Недугов — Прелюдия№3 =Дуэль=

Приказ №1

от 25.06.2010 года

Двадцать пятого июня две тысячи девятого года, в секторе G16, 38 квадрата объявляётся чрезвычайная ситуация, вызванная обострением внутреннего порядка внутри данной зоны и активизации враждебно настроенных групп, возможно террористического характера.

Согласно 5 и 6 пунктам параграфа о Противодействии Силам Организованной Преступной и Террористической Деятельности на Территории Российской Федерации, приказываю: направить в сектор G16 все приписанные и расквартированные в данном участке и в непосредственной близи от него, силы защиты общественного порядка, с целью погашения и нейтрализации очагов враждебной деятельности, а так же восстановления и поддержания порядка в данной зоне.

К выполнению задания приступить немедленно.

Полковник Ивлев П.А.

25 июня 2010 года

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Дмитрий Недугов

В.М.О.

Прелюдия №3

*

ДУЭЛЬ

+++

ВМО: 2.30ч

Первая волна

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

   Молодая женщина лет тридцати в синих джинсах и тонкой сиреневой кофточке сидела в самом тёмном углу одной из комнат в квартире то ли на четвёртом, то ли на пятом этаже. Её руки были туго перевязаны верёвкой, во рту торчал кляп из грубой материи белого цвета. Она сидела практически в полной темноте вот уже несколько часов, едва ощущая затёкшие руки. Время от времени она подносила их к лицу, чтобы вытереть текущие сами собой слёзы, и даже пытаясь развязать верёвку зубами, но чем сильнее она тянула за неё, тем сильнее жгут пережимал руки.

   — Даже не пытайся… — Тихий голос человека, сидящего на полу у единственного в комнате окна, на противоположной стороне, заставил её замереть от страха. Это был он, человек, что затащил её сюда, и бросил в углу.

   — Не надо — Ласково добавил он через несколько секунд, слегка улыбнувшись — А то руки натрёшь ещё сильнее…

   Мужчина с острыми чертами лица, и большими выразительными глазами, бросил на неё короткий взгляд, и хоть глаза его не выражали злобы, а даже веяли какой-то по настоящему домашней заботой, но всё это не могло скрыть чего-то жуткого, что читалось в душе этого человека.

   Он отвернулся обратно к окну, с какой-то задумчивостью поднял голову, и, увидев небо сквозь стекло, замер без малейшего движения. Открытая банка консервов в его руке повисла над полом, вот-вот, готовая упасть.

   В комнате, скромно заставленной мебелью, повисла гробовая тишина, часы на стене в виде трёхмачтовой серебреной бригантины с золотистыми парусами, мерно и со звоном отстукивали время. Наконец, девушка решила зашевелиться. Внезапное прозрение пришло на неё слишком поздно. Она не хотела рисковать, испытывая терпение своего похитителя, но всё же отважилась поднести связанные в замок руки ко рту, и спокойно вытащить кляп.

   — Отпустите меня… — Тихо проговорила девушка, и вдавилась в стену от страха, словно готовясь к удару. Она видела у него пистолет, а винтовка со снайперским прицелом лежала на полу прямо перед ней. Мужчина резко повернул в её сторону голову, но на лице его играла добродушная улыбка:

   — Что догадалась? — Как-то странно произнёс он, и тут же отвернулся обратно. Мужчина молчал.

   — Отпустите меня… — Ещё раз повторила девушка, на сей раз громче. — Пожалуйста…

Он заговорил через несколько секунд, больше не смотря в лицо своей заложницы, однако, продолжая безвинно улыбаться.

   — Погода сегодня не стабильна. — Мужчина снова проигнорировал её вопрос, в голосе его звучала настоящая озабоченность. Глаза бегали по стеклу, словно он хотел объять все видневшиеся отсюда тучи, то прятавшие, то обнажавшие солнце.

   Сильный порыв ветра набросился на стекло, что жалобно затряслось под неимоверным натиском стихии, но уже через несколько секунд успокоилось. Мужчина не спеша, встал, настолько тихо, что девушка невольно вдавилась спиной в стену. Она никак не могла оторвать от него заворожённого взгляда. Так смотрел кролик на удава. Меж тем её похититель медленно развернулся в сторону двери, ведущей в коридор. Пленница не могла издать ни звука, увидев его отстранённые, спокойные глаза, лишь, когда мужчина поравнялся с ней, и уже положил руку на дверной замок, неожиданно заговорила.

   — Я никому не скажу, пожалуйста, отпустите меня, у меня же ребёнок… — Быстро залепетала она, едва не глотая слова, но, вдруг почувствовав себя невероятно хорошо, ей казалось, что вот-вот и уговоры подействуют, слёзы просохли в глазах.

   Он не дал ей договорить, подскочив к девушке словно змея, стрелок одним ударом заставил её заткнуться. Его глаза горели дьявольским огнём:

   — Если ты думаешь, что я дал тебе возможность говорить, чтобы выслушивать всю эту херню, то глубоко ошибаешься! — Зашипел он сквозь зубы. Кулаки мужчины сжались от ненависти так, что побелели костяшки пальцев.

   Девушка завалилась на бок, но стена удержала её от полного падения. Она молчала, не проронив ни звука. Слёзы закапали на ковёр с новой силой. Заложница поднесла связанные руки к левой щеке, где полыхал ярко-красный отпечаток удара, и сжалась в комок. Мужчина выпрямился в полный рост, он тяжело дышал, но уже через секунду, дыхание пришло в норму, и лицо его не выражало ничего кроме безразличия.

   — Если сдвинешься с места, когда я приду — Совершенно спокойно произнёс он — Я тебя убью.

   Девушка вздрогнула от страха, слова пленителя вонзились холодной сталью в её сердце.

   — А пока придумай тему для нашего следующего разговора. — Добродушно произнёс мужчина, он повернул ручку дверного замка, и быстро вышел в коридор, громко захлопнув за собой дверь.

   Ещё несколько секунд она не могла взять себя в руки, тихо плача в углу. Ей хотелось сползти на пол, но, вспомнив чем, пригрозил ей похититель, в том случае если она сдвинется с места, тут же отбросила эту идею. Девушка знала, что он не шутил…

   Тучи за окном никак не хотели расходиться, погода стояла по-осеннему холодной и не навивала ничего кроме тоски. На одну секунду ей вдруг отчётливо захотелось встать и прыгнуть в окно, покончить со всем этим, раз и навсегда, но девушка опустила голову вниз и заплакала ещё сильнее, отчаянно борясь с истерикой, она знала, что на это у неё просто не хватило бы духу. И это было только начало…

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

***

— I —

   Александр Творцов остановил свой автомобиль в ста метрах от поставленного ОМОНом кордона. Там, ниже по улице уже начиналась Зона Отчуждения, и дома, стоящие с другой стороны, в оцепенении смотрели в мир пустыми окнами-глазницами.

   Опер прижал шестёрку к высокому бордюру, окаймленной цепочкой густого кустарника, неподалёку от магазина — булочной, умело вписанной в угол дома. В этот день огромная вывеска над входом не горела, как это было обычно, и выглядела как-то одиноко. Дверь магазина была распахнута, и поднимавшийся ветер, разносил по округе мусор — пустые пакеты и коробки. Было очевидно, что кто-то покопался там, мародеры для подобной ситуации были привычным делом. Творцов отстегнул ремень безопасности, и прежде чем выйти из машины, достал свой табельный “Макаров”. Он понимал, что в ситуации, когда на него напала бы толпа разъярённых людей, такое миниатюрное оружие мало, чем могло помочь, однако лучше этого навряд ли что-то подходило для поисковой операции, которую опер хотел здесь начать...

   Александр, наконец, отбросил в сторону свой мобильный телефон. Кажется, он не выпускал его из рук, с того самого момента, когда исчезла сотовая связь, ему показалось, что это было вечность назад, но, судя по часам, светящимся на панельной доске автомобиля, прошло всего четыре часа. Телефон упал на пассажирское сиденье рядом с чёрной папкой, от которой веяло настоящим холодом, отпружинив, и едва не свалившись на пол. Но теперь это не имело значения…

   Творцов молча смотрел на улицу впереди. Он старался расслабиться и не поддаться панике, что нарастала внутри него с каждой минутой. В эти мгновения он мог думать только о том человеке, что сейчас находился в том каменном лабиринте, который с вызовом и безумным лукавством, смотрел на Александра в упор. Творцов достал обойму пистолета, убедившись, что она полна, и убрав обратно, вышел на улицу. Прохлада ударила в раскрасневшееся от напряжения лицо, в тщетных попытках остудить его пыл, и словно остановить. Но Александр был не преклонен. Он снял с себя пиджак, кинув на сиденье машины, присоединив его к телефону и папке. Как никогда Творцов был серьёзен. Он обнажил лёгкую рубашку, сверкнувшую своей мягкой безупречной голубизной. Край её ворота под первым же порывом ветра, задрался и прилип к щеке. Кобура, перекинутая через шею на чёрном ремне, беспомощно билась о бок Александра. Твёрдым шагом он направился к багажнику автомобиля. Резкий порыв ветра, снова ударивший Творцова в лицо, заставил его зажмуриться, но не заставил исчезнуть мучительное напряжение. Взгляд опера упал на трёх солдат, пробежавших мимо него сверху вниз. Они появились из подъехавшей машины, остановившейся в десяти метрах от шестёрки Александра. Он заметил, как вытянулось лицо шофёра автомобиля — дедка лет шестидесяти. Видимо он стал случайным извозчиком для этих парней. Он, не отрываясь, смотрел на происходящее впереди, обхватив, кажется огромный для него, руль и вжавшись в сиденье. Старик попытался закурить, но сигарета выпала из его трясущихся рук.

   Оставаясь беспристрастным, Творцов открыл багажник левой рукой, и извлёк из его чрева старую спортивную сумку. Не на секунду он не ослабил своё внимание, “Макаров” в его правой руке, настороженно смотрел по сторонам. Александр тихо захлопнул багажник, и поставил на него сумку.

   В этот момент чья-то рука схватила его за плечо. Творцов резко развернулся, вырвавшись из-под цепкого объятия, и направив дуло пистолета в человека, стоящего позади. Он не выстрелил, не позволил нервам сорваться, прекрасно понимая, что мирных людей в округе во многие разы было больше чем преступников, к тому же от его выдержки зависела жизнь его жены, что сейчас находилась в кромешном аду!

   — Стой! — Вздрогнул от неожиданности омоновец, явно не ожидая такого поворота, и уже держа на изготовке, свой Калашников. — Брось оружие!

   Скомандовал он, сделав шаг назад, но Александр опередил бойца, подняв пистолет дулом вверх, свободной рукой он вытащил из кармана рубашки удостоверение оперативника.

   Несколько секунд омоновец подозрительно разглядывал ксиву Творцова. Его глаза сузились, когда он снова посмотрел на Александра, сравнивая его с фотографией в документе и, наконец, опустил оружие.

   — Что вы тут делаете лейтенант? — Холодно спросил боец, приблизившись к оперу почти вплотную. Как и положено, в данных ситуациях, омоновец был в маске. Однако глаза, которые видел Творцов, были красноречивей любой мимики.

   — Все работники милиции должны находиться в пункте приёма граждан, — Отчеканил он, суровым голосом, так, как был проинструктирован на такие ситуации. На ум Александра тут же пришёл вид толстого полковника, сидящего в душном штабе где-нибудь в Москве, и отдающего такой приказ по телефону. — И ждать приказа от руководства эвакуацией!

   От этого Творцову стало тошно. Слишком хорошо он знал всю эту систему бюрократических ценностей. Слишком огромно было безразличие к человеческим лицам, что скрывались за такими словами…

   Александр молча развернулся к машине. Он расстегнул сумку и извлёк из неё тёмно-синий бронежилет.

   — Эй! — Увидев это, омоновец встрепенулся и снова ухватил Творцова за плечо. — Ты обалдел, лейтенант!?

   — Это ты обалдел!!! — На этот раз Александру не хватило силы, чтобы удержать себя в руках. Гнев, копящийся внутри него уже несколько часов, наконец, нашёл лазейку, чтобы выплеснуться на волю!

   Творцов с силой сорвал с себя руку омоновца, резко развернув корпус, и едва сдержался, что бы ни дать солдату между глаз локтём. От неожиданности омоновец отпрянул назад. Он поднял оружие и направил в спину, уже повернувшемуся обратно, оперу.

   — Стоять! Пистолет на багажник!

   Александр замер, услышав, как щёлкнул затвор автомата. Он спокойно выдохнул, отложив сложенную броню в сторону, и устало облокотился о багажник автомобиля свободной рукой. Макаров по-прежнему крепко лежал в ладони Творцова, и его рукоятка, кажется, была единственным, что хоть как-то согревало Александра на холодном ветру. Новый порыв, которого, тут же ударил в бок.

   — Я сказал, оружие на машину!— Прорычал омоновец за его спиной. — Стреляю без предупреждения.

   Творцов опустил глаза. Он и не думал, чтобы отступить от своего плана…

   В этот момент звуки выстрелов донеслись до него со стороны Блокады внизу. Александр вздрогнул и, подняв взгляд с беспокойством оглядел обстановку. Дорога впереди, резко уходила вниз в нескольких метрах от того места, где Творцов припарковал свой автомобиль, и Блокаду, установленную там, он не мог видеть целиком. Однако общее оживление, творившееся по эту сторону, можно было разобрать и по головам, что бесконечно мелькали перед глазами опера.

   — Ну же лейтенант! — Не унимался омоновец, он подошёл вплотную к Александру, приставив ствол Калашникова к его затылку. — Не заставляй меня…

   Последнюю фразу боёц произнёс сквозь боль, и в этот момент Творцов почувствовал, что он не так одинок в своём горе. И человеку, держащего его на мушке, так же не доставляло всё это удовольствия. Омоновец с озабоченностью смотрел в сторону передовой. Откуда в очередной раз донеслась автоматная очередь, а через секунду приглушённый звук бьющегося стекла. Огромная длинная десятиэтажка, стоящая напротив, и уже, в зоне отчуждения, принимала на себя все пули. С их положения Александр мог разглядеть, что многие окна на её фасаде были уже разбиты…

   — Ложи оружие, разве тебе жить не хочется! — Едва ли не заскулил боец, однако это больше походило на ярость. Творцов понял, что задерживал его, и, так не вовремя! Мимо пробежало ещё несколько солдат. Они все спешили на подмогу к своим товарищам. Опер чувствовал, что там, внизу, что-то шло не так…

   Скорей всего омоновец, что остановил его, был новичком, с ещё не окаменевшим сердцем, иной уже давно разбил бы оперу нос, и не спросил бы даже документов.

Александр снова опустил взгляд. Положил пистолет на багажник.

   — Послушай… — Спокойно начал Творцов, не без облегчения почувствовав, как холодная сталь отпустила его затылок. — Я не знаю кто ты… Но… у тебя семья есть? Жена, дети?

Наступила тишина. С Блокады впереди снова донеслись звуки стрельбы. Кто-то вскрикнул. Александр, вздрогнул в очередной раз, и осторожно повернулся к бойцу лицом. Омоновец отошёл на два шага назад, но дуло его автомата по-прежнему смотрело Творцову в живот. И судя по выражению его глаз, опер понял, что боец догадался, куда клонит опер.

   — Есть. — Холодно, но слишком тихо ответил омоновец. Его взгляд оставался совершенно спокойным, но Александр почувствовал, что его отношение к сложившейся ситуации несколько изменилось.

   — И у меня есть. — Творцов решил перейти в наступление, он сделал шаг вперёд, пристально смотря омоновцу в глаза. Вытянул левую руку, и указал на здание у себя за спиной. — Жена и дочка. Вон там, в том аду!

   Последнее предложение Александр прорычал с такой ненавистью, что это убеждение подействовало эффективней, чем сотни других аргументов. Боец опустил оружие. Он молча смотрел Творцову в глаза, не зная, что и сказать. Так прошло несколько секунд пустого ожидания, глаза в глаза. Опер ждал, когда омоновец примет решение, но боец был слишком верен своему делу, а приказы не были для него пустыми словами.

   Александр понял это. Наверное, окажись он на его месте, то поступил бы точно так же. Это не дало оперу облегчение, но понимание лишь углубило его веру в свою правоту.

   — Я так и знал. — Злобно произнёс он, снова повернувшись к своей машине. Творцов поднял бронежилет и развернул его.

   — Лейтенант. — Омоновец за спиной Александр не решился идти на поводу у чувств. Опер понял это по его голосу, как только услышал первое слово. Но, к своей удаче, не почувствовал былой агрессии с его стороны.

   — Не лезь туда… — Мрачно произнёс боец.

   — Не могу… — Творцов снял, уже ненужную кобуру, и, положил её на багажник машины рядом с сумкой. Он не спеша, накинул на себя броню, и уже начал застёгивать ремни.

В этот момент, из-за угла дома, рядом с которым Александр припарковал машину, выехал “пазик”. Автобус остановился чуть выше них, на дороге, заехав на высокий бордюр передними колёсами. Дверь раскрылась, и из его чрева выбежало ещё пять омоновцев.

   — Быстрей, быстрей! — Закричал первый из них, оказавшись командиром, и провожая остальных. — Надо эвакуировать оставшихся!

   Он отдал приказ, но остался стоять на месте, лишь проследив взглядом за своими людьми. Отряд пробежал мимо, не тронув ни Творцова, ни омоновца. Видимо у них действительно хватало проблем. Человек, оставшийся у “пазика” кинул на них подозрительный взгляд, но не сдвинулся с места. На счастье Александра.

   Опер укрепил бронежилет на теле, и подобрал свой пистолет.

   — Тебе не понять… — Было начал Творцов, но в следующую секунду резкий удар в плечо нарушил ход его мыслей. Омоновец грубо схватил его, и развернул к себе. В этот раз Александр не позволил ярости выбраться наружу. Его взгляд остался не проницаемо холодным, даже когда боец вплотную приблизился к нему, и намертво ухватился за рубашку.

   — Лейтенант, если ты попадешься мне на глаза, там внизу, пули не пожалею! Ты понял меня!? — Прошипел он оперу в лицо, так, что Творцов почувствовал его горячее дыхание.    

   Порыв ветра снова ударил в бок.

   Александр молчал, лишь пристально глядел омоновцу в глаза…

   Через секунду боец отпустил его. Он молча бросился вниз, обойдя машину, и даже ни разу не обернувшись, в сторону опера. У него было слишком много своих дел. Творцов проводил его холодным взглядом. Он ещё раз проверил бронежилет, и поправил рукав рубашки. Кажется, теперь ничто не стояло на его пути, и не могло помешать. Александр щёлкнул затвором пистолета, и ещё крепче сжал его в руке. Он не думал ни о чем, кроме того, как спасти свою жену...

   Творцов двинулся вниз по улице. Он шёл ровно, и твёрдо ступая на землю. Макаров нервно бился у него в руке. Александр дошёл до края кирпичной девятиэтажки, у которой оставил машину. Опер неожиданно вспомнил, что забыл закрыть её, но мысли о том, чтобы вернуться уже не возникли в его голове, на счету была каждая секунда.

Творцов вышел с угла дома, и тут же, краем глаза увидел, как дверь домофона первого подъезда распахнулась, и люди в панике бросились на улицу. Несколько омоновцев с автоматами прикрывали отход гражданского населения, но, тут в некоторой отдалённости от Блокады, всё было намного спокойней. Опер кинул в их сторону короткий, ничего не значащий взгляд. Новый порыв ветра ударил его лицо. Творцов не зажмурился, лишь взгляд его стал ещё серьёзней, он знал, что холодный ветер был не самым страшным на его пути…

   В этот момент Александр услышал очередной выстрел, донесшийся со стороны ограждения. Тихий хлопок, едва слышимый с такого расстояния, неожиданно заставил Творцова вздрогнуть. На секунду он заколебался, но тут же взял себя в руки, почувствовав, как какое-то нехорошее чувство заползло под кожу. Опер увидел как омоновцы с этой стороны Блокады, снова переместились. На секунду показалась рука одного из бойца, высунувшего дуло автомата Калашникова за край ограждения, и выпустившего короткую очередь в сторону дома. Огромные стальные щиты, составляющие Блокаду, стояли вдоль улицы, через равные промежутки расстояния в четыре метра, и с того места, где находился опер, были похожи на зубья крепостной стены средневекового замка. Правда, на этом их сходство и заканчивалось. Блокада с какой-то зловещность вписывалась в общую обстановку города, Александр знал, что это была только спасательная операция, но чем дальше развивалась ситуация, тем большее всё это походило на войну. Ему никак не давало покоя то, что оборвавшаяся несколько часов связь, никак не восстанавливалась. Омоновцы заполонили буквально весь город, и казалось, делали всё положенное в данной ситуации, всё, за исключением самых важных мелочей...

   До ограждения оставалось половины пути, когда со стороны Блокады в сторону Творцова, неожиданно бросились люди. Александр не сразу заметил их, и не сразу понял, что произошло. Это были спасённые, мужчины и женщины, человек десять не больше, через секунду опер увидел, как вслед им вышли пятеро омоновцев, они старались идти в ногу друг с другом, сохраняя некоторое подобие шеренги, но почему-то ориентируясь больше на людей двигающихся впереди. Как только бойцы поднялись выше по улице, опер с удивлением заметил, что они шли фактически задом. Каждый нёс огромный железный щит прямоугольной формы, какие обычно применяют для создания преграды на пути бушующих толп, когда на создание более крепких ограждений нет времени. И словно прикрывая группу гражданского населения со спины, дышали им в след.

   Творцов преодолел ещё несколько метров, оказавшись рядом с легковой иномаркой тёмно-синего цвета. Кто-то кинул её посередине дороги, почему-то оставив автомобиль поперёк проезжей части, видимо покидая это место в огромной спешке. Чуть ниже располагалась миниатюрная парковка, на которой стояло ещё несколько машин.

   Творцов остановился около иномарки, встречая внимательным взглядом идущих снизу людей. Он откровенно надеялся, что его жена будет среди них, тех, кому повезло выбраться живыми. Несколько минут назад, он точно с таким же выражением на лице, обходил полевые койки с ранеными и совершенно здоровыми людьми, в пункте приёма и экстренного размещения гражданских лиц, расположенного в здании городской администрации, не так далеко от этого места. Огромное красное кирпичное здание располагалось много выше по улице, и на время произошедшего служила штабом для разработки и управления спецоперации.

   Когда первые люди поравнялись с Александром, опер понял что ждать более, было бессмысленно. Его жены не было среди них…

   — “Неужели ты думаешь, что это будет так легко!?” — Грустно улыбнулся Творцов сам себе. Он пропустил вперёд женщину и следующего после неё мужчину, их вид не вызывал ничего кроме жалости. Взъерошенные волосы, ужас во взгляде, который был обращён в пространство перед собой, и, кажется, не реагировал ни на что больше. Александр жалел их всем сердцем — эти бедняги не понимали, что произошло, их выдернули из повседневности, в которой они проснулись ещё сегодня утром, как из сладкого сна, и кинули в самое чрево кошмара…

   Опер заметил, что каждый из них что-то нёс в руках. Казалось что только самое необходимое — документы, деньги, вещи. Но больше чем у половины из них, были фотоальбомы, и фотографии. В праздничных рамках, с детьми, пошедшими в первый класс, просто, дорогие родственники, и любимые люди.

   — “Сентиментальная нация…” — С какой-то болью в душе, подумал Творцов. Он знал, что это было в крови у этого народа, и имело привычку всплывать в самых неожиданных жизненных ситуациях, но, сколько такая “особенность” принесла им вреда.… Навряд ли кто-то был в состоянии подсчитать этот ущерб. Зло и добро, как любовь и ненависть, между ними такая тонкая грань, что мало кто в действительности мог разглядеть и понять её…

   Александр внимательно всматривался в лица людей, пытаясь определить их мысли, понять, что ждёт его впереди. Он сделал первый шаг. Обогнул машину, и пошёл против людского течения, в который раз удивляясь самому себе. С холодной решительностью во взгляде опер обошёл последнего человека, едва не задев его плечом. Пистолет в руке Творцова был опущен и смотрел в землю, но это была лишь видимость. Александр был готов применить его в любую секунду. На пути опера встали прикрывающие. Они находились в нескольких метрах от него, и уверенно поднимались вслед за спасенными. Творцов не думал о том, что отряд мог помешать ему. Они занимались, куда более важными делами, и навряд ли обратили на него особое внимание. Но что-то внутри Александра неотвратимо готовило его к очередным трудностям. Оперу стало невыносимо, от одной мысли, что кто-то снова попробует остановить его. Он сделал ещё несколько шагов в сторону Блокады, смотря строго вниз, и концентрируясь только на одной мысли, что имела сейчас значение. Перед глазами Творцова всплыл образ его жены, она ждала его с другой стороны.

   Александр нервно сглотнул. Он не был дураком, и прекрасно понимал, что люди на его пути были куда серьезней, чем он надеялся. Опер почти не сомневался, что никто не пропустит его дальше кордона, но Творцов проклял себя, если бы хоть не попробовал это сделать! Александр неожиданно вспомнил того омоновца, что пригрозил застрелить его, если встретит там, внизу. И опер, почему-то, поверил ему всем сердцем.

   Творцов увидел как омоновец, что шёл посередине, обернулся и посмотрел на него. Его взгляд стал хмурым, не предвещая ничего хорошего. Через секунду Александр увидел, как боец сместился со своей позиции, и направился в его сторону. Омоновец не на секунду не отпустил свой щит, который ему приходилось держать двумя руками. Автомат, перекинутый через шею, бился о его правый бок при каждом шаге. Он ещё раз посмотрел на Творцова, на сей раз разгневанным взглядом.

   — Держать расстояние! — Рявкнул он бойцам, чьё направление пересёк, и продолжил движение в сторону Александра. Омоновец шёл к нему боком, но с каждым шагом увеличивая темп. Опер шел, вперёд делая вид что, не замечает его, надеясь добраться до Блокады без лишних неприятностей. Но в следующую секунду эта вероятность улетучилась с новым порывом ветра.

   На одно мгновение из-за туч неожиданно показалось солнце, лучи которого ударили странным теплом но, когда Творцов почувствовал их, солнечный диск уже скрылся за плотным потоком серых облаков.

   Омоновец подскочил к нему, кажется одним прыжком, преодолев последние метры пути. Он схватил Александра за предплечье, грубо и без особых церемоний.

   — Что за чёрт! — Взревел боец, еще сильнее сжимая руку опера, и отдёргивая её на себя. Как и предвидел Творцов, добираться до Блокады с каждой минутой становилось всё тяжелей.

   — Ты кто … — Омоновец окинул его презрительным взглядом, увидев бронежилет, и табельный Макаров в руке. Щит, который ему теперь приходилось держать, одной рукой, слегка накренился на правый бок. — … боец?!?!?!

   Но даже со всей этой экипировкой Александр, впрочем, не был в состоянии хоть как-то повлиять на расклад дел внизу, он прекрасно понимал, что станет скорее помехой, чем помощью в, развернувшейся, спасательной операции. Если он и был героем, то скорее картонно — голливудским, тщательно маскируя все свои комплексы.

   Боец подался вперёд, пристально сверля взглядом опера, словно пытаясь прочитать его мысли. Только сейчас Творцов поглядел ему в глаза. С грустью и ненавистью. Александр устал отвечать каждый раз на один и то же вопрос…

   — Младший лейтенант милиции Александр Творцов, убойный отдел! — Злобно прокричал он, омоновцу в лицо. В этот момент, очередная автоматная очередь прорезала воздух. Александр надеялся, что такое начало смутит бойца, и хоть как-то повлияет на сложившуюся обстановку. Опер дёрнул рукой, пытаясь выдернуть её из грубого объятия, но просчитался. Неожиданный напор, со стороны Творцова, лишь ещё больше разозлил омоновца, его глаза налились кровью.

   — Ты что тут делаешь Творцов!? — Едва не вскрикнул боец, сильнее дёрнув руку Александра на себя. Опер почувствовал некоторую благодарность омоновцу, за то, что он назвал его по фамилии, а не по должности. За несколько последних минут Творцов возненавидел слово “лейтенант”! Александр поддался рывку, однако выражение на его лице не изменилось. Он по-прежнему был готов свернуть горы, чтобы спасти свою жену.

— Моя жена...! — Прокричал опер, он снова вытянул в сторону кордона руку, указывая на дом по которому произвели ещё несколько коротких очередей. Творцов заметил, что огонь вёлся не прицельно, скорее, что бы припугнуть, но Александр ещё не слишком хорошо понимал, кого?! — …В том аду!

   Опер закончил фразу. Он уверенно смотрел в глаза омоновцу, но даже не собирался ждать его благосклонности. Чтобы подчеркнуть свою позицию, Творцов неожиданно перехватил руку бойца, и теперь сам держал его за запястье.

   Глаза омоновца вспыхнули огнём. Он дёрнулся назад, опуская разъярённый взор на руку Александра. Заградительный щит, что держал боец второй рукой, начал крениться вправо. Он медленно обнажал силуэт мужчины со спины, открывая его десятиэтажке с другой стороны Блокады. Омоновец неожиданно замер. Он выпрямился в полный рост, словно вспомнив что-то важное, и медленно обернулся назад. Его щит завалился на бок под собственной тяжестью, окончательно. Глаза бойца расширились от ужаса, он посмотрел на свою защиту, что выдала его, и на здание внизу. Жилой дом, с изрешечённым пулями фасадом, словно смотрел на них с укоризной и насмешкой...

   — В том АДУ! — Повторил Александр, и в следующую секунду тонкая струйка крови полоснула его по лицу. Жуткое тёпло ударило в кожу. Опер вздрогнул, как от пощёчины, Творцов отшатнулся назад, его глаза расширились от ужаса. Он увидел, как голова омоновца закинулась назад, защитная каска сорвалась, и упала на асфальт. Между изогнутых бровей бойца красовалась небольшое отверстие, с которого, по капле, стекала кровь.

   Александр перенёс вес тела назад. Он обернулся, чтобы рассчитать траекторию своего падения, увидев, что до ближайшей машины, стоящей на парковке, было несколько метров. Он вполне мог спрятаться за ней. Со стороны Блокады снова донеслись звуки стрельбы. Опер обернулся, что бы увидеть людей, что ещё держали оборону там, он заметил, что в сторону дома теперь стрелял не один, а два омоновца. Казалось, они выпустили по обойме, и только после этого снова спрятались за баррикадой.

   — Чёрт! — Творцов услышал справа от себя, разъярённый крик. Бойцы, что шли прикрывая гражданских, довели их до угла стоящей напротив пятиэтажки, ещё не находящейся в зоне отчуждения, и кинулись обратно.

   Слишком поздно Александр понял, почему омоновцы принимали такие столь жёсткие меры предосторожности. Он дёрнулся назад, и только сейчас осознал, что всё ещё сжимал запястье убитого человека.

   Омоновец рухнул на дорогу. Заградительный щит накрыл его сверху, закрыв живот. Голова бойца упала на бок. Пустое выражение раскрытых глаз было устремлено в сторону опера, и словно говорило ему: “Посмотри, что ты наделал!”

   Творцов опомнился через секунду. Он нервно разжал пальцы, и освободил руку мертвеца, беззвучно ударившуюся об асфальт. Александр отскочил назад, стараясь подавить панику, что встала комом у него в груди. В этот момент к телу подскочили другие омоновцы. Двое из них встали впереди, загородив труп щитами, а двое других бойцов схватили убитого за руки.

   — Быстрее! — Крикнул один из омоновцев другому. Снова, словно в насмешку над сложившейся ситуацией, из-за свинцовых туч, выглянуло солнце. На асфальт упали тени бойцов. Они потащили своего командира вверх по улице, направляясь к углу пятиэтажки. За их спинами Творцов заметил, что люди, переведённые туда, уже сидели в “пазике”. Машина была переставлена, и теперь пряталась за фасад пятиэтажки. Там, по крайней мере, было пока безопасно…

   Опасения Александра не подтвердились, бойцы, что забрали убитого, даже не обратили на него внимания. Опер спрятался за ближайшую машину, сидя на корточках. Он молча смотрел, как омоновцы сделали свою работу, и ещё долго провожая их отсутствующим взглядом, унимая дрожь в руках.

   Ветер неожиданно резко ударил Творцова в спину, что обнажила задравшаяся рубашка. Александр вздрогнул, и встряхнул головой, прогоняя наваждение. Он опустил глаза на свою правую руку, что продолжала сжимать табельное оружие. Нервная дрожь заставляла оружие трястись в руке опера, и лишь через несколько секунд Творцов сумел её унять. Он пришёл в себя и осторожно, стараясь не высовываться, добрался до багажника белой “Волги”, за которой укрылся, и аккуратно высунул голову. Он замер, готовясь получить пулю в лоб, но её не последовало.

   Александр увидел как люди, прятавшиеся за блокадой, внимательно смотрели в его сторону. Опер не выдержал внутреннего напряжения и снова укрылся за машиной. Однако, понимая, что все его попытки прятаться в данной ситуации, были смешны. Если бы снайпер хотел убить его, то давно бы уже сделал это…

   Творцов снова выглянул из своего укрытия, на этот раз более смело. Теперь его мысли пришли в норму. Александр снова вспомнил о жене. Он продолжил искать новые пути для того, что бы оказаться к баррикаде ещё ближе. Щит, которым прикрывался убитый омоновец, исчез. Опер не видел, как бойцы забрали его, но сомневаться в этом было бессмысленно.

   В этот момент Творцов заметил, как один из омоновцев, со стороны Блокады, махнул ему рукой. Он удивился, увидев, что на бойце не было маски, однако и разглядеть его лицо с этой позиции не представлялось возможным. Александр сфокусировал на омоновце своё внимание. Из-за туч снова показалось солнце, его тепло ударило в спину. В следующую секунду боец выставил вперёд руку с тремя распрямленными пальцами. Опер безошибочно понял его замысел.… Через мгновение омоновец убрал один палец. Творцов принял спринтерскую позу, приготовившись к пробежке, подобравшись к краю автомобиля вплотную. Он знал, что вероятность попадания по нему уменьшилась бы не значительно от этого манёвра, но это был лучший вариант, из имеющихся…

   Александр грустно улыбнулся: Если ему было суждено умереть в этот день, он сделал бы это ради любимого человека!

   Омоновец загнул второй палец, и уже через секунду махнул рукой. Опер кинулся вперёд. Он по-прежнему держал пистолет, на изготовке, даже не взирая на тот факт, что в сложившейся ситуации он был совершенно бесполезен. Два омоновца, что стреляли по дому, когда снайпер убил бойца из отряда сопровождения, снова высунули из-за укрепления автоматы. Они открыли огонь, на мгновение, опередив Творцова.

   Он бежал в такт сердечным ударам, прикрыв глаза и сосредоточившись на дыхании. Александр поставил своей целью скорость, что впрочем, изрядно снижал своей массой бронежилет. Но если бы в мире ставили рекорды по пробежке пятнадцати метров, то опер точно занял бы первое место…

   Звуки стрельбы эхом звенели у него в ушах. Даже когда Творцов добрался до своей заветной цели, омоновцы не срезу прекратили огонь, с явным удовольствием продолжая расстреливать ни в чём не повинные стены и окна десятиэтажки, ещё несколько секунд.

Александр оказался у кордона, и едва не упал, заскользив на отработанных патронных гильзах. Он опустил взгляд на землю, и увидел, что около Блокады их было целое море. Видимо бойцы держали оборону не один час. И, насколько понимал опер, спасательная операция в этом районе находилась на грани срыва.

   Чья-то рука, резко схватила его за ворот рубашки, и дёрнула на себя. Творцов упал на колени, и, подняв глаза, увидел перед собой того самого омоновца, что руководил его прикрытием. На нем, как и прежде не было маски, лицо, полное лёгкого раздражения, исказилось гримасой недоверчивости, и подозрения. Он не отпустил ворот Александра, лишь сжал его ещё крепче, и рывком приблизил опера к себе.

   — Ты кто, мать твою…!? — Боец был в недоумении, увидев перед собой Творцова, он окинул его взглядом, и недовольно фыркнул, явно ожидая увидеть перед собой кого-то другого.

   С каждым таким вопросом терпение Александра улетучивалось как дым. Уже который раз за день, он испытывал ощущение своей никчёмности, навязанной подобными вопросами. В глазах омоновцев он был ребёнком, и это начинало выводить опера из себя. Он знал, что был тут лишним, и более опытные бойцы не принимали Творцова всерьёз, но его намерения были как никогда серьёзны.

   — Я лейтенант милиции…! — Начал говорить Александр, еле сдерживая свой гнев.

   — ЧТО! — Омоновец схватил его за второй ворот, и ещё ближе притянул к себе, даже не желая слушать продолжение. — Ты что тут делаешь? Приказа не знаешь!?

   Опер подался назад, он был уже готов к подобному повороту, и попытался освободиться из цепкой хватки, но боец не был так прост, он даже и не думал отпускать Творцова.

   — Александр Творцов, убойный отдел! — Едва ли не прохрипел опер, он так же был готов стоять на своём до последнего. Но даже громкость этих слов не возымела, должного результата, лицо омоновца сделалось непроницаемо каменным, его хватка немного ослабла, но рассчитывать на то, что боец отпустит, Александр и не думал.

   — Слушай лейтенант… — Неожиданно спокойно начал омоновец, но даже и, не пытаясь сдержать своего раздражения. На секунду Творцову показалось, что ещё немного и боец просто вышвырнет его за пределы ограждения. Омоновец резко поднял Александра на ноги, и прижал спиной к железному щиту, что ограждал их от Зоны Отчуждения. Краем глаза опер заметил, что на дороге, с другой стороны, лежало несколько трупов. И судя по одежде, больше половины из них были гражданским населением. — Не знаю, зачем ты сюда припёрся, и не хочу знать! Но тут работают профессионалы, жизни гражданского населения не угрожает опасности! А ты должен быть в администрации “Центра”!

   — Да, конечно… — Прохрипел Творцов, пытаясь освободить шею, боец прижал его горло локтём, слегка придушив. — Ты это ИМ скажи!

   Александр кивнул в сторону лежащих, с той стороны, тел. Омоновец понял его намёк, но идти на поводу не собирался.

   — Здесь всё нормально… — Медленно и с расстановкой проговорил боец, для наглядности ещё сильнее вдавив, опера в ограждение. — Нам не нужна помощь…

   Творцов засмеялся, наверное, впервые за эти несколько часов, но в следующую секунду из горла его вырвался хрип.

   — Кто здесь старший? — Спросил он, подавив кашель.

   Омоновец на мгновение задумался. Он обернулся, поглядев на дорогу, ведущую вверх по улице. Внутри Александра всё похолодело, он понял что человек, остановивший его на подходе к Блокаде, был их командиром… и теперь он был мёртв...

   — Теперь я. — Тихо, но с вызовом в голосе, ответил боец, когда повернулся обратно. Он пристально глядел на Творцова, ожидая его реакции.

   Александр с трудом протиснул левую руку за спину. Через усилие ему удалось засунуть кисть в карман джинсов, и извлечь из него паспорт в прозрачной обложке. Опер демонстративно поднёс его к лицу омоновца, и раскрыл. Без лишних слов и эмоций. Небольшая цветная фотография улыбающейся женщины была вложена между страницами. Творцов аккуратно прижал её пальцем, так чтобы не загородить лицо.

   — Это… — Спокойно произнёс Александр, пристально глядя бойцу в глаза — моя жена. Она на восьмом месяце беременности. Она в том аду, и без посторонней помощи ей не выбраться…

   Боец нервно дёрнул глазом, он медленно, но без особого энтузиазма перевёл взгляд на карточку. Несколько секунд омоновец разглядывал фотографию, ни на секунду не ослабляя хватку. И когда опер уже потерял последнюю надежду на то, что жалость в сердце бойца возьмет верх, омоновец неожиданно отпустил Творцова.

   Александр снова захрипел, жадно глотая воздух ртом, и от изнеможения сполз по рифлёному листу железа на асфальт, на корточки. Ноги опера подкосились, но выдержка не дала упасть ему на колени. Свет перед глазами на мгновение померк, но уже в следующую секунду Творцов пришёл в себя. Он медленно стёр со лба капли горячего пота, и задрал голову, чтобы посмотреть в глаза своему мучителю.

   Омоновец стоял не двигаясь, хмуро смотря на Александра сверху вниз. Его скулы зловеще играли на лице. Боец думал о том, что же теперь делать с нарушителем, и, видимо ему, ничего не приходило на ум. Опер понимал, что доставил им немало проблем, но по-другому было просто невозможно, да и отступать уже некуда!

   Творцов медленно, не без усилия, поднялся на ноги. Паспорт всё ещё находился в его руке, как впрочем, и пистолет. Омоновец в задумчивости наблюдал за его действиями, молча и без выражения, но стоило Александру выпрямиться в полный рост, он тут же выхватил паспорт у него из рук, и, достав фотографию начал внимательно её изучать.

   — Нет. — Наконец произнёс он, после нескольких секунд томительного ожидания, омоновец вложил карточку обратно в паспорт, и вручил Творцову. — Её здесь не было…

   — Чёрт! — Тихо выругался опер, он забрал документ и поспешно убрал его в карман. Задумавшись, Александр рефлекторно пригладил волосы рукой, и осторожно спросил: — Сколько человек спасли?

   Опер не надеялся, что омоновец ответит ему, но разговор надо было как-то продолжить.

   — Около сотни… за полтора часа. — Неохотно, но боец всё-таки решился раскрыть эту тайну. — Не будь ты ментом… — Зло добавил мужчина в следующую секунду, и сделал угрожающий шаг вперёд, расставляя все точки над i. Он с подозрением поглядел на пистолет Творцова — Заряжен?

   Александр молча кивнул. Он не испытывал особой радости от бесконечных унижений, но ради любимой мог вытерпеть их сколько угодно. Омоновец молча взял у него оружие. Творцов не сопротивлялся, он прекрасно понимал, что если не будет подчиняться общим правилам, бойцы ОМОНа не долго будут оставаться дружелюбными. Омоновец заученным движение, доведённым до автоматизма, вытащил обойму, и передёрнул затвор. Пуля выскочила из корпуса пистолета, но ловким движением руки, боец ухитрился поймать её на лету. Он вложил патрон в магазин, который тут же вставил обратно в оружие.

   — Старший сержант Овчинников — Властно произнёс омоновец, представившись, и только после этого отдал “Макаров” Александру. — Лучше убери его...

   Опер в недоумении взял пистолет, и несколько секунд разглядывал его, не зная, что делать. Творцов не ожидал, что боец отдаст ему его табельное оружие. Александр покрутил Макаров в руках, но куда положить его, опер так и не нашёл, кобуру, которая была на нём сначала, пришлось оставить у машины.

   — Извини… — Произнёс боец после секундной паузы, он слегка улыбнулся. — Ничем не могу помочь… Тебе надо добраться до “Центра”, она может быть там…

После секундного размышления опер засунул пистолет за пояс. Сталь охладила его кожу. Творцов задумался. Он снова вспомнил о своёй жене, о людях, что встретились ему на пути сюда, и о панике, что царила в городе.

   Александр не заметил, как сержант отошёл от него в сторону, кажется, потеряв всякий интерес. Временная передышка дала оперу шанс осмотреться. И обстановка внутри Блокады несколько поразила его. Было достаточно один раз взглянуть на укрепление ОМОНа, как становилось сразу понятно, насколько серьёзна была их операция. В данный момент отряд бойцов состоял из восьми человек. Двое из которых стояли у прохода, ведущего в зону отчуждения, с автоматами на изготовку. Они недоверчиво косились в сторону Творцова, но Александр узнал в омоновцах своих спасителей, именно они прикрывали его. Справой стороны прохода, было ещё два человека. Они разместились на газоне, который примыкал к парковке, и тянулся на двадцать метров вдоль стоящего чуть выше дома. Опер заметил два чёрных мешка, что выглядывали из травянистого океана, и не смотрелись слишком обнадёживающе.

   Творцов в задумчивости обернулся назад. Омоновец что теперь руководил здесь, отошёл к небольшому складному столику, который находился за спиной Александра и склонился над его поверхностью. Слегка пошатываясь, опер, двинулся в его сторону. Он старался держаться как можно ближе к ограждению. Там, где в цельной поверхности железных листов встречались прямоугольные вырезы, видимо сделанные для огневых точек, Творцов пригибался. Он ни на секунду не забывал о снайпере в доме напротив…

   Александр осторожно подошёл к сержанту сзади. Опер встал чуть в стороне, терпеливо ожидая пока омоновец разберётся со своими делами. Творцов ещё не забыл, зачем пришёл сюда…

   Тут же около стола, на земле стояла провизия. Александр увидел, что из ближайшего к нему, мешка торчали горлышки нескольких полуторолитровых бутылок, ещё закрытых, но без каких либо опознавательных знаков. Через несколько секунд, Овчинников поднял голову, и посмотрел в сторону опера, он взял со стола несколько листов белой бумаги, и, развернувшись, жестом подозвал Творцова к себе. Александр уверенно двинулся в его сторону.

   — Вот списки людей, которых мы эвакуировали… — Омоновец отдал листы оперу. Творцов взял их, и принялся изучать. И первое что бросилось ему в глаза, был штамп, стоящий вверху каждой страницы: “Северные Ворота”. На девственно чистых страницах, лишённых полей и каких либо других ориентировочных рисунков, в столбик были аккуратно написаны имена и фамилии людей, что прошли здесь. Их действительно было не больше сотни.

   — Странно… — Тихо произнёс Александр, но сержант, что уже повернулся обратно к столу, услышал его и резко развернувшись, вопросительно поглядел на опера.

   — Почему так мало? — Пояснил Творцов. — Тут живёт не меньше пятисот человек…

   Александр поднял голову, в задумчивости поглядев на верхние этажи десятиэтажки, что возвышалась над ними. Отсюда, в её виде было ещё больше зловещности.

   — Ровно столько, сколько было обнаружено… — Сухо ответил боец, он холодно посмотрел оперу в глаза, и снова повернулся к нему спиной. — Я думаю, твоя жена сейчас в “Центре”… и тебе стоит туда отправиться…

   Сержант сказал это, как бы, между прочим, но с определённым нажимом, что совсем не понравилось Творцову. Его бездействие лишь усугубляло ситуацию, Александр чувствовал, что ему нужно было как можно скорее уходить отсюда, идти дальше.

   — Нет. — Устало выдохнул опер. Он бегло посмотрел списки спасённых, но не нашёл нужной фамилии, да и не мог найти. Творцов знал это с самого начала. — Я был там… полчаса назад.

   Омоновец медленно повернулся к нему. Глаза бойца горели яростным огнём. Александр протянул ему листы. Его взгляд не выражал абсолютно ничего. Уставшие глаза с грустью смотрели на сержанта. Овчинников гневным рывком выхватил списки из рук опера. Он положил их обратно на стол.

   — И что теперь прикажешь!? — Издевательским тоном спросил омоновец, он был зол, но Творцов понимал, что эта злоба не была адресована лично к нему. Скорее всего, сам сержант был загнан в угол. Александр чувствовал это в его взгляде, в котором проскальзывало человеческое понимание. — Послать на её поиски ещё одну группу!?

   Взгляд опера неожиданно прояснился.

   — Ещё одну группу? — Переспросил он, пристально поглядев омоновцу в глаза, такие же уставшие и измученные.

   — Слушай, Творцов… — Боец опустил голову. Он явно был на взводе, и был готов сорваться в любую минуту. Творцов понял, что если хочет пройти дальше, ему придется изменить тактику. — Веришь — нет, ты не вовремя!.. Мы уже послали туда на один отряд больше чем положено, тут героев хоть отбавляй! Хочешь хороший совет — уходи. Мы тебя прикроем…

   Взгляд Александра остался неизменным, он был готов к такому повороту, и уже хотел сказать ему о своих планах в лицо, но в этот момент голос за спиной омоновца, прервал их беседу. К столу подскочил ещё один боец, он был взволнован, и слегка прищурился, когда лучи выглянувшего солнца, ударили ему в лицо.

   — Штаб на связи… — Негромко возвестил он, увидев Творцова, и смерив его недоверчивым взглядом.

   — Хорошо. — Сухо ответил сержант. Он ещё раз поглядел на Александра, ничего не сказав, но взгляд бойца был куда красноречивей любых фраз. Он говорил ему: позже!

Овчинников развернулся, и, собрав документы лежащие на столе в кучу, направился в самый дальний конец Блокады. Человек, отвлёкший их, последовал за командиром.

Творцов внимательно следил за ними, он увидел, как командующий блокадой дошёл до самого края кордона, где за дополнительной защитой, в виде заградительных щитов, стоящих буквой “Г”, находился небольшой, переносной узел связи. Опер увидел как                                                                                     Овчинников, присел перед рацией на корточки и взял переговорное устройство. Боец, что позвал его, стоял рядом. Александр увидел, как он включил приём, и понял, что ожидать чего-то большего уже не стоило.

   Опер в плотную подошёл к столу, и дал себе немного расслабиться. Он облокотился о его поверхность руками, прикрыв глаза и склонив голову над бумагами, что лежали на столе. Творцов не помышлял тем, чтобы влезть в чужие дела, но всё же не удержался и, открыв глаза, начал с интересов рассматривать страницы, разбросанные как попало. И первое что попало в его поле зрения, оказалась картой местности, что расположилась с другой стороны Блокады. Александр без труда узнал её. Поверх карты опер увидел листки со списком спасшихся. Творцов уже видел их, и эта информация уже не представляла для него ценности. Александр осторожно поднял глаза, удостоверившись, что оба омоновца заняты, и аккуратно, стараясь не отрывать ладони, пальцами, принялся ворошить наваленную кипу листов. К сожалению, опера больше половины из них были либо чисты, либо содержали информацию, совершенно для Творцова бесполезную. Неожиданно, среди груды этих документов, Александру на глаза попался приказ, подписанный главой разработки и управления спецоперацией, человека по фамилии Ивлев. Опер пробежал по нему глазами.

