Carter Van der Lain — 'Записки из дурдома за углом. Продолжение.'

Сразу хочу поблагодарить админов сайта, за то, что мне разрешили выставить сюда эту работу! Я знаю, что критика строга… ибо сам понимаю, что цензура процветает. Но… я просто выбрал «объектом» первой главы образ (или символ) молодежи «с улицы», которые были отданы сами себе, баловались наркотиками, поощряли бисексуальность. Но это образ только этой… первой главы… Замыслом было — создать историю жизни такого уличного подростка, который пытается что-то изменить. Дальше… можете не волноваться, гомосексуализма как такого больше не будет, только отдаленные воспоминания тех дней… и еще раз спасибо, что разрешили моим работам засветиться здесь)))

1 глава. 2 часть.

Рассвет.

Шипящий свист пули вернул меня в реальность. Она не долетела до уха пару дюймов, будто это был всего лишь предупредительный выстрел. Дернулся влево, к выходу на кухне, мышенально выламывая полку со столовыми приборами. Впереди на полу блестел тонкий блин подсолнечного масла, которое я успел сбить в припадке. Толи не рассчитав размеры пятна, толи свои возможности, я проскользил на поверхности несколько секунд, после чего со всей силы обрушился на пол. Удар был резким и неприятным, так что заложило уши, но даже с сотрясением головы я реально осознавал, что отсюда надо сваливать. Вскочив с пола, быстро схватил все, что было под рукой. Времени на разборки не было совсем. Благо, что не пришлось особо долго возиться с заедающим замком на двери кухни. В момент я был на нашем старом, еле освященном дворике, и уже через секунду скрылся в зарослях кустарников. Пробираться через людные места было опасно. Это странное чувство опасности не оставляло ни на минуту, страх — единственное чувство, которое я смог найти в себе. А еще — полное непонимание происходящего.

Пересекая все новые проезды, я подсознательно шел в сторону знакомого дома. Даже зная, что там мне не будут рады. А я и не собирался их веселить или радовать. Единственная язвительно-больная идея, пришедшая в голову — заставить тех людей испытать тот же страх. «Око за око». Эта мудрая истина мести запомнилась мне слишком хорошо. И пусть то, что я собираюсь сделать — жестокая безвозвратная вещь, но именно сейчас мне хотелось поверить, что все, что случится в будущем, есть способ защиты от окружающего мира. Наверное, я просто искал гуманную причину еще несовершенному поступку.

Возможно, бог накажет за это, но сейчас я чувствовал, что сама рука божья вела меня к входу знакомой высотки. Сама всевышняя сила помогала преодолеть последние колебания. Или был это Сатана? Прикасаясь к ручке на двери, я почувствовал мелкую дрожь, прошедшую по спине. Страх сгущался, принося с собой новое неизведанное вдохновение. Я был готов схватить любой клочок бумаги, изрезать его стихами. Теми стихами, которые никогда не мог оценить ОН…

Единственным препятствием был порог: переступить его — значит принять неизбежность ситуации, ибо все мосты будут сожжены до конца. И я перешагнул. Как в забытье переступил эти знакомые семь ступенек — семь кругов ада. Передо мной открылся чистый светлый холл с каменным полом в причудливый квадрат. На первом этаже все дышало тишиной, не было ни признака на жизнь. Оставляя за собой мокрые, грязные следы, я дошел до пассажирского лифта, нажал кнопку. Где-то наверху прорычал мотор, лифт двинулся вниз. С полминуты я стоял в тишине холла, где были слышны лишь звуки приближающегося механизма и редко падающие с одежды капли. Звонок — и дверь открылась. Знакомая кнопка седьмого этажа. И снова тишина. Не было никаких мыслей. Все движения доведены до точного автоматизма. Лишь по прибытии я задумался, что сказать, если дверь откроет Клаудия, или если она вообще не захочет ее открывать.

