Маковецкий Миха — ' С гордо поднятым поцем '

(глава четвёртая)

Старший медбрат Офакимской психиатрической больницы был пламенным сионистом-общественником. В течение последних десяти лет, в качестве посланника еврейского агентства, он посещал города и веси необъятного, но почившего в бозе Советского Союза в поисках медсестер и медбратьев, являющихся евреями или членами их семей. Страждущие еврейские медсестры и медбратья собирались в помещениях дворцов культуры и спорта и внимали эмоциональным речам старшего медбрата. Самым убедительным доводом в пользу возвращения на свою историческую родину было совершенно справедливое утверждение, что на свою зарплату медсестра может позволить себе провести отпуск в Париже. Иногда на медбратьев и медсестер с засиженных мухами портретов взирал вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин. Это придавало словам старшего медбрата особую весомость.    

Каждый год пламенный сионист из сумасшедшего дома совершал молодецкие набеги на новые регионы своей бывшей родины. В этом году в планы старшего медбрата входило посещение таких традиционных центров проживания советских евреев, как Сыктывкар, Кустанай и Оренбург. Считалось, что именно в этих регионах в различных лечебных учреждениях притаилось еще много еврейских медбратьев и медсестер, а также членов их семей, укрывающихся от репатриации на историческую родину в государство Израиль и таким образом упускающих дивную возможность провести отпуск в Париже.

Самое удивительное, что и в вышеупомянутых населенных пунктах собирались огромные массы людей, в основном русоволосые молодые женщины, которые, с разной степенью уверенности, утверждали, что в них гармонично сочетаются качества блистательных медсестер с принадлежностью к славному братству евреев и членов их семей. Некоторые даже приводили с собой бабушек своих мужей. Бабушки, глядя на старшего медбрата, начинали плакать и интересовались, не работал ли дедушка старшего медбрата перед эвакуацией в потребительской кооперации и, если вышеупомянутый дедушка ещё жив, можно ли ему передать привет от Доры Блюм и обязательно сказать ему, что тот самый стог сена она всё ещё вспоминает долгими тёмными ночами лежа на спине на жестком матрасе.

Причем если старший медбрат к таким рассказам привык и беседовал с бабушками о чем-то проникновенном, не отвечая конкретно ни на один поставленный вопрос, то миловидная русоволосая женщина, приведшая Дору Блюм в качестве живого доказательства своих неотъемлемых прав на репатриацию на историческую родину в государство Израиль, выглядела потрясенной. О том, что бабушка мужа по национальности еврейка, она узнала ещё в первые годы замужества, но то, что эту бабушку зовут не Дарья Федоровна Болюмова, было для неё большим сюрпризом. Хотя, если быть до конца откровенной, то сомнения в том, что Дарья Болюмова действительно башкирка, появились у неё ещё при первой встрече. Но внук Доры Блюм настолько запудрил ей мозги, что потом она к этой теме не возвращалась. И вот теперь башкирка Болюмова на смеси русского и нерусского языков рассказывала со слезами на глазах, как ещё до приезда в Кустанай во время войны, какой-то ужасно похожий на посланца еврейского агентства работник потребительской кооперации трахал её в стогу сена.

Миловидная русоволосая женщина только на втором курсе медучилища на занятиях по гинекологии узнала, что еврей — это не бранное слово, которое культурная и порядочная девушка вообще не должна употреблять в своей речи, а такая обидная национальность. Но то, что представители этой национальности тайно, а теперь и в открытую, изъясняются на нерусском языке, её неприятно удивило. Но даже с этим она была готова примириться. Леночке еще нет и десяти лет, а у неё уже стоит диагноз «хроническая пневмония». После очередной зимы в сырой и плохо отапливаемой квартире её состояние вновь ухудшится. А в Израиле, наверное, хорошая медицина, а главное, жаркий и сухой климат. Миловидная русоволосая женщина была грамотная медсестра и читала много книг по специальности вообще и те, где говорилось о болезнях легких, в частности.    

Для старшего медбрата во всей этой сцене всё было тривиально, и его мысли витали далеко от Кустаная. После выполнения своей высокой миссии главный медбрат возвращался домой осунувшимся от усталости и потом долго рассказывал своим знакомым об ужасах русской выпивки и закуски. В течение двух-трех месяцев после приезда ему обычно звонили девушки, на которых он обещал жениться, находясь в России. Это его мало волновало, так как его жена по-русски знала только несколько общеупотребительных ругательств. Но в последнее время у неё появилась характерная для всех марокканок подозрительность, и старший медбрат опасался скандала. Особенно после этого дурацкого случая, когда жена посреди рабочего дня ввалилась без стука в его кабинет, а эта идиотка-эфиопка не сразу поняла, в чем дело. Привозят из Африки чёрт знает кого, а потом еще и в психбольницу кладут. А коренным израильтянам приходится отдуваться. Да еще и имечко у нее... Надежда Крупская. Хорошо, что сказала, как её зовут, когда уже одевалась. А то от смеха он бы и кончить не смог. А в его возрасте это может спровоцировать «prostatitis» (простатит). Из грустных размышлений старшего медбрата вывела миловидная русоволосая женщина.

    — С раннего детства я чувствую неразрывную духовную связь со своей исторической родиной — государством Израиль, — сказала она.        

От природы очень добросовестная, она разучивала эту фразу в течение целого вечера и поэтому произнесла её без запинки и с большим чувством. Мысленно вернувшись к кустанайским реалиям, главный медбрат проникновенно посмотрел миловидной русоволосой женщине в глаза, взял её под локоток, отвел в сторону и с большим чувством сообщил ей, что будет счастлив видеть её в славных рядах возглавляемого им коллектива. Делегация еврейского агентства покидала хлебосольный Кустанай через два часа, но главный медбрат предусмотрительно готовил почву для своего светлого будущего.    

Пока неугомонный сотрудник офакимского сумасшедшего дома килем бороздил целинные земли, руководство Офакимской психиатрической больницы пребывало в состоянии напряженного ожидания. Администрация больницы, её профсоюзная организация, а также вся прогрессивно мыслящая общественность сумасшедшего дома готовилась к встрече крупного мецената из Южно-Африканской Республики (Republic of South Africa). Офицер безопасности предложил привлечь к провидению больничного раввина, но главный врач был против участия мракобесов в столь важном, так много значившем с точки зрения денег, мероприятии. Обиженный до глубины души больничный раввин в знак протеста принял самое активное участие в подготовке к встрече мецената, хотя его никто и не просил этого делать.    

История высокого гостя была историей простого южно-африканского еврейского олигарха. Родился простой еврейский олигарх в рядовой семье преуспевающего еврейского адвоката. Детство у него было материально обеспеченное, но трудное. С первого класса школы он подвергался мелким, но постоянным унижениям в связи со своим еврейским происхождением. Вместе с ним учились дети из английских, немецких семей, а также дети бурской национальности. Буры — это выходцы из Голландии и северной Франции, когда-то бежавшие в Южную Африку от религиозных преследований, гугеноты, недорезанные во время Варфоломеевской ночи и разные прочие шведы. Озлобленные Варфоломеевской резней, сверстники будущего олигарха спуска своему еврейскому однокласснику не давали. Будущая гордость и краса южно-африканского бизнеса тешил свое горе в отличной учебе. С блеском закончив экономический факультет Гарвардского университета, он вернулся в родной Йоганесбург и буквально за несколько лет разбогател совершенно вызывающим образом. Пытаясь отомстить за детские обиды, он женился на победительнице конкурса красоты из старинной и очень уважаемой бурской фамилии, чьи портреты висели в каждой казарме южно-африканской армии. Их очень богатая и красивая свадьба транслировалась по национальному телевидению и вызвала заметный всплеск антисемитизма на юге африканского континента. Далее, на протяжении многих лет, он совмещал очень успешную деятельность в сфере бизнеса с активной борьбой против режима апартеида, то есть «separate development of races» (раздельного развития рас). Когда режим апартеида наконец пал и, таким образом, детские обиды были отомщены, в душе олигарха поселилась тревога. Борясь с режимом раздельного развития рас, он тесно общался с видными лидерами чёрного большинства и ясно осознавал, что со времён людоедства нравы чернокожего большинства населения Южно-Африканской Республики очень ожесточились. Отмена режима апартеида открыла белые районы для по-боевому настроенных представителей коренного населения. Такого разгула уголовщины африканский континент не видел со времен работорговли. В тишайших прежде белых районах старики, женщины и дети не показывались на улицах, справедливо опасаясь за свое имущество, здоровье и саму жизнь. Впрочем, это касалось и мужчин цветущего возраста. Пришедшие в министерства и ведомства представители чёрного большинства абсолютно не ведали, что творили, и принимали взятки с большим достоинством у всех, кто попадался им на глаза. Попытки ввести вместо английского языка зулуски в качестве государственного становились все настойчивее. Над извечным еврейским вопросом — «to go or not to go? And if to go, where?» (ехать или не ехать? И если ехать, то куда?), задумывались самые широкие массы белокожего населения. Цены на недвижимость упали до уровня цен на больных СПИДом проституток.    

В этой обстановке нарастания прогрессивных преобразований, которые неизбежно должны были привести к голоду и резне даже такую процветающую страну, как Южно-Африканская Республика, олигарх решил, на всякий случай, получить для себя и для своей семьи израильское гражданство и перевести в Израиль часть своих денег. С учетом того, что правила перевода денег из ЮАР ожесточались с каждым днем. Понимая, что плавное вживание в страну требует неформальных контактов со слугами народа путем оказания им посильной материальной помощи, южноафриканский меценат приступил к делу энергично и не тривиально. Процесс оказания материальной помощи народному избраннику в демократическом обществе тернист и извилист. На этом непростом пути к сердцам слуг народа у простого южноафриканского олигарха возникла необходимость совершить широкий жест доброй воли и поступиться крупной суммой денег в пользу какой-нибудь больницы. Борец с апартеидом выбрал больницу психиатрическую, так как его супруга с детства мечтала посмотреть на сумасшедших. Главному врачу Офакимской психиатрической больницы деньги хотелось получить чрезвычайно. После коротких, но напряженных раздумий, произнести приветственную речь было поручено доктору Керену. Он хорошо говорил по-английски и слыл человеком прогрессивно мыслящим.    

Появление косого и плохо причесанного человека, который набросился на неё с многословными излияниями о «about enriching each other process of interaction between representatives of various races in spirit of observance of lawful expectations of sexual minority» (взаимообогащающем процессе взаимодействия между представителями различных рас в духе соблюдения законных чаяний сексуальных меньшинств), вызвало в жене олигарха глубокое отвращение. Жена олигарха была женщиной не только красивой, но и психически здоровой, и поэтому всякое упоминание о сексуальных меньшинствах вызывало у неё тошноту. Главный врач это быстро понял, в глубине души он и сам был человеком психически нормальным, хотя, естественно ему приходилось скрывать это. Вот и сейчас он не знал, как спасти ситуацию. В этот переломный момент героем показал себя больничный раввин, которого пустили на торжественную встречу только благодаря заступничеству офицера безопасности.    

— Now you can be convinced personally, in what heavy condition to us our patients sometimes act (Теперь вы можете воочию убедиться, в каком тяжелом состоянии к нам иногда поступают наши пациенты), — сказал служитель культа, обращаясь к жене олигарха и указывая на находящегося в эпицентре припадка красноречия доктора Керена. Настроение олигарховой супруги мгновенно переменилось.        

— The poor creature (Бедняга), — всплеснула руками бывшая победительница конкурса красоты, — Really he can be cured? (Неужели его можно вылечить?)    

— We shall apply all forces available at us to put him on legs (Мы приложим все имеющиеся у нас силы для того, чтобы поставить его на ноги), — авторитетно вмешался в беседу главный врач. Но олигархова жена не слушала главврача, а с горящими от любопытства глазами внимала бредням настоящего, несомненно, буйного сумасшедшего. Польщенный её вниманием доктор Керен заливался соловьем и вплотную приблизился к теме защиты законных прав арабского народа Палестины.    

Пока олигарша находилась под воздействием чар духовного лидера подросткового отделения Офакимской психиатрической больницы, главный врач этого замечательного лечебного учреждения мучительно искал метод дальнейшего удержания олигарховой супруги в лоне психиатрии вплоть до полного получения денег. По совету больничного раввина, в святость которого руководитель сумасшедшего дома полностью уверовал и рекомендациям которого следовал неукоснительно, на святое дело совращения олигарха и его супруги была брошена жена Яши-татарина. Это было смелое, но мудрое решение истинного лидера. Увидев очень красивую женщину с характерной европейской внешностью, бывшая победительница конкурса красоты ощутила по отношению к ней душевную близость.    

— As you, have got to Israel? (Как ты попала в Израиль?) —спросила южноафриканка супругу Ройзмана.    

— Has married the Jew (Вышла замуж за еврея), — ответила Марина.    

— With me there was the same (Со мной случилось то же самое), — обрадовалась общности судеб олигархова супруга.    

— I from Russia (Я из России), — сообщила Марина. Женщины отошли в сторону и продолжили оживленный обмен мнениями о судьбах еврейских жен.    

— I know about Russia, my lovely much (Я много знаю о России, моя милая), — щебетала южноафриканская красотка, — I even heard, that in Russia in 1917 too have cancelled apartheid and black have come to power. Really it was as awfully, how at us in Southern Africa? (Я даже слышала, что в России в 1917 году тоже отменили апартеид и чёрные пришли к власти. Неужели это было так же ужасно, как у нас в Южной Африке?)

— It has a little touched me, parents preserved me against all this dirty (Меня это мало коснулось, родители оберегали меня от всей этой грязи), — не стала спорить супруга Ройзмана    

В таком духе дамы мило беседовали весь вечер, время пробежало незаметно, и заветный чек был выписан. Статья о чете меценатов, оказавших весомую поддержку почтенному лечебному учреждению, опубликованная в «Голой правде Украины», имела большой общественный резонанс, хотя и не подняла той общественной бури, которую вызвала проблемная публикация Мирьям Абуркаек, известной как графиня Кадохес, о проблеме соблюдения прав человека в Великобритании.    

Согласно графине Кадохес, дела с соблюдением прав человека в Великобритании обстояли плохо. Настолько плохо, что это вызывает законную озабоченность как мусульманского мира в частности, так и всей прогрессивно мыслящей общественности вообще. Ущемлены в элементарных человеческих правах не только простые труженики, но и представители королевской семьи. В частности, принцесса Диана вынуждена была принять ислам тайно. Принятие ислама — это радостное событие в жизни любой женщины. Тем более горько осознавать, что такой праздник духа, как принятие ислама, даже принцесса Диана вынуждена скрывать. В мусульманских странах, где особенно щепетильно относятся к вопросам девичьей чести и достоинства женщины, этот беспрецедентный случай духовного надругательства над принцессой Дианой не мог не вызвать бурю общественного гнева.    

А трагическая судьба принца Чарльза? Любой человек с чистой совестью, даже если он не пришел ещё к принятию ислама, не может не содрогнуться, узнав о череде издевательств над принцем Чарльзом. Когда принц, будучи человеком высоких моральных устоев, истинным хранителем мусульманских традиций, с глубоким уважением относящимся к своим супругам, и бескомпромиссным в вопросам чести не только когда это касается его гарема, но и в любой ситуации, в которую может попасть настоящий мужчина. И этот чистый человек подвергся неслыханной травле, инспирированной жидомасонами, сионистами и израильской военщиной. Далее Мирьям Абуркаек, более известная под литературным псевдонимом графиня Кадохес, интересовалась: «До коле можно терпеть?»    

Полную пламенного гнева публикацию сопровождала репродукция картины заслуженного художника Кабардино-Балкарии Михаила Гельфенбейна «Night before Ramadan in a harem of prince Charles» (Ночь перед рамаданом в гареме принца Чарльза).

Сообщение о тяжелой доле членов английской королевской семьи было воспринято с содроганием самими широкими слоями общественности.    

— Пусть я, слава Аллаху, мал и глуп, — заявил корреспонденту газеты «Голая Правда Украины» Ярополку Капустину шейх Мустафа, — но я готов с оружием в руках защитить честь и достоинство английской королевской фамилии.    

— Аллах акбар, — не мог не согласиться с ним Ярополк.    

— Руки прочь от королевы-матери! — невольно вырвалось у Вовы Сынка после прочтения статьи Мирьям Абуркаек. Доктор Светлана ничего не сказала, но её видели в свите принцессы Дианы. Замечательный художник Кабардино-Балкарии, тоже молча, приступил к созданию замечательного живописного полотна «Trimming of prince Charles» (Обрезание принца Чарльза).    

Любопытная заметка об эфиопских корнях принцессы Дианы появилась в газете «Черный передел». Гидеон Чучундра взял эксклюзивное интервью у Надежды Крупской, которая посла коз вместе с принцессой Дианой в верховьях Нила. Надежда Крупская отчетливо помнила, что супруга наследника английского престола принца Чарльза в те далекие годы была чудная пастушка.    

И, наконец, в солидном медицинском журнале «Questions of blood supply» (Вопросы кровоснабжения) увидела свет публикация Антонио Шапиро дель Педро в защиту чести и достоинства перешедшей в ислам английской королевской фамилии. Как и следовало ожидать, статья этого большого ученого носила взвешенный характер, была объективна, строга и беспристрастна. Но эмоциональные акценты в статье были расставлены однозначно.    

— Hands of these vampires on an elbow in blood (Руки этих кровопийц по локоть в крови), — писал замечательный ученый, — their grin of vampires causes in me the mixed feeling of fastidiousness and disgust. Their poor attempts to throw the black shadow on princess Diana, their mean fabrications and dirty insinuations to address of prince Charles should we are placed to a pillory (их оскал вампиров вызывает у меня смешанное чувство брезгливости и отвращения. Их убогие потуги бросить свою чёрную тень на принцессу Диану, их гнусные измышления и грязные инсинуации в адрес принца Чарльза должны быть пригвождены к позорному столбу).    

Далее Шапиро дель Педро выражал глубокую убежденность в том, что «expressed deep conviction that a wheel of a history to not turn back» (колесо истории не повернуть вспять) и также заявлял, что «firmly trusts in healthy Muslim forces of the Great Britain which include both patriotic forces, and cohorts of soldiers–internationalists» (твердо верит в здоровые мусульманские силы Великобритании, которые включают в себя как патриотические силы, так и когорты воинов-интернационалистов). Заканчивал дель Педро свою публикацию утверждением, что «in this belief he derives strength» (в этой вере он черпает силы).

    Варвара Исааковна Бух-Поволжская заявила, что судьба принца Чарльза продолжает её глубоко беспокоить, хотя она уже связала свою судьбу с другим мусульманином. Пятоев не удержался и высказал смелое предположение, что этим мусульманином является заведующий отделением судебно-психиатрической экспертизы, вокалист и лжеимпотент, видный деятель международного шариатского движения Бидон Надоев. На этом общественная дискуссия о нарушениях прав человека Великобритании, к всеобщему удовлетворению, завершилась.        

После завершения дискуссии состоялось сольное выступление хора девочек-бедуиночек, и председатель общества еврейских родственников Глеба Петровича Ярослав Капустин выступил с отчетным докладом о проделанной работе. В прениях главный редактор «Голой правды Украины» Светлана Капустина выглядела выпившей. Отставной майор Пятоев также был нетрезв, хотя родственником Глеба Петровича, тем более еврейским, он не являлся ни коим образом. Очень посвежевший после завершения затяжного поноса Вячеслав Борисович Борщевский явно хотел высказаться, но ему это не удалось. Вениамин Мордыхаевич Леваев начал было клясться хлебом, но подавился булочкой. Неожиданно появилась главная проверяющая, не к месту вспомнила о «Поце» Яна Каца и очень тепло о нём отозвалась. Младший медбрат Кац был заметно польщен.

Все остальные не предали этому эпизоду значения, так как их внимание было привлечено обсуждением открытого письма женщин — видных деятелей культуры к руководству русской мафии.    

Как следовало ожидать, открытое письмо женщин — видных деятелей культуры было опубликовано на первой полосе органа Русского Народного Еврейского Фронта — газете «Голая правда Украины» — к Международному женскому дню 8 Марта (шестому дню месяца адар по еврейскому календарю).    

Под открытым письмом стояли подписи: виднейшей деятельницы театра, ветерана палестинского эротического кино, Варвары Исааковны Бух-Поволжской, создательницы образов лирической героини в эпопее киностудии «Антисар» очаровательной Валентины Рожковой, видной деятельницы международного женского движения Мирьям Абуркаек (графиня Кадохес), ведущего специалиста Офакимской психиатрической больницы по вопросам охраны морали и защиты нравственности доктора Светланы, главного редактора газеты «Голая правда Украины», видной деятельницы Русского Еврейского Народного Фронта, Светланы Аркадьевны Капустиной.    

