Ленуська — Босиком по звездам.

Назойливый писк будильника проникал под подушку и разрывал остатки красочного сна. Злясь на свою дырявую память, я отправилась искать телефон, дабы отключить будильник, который по старой привычке будил меня второе уже утро моего отпуска. Пока я прислушивалась, откуда идет звук, будильник отключился сам, и я с удовольствием нырнула под легкое одеяло. Сон приходить не спешил, повертевшись с полчаса в постели, я встала. Утро было удивительно теплое и солнечное после череды дождей. В голове крутилась идея сходить в лес, не думая долго, я согласилась.

Зеленое сквозь листья деревьев солнце ласково грело, грибы изредка выглядывали из-за деревьев. Корзинка постепенно тяжелела, ходьба становилась утомительной, тени таяли, уступая место полуденному солнцу. Я брела по направлению к дому, мечтая поскорее избавиться от тяжелой корзинки. Очередная идея забрела в мою дурную голову: "Продай и иди налегке". И я опрометчиво решила воплотить её в жизнь. "Продают же люди, а я чем хуже?", — подбадривала я себя. Вышла на дорогу, поставила корзинку на обочину и, сияя голливудской улыбкой, провожала взглядом пролетающие мимо машины. Время шло, улыбка сползала, солнце становилось обжигающим. Взгляды водителей ни разу не скользнули на корзину, зато довольно долго концентрировались в районе груди, иногда сползая к ногам. "Ну что на мне узоры нарисованы?" — со злостью думала я.

Часы отмеряли минуты, машины по-прежнему нарушали скоростной режим, я уже сидела на обочине и с совершенно серьезным видом нажимала кнопочки телефона, расставляя по местам коробочки в телефонной игрушке.

Через некоторое время мне надоело, я встала и зачем-то начала тормозить машину. Серебристый Форд пролетел мимо, "копейку" я пропустила сама, следующий жигуленок проехал мимо, взвизгнул тормозами и тихонько попятился в мою сторону.

— Куда едем, девушка? — раздался голос с характерным грузинским акцентом.

— Нам не по пути, — поспешно ответила я.

— Да с такой девушкой хоть на край света. Куда тебе надо, красавица?

— А бензина то до края света хватит? — немного осмелела я.

— Обижаешь. Хватит, конечно! Поедешь со мной?

— Да не надо мне на край света. Грибы лучше купи.

— Где здесь грибы продаются? Сколько тебе надо? На свадьбу к другу еду. Айда со мной!

— Да есть у меня уже грибы, купи их и я спокойно домой пойду, — сказала я, надеясь избавиться, если не от грибов, то, по крайней мере, от назойливого собеседника, а лучше от всего сразу.

— Ну не нужны мне грибы, красавица. На свадьбу еду, куда их девать буду?

— Молодоженам подаришь, — не сдавалась я.

— Брось всё, поехали со мной! — южанин тоже не сдавался.

Я демонстративно отвернулась и пошла ловить следующего горе-водителя. Мой джигит уехал. Ещё пара автомобилистов проехала мимо, оглядываясь на меня. Вспомнилась старая песенка: "Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я". Я давилась со смеха, когда рядом скрипнула тормозами белая девятка.

— Чего смеешься, солнышко? Куда ехать собралась с грибами? Подбросить? — выглянула из машины квадратная голова.

— За солнышко спасибо. Никуда не еду, вот грибочки веселые попались. Купишь?

— Да куда мне грибы? Я их не ем, да и готовить не умею.

— Да чего там уметь? Порезал, пожарил и съел. Специально для тебя, ведь, собирала. Думала, вот приедет принц на белом железном коне и грибы заберет, — улыбнулась я.

— Слушай, с удовольствием бы забрал, только ведь на работу еду, испортятся ведь за день.

— Ладушки, катись на свою работу.

— Так тебя подбросить куда?

— Не надо, сама дойти в состоянии.

