Богдан — "Собачья смерть"

Видимо, он сильно расшибся, когда провалился в пещеру. Спина и шея неистово ныли. В падении Бертран зацепился ногой за торчащий из земли корень, который сорвал штанину и разодрал бедро. Но не боль во всём теле тревожила Бертрана, а прикосновения шершавого языка к рваной ране на ноге.

Бертран приоткрыл глаза и увидел Рыжего. Огромный лохматый пес, огненного окраса, лежал у его ног и жадно слизывал струящуюся кровь. Тот самый Рыжий, тот, за кем они сегодня сюда пришли.

Вот уже несколько недель поселок терроризировала стая диких собак, неведомо откуда прикочевавшая. Псы крали живность, нападали на скот, и даже иногда на людей. Происходило это по ночам, потому жители поселка по началу думали на волков. Погодя выяснилось, что это собаки. Одичавшие, бешеные, жестокие, но не менее хитрые и изворотливые, чем их дикие сородичи. Когда наглость стаи и терпение жителей деревни достигли предела, люди организовали облаву, которую возглавил Первый Стрелок графства — Бертран. Псов выслеживали в лесу, отстреливали одного за другим, но это не давало никаких результатов. Просто под прицел никак не попадался явный лидер, вожак стаи. Проклятый Рыжий был так умен, что казалось, в него вселился сам дьявол. Отстрел рядовых псов был абсолютно бесполезен, пока "координатор" искусно маскировался среди медных ковров опавшей листвы.

Двадцать вооруженных мужчин цепью вошли в лес. Вскоре они наткнулись на тучу злобных животных. Завидев опасность, собаки бросились в рассыпную. Тогда людям и пришлось разделиться. Сначала на три группы, потом — на шесть. Спустя какое-то время, мужчины уже по одному рыскали по чаще. Раскатами, отовсюду доносились выстрелы, вой раненых псов. Иногда был слышен злобный лай и отчаянный человеческий крик, от которого стыла кровь. Но отступать было поздно. Война была начата и людям следовало в ней победить.

Когда Бертран вышел к скалистому холму, на открытой местности он сразу ощутил на себе взгляд. Крепко сжав винтовку, он напряженно огляделся вокруг. И вот их глаза встретились. Рыжий спокойно сидел среди терновых кустов, внимательно изучая Бертрана. Могло показаться, пес осознает, что столкнулся с предводителем от людей. Должно быть его это забавляло, и в желтых глазах так и маячила угрожающая насмешка.

"Сейчас…" подумал Бертран. Молниеносно вскинув ружье, он нажал на спусковой крючок. Раздался хлопок выстрела и южный ветер понес облачко дыма на север. Бертран напрягся, вглядываясь в изодранный дробью терновник. "Не верю глазам! Промазал?! Этого не может быть!!!", мысленно взревел Первый Стрелок, увидев, как рыжий дьявол уносился прочь, огибая холм.

"Взберись на вершину! — заговорил в Бертране опытный охотник, — Сверху Рыжий окажется как на ладони, и будет время хорошенько прицелиться!"

Бертран вскарабкался на макушку невысокой каменной возвышенности. Уткнув приклад в плечо, он направил винтовку на лесную чащу. Огромный пес мелькал в достаточно широких просветах между деревьями, но Бертран решил, что успеет спуститься чуть пониже. Тогда он не заметил заросший мхом разлом в скале. Правая нога провалилась и Бертран пошатнулся. Но когда и левая нога соскользнула с каменной поверхности, тут то охотник всем своим весом и проломил отсыревший потолок расщелины, рухнув на самое её дно.

Рыжий остановился и оглянулся, навострив уши, когда позади раздался изумленный крик охотника.

Солнечный свет едко вонзился в глаза пришедшему в себя Бертрану, проникая через свежее отверстие в потолке пещеры. Это был не единственный "вход" или "выход": в глубине разлома виднелся узкий лаз. Бертран смекнул, что провалился в самое логово стаи, когда за Рыжим, через тот проем в пещеру проникло еще с десяток собак. Хищно рыча, псы подкрадывались к охотнику, но стояло Рыжему угрожающе мотнуть головой, как те смиренно отступили.

Рука Бертрана наткнулась на деревянный предмет. Конечно же какая-то деревяшка мало обнадеживала в неминуемо предстоящем поединке с этим монстром. Однако, даже самый мизерный из шансов на спасение был куда лучше, чем полное отсутствие таковых. Но когда Бертран крепче сжал пальцами деревяшку, то ощутил, что в руке его ничто иное, как приклад ружья. Невероятный подарок судьбы! Это воодушевляло.

Рыжий напрягся, ощутив, что к противнику возвращаются силы. Их взгляды вновь скрестились, но теперь в собачьих глазах сверкало не насмешливое любопытство, а реальная угроза. На носу Рыжего появились тугие складки, а верхняя губа, задрожав, оскалила белые зубы. Пес был готов к последнему рывку, находясь в предельной близости к Бертрану, и охотнику приходилось рассчитывать лишь на безотказность его стрелецкой реакции, которая, кстати, не так давно уже раз его подвела.

Ежегодно, в конце осени, на протяжении двадцати трех лет, в городе Гаверик проходил традиционный стрелецкий турнир. В административный центр графства, со всех его уголков съезжались лучшие охотники. Самые разные, молодые, старые, но все одинаково напыщенные. Направлялись на турнир "надрать всем задницы". Но борьба всегда точилась лишь за второе место, так как никто не мог оспорить пьедестала с Бертраном Свифтом. Каждый раз главный приз — Олений Рог отправлялся в Юлиану, родной поселок Бертрана. Только однажды главный трофей достался Томасу МакКемпу из Гаверика, но лишь по тому, что Свифт, поваленный гриппом, не смог принять участие в турнире. Бертрану присвоили пожизненное звание Первого Стрелка графства, и никто не препятствовал решению судейской коллегии освободить его от участия в отборочных и полуфинальных поединках. Бертран вступал в борьбу в финале, среди пятерки лучших. Публика заворожено таила дыхание, когда Бертран выходил на пустырь. Каждый боялся пропустить то великое действо. Трое судей подбрасывали в разные стороны три бутылки, а четвертый в это время метал Бертрану ружье. В доли секунды Свифт ловил оружие, затем раздавались три выстрела, почти сливаясь в единый раскат. На землю же успевали упасть лишь мириады стеклянных осколков, искрящихся на солнце. Шквал аплодисментов, и очередной Олений Рог в Юлиане.

Все эти годы множество превосходных стрелков пытались повторить трюк, но тот оставался подвластным лишь Бертрану. Сам же Свифт заявлял, что не родился еще тот удалец, способный превзойти Первого Стрелка.