    Но мне повезло. Дверь открыл сам Дениэл. И, похоже, он был один. Но даже это не заставило его ровное неэмоциональное лицо измениться. Казалось, что мой приход не вызвал у него никакой реакции. А может, он знал, что это случится?

— Зачем ты пришел? Не пора ли успокоится?

Нет, он не ждал меня. Разочарование от этой мысли отдалось резкой болью внутри, будто все органы скрутило на мгновение.

— Я хочу поговорить с тобой. Последний раз. Потому что я больше не увижу тебя, а ты меня.

Похоже, что эти слова смогли хоть немного пробить его равнодушие. Его светло-серые глаза ожили, они нервно оглядели меня с ног до головы, остановившись на лице. Я не смог встретить его взгляд. Я не смог пересилить себе и перестать смотреть в пол.

— Заходи.

Неуклюже переступив порог, я обычным жестом снял ботинки, под которыми не оказалось носков. А я и забыл, что не успел полностью собраться. Так же непринужденно направился на кухню. Дениэл зашел прямиком за мной, оперевшись на дверной косяк. Я не мог собрать все мысли, чтобы сказать то, что хотел. Они улетучивались, как только мой разум притрагивался к ним. Я не мог этого объяснить. Хотя, наверное, я банально не мог подобрать слов. Я… будущий писатель… не знал, с чего начать…

Я не знаю, сколько мы провели в тишине. Глаза болели, я с силой тер их, но безрезультатно. Голова не проходила с того момента, как я упал на кухне: давило в висках, затылок просто раскалывался, начало сводить шею. Хотелось смеяться, жестоко и громко. Над чем? Я подумаю об этом потом… Тело уже начало сотрясаться от смеха, я смеялся, как только мог, я видел как Ден смотрел на меня, не понимая в чем дело. Странно, я тоже не понял… что плачу… Только когда нос заложило так, что пришлось насильно остановить себя, дать возможность воздуху пройти в легкие, я смог выдавить:

— Дениэл, я не понимаю, что происходит вокруг, — попытался сесть за стол — неудачная попытка — я практически промахнулся и чуть не рухнул на пол. Сверло в голове даже не собиралось останавливаться, я понимал, чего оно хочет, я не сопротивлялся, просто сжал руками голову у висков, к лицу хлынула кровь. Я мог поклясться, что ОН ненавидит меня сейчас. Я напоминаю наркомана при ломке, только ломило не тело. Что-то взламывало мой разум. ОН призирал меня в такие моменты, когда я беспомощно корчился на полу, когда мне нужна была доза. Любая… Любой психоделик. Он никогда не сочувствовал мне, я никогда не ждал от него поддержки. Боль постепенно отступала, я старался себя успокоить, но как всегда, сорвался — Моя мать пыталась вышибить мне мозги. Мой дом изменился за один вечер. Я видел смерть лучшего друга. И сам мне знаю, как выжил, упав с карьера. Сделай хоть что-нибудь, чтобы прекратить эту муку!!!

    Снова боль в висках, снова хочется реветь.

    Но Дениэл не ответил. Он продолжал стоять в дверном проеме. Я рад, что не видел его лица, я прочитал бы на нем отвращение. Я знаю это. Он жалеет меня, он ЖАЛЕЕТ меня… той жалостью, которой жалеют хромую собаку. Это была жалость. Не желание помочь.

— Я не знаю, как тебе помочь.

Снова душная тишина наполнила комнату. Я не мог двигаться, он — не собирался. Я трясся от холода, хотя в кухне было тепло, он это видел. Я хотел быть с ним, он, конечно же, нет.

— Скажи, что любишь меня, — я встал, все еще пошатываясь и трясясь. — Просто скажи, что не хочешь причинить мне вреда, поэтому и отказываешься от меня. Скажи. Ну же… Пожалуйста. Я тебя люблю. Разве ты нет?

Я чувствовал себя попрошайкой, который просит подаяния у каждого прохожего. Но я просил только у него. Я был готов к ответу: «Ты мне не нужен, я никогда не любил тебя». Я подсознательно ждал его. Ждал, чтобы поставить точку. Нет, запятую… или просто переписать свою историю… да, именно историю, в которой буду страдать не только я, в которой не только я отправлюсь в ад.

