого. Вы ведь опоздали на первый урок, и все уже были в классах. Ты была рада, что окна кабинета географии выходили на другую сторону. Географичка пожурила тебя за опоздание, но тебе было всё равно. Слишком уж много впечатлений — и это только за утро. О предстоящем свидании ты старалась не думать пока, но всё равно твои мысли были полны лишь им. — Вострикова, ты не влюбилась часом? — спросила учительница по зарубежной литературе. Ты услышала, как громко фыркнула Боярская, как зашептались одноклассники. И торопливо замотала головой. — Нет, Ирина Павловна. Просто не выспалась. — Да? — она с сомнением оглядела довольно бодрую тебя, но расспросы прекратила. Зато на перемене тебя весь класс допрашивал. — Выходит, ты у нас влюбилась, а, Вострикова? Боярская подкралась неслышно. А с ней близняшки и неизменный Виталя. — Какая разница? — вяло ответила ты. — Ну как же? Мы же должны участвовать в общественной жизни класса. Ты подумала о Глебе и глубоко вздохнула. — Слушай, Леся, ну что тебе надо? Зачем ты меня третируешь? Чем я тебе не угодила? Боярская покраснела от злости и приблизилась к тебе. — Одно твоё существование отравляет мне жизнь! — И почему? — Странно, но ты почти не испугалась. — Чем моё существование тебе так мешает? Или дело в Глебе? Ты поняла, что попала в точку. Боярская обозлилась ещё больше. — Да мне твой Глеб и не нужен вовсе! У меня таких знаешь, сколько?! И получше есть! Она была так возмущена, что ты с трудом сдерживала усмешку. Проблемы создавать не хотелось. — Ну, конечно же, Леся! — заверила Боярскую Ляля. — У тебя намного лучше этого Глеба есть! Вот Артём, например! Он её на своей машине катал! Последняя фраза уже к тебе, Чтобы ты прониклась и позеленела от зависти. Но ты была спокойна. — Что здесь такое? Это была химичка, под кабинетом которой ты стояла в ожидании следующего урока. — Боярская, Вострикова! Что происходит? — Ничего, Надежда Константиновна! — торопливо заверила её Леся и покосилась на тебя: не наябедничаешь ли? Ты промолчала, только головой кивнула. На горизонте маячил Глеб с одноклассниками, и ты знала, что он смотрит на вас. Боярская стремительно отвернулась и ушла куда-то. За ней, словно верные подданные, ускакали близняшки и Виталька. Ты задумчиво смотрела им вслед, радуясь, что химия на сегодня последний урок. А потом можно идти домой и готовится к вечеру. Вот только… что ты без мамы делать будешь? Ни макияжа нормального не сделаешь, ведь не красилась до этого, и одежду мама лучше подберёт. Ты вздохнула. Может, позвонить ей? Ты ещё утром как из парка вернулась, всё рассказала. Глеб довёл тебя до дома, чмокнул в щёку на прощание и ушёл. Вы договорились на шесть. Ты метнулась в дом, уже раздумывая над тем, что одеть. — Оля, это ты? — Мама дома?! Ты не ждала. — Мам, а ты что на работе не была? — Была. Я отпросилась. Чтобы помочь тебе собраться. Ты была удивлена, но благодарна ей. Особенно эта благодарность увеличилась вечером, когда она сумела превратить тебя если не в симпатичную, то в вполне нормальную девушку. По крайней мере, это было намного лучше, чем обычно. Позже ты вспоминала ваше первое свидание с особым чувством. Вы сидели в маленьком уютном кафе на воде, пили кофе, ели мороженное и болтали. После гуляли по парку. Только не вашему. Глеб повёл тебя в другое место. Там было очень красиво. — Этот парк очень старый. Мы сюда с родителями на природу ездили, — объяснял Глеб. — Тут вообще очень мало людей. Ты это заметила. Кроме вас тут ещё несколько парочек бродило, а так всё. Никого больше. Тебе страшно не было, ведь с тобой был Глеб. Вы долго гуляли, целовались на залитых лунным светом аллейкам — уже по-настоящему, по-взрослому. Вы договорились встретиться у реки завтра утром. И ты по дорожке дома бежала окрыленная и радостная. А на следующий день шёл дождь. Наплевав на него, ты с зонтом пошла в парк. Глеб тоже был с зонтом, но под холодным дождём особо не погуляешь. И вечернее свидание накрылось медным тазом. Мама этим вечером заявила, что первого июня вы уезжаете. — Куда? — испугалась ты, думая, что придётся расстаться с Глебом. У тебя, конечно, был его номер, и вы могли созваниваться, но это всё не то. Этим не заменишь встреч. — Это в Крыму. На несколько дней. — Но какой смысл ехать туда перед экзаменами? И всего на несколько дней? Мама улыбнулась. — Так надо, Оленька. Ты потом поймёшь… Ты не знала, что там и понимать. Потом вдруг вспомнила, что отец говорил об отдыхе летом, и задумалась. Эти несколько дней ведь нельзя считать отдыхом, верно? Наверное, отец хочет поехать куда-то после твоих экзаменов. А это значит, что расстаться с Глебом всё же придётся.