Солнце перевалило за вершины елей, я яростно била вражеские самолетики на своем телефоне. Машины ехали мимо, изредка бибикая.

— Девушка, твои грибы?

— Ой, нельзя же так девушку пугать, — я даже и не заметила, как около меня остановилась голубая окушка, — мои, конечно. Чьи же ещё?

— Чего какая злая? Какая муха укусила? Продай грибы, мне собирать самому то некогда. А себе позже еще наберешь.

— Да зачем тебе эти грибы? Они уж полдня стоят.

— Хорошему грибу ничего не будет. Продашь?

— Так бери, не жалко. До деревни подбросишь? Пешком идти не охота.

— Конечно, с такой девушкой хоть на край света, — улыбнулся он.

— Уже чуть не увезли на край света, — улыбнулась я в ответ, обнажив ряд зубов-жемчужин.

— Что ж ты не поехала?

— Да тебя ж ждала. Знала, что тебе грибы надо.

— Правда?

— А я тебя когда-нибудь обманывала?

— Да не успела ещё, вроде. Так поедем?

— На край света?

— Да куда же ещё?

— Ой, давай на край света в следующий раз, а пока что довези до вон той деревни, — ткнула я пальчиком в сторону своей деревушки, чуть виднеющейся на холме.

Он ехал, ни на секунду не отвлекаясь от дороги. Я украдкой посматривала на него, то и дело бросая взгляд на дорогу, чтобы вовремя указать нужный поворот. У него были темно-русые волосы, слегка отливающие золотом в лучах предзакатного солнца, нос с горбинкой у переносицы. Доехали мы, к сожалению, быстро. Я даже не успела его рассмотреть получше. Наскоро распрощавшись, он оставил свой номер телефона: "Если надумаешь опять грибы продавать, звони".

Я смотрела в след уезжающей окушке, пока она не скрылась за поворотом. Невдалеке гарцевал на вороном коне мой поклонник ещё с детства Ванюша, теперь уже Иван Степанович. Так грустно и одиноко стало, хоть волком вой.

— Что приуныла, красна девица? Али молодец обидел, что тебя в своей карете привез? — подошел ко мне Иван, держа под уздцы своего вороного.

— То не молодец был, а колдун ряженый. Увезти меня хотел в своё логово, а живет то он средь густых лесов на краю земли.

— Ах, он басурман треклятый. Не сносить ему головы теперь! — Мы оба хохотали до слез.

— Ой, Ваньк, ну и выдумщик же ты. Тебе бы книжки писать, а не землю пахать.

— Как молодца то зовут?

— Ой, а я забыла спросить.

— Ну, ты, даешь. На машине весь день каталась, а с кем и не знаешь. А если б увез тебя куда?

— Ага. Надругался, убил и в лесу закопал, — перебила я его, — и чем бы мне его имя помогло в этом случае? Да не каталась я с ним весь день, он меня только от леса довез.

— Ты уж и в лесу побывать успела? Ну, лягушка-путешественница! Кабаны в этом году по лесу бродят. Вон Васька третьего дня на выводок их наткнулся, еле жив ушел. Да и вообще, нечего девушке в лесу одной бродить. Недалеко до беды.

— Ой, Вань, неспроста разговоры разговариваешь, признавайся, к чему клонишь. Не в провожатые ли напрашиваешься?

— О тебе беспокоюсь, несмышленая. Раз сама ты о себе не думаешь.

— Ой, темнишь, Ванюш. Говоришь, да не договариваешь. А вон и басурман едет. Сейчас имя и спросим.

— Налетит сейчас черным вороном, да утащит во мрак красну девицу, — голосом из фильма ужасов произнес Иван.

— Да уж, надеюсь, красный молодец меня в обиду не даст, — взглянула я на него.

— В надежде на благосклонность, готов на всё, — подмигнул он при слове благосклонность.

