evkosen — Дагона. Глава 13-14-15-16

"Чертовщина какая-то!"— Борк почти с остервенением затушил окурок в пепельнице, словно тот был виновником всего случившегося.

Уже третий день он занимается этим делом, но так же далёк от разгадки, как и в первый. Главное не понятно, что могло так сильно обжечь Фризу. На взрыв это не похоже — водитель ничего кроме крика девушки не слышал. Снаружи машина не повреждена, зато внутри вся дверь искорёжена. Часть колье оплавлена и кроме одного бриллианта и большого рубина ничего не пропало, да и эту пропажу заметили не сразу — первое время все занимались пострадавшей. Остатки колье охранник снял с Фризы ещё в машине, когда они ехали в больницу.

В тот день никто и не думал о драгоценностях. И лишь когда колье передали Корвеллу, тот заметил пропажу рубина. Машина в это время уже стояла в ремонтном боксе "Шарлея". Первые два дня Борк, не зная о том, что исчезли рубин и бриллиант, занимался розыском и опросом всех свидетелей, и провёл в машине лишь беглый осмотр. О чём сейчас очень сожалел. При повторном и более тщательном осмотре он обнаружил много интересного.

Борк приехал в тех. центр на следующий день после пожара. Он был первым, кто вошёл в бокс, где стояла машина Фризы. Природа наградила его обонянием, которому мог позавидовать любой парфюмер. И он сразу почувствовал еле уловимый запах канализации в салоне машины. Осматривая крышку канализационного люка, Борк понял, что её кто-то недавно открывал. К тому же вокруг было полно рыжих пятен высохшей жижи, которых вчера, как его заверила уборщица, ещё не было. Судя по форме и размеру, это были мужские туфли.

"Если бы кто-то хотел специально пробраться в бокс через канализацию, то он, конечно же, обулся бы в сапоги,— подумал Борк.— Значит, он или случайно туда попал, или так торопился, что ему было уже не до сапог. Кроме журналиста в канализацию спускались и пожарники, но они то, уж точно не в туфлях сюда приехали".

Он сфотографировал отпечатки обуви и продолжил осмотр машины. Под сидением водителя Борк нашёл оплавленное углубление. Он вызвал личного шофёра Фризы, но тот только руками развёл — он каждый день пылесосит и протирает машину, но это видит впервые. Ни один специалист не смог определить, что же могло так изуродовать и оплавить внутреннюю сторону двери. Особенно впечатляло стекло. Казалось что-то небольшое и круглое давило на него изнутри разогрев почти до температуры плавления. Фриза сказала, что успела увидеть вспышку яркого света, а в следующую секунду уже потеряла сознание. Никаких звуков сопровождавших эту вспышку она не слышала.

"А что если это была шаровая молния?— Борк поморщился и потёр пальцами переносицу. — Но как она вдруг возникла в машине? Насколько мне известно, она появляется лишь во время грозы. И куда пропали камни? Водителя и охранника проверили на детекторе. Они ничего не брали. Скорее всего, их взял кто-то другой, когда машина стояла здесь, в боксе. Уж не тот ли, кто появился из канализации?"

Борк попросил работников мастерской проверить, не пропало ли что-либо в их отсутствии. И вскоре один из них сообщил, что в машине, которую он ремонтирует, кто-то пользовался аптечкой. В ней отсутствовали бинты и некоторые медикаменты.

"Похоже на то, что здесь побывал именно журналист,— подумал детектив.— Вчера на пожаре он выпал из поля зрения на целых три часа. А когда его остановил патруль, то он был одет уже в чистую одежду. Руки перебинтованы, а волосы на голове обожжены. Значит, он успел заехать домой и переодеться, а грязное бельё, наверное, выбросил в мусоропровод. Сегодня утром он сказал, что едет к отцу на Панка. Рано я снял с него наблюдение!"

Борк позвонил своему помощнику.

— Гордон. Выясни, на каком отрезке пути к озеру Панка находится наш журналист. Бери с собой своих парней, и наблюдайте за ним днём и ночью.

Следующий звонок был начальнику полиции.

— На связи ноль пятый. Мне нужны специалисты, чтобы срочно провести обыск на квартире Герона Мелвина, журналиста из "Ежедневных новостей". И ещё мне нужна бригада людей, которые умеют копаться в мусоре.

Он назвал адрес дома, в котором жил Герон.

— Хорошо. Через час обе бригады будут на месте. Там и разберешься, куда кого послать,— ответил начальник полиции.

Борк посмотрел на часы. У него было пятнадцать минут свободного времени, и он решил осмотреть колодец канализации. Спустившись по лестнице до самой воды, он достал из кармана приготовленный заранее кусок верёвки с грузом и промерил глубину.

"Больше метра,— определил сыщик.— Если он нигде не упал, то вымок только до пояса".

Он попросил рабочего, стоявшего у люка, закрыть крышку колодца и вскоре остался в полной темноте.

"Без фонаря здесь не обойтись. Как же он пробирался по каналу? Может, он пользовался фотовспышкой? Надо будет забрать ту пленку, на которую он снимал пожар".

Детектив поспешил выбраться из канализации. Его обострённое обоняние уже не могло больше переносить ту кошмарную вонь, что здесь стояла.

Пока Борк ехал до квартиры Герона, он позвонил в коммунальную службу этого района и выяснил когда, куда и какая машина вывезла мусор из этого дома. По прибытии на место, он сразу отправил одну из бригад на городскую свалку — искать одежду, а главное обувь Герона, подробно объяснив сотрудникам, во что тот был одет и каков рисунок протектора его туфлей. Со второй бригадой он поднялся в квартиру Герона. Мастерам этого дела не понадобилось много времени, чтобы провести всю операцию. Драгоценностей не обнаружили, грязной одежды, естественно, тоже. Фотокамеру он, скорее всего, взял с собой. С первых же минут обыска Борк заметил, что с комода исчезла статуэтка. Это его очень заинтересовало.

"Неужели он решил её кому-то подарить? Или он увёз её отцу? А может, случайно разбил и выкинул в мусор?"

На всякий случай он позвонил группе, выехавшей на поиски одежды, и сообщил им дополнительное задание — искать разбитую статуэтку. Затем позвонил Гордону. Тот уже мчался по автостраде вдогонку за Героном.

— Попытайтесь выяснить, не привезёт ли он к отцу статуэтку, рубин и бриллиант. Если они уйдут на рыбалку, то обыщите весь дом. Только сделайте это незаметно. Его сейчас ни в коем случае нельзя спугнуть. И помни Гордон — я должен знать каждый его шаг.

— Понял шеф. Я разделил на время нашу группу и посадил одного из ребят на попутный грузовик. Так удобней будет за ним следить.

— Хорошая идея. Сообщай мне обо всём, что увидите. Всё. До связи.

"Чёрт! Нужно было вчера после его ухода установить здесь скрытую камеру! Что-то слишком много я делаю промахов. Этот журналист меня постоянно опережает".

Борк снова набрал номер телефона. Теперь уже редактору газеты.

— Это звонит Борк. Вчера Мелвин фотографировал пожар в "Шарлее". Я бы хотел посмотреть и эту плёнку, если, конечно, она у вас.

— Увы,— ответил Симон, хотя в его голосе совсем не чувствовалось разочарования.— Он вчера обронил её в канализации вместе с камерой.

— Вот как? А сколько дней будет длиться его отпуск?

— Неделю. Но он человек непоседливый, может вернуться и раньше.

— Ну что же, спасибо за информацию. Всего хорошего.

— Желаю удачи.

"Да, удача мне сейчас нужна, как воздух,— подумал Борк,— а пока только одни проколы. А если он специально уничтожил камеру? В темноте пользовался фотовспышкой, и по привычке снял крышку с объектива, если у него вообще есть крышка. А когда понял, что на плёнке остались снимки канализации, то утопил её вместе с аппаратом. И всё же надо обыскать тот колодец, в который он упал, и тот из которого он вылез".

Во время вчерашнего его визита в эту квартиру от внимания Борка не ускользнуло, что Герон искал среди фотографий что-то, чего не было на плёнке.

"Что бы это могло быть? Он что-то видел и помнил, и как ему казалось, сфотографировал. Но среди снимков он не нашёл этого момента. Испорченных кадров на плёнке нет. К тому времени, когда её отдали проявлять, на ней ещё оставалось свободное место. Значит, он имел возможность снимать всё что хочет. Какую же тогда фотографию он искал? В этом деле пока только одни вопросы и ни одного ответа".

Борк позвонил начальнику полиции и получил разрешение установить в квартире микрофоны и скрытую камеру. Заметил Борк и то, что окна в квартире были открыты так, словно её хотели проветрить. Но, судя по количеству найденных окурков, здесь не могли сильно надымить. Остатков пригоревшей пищи в мусорном ведре он тоже не обнаружил. После того, как закончили обыск и установили наблюдение, Борк отпустил эту группу и поехал на помощь той бригаде, что перебирала мусор.

