Opium for Salieri — Гость

«Быть одиноким в конечном счёте означает быть одиноким в некой плоскости, где и другие одиночества могли бы общаться с нами, если это вообще возможно».

Хулио Кортасар «Игра в классики».

Говорят, иногда в наши сны приходят люди, которые были нам очень дороги, но которые однажды исчезли. Исчезли по самым разным причинам, но чаще всего из-за обстоятельств жизни и по воле судьбы. Дороги расходятся, и постепенно, следы забываются. А сон, в который они возвращаются, кажется потом пустой случайностью…

Когда моя апатия затягивается, я молю Вселенную, чтобы она послала мне своё благословение, молю Музу, чтобы она не оставляла меня, и на этой мистической границе, ощущаю обычно прилив жизненных сил, заставляющих идти дальше. Я верю в знаки, черченные вечерами на стене, я ловлю каждый звук ночного неба, и впитываю душой холодный иней лунного света. Тишина. Абсолютная гармония. Люди спят, сражённые усталостью. А я внемлю…

День, один из сотни однообразных дней моей жизни. Те же мысли и дела — они повторяются бесконечно. И я ничего не ожидала от него необычного или особенного. Вечная мандала, которую начертила Обыденность, и мне нет никаких шансов порвать её. Я напоминаю себе стрелки остановившихся часов. Арматурой висят они на стене, бессмысленно глядя перед собой. Им всё безразлично. Однако… Я где-то читала, что даже остановившиеся часы дважды в сутки показывают точное время. Тогда происходит импульс момента — они встрепенутся, оживут… И кажется, всё уже по-другому.

Белое небо — синтез всех цветов и жизни. Холодно. Снег скрипит под тяжёлыми сапогами почти жалобно. На фоне неба распростёрлись тоненькие тёмные паутинки веточек, порой кажется, что они спутались в немыслимый клубок, превратились в психоделическую картину, написанную агонизирующим художником. Солнца нет. Солнца нет уже давно — оно прячется где-то в тёплых странах. Преследует странная, полубезумная Мечта о Весне. А вообще… Это естественное желание тепла и уюта. Весной оживает всё, и даже чувства оттаивают и пробуждаются от длительного сна…

В последнее время я часто стала гулять одна. Мне нравится одиночество парков и садов. Живописно смотрятся среди снега зелёные скамейки, монолиты и параллели деревьев, бесконечность неба над головой. Я ощущаю гармонию со всем миром, и нет ничего прекраснее в такие минуты звуков звенящей тишины вокруг. Только статичность, и в то же время — свобода…

Лишь мысли остаются тяжелыми. Ничто не может выветрить из них память. В ней ещё живут люди и лица, которых давно нет рядом. И порой так хочется ощутить их присутствие… разве может быть что-либо болезненнее, для человека, живущего лишь воспоминаниями? Сначала импульс момента, и кажется, нет никаких эмоций… но это всего лишь верхний слой, твёрдая корка, под которой кроется настоящая жизнь. Она приходит после — в виде ностальгии по давно минувшему времени. И за душу берёт всё — даже отражение в луже, даже звенящие звуки капели, даже солнечный свет, врывающийся в окно вместе с прохладным весенним ветром.

Порой мне кажется, что я прожила большую часть своей жизни, и потому память — единственное, что мне остаётся.

Но сейчас зима. Я тоскую по летнему рассвету и весеннему пробуждению. Само собой вспоминается всё, что я переживала в моменты, когда дневное светило восходило на горизонте, полное величия, и мне хочется плакать. Сколько лет мне тогда было? Мне было всего тринадцать — тогда мне казалось, что этот возраст — проклятье. Но теперь я сужу иначе. И возраст этот мне кажется самым прекрасным из всех возрастов. Жать, что я уничтожила все фотографии, все дневники — иного возврата в прошлое у меня нет. Память — единственный открытый портал.

Мне кажется, что сейчас я одна во всём мире, хотя на самом деле я одна во всём парке. Но мне вполне достаточно этого маленького одиночества…

Я села на лавочку, чтобы немного передохнуть. Так приятно вдыхать морозный воздух и чувствовать, что он оседает где-то в груди. Я задумалась. Ни о чём, как обычно. Просто смотрела в одну точку, поймав её где-то между деревьев. То ли я загипнотизировала её, то ли она меня.

Я увидела человека. Он словно возник ниоткуда, и лишь когда он коснулся рукой моего плеча, я очнулась.

— Здравствуйте, — сказал он мне и улыбнулся.

В этой улыбке было столько тепла, словно он являлся посланником Весны. Может, это покажется странным, но выглянуло Солнце, и нежный золотистый свет лёг на снег и заставил его радостно заискриться. Его улыбка была мне бесконечно знакома, хотя я видела этого человека впервые.

— Вы меня не помните? — спросил он меня.

— Нет, — ответила я. — Уж простите.

— Ничего страшного, — он опустил взгляд, прикрыв длинными ресницами загадочные глаза. — Я узнал Вас сразу. Вы — Татьяна?

— Да, — я была весьма удивлена. — Но откуда Вы меня знаете?

— Я расскажу Вам. Вы не желаете прогуляться? Сегодня чудесная погода!