И вот. Великий охотник лежал на лопатках, а "жертва" нависала над ним, скалила зубы, готовая разорвать его в клочья.

Между пастью Рыжего и глоткой Бертрана было ничтожное расстояние, но человек успел втеснить в него ружье до того, как пес ринулся вперед. Рыжий ухватил клыками дуло, когда Бертран нажимал на спусковой крючок.

Выстрел.

Обезглавленная туша пса безмолвно рухнула в метре от ног Бертрана. Но дело было не закончено. В нише скалы оставалось слишком много собак, которые должны были разорвать охотника до того, как он успел бы что-либо предпринять. Но надежда, теплящаяся в душе Бертрана оправдалась: псы таки запаниковали, утратив лидера и ломанулись к узкому выходу. Свифт пристрелил нескольких псов, не успевших протиснуться в щель.

Снаружи градом посыпались выстрелы и победные возгласы восторженных людей. Судя по всему, подумал Бертран, охотники таки притеснили врага, и десяток псов, забравшихся в пещеру, было ни что иное, как остатки стаи. Отступая, собаки нашли убежище в своем логове, где их и настигли люди.

— Эй! — хрипло прокричал Бертран.

Жмурясь, он посмотрел на отверстие в потолке. Там замелькали человеческие силуэты.

— Он здесь! — послышался голос Джеймса Берри, — Бертран внизу!

***

Крошечная деревушка. Какие могут возникнуть ассоциации? Горсть жителей, годами знающих друг друга. Все события, горе, радости и трагедии молнией распространялись из уст в уста. Все о всех всегда всё знали. Именно таким поселком была Юлиана.

Словно проживая в одной комнате, обитатели и их жизнь постоянно находились на виду друг у друга. Следственно, доброе имя и уважение односельчан зарабатывалось по капле, долгое время. Но, как правило, даже мелкий проступок был способен в миг развалить репутацию и расположение соседей.

Однако, бывало и наоборот: когда некто и не думал считаться с людьми лишь по тому, что являлся "почетным жителем поселка" за заслуги перед обществом. Именно таким человеком был Бертран Свифт.

Ежегодно прославляя Юлиану на стрелецком турнире, Бертран решил, что обитатели вовек ему обязаны, а Олений Рог — пожизненный гарант его доброго имени.

Любой другой на месте Свифта, заполучив подобный дар судьбы, неминуемо старался бы укреплять свой статус, постоянно подтверждать добрыми поступками своё высокое положение в обществе. Бертран же, удовлетворенный частым занесением его имени в историю графства, остановился на достигнутом. Он и не думал изменять образу жизни заядлого картежника и пьяницы. Куда там! Он всё больше превращался в надменного наглеца и скрягу. Переполненный гордыней, тип этот становился всё невыносимее в общении. Бертран и не замечал, что люди просто отворачиваются от него. Это его мало волновало. Не особо тревожило Бертрана и то, что в городе жил человек, который невольно копил в себе злобу и ненависть к нему.

Человеком этим была Марта Свифт.

Марта ухватила огромный алюминиевый таз и поковыляла в сад. В посудине плескалась молочно-серая жидкость, которую Марта выплеснула под кусты крыжовника. Сделав это, она поняла, что уже не сможет заставить себя съесть хотя бы одну из этих ягод. Худая измотанная девочка спешно вытряхнула из таза последние белесые капли грязной воды и вернулась к выстиранному белью. Старые кальсоны, носки и рубахи, выглядящие тошнотворно, обладали еще и мерзким ядовитым запахом Бертрана. И "тонкий, пронзительный аромат" этот не покидал белье даже после предшествующей выварки, но именно он помог Марте развесить белье на веревке за рекордное время.

Девочка вытерла фартуком руки и бледное личико, и стрелой помчалась в дом. Она стремительно направлялась в спальню Бертрана, где в шкафу лежала коробка с медикаментами. Пробегая мимо кухни, Марта застопорилась, "Что за чертовщина?!". Она резко сменила курс в сторону кухни. Вода в кастрюле выкипала, подобно гейзеру, а картофелины в ней обещали с минуты на минуту круто развариться. Девочка обожгла пальцы, оттаскивая кастрюлю с огня, но на варежки времени не было, ведь она, во что бы то не стало, хотела успеть обработать раны Бейтара до того, как вернется Бертран. А он же ни за что не позволит ей этого сделать.

Марта ухватила пузырек с перекисью водорода, ватные тампоны, и выбежала во двор, где лежал Бейтар. Вечно веселый, энергичный пес выглядел подавлено. Он свернулся калачиком, тихо поскуливая. Услышав приближение Марты, пес поднял голову и завилял хвостом. Девочка присела перед ним на колени. Душу её рвало на куски. На спине Бейтара кровоточила глубокая рана. Между ушами был вырван клок шерсти. А на левой лапе вновь открылась рана, едва успевшая затянуться после предыдущей трепки.

Утром, услышав, что отчим вновь избивает Бейтара, Марта попыталась вмешаться. Хорошенько тогда досталось и ей. "Для охраны моего дома мне нужен огромный злой пес! Понимаешь, идиотка?! ЗЛОЙ пес, а не размазня, в которую ты его превращаешь своими сюсюканьями!", брызгал слюной Бертран.

Он всегда старался сделать из Бейтара бешеного пса. Для "поучений" у Бертрана в сарае хранился длинный багор, которым он, время от времени, преподносил псу бойцовские уроки. Колотил беспощадно.

— Бейтар… — прошептала Марта, — Как же так? Малыш.

Пес уткнулся мордой в колени девочки и нежно прорычал, словно сказав: "Ну же, родная, приступай, я потерплю".

И правда, когда перекись обжигала его раны, Бейтар даже не вздрогнул, с благодарностью принимая заботу любимой хозяйки.

— Милый Бейтар, — проговорила Марта, еле удерживая слезы, — Несчастный. Ты узник. Как я, как Томас, ты узник этого чудовища. Только вот я даже не знаю, чья цепь крепче, твоя, моя или Томми…

Девочка аккуратно погладила пса по голове.

Неожиданно с улицы раздался крик Джеймса Берри:

— Марта! Открывай ворота! Быстрее, черт тебя дери!

В панике запихивая перекись и остатки ваты в карман фартука, Марта вскочила на ноги. На улице, держа в руках носилки, стояло несколько мужчин. На носилках лежал Бертран. Нога его была перевязана каким-то тряпьем, через которое проступали бурые пятна крови. Но лицо Бертрана не походило на лицо человека, взволнованного ранением. Напротив! Задрав нос, он приподнялся на локоть, чувствуя себя египетским фараоном, или, по меньшей мере — римским императором. Вокруг суетились зеваки. Бертрана это забавляло. Он любил чрезмерное внимание к себе.

