Возможно, он не очень-то и хотел пить, ведь когда жажда по-настоящему сильна, не обратишь внимания на внешний вид предложенной ёмкости.
Да и вода может оказаться гораздо чище, чем кажется сквозь заляпанное стекло.
Но это всё относительно.
Её теория вызывает ассоциации с проституцией, его опровержение отдаёт ханжеством.
Должен существовать какой-то компромисс, уравнивающий эти два суждения.
Я пока что его не вывела, но, может быть, кто-то из читателей поделится?
-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-
Пацанов люблю я — чёрных, белых, рыжих,
Бледных, загорелых, скромныхи бесстыжих,
О, я в них радость вижу…
Пацанов люблю я с конопатым носом,
С пухлыми губами, лысых и с начёсом —
Все пользуются спросом…
А также — худеньких и толстых,
Лапочек и монстров,
Чистеньких и пыльных,
Рыночных и стильных…
30
В моих судорожных метаниях и исканиях «того-не-знаю-чего» моим верным спутником был смешной коротышка Гриф, которому больше подошла бы кличка „воробей” или „чижик”.
Эта личность едва доставала мне до плеча, и птицу напоминала только темными растрёпанными вихрами и выдающимся вперёд носом.
Его фигура, закутанная в пуховик, возникала как будто из-под земли, когда требовался собутыльник, способный после возлияний доставить мою бренную тушку домой.
Он часами выслушивал мои страдальческие монологи, неизменно переходящие в три риторические вопроса: „почему Шеф так поступил?!”, „почему я так поступила?!”, „что же теперь делать?!”
Пытался успокаивать, давать советы, а во время одной особо бурной истерики и вовсе предложил себя на роль парламентёра между нами. (От этой пропозиции я, скрипя зубами, отказалась, не желая лишний раз унижаться перед Шефом и давать тому повод позубоскалить. )
В обществе Грифа я с облегчением могла „послать к чертям манеры и контроль”.
Я пару раз задумывалась над причинами, побуждающими его служить мне смесью психотерапевта с мальчиком по вызову. Поначалу я считала, что это обычное сочувствие.
Или же он потянулся ко мне из-за того, что тоже непонят и одинок.
Не скажу точно — он ли намекнул, я ли очнулась, но в итоге дотумкала, что Гриф попросту в меня втюрился.
У него хватало ума и самообладания, чтобы не доставать меня жалобными признаниями и не поливать гурманскими взглядами. В своей тоске я бы этих поползновений даже не заметила, а если бы и заметила, то не поддалась бы — достаточно было мне представить себя и его в ситуации эротосодержащего характера, как меня душил нервный смех.
Конечно, мне было его слегка жаль, однако я его и за парня-то не считала — так, нечто вроде подружки или существа среднего рода.
Меня преследовала навязчивая идея — как было бы здорово завести приятельские отношения с геем. Трансвеститом. Транссексуалом. Импотентом!
Чтобы меня не воспринимали как сексуальный объект — порой это не льстит, а мешает.
20.11.99г.Чего-то мне сдаётся, что Шеф меня и не любил никогда — иначе бы засомневался, что я вправду виновата.
А даже если так — разве можно быть настолько злопамятным?
Я б на его месте уже 150 раз простила, потому что без него не могу обходиться. Он, выходит, может!
Ещё и обзывается — и в открытую, и за глаза.
Давно б уже уехала к чёртовой матери на лёгком катере, но тогда я потеряю возможность видеть его каждый выходной.
От неизвестности будет хуже, чем от того, что всё мои расчёты на примирение сбываются с точностью до наоборот.
Может, со временем положение как-то само собой сгладится?
Если от Герцога останется какое-нибудь неуместное напоминание, я из него сделаю отбивную с гарниром!
21.11.99г. Холере Булька выхлопотал повышение — у той умер отец и пацана посадили, и теперь, видите ли, у девочки нервный срыв. А у меня что, нету?!
Моё возмущение рвётся наружу через все дыхательные и пихательные отверстия!
И Шеф с ним чересчур часто ходит к ней выражать сочувствие! А со мной что случись, и защитить бедную-несчастную будет некому!
Когда-то я, разволновавшись, крикнула Шефу: „ты пьяная сволочь, которую я больше всех ненавижу!”
А он хитро улыбнулся и ответил: „ты пьяная сволочь, которую я больше всех люблю!”
Ничего мне не было дороже этого нестандартного признания...!
24.11.99г. Гран считает, что мы с Шефом и не могли бы дальше продержаться вместе.
На Кришну смотреть не могу!
Жаль, что у Кина есть девка, он очень весёлый, похож на молодого Депардье, совсем не жадный... было бы так здорово пошляться с ним по всяким злачным местам, но в их тусовку меня звать не спешат.
Во сколько уезжала на хауз — БМП (без малейшего понятия), плюс целовалась с Грифом.
Вывод — прип%здония косит ряды молодёжи!
26.11.99г. Утро я и Гриф начали с двух бутылок пива, продолжили одним портвейном, а ближе к вечеру перешли на сэм.
