maxroud — Пятьдесят

Макс Роуд                                                                

                                                                                        Пятьдесят.                                    

                                                        Часть 1. Начало    

                                                                                    Глава 1. Праздник.                

       31 декабря 1987 года, США, штат Вашингтон, город Сиэтл, 5 часов вечера. Лайза Адамс беспокойно поглядывает на часы, рядом сидит в кресле ее муж — Джордж.

-Что могло случиться почему никого еще нет? — сказала она, не то себе, не то Джорджу.

— Ты что, совсем память потеряла, — раздраженно сказал он, — сама же звала всех к половине шестого, а...

Но тут в коридоре раздался звонок и Лайза, не слушая ворчания мужа, побежала открывать дверь Вскоре Джордж услышал ее радостный возглас :

— О, Фредди! А я почему-то так и думала, что это именно вы!

— Ну что же, — Джордж нехотя поднялся, — неприлично не встретить гостя, пойду по любезничаю.

Он прошел гостиную, зашел в свой кабинет за очками, и выйдя в коридор, увидел молодого фотографа Фреда Маккрюггера.

Фредди сердечно пожал ему руку:

— С наступающим рождеством тебя, Джордж!

— Роза! — крикнула Лайза служанке на кухню, —скажи Элейн, пусть накрывает стол, гости уже сходятся!

Тут раздался еще один звонок, и в дверях появился Клайв Берри — один из самых близких друзей Адамсов и единственный племянник Лайзы.

— Всех с рождеством! — громко сказал он. — Здравствуй Джордж! Разрешите поцеловать ручку, миссис Адамс!

— Вот, познакомьтесь, — Джордж подвел к новому гостю Маккрюггера, — Клайв Берри!

Молодые люди пожали друг другу руки, и вслед за хозяином проследовали в гостиную. Гости, тем временем, продолжали прибывать. По очереди приезжали : Джеймс Вадс — сенатор, Брюс Маклинз — ответственный работник одной табачной компании, Род Хьюз — друг Берри и давний знакомый Джорджа, а также Крейг Уоссон, Джоли Телен, Элизабет Лоренс, Эдвард Харрис, Дэвид Кленнон, Томас Хальс и, наконец, Рой Дотрис. Итого собралось 14 человек, включая хозяев.

    А теперь надо несколько отвлечься, и осмотреть, собственно, сам дом. Адамсы не жили в нем постоянно. Они приезжали сюда, когда хотели убежать от городской суеты, или когда их постоянные апартаменты не могли с комфортом вместить в себя множество гостей. Дом имел два этажа. На первом размещались кухни, гостиная, комнаты обслуги (Розы и Элейн), кабинет хозяина и общие помещения. На второй этаж вели две лестницы, и после огромной столовой, и второй гостиной, шел длинный коридор, три двери в котором вели в спальню хозяев, и еще в две комнаты для припозднившихся гостей. Теперь настало время вернуться к нашему обществу.

   Было около девяти вечера. До самого праздника рождества было больше трех часов, и Адамсы, как могли, развлекали гостей. Лайза показывала свою библиотеку Маккрюггеру, Хальсу, и Джеймсу Вадсу. В дальнем углу с сигаретами сидели Джордж Адамс, Брюс Маклинз, заядлый курильщик Кленнон и Джоли Телен — элегантная дама в очках. Разговор шел о табаке, и неожиданно между ними развязался жаркий спор. Предпочитая каждый свою марку, они с жаром отстаивали ее достоинства, нещадно критикуя выбор остальных. Но пока оставим их за интересной беседой и заглянем в коридор, где любезничали Эд Харрис и Элизабет Лоренс. Увидев их сразу, становилось ясно, что они знают друг друга не первый день. Стараясь не особенно демонстрировать свои отношения остальным, они все же не могли скрыть огонек в глазах, и проходящие иногда мимо другие гости деликатно делали вид, что заняты своими делами, хотя каждому был интересен этот зарождающийся роман. Не будем им мешать, и теперь поднимемся на второй этаж. Там, у лестницы, стояли Клайв Берри и Род Хьюз. Разговор шел о Джордже Адамсе, которого Хьюз с улыбкой называл "нашим старикашкой", а Клайв, наоборот, его активно защищал, но тоже постоянно улыбаясь. Вскоре к ним подошел Уоссон, посланный на поиски гостей, разбредшихся по дому в ожидании праздника, и они, прервав разговор, спустились за ним на первый этаж в гостиную, где все теперь были в сборе.

Там Клайв подошел к Лайзе:

— Хозяюшка, мы сейчас с Родом были наверху и видели в потолке люк. Мне казалось, что в этом крыле у вас нет чердака?

— И все-таки это чердак, Клайв. Вернее, чердачок. Там ничего нет интересного. А впрочем..., — она запнулась, — хорошо, что вы мне напомнили. Там есть чемодан с фотографиями. Некоторые даже прошлого века. Потом мы их обязательно все вместе посмотрим.

                                                                            Глава 2. Новый год.

   В это время Джордж, посмотрев на часы, громко воскликнул:

— Господа, уже одиннадцать! Давайте же за стол, прошу вас! Лайза, надо включить телевизор!

— Вот-вот начнется трансляция из Белого Дома, — привлекая общее внимание, провозгласил Вадс.

— В этом вы можете не сомневаться! — не менее громко сказал Клайв, не обращая внимания на неодобрительный взгляд сенатора.

Гости расселись по своим местам. Элейн и Роза положили каждому порцию традиционной индейки, и разлив по бокалам шампанское, тоже присоединились к празднику. Вскоре на экране появился Белый Дом, и Рональд Рейган, с присущей ему уверенностью, обратился к каждому американцу из своего овального кабинета. Во время выступления президента все молчали. Он поздравил всех граждан страны с большим праздником, вспомнил о событиях уходящего года, и выразив надежду, что следующий год будет еще лучше, поблагодарил нацию за великие достижения и патриотизм. После выступления первым нарушил молчание Джордж:

— Президент поистине великий человек, не зря мы его выбирали!

— Вашего мнения придерживаются все здравомыслящие люди страны, — поддержал его Вадс.

И тут настенные часы подали свой голос, привлекая всеобщее внимание. Все встали из-за стола и сердечно поздравляли друг друга, испытывая великолепное чувство единения, создаваемое большой компанией, состоящей из хорошо знакомых людей. Выпив, они с аппетитом принялись за угощение, ибо Адамсы всегда славились изысканностью своего стола. Постепенно праздник вошел в свою колею. Гости вкусно поужинали и, увлекаемые хозяевами, отправились на улицу, где Джордж с гордостью включил иллюминацию на праздничной ели, и вместе с Хьюзом запустил небольшие ракеты, рассыпавшиеся в воздухе тысячами разноцветных искр. Вся улица, и весь город, в этот момент представляли собой похожее зрелище, и только довольно низкая температура мешала долго любоваться грандиозным салютом, а потому, побыв на воздухе полчаса, и основательно продрогнув, они снова собрались в гостиной. Там, чтобы скорее согреться, Джордж внес предложение выпить коньяка, и не надо говорить, насколько благосклонно оно было принято.

— Ой! — воскликнула вдруг Лайза — Меня недавно научили интересной игре, и она как раз к такому празднику! Сейчас каждый возьмет по листку бумаги, впишет туда по три имени из имен здесь присутствующих, а после вычислим счастливчиков, чьи имена попадаются наибольшее количество раз, и дружно позавидуем их счастью в наступающем году! Это такое забавное рождественское гадание, говорят, очень и очень действенное!

Надо ли говорить что предложение было принято с энтузиазмом, ведь каждый надеялся увидеть в конечном списке именно свою фамилию. После того, как все сделали свой выбор, листки собрал Хьюз, и сев с Лайзой на диван, они, в сторонке от всех, принялись выписывать фамилии. Через 5 минут нехитрая работа была окончена, и оба с торжественным видом подошли к нетерпеливо ожидающим результатов гостям.

— Итак, — Лайза говорила с нарочитой торжественностью, — объявляются результаты нашего опроса! Третье место — Джордж Адамс!

Тотчас раздались аплодисменты, и Джордж, улыбаясь, раскланялся.

— Второе место — Лайза Адамс!

Все снова с удовольствием и энтузиазмом зааплодировали.

— Надо же, — сказал Маклинз, — мы все думали что вы будете первые. Прямо чудеса. Но завлекает, знаете ли, хоть ставки делай!

— И наконец, первое место! — Лайза сделала паузу, и набрав побольше воздуха, громко произнесла. — Клайв Берри!

— Й-йес! — Клайв не смог удержаться.

Приняв причитающиеся ему, как главному счастливцу поздравления, он, обращаясь ко всем присутствующим, сказал:

— Я, признаться, удивлен…ну просто совсем не ожидал. И очень благодарен вам всем за этот неожиданный подарок, друзья! Спасибо!

— Ну что ты, Клайв, — улыбнулась Лайза, — это твоя заслуга! Значит, за такое короткое время ты сумел нас всех зачаровать!

— Может, просто мое имя легче всего писать?! — засмеялся он.

После этого, пообсуждав еще некоторое время удивительные результаты, гости снова стали разделяться на группы, расходясь по своим уголкам.

                                                                                        Глава 3. ПРИЗРАК

Примерно через полчаса, Клайв, который весело рассказывал что-то Элейн, загружающую посудомоечную машину, остановил проходящую мимо Лайзу:

— Вы говорили о фотографиях, помните? Наверное, самое время показать их нам? Гостей, опять-таки, сплотим, а то сидят, как в клубе знакомств!

— Да, действительно! Спасибо, что вы мне напомнили, Клайв. Но вы пойдете их доставать? Там такая пыль! Мы последний раз открывали чердак, кажется, больше года назад, а уж фотографии и подавно несколько лет не доставали.

— Какие фотографии, милая?— спросил подошедший Джордж.

— Да те, на маленьком чердаке, помнишь? В чемодане!

— Это которые от мамы остались? Лайза, но там же такая грязь, может в другой раз? Как — нибудь разберем их, да и в следующий раз покажем, когда соберемся?

— Я их достану.— вмешался Клайв, — ничего страшного. Тем более, Лайза говорит, что там есть настоящие реликвии, не будем же мы ждать еще полгода до дня благодарения! Это всем интересно… конечно, если вы не возражаете, Джордж!

— Пускай, дорогой,— сказала Лайза, — я думаю если их сейчас не достать, то боюсь, и через 2 года этого не случится!