— Тебе нужно в больницу. — Так же сухо, как и раньше. Только вот мне все равно.

Я поймал себя на мысли, что мне легко! Мне легко от того, что больше меня не гнетут человеческие чувства, не беспокоит совесть, не болит сердце. Мне было легко без эмоций! Именно так я хочу жить! Ты будешь жить со мной так, Дениэл, так… без эмоций??? Хотя кто тебя спросит. — Я нервно хихикнул про себя, мне хотелось смеяться и я смеялся! Я гордо поднял голову, чтобы встретить его взгляд, полный осуждения. Я смеялся, глядя ему в лицо, продолжительным, гортанным смехом. Никогда прежде я так не смеялся, никогда прежде я не видел столь идиотского выражения на его лице. Я подошел совсем близко к нему, я показывал на него пальцем, я смеялся, специально отворачиваясь к стене, картинно, на публику. На публику, состоящую из него! Я наклонялся, держась за живот. Я нормальный, правильно, это у него проблемы. Какие у меня? Да никаких! Когда я в очередной раз развернулся к нему, желая даже что-то сказать, он грубо схватил меня за локти и хорошенько встряхнул. Я не ожидал такого поворота. Смех резко прекратился, я практически серьезно посмотрел на него, выражение его лица оставалось прежним, только вот жалости в глазах не было. Было что-то другое, но я не хотел об этом думать.

Он встряхнул меня еще раз, не сильно, просто… остаток реакции на меня.

— Картер, что ты делаешь со своей жизнью? Ты болен. Ты наркоман. Ты должен лечь в клинику!

Мне не понравился его тон, я вырвал локти из его рук, одернув их резко в свою сторону. Ухмыльнулся. Да, я ухмыльнулся уголками губ. Практически улыбка.

— Я??? Какое право ты имеешь мне тыкать? Посмотри на свою жизнь! У тебя же ничего нет. Даже меня в ней нет больше!

Я позволил себе смешок в его сторону.

— Ты не последний человек в этом мире для меня… — Он устало потер переносицу. — Я хочу, чтобы у тебя в жизни было все в порядке. Тебе нужно в клинику. Посмотри на себя, — Он всплеснул руками, — ты наркоман, ты не можешь контролировать свои эмоции, ты приносишь боль не только себе, но и окружающим! Ты сам виноват в этом.

Конечно, что от него можно было ждать кроме обвинения?.. Злость медленно, но верно, наполняла меня, я думал, что вот-вот взорвусь и выскажу все, что я о нем думаю… Но пока я мог себя контролировать… Мог?.. Эта мысль… Неужели он прав, что я перестал контролировать себя…?

    Скрипя зубами, я процедил:

— В этом виноват не я, а ты… Ты тот, кто заставил меня полюбить, когда я этого совсем не хотел! Ты тот, кто пользовался мной, моим телом! Ты тот, кто разрушил мои представления о нормальной жизни. Ты тот, ради которого я был готов пойти против общественности. Ты сломал меня. Ты сделал меня ручным. Ты бросил меня, как одну из своих игрушек! Ты и Алекса тогда бросил… Ты тот, кто не держал меня от моих желаний. Ты не держал меня подальше от наркотиков. Ты ни разу мне не запретил! Ты тот, кто проявил равнодушие! Ты тот, из-за кого я теперь такой!.. — Мой голос сорвался на крик, это было далеко не все, что я хотел ему сказать, но…

Я видел, как он падает на колени у моих ног, как опускает лицо к полу, как дрожат его ладони на полу. Его тело содрогнулось… Он… ОН плачет?..

— Прости меня, — все так же не в глаза, — прости за то, что не замечал твоих проблем, прости за то, что вообще ввязал тебя в свою жизнь...

Ты серьезно??? Я удивлен.