Отряд новоявленных "бомжей" облепил то место, на которое показал водитель мусоровоза, и ловко орудовал длинными металлическими крючками, растаскивая и отбрасывая ненужный мусор. Через полтора часа с начала поиска стало понятно, что этих вещей им не найти.

"Вот жук,— усмехнулся Борк.— Он выбросил их в другом месте. Значит, боялся, что одежду и туфли начнут искать. И это лишь подтверждает то, что он был в боксе и в салоне машины. Конечно, было бы замечательно найти эти туфли. Тогда бы ему уже не отвертеться. Но перерыть всю свалку — просто нереально. К тому же бульдозер уже задвинул часть мусора на утилизацию".

Он объявил об окончании поиска, что не могло не вызвать радость на лицах уставших "бомжей". Но она была недолгой, потому как следующим этапом поисковых работ Борк назначил канализацию. И это привело всю бригаду почти в депрессивное состояние.

— Один час на обед, час на подготовку и час на дорогу. Итого, через три часа я жду вас в тех. центре "Шарлей", у места пожара.

Бригада, молча, и без всякого энтузиазма, стала усаживаться в свой микроавтобус, а Борк снова взялся за телефон. Он набрал номер Корвелла и попросил, ответившего ему секретаря, доложить о нём Бернару.

— Алло,— услышал он голос Корвелла.

— Добрый день маста Корвелл. У меня к вам один вопрос. Во время нашей первой встречи мы договорились, что в интересах следствия вы не будете от меня скрывать ничего, что помогло бы раскрыть это дело. Так вот, теперь мне нужна полная информация о пропавшем рубине.

После весьма продолжительной паузы Корвелл, наконец, ответил.

— Хорошо. Приезжайте ко мне домой. Я вас жду.

Через полчаса Борк входил в кабинет Бернара в сопровождении секретаря, который, подойдя к столу, отодвинул от него кресло, приглашая детектива занять это место.

"Всяк сверчок — знай, свой шесток″,— усмехнулся про себя Борк, садясь в предложенное кресло.

Корвелл дождался, когда за секретарём закроется дверь, и спросил:

— Объясните мне, какая связь между рубином и тем, что произошло с моей дочерью?

— Дело в том, что я даже не знаю, как классифицировать этот случай. На покушение это не похоже. Во всяком случае, в криминальной практике не было даже похожего преступления, если только кто-нибудь не изобрёл какое-то новое оружие. А, принимая во внимание, что пропали рубин и бриллиант, то это уже можно назвать попыткой ограбления. Если хотели украсть всё колье — то неудавшаяся попытка. А если хотели взять именно рубин — то кому-то это вполне удалось. Есть ещё один вариант — несчастный случай. Из всех известных явлений, такой след могла оставить только шаровая молния. Но откуда она вдруг возникла в салоне машины — не сможет ответить никто. Поэтому меня и заинтересовал рубин. Это единственная ниточка, которая может куда-нибудь привести.

— Его нашёл начальник археологической экспедиции в Красных Песках.

— Там, где произошло землетрясение?— быстро спросил Борк.

— Совершенно верно,— кивнул Бернар.— Он сам чуть не погиб при этом. Уже в больнице он рассказал мне о том, что нашёл рубин в лабиринте среди истлевших костей. Хотя я подозреваю, что он говорит не всю правду и этот рубин является частью какой-то композиции. Мои люди постоянно за ним наблюдают, но пока безрезультатно. Может если нам объединить наши усилия, то удастся узнать, что именно нашёл Адам в лабиринте? И найти того, кто искалечил мою дочь.

— Вполне возможно,— ответил Борк.— Я вот о чём подумал. У вашего ювелира, наверное, остались фотографии этого рубина. Не мог бы он изготовить его точную копию?

— Хорошо, я поговорю с ним. Но зачем вам это надо?

— Попробуем поймать археолога на "живца". Если у него вновь окажется рубин, то он, скорее всего, начнёт искать остальное.

— Я вижу, что не зря начальник управления рекомендовал именно вас. Прекрасный ход.

— В таком случае сделайте две копии. Одна из них может пригодиться и мне.

— У вас на примете есть ещё один археолог?

— Не совсем он археолог, но тоже побывал в районе землетрясения.

—Это уже интересно! Ладно, будем ловить на двух "живцов". А как вы собираетесь подкинуть камень Адаму?

— Я с ним встречусь и расскажу, что рубин был у вас и пропал при загадочных обстоятельствах. А теперь я его разыскиваю по вашей просьбе. Как видите, я говорю только правду. Затем узнаем с кем из скупщиков краденого он знаком и через этого человека продадим ему фальшивку.

— У вас есть знакомые скупщики краденого? И вы не сажаете их в тюрьму?— с ироничной улыбкой спросил Бернар.

— Управлению нужны всякие люди. А свой человек за линией фронта — просто на вес золота. Я думаю, что такие люди есть и в вашем бизнесе,— парировал Борк.

— Не пойман — не вор,— усмехнулся Бернар.

— А кто пойман — тот уже не вор. Во всяком случае, на некоторое время.

Бернар с улыбкой откинулся на спинку кресла и положил ладони на столешницу, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.

— Я сообщу вам, когда будут готовы копии. До встречи.

Борк поднялся с кресла и взял в руки свою кожаную папку.

— А я сообщу вам, когда узнаю что-нибудь интересное. Всего хорошего.

Пообедав в небольшом ресторанчике, он, не спеша, направился в "Шарлей".

"В Красных Песках, в одном и том же месте, археолог нашёл рубин, а Герон статуэтку. Жаль, что я не расспросил журналиста, при каких обстоятельствах она попала к нему в руки. Когда он вернётся в квартиру, то надо будет навестить его ещё раз. Посмотрим, что он ответит на вопрос "куда исчезла статуэтка". Чует моё сердце, что этот газетчик — одно из главных действующих лиц в этой истории".

Вскоре после его приезда, к месту сбора подкатил микроавтобус с группой поиска. Все переоделись в резиновые комбинезоны и болотные сапоги. Борк разделил их на два отряда. Один начал поиск с места пожара, другой отряд спустился в колодец на автостоянке — там, где Герон закончил свою "прогулку". К удивлению Борка и к большой радости всей группы, фотоаппарат нашёлся уже через десять минут. В колодце рядом с обгоревшим боксом. Детектив положил его в пластиковый пакет, поздравил всех с успешным окончанием поисковых работ и отправился в лабораторию. Ему не терпелось узнать, что же было на плёнке.

Благодаря высокой герметичности аппарата, плёнка почти не пострадала. Но на ней были только сцены пожара.

"И перемотана она лишь на одну треть,— отметил сыщик.— Даже если он закрывал крышкой объектив, то перемотка всё равно бы сработала. А если он вытащил плёнку в темноте, а, вернувшись из бокса, опять вставил и утопил камеру в этом же месте? Но как он тогда дошёл до колодца на стоянке? Ведь не кошка же он, чтобы видеть в такой темноте! Тем более, что до последнего колодца путь в несколько раз длиннее. Всё же у него, наверное, был фонарь. Но с фонарём ехать на пожар? Он мог взять его только в том случае, если знал заранее в каком боксе стоит машина и что добираться до неё нужно будет по канализации. И он стоял рядом с колодцем, выжидая удобный случай? А если бы он не успел туда прыгнуть? Не слишком ли большой риск? Да и откуда он мог знать, когда произойдёт взрыв? А почему он не мог спуститься в канал через другой колодец? Неужели он знал, что находится под наблюдением? Но если он специально разыграл весь этот спектакль — то он великий артист. Ведь он опалил волосы, обжёг руки и вообще мог сломать себе шею, когда прыгнул в колодец. Но он это всё же сделал. И он был в салоне машины. А может это лишь совпадение, и в канализации был кто-то ещё? Но зачем тогда журналист с такими предосторожностями избавился от грязной одежды? Ах, как сейчас не хватает этих туфель! Всё сразу бы стало ясно. Какой же ценностью должна обладать вещь, чтобы идти ради неё на такой риск? Даже если в машине был этот рубин, ведь не дороже он человеческой жизни. Впрочем, у каждого свои ценности в жизни. Когда будет готова копия камня, то нужно проверить, как он входит в ту лунку под сидением. Вот тогда и узнаю, был там рубин или нет".

Борк сидел за столом, и устало массировал кончиками пальцев лоб, виски и глаза. Он чувствовал, что в этом деле загадки только начинаются и ему потребуется приложить максимум своих усилий, чтобы распутать этот клубок.

Глава 14

Утром в Главном Храме поднялся переполох — перестала светиться одна из шести звёзд на золотом обруче, венчающем голову большой статуи Нарфея. Они всегда горели ровным мерцающим светом, и через каждый час одна из них вспыхивала ярким огоньком, который отражался на гранях священного шара в руках бога.

Сабур помнил то время, когда на границе стояли высокие столбы с кристаллами и звёзды зажигались одна за другой, пробегая по обручу блестящей змейкой. После Великой бури остались лишь шесть стражников. Им не страшны ураганы и смерчи — они надёжно спрятаны в своих тайных часовнях. Так же как и раньше они посылали сигналы в храм, каждый в своё время, но связи между собой у них уже не было.

