satrinarus — Дурак делает покупки

— Съезди, Иван, купи пшён. Да стол уж плохой, стульи — все ножки раскачались. В общем, падат. Вот купи столик да табуретки. (Не стулья — табуретки.) Купи мешок пшена, купи соли, купи горшков.

Раньше ведь в горшках всё варили, в печи-то, обливные, так ведь глазированы, как они, глиняны. Так. Ещё-то чего? Вроде все.

Вот поехал он. Поехал на базар и всё это купил. Всё. А, ложки еще! Ложки деревянны, да.

Вот едет оттудова, значит, а лошадь наклала на дороге. Бывало-от ведь, дороги-т были лошадины. И — галок села куча.

— Да вы что, матушки, дрянь-то клюёте? Да вы что? Дайте-ка я вам пшёнца насыплю.

Он им мешок-то рассыпал пшена-то. Едет дальше. Едет лесом — пеньки стоят.

— Да вы что это без шапок? Зима, а вы без шапок. Дайте-ка я вам вот шапки-те надену. Вам потеплей будет.

Он горшки-то на них понадевал. На пни-те. Дальше едет. Едет дальше — лошадь устала, ноги уже у ней заплетаются. Он её пороть, а она падат! Ну чё делать-то? «А-а, да это я что и-то про эти стол и табуретки-то, да у них четыре ноги-то, а они на лошади едут».

— Пешим дойдёте! — Он их, значит, ставит на дороге:

— Дойдёте.

Дальше поехал. Лошадь-от вообще уже устала. Подъезжает к реке он её поить. Ну не знаю, зима ли, осень, наверно, была: всё-таки вода вот была, а пеньки-те замёрзли, вот. Он её — она не пьёт.

— Ах ты, волчья сыть! Ты что, не хочешь? Не солено, можа?

Он мешок с солью, значит, в реку. Насолил. Она опять не ест. Он её схватил дубиной:

— Такая-сякая, не хочешь солено пить.

Он её, значит, ударил. Лошадёнка совсем упала. Свалилась. Ну и всё. Расторговал всё, остались одни ложки, ложки в сумке. Надевает через плечо сумку — отправился пешком. Вот идёт. А они-то в сумке-т всё: «Бряк, бряк, бряк, бряк».

— Ах, я какой дурак? Вы что это меня дразните? Замолчите, сказал!

Идет, значит, дальше. А они опять бряк-бряк под каждый шаг. Опять бряк-бряк. Он их вытряхнул да истоптал:

— Не будете дразниться!

Вот приходит домой. Родители глаза вытаращили:

— Ты что пешам? И где у тебя всё?

-Я всё, батюшка, закупил. Вот такое дело получилось. Еду, а сестрицы на дороге помёт клюют. Я им высыпал пшено-то, накормил их. Вот. Еду, а там братцы в лесу стоят без шапочак. Им ведь холодно. Ну, горшки-те я им и надел вместо шапок. Ну вот, значит, дальше. А лошадь-то не захотела пить-то несолёну-то. Вот соль-то я высыпал. А она и солёну-то не пьёт. Ну что? Да нет, ещё про столы. А эти к нам, — грит, — скоро подойдут. Вот я их на дорогу составил. Она, — говорит, — не везёт, а у них по четыре ноги-то. Придут скоро. Ну вот, а ложки-то меня всю дорогу дрзанили: «Дурак да дурак, дурак да дурак». Вот. Ну я и их тожа. Наказал, истоптал я их, батюшка.

— Вот дурак, вот дурак, чаго теперь мы делать-то будем? Ни лошади, ни питания-то у нас никакого уже нету.

Вот в общем этим кончилось. Наказал он их.