— Прости, что не проявлял к тебе должного внимания. Прости, что никогда не хвалил твоих стихов…

Мои стихи… Да что ты вообще о них знаешь?? Что ты в них понимаешь? Я чувствую приближение раскатов смеха. Да, я буду смеяться опять!

— Прости, что не оградил тебя от наркотиков… я думал это просто галлюциногены… они ведь не вызывают зависимости… прости, я не знал…

Я смеюсь уже открыто. Я поражаюсь его заботе обо мне…

— Прости, что отказался от тебя. Прости, что не объяснил, а ведь у нас возникли большие проблемы… слишком серьезные… я не хотел, чтобы они коснулись тебя… я думал, так будет лучше тебе… в первую очередь тебе… Прости, что люблю тебя…

Истерично смеюсь, глядя в потолок… Он издевается, да?.. Он всегда мне врал. Он не может не врать. Он давит на жалость? Как низко он пал… Отвращение… вот что вызывает у меня сейчас…

Я успокоил себя и совершенно серьезно произнес:

— Ты меня любишь, да?

Он сделал шаг на коленях в мою сторону, я снова мог чувствовать его… Он был вплотную… Он обнимал меня за ноги, нежно терся головой о мой живот… Он что? Издевается?.. Злоба, чистая злость. Пожирающая могильным червем… Ненавижу…

— Да… — тихо… но я различил… он тихо засмеялся сквозь слезы — Ты помнишь… чему я тебя учил тогда?..

— Любить… и прощать… — теперь очередь моего сухого тона.

— … да… Прости мне… Прости мне все... — он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Я знаю, что он видел в них злость… но он… он продолжал улыбаться мне… бесит… слишком бесит…все ложь… все слова — ложь… ненавижу его…

— Простите, учитель, я забыл тот урок…

Он не ожидал. Я сам не ожидал. Я резко дернул руку к столу, где всегда стояла подставка с ножами… Я знал какой брать… Сталь… нержавейка… настоящий тесак… Глубокий выдох и удар… Удар в спину… удар лицом к лицу, но в спину…

Я смеялся; я смеялся, видя ужас на его лице. Он понял то, что было в моих глазах. Нет, не жалость, не злость, не ужас от содеянного… это были радость и наслаждение…

Я смеялся как мог… Было слишком легко… Я смеялся даже тогда, когда он упал на пол, когда под ним начала появляться лужа крови. Но мне все равно… то что я чувствовал непередаваемо… Лезвие вошло в тело так же легко, как пластиковый ножик в пластилин еще тогда, в моем детстве… Но сколько облегчения принес этот момент… Будто вся злость, что была во мне ушла с этим ударом…

Я посмотрел под ноги… я стоял босиком в луже крови Дениэла…она остывала…я остывал вместе с ней… Я присел и развернул бездыханное тело так, чтобы видеть лицо моего Бога, да, он всегда был моим Богом… и всегда будет…

Взгляд свысока:

— Да, Дениэл, теперь ты будешь моим, только моим…

Мне нравилось то, что я чувствовал в тот момент. Я был доволен… удовлетворен… но не так, как я всегда хотел… Я смотрел на его мертвое тело, на разбросанные в луже крови русые волосы, на тонкие пальцы рук, все еще живые… их пока не коснулся алебастровый оттенок… смотрел на его шею, шею без пульса, смотрел на тонкую линию живота, торчащую из-под не заправленной рубашки…Я много раз видел его спящим, но никогда не мог представить, что именно после смерти он будет настолько прекрасен.

Дыхание привычно участилось. Так всегда было, когда он рядом… когда мы были в постели… Мелкая дрожь пробежала по спине, я почувствовал новую пульсацию. Не нужно было смотреть вниз, чтобы убедиться, что джинсы стали мне жать…

Я псих?.. Раз я хочу его даже мертвым?..