Когда погасла звезда на обруче, Сабур почти физически ощутил то возмущение, которое шло с границы. Он поднялся под купол в часовню и стал глядеть в волшебное зеркало. Сабур увидел скалистую гряду на границе песков. Там метались испуганные люди, под ногами которых тряслась и дыбилась земля. Именно там находился алтарь одного из стражей.

Архиепископ приказал святым отцам узнать, что произошло в часовне стража на границе. Хотя сам уже понял, что кто-то вынул из рук статуэтки священный шар и тем самым нарушил баланс природных сил, который тот поддерживал и охранял.

Святым отцам и некоторым жрецам не нужно было ходить по тоннелям. Обладая способностью левитации, они могли летать в них с большой скоростью. Вернувшийся к обеду посланник, сообщил о том, что кто-то проник в часовню и похитил стража. Вор сумел не прикоснуться к алтарю, иначе он остался бы там навсегда.

Сабур пришёл в ярость. Вор осквернил священное место, украл стража и вынул шар из его рук, и при этом он знал, как опасно приближаться к алтарю. Неужели это был кто-то из его народа? В это ему трудно было поверить. Но, кто бы это ни был, он должен быть наказан, и Сабур поднял вихри и смерчи, направляя их в сторону границы.

Когда закончилась буря, он снова заглянул в зеркало, и убедился, что от присутствия людей не осталось и следа. Теперь он будет посылать туда ураган всякий раз, как только заметит там людей. И так будет продолжаться до тех пор, пока страж и шар не вернутся на своё место.

Архиепископ не боялся потерять эти реликвии. Жрецы найдут их под землёй или под водой на любой глубине. А сломать, расколоть или распилить ни то и ни другое было просто невозможно. Священные шары, стражей, кристаллы, волшебное зеркало и многое другое создал когда-то сам Нарфей. И не было на этой планете силы, которая могла бы эти вещи разрушить или причинить им вред. Они исчезнут лишь тогда, когда Дагона нырнёт в "чёрную дыру".

Обладая способностями, о которых не подозревали даже святые отцы, Сабур мог легко отыскать пропавшие реликвии в тот же день. Но его сознание жило уже другими категориями и не опускалось до мирской суеты. Проникнув в прошлое и будущее, он осознал смысл бытия. И теперь его душа стремилась к другим вершинам, туда, где он был ещё только учеником, познающим первые законы Вселенной. А здесь, на Дагоне, пусть всем занимаются святые и жрецы — им тоже нужно тренировать и оттачивать свои способности. Он вмешается лишь в том случае, когда увидит что им не под силу решить эту задачу.

Сабур спустился к ожидавшим его святым и объявил им свою волю. Они должны сами решить, кого из жрецов послать на поиски стража.

Глава 15

Гутарлау — местечко с этим названием совсем ещё недавно было небольшим рыбацким посёлком, который с незапамятных времён расположился на берегу озера Панка. Далёкий уголок глухой провинции жил своей тихой и размеренной жизнью до тех пор, пока один из заправил туристического бизнеса не решил построить здесь санаторий. Благодаря рекламе, утверждавшей, что вода, воздух и пляжи озера Панка могут оживить даже мёртвого, сюда устремилась многочисленная толпа горожан, желающих поправить своё здоровье.

Здесь действительно было всё, о чём только может мечтать усталый житель большого каменного муравейника. Покой и тишина, чистый воздух, лечебная вода, лес, горы, прекрасная рыбалка и длинные чистые пляжи, на которых с утра до вечера поджаривают свои тела отдыхающие.

Озеро было не просто большим — оно было огромным. Стоявшим на берегу, оно казалось морем, особенно когда было неспокойно. Временами на нём начинался настоящий шторм и люди прятались в уютные и тёплые дома, наблюдая оттуда за разбушевавшейся стихией.

С приходом туристов и курортников посёлок ожил и преобразился. Здесь стали строить новые дороги, магазины, кинотеатры, рестораны и всё то, без чего не может жить городской человек, избалованный цивилизацией. Поток приезжавших сюда на отдых людей не ослабевал круглый год. На зимний период здесь открывались прекрасные горнолыжные трассы, так что курортная лихорадка в Гутарлау почти не прекращалась.

Зато посёлок потерял самое ценное из того, что имел — покой, тишину и девственную природу, именно то, за чем, собственно говоря, и ехали сюда люди. Конечно, после суеты больших и шумных городов Гутарлау всё равно казался райским уголком. Но для жителей посёлка появление огромной толпы отдыхающих, было подобно набегу саранчи. И рыбалка стала уже не та, и в лесу почти не осталось охотничьих угодий. Птица, зверь и рыба постепенно уходили из этих мест. И бывшим охотникам и рыбакам приходилось приобретать те профессии, которые им предлагала новая жизнь.

"Хорошо, что строительство пошло в другую сторону,— подумал Герон, проезжая по новым улицам посёлка.— Отец не любит суеты. Он всегда жил отшельником. Для него охота и рыбалка — это образ жизни, а не развлечение ".

Но вот посёлок остался позади, и он вырулил на дорогу, ведущую к отцовскому дому. Всё сразу стало на свои места. Здесь ему был знаком каждый пригорок, каждое дерево. Отсюда он мог идти до самого крыльца с закрытыми глазами. Он снова почувствовал себя мальчишкой, возвращающимся из школы туда, где было так уютно, спокойно и привычно.

Подъезжая к дому, Герон увидел, что участок вокруг дома огорожен живой изгородью.

"Наверное, туристы и здесь бывают. Иначе от кого ему ещё отгораживаться?"

Берег озера, поросший редким лесом и кустарником, изогнулся в этом месте петлёй, образовав очень живописный залив. Благодаря деревьям и большим валунам, торчавшим из воды перед горловиной залива, ни ветер, ни большие волны во время шторма не могли нарушить его покой и тишину. Диким уткам, прилетавшим сюда каждый год, тоже нравился этот уголок. Но Герон не помнил, ни одного случая, чтобы отец стрелял здесь из ружья. Охотники из посёлка знали это и никогда не нарушали установленное правило. Им и без того хватало угодий. Звери и птицы жили в этом месте как в заповеднике и совсем не боялись людей.

Дом стоял на пригорке недалеко от воды, в окружении больших деревьев. Отец постоянно очищал этот участок леса, не давая ему зарастать мелким кустарником и высокой травой. Здесь не было поваленных деревьев, пней и коряг. Даже ночью можно было ходить по лесу, не боясь обо что-нибудь споткнуться. Это место и раньше было похоже на парк, а теперь благодаря плотной и зелёной стене живой изгороди сходство ещё более усилилось.

Въезжая в открытые ворота, Герон увидел в оконном проёме отца и помахал ему рукой. Тот поднял в ответ руку и тотчас исчез в глубине дома.

Закрыв за собой створки ворот, Герон подъехал к крыльцу, на котором уже стоял отец.

— Ну, вот и я,— сказал Герон, выбираясь из машины.— Ты больше никого не ждёшь? А то может я, напрасно закрыл ворота?

— Нет, кроме тебя я никого сегодня не приглашал. А ворота я сейчас пойду закрою на замок.

— Раньше у нас не было ни замков, ни заборов. Что случилось? Толпа выздоравливающих бегемотов стала топтать нашу лужайку?

— Вот именно! Мало того, они начали жечь костры и мусорить. Пришлось принимать меры. За те три года, что тебя не было, здесь многое изменилось. Ты, наверное, заметил это, когда проезжал посёлок.

— Да, он практически неузнаваем. Но неужели вот это небольшое препятствие,— он кивнул головой в сторону полоски кустарника,— способно остановить любопытных туристов?

— Это "небольшое препятствие",— хитро улыбаясь, ответил отец,— способно остановить даже толпу любопытных носорогов. Мой тебе совет — не подходи к изгороди ближе, чем на метр.

Герон скорчил глупую и недоумённую мину.

— Там что, подведён электрический ток?

— Нет, ну что ты. Хотя трудно сказать, что хуже — взяться за оголённые провода или уколоться колючкой этого растения. Этот кустарник в народе называют чесоточник, и его шипы содержат вещество, вызывающее приступ чесотки. Яд совершенно безвреден для организма, но пятнадцать минут кошмара обеспечит каждому, кто наткнётся на иголки этого растения. Обычно достаточно одного "сеанса", чтобы человек стал обходить эти кусты за километр.

— Как же ты его выращивал и подстригал?

— Пришлось для этого подобрать одежду, которую трудно проколоть даже шилом.

— Значит всё же можно пробраться сквозь изгородь?

— Конечно. Но никто из отдыхающих почему-то не ходит по лесу в костюме пожарника.

— На тебя в полицию случайно не жаловались?

— Жаловались. И совсем не случайно! Но я заранее всех предупредил. В лесу и на изгороди закрепил таблички и указатели. Поставил в известность руководство санатория и полицию. А на своей земле я имею право выращивать всё что захочу.

