Nikita — Письмо номер четыре. О тишине пятой.

Сижу после поста ГАИ на свернутом коврике под быстро ускользающими лучами заходящего солнца. Только что поел в кафе. Смотрю, как фуры едут в направлении Казахстана, даже не пытаясь свернуть в мою сторону. Опять пожалел, что поехал обратно этой дорогой.

Посмотреть место для ночлега что ли? Куда там! Вокруг никакого леса, лишь кустики, пост ГАИ посередине перекрестка, какое-то болотце, небольшое кафе и заправка за забором. Если ничего не поймаю, пойду пешком дальше, не впервой уж. Как вспомню Башкирию и Татарстан, ноги моментом устают, настроение ухудшается. Протопал тогда после Набережных Челнов часов семь! Видать, день был такой…

— Эй, тебе куда?

— Туда.

Передо мной остановилась черная шестерка с водителем в очках и его пассажиром, пьяным казахом. А пьяный казах — это покруче бурята под таким же градусом: в два раза бойчее и веселее!

— А деньги есть?

— Рублей двадцать найдется, — сказал я, пошарив по карманам.

— Ну, залезай, только деньги вперед!

— Да куда я денусь, с рюкзаком таким, — залез я на заднее сиденье и протянул три червонца.

Лучше уж ехать, чем на месте стоять. Тем более в этих степях, когда не знаешь, будет ли следующий шанс. Сохраняя позитивный настрой и бодрый дух, я, сидя с пьяным казахом и странным водилой, отъезжаю от обочины.

— Куда едешь?

— Домой. В Иркутск.

— Куда?!

— В Иркутск, возвращаюсь домой. Я путешественник, автостопщик.

— Это те что ли, кто бесплатно ездят?

— Ну вроде того.

— А чего с нами поехал?

— Да что такой шанс упускать! Отсюда вообще, как я понял, очень трудно уехать. Когда в другую сторону ехал — был с немцем, на месте штурмана, с картой помогал разбираться. Вроде дорога казалась легкой и быстрее чем через Тюмень, но что-то не ладится в последние дни…

Тут этот казах отдает обратно мне червонец и говорит:

— Извини, больше не могу, работа такая.

— Понимаю, — сказал я, хоть и ничего не понял. Чего с пьяным спорить, себе дороже!

Так с ними и проехал километров сорок до следующей деревни, куда они собрались «по девкам» гулять, попутно меня уговаривая ехать с ними, предлагая покурить раз пять и выпить пива раз десять. Я аккуратно отказывался, так как что-то не очень хотелось приключений на ночь.

Вышел рядом с заправкой, надеясь, что, может, там повезет больше.

В это время солнце уже скрылось за горизонтом, начала подниматься луна. И одновременно стало холодать. Я достал куртку, прицепил светоотражающие полоски на руки и ноги и пошагал вперед. Машин не было ни спереди, ни сзади на много километров! По всему радиусу простиралась степь. Где-то чуть правее в паре километров текла размеренно небольшая речушка. Звучали тихо ночные насекомые, и над головой редко вскрикивала какая-то степная птица.

— Привет, птица! Лети со мной вперед! Я буду звать тебя коршуном?

И птица, будто услышав меня, стала кружить рядом, изредка пугая ночных обитателей своими криками.

Я шел посередине дороги по разделительной полосе и внимательно вслушивался в ночные звуки. Полная луна поднималась необычайно быстро, озаряя своим мягким светом все вокруг. На дороге кроме меня все так же никого не было, лишь коршун парил где-то рядом.

Я встал. Задержал ненадолго дыхание. Закрыл глаза. Было тихо, было почти неощутимо легко. С каждым вдохом степного воздуха мне становилось легче, хотелось лететь в этой тишине к луне. Хотелось бесконечности. Хотелось вечности такой тишины…

Тишина и покой.

Долгий вдох…

И крик коршуна где-то поодаль возвращает меня к дороге. Теперь я ощущаю эту степь эту дорогу, этот воздух намного глубже! Всё это во мне. И я теперь во всем вокруг, это у меня в душе. Надолго…

В тишине степи.