Сергей Главацки — АПОКАЛИПСИС УЛЫБКИ ДЖОКОНДЫ, акт 1

ЕВГЕНИЯ КРАСНОЯРОВА

АПОКАЛИПСИС УЛЫБКИ ДЖОКОНДЫ

Спектакль в 5-ти актах на двухэтажной сцене

Первый этаж задекорирован под зал недорогого бара-ресторана; по центру сцены — деревянный крест, окрашенный чёрно-белыми полосами, словно пограничный столб, на котором распят молодой человек в красном плаще, с правой стороны — деревянный стол, на котором выпивка, закуска, с правой стороны, у стены — фортепиано и скамейка.

Второй этаж представляет собой площадку лестничной клетки, на которой расположены три двери. Со вторым этажом первый соединён винтовой лестницей.

Над сценой горят электронные часы.

Действующие лица:

Последний Мессия, он же Христос, он же Адам, он же Ромео Капулетти

Улыбка Джоконды, она же Зеленоглазая Девушка, она же Маргарита Николаевна

Иуда, он же Змей

Ева, она же Мировая душа, она же Толстая Женщина, Жена Иуды

Безумный Cтарик, он же Время

Каин

Авель

Поэт 1

Поэт 2

Поэт 3

Пианист

Официант

Ученый

Хаос, он же Дефрагментация Ничего

Двоящаяся Реальность, она же Голос За Кадром

Ангелы, они же Недотыкомки

Цыганка

Лжеспасители

Агитаторы

Демиург

Чернокожий Советник

Белокожий Советник

Лекарь

Младенец, он же Вселенная

Палач

Эон 1

Эон 2

Стражники

Призраки Бетховена, Джордано Бруно, Экклезиаста, Иезекееиля, Моисея

АКТ 1

Новейший завет. Евангелие Поэта Первого

Электронные часы над сценой периодически показывают то 20:04, то 20:05.

На первом этаже красный луч света выхватывает из темноты стол, за которым сидят три поэта. На столе — пустые стаканы и скромная закуска. Постепенно освещается ровно полсцены.

Поэт 1 (рассматривая окружающих сквозь закупоренную бутылку темного стекла, которую он держит на манер подзорной трубы): Ночь, состоящая из недотыкомок, слов оболочки вплетает мне в волосы, раскрашено небо в какие-то там полосы, парарам-парарам-парарам….

Поэт 2 (отбирает у Поэта 1 бутылку и разливает ее содержимое по стаканам): Да-да, знаем, знаем, помним, помним. Роддом для недотыкомок... Давайте выпьем, что ли?

Поэт 3 (связывая разноцветные носовые платки в подобие цветка): Надоело мне всё и пить — в первую очередь.

Поэты чокаются и, морщась, выпивают. Из-за кулис, напевая и пританцовывая, появляется Пианист. Один его глаз закрывает чёрная повязка, он небрежно одет и изрядно навеселе.

Пианист (с размаху садясь на стул): Преферанс?

Поэт 3 (засовывая в петлицу пиджака Пианиста связанные платки): Преферанс.

Поэт 1: Реверанс!

Поэт 2: Ренессанс.

Внезапный гром и сильные порывы ветра. Из-за развевающейся занавеси появляется Зеленоглазая Девушка, одетая по моде начала 20-х годов и медленно подходит к столу.

Зеленоглазая девушка: Меня звали?

Поэты смотрят на нее удивленно, Пианист — заинтересованно.

Поэт 3: В принципе, нет.

Зеленоглазая Девушка: Как странно!.. Я опять ошиблась во времени.

Поэт 3: Между прочим, который час?

Поэт 1 (хлопая себя по внутреннему карману пиджака): К сожалению, коллега, я забыл свои часы у одной дамы, небезызвестной вам. (Многозначительно улыбаясь) Коварная и злая, зачем ты не со мной, зачем я умираю наедине с …

Поэт 2: Мечтой?

Поэт 3: Собой?