— Не смею отказаться. А в каких единицах измеряется благосклонность? — хитро прищурилась я.

— Корзинку с грибами забыла, девушка, — вышел из машины новый знакомый.

— Так грибы то в ней твои, а из-за корзинки возвращаться не стоило.

— Да не только из-за этого обратно свернул. Деревня ваша давно Красногоры называется?

— Да ещё при моем прадедушке так называлась.

— Потому что она на глинистой земле стоит?

— А ты откуда знаешь? — встрял в разговор Иван.

— Так здесь моя бабушка жила, когда молодая была, значит, — сказал гость скорее для себя, чем в ответ, — Так вот ты какой... северный олень, — пробормотал он, полностью уйдя в себя.

— Как тебя звать то? — перебил его размышления Ваня. Я одернула его за рукав и строго посмотрела, на что тот удивленно приподнял свои белые брови.

— Юрий Петрович, лучше просто Юра, — отозвался владелец окушки,— а Вас?

— Иван, — выпрямился комбайнер и стал выше Юры на целую голову.

— Извини, красавица. Тебя как звать, я и запамятовал, — пытаясь изобразить на лице полное раскаяние, спросил автомобилист.

— Да мы и не знакомились ещё. Вера, — представилась я.

— Очень приятно, — расплылся он в улыбке, — очень красивое имя. Мою бабушку тоже Верой звали. Какое приятное совпадение. Как я мог забыть спросить ваше имя? Верочка, а можно Вас попросить об экскурсии по этой замечательной местности? Прошу Вас, не откажите в любезности одинокому страннику. Очень интересно побывать там, где жила бабушка, — любезничал он.

— А ты, чей будешь то? — перебил гостя Иван.

— Понимаете, я не знаю девичью фамилию своей бабушки. Она молодой ещё уехала в другое село, а тут остались её дальние родственники, только их фамилию я тоже не знаю.

— Иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что, — подвела я итог нехитрой истории.

— И как ты родственников искать собираешься? Анализ ДНК всей деревне собрался делать? — впился занозой в разговор Ванька.

— Вань, что-то я тебя не узнаю сегодня. Не с той ноги, что ли встал? — урезонила я его.

— Магнитный день, наверное, — съязвил он в ответ, использовав мою отговорку.

— С удовольствием вас проведу по всей деревне, что знаю, расскажу, может, найдем Ваши исторические корни, — заглаживала я неприятную ситуацию, — только сначала поесть надо, дело уже к вечеру клонится, а у меня с утра во рту и маковой росинки не было. Да и вы, наверное, устали с дороги и проголодались.

— Договорились. С меня грибы к ужину, — подмигнул Юрий.

— Ладно, с меня тогда картошка и молоко, — улыбнулась я.

— А у тебя и корова есть? Я думал, ты городская.

— Угадал, а молоко я беру у соседки. Ой, что мы всё на пороге стоим? Проходите. — Юра вытащил грибы, закрыл машину и немного неуверенно шагнул в сени, оглянувшись на Ивана.

— Да не снимай обувь, проходи так, — поспешно сказала я гостю вслед и вопросительно посмотрела на Ваню. Он нахмурился, потянул за уздечку коня, мирно щипавшего траву у забора, и ушел, ничего не сказав. Я его окликнула, но он даже не повернул голову в мою сторону.

Гость неуверенно присел на предложенный мной стул:

— Как он расшатан то! И все тут такие? — Он окинул взглядом небогатую обстановку. Из мебели было несколько расшатанных стульев, потертый диван, который уже не раскладывался, колченогий табурет, круглый дубовый стол и большой бабушкин сундук, накрытый шерстяным пледом.