Марта метнулась к воротам.

— Пса привяжи, безголовая! — взвыл Берри, — Или ты хочешь, чтоб он нас всех покромсал тут?!

Эх, я б тогда повеселилась, подумала Марта. Она взбежала по ступеням и открыв дверь в дом, вошла в предбанник. Там девочка намеревалась "привести в действие гениальный механизм, изобретенный Бертраном". Когда-то, он пробил сквозное отверстие во внешней стене предбанника и вмуровал в него обрезок стальной трубы. Цепь, на которой сидел Бейтар, проникала в помещение через отверстие и плотно крепилась к полу. Цепь была настолько длинной, что пес свободно патрулировал двор, сад и три стороны дома. Четвертая стена была без окон, так что грабителю, дабы попасть в дом, сперва придется пройти собеседование с этим "людоедом". Когда Бертран собирался выйти во двор, он заволакивал цепь внутрь и вставлял в одно из звеньев длинный стальной стержень. Тем самым он ограничивал поле деятельности Бейтара до минимума. То же самое проделывала Марта, когда Бертрану необходимо было попасть с улицы в дом. Одна только Марта могла спокойно перемещаться по двору при спущенной собачьей цепи. Только она не боялась Бейтара и пес её не трогал. "Ну, так, они ведь друг друга стоят!", заявлял Бертран со злым сарказмом.

Марта потянула цепь. Та со стальным лязгом заскользила по вмурованной трубе. Когда она вставляла стержень, Бейтар уже находился под стеной. Теперь пес был совсем не опасен.

Девочка выбежала во двор и открыла ворота. Мужчины с Бертраном на носилках направились в дом.

— Марта! — прогремел голос Бертрана минуту спустя.

Девочка быстро зашагала в спальню отчима. Тот уже лежал на своей кровати и повелительно подманивал её пальцем. Трое мужчин стояли у окна. Окинув их беглым взглядом, Марта подошла к отчиму.

— Я голоден, как собака! Я сегодня чего-нибудь поем?

Марта развернулась, молча пошла в кухню.

— Не слышу ответа! — рявкнул Бертран, застопорив её в дверях.

— Да. Сейчас принесу, — молвила Марта вполоборота.

— Вот так. Привыкни отвечать на вопросы. Иначе мне придется научить тебя хорошим манерам!

Мужчины засмеялись. Но веселее всех было Джеймсу Берри. Как же Марта ненавидела этого выродка!

Когда она вышла из спальни, мужчины возобновили оживленную беседу.

Марта вошла в кухню. Сливая воду из кастрюли, она выяснила, что продукт почти остыл. За это ей непременно влетит. Но деваться было некуда. Она налила в кастрюлю сметаны и, взяв ступку, принялась толочь картошку. Когда пюре было готово, девочка нарезала копченого мяса и зелени.

В этот момент кухонная дверь скрипнула. Марта глянула через плечо и, увидев Джеймса Берри, отвернулась. Мужчина медленно подошел к Марте и обнял её за талию. Та оцепенела.

— Мистер Берри, — тихо проговорила Марта, — Вы должны понимать, что действия, до смерти напуганной юной девушки, абсолютно не предсказуемы.

Берри тут же убрал руки. Марта обернулась к нему лицом и так же спокойно добавила:

— Особенно, когда у неё в руках огромный кухонный нож.

— Смотрите на неё! Кого ты из себя корчишь?! Деву непорочную?

Берри побагровел. Марта, стиснув зубы, стерпела обиду.

— Я пришел предупредить, что Пирси побежал за доктором. Поэтому, поглядывай на ворота.

Ещё с минуту Берри угрюмо переминался с ноги на ногу. "Вонючая голодранка", пробубнил он, покидая кухню. Марта устало вздохнула. Насыпав еду в тарелку, она понесла обед в комнату отчима.

Мужчины продолжали беседу с Бертраном. Лишь Берри угрюмо стоял у окна, взглядом стервятника пронзая Марту. Девочка, не уделив ему никакого внимания, пододвинула табурет к кровати отчима и положила на него тарелку.

— Да! Здорово ты разделался с этим демоном! — говорил Льюис.

— Ещё бы, — хмыкнул Бертран, — Если б я не выследил Рыжего, то вся облава пошла б коту под хвост! Слишком уж много псов было.

Льюис кивнул.

— Где хлеб?! — резко обратился Бертран к Марте.

— Сейчас принесу.

— Да. И карты принеси! — кинул ей в след Берри.

— Джимми! Что я слышу? — захохотал Эдвард, — Ты помнишь, какую сумму ты задолжал Бертрану?

Берри внезапно изменился в лице. Он обижено выпучил глаза на Свифта:

— Бертран, я не забываю своих долгов…

— Ты не думал, сначала вернуть деньги? Или ты хочешь отыграться? — Бертран ухмыльнулся, — А может ты хочешь увеличить сумму?!

Комната вновь содрогнулась от дикого смеха.

— Ладно, брысь отсюда, соплячка, — рявкнул Бертран Марте, — У меня здесь есть карты.

Лишь Марта собралась в кухню за хлебом, как с улицы донесся голос Пирси. Марта выскочила во двор. За воротами стоял отчимов собутыльник, а за его спиной мялся Реджинальд МакДью. Пожилой доктор Дью, сам по себе, был крошечным мужчиной, а рядом со скалой-Пирси и вовсе терялся.

Бейтар, дремавший у стены, вскочил на лапы и зарычал. Но стояло Марте лишь глянуть на пса, как тот вмиг смирно сел, навострив уши.

Девочка открыла калитку и мужчины направились в дом. Марта последовала за ними. Пирси прямиком пошагал в спальню Бертрана, а доктор Дью подождал Марту и свернул на кухню.

— Надобно помыть руки. Поможешь мне, милая?

— Разумеется, мистер Дью, — улыбнулась Марта.

В углу стояла большая бочка с питьевой водой. Девочка набрала полный ковш и понесла к умывальнику. Доктор Дью, тем временем, засучил рукава по локоть и ухватил мыло, бережно положив свой саквояж у ног.

— Бертран, как я понимаю, был не один?

— Да, — молвила Марта, — Со своими горе-дружками. Там Льюис, Эдвард и Берри. Ну, уже и Пирси.

— Что случилось с Бертраном? А-то Пирси ничерта внятно объяснить не может.

— Вы думаете я знаю, мистер Дью? По всей видимости, Бертран сильно поранил ногу.

— Ну ладно, — улыбнулся МакДью, — Набери в таз кипяченой воды и принеси в комнату. Хорошо, родная?