   Сухой официальный текст приказа №4 разрешал ОМОНу открывать огонь на поражение по гражданским целям, в случае на неадекватное поведение последних, при непосредственном контакте с отрядами эвакуации…

   Творцов в задумчивости поднял глаза, и вздрогнул от неожиданности. Сержант стоял напротив него, и с интересом наблюдал за Александром. Через секунду опер выпрямился, его взгляд снова наполнился решительностью, но говорить первым Творцов не отважился. Боец сделал это за него.

   — Мы уходим через полтора часа… — Холодно проговорил он.

   Омоновец перевёл взгляд, сосредоточившись на чём-то что, находилось за спиной Александра. Сержант нахмурил брови и двинулся вперёд, обойдя опера слева, и намереваясь пройти мимо. Творцов проводил его испытывающим взглядом, и когда Овчинников оказался у Александра за спиной, опер остановил его.

   — Сколько там людей? — Не громко, но уверенно спросил Творцов. Он развернулся к бойцу лицом, увидев, что омоновец остановился в нескольких шагах от Александра. Сержант медленно развернулся. Он устало глядел оперу в глаза, и словно просил его отстать. Но Творцов даже не думал отступать, и омоновец понял это.

   — Около двадцати человек гражданских, — Устало вздохнул он. — и два... то есть три наших эвакуационных отряда. Доволен?

   — Там ещё люди?! — От удивления Александр подался вперёд. От дикости сложившейся ситуации у опера встал в горле ком.

   — У них есть ещё полтора часа… — Сержант отрезал Творцова, пресекая все попытки        Александра завязать с ним спор. Омоновец с напущенной суровостью взглянул ему в глаза, и в следующую секунду повернулся обратно. Боец продолжил движение, видимо направляясь к людям, что стояли у ворот Блокады на часах. Опер направился вслед за ним.

   Творцов, в отличие от Овчинникова не считал, что их разговор закончен. Осознание того, что боец просто-напросто пытается отделаться от него, выводило Александра из себя. Он прибавил шаг, но, слишком поздно увидев, что сержант остановился. Омоновец резко развернулся и занёс руку, как показалось оперу, для удара, но боец лишь схватил Творцова за край бронежилета, и прижал к стене.

   — Под пулю попасть захотел!? — Гневно прошипел сержант, тут же ослабив хватку. Только сейчас Александр понял, что вышел слишком далеко за пределы ограждающих щитов, становясь лёгкой добычей для снайпера. — Чего тебе вообще надо, Творцов!?

   Опер слишком долго ждал этого вопроса. Он перехватил руку бойца, и заставил его отпустить бронежилет.

   — Мне надо ТУДА! — С такой же злобой в голосе ответил Творцов. Он с вызовом подался вперёд.

   Глаза Овчинникова расширились от удивления, но уже через мгновение налились кровью, и ненависти его не было конца.

   — Ты псих! — Он снова схватил Александра, на сей раз двумя руками, и с силой вдавил опера обратно в железный забор. — Жить расхотелось!? Туда не войдёт больше ни один человек!

   Сержант отпустил Творцова, но взгляд его не изменился. Казалось, произнеси Александр ещё хоть одно слово, и омоновец накинулся бы на опера, чтобы убить. Он презрительно хмыкнул, и нервно сплюнув, развернулся, продолжив движение. Но Овчинников недооценивал Творцова, он был готов на очень многое, для достижения своей цели. За сегодняшний день, ему уже пришлось пережить достаточно мук, и Александр был способен вынести ещё столько же…

   — Где они!? — Не унимался опер. Он последовал за омоновцем, дыша ему в спину. Они добрались до пропускных ворот. Подходя к позиции первого стрелка, боец остановился, прижавшись к ограждению спиной. Творцов встал рядом. Александр ждал, когда сержант ответит на его вопрос, но боец упорно его игнорировал. Он вытянул голову и осторожно заглянул вперёд. Опер не сразу понял, что пытался сделать омоновец, лишь, когда сам, едва выдвинувшись вперёд, заглянул за плечо Овчинникова, увидел причину его беспокойства. Прямо перед ними, в ограждении располагалась небольшая выемка, Творцов увидел, что стена обрывалась, поворачивая за угол. Александр не видел её раньше, но, чуть нагнув голову, он заглянул в отверстие огневой точки, что была прорезана в ограждении между ним и сержантом, и находилась на уровне груди. Опер увидел, что стена тут, делала не просто поворот, а образовывала небольшое отделение уходящее в зону отчуждения на два метра. Будка наблюдения, насколько это понял Творцов, наполовину состояла из стекла — почти вся её передняя часть и крыша. Александр сумел разглядеть, что толщина стекла была значительно больше, чем обычно, это могло означать что человек, находящийся внутри был, сравнительно хорошо, защищён. Однако небольшие дырочки, усеявшие лобовое стекло, явно говорили об обратном. Опер понял, что стекло не было в состоянии выдержать выстрел из снайперской винтовки…

   — Я пройду туда… хочешь ты этого или нет! — С хитрой улыбкой произнёс Творцов, Овчинникову почти в самое ухо. Он сделал два шага назад.

   В этот раз сержант не удержался. Наглость Александра вывела его из себя. Омоновец резко развернулся, уже протягивая руку, чтобы снова схватить опера. Но в тот момент Творцов уже не был в зоне его досягаемости. Ему хватило метра, чтобы взять разбег и, обойдя сержанта слева, прыгнуть вперёд. К единственному месту, через которое он мог попасть к своей жене…

   Слишком поздно Овчинников понял, что произошло, лишь краем глаза он увидел, как силуэт Александра промелькнул, слева от него, и исчез из поля зрения. В следующее мгновение грянул выстрел. Сержант вздрогнул, и быстро развернувшись, снова вжался в ограждение, отступив на один шаг назад.

   Пуля прошла сквозь стекло, выбив из него несколько осколков, и въевшись в асфальт, тихо зашипела. Творцов, каким-то непостижимым образом, остался жив. Свинец не задел его лишь чудом, пуля рассекла воздух у ног. Если бы рефлекс снайпера был отточен идеально, и выпусти он пулю на долю секунды раньше, приключение опера оборвалось бы прямо здесь.

   Александр приземлился на ноги, но чтобы окончательно смягчить падение, подался вперёд и сделал кувырок через плечо. Он приземлился рядом с омоновцем, что стоял на часах с их стороны ворот, и как только грянул выстрел, он высунул дуло автомата за край Блокады и выпустил короткую очередь в сторону дома.

   Опер быстро пришёл в себя. Творцов огляделся по сторонам, оценив ситуацию, и неожиданно понял, что это был его шанс. Александр кинул взгляд в сторону дома, из которого был произведён выстрел, и заметил как стекло одного из окон, осколками посыпалось вниз. Опер заметил, как чья-то тень мелькнула в нём, уходя в глубь помещения. Как ударом молнии, Творцова поразило: снайпер менял позицию после каждого выстрела! Об этом, говорил и тот факт, что в здании были разбиты многие стёкла от третьего до шестого этажа, что располагались напротив Блокады. У Александра появилась ощутимая надежда добежать до дома, пока снайпер не занял новую позицию. Оперу оставалось лишь гадать, сколько секунд у него оставалось, и он не хотел терять ни одной…

   — Не стрелять! — Крикнул Овчинников за спиной Творцова. Александр кинул на него взгляд, увидев, что лицо сержанта побагровело от злобы, и, не дожидаясь развязки, кинулся к воротам Блокады.

   — Задержите его! — Выстрелом в спину прозвучал следующий крик омоновца. Опер не видел выражение лица Овчинникова, но, судя по интонации его голоса, Творцов почувствовал, что ненависть просто бурлила у сержанта в глотке!

   До ворот оставалось несколько метров. Узкий проём маячил перед глазами опера, как спасительный выход. Однако на самом деле, и Творцов прекрасно понимал это, они были самыми настоящими вратами, за которыми открывался ад. Александр неожиданно поднял взгляд, увидев как где-то вдалеке, в узком поёме между домами, поднимался чёрный столб дыма. Это не было хорошим предзнаменованием, и отчего-то опер прибавил скорость, чувствуя, что сердце, участив биение, уже не помещалось в груди.

   Омоновец что стоял у ворот, прижавшись к ограждению, непонимающе смотрел на него. Временное замешательство бойца было лишь на пользу Творцову. Он надеялся проскочить мимо него, но последний приказ Овчинникова прояснил ситуацию. В ту же секунду взгляд омоновца наполнился раздражением. Слишком быстро он понял, что произошло. Шансы на успех Александра таяли с каждым мгновением. Из последних сил опер сделал рывок, и уже когда до долгожданной победы оставалось каких-то полметра, энергия неожиданно покинула его. Сердце судорожно сжалось в груди. Ноги Творцова подкосились, и лишь сильный рывок в сторону не дал ему упасть прямо в воротах.

   Омоновец с силой швырнул Александра в сторону. Опер ударился спиной об ограждение, и без сил рухнул на асфальт. Несколько секунд он судорожно хватал воздух ртом, пытаясь отдышаться. В этот момент сзади подскочил Овчинников. Он воспользовался вынужденной “передышкой” снайпера и преодолел своё препятствие. Сержант схватил Творцова и поднял его на ноги, сильно прижав, опера к стене. Его глаза бешено вращались в орбитах, а лицо перекосило гримасой злобы. Губы омоновца превратились в тонкую белую линию, а на лбу вышла испарина. Он хотел что-то сказать, но было видно, что не знал как.

   Александр открыл глаза, сумев, наконец, выровнять дыхание, и увидев перед собой лицо Овчинникова, красное как помидор, не смог сдержаться и засмеялся, корчась от боли. Ему по-прежнему не хватало воздуха, и смех оказался беззвучным, лишь грудь вздрагивала и раздувалась как в предсмертной конвульсии.

   От неожиданности сержант замер, не в силах понять происходящее. Его лицо вытянулось, и переполнилось брезгливостью. Руки ослабили хватку и через секунду отпустили Творцова, что никак не мог заставить себя успокоиться.

   — Ты действительно сумасшедший… — Произнёс он томно, без всякой интонации.

   — Мне надо туда попасть! — Александр сумел подавить свои эмоции. Перед глазами неожиданно померк свет, он устало нагнулся, уперев руки в колени, и сплюнул на землю, едва ли не кровью, чей привкус явственно ощущал во рту.

   — Беречь каждый патрон! — Когда опер снова выпрямился, он увидел что Овчинников по-прежнему стоял напротив, но обращался к омоновцу который остановил Творцова, и Александр не исключал что, может быть, спас ему этим жизнь. — Подкрепления не будет, мы сворачиваемся через полтора часа…

   Сержант договорил и снова перевёл взгляд на опера. Он деловито упёр руки в бока, и на секунду задумался. Это был хороший знак, Творцов почувствовал, что Овчинников наконец-то сдался. Он был готов пропустить его дальше. Омоновец заговорил через секунду.

   — Я ведь не смогу остановить тебя… — Как-то неуверенно произнёс он, и Александр не смог понять сразу, был это вопрос, или нет. Сержант пронзительно поглядел оперу в глаза, словно искал ответ в нём.

Творцов молча покачал головой, он начинал понимать, к чему клонит Овчинников.

— Хорошо, значит, ты можешь помочь!

   Александр предполагал, что для достижения своей цели ему придется многим пожертвовать и многое сделать, но даже и не думал, что для этого будет вынужден заключить сделку с дьяволом. Именно такое сравнение пришло оперу первым на ум. Зловещий силуэт сержанта заставил покрыться кожу Творцова мурашками. Но он понимал — пройти дальше можно только так!

   — Что я должен сделать? — Холодно спросил Александр, уверенно встав на ноги, его взгляд потускнел, он снова стал невозмутимо серьёзным…

***

— I I —

***

   — И так. — Начал сержант, он по-прежнему стоял напротив Творцова, но теперь убрал руки с боков, и скрестил на груди. — Ты уже знаешь, что где-то там находятся наши люди.

   — Да. — Опер устало кивнул головой. Он стоял, облокотившись об ограждение, убрав руки за спину, и чувствуя себя не слишком уютно на этой “стажировке”. Какое-то навязчивое чувство не давало Александру покоя, он словно чувствовал как снайпер в соседнем доме смотрит ему в спину, хоть это было невозможно.

   — Мы не можем выйти с ними на связь. — Овчинников покачал головой, и опер увидел, как поменялось выражение его глаз. Омоновец задумался, словно что-то не понимая.

   — Почему? — В этот раз Творцов несколько оживился. Именно этот вопрос крутился на уме сержанта.

   — Мы не знаем. — С каким-то облегчением ответил Овчинников, он тяжело вздохнул, снова посмотрев Александру в глаза. — Все радио сигналы пропадают внутри Зоны Отчуждения.

   — Пропадают? — Недоверчиво переспросил опер

   — Да. — Сержант нахмурил брови. — Думаю, что в зоне находится что-то, что заглушает любую радио связь, какой-то источник... Мы обнаружили это, когда два наших первых отряда вошли туда.

   — Источник!? — Произнёс Творцов, в задумчивости потерев подбородок. — Выходит, его кто-то включил!

   — Это трудно сказать. — Невозмутимо ответил Овчинников. — Мы не знаем, что является излучателем. В центре Зоны стоит подстанция, это могут быть помехи техногенного происхождения... Что твориться с той стороны нам то же неизвестно. Снайпер отрезал любую, даже визуальную связь. И я не могу точно сказать, где находятся наши отряды, и живы ли они... Ты всё ещё уверен, что хочешь попасть туда?

   Александр снова молча кивнул. Он уже не задумывался над этим, слишком многое, пережив, и слишком многое отдав. Сейчас опер не смог бы остаться в стороне. Перед глазами всплыл образ жены.

   — Хорошо. — Облегчённо выдохнул сержант. Он посмотрел на наручные часы. — У нас есть час двадцать…

   Овчинников неожиданно сделал шаг в сторону ворот. Он качнул головой, зовя за собой Творцова. Александр двинулся следом.

   — Снайпер давно досаждает? — Опер старался мысленно подготовиться к будущей операции, она не сулила лёгкой прогулки, и чувство тревоги внутри никак не покидало Творцова. Пытаясь расслабиться, Александр хотел разорвать нависшую тишину в их разговоре, не сразу поняв, что в нём сыграл профессиональный интерес.

   — Где-то через полчаса, когда вошла первая группа. — Отозвался сержант, чуть повернув в сторону опера голову. Они шли, почти вплотную прижавшись к ограждению. Творцов двигался сзади, боязливо сжимаясь в комок от каждого постороннего звука.

   — Кто это, есть какая-нибудь информация? — Осторожно поинтересовался Александр.

   — Не знаю! — Наотмашь ответил Овчинников, бессильно махнув рукой. — Может какой-нибудь дедок, свихнувшийся, мало, что ли таких...!? Чёртов урод убил трёх человек… — Зло добавил сержант, после секундной паузы. Оказавшись у края ворот, он поменялся местами с омоновцем, что дежурил там. Опер протиснулся следом.

   — Не похоже... — В задумчивости произнёс Творцов. Александр встал рядом с Овчинниковым, внимательнее оглядев место для будущего маневрирования. — Кого он убил?

   Опер старался быть не слишком навязчивым задавая такие вопросы, заметив, как сержант встал у края ограждения, не решаясь двигаться дальше. Узкий проход в Зону Отчуждения был перекрыт шлагбаумом. Не слишком сложная проблема, если у края, к которому они подошли, он обрывался, образовывая небольшую прорезь, полметра шириной.

   — Сначала нашего снайпера… — Овчинников подался вперёд, он, было, захотел выглянуть за ограждение, но в последнюю минуту одумался. — Потом старшего лейтенанта. Последним был прапорщик. Это он остановил тебя на подходе к кордону…

   Овчинников указал на место выше по улице, где на глазах у Творцова убили омоновца, и неожиданно задумался.

   — Отстреливает как…

   — Как на войне… — Продолжил за него Александр, уже поняв, что всё это действительно, как-то не двусмысленно переходило в самую настоящую войну. Враг отстреливал офицеров... На ум тут же пришло воспоминание о второй мировой, с которой не вернулся его дед. Впрочем, тактика уничтожения, в первую очередь, командующего состава, была присуща любой войне. Но кто вёл её ЗДЕСЬ!?

   — Это точно… — Омоновец сунул руку в передний карман камуфляжной куртки, достав из его недр рацию. — Вот возьми.

   Овчинников отдал небольшую коробочку оперу. Творцов покрутил приёмник в руках, заметив, что это была не стандартная рация, какими иногда пользовались они, без антенны, и гораздо меньшего размера, впрочем, делающего её необычайно удобной. Он прикрепил приёмник к нагрудной лямке бронежилета.

   — Это не стандартная рация. — Пояснил сержант. — Видел наш приёмник? Стабильная работа до двух километров, и спец частота! Мощная вещь. Думаю пригодиться. Неуверен, но помехи могут и не взять…

   Овчинников снова повернул голову в сторону ворот. Он явно был в некотором замешательстве, заранее не подумав о том, как переправить Александра на другую сторону.

   — Чёрт! — Через несколько секунд, напряжённой мозговой работы, сержант так и не смог ничего придумать. — Если честно, даже не могу сообразить, как тебе пройти…. Хороший был у тебя план, воспользоваться перебежкой снайпера… Умно. Может, и не попадешься там, под первую же пулю…

   Овчинников выдавил улыбку, украдкой поглядев на опера. Творцов промолчал. Лишь ответил ему холодным взглядом, и злобно сжал зубы. Однако вставшая проблема действительно требовала решения.

   — Можно было бы попытаться прикрыть тебя так, как в первый раз. — Начал говорить сержант. — Только нет гарантии, что это поможет. Этот урод наверняка, уже поменял позицию, и где он теперь, остается только гадать…

   Сержант сокрушённо покачал головой, попав в тупик.

   — Может быть… — Александр потрепал подбородок. Он опустил глаза на землю, увидев, что один из заградительных щитов, которыми пользовались омоновцы, стоял прислонённым к ограждению. Опер поднял щит, отметив, что он обладал внушительной массой. — Эта штука сможет остановить пулю из снайперской винтовки?

   Овчинников смерил Творцова взглядом, потом посмотрел на щит.

   — Нет. — Ответил он коротко, но предёльно чётко. — Однако им можно прикрыться.     Снайперу будет тяжело…

   Александр не стал дожидаться пока сержант закончит свою мысль. Опер достал пистолет, взяв его в правую руку, и зарядив, поудобнее ухватил щит за внутренние крепления левой рукой. Он поднял и опустил его на уровень груди, рассчитывая, насколько хвати сил, чтобы постоянно удерживать щит над головой. И хоть левая рука Творцова не была развита так, как правая, но запас в минуты три, у него был.

   — Ты собираешься идти так!? — Овчинников был явно удивлён, увидев решительность в глазах Александра.

   — Думаю, другого выхода нет. — Просто ответил опер. Он поставил щит на землю, давая руке отдых, и разминая кисть. — Выманю, если получиться.

   — Ладно, попробуем так. — Сержант одобрительно кивнул, снова повернув голову в сторону ворот. Омоновец на противоположной стороне вопросительно глядел на командира. Овчинников на жестах объяснил ему ситуацию, и что они хотели сделать. Боец понимающе кивнул.

   — Отлично. — Сержант снова повернулся к Творцову. — У тебя будет не слишком много времени. Навряд ли снайпер будет долго выжидать. Если удастся, попробуй увидеть его раньше этого момента.

   Овчинников по-дружески хлопнул Александра по плечу. На его лице опер увидел подобие улыбки, но ему, почему-то, было не до смеха…

   — Извини, оружия дать не могу. Сам понимаешь, больше никого не будет… — Сержант вздохнул, отведя взгляд в сторону.

   — Ничего. — Творцов был слишком напряжён, чтобы думать об этом. Лишь покосился на свой пистолет. У него была только одна обойма на восемь патронов. — С дополнительным оружием мне будет лишь тяжелее…

   Александр взял щит в руку. Он был готов к своему побегу в ад. Опер поравнялся с Овчинниковым. Сержант посмотрел ему в лицо.

   — Увидимся. — С дружелюбной улыбкой произнёс он, положив руку на плечо Творцова, и пропустил его вперёд...

   Выставив щит перед собой, Александр вышел за пределы ограждения, аккуратно протиснувшись в щель между краем стены и шлагбаумом, перекрывшим три четверти прохода. Как только он оказался перед потускневшим фасадом десятиэтажного дома один на один, тут же присел на корточки. Опер по-прежнему держал щит перед собой, и теперь полностью находился под его укрытием, не боясь, что снайпер прострелит ему ноги. Творцов сделал шаг вперёд. Он остановился и вслушался в окружающую обстановку. По психологическому признаку именно в первый момент, когда снайпер уже увидел цель, стоило ожидать выстрела. Если бы его не произошло, то в распоряжении опера оставалось ещё несколько минут. Александр затаил дыхание, и рефлекторно зажмурился. Пистолет в правой руке, нервно затрясся. Он ожидал сильнейшего удара, который размазал бы его по асфальту, но спустя нескольких секунд, так ничего и не произошло. Напряжённая тишина повисла на улице, так, что Творцов услышал стук своего сердца. Он помедлил ещё секунду, и двинулся дальше...

Александр вступил на дорожное покрытие внизу улицы, там, где спуск прекращался, и начиналась зона отчуждения. Она состояла из пяти панельных десятиэтажек, стоящих на ровном, пологом склоне, что резко обрывался через десять метров от самого последнего дома и превращался в широкий овраг. Он опоясывал и пронизывал почти весь город. Творцов вступил на блеклую разделительную полосу, и это была лишь половина пути. Опер снова остановился, не без тревоги, почувствовав, как начинала ныть рука, что держала его на волосок от смерти. Творцов осторожно вытянул голову, чтобы заглянуть в ряд маленьких дырочек, что располагались в самом верху заградительного щита, и служили ему единственным окошком в мир...

   Краем глаза Александр заметил, в метре от себя, лежащую на асфальте вытянутую человеческую руку. По спине опера пробежали мурашки. Он видел тела людей с Блокады, но сержант почему-то не упомянул о них. Окна жилого дома смотрели на Творцова с какой-то необъяснимой, потусторонней ненавистью. Александр знал, что где-то там скрывался убийца. Всматриваясь через мелкие отверстия, в расплывающиеся, не чёткие силуэты окон и балконов дома впереди, опер двинулся дальше.

   Ощущение того, что он находится под снайперским прицелом, а в этом сомневаться не приходилось, ни как не покидало Творцова, и хоть он знал, что бойцы за спиной были готовы в любой момент открыть прикрывающий огонь, но особой надежды на счастливый исход, в случае выстрела, у Александра не было. Опер поравнялся с телом человека, чью откинутую руку увидел раньше. Мужчина лет сорока пяти в тёмно-синем свитере, лежал лицом, вниз. Ветер лениво раздувал его всклокоченные волосы на макушке, собирая их в копну. Творцов осторожно переступил через вытянутую кисть левой руки мертвеца, украдкой посмотрев на тело. Два пулевых отверстия сияли на спине убитого, красноречиво говоря о причине смерти. Александр отметил, что это было несколько странно, навряд ли опытный снайпер стал бы стрелять не прицельно, тратя драгоценные патроны впустую. Он вспомнил о предположении Овчинникова, однако, с трудом веря в то, что там за окнами действительно затаился какой-нибудь полоумный старик...

   Когда до дома оставалось около десяти метров, опер снова остановился. На сей раз, напряжение в руке ощущалось уже достаточно сильно. Творцов решился опустить щит на землю, и дать себе передышку. Он продолжал всматриваться в окна десятиэтажки, в те, где ещё были стёкла, но увидеть толком хоть что-то, не представлялось возможным. С каждой секундой внутренняя тревога Александра возрастала. Он чувствовал кожей, что испытывает терпение стрелка. Воображение опера, тут же нарисовало его, сидящего за стеклом, и смотрящего в оптический прицел. Внутри Творцова всё замерло, и неожиданно подувший холодный ветер растрепал его волосы. Только сейчас Александр понял, что через прорези в щите снайпер смотрел ему в глаза...

   Опер приподнял щит и сделал ещё несколько шагов в сторону дома. Творцов чувствовал, что стрелок уже находился в поле его зрения. Он снова остановился. Рыская взглядом по окнам, что продолжали отчаянно скрывать своё содержимое. Александр продолжал прятать пистолет за щитом, лишь ещё крепче сжав его в руке. Он надеялся, что снайпер не увидит оружие раньше времени…

   Опер решил приблизиться к дому ещё ближе, и уже оторвал щит от земли, но что-то в подсознании Творцова категорически воспротивилось этому. Через секунду Александр вдруг осознал, что стрелок не подпустит его ближе. Опер настолько сосредоточился на нём, пытаясь представить, и понять, что уже начинал мыслить так, как если бы сам держал себя на мушке прицела.

   Это означало лишь, что у него, было, не так много времени, на то чтобы найти снайпера. И всего одна попытка. Александр поставил щит на землю. Пульс в висках стучал подобно секундной стрелке, и начинал учащаться. Он продолжал изучать окна десятиэтажки, за которыми, как казалось, царил полный мрак. Лишь серые тучи, лениво и размеренно, плывущие по небу, отражались на поверхности их стёкол. На лбу опера вышла испарина. Он прекрасно понимал, что с каждой упущенной секундой, на глазах таила надежда добраться до другой стороны живым.

   Паника начинала захватывать разум Творцова. Всё трудней ему удавалось сохранять самообладание. Взгляд кидался от окна к окну, он пытался увидеть тень, силуэт, или просто что-нибудь подозрительное, но, словно сам дом не хотел раскрывать свои тайны. Да и мог ли он увидеть человека, застывшего в одной позе в тёмной комнате, даже если дуло его винтовки было бы вплотную прислонено к оконному стеклу…

   Струйка пота прокатилась по щеке Александра. Как никогда он чувствовал близость собственной смерти. И ничто не давало ему подсказки. Но в этот момент в бесконечной серой массе над головой опера снова возник просвет, солнечное пятно, словно брошенное огромным фонариком, упало на дом и дорогу, на которой стоял Творцов, с онемевшим от напряжения телом. Мимолётно прогрев воздух, луч прокатился по фасаду десятиэтажки. И лишь через мгновение Александр понял, что этим он спас ему жизнь.

Яркий отблеск ударил ему по глазам откуда-то снизу. Опер опустил взгляд на одно из окон второго этажа. Он увидел его. Солнечные лучи легли на его руки. Мужчина поднял голову, оторвавшись от снайперского прицела, и поглядел Творцову прямо в глаза. Он ухмыльнулся, увидев жёлтые предательские пятна на рукавах своей куртки, и с каким-то странным интересом оглядел их. Александр замер на месте не в силах пошевелиться. Он не мог поверить в свою удачу.

   Спустя нескольких секунд солнце скрылось за молочную пелену. Пространство вокруг окрасилось в серый, ничего не выражающий цвет. Опер увидел, как стрелок поднял голову вверх, посмотрев на небо, и, кажется, ухмыльнулся ещё шире. И прежде чем тьма окончательно скрыла его, Творцов заметил, как снайпер снова опустился на уровень прицела. Он сделал это решительно, словно собираясь ставить точку в их своеобразной игре. Но Александр сделал это первым…

   От него не требовалось много. Словно опомнившись, опер, резко откинул щит в сторону. Он упал на правое колено, поднимая пистолет на уровень груди, и одновременно заваливаясь на бок. Творцов знал, что сразу после его выстрела, с Блокады за спиной откроется целая канонада, и Александр не хотел получить случайную пулю. Опер нажал на курок, не целясь, это было не так важно, и тут же упал на бок. Пуля со свистом рассекла воздух. Как и рассчитал Творцов, она угодила в стекло, что тут же разлетелось на осколки, и со звоном посыпалось на землю. В следующее мгновение за спиной Александра разразилось сразу несколько автоматных трелей.

   Он успел заметить, как первые пули ударили в стену рядом с окном. Силуэт снайпера в проёме, резко поднял винтовку вверх стволом, и кинулся в глубь помещения. Через мгновение всё пространство второго этажа заполонила серая пыль. Пули дико свистели у опера над головой. Они врезались в бетон здания и осыпали его. Деревянные щепки от рамы, взлетали в воздух, и даже отсюда Творцов явственно ощущал запах горелой древесины. Он закрыл голову руками и вздрагивал от каждого выстрела, уже серьёзно ожидая получить пулю в спину. Александр опомнился только через минуту, когда автоматные очереди начали стихать и перерывы между выстрелами становились всё больше и больше. Он откатился в сторону, миновав ещё одно мёртвое тело, и попробовал встать. Опер всё ещё помнил — снайпер быстро поменяет позицию. Когда Творцов встал на ноги, прозвучали последние выстрелы, и улица снова наполнилась тишиной. Но в его ушах по-прежнему стоял пронзительный свист. Александр встряхнул головой, и слегка пошатываясь, кинулся в сторону дома. Он пересёк дорогу, и, перейдя на лёгкий бег, заскочил за угол десятиэтажки. Как только опер оказался в безопасности, он наконец-то позволил себе расслабиться, и прижавшись к стене дома спиной, отдышался. Творцов устало поднял голову и огляделся по сторонам, не найдя видимой опасности.

   — Отлично Творцов! — Радостно донеслось до Александра из рации, что всё ещё висела на лямке его бронежилета. Шум помех был невыносим, и резал слух, но слова пока можно было разобрать. Опер повернулся к Блокаде, и испытал странное, смешанное чувство, увидев её с этой стороны. По-крайней мере разве не этого он хотел!?

   Творцов поднёс рацию к губам.

   — Метко стреляете. — Усмехнувшись, произнёс он, ещё раз встряхнув головой, и уже приходя в норму.

   — Даже не пытайся. — Голос сержанта приобрёл грустный оттенок. — У нас односторонняя связь. Рация может только принимать…

   — Чёрт! — Тихо произнёс Александр, снова облокотившись спиной о стену, и тяжело выдохнув. — Успокоили…

   — Ладно. — Тут же продолжил Овчинников. Голос сержанта был серьёзным. — Первым делом попробуй найти снайпера. Он не покидает дом, сейчас этот урод сменил позицию, а целых окон осталось не слишком много. Больше всего на четвёртом и пятом этажах. И будь осторожен. Уже шестеро наших ребят пропали там. Не будь следующим... У тебя ещё час и десять минут. Конец связи...

   Опер снова повернулся к Блокаде. Он не видел никого из тех, кто там был, но не сомневался, в том, что они видели его. Творцов медленно кивнул. Он стряхнул грязь с рукавов своей, уже потрёпанной рубашки и стёр пыль с пистолета. Александр выпрямился в полный рост, глубоко вдохнув воздух, в котором уже ощущался горький привкус горелого железа. Опер поднял левую руку, на которой находились его наручные часы, и поднёс к лицу. Заученным движением Творцов быстро поставил таймер на время, которое ему оставалось до конца операции.

   — “Хоть чем-то пригодились!” — Устало подумал Александр, еще раз окинув часы внимательным взглядом. Он посмотрел на местность, что располагалась ниже по улице, такую знакомую и такую чуждую одновременно. Ещё сегодня утром, когда опер выезжал на работу, жизнь здесь текла своим чередом, скучно и размеренно, именно так, как и полагалось в спальных районах как в сотни подобных городов. Теперь же, как чувствовал Творцов, жизни в этом месте уже не было. Он думал, что самое тяжёлое осталось позади, но сам же и понимал — это было большое заблуждение. Макаров в руке Александра снова уверенно смотрел вперёд. Он стал его продолжением и теперь реагировал на происходящее ещё быстрее. И за это опер был благодарен своему оружию — единственной вещи, что была с ним за одно...

   Творцов двинулся вниз. У него оставалось всего семь патронов, и никакого желания ловить стрелка. У Александра были свои планы на то, как провести здесь время, а те бойцы, что оказались зажатыми на Блокаде, они были в большей безопасности, чем его жена…

   Пробираясь вдоль шершавой стены, и держа пистолет наготове, опер продолжал внимательно оглядывать окрестности. Начиная сомневаться всё сильнее и сильней, и не узнавая свой район. И чем больше открывалось ему на пути, тем меньше Творцову хотелось провести здесь времени. Он преодолел короткий отрезок до конца дома, и остановился. Чувствуя тревогу и опасность, которая смотрела, кажется, из каждого окна, домов, что возвышались здесь как стены лабиринта.

   Панельная десятиэтажка, находящаяся в самом низу улицы, параллельно зданию, у которого стоял Александр, с раскрашенными, оранжевой краской, балконами, уныло смотрела на опера сверху вниз. Окна его квартиры, что выходили на улицу с этой стороны, ничем не выделялись из общей массы, окон смотрящих с таким же оцепенением. И хоть это ничего не значило, Творцов принял этот знак, как сулящий беду.

   Александр снова увидел дым. Он поднимался, судя по всему, над землёй, но за домом, что стоял, справа от опера, и тянулся вдоль улицы вниз. Творцов подался чуть вперёд и заглянул за угол десятиэтажки. Он не увидел ничего подозрительного, лишь огромное нагромождение машин, что впрочем, всегда находилось здесь, особенно по утрам. Легковушки стояли вдоль тротуара, примыкающего к зданию, и заполонили газон через дорогу от него. Александр заметил, что несколько машин оказались разорёнными. У многих были разбиты стёкла и распахнуты двери. Разные вещи, находившиеся внутри, теперь оказались разброшенными по дороге. Их разносил ветер, с горой неведомо откуда взявшегося другого мусора. Опер выглянул ещё дальше и осторожно посмотрел на ряд тянувшихся вдоль дома подъездов, с короткими козырьками и железными дверями — домофонами. Некоторые, из которых были распахнуты настежь. Творцов так же заметил что на тротуаре ближайшего к нему подъезда, едва не вплотную к ступенькам, стоял громоздкий тёмно синий автомобиль с кузовом типа пикап. Машина была не в идеальном состоянии, то тут, то там на кузове и крыльях автомобиля были царапины и потёртости краски, но колёса машины, так же имеющие впечатляющий размер, выделялись красивым хромированным литьём. Александр попытался разглядеть номер внедорожника, но на его удивление такового не оказалось, по крайней мере, впереди. Опер был уверен, что никогда прежде не видел его здесь. Через опущенное боковое стекло Творцов разглядел, что внутри кабины так же, никого не было…

   Александр вернулся обратно. Он увидел достаточно. Мысленно подводя итог, опер решил, что самым безопасным проходом к своему дому, будет маршрут под прикрытием стоящих на газоне, через дорогу впереди, легковушек. Идти по тротуару, что находился напротив, и вывел бы его прямо к подъезду, было самым коротким, но и самым опасным путём. К тому же от туда его по-прежнему было бы видно с Блокады, и Творцов знал, что омоновцы навряд ли обрадуются, увидев, как он шагает вдоль улицы, даже и не думая разбираться с их снайпером. Тогда, ещё находясь на Блокаде, Александр вспомнил, что в этом доме живёт один охотник, у которого как раз находилось ружьё с оптическим прицелом. С разрешением на хранение оружия у него было всё нормально, и опер не исключал, что стрелок и мог быть этим охотником. Он никогда не видел его в лицо, но знал по долгу службы даже то, в какой квартире тот живёт…

Творцов решил действовать. Он поднял пистолет на изготовку и, сделав несколько шагов, быстро завернул за угол. Александр не вышел на газон перед домом. Слишком большим был соблазн кинуться на перерез к тротуару, у которого стояли автомобили, но опер знал что снайпер, скорее всего, попробует перехватить его с этой стороны, попытается не дать пройти дальше. Чувство что за ним наблюдают, никак не хотело покидать Творцова. Слегка пригнувшись, он, опасливо огляделся по сторонам, и направился к стоящему у подъезда, пикапу, двигаясь бесшумно под балконами десятиэтажки, там, где стрелок не смог бы достать Александра так легко.

   Ступая по твёрдому бетонному покрытию выходящего на поверхность фундамента, опер аккуратно обходил наваленный мусор. И каждый раз, наступая на осколки стекла, разбросанного тут же под ногами, его сердце болезненно сжималось в груди. Творцов преодолел половину пути, внезапно заметив краем глаза, что в одном из окон первого подъезда, располагающегося справа, кажется, шевельнулась занавеска. Он рефлекторно направил в ту сторону дуло пистолета, и в нерешительности остановился. Александр вдруг подумал, что это мог быть ещё один снайпер. В конце концов, о том какие дела здесь происходили, не знали даже омоновцы, проведшие на Блокаде, в непосредственной близости от зоны отчуждения, несколько часов… Опер искренне надеялся, но то, что это был не очередной стрелок, ведь в этот раз прикрывать его уже было не кому…

   Опер внимательно всматривался в окна десятиэтажки напротив, и уже практически повернувшись к ней лицом. Он ожидал выстрела, или другого не менее приятного действия с той стороны, но ничего так и не произошло. Через мгновение Творцов продолжил движение, он двигался спиной, практически на ощупь, боясь упускать здание из виду. Сделав ещё несколько шагов, Александр вдруг почувствовал, как упёрся в стену. Он обернулся, увидев, что за спиной уже начинался подъезд. Высота козырька была метра четыре. Стена, которая остановила опера, не была слишком широкой, она кончалась чуть правее, не доходя до ступенек, и закрывая подъезд где-то на три четверти. Не долго думая, Творцов поставил пистолет на предохранитель, и, взяв маленький разгон, с ходу запрыгнул на площадку, поднимающуюся над землёй на полметра. Оказавшись на ногах Александр, тут же укрылся за стеной, и только теперь почувствовал себя в некоторой безопасности. Опер увидел, что с другой стороны подъезда не было вообще никакой стены. Лишь толстая, железная труба подпирала бетонную плиту, служащую потолком. Через равный промежуток расстояния в пятнадцать метров, находился ещё один, точно такой же подъезд, а за ним и ещё один...

   Творцов перевёл дыхание. Он снял пистолет с предохранителя, кинув холодный взгляд в сторону железной двери, ведущей внутрь дома. Александр знал, что стрелок скрывался за ней. Он колебался несколько секунд, не зная, что делать. С одной стороны опер был слишком благодарен омоновцам, что пропустили, если конечно можно было так выразиться, его сюда. И возможно, если бы бойцы вошли в зону следом за Творцовым, его поиски значительно упростились… Но Александр словно чувствовал во всём этом какой-то подвох. Он перевёл задумчивый взгляд на машину, стоящую у подъезда. Пикап выглядел отчуждённо, и не вписывался в окружающую обстановку. Нет, это было слишком просто... Но опер не мог, хотя бы, не попробовать…

   Творцов медленно приблизился к двери домофона. Казалось, она была заперта наглухо, но Александр заметил, что красный индикатор, находящийся над панелью с круглыми кнопками цифр, не горел. Из этого опер сделал вывод, что домофон был отключен.

   — “Странное дело — Подумал Творцов. — Неужели омоновцы отключили электричество...!?”

   Следуя всем законам физики, обесточенная дверь не могла держаться на магните, но как только Александр дёрнул ручку на себя, оказалось, что домофон всё же закрыт. Он дёрнул снова, ещё сильнее, но что-то с другой стороны, явно не давало двери открыться. Опер окинул стальную махину хмурым взглядом, теперь и не представляя как пробраться внутрь. Творцов перекинул взгляд вправо, увидев выпирающую часть, ближайшего балкона с застеклёнными рамами, но добраться до него, даже отсюда, было довольно проблематично.

   Стараясь не высовываться за козырёк подъезда, Александр сделал несколько осторожных шагов в сторону противоположного края площадки, где не было стены, и где шансов попасть под пулю становилось гораздо больше. Быстро взглянув вверх, Творцов скрылся обратно. Он не увидел ничего подозрительного, ряд балконов, тянулся до самой крыши, и, кажется без видимых разрушений. Оперу пришла в голову мысль о том, чтобы забраться на крышу подъезда и оттуда попробовать проникнуть внутрь дома. Это был сносный вариант, однако лишь в том случае, если бы снайпер оказался отвлечен другими делами...    Как назло со стороны Блокады не доносилось ни единого звука, а значит определить точное местоположение стрелка, не представлялось возможным. Но как бы всё это ни было, сейчас Творцов не хотел заниматься этой проблемой, оставив её на потом.

   Александр медленно отошёл от входной двери, повернувшись лицом к улице, но, по-прежнему стараясь держаться в тени подъезда. Он медленно присел на корточки, оценивающе оглядывая обстановку, что, впрочем, никак не изменилась с последнего момента. Опер продумывал варианты, по которым он смог бы пройти дальше, но ни один из них не гарантировал Творцову безопасность. В этот момент скрежет железа, донесшийся до Александра откуда-то спереди, заставил опера вздрогнуть. Он тут же вскочил на ноги, пытаясь понять, откуда пришёл звук. Напряжённо поведя пистолетом из стороны в сторону, Творцов неожиданно заметил, как железная дверь электрической подстанции, что располагалась на другой стороне дороги, за скоплением припаркованных автомобилей, медленно распахнулась. Под порывом нагрянувшего ветра, и, ускоряясь, она с силой ударилась о стену, на которой висела. Широкая жёлтая дверь, находившаяся сбоку от Александра, и загораживая от него проход уходящий к дому внизу улицы, завибрировала от удара. Через секунду она по инерции, и от нагрузки петель, подалась назад. Ветер снова сделал свою работу, он не дал ей закрыться до конца, остановив на полпути. Опер напряг зрение, увидев, что дверное ушко, для крепления замка, оказалось сорванным. На ум Творцова тут же пришли слова сержанта Овчинникова.

   — “Он говорил о подстанции как о возможном очаге радио помех... — Александр провёл по подбородку тыльной стороной ладони правой руки, в которой держал пистолет, вытирая воображаемую грязь. Опер снова оказался на корточках, убедившись в отсутствии какой-либо опасности, и теперь оценивающе смотрел на здание впереди.

   Творцов не видел смысла в том, чтобы кто-то мог взломать подстанцию просто так. Ради медного кабеля? Но с ним было много мороки, да и сдать, который, в городе, на данный момент, не представлялось возможным... Александр решил подкорректировать свой маршрут, проложив его между машин, в непосредственной близости от подстанции. Он намеревался получить ответы на некоторые вопросы.

   Но временное “развлечение” опера быстро закончилась. Он по-прежнему не знал, как выйти даже за пределы подъезда, не говоря уж обо всём другом. На секунду Творцов задумался: а что если снайпер не наблюдает за ним, и вся эта осторожность была излишня!? Александр грустно улыбнулся сам себе. Проще простого наплевать на опасность, перестать искать сложные пути... Это был не тот случай, когда можно было бы опустить голову и идти напролом! Опер понял это, ещё стоя у своей машины, тогда, когда впервые увидел Блокаду, и когда первый омоновец остановил его. Творцов надеялся пройти всё это именно так — опустив голову и вперёд, но теперь Александр не думал, что был прав...

   Он не отличался особым умом...

   Взгляд опера вновь наполнился решительностью.

   ...Скорее отличался особой наглостью...

   Он неожиданно вспомнил свой трюк со щитом, который ему пришлось использовать, чтобы пробраться сюда. Творцов сделал несколько шагов в глубь подъезда, к самой двери...

   Александр вдруг осознал, почему его план сработал, хотя сам опер в нём сомневался до последней минуты. Любопытство, именно любопытство сыграло со стрелком злую шутку и не позволило тогда нажать на курок вовремя...

   Творцов оценивающе поглядел на капот внедорожника. Машина, как ни в чём не бывало, стояла напротив него, но Александр знал, что она была не так уж и, ни, причём во всём этом деле...

   Теперь снайпер больше не купится на такой фокус, он будет стрелять без промедления, и не задумываясь...

   Но в запасе у опера оставалась ещё одна уловка...

   Творцов кинулся вперёд. Он выбежал из-под козырька подъезда, и, оказавшись на ступеньках, рывком, запрыгнул на капот машины. Александр замешкался лишь на секунду, услышав выстрел у себя за спиной, но пуля попала в асфальт. В следующую секунду опер подался вперёд, чувствуя, как сминается тонкая жесть под его ногами, и уже с корточек сделал кувырок через плечо, проехавшись спиной по крыше автомобиля. Творцов приземлился на ноги, так, как и рассчитал, с другой стороны машины. Он оказался в кузове, чьё днище было покрыто тёмно-зелёным брезентом с подозрительными, засохшими бурыми пятнами, и, упав на одно колено, резко развернулся в полкорпуса. Оперу хватило секунды, чтобы вычислить стрелка. Он стоял в одном из окон, что тянулись над крышей подъезда параллельно балконам, и располагались через пролёт, на каждой лестничной клетке. В одно мгновение Творцов определил, что это был пятый этаж. Снайпер не двигался, и, как рассчитал Александр, не мог произвести выстрел. Голова опера, в его прицеле, находилась аккурат напротив бензобака, скрытого под днищем автомобиля. Стрелок не смог бы получить его голову, не взорвав машину... Когда догадка Творцова подтвердилась, он невольно улыбнулся, не в силах сдержать своей радости.

   Поняв что, оказался в сложной ситуации, снайпер медленно оторвался от прицела, и их взгляды снова пересеклись. Лицо стрелка исказилось гримасой ненависти, а глаза расширились от удивления. Похоже, что он сам не мог поверить в происходящее...

В вытянутой вверх руке Александр держал пистолет. Он положил палец на спусковой курок. Опер надеялся не промахнуться с такого расстояния, тем более что теперь он видел цель, хоть и под неудобным углом. Стрелок понял, что произойдёт за секунду до выстрела. Он опомнился и, снова, резко взметнув ствол винтовки вверх, попробовал скрыться в глубь здания. Но на этот раз Творцов был быстрее. Он сделал два выстрела. Увидев как от второй пули, пущенной снайперу в след, в воздух взметнулись щепки оконной рамы. Остатки торчащего стекла посыпались вниз, и спустя нескольких секунд Александр услышал, как они со звоном обрушились на козырёк подъезда, под которым он прятался ещё совсем недавно. Опер не увидел, как крупные капли крови упали следом. В тот момент Творцов уже бежал в сторону машин, припаркованных на газоне через дорогу...

***

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

   Шатаясь, мужчина в серой куртке медленно отошёл в глубь помещения. Он сделал несколько шагов, словно в прострации, и вдруг остановился, опустив взгляд на левый рукав своей куртки. Тонкие капли крови мелкой россыпью легли на мягком материале, и уже впитались внутрь.

   — Вот чёрт...! — Как-то раздосадовано произнёс стрелок, поднеся руку к лицу, и увидев рваную кровоточащую рану. Он сделал ещё один шаг вперёд, облокотившись о стену, и остановившись, посмотрел на разбитое окно у себя за спиной. Одна из щепок оконной рамы, от выстрела Творцова, распорола стрелку ладонь. Мужчина удивлённо ухмыльнулся, словно не веря в произошедшее.

   — Что случилось? — Хриплый и раздражённый голос нарушил тишину в пустом коридоре, и эхом отразился от голых стен.

   — Ты сам всё видел — Просто ответил стрелок, дотронувшись до раненной руки. Он поставил винтовку к стене, и сделал ещё один шаг вдоль коридора. Запах свежей крови, отчаянно рвался в нос.

   — Почему ты упустил его? — Не унимался главарь, и снайпер решил, что он настойчиво пытается вывести его из себя.

   — Я же сказал! — Ещё жёстче произнёс мужчина, отрезая любые попытки давления со стороны начальника. Он поморщился от боли, которая постепенно доходила от раненой конечности в мозг короткими, но чрезвычайно сильными импульсами. — Ты сам всё видел. Он обхитрил меня, я просто не мог стрелять!

   Снайпер сполз на корточки, прислонившись спиной к стене. Он не пытался найти себе оправдания, даже в своих собственных глазах, но, уже начиная чувствовать как понимание произошедших событий, разжигало лютый пожар в его душе. Мужчина ещё раз осмотрел рану. В мутном, коридорном свете он сумел разглядеть её глубину, и степень тяжести. Небольшая щепа оконной рамы пропахала тыльную сторону ладони, и застряла в коже, остановившись между костяшками среднего и безымянного пальца. Стрелок медленно поднёс пальцы здоровой руки к ране. Он ухватился за край щепы, и замер, почувствовав, как капля пота прокатилась по щеке. В следующее мгновение снайпер резко вытащил кусок оконной рамы из руки. Его глаза расширились от боли, но рот мужчины не проронил ни звука. Несколько секунд он приходил в себя, откинув голову назад, и тяжело дыша. Стрелок осторожно пошевелил пальцами, поморщившись от острой боли, он попытался сжать руку в кулак, но не смог. Кровь продолжала стекать с ладони снайпера, капая на пол, тонким ручейком.

   — Отряд 3! — Прорезал радиомолчание голос главаря, он уже не обращался к стрелку. — Гость прошёл ещё дальше, он один с лёгким вооружением, и бронежилетом. Будьте на чеку, это может быть он, а может, и нет…

   — Это он! — Неожиданно вмешался в разговор снайпер. Мужчина раздражённо встряхнул раненой рукой, смахнув кровь. Он чувствовал, как она начинала опухать. Стрелок твёрдо встал на ноги. Казалось, не ощущая боли, он резко схватил винтовку, стоящую на прикладе, у стены, за ствол и подтянул к себе. Ослабевшие пальцы едва не выпустили ещё не остывшую сталь, но мужчина вовремя перехватил её здоровой рукой, и зажал подмышкой. — Отдайте его мне!

   Снайпер двинулся вдоль коридора, к открытой квартирной двери, что ждала его на этаже. Звук тяжёлых шагов эхом отдавался от стен, наполняя пространство какой-то зловещностью. Тишина, наступившая в радиоэфире, сразу после его слов, разорвалась лишь спустя нескольких секунд. Всё это время мужчина терпеливо ждал ответа, проходя мимо дверей, и фокусируя взгляд на одном единственном открытом проёме, в самом конце коридора, и когда главарь заговорил снова, ни один мускул не дрогнул на бледном лице стрелка.