Видные представительницы культуры, больная совесть киностудии «Антисар», взывали к небесам и требовали призвать к ответу пресловутого Якова Ройзмана— Сингатулина, представившего в превратном свете замечательных героев татарского народного эпоса, Шиксу и Шлимазала. По мнению авторов письма, светлые образы Шиксы и Шлимазала не только оболганы, но и опошлены. В письме также категорически утверждалось, что заявление пресловутого Ройзмана о том, что Шлимазал не говорил о законных чаяниях арабского народа Палестины ничего предосудительного, так как он от рождения глухонемой и поэтому говорит только по— татарски, не выдерживает критики и выглядит смехотворно. Ведь для всякого непредвзятого наблюдателя ясно, что самые гнусные инсинуации можно передать через Шиксу или объясниться при помощи жестов.

Но особенно возмутили видных деятельниц культуры гнусные нападки пресловутого Сингатулина на украинскую государственность. По словам Ройзмана, герои народного татарского эпоса, Шикса и Шлимазал, во время торжественного вечера, посвященного годовщине первой и пока единственной победе украинского оружия — меткого попадания украинской ракеты в пассажирский самолет, следовавший рейсом из Тель-Авива в Новосибирск, якобы не только не почтительно говорили относительно ряда выдающихся высказываний шейха Мустафы, но и демонстративно отказались от поедания конфет «Вишня в шоколаде».    

Этот вопиющий случай переполнил чашу терпения выдающихся деятельниц культуры. «Не могу терпеть!» — с большим чувством говорила Анечка, чья подпись не стояла под открытым письмом, но которая много сделала для воплощения этой важной политической инициативы в жизнь. К всеобщему удивлению, Ройзман не только не чувствовал себя виновным, но и, наоборот, утверждал, что Шикса и Шлимазал — это образы поэтические. Поэтому, при всей своей высокой духовности, они не только не способны пробовать совершенно выдающиеся конфеты «Вишня в шоколаде», которые сам Яша высоко ценит, но и более того, они не способны к активному участию в торжественном вечере вообще. Это оправдание, естественно, во внимание быть принято не могло, и младшему медбрату татарской национальности Ройзману-Сингатулину было предложено в корне пересмотреть свое поведение.

В Яшину защиту подняла свой голос лишь Людмила Кац-Сыроежкина, которая наряду с выпадами в адрес Анечки в частности и украинского государства вообще продолжила гнуть свою линию, направленную на воссоединение Крыма с Россией. На что ей было справедливо указано, что Крым уже воссоединился с Украиной, в следствие чего воссоединение его с каким-либо другим государством остается не только трудным технически, но и обидным для независимого украинского государства. В вопросе российско-украинских отношений русская националистка Кац и украинская националистка Эйдлина находились на твердых патриотических позициях, и ни о каких компромиссах в таких принципиальных вопросах, как государственные границы, не могло быть и речи.    

В поисках приемлемого для обеих сторон компромисса было принято решение обратиться к больничному раввину, который своими корнями уходил в плодородную украинскую почву, и поэтому вопросы взаимоотношений Украины и России были ему близки и понятны. Узнав об этом, офицер безопасности Офакимской психиатрической больницы Израиль Фельдман не смог сдержать своего негодования. Выразив глубокое убеждение, что и его голос должен быть услышан, он потребовал передачи Крыма татарам, которые, верные заветам Шиксы и Шлимазала, поведут полуостров от победы к победе. В ходе этого пространного заявления в поле зрения Израиля Фельдмана попал Ян Кац, поэтому офицер безопасности, неожиданно для самого себя, с большим чувством добавил по-французски: «En serrant l'organisme sexuel l'homme dans la main calleuse» (Сжимая поц в мозолистой руке). Его выступление потонуло в море оваций. Сжатые в мозолистой руке заветы Шиксы и Шлимазла многим пришлись по вкусу. Вслед за ним, на правах известного знатока татарского фольклора, выступил Ройзман.        

В своем выступлении он предложил в решении этого важного политического вопроса придерживаться принципиальной линии, характерной для политики Франции. По мнению Яши-татарина, в своей внешней политике Франция, со времен Марии— Антуанетты, привержена принципам блядства вне зависимости от того, идет это на пользу или во вред французскому государству. Этот основополагающий принцип неизменно встречается с пониманием самими широкими кругами общественности Франции.    

После чего Гидеон Чучундра поинтересовался, в какой степени в настоящее время соблюдаются права афро-крымчан и что еще необходимо сделать для борьбы с дискриминацией этой части населения Крыма.        

Из далекой Тулы протянул руку помощи Глеб Петрович, справедливо указав, что только полное и безоговорочное принятие населением Крыма ислама может исправить то тяжелейшее положение, в котором находится полуостров в настоящее время.        

Костик счёл себя незаслуженно забытым и поэтому с вызовом заявил, что Крым отделён от суши проливом Сиваш. Это многих заставило призадуматься, после чего широкой публике было представлено полотно заслуженного художника Кабардино-Балкарии Михаила Марковича Гельфенбейна «Maria-Antuanetta ex?cute «la valse De S?bastopol» dans la langue d'Ukraine, en co?tant selon la zone ? Бахчисарайском la fontaine»

(Мария-Антуанетта исполняет «Севастопольский вальс» на украинском языке, стоя по пояс в Бахчисарайском фонтане).        

Необходимо отметить, что изобразительное решение, воплотившее в себе всю многогранность политико-правовых реалий рассматриваемой проблематики, было исключительно точным. На полотне замечательного живописца Мария-Антуанетта была изображена в тот самый момент тихой украинской ночи, когда в фонтане не было воды и быть может, от того звуки «Севастопольского вальса», отразившись от стенок фонтана, грозным эхом разносились далеко вокруг. Внимательно глядя на бюст поющей Марии-Антуанетты, офицер многочисленных армий, Игорь Пятоев, вспомнил о Наполеоне. Но не о коньяке или полководце, как можно было предположить, а о торте.    

— Я пригласил в гости больничного раввина, — сообщил мне Пятоев, — у меня родился сын, и перед больничным раввином поставлена задача сделать ему «ברית מילה» (обрезание). Офицер безопасности психбольницы заверил меня, что больничный раввин с поставленной задачей справится. Я человек военный и хочу, чтобы у меня все было строго по правилам.    

— А как назвали мальчика? — спросил я Игоря Александровича.    

— В честь моего отца его назвали Абрамом, — ответил Пятоев.    

— Но, судя по твоему отчеству, твоего отца звали Александром? — спросил я недоуменно.    

— Во-первых, Абрам и Александр начинаются на одну букву, — ответил мне счастливый отец, — а во-вторых, я хочу, чтобы у моего сына было простое человеческое имя, и его не дразнили в школе. И вообще, в моём доме обрезание должно проходить строго по уставу. Должностные обязанности уже распределены. Больничный раввин назначил Каца выполнять функции сундука. Ян очень горд оказанным доверием, но в чём состоят функции сундука в процессе обрезания, он точно не знает, хотя и стесняется в этом признаться. Он выдвигает версии одна страшней другой, но думаю, что Ян ошибается.    

— Все проблемы Каца заключаются в том, — с характерным для меня чувством собственного достоинства ответил я, — что он не учит иврит. Не сундук, «סנדק» (сандак). Это близкий друг семьи, который держит ребенка, когда «מואל» (моэль) ему делает обрезание.    

— А кто такой моэль? — заинтересованно спросил Пятоев.    

— Моэль — это раввин, который помимо глубоких и разносторонних знаний в области теологии имеет твердую руку и верный глаз, а также прошёл краткий курс народной военно-полевой хирургии, — продолжил я блистать знаниями.    

— Честно сказать, — шепнул мне на ухо Пятоев, — я не хочу, чтобы моему Абрамчику делали обрезание. Какая-то варварская, травмирующая ребенка процедура. Я считал, что евреи не дураки, но здесь все делается вне всякой логики. Там, где нужно прибавить, евреи отрезают.    

— Ты правильно считаешь, что евреи не дураки, — постарался я развеять сомнения Пятоева, — за это им всегда строжайше взыскивается. Необходимость проведения обрезания, и именно в семидневном возрасте, предписано нам суровой жизненной необходимостью. Если сделать обрезание в семидневном возрасте, то образуется ранка, которая зарастает через пять-семь дней. Но если обрезания не делать, то с годами у восьми процентов мужчин развиваются такие состояния, как фимоз и парафимоз. Мне бы не хотелось вдаваться в натуралистические подробности, люди, имеющие дело с проблемами духовной сферы, я имею в виду медбратьев сумасшедшего дома, должны быть выше всего этого. Но вместе с тем мы не можем закрывать глаза и на то, что не леченные фимоз и парафимоз приводят их несчастного обладателя к совершенно безвременной кончине. А лечение здесь может быть только одно — немедленное и безжалостное обрезание. Но если кто-то думает, что образовавшаяся в этом случае рана заживает через пять-семь дней, тот заблуждается фатально.    

— Ученые давно заметили, что половой орган мужчины в определенных жизненных ситуациях имеет свойство резко менять свою величину. Причем это случается, как правило, непроизвольно, иногда даже во время сна. В результате вышеуказанных пертурбаций форма и протяженность раневой поверхности резко меняется, что не только не способствует быстрому заживлению, но и наоборот, вызывает громкое и непонятное для окружающих употребление неформальной лексики. При этих сценах, почему-то, всегда присутствуют милые дамы. Далее наступает состояние, метко называемое в народе «замкнутый круг». Пока раневая поверхность не зажила, в интимную связь могут вступать только былинные богатыри. Простые смертные об интимной связи не могут и помышлять. Человек становиться высокоморален до такой степени, что даже онанирование кажется ему романтической и несбыточной мечтой. В результате всего вышеизложенного нежелательное изменение величины и формы мужского полового члена наступает особенно легко. Падает работоспособность, нарушается сон, разбиваются семьи. Растет кривая алкоголизма.    

— И всего этого можно было бы легко избежать, если бы в детстве было проделано обрезание. Но сейчас речь совсем не об этом. Я не совсем понял, каким образом приход раввина связан с тортом «Наполеон».    

— Оставим «Наполеона» на сладкое, — ушёл от прямого ответа Пятоев, — сейчас самое время поделиться с тобою сомнениями. Мне бы хотелось удостовериться, что тебе действительно произведено обрезание или ты князь лжеАбрам Серебряный.    

— Только в болезненном воображении псевдомайора шариатской безопасности могла возникнуть шальная мысль об отсутствии обрезания на могучем теле Михаила Маковецкого князя Абрама Серебряного, — с достоинством ответил я. — Событие всемирно исторического значения, к которым я смело отношу свое обрезание, произошло в Читинском окружном госпитале в преддверии тридцать седьмой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, ближе к вечеру. Мой папа, Маковецкий Леонид Моисеевич князь Абрам Серебряный, договорился с работающим в этом лечебном учреждении врачом-ухогорлоносом об операции. Функции ассистента-сандака в этой секретной военно-религиозной операции была его верная медсестра-бурятка.        

Военный ухогорлонос заявил, что он делает обрезание из идейных соображений, так как является потомственным служителем культа. Его предки на протяжении пяти поколений были дьяконами, и только на нём семейная традиция прервалась. Впрочем, идейные соображения не помешали ему принять в качестве гонорара полканистры чистого спирта, который изначально предназначался для защиты стекол в кабине самолета от обледенения.    

Моя мама, Маковецкая Ася Доновна княжна Абрам Серебряная, за год до описываемого события окончила факультет логики и психологии Киевского университета и попыталась уговорить моэля из династии дьяконов не принимать ни капли гонорара внутрь до окончания церемонии. Но и эта попытка соединить логику и психологию успехом не увенчалась.        

Медсестра-бурятка, также принявшая активное участие в дегустации гонорара, выполняла свои функции идеально и вела себя в целом тихо. Если не считать того обстоятельства, что перед обрезанием она сняла халат, так как, по её мнению, изображенная на халате легкомысленная символика вооруженных сил могла осквернить торжественную и полную глубокого смысла церемонию обрезания.        

Но произошедшее на её глазах и при её непосредственном участии таинство потрясло её бурятское сердце до основания. Под влиянием алкоголя она вспомнила, что её дедушка по материнской линии являлся активно практикующим ламой, что в данном случае означает не вьючное животное, обитающее в некоторых странах Латинской Америки, а наименование священнослужителя в буддисткой религии. В связи с этим она пожелала исполнить бурятский народный танец под названием «Стужа сковала воды Байкала, но нерпа ныряет в прорубь».    

Мой папа и моэль-ухогорлонос были за, моя мама была против, я воздержался, и, в результате тайно проведенной демократической процедуры голосования, внучка ламы, из соображений нравственности не одевая халата, исполнила народный бурятский танец, приуроченный к моему обрезанию. При этом она подложила под ноги плакат со спорным утверждением, что коммунизм победит. Потомок дьяконов аккомпанировал ей на полупустой канистре из-под спирта. Параллельно с этим он с чувством рассказывал, что высоко ценит медсестру-бурятку за то, что в быту она строго придерживается концепции Льва Толстого о непротивлении злу насилием. Об этом свидетельствует её манера подставлять правую ягодицу, когда её шлёпают по левой.    

— Надеюсь, что обрезание моего Абрама пройдет в не менее праздничной обстановке, чем твоё, — прокомментировал мой рассказ Пятоев, — хотя в это мне мало верится. Среди моих родственников завелись служители муз, а богема может опорочить любое торжество.    

Прикинув, что из родственников Пятоева к служению музам предрасположен только старик Леваев, я невинно поинтересовался, не приступил ли Вениамин Мордыхаевич к занятиям балетом. Пятоев на шутку среагировал мрачно и молча протянул мне свежий номер газеты «Голая правда Украины», на первой полосе которой, под рубрикой «Таланты раскрываются на Святой земле», была помещена заметка под заголовком «Пук-шоу ветерана». В ней сообщалось следующее:

    «В поселении Ливна проживает шестидесятивосьмилетний Вениамин Мордыхаевич Леваев, который получил широкую известность благодаря своей феноменальной способности издавать различные звуки, которые он производит своим задним местом. Его «Пук-шоу», известное в научном мире под названием «Controllable sounds made buttocks and the bodies located between them» (контролируемое звукоиспускание ягодицами и органами, расположенными между ними), нашло широкое признание не только среди выходцев из Советского Союза, но и полюбилось самим широким слоям израильской общественности. Замечательный исполнитель застенчиво относит себя к мастерам разговорного жанра, но не без гордости заявляет: «В минуты вдохновения я способен проделывать своей задницей то же, что Карузо горлом».        Вениамин Мордыхаевич, несомненно, скромничает. Возможности его мягкого места значительно шире. Ему легко удается при помощи контролируемого анального звукоиспускания создавать как мелодии классического репертуара, так и зажигательные ритмы в так любимом израильтянами стиле «מזרחי» (восточный стиль). Зять пожилого дарования, Игорь Пятоев, поведал нашему корреспонденту, что однажды, во время семейного торжества, Вениамину Мордыхаевичу этим же способом, в ответ на шутливое предложение его дочери, удалось задуть свечки на праздничном торте.    

— Тогда я был моложе, — улыбаясь, заметил Леваев, и в его взгляде мелькнула хитринка».    

Далее следовало интервью, которое феномен дал корреспонденту газеты «Голая Правда Украины» Ярополку Капустину.    

«Еще будучи пионером, юный Вениамин любил задорно пукнуть в людном месте. Его детство пришлось на голодное послевоенное время, и он старался, как мог, скрасить тяжелые будни окружающим его людям. В возрасте тринадцати лет он приступил к занятиям в городском доме пионеров в оркестре народных инструментов. Причем его дарование было столь велико, что кроме игры на духовых инструментах он музицировал на ударнике и даже на инструментах струнных. Творчество юного дарования заслужило всеобщее признание. Он удостоился высокой чести выступать перед делегатами всеузбекского слёта красных (вероятно от жары) хлопкоробов, где юный Веничка Леваев исполнил песню «Тонким месяцем бровь», аккомпанируя себе на трубе.        

Во время службы в Советской армии рядовой Леваев был запевалой. Там же, в коротких промежутках между боями с бандеровцами, он всерьёз занялся сольфеджио. После демобилизации Вениамин Мордыхаевич в течение многих лет выступал в самодеятельности Дворца культуры работников скотобойни имени Клары Цеткин, неизменно радуя своим искусством истинных ценителей.    

Но по-настоящему творчество ветерана расцвело после его репатриации на свою историческую родину — в государство Израиль. Напитавшись живительными соками родной земли, Вениамин Леваев достиг в своем творчестве новых высот. В настоящее время маэстро много и плодотворно работает, совмещая активное концертирование с большой педагогической деятельностью. Пожелаем же Вениамину Мордыхаевичу, — в заключение своего интервью писал Ярополк Капустин, — еще в течение многих лет радовать своим творчеством широкие массы истинных почитателей».    

— И этот мастер совмещения запаха и звука собирался превратить мой дом в свою репетиционную базу, — прокомментировал газетную статью Пятоев, — мне с трудом удалось отбиться при помощи моих знакомых из Хевронского отделения Организации Освобождения Палестины.    

— В Хевронскую Организацию Освобождения Палестины ты обратился зря, — сказал я, — тебя за это осудит Организация Объединенных Наций.    

— Это лучше, чем оказаться ценителем творчества этого мастера художественного свиста немытым задом, — возразил мне Пятоев.    

— История гневного осуждения деятельности Пятоева Советом Безопасности ООН имеет славную историю, своими корнями уходит в недалекое прошлое и требует отдельного рассмотрения.    

В течение длительного времени ООН возглавлял представитель одного государственного образования, расположенного в джунглях. В середине девятнадцатого века этот участок нетронутой природы захватила The Great Britain (Великобритания). Времена тогда были дикие, и вместо того, чтобы превратить захваченный участок в заповедник, в течение последующих ста лет Великобритания прикладывала максимум усилий, пытаясь приобщить обитателей джунглей к цивилизации. Потратив массу денег и усилий, а также угробив немало жизней своих граждан, которые часто и тяжело болели тропическими заболеваниями, в 1960 году, наконец, убедившись в бесплодности своих усилий, англичане покинули этот негостеприимный для европейцев край.        

На смену им пришли советские советники, которые активно помогали приведенному ими к власти прогрессивному режиму осуществлять социалистические преобразования. К моменту ухода англичан экономика обретшего независимость участка джунглей строилась на охоте, собирательстве вокруг немногочисленных туристов и сельском хозяйстве. В ходе социалистических преобразований туристы исчезли сразу, сельское хозяйство прекратило свое существование постепенно, а некогда дикие обитатели джунглей пробавлялись охотой, главным образом друг на друга.        

После распада Советского Союза в таком виде государственное образование в джунглях поступило на содержание к одному из нефтеналивных принцев, курировавших страны Африки южнее Сахары. В его ведение входили все нефтефинансируемые международные организации, напрямую не участвующие в террористической деятельности. Занимающийся чёрной Африкой принц был добрым жизнерадостным парнем, не особенно загружавшим свои мозги и много времени уделявшим простым плотским радостям. Руководство работой такого важного международного форума, как The United Nations Organization (Организация Объединенных Наций), его чрезвычайно забавляла. Он любил придумывать всякие смешные резолюции и тщательно следил, чтобы они принимались Security Council of the United Nations (Советом Безопасности ООН) после тщательного и всестороннего рассмотрения. Его гордостью была единодушно принятая «the resolution on a recognition of the fact of existence of Jews the form of racism» (резолюция о признании самого факта существования евреев формой расизма).    