(комментариев: 0)

Когда ты вошла в класс, там воцарилась тишина. Никто не произнёс ни слова, даже не попытался пристать к тебе. Ты не понимала, что заставило их вести себя так, будто тебя здесь не было. Может, Глеб сказал им что-то? Даже Боярская игнорировала тебя до конца уроков. Когда ты спустилась в вестибюль, чтобы идти домой, Глеб позвал тебя. — Пойдём домой вместе, — радостно предложил он, подбегая к тебе. Ты кивнула, сделав вид, что не знаешь, что он живёт в другой стороне. Как назло, Боярская видела всю эту картинку. Вид был у неё был на самом деле жалкий. Он сам напросился на чай, но ты, в общем-то, была довольна таким поворотом событий. Просто хотелось поговорить. Ты как-то не задумывалась, о чём можно говорить с ним, но всё равно хотелось общения. Оказалось, что поговорить можно обо всём на свете! Глеб уже не раз показал, что относится к тебе как к равной, но только разговоры сумели полностью убедить тебя в этом. С ним так легко и замечательно общаться! Ты и не заметила, как время пролетело. И не услышала, как вернулись с работы родители. — Оля, я дома! — крикнула из прихожей мама, и ты вздрогнула, с ужасом посмотрев на Глеба. Тот спокойно поставил чашку с недопитым чаем и улыбнулся краешком рта. — Почему ты так обеспокоилась? Твоя мама что, против того, чтобы ты общалась с кем-то? Или только с парнями? Ты помотала головой, сама не понимая, почему испугалась. Как будто пришедшая мама могла застать тебя за чем-то неприличным. Мама тем временем добралась до кухни. Увидела сидящего там молодого человека и… спокойно улыбнулась ему. — Здравствуйте! — отозвался Глеб, взглянув на женщину перед собой. — Меня зовут Глеб. Мы с Олей в одной школе учимся. Тебе понравилось, что он не мямлил, а говорил уверенно и спокойно. И ещё он никак не отреагировал на то, что твоя мама была ослепительно красива. Ты знала, что большинство мужчин просто дар речи теряют в её присутствии, но Глеб будто бы и не заметил ничего. Ты улыбнулась маме и увела Глеба. Вслед вам донеслось жизнерадостное: — Через минут сорок ужин! Я жду вас! Вас. Она имела в виду и Глеба. Ты не знала, что сказать. — Э-э-э… пойдём в мою комнату? — нерешительно спросила ты, боясь, что неправильно отреагирует на это предложение. Но всё нормально. — Пойдём. У тебя есть книги? Имелось ввиду, есть ли книги в комнате. Ты поняла это сразу и едва не вздохнула облегчённо. Дело в том, что тебе не хотелось вести его в свою комнату. Должно быть, ты была чересчур старомодно воспитана, но тебе казалось, что слишком мало знакомы для такого. Почему-то комната всегда представлялась тебе личной крепостью. Ты сама и с такой тщательностью обставляла её, на протяжении не одного года внося новые детали, меняя что-то, пока не достигла идеала. И это было чем-то слишком личным. Глеб как будто догадался об этом, спросив о книгах. Хотя, возможно, ты ошибалась, и он задал вопрос просто так. Но ты повела его в вашу огромную библиотеку, отмечая шум машины за окном: отец приехал. Глеб был от библиотеки в полном восторге, как и ты несколько лет назад, когда родители привели тебя в огромное помещение со всевозможными полками и стеллажами для книг. Они тебя специально в тот год отправили на источники — поправить здоровье после сильной простуды. Ты вернулась незадолго до дня рождения и на протяжении нескольких дней носилась по книжным магазинам, собирая разнообразную литературу. Не всё сразу, конечно. Но к сегодняшнему дню библиотека была