Марина Киевская — Пусть ещё поживёт

И весна восемнадцати лет всё стучится в слепое окно.

Не весна, а почтовый. Повестка с призывом: отпор дать врагу.

"Да какие враги у него?" И сорвавшееся: "Нет! Сынок!"

Повзрослел в один миг, став и крепче, и выше, серьёзней, статней.

Только зрелость — не к месту прервавший твой смех — перекат желваков.

Эта юность — подснежник, который пробился сквозь льдины камней.

Не расцвёл — не сумел уберечься от острых морозных клыков.

Восемнадцатый март... Резкий голос — стальной — торопиться велит.

Мамин хлеб, и завязанный наспех дрожащей рукой узелок.

Лишь бы только в родные глаза не смотреть. Он — не может. Болит.

Время... "Стройся! Ровняйсь!" А в рубахе зашит восковой ангелок.

Влажный март. Старый дом. Пахнет хлеб, да всё теплится в печке огонь.

На столе календарь — по четвёртому кругу ведёт свой отсчёт.

И к окну подошёл почтальон, сжав повестку о смерти в ладонь.

Но рука опустилась. "Ведь верит и ждёт... Пусть ещё поживёт".