— Я могу быть с тобой откровенным, — говорил он нефтяному принцу, курирующему развалины СССР, — наши мамы были подругами, и наш папа относился к нам одинаково наплевательски. Население всех африканских стран, не принявших ислам, вымрет практически полностью от СПИДа в течение двух-трех поколений. Когда-то пророк Магомет ввёл жесточайшие меры, направленные на пресечение добрачных или внебрачных половых связей. В условиях, когда не существовало эффективных методов лечения венерических заболеваний, даже гонорея была заболеванием фатальным, почти всегда приводящим женщину к бесплодию. Женщина, не способная рожать детей, часто становилась проституткой, так как муж переставал её обеспечивать, а других способов заработать у неё не было. В результате этого венерические заболевания были главной причиной смертности среди взрослого населения стран южного Средиземноморья до прихода ислама. Практически полное прекращение внебрачных связей в мусульманском мире полностью решило проблему венерических болезней, и было одним из основных факторов распространения ислама. Люди видели, что следование исламским законам помогает выжить. Совершенно аналогичная ситуация сложилась в настоящее время в Африке южнее Сахары. В мусульманских странах СПИДа нет и в принципе быть не может. В немусульманских странах Африки СПИДом болеют или являются вирусоносителями десятки процентов населения. Проститутки имеют вирус СПИДа поголовно. Их услугами пользуется почти все городское население. Количество городских жителей стремительно растет и в относительных и в абсолютных цифрах, с одной стороны, СПИД шагает по стране, заглядывая в самые дальние деревни, — с другой. Я делаю титанические усилия для распространения ислама, но процесс идет с трудом.    

— А ты не делай никаких усилий, — отреагировал нефтяной принц, прикипевший душой к России, — те, кто должен вымереть, — вымрут. Мусульмане размножатся и заселят целинные земли. Аналогичный случай произошел на вверенном мне участке. Во время коллективизации практически полностью вымерло население Северного Казахстана. Тридцать лет там никто не жил, а потом, в ходе подъема целины, Северный Казахстан заселили русскими. Если такие методы приемлемы против мусульман, то почему то же самое не могут делать мусульмане? Тем более что к эпидемии СПИДа мы не имеем никакого отношения.    

Мне удалось организовать процесс переселения русских в Россию и возвращения казахов в Северный Казахстан без единого выстрела и без всякого насилия. При переселении народов это большая редкость. Сейчас я работаю над проблемой возвращения мусульманских народов на их исконные земли в Крыму и на Северном Кавказе. В девятнадцатом веке русскими были физически уничтожены практически полностью все мусульманские народы восточного Причерноморья. Прервалась непрерывность исламского мира вокруг Осетии, Грузии и Армении, этих нелепых исторических анахронизмов, сохранившихся внутри мира ислама только благодаря поддержке России. О многочисленных христианских государствах Ближнего Востока и Северной Африки никто уже не вспоминает более тысячи лет, а эти продолжают танцевать лезгинку и в третьем тысячелетии.    

— Тебя называют Прагматиком, но в душе ты гуманист-практик, — с уважением отметил жизнелюбивый куратор Африканского континента южнее Сахары.    

Нефтяной принц, приглядывающий за Россией, не ответил, хотя ему стало весело. Он вспомнил, с каким жаром его брат и коллега, отвечающий за насаждение ислама в непроходимых джунглях, боролся за получение этим участком леса политической независимости и создании там государственных институтов.        

Как-то, прибыв на охоту в эту часть джунглей, жизнелюбивый нефтяной принц поздно вечером обнаружил, что все его походные жены, которых он взял с собой поохотиться, вместе с большей частью багажа бесследно исчезли во время пересадки в Париже. Воскликнув: «Ach, comme je vous aimais, les gens!» (Ох, как я любил вас, люди!) он, тем не менее, не впал в отчаяние, а быстро развел костер и собрал небольшой, но рабочеспособный гарем из обитательниц джунглей. После окончания охоты гарем не распался, а стал становым хребтом государственных учреждений. Охрана гарема была преобразована в руководство армии и служб безопасности, а любимого евнуха, которого все обижали, мягкосердечный принц избрал председателем Совета Безопасности ООН.

Когда БАШАК, по наводке Пятоева, арестовал членов Хевронского отделения Организация Освобождения Палестины, которые взорвали бомбу в зрительном зале во время выступления Леваева, ООН выступила с гневным осуждением агрессивной политики Израиля и направила ноту протеста в адрес израильского правительства. Авторов ноты особенно возмутил тот факт, что «during Veniamin Mordyhaevicha's performance the auditorium was empty and consequently nobody has suffered» (во время выступления Вениамина Мордыхаевича зрительный зал был пуст и поэтому никто не пострадал). Лишь Леваев, напуганный взрывом, взял несколько дополнительных высоких нот, отсутствующих в партитуре.    

Гневный протест ООН поступил к министру иностранных дел, который был так стар, что родился в Австро-Венгрии. Через какое-то время председатель Совета Безопасности «has expressed the dissatisfaction in connection with absence of the answer to a note of protest» (выразил свое неудовлетворение в связи с отсутствием ответа на ноту протеста).     Великим Вождем и Учительницей были инициированы специальные слушания в Кнессете (израильском парламенте) по этому поводу. По мнению главы партии «Vigorous work» (Энергичная работа), «ignoring of so important international body is a direct call to the international community of sexual minority» (игнорирование столь важного международного органа является прямым вызовом международному сообществу сексуальных меньшинств).    

Со своей стороны министр иностранных дел «has assessed a note of protest of the United Nations and has especially noted the strong and constant desire not only to give the immediate answer, but also the firm position to the angry rebuff to pity attempts and encroachments on inalienable laws of sexual minority» (дал высокую оценку ноте протеста ООН и особо отметил свое сильное и неизменное желание не только дать немедленный ответ, но и свою твердую позицию на гневную отповедь жалким потугам и посягательствам на неотъемлемые права сексуальных меньшинств). Вместе с тем министр иностранных дел не мог не отметить, что «the note of protest of Security Council of the United Nations has acted before the big Jewish holiday «פסח» (side curls) that has complicated process of a spelling of the immediate answer containing the angry rebuff to mean feeble efforts of enemies of sexual minority. Employees of the Ministry for Foreign Affairs have been borrowed with preparation for the Jewish holiday side curls which includes general cleaning and purchase «מצות» (mazy). Further the spelling of the answer has lost any urgency in connection with that during preparation for celebrating the Jewish holiday side curls, namely cleaning, the envelope with a return address has been completely lost (нота протеста Совета Безопасности ООН поступила в преддверии большого еврейского праздника «פסח» (пейсах), что затруднило процесс написания немедленного ответа, содержавшего гневную отповедь гнусным поползновениям врагов сексуальных меньшинств. Сотрудники Министерства иностранных дел были заняты подготовкой к еврейскому празднику пейсах, которая включает в себя генеральную уборку и покупку «מצות» (мацы).

В дальнейшем написание ответа утратило всякую актуальность в связи с тем, что в ходе подготовки к празднованию еврейского праздника пейсах, а именно уборке, был полностью утрачен конверт с обратным адресом).        

Констатируя все вышеизложенное, министр иностранных дел вновь поднял вопрос о совершенствовании финансирования работы своего министерства. Когда-то «minister for Foreign Affairs has been awarded whether the Nobel Prize for strengthenings of the world between peoples, whether "Oscar" with the American academy of motion picture arts for the best execution of a comedy role» (министр иностранных дел был удостоен то ли Нобелевской премии за укрепления мира между народами, то ли «Оскаром» Американской академии киноискусства за лучшее исполнение комедийной роли). Чем именно его наградили, он уже не помнил, но полученной наградой очень гордился и старался оправдать оказанное ему высокое доверие. Великий Вождь и Учительница сочла разъяснения министра иностранных дел конструктивными и способствующими как удовлетворению справедливых чаяний сексуальных меньшинств вообще, так и скорейшей победе палестинской революции в частности.    

А в это тревожное время на светлом пути, ведущем к удовлетворению справедливых чаяний сексуальных меньшинств, вновь встал доктор Лапша. Ущемление законных прав сексуальных меньшинств доктором Лапшой было вызвано переходом справедливой борьбы палестинского народа за прочный мир, за святую свободу на качественно новый этап, в ходе которого арабы стали взрывать автобусы и кафе каждый вечер. В ответ на это израильское правительство не то что бы собиралось как-то реагировать, но старалось создать впечатление у своих граждан, что, быть может, в светлом будущем что-то будет делаться. Для этого, после особо жестоких террористических актов, израильская авиация жестоко бомбила пустые, одиноко стоящие сараи и провела частичную мобилизацию резервистов.        

Доктор Лапша, призванный на защиту Родины, выполнял функции эксперта-психиатра в военкомате. Мобилизационные мероприятия не прошли мимо и главы офакимских мусорщиков Костика Будницкого. Свежеженатый политик Офакимского масштаба был занят с утра до вечера подготовкой к выборам и с вечера до утра молодой женой. Призываться в армию страны, которая по мировоззренческим мотивам не считает нужным защищать своих граждан, он не желал принципиально. Все вышеизложенное послужило причиной содержательной беседы, состоявшейся между рядовым запаса Будницким и психиатром призывной комиссии доктором Лапшой.    

Доктор Лапша был одет в военную форму и пребывал в чине, названия которого он выговорить не мог. Костик был в штатском, но преисполнен решимости избежать воинского призыва.    

— Вы не желаете служить в армии по идеологическим причинам? — без большого интереса констатировал доктор Лапша, — может быть, вы пацифист?    

Костик не понимал до конца значение слова «пацифист» и поэтому не стал касаться этой темы.    

— Будем рассуждать логически, — с жаром начал он. Опытный политик в душе оставался человеком наивным, искренне считавшим, что психиатры имеют склонность рассуждать логически, — то, что нынешнее правительство, в силу своего ничтожества, в принципе не способно ничего сделать для своих граждан...    

— Вы говорите банальности, а у меня много работы, — перебил его доктор Лапша. Но закаленного политического бойца было не так просто остановить.    

— Что толку, что я месяц пробуду на воинских сборах со строгим приказом «стрелять по врагу только тогда, когда тебя убьют», — продолжал горячиться Костик. — Гораздо более весомый вклад в обороноспособность любимой Родины в столь критический для страны момент я мог бы внести в ходе предвыборной кампании, где я бы денно и нощно боролся за отстранение нынешнего правительства от власти.    

— Если бы всех, кто хочет встать на защиту Родины с оружием в руках, из-за этого их желания мы не будем призывать в армию, то это может нанести ощутимый удар по борьбе за неотъемлемые права сексуальных меньшинств, — не терпящим возражения тоном заявил доктор Лапша. Из-за постигших его в последнее время неприятностей он старался не допускать политически неверно окрашенных выражений, которые могут быть неправильно истолкованы. Зная эту слабость доктора Лапши, Костик решил ударить ниже пояса.    

— Как вы догадались о моей необычности? — спросил он предельно жеманно.    

— Только не это, — с ужасом подумал доктор Лапша, но отступать было некуда.

Позади была Великий Вождь и Учительница. Заведующего судебно-психиатрическим отделением Офакимской психиатрической больницы бросило в холодный пот.    

— Глядя на вас, я ощущаю готовность к поцелую, — кокетливо сообщил Костик и потупил глазки. Сладкий вкус победы кружил ему голову. Но доктор Лапша, как и положено офицеру израильской армии, не поддался панике и взял себя в руки.    

— Я сам палестинец. У меня в портфеле в эту минуту находится пять килограммов динамита, и я собираюсь взорвать военкомат, — доверительно сообщил военный психиатр борющемуся за высокое звание гомосексуалиста патриоту. — В это тяжелое для страны время не может быть и речи о любви. Даже большой и чистой.    

«Боже мой, какая он сука, — думал Костик, глядя на доктора Лапшу. — Ну что ему стоит признать меня тихо помешанным».    

Повисла тяжелая пауза, которую Костик прервал заявлением, что у него во лбу горит звезда. «Шестиконечная», — после некоторого раздумья прибавил он с вызовом, прозрачно намекая на свежепоявившееся арабское происхождение мамы главы отделения судебно-психиатрической экспертизы Офакимской психиатрической больницы. Эсфир Марковна Лапша, похороненная в годы застоя на еврейском кладбище города Иванков, Киевской области, несомненно, перевернулась в гробу под поломанным памятником, потревоженная Костикиным сарказмом.    

— Только не убеждайте меня, что вы — это те самые три девицы, которые пряли под окном поздно вечерком, — строго сказал доктор Лапша потерявшему надежду Костику.

— Я ставлю вам диагноз «шизофрения», который вы совершенно не заслуживаете, только из уважения к Михаилу Маковецкому князю Абраму Серебряному. Вы позволяете себе утверждать о своей ненормальности и при этом являетесь на приём к врачу, не открыв учебника психиатрии. Это редкая наглость. А теперь идите, и пусть вам будет стыдно за свое поведение.    

Новоиспеченный шизофреник покинул военкомат пристыженным, но через десять минут рассказывал своей перепуганной супруге о тайном задании, выпавшем на его долю. Костикина супруга Ольга, беременность которой протекала с угрозой выкидыша и всеми возможными и невозможными токсикозами, не понимая ни одного слова на иврите, не имея ни одной родной души в Израиле и не умея пользоваться кредитной карточкой и водить машину, оставаясь пламенной патриоткой Израиля, тем не менее искренне не хотела, чтобы Костик ушёл на фронт. Войну она помнила по фильмам, и образ Костика, с криком «ура-а» выскакивающего из окопа и бегущего в атаку в белом, с автоматом ППШ в руках, её пугал, но будоражил. Причем Костик ей почему-то виделся бегущим в маскировочном халате, утопая в глубоком снегу.        

Костик вышел из здания военкомата, испуганно озираясь, и быстро подошел к машине. Ему казалось, что доктор Лапша передумает, догонит его и признает психически здоровым прямо на улице. Но, отъехав пару кварталов, глава офакимских мусорщиков ощутил обычно присущую ему тревожную самоуверенность. Его рассказ о выпавшей на его долю миссии изобиловал такими подробностями, что у Ольги создалось впечатление, что Израиль собирается оккупировать Китай. Причем Костика будут готовить в военные губернаторы Шанхая в тайной резиденции на подводной лодке.    

— Сам министр обороны Израиля, Беньямин Бен Элиэзер, жал мне руку и сказал, что таких политиков, как я, — считанные единицы, — шептал Костик в нежное супружеское ушко. Ольга поклялась не разглашать страшную военную тайну оставшейся в Пскове мамой и крестом на пузе. В эту торжественную минуту ничто не могло сдержать полет фантазии будущего шанхайского генерал-губернатора.    

— А пока вы можете немного потренироваться на Офакиме, сказал он, — закончил Костик свое красочное описание тайной встречи с министром обороны Израиля Беньямином Бен Элиэзером.    

Ольга и до беременности была девушка доверчивая, а жаркий израильский климат и обилие токсикозов беременности окончательно разрушили её способность противостоять Костикиному напору.    

— А ты подаришь мне шёлковый китайский халат с драконом, как у Люды Кац? — спросила она супруга.    

— Да я тебе живого дракона подарю, — с большим чувством ответил Костик. Он находился в таком состоянии, что сам верил тому, что рассказывал.    

Ежедневные теракты привели не только к официальному признанию Костика сумасшедшим, но и к ряду важных политических инициатив Великого Вождя и Учительницы. Тяжелая действительность, когда каждое вечер палестинцы взрывали ресторан и каждое утро щедро оплачиваемая нефтеналивными принцами прогрессивная мировая общественность гневно осуждала Израиль за бессмысленное кровопролитие и призывала продолжить борьбу за мир, привела в конце концов к положительным результатам. Израильские войска вошли в палестинские города и стали отлавливать террористов. Израильское правительство официально заявило, что «Jasir Arafat is the main enemy of Israel, firmly having promised, that any hair will not fall from his head. And if will fall, owing to natural process bald head, instead of as a result of action of the Israeli special services» (Ясир Арафат является главным врагом Израиля, твердо пообещав, что ни один волос не упадет с его головы. А если и упадет, то вследствие естественного процесса облысения, а не в результате действия израильских спецслужб).        

Тяжкую ношу ответственности за сохранение главного врага Израиля в целости и сохранности взвалила на свои некрасивые плечи Великий Вождь и Учительница. Израильские средства массовой информации денно и нощно интервьюировали безутешные, но гордые семьи погибших террористов. Но даже в эти грозовые дни израильскому телевидению с трудом удалось выделить два с половиной часа эфирного времени для разрывающего сердце каждого прогрессивно мыслящего человека рассказа об условиях содержания Ясира Арафата. Главный враг Израиля находился в своей резиденции в окружении израильских солдат и испытывал массу бытовых неудобств. Вся прогрессивная мировая общественность по этому поводу рвала и метала. Вместе с тем в резиденции находилось несколько десятков давно разыскиваемых БАШАКом террористов, присутствие которых Арафат отрицал категорически.    

Находящегося в заточении друга Ясира морально поддерживали руководители ряда арабских стран. Президент Ливана настоятельно советовал ему совершить самоубийство и таким образом стать живым символом борющегося народа Палестины. Король Иордании петушиной грудью встал на его защиту и призвал Арафата оставаться в своей резиденции до конца и не пытаться бежать в Иорданию. Президент Египта выразил глубокую убежденность в том, что Ясир Арафат будет сражаться до последней капли крови. Президент Сирии призвал стоять насмерть и обещал, при первой возможности, помочь морально.        

Не осталась в стороне и борющаяся за мир прогрессивная мировая общественность. Самый старший из нефтеносных принцев, полный мужчина лет шестидесяти, когда-то, будучи еще совсем молодым человеком, чудно провел два месяца в Гамбурге. Он привлёк своих старых гамбургских подруг, которые когда-то брали за сеанс любви очень приличные гонорары, а сейчас скучали на заслуженном отдыхе и проявили живой интерес к деятельности в защиту мира. В Израиле к ним присоединились представители ряда женских организаций, не чурающихся борьбы за справедливое дело арабского народа Палестины. Особенно приятно отметить, что среди них была и талантливая актриса прогрессивной киностудии «Антисар» несравненная Варенька Бух-Поволжская и представительница деловых кругов Анечка Эйдлина.    

В знак протеста против жестокого обращения с Ясиром Арафатом героические женщины надели пышные длинные юбки. В окруженную израильскими солдатами резиденцию Арафата борющиеся за мир женщины в пышных юбках вошли стройной колонной, держа над головой плакаты, призывающие к борьбе за мир до полного разгрома израильской военщины. Через какое-то время они стали покидать осажденную резиденцию видного деятеля национально-освободительного движения, председателя Организации Освобождения Палестины, Ясира Арафата. При этом они шли не стройной колонной, а каждая сама по себе и без плакатов в руках. На их лицах блуждали улыбки, глаза борющихся за мир женщин были полуприкрыты, и некоторые из пацифисток периодически негромко стонали. Призванный на защиту родины Вова Сынок, увидев знакомое лицо, подошел и вежливо поздоровался.    

— Вова, — вместо приветствия ответила борющаяся за мир актриса, — вы знаете, что находится у меня под юбкой?    

— Ну, в общем, я наслышан, — ответил смущенный Сынок.    

— Вы напрасно берете пример с Пятоева, — строго сказала Варвара Исааковна и, без явной связи с предыдущей фразой, продолжила с материнскими интонациями, — подними мне юбку, Сынок.    

Покрасневший Сынок не мог отказать женщине, годившейся ему в бабушки, и осторожно приподнял стволом автомата подол юбки Варвары Исааковны. Сидевший под юбкой палестинец, которого БАШАК разыскивал более полугода, зажмурился от яркого света, но быстро поднял вверх руки.    

Яна Каца в армию не брали из-за относительно преклонного возраста, хотя он занудливо просил мобилизовать и его. У работников военкомата не было сил и времени восьмой раз объяснять ему одно и то же, и его призвали. С трудом дорвавшись до защиты Родины, Ян Кац испытывал большой прилив сил и горел желанием совершить подвиг.    

— Мне не надо орден, я согласен на медаль, — сознался он Пятоеву в задушевной беседе.    

— Не хочешь орден, тебе его и не дадут, — утешил друга Пятоев. — В Израиле вообще нет орденов, есть только медали.    

С интересом наблюдая за общением Бух-Поволжской с Вовой Сынком, Кац сразу понял, что это, быть может, его единственный шанс получить правительственную награду.    

— Почему Брежневу можно весь пиджак орденами увешать, а у меня даже одной медали нет, — подумал Ян и, переполняемый справедливым гневом, подошёл к Анечке Эйдлиной. Представительница израильских деловых кругов была одета в украинский национальный костюм и, судя по выражению лица, к беседе предрасположена не была.

Яну хотелось быть тактичным, но он не нашел нужных слов. Поэтому, подойдя к Анечке, Кац просто и ясно сообщил ей, что ему хочется поднять ей юбку.

    — Не треба, — с придыханием прошептала Анечка и по ее лицу пробежала судорога. Ян было смутился, но глядя на украинские одежды Анечки, нашел правильные интонации.    

— Мы должны защитить Батькивщину, товарищ Эйдлина, — назидательно сообщил Кац. — Вспомните живородящий пример Степана Бендеры.    