   — Нет, пока это известно не точно. — Холодно донеслось из рации. — Ты должен оставаться на месте. Ты должен сдерживать ОМОН!..

   — Вас понял… — Так же холодно ответил снайпер. Он остановился у входа в квартиру. — Конец связи…

   Мужчина тяжело дышал, шумно выпуская воздух из носа. Гримаса злости исказила его бледное лицо. Стрелок убрал рацию в нагрудный карман куртки, и вошёл в прихожую квартиры. Быстрым шагом он прошёл через миниатюрный коридор раздельного санузла, и вошёл в дальнюю комнату.

   Снайпер прошёл мимо девушки, забившейся в угол, слева от него. Даже не взглянув в её сторону, и не увидев, как заложница вздрогнула, когда он вошёл, и тихо застонала, пряча опухшие глаза. Мужчина подошёл к столу, стоящему посередине комнаты. Сумка с его личными вещами и боеприпасами стояла в центре, окружённая пустыми банками из-под консервов, и бутылками минеральной воды. Снайпер сделал несколько кругов вокруг стола, не зная как себя успокоить. Он кинул снайперскую винтовку на стоящее неподалёку кресло, и внезапно остановившись, зашипел по-змеиному и резким движением смахнул вещи на пол. Девушка невольно вскрикнула, увидев в каком настроении оказался стрелок. Он стоял на месте, втянув шею в плечи, и тяжело дыша, смотрел на сумку и опрокинутые банки, ещё несколько секунд.

   Мужчина повернулся к окну, выходящему на Блокаду. Его глаза налились кровью. Железные щиты, закрывали прятавшихся там бойцов, даже с такой высоты. Он ненавидел их всем сердцем, жалких людишек, из-за которых он должен был оставаться на одном месте, выжидая подходящего случая, и момента, чтобы уничтожить очередного героя, осмелившегося появиться тут. Снайпер неожиданно заметил некоторое оживление: ОМОН с Блокады надеялся, что мент уже убил его…

   — Думаете, я мёртв!? — Злобно процедил сквозь зубы стрелок, не думая о собственной безопасности, он подскочил к креслу, на которое кинул винтовку, и снова взял её в руки. Кровь продолжала стекать по ладони раненной руки, сочась сквозь пальцы. Он подумал, что займётся ею позже. Проверив обойму, мужчина снова вернулся к окну. Он выставил ружьё вперёд, и направил дуло вниз. В снайперском прицеле он видел мелькающие силуэты, их было много. Омоновцы явно пытались проверить дееспособность снайпера, но пока не знали, как это сделать. Внезапно в прицеле, появившись из-за ограждения, замерла чья-то голова. Мужчина в маске, поднял лицо вверх, задумчиво всматриваясь в окна дома…

   Стрелок не промедлил ни секунды…

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

   Здание подстанции, имеющая громоздкий вид и поставленная из красного кирпича, что не вписывало её в общий вид соседствующих, белых панельных домов, манила его всем своим видом. Дверь продолжала биться об стену при каждом сильном порыве ветра, словно специально приглашая вовнутрь. Александр вбежал на газон. Он по-прежнему сжимал пистолет в руке, готовясь к новым неприятностям, которые, как чувствовал он кожей, уже ждали впереди. Опер добрался до ближайшей машины, стоящей на газоне вдоль дороги и, внезапно уловив некоторое напряжение, повисшее в воздухе, молниеносно укрылся за легковушкой, обойдя её слева.

   От подстанции его отделяли уже считанные метры. Он смотрел на неё вплотную и теперь видел, что со стороны распахнутой двери она была разрисована граффити. От произошедших событий у Творцова закружилась и заболела голова. Он понимал, что оперативников как он, готовили для подобных ситуаций каждый день, но только теперь Александр почувствовал что такое “выкладываться на полную катушку” на самом деле. Опер пытался отдышаться и выровнять дыхание, не сразу заметив, что рация у него на груди уже несколько секунд разрывалась от шума помех.

   — Творцов! — Взволнованный голос сержанта выкрикивал его фамилию. — Творцов ты жив!? Что там у тебя происходит? Ты убил снайпера? Что за выстрелы? Покажись, если сможешь... Мы будем ждать твоего сигнала. У тебя есть ещё час... Чёрт, надеюсь, ты жив...

   Александр подтянул рацию к себе, и уже нажал на кнопку передачи, но вспомнил, что она работала только в режиме приёма.

   — Чёрт... — Устало произнёс опер, и безвольно повесил руки. Он тяжело опустился на землю, и облокотился о кузов машины головой.

   — “Какой прок от этой рации, если я не могу сообщить им никакую информацию...” — Размышлял Творцов. Александру захотелось выкинуть её, и он уже отцепил коробку от бронежилета, но в последний момент не решился этого сделать. Всё-таки может, это была и односторонняя, но, всё же, связь! Опер тяжело выдохнул, ещё раз посмотрев на своё своеобразное радио — “окно” в другой, нормальный и безопасный мир.

   Творцов прикрепил рацию обратно. Александр аккуратно приподнялся на корточки, по-прежнему прижимаясь спиной к машине так, чтобы снова не попасть в прицел стрелка. Опер пригнулся и внимательно огляделся по сторонам. Автомобили стоящие слева от него, могли послужить хорошим укрытием, для того чтобы пробраться на подстанцию.

   — “Сержант говорил, что там могло быть что-то, что создавало помехи...” — Творцов хмуро, из-под лобья посмотрел на старую кирпичную постройку, исписанную похабными надписями. Александру бросилось в глаза небольшое зарешеченное продолговатое окно, находившееся под самой крышей подстанции. Стекло в нём было разбито, и образовавшийся проём оказался заложенным фанерными листами...

   Опер проверил свой пистолет. По подсчётам Творцова у него оставалось ещё пять патронов. Александр извлёк магазин и убедился, что это было всё ещё так. Он резко вставил обойму в Макаров и передёрнул затвор. Через минуту, окончательно придя в норму, опер покинул своё миниатюрное убежище.

   Идти на корточках было не слишком удобно. Творцов обогнул несколько машин, осторожно всматриваясь в окружающую обстановку, показавшуюся ему слишком тихой. Александр снова посмотрел на свой дом, окна квартиры по-прежнему не выделялись из общей массы, тоскливо смотря на улицу. Сердце опера сжалось в груди. Он надеялся, что с его женой всё было в порядке.

   Творцов осторожно выглянул из-за очередной машины. Теперь он был у цели. Дверь подстанции находилась напротив Александра. Опер остановился, и замер, ожидая подвоха. Чёрный проём молчаливо смотрел ему в глаза. Их разделяло несколько метров. Александр, всё ещё сидя на корточках, направил в сторону двери пистолет. Оперу показалось, что из черноты на него кто-то смотрит, но никаких признаков жизни в здании не проявлялось. Творцов сощурил глаза, пытаясь рассмотреть обстановку внутри, Александру не хотелось врываться неизвестно куда, даже будучи вооружённым. Но увидеть ничего не удалось. Опер решился подойти к двери ближе. Он обогнул машину, и остановился у капота иномарки. Идти дальше было небезопасно, начиналось открытое пространство, где Александр становился для снайпера слишком лёгкой добычей. В черноте проема, как и прежде невозможно было ничего разобрать, но уже то, что оттуда не вылетела пуля в первую секунду, наводило на мысль о некоторой безопасности данного здания.

   Теперь у Творцова осталась только одна проблема. Считанные метры, что разделяли его от подстанции, по-прежнему не были защищены от снайпера. И он снова не знал, как перебраться на другую сторону. Единственной возможностью была лишь перебежка. Но навряд ли бы снайпер дал Александру скрыться. Он слишком часто оставлял стрелка в дураках. Опер чувствовал, что снайпер затаил на него злобу, и Творцов невольно улыбнулся, подумав, что теперь, всё это было дуэлью! Правда, без кидания перчатки и малейшего уважения к оппоненту, и больше похожей на бой без правил. Однако положение вещей в этот раз было не в пользу Александра. И те три метра, что оставались до подстанции он не смог бы преодолеть без потери, даже разум опера перестал подсказывать ему правильные ходы.

   В этот момент Творцов услышал приглушённые выстрелы, ему хватило доли секунды, для того чтобы понять — короткие очереди доносились с Блокады. Машинка, находившаяся в голове Александра, за одно мгновение выдала ему единственный и безопасный путь. Опер без промедления кинулся вперёд, полностью отдавшись инстинкту. Лишь на ходу до него дошло, что омоновцы опять стреляли по снайперу, а значит, он был с той стороны дома. Смутно, Творцов догадался, что сержант мог проверить стрелка на дееспособность... И Александр надеялся, что никто из бойцов на Блокаде не погиб.

   Опер приближался к проёму. Он затормозил, чтобы не влететь в черноту сходу, но трава под ногами предательски заскользила. Творцов вбежал внутрь здания, и удержался на ногах, лишь благодаря тому, что зацепился левой рукой за дверной косяк. Александр замер на месте, почему-то приготовившись к удару, впрочем, которого так и не последовало. Через мгновение опер поднял пистолет на уровень груди, взяв оружие двумя руками. Он решительно сделал шаг вперёд.

   Запах сырости ударил в нос. Творцов тщетно пытался вглядеться в черноту перед собой, сделав ещё несколько осторожных шагов внутрь подстанции. Его глаза ещё, не привыкшие к темноте, болезненно сузились, так, что он перестал видеть пистолет, который, по-прежнему, держал на вытянутых руках. Александр сделал ещё один шаг, и неожиданно упёрся во что-то ногой. Опер легонько ударил по вставшему на его пути препятствию, почувствовав его мягкость.

   Творцов медленно сел на корточки. Он пожалел, что бросил курить чуть меньше года назад, иначе мог бы посветить себе спичками. Александр склонился над препятствием, пытаясь разглядеть его, но безуспешно. Ему не оставалось ничего другого, как взять пистолет в правую руку, а левой коснуться преграды. Опер ни на секунду не ослаблял внимания, дуло его пистолета смотрело вниз, туда, где лежала потенциальная угроза. И хоть Творцов уже понял, что это было, всё же не мог не проверить...

   Подозрения Александра подтвердились. Он коснулся рукой препятствия, почувствовав грубую ткань одежды. Опер осторожно провёл рукой вдоль тела, нащупав пустые карманы на груди и голову, на которой была маска. Это был один из омоновцев. Творцов задумался, ведь было слишком странно найти его здесь. Он снова поднёс руку к голове бойца. Александр прощупал его шею, неожиданно обнаружив слабый пульс. Это несколько приободрило опера, он тут же поднял омоновцу голову, и стащил маску. Сложив её Творцов, подложил ткань под голову бойца. Александр ещё раз проверил его пульс, убедившись что, не ошибся, и сунул пистолет за пояс. С некоторым облегчением опер почувствовал, что глаза перестали болеть. Он почти привык к темноте, и теперь даже видел очертания омоновца, что лежал на грязном полу.

   Творцову не доставило удовольствия обыскать тело бойца, но он знал, что это было необходимо. Александр пытался привести омоновца в чувство, но, хоть на нём и не было видимых повреждений, оперу не удалось вырвать бойца из глубокого сна. Так же Творцов заметил, что на теле не было бронежилета, что не предвещало ничего хорошего. Александр сильно сомневался, чтобы один снайпер смог сделать это. Ведь сержант с Блокады говорил ему, что стрелок объявился сразу, после того как их отряды вошли в зону. Ему явно не хватило бы времени...

   Опер нахмурился, поглядев на скудный улов, который ему удалось обнаружить в карманах омоновца. И самым ценным из всего был только нож, который Творцову удалось найти в кобуре закреплённой на ноге бойца. Ни огнестрельного оружия, ни боеприпасов... Александр чувствовал, что прежде чем кинуть омоновца здесь, его уже хорошо обыскали. Оперу удалось так же найти стандартную рацию, которыми пользовались бойцы, но помехи перебивали все сигналы, и использовать её тут не представлялось возможным.

   — “Не густо...” — Тяжело вздохнул Творцов, сунув найденный нож себе за ремень. Не долго думая, Александр откинул рацию омоновцев в сторону. Он подумал о том, чтобы всё-таки забрать её с собой, но одна наполовину непригодная рация у него уже была, и брать вторую не было никакого смысла...

   Опер поднялся на ноги. Больше сделать он ничего не мог. Творцов ещё раз окинул омоновца взглядом, убедившись, что ему ничего не угрожает, и, наконец, позволил себе оглядеться вокруг подробнее. К его удивлению распределительные щитки, что стояли внутри здания, занимали почти весь объём подстанции. Осторожно перешагнув тело бойца, Александр прошёл чуть дальше.

   Идти практически в темноте не доставляло оперу удовольствия, но он не мог уйти, не обследовав всё здание. Дойдя до края стены, делающей поворот направо, Творцов неожиданно почувствовал слабый запах крови. Он медленно перевёл пистолет в узкий коридор, образованный последним рядом распределительных щитов и стеной. Александр сделал несколько неуверенных шагов в сторону таившегося там тупика, и ориентируясь на запах, что становился сильней. Тут тьма была настолько густа, что практически ощущалась кожей. Опер сделал ещё пару шагов. Пистолет в его руках был готов ко всему. Творцов продвинулся ещё и вдруг уткнулся ногой в подошву ботинка. Александр легонько постучал по нему, и, ощупав пространство рядом, обнаружил ещё одну ногу. Опер, аккуратно ступая между вытянутых ног, добрался ещё до одного омоновца. Он сидел, облокотившись спиной о стену, и также был без признаков жизни. Творцов протянул руку, и опустил на его голову. На сей раз, Александр нащупал каску, он провёл пальцами по щеке бойца, и коснулся шеи, не без омерзения почувствовав что, попал в липкую, вязкую жидкость. Опер пытался нащупать пульс, но так и не нашёл его. Мужчина был мёртв, и кровь на его шее красноречиво говорило за это.

   Практически в слепую Творцов опустил руки ниже и нащупал в нагрудном кармане маленькую прямоугольную коробочку. Александр быстро извлёк её, и с долгожданным облегчением обнаружил, что это была пачка сигарет. Нет, он не думал курить, но, обычно, рядом с сигаретами, был и огонь. Опер взволнованно, на ощупь открыл пачку, и, запустив в неё пальцы, через секунду вытащил пластмассовую зажигалку. Творцов бросил сигареты на пол и чиркнул колёсиком. Вырвавшееся в ту же секунду, пламя озарило угол подстанции, ярким, кровавым светом.

   Александр склонился над мертвецом. Защитное стекло шлема омоновца, и отблеск пламени зажигалки, скрыл от него глаза трупа. И опер благодарил за это все высшие силы. Он осторожно похлопал бойца по нагрудным карманам, в которых впрочем, больше не было ничего. Творцов снова обнаружил, что на теле омоновца отсутствовал бронежилет. С каким-то ужасом на Александра обрушилось понимание о косвенном участии в беспорядках ещё двух человек. Опера прошиб холодный пот. Он опустил пламя ещё ниже, увидев три огнестрельных ранения на теле омоновца, с наполовину запёкшейся кровью.

Творцов поднялся на ноги. Он посчитал, что залезть в карманы брюк убитого уже не сможет. Александр развернулся. Он поднял зажигалку над головой, и быстрым шагом направился к выходу. По дороге опер осветил проёмы между другими распределительными щитами. На полу в одном из них, Творцов заметил обрезки кабеля. Порезанного слишком мелко и неаккуратно. Приглядевшись Александр, заметил, что дверца щитка, стоящего над ними, была приоткрыта. Это объясняло отсутствие электричества, и насколько понимал опер, не было его только в одном доме.

   Творцов направился к выходу, он задержался у омоновца, что был жив, и, осветив его, ещё раз оглядел.

   — “Если бы ты мог говорить...” — Сердце Александра болезненно сжалось в груди от беспомощности... Теперь ему надо было найти жену. С каждой новой находкой в зоне отчуждения, опер лишь сильнее убеждался в военном характере происходящих событий. Находясь в “Центре” он видел военных полковников, но тогда Творцов был слишком занят поисками своей жены, чтобы обратить на это должное внимание. В конце концов, загадкой оставалось даже то, зачем и почему началась эвакуация, как гром среди ясного неба...

   Александр встал в проходе, что вёл на улицу, он потушил зажигалку и спрятал в задний карман джинсов. И хоть на небе по-прежнему не было солнца, белый свет болезненно ударил опера по глазам. Несколько секунд он щурился, опустив глаза, и фокусируясь на траве. Когда зрение пришло в норму, Творцов вышел из здания подстанции, и под прикрытием массивной железной двери двинулся вниз по миниатюрному склону, что выходил на тротуар. Он ещё раз окинул дом, возвышающийся над ним, беспокойным, коротким взглядом. Александр почувствовал странную тревогу, когда увидел окна своей квартиры так, словно они просили его о помощи. Как только опер вступил на твёрдое асфальтное покрытие тротуара, он не смог больше держаться, и перешёл на бег...

   Творцов оказался в узком пространстве между торцами двух десятиэтажек. Он сбавил темп, подходя к краю своего дома. Пистолет Александра снова смотрел вперёд. Опер добрался до стены десятиэтажки, и уже крадучись дошёл до угла. Он остановился, опустив оружие, и аккуратно выглянул из укрытия. Местность перед домом не выглядела опасной, скорее наоборот. Творцов подумал, что, наверное, это было единственным местом в зоне отчуждения, сохранившим свой утренний вид. Даже мусора здесь было гораздо меньше. Отчасти это можно было объяснить расположением этой части улицы: прямо после неё начинался глубокий овраг, в нём оседало большинство отходов человеческой жизнедеятельности. Широкая длинная лестница венчала бугор, на котором стояла эта оконечность города. Она спускалась вниз, к железному мосту, который соединял район с частным жилым сектором, что занимал больше четверти от всего объёма города, и заканчивался железнодорожным узлом.

   Александр окинул местность подозрительным взглядом ещё раз, и через секунду решился выйти на фасад своего дома. Опер не рискнул идти по тротуару, воспользовавшись газоном. Он старался держаться как можно ближе к зданию, на тот случай если снайпер был и тут. Лавируя между лавочек, Творцов миновал три подъезда. Оружие снова было у него на вытянутых руках, но дуло пистолета, предосудительно смотрело в землю. Ни на секунду не ослабляя внимание Александр, продолжал осматриваться по сторонам. Он ждал подвох, провожал глазами стоящие у дома машины, словно и не тронутые мародёрами. Опер увидел ещё одну подстанцию, которая стояла у самого края улицы, и смотрела в сторону оврага. Здание было гораздо меньшего размера, чем предыдущее, но на этот раз дверь подстанции была закрыта наглухо. Творцов решительно продолжил путь. Когда до его подъезда оставалось несколько метров, Александр полез в карман за ключами от домофона. Он увидел, как стремительно посветлело. Солнце снова выглянуло из-за туч, и опер посчитал это хорошим знаком, несколько секунд разглядывая свою тень. Он вспомнил, что в прошлый раз оно спасло ему жизнь. Творцов привычно запрыгнул на ступеньки своего подъезда, он приостановился, подойдя к входной двери, и ещё раз огляделся. Царившая тут тишина, в последний момент напустила на Александра странную тревогу. Он снова подумал о том, что всё это было слишком просто...

   Опер прислонил пластмассовый ключ к электронному замку домофона. Как он и предполагал, судя по красному индикатору, горящему на панели двери, электричество было отключено только в одном доме. Через секунду дверь приободряющее запищала. Творцов дёрнул ручку на себя, и открыл её.

***

— I I I —

***

   Он всё ещё держал пистолет наготове, когда вошёл в тёмный подъезд. Александр медленно повёл пистолетом по сторонам, сделав несколько шагов в глубь дома. Внутри его догадка насчёт света, работала не так хорошо. По какой-то непонятной причине в подъезде таковой отсутствовал напрочь. Косой просвет от домофона медленно сузился за спиной опера и спустя мгновение исчез. Дверь захлопнулась со звонким ударом. Творцов погрузился во тьму, что напомнила ему обстановку внутри подстанции, правда здесь не было ни крови, ни трупов, ни гнилостного запаха сырости. Александр сделал ещё один шаг вперёд, услышав, как под ногой неожиданно захрустели осколки стекла, миниатюрное эхо неприятно отразилось от стен. Он остановился в нерешительности, и, простояв несколько секунд, наконец, согласился с самим собой о том, что всё же надо было доставать зажигалку. Опер копался полминуты, пока сумел достать её, он медленно вытянул зажигалку над головой и чиркнул колёсиком. Багровое пламя залило подъезд. Творцов поднял взгляд, увидев, что на потолке, на месте где обычно висела лампочка, в торчащий из перекрытия патрон был, ввёрнут цоколь, с осколками стекла по краям. Несколько секунд Александр всматривался в белый потолок, что в свете открытого пламени, отдавал сильной желтизной. Было понятно, что лампочка навряд ли разбилась сама...

   Он сделал ещё шаг вперёд, и осколки снова протяжно заскрипели под ботинком. Опер поморщился. Он перевёл взгляд на стену, что тянулась справа, исписанную похабными рисунками и матерными выражениями. Творцов сделал ещё один шаг, и опустил взор. Александр вздрогнул от неожиданности, когда увидел в трёх шагах впереди, лицо мальчика.

   Опер рефлекторно отступил, едва не заскользив на останках лампочки под ногами. Мальчик, что напугал его, молча смотрел на Творцова, прямо в глаза. Его круглое пухлое лицо, с интересом смотрело на незнакомца. Взяв себя в руки, Александр решился завязать разговор. Он сделал маленький шажок в сторону ребёнка, которому от силы было лет восемь, незаметно спрятав пистолет за спину. Опер боялся напугать мальчишку. В пламени зажигалки, он заметил большие круги под глазами. Они были тёмно-пурпурного цвета, и выделялись на детском лице своей не естественностью, словно мальчик был болен. Но Творцов окинул взглядом его крохотную фигурку, чьи смутные очертания выхватывал колышущийся на сквозняке огонь, и убедился, что ребёнок крепко стоял на ногах, даже не шатаясь. Его руки были опущены вдоль тела. Мальчик просто стоял, не двигаясь и ничего не говоря. По спине Александра прокатился непонятный холодок. Он сделал ещё один шаг в сторону ребёнка, более уверенный, и, стараясь быть как можно естественней, медленно опустился на корточки. Опер успокаивающе улыбнулся, он по-прежнему держал зажигалку над головой, с беспокойством ощущая, как всё сильней нагревается её колёсико. Он открыл рот, чтобы спросить мальчика о том, кто он, но ребёнок неожиданно ожил, он сделал шаг вперёд, выходя из тени.

   — Ты Творцов? — Слегка заплетающимся, тонким голосом произнёс мальчик. Его лицо по-прежнему оставалось по-детски невинным, переполненным чистым любопытством.

Улыбка застыла на лице Творцова как каменная маска. Его глаза расширились, дыхание замерло.

   — Да. — Неуверенно ответил Александр, уже и не зная чего ожидать. Он сверлил ребёнка пристальным взглядом, и опустил зажигалку на уровень груди. В этот момент мальчик отскочил назад. Опер заметил, как чёрный металл, ядовитой змеёй, сверкнул в его правой руке.

   — Ага! — Гоготнул ребёнок. Огонь Творцова выхватил из тьмы тонкое дуло пистолета, которое было направленно ему в лоб. Улыбка окончательно сползла с лица Александра. — Вот ты и попался, мент!

   Несколько секунд опер даже не мог придумать, что сделать. Мальчик стоял перед ним, на расстоянии в метр. Двумя руками он сжимал оружие, чьё дуло так и норовило упасть вниз. Творцов видел, что ребёнок улыбался, естественной, своей самой счастливой улыбкой. По виску Александра прокатилась капля пота. Он не знал за кого в тот момент испугался больше, за себя или за того мальчишку, что держал в руках, трясущихся от напряжения, смерть. Опер продолжал сидеть на корточках в не слишком удобной позе, но через мгновение он, наконец, выдохнул и на секунду прикрыл глаза.

   — Ладно. — Вдруг произнёс Творцов, виновато улыбнувшись. Он незаметно заткнул свой пистолет за пояс, даже и в мыслях не допуская, чтобы им воспользоваться. — Ты меня поймал.

   В манере игры, Александр поднял правую руку над головой, так, чтобы ребёнок видел её. Вторая капля пота оказалась у него на щеке.

   — Я безоружен... — Горестно произнёс опер, чувствуя как большой палец левой руки, касающийся колёсика зажигалки, начинал ныть от боли. — Вот видишь.

   — Хм. — Как и ожидал Творцов, такое поведение несколько озадачило мальчика. Он задумался на несколько секунд, и Александр заметил, как дуло пистолета в его руках начинало медленно уходить вниз.

    В мозгу опера пронеслась мысль о том, чтобы воспользоваться временным замешательством ребёнка и выхватить у него оружие. Идея была стоящая, но слишком рискованная. Творцов решил, что заставит мальчика отдать ему оружие добровольно. Как ни странно, но Александр, в данной ситуации, больше боялся за жизнь ребёнка. Он слишком хорошо понимал, что кто-то просто использовал мальчика в своей грязной игре. Опер даже допускал, что пистолет был не заряжен, однако и проверять этого он не спешил. На ум Творцова неожиданно пришёл образ убитого омоновца, которого он нашёл на подстанции... Это не двусмысленно наталкивало на размышления о серьёзности этих действий, лишь одного Александр не мог понять — кому всё это было нужно!?

   — Где твой пистолет? — Вдруг отчётливо произнёс мальчик. Опер непонимающе поглядел на него, ещё не очнувшись от своих размышлений, но уже через секунду снова принял образ пойманного преступника.

   — А тебя не проведёшь... — Хитро улыбнулся Творцов. Даже без курсов специальной психологической подготовки он знал, что если ребёнок не получает того чего хотел, он начинает капризничать...

   — Сейчас. — Бодро произнёс Александр. — Он у меня за поясом. Не возражаешь...?

   Опер медленно опустил правую руку. Мальчик кивнул. Дуло его пистолета снова смотрело Творцову в голову.

   — Только без глупости. Он заряжен... — Вдруг добавил ребёнок, настолько серьёзно, что Александр на секунду замер. Он ещё раз поглядел на мальчика, и медленно, но с честью кивнул ему. Опер отвёл взгляд, и лицо его исказилось гримасой боли. Он стащил палец на самый край газового клапана зажигалки, но даже тут отчётливо ощущал жар, идущий от железного колёсика, которое уже раскалило до предела беснующееся пламя. Творцов помнил, что держать огонь слишком долго было не безопасно, это была одноразовая пластмассовая зажигалка, и она могла взорваться в любой момент. Но тушить пламя ни в коем случае было нельзя. Ребёнок мог испугаться и выстрелить случайно.

   Александр нащупал свой пистолет и, поставив его на предохранитель, аккуратно вытащил из-за ремня. Опер перехватил оружие и теперь держал его за рукоятку, кончиками пальцев. Он выставил Макаров перед собой.

   — Положи. — Скомандовал мальчик, ни на секунду не сводя с Творцова хмурого взгляда.

   — Как скажешь. — Совершенно спокойно ответил Александр, чувствуя, как немеют ноги, и всё трудней ему удавалось поддерживать пламя зажигалки. Опер осторожно положил пистолет на плиточный пол. — Что теперь? Ты арестуешь меня?

   Ребёнок снова задумался. Он словно сверял вопросы Творцова с данными ему инструкциями. Слишком неприкрыто, и слишком долго. Тот, кто дал мальчику оружие сделал это, скорее всего ради шутки, предполагая, что ребёнок не будет сильным препятствием на пути Александра. К счастью того ублюдка, он ошибся. Опер никак не мог себе представить, как смог бы пройти тут иначе... Для Творцова было дико предполагать, что он смог бы ударить мальчика, или навести на него дуло пистолета, не то, что уж выстрелить! Это никак не хотело укладываться в сознании Александра, да и не могло уложиться. Всю жизнь его учили защищать, и только защищать. И опер бы дал ребёнку всадить в себя пулю, если это хоть кого-нибудь спасло...

   — Ты полицейский? — Вдруг произнёс Творцов, подняв любопытствующий взгляд на мальчика, что ещё никак не придумал ответ на вопросы, поставленные Александром ранее. Он знал, что дети выращенные, как овощи, на американских боевиках, не хотели признавать слово милиционер, хоть даже, по мнению опера слово это действительно не было удачным, и упорно ассоциировалось с милитаризмом.

   Ребёнок растерянно поглядел на Творцова, что всё ещё был под прицелом его пистолета.     Этот вопрос напрочь сбил мальчика с толку. Александр решил, что это было идеальным моментом для того, что бы перехватить инициативу в свои руки.

   — Вот я, полицейский! — Гордо продолжил атаковать сознание ребёнка опер. — У меня и удостоверение есть. Показать?

   — Покажи. — Мальчик колебался несколько секунд. Он боролся с собой, но любопытство всё-таки взяло верх.

   — Сейчас. — Творцов чувствовал близость победы. Он рассчитывал на то, что когда ребёнок увидит его удостоверение, сам отдаст оружие. — Оно у меня в кармане.

Александр медленно просунул руку под бронежилет, и через секунду извлёк из нагрудного кармана своё удостоверение. Он развернул его, но мальчик практически не поглядел на корочку. Оперу не понравился его взгляд.

    — Ты хочешь забрать мою маму? — Как-то по взрослому спросил ребёнок. Его голос был необычно ровным, и в нём отдавало холодом.

   Творцов смутился. Осознание того, что перехватить инициативу не удалось, заставило его нервно сглотнуть, словно в преддверии неприятности. Александр задумался. Опер глядел на мальчика, и словно читал у него в глазах томительное ожидание. Он вдруг догадался, что за инструкции были даны ребёнку. Творцов беспечно улыбнулся, он сложил удостоверение, не нужное более, и быстро сунул обратно.

   — А она здесь? — Через секунду осторожно спросил Александр, чувствуя что, шагает по минному полю. Мальчик не ответил на его вопрос, он снова задумался, но в этот раз, не надолго.

   — Так ты ХОЧЕШЬ забрать мою маму? — Внутри опера всё похолодело. Это был не вопрос ребёнка, волнующегося за свою мать, это был вопрос торговца, с нетерпением пытающегося сбыть свой товар. Но, по крайней мере, теперь, Творцов знал кодовое слово.

   — Нет. — Совершенно спокойно ответил он, пожав плечами и мотнув головой. Александр старался выглядеть открыто, войти к мальчику в доверие.

   Несколько минут ничего не происходило. Ребёнок стоящий напротив опера молчал. Дуло его пистолета, тряслось от напряжения, но по-прежнему смотрело Творцову в лицо. Глаза мальчика, большие и печальные, светились грустью. Пламя, что держал Александр, дёргалось из стороны в сторону. Оперу пришлось поторопить события лишь потому, что знал, его выносливости надолго не хватит.

   — Так она здесь? — Произнёс он, уже корчась от боли. Творцов едва держался на ногах, которых уже не чувствовал. Он терял терпение, и ребёнок почувствовал это. Замешательство в глазах мальчика снова сменилось подозрением. Пистолет перестал дергаться, и теперь твёрдо смотрел на свою жертву.

   — А тебе какая разница, если ты не пришёл чтобы забрать её? — Словно специально растягивая слова, ответил ребёнок. Но Александр едва понял смысл сказанного. Его зрачки, расширенные от боли смотрели в пространство перед собой не замечая более ничего, а разум уже не мог адекватно анализировать происходящее.

   — А кто тебе сказал, что я должен сюда придти? — Единственное что сумел сказать опер, заплетающимся языком. Он понял, что уже не может терпеть боль.

   — Ага! — Победно закричал пацан, подпрыгнув на месте, он улыбался. — Вот ты и проговорился! Ты пришёл за ней!

   Творцов уже не услышал его последние слова. Боль затмила его разум окончательно. Он вскрикнул и в следующее мгновение отпустил зажигалку. В неожиданно наступившей темноте не было слышно ни звука. Александр исказился беззвучной гримасой адской боли, так что заложило в ушах. Он схватился за палец и зажмурился, на мгновение даже забыв о мальчике. Придя в себя опер, замер, неожиданно вспомнив о нём. Творцов не слышал выстрела, и всё ещё был жив. Он поднял голову, пытаясь всмотреться в темноту перед собой, но увидеть ничего не смог. Александр опустил взгляд на пол. Он увидел зажигалку, она лежала в двух шагах от опера, но дотянуться до неё бы не получилось. Творцов так же заметил, что зажигалка продолжала гореть. Крохотное голубое пламя выходило из клапана, который, видимо от сильного нагрева не смог закрыться окончательно. Александр снова поднял взгляд. Он затаил дыхание, пытаясь услышать окружающие звуки, и через несколько минут услышал, как кто-то совсем близко легонько переминается с ноги на ногу. Опер открыл, было, рот, чтобы что-нибудь сказать, но в последний момент одумался. Если мальчик не выстрелил в первый раз, видимо испугавшись недостаточно, то при громком слове, сделает это обязательно.

   Стараясь не шуметь, Творцов медленно встал. Он подумал о том, что было бы целесообразно поменять позицию, но как только перенёс вес тела на одну ногу, услышал как, ломаясь, под ногами предательски захрустело тонкое стекло. Александр замер.

   — Ты не получишь её! — Буквально прокричал мальчик из темноты, и опер понял, что произойдёт в следующую секунду. Он дёрнулся влево, но слишком поздно.

   В замкнутом помещении выстрел прогрохотал как громовой раскат. Эхо ударялось о стены и отражалось бесчисленное количество раз. И прежде чем упасть, Творцов подумал, что ошибся на счёт пистолета. Он был заряжен.

   Уже лёжа на полу Александр, услышал как мальчик, что выпустил в него пулю, застонал, почувствовав болевой эффект от отдачи. И опер до последнего момента не мог поверить, что всё это произошло. Он медленно пришёл в себя. Творцов попробовал пошевелиться, удостоверившись что, был цел. Он подался вперёд, и тут же скорчился от тупой боли, которая прорезала грудь. Но она не смогла помешать Александру подняться на ноги, бронежилет мастерски сделал свою работу, остановив пулю. Опер перевернулся на бок и привстал на одном локте. Он поднёс руку к груди, переведя дыхание и едва подавив подступивший кашель. Творцов нащупал рацию, что, благодаря какому-то чуду, всё ещё была цела, и окончательно поднялся на ноги.

   Чуть пошатываясь, Александр подошёл к ребёнку. В его глазах всё ещё мелькали звёздочки, но опер был вполне адекватным. Творцов протянул руку, и схватил его за правое плечо. Мальчик не попытался вырваться или дать отпор, лишь сильно вздрогнул. Видимо он, находился в не меньшем шоке, чем Александр. Ребёнок молчал. Опер устало опустил руку, и нащупал пистолет, что мальчик всё ещё держал перед собой. С огромным трудом ему удалось вырвать оружие, но не, потому что ребёнок не хотел отдавать его, от шока мальчик вцепился в рукоятку с такой силой, что Творцову пришлось помогать себе второй рукой. Когда пистолет оказался в руках Александра, он отошёл на шаг назад, и, нагнувшись, нащупал на полу свой Макаров. Теперь у него было два оружия. Опер поднял и зажигалку, что, может быть, спасла ему жизнь, но колёсико было слишком горячим, чтобы сразу воспользоваться ею. Творцов сунул зажигалку обратно в карман. Он обошёл мальчика слева, более не имея желания с ним общаться. Но в глубине души Александр искренне сожалел о том, что так и не смог уговорить его отдать оружие добровольно. Опер молча направился к двери, которая находилась на противоположном конце подъезда, и вела на лестничную площадку первого этажа.

   Творцов тяжело дышал, всё ещё переживая шок от выстрела, но, уже чувствуя, как боль начинала постепенно уходить. Александр вступил на первую ступеньку короткой лестницы, на верху которой находилась дверь. Он ходил по ней каждый день, когда шёл на работу и с работы, и каждый раз, не задумываясь об этом. Но в этот раз подъём оказался намного тяжелей. Оперу казалось, что с каждой пройденной ступенькой лестница прибавляла ещё, словно он двигался вверх по идущему вниз эскалатору. Оказавшись у самого верха, Творцов неожиданно остановился. Он почувствовал как задел ногой что-то мягкое. Александр схватился за ручку двери, и толкнул её вперёд.

   В следующую секунду подъезд налился мягким белым светом. Опер сощурился. Он потянулся за Макаровым, что уже успел сунуть за пояс, но к счастью обнаружил, что площадка первого этажа была пуста. Запах недавно наложенной штукатурки, ударил в нос. Творцов обернулся, чтобы увидеть предмет, задержавший его, и к некоторому ужасу обнаружил женщину средних лет, находившуюся на лестнице. Она сидела, облокотившись спиной о стену, ноги были вытянуты вдоль ступеньки, а домашний халат испачкан грязью со всех сторон. Голова женщины была чуть опущена и Александр не смог увидеть лица сразу. Как только глаза опера снова привыкли к свету, он нагнулся в её сторону.

   Женщина была жива, Творцов видел это невооружённым взглядом. Её грудь еле заметно вздымалась под халатом, но лицо почему-то было белым как полотно. Александр поднёс руку, чтобы пощупать пульс, но как только он положил пальцы на шею женщины, почувствовал лёгкий удар в бок. Опер вздрогнул, но скорее от неожиданности, чем от боли. Он перевёл взгляд и увидел мальчика, которого оставил внизу. Теперь он стоял рядом, на одну ступеньку ниже. Ребёнок ещё раз ударил Творцова кулаком, попав по спине, он поднял глаза. И Александр увидел в них слёзы.

   — Ты же обещал... — Тихо сказал он, судорожно всхлипнув. Мальчик занёс руку для очередного удара.

   Опер нащупал пульс. Он был слабый и какой-то безжизненный. Глаза женщины насколько разглядел Творцов, оставались закрыты. Он решил, что пока ничем не может ей помочь. Резко развернувшись на месте Александр, схватил ребёнка и приподнял над землёй. Он старался быть как можно аккуратнее так, чтобы не причинить вред. Опер сделал шаг вперёд и вместе с мальчиком, которого держал, чуть ли не подмышкой, вошёл на площадку первого этажа. Оказавшись с другой стороны от двери, он поставил ребёнка на ноги.

   — Это твоя мама? — Спросил Творцов, отдёрнув ревущего мальчишку за рукав тёмно-зелёного свитера. Он кивнул в сторону женщины, чей силуэт выхватывал из тьмы подъезда, просвет открытой двери.

Ребёнок молча кивнул, он пытался бороться со слезами, что ручьем текли по его лицу. Мальчик растирал глаза руками, но это не помогало.

   — Ты обещал, что не тронешь её... — Ребёнок продолжал стоять на своём, повторяя это уже который раз подряд. Александр неожиданно поглядел на мальчика как-то по-другому, он понял, что всё это время ребёнок лишь защищал свою мать.

   Опер поднёс к лицу мальчика пистолет, что чуть раньше у него отнял. Он смягчил тон. И только сейчас Творцов опустил на оружие взгляд и на секунду замер в изумлении. Это был “Громобой” — фирменный пистолет Российских спецподразделений ГШ-20, прозванный “Громобоем”, за характерный звук выстрела. Неожиданно в мозаику, что находилась в голове Александра, вписалась совершенно неуместная частица. Он тупо смотрел на оружие, которое видел второй или третий раз в жизни. “Громобои” поставили на конвейер всего несколько лет назад, и строго ограниченным выпуском...

   Ребёнок продолжал всхлипывать и судорожно размазывать слёзы по лицу. Опер опомнился и по-серьезничал. Он дёрнул мальчика за плечо.

   — Кто тебе дал это? — Выражение на лице Творцова оставалось неизменным, однако ответ на этот вопрос мог пролить много света на сложившуюся в зоне отчуждения, ситуацию.

   — Дядя... — Коротко и как-то обиженно произнёс ребёнок. Глаза Александра наполнились лёгким раздражением, но что он ещё мог узнать от маленького мальчика... И прежде чем успеть задать следующий вопрос опер услышал, как где-то на верху захлопнулись створки лифта. Он безошибочно знал этот звук. И судя по всему лифт, находился на пятом или шестом этажах. В следующую секунду Творцов услышал лёгкое гудение подъёмного механизма. Однако по характерным, шелестящим звукам, что делала кабинка, проезжая каждый этаж, лифт двигался вниз...

   Александр поднял голову и развернулся на месте, заметив, что даже ребенок, стоящий у него за спиной перестал плакать. В наступившей тишине опер отчётливо слышал приближающуюся кабинку, которая была уже близко. Творцов развернулся и снова схватил мальчика под мышку. Времени на то, чтобы найти укрытие оставалось всё меньше, и Александр предпочёл взять мальчика с собой. Он не сопротивлялся.

   Опер бросился вправо, туда, где начинался лестничный пролёт, и царила относительная тьма. Он не хотел уходить далеко, сгораемый желанием увидеть лицо своего предполагаемого врага. Оказавшись на первой промежуточной площадке, разделяющей этажи, Творцов остановился. Он вжался в угол между стен, и, развернув мальчика лицом к проёму входной двери, что отсюда был виден отчётливо, аккуратно зажал его рот рукой. Через несколько секунд кабинка лифта остановилась на первом этаже. Створки с грохотом разъехались и спустя мгновение послышались шаги. Александр медленно перевёл ребёнка и поставил впереди себя.

   — Кивнёшь, если этот дядя будет там. — Прошептал он мальчику на ухо.

   — ...Ну, ты даёшь! — Громкий бодрый, мужской голос неожиданно прорезал воздух, так что опер невольно вздрогнул. Он все ещё никого не видел, но уже по шуму, и тяжести шагов, мог сказать, что это были двое мужчин.

   — А чё? — Как-то обиженно произнёс второй мужчина, его голос был менее грозным и даже слегка писклявым. На ум опера тут же пришёл образ человека крепкого телосложения, но слишком посредственного ума. Он передумал нападать на них... Силы будут слишком неравными.

   Меж тем шаги приближались. Творцов, почувствовав тревогу, и ещё сильнее, на сколько это позволяли стены, вжался в угол. Александр знал, что они с мальчиком стояли в тени, и проходящий мимо человек не заметил бы два еле различимых силуэта, но беспокойство никак не хотело покидать опера, нарастая изнутри. За долю секунды у него возникла идея о том, чтобы подняться по лестнице выше, но Творцов тут же отбросил её.

   — Чё!? — Загоготал первый мужчина, кажется ещё сильнее. — Да ты уделал её одним ударом!

   — А чё она орала как ненормальная? — Голос был всё таким же обиженным, словно и, не понимая в чем, была его вина...

   Александр почувствовал, как в горле встал ком. Он прикрыл глаза, пытаясь не потерять самообладание. Опер думал о своей жене, и он надеялся, что они говорили не о ней. В следующий момент Творцов увидел человека, что шёл впереди.

   Мужчина прошёл в узком проходе, что открывался Александру со стороны лестницы, быстрым шагом. Он, не задерживаясь, двинулся к выходу. Единственное что заметил опер, это его небольшой рост, и дутая серая куртка, со светоотражающими полосами вдоль рукавов. Творцов не заметил какого-нибудь очевидного оружия, например перекинутого через плечо. Человек прошёл боком, его руки были отведены назад и в коротком промежутке между двумя идущими людьми, Александр увидел железный зелёный ящик, с местами облупившейся краски, и замком на боку. Опер попытался разглядеть короб поподробней, но уже в следующее мгновение в зоне видимости появился второй мужчина.

   Как и предполагал Творцов это был коренастый человек среднего роста, чуть повыше, чем первый. Александр снова не сумел разглядеть лица, но он заметил, что на человеке была такая же дутая серая куртка.

   — Эй, осторожнее! — Вдруг раздался голос первого мужчины. Его слова отразило эхо. — Эта баба всё ещё здесь...

   Опер услышал легкое удивление в его голосе, и тут же почувствовал, как мокрые капли упали ему на руку. Творцов только что вспомнил о мальчике, которому рукой закрыл рот, и все ещё держал перед собой. Он опустил на него взгляд и увидел сверху, что это были слёзы. Шедший следом мужчина неожиданно остановился. Творцов поднял глаза и затаил дыхание. И хоть человек стоял почти к ним спиной, тревожное чувство забралось Александру под кожу. Они медленно опустили поклажу на пол.

   — Ну что ты там? — Устало произнёс мужчина, тяжело выдохнув и закинув голову вверх.

Опер ждал, когда ребёнок кивнёт, это был уже второй человек, которого они видели, но мальчик почему-то не двигался. Творцов подумал, что он испугался и уже не смотрит в их сторону, но Александр не мог заставить себя шевельнуться, даже чтобы проверить это. Кажется, он был напуган не меньше. По крайней мере, от той компании у двери, веяло действительно чем-то зловещим. Опер мог только надеяться, что у ребёнка хватит выдержки. Ведь он не просто так держал его рот закрытым, хотя и не ощущал каких либо противодействий со стороны мальчика.

    — Терпение. — Донеслось из глубины подъезда. — Или ты и ей хочешь дать в морду?

Творцов почувствовал, как ребёнок нервно задёргался. Он лишь сильнее прижал мальчика к себе, стараясь не потерять контроль над ситуацией.

   — Слушай! — Вдруг произнёс второй мужчина. Он медленно опустил голову. — Тут вроде пацан был!?

   Александр замер. Вместе с ним замер и ребёнок.

   — Точно! — Донеслось приглушённо. — Ему ещё Саня пистолет дал...

   Теперь опер знал имя. Он был несколько удивлён, поняв, что мародеров, если конечно так можно было выразиться, оказалось несколько больше, чем он представлял. Как минимум трое, и это если не брать в расчёт снайпера на Блокаде. Внутри Творцова всё похолодело. Только теперь он осознал, в какой улей попал.

   — Может, убежал? — Мужчина размял затёкшую шею.

   — Может... — Голос первого человека стал чуть ближе, и теперь не отдавал эхом. Видимо он поднялся наверх. Александр не видел его, но понял это, как только второй мужчина нагнулся и подобрал свой конец ящика. — У нас нет времени. Может после...

   Довольно улыбнувшись, мужчина сделал шаг вперёд и скрылся из виду. Опер спокойно выдохнул. Их голоса становились тише.

   — Ты думаешь, он убил мента? — Творцов снова замер, он вслушивался в их разговор, пытаясь разобрать сливающиеся в тихий гам слова. Заиграл домофон.

   — Ну, вообще-то глупо рассчитывать на пацана... но чем чёрт не шутит! — Они залились дружным смехом, которого уже через секунду не стало.

   Александр озлобленно оскалился им в след. Он отпустил мальчика и, съехав по стене на корточки, резко развернул его лицом к себе.

   — Ты их видел раньше? — Опер вплотную смотрел ребёнку в глаза, которые он стыдливо прятал, поняв свою ошибку.

   Через секунду мальчик молча кивнул. Он по-прежнему не осмеливался открыто взглянуть на Творцова, лишь изредка косясь в его сторону.

    — Тот, кто дал тебе пистолет был там? — Александр не держал зла на ребёнка, понимая что, отчасти в произошедшем, был виноват и сам.

   На сей раз, мальчик покачал головой:

   — Их было четверо.

   — Отлично! — Опер неожиданно почувствовал себя лучше. В глубине его души начинала закипать жажда мести. — Теперь двое.

   Творцов покосился в сторону выхода, что оставался открытым, и убедился, что там никого нет. Он вышел из угла, обошёл ребёнка справа и осторожно спустился по лестнице. Опер вышел на свет, и ещё раз оглядел пистолет, что отобрал у мальчика. Он вытащил обойму и к печали обнаружил, что там была всего одна пуля...

   Творцов опустил взгляд на свой бронежилет, и сунул два пальца в небольшое углубление на груди. Александр ковырялся несколько секунд, прежде чем сумел извлечь пулю. Он грустно поглядел на сплющенный кусочек свинца. Именно она, была последней...

   Опер подошёл к двери ведущей в подъезд. Он аккуратно выглянул из-за косяка, и убедился, что домофон закрыт. Творцов надеялся, что те ребята не вернуться, или сделают это не раньше, чем захочет он. Александр вышел на лестницу, обнаружив, что женщина лежащая там прежде, исчезла. Было не трудно догадаться, куда она делась. Опер начал спускаться вниз, попутно доставая свою зажигалку. Он вступил на плиточный пол, и чиркнул колёсиком, услышав тихие шаги за спиной. Творцов поднял зажигалку над головой, и медленно развернулся. Мальчик дышал ему в спину, он осторожно ступал по лестнице, опасливо поглядывая на Александра.

   — Я не причиню тебе вреда. — Медленно произнёс он, внеся некоторую ясность. Опер увидел, как приободрился ребёнок, зашагав более уверенней. И через несколько секунд он стоял уже рядом с Творцовым.

   Александр развернулся в сторону стены, что располагалась слева. Он медленно зашагал к лежавшей там женщине. Её заботливо прислонили к стене спиной. Увидев мать, мальчик бросился к ней, он опередил опера, обойдя его слева, и упав на колени, обнял. Оказавшись рядом, Творцов присел на корточки. Он хотел что-то сказать, но никак не решался. В ярко красном пламени зажигалки, слезы, что текли у мальчика из глаз, были похожи на маленькие ручейки огня...

   Александр заметил, что голова женщины упала на бок. Он подумал, она умерла, но снова увидел, как мерно вздымалась грудь. Женщина ещё жила, но надолго ли? Опер вспомнил о своей жене. Теперь он был близко как никогда. Она была где-то в доме, и Творцов чувствовал это... Он медленно встал на ноги, выпрямившись в полный рост. Ребёнок поднял голову и посмотрел на Александра заплаканными, воспалёнными глазами, в которых читалась мольба. И опер понял, что он хотел сказать...

   — Я не могу... — С болью в душе тихо произнёс он. — Поверь, не могу...

   Мальчик продолжал смотреть на Творцова, он молчал, и хотел взять Александра жалостью. Но опер был слишком серьёзен, он знал, что ребёнок и его мать будут огромной обузой для него. Тем более то, что ждало наверху по-прежнему оставалось тайной. Творцов молча развернулся. Он сделал два шага в сторону лестницы.