— Да, видно они тебя достали!

— Я совсем не против, когда люди гуляют по лесу. Но это же — варвары. Они всё ломают, жгут и оставляют после себя кучи мусора. Слова на них не действуют. Пришлось перейти к телесным наказаниям.

— И каков результат?

— Оказалось, что чесотка убедительнее всяких слов. Им даже строительство пришлось направить в другую сторону. А ведь первое время приходили ко мне с предложениями купить дом и участок. Предлагали большие деньги.

— Ты у них наверно как кость в горле?

— Как колючка в заднице.

Посмеявшись, они стали переносить вещи Герона.

— Поставь машину в гараж,— сказал отец, когда они занесли все вещи,— а я пойду закрою ворота, и мы поужинаем. Да, и захвати оттуда дров для камина.

Герон набрал охапку сухих поленьев и вошёл в дом.

Он не был здесь с того времени, как поступил на работу в "Ежедневные новости". Но в доме ничего не изменилось. Отец никогда не переставлял мебель и редко покупал новые вещи. Он жил в своём, особенном мире и настолько привыкал к окружавшим его предметам, что они становились частичкой его самого, и никто на свете не смог бы заставить его с ними расстаться. Герон даже не знал, сколько лет той или иной вещи в доме. Он помнил только, что они были здесь всегда. И, трогая их сейчас руками, он понял, что они давно стали для него родными. Он с ними родился и вырос, совершенно их не замечая. И лишь после долгой разлуки он осознал, как они для него дороги.

Весь первый этаж состоял из одной большой комнаты. Это была и кухня, и столовая, и гостиная. Небольшое пространство, обозначенное коротким простенком, создававшим лишь видимость отдельного помещения, служило для приготовления пищи. У противоположной от входа стены стоял камин и два мягких кресла. Центр комнаты занимал массивный овальный стол со стульями. Слева от входа начиналась лестница, ведущая на второй этаж. Там находились две спальные комнаты. Под лестницей стояли два книжных шкафа и большие напольные часы. Голова оленя с ветвистыми рогами, перекрещенные ружья с кинжалом и три картины в резных рамах завершали нехитрый интерьер этого жилища.

Пока Герон разжигал камин, отец стал накрывать на стол. Из открытых кастрюль и сковородок потянулся аппетитный запах приготовленной пищи.

— Чувствую, что ужин у нас сегодня будет царский,— вдыхая дразнящий аромат, сказал Герон.

— Должна же закуска соответствовать тем медалям и звёздочкам, которые нарисованы на этой бутылке,— ответил отец, разглядывая привезённый Героном коньяк.

За столом они говорили о местных новостях. О тех изменениях, что произошли за это время, об их общих знакомых, о работе Герона и его жизни в городе. Отец пока не спрашивал его о посылке, и Герон решил не торопиться с этим разговором. А когда они, прихватив с собой коньяк, сели у камина и он уже собрался спросить об этом отца, тот вдруг настороженно повернул голову к открытому окну, явно к чему-то прислушиваясь.

— Что там такое?— спросил Герон, глядя на отца.

— Птицы,— ответил тот.— И они говорят, что в лесу кто-то ходит. Пойдём на второй этаж. Там у меня наблюдательный пункт.

Они поднялись в спальную комнату отца.

Из неё выходило два окна. Одно на озеро, другое на лес и дорогу в посёлок. У этого окна стояла тренога с укреплённым на ней большим биноклем. Отец покрутил по сторонам биноклем и, отойдя от него, жестом пригласил Герона поглядеть в лес.

Прильнув к окулярам, тот увидел странную фигуру. Она удалялась от них, корчась и извиваясь на ходу всем телом, расчёсывая руки, шею и туловище. Телосложение этого мужчины показалось Герону знакомым, и он наблюдал за пришельцем, пытаясь понять, кто этот человек. Наконец, мужчина повернул голову в сторону их дома. Это был полицейский агент, следивший за Героном в столице.

Герон выпрямился.

"Ах, Борк. Ну и лиса!"— думал он, глядя на удаляющийся силуэт, который на ходу исполнял танец живота.

— Этот человек тебе знаком,— понял отец.

— Я не знаю, как его зовут, но я знаю кто он. И ещё я знаю, кто его сюда послал.

— Это связано с твоей посылкой,— отец не спрашивал, хотя это вполне могло прозвучать как вопрос.

Герон кивнул головой. Он всё ещё глядел в окно и жалел, что расслабился в дороге, поверив Борку.

— Я думаю, тебе пришло время обо всём мне рассказать.

— Да, конечно. Собственно за этим я к тебе и приехал.

— И правильно сделал. Пойдём греться у камина.

Они спустились вниз и заняли свои места у огня.

— Нас никто не может подслушать?— спросил Герон, наливая коньяк в рюмки.

Отец снова повернулся к окну и прислушался.

— Нет. Твоему знакомому сейчас совсем не до этого. Он уже далеко отсюда.

Герон стал рассказывать о своих приключениях. О карнавале, о землетрясении, о пожаре, о статуэтке и рубине. Умолчал он лишь о своём двойнике, в существование которого и сам ещё не совсем верил.

Отец слушал его, глядя на языки пламени в камине, изредка бросая на Герона короткие взгляды. Герон, рассказывая эту историю, тоже смотрел на огонь. И, вспоминая эпизод за эпизодом, он поймал себя на том, что снова некоторые моменты видит со стороны. Глазами своего двойника.

Он замолчал. Его осенила вдруг внезапная догадка. Ему нужно вспоминать звуки, запахи, все свои ощущения в это время, и тогда двойник выходит из тени!

— Отец,— Герон, наконец, решился задать волнующий его вопрос.— Тебе не кажется что сын у тебя не совсем нормальный?

— Не волнуйся,— усмехнулся тот.— С головой у тебя всё в порядке. Главное не то, какой ты есть на самом деле. Главное, чтобы люди окружающие тебя не заметили, что ты от них сильно отличаешься. В мире всё условно и относительно. Нужно всего лишь играть по правилам того общества, в котором ты живёшь. Иначе, будешь выглядеть белой вороной, и тебя объявят вне закона. На костре сжигали не только сумасшедших, но и тех, кого не смогли или не захотели понять. Чтобы быть незаметным в толпе, нужно слиться с ней воедино и не выделяться на общем фоне. Или быть над толпой, вне её досягаемости.

— Детектив меня в чём-то подозревает, только я пока не пойму в чём.

— Единственное, за что тебя могут арестовать — это за то, что ты взял камни из машины. Не оставил ли ты там какие-нибудь улики?

— Я старался этого не делать. Хотя меня ведь никто не учил конспирации, и быть хорошим шпионом.

— Человека можно научить колоть правильно дрова, и то не всегда. А быть хорошим шпионом научить невозможно — им надо просто родиться. Если тебя до сих пор не арестовали, то это означает, что они или не знают о том, что камни взял ты, или у них недостаточно улик против тебя. Есть и ещё вариант. Сыщик знает или подозревает, что камни взял ты, но не знает, где они сейчас находятся. И он следит за тобой, чтобы с твоей помощью их найти.

— Чёрт! Выходит, что я сам сюда их и привёл! Шпион из меня весьма паршивый!

— Не беспокойся. Здесь они ничего не найдут. А спросят тебя о посылке, говори, что выслал мне коньяк и блёсны. Ты не заметил, когда за тобой снова начали следить

— Сегодня утром в городе и когда я выехал на автостраду "хвоста" точно не было. А после этого, честно говоря, я и не наблюдал.

— Ну, ничего. Зато теперь мы знаем, что они здесь. А лес — не город. Спрятаться в нём невозможно. Здесь они у нас как на ладони. А теперь объясни мне, зачем ты взял драгоценности из машины?

— Я и сам не знаю! Но действовал я тогда не как вор, а скорее как сыщик. Рубин для меня был вещественным доказательством того, что произошло на карнавале. И, как оказалось, я не ошибся. Рубин и статуэтка в квартире сами соединились в одно целое. Мне кажется, они принадлежат тому человеку в капюшоне. А если это так, то Корвелл по отношению к нему тоже вор. А как назвать вора, который украл у вора?

— Вор в квадрате,— засмеялся отец.— Ну, хорошо, а зачем ты взял бриллиант?

— Вот тут я действительно промахнулся. Он мне помог понять, как расплавилось колье, и мне, конечно, нужно было оставить его в машине. Но в том состоянии я был просто неспособен что-то анализировать.

— Ладно, дело сделано. А прошлое нужно вспоминать лишь для того, чтобы думать о будущем. Что ты теперь намерен делать?

— Я думаю, что мне нужно вернуть вещи их настоящему хозяину. Но кто он такой и как его найти, я пока не знаю. Если это человек в капюшоне, то он может выследить меня быстрее, чем Борк. Ведь он невидимка и умеет притягивать камень на расстоянии. И я не знаю, на что он ещё способен и стоит ли мне его опасаться.