Поэт 1: Тоской? Доской? Постой?

Зеленоглазая Девушка (настойчиво): И всё-таки, какое это Время?

Пианист (обращаясь к залу): Эй, вы, который час?

На сцену взбирается Безумный Старик в залатанном белом хитоне, расшитом механическими часами разных размеров.

Безумный Старик (подпрыгивая и кривляясь, читает нараспев): Время, время, точное время. По Гринвичу, Московское, Лондон, Антарктида, Нью-Йорк. Париж, Антананариву, Киев, Канберра …

Зеленоглазая Девушка (в сторону): Бедный…

Безумный Старик (всхлипывая): По Гринвичу, Московское, Брюссель… (бросается на грудь Зеленоглазой Девушки) Я больше не могу сражаться! Больше не могу… Меня хотят уничтожить. Меня убивают… Помогите мне, милая! Мне так необходима поддержка Вечности…

Зеленоглазая Девушка: Но кто, кто пытается вам навредить?

Безумный Старик (отводя Зеленоглазую девушку подальше от стола и указывая на поэтов): Они!

Зеленоглазая Девушка: Разве?

Безумный Старик (пятясь назад): Поздно, поздно, будет слишком поздно, когда вы опомнитесь! Я уже на исходе, я уже…

Безумный Старик растворяется в темноте, царящей на второй половине сцены. Его исчезновение сопровождается боем курантов. На несколько секунд воцаряется полная тишина. Все смотрят в ту сторону, где исчез Безумный Старик.

Зеленоглазая Девушка: Какой-то странный вечер…

Поэт 3: Не берите дурного в голову, девушка.

Поэт 1: Присаживайтесь к нам.

Зеленоглазая Девушка: А я не помешаю? Вы заняты…

Пианист: Садитесь, не робейте!

Поэт 3 (раздает карты): Мы всего лишь эволюционируем.

Поэт 1: Мы не стекаемся, как лучи солнца, к богу, а, наоборот, истекаем от него. И чтобы развиваться дальше, нам необходимо быть всё дальше и дальше от бога.

Поэт 2: Не скажи. Богу тоже нужно как-то размножаться. Он испустил нас, как лучи, от себя, и теперь, через бесконечное перерождение, эти лучи должны быть собраны в одно и стать сыном Богом. Люди — это единственная возможность Бога плодить себе подо...

На первом этаже гаснет свет.

Поэт 3 (произносит в темноте): А я ищу Бога, ибо блаженны нищие духом... Ну и где же Он? Где? Ау!

Пианист: Ку-ку!

Поэт 3: Ну объявись, ну чего Тебе стоит?

Поэт 2 (вдохновенным голосом): Зачем нам Бог? Нам есть кому молиться...

На втором этаже вспыхивают разноцветные огоньки, освещающие несколько ангелов. Ангелы сидят на краю площадки, свесив ноги вниз, и читают огромную книгу.

Ангел 1:

Логика смерти предельно проста.

Сломленных — край непочатый:

Даже дощатое тело креста

Деревом было когда-то.

Солнце висело над Лысой горой

Сгустком запёкшейся крови.

Плыли минуты пустой чередой...

Кто их теперь остановит?

Солнце, снижаясь над Лысой горой,

Наземь стекало отравой.

Где-то кричали: «Учитель, постой!»,

Где-то кричали: «Варавву!»

Один из ангелов замечает обращённое на них внимание зала, дёргает за шнурок над головой, и разноцветные огоньки на втором этаже постепенно исчезают.

Ангел 2:

Хлещет безмолвие мутной рекой,

Воздух почти непрозрачен.

В смертной тоске, проклиная покой,

Горько апостолы плачут.

Тихо уходит последняя дрожь,

Острую боль отпуская.

В истине тонет последняя ложь,

Руки в крови умывая.

Медленной смерти густые часы

Схлынут извилистой тенью.

Алым зерном упадёт на весы

Новый рассвет... воскресенье.