   — Я не брошу её... — Захлёбываясь слезами, произнёс мальчик Александру в след.

   Опер приостановился, он украдкой взглянул на него, но не дал слабости взять верх. Слишком много жизней было поставлено на кон в этом, весьма не равном, поединке, и Творцов боялся брать на себя обязательства, с которыми бы не справился. Он считал, что пришёл домой, но тут ему явно не были рады.

   — Не брошу! — Крикнул ребёнок, все ещё обнимая мать.

   Александр вступил на первую ступеньку лестницы, на верху которой, из открытого дверного проёма, вырывался мутный серый свет. Он потушил зажигалку, и, не сказав ни слова, медленно двинулся вверх по лестнице.

   Опер убрал “Громобой”, и достал свой Макаров, держа его на изготовке. Он не хотел выбрасывать трофейный пистолет, решив, что у людей владеющих таким вооружением, должны быть и запасные патроны. Творцов не долго колебался, принимая это решение, и пряча “Гадюку” за пояс. Он оказался наверху, и, сделав последний шаг, вошёл в светящийся порог. Александр оказался на первом этаже и тут же повернул направо. Исследовать этаж не было необходимости, он знал, что тут уже никого не было. Створки лифта захлопнулись, и кабинка осталась стоять на месте. Опер подумал о том, чтобы воспользоваться лифтом, но отбросил эту идею как слишком рискованную. Творцов решил, что первым делом найдёт свою жену, а уж потом тех, кто действовал в доме.         Александр подумал, что это была какая-то банда, уж слишком слаженны, оказались их действия.

   Опер поднялся на второй этаж, и, прижавшись к стене, прислушался. Царившую там тишину, кажется, ничего не нарушало. Творцов стоял несколько секунд, прежде чем позволил себе двинуться дальше. Он бегло заглянул в узкий проем, что вёл к квартирам, но он был пуст. Александр физически не мог обследовать каждый этаж, у него, было, слишком мало времени, и приходилось доверять только слуху и интуиции.

   Опер преодолел ещё один пролёт и на подходе к третьему этажу, рация, находившаяся у него на груди, запищала и разразилась громким, холодным голосом сержанта:

   — Творцов, если ты ещё жив... У тебя осталось сорок минут.

   Творцов вздрогнул от неожиданности, и остановился. Он прижался к стене, и закрыл рацию рукой, приглушив динамик. Но в этом уже не было необходимости. Сержант дал отбой, и на лестничном пролёте снова повисла тишина. Александр замер, направив дуло пистолета вверх, на площадку третьего этажа. Он почему-то ожидал что, на шум обязательно кто-нибудь появиться, но, прождав несколько секунд, так никого и не дождался. Опер медленно двинулся дальше, вытерев проступившие капли пота на лбу.

   Творцов миновал третий этаж и поднялся на четвёртый. Он так же, приблизился к краю стены, которая вела к квартирам и, прижавшись спиной, прислушался. Александр неожиданно вспомнил что люди, которых он встретил ранее, спустились на лифте именно с четвёртого или пятого этажей. Он вспомнил железный ящик, что они несли с собой...

   Прождав ещё секунду опер, плавно завернул за угол, и осторожно пройдя по бетонному полу, оглядел коридоры, что расходились справа и слева от него. Творцов простоял несколько секунд, он пытался увидеть какие-нибудь странности, что могли твориться здесь, но ничего не обнаружил. Ряды аккуратных запертых дверей, не выдавали никаких насильственных актов по отношению к квартирам.

   Александр развернулся и, стараясь двигаться быстро, но как можно бесшумной походкой поднялся на пятый этаж. Он подошёл к краю стены и снова прислушался. В этот момент в окно, что располагалось в стене напротив, врезались солнечные лучи. Площадку залило июльское солнце, окрасив белые стены в приятный желтоватый оттенок. Опер сделал шаг вперёд. Он держал пистолет на вытянутых руках, напрягшись всем телом. Творцов прошёл вглубь площадки, осторожно оглядевшись по сторонам. Он снова не увидел каких-либо остатков активной деятельности, но, приглядевшись внимательней, заметив, что одна из дверей в конце правого коридора, оказалась чуть приоткрыта. Александр направил дуло пистолета в ту сторону.

   Опер несколько поколебался, прежде чем сделать первые шаги в сторону двери. Его сердце неожиданно больно сжалось, и негодование обрушилось на Творцова с необыкновенной силой. Александр чувствовал, что его жена находиться в опасности, по каким-то непонятным рецепторам, он ощущал её боль. Но опер не мог не проверить возможное место преступления. Он уверенно двинулся вперёд. Творцов крепко сжал рукоятку пистолета, и когда добрался до цели, остановился, и снова прижался к стене. Александр увидел, что дверь квартиры действительно была приоткрыта, он заметил выдвинутый язычок засова, который не давал замку захлопнуться до конца.

   Опер медленно протянул руку, и, ухватившись за выпирающий край двери, осторожно открыл её. Творцов украдкой заглянул внутрь квартиры, в образовавшуюся щель. Он убедился, что в открывшейся ему прихожей никого не было. Александр не широко раскрыл дверь, так, лишь чтобы суметь протиснуться в проём, и воровато оглядевшись по сторонам, прошёл внутрь. Оказавшись в прихожей, он тут же закрыл за собой дверь, заперев её на шпингалет. Опер не хотел, чтобы кто-нибудь застал его врасплох, и неприятно почувствовал себя вором.

   Творцов всё ещё держал пистолет наготове, когда развернулся и, наконец, осмотрел взломанную квартиру. Царивший в ней беспорядок заставил Александра нахмуриться. Тумбочка, что стояла справа от опера была распахнута, и всё её содержимое, включая баночки с кремом для обуви и разнообразное тряпьё, разбросанно на полу. Шкаф для одежды, стоящий слева, распахнут и выпотрошен, словно с особым усердием. Вещи хозяев были раскиданы по полу, и Творцову приходилось выбирать место, куда можно было поставить ногу. Он направился в сторону зала, что располагался, слева от Александра, и дверь которого была закрыта.

   Пройдя мимо кухни, опер неожиданно остановился. Он замер, и через секунду сделал шаг назад. Творцов вошёл в помещение кухни, и первое что бросилось ему в глаза, было относительным порядком, что царил здесь. Александр сделал несколько шагов, осматривая белоснежную раковину, с несколькими тарелками на дне, и газовую плиту, на которой стояли кастрюли. Опер заглянул в одну из них, но увидел лишь недавно вскипячённую воду.

   Он оказался рядом с большим кухонным столом, за которым собиралось, видимо всё семейство, что жило тут. На расстеленной красивой скатерти стояла широкая хрустальная ваза, уложенная разнообразными конфетами и печеньями. Тут же, рядом, на синем блюдечке, стояла недопитая кружка с, уже остывшим, чаем, и куски надломленного печенья. Творцов перевёл взгляд и увидел, три большие пяти литровые канистры стоявшие на другом конце стола, и выглядевшие как-то неуместно. Они были пусты, но на дне одной из бутылей всё ещё находилась прозрачная жидкость. Александр поднял её и поднёс к лицу. Он осторожно понюхал горлышко, убедившись, что это была обычная вода. Опер нахмурился и поставил бутылку на место. Складывалось такое ощущение что люди, после объявления чрезвычайного положения, начали набирать и скапливать воду, что было совершенно бессмысленным в данной ситуации. Творцов прекрасно помнил, что ещё сегодня утром никаких проблем с водой не было и в помине...

   Александр, напрочь сбитый с толку, медленно развернулся. Он ещё раз оглядел кухню, и не найдя более ничего интересного, направился в сторону двери. Уже у самого выхода, он неожиданно остановился и подошёл к раковине. Опер оглядывал её несколько секунд, даже и, не понимая что, мог найти здесь.

   — Что за чёрт!.. — Он внимательно вгляделся в тарелки, что находились на дне раковины, и замер. Творцов медленно опустил руку, и дотронулся до посуды. Три тарелки с глубоким днищем стояли вложенными друг в друга, но не выглядели грязными. Александр ухватился за край первой к нему посудины. Он заметил, что когда её положили на дно, тарелка была абсолютно сухой, редкие капли, падающие из слегка подтекающего крана, превращались в брызги, а не растекались по её кромке. Резким движение он сдвинул посуду, к левому краю раковины, и увидел что на дне, у самого слива лежал маленький коричневатый, пластмассовый шприц. Опер сощурил глаза и осторожно подобрал его.

   Творцов рассмотрел шприц подробнее, аккуратно держа его двумя пальцами. Он убедился, что это был стандартный медицинский одноразовый шприц, внутри которого ничего не оказалось. Александр медленно поднёс иголку к лицу, и понюхал. Но она не отдавала, какой либо химией. Ещё секунду опер в задумчивости крутил шприц в руке, оглядывая его со всех сторон, но не найдя иного выхода, просто положил на стол, рядом с раковиной. Брать с собой такую своеобразную игрушку не было особого желания.

   Творцов развернулся в сторону выхода, и, оказавшись на пороге с прихожей, остановился. Он ещё раз обернулся, нахмурив брови, и несколько секунд рассматривал красивый стол, хрустальную вазу и грязные канистры с остатками воды. Александр видел квартиры наркоманов, и эта была совершенно не похожа на те.

   Опер оказался в прихожей. Он по-прежнему аккуратно ступал между груд мусора. Прикрытая дверь зала, маячила у Творцова перед глазами, он поднял пистолет, и двигался, держа его перед собой. В коридоре было темно, и узкая полоска света, вырывавшаяся из прорези между косяком и дверью, была единственным, что освещало Александру путь. Он старался прислушаться к звукам, что могли исходить из комнаты впереди, но, как на зло, ничего услышать не смог.

   Опер приблизился к двери, и теперь стоял к ней вплотную. Он промедлил ещё секунду, осторожно заглянув в просвет. Творцов замер. Его глаза расширились. Александр поднял левую руку и толкнул дверь вперёд. Он медленно вошёл в помещение, и едва не наступил на человека, лежащего на полу. Опер остановился и окинул помещение недоверчивым взглядом, словно не веря своим глазам. Дверь ударилась об тело лежащее у стены и раскрылась лишь на половину.

   При первом взгляде Творцов мог сказать, что в зале находилось не меньше десяти человек, причём некоторые из них были небрежно брошены друг на друга. Александр сумел протиснуться между тел, и выйти в середину комнаты. Его глаза разбегались от обилия человеческих тел, и несколько секунд опер даже не мог сфокусироваться на чем-то одном. Он крутился на месте, как волчок, видя лишь груды тел, и проскальзывающие лица, лишённые выражения. Творцов сумел взять себя в руки, и нормализовать пульс, что уже отчётливо бился в висках. Он решил, что это были трупы, но как только Александр присел на корточки около одного из тел — это была молодая девушка, лет двадцати пяти — нащупал пульс на шее, слабый и едва прощупываемый. Её глаза были закрыты, веки не дёргались. Несколько секунд опер глядел девушке в лицо, словно пытаясь разбудить её силой воли. Но это не помогло. Он медленно встал, ещё раз окидывая помещение взглядом, не верящим в происходящее. Творцов нервно пригладил волосы на голове. Однако к некоторой радости он не обнаружил здесь своей жены, а это было самым главным. Александр развернулся. Он направился к выходу, но остановился в проёме, увидев, что тело мужчины, которое помешало двери открыться полностью, лежало на животе, с заведёнными за спину руками. Опер закрыл дверь, отрезав себя от коридора, и приблизился к человеку, чья поза была слишком необычной.

   Творцов присел у тела на корточки и вдруг увидел, что из-под кисти мужчины, сложенных вместе, торчали концы верёвки. Александр медленно вытянул её за края и обнаружил, что некогда длинный шнур был разрезан на маленькие, но относительно ровные, кусочки. Опер сложил некоторые из них их вместе, после чего снова поглядел на руки мужчины. Стало очевидно, что он был связан. Единственное что не понимал Творцов, зачем верёвку перерезали? Видимо это случилось, когда мужчина уже потерял сознание...

   Александр вспомнил людей, которых видел на первом этаже. На ум тут же пришёл их ящик. Он, почему-то никак не хотел оставлять опера в покое... Творцов оглядел края верёвки. Она была разрезана ножом, или другим подобным острым предметом. Александр медленно встал. Опер бросил верёвку на пол, и, развернувшись, осторожно открыл дверь. Он в последний раз оглядел комнату, и только сейчас заметил что стенка с посудой и книгами напротив, была выпотрошена, так же как тумбочки и шкаф в прихожей. Некоторые вещи были разбросаны на полу, но не было ничего, что лежало бы поверх тел. Это говорило о том, что людей перенесли несколько позднее.

   Творцов был уверен, что в квартире непременно происходил обыск, но как только он увидел вывернутые карманы некоторых тел, и валяющиеся на полу монеты и прочие драгоценные вещи, Александр понял, что не деньги интересовали бандитов. Глядя на всё это, опер даже и не знал к какому разряду теперь относить сложившуюся ситуацию. Он начал догадываться, что за происходящими делами стоял некто больший, чем просто кучка мародёров...

   Творцов вернулся в коридор. Он захотел выйти из квартиры, обратно на площадку, но непроверенным оставалось ещё одно помещение. Александр добрался до спальни, что находилось в другом конце коридора. Он снова миновал прихожую, на сей раз быстро, и не задерживаясь, едва не задев телефон, чья трубка лежала на полу. Опер неожиданно остановился около аппарата, и поднял трубку. Он поднёс её к уху, но кроме гробовой тишины, которая не нарушалась ничем вот уже несколько часов, услышать ничего не смог. Творцов положил трубку на законное место, и двинулся дальше.

   В отличие от зала, дверь спальни оказалась открытой. Подходя к комнате, Александр снова напрягся и поднял пистолет. Правда в этот раз он был готов, кажется, ко всему. Опер не надеялся найти там что-нибудь безобидное, и с какой-то тревогой начал замечать что насилие творившееся повсюду, уже не вызывает у него сильного удивления, или других защитных реакций психики. Впереди замаячила комната, залитая блёклым серым светом. Творцов перешагнул через порог, плавно ведя пистолетом по углам открывшегося помещения. Как он и ожидал, на полу спальни находилось ещё несколько тел. Их было значительно меньше, чем в предыдущей комнате, и насчитывалось около шести.

   Александр прошёл в глубь спальни. Вещи на полу так же были разбросаны в хаотичном порядке. Дверцы шкафа для домашней одежды были распахнуты. Среди гор мужских рубашек, что валялись на полу в одной бесформенной куче, опер разглядел очертания чёрного кейса. Творцов опустил пистолет, и устало подошёл к куче тряпья. Он присел на одно колено и стряхнул одежду с футляра, подвинув его к себе. Длинна кейса, превышала метр, и Александру хватило несколько секунд, для того чтобы понять о его назначении. Опер тяжело выдохнул, и поднял крышку футляра.

   Все самые страшные его ожидания подтвердились в тот же миг. Творцов злобно ударил кулаком по ковровому полу, снова погрузившись в раздумья. Он, не отрываясь, смотрел на дно кейса, покрытого багровым бархатом, и чем-то напоминающий гроб. Именно такое определение первым пришло Александру на ум. Углубление в пластиковом вкладыше было выполнено в форме винтовки, и было пустым... Тут же рядом, чуть выше располагался маленький вырез под снайперский прицел, который так же оказался пустым. Опер не знал, была ли у семейства лицензия на хранение оружия, судя по всему охотничьего назначения, да это было уже и не важно, но очевидным оставался тот факт, что кейс, несомненно, был изъят из чрева шкафа.

   В один момент некоторые вещи вдруг поддались Творцову для осмысления. Он получил ответ на вопрос о причине, и цели обыска в квартире. Правда, тут же Александра ждал следующий вопрос: откуда банде стало известно о наличии оружия именно в этой квартире!? Навряд ли это были добрые соседи, с которыми можно поделиться подобным секретом, а как опер видел своими глазами, другие квартиры, даже на этом же этаже, оставались не тронутыми. Словно действуя по наводке, они били больно и слишком точно.

   Творцов поднялся на ноги. Он перекинул взгляд в сторону двуспальной кровати, что стояла в другом конце комнаты, под окном. Большие светлые шторы мерно раздувались от ветра, который попадал в комнату из открытой форточки. Александр переступил через очередное тело, и встал напротив кровати. Молодая женщина лет тридцати лежала на одеяле, закинув руки вверх. Половина её лица представляла собой один огромный кровоподтёк. Опер тут же вспомнил разговор тех мародёров. Впрочем, это лишь подтверждало тот факт, что он попал в нужную квартиру. Женщина была жива, но, как и все, без сознания. Творцов подумал, что это могло быть следствие удара, но почему-то сам в такое не веря. Александру хватило одного взгляда на одежду женщины, чтобы понять, что она была хозяйкой квартиры. Лёгкий халат и тапочки, причём только на одной ноге. Второй слетел от удара и валялся на полу рядом.

   Опер оглядел место по обе стороны от кровати, маленькие проходы с полметра шириной заканчивались миниатюрными тумбочками. В проходе справа лежало тело мужчины, Творцов прошёл к нему и обнаружил, что, судя по всему, это был хозяин квартиры, и он был мёртв... В груди мужчины Александр насчитал три огнестрельных ранения. Вытекшая кровь ещё не успела свернуться окончательно. По спине опера прокатилась дрожь. Он не ожидал найти ещё один труп, и решил, что хозяин квартиры, скорее всего, вывел мародёров из себя.

   Творцов решил, что увидел достаточно. Он получил ответы на некоторые вопросы, но неизменно замечал, что как только что-то более-менее прояснялось, это тут же выводило на следующий вопрос. Словно главного ответа и не существовало, или к нему приходилось подбираться и открывать, как ключами, незначительными прозрениями. Такая тактика всегда выводила Александра из себя.

   Он развернулся и зашагал в сторону выхода, ещё раз взглянув на раскрытый кейс. Опер оказался в прихожей. Он остановился у входной двери, и неожиданно задумался. Творцов всё ещё не мог понять, откуда у мародёров появились данные о наличии оружия в данной квартире. Насколько знал Александр, такую информацию можно было получить едва ли, и только в ОВД. Он вдруг вспомнил своих коллег, с которыми расстался утром, и не видел уже несколько часов, даже и, не зная, живы ли они? На ум опера пришла папка со странным уголовным делом, которое, как думал сам Творцов, им подкинули ночью. У Александра не было много времени, чтобы изучить документ, но насколько помнил опер, дело там велось по факту убийства, а вернее некоего ритуала, проведённому, судя по материалам на одном из кладбищ города. Творцов уже не помнил всех подробностей, сразу после этого пропала связь, и началась эвакуация. К тому моменту папка уже не имела значения...

   Только теперь Александр засомневался в этом. Он пока не понимал как, но между тем уголовным делом и происходящими здесь событиями, упорно навязывалась какая-то связь. Опер чувствовал подвох, но с какой стороны пока не мог определить...

   Творцов приоткрыл входную дверь и осторожно выглянул в коридор. Он держал пистолет наготове, но он не потребовался. Как и прежде этаж был чист. Александр вышел на площадку. Он тут же почувствовал прохладу, ударившую в лицо мягким сквозняком, она немного сняла напряжение, и освежила опера. Творцов не стал запирать дверь. Он вытащил язычок засова, и закрыл дверь, настолько, насколько он позволил. На всякий случай Александр запомнил номер квартиры, и двинулся дальше. Он обогнул лифт и, выйдя на лестничную клетку, перегнулся через перила, проверив нижние этажи. Конечно, опер понимал, что если мародёры решат вернуться, навряд ли они будут подниматься пешком. А скорее воспользуются лифтом, но Творцов думал, что излишняя осторожность не помешает...

   Убедившись, что тыл свободен, Александр двинулся вверх. Ему было необходимо преодолеть ещё четыре этажа, прежде чем оказаться дома, и опер стремился сделать это как можно быстрее.

   Творцов поднялся до шестого этажа, едва ли не бегом. Он сильно рисковал, создавая лишний шум, но с другой стороны чувствовал, как приближалась его заветная цель, и не мог справиться со своим нетерпением. Александр бегло осмотрел площадку шестого этажа, задержавшись тут едва ли на минуту. Он двинулся вверх, с решительностью в глазах и пистолетом наготове. Словно чувствуя что, где-то рядом находились ещё мародёры, оперу казалось, он ощущал их запах...

   Творцов оказался на седьмом этаже. Он поднялся на площадку, приник спиной к стене, и приготовился заглянуть за угол, как вдруг, откуда-то сверху, до Александра донёсся приглушённый звук удара. Опер замер и поднял голову, словно пытаясь посмотреть сквозь потолок. Ему показалось, о пол, где-то наверху, ударилось что-то железное. Творцов, прислушался к короткому эху, и определил, что звук был, как минимум на два этажа выше. Он поднял дуло пистолета вверх, и победно улыбнулся. Словно охотник, он начинал вычислять врага по запахам и звукам...

   Александр не задумываясь, обогнул площадку, и двинулся вверх. С каждым шагом он приближался к дому, и всё сильней в сознании фокусировалась мысль о совершенной бесполезности данного действия. Оказавшись на промежуточной лестничной площадке, опер остановился. Он неожиданно вспомнил о сержанте, и об обещании, которое он дал ему. Наверное, впервые за этот день Творцов засомневался. Он шёл на встречу к врагам, в явном меньшинстве, и почти без оружия. Александр прислонился спиной к стене, и медленно закрыл глаза. Он пытался сосредоточиться, но обстоятельства пережитых событий, отчаянно бились в голове опера.

   Творцов резко открыл глаза. Он оттолкнулся от стены и двинулся вперёд. Александр сумел совладать со своими страхами и сомнениями. Он вспомнил мальчика, которого встретил в подъезде, его мать. Опер понимал что, может быть, делал ошибку, пытаясь бороться в одиночку. Но он уже не мог ничего изменить, сделав свой выбор, и теперь Творцова заботило лишь то, чтобы в нужный момент его палец на спусковом крючке, не дрогнул...

   Александр добрался до площадки восьмого этажа. Он остановился у края стены, как это делал раньше, и прислушался. Где-то наверху, кто-то едва различимо засмеялся. Опер закрыл глаза для лучшего восприятия, и услышал тихие голоса, принадлежавшие мужчинам. Насколько понимал Творцов это, и были те, кто ему нужен, и находились они, судя по звукам, на последнем этаже...

   Александр украдкой заглянул в коридор, ведущий к квартирам, убедившись, что он пуст, опер двинулся в сторону лестницы. Уже оказавшись на ступеньках Творцов, снова услышал голос, грубый и властный. Александр преодолел последние метры до площадки девятого этажа. Он шёл тихо, стараясь смягчить каждый шаг. От сюда голоса мародёров были ещё громче, и практически не искажены эхом. Опер мог различить почти все слова, но близость к дому уже не могла позволить ему думать о чём-то другом.

   Творцов тихо прошёл вдоль стены и, оказавшись на площадке, повернул за угол. Он был дома. Александр позволил себе облегчённо выдохнуть, но расслабляться было ещё рано. Опер сделал первые шаги по коридору, ведущему к квартирам, осторожно, продумывая чуть ли не каждый шаг. Он держал пистолет на уровне груди, но дуло Макарова смотрело в пол. Чувство чего-то нехорошего забралось Творцову под кожу. Это не было его домом, вернее уже не было. Даже воздух поменялся, стал спёртым, и вызывал неприятные ощущения. Александр повернул налево. Дверь его квартиры была самой последней, и находилась в стене справа. Опер увидел, что она оказалась закрытой, но не знал радоваться этому, или огорчаться. Он прибавил шаг и преодолел последние метры. Лампочка дневного освещения, что висела над головой, тускло мигнула. Творцов вздрогнул. Он стоял напротив двери, и вслушивался в окружающую обстановку. Через секунду Александр потянулся за своими ключами. Он не стал звонить в дверь, решив, что войти, самостоятельно будет несколько надёжней.

   Опер вставил ключи в замок и медленно провернул. Он ожидал, что наткнется на закрытую щеколду, но к удивлению Творцова, этого не произошло. Замок щёлкнул второй, последний раз, и, перехватившись за ручку, Александр тихо открыл дверь.

   Он всё ещё держал пистолет наготове, когда вошёл в квартиру. Несколько секунд опер молчал. Он пытался прислушаться к обстановке, но ему не хватило терпения. Паника начинала медленно, но уверенно заполнять его разум. Творцов опустил оружие. Он прошёл из прихожей в зал. Ступая по мягкому ковру Александр, прошёл в середину помещения. Он по-прежнему молчал, слыша, как отстукивали время часы, висевшие на стене, большие, с двигающимися фигурками. Они покупали их вместе, несколько месяцев назад, на годовщину свадьбы...

   Опер прошёл в спальню. Она напрямую соединялась с залом тонкой дверью-перегородкой. Творцов встал в проёме, почувствовав, как больно сжалось сердце в груди. Александр устало облокотился о дверной косяк. Ему стало неожиданно плохо. Потемнело в глазах.

   — Катя... — Едва сумел выдавить из себя опер. Подавшись вперёд, он добрёл до кровати в дальнем конце помещения, и тяжело опустился на мягкое одеяло.

   В пустой комнате царила почти гробовая тишина, нарушаемая разве что тихим отстукиванием часов из зала. Творцов опустил голову, закрыл глаза, и попытался взять себя в руки. В конце концов, он не имел понятия, что могло случиться. Впервые за это время Александр не знал что делать. Он рвался домой, будучи совершенно уверенным что, жена будет ждать его здесь, но теперь... Опер открыл глаза и посмотрел на детскую колыбельку, которая стояла в другом конце комнаты. Она была прикрыта полупрозрачным покрывалом, через которое просвечивались подвешенные за перекладину игрушки. Колыбель была пуста. Они купили её не так давно, своему ребёнку, до рождения которого оставалось меньше месяца...

   Творцов медленно встал. Он не знал, что делать дальше, совсем не продумав варианты своих действий на такой случай. Если её не было дома, то могло и не быть в зоне отчуждения вообще. Александр нервно поднёс руку к лицу. Он начал растирать глаза, понимая, что совершенно запутался. Ситуация вышла из-под контроля, и что делать теперь опер не понимал. Единственное что знал Творцов это люди, которые находились наверху. Они были его последней зацепкой в этом кошмаре наяву.

   Александр направился к выходу. У него не было больше резона оставаться в квартире. Здесь опер лишь убедился в своей правоте — простых решений не бывает! Творцов оказался в прихожей, он потянулся к двери, но неожиданно остановился. На тумбочке, справа от себя Александр увидел скомканный маленький пакет. Опер взял его в руки и развернул. Пакетик оказался пустым, но Творцов безошибочно узнал его. В этом пакете они хранили важные документы и паспорта. В какой-то мере данный факт давал Александру надежду на то, что его жена была ещё жива. Опер был уверен, он не мог пропустить её ни в “Центре”, ни где-либо ещё, а это означало, что Екатерина находилась где-то в доме!..

   Творцов открыл дверь, и вышел в коридор. Пистолет снова крепко лежал в его руке. Александр сделал несколько шагов, и в следующее мгновение вздрогнул от прозвучавшего сверху выстрела. Громоподобный звук десятками эх прорезал воздух и, кажется, ушёл на нижние этажи. Опер опомнился через мгновение. Истошный женский визг, в несколько голос заставил Творцова вздрогнуть ещё сильней. В этот момент рой мыслей пронёсся у него в голове, но Александр уже не смог заставить себя остановиться. Он кинулся к лестнице...

***

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

   — Отдай его мне! — Уже двадцать минут снайпер никак не мог договориться с главарём о дальнейшей участи Творцова. Мужчина стоял у окна, прячась за белой тюлью, и высокомерно смотрел на Блокаду. Ружьё было у него в руках, в полной готовности.

   — Я уже сказал, чем ты должен заниматься! — Голос главаря был холоднее стали. — Не забывай, что каждый из нас выполняет здесь важную функцию, это командная игра, и если не справиться кто-нибудь один, всё дело окажется под угрозой.

   — Он ранил меня! — Процедил сквозь зубы стрелок, побагровев от злости. Снайпер должен был сдерживать Омоновцев до конца эвакуации, и не имел права уйти, пока ворота Блокады оставались открыты, но он не мог найти себе покоя. Каждую секунду мысли мужчины возвращали его в тот момент, когда Творцов, прикрывшись машиной, открывал огонь. Он был готов проглотить выходку лейтенанта при проходе в Зону Отчуждения, под прикрытием заградительного щита омоновцев, но он сделал это ДВА РАЗА! Целых два раза обвёл его вокруг пальца, и ранил…

   — Тем более! — Главарь был не преклонен, а голос всё так же отдавал железом. — Я предупредил наших людей, они будут на чеку, если это ОН!

   — Это ОН! — Едва ли не выкрикнул стрелок. — Это профессионал!

   Главарь ответил после секундной паузы, голос его был уставшим.

   — Даже если так, это ничего не меняет, пока Блокада будет открыта, ты будешь оставаться на месте…

   — Тогда я закрою её! — Зло выпалил снайпер в эфир. — Конец связи!

   Главарь не ответил. Несколько секунд мужчина вертел рацию в руке, он сжимал и разжимал её, тяжело дыша. Стрелок задумчиво опустил глаза. Раненная рука жутко болела, и пальцы почти не двигались. Он смочил рану перекисью, и перевязал бинтом, которые нашёл в аптечке.

   — Это он… — Тихо проговорил снайпер, разминая кисть, и разрывая повисшую тишину. Девушка за спиной охнула. Она снова сидела в углу, на сей раз, не сводя глаз с того безумца, что взял её в заложники, и теперь таскал с собой. Ужас в глазах девушки переходил все мыслимые границы. В ушах по-прежнему стоял гул и шум раздираемого бетона, когда мужчина сделал выстрел, начался настоящий ад... Белая пыль до сих пор покрывала её одежду. У девушки не было сил, что бы стряхнуть её.

   — Это он… — Ещё раз повторил стрелок, на этот раз повернувшись к заложнице в полкорпуса. Он странно улыбнулся, подбросив патрон от винтовки в руке. Девушка молчала, уже давно поняв, что этого человека, невозможно было ни чем пронять, ни жалостью, ни состраданием, а когда он улыбался, стоило ждать новых проблем.

   Снайпер снова повернулся к окну. В комнате воцарилась тишина, лишь часы на стене в виде трёхмачтовой серебреной бригантины с золотистыми парусами, мерно и со звоном отстукивали время.

   — Это он… — Ещё громче, проговорил мужчина, на сей раз злобно оскалившись в ухмылке. Он подбросил патрон ещё выше, и резко поймав его, крепко сжал в руке. В очередной раз девушка вздрогнула от неожиданного движения, и взорвалась!

   — Да чего тебе надо! — Выкрикнула она, что было силы. — ТЫ, УРОД ЧЁРТОВ!!!

   Слезы, нахлынувшие сначала, неожиданно просохли. Девушка выплёскивала злость, давая выход эмоциям. Её грудь тяжело вздымалась, локон рыжих волос упал на глаза.

   — Так гораздо лучше. — Тихо ответил стрелок, воспользовавшись возникшей паузой, и украдкой поглядев на свою жертву через плечо. — Ты злишься, и так гораздо лучше, чем тихо хныкать в углу.

   — Ты псих! — На сей раз несколько спокойней произнесла девушка. Ответ снайпера вывел её из себя, но неожиданно помог справиться с ситуацией, взять себя под контроль. — Ты настоящий псих…

   — Я понимаю твою злость, я чувствую ее, так же как и ты! — Снайпер смотрел в окно, вниз, туда, где стояла Блокада. Внезапно странные мурашки прокатились по его спине. Он чувствовал Творцова кожей, как бы увидел его со стороны, двигающегося в пространстве за спиной, глубоко в тылу. Мужчина изогнулся, и закрыл глаза, словно прислушавшись. — Это он!

   — Кто, ОН? — На сей раз совершенно спокойно произнесла девушка. Паника окончательно покинула её разум, а на место страха пришло странное облегчение.

   — Хорошо… — Стрелок загадочно улыбнулся, снова повернувшись к девушке лицом. Он задумчиво потирал подбородок. В глазах мужчины вспыхнули тусклые огоньки азарта. — Ты ведь сможешь мне помочь?..

   Девушка нахмурилась. Её глаза сузились, внимательно смотря на мужчину. Он улыбнулся ещё шире, и внутри девушки всё похолодело... В этот момент рация в кармане серой куртки стрелка зашипела. Сквозь шум помех прорезался голос сержанта Овчинникова:

   — Центр, вас вызывают Северные ворота, Блокада №8…

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

***

— IV —

***

   Когда опер оказался на площадке десятого, последнего, этажа, и вовремя остановился у края стены, только благодаря чуду, Творцов, наконец, понял, что из-за своей поспешности чуть не совершил несколько ошибок. Александр вжался спиной в стену, и кажется, перестал дышать. Опер молил все высшие силы, чтобы мародёры, находившиеся буквально в нескольких метрах, не услышали его шагов. Он стоял, не шевелясь несколько секунд, ожидая удара, или выстрела что прозвучал бы с боку, но ничего этого не произошло. Как только пульс, бившийся в висках Творцова, успокоился, он сумел собраться и прислушаться к происходящему.

   — Вот чертовка!.. — Возмущённый возглас первым донёсся до разума Александра.

   Опер вплотную приблизился к краю стены, но, всё ещё не решаясь выглянуть из своего укрытия. Творцов вспомнил, что мальчик говорил о двух людях, которые все ещё оставались в доме. Александр не видел их, поэтому, во избежание неприятных сюрпризов решил, несколько повременить со своим вмешательством.

   — Чего ты возишься!? — Голос второго человека оказался более холодным, он отдавал странной ненавистью.

   — Подожди... — Сквозь улыбку ответил первый. — Не люблю грубость... Эй, девушки, если не откроете сами, мы откроем силой!..

   С какой-то гадко-приторной интонацией произнёс он. Опера перекосило от отвращения. Он колебался несколько секунд, прежде чем решиться заглянуть за угол. Творцов дождался, когда их диалог продолжится.

   — Девушки, откройте! — Голос первого прозвучал как-то натружено, но с неизменной интонацией. Александр вдруг подумал, что именно этот человек и дал пистолет ребёнку.

   Опер осторожно выглянул из-за угла, одним глазом. Ему хватило долей секунды чтобы проанализировать обстановку с той стороны. Их действительно было двое, как и предупреждал мальчик. Мужчина, лет тридцати, с отвратительной манерой разговора, стоял у последней, по коридору, двери, прижавшись к ней плечом, и делая попытки выломать дверь вовнутрь. Творцов видел его лицо — человек хитро улыбался, рядом широких белых зубов. Второй мужчина стоял ближе к Александру, но повернувшись спиной. Он увидел лежащий на его плече, и переливающийся вороненой сталью, дробовик. Мужчина был крепкого телосложения, и высокого роста, где-то на голову выше опера.

    Творцов скрылся за углом. Как он и ожидал, Александр увидел только двоих. Это давало оперу шанс. Силы врага превышали его всего лишь в два раза, но как назло Творцову не приходило на ум никаких действий по умеренной нейтрализации противника. Александр ни в коем случае не хотел никого убивать. Они были нужны ему живыми...

   — Уходите, не надо! — Неожиданно донеслись до опера приглушённые женские голоса.

   Творцов оживился и заинтересованный дальнейшим развитием событий, не удержался, и выглянул из-за угла снова. Он старался не двигаться, и не высовываться далеко, но хотел держать ситуацию под контролем, чтобы вмешаться в нужный момент. У Александра был только один надёжный козырь в рукаве — внезапность.

   Во второй раз опер сумел разглядеть, что часть двери, которую мародёры держали в осаде, в области замка, была превращена в щепки. Как понял Творцов именно сделавший это выстрел, он и услышал, выходя из своей квартиры. На горе осаждаемых женщин дверь квартиры была деревянной, хоть и выполненной из дорогого дерева, и сдерживать осаду долго не могла физически. Александр слышал стон и плачь доносившийся из квартиры, и при каждом наваливании мужчины на дверь, испуг женщин нарастал. Опер понял, что замок больше не держал дверь. Его функции теперь выполняли люди внутри квартиры.

   Творцову хотелось вмешаться, но он по-прежнему ждал подходящего момента. Он пытался разглядеть у мародёров остальное оружие, но почему-то не видел ни пистолетов, ни другого автоматического оружия. По крайней мере, автоматы омоновцев, которых Александр нашёл на подстанции, не мог ли пропасть просто так...

   Опер сумел разглядеть, что на полу рядом с дверью лежали две большие тёмные сумки. Одна из них была раскрыта, и из её чрева торчало горлышко бутылки. На ней не было пробки. Творцов вспомнил о пятилитровых бутылях, что он нашёл в квартире на пятом этаже, но это была лишь полтора литровая тара. Александр не увидел ничего другого, что могло послужить ответом на вопрос о причине осады, и это несколько смутило опера. В таком виде они не слишком походили на бандитов или мародёров...

   И только сейчас, к какому-то мистическому ужасу Александр заметил, что на человеке прорывающемуся в квартиру, была серая дутая куртка со светоотражающими полосами на рукавах. На предплечье куртки был изображён какой-то рисунок, но, имея смутные, расплывчатые контуры, с такого расстояния не поддавался опознанию.

   Верзила, стоящий к оперу спиной был без куртки, на нём был чёрный свитер, и брюки. На свитере, не вписываясь в общий стиль одежды, висел бронежилет с голубой камуфляжной раскраской. Творцов пригляделся повнимательней и заметил, что куртка второго мародёра лежала сложенной на полу.

   — Да что ты возишься! — Громогласно произнёс человек стоящий к Александру спиной. Он неожиданно подался вперёд.

   Опер перевёл взгляд на мужчину. Творцов увидел, как он скинул дробовик с плеча, и крепко сжал в руках. Верзила поравнялся с дверью. Он схватил первого мародёра за плечо, и рывком “оторвал” от двери. Впрочем, тот не слишком сильно сопротивлялся, своему напарнику. Видимо отдавая долг старшинству. Мужчина отошёл ему за спину, не переставая глупо улыбаться.

   — С меня сегодня уже хватило одного урода! — Со злобой в голосе проговорил мародёр с грозным ружьём в руках. Он усмехнулся. — Готовь витамины!

   Мужчина повёл дулом оружия в сторону двери, и сердце Александра замерло. Он не был готов к такому повороту события, и чувствовал, что если не вмешается, то случиться нечто непоправимое. Опер вернулся обратно. Его сердце бешено билось в груди, а на лбу выступили капли горячего пота. Творцов ещё раз проверил свой пистолет. У него, было, пять пуль, и страшное желание жить. Он закрыл глаза, чтобы взять себя в руки, но воображение непременно рисовало ему одну и туже картинку — чёрное тело дробовика в когтистых лапах смерти... Ему бы хватило всего одного выстрела на вскидку.

   Александр услышал сильный удар. Треск ломающегося дерева болью отразился у опера в ушах. Выкрики страха усилились, и наполнили коридор. Женщины были на пределе, но продолжали держать оборону. Творцов снова выглянул из-за угла. Теперь мародёры поменялись местами. Верзила, что был с оружием стоял напротив двери. Он замахнулся, чтобы снова ударить по двери ногой. Второй мужчина сидел на корточках у сумки, из которой торчало горлышко бутылки. Он запустил в её чрево руки, и усердно копался внутри. Александр неожиданно вспомнил имя, что упомянули мародёры на первом этаже.

Опер внимательно смотрел за его действиями, фраза о витаминах крутилась у Творцова на уме. Но он лишь смутно понимал, о чём здесь могла идти речь. Тем временем мужчина с дробовиком в руках с силой ударил по двери ещё раз. Треск ломающегося дерева оказался сильнее, и Александр увидел, как дверь неумолимо влетела в квартиру. В образовавшемся полуметровом проёме кто-то промелькнул. Опер не сумел разглядеть подробностей, лишь в следующую секунду, когда верзила, навалившись на дверь, просунул в просвет руку, и вытащил за волосы молодую девушку лет двадцати, понял, что ждать больше было нельзя. Девушка в руках мародёра визжала и вырывалась, её лицо исказила гримаса ужаса. В этот момент из квартиры выскочила женщина средних лет, плотного телосложения и в домашнем халате. В её руках Творцов сумел разглядеть некое подобие скалки.

   — Козёл! — Выкрикнула толстушка, и, замахнувшись палкой, бросилась на верзилу. Он оттащил ранее пойманную девушку в глубь коридора, и с силой бросил на противоположную стену. От резкого удара девушка замолчала, и медленно сползла на пол. Из её глаз текли слёзы.

   Мужчина развернулся на месте, и уже сжал кулак, чтобы встретить им вторую женщину, но другой мародер, увидев ее, вскочил на ноги, и опередил напарника, извернувшись и проскочив у него за спиной. Он схватил толстушку за руку и оттолкнул обратно к двери. Она ударилась о косяк, но не выпустила своего оружия. Александр увидел, как загорелись лютой ненавистью её глаза, тяжело поднималась и опускалась огромная грудь. Женщина ни на секунду не проявляла слабости, но по её лицу едва ли не текли слёзы.

   — “Сентиментальная нация...” — С острой болью в душе снова подумал Творцов.

   Убедившись, что угроза миновала, верзила вернулся к девушке. Он грубо схватил её за руку, и рывком поднял на ноги.

   — Ублюдки! Чего вам надо!? — На удивление опера, дверь квартиры не закрылась. Ещё несколько женщин появились в проёме, явно не желая оставлять подруг на произвол, но и не решаясь покидать квартиру. Кто-то даже попытался схватить женщину, что продолжала стоять у косяка, за руку, видимо надеясь затащить её обратно, но второй мародёр сунул руку за ремень джинсов и достал пистолет. С какой-то странной радостью Творцов узнал в нём ещё один “Громобой”. Предположение Александра, насчёт мальчика подтвердилось полностью... и, наконец, у него появился реальный шанс обзавестись боеприпасами.

   Мародёр направил дуло пистолета на женщин в проёме, с улыбкой заметив, как они замолчали, потом на толстушку, которую прижал к косяку. Она нехотя отдала ему скалку. Мужчина скривил губы в усмешке и, взяв палку в руки, тут же отбросил в сторону.

   — Ну, где ты там!? — Подал раздражённый голос верзила. Он стоял к нему спиной, прижав девушку за шею к стене. Она покорно смотрела своему мучителю в глаза, даже не пытаясь сопротивляться, впрочем, навряд ли это принесло бы облегчения, скорее всего только лишнюю боль.

   Второй мародёр, спрятал пистолет за ремень джинсов и подскочил к сумке, в которой копался совсем недавно. Он извлёк шприц. Опер замер и напрягся всем телом. Именно такой он видел в квартире на пятом этаже. В следующее мгновение взгляд Творцова налился кровью. Он, наконец, решил вмешаться. Александр потянулся за своим удостоверением. Он, конечно, не был уверен, что это произведёт хоть какой-нибудь эффект, но возможно, оно могло помочь. Опер снова выглянул из своего укрытия. Он увидел, как второй мужчина встал на ноги. Напряжённое лицо было обращено в сторону напарника. Ухватив шприц, поудобнее он подскочил к девушке.

   — Давай! — Прошипел верзила, злорадно улыбнувшись. В этот момент терпение Творцова иссякло, и в следующее мгновение он подался вперёд.

   Александр не представлял, как заставит преступников отступить, но он знал что заставит! И к собственному удивлению, вышел из-за угла грозным, твёрдым шагом. Опер остановился тут же, у края стены, поскольку предчувствовал, что вернуться обратно ему ещё придется. Творцов тяжело дышал, в правой руке был пистолет, который он даже и не думал скрывать, но направлять оружие в сторону врагов не рискнул. На линии огня по-прежнему находились невинные люди...

   — Санёк!? — Грубо произнёс Александр, севшим, но громким голосом увидев, как верзила, держащий девушку, медленно повернул в сторону опера голову. Одна его бровь изогнулась дугой, а вторая чуть опустилась. Мужчина открыл рот, но озвучить мысль, промелькнувшую в мозгу, не решился.

   Творцов ликовал. Его лицо продолжало оставаться невозмутимым, а взгляд холоднее стали. Но внутри Александра бушевали эмоции. В какой-то мере, опер считал, что всё шло по его плану. Второй мародёр, к кому и обращался Творцов, осторожно выглянул из-за плеча верзилы. Его лицо вытянулось в изумлении, маленькие крысиные глазки застыли.

Александр не выдержал и скривил губы в усмешке. Макаров в его руке, нервно задёргался, словно предчувствуя назревающую бурю. Опер поднял левую руку, в которой держал своё удостоверение, и показал его мародёрам.

   — Тебе от мальчишки привет! — Творцов не спускал с них испытывающего взгляда. Он увидел, как ожил второй мародёр, попятившись назад, и медленно скрылся из виду за своим напарником. Александр понял, что он отходил к сумкам, видимо запася самое интересное на последок. — Я младший лейтенант Александр Творцов...

   — Мы знаем кто ты, мент! — Верзила неожиданно перебил опера. Его глаза зажглись зловещим светом. Творцов увидел, как мужчина слегка развернул корпус в его сторону, явно готовясь к атаке.

   — Тогда вы арестованы! — Александр нисколько не смутился, когда потерял инициативу. Это должно было случиться рано или поздно, и на счастье опера, произошло гораздо позднее, чем он ожидал сам. Улыбка Творцова стала шире. Теперь это не имело значения, ведь он поймал их на месте преступления, и с поличным!

   — Если сможешь! — Злобно промычал верзила. Он сделал ещё пол оборота, и Александр увидел, как начал подниматься дробовик в его руках.

   Краем глаза, опер заметил как силуэт второго преступника, склонился над крайней сумкой. Пронзительно затрещала молния и в следующую секунду, выхватив автомат, мужчина кинулся вперёд. Он сделал кувырок, едва ли не с корточек, и, выходя из тени напарника, нажал на курок.

   Уже за несколько секунд до этого Творцов понял, какое оружие выхватит подонок. Слишком очевидное действие чтобы его нельзя было предугадать. Как и ожидал Александр, это был один из автоматов, похищенных у омоновцев. Пулемётная очередь прошила стену слева от опера. Он отпрыгнул обратно за угол, лишь чудом избежав смерти. Свинцовый ливень обрушился на штукатурку за спиной Творцова, воздух, в месте, где он был секунду назад, раскалился, будто в печи.

   Александр прижался спиной к стене, задыхаясь от поднявшейся в воздух едкой пыли, и не переставая ухмыляться, он сунул, уже не нужное, удостоверение обратно в карман. Штукатурка оседала на лице и волосах, прибавляя оперу несколько десятков лет. Он ждал, пока выстрелы стихнут. В самом лучшем варианте рожок автомата был укомплектован тридцатью патронами, но вой Калашникова не хотел стихать. Творцов почувствовал, как начинал осыпаться край стены, у которого он стоял. Александр сдвинулся влево, повернув голову в сторону лестничной клетки, откуда он пришёл, и, закрыл глаза. Опер терпеливо ждал своей очереди, в этом безумном диалоге разъярённой стали, и неожиданно ощутил, как по предплечью левой руки начинало разливаться неестественное тепло. Он нервно встряхнул рукой, и замер, почувствовав, что рубашка в том месте прилипла к коже.

   Творцов приоткрыл один глаз. Он вывернул плечо и увидел, как рукав рубашки расплывается кровавым пятном. Как ни странно Александр не чувствовал боли, и решил что это была просто царапина, но стоило ему пошевелить пальцами, тут же почувствовал как заломило в кости. Впрочем, то, что она была сломана, исключалось, опер мог шевелить пальцами, сжимать и разжимать их. Легкая боль говорила о повреждённых тканях, и не более того... Но, даже получив незначительное ранение, на душе Творцова появилось неприятное чувство. Всё это время, ему удавалось пройти без особых потерь, но, казалось, удача отвернулась от Александра после истории с мальчиком, положив начало неудачам. Оперу, лишь оставалось надеяться, что это было не так...

— Хватит! — Громовой голос прорезал воздух, так, что Творцов сумел расслышать его сквозь шум стрельбы. Второй мародёр перестал тупо держать спусковой курок автомата, всё чаще и чаще играясь им, слегка отпуская. Он явно хотел растянуть своё удовольствие, превращая оглушительные раскаты, в извращённое подобие музыки.

   Александр продолжал жмуриться, даже когда выстрелы окончательно отгремели, и последние куски штукатурки попадали на пол. Он всё ещё ощущал летавшую в воздухе пыль, и еле сдерживал пробивающийся кашель.

   — Эй, ментяра! — Злорадный голос верзилы первым нарушил воцарившуюся тишину. Он пытался выманить опера под обстрел, но Творцов не видел в этом особой нужды, он и сам жаждал увидеться с теми, по чьей вине, пережил весь этот ад. — Где же ты теперь, герой!?

   У Александра было всего пять патронов, и тратить их впустую не было особого желания, но всё же одну пулю израсходовать пришлось бы. Опер видел на верзиле один из бронежилетов ОМОНа, а значит, представлял хорошую цель для первого удара. Конечно с такого расстояния, и таким оружием Творцов не смог бы причинить мародёру вреда, что, впрочем, и не входило в планы Александра, но сумел бы временно вывести преступника из строя. Опер надеялся повалить мародёра на пол, это дало бы ему фору перед вторым противником.

   Творцов выдохнул, открыл глаза, услышав щелчок снимаемого магазина. Это был идеальный шанс, чтобы провести контратаку, и Александр не преминул воспользоваться им. Он повернул голову в сторону изрешечённого пулями проёма, и кинулся вперёд, разворачиваясь на ходу и падая на колени. Опер прокатился по рассыпанной штукатурке, почувствовав, как затрещали его джинсы, но, всё же вывернувшись и сумев вовремя нажать на курок пистолета.