— Чем богаты, тем и рады, — перебила я его размышления. — Из родственников никто не хочет сюда ехать, у всех дачи, недалеко от города. Кому нужен дом в такой глуши? Здесь и телефоны то проведены только в сельсовет, школу и дом председателя, а сотовые почти не ловят. А мне одной не под силу все обставлять и ремонт делать, — сама не желая того, оправдывалась я. — А дом бросить не могу. Не лежит душа к другому месту, сюда просится. Я же здесь до семи лет у бабушки жила и в школьные годы все каникулы здесь проводила.

— А что же этот симпатичный парень? Как его?.. Иван. Что он тебе по хозяйству не поможет? Все бы легче было? Кстати, что он не зашел? Я думал, что это твой суженый.

— Разве только расширенный, — отшутилась я.

Во время нехитрого разговора грибы были покрошены и сброшены в сковородку. Я чистила картошку, а гость рассматривал пожелтевшие фотографии, размещенные в рамках на стене. Со стены вопрошающе поглядывал мой дедушка, под руку его держала веселая бабушка.

— Это мои бабушка и дедушка еще до свадьбы. А рядом фотография дедушкиного отца, а фотографии дедушкиной матери не осталось, она довольно молодой умерла, — комментировала я.

Будто раненый зверь, заурчал древний холодильник.

— Я не рискую оставлять здесь новые электроприборы и дорогие вещи, — снова начала оправдываться я, хотя обычно у себя подобного не замечала. — Года три назад в соседнем доме телевизор украли, пока сосед в больнице подлечивался. Чужих никто не заметил, а свои бы не взяли, ведь единственное было у старика развлечение. Хотя кто знает, в тихом омуте... Ну не будем о грустном. Расскажи про свою бабушку.

Он молча подошел и сел на сундук поближе ко мне.

— Она умерла, когда мне и десяти лет не было. Я про нее знаю по рассказам мамы. Бабушка родилась в Красногорах, — начал он.

"Какой приятный голос", — невольно подумала я.

— Старших сестер и братьев у нее не было, может, и были, но умерли. Младшая сестренка была Настенька, бабуля нянчилась с ней, а когда постарше стали, сдружились так, что никто их порознь не видел. Баба Вера в школу не ходила, некогда было, школа была в большом селе, куда взрослому часа два идти. Да и думали они, что не нужно это ученье, чтобы на земле работать. Читать она по библии немного научилась, а писать не могла, до конца жизни вместо подписи крестик ставила. Лет пятнадцать ей было, когда она ушла из дома. "Пошла счастья своего искать", говорила она. Не знаю уж, в каком селении, встретила она моего деда. Красавец он был видный, вроде твоего Ивана. А бабушка себя некрасивой считала, думала, не для нее такой жених, нельзя его любить. Но ведь сердцу не прикажешь. Полюбила она его крепче жизни, а взглянуть не смела — люди засмеют.

Я, забыв об ужине, впитывала каждый звук, как засохшая земля влагу, стараясь не дышать, чтобы невзначай не нарушить плавный ход рассказа.

— А дед был непутевым. "Обрюхатил и бросил", если говорить словами бабушки. Уехала она из того села в деревню Ильинскую. Там она поселилась на краю деревни в полуразрушенном доме. В тот дом люди заходить боялись, говорили, что там колдунья жила и заклятье наложила, когда ее из деревни выгнали. Кто-то говорил, что колдунья та на Ивана Купала появляется и через трубу в дом свой залетает. Не до страхов бабушке было, главное, был бы свой угол. Тяжело приходилось ей, гордая была, помощи не просила, в родную деревню возвращаться не хотела, чтобы "камнем на шее не висеть". А в деревне той вдовец жил, бабушки он был лет на десять-пятнадцать старше. Жена его при родах умерла вместе с ребенком долгожданным. Приглянулась ему бабушка: и красивая, и хозяйственная. Что еще надо? А ребенок только в радость ему был, ведь своих детей не было. Обвенчались они тайком от советской власти, стали вместе жить, пусть не богато, но счастливо.