почти полностью заполнена. Глеб с упоением перебирал книги, скакал по лестнице до самых верхних полок, осторожно касаясь корешков, как будто книги были величайшей ценностью в мире. А ты просто смотрела на него, отмечая накачанную фигуру, грациозные движения… У него были длинноватые чуть растрепанные чёрные волосы, кожа светлая в контраст к волосам, и глаза тёмно-карие, как жжёный кофе. И он был красив. Ты и раньше, конечно же, понимала это, но только раньше ты на него смотрела как на всех. А теперь вот отмечать начала… Потом был ужин, во время которого все сначала напряжённо молчали, а потом отец вдруг заговорил о последнем футбольном матче Германия — Франция. И Глеб радостно поддержал разговор, к тому же болели они оба, как выяснилось, за Германию. После ужина ты проводила Глеба до ворот. Было прохладно, всё же ночь. Но он не спешил уходить, всё мялся, не решаясь сказать что-то. Или сделать. — Глеб, что с тобой? — спросила ты удивлённо. Он не ответил. Зато стал особо увлечённо рассматривать тебя. — А у тебя глаза… зелёные такие, — прошептал он внезапно. — И горят… Как у ведьмы! Не успела ты и слова выдавить, как он склонился к тебе и едва ощутимо коснулся твоих губ. Это было скорее лёгким дуновением ветерка, нежели поцелуем, и он, кажется, понял это, потому что прижал губы чуть крепче. Затем, будто испугавшись содеянного, отпрянул и шепнув: «Прости!», убежал в темноту. Ты осталась одна у калитки. Замерла в нерешительности. Ты не знала, как реагировать на это. Неожиданно опять вернулись мысли о предполагаемом споре. Может, всё это было подстроено? И он вовсе не испугался собственной поспешности, а просто ему стало противно целовать тебя? Тем более, если это было на спор, а значит оговорено. Ты просто не могла заставить себя зайти в дом. Пошла в сад и села на лавочку-качелю, сделанную отцом по твоей просьбе. Ты и думать забыла о холоде, только тревожно думала о нём. О Глебе. Что же всё это было? Всё по-настоящему? Или всё же спор? И его реакция… Она заставляла задуматься ещё сильнее. Появилась мама и принесла кофту. Села рядом с тобой, обняла, не вымолвив ни слова. — Что это было, мамочка? — прошептала ты, не задумываясь, что мама и не знала ни о чём. Но она знала. Или догадалась, всё же она тебе мамой была. — Не думаю, что у него в мыслях было плохое, когда он сделал это, — задумчиво сказала она. — А если он это на спор? Она покачала головой. — Не думаю. Он довольно искренний с тобой, по крайней мере, по моим наблюдениям, — сказала она. — А ты наблюдала? — А ты думаешь, как? Моя дочь приводит симпатичного молодого человека в гости, а я должна сделать вид, что мне всё равно? Конечно, я наблюдала за ним. Так вот, скажу тебе, этот Глеб — явно положительный парень. Вряд ли какой-либо спор имел место быть. Ты вздохнула. Тебе так хотелось верить маме, тем более что она говорила с такой уверенностью. — Но он так поспешно убежал! — Ты была растеряна. — Он просто воспитанный молодой человек, — качнула головой мама. — А если… — Ты не могла вымолвить своё предположение, но мама и так всё поняла. — Нет, мне не кажется, что ему стало противно. Да и с чего бы это? Он общался с тобой довольно долго и ничего такого не высказывал. Ты вспомнила о пластыре и подумала, что мама, наверное, права. — Идём в дом, Оля. Уже достаточно холодно. Ты позволила увести себя. В тот вечер мама укладывала тебя спать как маленькую. И долго сидела рядом, держа за руку и шепча, что всё будет хорошо.