Разносятся возмущенные возгласы Пианиста и Поэтов. На неосвещённую половину первого этажа падает сиреневый луч света. Он освещает деревянный крест, окрашенный, словно пограничный столб, чёрно-белыми полосами, на котором распят молодой человек в красном плаще.

Пианист (Официанту): Кто это у вас бубнит там на верху? Нормально выпить невозможно!

Первый этаж полностью освещается.

Зеленоглазая Девушка (замечает Последнего Мессию): Кто это?

Из-за кулис выходит Официант, снимает с руки белое полотенце и протирает перекладины креста. Поэты переглядываются.

Поэт 3: Судя по атрибутике это этот… (щелкает пальцами)

Поэт 2: Христос.

Поэт 1: Спаситель.

Пианист: Иисус.

Поэт 3: Нашёлся!

Зеленоглазая Девушка подходит к кресту, щупает пульс распятого.

Зеленоглазая Девушка (в сторону): Как безупречны линии лица, выточенные страданием, и поворот головы… (Официанту) Он не дышит. Значит, он мёртвый.

Официант (разводит руками): Я сожалею, мадемуазель…

Пианист: Прах к праху и земля к земле… Девушка, выпейте вина (в сторону) за упокой.

Зеленоглазая Девушка (подходит к столу, ищет на столе вино): Но ведь у Вас нет вина!

Пианист: Не может быть!

Зеленоглазая Девушка: Вы что, слепой?

Поэт 1 : Он — полузрячий.

Поэт 2: Но если сделать вот так (срывает с лица Пианиста черную повязку и передает её Поэту 3)…

Поэт 3 (передаёт повязку Зеленоглазой Девушке): Он будет видеть намного лучше.

Поэты смеются.

Зеленоглазая Девушка (растерянно): Зачем вы носите на себе эту гадость?

Пианист: Может быть, я в ней как Бетховен!!!

Зеленоглазая Девушка: Но ведь Бетховен был глухим…

Поэты (в унисон): Какая разница! Ведь он давно уже умер.

Зеленоглазая Девушка: Он тоже…

Поэт 1 (берет гитару, разворачиваясь к кресту, смотрит в глаза Мессии и поёт):

Солнце кровавое — выкидыш ночи –

Тихо лежит в колыбели домов.

В комнату лезет нахальный и серый

Город, который давно не здоров.

Туберкулёзным дыханием утро

Рыжей дворнягой скулит во дворе.

Цивилизации кости сырые

Прячет оно у себя в конуре.

Наш кандидат на оплёванных стенах

Нам приготовил роддом и погост.

Твои на распятьях исколоты вены,

Христос!

(Зеленоглазая Девушка садится на пол возле креста и, обняв колени, плачет. Пианист, Поэт 2 и Поэт 3 играют в преферанс)

Нас посадили в уютные тюрьмы.

Нас закопали в наши тела.

Нищие души, больные рассудки

Крохи надежды крадут у стола.

Глупые дети свой рай променяли

На алкоголь и на дым папирос.

Красным вином посадил свою печень

Христос.

Город протянет усталые руки,

Клянчит на паперти жизни гроши.

Снова на улице полночь и слякоть.

В небо впиваются звёздные вши.

Месяц — несносный рябой сифилитик –

Харкает светом в оконную тишь.

Знаю, сейчас, в это позднее время,

Люди, как птицы, бросаются с крыш.

Ты возведён на голгофы сознаний.

Плюшевый крест на руках ты пронёс.

Мы выбираем, как прежде — Варавву,

Христос!

Поэт 2: И чем дальше мы от Бога, тем совершеннее мы...

Поэт 3: Преферанс?

Из-за кулис появляется Цыганка.

Цыганка (подходит к кресту, без интереса смотрит на Последнего Мессию, берёт его руку, разочарованно смотрит на ладонь): Та...

Сидящие за столом оборачиваются к ней и понимающе кивают друг другу.