Марта вновь воссияла улыбкой. Реджинальд МакДью, в её глазах, был, поди, самым святым человеком на свете.

— Мистер Дью, — воскликнула она, когда доктор покидал кухню, и игриво добавила, — Вы уж там по жестче с ним…

— Что ты такое говоришь, девочка моя?! — МакДью возмущенно округлил глаза, но миг спустя, прищурился, улыбнувшись в ответ, — Ну может, уколю, разок другой. Случайно, разумеется. Но только для тебя.

Прижимая саквояж к боку, доктор направился в комнату, за дверью которой слышались дикий хохот и ругательства, порожденные болезненным азартом.

Но стояло МакДью войти, как игорный зал превратился в келью, где сгрудилась кучка благих громил.

— Вы что здесь устроили?! — доктор повысил голос на притихших головорезов, — Не уймется вам никак? Ничего святого! И часу не прошло, как погибли Донован и Честер. Хорош беситься. Убирайтесь все, мне надо работать.

Мужчины незамедлительно вышли из комнаты, и шумно прошагав по коридору, покинули дом.

Марта, с тазом в руках, вошла в спальню.

— Ну что, Бертран? — молвил МакДью, снимая с ноги Свифта тряпку, липкую и тяжелую от крови, — Что скажешь?

Бертран пристально смотрел на доктора.

— Честера и Донована, конечно, жалко. Но они виноваты в том, что позволили псам перехитрить себя.

Доктор, опешивши, уставился на Бертрана. Тот, без капли смущения продолжал:

— Те, кто был умнее собак, остались живы.

— И по этому вы позволили устроить балаган у себя в доме?

Бертран беспристрастно поморщился:

— Доктор Дью, занимайтесь своим делом! Вас там не было, вы не спасали город от блошивой чумы! — Бертран, заметив Марту, стоящую за спиной доктора, рявкнул, — А ты чего таращишься?! Вали давай, и найди себе работу! А то, если я работенку подкину, то тогда тебе будет несдобровать!

— Да-да, Марта, — встревожено проговорил МакДью, — Спасибо за воду. Ступай. Это зрелище не для каждого…

Марта покинула комнату, и вдруг ощутила сладкое подобие свободы. Теперь, когда мистер Дью штопает Бертрана, тот не сможет везде шастать за ней, подглядывая, "чем же эта паршивка занимается". Теперь она сможет спокойно покормить Бейтара и Томаса.

Девочка положила картошки в старую собачью миску, и наполнила небольшую тарелку для Томми.

Бейтар игриво заскулил, завидев хозяйку с едой. Марта положила миску перед ним, и пес жадно приступил к трапезе. Понаблюдав секунду за осчастливленным Бейтаром, девочка пошла кормить Томми.

"Летняя кухня", жалкое обиталище Марты с младшим братом, находилась напротив "дома Бертрана", на другой стороне двора, и представляла из себя тесную деревянную постройку. Там не было печи, в дождь крыша всё время протекала, а из щелей в прогнивших оконных рамах страшно сквозило. И пятнадцатилетней Марте с девятилетним Томасом приходилось жить там круглый год, ведь Свифт был убежден, что там ни чуть не хуже, чем в его просторном каменном доме. Иногда Бертран язвил: "Скажите спасибо, что я выделил вам такое шикарное бунгало! Будете умирать — будете вспоминать моё великодушие, паразиты!"

Марта вошла во внутрь. Интерьер был до ужаса скуден: две почерневшие деревянные кровати, расшатанный столик и старое кресло-качалка, в котором неподвижно сидел Томми. Как всегда, в помещении было очень сыро, и Марта, в первую очередь, подтянула плед повыше к груди Томаса.

— Ну как ты? Голоден, наверное.

Малыш вскинул взгляд на сестру. Глаза его, обрамленные синюшными кругами, болезненно блестели. Он молчал.

Марта в очередной раз сожрала в себе желание заплакать. Такой слабости, при Томасе, она не могла себе позволить. Боялась надорвать в нем и без того хрупкое желание продолжать жить.

— Поешь, Томми, — с дрожью в голосе молвила Марта.

Томас, вдруг, отвел взгляд в сторону окна, продолжая молчать.

Марта зачерпнула ложкой немного картошки и поднесла ко рту брата.

— Поешь.

С минуту Томас неподвижно упирался, но внезапно открыл рот и поглотил еду. Марта зачерпнула ещё, и на этот раз мальчик сразу принял предложенную ложку картошки. Потом ещё одну. И ещё. Прошло совсем немного времени, как Томми держал в руках тарелку и самостоятельно ел. Марта не могла нарадоваться зрелищу. Ведь деградация младшего брата становилась всё заметнее, день ото дня. А в такие моменты ей казалось, что мальчик идет на поправку…

Но вдруг Томас сдавлено кашлянул. Тарелка выскользнула из его рук, и обед шумно превратился в картофельную кляксу на полу, усеянную керамическими осколками. Кашель становился всё чаще и сильнее. Марта в панике застыла у кресла. Лицо Томаса, из землисто-серого, приобрело фиолетовый оттенок. Мальчик непроизвольно застилал рот руками. В исступлении, Марта глянула на ладони Томаса, и увиденное заставило её шевелиться: ручки брата были измазаны тягучей смесью картофельного пюре, слюны и… крови.

"Мистер Дью! Слава Богу, он здесь!", думала девочка, выбегая во двор.

Когда она неслась по коридору, из комнаты как раз выходил освободившийся МакДью.

— Господи, Марта!

Девочка застопорилась.

— Мистер Дью!.. Там Томми… Пожалуйста, быстрее!..

— Бог мой, что…

— Быстрее!!

Доктор поспешил на улицу, а Марта зачерпнула в кружку воды на кухне, и последовала за ним в летнюю кухню. К счастью, кашель в груди Томаса уже утихал. МакДью, присев рядом с ним на корточки, копошился в своем саквояже. Девочка замерла у двери. Руки её так дрожали, что вода из стакана выплескивалась ей на пальцы.

— Марта, пойди во двор, пожалуйста. Мне нужно его осмотреть.

Девочка кивнула. Она поставила кружку на стол и вышла.

Растерзанная истерикой, Марта не находила себе места от волнения. Ей хотелось завопить от переполняющей её горечи. Состояние Томаса стремительно ухудшалось, и от понимания этого Марте было невыносимо больно.

Спустя какое-то время МакДью появился во дворе. Марта мигом подбежала к нему.

— Ну что там, мистер Дью?

Доктор выглядел подавленным, и это явно не обещало добрых вестей.

— Пойдем, присядем, — молвил он, указывая на скамью в саду.

