Дмитрий Ляляев — Промокашки заказывают "Мурку"

— Твои впечатления от фестиваля в Санкт-Петербурге?

— Понравилось, что на нём приветствовалась серьёзная тематика: гражданская, патриотическая. Тем более что проводился он в Александро-Невской лавре, а это святое место для всякого православного христианина. Там сама обстановка не располагает петь какие-то фривольные песенки. Бывал я и на Грушинском фестивале, но это не моё: там песни носят более развлекательный характер. Я же песен типа «Милая моя, солнышко лесное» или «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» не пишу. Собрались, ну и что дальше?

— Значит, тебе не близко творчество Юрия Визбора, Олега Митяева?

— Нет. Я не люблю песен «ни о чём». Считаю, что если бард выходит на сцену и хочет что-то сказать людям, надо, чтобы ему было, что сказать. Для меня авторская песня — это Владимир Высоцкий, Игорь Тальков, Александр Башлачёв. Эти люди резали со сцены правду-матку и шли до конца.

— А Александр Городницкий, Новелла Матвеева?

— К сожалению, с их творчеством я мало знаком.

— Кто, по-твоему, является основоположником авторской песни в России?

— Думаю, что Владимир Высоцкий. Хотя, конечно, и Денис Давыдов писал песни для гитары, и Булат Окуджава. Но той аудитории, что была у Высоцкого, ни до, ни после него не имел в России ни один артист.

— А кто из современников является для тебя авторитетом?

— Прежде всего, иеромонах Роман, чьи песни православной тематики исполняет Жанна Бичевская, и Виктор Третьяков (его я видел на Грушинских фестивалях). Третьяков пишет как лирические, так и гражданские песни, его позиция мне очень близка.

— Твоё определение авторской песни?

— Для меня это поэзия под гитару. Именно поэзия, а не музыка. Я считаю, что бард — это поющий поэт. Если перед нами поющий композитор, это не бард. Если говорить об основоположниках авторской песни, ими были именно поющие поэты, которых не назовёшь виртуозами гитарного мастерства. Но их песни несли такую мощную текстовую нагрузку, что в первую очередь воспринимался именно текст. Они и взяли-то инструмент в свои руки, может быть, потому, что их не печатали.

— В чём отличие нашей отечественной авторской песни от шансона, родиной которого является Франция?

— Чтобы ответить на этот вопрос, надо знать французский язык. Но думаю, что французская и западноевропейская литература и, в частности, поэзия отличается большей светскостью, салонностью, а русская — более духовна. Шансонье поют о любви во всех её проявлениях, а вот аналогов «Охоты на волков» во Франции нет. Даже за рубежом признано, что русская авторская песня с её эмоциональной насыщенностью — феномен.

— Не вытесняет ли в настоящее время шансон в России авторскую песню?

— А что в России считать шансоном? Радио «Шансон», по которому гоняют «блатняк»?

— Почему он всё заполонил?

— Музыку слушает тот, кто за неё платит. Наш блатняк, в отличие от французского шансона, — это вообще не поэзия, а гадость и грязь. Он вытесняет авторскую песню, поскольку находится с ней в неравных условиях — ему предоставлены и студии звукозаписи, и радиоволны, и телевизионные каналы. А почему это происходит? Ты помнишь, какую песню заказал Промокашка Шарапову в фильме «Место встречи изменить нельзя»?

— «Мурку».

— Мы сейчас находимся именно в этой ситуации. Промокашки, захватившие власть в нашей стране, заказывают «Мурку». Ни классика, ни джаз, ни смысловой рок, ни авторская песня им не нужны.

— А как ты оцениваешь авторскую песню в Саратове? Ведь одно время ты даже руководил бард-клубом «Баллада» при Центральной городской библиотеке на улице Зарубина?

— Моё мнение очень субъективно. Могу назвать тех, кто, на мой взгляд, представляют очень крепкий костяк авторской песни в моём городе: Александр Илюнчев, Сергей Фёдоров (его я называю саратовским Башлачёвым), Сергей Отшельник, Роман Корнев и Юлия Балалайкина. «Балладу» вёл около года, мы собирались каждую неделю. Перестал вести клуб, когда понял, что не могу предоставить ребятам ни концертные площадки, ни полные залы (правда, помог им сделать компакт-диски). А я считаю, что бард не должен писать в стол или работать на узкий круг почитателей, — он должен выступать перед обществом. Через год передал руководство «Балладой» Александру Илюнчеву, они сейчас перебазировались в клуб «Поиск». Но, поскольку нет общественного резонанса, считаю, что эта деятельность бесперспективна. Бардов и поэтов должны слышать люди. Если общество не высказывает свою заинтересованность, искусство умирает.