Целовала его, как с цепи сорвавшись, воображая на его месте Шефа, хорошо хоть на этом и остановилась, и всё равно ревела, аж кровать ходуном ходила.
Все были абсолютно правы, рассказывая обо мне гадости, а Шеф в первую очередь — ну как ещё меня можно назвать после этого?!
Безжалостно выставила Грифа за дверь прямо посреди ночи — от греха подальше. Самой же хотелось разбежавшись,
(п)рыгнуть со скалы, до того несчастной себя ощущала.
27.11.99г. Гриф в шоке разгуливал по городу до рассвета, обнаружил себя в чужом подъезде и почему-то с кирпичом в руках.
На ночь глядя поволоклась пить вместе с Монахом к Французу. Тот набрехал мамане, что мы „сами не местные”, проездом из Белгорода, я замаялась коверкать слова в попытках имитировать российский акцент.
„Всё, я больше пить не буду!” — пьяная скотина за столом произнесла.
Каждый выпендривался как мог — Француз буянил на площадке, на спор бегал в киоск за сигаретами в трусах и футболке, а мы с Монахом устроили траходром.
Надо сказать, совершенно напрасно — с виду ого-го, а толку пшик.
28.11.99г. „Просыпаюсь, смотрю — что-то не то!
И это „что-то не то” тоже просыпается!”
Монах выяснял, что у меня с Грифом — я в сердцах ляпнула: „любовь до гроба».
Потом себя за это выругала, так как он шутку не оценил и, по-видимому, принял мои слова за чистую монету, олух царя небесного!
Пили на «вентиляторе» сандер неорганизованной толпой — я, Монах, Сита, Француз, Булька, в этот раз Шеф моим обществом не побрезговал, а ближе к вечеру и вовсе подал идею скинуть с хвоста всех охотников до моих денег.
Это нам удалось, но с Монахом возникли сложности — он либо не въезжал, что от него требуется, либо делал вид, что не въезжает, называл меня «сестричкой» и шёл по пятам. Пришлось применить хитрость и шмякнуться посреди площади, изображая мертвецки пьяную, Шеф подключился к представлению, подхватил меня и сказал, что отвезёт домой.
Пока Булька отводил Монаха на метро, мы ждали в кафе, и я в лоб спросила у Шефа, в чём дело.
Он предложил устроить что-то вроде очной ставки, чтобы выяснить, кто врёт — я или Сакс.
Участвовать в таком мероприятии мне категорически не хотелось, я, чтобы съехать с базара, потупилась и промямлила что-то типа «кто старое помянет», а потом без перехода заявила: «давай уедем отсюда, ну их всех нафиг».
Он отказался, сославшись на нежелание бросать семью, я развесила сопли, в таком виде меня застал Булька и пристыдил: «ты солдат или кто?»
Шеф возразил ему мудрейшей фразой: «пока человеку больно — он живёт».
В этот ответственный момент пришлось выметаться на улицу, так как кафе закрывали.
Пока мы прикидывали, куда бы отправится на ночь глядя, бог нам послал (нет, не куосчек сыра), а подвыпившую и не вяжущую лыка тётю Люду.
Жила она в коммуналке в центре, вместе с сыном, похожим на дауна, мы не стали ломаться и воспользовались её приглашением раздавить ещё бутылочку.
Людка без конца повторяла, что Шеф дурак, а Булька ей нравится (мы с Шефом понимающе переглянулись и подумали, что завтра тому впору будет подавать заявление об изнасиловании).
Пользуясь тем, что Булька и сын отвлеклись на её персону, я стала пытаться сгладить конфликт — постороннему слушателю это признание могло бы показаться странным, так как оно почти целиком состояло из ругательств, на самом же деле это было изъявление раскаяния, любви и преданности.
Мы были вареные, и пока Людка пробовала греметь костями под джаз, сын сжалился и пустил нас на 2-й этаж кровати. Ботинки я скрепя сердце оставила внизу и тревожилась за их сохранность — а ну как не хватит на выпивку, они их и толканут под шумок за треть цены!
Но когда его руки и ноги обвились вокруг меня, я перестала об этом думать — в конце концов, всему своё время и место.
Размякнув от полузабытых ощущений, я задала совершенно тупой вопрос, который волновал меня уже давно ( с кем он успел побывать в период нашей размолвки).
Услышав ответ: „ни с кем, не целовался даже”, я до того обалдела, что еле выдавила из себя: „как же я ждала этой минуты”.
„Я тоже” — сказал он, и всё в мире перестало существовать и потеряло значение.
И как это мне могло в первый раз не понравиться? Немыслимо!
После „этого” у меня было одно желание — заняться „этим” снова, но было уже 5 утра, да и выпивка давала о себе знать — прыти поубавилось.
На очередной идиотский вопрос: „а почему ты мне не изменял?” последовал абсолютно сногсшибательный ответ: „не хотел, не мог, и ты у меня одна”.