Они присели. МакДью достал из кармана платок и протер им лысую голову.

— Мне очень трудно говорить об этом, — начал доктор, — Опухоль в голове Томаса всё чаще дает о себе знать. Она пожирает мальчика. У него начинают отказывать некоторые внутренние органы. Это в добавок к тому, что бедный мальчик уже почти утратил связь с окружающим миром.

— И что?.. Чем ему можно помочь?..

Доктор тяжело вздохнул.

— Милая моя Марта. Знаешь, иногда мне стыдно понимать, что я доктор, когда приходится говорить, что ничем помочь нельзя.

— К чему… К чему вы клоните, мистер Дью?!

— Мне трудно… но я вынужден поставить тебя в известность…

— Что?!!

— Болезнь Томаса развивается слишком стремительно. Мальчику остался месяц… От силы — два…

Марта закрыла лицо ладонями. Реджинальд вновь протер мокрую лысину платком.

— Неужели ничего нельзя сделать? — сквозь слезы проговорила девочка.

— Милая моя. Как это не кощунственно звучит, но всё, что мы можем сделать для Томми — это приобрести ему хорошее обезболивающее средство. Уже слишком поздно бороться с недугом мальчика. Да и вряд ли это было в наших силах.

— А лекарство это? Оно у вас есть?

— Сейчас, к сожалению, нет. Оно есть в аптеках Гаверика. Мой племянник, завтра утром едет туда за новыми препаратами. У меня имеются кое-какие сбережения. Думаю, должно хватить. Я дам денег, и племянник купит для Томми это средство.

— Оно дорого стоит? — прищурилась Марта.

МакДью прикусил губу.

— Довольно таки дорого. Я не помню, сколько у меня денег, но если сумма будет недостаточна, я одолжу у мисс Шрюсбери. Я обязательно закажу этот препарат для Томаса.

"А если денег все-таки не хватит?..", подумала Марта и глянула на доктора.

— Сколько оно стоит?

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто ответьте мне, мистер Дью.

— Около сотни фунтов… — сдвинул брови доктор.

Девочка вздохнула.

МакДью медленно поднялся со скамьи и глянул в грустные глаза Марты.

— Ну что ж. Наверное, я пойду, — молвил доктор, и, приподняв брови, добавил, — Бертрану я вколол транквилизатор, так что он сейчас должен спать.

— Да-да, доктор. А где вы будете?

— В таверне мисс Шрюсбери. А что?

— Нет. Ничего. Просто спрашиваю, на всякий случай.

МакДью кивнул и направился к воротам. По всей видимости, он не догадался о плане, родившемся в голове Марты. И слава Богу! Ведь он обязательно постарался бы отговорить её от задуманного. Пусть лучше он узнает обо всем в последний момент.

Ещё некоторое время Марта сидела на скамье, осмысливая целесообразность задумки. Но всё сводилось к тому, что риск обязательно должен себя оправдать. Гораздо дороже всегда обходилось бездействие. И в этом Марта неоднократно убеждалась.

Вдохнув полной грудью, девочка пошагала к дому. Сперва она собиралась совершить самый сумасшедший поступок в своей жизни — просить денег у отчима. Но слова доктора о транквилизаторе значительно упрощали ситуацию. Когда Марта вошла в спальню, то обнаружила, что Бертран спит мордой к стене. О более благоприятном расположении звезд не стояло и мечтать! Застыв, Марта глянула налево, где у стены, увешанной Оленьими Рогам, стоял сервант. Она знала, что там, в маминой шкатулке Бертран складировал все свои выигранные деньги. Знала Марта так же, где отчим прятал ключ от шкатулки.

Девочка еще раз визуально убедилась, что Бертран спит. Она подкралась к полке на которой стояла фарфоровая ваза. Соблюдая максимальное беззвучие, Марта извлекла из неё ключ и направилась к серванту.

Шкатулка распахнулась и перед взором девочки предстала куча денег. Там были купюры самых разных номиналов, сложенные в аккуратную стопку, хоть и в беспорядочной последовательности. Марта вынула несколько купюр. Не больше, не меньше — сто фунтов. Закрыла шкатулку. Осторожно положила ключ в вазу…

— Марта… — вяло пробубнил Бертран.

Девочка окаменела уже выходя из комнаты.

— Да. — молвила она, стараясь не выдать напряжения в голосе.

— Чертов доктор Дью. Вколол в меня какую-то дрянь… Я пока вздремну. А ты иди в таверну мисс Шрюсбери, купи вина побольше и позови сюда ребят… Зарубим ещё пару партий в картишки. Поняла, мерзавка?

— Да.

— Ну всё. Проваливай.

Марта вышла в коридор и закрыла за собой дверь. Её колени дрожали, да так, что Марта еле удерживалась на ногах. Но это было не важно. Главное, что дело прошло. А потом, когда Бертран обнаружит пропажу — будь, что будет.

В кухне девочка вытащила из тумбы деньги, которые Бертран выделял на вино и провизию. А ещё, из своего тайничка она достала несколько пожелтевших листов бумаги.

Укутываясь в старую кофточку, Марта пыталась укрыться от пронзающего ветра. Она быстро шагала по улице, приближаясь к заведению мисс Шрюсбери.

Внутри, как всегда, было накурено и шумно от пьяных воплей. Девочка напряженно оглядела толпу и быстро нашла тех, кого искала. Справа, за столом у окна сидели четверо дружков отчима. Слева, за столиком в углу, она увидела доктора МакДью и мисс Шрюсбери.

Сперва Марта направилась к мужчинам. Пьяный Джеймс Берри, увидев её, завопил:

— Смотрите, кто к нам идет! Маленькая шлюха! Неужели ты одумалась и решила обслужить джентльменов?

Марта побледнела. Она остановилась за спиной Берри и положила руки ему на плечи. Заинтригованный Джеймс застыл, в ожидании развития событий. Девочка прильнула губами к его уху, и улыбаясь, прошептала:

— Ещё раз ты изрыгнешь хоть слово в мою сторону — я вырежу твои паршивые глаза, и скормлю их воронам. А будешь возмущаться — вырву язык и брошу Бейтару на десерт.

Она чмокнула Джеймса в щечку и звонко засмеялась:

— Договорились, мистер Берри?

Мужчины за столом захохотали.

— Джимми! — сквозь смех выдавил Льюис, — Что же должна была сказать тебе эта юная леди, чтоб ты наложил в штаны? Ведь наложил?

Берри промолчал. Лишь нервно ухватил стакан и закинул вино себе в глотку.

— Бертран просил передать, что ждет вас у себя, — всё так же фальшиво улыбаясь, молвила Марта и направилась в сторону мистера Дью.