Цыганка (подходит к столу): Погадать Вам, золотые мои?

Пианист (протягивает ей руку): Погадайте, погадайте...

Поэт 1 берёт со стола чернильную ручку и начинает быстро рисовать у себя на ладони какие-то линии.

Цыганка (Пианисту восхищённо): Пророком станешь в тридцать лет от роду.

Пианист берёт со стола яблоко и протягивает Цыганке. Цыганка уходит за кулисы.

Зеленоглазая Девушка (Поэтам): Прочтите мне что-нибудь, если вы поэты…

Поэт 3: Ну, слушай, Зеленоглазая.

Гулким небесным безмолвиям вторя,

Души роняем — осадком часов.

Мы одиноки, как волны без моря,

Волны бумажные — без парусов.

... Ксероксом профиля тьмы изумрудной –

Битва коралловых терний за свет...

Где ты, придумавший нас, безрассудных?

Истина в том, что Создателя — нет!

Раздаётся свист ветра. Где-то хлопают двери.

Зеленоглазая Девушка: Я сегодня умру. Потому что сегодня я не боюсь смерти. (Встает, подходит к кресту и, приподняв безжизненно свисающую голову Последнего Мессии, целует его в лоб) Прощай, мой добрый мертвый рыцарь. Ты даже не можешь проводить меня… Прощай!

Последний Мессия (оживает и, взглянув на Зеленоглазую Девушку, говорит): Постойте, девушка, не Вы тот самый Бог, о котором здесь так много говорят?..

Зеленоглазая Девушка (удивлённо): Нет.

Последний Мессия: Жаль.

Зеленоглазая Девушка: Я думала, что Вы.

Последний Мессия: Нет. Но я хотел бы увидеть Бога... Знаете, она ещё совсем молода, и от её лица исходит розовое мерцание, и каждое её слово — словно капсула счастья...

Пианист: А мне говорили, что Бог — это ребёнок.

Поэт 1: Да ведь вот же Бог! Распят.

Последний Мессия (кричит): Я не Бог!!!

Поэты (в унисон): Бог!!!

Пианист: Бог, бог. Натуральный и ярко выраженный!

Зеленоглазая Девушка (читает, повернувшись лицом к Последнему Мессии и таким образом отвернувшись от зрительного зала):

Когда я умирала каждый миг,

Он созерцал расцвета жизни блики,

Он не ответил на призывный — жадный крик,

Он — для молитв, и он — не слышит крики.

Разбили звонари колокола.

Не слышит бог и значит он — не нужен.

Я не того, наверное, звала,

Я не к тому бежала — в зной от стужи.

Мне видно, ночь ткала одежду и

Не ангелы мне пели — соловьи,

Не бог мне исповедь, и дети Сатаны

Мои — как косы — расплетают сны.

Из-за кулис появляется Учёный в одеждах магистра и в очках. За ним плетётся Цыганка.

Цыганка: Позолоти ручку, яхонтовый, правду скажу. Счастье тебя ждет невиданное, неслыханное… Позолоти ручку, не скупись!

Учёный (толкает Цыганку): Да отцепись ты от меня, старая карга! Знаю я цену всем твоим предсказаниям!

Цыганка (грозя ученому кулаком): Ой, не сдобровать тебе, невежа, не сдобровать. Смерть тебя не возьмет, но и жизни ты не достоин. Вечно будешь гореть на костре из лживых своих книг…

Пианист (восторженно): Как Лейбниц!

Зеленоглазая девушка (укоризненно): Как Джордано Бруно, вы хотели сказать….

Пианист: Да какая разница!..

Поэты (подхватывают слова Пианиста): Ведь он умер!

Зеленоглазая Девушка удручённо качает головой. Учёный заталкивает продолжающую предсказывать Цыганку за кулисы.

Учёный: Старая ворона!

Поэт 1: Здорово она Вас!

Поэт 2: Прямо в бровь!

Поэт 3: Прямо в глаз.

