Михаил Берсенев — Клептоман. Глава 18. Дать бой начальству фирмы

— Это уже вообще ни в какие ворота не лезет!— возмущался Сергей Камушкин перед группой коллег мужского и женского пола. — Шеф, в наглую, обозвал меня бездарем из-за того, что я неверно указал расстояние от аэропорта до нового отеля в Испании! Совсем охренел! Так и хотелось ему по физиономии дать! Такой хороший начальник был, а превратился в полное дерь...

— А меня недавно ни за что «финтифлюшкой» обозвал!— в свою очередь пожаловалась Елена Малиновская,— к врачам не отпускает, оштрафовал за опоздание с обеда. Бред! С обеда! Даже не с утра! Он все больше распаляется супротив сотрудников!

— Это точно! — поддержал разговор менеджер Андрей Зродников. — На меня он тоже наорал, сказал, что я не умею с клиентами разговаривать. Да еще так противно орал, визгливо! Ощущение, как будто в уши велосипедные спицы отточенные втыкают. Мне кажется, если с ним не переговорить, не дать ему отпор, то скоро либо все побегут с фирмы, либо он совсем нам на голову сядет!

— А что же вы, не мужчины?— ехидно вставила Светлана Лемешева, сотрудница бухгалтерии. Эта миниатюрная блондинка водила «шашни» с главным стукачом на фирме и провокатором — Виталием Солонициным. Информатора коллеги недолюбливали, так же, как и эту вредную девчонку. Если бы они еще узнали, что у них с этим филером роман, то точно бы не удивились такому союзу. Но молодые голубки не афишировали взаимную симпатию друг к другу, зная, что подобные вещи руководством компании не приветствуются. И вот Светлана Лемешева с удовольствием задела мужскую гордость сильной части компании.

— Значит вы какие-то размазанные мужчинки у нас, а не мужики!— выдала она еще одну фразу. — Даже защитить себя не можете! Ладно, защитить, даже поговорить-то и то боитесь! Где же ваша мужская честь, мужское достоинство?

— Это у меня нет мужского достоинства?— вскипел Тимофей Феклистов.

— Или ты меня имела в виду?— взревел следом Сергей Камушкин.

— А может, у меня?! Так я тебе сейчас такое мужское достоинство покажу, что ты в обморок упадешь!— загромыхал Андрей Зродников и стал делать вид, что расстегивает ширинку своих штанов.

— Ой-ой-ой! Напугали ежа голой попой! Будут сейчас меня своими достоинствами пугать! Пуганая уже, знаем, видали! Я не то достоинство имела в виду, а обычное, человеческое. Пошли бы к шефу, переговорили, прикрикнули бы, а то и припугнули бы неприятностями, мускулами и судами!

— Ага! У него вон, нунчаки в столе, да пара телохранителей. Поди, одолей такого Брюса Ли в окружении «бодигайдов»!— наигранно всерьез воспринял провокацию Лемешевой Андрей Зродников.

— А что это ты не боишься нас на такое дело подбивать? Гляди, прознает филер наш и донесет на тебя прямо Федору Петровичу. Посмотрим тогда, какая ты смелая!— логично заметил Сергей Камушкин.

— Я пошутила, а вы все всерьез восприняли!— выкрутилась молодая бухгалтерша. — А стукач на меня не донесет, будьте уверены!

— А почему это стукач тебя обойдет своим вниманием?— все трое ребят сразу заинтересовались этим утверждением девушки.

Светлана поняла, что сболтнула лишнего. Если ее заподозрят в романе с провокатором, то тогда ее точно "сожрут" сослуживцы, да и сам Солоницин не станет больше ей покровительствовать, а начнет доносить на нее при малейшем ее промахе в работе или опоздании. А промахов этих и опозданий у "зеленого" специалиста Лемешевой было предостаточно. Виталий так ей и говорил в моменты интимных встреч: «Если нас застукают в плане нашей любви — это будет прямое нарушение этики компании. А это чревато большими неприятностями, вплоть до увольнения одного из сотрудников. Так что ты думай, кого уберут. Меня — ценного для фирмы человека, или начинающего стажера в бухгалтерии. Принцип у руководства такой: на работе — работа, а на улице и дома — любовь. Я у администрации на хорошем счету, перспективы карьерного роста имеются, и я не хочу, чтобы моя мужская слабость к тебе, Светлана, перечеркнула многообещающие возможности в этой компании».

-Так ты же не по работе на хорошем счету у начальства, а благодаря другим своим качествам, — ехидно съязвила тогда сотрудница бухгалтерии.

