Солнечный Волк — История одной любви

Прямо напротив моего окна находится часовой магазин мистера Кройца. На десятках часов, стоящих в его витрине, каждый раз разное время, и я люблю угадывать, какие из них идут верно. Может быть, это иногда у меня и получается — ведь я попросту не знаю правильного ответа.И этот маленький тикающий кругляшек на левой руке — моя самая страстная мечта.

       Её звали Люси. Да,это не настоящее её имя, но мне всегда хотелось, чтобы её звали именно так. Как мою мать. Да и она не представилась в тот, первый день.

Мне сразу понравилось её лицо. Нежно рыжие веснушки на лице, чуть прищуренные от солнца глаза, непослушная прядь, которую она раз за разом поправляла в безумно красивом жесте. Я долго не мог оторваться от неё, молча улыбаясь за окном. И даже почувствовал легкую грусть, провожая её ровную маленькую фигурку за поворот. Именно тогда мне подумалось, как хорошо было бы, если бы её звали Люси.

        Она вернулась через несколько минут, подпрыгивающая от радости, с буханкой хлеба в руке. Внутри меня все перевернулось, когда её блуждающий улыбчивый взгляд скользнул по моему лицу. Мы встретились глазами. Девушка улыбнулась мне и помахала рукой. Ах милая, милая Люси…

        Первые несколько дней мы таки общались. Она улыбалась мне, проходя мимо, махала рукой, отчего её прядь предательски выбивалась, иногда задорно кричала «здравствуй!». Люди не понимали мою Люси, а нам с ней было это безразлично.

        Она зашла в наш магазин на пятый день знакомства. Безошибочно нашла путь ко мне, и, отчаянно улыбаясь и медленно покрываясь розовой краской, так четко подчеркивающей её милые веснушки, шепотом сказала «привет».

        Ей было 18, и она чуть косила на левый глаз. Зная, что уменя работа, она разговаривала со мной таким будоражащим горячим шепотом, лишь изредка кидая на меня взгляд. О, моя милая конспираторша!

       Она рассказала, что учится на юридическом и подрабатывает мытьем полов в сумасшедшем доме, что в трех кварталах отсюда, рассказала, что в пять лет её укусила собака Альма, что вчера её друг Питер умер от приступа эпилепсии,а её не было на дежурстве, что позавчера её мама, а она живет с мамой, приготовила ей эту мерзкую цветную капусту, которую Люси была вынуждена незаметно скормить той самой Альме. Я с улыбкой смотрел на неё.

       Она бы рассказала мне что-нибудь ещё, но внезапно ойкнула и зажала свой маленький ротик рукой. «А теперь ты», — сказала она мне, сняв паука с моего плеча.

    И я рассказал ей, что меня зовут Альберт. Я рассказал ей,что три недели назад приехал из Парижа, и пока что живу здесь, прямо здесь, в подсобке магазина, потому что денег снимать квартиру у меня нет и вряд ли предвидится. Я рассказал ей, как работает наш магазин, я даже хотел показать ей часовую Кройца и рассказать о своей мечте, но тут из-за стеллажа вынырнул мой хозяин. Бросив на меня злой взгляд, он аккуратно и нежно взял мою Люси под рукуи увел её от меня, попутно громко расписывая прелести своего заведения.

       Я грустно посмотрел ей вслед. О, моя милая Люси... И мне все равно, что на деле тебя зовут Виктория. Твои веснушки мне просто кричат — Я Люси! И я верю им.

    С тех пор ты часто приходила ко мне. Все тем же горячимшепотом рассказывая, как твои дела, как ты провела день, как на тебя кричаламама. Я, улыбаясь, слушал и делал вид, что работаю. Спустя некоторое время вновь появлялся хозяин и уводил тебя.И,чтобы не обидеть его и не вызвать подозрений, ты всегда уходила с какой-нибудьмелочью.