То ли Анечка вспомнила, как Бандера защищал Израиль, то ли на неё произвёл неизгладимое впечатление процесс живорождения, но в ту же минуту из-под её юбки был безжалостно извлечен толстый бородатый мужчина. Бородачу под юбкой явно нравилось, но Ян был неумолим. Телекомпания «Аль-Джазира» вела прямой репортаж с места событий, и её корреспондент, издалека показывая Анечку, с большим эмоциональным подъемом рассказывал о том, как «one of women struggling for the world has undergone to mean violations Israeli soldier and immediately, is direct in a field, has given birth to the child» (одна из борющихся за мир женщин подверглась гнусным надругательствам израильской солдатни и немедленно, прямо в поле, родила ребенка).

Появившийся неизвестно откуда одетый в штатское Пятоев заинтересованно спросил:    

— How many the baby weighs? (Сколько весит младенец?) После чего незаметно, но сильно ударил врунишку в живот. Прямая трансляция надолго прервалась. Мысль спрятать известных террористов под юбками борцов за мир и таким образом вывести их из осажденной резиденции сама по себе была неплоха. Но самый старший принц, который в плане секса давно отошел от дел, не учёл всех нюансов.    

Кстати, всю операцию по проникновению в резиденцию Арафата чуть не сорвал Леваев. Несмотря на строгий запрет Итамара Каплана, Вениамин Мордыхаевич пописал в самый центр огромного вишневого торта, который Анечка, от имени кондитерского дома «Southern Cherry» (Южная Вишня), преподнесла дорогому товарищу Ясиру Арафату за неоценимый вклад в дело построения украинской государственности. К счастью, оказавшиеся в кольце врага палестинские бойцы долгое время оставались без сладкого и поэтому торт не вызвал нареканий.    

Прямой репортаж телекомпании «Аль-Джазира» вызвал бурю возмущения во всем арабском мире. Крупный план, демонстрирующий Яна Каца, с глумливой улыбкой на лице поднимающего юбку одетой в украинский национальный костюм Анечки, обошёл все телеграфные агентства мира. Выполняя боевую задачу по поднятию юбки, Ян Борисович предвкушал неизбежное награждение себя высокой правительственной наградой и испытывал по этому поводу чувство глубокого внутреннего удовлетворения. Именно в эти торжественные мгновения он и был увековечен кинооператором компании «Аль-Джазира».    

Гидеон Чучундра, военный корреспондент газеты «Черный передел», опубликовал репортаж с места боев, в котором утверждал, что сотрудница газеты «Голая Правда Украины» родила палестинскому лидеру наследника непосредственно на поле брани. Большую часть репортажа Гидеона Чучундры занимало описание украинского костюма Анечки. В конце же корреспонденции утверждалось, что немедленно после рождения младенца, которому счастливые родители дали имя «Степан Арафат», ему было сделано обрезание Яном Кацем. Всвязи с чем выражалось сомнение в преданности вышеупомянутого Яна Каца еврейскому государству и опасение, что пресловутый Ян Кац способен изменить Родине.    

Заканчивая свою публикацию, Гидеон Чучундра от всего сердца поздравил счастливых родителей и пожелал юному Степану Арафату долгих лет жизни и крепкого здоровья.    

Время было военное, и Яна Каца вызвали для беседы в соответствующие органы для дачи разъяснений. Вопрос о награждении его правительственной наградой так и не встал. Вернувшись из соответствующих органов, Ян Борисович позвонил в редакцию газеты «Черный передел» и твердо пообещал сделать с Гидеоном то, что сам Чучундра делает с Надеждой Крупской по три раза на день.    

— Военная служба делает нравы грубыми, — почему-то радостно прокомментировала случившееся Бух-Поволжская.    

Драматические события вокруг резиденции Ясира Арафата странным образом отразились на поведении одной из медсестер отделения судебно-психиатрической экспертизы Офакимской психиатрической больницы. После двадцатилетнего перерыва Фортуна решила продолжить свое образование. Для поступления в университет у заслуженного ветерана почему-то потребовали сдачи экзамена по математике. Фортуна с жаром начала подготовку к экзамену. Яша-татарин часами объяснял ей, что такое квадратный корень, чем гипотенуза отличается от катета, и на себе демонстрировал смысл числа «пи». Фортуна слушала как завороженная. Пытаясь объяснить теорему Пифагора, Яша нарисовал треугольник, который Фортуна долго разглядывала с большим интересом. Однако приложенные титанические усилия не помогли ей избежать оглушительного провала на экзамене.    

Первый вопрос, на который Фортуна не смогла дать правильный ответ, был на сообразительность. Было дано три двухзначных числа и предложено указать наименьшее. Фортуна указала число наугад и не угадала. Но особенно её обидел вопрос на запоминание, на который ей так же не довелось ответить правильно. В вопросе спрашивалось, сколько будет восемь умножить на восемь. Фортуна была в тупике.    

— Я вызубрила все пособие по подготовке к экзамену, — возмущалась тянущаяся к знаниям медсестра, — там говорилось, сколько будет, если восемь умножить на шесть и восемь умножить на четыре. Об умножении восемь на восемь там не сказано ни звука. Этот экзамен сдать невозможно.    

Закончив описание постигших её злоключений на экзамене по математике, Фортуна замолчала, обиженно поджав губки. Она была глубоко убеждена, что её академическая карьера прервалась из-за интриг завистников и неприкрытой дискриминации, которой она подвергалась в силу своего неевропейского происхождения.

— Да, — согласился с ней присутствующий при беседе шейх Мустафа, — любят еще у нас зажать истинное дарование. Всё жиды проклятые.    

В последнее время в отношениях шейха и Вареньки Бух-Поволжской что-то надломилось. Мустафа решил на время вернуться к простой и здоровой жизни кочевника-бедуина, но бродил по пустыне он недолго. Легкомысленная любовная интрижка с малознакомым ишаком быстро привела его в стены отделения судебно-психиатрической экспертизы Офакимской психбольницы.    

Кинематографическая карьера шейха наложила заметный отпечаток на его мировоззрение. Мустафа стал более раскрепощенным, набрался интеллигентских замашек и проникся идеями борьбы за законные права арабского народа Палестины.

Любовная связь с ишаком ему виделась не как ни к чему не обязывающая интрижка, а как имеющий далеко идущие последствия акт политического протеста против ущемления законных прав палестинского народа, акт бескомпромиссной борьбы с сионистским врагом. Таким образом, можно смело сказать, что половой акт Мустафы с ишаком во дворе Офакимской школы для девочек «Путь к Сиону» был не половым актом, а хорошо выверенным актом политической борьбы, бескомпромиссного противоборства арабского народа Палестины сионистской оккупацией исконно арабских земель. И только близорукая позиция руководства Офакимской полиции, цинично попытавшейся представить эту акцию как проявление злостного хулиганства, сорвавшего учебный процесс во всех классах, где из окон был виден школьный двор привела борца за свободу сексуальных палестинских меньшинств в психиатрическую больницу. Конечно, прямое вмешательство Великого Вождя и Учительницы своей бескомпромиссной позицией восстановило демократические нормы и пресекло в зародыше эту отвратительную попытку ущемления естественного права сексуальных меньшинств на свободное волеизъявление. Дело получило широкую огласку. Возмущению всей прогрессивно мыслящей общественности по поводу действий полиции, которая пошла на поводу у религиозных мракобесов и задержала шейха Мустафу, не было предела. Хаиму Марциано, начальнику офакимской полиции, было строго указано на недопустимость вмешательства правоохранительных органов в демократическое волеизъявление граждан.

В ходе стихийно поднявшейся бури общественного возмущения во весь голос заявила о себе пацифистская организация в защиту животных «Black panthers» (Черные пантеры).        

Все израильские газеты обошла трогательная фотография, на которой была изображена пресс-секретарь Великого Вождя и Учительницы, известная в Офакимской психбольнице как бывшая секретарша главного врача, которая надевала венок из полевых цветов на голову счастливого ишака. Пострадавшего от действий религиозных мракобесов и произвола полиции ишака посещали представители международных общественных организаций, борющихся с глобализмом, известный афро-американский проповедник, требующий «to call Jews to account because of the campaign untied by them trade in slaves in New Light» (призвать евреев к ответу из-за развязанной ими кампании работорговли в Новом Свете), видный российский политик-патриот, остро ставящий вопрос о сионистском засилье на Дону, и даже широко известная лет двадцать назад французская кинозвезда, ведущая «la lutte sans compromis contre la production des cols de la fourrure naturelle» (бескомпромиссную борьбу против производства воротников из натурального меха).    

Шейха Мустафу обуяла гордыня. Он окружил себя поклонницами и продолжателями дача из лагеря мира, прикрыв лицо простыней, давал интервью с угрозами взорвать себя в переполненном клиентами публичном доме «Экстаза» и требовал защитить свои законные права.        

Его бурная общественная деятельность не осталась незамеченной. Великий Вождь и Учительница, выступая в Кнессете, заявила, что именно в эти тяжелые для страны дни особенно важно начать переговорный процесс с единственным законным представителем палестинского народа — шейхом Мустафой.        

Игорь Иванов, министр иностранных дел Российской Федерации, призвал все участвующие в конфликте стороны к сдержанности и выразил надежду на скорейшее и справедливое решение всех спорных вопросов.        

Другой же Иванов, на этот раз Сергей, будучи министром обороны все той же Российской Федерации, полностью поддержал Игоря, выразив свою горячую поддержку справедливой борьбе Ясира Арафата — шейха Мустафы.        

В приветственной телеграмме, направленной в адрес шейха Мустафы Глебом Петровичем от имени Русского исламского фронта, тульский губернатор призывал шейха Мустафу оставаться верным идеалам борьбы за законные права арабского народа Палестины вплоть до полной победы ислама в мировом масштабе. В своем послании в адрес шейха Мустафы Глеб Петрович особо подчеркивал значение многоженства в деле построения исламского общества в России. По его мнению, вступая в новое тысячелетие, обновленная мусульманская Россия воспрянет ото сна и на обломках жидомасонского атеизма напишет золотыми буквами имена истинно русских исламских патриотов. Как и завещал ныне пребывающий в крепком здравии шейх Мустафа. Завершалась приветственная телеграмма Глеба Петровича жизнеутверждающим «Аллах акбар».    

Как всегда, на переднем крае борьбы за светлые идеалы несли боевое дежурство служители муз. Незадолго до выхода шейха Мустафы на большую политическую арену, Михаил Гельфенбейн, присоединившийся к экскурсии русскоязычных медсестер больницы Ворона, посетил город Париж. Осматривая достопримечательности французской столицы, заслуженный художник Кабардино-Балкарии был особо потрясен тем обстоятельством, что значительная часть, если не большинство парижан по своему происхождению являются арабами. Это вдохновило его на создание нового высокоидейного шедевра «Le Muezzin convoque les Parisiens sur пятничную la pri?re» (Муэдзин сзывает парижан на пятничную молитву). В качестве главного муэдзина Парижа, не подумав, согласился позировать Ян Кац. Эйфелеву башню, в знак солидарности с Ясиром Арафатом украшенную в зеленые знамена газавата, замечательный живописец воссоздал по памяти. Mais particuli?rement ? lui a r?ussi стайка les jeunes fille-parizhanok jetant de dessous de la parandja les regards coquets pour le cheik Mustafu, passant sur l'?ne aim? (Но особенно ему удалась стайка девушек-парижанок, бросающих из-под паранджи кокетливые взгляды на проезжающего на любимом ишаке шейха Мустафу).        

В целом полотно дышало жизнью и было полно экспрессии. Глядя на картину, трудно было удержаться от возгласа: «Ай да Гельфенбейн, ай да сукин сын».     Высокохудожественное полотно было написано по специальному заказу заместителя тульского губернатора по вопросам культуры и морали, кандидатом искусствоведения Ахмедом Алузаелем, и украсило собой экспозицию Тульского музея народного творчества имени автомата Калашникова.        

Деятельность лидера туляков в области культуры и морали, Ахмеда Алузаеля, дала новый толчок победоносному шествию идеи русского многоженства, которая завоевывала себе всё новых сторонников. Глеб Петрович не мог не нарадоваться на своего заместителя, простого мусульманского паренька с рабочей окраины, и докладывал нефтеналивному принцу, что идеи пророка Магомета в краю русских оружейников живут и побеждают. По его словам, руководители среднего звена в российской глубинке в своих публичных выступлениях все чаще употребляют словосочетание «Слава Аллаху», что говорит о многом.    

Влияние идей ислама не обошло стороной и руководство русской мафии. Чтобы хоть как-то отвлечься от этого всепобеждающего учения, я присоединился к Костику, который повёз свою супругу на экскурсию в Тель-Авив. В этом городе Костик был частым гостем и до женитьбы, и сейчас его непроизвольно занесло на улицу Бен Егуда, на которой расположена основная масса Тель-Авивских публичных домов.        

У Ольги эти учреждения культурного отдыха не вызывали ни интереса, ни трогательных воспоминаний и она попросила показать ей что-нибудь более приличное и желательно типично Тель-Авивское. Её просьба поставила Костика в тупик, так как с приличным ни в Тель-Авиве, ни в каком-нибудь другом городе он знаком не был. Чтобы как-то сгладить неловкую паузу, я напомнил присутствующим, что на улице Бен Егуда наряду с публичными домами находится и консульский отдел Российского посольства. В посольство, где по моим воспоминаниям есть большой и чистый общественный туалет, и я, со свойственным мне хлебосольством, пригласил туда всех присутствующих. Костик ответил, что по сравнению с соседними публичными домами в Российском посольстве и обслуживают хуже, и цены выше, но от приглашения посетить туалет не отказался. На входе в посольство нам довелось встретиться с охранником, который поинтересовался, зачем мы пожаловали, а также констатировал, что от меня и от Костика пахнет алкоголем. Истинные цели нашего визита мне раскрывать не хотелось, и я сказал, что желаю получить российское гражданство.    

— Пускай одним дорогим россиянином будет больше, — начал уговаривать охранника Костик. — А запах алкоголя — это не запах алкоголя, а запах мужского одеколона «Гарант Конституции» производства кондитерского дома «Южная Вишня».

— «Южная Вишня» освоила производство мужского одеколона в результате конверсии, — поддержала супруга Ольга и кокетливо улыбнулась.    

Страж ворот посольства был сражён, и мы проникли внутрь. С большой для себя пользой посетив чистый туалет, мы, было, собрались мирно покинуть стены представительства Российской Федерации, но тут, видимо, «Гарант Конституции» ударил мне в голову. Я направился к сотруднику консульства и в дипломатических выражениях попросил восстановить моё российское гражданство.    

Работник посольства в ненавязчивой, интеллигентной манере предложил мне оплатить через кассу связанные с восстановлением гражданства расходы. Судя по указанной сумме, работники посольства собирались трудиться над процессом восстановления моего гражданства долго и напряженно. Находясь под влиянием «Гаранта Конституции» я нетвердой походкой направился к кассе с благородной целью внести требуемую сумму. Возле кассы меня ожидал большой сюрприз. Выяснилось, что руководство Тель-Авивского публичного дома, в лице Миши Леваева, выделило причитающуюся на избрание Костика мэром Офакима сумму в рублях. Леваев-младший был неистощим в мелком жульничестве, даже имея дело с родной русской мафией.    

— Будем платить рублями, — ни минуты не раздумывая, решил я. — Использовать рубль в качестве платежного средства! До такого может додуматься не каждый. Пусть этот станет символом моей принадлежности к Российской государственности.    

Гордость за проявленную находчивость переполняла мое сердце.    

— Вы что, пьяные? — спросил кассир, увидев казначейские билеты Центрального банка России. — Что вы мне суете?    

— Это российские рубли, — доходчиво объяснял я кассиру, — между прочим, обязательны для приёма на всей территории Российской Федерации. Об этом справедливо упоминается даже у Михаила Булгакова. Посольство является суверенной территорией той страны, которую оно представляет. Так что попрошу расписочку о получении.

   Кассир назвал меня «законником» и еще кем-то и пообещал вызвать охранника. Не помню почему, но я не стал спорить и внёс требуемую сумму в израильских шекелях. Кассир перестал говорить в мой адрес гадости, взял деньги и выдал квитанцию.    

— Не давайте ему российское гражданство, — неожиданно вмешалась Ольга. Её губы дрожали и на глазах блестели слезы. И без того румяные щеки еще больше покраснели от праведного гнева, — он зашел в посольство по малой нужде, а гражданство просит потому, что пьяный. Это главарь русской мафии. Он платит деньгами, которые собрал с публичных домов, находящихся под его контролем. Более того, это чеченский полевой командир Барабанщик, убивавший русских солдат!    

— Никакой он не Барабанщик, — вступился за супругу побледневший Костик. При этом он заботливо сунул ей в рот яблоко. — Он совершенно глух на правое ухо и почти не слышит левым. И в публичном доме он никогда не был. Бедняга импотент с раннего детства.    

— Поэтическая легенда о непьющих еврейках давно развеяна, — прокомментировал кассир нелепый патриотический порыв Ольги, — то-то я смотрю перегаром пахнет.    

— Не будем строго осуждать Ольгу, — сказал я, выйдя из посольства. — Она по-своему права. Руководство русской мафии не должно зазнаваться. Нужно быть ближе к народу. Ничто не мешало мне пописать под деревом, но мне захотелось чего-то большого и светлого, с кафелем и чистым писсуаром. А в результате я восстановил российское гражданство, что является несомненным абсурдом. Гражданство нельзя разрушить, поэтому его нельзя и восстановить. Гражданство принадлежит мне, пока существует государство, гражданином которого я являюсь. Если у меня гражданство можно отобрать из-за того, что я уехал в другую страну, то значит, у меня никакого гражданства никогда и не было. А был я частной собственностью государства, и это право владения мною государством называлось «гражданством». А милейшая Ольга в корне не права. Пусть заткнутый яблоком рот послужит ей немым укором. Гражданство человек получает или не получает не потому, что он плохой или хороший, а потому, что он имеет или не имеет на это право.

    — Да моя Оленька за русскую мафию горой! — поддержал меня Костик. — Чуть что, грудью встанет. А алкоголь... В рот больше ни капли! Я лично прослежу. Уж будьте спокойны.    

По приезде в Ливна я честно рассказал Борщевскому о случившемся со мной в российском посольстве.    

— Вы не должны так убиваться, — ответил мне старый кинематографист, — простая, здоровая атмосфера психиатрической больницы расслабляет. Попав в большой город, со всеми его соблазнами, вы растерялись и оказались легкой добычей российского посольства. Это послужит вам хорошей школой.    

Узнав о получении мной российского гражданства, Пятоев, с невинным выражением лица, поинтересовался, все ли у меня в порядке с соборностью.    Гельфенбейн, узнав о том же, приступил к созданию большой, многофигурной композиции «Возвращение блудного сына в российское гражданство». Комментируя случившееся, Фортуна сообщила, что она бы тоже могла получить российское гражданство, но она физически не способна посещать туалеты сомнительного свойства и, кроме того, запах мужского одеколона «Гарант Конституции» она не переносит с детства.    

Тема получения российского гражданства не оставила равнодушным и доктора Лапшу, который надеялся укрыться на своей бывшей родине от законодательных инициатив Великого Вождя и Учительницы.    

Анечка Эйдлина за глаза называла меня москалем и кацапом и демонстративно прекратила со мной здороваться.    

Кац долго не решался поговорить со мной по душам на эту щекотливую тему, но в конечном счете любопытство победило такт.

   — Зная тебя как побочного сына русской демократии, — как обычно, издалека начал Ян, — я ни на минуту не могу поверить, что ты будешь искать уютное гнездышко, что бы пописать. Более того, я глубоко убежден, что даже очутившись в людном месте и освещенный прожекторами, ты бы, будучи стихийным демократом, довел процесс мочеиспускания до победного конца. Расскажи старому товарищу по сумасшедшему дому, как все было на самом деле. Облегчи душу.    

— На дверях посольства висело объявление: «Ветераны, родители с малолетними детьми и представители израильской военщины обслуживаются вне очереди». Я не удержался и зашел внутрь. Остальное тебе известно.    

— Объявление на дверях посольства было наглой ложью и провокацией, — с надеждой в голосе предположил Кац.    

— Ты меня оскорбляешь как российского гражданина, — холодно ответил я.    

— Ветераны, счастливые родители плачущих детей и солдаты израильской армии в Российском посольстве действительно обслуживаются без очереди. Последнее обстоятельство меня тронуло до глубины души и, будучи пламенным патриотом Израиля, я просто не мог не восстановить российского гражданства.    

