Хмель — Они все боялись меня...

Я услышала их шаги в коридоре и поняла, что пришли за мной.

Я спустилась во двор, прислонилась к стене. От рассветного солнца бросало в жар.

Кто-то невидимый громко крикнул: "Пора, товарищи! Заряжай!"

(Они стояли, в анфас и профиль похожи, словно родные братья.

Я закурила. Мне было плохо. Я не готовилась умирать.)

Хотелось плакать, но я молчала, остатки воли собрав в кулак.

Таким, как я, только две дороги. Уж лучше к Дьяволу, чем в Берлаг.

Смотрела прямо и точно знала: никто из них не поднимет глаз.

Я возглавляла расстрельный список. Они пришли исполнять приказ.

(Стало тихо. Шальное сердце едва стучало в моей груди.

Кто-то крикнул: "На изготовку!" Они прицелились как один.)

Я — дочь предателя, мать шпиона, я — анархистка, я — враг народа.

Вердикт — немедленно уничтожить. Я не заслуживаю свободы.

Мое место займет верный. Мое имя будет стерто.

В этой цепи я стану первым и самым слабым звеном...

К черту.

(Их главный крикнул: "Кончайте суку! Чего застыли? Живее, блять!"

В его лице я читала злое "весь мир бы к стенке — и расстрелять".

Его безумно знакомый голос срывался с грубого на фальцет.)

Их было десять. Одновременно четыре пули попали в цель.

Потом меня волокли по снегу безвольным телом в подвальный морг.

Труп упрятали в тесный ящик, а двери заперли на замок.

И я смеялась до боли в горле, до немоты, до хрипа.

Они боялись меня... убитой?

Они боялись. Меня. Убитой.