Бульке эта кикимора всю ночь читала письма свого бывшего мужа, а проснулись они почему-то в одной постели)))
Как же обломается наша тусовка, снова увидев нас вместе, небось втихаря надо мной смеялись.
Жаль, что нельзя пораскрывать глаза всем рогоносицам, то-то кипиш бы поднялся...
30.11.99г. Если бог хочет наказать человека — он лишает его разума!
Полтора литра „чамора” я добывала с риском ежесекундно быть застуканной на месте преступления и опозоренной — не напасёшься на наших, это не люди, а бочки бездонные.
Празднование примирения должно было произойти на концерте в Клубе Любителей Русского Рока. Там мне, Грану и Стасу сообщили, что Шефа мы прозевали.
„Ну подождать не мог, что ли?” — рассвирепела я и присоединилась к Кину, который безбожно сорил деньгами, т.е пил водку с интригующим названим „Пан+Пани”, запивая её кока-колой.
Вторую поллитровку уронил Стас, Гран вышел из строя, отряд не заметил потери бойца, и мы кочевали как переезжие свахи по всем близлежащим подъездам, пытаясь отвязаться от Стаса.
Допили с Кином третью, и пока Стас бегал по нужде, стремительно скрылись.
Я хотела в ресторан, но попала в кафе, где наугад махнула пальцем с обгрызанным ногтем в меню, заказывая кофе. Принесённый напиток был весьма вкусным — натуральный кофе, кардамон, корица, однако за крохотуличную чашечку содрали 7 гривен!
Окосевший Кин щедро оставил официанту чаевые, я же такого расточительства не одобрила и под шумок переправила купюру с подноса себе в карман.
В супермаркете нагребли экзотических фруктов, литровое ведро мороженого „Баскин Роббинс”, швейцарского шоколада, дорогущего шампанского, „Балтики”...
Поймали такси, хотя до его дома было рукой подать — первые два водителя уехали, не взяв нас, и обиделись — решили, что над ними издеваются.
Прибыли — пили, курили, жрали — всё было усеяно пустыми упаковками и корками.
Весь „шампунь” я уговорила в одиночку, и, вырубив свет, мы устроили мини-бордель (перед этим я безуспешно вкушала себе, что нельзя Шефу снова изменять — ведь только помирились! Другая же сторона мого сознания твердила: „не дрейфь, никто не узнает!”)
Градусы сделали своё черное дело, и это свершилось.
Позже я заливалась пивом, стремясь заглушить угрызения совести, ещё и обожглась сигаретой, получив две язвы на пальцах (позже они загнили и болели так, что делать ничего не могла).
В этом плане он не гигант, но, как говорится, „лучше плохо, чем никогда!”
Утром ухажёр его сеструхи (ушлое создание) уволок Кина просаживать остаток денег на кассеты и компакты, я их сопровождать не стала, т.к успела вчера пополнить свой бюджет, поплакавшись на бедность — типа, не за что в родной город съездить.
А что, ещё никто не отменял правило буравчика — чтобы продвигаться, надо вертеться.
На лестнице нос к носу столкнулась с Грифом — шпионит он за мной, что ли? Или компромат собирает?
Притворилась слепоглухонемой и проскользнула мимо...
Кин — это... фейерверк, иначе и не скажешь, самая настоящая харизматическая личность, и девиз у него — "да здравствует вечная радость!"
Не шибко красивый, но энергетика от него исходит потрясающая.
Действует магнетически, как семечки — вроде и насытился, а бросить не можешь, мы его полушутя называем: "культовой личностью нулевых".
Не работает, не учится, живёт в центре города в пятикомнатной квартире, родаки либо не возражают против того, что их дом превращают в шалман, либо и вовсе сваливают в загранку, знакомых море — что пацанов, что девок, все приходят и что-то с собой несут, скучно ему не бывает!
А ещё в любой момент может сорваться с места и уехать куда вздумается, никого не ставя в известность. (Чего стоит одна только история, как Кин и Настя, встав из-за стола посреди какой-то вечеринки, исчезли, а на следующий день позвонили уже с ЮБК!)
Это ж не жизнь, а рай на земле!
И талантливый вдобавок, причём почти во всех направлениях — с компом обращаться умеет, английских классиков может в подлинниках читать, не напрягаясь, рисует неплохо, рассказы пишет так живо и образно, что закачаешься, в музыке разбирается получше любого музыкального критика… но и на солнце есть пятна.
31
01.12.99г. Мать, узнав о нашем с Шефом примирении, восторга не выказала — да это и ежу понятно, никаких перспектив у него нет.
Не то чтобы я так уж считалась с её мнением, но, во-первых, когда я счастлива, все вокруг должны быть счастливы, а во-вторых, это значит, что у нас дома он будет персоной нон-грата!
Я не стала делиться с ней планами, как можно сгладить слишком резкий контраст между моим и его социальным положением — для начала, к примеру, бросить институт...