Получив его согласие, Клайв заглянул в гостиную и позвал Рода Хьюза и Фреди Маккрюггера себе на помощь. Некоторые из гостей также проследовали за ними, привлеченные громкими голосами. Фред сходил вместе с Джорджем в кладовку и вскоре они вернулись, неся мощную стремянку. Лайза вручила Клайву ключ, и тот, поднявшись под самый потолок, открыл старый навесной замок, который, впрочем, легко ему поддался, оказавшись в прекрасном рабочем состоянии, несмотря на свой неприглядный вид. Клайв откинул люк, и он с грохотом упал внутрь чердака, подняв там кучу пыли, часть которой немедленно ринулась в образовавшееся отверстие, заставив Берри громко чихнуть и вцепиться руками в его края, чтобы не упасть с лестницы, угрожающе зашатавшейся под ним в этот момент.

— Я же говорил! — Джордж развел руками в ответ на взгляд Клайва. — Это тебе все не терпелось!

— Тут лет двадцать никто не убирался! — Берри зажег фонарик и наполовину исчез в люке.

— А нам там нечего делать, это совершенно бесполезное помещение. Мне уже не двадцать, чтобы я, как обезьяна, скакал по потолкам!

Клайв, между тем, уже полностью исчез в отверстии, но через десять секунд там опять появилась его голова :

— Род, Фред! Залезайте сюда, иначе одного моего фонарика не хватит, чтобы что-то найти в этом бардаке! Тут полно всякого хлама, а уж чемоданов, как минимум, десяток!

— Он такой синий был, Клайв! — крикнула Лайза, в то время как Хьюз и Маккрюггер один за другим поднимались наверх.

Берри уже исчез и его голос звучал совсем глухо :

— Да они тут все уже одного цвета, Лайза! Серого! Ничего, сейчас разберемся!

— А Фредди, кстати, совсем пьяный! — сказал Маклинз, который тоже с интересом наблюдал за происходящим, и заметивший, насколько неуверенно Маккрюггер переставлял ноги по железным ступенькам. — Еще покалечиться там!

— Это Клайв любит все так ярко расписывать, — ответил Джордж. — На самом деле там всего лишь пыльно, а так все аккуратно разложено…, — он немного помедлил, — особенно если знать, где что стоит!

И тут, словно в подтверждение его слов, наверху раздался жуткий грохот, сопровождаемый отчаянным воплем.

— Звоните 911! — захохотал Маклинз. — Скажите, что у нас есть труп, а если они не приедут как можно скорее, то и еще будет! Им еще вниз спускаться!

— Что вы такое говорите, Брюс! — Лайза легонько шлепнула его по руке. — Вы сами пьяны, а на них говорите!

— Не больше остальных! — хохотнул Маклинз. — У нас, вообще-то, праздник!

А наверху в этот момент происходило вот что. Попав в абсолютно темное незнакомое помещение Клайв, Род и Фредди стали с интересом разглядывать его обстановку, которая словно переносила их на десятки лет назад, погружая в таинственный мир давно отслуживших свое вещей, которые хозяева по разным причинам так и не выбросили на помойку. Тонкие лучики их фонариков выхватывали из темноты старую разобранную мебель, раскладушки и коробки. В один момент Маккрюггеру показалось, что он увидел на дальней стене какую-то картину, висящую под потолком. Снова направив туда свет, он так ее и не обнаружил, но будучи не настолько уж пьяным, чтобы думать, что ему могло померещиться, он подставил под ноги какой-то ящик и встал на него, чтобы лучше увидеть это место. И в ту же секунду старое дерево подломилось, и лишенный опоры Фред рухнул на пол, чем вызвал взрыв гомерического хохота у Хьюза, стоявшего неподалеку. Клайв был занят поиском чемодана, и не видел что произошло, а потому он, вздрогнув от неожиданности, резко направил луч фонарика в сторону непонятного шума. Разобравшись, он только покачал головой и снова занялся своими поисками, в то время как Хьюз, поддерживая Маккрюггера сверху, помогал ему спуститься, одновременно рассказывая встревоженным хозяевам дома о происшествии. Когда он снова вернулся на чердак, то сразу увидел Клайва, с довольным видом стоящего рядом со входом.

— Нашел! — сказал он, указывая лучом на средних размеров картонный чемодан. — Кстати, а зачем этот Фред, собственно, полез туда?

Клайв осветил кучу дерева, которое осталось на месте рассыпавшегося ящика.

— Да ну его! — Род махнул рукой. — Говорит, что хотел посмотреть на какую-то картину. Какие тут картины?!

Он взял чемодан за ручку и стал осторожно спускаться вниз. Клайв немного постоял, а потом тоже пошел к выходу. В последнюю секунду он еще раз осветил фонариком все помещение, полукругом проведя его перед собой, и внезапно на противоположной стене он увидел Нечто. Это действительно была картина довольно крупных размеров, на которой изображался стоящий на холме, окруженный лесами, средневековый замок. Клайв достаточно быстро провел по стене фонарем, чтобы разглядеть что-то более отчетливо, а когда снова направил свет в эту сторону, то увидел, что помимо замка на картине проступает какое-то странное лицо, словно именно оно присутствовало там изначально, написанное маслом, а остальное, как будто призванное его закрасить, было выполнено простыми красками на водной основе. И тут произошло необъяснимое. Внезапно портрет начал проявляться все более отчетливо. Он словно впитывал в себя свет от фонаря, который одновременно стал быстро разряжаться, и через мгновение совсем погас.

— Что за черт! — Клайв громко выругался. —Дай мне твой фонарик, Род! — он посмотрел вниз, где стояли остальные, ожидая его.

— На. Что ты там возишься? — Хьюз поднялся на три ступеньки и протянул Клайву второй фонарь.

— Интересно, я много выпил, или там просто висит картина, на которой от пыли проступает всякая ерунда.

Клайв включил свет и снова решительно осветил стену. Его прошиб холодный пот, а ноги враз стали ватными — стена была пуста! Не было даже намека на то, что он видел минутой ранее. Он зажмурил глаза, потом снова открыл их, но ничего не изменилось. Картина исчезла! Решив немедленно разузнать все у хозяев, он сунул фонарик в карман, чтобы не мешал спускаться, и в последнее мгновение, когда луч бессмысленно скользнул по чердаку, ему внезапно показалось, что совсем недалеко от него стоит темная фигура. Клайв, теперь уже действительно испугавшись, больше не стал проверять себя, а быстро спустился вниз, одновременно захлопнув над головой люк.

                                                                        Глава 4. Странная фотография.

— Что с вами? — Лайза даже отступила назад, увидев глаза Клайва. Она осталась одна, потому что остальные, увидев, что он спускается, уже пошли в гостиную со своим трофеем.

— Сейчас! — Берри поднял указательный палец, показывая, что ему нужна минута, чтобы отдышаться и прийти в себя. — Первое, что мне нужно, Лайза, так это, кажется, выпить!

— Пожалуйста! — она улыбнулась. — Весь стол к твои услугам! А что ты такой встревоженный, или пыли наглотался?

— У вас там настоящий бардак твориться! — Клайв уже немного пришел в себя. — Просто-таки кошмар!

Вкладывая в это одному ему понятный смысл, он уже улыбался, а Лайза восприняла все буквально :

— Ну конечно! Джордж ведь говорил тебе. Там лежат вещи, оставшиеся от наших мам, дедушек и бабушек. Почти кладбище!

— Да-а, — протянул Берри.

Он хотел еще что-то сказать, но тут в коридоре появился Джордж Адамс, который пришел посмотреть, что так долго задерживается его жена :

— Лайза, Клайв! Ну вы что? Мы только вас ждем!

— Да, конечно, милый, — Лайза повернулась к мужу. — Просто Клайв устроил из всего этого маленькое приключение, и все никак не может успокоиться!

— Тогда сможешь его продолжить, когда придет время чемодан назад нести! — засмеялся Джордж. — Пойдемте теперь!

Он увлек Лайзу за собой, и Клайву ничего не оставалось, кроме как последовать за ними. Напоследок он еще раз, прищурившись, взглянул на потолок, но теперь в его взгляде появилась жесткость и решительность. Клайв, в недавнем прошлом армейский офицер, не любил неясности и неточности, а потому твердо решил прояснить непонятную для себя ситуацию. Он объяснял ее игрой света, тени и своего воображения, разыгравшегося на фоне праздника, выпитого алкоголя и той таинственности, которой для любого обладают незнакомые чердаки и подвалы. После этого он последовал за хозяевами и нашел их уже в обществе остальных гостей. Элейн как раз протирала влажной тряпочкой пыльный чемодан, так что Клайв успел во время. Лайза медленно, и нарочито торжественно открыла крышку, и глазам гостей предстали сотни разнообразных фотокарточек, в беспорядке сложенные в чемодане.

— Да, это действительно, настоящая семейная фототека! — воскликнул Маклинз.

— Все родственники вместе, — Лайза любовно провела по карточкам рукой. — Я бы ни в коем случае не стала вас мучить созерцанием незнакомых вам людей, но большинство фотографий очень старые, и это не может не быть интересно.

— История всегда интересна, — сказал Вадс, — мы не должны забывать свои корни.

Он был тоже порядком пьян, и произнес это сидя на диване, с которого уже час как не вставал, в то время как остальные гости столпились возле стола, стоявшего посреди гостиной.

— Давайте же, господа, присаживайтесь! — Вдруг спохватился Джордж, обернувшийся на голос сенатора.

— Да, конечно! — Поддержала его Лайза. — Мужчины, составьте, пожалуйста, диваны вместе, и будем передавать фотографии друг другу. Так никто не останется обделен!