-Что?! — возмутился Виталий в ответ и даже оттолкнул немного от себя обнаженную девушку. Светлана поняла, что по неопытности ляпнула дерзость и добавила:

— Я имела в виду, что тебя ценят за твои мозги, за серое вещество, так сказать, которое, и я тоже очень люблю! — она вытянула губы трубочкой и попыталась поцеловать «ценного для фирмы человека» и тот смягчился, самодовольно заулыбался. Через три минуты они вновь любили друг друга самозабвенно, как и должны любить друг друга аналогичные по складу характера люди.

— Я ему не интересна в качестве объекта для своевременных сигналов. Я слишком еще неопытная и обязанности у меня — минимальные. И я не представляю для его карьерного роста угрозы, в отличие от вас, ребята!— перевела она разговор в другое русло. — Я так, посчитай, принеси, сбегай, позвони…

-Своевременные сигналы? — переспросила Елена Малиновская. — По-моему, то, что этот паренек делает, имеет другое название — доносительство.

-Своевременные сигналы, — упрямо повторила Лемешева.

Молодые люди пожали плечами и как-то успокоились, получив это объяснение. Правда, Тимофей не удержался и заметил вслух:

— Вы с ним очень похожи, с нашим стукачом, по характеру. Из вас бы отличная пара бы вышла! Как сладкая парочка "Твикс" в рекламе шоколада!

И молодые ребята, и девушки, что слушали этот разговор, громыхнули смехом в ответ на это высказывание, но не заметили, как густо покраснело лицо Лемешевой. Светлана поэтому сразу передвинулась в тень, и про нее на время забыли. Тем временем еще одна сотрудница посетовала, как Куравлев костерил ее «на чем свет стоит», и даже накричал на нее за не вовремя представленный отчет, хотя сдавать его надо было только через четыре дня. Но шеф сначала накричал, и только потом прочитал свою же резолюцию на документе, в которой и указывалась дата сдачи отчета.

— И, представляете, он накричал на меня, как на школьницу! Потом понял, что зря это сделал, безосновательно, что время у меня еще есть, и это он сам ошибся в сроках, но, все равно, даже не извинился! Сам ни хрена не помнит, но оскорбляет и не извиняется! Начальство, конечно, нужно уважать, но и волю ему давать тоже нельзя!

Все согласно закивали головами, и тут вперед шагнула из тени вновь побледневшая Светлана Лемешева:

— А я еще раз вам повторю! Ладно, мы, бабы. А вы-то мужчинами зоветесь! Вон, какие все плечистые и бравые на словах! Правда, только в нашем бабском кругу. А пойти, хотя бы переговорить с шефом твердо, по-мужски, с глазу на глаз — кишка тонка! Нам, что ли, бабам, идти на ковер к нему и требовать прекратить репрессии и повысить зарплату? А вы на кой? Достоинствами трясти? — с ехидной улыбочкой она посмотрела на Андрея Зродникова.

Мини-провокация на сей раз сработала. Ребята немного помолчали, и потом Тимофей Феклистов уверенно заявил:

— Действительно, что это мы по углам, как заговорщики шепчемся? Надо действовать открыто! В конце концов, мы ничего сверхъестественного не требуем, а требуем человеческого отношения и адекватной оценки наших заслуг перед фирмой! Надо идти на разговор, причем на разговор серьезный. Не дадим себя тиранить!— вошел в раж молодой человек. — А если будет опять нас обзывать бездарями, финтифлюшками, дармоедами и орать, так и по морде можно заехать!— с юношеским задором вскричал Тимофей.

Окружающие воодушевились этой идеей. Даже две девушки, одна из которых пострадала от несправедливого отношения шефа и рассказала о случае с отчетом, выразили желание присоединиться к делегации.

— Мы хоть и бабы, как говорит Лемешева, а пойдем с нашими мужиками воевать с тиранией!— горячо поддержала начинание вторая сотрудница, которая изъявила желание присоединиться к парламентерам. — А ты, Светлана, присоединишься к нам?

Все с интересом воззрились на стажера-бухгалтера. Лемешева же после этого вопроса как-то сразу сникла, сказала, что работает здесь недавно, шефа не знает, опыта общения с руководством у нее мало, да и ее начальница требует немедленно подготовить реквизиты двух десятков отелей-партнеров. Извинившись перед коллегами, белокурая миниатюрная девчонка поспешила ретироваться. Пятеро бойцов, в жилах которых кипела молодая горячая кровь, три парня и две девушки, рвались в решительный бой с распоясавшимся тираном по имени Федор Петрович Куравлев.