   К удивлению Творцова преступники не подумали поменять позицию, видимо веря свою неуязвимость. Верзила, стоящий ближе по-прежнему находился на своём месте, к счастью, отпустив пленённую девушку, и теперь полностью сфокусировался на цели. Он держал дробовик перед собой, и как только Александр проскочил перед расширенными от злобы, глазами мародёра, нервы его не выдержали, и палец нажал на курок раньше, чем мужчина успел прицелиться. Дробь, выпущенная в ту же секунду, пролетела справа от опера, чуть выше уровня головы. Она со свистом врезалась в стену за его спиной. Девушка стоящая рядом с мужчиной съехала на пол и сжалась в комок, закрыв уши руками.

   У Творцова было не больше секунды, чтобы прицелиться. Он навёл дуло пистолета на грудь верзилы, туда где болевой эффект был самым сильным, и выпустил первую пулю. Она безукоризненно настигла цель, но к своему ужасу, Александр увидел что, ударив мужчину в грудь, пуля не смогла свалить его с ног. Лицо преступника побагровело, связки на шее, напряглись как струны. Его, по инерции, повело назад, но каким-то образом мародёр сумел сохранить равновесие. Он быстро передёрнул приклад. Ствол дробовика начал медленно переводиться в сторону опера. Творцову не оставалось ничего другого как выстрелить ещё раз. Он взял чуть ниже, целясь в область солнечного сплетения, сильно рискуя убить преступника. Однако, несмотря на эту опасность, вторая пуля завершила начатое дело, и через секунду, скорчившись от боли, верзила издал нечто не членораздельное, и упал на спину. Было видно, что мужчина едва дышал, от полученного шока, но всё ещё был жив. Едва коснувшись, пола, и уже совершенно нечаянно, он снова нажал на курок. Дробь, выпущенная под углом в сорок пять градусов угодила в потолок над головой Александра. Крупные хлопья белой штукатурки обрушились, как снег, на опера сверху, снова заставляя его зажмуриться.

   Всё ещё двигаясь по инерции, и не в силах затормозить, Творцов влетел в стену раненым плечом, взвыв от боли, и сам, едва не завалившись назад. Резким движением руки, в которой Александр сжимал пистолет, опер смахнул пыль с лица, и, как только это позволяло измученное тело, сумел встать на колени.

   Творцов тяжело дышал, смотря второму преступнику в глаза. Мародёр застыл с Калашниковым в правой руке, на полусогнутых ногах, выглядя нелепо.

   — Чёрт! — Обречённо произнёс он на выдохе. Автомат безвольно повис у мужчины в руках, а пустой рожок, выскользнув из пальцев, со звонким ударом упал на пол.

   Преступник замер на месте. Взгляд его бешеных глаз был устремлён в сторону верзилы, который кряхтел, судорожно вдыхая воздух, и не был в состоянии даже пошевелиться. Он вцепился скрюченными пальцами себе в грудь, отбросив дробовик в сторону.

   Воспользовавшись полученным преимуществом, Александр окончательно поднялся на ноги. Он едва мог держать себя на ногах, шатаясь из стороны в сторону, и, кажется, чувствуя себя ничуть не лучше верзилы...

   Опер заметил, что подстреленный им мужчина, закинул голову назад и смотрел в сторону напарника, он пытался ему что-то сказать, но воздуха в лёгких не хватало даже на одно слово. Творцов сделал шаг по направлению к ним. Он рассчитывал подойти как можно ближе, по возможности обойтись без лишней стрельбы. В коридоре по-прежнему была девушка и толстушка, что чудом не пострадали в возникшей перестрелке. Женщина, стоящая у двери с бешеным выражением на лице смотрела на Александра. Шок от стрельбы всё ещё стоял у неё в глазах, но опер увидел, как быстро он проходил.

   Стараясь не привлечь к себе внимание, Творцов молча кинул взгляд в сторону сидящей у стены девушки, она выглядела гораздо хуже, и явно не была в состоянии двигаться самостоятельно. Указав на девушку, Александр тут же перекинул взгляд на дверь квартиры, за которой они укрывались раньше. На счастье опера толстушка оказалась смышленой, и быстро кивнула. Она перевела взгляд на сжавшуюся в комок девушку, и несколько секунд смотрела на неё, выжидая подходящий момент.

   — Сука! — Творцов вздрогнул от резкого крика, когда стоящий напротив него преступник, неожиданно ожил. Александр молниеносно поднял пистолет. Он напрягся всем телом, готовясь к продолжению перестрелки, но всё же сделав ещё один шаг в сторону мародёров, на свой страх и риск. Опер заметил, как вздрогнула женщина, уже собравшаяся броситься на подмогу к подруге. Она ещё сильнее вжалась в стену, но не отступила. Дверь в квартиру была приоткрыта и манила её внутрь. Творцов ещё раз удивился решительности женщины.

   — Сука! — Повторил преступник ещё громче, слюна вылетела у него изо рта. Он поднял глаза, и Александр увидел в них сумасшедшую смесь страха, обиды и ненависти. — Ты за это заплатишь!

   Мужчина процедил последние слова сквозь зубы. Опер увидел что ситуация выходит из-под контроля. Мародёр неожиданно резко выхватил “Громобой” из ремня джинсов на животе, и внутри Творцова всё похолодело. В глазах мужчины не осталось никаких эмоций кроме непреодолимой злобы, и Александр не понаслышке знал, что можно было ожидать от людей в таком состоянии, и в данный момент больше страшился за жизни невиновных людей. Опер перекинул взгляд на женщину, растерянно смотрящую на него и не решающуюся пошевелиться.

   — Всё кончено! — Неожиданно, даже для самого себя, Творцов перешёл в психологическую контратаку, он сделал ещё один шаг в сторону врага. С каждой секундой обстановка становилась всё напряжённей, Александр твёрдо держал Макаров перед собой. Он был морально подготовлен к таким ситуациям, и был готов нажать на спусковой курок в любой момент, но всем сердцем не желал убивать этого человека.

   — Бросай оружие! — Прокричал опер. Его взгляд так же наполнился злобой. Творцов хотел, чтобы преступник почувствовал его ненависть, за всё пережитое в последние несколько часов.

   — Стреляй!.. — С невообразимой хрипотой, прорезавшейся из сжатых в приступе боли зубов, выдохнул верзила, изогнувшись всем телом, и пытаясь нащупать свой дробовик. Неожиданно вступив в диалог, он обращался к напарнику.

   Александр осознал, что окончательно потерял контроль над ситуацией, когда снова посмотрел мужчине в глаза, за секунду до выстрела они неожиданно похолодели.

   — Нет мент! — Ответил мародер, скривив в усмешке губы. — Всё только начинается!

   Опер не решился ответить пулей на пулю, прямо сейчас. На линии огня по-прежнему находились люди, и он не решился рисковать их жизнями.

   Творцов бросился вправо, именно в тот момент, когда прозвучал выстрел. Александр ударился плечом о стену. Пуля со злобным свистом рассекла воздух, в месте, где только что стоял опер. Творцов прижался спиной к стене, почувствовав, как удар снова отразился в левом предплечье вялой болью. Девушка что сидела на полу прямо перед ним вскрикнула и закрыла руками уши. Александр сделал шаг вперёд. Он выставил пистолет перед собой, но, всё ещё не желая стрелять, однако, в глубине души опер осознавал, что это был один единственный выход. У него оставалось ещё три патрона, и Творцов лишь хотел припугнуть мародёра, который неожиданно бросился назад. Александр нажал на курок, и одновременно с этим нагнулся, схватив девушку за плечо. Он рывком отбросил её в сторону двери, снова взвыв от боли, и вздрогнув всем телом. Но, опер всё-таки сумел спасти ещё одну невинную жизнь.

   Краем глаза Творцов увидел, как толстушка резко кинулась девушке на встречу, и поймала её. Женщина обняла девушку обоими руками, и тут же бросилась обратно в сторону двери, увлекая её за собой.

   Александр нарочно выпустил пулю чуть правее движущейся цели. Она пролетела около плеча преступника, и врезалась в стену, у вертикальной лестницы, ведущей на крышу. В этот момент опер неожиданно понял, куда рвался мужчина. Он явно боялся принимать вызов Творцова на честную дуэль, пытаясь спастись бегством.

   Оказавшись у ступенек, мародёр резко развернулся. Александр не ожидал этого и пропустил тот момент, когда мужчина снова поднял “Громобой”. Увидев, что от выстрела не увернуться, опер лишь подкосил ноги, и упал на колени. Пуля врезалась в стену, в то место где только что была голова Творцова. Мужчина не растягивал удовольствие, как это делал Александр, стреляя в бронежилет опера, он целился сразу в голову. Новая порция штукатурки посыпалась на Творцова сверху. Александр с трудом сдержал кашель и заставил себя не закрыть глаза.

   Опер кинулся вперёд, рывком вскочив на ноги. Придя в себя и выйдя из облака едкой пыли, Творцов увидел, как преступник уже поднимался по лестнице. Он переступил через очередную ступеньку, и резким ударом распахнул крышку люка. Мародёр зацепился за выступ, и подтянулся на руках. У Александра был лишь один шанс остановить его.

   Опер резко поднял Макаров и, сжав зубы, прицелился по исчезающим в проёме ногам мужчины. Грохнул выстрел, и Творцов услышал его вскрик. Он кинулся в погоню, но в этот момент верзила, лежащий до этого тихо, быстро перевалился на бок, и, ухватив Александра за лодыжку правой ноги, с необычайной силой дёрнул на себя. Опер вздрогнул от неожиданности, опустив на преступника взгляд. Лицо мужчины было перекошено от боли, сменяемой импульсами гнева. Он молчал, но Творцов отчётливо слышал скрежет зубов преступника. Извернувшись Александр, направил дуло пистолета мародёру в лицо. Опер хотел лишь напугать верзилу, но, увидев оружие перед глазами, мужчина даже не подумал, чтобы остановиться.

   — Ты думаешь... я боюсь смерти? — Тяжело дыша, произнёс он, подавшись вперёд ещё больше. — Кишка тонка, законник!

   Творцов не ответил, его напряжённое лицо, ни на миг не сменило выражения, лишь одна мысль промелькнула в глазах. Он отвёл руку с пистолетом назад, но лишь, для того чтобы с силой ударить рукояткой “Громобоя”, преступника в нос. В следующее мгновение кровь тонкой струёй брызнула на стену. Мужчина взвыл от боли, и, схватившись за лицо, завалился на бок. Опер слышал хруст при ударе, и не исключено что мог сломать мародёру нос. Но как считал Творцов, это была лишь малая плата за содеянное. Верзила тут же отдёрнул руку, и Александр высвободился из его объятий. Опер бросился к лестнице.

   — Сука!.. — Загнусавил верзила в отчаянии Творцову в след. Лёжа на спине, в луже собственной крови. Удар Александра заставил его опять приникнуть к полу. — Тварь!.. Ублюдок!..

   К этому времени второй преступник был уже наверху. Опер добрался до конца коридора, едва не споткнувшись об одну из сумок, и подскочил к лестнице. Из распахнутого люка на пол коридора падал тусклый уличный свет. Холодная прохлада ударила Творцова в лицо. Он поднял голову вверх, и неожиданно увидел фигуру преступника. Александр тут же отпрыгнул влево. Сжав от злобы на самого себя, зубы. Его беспечность едва ли не стоило оперу жизни. Три пули, с короткой очерёдностью ударили в пол. Одна из них срикошетила и едва не зацепила левую ногу Творцова. Вывернувшись Александр, тяжело ударился спиной. В углу, в котором он оказался, опер едва не наступил на широкий замок висячего типа, с перепиленной дужкой. Он валялся рядом с отброшенной чуть ранее скалкой, с которой женщина из квартиры набросилась на верзилу.

   Убедившись, что выстрелов больше не будет, Творцов сделал осторожный шаг вперёд. Он вышел из тени стены, подняв дуло пистолета вверх, и украдкой выглянул из укрытия. Александр был готов тут же броситься обратно, напрягшись всем телом, но этого не потребовалось. Проём наверху был свободным. Опер встал напротив лестницы, и, уже ухватившись за неё руками, поставил одну ногу на нижнюю ступеньку. Он хотел подняться, но что-то внутри Творцова резко воспротивилось этому.

   Всё это время Александр действовал и руководствовался только интуицией. Времени на размышления у него практически не было, но, получив маленькую передышку, опер, наконец, сумел остановиться и логически оценить ситуацию. Нервная дрожь по-прежнему била Творцова изнутри, но он сумел взять себя в руки. Александр обернулся, бросив взгляд на пространство, оставленное за спиной. Его учащённое от постоянной нагрузки, дыхание стало замедляться, в мозг снова стали приходить мысли.

   Опер увидел верзилу, как и прежде, лежащего на спине. Он медленно раскачивался из стороны в сторону, явно намереваясь встать, и всё ещё держался за разбитый нос. Взгляд Творцова упал на дробовик, что выпал у мародёра из рук при падении. Если бы у преступника было ещё несколько минут, он бы сумел дотянуться до оружия. У Александра не было выбора. Он кинул прощальный взгляд в проём над головой, и неожиданно услышал шаги. Второй мародёр осторожно приближался к люку, и с каждой потерянной секундой опер всё больше понимал, что если не предпримет каких-либо действий прямо сейчас, окажется между двух огней. Преступники легко расправятся с ним, когда зажмут в тиски.

   Александр снова перекинул взгляд на верзилу. Шорох, что он издавал, уже не был таким тихим. Опер увидел, как мародёр уже привстал на одном локте. С разбитого носа продолжала стекать кровь, но мужчина не обращал на это никакого внимания. Его разъярённые глаза были устремлены на потерянный дробовик. Преступник вытянул в сторону оружия левую руку, и какие-то считанные сантиметры отделяли его от долгожданной мести.

   В этот момент, совсем сбитый с толку, Творцов кинулся вверх. И хоть он не мог разобраться с возникшими угрозами одновременно, но был в состоянии нейтрализовать врагов по очереди. Александр предчувствовал, что самым опасным противником из них двоих, был мародёр, укрывшийся на крыше. Он пытался выманить опера на открытое пространство, что в планы Творцова не входило.

   Александру пришлось добраться почти до самого верха лестницы. Откинутый люк, по какой-то причине не распахнулся до конца, оказавшись в промежуточном состоянии, и стоящим вертикально. Опер заметил, что с крышки свисала железная цепь, пропущенная через специальные кольца, и служащая для более надёжного запирания.

   Творцов сделал рывок вверх. Он рассудил, что у оказавшегося на крыше человека, был только один выход, через который можно было снова спуститься вниз, и Александр не мог придумать ничего лучше... Подпрыгнув, он ухватился за висячий конец проржавевшей цепи, и, уже падая, потянул её за собой.

   В который раз за день, оперу удалось избежать пули лишь чудом. В тот момент, когда Творцов захлопнул люк, преступник, стоял в нескольких шагах от проёма, и как только он понял что, задумал Александр, подскочил к закрывающемуся люку. Опер на долю секунды увидел его лицо, перекошенное злобой и досадой. Мародёр явно не рассчитывал на такой поворот событий, пистолет был у него в руках. Он сумел просунуть дуло своего “Громобоя” в проём, и, не целясь, нажал на курок. В следующее мгновение стальная крышка с грохотом упала на гладкий ствол пистолета, и выбила его из рук преступника.

   Творцов приземлился на ноги, и едва не рухнул на колени. Он крепко сжимал натянутую цепь, поспешно намотав её конец на правую руку. Александр предосудительно сделал шаг назад, ожидая сверху ещё одного выстрела, но прошло несколько секунд, а его так и не последовало. На свой страх и риск опер снова приблизился к лестнице. Обернувшись, он краем глаза увидел как верзила, практически дотянулся до рукоятки дробовика. Время поджимало, и Творцов быстро перекинул цепь через два пролёта ступенек. Он поднял голову, убедившись, что люк плотно закрыт. Большое кольцо, вваренное между звеньями, встало поперёк одного из креплений, и намертво зафиксировало крышку. Александр несколько раз перекинул цепь через перекладины лестницы, невзирая на боль в руке, он, что было силы, натянул её и, выхватив нож найденный на подстанции, тут же вклинил его между звеньями, соединив цепь, и окончательно закрепив её. Опер отпустил цепь, и в этот момент тяжёлый удар обрушился на крышку люка сверху. Творцов рефлекторно отскочил назад. Пульс бешено бился у него в висках, перед глазами угрожающе темнело. Пот, стекающий по лицу Александра ручьём, размывал осевшую на его коже пыль, превращая её в грязные разводы.

   Опер развернулся на месте. Он уже держал пистолет наготове, увидев, как верзила дотянулся до рукоятки дробовика, ухватившись за неё двумя пальцами, и потянув на себя. На лице преступника появилось подобие улыбки, он потянулся второй рукой к спусковому крючку, уже направив дуло оружия в сторону Творцова, но Александр оказался быстрей. В одном безумном прыжке он преодолел весь путь до мародёра, и, очутившись рядом с верзилой, резким ударом ноги, выбил дробовик у него из рук.

   — Кто вы такие!? — Опер тяжело дышал. Он направил на преступника Макаров, после чего, ногой перевернул его обратно на спину. Творцов услышал, как заскрипела дверь осаждаемой квартиры, у него за спиной. Александр украдкой взглянул в ту сторону, увидев как в приоткрывшемся проёме появилась толстушка. Из-за её плеча выглядывала та самая девушка, которую удалось спасти их общими усилиями, и ещё несколько женщин. Они молчали, однако испуг в глазах был красноречивей любых слов.

   — Пошёл ты... — Прохрипел верзила, когда Творцова снова поглядел на него. Он склонил голову на бок и сплюнул кровавой слюной на пол. Кровотечение прекратилось, и Александр заметил, как начинало опухать лицо преступника.

   В этот момент за спиной опера прозвучал выстрел. Пуля пробила жесть крышки, и врезалась в пол. Творцов вздрогнул от неожиданности, резко перекинув взгляд. Мародёр, что оказался запертым на крыше явно не хотел мериться со своей участью. Он пытался попасть в цепь, но к счастью Александра, не знал, в каком месте она держала крышку люка. Дверь за спиной опера снова с шумом захлопнулась.

   Творцов отвлёкся лишь на секунду, но верзиле хватило этого времени, что резко броситься вперёд. Он сжал огромную руку в кулак, и резко ударил по пистолету Александра. От резкого удара, опер отшатнулся назад, почувствовав, как Макаров выскочил из руки, а кисть больно осушилась. Верзила попытался тут же встать на ноги, но Творцов, потерявший бдительность на секунду, в следующее мгновение контратаковал мародёра, ударив его левой рукой в челюсть. Александр взвыл от боли, отведя руку назад. Он не рассчитывал, что удар будет иметь желанный результат, но к некоторому удивлению увидел, как преступник упал на бок, и притих.

   Придя в себя, опер тут же начал выискивать глазами свой пистолет. Макаров отлетел в глубь коридора, и оказался у одной из сумок. Шатаясь, Творцов двинулся в его сторону. Он аккуратно взялся за руку, и ещё раз оглядел рану. Пятна свежей крови проступили по рваным краям рубашки. Александр сделал ещё один шаг, и оказался у сумки, рядом с которой лежал его пистолет. Опер устало нагнулся, поморщившись от боли, что пронзила его мышцы. Он замер, переводя дыхание, но уже через секунду, пересилив боль, подобрал свой пистолет. Оказавшись в непосредственной близости от лестницы, и выпрямившись в полный рост, Творцов оглядел цепь, держащую крышку люка. Он убедился, что с ней было всё в порядке. Сделав осторожный шаг вперёд, Александр поднял голову, и увидел пулевое отверстие в толстой жести. Было странным, что мародёр выстрелил только один раз, он не попал в цепь с первого раза и навряд ли не попробовал бы сделать хотя бы ещё один выстрел. Опер сильно сомневался, что преступник берёг патроны, вспомнив, как именно он выпустил целый автоматный рожок впустую.

   Творцов украдкой взглянул на верзилу. Он по-прежнему лежал на боку, лицом к стене, и кажется, был без сознания. Повернувшись обратно, Александр сделал ещё один осторожный шаг вперёд, внимательно всматриваясь в пробитую дыру, и словно пытаясь высмотреть там своего врага, он приблизился к лестнице почти вплотную. Понимая, что это может быть ловушкой, опер поднял пистолет. Творцов напряг память, посчитав, сколько он выстрелов сделал, и неожиданно пришёл к выводу, что в запасе у него оставалось только одна пуля.

   В этот момент просвет загородила чья-то тень. Александр тут же пришёл в себя, и напрягся. Он положил палец на спусковой курок, готовясь нажать на него в любой момент. Но этого не потребовалось. Силуэт двинулся, и опер узнал проскочившую перед ним серую ткань. Глаз преступника появился в отверстии, и Творцов невольно улыбнулся, понимая, что у преступника просто-напросто кончились патроны. Мародёр со злобой смотрел на него.

   — Ты думаешь, что победил, мент!? — Агрессивно донеслось до Александра сверху. Опер устало улыбнулся, и опустил оружие. — Ты будешь трупом, как и все!..

   — “Ещё посмотрим...” — Мысленно ответил Творцов, и развернулся на месте, не имея никакого желания начинать этот бессмысленный разговор. Убедившись, что ему больше ничего не угрожало, Александр отошёл от лестницы, и, остановившись около сумок, принадлежащих преступникам, опустил на них взгляд.

   — Кто вы? — Опер резко поднял глаза. Дверь квартиры снова открылась, и, убедившись, что на площадке стало безопасно, в коридор осторожно вышла толстушка. Она не отошла от двери далеко, видя, что Творцов, не был заодно с преступниками, но и, сомневаясь, не зная какие цели преследовал Александр.

   — Я лейтенант милиции. — Опер тут же сунул руку в нагрудный карман рубашки, и достал удостоверение. Увидев, что Творцов, не врёт, женщина, облегчённо выдохнула и как-то по-другому взглянула на Александра. Она улыбалась.

   — Как хорошо, что вы пришли. — Начала говорить толстушка, сделав ещё один шаг в сторону опера. Она открыла рот, чтобы продолжить, но в этот момент сухой треск помех наполнил коридор. Творцов замер, внутри него всё похолодело. Так до боли знакомый приглушённый звук, исходил из куртки, которая принадлежала верзиле, и лежала у второй сумки, на полу.

   В одно мгновение Александр забыл обо всём. Не отрывая глаз от сложенной втрое куртки, опер медленно подошёл к ней. Женщина окончательно замолчала, и теперь, как и Творцов смотрела на серый комок неотрывно. Она не понимала, что всё это значит, но, увидев реакцию Александра, поняла, ничего хорошего ждать не приходилось. Опер подскочил к куртке. Одним резким движение он расправил её, обнаружив в самом центре маленькую чёрную рацию, что спокойно умещалась в ладони. Творцов покосился на ту, что выдал ему на Блокаде сержант Овчинников. Между ними было что-то общее...

   — ...этот мент, он тут!.. — Прорывался из динамика голос человека, до боли знакомый.     Александр поднял голову вверх. На крыше раздавались нервные шаги. — ...Взял оружие и витамины...

   — Что!? — Чей-то разгневанный голос, принадлежавший человеку, которого опер не знал, резко оборвал мародёра. — Вы что, там делаете!? Он же один! Где Филин?

   — Я ранен, укрылся на крыше! Нам нужна помощь! — Отчеканил преступник, вставив заранее заготовленную фразу. — Филин внизу, он жив, но мент, скорее всего, убьёт его. Быстрее!..

   — К вам прибудут наши парни, через пятнадцать минут. Держитесь!

Связь оборвалась. Творцов поднял взгляд на верзилу, что по-прежнему лежал не шевелясь. Александр нервно растёр лицо, сдирая, уже засохшую грязь, и чувствуя, как испарина начинала покрывать спину. В области живота что-то резко заболело, оперу показалось, что его сейчас вырвет, но спазм прошёл так же быстро, как и начался. Творцов медленно встал на ноги, голова закружилась, но уже через секунду всё прошло. Он кинул взгляд на женщину, всё ещё стоящую рядом. Выражение ёе лица было практически невозможно прочитать, похоже, в нём смешались все чувства, что были известны Александру.

    — Сколько вас? — Опер быстро нагнулся к сумке, сунув пистолет за пояс.

   “Пятнадцать минут...” — Билось у него в голове. Творцов резко распахнул края сумки, из которой торчало горлышко полутролитровой бутылки. Он увидел на её дне остатки прозрачной жидкости, очень похожей на воду. — “Пятнадцать минут...”

   — Восемь человек. Я хозяйка квартиры, Анна... — Медленно произнесла женщина, подняв недоумевающий взгляд, и тут же погрустнела. — У нас там беременная женщина...

   Александр замер на месте. В его голове пронёсся целый рой мыслей о жене, но опер тут же отогнал их. Он всё ещё помнил, что простых решений не бывает. Творцов убеждался в этом весь день, он не смог обойтись без скептицизма и в этот раз. Александр поднял на женщину глаза, что подозрительно сузились. Его дыхание участилось.

   — Беременная? — Переспросил опер, осторожно, но, ощущая как то, долгожданное чувство надежды, которое он потерял, придя к себе домой, снова начало заполнять разум. Творцов яростно отговаривал себя, не верить, но бороться без надежды становилось всё трудней. — На каком месяце?

   — Мне кажется... на последнем... — Неуверенно ответила хозяйка, словно извиняющимся тоном. Александр нервно сглотнул, начиная терять над собой контроль.

   — В доме есть мужчины? — Опер быстро встал на ноги, он подошёл к лежащему напротив дробовику, нагнулся и подобрал оружие с пола, бегло окинув его взглядом.

   — Только мой муж. — Анна покосилась на ружьё, явно ощущая дискомфорт от близости с таким оружием, её глаза расширились. — Он инвалид, ходит с трудом.

   — Ладно. — Выдохнул Творцов, и, окинув взглядом, дробовик ещё раз, отдал недоумевающей хозяйке. У него не было времени, чтобы объяснять сложившуюся ситуацию. Раненое предплечьё руки, в которой Творцов держал винтовку, начинало ныть от её тяжести. — Мне нужна верёвка, или какой-нибудь жгут. Быстрее!

   Приняв необычный дар, Анна оторопела. Она не понимающе посмотрела Александру в глаза, но, увидев в них лишь непреклонную серьёзность, быстро кивнула, и через мгновение скрылась за дверью. Не теряя времени опер, приблизился к верзиле. Он присел на корточки рядом с ним, и осторожно перевернул на спину. Творцов ещё раз удивился своему удару, преступник по-прежнему был в отключке. Воспользовавшись ситуацией, Александр бегло похлопал по карманам мародёра.

   Обыскивать неподвижные тела, уже становилось здесь какой-то жуткой традицией, и начинало выводить опера из себя. К удивлению Творцова в карманах брюк ничего не оказалось. Александр просунул руку верзиле под спину, но и за поясом не оказалось ничего. Опер тяжело вздохнул. Он сурово смотрел спящему преступнику в закрытые глаза, и словно пытаясь заставить его проснуться. У Творцова было слишком много вопросов, на которые он так и не успел получить ответы. Александр быстро поднялся на ноги. Он поднял правую руку, и посмотрел на наручные часы. Таймер на электронном циферблате продолжал отсчитывать время. По приблизительным подсчётам, до конца спасательной операции, у Творцова оставалось чуть меньше десяти минут.

   Александр направился в сторону сумок. Он на ходу, сбил настройку обратного отсчёта. Как бы опер не желал этого, но вернуться на Блокаду вовремя, у него не получалось, Творцов оказался у сумки, из которой мародёр, находившийся сейчас на крыше, достал Калашников. Сам автомат лежал тут же, рядом с пустым рожком к нему. Александр переставил таймер часов на тринадцать минут. Он нажал на кнопку начала нового отсчёта, присев на одно колено. Сумка, в которой, как предполагал опер находился, как минимум ещё один автомат, преподнесла Творцову сюрприз. Александр раскрыл поклажу преступников, едва не присвистнув от удивления... Как он и думал автомат, занимал своё почётное место, расположившись на самом верху сумки, но стоило оперу капнуть чуть поглубже, как он понял, что события, разворачивающиеся внутри Зоны Отчуждения, не имели случайного характера. Творцов убедился в этом окончательно.

   Четыре пистолета ТТ, с четырьмя запасными обоймами, и глушителями, лежали почти на дне сумки. Это оружие явно не могло принадлежать обычным мародёрам, даже действующим большой бандой. В голову Александра опять пробралась мысль о заранее подготовленной операции. Опер нахмурился, он сгрёб пистолеты в сторону. Под ними, на самом дне сумки, находился ещё один ГШ-20, и обойма к нему. Александр без лишних сомнений схватил пистолет. Он проверил магазин, что так же был полон, и через мгновение “Громобой” занял место Макарова. Опер поставил на предохранитель своё табельное оружие, и кинул его в сумку с другими пистолетами. Творцов взял вторую обойму к ГШ-20, и, вытащив из-за пояса второй пистолет, доставшийся ему в подъезде в качестве трофея, зарядил. Близость такого оружия снова дала Александру уверенность в собственные силы. По крайней мере, сейчас он уже не был так беззащитен.

   Взгляд опера упал на вторую сумку. Она находилась в метре от Творцова, и при желании Александр вполне мог до неё дотянуться. Он колебался секунду. Опер не на мгновение не забывал о словах в радио переговорах преступников. В этот момент Творцова осенило: ведь человек, что ответил, на позывные мог оказаться главарём этой банды!

   Александр рывком придвинул к себе вторую сумку, почувствовав её тяжесть. Он раскрыл края сумки шире, и неожиданно замер. Опер предчувствовал, что внутри не было оружия, но как только свет упал на дно поклажи, и выхватил большой железный ящик, тусклого, серебряного цвета, занимавший практически весь объём сумки, Творцов смутился окончательно. Он протянул руку, и осторожно сдвинул крышку. Переливаясь десятками стальных игл, внутри коробки лежали небольшие шприцы. Александр аккуратно взял один из них. Ему хватило беглого взгляда, чтобы определить, что именно такой же шприц опер нашёл в квартире на пятом этаже. Между ними было только одно отличие, шприц, который он держал в руке, был полным. Прозрачная жидкость блестела в тусклом свете лампы дневного освещения, висевшей над головой Творцова.

   “Витамины... — Тут же пришло ему на ум. — Они называли это витаминами... “

   В этот момент дверь квартиры заскрипела. Александр поднял взгляд, увидев, как из проёма вышла хозяйка. В руках она несла сложенный в рулон, полуметровый, запечатанный медицинский жгут. Александр быстро встал на ноги, он кинул шприц обратно в сумку, и сделал несколько шагов ей на встречу.

   — Вот. — Анна неуверенно протянула оперу пачку. Она замерла на месте, покосившись в сторону верзилы. — Всё что было...

   Творцов взял жгут, и тут же оказался рядом с преступником. Он присел на корточки, поморщившись от боли, но, всё же сумев разорвать полиэтиленовый пакет руками. Александр вытащил толстую, коричневатую резину. И прежде чем начать связывать им руки верзилы за спиной, опер успел пожалеть о том, что использовал нож, ранее. Узел получился не таким, каким его хотел сделать Творцов. Раненная рука не давала ему сильно затягивать концы жгута, но это всё же было лучше, чем ничего. Александру оставалось надеяться на то, что мародёр не придёт в сознание слишком рано. Закончив с узлом, опер снова встал на ноги. Он вытер пот с грязного лба, и посмотрел на женщину.

   — Где беременная женщина, о которой вы говорили? — Творцов подскочил к сумке с оружием. Он снова нагнулся к ней, и извлёк один из пистолетов ТТ.

— Она в зале... по коридору направо. — Ответила хозяйка, недоверчиво. Она глядела за действиями Александра с осторожностью и подозрением, которое тут же подтвердилось. Опер в шутку подумал, что женщина уже устала складывать у себя оружие, что он ей давал.

   Творцов сделал шаг вперёд. Он на ходу проверил обойму пистолета, заметив, как ТТ всё ещё блестел от смазки. Приблизившись к хозяйке вплотную, Александр безапелляционно вложил оружие женщине в руку.

   — Вам всем надо отсюда уходить. — Произнёс он властно, и пристально глядя Анне в глаза. — Скоро здесь будет плохо... Сумеете воспользоваться?

   Опер бросил взгляд на наручные часы. Таймер на них уже отсчитал половину отведённого времени. У Творцова оставалось ещё восемь минут. Женщина не ответила, она опустила в задумчивости глаза, рассматривая пистолет, который был ей явно в диковинку. Александр не стал выжимать из хозяйки ответ. Он понимал, что ей было не легко, всё это время, и насколько осознавал, будет не легче.

   Опер приблизился к двери квартиры. Он остановился, с сомнением поглядев на сумку с оружием. Творцов подумал о том, чтобы взять её с собой. Александр оглянулся, и снова посмотрел на верзилу. Он лежал, не двигаясь, и опер уже начал сомневаться в искренности его бессознательного состояния. Творцов не решил рисковать. Александр взял сумку с оружием, и встал напротив двери. Он увидел, как несколько женщин стояли в прихожей и с подозрением всматривались в коридор. Одна из них всё ещё держала дверь, не давая ей открыться до конца. Опер осторожно взялся за изуродованный выстрелом замок, и легонько толкнул дверь вперёд. С явной не охотой женщина с другой стороны поддалась, и впустила Творцова внутрь. Её взгляд стал ещё подозрительней.

   Оказавшись внутри квартиры, Александр, наконец, сумел снять с себя маску непроницаемости. Он осторожно схватился за раненную руку, прислонился плечом к стене. Четыре женщины, окружившие опера со всех сторон, молча наблюдали за его муками. И навряд ли Творцов мог упрекнуть их за это. Отдышавшись Александр, двинулся дальше. Он заставил себя отпустить руку, стараясь выглядеть не таким измученным, что бы лишний раз ни волновать жену, если конечно она была тут...

   Твёрдой походкой опер преодолел коридор, оставив за спиной недоверчивые, уставшие взгляды. Он вошёл в зал, резко раскрыв дверь, и едва сделав шаг за порог комнаты, почувствовал, как теряет сознание. Она была там...

   Александр не верил своим глазам. Сумка выпала из его ослабевших рук, бесшумно упав на мягкий палас. Опера качнуло, но уже через секунду он пришёл в себя, и кинулся к жене.

   — Саша! — Воскликнула Екатерина, подняв взгляд. Она сидела на диване в окружении ещё двух женщин. В одной из них Творцов узнал девушку, спасению которой способствовал.

   — Катя! — Едва выдохнул Александр, бросаясь к жене, на подкошенных ногах. Она попыталась встать, но круглый живот, выпирающий из-под блузки, не дал подняться высоко. Хотя этого и не потребовалось, в следующий момент, опер уже стоял перед женой на коленях. Он обнял Екатерину, осторожно, и так нежно, как мог. Она ответила ему взаимностью, прижала к себе, хоть Творцов выглядел и ужасно. Его лицо и волосы были в грязи, на теле бронежилет, а на рукаве огромное кровавое пятно.

   — Я так долго тебя искал... — Прошептал Александр, закрыв глаза, и чувствуя, как маленькие капельки горячих слёз потекли по его щекам. Опер не мог поверить в своё счастье, вспоминая, сколько он, пережил ради этого момента.

   — А я так долго тебя ждала... — Ответила Екатерина, с не меньшей нежностью, прижавшись к мужу ещё крепче, глаза девушки так же наполнились слезами. Она положила подбородок ему на плечо, провела рукой по седым от бетонной пыли, волосам. — Что происходит?

   Творцов нашёл в себе силы, чтобы отпустить жену, и податься назад. Он взял её за руку, нежно сжав.

   — Ты не ранена? — Тут же спросил Александр, смотря ей в глаза, и видя в них слёзы.

Не отрываясь от мужа, Екатерина покачала головой. Она попыталась унять слёзы, но с первого раза это не получилось. Взгляд Творцовой скользнул ему на руку. Она увидела огромное кровавое пятно на грязной рубашке, и замерла.

   — Тебя ранили!?

Опер устало покосился на своё левое предплечье. Кровь перестала течь уже давно, а значит, рана не представляла серьёзной угрозы.

   — Чуть задело, это не серьёзно! — Беспечно улыбнулся Творцов, измученной улыбкой.

   — Саша, что у тебя с лицом?.. — Александр увидел, что глаза жены снова наполняются слезами, но не счастья на сей раз. Она положила руки на его лицо, и начала медленно удалять грязные пятна въевшейся пыли. — Что же происходит!?..

   Опер хотел ответить, но замялся, так и не решившись на это. Он вздохнул и опустил голову. Творцов положил руку на круглый живот беременной жены. Александр нежно погладил его.

   — Как малыш? — Еле слышно произнёс опер, снова подняв глаза. Творцов попытался улыбнуться, но вместо него, это сделала Екатерина.

   — Хорошо. — Она снова потянулась к Александру, чтобы обнять. Он не возражал, но уже через секунду вспомнил о тех проблемах, что оставил в коридоре.

   — Сейчас не время... — Опер с трудом заставил себя сказать это. Он подался назад, увидев недоумение в глазах жены. — Отсюда надо уходить.

   Без долгих размышлений Творцов принялся снимать свой бронежилет. Он расстегнул лямки, снял мини-рацию.

   — Что ты делаешь? — Неуверенно произнесла Екатерина. Взгляд девушки изменился, как только в её поле зрения попала вмятина на груди бронежилета. — В тебя стреляли!?

Опер опустил взгляд, разглядев след от пули, только сейчас. Он улыбнулся.

   — Ребёнок баловался... — Творцов продолжил своё раздевание.

   — Какой ребёнок?.. — На выдохе пролепетала Екатерина, её глаза округлились ещё больше. Она потянулась к рукам Александра, но опер лишь покачал головой.

   Когда броня оказалась у Творцова в руках, он встал на ноги. Расправив бронежилет, Александр быстро, но аккуратно, продел его через голову жены.

   — Зачем? — На сей раз с испугом, произнесла Екатерина. Она бегло оглядела, то во что превратилась с этой экипировкой. Опер не стал застёгивать бронежилет, он не был предназначен для беременных, поэтому затягивать лямки было не слишком безопасно, для матери и ребёнка.

   — Поверь мне! — Тихо прошептал Творцов жене на ухо, когда обнял снова. — Так надо...

Слова Александра произвели должный эффект. Екатерина несколько успокоилась, но было видно, как неуютно она чувствовала себя в новой “одежде”.

   — Что теперь? — Девушка вопросительно смотрела на то, как её муж прикрепляет рацию за карман рубашки.

   Опер молчал. Он проверил свои карманы, дотронулся до пистолета за поясом. Кажется, всё было на месте. Творцов снова выпрямился в полный рост, он развернулся, окинув ещё двух присутствующих женщин коротким взглядом. Та, что ранее была в коридоре, сидела с отсутствующим взглядом, видимо ещё не придя в себя. Александр взял с пола сумку с оружием. Через секунду он уже стоял возле двери ведущей в коридор.

   — Пусть каждый возьмёт оружие! — Теперь опер обращался не только к Екатерине, но и к другим женщинам, что находились в комнате.

   — Вам надо уходить отсюда. — Безапелляционно, произнёс Творцов. Он окинул присутствующую аудиторию внимательным взглядом. Чуть задержал внимание на жене. Екатерина по-прежнему не могла понять, что происходит, и в какой-то мере Александр даже завидовал ей. Опер посмотрел на свои наручные часы.

   — Куда? — Женщина, сидящая на диване, рядом с Екатериной, недоумевающее посмотрела на него. Творцов мог понять её чувства, квартира защищала их уже довольно долго, и покинуть такое убежище решился бы не каждый, но время неумолимо поджимало Александра. До того момента, когда эвакуационная операция ОМОНа закончится, и силы покинут Блокаду, оставалось несколько минут. Опер понимал, что после этого он, и все кто остался в зоне отчуждения, будут брошены на произвол судьбы, и, судя по тем действиям что, разворачивались в микрорайоне, навряд ли проживут долго...

   — Надо уходить отсюда всем! — Жёстко произнёс Александр, отрезая все попытки на возражение. Он обращался к каждому из присутствующих, и отвечал на немой вопрос жены, что читался в её взгляде.

   — Катя. — Опер посмотрел на жену твёрдым взглядом, словно пытаясь передать ей свою уверенность в спасение. — К нам домой...

   Екатерина понимающе кивнула.

   Без лишних слов Творцов бросился обратно в коридор. До прихода подмоги к преступникам, оставалось пять минут, и Александр надеялся вывести людей раньше этого срока. Пистолет был у него в руках, опер проверил обойму, и вышел в коридор. Интуиция снова не подвела его. Творцов остановился в двух шагах от двери. Он стоял напротив верзилы, что уже пришёл в себя, и злобно смотрел на Александра, снизу вверх. Преступник ухитрился перевернуться на бок, и облокотиться спиной о стену. Через секунду его окровавленное лицо растянулось в приветственной улыбке. Верзила молчал и опер решил взять инициативу в свои руки.

   — Как вы узнали, что я иду? — Творцов сделал ещё два шага в сторону мародёра. Его глаза горели холодным огнём, тон был резок. Александру не удавалось закончить свою миссию до конца, вывести заложников из Зоны Отчуждения, и найти второй эвакуационный отряд ОМОНа. Теперь у опера была только одна возможность хоть как-то спасти положение, и Творцов спешил узнать как можно больше информации, о том, что здесь происходило.

   — Мы не думали, что ты сможешь зайти так далеко... — Словно не услышав вопроса, ответил верзила, снова сплюнув на пол кровавой слюной. По спине Александра пробежали мурашки, голос мародёра был абсолютно спокойным, и опер понял, что выведать хоть какую-нибудь информацию так легко, не получиться. Он злобно сжал зубы. При других обстоятельствах Творцов сумел бы узнать всё то, что его интересовало, но время диктовало свои условия.

   Александр сделал ещё несколько шагов в сторону верзилы. Теперь он стоял к нему вплотную, нависнув грозной тенью, что впрочем, не произвело никакого эффекта. Опер кинул взгляд в сторону сумки, что оставалась в коридоре. Ещё одна загадка со шприцами, никак не хотела поддаваться логическому объяснению в глазах Творцова.

   — Что в шприцах? — Голос опера стал холодным как лёд. Он хмуро смотрел на верзилу, из-под лобья, пистолет нервно задёргался в руке Творцова. Он был готов любой ценой получить ответ на этот вопрос.

   — А ты уколись. — Ненавистно прошипел мародёр, снова скривив в усмешке губы, залитые кровью. — И увидишь...

   Александр не ответил, лишь нервно зашевелились скулы на его лице, и капля пота протекла по щеке. Время неумолимо шло вперёд, подгоняя, опера в принятии решения. Но Творцов разрывался между вариантами дальнейших действий, и не мог выбрать какой-то один.

   Опер прождал ещё несколько секунд. Он терпеливо добивался ответа на свой вопрос, пристально глядел мужчине в глаза. Но это лишь ещё больше развеселило мародёра. Взглянув на преступника в последний раз, Творцов, на сей раз, улыбнулся сам, почувствовав какой ураган, зреет у него внутри. Александр неожиданно вспомнил, через что ему пришлось пройти, чтобы оказаться здесь, сколько пережить! Глаза опера вспыхнули огнём, и лишь пронзительное пищание наручных часов, вернуло Творцова в реальность. Он отрешённо перевёл ничего не значащий взгляд, поднял руку, и увидел мигающие нули на электронном циферблате таймера.

   Всё его время закончилось, и Александр замер, представив себе Блокаду и сержанта, что должен был передать в эфир прощальные слова ещё несколько минут назад. Он не испытывал каких либо досадных чувств по этому поводу, ведь опер с самого начала, и нарочно изменил весь смысл своего пребывания в Зоне Отчуждения. Омоновцы лишь хотели использовать Творцова в своих целях, они отослали его как диверсанта, только с одной задачей — расчистить дорогу для отрядов эвакуации. Но Александр видел собственными глазами, что осталось от одного такого отряда. Опер не искал себе оправдания, он провалил задание ОМОНа, но выполнил своё. И только сейчас он понял это...

   — И что? — С ехидной улыбкой поинтересовался верзила. — Что теперь собираешься делать, мент? ОМОН больше тебе не поможет...

   Творцов бросил на мародёра резкий взгляд.

   — Откуда ты знаешь?.. — Едва ли не прошипел Александр. Пистолет поднялся ещё выше. Опера не покидало ощущение беспомощности в сложившейся ситуации. Они угадывали едва ли не каждое его действие, заранее снабдили оружием мальчишку, встретившего Творцова в подъезде, и назвавшего его имя... Каким-то образом они знали всё... Но проходило время, а сигнала с Блокады так и не было, и Творцов не мог понять, было это хорошо или плохо, да и вообще, было ли хоть как-то!?..

   В этот момент скрип за спиной, заставил Александра резко развернуться. Он увидел, как открывается входная дверь осаждаемой квартиры, и несколько первых женщин, боязливо вышли на площадку. Они увидели преступника, и в нерешительности замерли на месте. Опер поднял на них взгляд, но подгонять не пришлось. В следующее мгновение из дверного проёма вышла хозяйка квартиры. В руках она держала сумку с оружием.

   — Быстрее! — Скомандовала Анна, вышедшим вперёд женщинам, одна из них вздрогнула от неожиданности, и пара тут же продолжила своё движение.

   Из квартиры, на инвалидной коляске выкатили пожилого мужчину. Творцов вспомнил, что это был муж хозяйки. В руках он сжимал дробовик... Увидев своё оружие, верзила взвыл от бессильной злобы, и Александр явственно услышал, как заскрежетали его зубы.

   Мужчина в коляске бросил на опера одобрительный взгляд, и кивнул головой. Следом за ними последовало ещё несколько женщин, и, наконец, последней показалась Екатерина, она замыкала шествие с ещё двумя женщинами, выглядя несколько смешно, в накинутом бронежилете. Они пересеклись коротким взглядом, после чего женщины спешно, но насколько это позволяло положение, прошли вслед за остальными. Творцов знал, что Екатерина сможет довести людей до их квартиры, она была сильна, и могла справиться с этим заданием, без особых проблем.

   Александр дождался, пока все люди соберутся напротив лифта.

   — Пешком! — Прикрикнул он, в последний момент, решив, что передвижение на лифте могло выдать место нового укрытия, тем более что оно находилось всего лишь на этаже ниже.

   — И что же ты задумал мент? — Спокойно, но с невероятной ненавистью в голосе произнёс верзила, мерзкая улыбка сползла с его лица.

   Творцов ничего не ответил ему. Он молча развернулся на месте и твёрдой быстрой походкой направился вдоль коридора в след уходящей группе. Екатерина ждала его у лифта за стеной. Она сходу обняла его и поцеловала. Александр остановился, но лишь на секунду. Осторожно прижавшись к беременной жене, он ловил каждую толику её тепла. Но времени оставалось в обрез. Опер заставил себя отпустить жену, и податься назад.

   — Что происходит Сашенька? — Едва ли не плача произнесла Екатерина.

   Творцов нахмурился, взяв её за предплечья. Он не знал что ответить, просто стоял и смотрел жене в глаза.

   — Всё плохо, ведь так? — На выдохе произнесла Екатерина спустя нескольких секунд, поняв всё по глазам мужа.

   — Да. — Тихо ответил Александр. Его взгляд оставался невозмутимым, хотя в душе опера бушевал целый пожар. — Нам надо идти…

   Он сделал шаг вперёд, обходя Екатерину справа, и увлекая её за собой. Девушка не сопротивлялась, полностью доверившись воле мужа. Они спускались по ступенькам, так быстро, насколько могли. Оперу приходилось держать жену за руку, и поддерживать её при каждом шаге. Он хотел завязать разговор, но как назло никакие мысли не лезли Творцову в голову.

   Через мгновение пара вступила на площадку девятого этажа. Все остальные уже ждали их, боязливо прислушиваясь к окружающей обстановке. Александр отпустил жену, и вышел вперёд, указывая другим дорогу. Анна подхватила Екатерину под руку, и приветливо улыбнулась, увидев тревогу на её лице.

   — Теперь пускай попробуют достать нас, с таким защитником! — Приободряющее произнесла женщина, пытаясь согнать с Екатерины напряжение, и добродушно подмигнув ей. Творцова нехотя улыбнулась.

   Опер шедший впереди, резко развернулся на ходу, бросив на хозяйку слегка испуганный взгляд. Он промолчал.

   Дверь квартиры маячила впереди. Быстро преодолев последние метры, Творцов достал ключи, поспешно засунув в замочную скважину, и провернул замок. Послышался щелчок, дверь открылась. Александр распахнул её наполовину, удерживая за ручку, и пропуская всех внутрь. Екатерина, в сопровождении Анны шла последней. Когда они поравнялись с опером, она вырвалась из объятия женщины, и остановилась рядом с мужем. Хозяйка понимающе кивнула, и через секунду скрылась в чреве их квартиры.

   Творцов стоял молча, подобный гранитной скале, без малейшего движения, всё так же придерживая входную дверь. Она знала, что это могло означать... Глаза Екатерины наполнились болью, она не хотела терять мужа. Её ладонь легла на руку Александра, ту, что держала дверь за ручку замка. Сердце опера сжалось от боли, но он не позволил секундной слабости взять верх над здравым смыслом, лишь ещё крепче сжав ручку.

   — Я не пойду без тебя… — Тихо произнесла Екатерина. Творцов увидел слёзы на её лице. Он нервно сглотну, и закрыл глаза, задрожав всем телом.

   — Хорошо… — Тихо ответил он через мгновение, выдавив из себя улыбку, и подавшись вперёд. Александр приостановился, пропуская жену, взявшую его за руку, и делая короткие шаги, нехотя подошёл к порогу. Екатерина прошла в прихожую, к остальной группе, не отпуская руки мужа, но опер внезапно остановился. Он резко отдёрнул руку, освободившись от её сладкого плена. Екатерина вздрогнула как от пощёчины, и развернулась на месте. Её глаза были расширены от ужаса понимания, что произойдёт в следующее мгновение. Взгляд холодных глаз Творцова был невозмутим, он смотрел на жену, но словно куда-то сквозь неё. Дверь с грохотом закрылась, и замок щёлкнул два раза.