Он никогда не разрешал мне… брать его…

Не мешкая, я расстегнул ремень его брюк, как можно быстрее стащил их, откинул куда-то в сторону. Перешел на свои джинсы. Все так же быстро…

В голове творилось что-то необъяснимое, я пытался найти хоть одну причину моему влечению… Я же всегда мог регулировать свою реакцию. Именно этим мы отличаемся от девушек: наше сексуальное влечение зависит напрямую от нашего разума, они не разделимы. Я всегда мог контролировать свое возбуждение. Но не сейчас… Кто-то другой контролировал его…

Я знал, что собираюсь сделать. Я не боялся, только почему-то тряслись руки, постоянно проскальзывая мимо цели… Я развернул тело Дена удобнее для себя, ему-то уже все равно… Я снова засмеялся, смеялся даже тогда, когда входил в него.

Новое ощущение, не сравнимое ни с чем ранее. Я закрыл глаза… я видел сотни картин, сотни образов своего прошлого. Так же как в Сумеречной Алее. Я не могу объяснить причину этих мыслей. Я ничего уже не могу объяснить. Есть только я и то ощущение приближающегося с каждым толчком оргазма. Один… второй… третий… еще один и…по телу прошла волна, резкая слабость во всем теле, слишком частое сердцебиение, неровное дыхание…

Я свалился на локти, обхватив голову руками. Я устал. Хотя и не думал, что так быстро вылечу. Видно слишком сильным было мое возбуждение.

С полминуты я оставался в том положении в попытке успокоить сердцебиение и дыхание. Открыв глаза, я еще с минуту думал над всем произошедшим. Во рту пересохло, и мне пришлось подняться и натянуть джинсы, чтобы дойти до графина с водой. За окном лил все тот же непроходящий дождь. Я пил с упоением, много и жадно. Но жажда не проходила. Мне нужно было что-то другое, чтобы напиться. Но что?..

На кухонном столе я увидел сигареты его жены. Дамские. Тонкие и совсем не ощутимые на вкус. Я дотянулся и достал одну. Прикурил от рядом лежавшей зажигалки. Прокашлялся. Они сушили и без того пересохшее горло. Они мне не понравились — это точно. Потушил ее о гладь стола. Просто было лень идти за пепельницей.

Не было желания совершать какие-либо движения. По телу растекалось приятное ощущение тепла, перемешанное с дикой усталостью.

Но это ведь не все, что я хотел сделать с тобой, Дениэл. Я утолил свое тело, осталось утолить свою жажду.

С усилием я дошел до его бездыханного тела, присел рядом на корточки и потянулся за тесаком в его спине. Достать его с первой попытки не удалось. Пришлось собрать всю силу и дернуть резче. Я не думал, что загнать металл в тело гораздо проще, чем получить его назад. Когда же драгоценная сталь оказалась в моих руках, я с восхищением всмотрелся в свое отражение в разводах бурой крови. Я выглядел иначе. Просто другим. Или это снова был не я?..

Я чувствовал тяжелый металлический запах крови даже на расстоянии десяти дюймов. Он не казался мне отвратительным как раньше. Даже наоборот. В нем было что-то манящее. Я медленно приблизил лезвие к губам, осторожно провел языком по глади. Почему-то вспомнилась мама со своим: «Не ешь с ножа! И не облизывай его!»

Но это… это ощущение солоноватой, и в то же время такой притарно-сладкой крови… Я понял, что люблю этот вкус. Что хочу гораздо большего.

Медленным, но точным движением я провел глубокую линию на шее Дена, по горлу, пересекая сонную артерию. Кровь пошла, но не такими темпами как я ожидал. Она стекала в уже образовавшуюся лужу, мне нужно было только нагнуться и испить ее.