Секретарь Федора Куравлева Марина Кочетова немного даже испугалась, когда в приемную ввалилась группа сотрудников из пяти человек с каменными, решительными лицами. Трое плечистых молодых ребят и две бойкие девушки. Они коротко поздоровались с Кочетовой, и тут же Тимофей Феклистов настойчиво потребовал:

— А ну-ка, Маринка, соединись с шефом и доложи, что к нему делегация из сотрудников в количестве пяти человек. Пришли перетолковать. Ну, чего глаза выпучила, иди!

Молоденькая секретарь засеменила к входной двери, обитой дорогой кожей, в кабинет Куравлева и скрылась внутри. Она несмело стояла прямо напротив огромного рабочего стола из черного бука хозяина компании. В креслах по бокам от стола сидели телохранители Сергей и Алексей. Сергей перелистывал журнал "Вокруг света", а Алексей о чем-то разговаривал с боссом. Когда вошла Марина, бизнесмен прервал разговор и исподлобья вопросительно уставился на Кочетову. Никакого вопроса сам он не задал, а только требовательно смотрел на девушку.

— Федор Петрович! К вам пришла делегация из пяти наших сотрудников. Требуют приема.

— Из пяти?— удивился хозяин кабинета. — А что так много-то? И как понять, что они требуют приема?

— Вот так. Именно требуют. У них какой-то странный вид.

— Какой странный? Что они хотят?

— Вид у них очень решительный. Там трое мужчин,— она перечислила фамилии,— и две девушки с ними. И приема они требуют, а что хотят, не доложили. Мне во всяком случае.

— Решительные, говоришь? Требуют, говоришь? Не доложили о цели визита, говоришь?— Куравлев постучал ручкой о поверхность стола с десяток секунд,— Скажи им, что принять их сейчас не могу и не хочу! Пусть приходят поодиночке, и сначала доложат тебе о цели визита каждого. Сейчас у меня на них нет времени.

-Так и передать?— переспросила девушка.

-Да, так и передай!— слегка повысил голос мужчина,— Все, иди, работай!

Секретарша вышла из кабинета и опять предстала перед шеренгой парламентеров. В ответ на вопросительный взгляд сотрудников, Марина сказала:

— Федор Петрович принять вас сейчас не может.

— Почему?— требовательно спросил Сергей Камушкин.

Девушка молчала.

— Почему?! Отвечай, Маринка! Не наживай себе врагов среди коллег!— поддержал друга Андрей Зродников.

— Он сказал, что у него сейчас нет ни времени, ни желания с вами беседовать. Сказал, пусть приходят по одному и заранее доложат ему через меня о цели своего визита. Каждый в отдельности!

— Ах, вот как! Нет времени и желания на нас! Приходите только по одному! Вот это наглость!

— Он боится нас, когда нас много, когда мы не поодиночке! Вместе мы — кулак, разящий деспотию!— продекламировала Елена Малиновская.

— Мы не уйдем отсюда, пока он нас не примет!— горячо заявил Сергей Камушкин. — А если он не согласится с нами встретиться, то мы возьмем его кабинет штурмом!

Сергей выпалил эту реплику, все сразу замолчали и посмотрели на "штурмовика". Парень и сам сообразил, что перегнул палку, но отступать было некуда. Рядом стояли его товарищи, а также две девушки, одна из которых, Елена Малиновская, очень нравилась молодому человеку. Правда, сама Малиновская об этом чувстве ничего не знала. Камушкин тряхнул головой и громко спросил:

— Ну, что? Все так думают? Идем до конца?

Ребята переглянулись и почти одновременно заявили:

— Мы тоже идем до конца!

— Иди, и так и доложи шефу!— приказал Тимофей Кочетовой. — Если он нас не примет, мы пойдем на штурм и вынесем, на фиг, эту дорогую дверь, будь она хотя бы даже бронебойная! У нас есть требования и мы похожи на кремень в своей непоколебимости!

Секретарша стояла в нерешительности, и тогда Андрей тоже рявкнул на помощницу Куравлева:

-Ну, же! Иди!

Девушка вздрогнула и вновь скрылась за ценной, обитой натуральной кожей дверью. Теперь невольная посредница между делегацией и угрюмым начальником вновь стояла перед огромным дубовым столом. Куравлев поднял недовольное лицо от бумаг.

— Федор Петрович! Они не уходят. Требуют у вас аудиенции.