Учёный (замечает Последнего Мессию): Какая замечательная пасхальная декорация. Голограмма? (Ощупывает распятого). Поразительно! Восковая фигура…

Зеленоглазая Девушка (наступает на Учёного, загораживая Мессию собою): Это не декорация!

Ученый: Да, конечно, это распятый, воскресший из мертвых и снова распятый Последний Мессия… (смеётся)

Поэт 1: Вы угадали.

Поэт 2: Совершенно точно.

Поэт 3: Именно так.

Учёный: Не смешите…

Пианист: А вы — дурак!

Зеленоглазая Девушка (Последнему Мессии): Да докажите же ему, что вы — настоящий!

Последний Мессия (к Зеленоглазой Девушке и собутыльникам):

Зачем Ты, Господи, от готики театров,

От мудрой пустоты меня не спас,

От жарко-пёстрых туч витиеватых,

От горькой зарешёченности глаз?

Зачем я мыслю, значит, существую,

Но почему-то — Боже! — не живу!

И к самому себе весь мир ревную,

Цепляясь за старинную молву.

А свет... а свет в окне такой горячий!

А свет в окне воистину слепой!

Уметь бы мне запахивать иначе

Покрой плаща, надетого Тобой!

Ну дай мне, дай мне спать — не просыпаться,

Дай мне молчать и вскрикивать во сне.

Мне до сих пор не хочется смеяться

От диких плясок крови при луне.

И всё же мне не скрыться от погони,

И это — не трагедия почти,

Но если так никто меня не понял,

То дай мне дверь — влюбиться и войти!

Зеленоглазая Девушка (показывая на Последнего Мессию, из ран которого начинает сочиться кровь): И?..

Учёный смотрит то на Последнего Мессию, то на Зеленоглазую Девушку.

Зеленоглазая Девушка: Тогда как же вы объясните ЭТО? Или его не существует? Или всё это нам приснилось?!

Учёный: Вот именно! Снится. Групповой гипноз. Всеобщая галлюцинация. Бред. (Хватает со стола бутылку и поднимает над головой). Пагубное воздействие зеленого змия!

Пианист (отбирает бутылку и возвращает на место): Но-но, полегче, лауреат!

Зеленоглазая Девушка (Учёному): Не хочу вас обидеть, но…. Дыхните, пожалуйста.

Учёный: Что-что?

Зеленоглазая Девушка (жестом подзывает Официанта и что-то шепчет ему на ухо. Учёному): Дыхните-дыхните. Вот так! (Показывает)

Ученый: Ну, знаете!

Официант подходит к Учёному и тот преувеличенно учтиво дышит на Официанта. Официант отрицательно качает головой, глядя на Зеленоглазую Девушку.

Зеленоглазая Девушка (торжествующе улыбается и подмигивает присутствующим): И еще одна просьба, уважаемый всеми нами Учёный. Ответьте мне на один, может быть не очень вежливый, но очень важный вопрос: у вас в роду не было сумасшедших?

Учёный: Да что вы себе позволяете! Это переходит уже всякие границы! Не было у меня никаких сумасшедших в роду, в отличие от вас.

Зеленоглазая Девушка: А не подвержены ли вы гипнозу?

Учёный: Терпеть я не могу гипноз! Меня от него тошнит, может быть! И, в конце концов, чего вы от меня хотите?

Поэт 3: Вы недогадливы, хоть и ученый. Наша маленькая умница только что до основания разрушила ваши научные объяснения касательно присутствия здесь этого молодого человека (указывает на Последнего Мессию).

Учёный: Да как..! Да я..!

Поэт 2: Пусть она (указывает на Зеленоглазую Девушку) — сумасшедшая, он (указывает на Пианиста) — пьян, мы (указывает на Поэтов) — загипнотизированы, но вы…

Пианист: Проштрафился (хохочет).

Поэт 1: Ведь вы тоже видите его.

Учёный (закрывая глаза руками): Не вижу! Не вижу!