Гриф позвонил и предупредил, что накануне он и Шеф ждали меня допоздна в метро, пока туда не заглянул стукач-Стас и не огорошил их сообщением, что я и Кин отправились по кабакам. Шеф был вне себя и просил передать, что будет разборка.
Я чуть не выронила трубку, влила в себя полпузырька валокордина, и, причитая и приседая от страха, дрожа и вжимая голову в плечи, поплелась в контору.
На собрании сказали, что на организацию уже открыто дело, но из-за нехватки улик мы все пока что в относительной безопасности.
То Шеф успел остыть, то ли Гриф преувеличивал — обошлось без кровопролития, парой вопросов ограничился.
Геля (вечно он так на меня пялится, словно я стою перед ним голяком!) посвятил нас в свой план, с помощью которого можно было бы без особого напряга загрести денег.
Все знали, что фраеров раскручивать я умею, потому мне отводилась главная роль — снять мужика (-ов) в кабаке, позволить им завлечь себя в гостиницу, там снять с себя что-нибудь... тут должны были ворваться Шеф и компания, изображая обманутого мужа с друзьями и состричь с них бабла за моральный ущерб.
Сначала я оскорбилась, а потом перестала корчить из себя целку-патриотку и попросила неделю на размышления. Посоветоваться мне не с кем, но деньги никогда не бывают лишними.
Если бы Шеф попросил, я бы без писка согласилась, но он на меня не давит.
Стрёмно — если нас этот же Геля подставит? или кинет, не захочет делиться?
А мужики могут оказаться не лохами, выследят и навешают от души...
03.12.99г. Посреди посиделок пошли с Шефом в туалет, и забыли, зачем пришли, потому что начали целоваться как сумасшедшие.
Пальцы у нас сплелись так, что мы потом их еле смогли
разжать, я уже была готова лечь прямо „не отходя от кассы”
на снег, останавливала только боязнь неминуемого воспаления лёгких.
„Последний раз предупреждаю, я за себя не отвечаю, прекрати, ты меня доведешь!” — шептал он мне на ухо. Накрыло в полный рост, природа позвала во весь голос!
Чуть ли не ползком прокрались ко мне в комнату, пришлось лежать на полу, в спешке забыв постелить одеяло (позже у кого спина, у кого коленки были в синяках). Риск быть застуканными обострял чувства.
Мне хотелось не выпускать Шефа из кровати минимум месяц, делать перерывы разве что на еду и сон, но надо ведь было как-то вывести его обратно!
Я упросила добросердечную племянницу хозяйки отвлечь свою тётку непринуждённой беседой, пока я выйду на площадку покурить. Та не заподозрила подвоха и с блеском выполнила свою миссию.
Шефу довелось отсиживаться в шкафу, где он по неосторожности треснулся об полку, не сдержавшись, матюгнулся от души, чем чуть нас не выдал.
04.12.99г. Убаюкал на совесть — давила подушку до полудня.
Нализавшись в обществе местных нариков, я, Дак и Серёга решили сделать Шефу сюрприз и поехали к нему без предупреждения (задымили весь трамвай!)
В окне было темно и тихо, как у негра в ж%пе.
Я уляглась под забором, оповестив всех, что буду ждать здесь и с места не сдвинусь.
После непродолжительного совещания и чесания в затылках Дак и Серёга произнесли магическую фразу: „хватит валяться, выпить есть!” Подействовало — я послушно поднялась и двинулась за ними преувеличенно ровным шагом.
Выдули шампанское и портвейн, перебрались на кухню к Серёге.
Я развила бурную деятельность — занялась поисками самогона, обнаружила его, одолела две стопочки, обцеловала недоумевающего кота, пела под гитару: „орденов, как у нас, на базаре не встретишь, не купишь”...
Исцарапала и искусала Серёгу, почти что придушила Дака и в полубессознательном состояниии была перенесена ими на диван (одетая, но разутая).
Среди ночи еле сообразила, где нахожусь, а когда утром они продемонстрировали мне свои шеи, чуть не поседела.
Потребовала доложить Шефу о всех событиях, в том числе и о происхождении ран без вранья (сама я благоразумно решила затаиться — пришибёт ещё, чего доброго, ежели под горячую руку попадусь. Пусть до этого он меня не трогал, а вдруг?)
06.12.99г. Гриф чё-то за меня не рад — неужто он сам на меня претендовал? Но это же полная чушь!
Или он видит то, на что я старательно закрываю глаза — что с каждым перепадом жизни Шефа так же будет тряхать и меня, и то, что тот несерьёзно относится к моим чувствам?!
Выдал: „и помирились-то вы, небось, не надолго” — я тут же кинулась сплёвывать через плечо и стучать по дереву.
08.12.99г. Гриф предполагает, что Кин своим гусарством хотел мне не только пыль в глаза пустить, а заранее рассчитывал на логическое завершение нашего кутежа.
Если он такой прозорливый, чего ж притопал утром, а не в кульминационный момент?! Хотя кто б его пустил... и он не должен думать за меня.