Мне показалось в тот момент, что я готова пойти с ним куда угодно. Такой таинственный человек… Он просто пленил меня, очаровал. На вид — около тридцати лет. Удлиненное пальто, тёмные брюки, заправленные в высокие ботинки. Небрежно накинутый на шею вязаный шарф почему-то сразу сказал мне, что хозяин — человек творческий.

Я всегда мечтала познакомиться с таким человеком, пообщаться. В жизни мне очень недостаёт общества творческих людей, с которыми всегда можно поделиться мыслями и идеями, новыми впечатлениями. Они никогда не подумают, что со мной «что-то не так», не удивятся, что не по возрасту я предпочитаю литературу и оценят иные мои стороны, скрытые от посторонних.

Медленно мы брели по заснеженным аллеям. Он молчал, но мне это даже нравилось. Мне было приятно ощущать рядом с собой его присутствие. И всё-таки, мне было интереснее поговорить с ним.

— Скажите, откуда Вы меня знаете? Разве мы раньше встречались?

— Да, — ответил он. — Вы знаете, что такое прошлая жизнь?

— Если Вы имеете в виду Перерождение, реинкарнацию, то…

— Нет, — прервал он меня. — Существуют другие понятия прошлой жизни. Это времена, когда всё у нас было иначе, то, что мы пережили.

Я задумалась. Да, я знаю, что это такое. Странное чувство — я уверена, что знакома с ним, но память предательски отказывает мне. Пустота, словно вырвали кусок из книги.

— Когда-то Вы спрашивали у меня советы, когда-то нуждались во мне, ждали меня, я был для Вас центром мира… Простите, если это звучит несколько самонадеянно, но я говорю Вам правду.

Почему-то меня это совсем не удивило. Да, когда-то у меня был такой человек, это была своеобразная любовь, но скорее, любовь сестры и старшего брата или же отца и дочери… Помню, что мы встречались по ночам. И говорили, говорили до рассвета…

— Неужели?! — почти вскрикнула я. — Так это Вы?!

— Я, — спокойно ответил он и мягко улыбнулся.

Я бросилась ему на шею и обняла. Слёзы текли по щекам, слёзы счастья и горя одновременно.

— Как же… Как Вы были нужны мне всё это время, нет… Как ты был нужен мне! Почему так получилось, что наши пути разошлись?

Он тепло, по-дружески обнял меня в ответ.

— Ты захотела уйти, и я отпустил тебя. Я говорил, что женюсь, помнишь? Но это вовсе не значило, что больше не нуждаюсь в тебе и в твоём обществе. Моя милая тёмная принцесса… Мне порой так одиноко. Это только кажется, что изменились времена, изменились мы. И, тем не менее, всё осталось на своих местах. Я всё тот же. И ты.

— Но почему ты в этом настолько уверен?

Он крепче прижал меня к себе. Мои слёзы замерзали и превращались в крохотные льдинки.

— Сейчас ты не доверяешь мне? Почему? Разве я когда-либо лгал тебе?

— Нет… — тихо ответила я. — Ты знаешь всё мои тайны, ты помог мне выжить в минуту личностной катастрофы потому что увидел мою душу… Помнишь, что ты говорил обо мне?

— Конечно, — улыбнулся он. — Моё мнение ничуть не изменилось, особенно после того, как я, наконец, увидел тебя. Я ведь снова оказался прав.

Несколько часов мы бродили по парку, вновь рассуждая об одиночестве и человеческих душах, о мире искусства. Но ни слова о том, как сложились наши жизни. Мы были одновременно близки и далеки. Раньше я думала, что когда мы встретимся, то не сможем говорить так легко и свободно, меня пугало реальное общение.

— Ты ведь никогда не говорил мне своего имени, — сказала я и посмотрела ему в глаза.

— Потому что ты никогда не спрашивала. А какой смысл представляться сейчас? Столько воды утекло… Давай останемся прежними.

— Да, Магистр, — согласилась я. — Останемся прежними навсегда.

Когда я взглянула на часы, то заметила, что они стоят. Стрелки не двигались. Что-то дёрнуло меня за струнки души.

И только я хотела сообщить ему об этом, как поняла, что его больше нет. Он просто исчез. На снегу лежала завядшая алая роза. Я помню, что он всегда дарил мне на прощание небольшой бутон…

Придя домой, я нашла блокнот, куда записала его слова, однажды меня исцелившие.

«Одиночество, его размер и сила не имели предела. Одиночество — это не тогда, когда ты один в пустом доме, а когда среди шумных людей, в весёлой компании понимаешь, что эти люди для тебя чужие. Одиночество — это когда ты понимаешь, что ни один человек не узнает всего, что ты хотел бы сказать, но не скажешь, потому что ты сам не хочешь этого знать. Одиночество — это когда ты говоришь с человеком и замечаешь, что он не слышит тебя, что он сам пытается тебе что-то рассказать, но ты его не слышишь. Тебе не интересны его проблемы, а ему — твои. Каждый должен рассчитывать на свои силы, не прося никого ни в чём. Каждый человек в этой жизни один. Наверное, смерть не избавит от одиночества…».        

Когда я прочла это, я долго-долго плакала. А потом, заснула, обессилившая от тяжести своих эмоций. И когда вновь проснулась, было восемь часов вечера. Часы громко тикали на стене.                

16 февраля 2010 год.