— Невидимка он, как ты убедился, для всех кроме тебя. А притянуть камень, который уже находится в руках у бога, я думаю, и ему не под силу.

— Почему ты решил, что это божество?— Герон пристально посмотрел на отца.

Тот подбросил в камин несколько поленьев, налил в рюмку коньяк и снова сел на своё место.

— Посмотри внимательно на огонь,— сказал он после того, как сделал небольшой глоток из рюмки.

Герон перевёл взгляд на камин.

Языки пламени вырывались из-под новых поленьев, разрастаясь всё с большей силой. Вскоре они стали напоминать ореол из крыльев. Вспыхнувший в центре огонь, внезапно принял форму сидящего человека с сияющим шаром в руках. Это длилось всего несколько мгновений.

— Что это значит?— Герон смотрел на отца широко раскрытыми глазами.

— Это значит, что тебе предстоит ещё многое узнать,— медленно и тихо произнёс отец.— Но не пытайся понять всё сразу. На это нужно время. Это единственное, что я могу тебе сказать!

Герон сидел в кресле совершенно сбитый с толку. Он понял, что отец знает многое из того, что Герон пока не в состоянии воспринять. А тон, которым отец произнёс эти слова, давал ясно понять, что Герону придется самому во всём разбираться. Отец лишь будет рядом и поможет в трудную минуту.

— А где сейчас статуэтка?— после долгой паузы спросил Герон.

— Её здесь нет. Она в надёжном месте. Я думаю, что нам нужно пойти завтра на рыбалку и позволить твоим "друзьям" погостить у нас в доме. Среди твоих вещей нет ничего, что могло бы их заинтересовать?

— Нет, все вещи новые. От старой одежды я избавился ещё в городе.

— Тогда давай пожелаем друг другу спокойной ночи. Утро вечера мудренее,— отец встал с кресла.— Я принесу тебе в спальню мазь. Перед сном намажешь ею руки и голову. Она поможет восполнить твои потери.

Уже поднимаясь по лестнице, Герон обернулся к отцу, закрывавшему окно.

— Скажи отец. А наш учитель всё ещё живёт в посёлке?

— Его похоронили в прошлом году, осенью.

— Он чем-то болел?

— У него остановилось сердце. Он умер в свой день рождения.

— Какое это было число?— с замиранием спросил Герон.

— Двадцать пятое октября,— отец уже закрывал входную дверь.

Герон стал медленно подниматься по лестнице.

"Это был не сон! Это был не сон!"— стучало у него в голове.

"Но почему отец никогда мне об этом не говорил?.. Да потому, что даже сейчас он не говорит всего что знает! Я должен понять всё сам. Другого пути у меня нет".

В спальне он натёр мазью больные руки и свою свежую лысину. У мази был тонкий и приятный запах. Герон даже не спросил отца, из чего она приготовлена. Аромат дурманил и расслаблял. Герон закрыл глаза и стал вспоминать свой кошмарный сон.

Начал он с того места, когда вошёл в лес.

Через некоторое время он стал ощущать все запахи и звуки окружавшие его.

Вот вспорхнул кулик, но Герон уже наблюдал не только за ним, но и за собой, глядя на всё происходящее откуда-то сбоку. Вот он бросился за птицей через зелёную лужайку и провалился в трясину. Его маленькое тело испуганно и судорожно барахталось в жиже, погружаясь в неё всё больше и больше.

Время остановилось в тот миг, когда на поверхности осталось только его лицо, и из открытого рта вырвался этот леденящий кровь вопль. Лицо застыло искажённой маской в окружении болотной жижи. На одной ноте остановился звук. Вся природа вокруг словно окаменела, превратившись в картину, написанную рукой талантливого художника.

Герон не знал, сколько длилась эта пауза. Он чувствовал, что всё происходящее не имеет никакого отношения ко времени. Это мог быть час или два, а могло быть всего лишь одним коротким мгновением.

Над его головой вдруг появилось светлое пульсирующее облако. Меняя свою форму и переливаясь, оно спускалось к его лицу и, подойдя вплотную, стало вливаться в него через открытый рот. Герон почти физически ощутил, как это облако включило в нём какой-то механизм, бездействующий до этого времени. Он почувствовал, как напряглись его мозг и тело. С лица медленно сползла маска ужаса.

Вскоре трясина, окружавшая его, стала отодвигаться в стороны, пока не образовалась воронка, в центре которой висел в воздухе Герон. Его тело начало медленно приподниматься и двигаться в сторону берега.

Приняв горизонтальное положение, Герон мягко и плавно опустился на твёрдую землю. Рот его всё ещё был полуоткрыт, и из него стало выходить светлое облако. Постояв немного над ним, оно растворилось в воздухе.

Он лежал весь мокрый на холодной земле до тех пор, пока не прибежал его отец. Сняв с себя куртку, он завернул в неё Герона и понёс домой.

Глава 16

Гордон вёл машину на предельной скорости. Управление предупредило дорожную службу и им дали зелёный свет на всём протяжении этой трассы. Заметив автомобиль с зажжёнными фарами и проблесковым маяком, все попутные и встречные машины сбавляли скорость и прижимались к обочине.

— Лари, позвони в службу. Узнай, на каком участке сейчас наш журналист.

Мужчина, сидевший на переднем сидении, снял трубку телефона с панели автомобиля. Набрав номер, он задал этот вопрос дежурному.

—Он уже недалеко,— сказал Лари, получив нужную информацию от дежурного и положив трубку телефона на место.— Скоро подъедет к птичьему переходу.

— Что за птичий переход?

— Там озёра, и в одном месте птицы натоптали себе дорожку — ходят к соседям в гости. Вот в этом месте и поставили светофор, чтобы не давить глупых пернатых.

— А ты откуда это знаешь?

— Я здесь вырос. А в Брандоре живёт мой старший брат. У него большая ферма. Он разводит овец.

— А почему ты не остался на ферме?

— Потому, что не баран,— нараспев произнёс голос с заднего сидения.

— Фидли, ещё одно такое замечание, и я тебе все рога пообломаю!— Лари искоса посмотрел на молодого парня, лежавшего на заднем сидении.

— Ну вот. Я его, можно сказать, похвалил. А он почему-то решил обидеться. Гордон, тебе не кажется, что у нашего Лари комплекс? Ему всё время мерещится, что его кто-то хочет обидеть!

Лари замахнулся левой рукой и попытался ткнуть Фидли кулаком в живот. Но тот был готов к такому повороту событий и успел отскочить в дальний угол машины. Вместо живота насмешника кулак Лари вмялся в заднее сидение автомобиля.

—Сидите спокойно,— прикрикнул на них Гордон.— У нас бешеная скорость, а вы как дети потасовку устроили. Вам что, жить надоело?

Лари показал кулак улыбающемуся Фидли. Тот скорчил обезьянью рожу и затряс головой.

—Вчера этот журналист сильно петлял по городу. Мне кажется, он заметил, что мы его ведём,— Гордон потянулся за сигаретой.

—Угу,— кивнул головой Фидли,— потому он и прыгнул в колодец.

—Честно говоря, я до сих пор не пойму, как ему это удалось сделать,— прикуривая, сказал Гордон.— Я в это время глядел на него достаточно пристально. Он исчез в тот момент, когда раздался взрыв.

—А может, он знал, когда произойдёт взрыв,— Лари поглядел на Гордона,— и заранее к этому приготовился?

—Конечно, Лари,— убеждённо воскликнул Фидли.— Он подложил под цистерну радиоуправляемую бомбу и пошёл поболтать с пожарником!

Лари хмуро скосил глаза на заднее сидение.

—За каким хреном Борку сдался этот журналист?— неизвестно кому задал вопрос Лари.— Он что, кого-то убил или ограбил?

—Лари, это — шпион. Сто процентов,— ответил ему Фидли.— Ты заметил, как он вчера менял грим?

—Да,— усмехнулся Гордон,— вид у него после пожара был экзотический. Но Борку он для чего-то нужен. Нам приказано следить за ним и днём и ночью. Так что приготовьтесь — придется работать и по ночам.

—А в канализацию он больше прыгать не будет?— спросил Фидли у Гордона, как будто тот знал всё наперёд.— Я туда за ним не полезу. У меня аллергия на такой запах.

—У тебя аллергия на всё, кроме баб и выпивки,— сказал Лари.

Фидли ответил ему широкой улыбкой.

—Чёрт его знает, куда он полезет,— Гордон стряхнул пепел в чуть приоткрытое окно.— Он вертлявый, как угорь. За ним очень трудно следить. Вчера мы прокололись, оставив без внимания его машину.

—Но мы же искали его труп,— напомнил Фидли.

—Да. А этот "труп" уехал на своей машине в неизвестном направлении,— подвёл итог Лари.

—Нам нужно менять тактику,— сказал Гордон.— Сельская местность и столичный город — две разные вещи. Я взял рации и нам нужно разделиться. Будем наблюдать за ним с разных сторон. Фидли, как только мы его догоним, ты пересядешь на попутку. Лари, свяжись со службой. Пусть притормозят грузовик, который идёт в Гутарлау.