Мой рассказ потряс впечатлительного Каца до глубины души. Он заявил, что горд за свою бывшую родину, но просил меня никому не рассказывать об отношении к израильским солдатам в представительстве Российской Федерации. По его мнению, если это дойдет до шейха Мустафы, «angry condemnation on the part of Security Council of the United Nations of Russia to not avoid» (гневного осуждения со стороны Совета Безопасности ООН России не избежать). Я торжественно поклялся быть «нем, как могила».    

Моя беседа с Кацем о высокой политике плавно протекала в отделении судебно-психиатрической экспертизы Офакимской психиатрической больницы в разгар рабочего дня и была прервана работниками правоохранительных органов, которые вновь доставили старого грузинского вора на предмет обследования его психического здоровья.

В этот раз над ним довлело обвинение в подготовке террористического акта. Виной тому, как обычно, было его страстное стремление пунктуально соблюдать грузинские народные обычаи. Находясь в местах лишения свободы, старый грузинский вор всегда тяготился отсутствием хорошего грузинского вина. Поэтому, в течение многих лет, он всегда носил с собой дрожжи. Попав очередной раз в Бер-Шевскую тюрьму, старый грузинский вор купил в тюремном ларьке пакет сахара, там же украл большую банку кетчупа и спрятал её под кроватью, предварительно всыпав в банку сахар и дрожжи.

Когда заключенные были на прогулке, начальник по режиму устроил в камере обыск. Искали, как обычно, наркотики, а нашли банку с нечто кроваво-красным. То, что старый грузинский вор, в тайне от тюремной администрации занимается виноделием, никому не пришло в голову. В Израиле вино свободно продается в тюремном ларьке, но старый грузинский вор об этом не догадывался. А так как он совсем не знал иврит и плохо знал русский, то и рассказать об этом ему никто не мог.    

Начальник по режиму, найдя банку с подозрительной жидкостью, банку изъял, аккуратно закрутил валявшейся рядом крышкой и отнес в свой кабинет в надежде после выходных прояснить вопрос о её содержимом. В плотно закрытой банке в течение двух дней активно шёл «process of unrest» (процесс брожения), и на третий день, утром, через десять минут после того, как начальник по режиму прибыл на свое рабочее место, банка с оглушительным грохотом взорвалась. Сбежавшаяся охрана увидела лежащего на полу начальника по режиму, который был весь в крови. Кровью были также обильно забрызганы стены и мебель. То, что это не кровь, а кетчуп, выяснилось, когда следователи БАШАКа уже кончили допрашивать старого грузинского вора.    

На следующий день после госпитализации склонного к воровству хранителя грузинских народных традиций отделение судебно-психиатрической экспертизы Офакимской психиатрической больницы удостоилось высокой чести принять в свои стены видного политического деятеля и признанного мастера палестинского эротического кино, шейха Мустафу. Заведующий отделением, доктор Лапша, лично встречал высокого гостя возле машины для перевозки заключенных.    

Выходя из темницы на колесах, шейх Мустафа тепло поприветствовал встречающих и, подняв высоко над головой закованные в наручники руки, выразил глубокую убежденность в скорейшей победе над сионистским врагом. За что немедленно получил по шее от сопровождавших его полицейских, вследствие чего в течение первых нескольких часов пребывания в сумасшедшем доме вёл себя относительно тихо. Но в дальнейшем, в силу того, что более двенадцати часов подряд пребывал без женской ласки, пришёл в сильное возбуждение.    

Он слезно просил Вову Сынка познакомить его с каким-нибудь ишаком, желательно светлой масти, а ещё лучше в яблоках, но, получив категорический отказ, передал записку для Варвары Исааковны. Записка была на шести листах и являла собой шедевр любовной лирики. В записке, которую по просьбе шейха Мустафы сочинил Ян Кац, самым бесстыдным образом, без ссылок на первоисточники, цитировались Фет, Баратынский, Генрих Гейне в переводе Лозовского, избранные отрывки из поэмы В. В.Маяковского «Облако в штанах» и, особенно часто, Иван Барков. Через всю записку красной нитью проходила тема неизбежности встречи двух любящих сердец.

Неожиданно любовное томление одного из сердец, а именно сердце шейха Мустафы, получило выход в акцию большого общественного звучания.    

Шейха Мустафу чрезвычайно возмутило то обстоятельство, что какого-то старого грузинского вора, который и двух слов не может связать о воле Аллаха, обвиняют в террористической деятельности, а его, признанного мастера политической цитаты, всего лишь в издевательстве над животными. Его очерствевшая от долгого одиночества душа в соединении с богатырской любовной мощью рвалась если не в последний, то в решительный бой. Трогательные истории о террористах-самоубийцах, которыми так славятся израильские средства массовой информации, нашли горячий отклик в душе горячего сексуального новатора и палестинского патриота.    

Неожиданно ослабленный легким слабоумием мозг шейха Мустафы осенило замечательной идеей. Палестинский патриот решительно встал и подошел к телефону-автомату, висящему в коридоре отделения судебно-психиатрической экспертизы. Его взгляд горел, и побаливавшее от недавнего укола место взывало к мщению. Набрав номер телефона полиции, шейх церемонно представился и с большим достоинством сообщил, что он, шейх Мустафа, оставил на втором этаже подземной стоянки торгового центра «Клим и Константин» автомобиль с динамитом. Ему вежливо ответили, что с ним по этому поводу переговорит девушка, которая страшно любит такие истории. Девушка, немного жеманно, сообщила шейху, что давно мечтает познакомиться с настоящим арабским парнем, и прозрачно намекнула, что у неё большая грудь. Живо представив себе большую грудь, шейх Мустафа впал в сильное психомоторное возбуждение, быстро начал что-то рассказывать о своём новом шикарном автомобиле, который достался ему по наследству от дедушки и который он, ни минуты не раздумывая, готов пожертвовать на благо арабского народа Палестины. После этого он перешел к описанию трагической сцены своего повторного заточения в застенки психиатрической больницы. Шейх Мустафа, в резких тонах отозвавшись о поведении доктора Лапши, почему-то по-доброму отозвался о вставших на защиту его чести и достоинства полицейских. Его собеседница не скрывала своего восхищения героическим поведением своего нового знакомого и, растрогавшись, сообщила ему, что прозрачная кофточка, облегающая её тонкий стан, совершенно мокрая от слез.        

Шейх Мустафа почувствовал, что, наконец, к нему пришло большое чувство. В определенном смысле он оказался прав. Неожиданно телефонная трубка выскочила из его руки и сильно ударила в его не высокий лоб. Одновременно с этим, на короткий промежуток времени, он почувствовал трогательное ощущение полета, после чего очень больно ударился носом о бывший до этого чистый пол.    

При любом телефонном звонке в полицию номер телефона, с которого звонят, и его месторасположение определяются автоматически. В случае, если идет речь о подготовке особо опасного преступления или, тем более, террористического акта, в беседу стараются ввести психолога. У специалистов в криминальной психологии есть некий обобщенный психологический портрет человека, склонного совершить то или иное преступление, и отработанная общая схема проведения беседы с ним. Шейху Мустафе в определенном смысле повезло. Он нарвался на профессоршу, в течение многих лет занимавшуюся криминальной психологией, а, после выхода на пенсию, подрабатывающую в объединенной телефонной службе полиции и БАШАКа. Тем более, что дома ей все равно делать было нечего, так как она была чокнутая на своей работе старая дева.    

В конечном итоге шейх Мустафа добился того, к чему стремился. После задушевных бесед со следователями БАШАКа и лечения в травматологическом отделении больницы Ворона шейх Мустафа вернулся в отделение судебно-психиатрической экспертизы с обвинением гораздо более серьёзным, чем издевательство над животными.

Возвращение шейха Мустафы на заслуженное кровью лечение в отделение судебно-психиатрической экспертизы не получило большого общественного резонанса. В центр культурной жизни Офакимской психиатрической больницы смело пробивало себе дорогу юная, молодая поросль.    

Надежда Крупская, очередной раз уйдя в народ, вернулась в ставшую ей уже родной Офакимскую психбольницу с обвинением в краже кредитных карточек у трех законопослушных граждан, с которыми она находилась в любовной связи на Тель-Авивском пляже Тель-Барух.    

Половой акт, в котором принимали участие Крупская Надежда и её законопослушные партнеры, был бестактно прерван мужественными тель-барухскими спасателями. Ранние купальщики обратили внимание героических спасателей, заступивших утром на трудовой пост, на необычную суету в полосе прибоя. Во время объяснений с полицией законопослушные граждане сообщили по существу дела, что пытались спасти бросившуюся в бурные воды обнаженную девушку, которая, несомненно из-за несчастной любви, хотела покончить с собой. То, что все трое бросились спасать обезумевшую от безответной любви девушку обнаженными, они объясняли волнительностью момента и просили понять их, как мужчин. После чего и были отпущены с миром.        

При обыске совершенно голой Крупской Надежды было найдено несколько не принадлежащих ей кредитных карточек и чековых книжек. Это обстоятельство и привело Надежду Крупскую в заслуженно пользующееся доброй славой отделение судебно-психиатрической экспертизы.    

Через несколько дней после прибытия новой пациентки, с интересом глядя на её безукоризненную фигуру, доктор Лапша и доктор Керен пришли к единодушному мнению, что в целях дальнейшего проникновения в ее подсознательное больная Крупская нуждается в кардиографическом исследовании.    

ЭКГ Надежда Крупская отказалась делать категорически, мотивируя это тем, что это обследование ей однажды делал старший медбрат и, после этой лечебной процедуры, ей еще долго было больно какать. Доктор Керен и, как всегда, примкнувшая к начальству доктор Светлана, с большой теплотой отозвавшись о душевных качествах старшего медбрата, и с жаром убеждали Надежду, что это совершенно безболезненное обследование работы сердца.

    Прибывший на частную консультацию Антонио Шапиро дель Педро, в беседе с находящимся на очередном боевом дежурстве Яном Кацем, оживленно комментировал происходящее. Длительное ожидание всегда толкало маститого израильского кровососа на поступки дерзкие и тщательно подготовленные. Вот и в этот раз бывший кубинский воин-интернационалист, а ныне крупный израильский ученый, задумал что-то недоброе. Он раздобыл где-то провод со штепселем, аккуратно зачистил концы этого провода и привязал их к ножкам кровати, на которой делают ЭКГ.    

Тем временем Надежда Крупская, малодушно поддавшись уговорам докторов Лапши и Керена, согласилась на предложенное ей обследование. Когда процедура подходила к концу, и доктор Керен менторским тоном начал объяснять своей пациентке, что таким молодым девушкам, как Надежда, всегда необходимо прислушиваться к советам врачей, а не размениваться на общение со всякого рода старшими медбратьями. И что если доктор Керен сказал, что больно не будет, то больно не будет.        

И именно в этот, полный благородной патетики момент, бездушный дель Педро включил штепсель в розетку. В результате, согласно всем законам физики, Надежду Крупскую ударило током.    

Придя в себя, готовая ко многому, но не к удару током, чистая эфиопская девушка употребила применительно к замечательным врачам Офакимской психиатрической больницы ряд в высшей степени выразительных и звучавших чрезвычайно экзотично эфиопских ругательств. Далее, по совету все того же Антонио Шапиро дель Педро, который шумно выражал свое сочувствие несчастной девушке, которая постоянно подвергается изощренному издевательству со стороны изуверов-врачей из-за своего цвета кожи, Надежда Крупская сделала официальное заявление для печати. Суть заявления сводилась к тому, что «as a result of barbarous experiments on the part of the doctor Noodles she has received an impact by an electric current and now is dying» (в результате варварских экспериментов со стороны доктора Лапши она получила удар электрическим током и в настоящее время находится при смерти).    

Растерявшийся доктор Лапша в резких тонах потребовал от Яна Каца, чтобы тот срочно отправлялся с пациенткой Крупской в приемный покой больницы Ворона.    

Врач приемного покоя был давно приучен ко всяким неожиданностям со стороны пациентов, поступающим из Офакимской психиатрической больницы, но прибытие оттуда Надежды Крупской, пусть в сопровождении хорошо ему знакомого младшего медбрата Каца, даже для него было большим потрясением.    

— Это, по вашему мнению, Надежда Крупская? — спросил врач приемного покоя Яна, с интересом разглядывая юную эфиопскую девушку. — Разве она ещё жива?    

— Вам виднее, вы врач, — дипломатично ответил Кац.    

— А почему она такая черная? — не мог прийти в себя врач приемного покоя.     «Какой же он тупой», — подумал Ян, но вслух сказал совершенно другое: — Её ударило током, наверно, она обуглилась.    

Врача приемного покоя смелая диагностическая находка младшего медбрата психиатрической больницы полностью удовлетворила. По крайней мере, к этой теме он больше не возвращался, хотя расспросов не прекращал.    

— В направлении написано, что ей восемнадцать лет, — врачу приемного покоя никак не удавалось соединить теоретические знания с суровой правдой жизни, — вероятно, это ошибка.    

— Нет здесь никакой ошибки, — в этот день Кац был неумолим, — когда Крупская, перед выездом в Израиль, покупала свидетельство о рождении, в котором было указано, что она еврейка, она попросила заодно изменить и свой возраст.    

Но в сердце врача приемного покоя всё ещё оставалось место для скептицизма. В СССР он был членом партии и всю жизнь активно выполнял общественные нагрузки. Выехав из Советского Союза в зрелом возрасте, врач приемного покоя морально был не готов встретить Надежду Константиновну Крупскую, поступившую из Офакимской психиатрической больницы после удара током.    

— И все же мне как-то не вериться, что это Крупская, — сказал врач приёмного покоя, с мольбой и надеждой глядя на Каца. — В тот момент, когда её ударило током, Ленин перевернулся в своём стеклянном гробу и теперь лежит в мавзолее на животе и без фуражки. Вы можете сами поехать в Москву и убедиться.    

— Кац посещал мавзолей первый и последний раз в пионерском возрасте. Тогда ему было жалко дедушку Ленина до слёз. Теперь же ему хотелось отомстить вождю мирового пролетариата за ту давнюю детскую обиду.    

— Факты, которые даются нам в ощущениях, являются реальностью, — философски заметил врач приемного покоя. В течение многих лет он свято верил, что, произнося эту фразу, цитирует Энгельса.    

Кац уловил его настроение и охотно добавил: — Жизнь — это способ существования белковых тел.    

Во время их содержательной беседы, оставленная без присмотра Надежда Крупская пошла прогуляться и забрела в травматологическое отделение. Там, на спор, она пыталась совершить половой акт с больным, который поступил на лечение по поводу свежего перелома таза, но была безжалостно отловлена медперсоналом. Далее, после обследования в приемном покое, была выписана с диагнозом «Superficial scratchs of a back and between foots» (Поверхностные царапины спины и промежности) и рекомендациями впредь не направлять её в приемный покой больницы Ворона ни при каких обстоятельствах.    

Тем не менее, при расставании, врач приемного покоя, на всякий случай решил крепко пожать ей руку и попросил передать горячий привет супругу. После чего отвел Каца в сторону и шепотом заявил ему, что больше эту революционерку видеть не желает.

— Крупская, это еще скромная, щепетильная девушка, — продолжал нагнетать атмосферу неумолимый Кац, — к нам недавно поступила на лечение пациентка по имени Роза Люксембург, между прочим, из очень приличной еврейской семьи. Так вот ей удалось поднять на коммунистическое восстание жителей города Мюнхена.    

— А La Pucelle d'Orl?ans (Орлеанская дева) у вас не лечиться? — поинтересовался врач приемного покоя, в которого вновь вселился бес скептицизма.    

Но Кацу уже было не до него. Ян увидел Пятоева, который с жаром что-то рассказывал Аюбу, медбрату, работающему в женском отделении судебно-психиатрической экспертизы больницы имени известного своей любовной лирикой поэта Абарбанеля и придающего арабский колорит продукции киностудии «Антисар».    

— ...А я тебе говорю, что еврейский солдат хитер и коварен, — горячился Пятоев, не замечая стоявшего рядом с ним друга Каца. — Могу привести тебе живой пример. Когда я был совсем еще молодым лейтенантом, на нашу базу прислали студентов какого-то вуза проходить воинские сборы. В моем подчинении, среди прочих, был студент по фамилии Зильберман. Ростом он был очень мал. Но обращал на себя внимание не этим, а удивительно тонкой костью.        

Замполит называл его: «Ну ты, блин, Золушка». Называть его по фамилии замполит не мог, так как считал, что для старшего офицера, тем более для политработника, публично оскорблять солдата недопустимо. По-моему, замполит был абсолютно прав. Назвать человека, тем более молодого, «рядовой Зильберман», что звучит двусмысленно, оскорбляет национальные чувства, содержит оскорбительный намёк и несёт пренебрежительный оттенок, для офицера Советской армии совершенно недопустимо.

Начальник вещевого склада, в силу занимаемой должности был человеком более интеллигентным, чем замполит, и в дополнение к этому склонным к каламбуру, называл Зильбермана «князем Подмышкиным». Обмундирование он выдал Зильберману самое маленькое из того, что было на складе. Но, тем не менее, сапоги и гимнастерка были на три размера больше желаемого, ремень обхватывал тонкую талию раза четыре, а пряжка с желтой звездой, спасибо, что пятиконечной, закрывала полживота. Самым же трогательным в образе князя Подмышкина были большие невеселые глаза, выглядывающие из-под сползающей на изогнутый нос пилотки.    

Я прекрасно понимал, что пребывание в моем подчинении рядового Зильбермана ничего хорошего ни для вверенного мне подразделения, ни для меня лично не принесёт, но действительность превзошла мои самые смелые ожидания.    

Через две недели пьянки, завершившейся принятием присяги, им предстояло совершить марш-бросок с полной выкладкой километров на десять. Отойдя от ворот базы метров на семьсот, я обнаружил, что маленькие нежные ножки рядового Зильбермана, свободно болтавшиеся в сапогах, покрылись пышными кровавыми мозолями. На мое тактичное замечание о том, что портянки, в отличие от чулок, даются человеку для того, чтобы наматывать их на стопы, а не подвязывать на бедрах, рядовой Зильберман не ответил «так точно». Его ответ содержал в себе так много сарказма и включал в себя столь широкие обобщения, что если бы я его не остановил, то дело закончилось бы трибуналом. В дальнейшем, сгибаясь под тяжестью автомата Калашникова модернизированного, бравый солдат Зильберман отправился в расположение части. Мысленно провожая Зильбермана в дальнюю дорогу, я не мог избавиться от дурного предчувствия. Мне почему-то казалось, что две школьницы, которые собирали ягоды возле ворот базы, из хулиганских побуждений могут отобрать у него автомат. К счастью для Зильбермана эти девочки оказались добрее и человечнее, чем я о них подумал. Повстречав раненного в обе ноги защитника родины, девочки заботливо поинтересовались, почему такой маленький мальчик ходит в тундре один, без мамы, и откуда у такого маленького мальчика такая красивая борода.    

Зильберман посмотрел на будущих белых женщин снизу вверх полным тысячелетней грусти взглядом и откровенно сознался, что ему посчастливилось убежать с урановых рудников. При этом он застенчиво повинился, что удалось ему так же оглушить здоровенного охранника и забрать его обмундирование, в которое он сейчас одет, и автомат. Далее, после глубокого вздоха, полным безутешной грусти голосом, Зильберман сообщил, что пробирается в санчасть, хотя шансов на спасение нет. По его словам, ещё несколько лет назад он был выше на две головы, был шире в костях на два пальца, а так же имел курносый нос, голубые глаза и широкие плечи. А сейчас, из-за больших доз радиации, на его ногах образовались незаживающие раны, на которые даже не садятся мухи, а сам он весь сморщился и почернел.    

Сердобольные девочки накормили его ягодами и помогли донести до санчасти автомат и сапоги. На прощание он, встав на цыпочки, поцеловал девочек в лоб и изъявил желание, не откладывая дело в долгий ящик, похоронить его с воинскими почестями. При этом он назвался моим именем и попросил передать «последнее «прости» моей супруге Розе. Девочки расплакались и отдали ему все ягоды.    

Аюб слушал разрывающее душу повествование Пятоева о хитром и коварном Зильбермане вполуха. Вторую половину его правого уха занимал идеально круглой формы и глубокой расцветки синяк. Судя по отрывочным и эмоциональным высказываниям Аюба, синяк возник в результате активного участия революционного медбрата в общественной жизни.    