    Харрис, Леннон и Хьюз, первыми отозвавшиеся на ее просьбу, ловко справились со своей задачей, и уже через несколько минут все удобно расселись на диваны, расставленные полукругом. Лайза села первой и доставала фотографии из чемодана, а ее муж был последним, складывая их в другую коробку, принесенную Элейн. Клайв Берри оказался между Джоди Телен и Роем Дотрисом, за которым сидел непосредственно только Джордж Адамс. Гости с интересом рассматривали старые фотографии, которые словно переносили их в забытые эпохи. Род Адамсов вел свое начало с середины 19 века, когда первые из них в качестве переселенцев приехали в Америку из Пруссии. Они полностью посвятили себя новой родине, и даже немного изменили фамилию, переделав ее на английский манер, из Адам в Адамс. То же самое относилось и к Лайзе, принадлежащей к роду Гринфелдов, которые, по заведенной традиции, вот уже почти столетие находились с Адамсами в близких отношениях, выбирая себе жен и мужей, преимущественно из своих кланов. Конечно, это не было правилом, ведь иначе, несмотря на всю многочисленность семейств, так не долго было дойти и до кровосмешения. Клайв Берри был тому ярким примером. Его мать, Кэтрин Гринфельд, была родной сестрой Лайзы, но вышла замуж за военного по фамилии Берри. Пять лет назад она погибла вместе с мужем в авиакатастрофе и с тех пор Клайв, и так бывший любимчиком Адамсов, не имевших собственных детей, превратился для Лайзы в единственное олицетворение любимой сестры. Он достаточно часто приходил к ним, и ощущал себя здесь как дома. Правда его визиты были недолги, а потому нет ничего удивительного, что Клайв не знал весь дом в деталях, и вход на малый чердак стал для него открытием. Сейчас он тоже с нескрываемым интересом смотрел фотографии, он при этом молчал, в то время как гости часто давали им свои комментарии. Увиденное наверху настолько поразило его, что всегда далекий от всякой мистики Клайв был совершенно выбит из колеи, не находя этому подходящего объяснения. Он ждал теперь только свободной минуты, пока хозяева освободятся и можно будет расспросить их, не боясь выглядеть дураком в глазах остальных. В этот момент Телен передала ему средних размеров фотокарточку, сделанную на твердой картонной пластине начала века. Клайв глянул на нее и собрался было передать дальше, как вдруг лицо женщины, запечатленное на ней, резко изменило свои очертания, и теперь вместо на нее, на него в упор смотрело лицо мужчины. Его большие умные глаза были широко открыты и казались совсем живыми, а густые черные волосы падали на плечи, ярко оттеняя острую бородку и классический римский нос. Клайв как завороженный смотрел на него, к своему ужасу понимая, что это именно тот, чье лицо он видел недавно на чердаке. И тут произошло еще более страшное и необъяснимое. Внезапно лицо начало будто оплывать, волосы сползли вниз, стягивая за собой кожу и обнажая омерзительный желтоватый череп, как будто скальпируя его. Борода тоже исчезла, оставив вместо себя оголенную до кости нижнюю челюсть, с выступающими гнилыми зубами, и в следующее мгновение глаза, с которых просто исчезли веки, вдруг посмотрели на Клайва осмысленным немигающим взором. Черные зрачки стали ярко-желтыми и мертвец изобразил некоторое подобие улыбки. Более не в силах смотреть на это, Клайв резким движением отбросил от себя фотографию далеко вперед, громко при этом выругавшись, чем привлек внимание остальных собравшихся. Все с удивлением смотрели на бледное, с округлившимися глазами лицо Берри, являвшим поразительно яркий контраст с самим собой, с тем уверенным человеком, каким его привыкли видеть.

— Что случилось? — почти одновременно вырвалось у половины присутствующих.

— Тебе плохо? — спросил сидящий рядом Джордж.

— Не знаю, — Клайв не отрываясь смотрел на фотографию, лежавшую на полу лицевой стороной вниз.

Он действительно не понимал, что происходит, и как ему себя вести. Рассказать о своем видении он не решался, не желая криком "там мертвец!" произвести неправильное впечатление.

— Что-то вдруг в голове помутилось, — вот и все, что услышали гости.

Клайв осознал, что все происходящее заняло не более секунды, и никто из сидящих рядом ничего не заметил, а потому он, непроизвольно сжав кулаки, смотрел как к упавшей фотографии приближается Маккрюггер. Фред взял ее, перевернул, и озадаченно пожав плечами, передал Джорджу.

— Тебя так сильно поразила моя бабушка? — засмеялся тот. — Чем же?

— Нет, просто что-то в руку вступило. — Клайв уже пришел в себя. — Дай еще раз посмотреть?

Джордж протянул ему карточку, и Клайв Берри ожидаемо увидел лицо молодой женщины, с обычной дежурной улыбкой стоящей возле искусственного ландшафта, выполненного на стене старинной фотолаборатории. Никакого намека на происшедшее не было, все выглядело спокойно и мило. На обратной стороне тоже ничего интересного не обнаружилось, кроме имени "Агата", и ничего не значащей даты.

                                                                                Глава 5. Один.

    Когда чемодан опустел, порядком утомленные гости стали постепенно собираться домой. Сердечно поблагодарив хозяев за прекрасный прием, они столпились в прихожей, решая кто кого повезет. Трое совсем не пили алкоголь, а потому могли спокойно развезти оставшихся 9 человек по домам. Но Хальс и Уоссон жили настолько далеко от всех остальных, что этим троим пришлось бы потратить на такое мероприятие не один час, а потому было решено, что они останутся на ночь здесь, благо на втором этаже имелись комнаты, предназначенные специально для таких случаев. Клайв вместе с Хьюзом сел в машину, управляемую Роем Дотрисом.

— У тебя все точно хорошо? — спросил Джордж, закрывая за ними дверь.

— Я надеюсь! — Клайв усмехнулся. — Завтра я все равно приеду за машиной, и если не возражаешь, задам пару вопросов.

— Я тебя не понимаю, но конечно. Как хочешь. — Джордж зевнул. — Уже четвертый час, ты приедешь домой, отоспишься, и приезжай. Мы всегда рады видеть тебя.

— Спасибо! — Клайв махнул рукой Лайзе, стоящей неподалеку. — До завтра!

— Что случилось? — спросил молчавший до этого Хьюз, когда они уже выехали на большую дорогу.

— Я сам не понимаю, — Клайв закрыл лицо руками. — Я похож на сумасшедшего или пьяного?

— Нет! — засмеялся тот. — Ты похож на человека, увидевшего привидение!

— А действительно, что с вами произошло? — спросил Дотрис, до этого спокойно сидевший за рулем. — По конец вечера вы были явно не в себе, Клайв.

— Не знаю, друзья, не знаю! Я пока ничего не могу сказать вам. Утро вечера мудренее, и надеюсь, что все станет на свои места. А сейчас я просто устал.

Больше разговоров на эту тему никто не заводил, и весь оставшийся путь они просто обсуждали праздник, давая комментарии в отношении остальных гостей, как это и происходит почти повсеместно с обычными людьми. Дом Клайва был по пути движения первым, и он попрощавшись со своими спутниками, через три минуты уже входил в квартиру. Он жил в обычном шестиэтажном доме, куда переехал два года назад, после увольнения со службы и развода с женой. Двух небольших комнат было вполне достаточно для молодого холостяка, и маленькая уютная квартирка не только не тяготила его, но наоборот, не обязывала к большим расходам и налогам, как бывает с огромными частными домами, так любимыми американцами. Приняв душ, затем он еще долго лежал с открытыми глазами, вспоминая о недавних событиях, и только к шести утра Клайв наконец смог заснуть.

   Проснулся он к часу дня. За окном ярко светило солнце, что сильно контрастировало с тремя предыдущими днями, когда почти непрерывно шел мелкий холодный дождь. Клайв чувствовал себя великолепно, и хотя неясная тревога после пережитого накануне шока все же преследовала его, но теперь события минувшей ночи казались просто обычной страшилкой, которую он услышал где-то краем уха. Однако, будучи человеком решительным и крайне реалистичным, Берри все же решил расставить для себя все точки над i, и добиться разрешения этой загадки. Тем более, что ему еще надо было забрать свою машину, стоявшую возле дома Адамсов со вчерашнего вечера, а значит визит к ним все равно становился обязательным. Клайв наскоро пообедал, удовлетворившись жареным куриным окорочком из супермаркета, и надев удобный полуспортивный костюм, направился к выходу. Однако в дверях он вдруг остановился.

— Вот ведь праздник-то задался! — подумал он, при этом криво ухмыльнувшись. — Первый раз в жизни такие мысли приходят мне в голову после рождества!

После этого он прямо в ботинках прошел в комнату, исполняющую роль гостиной, и вытащив из ящика пистолет, сунул его во внутренний карман куртки. Затем вышел на улицу, поймал такси, и через двадцать минут уже подъезжал к дому Адамсов. Дверь ему открыла служанка.

— Добрый день, мистер Берри!

— Привет, Роза! Как у вас дела?

— Все нормально. Недавно вот только проснулись. Я вчера еще убиралась, так что…

— Понятно, — с улыбкой перебил ее Клайв, — работа есть работа, ничего не поделаешь. Проводи меня, пожалуйста, к хозяевам.

— Конечно, мистер Берри, пойдемте!

Адамсы оказались в столовой, где обедали в обществе Крейга Уоссона, остававшегося у них ночевать.

— Привет Клайв! — приветствовали они его. — Как самочувствие?

— А что такое? — улыбнулся Берри.

— Ты вчера, как нам показалось, был немного не в себе к концу праздника?! — Джордж хитро подмигнул.

— Возможно, — Клайв придвинул к себе стул, — но уже все нормально.

— Работаем, работаем, каждый день, — махнул рукой Уоссон, — постоянный стресс и переутомление, неудивительно, что организм не всегда однозначно реагирует на…на всякие излишества. Я вот тоже, пока не выпил три чашки кофе, чувствовал себя немножко неоднозначно.

— Он еще молодец! — засмеялась Лайза. — А вот мистер Хальс до сих пор еще не выходил из своей комнаты. Кстати…Элейн! — позвала она вторую помощницу. — Ты ходила еще раз наверх позвать мистера Хальса к столу?

— Да миссис, — откликнулась та откуда-то из большого коридора, — он по-прежнему не отвечает!

— Вот видите! — со смехом развел руками Джордж.

— Послушайте, — Клайв налил себе маленькую чашку кофе и уселся поудобнее, положив ногу на ногу, — возможно, я вчера и не выглядел уж совсем адекватно, но пьяным, в отличие от некоторых, я не был уж точно! Нервы у меня крепкие, так что понятие стресса для меня является очень относительным.

— Клайв сейчас является консультантом частной охранной фирмы, — пояснил Джордж Адамс Уоссону, который был у них в гостях первый раз, и не знал биографии остальных гостей. Однако он был назначен редактором одной из местных газет, переведясь в Сиэтл из Бостона, а потому вполне естественно входил в круг приглашенных, поскольку у Адамсов всегда собиралась местная элита.

— А до этого он семь лет прослужил в спецназе, — продолжил Джордж рассказ о своем родственнике, — и только несчастный случай не позволил ему продолжить службу в войсках, и Клайв предпочел выйти в отставку, чем заниматься бумажными делами, как предлагало ему командование.

— Надо же! — Уоссона всерьез заинтересовал Клайв. — А что с вами случилось, мистер Берри?

— Перелом ноги.

— Клайв был капитаном, и когда у одного из новобранцев не раскрылись оба парашюта, он, увидев, что произошло, выпрыгнул из другого вертолета, догнал этого парня, и они приземлились вместе. Свой парашют Клайв успел раскрыть, когда до земли оставалось совсем немного, и они сильно ударились при посадке. С тем солдатом вообще почти ничего не было, только ушиб живота, а Клайв в трех местах сломал ногу и получил разрыв селезенки. Теперь у него стоят две железные пластины! — Лайза говорила с гордостью, влюбленными глазами глядя на племянника.