Пианист: А сам сквозь пальцы подсматривает!

Зеленоглазая Девушка (Учёному): Вы глупы и бесполезны, как и ваша наука. Подите прочь…

Учёный: Вы не посмеете!

Зеленоглазая девушка (устало): Отчего же? Посмею… Официант!

Официант подходит к Зеленоглазой Девушке, что-то шепчет ей.

Зеленоглазая Девушка (машет на Официанта рукой): Да бросьте. Сегодня мы — ваши постоянные клиенты. И, я думаю, с нами лучше не спорить.

Официант уводит упирающегося Учёного за кулисы. Зеленоглазая Девушка подходит к кресту и опирается лбом о торец одной из его перекладин.

Зеленоглазая Девушка: И все равно я ничего не понимаю. Меня позвали неизвестно для чего и весь вечер морочат голову какие-то ненормальные.

Пианист: Правильно-правильно, правильно-правильно! Проходной двор какой-то! И вообще, Официант, у вас здесь сумасшедший дом или всё-таки приличное заведение?

Последний Мессия (Зеленоглазой Девушке): Может быть, вы появились здесь, чтобы…

Зеленоглазая Девушка: Погодите, кажется снова…

Поэты (хором): Что?

Зеленоглазая Девушка: Кто-то идет…

Из-за кулис выходит Иуда в серой одежде. Его появление сопровождается завываниями ветра и тоскливой мелодией. У него в руках яблоко. Никого не замечая, он ходит по сцене туда-сюда, будто думает, кому бы всучить яблоко.

Пианист: Ха!

Иуда (подходя к каждому из находящихся на сцене): Зевни зевмя на ухо светлан рыч мокрозела миадими Ммиутарча... бонжотдэаж… душа лунатика на земле... йагн бхоришн…

Иуда сомнамбулически ходит по сцене.

Последний Мессия (бредит): Спасение утопающих...

Пианист: Нормально! Он считает, что не мы не стоим «Его» великой жертвы! Он не хочет погибать даже во имя спасения мира! Ни черта себе Христос!

Поэт 1: А может, и «Он» и не должен? Как там у Экзюпери? Спасение утопающих не стоит одной слезы ребёнка... Что-то такое...

Поэт 2: Спасение мира, там было написано...

Пианист: Ну, если хотите продолжить этот разговор... Бог, послав предыдущего Христа на землю, показал всем, что спасение мира стоит слёз, да ещё и каких!

Поэт 3: Я вообще считаю, что любой плач — это жертвоприношение!

Начинается музыка.

Последний Мессия (поёт):

Город, монстр тысячеголовый,

В ломкой тишине

Сбросился с моста

В водяную гладь.

Смерть своим сегодняшним уловом

Хвастается мне,

Разомкнув уста,

Чтоб поцеловать.

Следующий город, снежно-зыбкий,

Звякнув дрожью крыш,

Прыгнул из окна,

Как плевок — в панель.

Смерть диапазон своей улыбки

Удлинила лишь,

И меня она

Повела в постель.

Видно, мода на самоубийства –

В суете земной.

Обрывая нить,

Мы свободны впредь.

Глядя на победное витийство

Смерти скоростной,

Как не уступить,

Как не умереть?

Иуда: мокрозела миадими Ммиутарча... букет кораллов... мертворождённым вундеркиндом... (останавливается как вкопанный и смотрит на Последнего Мессию) Через заседи замоклых прядерогов кочемазых... ньёгер йажп…Теперь я знаю, кому отдать это яблоко! (Оставляет яблоко у ног Последнего Мессии) Это — Вам, Невероятно Гениальному Самоубийце и Транскрипции Тишины! Это яблоко держала в руках сама Ева!.. Мясные музы... мокрозела оштомлу шесопья… миадими Ммиутарча...

Последний Мессия (в ужасе смотрит на Иуду, затем на яблоко): Адам не любил яблок и поэтому остался в раю...