Мисс Шрюсбери громко чихнула, содрогнувшись всем своим огромным телом.

— Будьте здоровы, — тихо сказала Марта.

— Ох! Долбанный север, с его долбанным климатом! — прошипела мисс, утирая нос платком. Она глянула на девочку, — Милашка! Если хочешь дожить до моих лет, постарайся не попадать под дождь.

— Спасибо, мисс Шрюсбери. Я обязательно это усвою! — Марта обратилась к доктору, — Мистер Дью, можно вас на пару слов?

— Ох! Шепчитесь, мои родные, шепчитесь на здоровье! — вмешалась Шрюсбери, — Я итак иду считать кассу.

Огромная леди ушла и Марта примостилась на её стуле.

— Мистер Дью! У меня нет времени на бессмысленные споры. Поэтому, вы должны просто согласиться со мной, и всё. Обещайте.

— Но о чем ты говоришь? — нахмурился МакДью, — Я не понимаю.

Марта молча протянула деньги, сперва глянув, не смотрят ли в их сторону друзья отчима.

— Ну что ты, девочка моя! — опешил доктор, — Я не возьму… И вообще, где ты взяла деньги?

— Мистер Дью, если б я не могла достать эти деньги, я бы их сейчас не принесла. Возьмите! Не подставляйте меня!

Доктор ухватил деньги, так же глянув на мужчин за столиком у окна.

— Марта! — возмутился МакДью, — Ты сама себя подставляешь! Ты же украла эти деньги?

— Да. Украла, у Бертрана, — сказала она и достала из кармана кофточки желтые листки, — Гляньте, мистер Дью.

Реджинальд заинтриговано всмотрелся в рисунки, и вдруг размяк, чуть не прослезившись.

— Это Томми нарисовал? — тихо спросил он, теребя в руках желтые бумажки.

— Да. Теми карандашами, что вы подарили ему в прошлом году. Когда-то Томми постоянно мне говорил, что хотел бы хоть раз посмотреть на море и солнце. Когда он уже не мог говорить, то продолжал выражать свои мечты в рисунках. Ну а теперь… Мистер Дью, Томас вас узнал?

— Нет, Марта. Не узнал, — сдвинул брови доктор.

— А теперь он даже не узнает никого вообще. И я уверена, что мечты его всё ещё живут в нем. Но они и умирают вместе с ним. И я не могу отдавать Томаса воле случая! Простите доктор, но я не буду ждать помощи, когда сама могу хоть чем-то помочь Томасу. Ведь помощь так нужна, когда мечты становятся совсем несбыточными. Вы возьмете эти деньги!

— Да, девочка моя. Я их уже взял.

Марта поднялась со стула.

— Мне надо бежать, мистер Дью. Простите, если я что-то не так сказала.

— Не извиняйся, милая. Мне итак горько оттого, что пятнадцатилетняя девочка вынуждена проходить через такие терновые заросли.

Марта улыбнулась доктору и помахав ему ручкой, направилась к мисс Шрюсбери за вином.

Подметая во дворе, Марта, время от времени, поглядывала за Томасом в окно летней кухни.

Уже несколько часов Бертран её не трогал. Просто он играл с дружками и был слишком увлечен картежными перипетиями. Но, неминуемо, в коридоре раздались шаги и из дома вышло четверо мужчин. Они безмолвно покинули двор, захлопнув за собой калитку.

"Ну вот, сейчас начнется…", встревожено подумала Марта.

Не прошло и минуты, как прогремел голос Бертрана, зовущий её. Девочка вошла в спальню и напряженно застыла у двери. Отчим, ослабленный транквилизатором и разбитый нечеловеческой порцией вина, шатаясь, копошился в шкатулке. Доктор Дью наверняка запретил ему подыматься с постели, но разве пьяным дуракам писаны законы?

— Я хочу жрать! — засмеялся Бертран и добавил, — Ну этот Берри! Придурок всем придуркам! Вновь проиграл мне, зная, что долг его высится над облаками. Как можно быть таким…

Бертран замолк.

Сперва он окаменел, нависая над шкатулкой, потом стал лихорадочно рыться в отложенных купюрах. Марта почувствовала, как волосы на её голове зашевелились.

— Постой… — промямлил Бертран, — Тут не хватает…

Он обернулся, обрушив гневный взор на дрожащую падчерицу.

— Ты взяла? Ты брала деньги отсюда?! Отвечай, тварь!

— Да… — еле выговорила девочка, — Я взяла… Сто фунтов…

Бертран раздул ноздри, словно бык.

— На что же тебе такие деньжищи?!

— На лекарства… Томасу…

— Что?!! — лицо Бертрана стало походить на вулкан, готовый вот-вот взорваться, — Ты украла у меня деньги, чтобы потешить этого полудохлого выродка?! Этого недоноска?!!

Из глаз Марты посыпались слезы.

— Как ты можешь так говорить о родном сыне?

— Он мне не сын!!! — взревел Свифт, — Такой мужчина, как я, не мог породить этого слизняка! Твоя мать-шлюха нагуляла где-то это отродье и мне всучила: "твой сын, твой"… Сама подохла, а ты, Бертран нянчись? Черта с два!!!

— Какая же ты мразь… Я тебя призираю! — выпалила Марта.

Сильно хромая на перевязанную ногу, Бертран, тем не менее, быстро подошел к девочке. Огромной своей пятерней он схватил Марту за тоненькую шею, и припечатал к стене.

— Я сейчас тебя удушу, гадкая девка!

— Не удушишь… — просипела Марта, вцепившись ногтями в предплечье Бертрана.

— Нет?! — искренне удивился Свифт, — Интересно, почему же?!!

— Удушить меня, а потом самому готовить себе жратву? Стирать за собой кальсоны и зассаные пододеяльники? Нет, не удушишь. Силы воли не хватит…

Лицо Бертрана исказила жуткая гримаса. Лишь однажды Марта видела его лицо таким. В тот день произошло страшное горе.

Свифт отбросил девочку в сторону, словно тряпичную куклу. Она ударилась о дверной косяк и рухнула к ногам отчима. Марта заметила, как от напряжения Бертрана, чистая повязка на ноге пропитывалась кровью из вновь открывшейся раны.

— Пожалуй, ты права, — молвил взбешенный Бертран, — Сперва я пойду и удушу того недоноска! Уж он то мне точно ничем не пригодится!

— Нет! Не смей! — взмолилась Марта, понимая, что Бертран не шутит.

— Да! Я именно так и сделаю! А потом вернусь и оттрахаю тебя так, что бы навеки запомнишь свое место в этом доме!!!