(комментариев: 0)

Следующий день в школе был ужасен. И уже дома ты осознавала, что не можешь появиться там завтра. Это зашло слишком далеко. И Глеб — тот парень, что подошёл к тебе в парке, — вмешался. Всё началось на географии. Учительница, попросив прощения, вышла по вызову завуча, оставив класс. Боярская тут же встала и громко заявила: — Скоро у Оли День рождения. Одноклассники переглянулись. Ты тоже не понимала, что происходит. Но чуяла подвох. Вот только в чём? — Ты пригласишь нас, Оля? — нагло спросила Алеся. Ты растерялась, не зная, что сказать. Класс начал хихикать. — Меня не будет в городе, — буркнула ты. Боярская вскинула брови. — Может, ты просто не хочешь звать нас, а? Слышали, она не хочет приглашать нас! Она нас стесняется! Несколько человек начало возмущаться, и ты поняла, что это было подстроено. — Она, наверное, с предками будет! — заорал Виталька Логинцев. — А с кем же ещё ей быть?! — Ну что ты, Виталечка. У нашей Оли наверняка есть парень. Верно же, Олечка? Это ситуация совсем не нравилась тебе, то ты понимала, что твоих сил и духа не хватит на то, чтобы вести бой. А Боярская отрывалась. — Ну что же ты молчишь? — настаивала Леся. — Расскажи нам о нём. Он красивый, да? А вы с ним целовались? — Не твоё дело! — невпопад ответила ты, начиная злиться. — О как! А может, ты и спала с ним? Класс, уже не стесняясь, заржал. Ты почувствовала злые слёзы в глазах. — Так она ещё и шлюха! — заорал Виталик, поджучивая других. — Да кто на неё позариться?! — закричала Светка Мавзолева, подружка Леси. — Разве что он слепо-глухо-немой! — Или резиновый! — захихикала Лиза — одна из близняшек. — Фу, спать с резиновый мужиком — капец! А ты, Вострикова, дура. Совсем того! Ты понимала, что над тобой издеваются и делают глупые выводы без твоего вообще участия. — Заткнитесь! — заорала ты, сорвавшись окончательно. — Какое вам дело до моей жизни?! За своей следите! Кто-то сзади схватил тебя за волосы. — Ну, ты думай, что мелешь! Ты тут никто, ясно? Это были близняшки — Ляля и Лиза Вокарюк. Она схватили тебя крепко. Ты начала вырываться и получила болезненный тычок под рёбра. Тут кто-то схватил твою сумку и швырнул её в открытое окно. — Что вы делаете?! Это же мои вещи?! — Да молчи ты, курица! — фыркнула Ляля, вновь тыкая тебя в бок. — Ну что это ты так, Лялечка? — хмыкнула Леся. — Какая ж она курица? Та и то красивее будет! А Оля так… Все снова смеялись. А ты не могла ничего сделать. Надеялась, что придёт учитель и это всё прекратится. Но пришёл Глеб Багровский. Что он тут забыл? — Что тут происходит? — поинтересовался он, осмотрев класс. Ты приготовилась ещё и к его насмешкам. Боярская, которая была обижена, что Глеб не бегает за ней, протянула сладким голоском: — Глебушка, а ты знал, что наша Олечка Вострикова — шлюха? Глеб уставился на неё. Затем на тебя. — Она с мужиком резиновым спит! — заорал Виталя. Глеб сощурился. Ляля особо ощутимо ткнул тебя в бок и ты не выдержала. — Да оставьте вы меня в покое! Что же вам моя жизнь никак покоя не даёт?! Вы меня достали уже!.. Ты не договорила, потому что Лиза, стоявшая сзади тебя, вылила тебе на голову что-то. Ты закричала и замотала головой. На футболку Глеба и платье Боярской полетели зелёные брызги. — Ты мне новое платье испортила, сучка! — заорала Боярская и швырнула в тебя тряпку, которой вытирали доску. Она пришлась тебе по лицу. Одноклассники заржали с новой силой. Только Глеб молчал. Ты думала, он сейчас посмотрит на тебя с презрением и уйдёт, а потом вместе с другими будет смеяться над тем, как тебя в зелёнке искупали, или что это было? И тряпкой кинули. Ещё и эта откровенно тупая