Прикосновение губ к шее, языка к ране… Резкий запах крови… Я пытался испить этот напиток моего Бога, не позволяя пролиться на пол… Сладкий поначалу, он приносил мне то утоление жажды, что я искал… я жадно впивался в рану, все чаще и чаще заглатывая кровь… Потом мне стало не по себе… ощущение как от переедание чего-либо… тошнотворное желание прекратить, что я не позволял себе сделать. Я пил, сколько мог, уже через силу, подавляя в себе рвотное желание, пил пока мое тело не потребовало освобождения. Резко повернув голову, я не совладал с собой. Меня вырвало той же кровью. Рвало долго и мучительно. Я залил ей свою одежду. Только когда почувствовал, что все вышло, я обессилено рухнул на пол. В ту же лужу крови и рвоты, совсем рядом от Дена… просто лежал и смотрел в потолок…

Странно, мне не разу не пришла в голову мысль, что я раскаиваюсь во всем содеянном… Вот так… настоящие убийцы никогда не признают свою вину…

— Любил ли ты меня… — тихо, только губами, — а, Ден?.. Я хочу увидеть это. Твою любовь в тебе.    

Я повернул голову и встретил его лицо всего в пяти дюймах от своего. Он мне не отвечал… а я хотел узнать ответа…

Я снова взял в руки тот тесак, снова сел рядом с ним. В голову лезло воспоминание того, как я наблюдал разделку курицы мамой… как она широким кухонным ножом разрубала грудные кости. Я поежился. Это было слишком жестоко даже для меня. Не хотелось портить столь любимое тело.

Быстро перекинув ногу, я оказался верхом на Дене. Осторожно, нет, даже бережно, расстегнул и снял его рубашку. Хм… Странно, но тело уже стало терять свой обычный оттенок легкого загара. Ребра, совсем не выпирающие при жизни, угрожающе смотрелись под натянутой кожей.

Медленным движением пальца я провел по его груди от глубокой впадины под кадыком до ямки на самой груди. Остановился и приставил лезвие… Нет, резать лучше с самого верха… Я вновь провел пальцем уже в обратном направлении — до кадыка. Нашел, где кончается кость, аккуратным движением воткнул конец лезвия. Рана, сделанная выше, угрожающе расширилась, заливая кровью тесак. Я поморщился. С усилием нажав на рукоятку, я услышал слабый хруст. Сломалась первая кость меж ключиц. Дело пошло. Но только начало оказалось таким простым. Приходилось с силой давить обеими руками на само лезвие. Я никогда не слышал, чтобы кости так трудно ломались… хотя… сил во мне было тогда не больше, чем у семилетнего ребенка.

Усилие, еще одно… металл упорно не хотел двигаться, я попытался разорвать грудную клетку руками. Бесполезно… Руки оказались в крови и уже плохо держали тесак. Волосы спадали на глаза, я убрал их, не заботясь о том, что кровь Дена останется на них. Зализал их липкими ладонями назад. Потер переносицу, прямо как Ден… Ден… он не хочет показывать все свои секреты мне… он не пускает меня к своему сердцу!

Это уже начинало бесить… я хотел знать правду. Хотел знать, что у него внутри. Он не пускал. Но я узнаю…

Откуда взялась моя сила, я так и не смог понять, но после первой же попытки вытащить лезвие, нож оказался в моих руках. Я резко выдохнул и занес его над головой. Удар, еще удар… Хруст ломающихся костей… Брызги крови на лицо… я уже перестал видеть, куда бью. Но продолжал бить. Продолжал бить с упоением, пока силы не иссякли, и я отбросил инструмент. Отдышавшись, я оттянул рукава водолазки и протер ими лицо… Только тогда увидел, во что превратился Ден… Трудно было понять что-либо в том месиве из костей, крови и органов. Руки сами потянулись искать… Я выдирал попадающиеся мне под руку осколки грудины, пробираясь к своей цели. В полости лежало мое сокровище, случайно разрубленное мной…

— Смотри, Ден, не у одного меня теперь сердце разбито…

Снова приступ беспричинного смеха, я не мог ему противится…

Снова смех, перерастающий в истерику…

Снова плывущие образы перед глазами…

Снова боль в висках…

Снова тьма...

P.S. Пришлось разбить первую главу на 3 части… иначе вторая была бы длинной…

Извините за тематику, но я урезал, как мог! И так все оцензурил…