— Как интересно! — воскликнул Уоссон. — А о вас писали, мистер Берри?

— Писали, писали, — кивнул тот, саркастически усмехнувшись. — И медаль дали, и премию.

— Потрясающие! Никогда такого в живую не слышал. — Пуассон продолжал восхищаться.

— Вот такой я герой, — Берри сложил руки за голову и потянулся. — Но это все в прошлом. А сейчас меня, в принципе, все устраивает.

— А что вчера все же произошло, Клайв? — вдруг спросил Джордж. — Ты был сам на себя не похож!

— Что за картина висит у вас на чердаке? — Клайв решил говорить теперь открыто.

— Какая картина? — Лайза широко открыла глаза. — Там ничего такого нет. Или…

— Ты не выбросил разве ее? — она перевела взгляд на мужа.

— Выбросил конечно. Ты что, милая! Уже два года, кажется, прошло.

— Что за картина? — спросил Уоссон, который внимательно слушал разговор, будучи по роду деятельности невероятно любопытным человеком.

— У нас действительно раньше здесь висела картина, — Лайза говорил медленно, как будто нехотя вспоминая что-то. — Ее любила моя мама, а мне она всегда казалась грустной и мрачной. Там был изображен старинный замок, и мне постоянно чудилось, словно кто-то смотрит на меня оттуда. Когда мама умерла, я решила ее убрать и мы спрятали ее на чердаке. Только она не висела, а просто стояла прислоненная к стене.

— Ты с этой картиной тогда прямо измучилась, — задумчиво произнес Джордж. — Все говорила, помню, что она тебе снится и лучше бы ее вообще выкинуть, но память о маме не дает, и так далее. А почему ты спросил, Клайв? Там осталось пятно от нее? Может, действительно там стена более чистая, чем все остальное. Пыль меньше попадала…

— Я видел эту картину вчера, и именно висящую на стене, — проговорил Клайв, чувствуя, как мысли начинают путаться все больше и больше.

— Этого не может быть! — Джордж с улыбкой покачал головой. — Я ее сжег!

— Сжег?! — Лайза повернулась к мужу. — А сказал, что выкинул на помойку!

— Ай! — Джордж махнул рукой. — Мне было лень с ней возиться, и я просто сломал раму, скатал холст, и спалил все в камине. Дым еще такой черный был, ужас! Ты, кажется, была в это время на концерте в филармонии.

— Вот! — Лайза с улыбкой показала на мужа рукой. — Вот врунишка какой! Слушай, а может там есть еще картины, и ты сжег другую?

— Что вы спорите?! — вмешался в разговор Уоссон. — Давайте пойдем посмотрим, и все вопросы сразу отпадут. Если вы на том чердаке действительно были последний раз так давно, то может и забыли что-то. Тем более, там у вас нет освещения. Немудрено много не замечать!

— Извольте! — Джордж встал. — Мне уже самому интересно стало. А то мистикой какой-то попахивает. Сейчас разберемся, Клайв, что ты там видел. Пошли!

— Сейчас я принесу большую лампу, — сказала Лайза, в то время как мужчины уже шли к выходу.

— Скажи Элейн, пусть достанет тогда еще и удлинитель из кладовки, — не оборачиваясь, сказал Джордж.

Лайза пошла искать Элейн, а мужчины, поднявшись на второй этаж, пошли по пустому коридору. Проходя мимо закрытой двери, Джордж несколько раз постучал в комнату, в которой вчера остался ночевать Том Хальс, но опять не получил ответа.

— Может войти? — спросил он у своих спутников, остановившихся неподалеку.

— А что вы сразу-то не сделали это? — удивился Уоссон.

— Так стучались Элейн и Лайза. Им неудобно входить в комнату к мужчине, может он там голый спит?! А так двери у нас не запираются изнутри.

— Ну и давайте откроем, — Уоссон взялся за ручку и потянул ее на себя.

Однако в следующую секунду его лицо резко изменилось, и отпрянув назад он произнес нецензурное ругательство. Клайв и Джордж тоже заглянули туда, ожидая увидеть все, но только не зрелище, представшее их взору. Том Хальс лежал на кровати, полностью пропитавшейся его кровью. Одна рука была словно вырвана из тела и лежала у противоположной стены. Лоб оказался пробит непонятным предметом, оставившим после себя ровное круглое отверстие. Хальс, вероятно спал, потому что его одежда лежала рядом на стуле, а пропитанные кровью трусы сползли на колени. Убийца сделал это не специально. Он, вероятно, даже не обратил внимания на этот предмет одежды. Резинка трусов была разрезана одновременно с его животом, и сделано это было с нечеловеческой силой, потому что рана была сквозная, о чем говорили подтеки крови по бокам кровати. Но самым невероятным была форма раны. Она имела вполне четкие очертания, представлявшие собой цифру "1".

                                                                            Глава 6. Вопросы без ответов.

— Черт! — Клайв поддержал Джорджа, у которого подкосились ноги при виде ужасного зрелища.

— Боже мой! — беспрерывно повторял тот, не в силах оторвать взгляд от мертвого тела.

Клайв подставил ему стул, и снова перевел взгляд на труп.

— Ну что ж, — он подошел поближе, а затем повернулся к Уоссону, любопытство которого пересилило страх, и он просунул голову в открытую дверь, — звоните в полицию, мы с вами ничем тут не поможем.

— Мне бы так не хотелось фигурировать с списках, — робко произнес тот. — Понимаете, мое положение в мэрии…общественный резонанс…

— Интересно вы рассуждаете! — Берри развел руками. — В доме ночью было шесть человек, в том числе и вы. Кстати ведь именно вы ночевали в соседней комнате?

— Да. Но я даже ничего не слышал, вот просто ни звука, клянусь вам!

— Убийство очень странное, — Клав снова посмотрел на тело Хальса, — тот, кто это сделал, несомненно преследовал свою цель. Причем убийство имеет явный подтекст, но вызнать, что здесь именно произошло, это уже компетенция полиции. Там будете давать клятвы и показания, мистер Уоссон, хотя я вам верю. Тот, кто это сделал — это настоящий мясник, не имеющий ни тени сомнения в своих действиях. Так что идите и звоните.

— Да! — он остановил Уоссона уже в дверях. — Лайзе скажите как-нибудь помягче об этом, пусть лучше не заходит пока.

Когда тот ушел, Клайв подошел к Джорджу, который продолжал сидеть на стуле возле стены, устремив в пол отсутствующий взгляд.

— Ты ок? — Берри положил руку ему на плечо.

— Что теперь делать, Клайв? — Джордж Адамс говорил глухим голосом, по прежнему не поднимая головы.

— Полиция разберется. У тебя в доме произошло жестокое убийство, мотивы которого неизвестны. Я понимаю, насколько это переворачивает спокойную жизнь, Джордж, но что произошло, то уже произошло, ничего не изменишь. Конечно, сейчас в прессе поднимется шумиха. Как же! В доме бывшего мэра, в рождественскую ночь произошло такое!

— Это ужасно! — Джордж взялся руками за лицо и закачал головой.

Тут в коридоре послышались шаги и появился Уоссон.

— Едут. — коротко сказал он. — Миссис Адамс слышала, как я говорил по телефону, но первым делом она побежала искать капли для мужа, а сейчас, вероятно, скоро придет сюда.

Словно в подтверждение этому на лестнице послышались торопливые шаги.

— Ну пусть идет, — Клайв вышел в коридор и почти столкнулся с Лайзой.

— Что там, Клайв? Что с Джорджем, у него ведь сердце?! — взволнованно говорила она, пытаясь заглянуть внутрь.

— Там очень неприглядная картина, тетушка, — Клайв нарочито не давал ей посмотреть за дверь, — если ты готова, то я тебя пущу. Но предупреждаю, зрелище не для слабонервных.

— Да пусти же наконец, я не малень…, — она не договорила. Зрелище ужасной расправы потрясло ее, но Лайза сумела достаточно быстро взять себя в руки :

— Какой кошмар! — вырвалось у нее. — Кто же это сделал?

Она посмотрела на племянника, которому только и оставалось, что развести руками. Затем Лайза подошла к мужу, смотревшего на нее глазами побитой собаки, и начала капать сердечное в маленький мерный стаканчик.

— У меня не болит сердце, — сказал Джордж.

— Все равно выпей!

Тут на улице послышался звук подъезжающих машин, и Клайв выглянул в окно :

— Вот и полиция!

Внизу захлопали автомобильные двери, и вскоре раздался долгий требовательный звонок :

— Я пойду, — Джордж отстранил Лайзу, — надо встретить их.

Через несколько минут он появился в обществе семи человек.

— Лейтенант Адам Борс, — представился один из них, одетый в деловой костюм. — Ничего себе!

Это восклицание вырвалось у него, когда он увидел тело несчастного Хальса на кровати, которого ему загораживали Берри и Уоссон, тоже вышедшие навстречу.

— Вот это да! — Борс подошел к кровати. — Ну, и как это произошло?

Он повернулся к Джорджу и остальным.

— Вот, нашли утром, — тот развел руками. — Он не вышел к завтраку, и мы решили пойти посмотреть.

— Кто, "мы"? — Лейтенант внимательно посмотрел на хозяина и его жену, которая подошла и стояла немного сзади.

— Вот мы втроем, — Джордж указал на Клайва и Уоссона.

— В доме кто ночевал? — Борс достал блокнот и ручку.

— Все, кто и есть сейчас тут, кроме Клайва. — Джордж указал на племянника. — Он только утром приехал.

— Так! — Борс захлопнул блокнот и обвел всех присутствующих взглядом. — Я все равно ничего не понимаю, так что давайте найдем более подходящее место, и я сниму с вас показания.

— А вы, господа, — он обратился к шестерым полицейским, которые уже стояли возле тела, — приступайте к своим обязанностям. Айрон, запиши все, и спускайся ко мне, — сказал он своему помощнику. — Я на первом этаже.

Они спустились в гостиную, где лейтенант почти час слушал всех свидетелей, аккуратно записывая их данные, и иногда делая пометки в своем блокноте. Когда он закончил, тело Хальса уже унесли подъехавшие коронеры, и еще трое полицейских тоже уехали. Таким образом, в доме остался только сам лейтенант Борс, и еще трое его подчиненных. Он по очереди слушал каждого из них, немного отходя в сторону, чтобы не слышали остальные присутствующие. Затем он снова пришел к столу, возле которого сидели Джордж, Лайза, Клайв, Уоссон, Роза и Элейн, и обвел их внимательным взглядом.