шуточка о резиновом мужчине… Но он поступил иначе. — Отпусти её, — холодно велел он Ляле. Та удивлённо посмотрела на него, но послушалась. Только пнула напоследок. Да так сильно, что ты упала прямо к ногам Глеба и ударилась головой об пол. Он наклонился и помог тебе подняться. — Посмотрите, что вы с ней сделали? Как вы можете издеваться над ней? Что это за развлечение такое, а? У тебя болела голова. Когда ты коснулась лба пальцами, то увидела на них кровь и зелёнку. Как символично, невольно подумалось тебе. — Где Олины вещи? Никто не ответил. — Глеб, — внезапно влезла Леся. — Зачем ты защищаешь это ничтожество? Посмотри на неё. Она такая жалкая! — Не более чем ты! — отрезал Багров и потащил тебя прочь из класса. Боярская вслед ему орала: — Не думала, что настолько плохой вкус, Глеб! Влюбиться в Вострикову! На это только идиот способен! Глеб резко развернулся. Ты подумала, что теперь он бросит тебя, чтобы не выглядеть идиотом, как сказала Боярская. Но он ответил то, чего не ожидал никто. — Тогда считай меня идиотом! Ты не могла поверить в это! Как такое возможно? Глеб заступился за тебя и едва ли в любви не признался! Ты не могла больше терпеть этого. Ты должна была уйти и как можно скорее. Поэтому ты вырвалась и убежала. Ты слышала, как он звал тебя, крича вслед, но не оборачивалась. К счастью, запасной выход из школы был открыт. Ты жила близко. Только ключи от дома были в сумке, а она осталась на асфальте с другой стороны школы. Кажется, никто не заметил испачканной зелёным девчонки с разбитым лбом. Улицы были пустынны и это было так замечательно! Ты знала, как можно попасть в дом, если нет ключа. Родители держали запасной в тайном месте. Когда ты увидела себя в зеркале в прихожей, то внезапно зарыдала. Ты была вся перепачкана зелёнкой (почему-то ты подумала, что это именно она), по щёке и виску медленно текла кровь. Твоя одежда были измазана и разорвана, сумку ты, наверное, больше не увидишь. А ведь там был телефон. Звонок заставил тебя вздрогнуть. Ты медленно побрела к воротам, ожидая увидеть маму или отца. Тебе не хотелось рассказывать им обо всём. Ты не любила делать это. Но это был Глеб. С твоей сумкой в руках. Ты чуть не упала снова, когда увидела его у ворот. — Я принёс твою сумку, Оля, — тихо сказал он. — Впустишь меня? Что ты могла ответить? Послать его куда подальше? Но он защитился за тебя, кто знает, что ещё сделали бы твои одноклассники. Поэтому ты кивнула и отворила ворота. Уже дома Глеб посмотрел на твою голову и сказал: — Тебе нужно помыть голову. — Думаешь, зелёнка смоется так просто? — Это не зелёнка. Краска. Гуашь, наверное. — Краска, — эхом повторила ты. — Понятно. Кажется, тебе на самом деле было плохо, ведь ты правда ушла мыть волосы, не подумав о нём. Когда ты вышла из ванной, высушив голову феном и промыв ранку на лбу, то увидела, что он сидит на диване и читает оставленную тобой утром «Гордость и предубеждение». Глеб взглянул на тебя, когда ты вернулась. И улыбнулся. — Это очень интересная книга. Я читал её несколько раз. Это твоя? Ты кинула. — У тебя есть пластырь? — спросил он. Ты снова кивнула и достала из шкафчика пластырь. Он сам распечатал его и наклеил тебе на лоб. — Почему они издеваются над тобой? — внезапно спросил он. — Если бы я знала. Вероятно, я слишком не похожа на них… Вы как-то в унисон вздохнули. Когда Глеб ушёл, ты раздумывала о том, почему раньше считала его таким как все. И ещё о том, стоил ли идти завтра в школу. Ты понимала, что Боярская не простит тебе сегодняшнего спектакля, хотя ты и виновата-то не была. Надо быть сильной, решила ты и твердо пообещала себе пойти завтра в школу.