Голова ж не для того человеку дадена, чтобы бандану на неё повязывать...
10.12.99г. Мирон укатил на движуху, я порекомендовала ему свою кандидатуру, этот же хрен до неприличия быстро съехал с базара.
Добирались на район к Даку — не дотерпели до места, свернули в подворотню остограмиться, где нас и накрыли мусора.
Шеф успел выбросить кастет, я же, уничтожая улики, вылила четверть бутылки (из-за недостаточной ловкости большая часть попала не на землю, а на джинсы и в сапог. )
Менты выслушали мои объяснения, извинения и обещания с непроницаемыми лицами, забрали одного Шефа и увели.
Мы крались за ними по переулкам, желая помочь ему удрать, но нападать на конвой из-за угла не пришлось — не дойдя до горотдела, они отпустили Шефа.
Мы продолжили свой путь, тихонько напевая: „мусоров отряды голубые, поцелуйте в ж%пу нас, родные!” и добрались до места уже без приключений.
Ключи от сарая, служившего альтернативой бару, забрал брат Дака и пришлось выдавливать окно, расположенное под самой крышей.
Я уже зажмуривалась, предвкушая ночь в стиле „ВАУ!”(пусть без накрахмаленных простыней и и прочей романтической атрибутики), когда Шеф вышел во двор и... таинственно исчез.
„Вечно он всё испортит” — разочарованно подумала я, и, не отвлекаемая больше ничем, предалась пьянству. Бутылка шла по кругу, но Серёга с Даком часто пропускали свою очередь.
Моя жадность вышла мне боком!
Среди ночи испугалась, что мать надаёт мне звездюлей за спаньё в ботах (опять-таки Шефова вредная привычка!), наклонилась их расшнуровать, и лишь тогда поняла, что до сих пор лежу в этом поганом сарае, а эти двое с комфортом расположились дома!!
13.12.99г. Клык покупал пиво, «Кэптэн Блэк» и фисташки, объясняя, что в одиночку, ему, представьте себе, невкусно всё это потреблять!
А чего же тогда я, а не, скажем, Сурги или бывшая герлица Француза?
Подобное поведение навевало определённые подозрения, но я не стала «брать дурного в голову, а тяжёлого в руки», просто слушала его агитацию на тему посещения Киева или хотя бы группы по ниндзюцу…
Неужто он в меня втрескался? Вроде музыкант, хотя сейчас все песни пишут, кому не лень.
Надо мне свыкнуться с мыслью, что Шефа вразумлять — самое что ни на есть неблагодарное занятие. Он как клубок: берёшь в руки — сматывается, выпускаешь из рук — распускается.
Ещё и требует: «не бушуй!»
Читал мораль — якобы я его задолбала бухать с кем ни попадя, и терпение может лопнуть. Я безропотно внимала, но внутренне кипела: а сам-то?
Поил бы за свой счёт! Я деньги печатать пока не научилась, вот и экономлю как могу.
Пока я пыталась повернуть беседу в мирное русло, на нас наткнулся мужик (товарищ Готовченко!) и пригласил с ним поквасить.
Дома дядя пел, плясал, читал стихи, разливал и рассыпал всё подряд, не успев донести до рта…
Вдоволь насмеявшись, я чуть не вырубилась в кресле, когда атмосфера внезапно накалилась.
Это я поняла по часто повторяющейся фразе Шефа: «до неё
х%й кто дотронется — разве что через мой труп!»
Кобель-хозяин, находясь почти что без рефлексов, решил, что будет недурно провести эту ночь со мной.
Поспать было не суждено — Шеф бесцеремонно вытряхнул меня из кресла и поволок на улицу (повезло мужику, что отключился, иначе не миновать бы тяжких телесных — Шеф был ещё вспыльчивей, чем я).
14.12.99г. Клык «утешил», заявив: «да не переживай ты так, когда Шефу выпить приспичит, он непременно тебя найдёт!», за что получил бы по крайней мере пару подсрачников, но я проявила осторожность, опасаясь в ответ схватить.
После он как ни в чём не бывало пригласил меня завтра с ним поквасить, я толком не ответила ни бэ, ни мэ, ни кукареку (нет, увольте, в шестой раз наступать на грабли не тянет!).
Подоспевший Гриф увёл меня оттуда.
«О, свободные уши!» — возликовала я и принялась делиться с ним своими подозрениями по поводу вероятного визита аиста.
15.12.99г. Клык предлагал снимать хату на двоих — я дара речи лишилась, до того меня эта наглость ошеломила.
Родня нашего коллеги по УНСО сдаёт полдома, правда, воду там надо таскать из колонки, ванны нету, сортир во дворе, зато к Шефу поближе, и никто не будет устанавливать лимит времени и стоять над душой.
Шеф сказал, что Клык попросту наслушался чьих-то сплетен, а потом подходил и заверял, что такое больше не повторится, видите ли, он думал, что я Шефу навязываюсь, а тот меня знать не хочет. Индюк тоже думал!