— Ну что? — спросил Джордж.

— А что вы хотите услышать?

— Что теперь будет?

— Знаете, — лейтенант закурил сигарету, — я много видел убийств, но здесь, признаюсь, много загадок. Я буду вести расследование, и буду приглашать вас в управление полиции, когда того потребуют интересы дела. Теоретически, именно один из вас является убийцей… .Ну а как еще?! — Борс посмотрел на присутствующих, разом вскинувших на него удивленные глаза. — Теоретически это именно так. Даже мистера Берри нельзя исключать, потому что вы можете, например, по каким-то причинам выгораживать его, отрицая факт его ночевки в доме. Но, буду откровенен, я не считаю, что кто-то из вас мог совершить такое. Поверьте моему опыту, пробить голову тонким предметом, да еще с такой силой, без инструментов практически невозможно. Мало того, док сейчас сказал мне, что у трупа отсутствует головной мозг, а это уже совсем из области фантастики. И единица, вырезанная на теле, могла быть сделана только предметом, напоминающим саблю, потому что разрезано не только оно, но и кровать внизу. Я не вижу, что среди вас есть человек, или люди, которые способны на такое. Да и зачем вам вызывать полицию, в конце концов, если это какой-то ритуал, а именно его это убийство напоминает!

Не надо описывать, какую бурю эмоций можно было наблюдать на лицах присутствующих во время этой речи, но ближе к концу они выражали только единодушное удивление, смешанное со все возрастающей тревогой.

— Вы думаете, к нам проникли сектанты? — спросила Лайза, озвучив возникший у каждого вопрос. — Но как? И почему никто ничего не слышал?

— Я пока не знаю, передо мной одни загадки, — Борс покачал головой. — Но на всякий случай, запирайтесь теперь понадежнее.

Он встал, и захлопнув блокнот, показал другим полицейским, стоявшим и разговаривавшим в другом конце гостиной, что пора уходить.

— Все, господа. Пока что я с вами прощаюсь, но ненадолго. До свидания!

Лайза и Элейн пошли его проводить, а мужчины остались сидеть в креслах, глядя друг на друга.

— Черт возьми! — Клайв стукнул себя по коленке. — Вот ведь рождество!

— А что вы думаете об этом, мистер Берри? — спросил Уоссон. — Вы же тоже многое повидали.

— Надо идти туда, куда мы шли изначально! — Клайв обвел глазами своих собеседников.

— Твою мать! — Джордж даже встал. — Чердак! Ну конечно, ведь именно оттуда можно проникнуть к нам. Там есть маленькое круглое окошко…Но позвольте, а вы думаете, полиция туда не заглядывала?

— Тогда бы они попросили ключи, — задумчиво сказал Клайв.

— Нет! Мы ведь его и не закрывали! Ты передал мне вчера замок, я положил его в уголок, и он там до сих пор лежит!

Джордж всплеснул руками.

— В общем, надо идти и смотреть! — Клайв решительно встал. — Мы не Шерлоки Холмсы, чтобы знать все, просто представляя себе приблизительную картину событий.

— Пошли! — И Джордж решительно направился к лестнице.

— Вы куда? — раздался голос Лайзы, которая как раз вернулась, проводив полицейских.

— На чердак! — почти крикнул в ответ Джордж.

— Там удлинитель лежит на лестнице, я его бросила, когда к вам бежала.

— Вот он, — сказал Клайв, поднимая с предпоследней ступеньки круглый моток.

— Сейчас я лампу возьму, — Джордж направился было к комнате, где еще недавно лежало тело Хальса, но затем передумал, и зашел в следующую. Вышел он оттуда, держа в руках настольную лампу с длинной сгибающейся ножкой.

Клайв и Уоссон уже стояли около люка на чердак. Возле них стояла стремянка, придвинутая к стене.

— Полицейские тут были конечно, — сообщил Клайв, когда Джордж подошел к ним. — Вот их следы на лестнице. Но наверное ничего интересного не нашли, раз ничего не спросили.

— Давайте, — Джордж воткнул удлинитель в электрическую розетку и соединил его с лампой, которая загорелась, испуская яркий направленный свет.

— То, что нужно, — сказал Клайв, ставя ногу на первую ступеньку. — Держите меня лучше.

— Я держу! — отозвался Уоссон.

                                                                                    Глава 7. Грюнфельд.

Клайв поднялся наверх, и достав из кармана пистолет резко откинул крышку. В свете лампы в воздух поднялись целые клубы пыли, заставившие его чихнуть. Клайв быстро провел лампой вокруг себя, чтобы осмотреться. Теперь, при ярком свете, чердак не казался страшным и загадочным. Все было спокойно и мирно. Вероятно, полицейский точно так же просунул сюда голову, и не найдя ничего интересного, закрыл люк. Окошко в крыше оказалось настолько маленьким, что в него не пролез бы и ребенок, и вдобавок оно было заколочено. Но сейчас Клайва меньше всего интересовали эти подробности. Он внимательно осматривал стену, на которой накануне видел таинственную картину, но она была пуста. Он сильнее сжал ручку пистолета, чувствуя, как пот течет по спине.

— Черт! — тихо сказал он сам себе. — Но я же не сошел с ума?!

— Ну что там? — раздался снизу голос Джорджа.

— Ничего здесь нет. И окошко это маловато, чтобы через него проникнуть в дом, — крикнул Клайв. — Я спускаюсь!

Он повернулся и окаменел. Прямо перед ним, теперь на противоположной стене висела картина. Она изображала того самого человека, чье мертвое лицо Клайв видел вчера вечером на фотографии. Внезапно лампа погасла, а испускаемый ей свет словно влетел в картину, впитавшись в нее. Теперь только две желтые точки, которыми вновь засветились глаза мертвеца, служили Клайву ориентиром. Он мгновенно кинул вниз рычажок предохранителя своего пистолета, и выстрелил в цель. Вслед за этим раздалось глухое рычание, и внезапно глаза мгновенно переместились к Клайву, оказавшись прямо перед его лицом. Крышка люка подпрыгнула и закрылась, оставив Клайва в полной темноте. И тут он почувствовал, что тело перестало ему повиноваться. Руки и ноги, скованные неведомой силой, беспомощно повисли в воздухе, и Берри ощутил себя так, словно его связанного сбросили с самолета. Внутреннее давление резко возрастало, и он начал задыхаться, потому что горло его сжала невидимая холодная рука. Но, одновременно, сознание и органы чувств продолжали работать. Клайв видел перед собой два ярко-желтых зрачка, слышал глухое рычание и ощущал ужасающий запах тления, наполнивший все вокруг. Вдруг глаза приблизились к нему почти вплотную и Клайв понял, что неведомое существо приблизило его к себе, внимательно оглядывая. Перед глазами поплыл туман, от недостатка кислорода сознание начало меркнуть, и тогда, в эти последние мгновения, он внезапно четко осознал, что слышит слова, с шипением вырывавшиеся из невидимого рта. Существо явно пыталось ему что-то сказать, но сначала слышались только неясные и непонятные звуки.

— Гр..Гр..Грию, — слышалось Клайву.

И когда в ушах раздался звон, означающий окончание работы мозга, и в глазах появились яркие белые искры, хватка мощной руки внезапно резко ослабла, и в следующую секунду Клайв уже лежал на пыльном полу, жадно хватая ртом живительный воздух. Но существо никуда не делось, по прежнему находясь рядом, оно пыталось что-то сказать. Клайв уже немного пришел в себя, у него даже промелькнула мысль, почему снизу никто не стучит и не открывает люк, ведь Джордж и Уоссон не могли не услышать его выстрелов и не увидеть падение крышки. И тут он вдруг ясно услышал слова, произнесенные почти у себя над ухом. Вероятно тому, кто их произносил, было сложно подбирать фразы, а потому он слышал только отдельные словосочетания :

— Грюнфельд, — говорил некто. — Свет хорошо. Не сопротивляться. Молодец. Возьму. Надо людей. Грюнфельд. Читай. Грюнфельд. Пятьдесят. Надо пятьдесят. Ты пятьдесят. Помни Грюнфельд.

— Я не понимаю! — крикнул Клайв. — Не понимаю тебя! Кто ты, что тебе надо?

— Помни. Время много. Времени нет. Твоя память. Пятьдесят надо. Будешь вспоминать. Один есть. Думай.

— Что думать? — заорал Клайв, пытаясь отползти в сторону, но глаза все время находились у него перед лицом.

— Старуха говорит. Читай. Дорога. Альтштау. Картина проход. Надо пятьдесят. Выбор есть. Пятьдесят уйду. Мой город.

— Я не понимаю! — буквально взмолился Берри. Он уже пришел в себя, и происходящее казалось ему таким сюрреализмом, что мозг отказывался его воспринимать.

— Думай, — повторил голос. — Говорить трудно. Свет. Сила. Картина.

В следующую секунду в голове Берри что-то щелкнуло, откинулась крышка люка, и темноту чердака пронзил яркий луч света от большого фонаря, который держал в руке Джордж Адамс.

— Что случилось, Клайв? — тревожно спросил он. — Ты зачем стрелял? Ты упал? Не поранился?

Фонарь осветил Берри, сидящего на полу.

— Что случилось? — повторил Джордж, с трудом залезая на чердак и подходя к нему.

— Не знаю, — Клайв поднялся с пола. — Меня тут едва в котлету не превратили.

— Кто? — Джордж с удивлением обвел вокруг себя фонарем. — В кого ты стрелял?

— Это не человек, я не знаю, что это было такое. Это как попасть в фильм ужасов. Посвети туда, Джордж!— — Берри указал Адамсу на стену, на которой висела картина. Как он и ожидал, она оказалась пуста. Ничто не напоминало о недавнем кошмаре, разве что только черная точка от вошедшей в стену пули.

— А что вы так долго? — отряхиваясь, Клайв снова перевел взгляд на Адамса и Уоссона, который тоже просунул голову в люк.

— Как так — долго?! — Джордж даже кашлянул. — Ты выстрелил, крышка упала, и я тут же схватил фонарь и снова открыл ее!

— Понятно, — Клайв еще раз огляделся и пошел к лестнице.

Все происшедшее виделось ему теперь как во сне, быстро отдаляясь все дальше и дальше. И только слова, произнесенные неведомо кем, отчетливо запечатлелись в голове. Он больше не боялся, наоборот, в нем зрела необыкновенная решимость докопаться до истины. В ответ на еще раз повторенный вопрос относительно стрельбы, он ответил, что просто увидел некую тень и от неожиданности выстрелил, при этом зацепившись ногой за крышку чердачного люка. Это объяснение было принято, и даже не показалось странным, исходя из последних событий, когда нервы у всех были напряжены до предела. Лайза тоже прибежала, сильно испугавшись звука выстрела. Она успела подумать уже о самом худшем, и была немало обрадована, узнав, что это только случайность.