— Ой, грибы то сгорели, — опомнилась я, почувствовав явный запах гари, и кинулась к сковородке. — Ай! — Уронила я сковородку.

На глаза навернулись слезы от боли, я суматошно искала ведро с холодной водой, чтобы охладить обожженный палец.

— Успокойся, — спокойно и властно сказал Юра. — Сядь, приложи к ожогу картофелину. Все пройдет.

Немного шершавыми пальцами он осторожно вытирал слезинки с моих щек.

— Ну, малыш, не плачь, ведь уже же почти не больно.

— Ты был бы замечательным отцом, — улыбнулась я.

— Уже. И даже почти дважды, — мечтательно улыбнулся он. — Где у тебя веник? Я сейчас все уберу. А ты пока не убирай картофелину, вот увидишь, ожога как не бывало.

— Нет-нет, я сама все уберу. Оставь. Это твой телефон? — услышала я слабый перезвон.

— Сиди пока. Да, дорогая, — первая фраза предназначалась мне, а вторая уже мчалась к той, что на другом конце провода. И я тайно ей завидовала.

Девушка в трубке начала говорить на повышенных тонах. Я встала и вышла в сени, достала из кладовки веник и совок. Палец уже не болел, из-за двери разносился громкий сердитый голос Юры. Встав на цыпочки, достала пачку сигарет, спрятанных от себя же в прошлом году, села на крыльцо, в нерешительности теребя пыльную пачку. Я не курила уже год, ровно год и четыре дня. "Была, ни была", — подумала я и решительно открыла пачку, достала тоненькую сигаретку и розовую пластмассовую зажигалку. Я затягивалась незажженной сигаретой, заворожено глядя на огонек зажигалки. Мысли постепенно становились на свои места: "мою бабушку звали Настей, у неё была старшая сестра Вера, которая ушла из дома, и никто не знал, что с ней потом случилось. Все думали, что она умерла, но получается это не так. Получается, что Юра — мой брат? Вот это совпадение!" Я соскочила с места, мне не терпелось сообщить эту новость Юре, с ним мы столкнулись в двери:

— Верочка, извини за неудобство. Я пошел тебя искать, думаю, куда пропала.

— У меня потрясающая новость, пошли, — перебила я его и увлекла обратно в избу, — садись.

Он не спешил садиться.

— Верочка, я хотел сказать, что экскурсия отменяется. Мне надо срочно ехать. Можно, я заеду на днях и вы мне расскажете всё, что знаете о жителях вашей деревни? — виновато посмотрел на меня он.

— Юр, я знаю твоих родственников.

— Правда? Кто они? Вы меня с ними познакомите? — улыбка начала расплываться по его лицу.

Я загадочно улыбнулась:

— Один из них перед тобой.

— Как? Ты? — он смотрел на меня, широко открыв глаза, — Но мы же не...

— Подожди, я сейчас все объясню, — прервала я поток сумбурных вопросов. — Моя бабушка и твоя были сестрами. Мы слишком дальние родственники и можем быть совсем не похожи. У них еще был брат Кирилл, но он еще маленьким умер от пневмонии. Меня в честь баб Веры бабушка назвала.

— А у меня мама в честь твоей бабушки названа.

— Я бы тебе фотографии показала, только они все в городе, вот только эти настенные и остались. Ты посиди пока, я сейчас быстренько ужин сготовлю.

— Слушай, действительно ехать надо. Спасибо большое, конечно, за приглашение. Свой номер я тебе оставил, не дашь свой номер телефона? Я обязательно сюда ещё заеду, как время будет. Ты пока что ещё здесь будешь? Извини, если что не так. Ну, я поехал.

— Ты хотя бы чай попил с вареньем или молока свежего, — посмотрела я в его карие глаза, протягивая листочек, на котором неровным рядом цифр выстроился номер моего мобильного.

— Извини, спешу. Жена ждет, — переминался он с ноги на ногу около порога.