Мужик, оказывается, просил одолжить меня во временное пользование, отчего Шеф и взбесился — как будто бы тот что-то смог! Вышел бы сплошной «ночной позор!»
Не совсем владея собой, устраивала Шефу «проверку на вшивость», преподнеся ему известие о вероятной вагітності, он переспросил: «как это, неужели от меня?!», на что я зашипела и огрела его по фэйсу (хотя, положа руку на… сердце, он имел право усомниться в своей причастности!)
Лишь закрытие кафе прервало экзекуцию.
ЗЫ: Кипятилась я зря — обошлось, и не понадобилось проводить экспертизу…
25.12.99г. «Где была я вчера — не пойму, хоть убей, помню только, что стены с обоями!!» Нехило на дискотеку сходила!
Я плелась по направлению к метро и натолкнулась на Ситу (пацана из тусовки — с неизменной улыбкой, не внушающей доверия).
Он и его толпа меня в два счёта убазарили не киснуть, а оторваться. Я не слишком возражала — дома не ждало ничего, кроме холодной одинокой постели.
«И струится туман в дискоклубах ночных» — события помню обрывочно.
Сите сломали палец на руке… мы зависали в клубе и я прилагала титанические усилия, чтобы не скатиться со стула… очутились на хате у какого-то его знакомого… на полу валялась огромная шкура неизвестного животного (искусственная, наверное)… нет же чтобы отвернуться и заснуть!
Я пробовала на нём методы, почерпнутые из женских журналов, похоже, преуспела — как он выкладывался!
Аж ругался от удовольствия — раньше я с таким явлением не сталкивалась… пикантно…
Наутро тошнило и от перевыпитого, и от Ситы, и от самой себя. Стараясь не пересекаться с ним взглядом, я улепётывала прочь как испуганная мышь.
Он меня не задерживал…
28.12.99г. Мы с Грифом мило распрощались у дверей, завершив очередную вакханалию (виват загулам и веселью — долой трезвеющую нудь!).
Я готовилась залезть под одеяло, когда меня насторожил доносящийся из-за окна странный шум.
Деревья? Так они не растут на тротуаре. Кошка? Ей туда не добраться? Ветер? Нет, звук другой!
Я отдёрнула штору и чуть не рухнула — за стеклом на водосточной трубе висел Гриф.
Само по себе это явление нельзя назвать таким уж сверхъестественным, если бы не несколько немаловажных факторов: сей альпинист изрядно нализался, на его спине болтался увесистый рюкзак, квартира находилась на втором этаже дома «сталинской» постройки, а труба была конкретно обледенелой!
Не стала брать грех на душу — впустила, чтоб не рисковал сорваться, спускаясь вниз (в благодарность он раздавил мой любимый кактус — не нарочно, но мне от этого легче не стало.)
Вот так отмочил кору! я понимаю, что на улице холодно, метро закрыто, денег на такси нет, до дома далеко — и, тем не менее, нахрена по трубе он ползал, можно ж было подняться на лифте!
29.12.99г. В преддверии наступающего Нового Года нашу унсовскую команду пообещало навестить столичное руководство.
Командир сотни «Спис» был готов в лепёшку разбиться, лишь бы предстать перед ними в выгодном свете, и устроил нам подробнейший инструктаж.
Среди обязательных условий числились: «не набрасываться на жрачку и выпивку как полоумные», «не смолить за столом», «не материться без повода»…
Мы, как сознательные подчинённые, сперва честно выполняли взятые на себя обязательства, но примерно после третьего тоста всё пошло вразнос (если выпил граммов двести, выпить триста — дело чести!)
Гости заметно расслабились, и чинный банкет трансформировался в стандартный гудёж.
Завладев расстроенной гитарой, атаманы затянули гимн УНСО, а следом за ним и прочие патриотические песни, безбожно переставляя местами слова, путая куплеты и переругиваясь между собой на рідній мові.
Остальные, пользуясь тем, что контроль ослабили, опустошали старательно сервированный стол, напрочь забыв об этикете.
Зрелище было неэстетичным, есть больше не хотелось, я встала и вышла в коридор. А там...
Алка (я почти ничего о ней не знала — откуда, чем занимается, так, сталкивались пару раз на тусовке) встала на цыпочки и потянулась к Шефу. Он притянул её к себе и поцеловал.
Эта картина будет преследовать меня до могилы — её рыжие патлы, разметавшиеся по зелёному воротнику бушлата, который я покупала для себя, но отдала Шефу.
У меня помутнело в глазах, и это было к лучшему — посмотрела бы я на эту суку и этого гада, сладкую парочку «твикс» ещё мгновение — точно сошла бы с ума!
Я отступила за угол, в тень, рука скользнула в карман и нащупала там что-то твёрдое, оказалось — ножик-брелок.
Я как будто выпала из времени и пространства, это длилось, пока передо мной не появилось встревоженное лицо Прохи, восклицающего: «эй, сеструха, ты чё, очнись, да на тебе ж лица нету!»
