oganetsyans — Девушка и Горох

Сонце спряталось полоумное.

Г-галя во поле собиралася.

Наказало ей Мамо толстое:

«Хоть и ноне я непригодная,

Хоть и ноне я — маргариновна,

Все равно я, блядь, балерина я,

Все равно я, блядь, королевна я!

Принеси ко мне Г-галь подсолнуха,

Да большого и воробьянистого,

Да такого, чтоб с позолотами,

А между семочками — и со лмазами.

Пригорюнилась Г-галя юная,

Вот и — думает — зда нахлынула.

Гже ж возьму для Мамо подсолнуха,

Непростого, а желтью славного.

Вот идет по полю колючему,

Воробьи летают, завьялятся.

Хорошо им серым, не муторно,

Хоть природа их одноразова.

И кузнечики радостно цыкают,

Зерна с гомнами растираючи,

Превращая их в мзду природную,

Перегнойную, всем полезную.

Только слышится г-голос бархатный,

Не простой, а масляно-пудренный:

”Подойди ко мне, дева юная,

Поднеси ко мне губы алые”.

Наклонилася Г-галя юная,

Удивившись такому голосу:

Видит — на седой земле

Прорастает Горох Горохович.

Не простой горох, простостручковый,

И не мелкий, опидарившийся.

А могучий и сильный листьями,

Семенами большими круглыми.

Говорит ей Горох Горохович:

”Я могу помочь деве бархатной,

Только есть желанье нескромное,

Ты возьми со мной, побарахтайся”.

Видит Г-галя, что делать нечего,

Молча во поле обнажается

И идет к Гороху Гороховичу,

Отдаваясь стручьям фаллическим.

И бурлит страсть поднебесная,

В лоно юное проникаючи,

И кричит, вопит дева юная,

Ощущая приход гофрированный.

Долго ль, коротко — день к закланию,

Сонце жаркое утомилося,

Хочет ужинать, хочет радости,

И мотня ее расстегнулося.

Поднялася Г-галя блаженная,

Попрощалась с Горохом Гороховичем,

И пошла домой сама не своя:

Счастье тонкое лепестилося.

Отработав свое задание,

Принесла подсолнух фильдеперсовый,

Насладила Мамо недобрую,

Саломасную, балеринную.