— Это она тебе звонила?

— Она, — вздохнул он.

— Ладно, пошли. Провожу.

Как только машина скрылась за поворотом, появился Иван:

— Уехал? Что ж как быстро ретировался? И экскурсия не нужна стала?

— Вань, долгая история. Я устала и есть хочу. У тебя что на ужин? Накорми меня, а я тебе потом всё расскажу.

— А у тебя всю еду гость съел? — обиженно спросил Иван, потом уже мягче добавил, — Я ещё ничего не готовил, да ты ешь, как птичка, найдется, чем накормить. Пошли.

— Нет, если я тебе в тягость, то я пойду к себе, сама ужин приготовлю.

— Нет-нет. Пошли ко мне, расскажешь всё, пока я ужин готовлю, отдохнешь. Не могу же я тебя одну оставить, — уговаривал он.

— Пошли, коли так, — улыбнулась я.

У него дома было, как всегда, чисто и уютно. Я без приглашения уселась на диван, здесь ни к чему были такие формальности.

— Как хорошо у тебя! И когда ты всё успеваешь?

— У меня рук нет что ли? — удивленно ответил Иван, колдуя около плиты.

— А я сегодня грибы сожгла, — заявила я ни с того, ни с сего, — а пока их с огня снимала, палец обожгла и сковороду на пол уронила. Юра мне сказал, что от ожога надо картошку свежую приложить, — тараторила я, пока Ванюша готовил ужин и собирал на стол. — И правда, помогло, совсем уже не болит. Знаешь, выяснилось, что Юра — мой брат, — Иван выглянул из кухни и удивленно посмотрел на меня.

— Да ты не беспокойся, я с ума не сошла. Наши бабушки — родные сестры. А бабуля думала, что баб Вера умерла, переживала очень. Оказалось, что нет. Теперь вот даже брат нашелся. Вот такая вот неожиданная встреча. Правда, здорово? Вань, а у тебя там ничего не подгорит?

Он вернулся на кухню, а я продолжала тараторить.

— Ты мне обещала всё рассказать. Жду с нетерпением, — напомнил он.

Я рассказала ему всё, что узнала от Юры, не забыла добавить то, что мне о своей сестре рассказывала бабушка. Устав говорить, я замолчала и стала рассматривать узор на скатерке.

Через несколько минут на столе стояла жареная картошка, глиняный кувшин с парным молоком, пара ломтей хлеба и несколько свежих огурцов.

— Не ресторан, конечно, но чем богаты, тем и рады, — приглашал он к столу. — Ешь, давай! Приятного аппетита.

— Спасибо. И тебе приятного, — ответила я, пересев к столу.

Ели мы, молча, обмениваясь взглядами. Я откинулась на спинку стула:

— Спасибо большое, Ванюш. Так вкусно я в жизни не ела.

— Пожалуйста.

Мы пересели на диван, он взахлеб рассказывал о своих родителях, которые переехали жить к брату, о сестре с мужем и их ребенке. Я старалась слушать внимательно, но внимание быстро исчезало, глаза слипались.

— Поздно уже, проводи меня домой, пожалуйста, — прервала я очередную его историю.

— Оставайся здесь. У меня места хватит.

— Не, Вань. Хочу домой. Если не хочешь провожать, я сама дойду. Тут близко, не беспокойся, ничего со мной не случится.

— Обязательно провожу. Что ж ты от меня бежишь то? — тихо сказал он, потом улыбнулся и спросил, — Хочешь, на руках тебя донесу?

— Хочу! — рассмеялась я.

А он подхватил меня на руки и понес.

— Ай! Отпусти! Тяжелая, уронишь, — отбивалась я.

— Не отпущу и не уроню! Сама же просила донести, — еще крепче прижимал он меня к себе.

— Богатырь ты мой, раздавишь ведь, — чмокнула я его в щечку.