История появления синяка в области правого уха моего друга и коллеги Аюба по-своему примечательна. Помимо своей многообразной деятельности медбрата в женском отделении судебно-психиатрической экспертизы больницы Абарбанеля, находящейся в пригороде Тель-Авива, Аюб был кипучим общественником. Он непрерывно боролся за равноправие женщин, участвовал в демонстрациях сексуальных меньшинств, причём в его сердце находилось место для сочувствия страдающим самыми разными отклонениями в сексуальной сфере. Он защищал природу и окружающую среду с таким жаром, что однажды чуть не утонул, пытаясь закрыть грудью прорвавшуюся канализацию. Как защитник общечеловеческих ценностей он был незаменим ни на одном митинге, демонстрируя при этом чудеса прогрессивного мышления, и зарекомендовав себя пламенным трибуном. По выходным дням он уезжал в богатейшее арабское село к своим родителям, но и там активная гражданская позиция не давала ему спокойно сидеть на месте. Он собирал деньги в помощь борющейся Палестине. Вспомнив золотое детство, вместе с подростками бросал камни в проезжающие мимо деревни автомобили, допоздна участвовал в массовых народных гуляниях по случаю успешных взрывов автобусов, был активным поборником строжайшего наказания женщин, нарушивших целомудренные исламские законы, и неизменно призывал сбросить евреев в море. Во время очередного отпуска он несколько увлекся, бросая в полицейских бутылки с зажигательной жидкостью. В результате чего получил резиновой пулей в ухо.    

Механизм действия резиновой пули заключается в том, что она, при соприкосновении с твердой поверхностью, обладает способностью расплющиваться по ней, а не проникать внутрь. Чем большей энергией обладает резиновая пуля, то есть чем меньше расстояние между стреляющим и целью, тем больше площадь, на которую эта пуля расплющивается. Попадание резиновой пули примерно равносильно удару кулаком. Израильские структуры охраны правопорядка активно пользуются резиновыми пулями, когда давно пора стрелять свинцовыми, но, из соображений дешевого политиканства, этого делать не разрешают.        

Стараясь как-то сгладить вред, нанесенный распоряжениями политического руководства, и утихомирить озверевшие толпы борцов за справедливый и прочный мир, израильские военнослужащие частенько идут на различного рода ухищрения, стараясь защитить себя и гражданское население. Считается, что если резиновая пуля не попадет в глаз, то серьезной травмы она причинить не может. Это не совсем так. В действительности, если такая пуля попадет в открытый рот, чему очень способствует богатая буквой «а» фраза «Аллах акбар», то травма получается вполне серьезной.     Следующий способ борьбы за справедливое решение ближневосточного конфликта — это использование трофейного оружия. В принципе, наличие у военнослужащих не табельного оружия является вернейшим признаком превращения воинского подразделения в вооруженную банду, но Восток — дело тонкое, а Ближний Восток — тем более. Не сдать трофейный пистолет — это чистый криминал. Но когда солдат получает приказ «Не стрелять!», а стрелять жизненно необходимо, то трофейный, нигде не зарегистрированный пистолет, это конь, за которого отдают полцарства. Этот пистолет позволяет защитить себя и окружающих, но не пойти под суд за невыполнение приказа.        Другая маленькая солдатская хитрость касается бутылок с зажигательной жидкостью. Бутылка с зажигательной жидкостью — это оружие дураков и подонков. Почему подонков, это понятно, а дураков потому, что такие бутылки часто самовозгораются. Но прогрессивно мыслящие политики Израиля считают бросание бутылок с зажигательной жидкостью законным проявлением волеизъявления арабского народа Палестины, к которому необходимо относиться с пониманием. Но ещё не все военнослужащие и гражданские лица, в которых эти бутылки бросают, разделяют эту прогрессивную точку зрения. Некоторые противники мирного процесса стараются попасть в эту бутылку резиновой пулей прежде, чем эта бутылка будет брошена. В случае такого попадания последствия для бутылкометателя бывают самые прискорбные.

Но попасть в бросаемую бутылку сложно. Вот и в этот раз пуля вместо бутылки угодила Аюбу в ухо. Ни как медбрат, ни как общественный деятель Аюб не был готов к такому повороту событий. За долгие годы борьбы за мир он привык к полной безнаказанности. Честно заработанный удар в ухо им был воспринят совершенно неправильно. Вместо того чтобы в корне пересмотреть своё поведение, Аюб позвонил Пятоеву, которого считал тайным антисемитом, сочувствующим справедливой борьбе с сионистским врагом, и излил душу.

Отставной майор многочисленных армий отнесся к нему очень тепло и борьбу с сионистским врагом не только одобрил, но и обещал поддержать. Он не поленился лично прибыть к месту исторического удара в ухо и доставил Аюба в приемный покой больницы Ворона. В дороге Пятоев внимательно слушал излияния безвинно раненного в ухо Аюба, периодически подогревая пострадавшего за идею медбрата рассказами о хитрости и коварстве сионистского врага.    

Врач приемного покоя больницы Вороны отнесся к раненному в ухо пациенту без всякого интереса. Аюб, почувствовав такое к себе отношение, попытался привлечь к себе внимание громкими стонами страдальческой мимикой. Наконец врач приемного покоя смилостивился и спросил, при каких обстоятельствах пациент Аюб травмировал ухо.    

— Сидели мы смирно, — начал своё правдивое повествование израильский медбрат и палестинский патриот, — слушали скрипичный концерт, никого не трогали. Вдруг сильнейший удар в ухо. У меня чуть бутылка с зажигательной смесью из рук не вылетела.

Врача приемного покоя больницы Ворона звали Рюрик Соломонович Мамедов. Он был не молод и имел богатейший опыт лечения синяков правильной округлой формы, но получение такого синяка с прослушиванием скрипичного концерта в его сознании как-то не ассоциировалось.    

— И чьей же музыкой вы наслаждались? — спросил заинтересованный врач приемной покоя. Хотя для постановки диагноза или назначения лечения ответ на этот вопрос значения не имел.    

— Всемирно известного композитора, — с вызовом ответил Аюб, — и пламенного борца с жидомасонским заговором.    

— И кто же это? — поинтересовался врач приемного покоя. Аюб выглядел растерянным, и ему на помощь пришел Пятоев:    

— Ну, Вагнер это, Вагнер. Неужели непонятно?    

— А Вагнер не еврей? — со слабой надеждой в голосе спросил Аюб. В его понимании «Вагнер» — это сугубо еврейская фамилия.    

— Wagner (Вагнер) не еврей, — развеял его опасения врач приемного покоя. — И что же из его произведений вы слушали в этот раз?    

Аюб с надеждой взглянул на Пятоева и оказался прав.    

— В кольце Нибелунгов, — по-военному четко доложил отставной майор и с достоинством закинул ногу за ногу.    

— А Нибелунги не евреи? — уже веселее спросил Аюб.

Это было уже чересчур для эрудированного майора шариатской безопасности.    

— Не помню я, — расстроено ответил Пятоев, — что они маленького роста — помню, а кто по национальности — забыл.    

— Да евреи они, евреи, — разочарованию Аюба не было предела, — роста маленького, в кольцо взяли, в ухо дали. Точно евреи.    

Выслушав смелую догадку Аюба относительно национального происхождения нибелунгов, врач приемного покоя вернулся в присущее ему в рабочее время состояние легкой сонливости и выписал своего любящего музыку пациента с рекомендациями беречь уши.

Аюб пытался протестовать, требовал всестороннего обследования, тряс правым ухом в местах скопления публики, взывал к общественности, но народ безмолвствовал.    

Дело в том, что всё внимание русской мафии было привлечено брачными аферами Вячеслава Борисовича Борщевского. Патриарх палестинского эротического кино был женат на своей супруге, Ольге Викторовне, третьим браком. Для Ольги же Викторовны Вячеслав Борисович был первым мужчиной, с которым она связала себя узами Гименея. Свою старшую дочь, Наталью, Ольга Викторовна родила вне брака. Долгожданный, но неожиданный распад Советского Союза. Никем не ожидаемое обретение независимости Абхазией, с последующим бегством из молодого государства большинства его населения. Мало понятные перипетии с принятием Российской Федерацией нового закона о гражданстве. Все это создало новую политическую реальность в семье Натальи.        

Её супруг, родом из грузинских князей, будучи освобожденным парторгом Сухумского обезьяньего питомника, в годы строительства коммунизма был человеком в высшей степени состоятельным. После бегства из Сухуми, происходящий из князей парторг нашёл себя при режиме Гамсахурдия, хотя о прежнем достатке не могло быть и речи. При Шеварднадзе его карьера медленно, но верно катилась под гору, достигнув наконец своего пика, когда семья начала голодать.        

Наталья обратилась за помощью к матери. Ольга Викторовна во всем привыкла полагаться на Вячеслава Борисовича. Борщевский взял инициативу в свои руки, доверившись моим рекомендациям. К юридическому обеспечению операции был привлечён Дан Зильберт. Исполнение главной роли в выездном спектакле, задуманном Борщевским, роли фиктивного жениха, было возложено на Вову Сынка. Хранитель грузинских воровских традиций благородно согласился временно отойти от дел ради святого для каждого грузина дела похищения невесты. Согласно режиссерскому замыслу он должен был внести национальный колорит, создать атмосферу доверия и возглавить массовку. Ключевым моментом всей комбинации являлось содержание в тайне свадебных торжеств от законного супруга. План действий, навеянный творчеством испанского драматурга Лопе де Вега, был прост и надёжен. Наталья разводится с идейным лидером обезьяньего питомника и сочетается законным браком с Вовой Сынком. Став законной супругой израильского гражданина, счастливая новобрачная, вместе со своей несовершеннолетней дочерью, получает вид на жительство в Израиле, где и проживает, в любви и согласии, вплоть до получения израильского гражданства. После получения искомого гражданства счастливые супруги оформляют развод и живут долго и счастливо вдали друг от друга. Реакционный князь посрамлён. Все рады, все смеются.    

Пока Борщевский вместе с беглым парторгом обезьяньего питомника обходил дозором тбилисские рестораны, Вова Сынок участвовал, в качестве счастливого жениха, в пышной, с фотографом и кинооператором, грузинкой свадьбе. Фотографии и фильм были призваны служить доказательством не фиктивности брака. На фото— и кинодокументах должны были быть изображены жених и невеста в соответствующих одеждах и в окружении дорогих гостей. На основании этих фото— и кинодокументов специалисты из Израильского министерства внутренних дел должны были объективно оценить степень искренности тостов, объятий и поцелуев. Всё это было направленно на выявление фиктивных браков.    

Семнадцатилетнюю дочь Наталии, в которую Сынок влюбился с первого взгляда до такой степени, что с трудом функционировал в качестве жениха на свадьбе её матери, пришлось удочерить.    

В отличие от Вовы Сынка хранитель грузинских воровских традиций справился блестяще. Приглашённые на свадьбу в качестве родственников и гостей сокамерники грузинского вора по тбилисскому следственному изолятору были полны достоинства, искренне радовались счастью молодых и вспоминали смешные случаи из воровской жизни. А организованные им оформление развода Натальи с парторгом, а так же процесс удочерения, проведённый за одну ночь и завершившийся к утру постановкой печати «Апостиль», делающей любой документ международно признанным, вызывали всеобщее восхищение. Хранитель грузинских воровских традиций строго следовал утверждённому сценарию и допустил импровизацию только один раз. Будучи человек чрезвычайно щепетильным в вопросах чести, он с самого начала рассказал парторгу Сухумского обезьяньего питомника в изгнании о творческих планах Борщевского по похищению Натальи. И оказался прав.    

Ни тесное общение с обезьянами, ни даже многолетняя работа в качестве освобождённого парторга, не смогли поколебать моральных устоев отпрыска старинного княжеского рода. Понимая, что в обозримом будущем он не увидит ни своей жены, ни единственной дочери, гордый парторг, на протяжении всей, проходившей в тайне от него, свадьбы своей супруги таскал Борщевского по Тбилиси и с жаром рассказывал ему об истории города. Когда же дорогие гости, продолжая соблюдать строгую секретность, отбыли в аэропорт вместе с его чадами и домочадцами, представитель старинного княжеского рода, всю сознательную жизнь проработавший освобождённым парторгом Сухумского обезьяньего питомника добросовестно изображал спящего под столом в ресторане в течение двух с половиной часов. Борщевский дал указание не будить овдовевшего князя, пока самолёт не улетит. В тот день вылет на Тель-Авив задержали на два часа.    

По прибытии в Израиль брачная афера Борщевского получила логическое продолжение. Выяснилось, что искомое гражданство супруга парторга обезьяньего питомника может получить только после пяти лет непрерывного супружества с Сынком. А жениться на обожаемой им приемной внучке Вячеслава Борисовича Вова не сможет в принципе. Сынок удочерил свою возлюбленную, чтобы без помех доставить её в Израиль, а израильское законодательство брака между дочерью и отцом не разрешает.        

Через несколько дней после победного завершения тбилисских гастролей Вячеслава Борисовича, его посетила мама Вовы Сынка. Главной целью её визита был скандал, который она надеялась устроить в доме Борщевских, желательно при большом стечении публики.    

— Выходи, грязный развратник! — крикнула она так громко, что во всем поселении завыли собаки. К её удивлению, Вячеслав Борисович не только вышел, но и охотно вступил в беседу.    

— Слушаю внимательнейшим образом, — сказал он, глядя на чрезвычайно рослую мадам Серебрянникову снизу вверх, но свысока, — чем, собственно, могу служить?    

— Вы лишили моего сына возможности создать семейный очаг, — с горечью констатировала мама Вовы Сынка. И, немного погодя, добавила: — Подонок.    

— Вы определенно что-то путаете, любезнейшая. Только благодаря мне ваш атлетически сложённый сын и познал семейное счастье. Другое дело, — тут Борщевский вспомнил князя из Сухумского обезьяньего питомника, — что ваше утверждение о том, что я подонок — совершенно справедливо.    

Возразить по существу было нечего, хотя и ответ Вячеслава Борисовича не удовлетворил её в полной мере. Поэтому борющаяся за семейное счастье своего сына мадам Серебрянникова начала издалека:    

— Вова — несчастный ребенок. В детстве его обижали хулиганы. Он был единственным еврейским ребёнком в классе. Всё своё свободное время я водила его на тренировки во все спортивные секции, которые были в Вологде. Из-за непрерывных отжиманий от пола он не видел детства. Эта девчонка вскружила ему голову.    

— Ничего удивительного, — утешил ее Борщевский, — девушка она красивая. Кстати, плод любви грузинского князя и актрисы Саратовского драматического театра, приехавшей на летние гастроли в Сухуми. У вашего сына прекрасный вкус.    

— Вова чист и доверчив, — не слушая собеседника, продолжала мадам Серебрянникова. — Она вертит им как хочет. Сейчас, по её просьбе, они поехали ловить рыбу на Мертвое море.    

— Вы просто не заметили, как ваш сын вырос, — продолжал увещевать маму Вовы Сынка Борщевский, — находясь в Тбилиси, он представился Моне как знаменитый израильский киноактер, который, вместе с её мамой, участвует в съемках документального фильма о настоящей грузинской свадьбе. При этом он убедил Мону ничего не рассказывать о съемках отцу. Ему хотелось, чтобы фильм стал сюрпризом для потомка старинного княжеского рода. Самой же девушке он пообещал контракт на роль Клеопатры в сериале, к съемкам которого приступает киностудия «Антисар», а также приз за главную женскую роль на престижном кинофестивале в Ливна. Всё это характеризует его как зрелого мужчину, способного взвалить на свои плечи обязанности по созданию семьи.    

— О какой семье речь? — не унималась мама Вовы Сынка, — моего сыночка женили без моего ведома на моей ровеснице. При этом его вынудили удочерить девушку, которая ему так нравится. Теперь он сожительствует со своей дочерью на берегу Мертвого моря, как это когда-то делал Лот. Думаю, что это опять плохо кончится.    

— В древности это действительно могло вызвать разного рода осложнения. В библейские времена нравы были грубые, — авторитетно сообщил Борщевский, — но в современном Израиле это только приветствуется. Мона родит Вове ребёнка, и будет получать приличное пособие как мать-одиночка, пока их чаду не исполнится семь лет.

Потом ещё раз, таким же образом, родит старшему дитяти братика или сестричку. В результате их семейный бюджет будет пополняться в течение многих лет. А если бы они официально поженились, то ей бы пришлось работать полный рабочий день, чтобы получать те же деньги.    

— Но её будут все время проверять, — проявила излишнюю недоверчивость мадам Серебрянникова, — и если у неё найдут, например, Бовины брюки, то её лишат пособия.

— Вы меня извините, голубушка, — Борщевский не говорил, а вещал, — но, кроме того, что вы все время на меня окаете на меня по-вологодски, вы говорите глупости. Кто может лишить пособия целомудренную мать-одиночку, если в её доме обнаружатся брюки её законного папы? При этом, на что я хочу особо обратить ваше внимание, на страже нравственности вашей невестки будет стоять непосредственно государство Израиль, которое оберегает нравственность своих граждан гораздо лучше, чем их безопасность. И при малейшей попытке изменить благороднейшему Вове Сынку она будет наказана гораздо строже, чем, если бы она изменила Родине. Её навеки лишат пособия матери-одиночки. А, если бы она изменила Родине, её поведение было бы расценено как борьба за мир, и государство с уважением отнеслось бы к её политическим убеждениям. Таким образом, мы можем констатировать, что созданная мною семья Моны и Вовы — это семья, о которой каждая мать может только мечтать.    

На этом агитация Борщевского в пользу создания образцовой израильской семьи была прервана появлением меня и Пятоева. Нам предстояло нанести визит Мансуру Алузаелю, и присутствие патриарха палестинского эротического кино по кличке «Мамонт» придавало нашей делегации солидность. Ехать нам предстояло в столицу бедуинского Израиля город Рахат. Население этого города — тридцать тысяч человек, то есть четверть всех бедуинов — граждан Израиля. Рахат находится невдалеке от Офакима, и мадам Серебрянникова тактично напросилась в попутчицы на правах доброй знакомой Вячеслава Борисовича. Со свойственной мне политической мудростью я включил её в состав делегации. Мансур не говорит по-русски, мама Вовы Сынка не говорит ни по-арабски, ни на иврите, поэтому шансов на то, что она наговорит глупостей, нет. С другой стороны, мадам Серебрянникова своими циклопическими размерами могла бы произвести большое впечатление на чистых детей пустыни, которыми ещё недавно были бедуины.

Глава племени Алузаел проживал в довольно большом доме, но над землей поднималось только три этажа. Если жилище англичанина — это крепость, которую он собирается оборонять, то жилище еврея — это потайное место, укрытое в складках местности и покрытое густыми зарослями, где резвятся декоративные собаки. Еврейское жилище, в идеале, стоит на склоне, имеет вход и выход на разных этажах, утопает в зелени, плавно переходит в окрестные валуны, растворяется в балконах и беседках, укрыто в глубине двора и плохо заметно с улицы из-за зелёной ограды. При этом крыша может упираться в землю, а верхней частью здания может быть прогулочный дворик с зарослями магнолий над супружеской спальней. Понятно, что таким жилищем обладают люди, не экономящие на еде, но именно такое жилище — идеал израильского семейного гнездышка. Бедуин не таков. Истинный сын пустыни чувствует себя защищенным, когда его окружает пустое до горизонта пространство. Случайное появление одинокого деревца рассматривается, как маневр врага, и немедленно съедается козами. Главный фактор, определяющий комфортность бедуинского жилища, — это наличие в нем загона для скота. Хотя в последние десятилетия тлетворное еврейское влияние разлагает дотоле простые и чистые бедуинские нравы. Это хорошо видно на примере жилища Мансура.

Как и в любом бедуинском жилище, в доме Мансура проживает большое количество людей и имеется несчитанное количество маленьких комнатёнок. Причем заходить во все части дома может только Мансур, все остальные обитатели, а это старики, женщины и дети, четко знают свое место. В доме Мансура, как и в доме любого склонного идти в ногу со временем шейха, присутствует бассейн. По совету Миши Леваева, одна стенка бассейна сделана из стекла, прозрачного только с одной, наружной по отношению к водоему, стороны. Содержимым бассейна можно любоваться из большой комнаты без окон, где Мансур принимает дорогих гостей. В данный момент дорогими гостями были я, Пятоев и Борщевский. Мадам Серебрянникова в это время с большим интересом наблюдала за убийством, разделкой и последующей кулинарной обработкой молодого барашка, которому предстояло быть съеденным Мансуром и его дорогими гостями. В то же самое время в бассейне плескались две белокожие пышнотелые барышни. При очень внимательном рассмотрении на них можно было заметить купальники. В целом атмосфера располагала к задушевной беседе. Для начала поговорили о покойном барашке. Я счёл важным подчеркнуть, что бедуинская кухня в целом бедновата, но баранину лучше бедуинов не готовит никто. Спорить со мной не стали. Бедуинка с лошадиным лицом, естественно молча, накрывала на стол. В сторону бассейна она старалась не смотреть.