   — Нет! — Екатерина бросилась на дверь, впившись в дерматин острыми ногтями, из глаз брызнули слёзы. Она ударила кулаком по двери, потом ещё раз. Легкий удар сотряс железный корпус с другой стороны в области замка. — Нет, вернись!

   — Прости… — Тихо донеслось из коридора. — Так надо…

   Закрыв лицо руками, девушка съехала по мягкому материалу на пол, она рыдала, не в силах себя успокоить. Остальные спасённые, стоящие вокруг неё полукругом, молча смотрели сверху вниз.

   Анна подскочила к Екатерине первой, опустившись на корточки, и прижав её к себе.

   — Ничего-ничего — Она тихо похлопала девушку по спине, подняв взгляд на железную дверь. — Он вернётся, вернётся…

   Захлопнув дверь Александр, закрыл замок на оба оборота. Он действовал настолько быстро, насколько это позволяло состояния. Опер оставил ключ в замке. Он услышал, как Екатерина бросилась на дверь, но было слишком поздно, не тратя ни секунды, Творцов резко ударил по ручке ключа рукояткой пистолета. Ключ обломился аккурат на уровне замка, и запал внутрь механизма. Опер надеялся, что это хоть как-то убережёт его жену и остальных от мародёров, хотя бы на несколько часов.

   — Прости… — Произнёс он, опустив голову на мягкую обивку двери. — Так надо…

   Творцов больше не мог находиться здесь, адская боль пронзила его сердце. Александра качнуло в сторону, так что он едва удержался на ногах. Отдышавшись, опер, направился обратно. Шатаясь, он добрался до конца коридора, и снова остановился, схватившись за грудь. Внезапная боль нахлынула на Творцова и накрыла с головой, по телу побежали мурашки, и... боль куда-то ушла. Он выпрямился в полный рост, почувствовав себя лучше. Теперь Александр был готов, для того чтобы выполнить свою работу. Он двинулся вдоль коридора в сторону лестницы. Опер был готов, и ничего кроме лютой ненависти сейчас не было в его душе. Он ненавидел все, что окружало его, что, разделило с любимым человеком. Солнечные лучи, кажется, в последний раз выглянули из-за туч. Лестничная клетка заполнилась оранжевым светом, но уже через мгновение снова потускнела, на сей раз, кажется для него, навсегда...

   Крепко сжав пистолет, Творцов бросился вверх по лестнице. Ему не терпелось снова увидеться с одним из тех людей, по чьей вине здесь творился весь этот хаос. Он ненавидел их больше всех!

   Верзила по-прежнему лежал в той позе, в которой Александр его оставил. Когда опер вышел в коридор десятого этажа, и, не тратя времени на разговоры, сразу взял курс на мародёра, верзила приподнял голову, и встретил его довольной ухмылкой.

   — Спрятал их в надёжном месте? — Засмеялся он — А то я хорошо играю в прятки!

   Мародёр загоготал, сплюнув на пол.

   Творцов не стал тратить время на разговоры, точка его кипения превысила все допустимые нормы. Он подскочил к верзиле, на ходу ударив его ногой в бок. От неожиданного напора мародёр заткнулся, проглотив свою улыбку. Александр склонился над верзилой схватив его за края бронежилета на груди обеими руками, и приподняв, прошипел в лицо:

   — Отвечать быстро и коротко: Кто вы такие, и что вы здесь делаете?

   По лицу верзилы прошла тень страха, что наполнила опера ещё большей силой. Мародёр был не так бесстрашен, как говорил, а значит, из него можно было выбить любую информацию. Творцов перехватил его, взяв одной рукой, он подставил дуло пистолета под челюсть преступника, и надавил.

   — Ты можешь убить меня. — Верзила безразлично ухмыльнулся, через мгновение после этого, однако Александр заметил, как нервно он сглотнул. — Но это ничего не изменит...

   — Ну что ж… — Так же безразлично ухмыльнулся опер — Как хочешь!

   В ту же секунду Творцов одним рывком поднял мародёра на ноги и, встряхнув, с силой бросил на противоположную стену. Верзила громко выдохнул, зажмурившись от боли, но, продолжал хранить молчание. Когда Александр чуть ослабил хватку, преступник тихо закашлялся, выплюнув на стену капли крови. Опер был подобен разъярённому льву, лицо Творцова перекосило гримасой ненависти, он был готов действительно убить этого человека, но не раньше, чем узнает всё, что хочет...

   — Я повторяю, кто вы такие и что вы здесь делаете! — Едва ли не прокричал Александр, снова подняв мародёра за грудки. Он сделал шаг вперёд, и, оказавшись рядом с дверью ранее осаждаемой квартиры, что, было, мочи кинул верзилу на неё. Изувеченный дробью косяк не сумел выдержать второго удара…

   Мародёр боком влетел, теперь уже, в пустую квартиру. Опер на ходу отпустил преступника, дав возможность отлететь ему внутрь прихожей. Верзила больно ударился об стоящую напротив двери тумбочку. Он замер, но через мгновение съехал на пол, упав на колени, тихо закашлявшись.

   Несколько секунд Творцов молча смотрел на него из коридора. Он глубоко дышал, но чувствовал что злоба, завладевшая им, не собирается сдаваться так просто. Мародёр зашевелился, придя в себя, он снова сплюнул на пол, подняв на Александра уставший, но невероятно уверенный в себя, взгляд.

   — А ты не такой уж и законник, как я погляжу! — Произнёс он тихо, но так что бы опер услышал его.

   В следующее мгновение разъярённый крик Творцова разрезал повисшую на лестничной площадке тишину. Верзила зажмурился и опустил голову за секунду до того как остатки двери посыпались на него крупной щепой. Александр одним ударом ноги, сумел окончательно разбить, уже практически закрывшуюся дверь, и ураганом влетел внутрь квартиры. Браслет его наручных часов лопнул, и хронометр упал на порог.

   — “Я буду бороться с вами вашем же оружием...” — Билось в висках опера, в унисон сердечным ударам. Он снова схватил мародёра за края бронежилета, и рывком поставил на ноги, словно тряпичную куклу. Шкаф для хранения одежды стоящий слева от Творцова, выглядел крепко, и мог быть идеальной “наковальней”, для его “молота” — “Я буду бороться с вами вашем же оружием!!!”

   Замерев лишь на мгновение, Александр приблизился вплотную к верзиле, чьи руки, связанные за спиной, усердно пытались развязать прочный узел. Но он даже и не думал поддаться.

   — Ты сдохнешь тварь! — Процедил он сквозь зубы, и с разворота бросил преступника на закрытые створки шкафа. Надежды опера на устойчивость деревянной постройки не оправдались. Дверные петли треснули и, увлекая обе створки за собой, верзила оказался внутри шкафа. Вешалки с одеждой посыпались на него сверху, засыпав с головой.

   Творцов подскочил к мародёру, и хотел уже добавить ему ещё, но увидел, что верзила потерял сознание. Кровяные разводы усеяли одежду внутри шкафа, и правую створку двери, где находилось большое зеркало, треснувшее пополам, видимо, вследствие удара.

Александр опомнился через несколько секунд, он встряхнул головой, и пришёл в себя. И только теперь до разума опера дошло, что он оказался в полном тупике, и Творцов не знал, что ему надо было делать. Он стоял, не шевелясь, смотря на избитого им преступника сверху вниз, и внезапно понял, чего хотел на самом деле хотел ОН САМ! Подмога мародёрам должна была уже давно быть здесь, но, прислушавшись к тому, что происходило на лестничной площадке, Александр убедился: он пока ещё не зажат на этаже. Опер кинулся обратно в коридор, туда, где находилась сумка со шприцами. Творцову не было страшно, хотя сердце его со страшной силой билось в груди. Он достал пистолет и уверенной походкой вышел в общий коридор. Как и предполагал Александр, здесь не было опасности. Все вещи преступников были на своих местах, а сумка со шприцами, стоящая особняком от всего остального, снова приковала к себе взгляд опера. Он сделал первые шаги в её сторону...

   — ...Мы около дома... — Рация, лежащая на куртке преступника, у противоположной стены, неожиданно ожила. Резкий шум заставил Творцова вздрогнуть, он молниеносно перевёл дуло пистолета в её сторону, и едва не выстрелил. — Где вы? На каком этаже?

   — ...На десятом. — Тут же прозвучал ответ, и Александр услышал тихую поступь, доносившуюся с крыши, он совсем забыл, что запер там ещё одного преступника. — Быстрее, там внизу что-то происходит!..

   Опер медленно подошёл к куртке верзилы, уложенной на полу, и поднял рацию. Зелёный огонёк мигал на её корпусе в такт помехам, что всё ещё вырывались из динамика.

   — ...Запас “витаминов” всё ещё у вас?.. — Снова подали голос мародеры, спешащие на подмогу. Творцов почувствовал некоторую напряжённость в их вопросе. Он опять посмотрел на сумку со шприцами, уже начиная понимать, что она имела, куда большую цену, чем тоже оружие. Александр встряхнул головой, кинув резкий взгляд в сторону прохода ведущего на лестничную площадку. Ему показалось, что внизу запищал домофон...

   — ...Нет... — Неуверенно ответил преступник, запертый на крыше. Связь была ужасной, и оперу приходилось, задерживать дыхание, чтобы не пропустить ни одного слова. — ...Они внизу, у мента...

   — ...Спасти шприцы любой ценой!.. — Неожиданно громко воскликнул в эфир кто-то третий. Не сразу Творцов узнал голос самого первого мародёра, с которым связался преступник на крыше. Теперь Александр не сомневался в том, что это был их главный...

   Не долго думая опер, прикрепил рацию преступников ко второму нагрудному карману. Он сделал это настолько резко, что едва не порвал рубашку. Творцов приготовился развернуться, но ему на глаза неожиданно попался рукав одной из курток, что был, откинут в сторону. Александр сощурил глаза, всматриваясь в изображённый на серой болоне, рисунок. Опер в нерешительности замер на месте. Светоотражающие полосы, на спине куртки сливались вместе, и образовывали человеческий череп. Контуры были довольно чёткими, и опер не мог ошибиться, в том, что увидел, но всё же как-то не поверил своим глазам. Творцов медленно поднял куртку с пола. Он развернул её, вглядываясь в зловещий рисунок, и не находя ему никакого объяснения. По спине Александра пробежали мурашки. Опер кинул куртку на место, его глаза остекленели. Он подошёл к сумке со шприцами, и быстро схватил её, снова испытав неудобства в руке.

   Творцов не слишком хорошо понимал что делает, но он знал: преступникам были нужны именно эти, как они сами говорили, “витамины”. Александр, не задумываясь, схватил сумку и закинул на плечо. Теперь ему необходимо было любой ценой отвлечь мародёров на себя. Он спрятал жену и других людей, но понимал что не слишком надёжно…

   Опер вернулся обратно в квартиру. Он подошёл к разрушенному шкафу, из которого торчали ноги верзилы без движения. Творцов не заглядывал внутрь, просто из-за дефицита времени. Он присел на одно колено, и поставил сумку со шприцами рядом. На лицо Александра упала тень. Он медленно расстегнул сумку, и осторожно достал один из шприцов. Опер мельком взглянул на его содержимое, внезапно вспомнив слова верзилы, отвечавшего на его вопрос о назначении шприцов: — …А ты уколись...! — Ответил мародёр тогда…

   — Хорошо… — Как-то безразлично произнёс Творцов, не обращаясь ни к кому конкретно. В следующую секунду он вонзил шприц в бедро преступника и впрыснул содержимое в его организм. Верзила никак не отреагировал на укол, так словно его и не было.

   Александр не стал дожидаться реакции, он и так её знал: полная кома, без признаков активности головного мозга. Опер встал на ноги и, подняв сумку с препаратом, быстро вышел в коридор. Он достал пистолет, и медленно подойдя к лифту, прислушался. Кабинка стояла, как и прежде, на первом этаже, и словно не думая трогаться с места. Он окинул фанерные створки любопытствующим взглядом, и снова посмотрел в коридор за спиной...

   Приостановившись у края стены, ведущей на лестничную площадку, Творцов передёрнул затвор пистолета, и твёрдо ступая по штукатурке, усыпавшей пол, направился к лестнице. У него было два пистолета с полным боекомплектом, и сумка со шприцами, назначение которых Александр не знал, но безумно хотел это выяснить. У него были все шансы, чтобы выбраться из этого пекла живым, и привести с собой помощь. Опер снова хотел увидеть жену, обнять её, и не отпускать больше никогда…

***

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

   — Как тебя зовут? — Стрелок уверенно тащил девушку за собой по коридору этажа. Он крепко схватил её за запястье, даже не думая отпускать. Рация в кармане куртки продолжала усердно разрываться от помех уже около минуты. Голос Овчинникова был рассержен, он говорил с Центром и просил командующего эвакуацией дать ему ещё полчаса.

   — Ксения. — Девушка едва поспевала за своим похитителем, тяжело ступая по плиточному полу коридора шестого этажа. — Куда ты ведёшь меня!?

   Девушка поняла, как общаться с ним, мужчина шёл быстро, не оглядываясь по сторонам. Ксения заметила, что он вел себя совершенно свободно, ни разу не ошибившись в коридорах, так, будто уже много лет прожил в этом доме.

   — Ты ведь хочешь жить? — Совершенно серьёзно произнёс снайпер, продолжая идти вперёд. Они сделали очередной поворот, ни на секунду не сбавив темпа. — Выйти отсюда живой!?

   Девушка не ответила. Она молчала нарочно, пытаясь заставить стрелка обернуться, чтобы заглянуть ему в глаза, увидеть говорит тот правду или лжёт... Они вышли на лестничную клетку, и начали спускаться вниз. Но как назло, видимо понимая это, мужчина не оборачивался. Проскочив первый пролёт в полном молчании, он, наконец, заговорил:

   — Я так и знал что хочешь… — С улыбкой произнёс снайпер. — Тогда тебе придется немного поработать на меня!

   От шока, Ксения потеряла дар речи, она несколько секунд недоверчиво смотрела в затылок своему похитителю, словно пытаясь прочитать его мысли.

   — … Время операции выходит… — Вдруг донеслось сквозь шум помех из рации стрелка. Голос говорящего был необычайно разгневан, и он едва не кричал. — Овчинников, у тебя есть десять минут, чтобы закрыть ворота...!

   — Что это значит! — Злобно произнесла девушка, слегка отдёрнув руку похитителя на себя, словно пытаясь остановить его. Но мужчина даже не помыслил об этом, лишь ещё сильнее сжал её запястье.

   — …У меня там три отряда! — Выпалил Овчинников в ответ. — Я могу уйти только через тридцать минут, но не раньше…

   — Скоро увидишь! — Коротко ответил снайпер. Они прошли площадку пятого этажа, и Ксения содрогнулась, вспомнив о том, что ей пришлось пережить здесь. — Я не убью тебя, если поможешь мне…

   Вдруг добавил он после секундной паузы. И девушка почувствовала себя несколько уверенней. Он давал ей шанс, а это было куда практичней любых угроз.

   — Я не знаю… — Начала Ксения, но стрелок перебил её.

   — Ты знаешь молитву? — Его голос неожиданно понизился. Внутри девушки всё похолодело. — Отче наш…?

***

   Овчинников сидел у рации, с силой сжимая, маленький передатчик, который мог сломаться, стоило сержанту лишь чуть-чуть увеличить давление. В его глазах снова бушевало пламя.

   — Мне нужно ещё полчаса! — Настойчиво повторил он.

   — Эвакуация проходит по плану — Так же настойчиво произнесли с другой стороны. — Мы уже начали закрывать другие ворота, и вы следующие по списку…

   — Требую…, нет, прошу вас, дайте ещё полчаса! — Процедил сержант сквозь зубы. Овчинников понимал, что не имел права обсуждать приказы с верху, но просто не мог кинуть своих товарищей на месте боя. — Там люди…

   — Сержант. — Голос командующего приобрёл рациональный оттенок, и немного успокоился. — У нас уже хватает людей. Автобусы готовы к транспортировке, и места в них строго распределены. Я приказываю вам ЗАКРЫТЬ ВОРОТА!

   — Там НАШИ ЛЮДИ! — Терпение Овчинникова иссякало на глазах. Ему остро захотелось просто кинуть рацию, и прервать связь, но он так же прекрасно понимал, чем это ему грозило…

   — Сержант! — Голос откуда-то с боку заставил Овчинникова остановиться. Он вздрогнул от неожиданности, несколько секунд соображая, откуда пришёл звук. Сержант бросил взгляд на омоновца, находящегося у края ворот Блокады, и увидел, что тот смотрел на него.

   — Быстрее, сюда! — Крикнул боец, подняв вверх руку.

Овчинников прищурился, поняв, что что-то произошло. Он всем сердцем надеялся, что Творцов дал о себе знать, и в следующее мгновение громкий женский голос наполнил округу…

***

   — Отче наш, иже еси на небеси! — Ксения закричала через несколько секунд после того, как вступила на балкон одной из многочисленных квартир, выходящий на Блокаду. Словно в прострации девушка раскрыла окна лоджии, и ослепшим, невидящим взглядом, смотрела в пространство перед собой. — Да святиться имя твоё!

   — Они не убьют тебя…— Голос похитителя звенел у неё в ушах как колокольчик. Он сказал это, когда выводил на балкон. — Они не станут стрелять по заложникам…

   Это был голос утешения. Ксения содрогалась от одной только мысли, что помогает преступнику, убивавшему людей, но она так хотела жить…

   — Да придёт царствие твоё! — Невольные слёзы потекли у неё по щекам. Девушка судорожно поднесла к лицу руки, чувствуя, как предательская влага размывает остатки туши, оставляя на коже чёрные полосы-разводы. — Да будет воля твоя яко же на земле, так и на небеси!

   Ксения подняла глаза на беспросветное небо, затянутое облаками, она вдруг подумала, что уже никогда не увидит солнечный свет…

   — Хлеб наш насущный дай нам днесь! — Стрелок был где-то рядом, она чувствовала это, хотя не видела, куда он пошел, когда вышла на балкон. Если честно то девушка и не хотела этого знать, приторно-горькое чувство вины, снова наполнило её душу. Но он был где-то рядом... затаившись как лев перед смертельным броском, может быть даже в соседней комнате. — И оставь нам долги наши.

   Как и обещал, снайпер развязал ей руки. Ксения снова дотронулась до бордового отпечатка, оставленного тугой верёвкой, почувствовав лёгкую боль.

   — Яко же и мы оставляем должникам нашим! — Молитва подходила к концу, и всё сильнее и сильнее девушка начинала беспокоиться за исход их дела. Она чувствовала, как бойцы с Блокады сверлят её взглядом, а может, и направляют дула автоматов…

   — Чего тебе нужно!? — Чей-то крик со стороны кордона заставил её вздрогнуть. Ксения опустила глаза вниз, на замысловатую постройку, неуместно вклинившуюся в общий вид провинциального городка, тёмно-синей, почти чёрной краской, но никого не увидела.

   — Не останавливайся… — По-змеиному тихо, зашипела мини-рация у неё в ухе. Девушка вздрогнула ещё сильнее, не вспомнив, когда стрелок успел закрепить её. Голос Ксении задрожал, она из последних сил держала себя в руках.

   — Не введи нас в искушение! — Вдруг с силой закричала она, и продолжила на одном дыхании, снова подняв глаза к небу — Но избави нас…

   В этот момент оглушительным раскатом, из окна, слева от балкона, раздался первый выстрел. Девушка вскрикнула от неожиданности, и закрыла уши руками, но нашла в себе силы закончить начатый ритуал, и закричала. — ...от лукавого. Аминь!

   Второй выстрел, произведённый с того же места, уже не был таким неожиданным, и девушка, словно предчувствуя его, напряглась всем телом. Через мгновение она увидела человека, выпавшего из-за укрытия высокой стены, и упавшего на газон. Он остался лежать на нём без движения…

***

   Стрелок укрылся за тёмной шторой. Он стоял, выпрямившись в полный рост, беспрерывно смотря в снайперский прицел, водя им по тёмным стенам Блокады и выискивая свою цель. Мужчина придерживал винтовку запястьем раненной руки, которая еле заметно дрожала. Наконец снайпер выбрал брешь в обороне противника — небольшой, прямоугольный вырез для создания огневой точки. Через него он увидел зелёную траву, утоптанную десятками ног. Стрелок замер в одном положении, терпеливо выжидая свою жертву. Он знал, что это был его единственный шанс, покончить со всем этим…

   Девушка на улице продолжала читать молитву. Её крик был действительно зловещим. Расчёты мужчины на психологический эффект от такой атаки, пока подтверждался. Омоновцы не решались предпринимать каких-либо действий, явно оказавшись в замешательстве.

   — Что тебе нужно!? — Голос одного из бойцов, стоящего у ворот Блокады донёсся до девушки. Она замолчала.

   — Не останавливайся… — Тут же отреагировал снайпер. Почувствовав, как капли пота потекли у него по виску. В комнате было ужасно душно, но стрелок был готов вынести все эти муки, чтобы посчитаться с врагом…

   Голос девушки снова наполнил округу. Мужчина напрягся всем телом, он чувствовал что момент, ради которого он всё это затеял, был уже близко. Только дрожь в руке никак не хотела уходить и за мгновение до выстрела, которое сделало его подсознание, он подумал, не станет ли это помехой…

   Сержант Овчинников на долю секунды показавшийся в продолговатом окошке, не медлил ни секунды, торопясь к воротам Блокады, он хотел проскочить незамечено, но это был слишком предсказуемый шаг... Первый выстрел снайпера оказался не слишком точным. Он не видел ни голову, ни тела сержанта, лишь левая голень. Но даже этого хватило, чтобы подстрелить врага. Мужчина увидел, как Овчинников вздрогнул от неожиданности. Он упал на одно колено, и теперь в зоне видимости стрелка была его голова. И за долю секунды до последнего, решающего выстрела, Овчинников неожиданно повернул в его сторону голову, и через пустую раму окна, посмотрел прямо в глаза. В его взгляде не было ничего кроме хладнокровия. Он умирал как воин…

   Снайпер решил подарить ему быструю смерть, нацелившись прямо в лоб…

   Выстрел, подобный последнему набату, загремел на всю улицу, так что едва не заложило в ушах. Когда всё было кончено, стрелок остался стоять на месте. Его нападение было столь неожиданным, что никто из оставшихся в живых бойцов не осмелился открывать огонь. Лишь через несколько секунд томительного ожидания, боец, что находился у самого края Блокады, на несколько секунд высунулся из-за ограждения, и, посмотрев на балкон, на котором всё ещё находилась Ксения, медленно поднял свой автомат. Пересохшие губы беззвучно зашевелились, но стрелку не составило труда прочитать одно единственное слово — дрянь — прошептал омоновец и передёрнул затвор. Но девушка продолжала стоять на месте, видимо получив шок от произошедшего, и потеряв самообладание. Мужчина не стал медлить, ведь он обещал, что она будет жить... Молниеносно поднеся прицел к лицу, и затаив дыхание, он, практически не целясь, выстрелил омоновцу в шею.

   — Назад, в дом! — Выпалил снайпер, убедившись, что его жертва упала на асфальт. В следующее мгновение стрелок услышал, как яростно распахнулась дверь лоджии. Он ожидал, что она кинется на него с кулаками, но прошло время, а дверь комнаты, в которой он был, так и не раскрылась. Стрелок отошёл в глубь помещения, так и не дождавшись выстрелов.

   — …Овчинников! — Взорвался радио эфир через секунду. — Где ты...? ответь...!

   Мужчина медленно подошёл к двери. Он заметно шатался, перенеся не человеческое напряжение. Оказавшись напротив двери ведущей в коридор, снайпер остановился. Пот ручьём тёк ему за шиворот, раненая рука жутко болела. Стрелок отдышался, и вдруг услышал её плачь.

   — Центр… — Неуверенный голос ответил на позывные штаба через секунду. — Это Блокада №8…

   — Что у вас случилось… — Голос стал ещё более раздражённым. — Где Овчинников...?

   — Сержант Овчинников… мёртв — Тихо послышалось в ответ. Человек, разговаривающий с Центром, был в шоке. — Командование принимает…

   — Командование принимаете вы! — Перебил его голос, не медля ни секунды. — И я приказываю вам: НЕМЕДЛЕННО ЗАКРОЙТЕ ВОРОТА БЛОКАДЫ №8!!!

   — Так точно! — Послышалось через несколько секунд, более приободряюще…

   Мужчина открыл дверь, тихо выйдя в коридор. Он остановился рядом с девушкой, сидящей в дальнем углу комнаты. Она опустила глаза, плача навзрыд.

   — Мы сделали это! — Устало, но довольный сложившейся обстановкой, произнёс снайпер, и поставил свою винтовку, прислонив к стене. Он тяжело опустился рядом с Ксенией, прикрыв глаза. Она так и не ответила ему…

   Ровно через три минуты, ворота Блокады №8, скрепя от напряжения, медленно, но верно закрылись, обнажив потёртую ветрами, и изъеденную дождями, едва различимую надпись, сделанной жёлтой краской из баллончика: “ПРОКЛЯТЫЙ...”

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

***

V

***

   У него был только один шанс спасти сложившуюся ситуацию. Ещё несколько часов назад Творцов и не смог бы поверить, что попадёт в такое положение. Овчинников с Блокады не выходил на связь уже довольно долго, хотя время, которое он отвёл Александру на выполнение задания, давно закончилось. Опер медленно спускался по лестнице прислушиваясь к обстановке на каждом этаже. Мародеры, которых вызвал запертый им на крыше, преступник должны были быть здесь, но словно и не торопились помогать сообщникам.

   Творцов прошёл девятый этаж без промедления. В который раз он не дал сантиментам победить здравый смысл. Александр лишь кинул взгляд в полумрак коридора ведущего к квартирам. Он не должен был останавливаться здесь, не в этот раз… Сумка со шприцами на его плече в очередной раз ударилась о бок, словно напоминая оперу о том, что он должен сделать. Творцову оставался только один вариант как уберечь свою жену и других спасшихся вместе с нею людей, от преступников. Он должен был отвлечь их на себя. Столкнувшись с мародёрами лицом к лицу, Александр понял, что служило ключом к разгадке тайны происходящих событий. Именно шприцы, которые для преступников оказались самой ценной вещью были способны ответить оперу на его вопросы. Но как жаль, что вещи не умели говорить!

   Творцов продолжал спускаться вниз. Он был напряжён всем телом, и кажется, был готов ко всему. Александр ждал удара на каждой лестничной клетке, на которой останавливался, но его не было и не было, словно преступники нарочно игнорировали присутствие чужака в их деле. За спиной оказался восьмой этаж. Очутившись на площадке, опер приостановился на секунду, окинув коридор уходящий к квартирам, взглядом. Он показался ему каким-то другим, или даже если быть точнее чужим. Какой-то мелкий мусор, на полу, которого Творцов не заметил раньше, внезапно бросился ему в глаза. Обшарпанные, грязные стены с какой-то ненавистью смотрели на Александра. Но опер был слишком сосредоточен, чтобы с уверенностью сказать себе, что этого не было здесь раньше…

   Творцов двинулся дальше. Уже вступив на первые ступеньки, он бросил мимолётный взгляд в окно, выходящее на улицу. Солнце не выглядывало из-за туч, как это было раньше, но Александр подумал, что ему уже всё равно. Он спустился на седьмой этаж, и остановился на площадке, на этот раз намного дольше. Опер медленно подошёл к очередному окну, не спуская завороженного взгляда с серых туч на небе. Он стоял несколько секунд, прислушиваясь к обстановке, что должна была измениться вот уже пятнадцать минут назад. Творцов никак не мог понять, почему никто так и не появился здесь. Быть может преступники пытались таким образом показать, насколько им была безразлична судьба шприцов, которыми завладел Александр, но он сам слышал голос главаря, командующего о спасении сумки “любой ценой”…

   Опер медленно положил пистолет на подоконник окна. Он потянулся к рации мародёров, что висела у него на груди. Творцов не мог отказаться идеи, отвести преступников как можно дальше от своей квартиры и своей жены. Даже если ему придется лезть на рожон, и пожертвовать своей жизнью. Александр свято верил в то, что помощь придёт, рано или поздно. Он вдруг вспомнил о сержанте, что помог ему пройти сюда. Хоть и вестей с Блокады не было, но, вспоминая упрямость Овчинникова, и его преданность своему делу, опер был уверен, что этот человек, не бросит их просто так...

   Творцов поднёс рацию мародёров к лицу, и медленно нажал на кнопку приёма.

   — Ваше оружие у меня… — Спокойно произнёс он, отжав приём также медленно, и с любопытством посмотрел на рацию, ожидая ответа. И он не заставил себя долго ждать.

   — Это хорошо! — Александр резко поднял голову, устремив взгляд в окно. Рация в его руке молчала, как и прежде. — Значит оно в надёжных руках!

   Голос, ответивший оперу на позывной, доносился с улицы. Через мгновение Творцов разглядел два силуэта, что расположились на импровизированной парковке, через дорогу от его дома. Приглядевшись Александр, заметил, что это были мужчина и женщина, он не видел их лиц, но головы обоих были закинуты вверх, и мужчина откровенно держал девушку в заложниках, обхватив её за шею.

   Несколько минут опер молча смотрел на них сверху вниз. Как ни странно он не чувствовал себя загнанным в угол. Творцов ожидал такого поворота событий, и был готов уже ко всему. Он снова поднёс рацию ко рту.

   — Кто вы такие и что вам нужно? — Совершенно спокойно произнёс Александр.

   — Ты можешь называть меня Сипом! А что нам нужно... вопрос в том, что нужно тебе! — Мужчина ответил после секундной паузы. Он по-прежнему смотрел на окна десятиэтажки, пытаясь уловить в них хоть какое-нибудь движение.

   — Я буду говорить только с вашим главарём. — Неожиданно сменил тактику опер, он устало подался вперёд, облокотившись о подоконник свободной рукой, дав себе слегка расслабиться. Прямо перед домом располагался овраг, на другой стороне которого тонули в густых кронах деревьев и кустарников, одноэтажные домики частного сектора. Творцов подумал, что снайпер навряд ли мог засесть там.

   — Здесь больше никого нет! — На сей раз без промедления, прокричал мужчина внизу, кажется слегка улыбнувшись. — Блокада закрыта, тебе некуда бежать!

   Александр замер на месте. Он продолжал пристально сверлить своего врага, пытаясь определить, мог ли тот обмануть его. У опера не было никаких мыслей о том, как проверить эту информацию. Однако все косвенные улики указывали именно на такой расклад дел. Уж слишком вяло, преступники пытались вернуть жизненно-важные для себя вещи. Это лишь ещё больше насторожило Творцова…

   — Кто вы такие и что вам нужно!? — Снова повторил он свой вопрос, терпеливо выжидая ответ.

   — Зачем ты прячешься, Саша!? — Донеслось снизу. — Спускайся вниз, и мы смогли бы договориться!

   Услышав своё имя из уст преступника, Александр передёрнулся всем телом. Ему стало неуютно, и первая мысль, которая промелькнула в мозгу опера, была немедленно прекратить переговоры, но любопытство взяло верх! Творцов был уверен в том, что мародёр просто-напросто тянет время пустой болтовнёй, но если утверждение преступника о Блокаде было правдой, ему не оставалось ничего другого как играть по правилам врагов. И, в конце концов, Александр хотел услышать ответы на некоторые свои вопросы.

   — Мне нужна информация! — Коротко произнёс опер, сощурив глаза. Он пытался разглядеть лицо человека назвавшимся Сипом, прочитать его мысли. Но расстояние между ними оказалось слишком большим. Творцов должен был сократить его.

   Александр схватил “Громобой”, и крепко сжав пистолет в руке, развернулся к лестнице. Не тратя ни секунды, он быстрым шагом начал спускаться вниз. Опер понимал, что опускаться слишком низко было нельзя, он оказался на шестом этаже, но не остановился, бегло окинув площадку взглядом, целью Творцова был пятый этаж. Как думал сам Александр, это было идеальным местом, чтобы рассмотреть преступника, но в тоже время не приблизиться к нему слишком близко…

   — Тебе не обязательно прятаться! — Продолжил стоять на своём мародёр внизу. И судя по голосу, опер понял, что терпение человека уже начинало иссякать. Он неожиданно перешёл в атаку. — У меня заложник! Ты же не хочешь, чтобы эта девушка рассталась с жизнью…

   Творцов подскочил к окну на пятом этаже. Отсюда силуэты двух людей приобретали вполне определённые очертания, и Александр увидел, что заложнице Сипа, стоявшей не подвижно, действительно на вид было не больше двадцати пяти.

   — Дай ей рацию! — Быстро ответил опер. Он заметил как девушка, уж слишком тихо вела себя, оказавшись в таком положении. Мысли о том, что преступник держал уже бессознательное тело, сами собой закрались в мозг Творцову. Он увидел, как мужчина свободной рукой отстегнул рацию от куртки, колыхающейся на ветру, и поднёс к лицу своей жертвы.

   — Со мной всё в порядке. — Донеслось до Александра через секунду. Голос девушки почти не дрожал, но в нём отчётливо читался страх. — Пожалуйста, спуститесь, он убьёт меня…

   Связь оборвалась. Сип поспешно убрал рацию, и спрятал её в карман куртки.

   — Я знаю, ты уже близко! — Неожиданно прокричал он, злобно оскалившись. — Боюсь у тебя нет выбора лейтенант! Но я могу обещать, что нам никто не помешает…

   — Чёрт… — Тихо произнёс опер, устало облокотившись о подоконник. Он опустил голову, потихоньку приходя в себя. Творцов прекрасно понимал, насколько сильно зависел от обстоятельств, которые, как, оказалось, были не на его стороне с самого утра…

   Холодная сталь осторожно уткнулась Александру в затылок. Опер вздрогнул и резко открыл глаза. Он не почувствовал какой-либо злобы, это было больше похоже на пожар, обжигающий грудь нестерпимым холодом. Скулы напряглись на лице, губы сжались в тонкую белую полоску.

— “Так значит, никто не помешает!?”— Подумал Творцов, скривив в усмешке губы. Он слегка повернул голову, попытавшись разглядеть лицо взявшего его на мушку человека.    Однако резкий нажим дула пистолета на затылок, полностью отбросил эту идею.

   Через секунду мужчина бесцеремонно схватил пистолет, торчащий у Александра из-за пояса, и грубо вытащив, отбросил в сторону.

   — Творцов! — Неожиданно громко донеслось с улицы. Опер продолжал смотреть на пару внизу, только мысли его были забиты сейчас совсем другим. — Даю тебе три минуты!

   — Всё в порядке! — Рация на груди Творцова затрещала помехами. Мародёр стоящий сзади всё ещё держал его на мушке. Но именно его голос услышал Александр. — Я поймал его…

   Резкий удар в плечо, заставил опера податься вперёд. Его правая рука неожиданно упёрлась во второй пистолет. Творцов замер, опустив глаза вниз. Он всё ещё держал “Громобой” на подоконнике, прямо перед собой, невольно спрятав от преступника. Сумка со шприцами съехала по руке, и повисла на сгибе локтя.

   — Шприцы! — Злобно процедил мужчина за спиной Творцова, снова надавив на его затылок пистолетом.

   — Хорошо… — Спокойно ответил Александр. Тень улыбки скользнула на его лицо.

   — “Что ж — Подумал опер, кинув взгляд в окно — В заложники можно играть и вдвоём!”

   Творцов отпустил пистолет, и расслабил руку. Сумка упала на пол с глухим ударом.

Преступник довольно ухмыльнулся. Через мгновение он отставил пистолет.

   — Молодец мент! — Довольно произнёс мародёр, расслабившись. Именно этого момента так ждал Александр. Он резко развернулся, схватив пистолет левой рукой. Подогнув колени, опер с размаху ударил мужчину по вытянутой руке. От неожиданности преступник не смог вовремя сориентироваться. Его глаза расширились от удивления, когда второй пистолет появился в руке Творцова. И в туже секунду, и не без доли радости Александр прочитал в них страх…

   Опер не планировал убивать своего врага. Не в этот раз… Творцову хватило доли секунды, что бы, не обращая внимание на вялую боль в области плеча, прицелиться. Он выстрелил не задумываясь...

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

   — Ты же обещал! — Девушка стояла впереди, но не чувствуя дискомфорта от сложившейся ситуации. Нож в руке стрелка выглядел угрожающе но, не более того.

   — Подождём — Тихо прошептал Сип ей на ухо. Он ни на секунду не спускал взгляда с окон десятиэтажки. С момента позывного прошло несколько секунд растянувшихся едва ли не на минуты. Мужчина затаил дыхание, ловя любой, даже самый тихий звук, которого так и не было.

   — Неужели всё!? — Еле слышно проговорил стрелок себе под нос, но ещё не в силах поверить в то, что человек, на потенциал которого было возложено много надежды, сдался так быстро.

   Два выстрела, один за другим неожиданно громко прорезали воздух. Сип, да и сама заложница вздрогнули от неожиданности. Стрелок заметил отблески выстрелов в окне на пятом этаже, но не сумел разглядеть ничего внутри здания.

   — О боже… — Прошептала девушка. — Он мёртв…

   — Ждём. — Сухо ответил мужчина, напрягшись всем телом, и пытаясь охватить взглядом окна всех квартир с первого по пятый этаж. Его глаз нервно дернулся. — Ждём…

   Прошло несколько секунд томительного ожидания. Стрелок снова достал рацию. Сомнения начали закрадываться в его разум, уж слишком долго не было абсолютно никакого ответа как ни от одного, так и не от другого!

   — Грач, приём! — Мужчина обеспокоено смотрел на дом. — Что у вас там случилось? Ответь, Костя!

   Сип отжал кнопку приема, но убирать рацию не спешил.

   — Что случилось? — Никак не унималась заложница, и едва ли не со всем сочувствием в голосе. Она знала, что от удачи их операции зависела её жизнь.

   — Вперёд! — Снова прошептал стрелок, так и не дождавшись ответа по рации. — Только медленно…

   Девушка не ответила, она безропотно подчинилась приказу, сделав первый короткий шаг в сторону дома. Железная дверь подъезда маячила у неё перед глазами. Мужчина не отставал ни на шаг. Он дышал ей в затылок, уткнувшись в густые волосы.

   — Расслабься… — Заботливо прошептал Сип. Он по-прежнему держал ее, обхватив за горло. — Он не будет стрелять. Не бойся, что бы я ему не сказал, главное сохранить спокойствие.

   — А если он мёртв…? — Девушка не успела договорить. Домофон входной двери запищал, лампочка на панели кнопок зажглась зелёным.

   Стрелок молча остановился, притянув к себе Ксению, что уже сделала ещё один шаг вперёд. Они встали посередине дороги, обдуваемые ветром со всех сторон. Мужчина почувствовал, как девушка задрожала от холода, но времени на то, чтобы успокоить её уже не оставалось...

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

   Входная дверь медленно приоткрылась. Из чёрного проема показалась чья-то нога. Сип, стоящий в десяти метрах от подъезда, сощурил глаза, пытаясь разобраться, что произошло на лестничной площадке. Нога человека в чёрном ботинке замерла, едва переступив через порог.

   — Кто это!? — Нетерпеливо выкрикнул стрелок, слегка выглянув из-за головы заложницы.

   — Не стреляй Паша! — Донесся до мужчины вялый, задыхающийся голос напарника. Дверь приоткрылась ещё шире, и удивлённому взгляду Сипа предстал его силуэт. И первое что бросилось стрелку в глаза, была куртка “Грача”. Даже с такого расстояния разглядеть огромные пятна крови на сером фоне оказалось не сложно. Бледное лицо напарника слегка улыбнулось. — Прости, я не смог…

   — Ничего, Костя! — Приободряющее ответил мужчина, снова спрятавшись за волосами заложницы. — Я вытащу тебя, обещаю!

   Дверь подъезда открылась окончательно, и теперь Сип увидел всю картину произошедшего целиком. Творцов прятался за ним точно так же, как и стрелок прятался за девушкой. Вся разница между ними заключалась в том, что Александру приходилось держать заложника чуть ли не на себе. Мужчина тяжело выдохнул, увидев раны на теле напарника. Опер прострелил ему, как минимум, левое плечо, и левую ногу.

   — Я вижу, ты не гнушаешься средствами! — Рассерженно крикнул Сип, переминувшись с ноги на ногу. Он пересёкся со своим врагом взглядом, почувствовав некоторую радость от этой долгожданной встречи. Раны Грача выглядели ужасно, а общая потеря крови могла спровоцировать потерю сознания в любую минуту. Стрелок подумал, что Творцов умеет мастерски играть в подобные игры, заставляя врагов торопиться и совершать необдуманные действия. Правда, если он действительно рассчитывал задеть чувства Сипа, то сильно ошибался…

   — Я буду бороться против вас, вашем же оружием! — Без особого интереса ответил Александр, он решил, что не благоразумно терять хладнокровие, особенно когда на карту поставлено так много!

   — Чего же ты хочешь теперь? — С издёвкой спросил мужчина. Он почувствовал, как перестала дрожать его заложница, видимо удивившись такому повороту событий не меньше него самого.

   — Отпусти девушку! — Опер был не многословен, но отчасти, потому что предпочитал тратить энергию в более полезных делах.

   — Я отдам тебе девушку, а что отдашь мне ты!? — Сип незаметно убрал рацию обратно в карман куртки. Он нащупал рукоятку пистолета.

   — Я думаю тебе ещё пригодиться твой напарник! — Заложник по-прежнему оставался козырем в руках Творцова, и он не сильно хотел расставаться с ним.

   — Мне больше пригодятся наши вещи! — Недобро ухмыльнулся стрелок. — Надеюсь, они у тебя с собой!?

   — С собой! — Угрюмо ответил Александр, чувствуя, как своим весом сумка оттягивала раненое плечо. — Только с начала ты ответишь мне на один вопрос!

   — С удовольствием! — Оскалился мужчина, готовясь к решительным действиям.

   Опер не ответил. Прошло несколько секунд томительного ожидания. Стоять на улице было не слишком приятно. Ветер постоянно бил по телу резкими порывами, то в спину, то в бок. Наконец, сумев извлечь из кармана джинсов тонкий продолговатый сложенный вдвое документ, Творцов раскрыл корочку, и, показав врагу издалека, кинул на асфальт перед собой.

   — Что это!? — Быстро спросил Александр, ожидая получить исчерпывающий ответ.

   Удостоверение Московского УБОПа, выданного на имя Константина Самойлова, упало на дорогу, примыкающую к подъезду, и осталось лежать раскрытым. Фотография, прикреплённая к документу, принадлежала человеку, которого опер сейчас держал в заложниках. Грач продолжал истекать кровью, словно, специально — мучительно долго. Его заметно пошатывало, но как ни странно, неприятностей Творцову он не причинял никаких.

   — Я, конечно, подошёл бы посмотрел… — Язвительно прикрикнул Сип, начиная выходить из себя.

   — Это удостоверение УБОПа! — Не менее раздражённо ответил Александр, его терпение так же начинало иссякать. — Там фотография твоего напарника, и оно… настоящее!

   Лицо стрелка изменило выражение. Ирония сошла окончательно. Он перевёл взгляд на Грача, взгляд полный ненависти.

   — Прости, друг! — Как можно громче прохрипел заложник опера. — Я облажался…

   — Ничего — Холодно ответил мужчина, его взгляд стал непроницаемым как каменная стена. Творцов знал такой взгляд, и он не сулил ничего хорошего. — Что ты хочешь знать?

На сей раз, Сип обращался к Александру. Голос его стал твёрдым, стрелок больше не улыбался.

   — Это правда? — Опер еле заметно, переминался с ноги на ногу. Он чувствовал, что развязка этой ситуации была уже близка. Творцов бросил короткий взгляд вправо. От подъезда отходила небольшая дорожка, которая уходила за угол дома. Это был самый приемлемый вариант для отхода.

   — Ты же сам сказал, что удостоверение настоящее. — Уклончиво ответил мужчина. Он продолжал прятаться за девушкой, уже чувствуя, как она устала. Сип искренне удивился её выносливости. Он сжал рукоятку пистолета в кармане, взяв его поудобнее.

   — Кто вы, и что здесь делаете?! — Александр замер на месте. Он напрягся всем телом, широко расставив ноги.

   Стрелок промолчал, пристально взглянув оперу в глаза, словно в последний раз.

   — Забавно… — Произнёс он через секунду, грустно ухмыльнувшись. — Всё что говорили про тебя, оказалось правдой!

   Творцов выдохнул, и остановил дыхание. Он смотрел в единственный глаз врага, который не закрывала голова девушки, чувствуя, как сжимается в комок желудок. Александр едва ли понимал, что происходило вокруг. С самого утра обычный рабочий день за считанные часы превратился в ночной кошмар, и чем больше опер проникал в его суть, тем безумнее становился этот кошмар. На мгновение ему показалось, что это действительно был лишь сон…

   — Ты прошёл очень далеко. — Меж тем продолжал Сип. — Дальше чем нужно. И с этим нужно заканчивать!

   Он произнёс последние слова еле слышно. В этот момент пистолет в руке стрелка уже смотрел в сторону Творцова. Мужчина не вышел из-за своего живого щита, Александр увидел оружие, но ответить врагу тем же не решился. На линии огня были невиновные люди. Александр остался стоять на месте, даже не думая прятаться.

   — И ты прости меня… — Произнёс мужчина, разорвав неуместно возникшую паузу. Лишь когда через мгновение Сип нажал на курок, опер понял к кому он обращался...

   На открытом пространстве и в повисшей тишине звук выстрела оказался подобен громовому раскату. Творцов вздрогнул, ощутив, как болезненно заложило в ушах. Но он не почувствовал удара пули. Александр продолжал пристально смотреть в глаза врагу, кажется, только обдумывая его последние слова. Он держала Грача правой рукой, ухватившись за его куртку, через мгновение опер почувствовал, как возросла тяжесть мародёра. Он понял, что случилось, и уже сам отпустил преступника, чтобы сохранить равновесие.

   Грач упал на колени. Он молчал, не проронив ни звука всё это время, словно соглашаясь с приговором, который вынес ему собственный товарищ.

   — Теперь всё закончилось. — Медленно проговорил стрелок. Он продолжал держать Творцова на мушке, но будто и не думая стрелять в него. — Отдай шприцы…

   Александр стоял не двигаясь, просто смотря на своего врага. Через мгновение сумка с драгоценным содержимым, назначения которого, так и осталось тайной, сползла с плеча опера. Она звонко упала за его спиной, на холодный бетон. Он ждал, опустив пистолет. Слова Сипа никак не хотели покидать разум Творцова, уже совсем переставшего понимать, где ложь, а где, правда.

   Грач упал на правый бок, и затих.

   — Если тебе нужны твои вещи, иди и возьми их сам. — Холодно проговорил Александр, кинув короткий взгляд на бездыханное тело мародёра у ног. Его “козырная карта” оказалась краплёной с самого начала. Стрелок сам вывел её из игры. Опер вдруг подумал, что на его месте поступил бы точно так же.

   Творцов увидел, как ухмыльнулся преступник. Он вдруг ожил, явно расслабившись, и теперь стоял не слишком сильно, прячась за свою жертву. Это был идеальный момент для атаки, но Александр устало развернулся в полкорпуса, и неожиданно кинул свой пистолет на сумку со шприцами.

   — Что, так просто!? — Ещё шире улыбнулся мародёр, щёлкнув предохранителем на своём оружии, и медленно убрал его обратно в карман куртки. Опер промолчал, почувствовав, как усталость огромным камнем навалилась ему на плечи. Напряжённое тело просило отдыха, так же как и уставшая душа покоя. Но в этот момент Творцов думал лишь о том, как спасти любимого человека, и расслабляться было ещё рано.

   Сип медленно убрал нож от шеи девушки. Улыбка победителя не сходила с его лица. Стрелок ловко крутанул оружие в руке, и поднёс к животу, чтобы заткнуть за ремень, но неожиданно прикоснулся холодным лезвием к пояснице Ксении. Девушка еле заметно вздрогнула, но промолчала. Выждав паузу, мужчина аккуратно вложил нож своей заложнице за ремень.

   — Ты знаешь, что надо делать… — Еле слышно прошептал он девушке на ухо, и легонько толкнул вперёд. Ксения вздрогнула во второй раз, и, сделав шаг, остановилась. Времени на размышления больше не оставалось. Он обещал ей свободу…

   Девушка сделала робкий шаг вперёд. Она опустила испуганные глаза, но уже через мгновение уверенно смотрела на Александра, что беспомощно стоял у двери подъезда. Она захлопнулась, когда он вышел, и пути для отступления у опера больше не оставалось. Ксения оценивающе глядела на человека, расстояние до которого сокращалось с каждым шагом. Его пистолет лежал на сумке, а сам Творцов был больше похож на потерянного ребёнка. Девушка знала что мужчина, стоящий за спиной не даст её в обиду, он охранял её с самого начала. Ксения верила в это…

   Девушка медленно пошла вперёд. Ноги, ставшие ватными, еле заметно подкашивались на каждом шагу, словно не желая участвовать в этом безумии. Её воспалённые, чуть потерянные глаза сверлили Александра осторожным любопытством. Сип сказал ей, что делать… Ксения не боялась, наверное, впервые за весь этот день, какое-то чувство лёгкости и уверенности навалилось на девушку приятной тяжестью. Она неосознанно прибавила шаг. Нож за спиной словно говорил с ней.

   — Ближе — Шептала сталь голосом стрелка. Опер, как и прежде, стоял без движения, терпеливо смотря врагу в глаза. Тот улыбался, осторожно и напряжённо.

   Правая кисть Творцова шевельнулась. Еле заметно. Александр чувствовал себя не слишком уютно, расставшись с оружием, но он прекрасно понимал, что только так можно было заставить врага расслабиться. Опер ждал его ошибки. Он снова пошевелил кистью, осторожно изогнул её, проталкивая тонкое тело вдоль рукава рубашки.