— Твой прогноз на будущее авторской песни в России?

— Дай-то Бог, чтобы люди наконец наелись попсой и блатняком и повернулись к настоящему искусству. Но пока никаких предпосылок к тому, чтобы ситуация изменилась к лучшему, не вижу.

— А в каком возрасте и при каких обстоятельствах ты написал свою первую песню?

— В 1992 году, сразу после того, как поверил в Бога. Это была песня «Странник». Мне было 26 лет. Перед этим у меня был душевный кризис. В то время я работал в таксопарке водителем. Будучи членом стачкома, пошёл на конфликт с проворовавшейся администрацией, сбывавшей «налево» новенькие «Волги», на которых должны были работать водители такси. Меня дважды увольняли по пресловутой 33-й статье, и в конце концов дело дошло до угроз прямой физической расправы. И тут во мне произошёл какой-то надлом: я впервые осознал, что власть зла в нашей системе гораздо сильнее власти справедливости и добра. Возникло отчаяние. И ту мне принесли книгу Реймонда Моуди «Жизнь после жизни». Прочитав её, сразу поверил в Бога. В это же время прочитал книгу Алексанра Меня «Сын Человеческий» и обрёл веру в Иисуса Христа, в Евангельскую историю. И вскоре после этого ко мне стали приходить стихи, совершенно непроизвольно, безо всяких усилий с моей стороны. Чуть позже стихи стали приходить вместе с музыкой (именно так было с песней «Странник»). В то время я не играл ни на одном музыкальном инструменте. Меня это просто ошарашило, шокировало. Начал осваивать гитару в 1993-м. Мне было 27 — в этом возрасте обычно бросают играть на гитаре. А я только начал.

— У тебя уже много песен, ещё больше стихов. А какую из песен ты назвал бы своей «визитной карточкой»?

— Песню «Памяти Евгения Родионова», написанную в 1999 году. Она про парня, которого замучили в чеченском плену за то, что он отказался снять с груди православный крест и принять ислам.

— Пожелания читателям.

— Читайте настоящую литературу.

— А что читаешь ты?

— Каждый день стараюсь читать Библию. Люблю серьёзных авторов. А детективы, любовные романы считаю мусором, это пустая трата времени, убиение жизни. Ведь человеку жизнь дана для того, чтобы он самосовершенствовался.

СПРАВКА

Дмитрий Ляляев родился в 1965 году в Саратове, в семье инженера-энергетика Владимира Петровича и преподавателя немецкого языка Алевтины Васильевны Ляляевых. Имеет брата-близнеца Максима, который тоже пишет стихи. В 1982 году окончил среднюю школу номер 90, поступил в Саратовскую объединённую техническую школу ДОСААФ, где получил водительские права и удостоверение водителя БТР. С декабря 1983 по февраль 1986 служил в армии на территории Афганистана. После возвращения в Саратов работал таксистом (шесть лет), слесарем механосборочных работ (10 лет). В 1998 году поступил на заочное отделение филологического факультета Саратовского государственного университета, окончил в 2004 году. Работал штатным корреспондентом газет 'Побратим' (Москва), 'Жизнь.Саратов', 'Деловая газета' (Саратов). Пишет статьи, рассказы, стихи, песни. Руководитель бард-клуба 'Баллада' (2000-2001) при Центральной городской библиотеке Саратова. Основатель и вокалист рок-группы 'Реанимация' (1998-2001). Лауреат Саратовского городского конкурса авторской песни и Саратовского областного конкурса патриотической песни (2000 г.), лауреат Саратовского областного поэтического конкурса, посвящённого 80-летию Расула Гамзатова (2003 г.), дипломант Александро-Невского фестиваля православной патриотической песни (Санкт-Петербург, 2003 г.)

Газета 'Известия-Саратов', номер 1 (149), 13 января 2004 года.