Я машинально взяла протянутый им стаканчик с водкой и только тогда заметила, что вся кисть моя левой руки покрыта мелкими порезами, кровь из которых сочится на пальто.
Алкоголь вернул в реальность, и, прежде чем поразмыслить: «а что это принесёт?», я вытолкала слабо упирающегося Шефа на улицу, где и отхлестала по физиономии со всем прилежанием.
Он не сопротивлялся — возможно, понимал, что бьют за дело, возможно, остатки совести не позволили поднять на меня руку.
Спешащие по проспекту люди замедляли шаги, созерцая небывалый по силе скандал, пока наши «коллеги» не затянули нас внутрь штаба, умоляя не позорить организацию, выставляя напоказ свои личные проблемы.
Казалось бы, основная злость выплеснулась, ан нет!
Досталось Французу («е%анько, подай патроны!» — иначе не назвать), вздумавшему вступиться.
Алку я не тронула — отчасти потому, что та смотрела на меня без тени испуга, с какой-то уверенностью собственницы.
Я растерялась, аж кулаки разжала, и, не обложив её на прощание, развернулась и ушла, не видя перед собой ничего, даже дороги.
В метро мне досталось на орехи — налетела на угашенного чувака, он воспринял это на ура, сграбастал меня в охапку и понёс что-то похабно-завлекательное.
Я не разделила его намерений, и, вырываясь, врезала ему здоровой рукой, он, мигом перейдя от веселья к агрессии, дал мне сдачи. В переход хлынула толпа людей, я смешалась с ними и скрылась.
Двинула к Кину — а куда ещё можно было деться посреди ночи? Дома я бы точно что-нибудь с собой сотворила (любовь — это когда хорошим людям ПЛОХО!)
Открыла какая-то левая тёлка — и протрезвела от испуга (немудрено — стоит тело, то бишь я, пошатывается, распространяет перегар, руки в крови вымазаны, на морде синяк наливается, и рычит: «а ты ещё кто? Дай пройти!
И позови Кина!»)
Тёлка посторонилась и молча потыкала рукой в нужном направлении, я, не разуваясь, ввалилась в комнату.
На диване, трогательно обнявшись, почивали Кин и Бард (не подумайте чего дурного, нравы были свободными, но голубых среди компании не водилось). Я не стала их будить, разгребла апельсиновые корки и обнаружила початую бутылку джина (нужен был срочный алкогольный наркоз!)
Пока я попивала его без всякого положенного тоника, Кин и Бард очнулись, затряслись и вжались в стену.
Они точно знали, что накануне гульбанили без меня, и искренне считали, что остались дома одни, выпровадив всех гостей и запершись. Представляю их шок — как мог человек попасть в квартиру? Просочившись сквозь стену или спустившись с крыши пятиэтажки?
Недоразумение выяснилось, и гомо бухиенсы (человеки пьющие) во главе со мной накинулись на остатки роскоши былой.
31.12.99г. Меня приютили Серж и Дак с девулей (приглашение я приняла лишь потому, что наивно надеялась — авось пирующий через дорогу Шеф с пьяных глаз или по любой другой причине решит завернуть на огонёк?)
Расчёт не оправдался — собранная им брага гудела так, что к нам отчётливо доносились звуки пиршества и он там явно не скучал.
Уничтожали все запасы сухого (и мокрого) вина, я торжественно оповестила всех о принятом решении покинуть стройные ряды унсовцев, великодушно распределила между Даком и Сержем своё обмундирование, ставшее для меня в свете последних событий ненужными тряпками…
Серж выразился наподобие: «ну и х%р с ним, с Шефом, пусть себе фестивалит, а я на что? неужто не смогу его заменить?!»
Я на какое-то мгновение задумалась — нет ли рационального зерна в его предложении?
Шеф не сможет не заметить, если я свяжусь с его «коллегой по оружию», возможно, приревнует, бросит свою каракатицу и вернётся ко мне.
Однако стопроцентной гарантии нет, а Серж для меня ассоциировался с тараканом — такой же мелкий и противный.
Поэтому я отреагировала в стиле: «дякую, аж підскакую, но пока не хочу ни с кем иметь дело», подливала ему вина, дабы не начал переубеждать действиями, а когда он захрапел, забилась в кухню — ждать утра, чтобы убраться восвояси на первом же трамвае.
32
01.12.00г. У меня был скудный выбор — на всё плюнуть или на всё махнуть рукой. Я сделала и то, и другое.
Терять было уже нечего. Десидофобия (боязнь принимать решения) никогда не относилась к числу моих недостатков.
Гриф давно умолял меня перебраться к нему на ПМЖ, грозя в случае отказа покончить жизнь самоубийством, предварительно бросив институт.
Раньше я считала его неспособным на безрассудные поступки, но эпизод с окном мою уверенность поколебал — а вдруг и впрямь сей обалдуй с собой что сотворит?
Меня ж потом совесть замучает, что могла предотвратить беду, а не сочла нужным вмешаться. И что, убудет от меня?