— И не забудь их предупредить, чтобы машина была повышенной комфортности,— Фидли опять улёгся на заднем сидении.

—Специально для тебя они подберут грузовик с дерьмом,— набирая номер телефона, пообещал ему Лари.

Гордон усмехнулся. Он давно знал этих парней. Они всегда были вместе и, скорее всего потому, что прекрасно дополняли друг друга. Лари — рослый, крепкий и немного флегматичный. Типичный сельский парень из провинциальной глубинки. Фидли — худой и щуплый, но очень подвижный и пронырливый. Он уступал Лари в силе, зато был ловок и увёртлив. И, как многие столичные жители, говорлив и ехиден.

— Лари, ты был когда-нибудь в Гутарлау?— спросил Гордон, когда тот положил телефонную трубку.

— Да, пару раз ездил туда с братом на рыбалку. Но это было до того, как там устроили курорт.

— И что оно из себя представляет?

— Не знаю как сейчас, а раньше это был небольшой рыбацкий посёлок. Маленькая церковь, два или три магазинчика, школа и бар. Тихое и спокойное место. Но рыбалка и охота там просто исключительная.

— И ты, конечно, поймал там во-от такую рыбину!— развёл руками Фидли.

Лари тяжело вздохнул, и устало покачал головой.

— Не забывайте,— Гордон затушил сигарету,— что журналист там родился и вырос. Он прекрасно знает эту местность. И, кроме того, у него там много друзей и знакомых. А следить за ним надо осторожно, чтобы не спугнуть. Хорошо, что сейчас в Гутарлау много курортников — будем маскироваться под отдыхающих.

— В такой одежде?— Фидли принял вертикальное положение.— Гордон, ты не мог сказать об этом раньше?

— Одежду, и всё что нам необходимо, купим на месте. Борк не дал мне ни одной минуты на сборы.

Впереди на обочине показались патрульная машина с включёнными огнями и большой рефрижератор.

— Фидли, ну вот как ты и просил,— Гордон выключил скорость и начал притормаживать.— Холодильник в такую жару — вещь просто незаменимая.

Лари довольно захохотал.

— Эх, Лари. Ты снова перестарался,— Фидли пристегнул к поясу рацию.— Ну, куда мне столько одному? Пойдём со мной. Я буду наблюдать из кабины, а ты из кузова.

— Выходи, турист,— Лари обернулся к приятелю, который уже открывал дверь машины.— Шагай веселей, а то замёрзнешь!

Прошло совсем немного времени и сыщики уже спускались в долину с птичьим переходом. Светофор моргнул красным глазом и переключился на зелёный свет. Машины, стоявшие у перехода, начали медленно набирать скорость.

— Лари, возьми-ка бинокль. Посмотри, где там наш объект.

Тот принялся разглядывать идущие впереди машины.

— Вот он,— сказал, наконец, Лари.— И мне кажется, что он собирается остановиться.

— Вот чёрт. Слишком близко подъехали — придется его обойти. Скажи Фидли, чтобы притормозил на пригорке.

Они проехали мимо стоявшей на обочине машины Герона.

— Вот отсюда мы его и будем разглядывать,— Гордон свернул на просёлочную дорогу, идущую вдоль берега озера.

— Что он там делает?— спросил он Лари, который всё время наблюдал за Героном.

— По-моему, он хочет искупаться,— ответил тот.— Он разделся и собирается нырнуть в озеро.

— Дай-ка посмотрю,— Гордон взял бинокль.— Да он уже выскочил из воды. Слушай, а что это за мужик в шляпе и с палкой стоит рядом с его машиной?

Лари посмотрел в бинокль.

— Откуда он взялся? Там никого не было! Журналист был один, когда раздевался и шёл к воде.

— А когда мы его объезжали? В машине он был один?

— Один! Не в багажнике же он его вёз. И кроме газетчика у перехода никто больше не останавливался.

— Что же он, из-под земли, что ли вырос?

— Может это рыбак? Лежал на берегу в траве. Поэтому мы его и не видели.

— Возможно,— Гордон снова взял в руки бинокль.— Он что-то налил журналисту, а тот весь скорчился, как будто замёрз.

— Там же холодные ключи,— захохотал Лари.— В этом месте купаются только "моржи".

— Такая холодная вода?

— Холоднее чем в проруби. Этот рыбак, наверное, из Брандоры. Подошёл посмотреть, как будет купаться "морж".

— Ну-ка посмотри. Может, ты знаешь этого рыбака?

Лари долго вглядывался в фигуру незнакомца.

— Далековато,— сказал он, наконец,— но мне кажется, что я его вижу, впервые. Хотя, я ведь не могу знать всех жителей Брандоры.

— Да, конечно. Что они там делают?

— Журналист фотографирует рыбака на фоне озера.

— Вот это уже лучше. Борк найдёт способ забрать потом эту плёнку. И мы узнаем кто этот рыбак. Смотри внимательнее. Как бы журналист ему что-нибудь не передал.

— Нет, он уже садится в машину.

Гордон взял рацию.

— Фидли, поезжай за нашим приятелем. Только не обгоняй его.

Гордон уже разворачивал машину, когда Герон проехал мимо них по автостраде.

— Слушай, Гордон. Давай подъедем к этому рыбаку и узнаем кто он такой. Может, я и впрямь его знаю?— предложил Лари.

— Ладно. Сейчас пропустим Фидли и подъедем.

Пропустив рефрижератор, они повернули к птичьему переходу.

Остановив машину у места купания Герона, они подошли к берегу озера.

— Что за хрен? Где рыбак-то?— Гордон недоумённо крутил головой по сторонам.

— Ты иди по правому берегу, я по левому,— махнул он рукой Лари.

Они разделились и пошли искать незнакомца в шляпе. Через десять минут они встретились у машины.

— Ни рыбака, ни удочек, ни лодки. Вообще никого и ничего!— сказал Лари, удивлённо разводя руками.

— И машин-то ведь не было,— сказал Гордон.— Он не мог никуда уехать. Кроме нас, журналиста и рефрижератора никто ещё не проезжал!

Он бросился к рации.

— Фидли, вы пассажира у перехода не брали?

— Нет, мы никого не брали. У нас спецзадание — мы пассажиров не берём.

— А когда вы проезжали светофор, то на обочине кто-нибудь стоял?

— Да нет же. Никого там не было. Кого вы потеряли?

— Ладно, потом объясню,— Гордон положил рацию на место и посмотрел на Лари. — Он мог сесть только в машину журналиста.

— Гордон, ну я же не слепой! Я хорошо видел, как рыбак стоял на берегу, когда журналист уже ехал по дороге!

Гордон снова схватил рацию.

— Фидли, ты хорошо его видишь?

— Он у меня как на ладони. А что?

— У него в машине кто-нибудь сидит?

— Нет, он один. Если кто-то не залёг на заднее сидение, как это иногда делаю я. Эй, ребята. Наш журналист решил снова остановиться!

— Не обгоняйте его, Фидли. Держи его постоянно в поле зрения и сообщай мне о каждом его движении,— Гордон повернулся к Лари.

— Бери в багажнике плед и ложись на пол. Нам нужно подъехать к нему очень близко.

Гордон достал парик и накладные усы. Вскоре он превратился в пожилого мужчину с седыми усами.

Развернув машину, Гордон помчался за Героном. Обойдя рефрижератор, он сбавил скорость и подъехал почти вплотную к стоявшей на краю дороги машине. Герон сидел, сложив голову и руки на руль и кроме него в салоне никого не было.

Лари, во время разговора Гордона с Героном, затаился под пледом. То ли плед был пыльный, то ли Лари где-то уже успел простыть, но ему страшно захотелось чихнуть. Он зажал пальцами нос и задержал дыхание. Но желание чихнуть от этого меньше не стало.

"Гордон меня убьёт. Если я сейчас чихну — мне конец!"— с ужасом думал Лари, из глаз которого уже катились слёзы.

Наконец машина тронулась. Лари корчился и терпел ещё, сколько мог. И, в конце концов, не выдержав этой пытки, оглушительно чихнул.

— Чёрт, Лари! Ты другое время для этого не мог выбрать?— Гордон опасливо посмотрел в зеркало заднего вида на машину Герона. Но она была уже далеко.

Лари ничего не ответил. Он никогда ещё не получал такого удовольствия от чихания. К тому же, в носу у него всё ещё свербело.

— Вылезай из укрытия — опасность миновала,— Гордон посмотрел в зеркало на заднее сидение и, увидев лицо встающего с пола Лари, дико захохотал.

Багрово-красная физиономия Лари, мокрая от слёз, с приоткрытыми веками и закатившимися глазами, выражала состояние полного дебилизма. Лари набрал в лёгкие воздуха и чихнул ещё раз.

— Я думал, что вот-вот сдохну,— сказал он, вытирая лицо носовым платком.— И надо же было этому случиться именно в такой момент!