— Нам всем надо отдохнуть после этих событий, — сказала она. — Отдых, это, пожалуй, единственное, в чем нуждается каждый человек.

— Вы правы, — поддержал ее Уоссон. — Нам и так уже выпало за это время столько, что лично я даже не знаю, сколько времени мне понадобится на восстановление. А ведь еще надо готовить свежий номер.

— Да, вам выпало быть участником событий, за которыми другие репортеры гоняются годами. Так что успех газете обеспечен, — сказал Клайв.

— Как только станет известно, что в моем доме произошло убийство, сюда сбегутся стаи репортеров, — грустно покачал головой Джордж.

— Мы закроемся и все. Пусть хоть ночуют у забора! — ответила Лайза.

— Ну и правильно! — Клайв снял с вешалки свою куртку. — Все, я поехал. Держитесь тут. Что случилось, то случилось.

Уже в дверях он остановился :

— Закрой чердак, Джордж, не забудь. Все — таки нехорошее место.

Попрощавшись со всеми, он вышел из дома. Падал редкий мокрый снег, и пока Клайв прогревал машину, к нему сзади подошел Уоссон, тоже собравшийся домой.

— Что вы все-таки думаете об этом, мистер Берри? — спросил он, задумчиво куря сигарету.

— Что именно вы хотите узнать?

— Именно вы ведь оказывались оба раза на чердаке, и там что-то происходило. Потом непонятная история с фотографией…это загадочное убийство. Может, все как-то связано между собой?

— Последние два дня для меня вообще одна большая загадка, — сказал Клайв, садясь в машину. — Вы человек сведущий, мистер Уоссон, и если я что-то захочу узнать, или если потребуется ваша помощь, то я обращусь к вам. А сейчас, извините, мне нечего пока больше добавить. До свиданья!

Он закрыл дверь, и махнув на прощание рукой быстро покатил по дороге. Уоссон постоял еще немного, задумчиво глядя ему в след, а затем, отбросив в сторону окурок, прошел к своей машине и тоже вскоре уехал.

                                                                                       Глава 8. Два.

Приехав домой, Клайв сразу подошел к зеркалу, скинул верхнюю одежду, и стал внимательно себя осматривать. Он знал, что при удушении, на шее, в местах сдавливания, должны появиться темные пятна, однако ничего подобного так и не заметил. Всю дорогу его мучило воспоминание о случившемся, и хотя оно стало еще дальше, непостижимым образом не оставив в душе страха или омерзения, но в памяти четко сохранилось главное. Слова незнакомца словно врезались в нее, и Клайв, чтобы попытаться разобраться в них, сел сейчас за стол, и достав лист бумаги, постарался записать услышанное. Быстро водя карандашом, он даже не пытался смотреть на текст, который рука словно выводила сама, почти независимо от своего хозяина, а только следуя за сигналами мозга. Записав все, он откинулся на спинку стула и прочитал, что у него получилось. " Помни. Время много. Времени нет. Твоя память. Молодец. Свет сила. Пятьдесят надо. Будешь вспоминать. Один есть. Думай. Старуха говорит. Читай. Дорога. Альтштау. Картина проход. Надо пятьдесят. Выбор есть. Мой город. Картина проход. Грюнфельд. Грюнфельд ".

— Грюнфельд! — внезапно пронеслось у него в голове. — У мамы и Лайзы фамилия Гринфелд. Вот черт! Грюн — это по немецки, кажется, "зеленый"!. Грюнфельд и Гринфелд слишком похожи, чтобы это можно было считать совпадением. Я не мог ошибиться, это существо несколько раз достаточно четко произнесло именно "Грюнфельд".

От волнения Клайв встал со своего места, и закурив, зашагал по комнате.

— Думай. Это его слова. Но что я должен думать? Что значит, "Пятьдесят надо"?

Он еще раз посмотрел в свой листок, быстро пробежав глазами загадочный текст.

— Один есть. Будешь вспоминать.

Внезапно Клайв остановился, пораженный неожиданной догадкой.

— Один есть, а надо пятьдесят! Твою мать! — он посмотрел на себя в зеркало, висевшее на стене, теперь говорил с собственным отражением. — Один есть — это же наверняка Хальс! Это существо выходит из картины, питаясь светом лампы. Оно убило Хальса, и по неизвестной причине убьет еще сорок девять человек. Дьявольщина какая-то! Ему или нужны Гринфелды или его имя Грюнфельд. Ведь на картине прорисовывался именно человек, а не какая-то субстанция. И на чердаке он больше походил на человека, ведь я чувствовал его пальцы. Но почему же мне не было страшно ни тогда, ни сейчас?! Ведь увидев это по телевизору или в кино, да еще представив себя участником событий, можно легко наложить в штаны, и потом вечно бояться даже собственной тени! А я так спокойно отношусь к этому!

Клайв резким движением сел на диван.

— Ведь услышь я эту историю от кого другого, то даже, наверное, и до конца бы не стал ждать, а просто покрутил пальцем у виска! Действительно, в голове не укладывается, что это происходит со мной. Но мертвый Хальс служит неопровержимым доказательством, что все, что происходит, имеет под собой самые серьезные мотивы. И если моя догадка верна, нас ждут самые серьезные испытания. Но почему же он выбрал меня? Достаточно было посветить ему в лицо что— ли? И эта чертова картина…вот надо же было влипнуть в такую историю на самом ровном месте! Картину уже уничтожали, но она снова появилась. Даже если предположить, что Джордж сжег другую, то появление этой на разных местах чердака, и появление на ней этой рожи, уже ничем объяснить себя. Да и на фото он сумел пролезть…Грюнфельд, мать его!

Тут Клайв снова встал и быстро подойдя к телефону, набрал номер Адамсов :

— Алло? Элейн? Привет, это Клайв. Да. Позови мне тетю к телефону пожалуйста. Ах наверху! Ну пускай перезвонит.

Положив трубку, он снова сел за стол. Листок лежал перед ним, но ничего нового пока в голову не приходило. Через пять минут зазвонил телефон :

— Алло, это я , Лайза. А, ну Элейн сказала, что ты на втором этаже. Понятно, что убирались. Слушай, скажи мне такую вещь, слово Грюнфельд тебе ничего не говорит? Ничего? — Клайв с досады даже стукнул по столу рукой. — Да так, какие-то вариации возникли вдруг. Конечно похоже на твою, я знаю. Но вот вертится на языке…ладно, извини, не буду отвлекать. Ложитесь не поздно сегодня, отдохните. Да, пока!

    Положив трубку, он снова посмотрел на бумагу, но почувствовав, что голова больше отказывается что-либо соображать, Клайв отложил его в сторону, и достав из бара бутылку виски, он прямо в одежде лег на диван, и после нескольких глотков заснул.

   Его разбудил настойчивый телефонный звонок. Часы показывали половину третьего утра. Сначала Клайв решил не подходить, но поскольку телефон явно не собирался умолкать, он встал с кровати, и подойдя к телефонной трубке, брошенной на подоконнике, сонным голосом сказал дежурное " Слушаю".

— Мистер Берри, — в трубке послышался голос, показавшийся Клайву очень знакомым.

— Да, я.

— Здравствуйте. Прошу прощения, если причинил вам неудобство, но дело не требует отлагательств. Меня зовут Адам Борс. Мы виделись днем у Адамсов.

— Да, конечно. Я помню, лейтенант. — Клайв разом проснулся. — Что случилось?

— Вы знаете Фредди Маккрюггера, знакомое имя?

— Да, — Клайв сразу вспомнил молодого фотографа. — А что такое?

— Он зверски убит.

— Черт! Когда? — закричал в трубку Клайв.

— Около часа назад. А вас не удивляет, почему я звоню вам по этому поводу?

— Меня уже мало что удивляет, — грустно усмехнулся Клайв. — А действительно, лейтенант, почему?

— Он жил с родителями, и когда они услышали его страшный крик, и не на шутку встревоженные прибежали в комнату сына, то их глазам предстало страшное зрелище. Он лежал на полу в своей комнате с полностью оторванной головой. Вероятно, он увидел убийцу, закричал, и побежал к выходу, но его мгновенно поймали и одним движением открутили голову, словно цыпленку. Следующим движением вскрыли заднюю часть черепа и вытащили оттуда мозг. Но самое главное, мистер Берри, почему я, собственно, вам звоню, это особая улика. Дело в том, что его живот был распорот точно так же, как и при тех печальных обстоятельствах, благодаря которым мы с вами познакомились.

— Опять цифра "один"? — спросил Клайв, одновременно предчувствуя ответ.

— Нет, на это раз "два"!

                                                                        Глава 9. Первые догадки.

Некоторое время Клайв молчал.

— Что вы думаете, мистер Берри? — спросил Борс, слыша в трубке только его дыхание.

— Вы хотели убедиться, что я дома? — Клайв даже усмехнулся.

— И это тоже, что скрывать. Вы понимаете, что у нас складывается нехорошая тенденция, и мой долг это прекратить, используя для все свои знания и опыт.

— Это ваша работа, — ответил Берри. — Спрашивайте, что вас интересует.

— Пока ничего, кроме того, что вы дома и вы живы. Исходя из происшедшего, я могу предполагать что угодно, прошу прощения.

— Я жив. Это единственное, что я знаю сейчас точно А по поводу убийства ничего вам сказать не могу, хотя и очень сожалею о случившемся.

— Хорошо, мистер Берри. До свидания. Через пару дней я вас вызову.

— До свидания. — Клайв положил трубку, и наконец раздевшись, лег в постель.

Происшедшее взволновало его. Угроза, нависшая над всеми, и обретавшая все более и более конкретный вид, заставляла мозг работать с удвоенной энергией. Это убийство, происшедшее далеко от дома Адамсов, показывало, насколько велика сила существа, которое, словно вырвавшись из невидимых оков, начало осуществлять свой дьявольский план. Никто из убитых им людей не сделал ничего дурного, но его логика, непонятная пока никому, неумолимо делала потенциальной жертвой каждого из находившихся в доме в ту рождественскую ночь.