— Стой! Не трогай его! — завопила Марта вслед стремительно уходящему отчиму. Но тот был неумолим, и удаляясь, не оставлял девочке выбора…

— Бертран! — прокричала Марта, пересекающему двор отчиму.

Тот и не остановился бы, если б не услышал позади лязг высыпающейся из отверстия цепи. Свифт медленно обернулся.

Бейтар злобно скалился, а рядом с ним высилась кучу высвобожденных цепных звеньев. В дверях появилась Марта. В руках она держала тот самый стержень, "изобретенный" Бертраном.

— Ты что сделала?! — рявкнул Свифт. Пес тут же залаял, заставив сердце Бертрана умереть на миг.

— Бейтар, сидеть! — скомандовала девочка. Пес послушно исполнил команду. — А как я ещё могла остановить тебя? Разве я виновата в том, что ты можешь выслушать человека, лишь находясь в такой ситуации? И, в конце концов, пора отвечать.

— О чем это ты говоришь? За что отвечать?

— За всё. И последуй моему совету: не шевелись. Ты превосходно обучил Бейтара.

Свифт нервно перекидывал взгляд то на пса, то на девочку.

— Послушай, Марта. Давай ты затащишь цепь обратно, и тогда мы поговорим…

— Ну чего ты дрожишь? — смеясь, проигнорировала девочка, — пес ведь тебя не трогает. Ты же его хозяин.

Бертран облизал пересохшие губы.

— Чего тебе от меня надо?

— Хочу, чтобы ты ответил за то, что тебе сошло с рук.

— Что?! Ты что себе выдумала, паршивка? — процедил сквозь зубы Бертран, поглядывая на пса, — Сейчас же заволакивай цепь, иначе, я тебя угроблю!

— Прости, Бертран, но ты уже никого не угробишь. Хоть ты и успел угробить Томаса, ещё в материнской утробе.

— Неправда!

— Все побои, истязания, все её обмороки сейчас сидят парализованные в кресле, и ждут, когда ты придешь удушить их, чтоб в очередной раз самоутвердиться. Ты успел угробить мать…

— Неправда! — взвыл Бертран, — Все знают, от чего умерла твоя мать!

— Да. Все знают, что благодаря своей неуклюжести, она скатилась по ступеням в погреб. Потом ещё неделю пропахала на огороде с гематомой в мозгу, и на протяжении двух дней умирала в муках. Так и было. Все знают, что это был несчастный случай. Одна только я знаю, что упала мать лишь потому, что ты её столкнул. Будешь отрицать?

Бертран молчал.

— Когда ты сделал это, я зареклась, что сперва ты ответишь передо мной и Томасом, а потом уж — перед Господом.

— Да? И что же ты сделаешь?

— Бейтар, сторожить! — молвила Марта и скрылась за дверью.

Бертран пристально наблюдал за псом, но тот навострив уши, неподвижно, подобно сфинксу, лишь сковал Свифта своим беспристрастным взглядом. Марта вернулась, и появлением своим, заставила Бертрана захохотать, вопреки напряжению. В руках у девочки была винтовка. Винтовка Бертрана.

— Ну! Чего-то более изощренного от тебя не стояло и ждать. И ты думаешь, что сможешь выстрелить в меня из моей винтовки?

— А что? — покраснела Марта.

— А ничего. Ты ведь даже не знаешь, куда приклад упирать надо. И если тебе удастся выстрелить, в чем я сомневаюсь, ты рассчитываешь в меня попасть? Не смеши.

— Да. Я не смогу в тебя выстрелить.

— Вот именно! — хмыкнул Бертран, — Какого черта ты тогда её вообще притащила? Прекращай этот спектакль и заволакивай цепь!

— Ты всё ещё не понимаешь? — улыбнулась Марта в ответ, — Неужели ты подумал, что я вынесла ружье, чтобы застрелить тебя?

— А для чего ж? — вновь напрягся Свифт.

— Меня же арестуют. Оставить Томми, ради прекращения твоей никчемной жизни? Я не сделаю этого… — Марта замолчала, наблюдая, как Бертран побагровел, сдвинув брови. Его ноздри вновь раздулись, — Ты ничтожество, никогда никому не дарившее ни одного шанса. Я тебе уподобляться не буду. Я дам тебе возможность спастись.

— Что ты несешь? Какую возможность?..

— Не только я возненавидела тебя. Кое-кто ещё всю жизнь мечтает свести с тобой счеты. Великий Охотник, ты один спас целый город от псов. Дерзай. Попробуй спасти себя одного…

Лицо Бертрана внезапно стало мертвецки бледным.

— Лови! — выкрикнула Марта. Она бросила тяжелое ружье отчиму. Бертран поймал винтовку. Прямо как на турнире: левой рукой ухватил цевье, правой — приклад. Но Свифт понял, что от неожиданности, на секунду замешкав, он прошлепал тот самый миг, который делал его Первым Стрелком. Он успел положить палец на спусковой крючок, но не более…

Челюсти Бейтара сомкнулись на скулах Свифта. Он завопил, рухнув на спину, но пес не знал жалости к злейшему врагу. Бейтар, извиваясь всем телом, вдохновлено старался покрепче ухватиться зубами и подальше разбросать ошметки. Визг Бертрана был слышен совсем не долго. Не прошло и минуты, как он бездыханно содрогался под зверствующим над ним убийцей.

Марта закрыла лицо руками и забежала в дом.

Маркус Тодд зашевелил усами, деловито почесывая подбородок.

— Значит, ты говоришь, что не подходила к телу отчима?

— Нет. Когда это произошло, я стояла на пороге, а потом забежала в дом. Вышла лишь открыть вам ворота.

— Но почему тогда у тебя руки в крови?

Тодд прищурил глаза. Марта пристально посмотрела на него и тяжело вздохнула:

— Я заволакивала в предбанник измазанную кровью цепь, чтоб вы могли войти и задавать мне идиотские вопросы.

Маркус Тодд возмущенно откашлялся.

В коридоре раздались шаги. Прозвучал взволнованный голос Реджинальда:

— Пропустите, черт побери! Где Марта?!

Дверь в спальню Бертрана отворилась и появился взъерошенный доктор. Он сразу подбежал к Марте.

— Девочка моя! Девочка моя! У тебя кровь!..

— Это не моя, — тихо молвила Марта, — Это Бертрана.

МакДью сел рядом с девочкой и крепко прижал её к груди.

— Почему пес бросился на хозяина? — продолжал Тодд.

— Вы меня спрашиваете? — удивилась Марта, — Наверное, ненавидел его.

— Странно… — задумался Тодд, — Зная, что бешеный пес на спущенной цепи, Бертран вышел во двор. И почему с ружьем?