Недавно подразделение израильской армии, сформированное из членов племени Алузаел, было переброшено на отдаленный участок египетско-израильской границы. Мансур, конечно, понимал, что этот участок безжизненной пустыни является местом очень хлебным. Но, будучи дисциплинированным офицером, ждал дальнейших указаний командования. Наконец его непосредственный начальник, не армейский командир, а тот, с которым он встречался тайно и редко, дал ему команду связаться со мной.    

Меня Мансур знал как руководителя экзотической преступной группировки. Любая крупная преступная группировка, в любой стране, может существовать длительное время только при условии хороших отношений с правоохранительными органами. В Израиле определить, где кончается полиция и начинается БАШАК и наоборот, иногда бывает непросто. Гордый и независимый шейх должен чувствовать, когда наступила пора выполнить команду «есть». Со мной так со мной. Но существуют некие вечные ценности, которые остаются при любой команде начальства. К ним Мансур относил контрабанду гашиша.    

— Гашиш на этом участке границы не будет переправляться вообще, — наконец сказал я. Если бы я сказал, что пророк Магомет был женщиной, то удивление Мансура было бы меньшим. Свободная контрабанда гашиша как плата за закрытую на замок границу является общепринятой практикой.    

— Ну и чем же мы будем заниматься? — спросил потрясенный до глубины души шейх.    

— Мы будем снимать кино, — неожиданно для всех веско заявил Борщевский, —ваш дом мне видится как замечательная натура.    

Мансур горько усмехнулся. Он и сам иногда смотрел забавные поделки киностудии «Антисар» на сон грядущий, но палестинское эротическое кино как источник заметных доходов ему представлялось сомнительным.    

— Кроме производства лирических мультфильмов о Арафате ты будешь обеспечивать переправку проституток через границу, — вернул Пятоев беседу в серьезное русло.    

Мансур облегченно вздохнул. Всё стало на свои места. Рынок проституток в Израиле полностью покрывается поставками из европейских республик бывшего СССР. В этих странах низкий уровень жизни удивительно гармонично соединялся с обилием привлекательных женщин. Низким уровнем жизни могут похвастаться многие страны, в том числе и образовавшиеся после распада СССР, но кому может прийти голову шальная мысль лечь в кровать, к примеру, с грузинкой, да ещё платить за это деньги?

Поэтому посредники в Молдавии, Прибалтике или славянских республиках вербуют девушек и довозят их до Египта. Въезд в Египет не сопровождается сложностями с получением визы. Далее бедуины египетские переправляют девушек бедуинам израильским. Далее — последний посредник, и, наконец — родной публичный дом.

Мансуру предстояло отвечать за свободный переход девушками границы. Вопрос о хлопотах, связанных с формированием кадров для работы в публичных домах был решён радикально через доброго знакомого из Псковской милиции Костикиной супруги Ольги. Когда-то он предложил ей вместо отсидки в тюрьме поработать в качестве проститутки в Израиле. Его встреча с Борщевским произошла на самом высоком уровне, в номере «люкс» сочинской гостиницы «Жемчужная», куда Вячеслав Борисович прибыл для уточнения деталей, прервав на день свой исторический визит в Тбилиси.    

В качестве первого результата их плодотворного сотрудничества в Израиль из города Пскова прибыли две девушки. Одна из них бывшая десятиклассница, а вторая — её бывшая учительница английского языка. Девушки напряженно трудились на ниве проституции, причем их услуги включали в себя как добавление снотворных препаратов в выпивку и закуску любящих их клиентов, так и последующее изъятие в свою пользу их денег и ценностей. Однажды, в студёную зимнюю пору, один из поклонников их красоты скончался от отравления люминалом. Девушек ждало длительное тюремное заключение. И милым дамам был предложен выбор между занятием проституцией в далеком Израиле и ведением целомудренного образа жизни в родной российской тюрьме. Девушки склонились в пользу Израиля.    

В этих милых дамах меня привлекла их склонность к иностранным языкам. Учительница английского языка живо общалась со своими клиентами и по-немецки. А её юная подельщица выучила всё тот же английский до очень приличного уровня, готовя себя к работе с иностранцами в Петербурге. У педагога в Пскове осталась мать и двухлетняя дочка, а у школьницы — страдающий астмой младший брат, бьющаяся как рыба об лёд мама и жестоко пьющий папа. Работник следственных органов, убедивший девушек поработать на ниве проституции в Израиле, любезно согласился попечительствовать их оставшимся в Пскове семьям. Причем характер его услуг находился в прямой зависимости от достигнутого между мной и девушками взаимопонимания. Но, попав в Израиль, склонные к иностранным языкам поклонницы снотворных препаратов, вместо ставшей второй натурой проституции, вновь засели за изучение иностранного, в данном случае арабского, языка под руководством и при непосредственном участии гвардейцев шейха Мансура.    

Во время моей встречи с Мансуром месяц назад ему было поручено найти надежных людей, способных без ненужных приключений доставлять девушек от Каирского аэропорта до охраняемого под командованием Мансура участка израильско-египетской границы. Для бедуина «надежные люди» и «члены его племени» — это одни и те же люди, названные по-разному.    

Граница между Египтом и Израилем, а также между Израилем и Иорданией была проведена первым премьер-министром Израиля, которого звали Давид Бен-Гурион, следующим образом. Были взяты карта, линейка и карандаш. В самой северной точке Красного моря карандашом был отмечен построенный в дальнейшем город Эйлат. Далее, при помощи все тех же карандаша и линейки, по карте были прочерчены две линии. Одна от Эйлата до Мертвого моря, другая от Эйлата, но уже до моря Средиземного. Эти линии на карте были превращены в границы Израиля с Иорданией и Египтом. Произошло это в ходе войсковой операции во время войны Израиля за независимость в 1949 году.

Войсковая операция называлась «אובדה» (Увда), что в переводе с иврита означает «факт».

Маршруты кочующих в этих местах бедуинов Бен-Гуриона не интересовали. В результате этого факта члены одних и тех же племён, в том числе племени Алузаел, стали гражданами Египта, Израиля или Иордании, в зависимости от того, где в это время они пасли своих коз и баранов. Племя Алузаел веками кочевало по ставшим египетским Синаю и ставшим израильским Негеве.    

Египетские бедуины живут бедно, а задрипанное племя Алузаел тем более. Предложение Мансура было для них дорогам подарком. Сопровождение девушек от каирского аэропорта до границы с Израилем — это дело хлопотное, но безопасное и хорошо оплачиваемое. Что-то нужно заплатить египетским пограничникам, но это святое. Мансур даже приобрел на свои деньги маленькую гостиницу в Каире. Вдали от центра города, но вблизи аэропорта. Для туристов такая гостиница не интересна, но для решения многих проблем, связанных с новой деятельностью клана Алузаел, она очень удобна. Гостиница оформлена как совместная собственность самых авторитетных представителей племени Алузаел, проживающих в Египте, и называется «Шейх Мансур».

Израильским гражданам приобретать недвижимость в Египте запрещено. Хотя праведный шейх Мансур — глава всего племени Алузаел, независимо от того, где его члены проживают. Это раньше часть племени, проживающего в Израиле, была мало почитаемой. Но сейчас, благодаря праведным деяниям шейха Мустафы, да благословит его имя Аллах, наступили другие времена.    

Две же девушки, первыми переправленные в Израиль по дороге жизни племени Алузаель, после интенсивного курса арабского языка в течение одного месяца, сейчас сидели напротив меня и Пятоева. Они были явно напряжены. Им обещали широкий фронт работ по избранной профессии, а вместо этого заперли в огромном доме и целыми днями заставляли учить арабский язык. Выйдя из бассейна, они уселись перед нами, заложив ногу за ногу, и старшая из них, после некоторого раздумья, сказала мне «салям».    

— Воистину салям, — отозвался вместо меня Пятоев. Ему предстояло работать с ними, и перед первой беседой он хотел их успокоить и войти в психологический контакт.

— Ваш арабский начальник, — продолжила бывшая учительница, указывая на меня пальцем, — прибыл, чтобы прицениться и купить нас?    

Я не люблю, когда меня принимают за араба, но в этот раз я воздержался от комментариев.    

— Мой начальник купил вас еще в Пскове, не торгуясь, по совокупности заслуг, —сообщил ей Пятоев.    

— Каких ещё заслуг? — грубовато поинтересовалась младшая из барышень.    

— Как же, как же, — наконец вступил в беседу я, — вы не знали, что люминал выпускается в разных упаковках, по десять и по сто миллиграммов. Пока вы пользовались люминалом, украденным из детской больницы, всё было нормально, и ваши клиенты успешно просыпались. С головной болью и без денег, но пробуждались.

Потом вам стала продавать люминал уборщица аптеки. Там была уже доза для взрослых, по сто миллиграммов. Вы на это не обратили внимания, и после приёма двенадцати таких таблеток, запитых двумя бутылками шампанского, ваш престарелый клиент, как совершенно справедливо записано в милицейском протоколе, скончался, не приходя в сознание. Должен вам сразу сказать, что с таким халатным отношением к работе мы будем бороться.    

— Вы привезли нас в Израиль, чтобы поднять нашу трудовую дисциплину? —спросила бывший педагог. — Надеюсь, вы не собираетесь вернуть нас в Псков преподавать арабский язык?    

— Не волнуйтесь, — вновь взял в свои руки бразды правления Пятоев, — как вам и было обещано, вы будете заниматься проституцией. Кстати, в публичном доме с богатой и славной историей, который называется «Экстаза».    

— Спасибо, утешил, — прокомментировала это сообщение бывшая десятиклассница, — а то я уже начала волноваться за свою неустроенную личную жизнь.

— Но, помимо устройства личной жизни, в публичном доме «Экстаза» вам придется и напряженно работать, — развил свою мысль Пятоев. — Вы должны будете вести со своими арабскими клиентами задушевные беседы общефилософского характера, горячо сочувствовать борьбе палестинского народа с сионистским врагом и делиться со мной об этих беседах воспоминаниями.    

Далее моя функция заканчивалась. Пятоев формировал круг своих роковых красавиц в различных публичных домах, посещаемых арабами. Как сказал бы шейх Мустафа: «И да поможет ему Аллах». Мне же пора в отделение судебно-психиатрической экспертизы. Там меня ждут великие свершения, зафиксированные строгим слогом судебных протоколов. Вот и сегодня судебные протоколы поведали разрывающую душу историю любви короля Иордании Абдуллы Второго и рабочей с фабрики по производству туалетной бумаги.    

Она поняла, что король её любит, когда неожиданно её перевели на упаковку особо мягкой туалетной бумаги, украшенной тиснением в виде королевской короны. Радио, работающее в цехе, сообщило, что король Иордании Абдулла Второй в настоящее время находится на отдыхе в своем летнем дворце в Акабе. Она поняла, что это знак судьбы.

Наконец он смог ответить на её письма. Какой же он умница. Он не мог написать ей и, таким образом, поставить под удар иорданский престол. Но ему удалось подать ей сигнал, организовав через иорданскую разведку её перевод на конвейер, выпускающий туалетную бумагу с монархической символикой. И сейчас, подключившись через своих верных резидентов к местной офакимской радиостанции, он, понятными только им двоим намеками, весь трепеща, молил о встрече.        

Лента покрытой коронами туалетной бумаги казалась ей бесконечной. Она с трудом дождалась конца смены. Ей хотелось броситься в любящие объятия Абдуллы Второго сразу после получения известия по радио о том, что её ждут в королевском дворце в Акабе, но ставить под удар агентурную сеть иорданской разведки на Офакимской фабрике по производству туалетной бумаги ей не позволяла совесть. Она ясно понимала, что без своих верных резидентов её верный Абдулла Второй не сможет подавать тайные, понятные только их любящим сердцам, сигналы. После окончания смены она на минуту забежала домой взять самое необходимое и последним автобусом отправилась в Эйлат.

Это был тот редкий случай, когда израильское радио говорило правду. С провинциальными радиостанциями это до сих пор случалась. Король Иордании Абдулла Второй действительно находился в своей летней резиденции в Акабе.    

От израильского курортного города Эйлат дворцовый комплекс отделяет не более ста метров. Единственный иорданский портовый город, город Акаба, находится на несколько километров южнее. Значение этого дворца для иорданской политики колоссально. В нём происходят встречи между представителями не только самой Иордании, но и других арабских стран с представителями Израиля. Яхта может выйти из израильских территориальных вод и войти в закрытую для посторонних глаз бухту дворцового комплекса за несколько минут. Когда в Иордании происходят волнения, а в любой арабской стране это дело житейское, семья короля всегда во дворце. От северного въезда в дворцовый комплекс и до Эйлатского международного аэропорта десять минут езды по полупустому шоссе в объезд района Эйлатских гостиниц. Да и богатые нефтеналивные шейхи нередко инкогнито посещают Эйлат, желая рядом с домом развеяться в казино или посмотреть стриптиз. Да и привезенные с Восточной Европы Эйлатские проститутки выше всяких похвал.    

Уставшая от работы и охватившего ее волнения работница Офакимской фабрики по производству туалетной бумаги уснула, когда автобус, проехав мимо центра ядерных исследований, начал спускаться к Мертвому морю. При езде на горном серпантине её всегда укачивало, она помнила это и не стала сопротивляться охватившей её приятной дреме. Она спала почти три часа, пока автобус мчался по ровной как стол долине Арава, и проснулась возле поста налоговой службы, когда уже были видны огни Эйлата.    

Прибыв на центральную автобусную станцию глубокой ночью, она взяла такси и попросила довезти ее до гостиницы Herous. Водитель бросил на нее удивленный взгляд, но ничего не сказал.    

Самые дорогие Эйлатские гостиницы стоят на берегу моря, протянувшись почти непрерывной полосой от египетской до иорданской границы. Гостиница Herous была самой близко расположенной к Иордании. Специалистке по производству туалетной бумаги там делать нечего. Её месячный заработок с трудом покрывает проживание в течение дня в самом дешёвом номере этой гостиницы. Но возлюбленная Абдуллы Второго туда и не стремилась. Пройдя по украшенному затейливой решеткой мосту на приграничный пустырь, усеянный палатками самых экономных гостей Эйлата, она, стараясь не наступить на морских ежей, зашла в воду. Температура воды в районе Эйлата круглый год равна двадцати пяти градусам. Но после тридцати пяти градусов в тени вода казалась ледяной. Отплыв метров десять от берега, она согрелась. Приятная прохлада придала ей бодрости. Бросив прощальный взгляд на залитую огнями набережную Эйлата, она взяла курс на королевский дворец. Проплыв в течение получаса, она вышла на берег и пошла в сторону дворцового парка. Ровно через две минуты ей посчастливилось встретить охрану.        

Охрана западной и прибрежной части дворцового комплекса систематически отлавливает разного рода клоунов, штурмующих дворцовые стены со стороны Эйлата и, не вступая с ними в беспредметные беседы, передают в руки израильской полиции.    

— Почему вы голая? — спросила ее сотрудница полиции.    

— Я купалась ночью, — ответила работница Офакимской фабрики по производству туалетной бумаги.    

— Что вы делали возле королевского дворца? — поинтересовалась женщина-полицейский.    

— Мне была назначена встреча, — охотно ответила ночная купальщица. — Я возлюбленная монарха. Уверена, мой король ждет меня до сих пор.    

Через полчаса санитарная машина увозила её в Офакимскую психиатрическую больницу.    

— Как, — воскликнул, увидев её, доктор Лапша, — Вы снова прекратили приём лекарств, которые я вам назначил?    

— Я была влюблена, — созналась работница фабрики по производству туалетной

бумаги.    

— Оформляйте её, — сказал доктор Лапша, и возлюбленная Абдуллы Второго попала в надежные и заботливые руки медицинских братьев и сестер.    

Первым начал беседу Ян Кац, задав тактичный вопрос:

— Кто ваш избранник?        

Иорданский монарх Абдулла Второй, — было ему ответом.        

А у тебя половая губа не дура, — одобрил её выбор офицер безопасности Офакимской психиатрической больницы. Он также счёл нужным побеседовать с нарушителем государственной границы.    

— И насколько далеко зашли ваши отношения? — Кац попытался загладить грубость офицера безопасности и вернуть беседу в интеллигентное русло.    

— Акты нашего слияния были почти первобытны, — просто ответила любимая

женщина короля Иордании.    

— А как вы предохранялись? — спросила практичная Фортуна.    

— Абдулла Второй пользовался королевским презервативом, — удивляясь наивности своих собеседников, ответила новая пациентка отделения судебно-психиатрической экспертизы.    

— Не нравится мне все это, — прервал её офицер безопасности, — романтики много. И чем королевский презерватив отличается от кондома простолюдина?

Подозрительно мне все это.    

— Ничего подозрительного здесь нет, — неожиданно заявил Кац. — Вот у нас, в Офакиме, в доме будущего мэра города, среди ночи обкакался маститый кинорежиссер. Вот это действительно странно.    

Офицер безопасности Офакимской психиатрической больницы очень негативно относился к попыткам посторонних лиц вмешиваться в ход его оперативно-розыскных мероприятий. Попытка же вмешательства в святая святых, вмешательство в ход анализа добытой им информации, когда следствие почти закончено и злоумышленник уличен, вызывало в нем законное негодование.    

— Может быть, одаренный автор поэмы «Под» ознакомит нас с произошедшим в доме будущего мэра в стихотворной форме? — с откровенной издёвкой спросил он Каца.

— Да и чистосердечное признание изменит его положение к лучшему.    

Горько усмехнувшись, Кац подбоченился, выплюнул жвачку и степенно начал свой сказ, раскачиваясь, как молодой еврей на молитве:

                                   Как Борщевский наш, свет Борисович

                                   Погостить зашёл к Косте славному,

                                   К Косте славному, мэру нашему.

                                   Слово за слово. Время позднее.

                                   И Борщевский наш собрался честь знать.

                                   Да супруга его, Кости славного,

                                   Девка белая да румяная,

                                   Позвала свет Борисыча, деда яркого,

                                   Деда яркого, одаренного

                                   Не тащиться в даль, в ночь ненастную,

                                   В ночь ненастную в Ливна малое

                                   В Ливна малое и неблизкое:

                                   «Не езжай ты наш, свет Борисович,

                                   Оставайся спать в нашей горенке.

                                   Поспишь ночку здесь, а позавтракав,

                                   Ты отправишься в путь асфальтовый».

                                   И послушал её свет Борисович,

                                   Не сумел возразить девке белой он.

                                   Постелили ему койку в горенке,

                                   Койку в горенке рядом с кухонькой.

                                   Но проснулся он в ночи в два часа,

                                   В ночи в два часа писать хочется.

                                   Писать хочется, но не можется,

                                   Шевелится кто, рядом, в кухоньке,

                                   Рядом, в кухоньке, дышит громко он,

                                   Дышит громко он и прерывисто.

                                   А сходить в туалет и пописати

                                   Нет возможности мимо кухоньки.

                                   Режиссера того, одаренного,

                                   Так приспичило, так измучило,

                                   Что не вынес он мук жестоких тех,

                                   Мук жестоких тех. Приоткрыл он дверь.

                                   Приоткрыл он дверь, дверь на кухоньку.

                                   А на кухоньке в ночи в два часа,

                                   В ночи два часа Костик славный наш,

                                   Костик славный наш, мэр наш будущий

                                   Девку белую да румяную,

                                   Да румяную, в позы разные,

                                   В позы разные, в позы всякие

                                   Ставит Костик наш, мэр неизбранный.

                                   Вячеслав же наш свет Борисович

                                   Писать хочет так, что стоять невмочь,

                                   Что стоять невмочь. Но да выход есть!

                                   Рядом с горенкой, в тихой спаленке

                                   Спал малец у них, дитя малое,

                                   Дитя малое, несмышленое.

                                   Режиссер то наш был находчивый

                                   Был находчивый. Удивлялись все.

                                   Взял дитяти он, дитя малое,

                                   Дитя малое, дитя чистое

                                   И отнес его на постель свою,

                                   На постель свою в свою спаленку.

                                   Ну а сам в ночи точно в два часа,

                                   В ночи в два часа в постель писает,

                                   В постель писает в тихой спаленке,    

                                   В тихой спаленке усмехается.