— А может, всё-таки останешься? — с надеждой переспросил он. Я отрицательно покачала головой, он тяжело вздохнул и понес меня домой.

— Отпусти, сама дойду, — стала капризничать я, когда мы приблизились к моему дому.

— Не, сказал домой, отнесу, значит, отнесу, — не отпускал он.

— У меня не прибрано, грибы на полу валяются и вообще бардак, не могу же я гостя в такой дом пригласить, — сопротивлялась я.

— Что я мусора не видел? — возразил он, перешагивая порог. Вдруг он остановился и отпустил меня. — Вер, ты опять за старое? Чтоб я больше этого не видел! — в его руке была смятая пачка сигарет.

— Я не курила! Просто попалась сегодня под руку, выкинуть хотела, — нагло врала я.

— Смотри у меня! — погрозил он сквозь улыбку и хотел снова подхватить меня, но я увернулась.

— У меня, честно, такой бардак, приглашать стыдно. К тому же я зверски устала сегодня, спать хочу. Не обижайся. Ладно?

— Как на тебя можно обижаться? Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Он ушел, я, не раздеваясь, легла, но сон куда-то исчез. Я включила плеер и смотрела сквозь стекло на звезды, которые яркими брызгами застыли на черном небосклоне. Слова песен путались и исчезали, до меня доносилась только мелодия. Воображение рисовало в небе танцующую пару: меня и Юру. Я была в белом платье, он в светлом костюме, мы кружились в вальсе, говорили, смеялись. Потом появился Иван в грязной спецовке, схватил меня и потащил куда-то. Я отбивалась, проклинала Ивана. Он остановился и показал пальцем в сторону Юры: "Что ж смотри". Тот уже был в черном смокинге и танцевал с девушкой в вишневом платье со жгуче-черными волосами. "Ведьма", — подумала я. И в тот же момент девушка повернулась ко мне лицом, в ее глазах сверкнул зеленоватый огонек, Юра тоже повернулся ко мне. У него было лицо вампира с обложки старой книги и кошачьи глаза, он манил меня к себе и стремительно приближался. "Иван, Ванечка, Ванюша, спаси меня", — плакала я, но Иван куда-то исчез. Лицо Юры было в паре сантиметрах от моего, когда раздался странный звон, я открыла глаза. Подушка и щеки были мокрыми, пищал будильник. В дверь постучали. Тапочек поблизости не оказалось, ноги коснулись холодного пола, сон тут же исчез, страх же, напротив, несколько усилился. "Кто бы мог это быть", — думала я по пути к окну, пытаясь вспомнить сон. Около двери стоял Иван с охапкой ромашек, он не заметил, как я мелькнула в окне, положил букет и собрался уходить, я побежала открывать дверь.

— Вань, — позвала я.

— Вер, я сегодня не спал... думал... о тебе думал... — сбивчиво начал он. — Я... Знаешь... Выходи за меня. Хочешь, я даже в город перееду к тебе, то есть, я хотел сказать... Выйдешь? А?

Он не сводил с меня взгляд, я улыбнулась и кивнула головой. Он подхватил меня на руки, мир покачнулся и закружился.

— Я люблю тебя, — обжигало меня горячее дыхание.

Я тоже тебя люблю, мой богатырь...

Эпилог: Через пару дней позвонил Юра, спрашивал, как дела, затем долго и восторженно рассказывал о новорожденном сынишке. В конце сентября в гости приезжал Юра с женой, детей они с собой не взяли. Юра нелепо смотрелся на фоне роскошной зеленоглазой брюнетки — его жены. При встрече спутница Юры бросила презрительный взгляд на меня, прошла в дом, цокая шпильками по деревянному полу, брезгливо присела на краешек дивана и стала нагло рассматривать Ивана, который не отходил от меня ни на шаг. За все время она не проронила ни слова, Юра заметно нервничал и отвечал невпопад. Пробыли они недолго и больше не появлялись.