   Клайв проворочался до шести утра. Различные догадки одна за другой всплывали у него в голове, но ни одна из них не поддавалась разумному объяснению. Словно невидимый шлагбаум останавливал мысль, как только она подходила к точке, за которой кончались любые доводы, опирающиеся на здравый смысл. Клайв даже начал думать о космических пришельцах, которых он мог спугнуть, и этим навлечь, на себя и остальных, их гнев. В какой-то момент он даже почти уверился в этом, но затем, внезапно рассмеявшись над собственной глупостью, резко встал с кровати и подошел к столу. Спать ему совершенно не хотелось, и отдернув штору он сел на стул, положив руки на подбородок. За окном занималось обычное пасмурное утро, которыми был так богат Сиэтл с его морским климатом. Просидев так минут пять, он снова придвинул к себе листок с загадочными словами и принялся его изучать. Немного отдохнувший мозг работал с утра явно лучше, и водя ручкой по тексту, Клайв смог, постоянно меняя местами и сопоставляя слова, прийти, наконец, к выводу, показавшемуся ему наиболее логичным и законченным. Конечно, неясностей все равно оставалось много, но и того, что у него получилось, было достаточно, чтобы составить определенный план действий. Он выписал свои догадки на отдельный лист, и отметив знаком вопроса все остальное, прочитал получившийся текст.

— 1.«Свет хорошо, свет сила». Значит, ему нужен свет, и получается, именно электрический. Хм. С одной стороны это хорошо, у него есть слабость, а с другой — он и так вон уже что творит! 2. « Молодец». Это похоже, он про меня так сказал. Я молодец, что дал ему возможность выйти из картины, и теперь мне оставлена жизнь. Хороша похвала! — Клайв даже улыбнулся. — 3. « Время много, времени нет». Кажется, что именно в этом безвременье он существует. Ведь когда я вчера с ним общался, Джордж сказал потом, что не прошло и десяти секунд, тогда как я точно уверен, что не меньше пяти минут. Времени много — это тоже, наверное, про него. Дальше. 4. «Альтштау, Грюнфельд». Какие-то немецкие названия. Ну, это я решу. Надо будет сходить в библиотеку, что-ли. 5. « Твоя память, думай, будешь вспоминать» А вот это, похоже, серьезно. Мне нечего такого вспоминать. Значит, он входит в мою память и оттуда что-то берет. Интересно, что?

Клайв поднялся со своего стула и задумчиво почесывая затылок начал ходить по квартире.

— Что я должен вспоминать? А если имена людей?! Он ведь не знает никого, не знает где кто живет, однако до Маккрюггера добрался. Интересное предположение...но я же не могу вычеркнуть из памяти все, и всех, кого знаю! Получается, что даже малейшего воспоминания достаточно, чтобы он смог по каким-то своим каналам настроиться на человека и найти его! Интересно, а если я буду вспоминать такую-то мать, он и ее найдет?! — Клайв горько усмехнулся. — Значит, тут я бессилен. Но вот как же он проникает в мой мозг? Или я теперь словно подключен к нему после нашего тесного общения? Ладно. 6. « Пятьдесят надо, ты пятьдесят, надо людей» Ну, это я уже и вчера понял. Я, значит, как на заклании, да еще и под номером иду. Это мы еще посмотрим! — Здесь Берри недобро прищурился. — 7. « Картина проход». Вот это четко и ясно. Проход куда-то. С этим нужно разбираться в первую очередь. Ладненько. Ну, и теперь, вопросы. « Старуха говорит. Дорога. Мой город. Читай.» Вот из этого мне ни слова не понятно!

Клайв отложил в сторону листок и посмотрел на часы.

— Уже десять! — удивился он. — Вроде только шесть было. Надо же!

Покачав головой, он направился в душ, а затем, разогрев в микроволновой печи позавчерашнюю недоеденную курицу, быстро расправился с ее остатками, запил все колой и решительно взялся за телефон.

— Род!

— Слушаю. — раздался в трубке заспанный голос. — Что случилось?

— Много чего! — Клайв зажал трубку плечом и снова взял в руки свои листки. — Я к тебе сейчас приеду. Дело важное.

— Давай, — зевнула трубка. — Я уже встаю.

Клайв заметался по комнате, ища ключи от машины. Найдя их в кармане джинсов, одетых на нем, он, плюнув с досады, быстро устремился за дверь. Всю дорогу он постоянно повторял про себя свою версию слов, услышанных накануне, словно боясь, что тонкий лучик приоткрывшейся истины вдруг ускользнет от него. Ехал он к Роду Хьюзу, своему другу, который не только присутствовал на празднике у Адамсов, но и был с ним на чердаке. Тот жил в частном секторе города, вместе с женой и маленькой дочкой. Когда Клайв приехал, все семейство как раз приступало к завтраку.

— Привет! — дверь открыла Сэнди, жена Рода.

— Привет! — Клайв вошел в дом, и не глядя, привычным движением повесив куртку на крючок для одежды, проследовал в столовую. От завтрака он отказался, но взял предложенную чашку кофе, с которой и просидел, терпеливо смотря телевизор, в ожидании, пока семейство Хьюзов насытится.

Как только Род отставил от себя тарелку он глазами показал ему на дверь.

— Спасибо, милая! — Хьюз поцеловал жену. — Мы пойдем поговорим.

— Давайте! — кивнула она, всецело поглощенная утренней женской передачей.

Клайв, вставая из-за стола, погладил по голове Сью, их дочку, и пошел вслед за Родом в гостиную.

   — Что случилось? — Род закрыл дверь и обернулся к Берри. — Что ты с утра уже задумал?

Клайв сел на диван и начал рассказывать другу подробности предыдущего дня. По мере его повествования у Рода несколько раз менялось выражение лица. , Когда Клайв рассказал про смерть Хальса, первоначальная улыбка сменилась выражением тревоги. Затем, когда Берри во всех подробностях рассказал о своем приключении на чердаке, на нем появилось непреложное удивление. После этого Берри перешел к смерти Маккрюггера, и передал Роду свои листки, которые тот долго и внимательно рассматривал.

— Знаешь, — наконец он поднял на Клайва глаза, — если бы на твоем месте сейчас сидел другой человек, я бы сначала посмотрел на календарь — а вдруг там первое апреля?! Ну а потом, скорее всего, подумал бы что он сошел с ума, и единственной моей рекомендацией может быть только совет как можно скорее обратиться к соответствующему врачу. Хотя две смерти за два дня это очень серьезно, но вот остальное похоже на помешательство, произошедшее именно вследствие их.

Берри усмехнулся.

— Но зная тебя, — продолжал Хьюз, — именно это предположение я опускаю сразу. Таким образом получается, что мне стоит действительно принять все на веру, и как-то помочь тебе.

— Дорогой, мы пошли гулять! — Дверь в гостиную открылась, и к ним заглянула Сэнди, держащая в руках детские варежки.

— Хорошо, дорогая. — кивнул Род. — Возможно, нам с Клайвом придется отъехать на пару часиков, так что не волнуйся, если меня не будет.

— Ладно, — улыбнулась она. — Только помни, что послезавтра на работу, так что не очень-то сильно отдыхайте! А еще мы завтра к маме собирались, не забывай.

— Хорошо, милая.

Сэнди ушла, помахав им рукой, а Клайв, откинувшись на спинку дивана и закинув руки за голову, глубокомысленно произнес :

— Эх, жизнь семейная! И хорошо, и плохо одновременно, вот поди разберись!

— Дело привычки! — Хьюз махнул рукой. — Сначала супер, потом все надоедает, а дальше уже и не помнишь, как жил раньше без всего этого! Ну да мы ведь не об этом! Что делать будем?

— В первую очередь, надо понять, что такое Грюнфельд, и какая связь имеется с фамилией Гринфелд. А если Грюнфельд — это просто какое-то название, то что есть странного, что может быть связано с этим местом.

— Хотя вот, Альтштау, больше похоже на название, — Хьюз снова начал рассматривать листки. — Но сейчас, Клайв, нам все равно этого не узнать.

— Так это самое главное! — Берри встал с дивана. — Только эти два слова являются конкретными указаниями на что-то, остальное уже должно вытекать из них, иначе пока тупик.

— Или следующее твое свидание с этой тварью, или следующая смерть только даст очередной толчок, — задумчиво произнес Хьюз.

— Вот и я об этом! — Берри взволнованно зашагал из стороны в сторону. — Нельзя ждать, Род, надо что-то делать!

— Твои предложения?

— Нам надо сегодня же попасть в библиотеку!

— Так ведь каникулы, Клайв! — Род развел руками.

— сенатор ведь твой хороший знакомый, кажется? — Берри остановился напротив.

— Вадс? Да, он двоюродный брат моей тещи.

— Вот и позвони ему. Скажи, что у тебя я, и мы хотим немедленно кое-что узнать,…а вот что?

— Да просто скажу, что в связи с убийствами, хотим посмотреть историю Гринфелдов. В сегодняшних газетах наверняка уже все красочно описано.

— Да и в новостях, конечно, прозвучало, — кивнул Клайв. — Ну давай, звони. Пусть договорится с городской библиотекой, там ведь всегда есть какие-то служащие.

                                                                    Глава 10. Дэнзел Грайер. Манускрипт.

   Как на странно, но звонок Хьюза не вызвал у сенатора очень большого удивления. Конечно, он был уже в курсе происшедшего. Помимо средств массовой информации, у него имелись свои источники, благодаря которым он был в курсе всего, чем жил весь штат Вашингтон, не говоря уже о его столице. Также сам Джеймс Вадс оказался, в некотором роде, причастен к этим событиям, поскольку тоже был в числе гостей, посетивших Адамсов, и два убийства подряд, коснувшиеся людей, которые еще недавно сидели с ним за одним столом, не могли не взволновать его. Поэтому, выслушав просьбу Хьюза, он почти сразу согласился позвонить в городскую библиотеку, чтобы предупредить дежурного о их прибытии. Вадс сказал, что просьба двух молодых людей о посещении библиотеки вообще не может не радовать его, ну а уж если они помогут этим полицейскому расследованию, то это просто дело чести для него — разрешить им внеурочное посещение. Таким образом, друзья, быстро добившись желаемого результата, не теряя больше времени, вышли из дома и сев в машину Клайва, поехали в центр города. Библиотека была, конечно, заперта, но их посещения ждали, и как только друзья назвали свои имена, охранник пустил их внутрь. Не самое большое здание, теперь, лишенное посетителей, внутри казалось огромным и величественным. Их шаги гулко раздавались в высоких сводах первого этажа, что в сочетании с полумраком придавало всей атмосфере некоторую особую таинственность. Прежде ни разу не бывавшие тут, Клайв и Род шли за охранником, с интересом осматриваясь. Пройдя холл и большой читальный зал, они поднялись наверх, где охранник постучал в одну из дверей, из под которой пробивалась тонкая полоса света. Не дожидаясь ответа, он открыл ее, знаком пригласив друзей пройти внутрь.