— Маркус, спроси его приятелей, сколько они сегодня выпили. Это и будет ответом, — нахмурился МакДью, — И вообще, прекрати издеваться над девочкой!

— Я провожу расследование, — важно изрек Тодд.

— Какое расследование? — фыркнул доктор, — Пьяный садист вылез во двор и нарвался на спущенного пса! Видать, такова воля Господня была.

Тодд возмущенно вздохнул:

— Что ж, думаю, дело ясно — несчастный случай, — он поднялся со стула, и направляясь к двери, добавил, — Тело Бертрана мы пока заберем. И пса тоже. Придется усыпить.

Марта сжала кулачки, но не издала ни звука. Они с доктором вышли во двор, вслед за Маркусом.

Четверо человек из полицейского участка шастали по двору. Двое из них уже уносили за ворота носилки с телом Бертрана. Третий, держа в руках длинный шест с петлей на конце, подбирался к Бейтару. Четвертый крутил в руках металлический намордник.

— Стойте! — крикнула Марта и подбежав к мужчине, выхватила намордник, — Я сама…

— Девочка! Не подходи к собаке! — выкрикнул Тодд.

МакДью схватил его за плечо.

— Маркус. Ради Бога, оставь.

Марта упала на колени перед Бейтаром. По щекам её ручьем полились слезы.

— Прости меня. Прости… — прошептала она, натягивая на пса намордник.

Бейтар вывалил язык и его морда расплылась в "собачьей улыбке". Пес был очень рад видеть любимую хозяйку. Глаза его так ярко светились добротой, что казалось, подсохшая кровь на его шерсти вовсе не следы убийства, а просто нелепое стечение обстоятельств.

Мужчина закинул петлю на шею Бейтара, и крепко держа шест, повел пса на улицу. За воротами расступились зеваки, обсуждая происшествие.

Доктор подошел к Марте и подняв её с коленей, повел в дом.

— Пойдем, заварим чай.

На кухне было тихо. Марта просто молчала, а МакДью никак не мог подобрать подходящую тему для разговора.

— Не переживай, девочка моя. Теперь всё будет по-другому. Совсем по-другому, — молвил он, и вновь затих.

В дом кто-то вошел. Молчаливые собеседники удивленно переглянулись. В дверях кухни появился мэр Юлианы — Крейг Мейсон.

— Здравствуйте, — молвил мэр.

— Здравствуйте, мистер Мейсон… — опешил МакДью, не представляя, что могло привести мэра в этот дом.

Мейсон подошел к окну, незамедлительно излагая причину своего появления:

— Пять лет назад, Бертран Свифт одолжил у меня круглую сумму. У меня имеется расписка, согласно которой Свифт обязуется вернуть мне долг. Учитывая факт, что Бертрана больше нет в живых, я пришел уведомить, что имение его отныне принадлежит мне. Вариант сей так же предусмотрен в расписке.

— Но мистер Мейсон… — МакДью побледнел, — Может Марта сумеет со временем вернуть вам деньги?..

— Доктор МакДью, — усмехнулся мэр, — Я понимаю, что сказанное вами, свидетельствует о том, что вы не имеете представления, о какой пятизначной сумме идет речь. Поверьте, для девочки же лучше будет покинуть дом.

— И вы выбросите детей на улицу?! — непроизвольно повысил голос доктор.

— Нет. — спокойно ответил Мейсон, — Я не буду спешить. Я дам времени столько, сколько им понадобится, чтобы найти жилье.

— Не стоит, мистер Мейсон, — вмешалась Марта, — Завтра же нас с Томасом здесь не будет.

Мэр учтиво кивнул и покинул дом. МакДью провел его взглядом и посмотрел на Марту. Девочка размешивала чай, спокойно глядя в глаза Реджинальда.

— Не надо волноваться, Марта. Приют вы с Томми сможете найти в моем доме. На улице не останетесь. — МакДью тяжко вздохнул, — Ох уж этот Бертран, да простит меня Господь. Сам сгинул, и вас постарался под открытым небом бросить. Ничего после себя не оставил!

— Неправда.

Марта неожиданно улыбнулась и вышла за дверь. Вернувшись, она держала в руках мамину шкатулку. Увидав содержимое, МакДью чуть не утратил дар речи.

— Бог мой… Да здесь… И с Мейсоном хватит рассчитаться, ещё и останется!

— Нет. Пусть Мейсон забирает. Нажились мы тут до тошноты, — девочка улыбнулась, — Позвольте нам избавить вас от одиночества в вашем большем доме. А деньги мы втроем потратим. И я уже знаю как…

ПОСЛЕДНЕЕ ПЕРВОЕ ЛЕТО

(эпилог)

Надвигалось теплое утро.

МакДью проснулся засветло. Дети ещё сладко спали, когда он покидал номер.

Доктор бродил по улицам Палермо в поисках подарка, который мог бы долгое время радовать детей, вызывать самые светлые эмоции. Именно такой подарок он искал. И нашел. Увидев его, МакДью сразу выложил деньги и быстрым шагом направился в гостиницу.

Войдя в номер, Реджинальд обнаружил пустые кровати. Он вышел на балкон и сразу увидел на побережье силуэт Марты, стоящий у коляски Томаса.

Небо на горизонте накалялось, предвещая о скором появлении великого светила.

Медленно, солнце выныривало из моря, карабкаясь вверх по небосводу. Огненно-красное, оно ещё не жалило, не впивалось своими яркими лучами. Пока что оно лишь щекотало глаз.

Морские птицы резвились над водой, то взмывая повыше, то обрушиваясь в воду за добычей.

Марта глянула на брата. Томас не мог оторвать глаз от увиденного им действа. Его щеки покрыл румянец. Мальчик улыбнулся.

— Лето…

— Что? — напряглась Марта.

— Солнце… — вновь тихо проговорил Томми, глядя на огромный диск, почти оторвавшийся от морской глади.

Марта смахнула со щеки горячую слезу. Слезу спокойствия и счастья.

— Да, родной. Солнце, море, чайки…

За спиной послышался шорох песка. Девочка обернулась, и увидела приближающегося доктора Дью, прижимающего к груди свой подарок. Доктор подошел к ним и протянул Марте щенка.

— Боже мой! Какая прелесть! — засмеялась девочка, взяв на руки вываливший язык комок шерсти, — Знаете, как мы его назовем?..

— Прости, девочка моя, но кличка у него уже есть.

— Но доктор… — улыбнулась Марта.

— Нет, милая, не спорь! Я уже придумал ему имя, — МакДью почесал щенка за ухом, вспоминая о том, кто положил жизнь за этих детей, — Его зовут Бейтар.