prohorsidoroch — В тисках

Проходит все, жизнь меняет одежды — ночь на пороге дня. Не знаю, рад ли я первым лучам летнего солнца. Cтрах лишиться пятнадцати минут жизни, а теперь я знаю, что такое жизнь, пугает. Но остановившись, посмотрев вокруг, человек увидит, что мешает ему жить: вещизм, цинизм, эгоизм, лень, бег, страх, ложь…

Нагой, я сижу на подоконнике. Свежий летний ветерок поглаживает волосы, как в детстве мама. Солнышко освещает хлам посреди комнаты: телевизор, радиоприемник, тостер, микроволновка, кофеварка, миксер, сотовый телефон, журналы, газеты, книги, вещи — костыли и вирусы жизни. И кажется, вот она свобода. Нужно лишь расправить крылья, вдохнуть полной грудью вкусный запах раздолья, насладиться и начать жизнь с чистого листа, но… Как только; расколочены «Розовые очки» — стереотипы, расправлены крылья, ты взмываешь ввысь, вырываясь из тисков квартирных стен, паря над головами обезумевшей толпы, улыбаясь на прощание — выстрел. Тебя объявят безумцем. Комната с решеткой, транквилизаторы, связанные руки, и снова врачи жизни: семья — люди, уничтожившие твое «Я» в угоду собственным амбициям, СМИ — магазин фальши, общество — паства, подгоняемая псами, прислужниками системы и доктор — надзиратель.

Страх! Страх перемен в угоду устоявшемуся, пусть даже не совершенному, ритму жизни. И пусть этот ритм — реквием. Страх — червь, который живет и сжирает плоть, страх — дверь, за которой томятся в неволе чувства, страх — поработитель, делающий человека рабом, хлыстом высекающий из памяти пятнадцать минут Божьей благодати. Солнце уже встало, люди, мураши бытия, спешат на работу. Я смотрю на часы. Из секунд рождаются минуты, из минут часы, из часов дни, потом недели, месяцы, годы, столетия, века, эпохи, жизнь. Эта цепочка — истина, она незыблема. Я могу изменить жизнь в любой момент любого звена, осталось решить, в какой… Страшно!