Отношения у нас чисто платонические, в другую плоскость без моего желания не перейдут, а обитель Нестеровны меня уже приморила…
Знакомство с родителями прошло на удивление гладко — меня потчевали на убой, провокационных вопросов не задавали… что ещё надо одинокой тоскующей душе и такому же телу?
В четыре руки я и Гриф упаковали моё имущество, и с шиком (на двух такси, одно из которых застряло в сугробах на въезде во двор — плохой знак, надо было обратить на это внимание!) подкатили к подъезду.
Консьержка едва не выпала из своего отсека, наблюдая, как вспотевший Гриф втаскивает в грузовой лифт ящики (общим числом около 20-ти штук).
Родители молча жались в углу прихожей, заставленной поклажей.
И тут вплыла я: в песцовых мехах на дублёнке и шапке, золотых серьгах, двухкилограммовым тортом в руках, увенчанным банкой баснословно дорогого кофе — хотелось произвести хорошее впечатление на будущих (какое же определение им дать? Квартиросдатчики? Не совсем верно выходит)…
Я недоумевала — отчего на меня глядят столь широко раскрытыми глазами?
Как выяснилось позже, Гриф схитрил, причём дважды — меня он убеждал, что предки считают нас друзьями, и только, а им объяснил, что любит меня и хочет быть рядом!
Вследствие этой его скрытности и нечестности произошло много разных неувязок — смешных и не очень, не жизнь, а натуральный цирк марабу!
Январь 2000г. Гриф был вне себя от радости и не считал нужным это скрывать — он подхватывал меня на руки и таскал по всей хате. При разнице в нашем росте, узких дверных проёмах выглядело это более чем глупо, ещё и престарелый пудель под ногами вертелся.
Днём я валялась на диване в пеньаре, наподобие мадам Рекамье, и поглощала заранее купленные и заначенные продукты (рацион, принятый в их семье меня категорически не устраивал).
По вечерам мы закрывались, выпивали, позже шли гулять с собакой — идиллия доморощенная!
Я удивлялась — нафига его мать каждый раз стучит, прежде чем войти в комнату (ну и дела, сумасшедшая, блин, семейка!)
Тайное стало явным после того, как его мать пообщалась с моей по телефону под предлогом того, что пора бы и познакомиться с будущей родственницей, раз уж дети полюбили друг друга.
Моя мать, ни сном, ни духом не ведавшая о пертурбациях в моей жизни, задрожала и призвала меня к ответу.
Я была поражена не меньше её, и под влиянием новости чуть не вытрясла душу из Грифа, дерзнувшего меня обмануть.
В воспитательных целях я ушла в чём была — к Кину, он похохотал над моей историей, и без понтов разрешил перекантоваться, пока ситуация не прояснится.
Через пару деньков я заехала к Грифу за какой-то мелочью, рассчитывая на то, что никого не будет дома.
На пороге меня встретила напуганная «потенциальная свекровь», принялась тискать и причитать: «слава богу, что ты здесь! Поговори с ним, заперся у себя, слушать никого не желает, ни меня, ни отца, кричит, что мы во всём виноваты, что без тебя не может!»
Вылез зарёванный Гриф, далее последовал всеобщий катарсис, но новое выяснение отношений не заставило себя долго ждать.
Отмечая сдачу экзамена у Кина, я не смотрела на часы и календарь — а куда торопиться незамужней девушке?
На второй вечер явился обезумевший Гриф, и осыпал меня упрёками за «лёгкое поведение». Хотя уговор был — никаких обязательств в сексуальном плане!
Обидевшись, я собиралась влепить ему пощёчину, чтобы фильтровал базар, но промазала, и разбила нос.
Мигом затих, и, подтирая кровавые сопли, учапал.
Следующий конфликт разразился на почве проколотого Грифом уха — в этом невинном акте усмотрели моё дурное влияние.
Я развыступалась на весь дом — переселилась сюда, чтобы Грифу потрафить, можно подумать, я тащусь от необходимости добираться в центр на нескольких видах транспорта, или я нищая, которую они из милости взяли в приживалки!
«Спасибо этому дому, пойду к другому!» — резюмировала я, набирая код своего города, чтобы папики помогли рвать когти.
Вот в натуре — не хочешь себе зла, не делай людям добра!
-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*— *-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-
«Мужчины по сути своей — грязные приматы, сосредоточенные на сексе. С ними нужно прежде всего пребывать в горизонтальном положении, а уж потом разговаривать» — сей вывод сделала Шерон Стоун.
Доля истины в её словах несомненно, есть — когда принимаешь вертикальное положение, сложности возникают с большей частотой.
Но тут уж смотря на кого нарвёшься.
Я и до разрыва с Шефом свои порывы редко сдерживала, и после нисколечко не изменилась.
Доказательством тому служит 6-я часть EX-LOVERS с фривольным названием «ДАВАТЬ НЕ ВРЕДНО».
: в инквизиции, ага
Все сообщения мини-чата
Регистрация
Забыли свой пароль?