(комментариев: 0)

Часть І «Как Гарри Поттер» Ты никогда не была красивой. Даже обыкновенной не была. У тебя в комнате было зеркало, но ты почти никогда не смотрелась в него, занавешивала чем-то. Тебе было грустно и обидно, что ты такая. Твои родители для тебя всегда были образцом. Мама — нежности и красоты, а папа — мужества и красоты. Ты часто смотрела на их фотографии, сделанные ещё без тебя. Они были такой красивой парой: он — высокий, плечистый, с тёмными вьющимися крупными кудрями волосами и мужественным лицом; она — белокожая, рыжеволосая, с сияющим взором кофейных глаз. Да, они были так прекрасны. Но ты отчего-то никогда не мечтала, что станешь похожей них. Ты понимала, что это невозможно. Ты всегда портила все фото одним своим присутствием. Тебе больно было смотреть на общие фотографии из школы. Все на них были нормальными. А себя ты такой не считала. Одноклассники не любили тебя. Ты хорошо училась, учителя относились к тебе лучше, чем к другим, твои родители были богаты и известны в определённых кругах, а потому привили тебе манеры настоящей светской леди. Только это было бессмысленно. Ты, с твоей неуклюжестью, никогда не могла вести себя нормально по меркам настоящих аристократов, в обществе которых ты находилась довольно часто ещё с детских лет. Ты сама не знала, зачем хранила эти фотографии, если ненавидела саму себя них. Ты прятала их в ящик, подальше даже от самой себя. Но иногда, когда родителей не было дома, ты всё доставала их. Смотрела на лица своих одноклассников — вначале детские, но всё старше и старше с каждой фотографией — и они все казались тебе прекрасными. Ты никогда не станешь такой. Ты завидовала им, хотя знала, что это плохо. Мама и папа всегда твердили, что зависть — плохое чувство. Они вообще очень почитали десять заповедей, хотя и не были набожными людьми. В тот день, когда ты в последний раз смотрела на общее школьное фото, тебе было почти 15. Стояла весна, тёплая и прекрасная, и твои родители помешались на идее совместных походов на природу. Ты не очень любила ходить с ними. Ты стеснялась себя. На них люди смотрели с восхищением, а когда видели тебя, то отводили взгляд. Хотя ты сама не понимала, что тебя нельзя было назвать такой уж страшной. Просто ты была нескладной излишне полной девчонкой с одутловатым бледно-желтоватым лицом, небольшими глазками и курносым носом. Ты не умела красиво одеваться, потому что понимала, что ни одна одежда не сделает тебя красивей, чем ты есть. У тебя были глаза отца — такие же глубокие и красивые глаза цвета ночного неба. Это, пожалуй, единственное, что в тебе было красиво. Но из-за размера глаз никто и никогда этого не замечал. И волосы твои хоть и были рыжими, но не такими как у мамы. Не было этого яркого пламени. Это были просто тускло-рыжие не очень густые волосы, которые никогда не укладывались во что-то нормальное. Итак, ты сидела на ковре в своей комнате и смотрела на последнее классное фото. Тебе, по правде, больше нравилось фото из прошлого класса. Ты тогда заболела и не фотографировалась, но всё равно купила фотографию. А последнее было безнадёжно испорчено. Тебя посадили на лавку в самый первый ряд. Ты никогда не умела правильно сидеть на фотографиях, и поза портила всё ещё больше. С двух сторон от тебя сидели близняшки — Ляля и Лиза. Почему фотограф решил разделить их, ты не знала. Ты решительно портила их симпатичные мордашки своей нелепой улыбкой и ужасным видом. Ты отлично помнила, что при покупке фотографии первая красавица вашего класса — Алеся Боярская — кривилась и говорила, что «эта Вострикова всё только испортила, в прошлом году без неё фото было просто отличным». Ты мрачно рассматривала своих одноклассников. Вот Наташа Воронова, а это Настя Колесникова… они все куда красивее тебя. И ты уже давно смирилась с этим, но всё рано чувствовала боль. Ты засунула фотографии в ящик. Поднялась и села за компьютер. Через две недели тебе исполнится 15. Родители обещали, что это будет особенный День рождения, но ты не была уверена в этом. У тебя было всё, сколько ты себя помнила. Только друзей не было. Может, тебе попадались такие люди, неправильные, что ли. Вот как Боярская, например. У тебя были друзья в сети Интернет, но ты не могла считать их настоящими друзьями. Они никогда тебя не видели, не знали, какая ты на самом деле. — Оля! Это твоя мама. Зовёт обедать. Ты не хотела есть, хотела пойти