— Ты чуть было не провалил всю операцию,— смеясь, сказал Гордон.

— Я ведь не специально, Гордон. Если бы ты только знал, какая это пытка! Как ты думаешь, он меня не услышал?

— Даже если и услышал, то это вполне мог сделать и я. Главное то, что он в машине был один! Понимаешь?

— Бред какой-то! Куда же делся рыбак?

— Исчез, провалился, растворился, утопился! Я не знаю, куда он ещё мог деться. Но нас с тобой обвели вокруг пальца как маленьких детей! Вот что теперь говорить Борку? Рассказать всё как есть — подумает, что мы с тобой или перепились, или травкой обкурились. Чуешь, чем это пахнет?

Лари молчал. Гордон свернул на просёлочную дорогу и остановился в зарослях кустарника, сквозь который им было видно автостраду.

— Фидли. Что делает наш репортёр?— нажав кнопку на рации, спросил Гордон.

— Завёл мотор. Сейчас, наверное, поедет дальше.

— Держись пока за ним. Если нужно будет, то мы тебя подменим.

Гордон выключил рацию и стал снимать грим.

— Ну что, Лари,— посмотрел он на своего помощника.— Что нам делать с этим рыбаком?

— Слушай, Гордон,— наконец, ответил Лари.— А зачем рассказывать об этом рыбаке Борку? Они с журналистом просто разговаривали. Ничего друг другу не передавали.

— Да? А если к Борку попадёт эта плёнка? Он ведь сразу спросит нас, чья это рожа на фотографии! Что тогда ему скажем?

— Ну и расскажем всё, как было. Только вот о том, что он вдруг куда-то исчез, мне кажется, говорить не стоит. Нам не то, что Борк — Фидли и тот не поверит! Кстати, ему тоже говорить об этом не надо. Слишком уж он болтливый.

— Да, язык у него, конечно, без костей! Давай-ка забудем, что мы искали этого рыбака. Где он был — там и остался. А мы с тобой поехали за журналистом.

Некоторое время они сидели молча. Гордон курил, а Лари взял бинокль и стал наблюдать за дорогой.

"С этим журналистом постоянные заморочки,— думал Гордон.— То он исчез на пожаре, то сейчас этот рыбак куда-то пропал. А что будет на озере — одному богу известно".

— Вот он,— Лари протянул Гордону бинокль.— Не похоже, чтобы он куда-то торопился.

"Да, так едут люди, которые хотят осмотреться и полюбоваться окрестностями. Но он смотрит прямо перед собой и не крутит головой по сторонам,— Гордон внимательно вглядывался в бинокль.— А может, его кто-то должен догнать. И у них перед Брандорой назначена встреча?"

— Гордон,— послышался из рации голос Фидли.— Он, что там, уснул, что ли? Мы везём скоропортящиеся продукты и давно уже выбились из графика. Свен волнуется, что ему нагорит за это дело.

— Не переживай, Свен,— обратился Гордон к водителю рефрижератора.— Ты выполняешь ответственное поручение Полицейского Управления. И не несёшь никакой ответственности за последствия. Мы оформим тебе все необходимые оправдательные документы.

Гордон отключил рацию и посмотрел на Лари.

— Позвони в Брандору. Пусть служба подберёт нам другой грузовик, который не очень торопиться в Гутарлау,— он отдал бинокль Лари и завёл двигатель.— И посмотри по карте, сколько ещё километров до города.

— Я тебе и без карты это скажу,— Лари положил бинокль в футляр и снял трубку телефона.— До центра города ровно пятнадцать километров.

Гордон вывел машину из укрытия и, не спеша, поехал вслед за Героном и рефрижератором.

— Может он остановиться в городе, пообедать?— мечтательно произнёс Лари.

— А ты о ком беспокоишься? О нём или о себе?— улыбнулся Гордон.

— Он меня и вчера без обеда оставил! Весь день пирожки на ходу жевал.

— Работа такая,— изменив голос, с хрипотой произнёс Гордон, и оба засмеялись.

— Гордон, он опять тормозит!— завизжала рация голосом Фидли.

— Тьфу. Да чтобы он сдох!— Гордон взял рацию.— Фидли, мы за ним последим, а вы езжайте в Брандору. Там тебе подобрали другую машину. Напиши Свену сопроводительную записку и пусть служба поставит на неё свою печать. Дождись нас на выезде из города и поедешь первым.

Лари опять взялся за бинокль.

— Вижу его,— вскоре воскликнул он.— Машину останавливать он не стал и снова набирает скорость. Может, он нас уже вычислил?

— Чёрт его знает,— Гордон прибавил скорость.— Он вчера по городу петлял как заяц, и сегодня ведёт себя, как ненормальный.

Пообедали они в том же ресторане, что и Герон, заняв столик в противоположном углу. Гордон всё время наблюдал за Героном, пытаясь понять, заметил журналист за собой слежку или нет. Но тот вёл себя совершенно непринуждённо и естественно. И, в конце концов, Гордон успокоился.

Остаток пути до Гутарлау они проехали без приключений, и Фидли снова пересел в машину Гордона.

— Ну, так кого вы потеряли на озере?— устраиваясь поудобнее на заднем сидении, спросил Фидли.

— Никого мы там не теряли,— лениво и равнодушно ответил Гордон, доставая сигарету.— Журналист на берегу разговаривал с рыбаком, и мы подумали, что он попросил вас или репортёра довезти его до города.

— И что, журналист его тоже не брал?

— Нет, не брал. Скорее всего, этот рыбак залёг где-нибудь в траве рядом со своими удочками.

Вслушиваясь в этот разговор Лари крутил головой по сторонам, делая вид, что разглядывает магазины и рестораны, мимо которых они проезжали.

— Ну, что Лари. Узнаёшь знакомые места?— спросил Гордон, желая быстрее сменить тему разговора.

— Какой там узнаёшь! У меня такое впечатление, что я здесь никогда и не был!

— Верно. Так оно и было. Ты в тот день так надрался, что уже не отличал озера Панка от лужи рядом со своим домом,— объяснил ему Фидли.

— Гордон, посади его опять в какой-нибудь грузовик,— устало попросил Лари.

Они уже проехали посёлок и следовали за Героном по лесной дороге.

— С грузовиком пока подождём. А вот на дерево тебе Фидли, кажется, придётся карабкаться.

— Зачем это ещё?— нахмурив брови, спросил Фидли.

— Затем, что ты у нас самый ловкий и самый лёгкий. Видишь, куда нас завёл журналист? Не иначе, как дом его отца стоит в лесу. Поэтому, возьмёшь бинокль, рацию и будешь искать себе хороший наблюдательный пункт. А мы с Лари попробуем подобраться к дому поближе.

Гордон выехал на пригорок и остановился. Отсюда хорошо было видно залив и дом, стоявший среди больших деревьев.

— Классное место,— цокнул языком Фидли.— Гордон, может, попросимся к старику на постой? Заодно и за сыном приглядим.

— Забудь об этом,— усмехнулся Гордон.— Борк сказал, что старик живёт отшельником и никого к себе не пускает. Он уже навёл о нём справки в местном отделении.

— Как? Живёт совсем один? А чем же он занимается?

— Пугает заблудившихся туристов,— улыбнулся Гордон.

Фидли и Лари удивлённо и вопросительно посмотрели на Гордона.

— Эта земля принадлежит ему. Он объявил её заповедником и не пускает сюда никого из отдыхающих. Этот старик — крепкий орешек. Из-за него даже строительство курортной зоны пришлось направить в другую сторону. Борк предупредил, что с ним надо быть очень осторожным — он может выкинуть любой фортель.

— Ого,— Фидли покачал головой.— А он в меня из ружья стрелять не будет, когда я залезу на дерево? Очень бы не хотелось получить в задницу заряд крупной соли.

— Старик никогда не нарушает закон, поэтому с ним и не могут справиться. Так что можешь сидеть на дереве спокойно.

— А если он меня сослепу перепутает с каким-нибудь зверем?

— Фидли,— повернулся к нему Лари.— На медведя ты не похож, а обезьяны в этих местах не водятся.

— Ты бы лучше о себе подумал! Что касается меня, то я буду сидеть в нейтральной зоне. А вот тебе придётся нарушить границу частной собственности. Там тебя не то, что солью — крупной дробью могут нашпиговать. И всё будет по закону. Ордера на обыск у нас ведь нет.

— Да,— кивнул головой Гордон.— Ордер на обыск мы получим лишь в том случае, если найдём там вещи, которые ищет Борк. А пока мы действительно вне закона и старик имеет полное право в нас стрелять. Поэтому, при первой же опасности бегите прочь от дома со всех ног.

— А собака в доме есть?— спросил Лари.

— Нет. В прошлом году старик похоронил старого пса, а нового ещё не заводил.

— А что о нём ещё рассказали Борку?— поинтересовался Фидли.

— То, что он хороший охотник и прекрасный следопыт. Так что, постарайтесь не оставлять после себя никаких следов.