   Ксения преодолела уже больше полпути. Она не сводила заворожённого взгляда с Творцова, который даже ни разу не взглянул в её сторону. Девушка вдруг подумала, что ей будет легко. В конце концов, её жизнь зависела от её же смелости и решительности. Ксения вступила на первую ступеньку подъезда, и на секунду замерла. Теперь ей приходилось смотреть на Александра снизу-вверх. Опер никак не хотел обращать на заложницу стрелка внимание, даже когда она уже почти вплотную подошла к нему. Повернув кисть в очередной раз, Творцов почувствовал как узкое тело, подобное маленькой торпеде, высвободилось из складок рукава некогда чистой рубашки, и устремилось вниз. Короткая игла оказалась между средним и безымянным пальцами Александра. Он едва успел сомкнуть пальцы, и незаметно вздрогнул, поняв, что почти выронил свой последний шанс на победу. Опер медленно отвёл руку за спину.

   — Простите… — Творцов не сразу понял, откуда до него донёсся этот тихий голос. Ветер свистел в ушах как фон радиопомех, заглушая всё другое. Александр медленно опустил глаза. Он увидел, как расхохотался стрелок, там вдалеке, широко раскрыв рот. Чернота его пасти неожиданно испугала опера до дрожи.

   — Простите меня… — Повторила девушка робко. Она стояла на ступеньку ниже Творцова, и теперь лишь считанные сантиметры разделяли их. Ксения встала напротив Александра, загородив собой Сипа. Опер смутился, только сейчас поняв, насколько близко оказалась девушка. Он молча смотрел ей в глаза.

   — Простите меня… — Ксения продолжила через мгновение, увидев чувство тревоги, неожиданно проявившееся в глазах Творцова. Её правая рука, словно сама оказалась за спиной. Девушка безошибочно схватила рукоятку ножа. Он рвался в бой, требуя новой крови, и добавляя ей уверенности в себе. — Я должна остаться в живых!

   За мгновение до того как Ксения обнажила своё оружие, и занесла его над головой Александра, опер понял всё... Его лицо не выражало ничего кроме страдания. Творцов с болью смотрел в её глаза — по детскому наивные, и он сожалел за её выбор… Нож в руке девушки заблестел тусклым светом взметнувшись над головой. Опер поднял взгляд, и на мгновение увидел в узком лезвии отражение своего лица… Ему хватило доли секунды. Правая рука Творцова плавно вскинулась вперёд. Пальцы слегка дотронулись до живота.

   — Прощаю… — Александр сделал шаг вперёд, обняв незнакомую ему девушку за талию свободной рукой, и молча прижал к себе, как отец прижимает к груди своего ребёнка…

   Ксения вздрогнула от неожиданности. Ей не было больно, скорее наоборот, чувство которое испытала девушка было облегчение. Нож, что всё ещё находился у неё в руке, упал за спину, выскользнув из ослабевших пальцев, и зазвенел на асфальте. Опер осторожно выглянул из-за щеки Ксении, и устремил взгляд, горящий холодным огнём, на стрелка. Он больше не смеялся. Гримаса ненависти медленно расползалась по лицу Сипа, стирая эйфорию былых побед. Творцов увидел, как пальцы его врага сжались в кулаки. Они ненавидели друг друга, но были настолько похожи, что Александру на секунду показалось, что он смотрел на себя через какое-то странное зеркало.

   — “Я буду бороться с вами вашем же оружием” — Снова подумал опер. Девушка больше не могла стоять на ногах. Тяжело дыша Творцов, аккуратно положил её на асфальт рядом с телом УБОПовца Самойлова. Ксения оказалась на спине, голова упала на бок. Полуоткрытые глаза были обращены на стрелка с немым упрёком. Он обещал ей, что сумеет защитить, но не смог…

   Лицо Сипа побагровело, когда Александр, не спуская с врага взгляда, в котором можно было прочитать лишь вызов, встал. Маленький шприц был воткнут в живот девушки. Его содержимое оказалось впрыснутым внутрь тела до последней капли…

   Увидев, что сделал опер, стрелок, подался вперёд. Он сделал несколько шагов, не отрывая взгляда от тела Ксении, и до сих пор не веря в произошедшее. Творцов стоял над телом девушки, подобный некоему чудовищу. Но он не чувствовал своей вины, не в этот раз. Александр внимательно следил за движением своего врага, и его мысли сейчас были совершенно о другом. Опер сделал шаг назад, незаметно убирая руку за спину. В ремень его джинсов были воткнуты еще четыре таких же шприца.

   — Что ты наделал!? — На одном дыхании произнёс мужчина, остановившись в считанных метрах от Творцова. С такого расстояния он бы уже точно не промахнулся… — Ты же убил её…

   — Нет. — Тихо ответил Александр, уже порядком устав от всего этого. — Она жива, ты же видишь, она дышит…

   Опер не врал. Он не щупал пульс девушки, даже не вглядывался в грудную клетку, что бы определить дышит она или нет... Творцов не раз уже видел, что происходит с людьми, которых кололи этим зельем, не ошибся он и в этот раз. Очередной шприц оказался у него в руке, за спиной.

   — Ты УБИЛ ЕЁ! — Неожиданно громко ответил стрелок. Теперь и он не спускал взгляда со своего врага. Куртка мужчины колыхалась на ветру, а поднятый воротник хлестал по щекам.

   — Так всё-таки убил? — Слегка улыбнувшись, спокойно ответил Александр, взяв шприц за спиной поудобнее. На лицо Сипа упала тень. Он хотел что-то сказать, но не смог. В следующий момент стрелок уже был спокоен. Он опустил глаза под ноги. Удостоверение Самойлова по-прежнему лежало на асфальте в раскрытом виде, у его правой ноги. Оскалившись, мужчина сплюнул, и наступил на ксиву напарника. Он с ненавистью растёр её, втоптав в пыль.

   — Ты больше не узнаешь ничего… — Томно произнёс Сип, оживившись. Опер увидел, как он потянулся к карману куртки, к пистолету…

   Стрелок замер. Он в последний раз посмотрел в лицо своего врага.

   — Сдохни тварь… — Мужчина резко вытащил пистолет, полы серой куртки с черепом на предплечье взметнулись вверх…

   Творцов оказался быстрее. Ему хватило нескольких мгновений, чтобы сделать свой бросок. Резкий выпад руки вперёд послал шприц точно в цель, так, как и планировал Александр. Сип отшатнулся. Он не успел прицелиться, и пистолет в его руке выстрелил в сторону. Опер заметил, что у его врага так же был “Громобой”. Стрелок замер на месте. Взгляд его безумных глаз сверлил Творцова насквозь, губы мужчины, превратившиеся в тонкую белую линию, вдруг растянулись в робкой, ничего не значащей улыбке. Он медленно опустил голову на свою грудь. Шприц был там, он смотрелся устрашающе в теле человека, который был ещё жив... Смертоносное содержимое блеснуло в лучах вновь появившегося из-за туч, солнца. Косая тень Сипа легла на газон. Он поднял взгляд, ловя тёплые летние лучи.

   У Александра не было возможности, чтобы впрыснуть яд во врага, и единственное на что мог рассчитывать опер это те капли, которые должны были остаться в игле. Если бы хоть несколько из них попали в организм…

   Побледневшее лицо стрелка неожиданно ожило, словно расплавленная лучами солнца, каменная маска. Опер думал, что солнце появляется в самые удачные моменты его действий, как всё время до этого, но в этот раз всё было по-другому. Мужчина снова улыбался, и эта улыбка до боли в сердце, не понравилась Творцову. Он напряжённо ждал результата, который совершенно не обрадовал Александра. Сип не торопил события. Ещё несколько секунд он с какой-то благодарностью смотрел на небо. Его пересохшие губы беззвучно задвигались. Опер снова встал в стойку, поняв, что его план не сработал. Стрелок резким движением свободной руки ухватился за шприц. Он действовал молниеносно, и слишком уверенно. Последние надежды Творцова растаяли как дым.

   Мужчина вырвал смертельное оружие из своего тела, и отбросил в сторону. Александр заметил, как тонкая струя алой крови брызнула на асфальт.

   — Это второй… — Оскалившись, произнёс Сип. Теперь его лицо, багровое от злости, было обращено к врагу. Солнце зашло за облака, и холодный ветер с новой силой ударил в бок. — Я так и буду выжимать из тебя эти шприцы по одному!?

   Стрелок сделал угрожающий шаг вперёд. Пистолет в его руке ожил, и дуло оружия начало подниматься. Опер не стал дожидаться пока его враг сумеет прицелиться и выстрелить, на этот раз, уже наверняка. Творцов резко развернулся, на месте. Оказавшись у сумки, он пригнулся и схватил пистолет. Александр направил его на мужчину, и замер…

   Новый порыв ветра ударил в лицо. Два врага стояли друг, портив друга, лицом к лицу. Их разделяли считанные метры, расстояние, с которого ни один и не другой не промахнулись бы. Но никто не решился нажать на курок. Они просто стояли и смотрели в глаза…

   Странное чувство внезапно нахлынуло на опера, рука, словно не послушалась его. Пистолет смотрел в лицо Сипа, но Творцов не сумел нажать на курок.

   — Зачем вы делаете это? — Жёстко произнёс Александр, когда секунды ожидания утомили его.

   — А как ты думаешь? — Злорадно оскалился стрелок, сделав шаг назад. Он не спускал с опера взгляда. Его большие, немигающие глаза выглядели зловеще на белом, как мел, лице. — Что движет этот мир?..

   Напускная серьёзность врага стала раздражать Творцова больше чем его наглость. Сип просто играл с ним, как с ребёнком. Александр заметил это в его взгляде, он наполнился интересом. Опер не понимал, зачем враг так яростно пытается разыграть здесь трагедию маленького масштаба, но возможно именно этот интерес стал причиной того, что они ещё разговаривают, а не лежат, пристреленные друг другом.

   — Что, деньги, власть? — Творцов поморщился от этого диалога, вещи вдруг стали проявляться со всей своей простотой, без прикрас и громких слов…

   — А ты догадлив, мой друг! — Буквально пропел стрелок. Его улыбка стала ещё шире. Но Александру не стало легче, от этого признания. Он чувствовал, как теряет время зря. Опер уже не верил, что кто-то из его врагов сможет дать ему хоть один вразумительный ответ, на самый элементарный вопрос.

   Мужчина отошёл ещё на один шаг. Он явно не пытался убить Творцова, по крайней мере, здесь и так. Александр выпрямился в полный рост.

   — Что в шприцах? — Напористо произнёс опер. Он ни на секунду не выпускал своего врага из поля зрения, вдруг заметив, как капля пота прокатилась у него по щеке.

   — Я даю тебе фору. — Ответил Сип, сдвинувшись в сторону. Он продолжал пятиться назад, и только теперь Творцов понял куда. Сразу за спиной стрелка, стоял легковой автомобиль, припаркованный к газону. — Только ты и я…

   — Как хочешь... — Холодно произнёс Александр. Он быстро поднял пистолет, и, не задумываясь, выстрелил во врага. Назло оперу, мужчина оказался намного проворней, видимо предугадав его действия. Он с ходу прыгнул на капот машины спиной, и сделал кувырок назад. Удача была не на стороне Творцова. Рефлекс сработал слишком рано. Александр не успел прицелиться, как следует, и пуля, выпущенная им, угодила в колесо машины. Глухой хлопок и шипение наполнили улицу. Стрелок оказался с другой стороны своего укрытия, целым и невредимым.

   Неожиданный жар обдал лицо опера справа. Творцов вздрогнул, осознав, что оказался на волосок от смерти. Он не заметил, как враг выпустил пулю, в самый последний момент, поэтому просто остался стоять на месте. Александр встряхнул головой, освобождая голову от лишних мыслей. Ему надо было сосредоточиться.

   — Я не целился, а ты? — Злорадно выкрикнул Сип из-за машины, спустя секунду. Он не выглядывал из своего укрытия, но, явно не собирался прекращать начатое им дело. У опера не было выбора, он должен был либо подыгрывать своему врагу, либо умереть, прямо здесь и сейчас…

   Творцов выбрал жизнь. Александр схватил сумку со шприцами и кинулся вправо, к углу своего дома, надеясь укрыться там. Опер перешагнул труп Самойлова, и безымянной девушки, что хотела убить его, кинув на них прощальный, ничего не значащий взгляд.

   — Куда же ты!? — Закричал стрелок, выскочив из-за машины, как чёртик из табакерки. Он открыл беглый огонь, по убегающему Творцову. Пули впивались в стену за спиной Александра, кроша старый бетон. Угол дома мелькал перед глазами опера, маня его, спасением, сумка со шприцами билась о спину в такт движением.

   Творцов не стал отвечать стрелку, предпочтя бессмысленной трате драгоценных боеприпасов, разумный манёвр.

   — Так ты принимаешь мой вызов, Саша!? — Мужчина прекратил стрелять, давая врагу некоторую фору. Он дождался пока Александр скроется за углом дома, и, прождав ещё несколько секунд, пригнувшись, осторожно, двинулся вдоль припаркованных машин. Улыбка победителя никак не сходила с его губ.

   Одним огромным рывком, опер преодолел последние метры своего пути. Он заскочил за угол дома, у тут же, развернувшись на 360 градусов, прижался, насколько это позволяла сумка, спиной к гладкой стене. Творцов придвинулся к краю, закрыв глаза. Он пытался уловить малейший шум, что мог издать оппонент. Александр знал, его враг настоящий профессионал, поэтому навряд ли кинется на рожон просто так. Пистолет в руке опера был опущен, но только для видимости. Сейчас его “Громобой” был куда смертоноснее любого другого оружия. Творцов лишь ждал подходящего случая…

   Лёгкий шум скользящей по стене материи, заставил Александра резко открыть глаза. Он едва подавил в себе желание выскочить из-за угла, и оказаться очередным мертвецом в этой череде бессмысленных убийств. Взгляд опера стал непроницаемым, он не выражал ничего кроме решительности и лютой злобы. Враг стоял рядом, настолько близко, что Творцов слышал, как, человек, назвавшийся Сипом, дышал. Глубоко и равномерно.

   — Не думай что всё это настолько бессмысленно… — Вдруг произнёс стрелок, усмехнувшись, он стоял, так же как и Александр, у самого края, за углом. Опер вздрогнул, услышав слова Сипа, но его поразило не то, с какой лёгкостью враг подошёл к нему вплотную, а сами слова. Каким-то образом мужчина вдруг прочитал мысли Творцова. Александр не решился завязывать диалог, предусмотрительно отойдя от края на один шаг. Теперь он мог поднять свой пистолет на уровень головы, и приготовиться к поединку.

   — Я думаю, всё имеет смысл, просто иногда он скрыт так глубоко, что до него надо докапываться, как до зарытых сокровищ. — Продолжал Сип, вдруг, голос его сел. — Зачем ты убил её? Это была хорошая девушка. Совсем молодая, ей бы жить и жить...

   Опер словно не слышал его слов. Они были слишком далеки от реальности, в которой первым законом жизни, стал закон выживания. Творцов вдруг кинул взгляд прямо перед собой. Дорога впереди разрезала улицу, и уходила вверх, к Блокаде. Отсюда Александр мог видеть лишь фрагмент её стены, слева от ворот. Были они открыты или нет, в любом случае, увидеть это здесь не представлялось возможным. Взгляд опера приковал к себе горящий автомобиль, стоящий на дороге, у самого края оврага, и дым от которого Творцов видел, когда входил в Зону Отчуждения. Легковая машина прогорела дотла, но даже сквозь общие очертания кузова, Александр сумел распознать в нём патрульную машину их ОВД. Из покореженного остова, в мир смотрело два жутко озвученных огнём, тела. Было не трудно догадаться, что произошло тут несколько часов назад…

   Только спустя минуту опер понял, насколько оказалось это ему всё равно. Взгляд Творцова опять наполнился безразличностью. Рукоятка пистолета в этот момент снова вернула его к жизни, словно обдав жаром ладонь. Враг был настолько близко, что отвлечься значило умереть!

   — Что молчишь, Творцов, совесть мучает!? — Не унимался стрелок, по-прежнему прятавшись за углом. Он снова был весел.

   Небольшое одноэтажное здание супермаркета приковало к себе внимание Александра. Он много раз ходил туда за продуктами, только сейчас опер неожиданно подумал, как давно это было. За каких-то несколько часов все, что он знал здесь потеряло своё привычное очертание и теперь выглядело совсем иначе...

   Творцов решил действовать, во что бы то ни стало, выжить в этом месиве, и снова увидеть Катю. Александр окинул настолько знакомую, и одновременно непривычную местность хмурым взглядом, ища дальнейшие пути к отступлению, но как назло, достойных укрытий или извилистых улочек здесь не было и в помине, лишь одни пустыри. Единственное что понял опер, так это то, что ему надо было идти вперёд, попытаться обогнуть универмаг, и зайти с другой стороны дома, к которому он примыкал.

Парадный вход в магазин находился с другой стороны, а бежать по прямой, без укрытия несколько десятков метров, казалось равносильно самоубийству... Железная дверь чёрного хода бросилась в глаза Творцову как единственная надежда на спасение. Она в полном одиночестве врезалась в стену универмага, закрываясь на мощный врезной замок. Александр перекинул взгляд на свой пистолет. Несколько секунд он смотрел на «Громобой», не понимая толком, что хотел от него.

   — Творцов ты ещё не умер? — С ехидной улыбкой поинтересовался Сип из-за угла.

   — Нет. — Неожиданно для самого себя произнёс опер. Он вдруг понял, что ему снова нужна фора, но навряд ли враг даст её ещё раз, просто так… — В чём же твой смысл?

   — Ты знаешь Саша. — Протянул стрелок, явно обрадовавшись сговорчивостью Творцова, и явно расслабившись. — Мои ответы стоят очень дорого. Ты отдашь жиз…

   Сип не успел договорить. Александр использовал элемент неожиданности, и не просчитался. Ему хватило одного шага вперёд, чтобы вырваться из психологического плена своего врага. Опер выстрелил не целясь, фактически и не видя стрелка, поскольку не решился выглядывать из убежища. Творцов увидел, как его силуэт вдруг появился правее, на лужайке перед домом. Сип снова рвался к машинам — его спасительному кругу. Александр быстро выпустил ещё несколько пуль ему в след, лишь, когда опер убедился, что его оппонент надёжно укрылся за автомобилем, решил прорываться к магазину.

   Творцов сделал первые неуверенные шаги в сторону чёрного хода. Он боялся получить пулю в спину, поэтому держал, оставленные за спиной, машины на мушке, двигаясь практически боком. Лишь отбежав на почтительное расстояние Александр, наконец-то сумел побороть чувство страха, и полностью сосредоточился на мелькающей впереди двери. Он забыл о снайпере, который мешал ему пройти внутрь Зоны Отчуждения. Опер вспомнил о нем, когда уже оказался по середине дороги, и до двери оставалось меньше десяти метров. Творцов не думал, не прикидывал шанс, с которым в следующее мгновение пуля снайпера размозжила бы ему голову. Он просто бежал…

   Александр направил пистолет в сторону двери, он целился в замок, надеясь открыть его несколькими выстрелами. Он прищурился, поймав паузу в сердечных ударах, и нажал на курок. Это был прицельный выстрел. Пуля врезалась в металл, подняв сноп искр, и срикошетив куда-то в сторону. Край двери изогнулся, но даже отсюда опер увидел, что замок не поддался. Творцов оказался ещё ближе, и теперь не мог тратить время на прицеливание. Промедли он ещё, и следующий рикошет мог пойти в его же сторону.

   Опер открыл беглый огонь, подходя к двери всё ближе и ближе. Он в очередной раз нажал на курок, но «Громобой» лишь сухо щёлкнул в ответ. Внутри Творцова всё похолодело. Он не успел сообразить что произошло, в этот момент Александр вплотную подбежал к чёрному ходу. Опер дёрнул железную ручку на себя, в надежде, что замок сломался, но дверь не поддалась.

   — Чёрт! — Выдохнул он, не веря в происходящее. Паника впервые завладела разумом Творцова, он огляделся по сторонам, но другого выхода отсюда уже не было.

   Сип опомнился слишком поздно, или он снова решил подыграть Александру, получая удовольствие от всей этой игры в кошки-мышки, и первые пули, посланные в сторону опера, настигли его уже у двери. Творцов не чувствовал страха перед смертью, лишь пытался отсрочить этот момент, и когда он почувствовал как стена магазина начала крошиться над головой, резко развернулся к стрелку лицом. Рука Александра рефлекторно схватила ручку двери. Творцов увидел врага, он шёл не спеша, держа его на мушке.

   — Ты хотел знать, в чём смысл моих действий!? — Грозно крикнул стрелок, приблизившись к Александру ещё на несколько шагов, и остановившись. Опер увидел, как ветер снова растрепал полы серой куртки врага, приподняв их. Творцов не ответил, он судорожно завел руку с пистолетом за спину, и засунул за пояс. Сейчас оружие не могло помочь своему владельцу, и стоя лицом к лицу со смертью, Александр вдруг подумал, что разберётся с пистолетом позже.

   — Я бы мог ответить на этот вопрос прямо сейчас! — Мужчина лукаво улыбнулся, чуть опустив своё оружие. — Но я не буду ломать тебе удовольствие, я хочу, что бы ты понял всё это сам…

   Сип цинично улыбнулся, он колебался несколько секунд, прежде чем заговорил снова. Опер вдруг увидел, как странно заблестели его глаза. Враг пытался что-то сказать, но всячески давил в себе это желание, словно боясь о чём-то проговориться. Творцов незаметно потянул ручку двери, за спиной, на себя. Надежда на то, что замок всё-таки сдастся, никак не хотела покидать Александра. Это был его единственный выход отсюда, ведь навряд ли враг даст уйти живым как-то по-другому…

   — Ты ведь не помнишь меня? — Тихо, но так что бы опер услышал его, произнёс стрелок, его улыбка превратилась в насмешку, а пистолет в руке, уже смотрел в землю. Творцов замер на месте. Его пронзительный взгляд сверлил преступника насквозь. Александр нахмурил брови пытаясь вспомнить, где видел своего врага раньше, но как ни старался он напрячь память, ничего путного из этого не выходило.

   — Это хорошо. — С каким-то облегчением выдохнул Сип, выждав паузу. — Так будет ещё лучше…

   Опер снова надавил на дверь, на сей раз сильнее, ему показалось, что засовы замка заскрипели, стремясь выскользнуть из коробки. Творцову не хватало совсем чуть-чуть, чтобы покончить с этим, он не мог приложить другую руку, боясь реакции врага.

   — Не можешь открыть? — Презрительно бросил стрелок. Он медленно сунул руку во внутренний карман куртки. Александр с силой дёрнул ненавистную дверь на себя, почувствовав, как поддаётся замок, но всё же оставаясь закрытым. — Держи, тебе это пригодиться…

   Мужчина достал увесистую связку ключей, на каждом из которых был номер. Он лениво отсоединил один ключ, и, размахнувшись, кинул в сторону врага.

   — Ты думаешь, мне стоит чуть подыграть тебе? — Подмигнул Сип оперу, снова улыбнувшись. — Я думаю, об этом никто не узнает…

   Ключ упал в нескольких метрах от Творцова. Александр задумчиво смотрел на кусок металла несколько секунд. Он никак не мог понять, зачем враг так играет с ним, загоняя в угол, и тут же давая путь к отступлению. Окажись опер на месте стрелка, он не стал бы церемониться слишком долго... Нахмуренный взгляд Творцова снова упал на врага, и в нём не было ничего кроме холода. В этот момент Александр резко развернулся к двери лицом. Он схватил ручку двумя руками, и что было силы, потянул на себя. Опер не сомневался, что сможет одолеть покорёженный замок, он был в этом просто уверен. Засовы заскрипели, скользя по стальной коробке, через мгновение, высвободившись. Дверь распахнулась, и Творцов ворвался в помещение, оставляя за собой тусклый уличный свет, и уже с порога чувствуя прохладу, что царила внутри супермаркета…

***

VI

***

   Александр влетел внутрь открывшегося помещения, с силой, захлопнув за собой дверь. Оказавшись в полной темноте, опер тут же схватил дверную ручку со своей стороны, и к облегчению заметил, что она была П-образной формы. Теоретически Творцов мог блокировать дверь, просунув через ручку что-нибудь длинное. Александр начал лихорадочно ощупывать пространство слева и справа от себя. Сумка со шприцами съехала с плеча, что ещё сильнее осложнило оперу задачу.

   В этот момент первые пули ударили в железо двери. Несколько из них пробило толстые листы, просвистев рядом с Творцовым, и лишь чудом не задев его. Александр рефлекторно пригнулся, едва не упав на колени. Свободной рукой он, наконец, нашарил в темноте деревянную ручку то ли швабры, то ли метлы. Опер дёрнул её на себя. Пластмассовое ведро загромыхало на полу, и ударилось о ногу Творцова. Он сумел вытащить палку, и резким движением просунуть её через ручку двери. В следующее мгновение ещё несколько пуль врезались в железо. Александр упал на спину, закрыв руками лицо. Конечно, это не спасло бы его от выстрела, но спасало от раскалённой металлической стружки, летящей сверху.

   — Что, не можешь принять помощь врага?! — Яростно закричал Сип с другой стороны. Он подскочил к двери, прижавшись к стене, справа от закрытого прохода. Через секунду опер услышал, как передёрнулся затвор пистолета врага, и дёрнулась дверь, слегка завибрировав. Швабра надёжно держала дверь, не давая ей открыться. Творцов быстро вскочил на ноги, оглядев подсобку магазина, в которой оказался, и начал спешно продумывать пути к отступлению. Здравый смысл подсказывал бежать дальше, но ноги не послушались его. Преступник стоял за дверью, и так же никуда не двигался. Несколько миллиметров стали ограждали их друг от друга. Александр слышал, как дышал Сип, а через маленькие отверстия в железе двери, пробитые пулями, даже видел фрагменты его куртки.

   — Что ты делаешь здесь? — Оперу не доставляло большого удовольствия разговаривать с врагом, но иного выхода разобраться в сложившейся ситуации, просто не было. Творцов сделал несколько шагов в сторону двери, поправляя сумку со шприцами. Он не чувствовал явной угрозы со стороны стрелка, однако был наготове.

   — Жизнь не была благосклонна ко мне. — Тихо ответил мужчина, причём усмехнувшись при слове “благосклонна”. — И что, по-твоему, такой как я, может здесь делать?

   Всё это походило на игру в шарады. Александр судорожно вытер пот со лба, и рефлекторно отступил, по-прежнему не сводя пристального взгляда с блокированной двери, так словно Сип мог ворваться в подсобку в любую минуту. Не хорошее чувство внезапно пронзило разум опера. Он был готов кинуться в глубь помещения, к выходу, чувствуя, как буря их столкновения, начинает разрастаться с новой силой.

   — Ты ищешь справедливость? — Тихо проговорил Творцов, и сердце его замерло. Впервые за всё время странное чувство жалости и сомнения пробралось в твёрдую логическую цепь Александра, которую он выстроил для себя: “Я буду бороться с вами вашем же оружием” — твердил опер сам себе каждый раз, сталкиваясь с врагами, ведь не было ничего проще, чем, не задумываясь стрелять во всё что движется, даже не пытаясь вдуматься в происходящее… Творцов не мог определить, что было важнее, он в растерянности смотрел на дверь.

   Стрелок опередил Александра на считанные секунды. Опер лишь смог услышать, как отдалились его шаги, тихо и поспешно. Замешательство Творцова, сыграло с ним злую шутку, которую Александр не смог простить самому себе. Перед глазами опера всплыло лицо Екатерины…

    Творцов кинулся назад. Сердце взорвалось в груди, и бешено забилось у самого подбородка. За долю секунды Александр сумел понять, куда направился его враг. Он двигался вдоль стены, надеясь обойти супермаркет, и зажать опера в тиски, нагрянув с парадного входа. У Творцова была всего пара секунд, чтобы опередить стрелка, и вырваться из закрывающегося капкана.

   Он выбежал в узкий коридор, соединяющий подсобное помещение с магазином, и рефлекторно выдернул оружие из-за пояса, совершенно забыв о его неисправности. Александр смутно догадался, что случилось с пистолетом, он на ходу вытащил обойму из корпуса “Громобоя”, но в коридоре было слишком темно, чтобы опер сумел подтвердить свою догадку. Он добежал до конца коридора, поворачивающего налево, и остановился. Тусклый уличный свет ударил Творцова по глазам, он поднёс обойму к лицу, с трудом разглядев в её боковой прорези чуть перекосившийся патрон. Догадка Александра подтвердилась. Он быстро вставил обойму обратно, не находя времени на починку, и кинулся вперёд, к прилавкам супермаркета. Опер покосился на входные двери, которые оставались закрытыми. Сип ещё не успел обойти магазин, но Творцов кожей чувствовал, как близко он был. Не разбирая дороги, Александр сделал очередной шаг, и неожиданно оступился. Он едва не упал, и чудом сохранил равновесие, зацепившись за край прилавка слева. Опер остановился, бросив взгляд через плечо.

   Женщина в одежде продавца сидела в углу, напротив прилавка, в луже неприятного тёмно-зелёного цвета, широко раскинув ноги. Её голова была опущена вниз, руки безвольно свисали вдоль тела, и касались пола. Он задержался у неё буквально секунду, и, поняв, что уже не в силах помочь здесь, опер сделал шаг вперёд, намереваясь продолжить своё бегство. Но в следующее мгновение дверь магазина с грохотом отварилась.

   Сип ворвался в помещение, как ураган, сильно ударив стеклянную дверь ногой, и если бы не мягкий ограничитель, забетонированный в стену рядом, и остановивший дверь, то хрупкое стекло наверняка бы разбилось. Стёкла задребезжали, но устояли перед ударом.

   — Справедливость!? — Закричал стрелок, что было мочи. Вены выступили на его лбу, а лицо покраснело от злости. — Что ты знаешь о справедливости, мент!?

   Он кричал так, что даже мёртвый бы услышал его. На этот раз Творцов сумел среагировать быстро, и вовремя упал на колени, укрывшись за прилавком. Враг не заметил его, он провёл дулом пистолета, что держал перед собой, по стройным рядам стеллажей с продуктами, и не найдя цель, осторожно вошёл в магазин.

   Александр рефлекторно сделал шаг назад. Мысль укрыться в подсобке пришла ему в голову как самая очевидная, но интуиция упорно продолжала настаивать на движении вперёд. Опер остановился у тела продавщицы, и резко развернул сумку со шприцами к себе. Он схватился за собачку молнии, но тут же осёкся открывать её, характерный звук, в полной тишине обязательно привлечёт внимание врага. Творцов медленно отпустил собачку, и осторожно отвёл сумку обратно за спину. Хоть у него и был второй заряженный пистолет, Александр не мог пожертвовать своим единственным козырем в данной ситуации. Сип не знал его местоположение, а значит, у опера всё ещё был шанс незаметно проскочить мимо стрелка.

   Творцов лихорадочно соображал о своих дальнейших действиях, смутно представляя тактику будущего боя. Супермаркет не был достаточно большим полигоном для манёвров, стеллажи казались предательски короткими, да и были расставлены слишком неудобно…

   — Помогите… — Еле слышно донеслось за спиной опера, и внутри Творцова всё похолодело. Он замер на месте, глаза расширились от странного, мистического ужаса. Тысячи мыслей пронеслись в голове Александра, за несколько коротких мгновений, он смутно осознал, что этот голос принадлежал женщине-продавцу, у себя за спиной. Его пересохшие губы еле слышно задвигались:

   — Не может быть… — Последняя мысль, посетившая опера, была о том, что он сошёл с ума. Было глупо спорить с тем, что мёртвые не умеют говорить, но в этот раз всё было почему-то по-другому…

   Творцов резко развернулся на месте, прижавшись спиной к холодной стене, и съехав на пол. Его сердце замерло, а взгляд безумных глаз был обращён на тело продавщицы, сидящей рядом. Её правый глаз, который видел Александр, был открыт. Какая-то мутная пелена сковала карий зрачок, но взгляд был определённо обращён на опера. Как и раньше продавец сидела на полу, ни одна нога и рука не сдвинулись со своего места, даже угол наклона головы оставался прежним.

   — Помогите… — Повторилось снова, но Творцов мог поклясться, что не видел, как двигались её губы, лишь спустя секунду он осознал: женщина использовала только гортань... Прогнав наваждение Александр протянул руку, ставшую ватной, к её голове, и осторожно прикоснувшись ко лбу женщины, медленно поднял её. Он попытался убрать руку, но почувствовал, что если сделает это, её голова опять упадёт вниз. Находясь словно в прострации, опер заваражённо смотрел женщине в глаза, даже не зная, что предпринять. Продавщица определённо была ещё жива, но в состоянии какого-то жуткого паралича.

   Сип бесшумно продвинулся в глубь магазина, он шел, чуть пригнувшись, держа пистолет наготове, а лёгкая ухмылка не сходила с губ, пересохших от напряжения. Враг был где-то рядом, и стрелок чувствовал это. Он прошёл мимо камер хранения личных вещей покупателей, кинув на ряды небольших ящиков, мимолётный взгляд. Абсолютно все двери квадратных шкафчиков были открыты, ключи с пронумерованными бирками были воткнуты в замки. В супермаркете не было никого, кроме них двоих... С острым предчувствием близкой развязки дуэли, Сип резко свернул к кассам, стоящим слева. Их было две, он выбрал самый рациональный путь, пройдя в проходе посередине. Оказавшись у края кассы стрелок остановился, присев на одно колено, и опустив пистолет. Он прикрыл глаза, пытаясь максимально напрячь слух, ведь если его враг двигался, то он должен был издавать шум, хоть самый маленький …

   Творцов не мог решиться на какие-либо действия. Он долго смотрел на женщину, пытаясь собрать воедино все свои мысли, но даже это удавалось Александру с огромным трудом.

   — Помогите… — Снова повторила она едва различимо, и к какому-то ужасу опер заметил, как по щеке продавщицы потекла слеза. Её взгляд был полон мольбы, а Творцов не мог позволить себе даже пошевелиться. С тех пор как Сип ворвался в магазин, от него не было слышно ни звука. Враг подбирался бесшумно, и это ещё сильнее волновало Александра, который уже не находил себе места. Он кинул пугливый взгляд в проход между стендов с продуктами и промтоварами. Ему казалось, что стрелок вот-вот выскочит откуда-нибудь с боку, и просто пристрелит их обоих. Правда, пока этого не происходило, у опера ещё оставалось некоторое время на размышления. Он снова взглянул на женщину, на сей раз, взгляд его был решительным и холодным. Опер медленно опустил голову продавщицы обратно. Он действительно ничем не мог помочь ей, а любое промедление сейчас, как никогда, было подобно смерти …

   Стрелок сидел без движения уже несколько секунд, но как назло его враг никак не хотел выдавать себя. Сип ещё раз оглядел пространство впереди, но плотно наставленные стенды, мешали обзору. И хоть действовать наугад не было в привычке стрелка, ему не оставалось ничего другого...

   — Ты веришь в судьбу? — Сип медленно выпрямился в полный рост. Слегка прищурившись, он медленно обвёл помещение магазина пристальным взглядом. Его врага нигде не было. — Ты знаешь, я не любитель играть в прятки, может быть, ты согласишься покончить со всем этим прямо здесь и сейчас...?

   Творцов не испугался, услышав голос стрелка в полной тишине. Эхо отразило его слова от стен, придав зловещность, и одновременно с этим успокоило Александра. Его враг находился не где-то рядом, а как сориентировался опер, ближе ко входу, не продвинувшись за время передышки далеко. Творцов по-прежнему хранил молчание, он двинулся вперёд, добравшись до края холодильника с гастрономией на корточках. Александр осторожно выглянул из-за своего укрытия.

   — Видимо нам было суждено встретиться снова... — Тяжело вздохнув, продолжил Сип, выждав небольшую паузу. Он сделал неуверенный шаг вперёд, уперевшись в торец стенда с вино-водочной продукцией. Стрелок повёл пистолетом по сторонам, заглянув в проходы, слева и справа от себя. Пространство слева было чисто, параллельно, у самой стены тянулся ещё один ряд с алкоголем, чуть дальше которого стоял угловой стенд пищевой продукции. Между ними Сип заметил небольшой просвет, там, в стене располагалось окно... — И ты знаешь, ты нисколько не изменился за это время...

   Слова Стрелка заставили опера замереть. Он не видел его, но хорошо слышал. В задумчивости Творцов снова спрятался за холодильник. Сип настойчиво твердил Александру о том, что знал его до этих событий. Но это было практически невозможно! Опер наверняка бы запомнил его, и сейчас точно бы узнал. Ни на секунду Творцов не сомневался в том, что стрелок просто блефовал, пытаясь выманить его голым любопытством. Но почему-то Александр не чувствовал слишком большой уверенности в этом доводе, и это ещё сильнее напугало его...

   — Может быть, ты пытаешься вспомнить меня? — С лёгкой иронией произнёс Сип, сделав шаг вправо. Он прижался левым плечом к гладкому краю стенда, подняв пистолет на уровень груди, и сжав его двумя руками. Стрелок пригнулся, широко расставив ноги, и невольная улыбка больше похожая на волчий оскал, снова проявилась на его губах.

   — Я не верил что ты здесь... — Неожиданно томно произнёс мужчина, чуть опустив голову, он продолжал прислушиваться к окружающей обстановке, пытаясь уловить малейшее дуновение ветра. — Пока не увидел твоё досье...

   Опер решил действовать, он снова выглянул из укрытия, оценив расстояние до врага. По его подсчётам он должен был скрываться у стендов в начале магазина, перед самой кассой. Хоть Творцов и бывал в магазине несколько раз, как покупатель, лишь смутно он сумел вспомнить расположение стендов в том районе. У Александра не было наготове оружия, но он не слишком волновался на этот счёт. Безумная и дерзкая идея неожиданно родилась в голове опера. Шприцы, воткнутые в ремень джинсов за спиной, напомнили ему о себе... Творцов мог снова попытаться вогнать своего врага в паралич, если только ему удастся подойти к нему достаточно близко... Подобный змее Александр проскользнул вперёд, оказавшись в длинном проходе между двумя стендами, он затаил дыхание, прижавшись ко второму торцевому стенду спиной, услышав голос врага, на этот раз совсем близко.

   — Тебе ведь интересно кто сдал вас всех!? Сдал с потрохами!? — Тихо рассмеялся стрелок, резким броском, выдвинувшись вперёд. Он встал между двумя стендами, выпрямившись в полный рост, и нервно водя пистолетом по сторонам. Сип чувствовал, что враг находился совсем рядом, но пока не мог определить его точное место положение. На счастье опера, стрелок не услышал и не заметил его манёвра... — А ведь ты знаешь его!

Творцов устремил взор прямо по проходу. Окно, которым он заканчивался, находилось аккурат напротив Александра, но со стороны улицы было наглухо зарешеченным, и теперь у него был только один путь...

   — Он много о тебе рассказывал. И не только о тебе, обо всех, обо всех вас! — Вдруг возбуждённо начал чеканить стрелок, с ледяным, обжигающим, холодом в голосе. Он сделал шаг вперёд. — Квартиры...! Ты ведь был в одной из них... он давал наводки на владельцев оружия...

   Опер поймал себя на мысли, что совершенно перестал удивляться. Слова врага, словно не доходили до разума Александра. В этот момент странное чувство де жавю нахлынуло на Творцова, он вдруг подумал, что уже слышал всё это, и лишь через мгновение вспомнил: все, о чём говорил враг, всё это было в его мыслях, тогда, когда Александр стоял в квартире с трупами над пустым кейсом из-под охотничьей винтовки... Это были его собственные мысли! Неожиданное спокойствие пришло на смену возбуждению, именно сейчас опер окончательно понял, что враг не скажет ничего нового, как он ни пытался доказать обратное...

   Творцов поднял взгляд вверх. Килограммовые бумажные мешочки с белой хлебопекарной мукой стояли ровным рядом прямо перед его носом, и не долго думая Александр медленно протянул руку, взяв одну упаковку. Этого должно было хватить, так думал сам опер. Он отказался от идеи снова колоть врага шприцом, брезгливо подумав, что прибережёт их для более важной цели... Взгляд Творцова упал на окно, которым кончался проход, и находилось аккурат между двумя стендами. Солнце уже давно не выглядывало из-за свинцовых туч, и надежда на какой-либо просвет в этой ситуации таяла как дым...

   — Ты хочешь знать, кто это был? — Издевательски усмехнулся Сип, он неожиданно остановился в метре от Александра, не видя его, но уже чувствуя. Опер подумал, что опять промедлит с нанесением удара, но почему-то даже не помыслил этим. Всё шло по его плану, и теперь оставалось сделать только один шаг... — А ты ведь хорошо знаешь этого человека...!

   Наступила пауза, и в этот момент Творцов резко подался вперёд, на ходу размахнувшись пакетом с мукой, и метко послал его в цель! Расчёт Александра был безукоризненным, реакция стрелка на сей раз, сыграла с ним злую шутку. Прогремевший выстрел на несколько секунд оглушил опера, взметнувшиеся обломки дерева, которые вырвала пуля Сипа, угодив в стенд напротив, обдали Творцова больно ударив в лицо, но это было ничто, по сравнению с тем, что пришлось пережить стрелку. В одно мгновение, место на котором он стоял, скрыло белое облако едкой пыли. Сип вскрикнул, схватившись за лицо, и отшатнулся назад. Это был идеальный момент, чтобы перехватить инициативу, Александр кинулся вперёд, на ходу вскочив на ноги, и вынеся вперёд правое плечо, с огромной скоростью врезался во врага. Опер молчал, щурясь от муки, продолжающей кружиться в воздухе, и с каким-то безразличием смотрел на тело стрелка. От удара он отлетел назад, к кассам, по пути задев рукой бутылки с алкоголем, справа от себя и скинув их на пол. Пистолет, который Сип держал в руке, закувыркался по кафелю, и исчез из поля зрения Творцова. Он ждал несколько секунд, не без удовольствия наблюдая как его враг корчиться на полу. Стрелок судорожно тёр глаза, в которые попала мука, и злобно рычал, от бессилия. Александр не торопясь, двинулся в его сторону. Он на ходу поправил сумку, и, поравнявшись с Сипом, вдруг резко ударил его сверху ногой, оставив на груди и тем самым, прижав к холодному полу.

   — Ты говоришь, я был лучшим... — Совершенно без интонации произнёс опер, оставаясь предельно равнодушным, он опустил холодный взгляд на врага, извивающегося внизу, и неожиданно увидел, как сумасшедшая улыбка расползается по лицу стрелка, и под слоем муки открывается чёрнота глотки. Он был похож на безумного клоуна, только без кроваво-красного носа на резинке... — Теперь это действительно так...

   Сип расхохотался, и Творцов брезгливо приподнял губу.

   — Ты ничтожество! — Тихо произнёс он.

   — Мы не такие уж и разные. — Весело ответил Сип, он ухватился за ботинок Александра, но как будто даже и не пытался сопротивляться ему. — Вся разница в том, что тебе дали второй шанс, а мне, вот нет!

   — Я не хочу тебя слушать! — Устало сказал опер, он ещё сильнее надавил на грудь врага, заставив его закашляться. — Ты проиграл...

   — Нет! — Захрипел стрелок снизу, опять оскалив зубы. — Моё время только начинается, а вот твоего уже нет...! Это твой напарник, ты ведь знаешь?!

   Творцов ослабил хватку, дав врагу глотнуть воздуха. Белая пелена за их спиной практически исчезла, но приторный запах муки, всё ещё витал над головой.

   — Может быть... — Угрюмо ответил Александр. Он ещё раз взглянул в лицо Сипа, и ему стало по настоящему жалко этого человека, опер резко убрал ногу с его груди, и направился в сторону выхода, через мгновение, хлопнув за собой дверью.

   Стрелок лежал несколько секунд, переводя дыхание, и восстанавливая силы, а когда он встал, рация в кармане куртки, протяжно зашипела.

   — ...Игла-4, это Зверь-6... Что там у тебя Сип? — Голос командующего заставил Сипа встрепенуться, и провести по взъерошенным волосам рукой, стряхивая остатки муки. Он достал рацию, и чуть шатаясь, побрёл вдоль стендов, в поисках минеральной воды.

   — ...Всё идёт по плану! — Тяжело дыша, ответил стрелок, он взял первую бутылку с одной из полок, но тут же отбросил её. Потянулся за следующей. — Остается совсем немного...

   — Творцов ещё жив? — Грозно поинтересовался главный.

   — Да, но он уже на пределе... — Взяв следующую бутыль с минералкой, стрелок с облегчением увидел надпись “негазированная” на этикетке, и быстро скрутив пробку, занёс бутылку над головой.

   — Ты выходишь из расписания! — Возвестил голос, но Сип слабо осознал его слова. Долгожданная влага заструилась по его волосам и лицу, смывая остатки едкой пыли. Когда процедура была закончена, стрелок с жадностью допил остаток, и откинул, пустую тару в сторону.

   — Ничего! Мне нужно ещё немного! — Ответил он, облокотившись о стенд, и окончательно придя в норму.

   — Да и ещё одно! — На сей раз, тон начальника был более мягким. — Мы уже захватили сектор А4! И... папка исчезла...

   — Ты думаешь, он взял её...? — Недоумённо спросил Сип, вытерев лицо ладонью свободной руки.

   — Ты должен это узнать! — Повелительные нотки снова вернулись в эфир.

   — Хорошо, я сделаю это! — Стрелок стал серьёзным, мысленно прикидывая вероятность такого поворота событий.

   — Конец связи... — Сеанс оборвался, и рация затихла.

   — Вот чёрт! — Сокрушённо подумал Сип. — Ввязался же на свою голову...

   Он развернулся на месте, чтобы вернуться к кассам и отыскать пистолет, но странный звук привлёк его внимание чуть раньше. Стрелок замер на месте и прислушался. Нет, этого не могло быть, чтобы здесь был ещё кто-то, он был просто уверен в этом, но когда звук повторился, медленно пошёл на него. Сип обогнул очередной стенд, и вышел к маленькому закутку, ведущему в подсобку. Оттуда сюда проник Творцов, стрелок знал это, он осторожно вышел в проход, увидев тело женщины в униформе продавца, сидящую в угле, под разделочным столиком. Сип смотрел на умеревшее тело, с минуту, слабо веря, что этот звук могла произнести она. Он прошёл дальше, и заглянул в коридор. Там было темно, но абсолютно безлюдно, в этом стрелок мог поклясться! И вдруг тот звук повторился снова, и шёл он со спины... Сип медленно развернулся, только сейчас поняв, что это было некое подобие голоса. Женщина сидевшая без движения, просила о помощи...

   Стрелок осторожно, словно в прострации присел рядом с ней. Он разглядывал продавца несколько секунд, не решаясь предпринять каких либо действий, потом снова достал рацию:

   — Гриф, приём...! — Напряжённо послал Сип в эфир позывные. — Это Сип, приём!

   — Чёрт! Где вы там!? — Вырвалось из рации, так, что едва не оглушило стрелка. — Мне надоело тут торчать!

   — Спокойно! Сам попался, сам и выкручивайся...! — Ответил Сип, усмехнувшись, но потом добавил уже серьёзно. — Я разберусь с ментом, а потом подойду...

   — Что! — Возмущению пойманного на крыше Творцовым, преступника не было конца. — Этот ублюдок ещё жив!? Ты же стрелял в него у подъезда!?

   — Спокойно! — Продолжил стрелок, пытаясь охладить пыл напарника, и немного замялся. Свободной рукой, он аккуратно приподнял голову продавца, и с каким-то мистическим ужасом увидел, как двигаются зрачки женщины. — Стрелял, да, но...

   — Что “но”, ты не попал? — Напряжённо заговорил Гриф.

   — Попал. — Тихо ответил мужчина, а после гневно зашипел, меняя тему разговора.    — Вы халтурщики!

   — Что!? — Непонимающе закричал преступник в эфир. — Я не понимаю!

   — Баба в супермаркете, здесь на углу... Вы вкололи ей не полную дозу! — Раздражённо ответил Сип, вернув голову продавца на место. Он встал, и развернулся к ней спиной. — Что было бы если я не нашёл её!?

   — Эй! — Возмущённо воскликнул Гриф, чувствуя, к чему может привести такая оплошность. — Мы там не были, у нас по плану дома, а не магазины!

   Это было правдой! Стрелок нахмурил брови, и резко развернулся к женщине лицом. Он снова услышал её тихий голос. Навряд ли кто-нибудь решил бы укрываться в магазине во время общей паники, и бегства, а окажись она на улице, ей бы не дали уйти...! На это была и рассчитана операция. Сип снова смотрел на неё непонимающим взглядом, но, как и у Творцова, у него просто не было времени на детальное разбирательство этого дела.

   — Хорошо! Я разберусь с этим... Конец связи! — Вытащив из внутреннего кармана куртки маленькую коробочку чёрного цвета, стрелок открыл её. Внутри лежало три однотипных шприца с адским содержимым. Он достал один из них. Сип быстро нагнулся к женщине, и ввёл ей половину содержимого в руку.

   — ...Север, говорит Север...! — Донеслось до стрелка из кармана куртки. Он медленно встал, не спуская с продавца пристального взгляда, после чего быстро достал рацию.

   — Да, слушаю тебя Коршун! — С расстановкой ответил Сип. Это были важные новости с самого фронта, он знал это.

   — ...Твой клиент, — Иронично раздалось по рации. — Сделал манёвр. Он влез в балконное окно первого этажа!

   — Какой подъезд!? — Тут же отреагировал стрелок, уже приготовившись бежать, и развернулся к выходу.

   — Первый! — Последовал усталый ответ. — Что мне делать? Может чуть подстрелить его, а то разбегался тут...?

   — Ну, попробуй, только не убивай! — Согласился Сип, уже чувствуя явную усталость от этого противостояния. — Да, и будь осторожен, у него шприцы за поясом, вколотые в ремень! И судя по всему, он вполне может применить их на деле!