куда-нибудь, погрустить в одиночку. — Мам, я не буду! — отозвалась ты, быстро одеваясь. Натянула кепку, взяла кожаную папку с рисунками и карандашами. Ты любила рисовать. Позже, рисуя природу в глубине парка, ты думала о том, почему в твоей жизни всё так сложилось. Почему одноклассники вспоминали о тебе только тогда, когда нужно было списать домашнее задание или близилась контрольная. Вот тогда ты была нужна им, а в остальное время была пустым местом. А если у класса были неприятности, то из тебя ещё и козла отпущения делали. Ты отлично помнила, что когда заболела в прошлом году и пропустила все контрольные и междушкольную олимпиаду среди восьмых классов, твой класс был чуть ли не на самом последнем месте. Классная тогда очень орала на всех, мол, бездари, не подготовились, непонятно на что надеялись, грозилась родителям сообщить. Учитывая, что ты учишься в элитном колледже, то понятно, что все очень испугались донесения предкам. На тебе тогда сорвались все, кто мог. Боярская орала, конечно же, громче всех. И ты была виновата, что заболела, и все из-за тебя написали плохо. Ты обозлилась и сказала, что не мешало бы и самим поднапрячь мозги. С того дня всё стало ещё хуже. Ты глубоко вздохнула. Совсем немного до летних каникул. Тебе вот-вот исполниться 15, летом твоя семья поедет на море или в горы. Горы — лучше. Ты не любила пляжи, стеснялась показываться при всех в купальнике. — Привет! Очень красиво! Ты вздрогнула. Обернулась. Сразу за твоей спиной стоял парень из твоей школы. В следующем году он закончит школу. Ты немного покраснела, не понимая, почему он подошёл к тебе. Ведь никогда раньше даже не смотрел. Если честно, то этот парень тебе нравился. Совсем немного, но нравился. Ты никому не говорила, знала, что все будут смеяться. А родителям… просто не говорила. — Я не знал, что ты умеешь рисовать, — он открыто улыбнулся. И кому — тебе! Ты вдруг вспомнила, что этот красавчик не числится в поклонниках у Боярской. — Что ты вообще обо мне знаешь? — тихо поинтересовалась ты. Он взглянул на тебя. — Ты права, немного. А жаль, — он снова улыбнулся. — Ну ладно, ещё увидимся! Он вскочил на велосипед и уехал, а ты только сейчас заметила на нём тренировочный костюм и подумала, что он, наверное, ещё и бегает по утрам. Ты собрала карандаши и задумалась. Ты была в растерянности. Почему он сказал, что ему жаль, что он так мало знает о тебе? Что бы это значило? Не могла же ты понравиться ему? Нет, определённо не могла. Тогда что? У тебя в голове вертелись самые разные мысли. Ты даже думала, что это кто-то решил подшутить так над тобой, или он делает это на спор. С другой стороны — зачем? Чтобы поиграть и унизить? Ты твёрдо решила общаться, если будет необходимо, но не подпускать близко. Ему ещё целый год учиться, а тебе — два. Не хватало, чтобы ты стала ещё большим посмешищем школы. Хотя, куда уж больше. Ты часто думала, что не так в твоей жизни. Манеры? Внешность? Влиятельность родителей? Или просто зависть других? Вот Боярская. Она хорошо живёт, но всё равно не так, как ты. Но зато она красива, у неё отличная фигура. И куча парней бегает за ней. Мама говорила тебе, что не в этом счастье. Но ты не верила. Ей было легко говорить, ведь она была так красива. Так успешна и богата. Она любила и была любима. Когда-то мама сказала тебе, что сама была такая же как ты. Нелепая и несимпатичная. Но ты не поверила. Разве такое возможно? Это глупость. Мама была встревожена, когда открывала тебе дверь дома. — Что-то случилось? — спросила ты, снимая обувь. Она задумчиво взглянула на тебя. — Оля, всё будет хорошо. Обещая тебе. Ты не поняла, к чему это всё. И как можно обещать что-то? Ты знала, что завтра опять на занятия. Ещё немножко, уговаривала себя ты. Пару недель, и всё. Свобода. Ну, экзамены ещё, но это было совсем легко. Ты была уверена в этом. Несколько часов за играми и чтением книг помогли отвлечься, а там и вечер. Ты заранее собрала вещи, вымыла голову и забралась в кровать с любимой книгой. «Гордость и предубеждение» ты перечитывала не в первый раз. Тихий стук, вошла мама. Нежно поцеловала на ночь. — Сразу после последнего звонка мы уедем, — сказала она. — А экзамены? — Это ненадолго. Инициация… лишь одна ночь. Ты не понимала. Что за слова. О чём говорит твоя мама? Инициация? И что это значит? Но ты не спросила. Или просто не успела, ведь она так быстро вышла из комнаты.

(комментариев: 0)