— М-да,— протянул Фидли.— Если сынок нам уже второй день голову морочит, то папаша, мне кажется, будет покруче его.

Они замолчали, глядя на дом, в который им предстояло пробраться.

Заметив что-то, Лари взял в руки бинокль.

— Что там случилось?— спросил Фидли.

— Старик закрывает ворота. А в доме, похоже, разжигают камин.

— О-о, праздничный ужин,— мечтательно произнёс Фидли.— И по рюмочке за встречу, за здоровье, за присутствующих дам...

— Каких дам?— Гордон покосился на Фидли.— Старик давно вдовец, а сын пока ещё холостяк.

— Ну и что? Я тоже холостяк. Но одно другому не мешает.

— Вот и будешь сегодня по-холостяцки дерево обнимать,— улыбнулся Гордон.

— Ты будешь обнимать дерево, а старик тебя из ружья трахнет,— захохотал Лари.

— Что-то ты стал очень разговорчивый?— подозрительно посмотрел на него Фидли.— Посмотрим ещё, из чего старик трахнет тебя.

— Ну ладно,— закончив смеяться, сказал Гордон,— уже темнеет. Сейчас спрячем машину и подойдём ближе к дому. Лари, возьми микрофон. Поставишь его на окно и сразу назад. Я зайду с другой стороны и дам тебе знать, если что-то замечу. А ты не забудь взять верёвку,— повернулся он к Фидли,— а то свалишься с дерева и сломаешь себе шею. И следи внимательно за домом. Вдруг старик начнёт стрелять из окна.

Гордон развернул машину и, съехав с дороги, спрятал её в густом ельнике. Захватив все, что им было нужно, они направились в сторону дома.

В лесу быстро темнело. Лари остановился недалеко от изгороди, прислонился к дереву и стал ждать сигнала. Из его правого уха торчала капсула наушника соединённая с рацией, а в кармане брюк лежал микрофон с присоской. Благодаря высокой чувствительности, он улавливал звуки по вибрации оконного стекла.

— Я готов,— услышал он голос Фидли.

— Понял,— ответил Лари, и стал ждать сигнал от Гордона.

— Лари, можно начинать. Всё спокойно,— подал голос Гордон.

— Я пошёл,— ответил тот и направился к изгороди.

Высота живой изгороди была не больше полутора метров, и Лари хорошо видел все, что происходит на участке перед домом. Он выбрал место в изгороди, которое показалось ему менее заросшим, и, не отрывая своего взгляда от дома, начал пробираться сквозь кустарник. Десятки шипов впились в его тело. Но он, стиснув зубы, продолжал раздвигать сцепившиеся между собой ветки.

Внезапно по его телу прошла волна дрожи, от которой на лбу выступил пот. И в следующую секунду возник страшный зуд. Он шёл от конечностей и быстро распространялся по всему телу. Лари охватило безумное желание чесаться. Он пулей выскочил из кустов и стал корчиться и извиваться, расчёсывая себе всё тело.

— У-у,— тоскливо и жалобно завыл Лари. Он уже ничего не соображал и кроме желания чесаться, он хотел только одного — поскорее уйти от этого места.

— Сволочь, сволочь, сволочь,— повторял он единственное слово, не зная даже сам, к кому оно обращено. То ли к кустарнику, то ли к тому человеку, который соорудил из него изгородь.

Первое время Фидли внимательно следил за домом, глядя на него через окуляры полевого бинокля. Он сидел на ветвях старого дуба, обвязавшись для страховки верёвкой, и держал в левой руке рацию, готовый в любую секунду предупредить Лари. В окне дома он хорошо видел двоих мужчин, которые пересаживались из-за стола к камину. Убедившись, что опасности нет, он перевёл взгляд на Лари и недоумённо застыл. Не понимая, что происходит, он вглядывался в телодвижения Лари.

Вскоре Фидли понял, что у несчастного Лари сильный приступ чесотки. А, увидев выражение его лица, Фидли задохнулся от припадка безумного хохота. Он судорожно вцепился в большую ветку, боясь сорваться с дерева. И если бы не страховочная верёвка, то так бы, наверное, и случилось.

Понимая, что ему нельзя шуметь, Фидли хохотал молча. Он трясся как в лихорадке и бился головой о ветку, за которую держался. Вскоре он пересилил себя и прекратил смеяться. Но, взглянув на танцующую походку Лари и его искажённое гримасой лицо, Фидли снова забился в припадке. Масла в огонь подлил Гордон, который в это время находился за домом и не видел, что происходило с Лари.

— Фидли, ну как там? Всё в порядке?— прозвучало в правом ухе у Фидли.

Тот, словно отвечая Гордону, согласно закивал головой. Он не мог выдавить из себя ни одного слова и уже начал подвывать, так же как и Лари.

— Фидли, почему ты молчишь?— встревожено звучал голос Гордона.

Фидли нажал кнопку рации, но смог выдохнуть только слабое "ы-ы".

— Лари, что случилось?

Но Лари давно уже вырвал из уха капсулу, расчёсывая себе голову, и не мог слышать этого вопроса. Он ничего не слышал и почти ничего не видел. Ноги сами несли его прочь от этого жуткого кустарника. А тело натыкалось на встречные деревья.

У Фидли от смеха свело мышцы живота, и он совершенно обессилил. И всё же он сумел включить рацию и прошептать:

— Гордон... Отбой... К машине.

Посидев ещё несколько минут на ветвях, Фидли начал осторожно спускаться вниз, стараясь не вспоминать ни походку Лари, ни выражение его лица.

Гордон выбежал на дорогу и увидел едва заметный в темноте удаляющийся силуэт Лари. Он бросился вслед за ним. Но, не добежав до него нескольких метров, остановился. Необычные телодвижения, сопровождаемые стоном и рычанием, насторожили Гордона.

— Лари, остановись! Ты слышишь меня? Лари!

С таким же успехом он мог бы разговаривать и с деревом.

Не зная, как ему дальше быть, Гордон медленно пошёл за Лари.

За его спиной раздался хруст сухой ветки — из темноты леса вынырнул запыхавшийся Фидли.

— Гордон, у него сильная чесотка,— делая после каждого слова передышку, сказал Фидли.

— Какая чесотка? Отчего она у него?

— Живая изгородь. Я читал о таком кустарнике. Так и называется — чесоточник. Лари получил приличную дозу этой отравы.

— Чёрт! Что же теперь делать?

— Надо тащить его к воде. Солёная вода поможет нейтрализовать яд.

— А ты раньше не мог сказать нам об этой гадости?

— Я же говорю тебе, что я только читал о нём, а вижу это растение впервые.

Они подхватили извивающегося Лари под руки и потащили к воде.

Добравшись до озера, они вытащили из карманов его одежды документы и толкнули беднягу в воду.

— Надо его подстраховать, а то ещё захлебнётся ненароком,— торопливо снимая с себя одежду, сказал Фидли.

Оказавшись в воде, Лари сразу почувствовал облегчение и стал погружаться в неё с головой. Рядом с ним плескался Фидли, сочетая полезное с приятным.

— Сволочь,— к Лари вернулась способность говорить и соображать.— Я убью этого садовода!

Фидли захохотал, но, увидев бешеное лицо повернувшегося к нему Лари, поспешно отплыл в сторону.

Гордон присел на камень и закурил.

— Один — ноль,— сказал он, выпустив изо рта облако дыма. Но, вспомнив случай на пожаре, добавил.— Хотя нет, два — ноль. У них сильная команда, ребята, и мы можем вылететь из этого турнира.

— Гордон, мне что-то совсем расхотелось лезть в это осиное гнездо,— натягивая на себя брюки, сказал Фидли.— И Лари, мне кажется, думает точно так же.

Лари молчал. Он разделся прямо в воде и выкинул мокрую и изодранную одежду на берег. Всё его тело было в красных полосах и пятнах. Кое-где кожа была расцарапана до крови.

— И что ты предлагаешь?— Гордон посмотрел на Фидли,— Отказаться? Это означает уйти в отставку без выходного пособия и пенсии. Или у тебя на примете есть работа получше?

Полицейское Управление не только хорошо оплачивало эту работу, но и предоставляло своим служащим большие социальные льготы. Это была одна из престижных профессий в обществе.

— М-да. Любишь кататься — люби и саночки возить,— задумчиво произнёс Фидли и, посмотрев на расцарапанное тело Лари, добавил.— Только вот саночки-то слишком тяжеловаты — не надорваться бы.

— Ну, как, оклемался?— спросил Гордон, выходящего на берег, Лари.

Тот в ответ только устало махнул рукой и повалился на траву.

—Вот что, Фидли,— повернулся к нему Гордон.— Шагай на передовую. А мы сейчас поедем искать Лари одежду. И будь осторожен. Не дай бог у старика бессонница, и он выйдет на тебя поохотиться. Не забывай, у него большой опыт в этом деле. Сообщай всё, что увидишь и услышишь. Подменю тебя, когда приеду. Пойдём Лари.

Лари с трудом поднялся на ноги и побрёл вслед за Гордоном к машине.