— Это они так сказали — именно аудиенции?— хозяин кабинета даже забыл от удивления прикрикнуть на беспокоящую его по пустякам Кочетову. Сергей и Алексей тоже отвлеклись от своих занятий.

— Нет, аудиенцию это я придумала. А они почти заставили меня прийти к вам и предупредить, что если вы их не примите, то они пойдут на штурм и даже снесут эту красивую дверь!— она указала большим пальцем руки себе за спину,— Они настроены очень решительно! У них непоколебимость в намерениях! Это их уже слово — непоколебимость!

После этих слов Куравлев застыл в изумлении, а телохранители полностью отложили свои дела. Защищать шефа от собственных сотрудников ребятам еще не приходилось. Насколько серьезно настроены эти "штурмовики" ни Сергей, ни Алексей не знали, поэтому они моментально внутренне собрались и были готовы практически к любому развитию событий. Федор же быстро пришел в себя и даже улыбнулся.

— На штурм, говоришь? Дверь снесут? Морду набить не обещали?— весело спросил бизнесмен девушку.

— Пока вроде нет, — как-то успокоилась от веселого тона шефа Кочетова. — Хотя, черт их знает! Уж больно грозно выглядит их делегация!

-Аудиенция, делегация, непоколебимость! Хороший у тебя, разнообразный язык, Марина! Да и они круты: на штурм, без колебаний! — с хитрой ухмылкой похвалил хозяин кабинета.

— Язык языком, а чего мне им сказать-то? Они ж меня сожрут там эти экстремисты!— секретарь выжидательно смотрела на патрона.

— На штурм. Морду бить. Мебель крушить. Бравые ребята!— еще раз рассмеялся Куравлев.

— Знаешь, Марина, ты вот что им скажи сейчас! Скажи-ка, что я перепугался и через три минуты выйду к ним на разговор. И выполню все их требования. Только прошу их не выносить мою драгоценную дверь. Я ее в Италии заказывал! Так и скажи.

— Как же, вы же не испугались, Федор Степанович?!— удивилась девушка.

-Нет, ты иди и скажи именно так: что я вроде бы напуган, и что сейчас... Сейчас... А, скажи еще, что я сейчас галстук повязываю, чтобы встретить их достойно, как и подобает встречать высокопоставленные делегации. Ты так и подчеркни: высокопоставленные! Это важно. Все поняла?

Кочетова кивнула.

— Ну, иди, Мариночка, иди! Скажи так, как я тебя научил. Через пять минут я к ним выйду!

Девушка вновь стояла перед шеренгой недовольных сотрудников.

— Ну, что, примет он нас?— Камушкин был серьезен.

— Вы знаете, ребята, я как передала ему вашу мощную и железную позицию, сказала о вашей решительности и несгибаемости, он даже перепугался, должна я вам заметить! Но это только по секрету. Особенно его напугала «непоколебимость» и угроза разнести дверь. А ведь он ее в Италии заказывал специально для своего кабинета! Засуетился, схватился за ворот рубашки, чтобы проверить солидно ли выглядит, а там галстука-то нет! Вот и сказал, что себя в порядок приведет и к вам выйдет, чтобы в кабинет вас лично пригласить. Только дверь просил вас не трогать, дорога она ему, видимо.

-Ага! Видите, я же говорила, что он забоится нас, когда мы пойдем единым фронтом против тирании! И он забоялся! Сейчас примет нас, как самых высоких гостей! И выполнит все наши требования! — самоуверенно продекламировала молоденькая сотрудница рекламного отдела Елена Малиновская. — Что ж, подождем, когда он галстук себе повяжет! Это наш Петр Степанович правильно сообразил: негоже встречаться с нами в разобранном-то виде!

-А теперь, давайте-ка присядем, наконец! — резюмировал Сергей Камушкин. — А то, что это мы как маленькие мальчики и девочки в пионерском лагере по стойке «смирно» перед вожатым выстроились!

Молодые люди стали рассаживаться в приемной Генерального директора туристической компании. Секретарь Марина Кочетова также решила, что «в ногах правды нет», заняла свое привычное рабочее место и стала смотреть на дорогую отделку двери, сделанной по спецзаказу в солнечной Италии. Ей нравилась эта дверь, ведущая в кабинет начальника, и она не хотела, чтобы такая красота как-то пострадала. Воцарилась тишина. Пятеро парламентариев последовали примеру Марины и тоже стали следить за позолоченной ручкой на фоне обивки итальянского изделия. Спустя пять минут ребята увидели, как эта красивая и дорогая ручка стала медленно опускаться вниз и все расслабленно приготовились увидеть главного человека на фирме.