Иуда: Мне оно теперь ни к чему. Я уже понял, что делать.

Печально улыбаясь, Иуда поднимается по винтовой лестнице наверх.

Зеленоглазая Девушка (Последнему Мессии): Можно, я заберу это яблоко? Оно приносит беду. (Поднимает яблоко, но яблоко обжигает ей руку, падает на пол. Зеленоглазая Девушка поворачивается к Поэтам) Догоните того человека!

Пианист бросается за Иудой, но тотчас же возвращается назад.

Пианист: И след простыл…

Последний Мессия: Я думал, этих яблок нет больше. Последнее оставалось у Евы, но Ева умерла…

Зеленоглазая Девушка: А Адам?

Официант: Говорили, Бог послал Адама на Землю, чтобы он сам искупил все свои грехи перед человечеством...

Поэты (Последнему Мессии): Получается, что Адам — это Вы?

Последний Мессия (пожимая плечами): Я не помню…

Пианист (произносит, зажигая сигарету): Адам когда-то сломал ребро. Девушка, пощупайте, пожалуйста!.. Если ребро сломано, значит, мы нашли первую улику...

Зеленоглазая Девушка: Какая разница — Адам он или нет! Если хотите, то щупайте сами. (В сторону) Если бы можно было повернуть время вспять, и увидеть, что было на самом деле…

Луч света падает на пролёт винтовой лестницы. По ней на второй этаж поднимается Безумный Старик. Он разгоняет ангелов подзатыльниками, достаёт из-под складок одежды разноцветную юлу и заводит её. Все, кроме распятого, находящиеся на первом этаже сцены, хватаются за головы, их лица искажает гримаса боли. Через несколько мгновений они засыпают.

Безумный Старик (грустно): Время, время, поворачиваем вспять время. (В сторону кулис) Видишь, теперь я иду на поводу у кого угодно. А помнишь, как всё было раньше?

Голос За Кадром: Помню…

Безумный Старик: Я возвращаюсь назад. Расскажи им.

Голос За Кадром: Хорошо, я им всё расскажу.

Свет, падающий на стол и людей, гаснет.

Поэт 1 (произносит в темноте): Но ведь сегодня всем уже известно, что Адам не любил яблок, и поэтому остался в раю...

МИЗАНСЦЕНА 1

На первом этаже зажигается свет. Дерево по центру. Слева — старая седая сидит на стуле Ева в коричневой вязаной кофте и вяжет. Справа — молодой обнажённый Адам сидит у входа в пещеру и играет на свирели. На заднем фоне в позах манекенов стоят Зеленоглазая Девушка, Пианист, Поэты, Официант.

Текст за кадром:

Адам не любил яблок и потому остался в раю наедине с собой и своим бродяжничеством, снящимся седой Еве. Ему даже не пришлось вспоминать обезболивающие молитвы, ведь Отец знал, что время неразборчиво и всё приводит к нулю. А Ева воспитывала Каина, променяв молитвы на таблетки равноденствий, и храбро смотрелась в кривые зеркала, и всматривалась в сны, где её муж неподвижно сидит у входа в их соломенную хижину и готовит ужин на две персоны... Так на Земле родилась тоска.

Ева обжигалась жареной бараниной, морочила головы раскачивающимся безднам веснушчатого заката и злилась на мужа за то, что тот любит черешню больше, чем яблоки. Так на Земле родилась обида.

В водоросли дней запутывались медузы и пятнистые каракатицы, звёзды мчались навстречу друг другу, а их отражения в мёртвой воде — друг от друга прочь, а Ева сидела на глиняном обрыве и совсем не удивлялась присутствию морщинок в золотистом зеркале, а потом — спрыгнула в бездну. Так на земле родился Ад.

А Рай продолжал течь поперёк времени, и Адам ни заметил ни отсутствия морщин на своём лице, ни безмолвия Евы, а если бы заметил, он полюбил бы яблоки.

Свет на втором этаже гаснет.

Занавес.