    Через две недели ты пригласила меня на обед. Я был очень и очень рад этому, но прекрасно понимал, что хозяин меня не отпустит. Я работал без перерыва и вряд ли он предвиделся даже в далеком будущем. Но ты очень упрямая, моя Люси. Легонько коснувшись моей щеки губами, ты пошла к хозяину. Я переживал за тебя, но ты вернулась спустя несколько минут. За спиной шел удивленный хозяин. Радостно подбежав ко мне, ты обняла меня и сказала, что всехорошо. Потянула к выходу, когда за нашими спинам раздались слова хозяина,адресованные тебе, моя родная.

— Быть может, вы все-таки пообедаете со мной, мадемуазель? — и добавил, презрительно фыркнув в мой адрес, — А не с этим?

       Ты не ответила, милая, и мы вышли на улицу. Я был шокирован этой июльской жарой, этим легким    обдувающим меня ветром и массой звуков, немедленно обрушившихся на меня.И ты, моя веснушчатая любовь, знала почему. Мой рабочий день начинался в 7 утра, а заканчивался в 10 вечера. Я не мог выйти из магазина, лишь любоваться погодой сквозь стекло, да и все, чего мне хотелось после его закрытия — спать.

    Ты, возбужденно что-то тараторив на ходу, за руку тащила меня к кафе на углу соседнего дома. Я не особо прислушивался к твоемурадостному голосу, стараясь запомнить и почувствовать как можно больше. Я дажене успел понять, как мы оказались внутри. Сильная струя воздуха от установленного кондиционера растрепала мои волосы, и ты, обернувшись, одновременно с поцелуем поправила их. Мы выбрали столик в углу,где ещё можно было спрятаться от зноя.

— Чего желает мадемуазель? — молодой официант выжидательно смотрел на мою девушку, листающую меню.

Люси, бросив быстрый взгляд на меня, ответила:

— Пожалуйста, две порции макарон, два бокала и бутылку вотэтого вина, — её тонкий пальчик уткнулся в труднопроизносимое название. Насередине её фразы бровь официанта удивленно дернулась, но его профессионализм спустя мгновение вернул её обратно.Онответил легким поклоном, и, щелкнув каблуками, направился к кухне.

       Поймав мой улыбающийся спокойный взгляд, ты вновь возбужденно заговорила. Начала рассказывать мне отом, что у тебя день рождения, о том, что мистер Андерсон из седьмой палаты подарил ей разломанный цветной карандаш, что мама подарила ей жакет, кстати она в нем. Затем, когда официант принес нам нашу еду, она бегло ответила ему «спасибо»,и, придвинув ко мне тарелку, понизилаголос и шепнула, что рассказала маме обо мне. Я был рад и, по-моему, даже покраснел.

— Знаешь, она прямо расплакалась, когда узнала о тебе, — Люси тоже порозовела и принялась водить вилкой по тарелке, отведя от меня глаза.

    Несколько минут мы кушали в молчании, затем ты положиласумочку себе на колени, глубоко вздохнула, и громким шепотом сказала мне:

— Альберт, у меня для тебя две новости. — Помедлила, затемпосмотрела мне прямо в глаза и продолжила. — Первая — я люблю тебя.

    Мое сердце бешено забилось, и я с нежностью посмотрел на тебя. Ты взяла мою руку и уже более громким и радостным голосом добавила:

— А вторая такая. Я продала все свои драгоценности, заняла денег у матери и вот… — Она расстегнула свою сумочку и достала ключи, — теперь у нас с тобой есть квартира, милый.

Она положила ключи на стол передо мной. Я с внезапно нахлынувшей тоской посмотрел на них.Два маленьких кусочка металла и пушистый брелок в виде зайца, укоризненно покачивающего ушами. Выдохнул.

— Ты рад? — спросила Люси. Я видел, как внезапно напряглисьеё скулы, да и все та же непослушная прядь вилась над глазом. Выпустила моюруку и сжала свои нежные ладошки в кулачки.

           Я молчал, смотря, как в моей тарелке копошились мучные черви.

— Скажи мне хоть что-нибудь! — наконец взорвалась девушка, ислезы неудержимым потоком ринулись из глаз. Её маленькую грудь сотрясло рыданиеи она, закрыв руками глаза, опустила голову на стол.

С противоположного угла зала к нам быстро зашагал официант.

Я мрачно смотрел на свою Люси.

Что я мог ей сказать?

Ведь я манекен.