                                   Ну да Бог у нас, он не фраер ведь,

                                   Он не фраер ведь, видит всё насквозь.

                                   Вот вернулся наш свет Борисович,

                                   Свет Борисович в свою горенку,

                                   А постель его вся обкакана

                                   Вся обкакана сверху донизу.

    Кац кончил мелодекламацию, и в судебно-психиатрическом отделении повисла тишина. Пациенты и медицинский персонал смотрели на автора поэмы «Поц» как завороженные. Всеми фибрами души Ян ощутил всенародное признание. Затянувшуюся паузу нарушил больничный раввин, который сегодня проснулся от острого желания провести с кем-нибудь беседу душеспасительного характера и забрёл в отделение судебно-психиатрической экспертизы в поисках потенциальной жертвы в среде сумасшедших правонарушителей. Будучи свидетелем литературного триумфа младшего медбрата, больничный раввин встал и сказал:

— Я всегда был почитателем дарования Каца, увековечившего свое имя поэмой «Поц». Но новое произведение Яна оставило меня потрясенным до глубины души.

                                   Ну да Бог у нас, он не фраер ведь,    

                                   Он не фраер ведь, видит всё насквозь.                                                                                                                                                    

В моём понимании, и я думаю, что люди верующие меня поддержат, эти строки являют собой подлинную вершину человеческого духа, возвышающуюся как заснеженная вершина пика Сынов Ислама (бывший пик Коммунизма) над безымянными пригорками. Готовя себя к поприщу раввина, мне довелось писать дипломную работу на тему: “Rocking of the Jew during a pray as the key factor of formation of Russian literary tradition” (Раскачивание еврея во время молитвы как ключевой фактор формирования русской литературной традиции). Эта тема поистине безгранична и я, естественно, не могу полностью раскрыть её в своем маленьком импровизированном докладе. Но мне бы хотелось остановиться на крупнейшем явлении в русской литературе в советский период, которое во многом определило дальнейшее развитие русской литературы в двадцатом веке. Я имею в виду роман Ильфа и Петрова «Золотой Теленок».    

«Васисуалий Лоханкин раскачивался, как старый еврей на молитве», — пишут классики. В течение длительного периода времени я наблюдал, как раскачиваются молящиеся евреи разных возрастов, и пришел к однозначному выводу, что все раскачиваются одинаково. Васисуалий Лоханкин раскачивается в тот трагический момент своей жизни, когда от него уходит Белая женщина. То, что это именно она, не подлежит сомнению. Ильф и Петров особо подчеркивают, что у неё большие белые груди. Мы не можем пройти мимо этого факта. В тридцатые годы двадцатого века молодые евреи на молитвах уже не раскачивались. Молились и, соответственно, раскачивались евреи старые.    

Теперь рассмотрим чисто литературную сторону вопроса. Авторы особо подчёркивают, что плач Васисуалия написан пятистопным ямбом. Я позволю себе напомнить эти бессмертные строки по памяти:

                                   Варвара, самка ты. Тебя я презираю.

                                   К Птибурдюкову ты уходишь от меня.                            

Спросим себя, что значит, с точки зрения истории религии, молитва? Молитва — это просьба, обращенная к Богу. Молитва является очень древней формой религиозного поведения (поведения, обусловленного верой в Бога). Как только появилось осознание того факта, что существует кто-то одушевленный, который определяет и контролирует происходящие события, тут же появляется потребность обратиться к нему с просьбами и пожеланиями. Это раннее утро человеческой цивилизации. Тогда же появляется пятистопный ямб. На заре цивилизации человек обратил внимание, что текст, изложенный в определенной форме, способен вызвать эмоции, помимо эмоций, зависимых от содержания этого текста. Эти эмоции обычно приятные, и их хочется ощутить вновь и вновь. Это можно сделать, повторив тем же образом тот же текст. Таким образом, человечество открыло для себя литературу. Кроме содержания, это первичное произведение искусства имеет свой ритм. Поддержать этот ритм можно раскачиванием, тем более, что раскачивание помогает сосредоточиться на тексте. В результате мы получаем пятистопный ямб в исполнении раскачивающегося чтеца-декламатора.

Пятистопный ямб, соединяющий в себе и прозу, и поэзию, является не результатом их соединения, а наоборот, проза и поэзия являются результатом развития первичной литературной формы, которой является пятистопный ямб.    

Молитва появилась задолго до появления концепции единобожия, которое является продуктом длительной эволюции религиозной мысли. Концепция единобожия впервые была сформулирована иудаизмом четыре тысячи лет назад. Еврейская молитва как сформировавшаяся к тому времени форма религиозного поведения взята из предшествующих ему религиозных культов. И молитва, и священные еврейские книги написаны пятистопным ямбом как общепринятой и единственной тогда литературной формой. Четыре тысячи лет — это очень давно, тогда в Финляндии ещё не закончился ледниковый период.    

Через три тысячи лет, в конце первого тысячелетия нашей эры, Византийская империя приступает к активной экспансии в славянский мир. Наряду с прочими разрабатывается и стратегия идеологической экспансии. Монахами Византийской (греческой, ортодоксальной, православной — все это разные названия одного и того же) церкви создается алфавит для староболгарского языка, и этим алфавитом записывается переведённая на староболгарский язык Библия. Коллектив монахов, проделавший этот титанический труд, состоял из двух человек, которых звали Кирилл и Мефодий. Староболгарский язык в дальнейшем стали называть церковнославянским, так как на этом языке ведется церковная служба во всех славянских странах, где исповедуется православие. Библия состоит из двух частей: религиозных еврейских книг, эта часть называется Ветхим Заветом, и описания жизни и деятельности Иисуса Христа со слов его сподвижников, которых называют апостолами. Эта часть называется Новым Заветом.

Кирилл и Мефодий были для своего, а тем более для нашего времени людьми исключительно образованными. Переводя на церковнославянский Ветхий Завет, они старались сохранить содержание и стиль ивритского оригинала, в результате чего в переводе был сохранен пятистопный ямб. Под влиянием Библии стала развиваться молодая славянская культура. Другой монах, Нестор-летописец, описывает в двенадцатом веке военную кампанию князя Игоря всё тем же пятистопным ямбом. При её исполнении трудно удержаться от раскачивания, пятистопный ямб берёт своё. При её чтении исполнители раскачивались, как раскачивался Васисуалий Лоханкин и жившие в то безрадостное и полное оптимизма время старые евреи. Я позволю себе вновь процитировать плач теряющего Белую женщину Васисуалия, уже с указанием движения туловищем:

    Варвара, самка ты (конец наклона), тебя я презираю (конец подъема).

    К Птибурдюкову ты (конец наклона) уходишь от меня. (конец подъема, бурные, продолжительные аплодисменты переходящие в овации. Все встают.)

    В дальнейшем появилась свободная от пут ритма, рифмы и мелодии проза, дающая возможность сказать всё, что хочешь, кратко и точно. Появились завораживающая рифмой поэзия и чарующая мелодией песня. В дальнейшем эти жанры стали развиваться сами по себе. Но все они вышли из пятистопного ямба, при исполнении которого уже четыре тысячи лет раскачиваются евреи, тысячу лет назад раскачивались Кирилл и Мефодий, покачивался Нестор-летописец, раскачивался, как старый еврей на молитве, Васисуалий Лоханкин, и продолжает раскачиваться наш современник Ян Кац, автор бессмертной поэмы «Поц».

— Поприветствуем же оратора бурными, продолжительными аплодисментами, —предложил офицер безопасности, — хотелось бы также услышать здравицы в честь автора бессмертной поэмы «Поц».    

Офицер безопасности обвел присутствующих бдительным взглядом. Присутствующие ответили ему тем же. Наконец его взгляд остановился на Борщевском. (Вячеслав Борисович проник в сумасшедший дом в поисках натуры для очередного эротического шедевра палестинского кинематографа). Лицо офицера безопасности Офакимской психиатрической больницы отразило сложную гамму чувств и напряженную работу мысли, после чего он сказал:    

— Радостно осознавать, что именно в стенах нашей психиатрической больницы сформировалось к расцвело поэтическое дарование автора всеми нами любимого «Поца». Но при этом мы не должны закрывать глаза на деятельность некоторых, с позволения сказать, служителей муз, произведения которых страшно далеки от народа. Их творчество не только чуждо национальным интересам любимой Родины, но и льёт воду на мельницу врага. Сомнительная романтизация терроризма, выпячивание отдельных негативных эпизодов на фоне затушевывания общего поступательного движения вперед, расистские выпады против выходцев из Эфиопии, которые и так обижены природой, и многое, многое другое. Все это незавидный удел отщепенцев, утративших свои корни в погоне за призраком Белой женщины. Их удел — забвение.    

— Если, милейший, вы обо мне, — прервал Борщевский впавшего в разоблачительный пафос офицера безопасности, — то хочется особо подчеркнуть, что в отличие от замшелых ретроградов, которым недоступно создание новых форм в искусстве, я вписал свое имя золотыми буквами в историю не только палестинского эротического кино. Именно благодаря моему творческому поиску искусство еврейского театра сбросило с себя путы земного притяжения и смело шагнуло в невесомость, неся с собой в безвоздушное пространство груз земных еврейских проблем.    

— Вы очень мудро поступили, Вячеслав Борисович, — поддержал Борщевского Кац, — что решили посетить психиатрическую больницу.    

Новатор еврейского театра оставил без внимания дерзкий выпад младшего медбрата и продолжил хорошо поставленным голосом:

— Дело было в 1973 году. Советский Союз находился на завершающем этапе подготовки арабских стран к нападению на Израиль. Перед работниками идеологического фронта коммунистической партией и советским правительством была поставлена задача подготовить космонавта еврейской национальности к гневному осуждению израильской агрессии с орбиты. Война должна была начаться в октябре, и на постановку спектакля «Израильской военщине неймется» на сцене орбитальной станции с глубоко символичным названием «Мир» оставалось чуть более полугода.    

Высокая честь осуществить первую в истории человечества театральную постановку в космосе выпала мне. Космонавтом еврейской национальности, которому довелось впервые в мире создать сценический образ в условиях невесомости, был милейший молодой человек по фамилии Полынов. Не скрою, поначалу мы испытывали трудности концептуального плана. В условиях отсутствия земного тяготения само понятие сцены радикально видоизменялось. В течение всей своей истории театральные подмостки были плоскостью, по которой двигались актеры, и только на космической станции «Салют» сценическая площадка получила третье измерение. Но для актера невесомость раскрывала поистине безграничные возможности для самовыражения.

Оторвавшись от сцены, ноги исполнителя открывали новые горизонты для творческого поиска. Процессу перевоплощения чрезвычайно способствовала возможность совершать кувырки и подскоки. Как говорил руководитель предполетной подготовки: «Скафандр для выхода в открытый космос не помешает нам работать, засучив рукава».     На первом этапе работы над образом у космонавта еврейской национальности возникли серьезные проблемы. Жанр гневного осуждения имеет богатейшую историю. Но особого расцвета этот вид театрального искусства достиг в советские времена. Хотя космонавту еврейской национальности поначалу не удавалось перевоплотиться. Его осуждение нельзя было назвать гневным. Более того, в частных беседах он не только желал армиям арабских стран скорейшего и полного разгрома, но и выражал горячее желание принять непосредственное участие в боевых действиях на стороне Израиля в качестве пилота истребителя. Но особенно меня волновало то обстоятельство, что космонавт еврейской национальности называл постановку спектакля «Израильской военщине неймется» на космической станции «Салют» блядской.    

— Милейший Полынов, — сказал я как-то ему, — неужели вас в детстве никогда не называли “жидовской мордой”?    

— Ну почему же, — обижено ответил он, — и сейчас называют. Меня за это даже в отряд космонавтов взяли.    

— Ну так вспомните всех с самого детства, кто способствовал вашей карьере космонавта, и ваше осуждение приобретет желаемую гневность.    

Это была замечательная режиссерская находка. Задание партии и правительства было с честью выполнено. Экипаж в составе трех человек был запущен на космическую орбиту за несколько дней до начала агрессивных действий Израиля против прогрессивных арабских стран. Во всех органах информации непрерывно рассказывали биографии космонавтов с упором на имена-отчества родителей героев. Имя-отчество матери космонавта Полынова было «Израилевна», а у советского правительства нет, и не может быть недомолвок от советского народа. Это был и ещё долго останется первым случаем в истории освоения космоса, когда в официальном сообщении о полёте указывались имена дедушек покорителей Вселенной. Премьера спектакля «Израильской военщине неймется» состоялась на следующий день после нападения арабских стран на Израиль. Когда космонавт еврейской национальности клеймил позором израильских агрессоров, казалось, что содрогаются стены космической станции «Мир». Два других космонавта, в знак своего согласия, кивали головами и явно хотели что-то добавить от себя, хотя сценарием это было не предусмотрено. По возвращении Полынова из космоса он был награжден высокими правительственными наградами, а войска напавших на Израиль арабских стран были полностью разгромлены, и только угроза правительства СССР ввести советские войска на Ближний Восток спасла столицы Египта и Сирии от захвата их израильской армией. Приятно осознавать, что в истории той великой победы есть частичка, связанная с полетом в космос первого космонавта еврейской национальности».    

Рассказ выдающегося палестинского кинематографиста об этапах большого пути еврейского театра в невесомости почему-то поверг всех в уныние. Заскучавшая было во время повествования о подвиге космонавта еврейской национальности практичная медсестра Фортуна включила телевизор в поисках зрелищ, но её ждало жестокое разочарование. В новостях, как о чем-то очень положительном и свидетельствующем о необратимых сдвигах по пути прогресса, рассказывалось о встрече нефтеналивных принцев с представителями международных организаций, борющихся с расизмом, собравшихся на учредительный съезд Седьмого Интернационала.    

Борьба с расизмом является главной целью Интернационала нефтеналивных принцев, или Седьмого Интернационала. Окончательная победа над расизмом должна привести к приходу к власти чёрного большинства в каждой отдельно взятой стране.

Работа в этом направлении должна проводиться во всех развитых странах с учетом их национальных особенностей. В ходе работы съезда были заслушаны доклады представителей Седьмого Интернационала в различных странах. Далее израильское телевидение с нескрываемым торжеством поведало о больших успехах, достигнутых в борьбе с расизмом в Израиле. Доклад представителя Великого Вождя и Учительницы по связям с прессой (бывший боксер полусреднего веса, сделавший операцию по перемене пола), которая стала представителем Седьмого Интернационала в Израиле, вызвал широкий общественный резонанс. Захват власти в Израиле выходцами из Эфиопии виделся бывшей секретарше главного врача Офакимской психиатрической больницы задачей трудной, но осуществимой.    

— В настоящее время выходцы из Эфиопии, наш золотой фонд, наше чёрное большинство, составляют только полтора процента от всего населения страны, но мы успешно боремся с этим позорным положением вещей, — доложила съезду соратница Великого Вождя и Учительницы, — нами создана система переселения части населения Эфиопии в Израиль. Эта система строится на принципе восстановления исторической справедливости. Позволю себе краткий экскурс в историю. Эфиопия, как Грузия и Армения, является осколком христианского мира, дошедшим до наших дней из до мусульманских времен. К четвертому веку нашей эры все побережье Средиземного моря было заселено христианскими народами. На востоке христианство простиралось до Каспийского моря. Христианами были почти все народы южного Средиземноморья. Полностью христианской была и остается Эфиопия. Христианство в Эфиопии имеет свою специфику. До недавнего времени Эфиопия была монархией. Основательницей правящей династии была царица Савская, в свое время гостившая в Иерусалиме у небезызвестного царя Соломона и забеременевшая от него. Пикантные подробности этой истории на таком представительном форуме, как учредительный съезд Седьмого Интернационала, я привести не могу, но кого это интересует, тот может ознакомиться с ними, прочитав Библию. Там все изложено подробно и натуралистично. Вернувшись беременной на родину, царица Савская прихватила с собой специалистов в разных областях знаний из числа подданных царя Соломона. Так гласит Ветхий Завет. Далее Библия судеб этих людей не касается, и их дальнейшая история, согласно официальной эфиопской историографии, выглядит следующим образом. Сопровождающие царицу Савскую еврейские специалисты дожили до наших дней, заметно почернев, но сохранив религиозную принадлежность. Основанная все той же царицей Савской, при участии царя Соломона, династия правила Эфиопией с библейских времен и до периода застоя, характеризовавшего собой правление верного ленинца Леонида Ильича Брежнева. Во времена Брежнева последний законный эфиопский монарх, которого звали Менгисту Хайле Мариам, был свергнут, и страна вступила в период социалистических преобразований. Естественно, режиму, проводившему вышеупомянутые преобразования, братскую помощь оказывал Советский Союз.    

Теперь о погоде. Периодически в Эфиопии происходят засухи. Пока страной правила основанная царем Соломоном и царицей Савской династия, с последствиями таких засух научились бороться. Но устоять перед такими бедствиями, как засуха и социалистические преобразования, которые обрушились на страну одновременно, да еще на фоне братской советской помощи, Эфиопия не смогла. Начался массовый голод. Миллионы беженцев потянулись по бескрайним эфиопским просторам в поисках гуманитарной помощи, в недостаточных количествах поступающей из США. Государственные структуры в значительной степени оказались разрушены, и страна погрузилась в хаос. Эфиопские евреи принимали посильное участие в культурной и политической жизни Эфиопии на всем протяжении правления династии Менгисту. От царицы Савской и до наших дней. С падением этой династии закончилась и история эфиопских евреев в Эфиопии. Как и следовало ожидать, виновником этого оказались сионисты.    

С образованием Израиля в 1948 году никаких попыток вывести эфиопских евреев не предпринималось, так как правящие партии и правительство Израиля не имели ни малейшего представления о существовании в дебрях солнечной Эфиопии религиозной секты, члены которой считали себя евреями. Обиженные таким к себе отношением эфиопские евреи обратились в Верховный суд Израиля с требованием признать их евреями. Всесторонне рассмотрев материалы дела, показания очевидцев и заключения экспертов, Верховный суд Израиля признал эфиопских евреев евреями со всеми вытекающими отсюда последствиями. Последствия выражались главным образом в том, что эфиопских евреев начали вывозить в Израиль. Как это часто бывало во многих странах, эфиопское правительство своих евреев не то что бы любило, но отпускать не хотело. В ответ на это, строго придерживаясь принципов международного права, израильское правительство организовало подпольную переправку эфиопских евреев в Израиль через Судан. Делалось это не первый раз. Большая часть населения Израиля или сами были подпольно вывезены из своих стран в Израиль, или являются потомками таких нелегальных беженцев. Но в случае с эфиопскими евреями подпольная переправа через Судан обернулась страшной катастрофой. Значительная часть беженцев не добралась до Израиля, а погибла в пути. В дальнейшем оставшиеся эфиопские евреи покинули места постоянного проживания и сконцентрировались в столице страны городе Адисс-Абеба.

Когда в результате засухи и социалистических преобразований в стране наступил хаос, и кто-то штурмовал Адисс-Абебу, а кто-то был занят её защитой, Израилю в течение полутора суток удалось вывезти восемнадцать тысяч эфиопских евреев по воздуху. В результате этой операции, получившей название “מבצה שלומה” (Операция “Соломон”), солнечным майским днем 1992 года закончилась история эфиопских евреев в Эфиопии.

Далее начался процесс, которому нет конца и края. Это процесс воссоединение семей. Но этот, в высшей степени гуманный акт, применительно к нашей надежде, нашему чёрному большинству решается нами на основе бескомпромиссной борьбы с расизмом.    

Согласно закону о возвращении (закон, оговаривающий право любого, не только еврея, но и внука или внучки еврея и членов их семей, на получение израильского гражданства), эфиопские, как и все остальные евреи приезжают в Израиль вместе со своими нееврейскими женами и мужьями. Эти нееврейские родственники, если они этого пожелают, могут принять иудаизм и стать евреями. Процесс это длительный, но не для выходцев из Эфиопии. Они считаются принявшими иудаизм автоматически по окончанию курса изучения иврита. В нарушение действующего законодательства их родственники также получают право на получение израильского гражданства. Таким образом, процесс получения израильского гражданства всего населения Эфиопии, а это миллионов сорок-пятьдесят, всего лишь вопрос времени.

    Да здравствует светлое будущее под властью черного большинства!

    Идеи Седьмого Интернационала живут и побеждают!

    Мир, Труд, Май, Июнь, Июль, Август, первая половина Сентября!

Конец четвертой главы