   — Хорошо! — Безрадостно ответил Коршун. — Конец связи!

   Стрелок медленно убрал рацию обратно. Он стоял уже минуту, не сводя с женщины на полу внимательного взгляда, и ждал реакции введённого препарата, и пока, женщина не издала больше ни звука... Сип облегчённо вздохнул, он резко развернулся на месте, и быстро зашагал к выходу, надеясь, что окончательно покончил с этим...        

   Творцов шёл вверх по улице, он постоянно оглядывался, не имея никакого желания получить пулю в спину, и уже несколько секунд спрашивая себя об одном и том же — Почему он не убил его!? Александр не знал ответа на этот вопрос, жалость, которую он испытал к преступнику была мимолётной, и навряд ли повлияла на финальное решение опера, но в любом случае он победил в этой дуэли, положив противника на обе лопатки, и убив его морально. Но это было только с одной стороны, с другой, Творцов прекрасно понимал — теперь их противостояние будет лишено всяких правил, а то, что оно продолжиться, Александр знал.

   Он перешёл на бег, ориентируясь на высокий забор блокады, стоящей перед домом, и вдруг странное чувство тревоги охватило опера, он поднял взгляд на верхние этажи дома, вдоль которого бежал, и почувствовал чьё-то присутствие там. Они сверлили его глазами, а может уже брали на мушку. Не долго думая, Творцов резко свернул к фасаду дома, заметив, что одно из окон балкона первого этажа, было настежь распахнуто. Сейчас Александр не верил в случайности, слишком много повидав их здесь, он рванул в сторону окна, на ходу распахивая сумку, и кидая туда заклинивший пистолет. Он надеялся, что там ему, по крайней мере, на первое время, оружие не пригодиться...

   Опер сходу накинулся на высокий выступ балкона, едва не сорвавшись. Он зацепился за раму кончиками пальцев, и одним мощным рывком, подтянулся наверх. Творцов знал, что долго висеть ему не даст раненое плечо, поэтому решил действовать грубо и резко. Он ввалился внутрь балкона, едва не разбив ногой одно из стёкол, и упал на спину. Александр тяжело дышал, чувствуя, как усталость накатывается на его тело гигантскими волнами. Опер закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться, и победить самого себя, но тело упорно не желало подчиняться, лишь по прошествии нескольких секунд, у него получилось пошевелиться.

   Творцов медленно встал на колени, уставший разум отчаянно боролся за свои права на отдых, но Александр был непреклонен в этом вопросе. Одним рывком он встал на ноги, и огляделся по сторонам. На улице, как и прежде не было ни души. Опер считал, что враг погонится за ним сразу же после того как придёт в себя, но время шло, а Сип так и не появлялся...

   Творцов отошёл вглубь балкона, резко развернувшись к двери, что вела в квартиру. Он приблизился к стеклу вплотную, осторожно заглянув внутрь. В комнате начинавшейся за балконной дверью никого не было, относительный порядок навёл Александра на мысль что преступники либо пропустили её, либо ещё не дошли. В любом случае выход отсюда у опера был только один!

   Творцов медленно положил пальцы на ручку двери, и опустил вниз. Несмотря на все опасения Александра, балкон не был заперт, дверь беспрепятственно отворилась во внутрь, и опер тихо вошёл в квартиру. И первое что он заметил, была мёртвая тишина, царящая здесь. Творцов сделал первый шаг внутрь комнаты, и вздрогнул, услышав как часы в виде трёхмачтовой серебреной бригантины с золотистыми парусами, неожиданно зазвенели. Александр рефлекторно пригнулся, принимая боевую стойку, но тут же осознал бесполезность этого действия. Он расслабился, и медленно подошёл к часам, висящим под самым потолком. С каким-то удивлением опер увидел, как задвигались паруса бригантины, одновременно в такт движению механизма, поворачивающего части корабля на девяносто градусов, и возвращая их обратно. Стрелки на часах показывали три часа дня...

   Было странно, что в, с виду дешёвых часах, поместили такой сложный механизм. Следующий удар заставил Творцова вздрогнуть, хотя он и был готов к нему, но звук прозвучал гораздо громче предыдущего, а следом за ним раздался ещё один... Александр отшатнулся как от пощёчины. Он сделал шаг назад, явственно ощущая странную боль, пронзающую всё тело.

   — Нет! Пожалуйста! — Услышал он приглушённый женский голос. Опер встряхнул головой, и начал лихорадочно осматривать стены и потолок комнаты, пытаясь понять, откуда мог идти этот звук... Он сделал ещё один шаг назад, и вздрогнул, неожиданно уперевшись в край большого стола, стоящего посередине комнаты. Творцов развернулся к нему лицом, и тяжело дыша, облокотился руками. Прядь спутанных, грязных волос упала на его лицо, закрыв глаза.

   — Нет! Пожалуйста! Не надо! — Снова услышал Александр, и зажмурился. Этот голос был невероятно знаком ему, но это была не Катя. Опер напрягся всем телом, пытаясь вспомнить, где слышал его раньше... Он открыл глаза, и всё закончилось. Огромный букет красных роз в фарфоровой вазе стоящий посередине стола на белой ромбообразной скатерти, приковал к себе взгляд Творцова. Красные бутоны цветов смотрели на нежданного посетителя с каким-то безразличием, и даже призрением. Александр так и не понял, кто оставил их здесь, но вновь вернувшееся ощущение реальности заставило опера решать насущные проблемы. Ему надо было уходить.

   Опер резко развернулся на месте, и бросился к двери, ведущей в коридор. Его качнуло влево, и Творцов едва не потерял равновесие. Он не почувствовал как при развороте задел стол своей тяжёлой ношей, но услышал как задрожала ваза с цветами, стоящая на нём. Александр сделал несколько шагов в глубь комнаты, прежде чем обернулся...

   Ваза описала дугу, и словно в замедленной съёмке опер увидел, как она упала на бок, разбившись. Глаза Творцова вылезли из орбит. Цветы, находившиеся в ней при ударе... рассыпались в прах. Чёрная пыль расползлась по столу, и просыпалась на пол. Желудок Александра выворачивало на изнанку, но, подавив спазм, он нашёл в себе силы, чтобы продолжить путь.

   Опер яростно ударил дверь, отделяющую его от коридора квартиры, и огромными шагами начал преодолевать последние метры до входной двери, маячащей перед глазами. Часы в комнате за спиной продолжали отсчитывать время, как ни в чём не бывало, но Творцов знал, что всё это была полная ложь... Он вдруг остановился. Настолько резко, что сумка за спиной с силой ударила ему в бок. Александр медленно повернул голову вправо...

   — Это не могу быть я... — Обречённо подумал опер, прикоснувшись к широкому зеркалу прихожей, кончиками пальцев. Его отражение в нём было просто ужасно: Грязное, измученное лицо, рубашка из кипельно-голубой уже давно превратившаяся в тёмно-серую с кровавыми подтёками то тут то там...

   — Мы не такие уж и разные... — Словно наяву услышал Творцов голос врага, и словно наяву увидел его лицо... Лицо клоуна с гримасой боли...

   — Нет! — Вдруг произнёс Александр, одернув руку назад. Он нервно провёл пальцами по волосам. — Я не могу быть таким!

   Двумя резкими рывками опер содрал с себя истлевшие рукава рубашки. Трещавшая ткань принесла Творцову некоторое облегчение. Он должен был что-то сделать, иначе просто бы сошёл с ума. Александр опустил глаза, посмотрев на лохмотья, упавшие на пол, а когда снова взглянул в зеркало, увидел себя и уже только себя...

   — ...Конец связи... — Коршун убрал рацию в карман куртки, и тихо вышел на площадку третьего этажа, прикрыв за собой железную дверь одной из многочисленных квартир. Он ещё раз, напоследок, оглядел тела людей лежащих на полу в прихожей, решив, что здесь его работа подошла к концу. Мужчина осторожно повёл дулом пистолета из стороны в сторону, пытаясь определить, не добрался ли Творцов до сюда за такой короткий промежуток времени. Сквозняк, гулявший на лестничной площадке и пробирающий тело до мозга костей, не выдавал чьего-то постороннего присутствия. Он отдавал чем-то замогильным, и поборов неуверенность Коршун продолжил движение вперёд. Держа пистолет на вытянутых руках, он добрался до лестницы. Внимательно осмотрев пространство внизу, преступник начал тихо спускаться.

   На этажах не было ни души, оживление, что когда-то было здесь, с закрытием Блокады почти полностью сошло на нет. Отряды продвигались вглубь города, дыша в след отходящей эвакуации, и грозя разбить её в пух и прах. Война была почти полностью выиграна, разрозненные группы ОМОНа уже не могли дать достойный отпор, но то, что творилось здесь, на, уже, отвоеванном рубеже, выходило из-под контроля, и не могло не волновать Коршуна. Слишком хорошо ему было известно, что человек в одиночестве, да и к тому же загнанный в угол, в стане врага, мог навредить гораздо сильнее любого отряда омоновцев...

   Он быстро обогнул лестницу на втором этаже, не задержавшись здесь, и замедлил шаг, осторожно ступая по бетонным ступенькам. Его враг был где-то близко, Коршун почувствовал это... Он спустился на промежуточный этаж, прижавшись спиной к стене, и выставив пистолет перед собой, занял выжидательную позицию. Коршун был уверен, что опер всё ещё находился на первом этаже. Он нигде не увидел его следов, и не слышал, как открывалась входная дверь подъезда выходящая на улицу, и снабжённая домофоном... А другого пути отсюда просто не было...

   Коршун не помнил, сколько стоял так, пытаясь дождаться Творцова, как дожидается в укрытии охотник дикого зверя. Он полностью сконцентрировался на гипотетической цели, забыв обо всём на свете, но ему не повезло в этот раз. Никто так и не появился в тёмном проходе этажа, куда с трудом пробивался свет с улицы. В этот момент где-то внизу тихо хлопнула дверь, и через секунду протяжно заскрипели несмазанные петли. Коршун подался вперёд рефлекторно, даже не желая этого, и когда он осознал что покинул тактически верное укрытие, отступать было уже не куда...

   Мужчина погрузился в полумрак, осторожно ступая по неровному полу. Он свернул направо, и вдруг увидел небольшой просвет толщиной в палец. Коршун с ходу определил, что свет вырывался из квартиры, в которую забрался опер несколько минут назад. И в нерешительности встал. Преступник сразу догадался, что это была ловушка, и, скорее всего Творцова в квартире уже не было. Коршун резко развернулся на месте, направив пистолет в пространство оставленное за спиной, и с ходу выпустил в темноту три пули, стараясь не рисковать, и пустить их по разным траекториям. Огонь, вырвавшийся из ствола оружия, осветил пространство вокруг, но опера нигде не было видно...

   Мужчина снова погрузился во мрак, и остался стоять на месте, напрягшись всем телом, и приготовившись к удару. Так прошло несколько томительных секунд, и прежде чем преступник продолжил свой путь, подумал, что враг мог просто-напросто покинуть квартиру таким же образом, как и попал в неё... Коршун сделал ещё один шаг, и что-то заскрипело, и треснуло у него под ботинком. Он замер, не дойдя до квартиры несколько метров, и опустил взгляд на пол. В этот момент просвет впереди расширился, и дверь распахнулась настежь, с силой ударившись об стену, осветив коридор. И прежде чем преступник поднял глаза, и заглянул смерти в лицо, увидел разбросанные на полу куски некогда красивой фарфоровой вазы...

   Острая сталь вошла мужчине в шею. Он захрипел, подняв оружие, но Творцов с необычайной лёгкостью перехватил его руку, отведя в сторону. Грянул первый выстрел.

   — Я буду бороться с вами, вашем же оружием... — Тихо прошептал он врагу на ухо, и медленно впрыснул смертоносное содержимое шприца в его тело. Прогремел ещё один выстрел, а за ним и ещё один. Коршун беспомощно жал на курок пистолета, закатив глаза и вцепившись свободной рукой, в рубашку Александра. Багровые вспышки освещали людей соединившихся в смертельных объятиях, отбрасывая пляшущие тени на пол и стены. Глаза опера блестели холодным огнём и даже когда выстрелы, наконец, стихли, и тело преступника обмякло, выронив пистолет, Творцов продолжал сжимать его в своих объятиях, пытаясь понять что он чувствует...

   Это был холод! Настоящий холод, который мог убить... Творцов с силой и полным безразличием оттолкнул умерщвленное тело вперёд, ухмыльнувшись, увидев, как оно упало на пол, и проехало по нему несколько метров, подобно тряпичной кукле... Александр поймал преступника на той же ловушке, на которой совсем недавно хотели поймать его, в подъезде собственного дома, но на этот раз опер не пользовался услугами ребёнка, предпочтя выполнить всю грязную работу самому... Он испытал огромное удовольствие, покончив с ещё одним отродьем из этой шайки. Творцов медленно нагнулся и подобрал пистолет Коршуна. Он не слишком удивился, узнав в оружии ещё один ГШ-20. Теперь это был его трофей. Александр лениво двинулся в сторону лестницы, на ходу достав обойму пистолета, и проверив её. Дойдя до трупа, он остановился, расстегнув сумку со шприцами, и достал заклинившее оружие такого же типа. Опер покрутил его в руках, и зловеще ухмыльнувшись, бросил на пол рядом. Через секунду он резко развернулся к лестнице, и быстро побежал по ней...

   Сип опоздал. Он ворвался в подъезд дома, через входную дверь, пригнувшись, и приготовившись к бою, но, оглядев место недавно разыгравшейся драмы, выпрямился и опустил оружие. Творцова уже не было здесь...

   Тело Коршуна лежало в той же позе, в которой опер оставил его. Стрелок тяжело опустился на одно колено рядом с телом друга, в глубокой задумчивости, подперев подбородок. Он вытащил шприц из его шеи резким рывком, и откинул в сторону. Сип почувствовал, как задрожали его руки, мелкой, почти неощутимой дрожью. Он боялся признаться самому себе в том, что почти окончательно потерял контроль над ситуацией. Стрелок выпустил зверя, но теперь не знал, как загнать его обратно в клетку...

   Рация в кармане Коршуна засвистела, и знакомый голос заполнил узкий коридор.

   — ...Коршун, это Гриф, приём...

   Сип резко вытащил рацию из кармана мертвеца. Он нажал на кнопку приёма:

   — ...Это Сип, приём...! — Стрелок всё ещё пытался держать себя в руках, но неудачливый напарник, застрявший на крыше, начинал сильно выводить его из себя.

   — ...Сип!? — Удивлению Грифа не было предела. — ...Какого чёрта!? Где Коршун...!?!?

   — ...Он мёртв, Мать твою...!!! — Взорвался Сип, зашипев как змея!

   — ...Как мёртв...!? — Не унимался преступник. — ...Я пытаюсь связаться с Грачом, но он тоже не отвечает...!?

   — ...И он мёртв...! — Стрелок уже не мог снова взять себя в руки, по его лицу заструились капли пота. — ...А если не умолкнешь, ты тоже будешь трупом...!!!

   — ...Чёрт, я не... — В этот момент терпение Сипа иссякло, он вскочил на ноги, размахнулся и что было мочи, кинул рацию об стену. Она разлетелась с треском на множество осколков, и в коридоре снова воцарилась тишина. Такая долгожданная и приятная...

   Стрелок резко поднял взгляд на чёрный потолок, и замер. Он пытался понять, где скрывался его враг, словно просматривая этажи насквозь, один за другим... Сип вспомнил главные особенности присущие Творцову в любое время — его удивительная везучесть, и безошибочный нюх... Стрелок уже знал, где искать своего врага...

   Он не торопился, беря под контроль тело, и разум. Сип откинул все лишние чувства, которые могли помешать ему, он развернулся в сторону лестницы, и тут увидел пистолет небрежно брошенный Творцовым. Стрелок слабо сомневался, что его враг просто так кинет драгоценное оружие на поле боя. Сип нагнулся и подобрал пистолет. Он вытащил обойму и, оглядев её, усмехнулся. Стрелок откинул заклинившую обойму в сторону, и вставил в пистолет свою, запасную. Теперь у него было два “Громобоя”, фактически их шансы уровнялись. Сип приготовил оба пистолета, и скинул с себя куртку, оставшись в одной чёрной водолазке. Он оставил рацию здесь, потому что не хотел, чтобы кто-то ещё мешал их дуэли, выиграть в которой было уже дело принципа... Стрелок уверенно зашагал в сторону лестницы, и у него было лишь одно желание — закончить всё это прямо здесь и сейчас!

   Александр едва ли мог понять куда вели его ноги. Двигаясь почти наугад, он не сомневался, что выбранный путь определённо приведёт его в важное место. Находясь в квартире на первом этаже он слышал, что убитый им преступник спускался не с самого верха, затаившись где-то на ближних этажах. Возможно, тут был штаб, или что-то вроде этого, и там могла быть мощная рация, а может даже и глушилка... С этими мыслями опер миновал второй этаж, бегло оглядев его обстановку, и начал подниматься на третий. Краем уха он услышал, как внизу запищал домофон, и чьи-то приглушённые шаги отдались еле различимым эхом. Это был Сип... Творцов не сомневался в этом, но не ускорил шаг, и не попытался спрятаться. Он гневно подумал что на сей раз не пощадит врага. Александр оказался на промежуточном этаже, и вдруг почувствовал сквозняк, бивший откуда-то сверху, и уходящий вниз. Он на секунду замер, прислушавшись, и ловя кожей свежий воздух. Раненная рука задёргалась в мелкой конвульсии, так, что опер едва почувствовал это. Он несколько секунд смотрел на свои пальцы, пытаясь подавить неожиданный приступ, и когда это не получилось, неожиданно схватил запястье другой рукой, сильно сдавив. Творцов ощутил, как всё прекратилось, и злорадно улыбнулся. Он нашёл что искал...

   Сип устало поднимался по этажам, держа пистолеты наготове. Он не ждал, что опер сдастся легко, последние события указывали на другое настроение его врага, отчаянно пытавшегося найти выход из положения, давно зашедшего в тупик. Тело стрелка снова начала бить дрожь, но это не был страх, скорее ощущение близкой развязки, и единственное что он не мог предугадать, так это то, кто выйдет из них двоих победителем... Сип без остановки прошёл второй этаж, лишь бегло оглянулся по сторонам, больше в силу привычки, чем, реально ожидая увидеть здесь врага.

   Он остановился, взойдя на первую ступеньку следующего лестничного пролёта, вдруг услышав лёгкий хлопок где-то наверху. Он замер второй раз, ухмыльнувшись, и невольно восхитившись Творцовым — он безошибочно нашёл их второй пост... Стрелок взбежал по ступенькам, ни на секунду не ослабляя внимания, и выйдя на площадку третьего этажа, перешёл на спокойный шаг, он свернул влево, и направился к самой крайней двери, сейчас она была приоткрыта, и лёгкий ветерок встречал Сипа по пути к ней...

   Александр ошибся, и в этот раз его ошибка была более существенна, чем могла показаться на первый взгляд. Опер распахнул входную дверь, и тихо вошёл внутрь квартиры. Осторожно перешагивая через тела людей, небрежно брошенных на полу, он медленно продвигался вглубь прихожей. Как только опер увидел трупы, понял, что интуиция подвела его, и тут не было ни рации, ни оружия, и вообще ничего... Творцов остановился, безразлично окинув прихожую прохладным взглядом. Он не поднимал оружия, зная, что здесь уже не было врагов. Тут царствовал лишь ужас и разрушение, которое оставалось после людей в серых куртках с черепом на спине, и рукавах...

   Александр уже видел всё это, в своём доме, и вся разница в этих моментах была лишь в отношении опера к ним. Тогда он не знал что думать, теперь он уже сам не хотел ломать голову над этим. Творцов не стал задерживаться в прихожей слишком долго. Он взял вправо, в направлении зала, туда, откуда по-прежнему дул сквозняк...

   Дверь комнаты так же оказалась лишь чуть приоткрытой, Александр устало толкнул её рукой, и замер в проходе, прищурившись от света. От очередного порыва ветра, в раскрытом окне зала заколыхались белые занавески, опер сделал несколько шагов, и остановился, кинув взгляд влево. Он увидел деревянный стул, стоящий посередине комнаты, и человека в камуфляже, сидящего на нём. Творцов с любопытством рассматривал мужчину, чья голова упала на грудь, а руки, отведённые назад, судя по всему, были связаны, несколько секунд, после чего, как ни в чём не бывало, продолжил свой путь. Он решил не убирать пистолет, но смысла от него, ему так же уже не было. Александр приблизился к омоновцу чуть ближе, увидев огнестрельные ранения на плечах и коленях бойца... Навряд ли он был жив, на полу под стулом расплылась огромная лужа крови, и опер не стал заострять своё внимание на очередном мертвеце. Он отошёл к открытому настежь широкому окну, выходящему прямо на Блокаду, и развёл рукой колыхающиеся от ветра белые занавески.

   Творцов не мог понять, что чувствовал сейчас, скорее всего совсем ничего, но вдруг отчётливо подумал о враге, подумал, что он говорил правду! Стальные, трёхметровые ворота блокады были наглухо закрыты, а выцветшая надпись на них, никак не отложилась в сознании Александра. Он бездумно сорвал с кармана рубашки рацию сержанта Овчинникова, и небрежно выбросил в окно. Теперь она уже не имела никакого значения...

   — Кто здесь? — Тихо произнёс боец, вдруг подняв голову, и завертев ею по сторонам. Услышав его голос, Творцов развернулся на месте, и кинул удивлённый взгляд на мужчину за спиной, уловив что-то знакомое в его облике. Он не ответил, увидев кровавое месиво на месте глаз омоновца. Они ослепили его, видимо пытая.

   — Это ты лейтенант!? — Внезапно громко продолжил боец, не дождавшись ответа. — Ты всё-таки пробрался за Блокаду, тебя не остановили!? Я слышал, что ты идёшь! Они переговаривались по рации... Ты убил этого урода?

   Он узнал его. Тот человек, что хотел остановить Александра ещё у машины, и даже грозился пристрелить у Блокады... теперь это не имело значения. Опер снова промолчал, не желая тратить силы на бесполезные разговоры. Он снова повернулся к окну, на сей раз медленно, отчего-то задумавшись.

   — Они ослепили меня! — Недобро усмехнулся мужчина, сплюнув на пол кровавой слюной. — Они пытались узнать о местах расположения наших отрядов в других зонах, там впереди... И я ничего не сказал им...!

   — “...В других зонах, там впереди...!?” — Опер не успел озвучить свою мысль, или просто не захотел. Он по-прежнему смотрел в окно, и неожиданно на глаза Творцова попался синий пикап, стоящий у первого подъезда торцевого дома. Тот самый, который совсем недавно помог Александру пройти мимо снайпера. Отсюда опер хорошо видел его. Передняя, водительская дверь машины была открыта, Творцов с любопытством смотрел на открывшееся ему сиденье, там никого не было, но внутри, на гладкой коже, лежала винтовка со снайперским прицелом. В этот момент Александр, наконец, сумел понять, что уже никогда не покинет это место, ему просто не дадут сделать это...    

   Вторая рация, принадлежащая преступникам, и занимающая место на другом кармане рубашки последовала вслед за рацией ОМОНа. Опер не жалел об этом, забыв когда последний раз пользовался ими, лишь почувствовав дикое облегчение, избавившись от лишнего, ненужного мусора. Теперь он просто стоял и смотрел на улицу, вдыхая свежий воздух полной грудью. Творцову стало чуть лучше от мысли, что больше не надо никуда бежать, и он решил, что достойно встретит врага ...

   — Лейтенант! Ты здесь!? — Омоновец никак не хотел принимать неизбежное. Казалось, что его разум помутился от пережитой боли. — Мы не были готовы...! Приказ...! Был другой приказ...! Нас направили для погашения очагов террористической деятельности... не было никакой эвакуации!!!

   Боец едва не захлёбывался слюной, мотая головой из стороны в сторону. Ему было больно, Александр слышал, как срывался голос омоновца, как он начинал скулить, словно оправдываясь... Наконец опер оторвался от своих мыслей, медленно повернув голову в сторону пленника.

   — Что ты сказал им...? — Угрюмо произнёс Творцов, почувствовав, как зашевелилась сталь пистолета в его руке. Она требовала новой крови...

   — Мы не были готовы...! Эвакуация...! — Снова начал причитать боец, но голос его стих, когда вопрос Александра дошёл до разума омоновца. Он замолчал, вернувшись на место, и снова опустив голову на грудь.

   — Я старался... — Тихо произнёс боец, не поднимая головы. — Я старался изо всех сил...

   — Что ты сказал им!!!??? — Проорал опер, не заметив, что уже держит голову мужчины на мушке своего пистолета. Оружие, словно само сделало выпад вперёд, и лишь в последний момент Творцов удержал свой палец на спусковом курке...

   В комнате повисла тишина. Александр стоял не двигаясь, и даже не имея возможности предсказать когда, силы, сдерживающие его, иссякнут, и пистолет выпустит пулю. Опер увидел, что омоновец понял его настроение. Скулы заиграли на лице бойца, и через секунду он решительно поднял голову, обратив её на Творцова.

   — Я сказал лишь то, что знал. — Совершенно спокойно ответил пленник. Он был готов ответить за свои ошибки, и принять пулю Александра как наказание, но оставалось ещё кое-что важное...

   В этот момент часы на противоположной, от мужчин, стене в виде трёхмачтовой серебреной бригантины с золотистыми парусами неожиданно зазвенели. Опер резко поднял на них глаза, но на этот раз ни один мускул на его лице не дрогнул. Творцов уже был готов к этому, и когда пластмассовые паруса корабля начали медленно раскачиваться из стороны в сторону, при этом, набирая обороты, он лишь спокойно перевёл взгляд обратно, на омоновца, испуганно вертевшего головой по сторонам.

   — Что это!? — Прохрипел боец пересохшим горлом.

   — Ты предатель... — Тихо проговорил Александр, и в этот момент часы ударили второй раз, и как это должно быть гораздо громче предыдущего. Омоновец сжался в комок, и затрясся от беспричинного страха.

   — Они обманули нас...! — Едва ли не завопил пленник, с трудом поддерживая логическую цепь в своей голове. Часы ударили снова, на сей так, что даже у опера заложило в ушах. В его глазах закипал огонь. Рука, держащая пистолет затряслась, и доли секунды отделяли его от выстрела.

   — “Я буду бороться с вами, вашем же оружием!” — Забилось в голове Творцова, так как это было раньше. Он напрягся, взяв под прицел голову бойца, но неожиданно остановился...

   Перед глазами Александра всплыл образ жены. Она улыбалась, как будто ничего не произошло. Опер видел её такой почти всегда, Екатерина не унывала, даже в сложные периоды их жизни, и всегда была готова помочь ему, словом или делом. В этот раз она не сказала ничего, но Творцов почему-то знал: она никогда не позволила бы ему сделать этого! Часы ударили в последний четвёртый раз, заглушив крики омоновца, и в следующую секунду замолчали, уже навсегда... Пуля Александра ударила точно в цель. Игрушечная бригантина содрогнулась, и разломилась пополам. Пластмассовые детали и фрагменты механизма звонко посыпались на пол. Опер с трудом засунул пистолет за ремень джинсов на животе. Творцову стало плохо, и он едва устоял на ногах.

   — Ты сошёл с ума!!! — Закричал пленник, что было мочи. Но в наступившей тишине Александра не было слышно. Теперь он сделал всё что мог, и что от него зависело. Опер повернулся обратно к окну, облокотившись о подоконник.

   — Ты должен знать! — Неожиданно спокойно продолжил боец, после секундной передышки. Он должен был сказать это как можно скорее, уже чувствуя приближение смерти. — Здесь не было глушилки с самого начала... Послушай, меня!

   Творцов не вникал в смысл его слов. Они были бесполезны сейчас, и уже не могли ни на что повлиять. Александр вытащил предпоследний шприц из ремня за спиной, и отсоединил иглу. Он поставил сумку со шприцами рядом, и расстегнул её.

   — Ты должен знать! — Снова повторил омоновец, и на этот раз громче. — Я не знаю, что тут происходит, но эти помехи... они... создавались...

   Оглушительный раскат от пистолетного выстрела прорезал воздух в комнате. Опер вздрогнул, но остался стоять на месте. Он закрыл глаза, уже зная, что произошло за спиной. Творцов услышал, как затрещал стул, к которому был привязан омоновец, и через секунду сломался от сильной нагрузки. Тело бойца упало на пол, и больше не шевелилось. Пуля попала ему ровно в лоб, не оставив никаких шансов. Александр рефлекторно накинул сумку на плечо, но тут же отказался от любой попытки бегства...

   — Молодец! — Сип, стоящий в проходе между комнатой и коридором, и небрежно облокотившись о дверной косяк, иронично похлопал Творцову. — И что теперь?!    

   Он замолчал, вопросительно глядя Александру в спину, и скрестил руки на груди. Взгляд стрелка упал на ремень опера, он увидел, что там оставался только один шприц.

   — Я победил тебя... — Холодно бросил опер через плечо, он продолжал стоять к противнику спиной, словно демонстрируя свою неустрашимость. — Уходи...

   — Где папка!? — Неожиданно перебил его Сип. Его голос стал жестче.

   — Папка? — Творцов медленно развернулся к врагу лицом. Он был безоружен, но стрелок увидел рукоятку “Громобоя”, торчащую из-за бляхи ремня на животе Александра. — Что, это тоже ложь?

   Лицо опера на мгновение стало задумчивым, он сделал шаг назад, снова облокотившись о подоконник, и стянув сумку со шприцами с плеча, аккуратно поставил на окно, рядом с собой. На секунду Сипу показалось, что он вот-вот сбросит её на улицу, но этого не произошло. Два заклятых врага смотрели в глаза друг другу и терпеливо ожидали ответы на свои вопросы.

   — Ты взял её? — Стрелок не решился идти в нападение, по крайней мере, сейчас. Его два пистолета были заткнуты за ремень сзади. — Она была в участке, когда ты уходил оттуда последним...

   — Она у меня... — Взгляд Творцова снова окаменел. Он подался вперёд, оттолкнувшись от подоконника обеими руками, но остался стоять на месте, лишь опять развернувшись к окну лицом. — ...Ты говорил правду?

   — Где она? — Сип выпрямился в полный рост, заведя руки за спину. Он был готов убить Александра сразу, после того как тот скажет ему, где папка, но как назло, или, предчувствуя это, опер молча смотрел в окно.

   — То, что ты говорил про квартиры, это правда? — Разум Творцова начинал давать сбой, мысли никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку, он вдруг почувствовал, как его левая рука снова забилась в мелкой дрожи, это было неестественное, пугающее ощущение, Александр попытался подавить её, но из этого, как и в первый раз ничего не получилось.

   — Предателем был один из вас! — Не без удовольствия ответил стрелок, сделав шаг навстречу врагу. Это был идеальный момент чтобы нанести удар, но Сип ещё не получил ответ на свой вопрос.

   — Лёха! — Скулы опера задвигались от бессильной злобы, пальцы со скрежетом вцепились в подоконник. — Я должен найти его!

   — Да!? — Не удержался стрелок, громко засмеявшись. — И что ты сделаешь? Вонзишь в него шприц, и отправишь на тот свет!?

   Творцов резко развернулся в сторону врага, кинув на него испепеляющий взгляд, такой, что стрелку стало не по себе, он замолчал.

   — Где ваш штаб!? — Сквозь зубы процедил опер, с облегчением почувствовав, как ненавистная дрожь в руке прекратилась.

   — Он в городе. — Высокомерно произнёс Сип. — Но не здесь, и ты никогда не найдёшь его! Ты убил всех моих секундантов, но ты всё ещё не победил меня!

   Стрелок схватился за рукоятки обоих пистолетов, и плавно вытянул их из-за спины. Его взгляд стал таким же каменным, как и у Александра, на лице которого неожиданно появилось равнодушие.

   — Ты зашёл слишком далеко, и это надо остановить, здесь и сейчас! — Монотонно заговорил Сип с придыханием, подняв пистолеты и прицелившись. — Ты умрёшь, может, даже и, не заслуживая этого...

   — Тебе нужна папка? — Творцов по-прежнему оставался невозмутимым, и упорно не желал доставать своё оружие. Он сунул руку в передний карман джинсов, и немного покопавшись там, извлёк маленькую связку ключей. Александр кинул её на пол, между трупами, у ног стрелка, так как когда-то Сип кидал ключ ему самому... Стрелок недоверчиво покосился на опера, ожидая подвоха с его стороны, но Творцов лишь терпеливо ожидал реакции врага, по-прежнему оставаясь равнодушным.

   Сип сделал осторожный шаг вперёд, опустив глаза на пол. В комнате повисла тишина. Несколько секунд он рассматривал связку ключей, и неожиданно догадавшись, от чего они были, стрелок медленно поднял глаза на Александра. Он рассмеялся, приготовившись отправить опера на тот свет, но вдруг увидел в его руках “Громобой”. Взгляд Творцова снова потускнел, это был его второй пистолет, тот, что всё это время лежал в сумке. И он сделал выстрел первым, опередив врага на долю секунды...

   В одно мгновение комната наполнилась едким дымом, что впрочем, рассеялся так же быстро, как и появился. Они по-прежнему стояли друг против друга, мучительно сверлили глазами. От грохота у Александра заложило в ушах, и единственное что он слышал, или ощущал, это было биение его собственного сердца. Он не чувствовал боли, хотя занавеска слева от него оказалась забрызганной мелкими каплями крови вплоть до потолка... Красное пятно медленно растекалось по рубашке опера, на животе. Творцов слегка подался вперёд, чувствуя, как мироощущение снова возвращается к нему. И оно не несло ничего кроме боли... Но он остался стоять на ногах, и всё ещё продолжая крепко сжимать рукоятку пистолета. Из двух выпущенных Сипом пуль, настигла цель только одна...

   Стрелок долго прислушивался к своему телу, он пытался понять насколько сильно Творцов задел его. Во время выстрела Сип почувствовал, как что-то влажное обдало его тело, задев лицо, но уже мгновение спустя, стрелок пришёл в себя. Сип облегчённо выдохнул, почувствовав, что ныть начинает лишь его левая нога. Стрелок смотрел на врага несколько секунд, оценивая ущерб, который нанёс оперу, и, увидев его рану, довольно улыбнулся. Он сумел подстрелить его, и теперь дело оставалось за малым...

   Александр упал на колени, медленно, словно во сне, согнувшись по полам, но, не выронив оружие из руки.

   — Теперь ты можешь сказать, где мы встречались...!? — Превозмогая адскую боль, опер поднял голову, и кинул вымученный взгляд на Сипа. Он знал, что только теперь и только на таком условии сможет получить хоть какие-то ответы.

   — Десять лет назад... — Хромая, и с трудом превозмогая боль в ноге, Стрелок вплотную приблизился к врагу. — Ты хорошо знал меня... Вместе мы были в “учебке”. Ты не помнишь, но это действительно было так...

   Сип обошёл Творцова справа, протянув руку к сумке со шприцами, и медленно стащил её с подоконника.

   — Так в чём же смысл... всего этого...!? — Не унимался Александр, уже чувствуя, как кровь подступает к горлу, но что было хуже всего, это дрожь в руке. Она снова давала о себе знать, пока слабо, словно издалека...

   — Смысл в том, что ты оступился, но не сейчас и не здесь... — Стрелок взял врага на мушку, и отошёл на несколько шагов назад, едва не споткнувшись о тело мужчины на полу. — А я как доктор, лишь хотел вылечить тебя, предостеречь от будущих ошибок...

   — Да пошёл ты...!!! — Неожиданно громко прохрипел опер, усмехнувшись, и оборвав врага на полу слове.

   ...Он разжал пальцы левой руки...

   — Ты настоящий мент! И считай это спасло тебе жизнь... — Тут же отреагировал Сип, и быстро надел сумку со шприцами на плечо. Теперь ему надо было лишь закончить начатое дело...

   ...Пустой шприц бесшумно упал на мягкий палас, и откатился к ногам стрелка. Мелкая дрожь пробила руку Творцова подобно электрическому разряду, на этот раз она распространилась на плечо, и прошла по груди до самого живота. Странный холод накрыл Александра с головой, и почему-то он знал, что ранение было здесь совершенно не причём... Сип замолчал, тупо уставившись на шприц, и смутно представляя как опер воспользовался им. Он рефлекторно поднял пистолет, и отошёл назад, пытаясь сообразить, что задумал враг.

   — Что это значит!? — Раздражённо бросил стрелок через несколько секунд, устремив напряжённый взгляд на Творцова, и с каким-то ужасом увидел как его измученное, грязное лицо начинает расплываться в улыбке. Через мгновение Александр засмеялся, тихо и хрипло.

   — Я залил его в дуло пистолета... — Сквозь смех, и корчась от боли, ответил опер, для наглядности подняв ГШ-20, что всё ещё держал в руке, стволом вверх. Конечно, теперь в нём уже не было яда, он испарился от высокой температуры, но единственная пуля, выпущенная Творцовым, сделала своё дело, и теперь только время могло показать результат... Глаза Сипа округлились от ужаса, он опустил взгляд на рану на ноге, и тут же схватился за неё, бросив один пистолет.

   — Но это ещё не всё... — Радостно возвестил Александр, аккуратно положив запачканный кровью “Громобой” на ковёр перед собой, и медленно отвел руку за спину. Он копался со шприцом несколько секунд, прежде чем сумел вытащить его из ремня. — Это единственный! Ты хотел шприцы, я отдаю тебе их...!

   Опер бросил полный шприц к ногам стрелка, и вдруг снова почувствовал дрожь, но на сей раз, это был не просто спазм. Он хотел поднять руку, но не смог, просто перестав её чувствовать. Холод медленно пробирался по руке Творцова, захватывая новые ткани, и клетки, неуклонно и быстро, словно покрывая их льдом.

   — Что!? — На выдохе произнёс Сип. Слова Александра не сразу дошли до его разгорячённого сознания. Стрелок резко расстегнул сумку, скинув с плеча, и сунул туда руку... Его обезумевшие глаза сверлили опера, что продолжал безмятежно улыбаться, насквозь, не веря в его слова, и когда Сип, наконец, нащупал стальной ящик внутри, быстро вытащил его на свет...

   — Не может быть... — На лицо стрелка упала тень ужаса...

   — Где они, сука!!!??? — Через мгновение взорвался он, откинув обычную домашнюю аптечку, которую так бережно охранял Творцов всё это время, в сторону. От удара она открылась и различные медикаменты, как конфеты в разноцветных упаковках, усеяли пол, и людей лежащих на нём. Сип подскочил к Александру и одним мощным рывком поднял его на ноги. Опер уже не сопротивлялся ему, считая это совершенно бесполезным занятием. К его горлу вдруг подступила тошнота. Творцов не мог держать в себе то, что уже несколько часов отчаянно рвалось наружу, он устал сопротивляться...

   Зелёная вонючая масса излилась из недр его желудка, забрызгав Сипа. Он отпустил Александра, и в неописуемом ужасе отшатнулся от него как от прокажённого...

   — Что...? — Он не мог поверить своим глазам, стрелок схватился за голову свободной рукой, и нервно провёл по волосам. — Кто!? Кто уколол тебя!?

   Сип не мог понять, что происходило, глаза опера начали покрываться плёнкой, они мутнели, без всякой причины. Творцов в последний раз поднял едва осмысленный взгляд на стрелка, и его забрызганный рвотой рот, растянулся в улыбке. Это была улыбка победителя...

   — Ты убил свой единственный шанс... — Перед глазами Александра снова появилась Катя. Она манила его за собой, протягивая руку...

   Сип рефлекторно потянулся за рацией, и тут с ужасом осознал, что оставил её в куртке, которую бросил в подъезде на первом этаже. Внутри него всё похолодело. Он кинулся в коридор, бросив на тело Александра свирепый взгляд, но уже ничего не мог с ним сделать. Он умер, но умер действительно победителем.

   Стрелок выбежал на лестничную площадку, едва не выбив дверь плечом. Он должен был как можно скорее сообщить штабу о ситуации, пока не стало слишком поздно. Смутные предположения лезли ему в голову, но это уже было второстепенной задачей. Сип добрался до лестницы, и начал спускаться вниз. Он миновал один пролёт, и неожиданно упал. Его левая нога подкосилась и перестала слушаться. Он сильно ударился о ступеньки, но всё же нашёл в себе силы, чтобы подняться. Стрелок замер на промежуточной площадке, прислонившись к стене, пытаясь отдышаться.

   ...Где-то наверху тихо приоткрылась дверь...

   Сип резко поднял глаза, в ужасе сжав рукоятку пистолета — там уже никого не должно было быть... Он больше не мог ждать. Облокачиваясь о перила стрелок, продолжил спуск. Он чувствовал, как немеют руки, и как короткие судороги сокращают мышцы. Миновав второй этаж буквально на одной ноге, Сип снова потерял равновесие. Он скатился по ступеням на последний промежуточный пролёт, и теперь уже не мог подняться. Обе ноги перестали его слушаться. Дрожь перекатывалась по всему телу, угрожая вот-вот захватить разум. Стрелок сопротивлялся из последних сил, как мог. Он тяжело и часто дышал, пытаясь сориентироваться, и поднялся на руках.

   ...Это были шаги, там наверху...?!

   Сип поднял окровавленное от падения лицо кверху, пытаясь верить, что у него ещё есть время. Он полз вниз, считая каждую ступеньку, наполовину онемевшим, телом, и собирая грязь на одежду. Стрелок уже не чувствовал тело ниже груди, мороз подбирался выше, неумолимо, так как и было задумано...

   Его цель была близка. Последним рывком Сип преодолел последние метры ненавистных ступенек. Он беспомощно свалился на холодный бетонный пол, вывихнув руку. Его взор упал на тело, лежащее в тёмном углу, левее. И хоть кровь заливала стрелку глаза, он знал, что Коршун был там, и там же была и его куртка, и... рация. Сип закричал от боли, занеся вывихнутую руку, и подтянувшись на ней. Он сделал рывок, и ещё один. Руки стрелка едва слушались его. И когда Сип уже потерял веру, неожиданно уткнулся в ботинок мёртвого напарника. Окрылённый удачей он начал огибать его тело слева, там, где лежала куртка. Озноб доходил уже до горла стрелка, он хрипел и плевался кровью, но всё ещё боролся. Наконец его рука коснулась долгожданной куртки. В этот момент левая рука Сипа отнялась. Он уже не мог двигаться, и единственное что ему оставалось, это попытаться подтянуть куртку к себе. Стрелок рванул одежду на себя, и вытянул пальцы, уже нащупав выпуклость в её переднем кармане...

   Он замер. Окаменевший, мутный взгляд окончательно заволокло туманом, и голова Сипа безвольно упала на бетон. Последнее о чём он подумал, было солнце, которое не появлялось так давно, и уже навряд ли когда-нибудь появится...

***

   За год до происходящих событий...

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------—

   На старой скамейке, с потускневшей, и облупившейся краской, в полном одиночестве сидел старик, лет шестидесяти. В седых пышных волосах его гулял вечерний ветер, а глаза за тонкими линзами маленьких очков, воровато оглядывались по сторонам. В парке, не смотря на позднее время и не уютную, сырую погоду, в которой отчётливо ощущался запах приближающегося дождя, всё ещё было много людей. Они мельтешили перед его глазами, и словно не замечали этой сжавшейся, словно от страха, в комок фигуры. На старике было вельветовое пальто, и чёрные брюки. В руках, прижав к груди, он держал небольшой кожаный чемоданчик. Настолько важный, что за его содержимое, мужчина ответил бы головой...

   Он долго выискивал среди лиц случайных прохожих то одно, ради которого пришёл сюда. Люди, встречающие его встревоженный, нервный взгляд, отвечали старику полным безразличием, и даже жалостью. Он ждал полковника уже больше получаса, и когда совсем отчаялся увидеть его лицо, он, наконец, показался...

   Как обычно Ивлев не торопился. Его размеренная, спокойная походка узнавалась задолго до того, как сам он подходил к месту встречи. Так получилось и в этот раз. Павел появился справа от старика, вступив на беговую дорожку на вершине холма, и начиная медленно спускаться в низину, к маленькому прудику, и доктору, сидящему без движения. Его хмурый взгляд, брошенный из-под очков, сверлил фигуру приближающегося полковника лёгким негодованием.

   Начинало темнеть, хотя стрелки часов показывали только пять часов вечера. Народ начинал медленно покидать парк, расходиться по домам, и греться в тепле, но их встреча только начиналась...

   — Вы не торопились! — С ходу бросил в сторону Ивлева старик, пристав на месте. Он по-прежнему держал чемоданчик обоими руками, плотно прижав к телу. Полковник не ответил ему. Он дошёл до скамейки, и устало опустился рядом.

   — Вы без охраны? — Чуть успокоившись, поинтересовался мужчина. Он окинул Ивлева беглым взглядом. И старику вдруг стало жалко этого человека. На полковнике был дорогой костюм, но его ухоженный внешний вид и аромат приличных духов, не мог спрятать боль, сидящую в душе Ивлева, и отчётливо читающуюся в его взгляде.

   — Отдел снова перевели... — Грустно ответил полковник, достав из внутреннего кармана пальто пачку сигарет. Он закурил, выпустив клубы дыма, и в задумчивости проводил их глазами.

   — Тебе плохо Паша? — Вдруг по-отечески произнёс старик, и, наконец, решился оторвать от себя чемоданчик. Он аккуратно поставил его на скамейку между собой и Ивлевым. Полковник лишь бросил на кейс короткий взгляд, зная, что его содержимое было не больше чем обычной формальностью.

   — Бывало хуже... — Как-то отстранённо ответил Ивлев, задумавшись о своём.

   — Как жена, как дети...? — Старик запнулся на полуслове, увидев, как каменеет лицо полковника. Он замолчал, и несколько секунд выжидательно смотрел на собеседника. Но Ивлев молчал, он сделал ещё несколько затяжек и кинул, лишь наполовину, искуренную сигарету в урну, стоящую неподалёку.

   — Я могу выписать тебе таблетки. — Вдруг снова заговорил доктор. — Антидепрессанты, хорошие, таблетки...

   Полковник медленно повернул в сторону старика голову. Его взгляд был непреклонен.

   — Я пришёл за другим... — Холодно ответил Ивлев.

   — Да, я знаю. Документы здесь! — Извиняющимся тоном произнёс старик, положив на чемоданчик руку, и тут же убрав. Но полковник не торопился забирать его.

   — Спасибо конечно... — Ивлев потёр замерзающие руки. — Но я хотел спросить ещё кое о чём, спросить как у специалиста...

   — Да... — Нахмурив брови, и поправив очки, отозвался доктор. Он был сосредоточен, и весь во внимании, но, уже подозревая, о чём спросит собеседник.

   — Вы же читали досье Александра Творцова...

   Мужчина на секунду задумался, но не для того чтобы вспомнить это имя, а для того чтобы суметь поставить ему диагноз.

   — Да. — Старик кивнул. — Это оперативник, убивший заложника, во время выполнения операции...

   — Да. — Подтвердил полковник. Суровое выражение его лица ни на секунду не смягчилось. — Мне нужно знать ваше мнение по его поводу...

   Мужчина замялся, он помнил это досье, но дать определение ситуации описанной в нём, оказалось гораздо сложнее.

   — Что вы хотите знать, конкретно? — Старик невольно увернулся от прямого ответа. Он знал, что от него сейчас зависела судьба этого человека, которого он даже ни разу не видел.

   — Почему он сделал это? — Терпеливо пояснил Ивлев. — Почему пожертвовал жизнью невинного человека? Это ведь была беременная женщина...

   — Да! — Мужчина откинулся на спинку скамейки. — Он попросту пустил её в расход... Этот выстрел убил и преступника, держащего её в заложниках... Я видел результаты его тестов. Они вполне удовлетворительны, его психическое состояние в норме...

   — Я тоже видел резюме... — Перебил его полковник, он явно ожидал услышать большее. — А что думаете ВЫ!?

   — Хм... — Снова замялся старик. — Вы знаете, христианская религия... да и все религии этого мира, отзываются о душе человека, приблизительно одинаково. Считается что наши души, это постоянное поле боя сил зла и добра... И предсказать когда и что победит в той или иной ситуации, бывает просто невозможно... Как я понял этот Творцов очень способный оперативник...

   — Да. — Ивлев снова погрузился в размышления, устремив взгляд куда-то в землю, перед собой. — Он написал прошение о переводе в ФСБ, в отдел, по борьбе с терроризмом... Я знал его отца, отличного офицера...

   — Ладно... — Тяжело вздохнул мужчина, потерев лоб. — Я скажу проще, не вдаваясь в подробности: в каждом из нас сидит зверь, готовый вырваться наружу. Вопрос лишь в разнице порога, когда выходит этот зверь... у каждого он свой, и каждый по-разному его контролирует. Творцов, по моему мнению, даёт ему слишком много воли...!

   — Хорошо! — Удовлетворенно кивнул полковник. — Теперь будет проще...

   Ивлев, не глядя, взял чемоданчик за ручку, и уже собрался встать, но старик остановил его, удержав за рукав пальто.

   — Не делайте этого, Павел! — Произнёс он чуть севшим голосом. — Никто из нас не имеет такого права...

   Полковник кинул на него уставший взгляд. Он остановился, но лишь на несколько мгновений.

   — До свидания... — Безразлично ответил Ивлев, и быстро встал. Он зашагал прочь, не оборачиваясь, и думая лишь о том, чтобы побыстрее закончить всё это. Впереди была огромная работа, и тратить силы на пустые разговоры, полковник просто не мог...

   Старик провожал собеседника грустным взглядом, пока его фигура не скрылась из виду, после чего встал, и пошёл по парку в другом направлении, глубоко дыша и любуясь красотой природы. Слова полковника постоянно звучали в его голове, но уже никто из них не мог остановить этот механизм...

***

ВМО:     Прелюдия №3 “Дуэль”

Дмитрий Недугов