— Мистер Грайер, — нарочито громко сказал он, — вот эти два джентльмена, я предупреждал вас.

— Давайте, давайте! — раздался скрипучий старческий голос, и войдя, они увидели пожилого человека, лет восьмидесяти пяти, освещаемого только светом старой зеленой лампы.

Он сидел за столом, склонясь над каким-то документом, и даже не поднял голову навстречу.

— Я пойду! — тихо сказал охранник. — Дальше вы уж сами.

— Ок! — Клайв кивнул. — Спасибо.

Охранник тихо затворил за собой дверь, и они остались наедине с Грайером. Старик погрузился в чтение, и казалось, уже забыл о присутствии двух человек за своей спиной.

— Нам, извиняюсь, по важному делу, — робко начал Хьюз. — Простите, что беспокоим..

— Понимаю, что не "Космополитэн" почитать пришли, — закаркал старик, так и не обернувшись.

— Мне надо узнать историю семьи Гринфелд, — сразу выпалил Клайв, которому надоело так стоять. — Как они приехали сюда, кто их предки, и как они могут быть связаны с именем Грюнфельд.

При этих словах, палец старика, до этого ходивший вдоль строк, вдруг резко дернулся и остановился. Старик замер, и как-то даже напрягся.

— Вот и сбылось! — услышали они тихий шепот.

— Что вы там говорите? — сказал Клайв, далекий от чопорности и сантиментов. — Вы что-то знаете, или мне кажется?

— Почему вы спрашиваете про эти имена? Какое вы имеете отношение к ним? — старик наконец повернулся, и они увидели морщинистое лицо, изъеденное оспинами, на котором особо выделялся длинный крючковатый нос.

— Фамилия моей матери Гринфелд, — сказал Клайв, — имя Грюнфельд я узнал сам не знаю от кого, а теперь кто-то связанный с этим всем, стал убивать людей. Двое уже убито, понимаете — двое за два дня!

— А их должно быть пятьдесят, — старик пытливо смотрел на Клайва из-под густых бровей.

— Точно! — Берри вздрогнул. — Откуда вы знаете?

— Эх, молодые люди, — старик поднялся со стула и накинул на себя висящий на нем вязаный жилет, — мне уже восемьдесят шесть, и если я что-то говорю, то имею на то основания. Пойдемте!

Хьюз открыл перед ним дверь, и Дэнзел Грайер, хотя и приволакивая одну ногу, но тем не менее довольно быстро пошел вперед. Клайв и Род шли немного сзади, иногда переглядываясь. Старик вел их по длинному коридору, по периметру огибающему все здание. Некоторые двери справа от них были открыты, и оказалось, что параллельно проходит еще один коридор, окаймленный перилами, и сплошь заставленный книжными полками и читальными столами. Заинтересованный Клайв не удержался и заглянул туда. Внизу, за перилами, он увидел тот самый читальный зал, находящийся на первом этаже, который они проходили вместе с охранником.

— Ну что там еще?! — услышал он недовольный голос Грайера, который, по видимому, спрашивал Хьюза, почему они остановились.

— Никогда не был в библиотеке, — ответил Клайв, выходя из-за двери. — Интересная архитектура.

— Вам ли об этом думать сейчас, — и старик снова пошел вперед, жестом призвав их следовать за собой.

Вскоре он открыл дверь слева от себя, за которой оказалась неширокая крутая лестница, уходившая вниз.

— Вот здесь, пожалуйста, помогите, — сказал Грайер.

Клайв подал ему руку.

— Что там? — спросил он.

— Сейчас мы спускаемся в книгохранилище. Не все книги могут хранится наверху. Некоторым просто нет места, а некоторые настолько редки и стары, что им требуется совершенно особая атмосфера. Кстати, тот документ, с которым необходимо ознакомиться вам, относится именно ко вторым.

— Вы меня заинтриговали, — сказал Клайв, взявший старика за локоть еще сильнее, после того, как тот чуть не подвернул ногу. — Я пришел за справкой по жителям города, а оказывается, меня тут дожидается нечто старинное и таинственное. Сколько нам еще идти-то? По моему, мы уже в подвале.

— Вы сказали имя, неизвестное никому, — ответил Грайер, — никому, кроме как посвященному. Я провел в библиотеке почти всю жизнь, знаю здесь каждый уголок и каждый листок в каждой книге. Но один документ, найденный мной почти сорок лет назад, никогда не давал мне покоя. И вот теперь я слышу старинное имя, написанное на нем, слышу все то, что и было указано…Вот где тайна, молодой человек, вот где сила познания! А мы сейчас действительно на втором подвальном этаже, вы правы, и за этим пролетом будет дверь, которая нам и нужна!

Грайер шел очень медленно, а потому путь в четыре этажа показался друзьям вдвое длиннее, и они облегченно вздохнули, когда наконец подошли к обещанной двери в главное хранилище. Она оказалась незапертой, но внутри была кромешная тьма, и Клайву понадобилось немало времени, чтобы найти выключатель, местонахождение которого старик никак не мог точно показать. Но все же, благодаря совместным усилиям, они справились, и на потолке загорелись неяркие лампочки, расположенные двумя рядами вдоль всего помещения, представлявшего собой огромный зал, сплошь заставленный книжными полками.

— Теперь нам нужно в самый дальний угол, — Грайер ткнул вперед крючковатым пальцем. — Там у меня есть убежище.

— От кого прячетесь? — спросил Хьюз, осматриваясь вокруг.

— Ото всех! — старик несколько повысил голос. — Только здесь тишина, покой и знания. Вам вряд ли суждено понять это.

— Знания — это великолепно! — Клайв шел впереди всех и уже увидел небольшой закуток, отгороженный тремя невысокими шкафами. — Только, мистер Грайер, все знать невозможно, а потому не лучше ли досконально знать что-то одно, стараясь именно в этом быть лучшим. Вот вы, с вашими знаниями, много ли смогли из них дать людям? Не обижайтесь только.

— Да что уж там! — Старик махнул рукой, одновременно садясь на стул, подставленный ему Хьюзом. — Может, и не многим что-то дал…., а почем знать, не сейчас ли настал мой звездный час?!

— Ой, — Клайв и Род тоже сели. — Вашими бы устами… Ну, показывайте, сэр, что там у вас? Время у нас, конечно, есть, но может быть его и не так много.

— Вот! — Грайер нагнулся, и вытащил из ящика письменного стола, стоящего перед ними, какую-то папку. — В свое время эти документы произвели на меня впечатление разорвавшейся атомной бомбы, но здравый смысл заставил не обнародовать их, а именно спрятать. Люди, знаете ли, больше всего любят поливать помоями все, что выходит за рамки их сформировавшегося представления о жизни.

   Он положил папку на стол и откинулся на спинку стула, одновременно, движением руки, предлагая Клайву самому ознакомится с ее содержимым. Берри аккуратно развязал тесемки и достал оттуда несколько десятков рукописных листков :

— Все надо прочитать?

— Там, где даны списки фамилий, можете не читать, а остальное обязательно, — кивнул Грайер. — И читайте вслух, вашему другу это тоже будет небезынтересно, да и я еще раз послушаю. Начинайте вот с этих старых страниц, которые желтые все.

Берри быстро отобрал нужное, сел поудобнее и начал быстро читать, постепенно все более изменяясь в лице :

— Документ, который я нашел в старом сундуке, является неопровержимым доказательством истинности тех событий, которые произошли три года назад и которые явились причиной нашего бегства из Европы.

— Это часть личных записей Отто Гринфелда, он вел что-то вроде дневника, — пояснил Грайер, — датируются 1862 годом.

Клайв кивнул и затем, продолжил.

— "Документ был уничтожен огнем, но я полностью переписал его, прежде чем случился тот пожар. Свои потомкам я завещаю читать его своим детям, как только те смогут понять написанное и осознать грозящую нам опасность. Для любого Гринфелда это закон и библия, иначе я даже боюсь предположить, что может случиться, если цепь роковых случайностей снова разорвет оковы и вечное проклятие вырвется наружу. Я все объясню ниже, но сначала предлагаю сам манускрипт. " Я, Манфред фон Грюнфельд, завещаю детям своим читать эти слова как святое писание. Наш род едва не исчез с земли 12 октября 1567 года, и сейчас, по прошествии восьми лет, я наконец решился поведать правду о своем брате, который не погиб в огне, как считается, а оказался замурован с помощью святой молитвы в маленьком зеркале, впоследствии вставленным в картину, изображающую наш старый замок…"

На этом месте Клайв запнулся, и широко раскрытыми глазами посмотрел на Хьюза.

— Вот и открывается истина, — сказал он. — Но насколько же быстро мы ее нашли! Я просто не верю. Такое странное чувство, что кто-то всем руководит, и меня все время подталкивают вперед.

— Да читайте же дальше! — Гравер с досадой хлопнул рукой по столешнице. — А руководит всегда всем сам Создатель, это каждому известно.

— Читай, Клайв, — присоединился к нему Хьюз, — а то страшно интересно!

— Кажется, в нашем случае, эти два слова могут быть произнесены только раздельно, — проговорил Клайв, снова принимаясь за чтение. — Итак…" Неделю назад он приходил ко мне во сне, и всячески угрожал, постоянно оскорбляя. Он говорил, что люди теперь будут платить ему своими жизнями в отместку за то, что тогда мы его остановили, не дав закончить ему его страшное перевоплощение. Я просил его уйти, уйти к Дьяволу, которого он так любит, но тщетно. Он сказал, что ему и так малоинтересно говорить со мной долго, но теперь сила его вновь окрепла и он скоро сумеет разорвать заклятие, и придет на Землю в несколько раз сильнее прежнего. Он сказал, что будет убивать всех без разбора, и обязательно оставлять напоследок одного из Грюнфельдов, потому что мы виноваты перед ним, и мы ему теперь не родственники. Напоследок он напомнил о картине, похороненной в лесу, и как-то странно усмехнулся. Это было настолько реально, что проснувшись, я помнил все до последнего слова, но самое ужасное было то, что картина оказалась в доме! Она висела на пустой стене и истекала кровью! Я сорвал ее и бросил в камин, но как только я повернулся, она снова висела на прежнем месте, а в камине лежал портрет моей матери, который и висел раньше на той самой стене! А теперь нужно рассказать, что произошло в уже упомянутый мной день. Мой кузен, барон Герхард фон Грюнфельд жил в нашем родовом замке. Будучи самым старшим в семье, он занимал особое положение в обществе, владея одним из самых больших состояний в Баварии. Его нрав был известен каждому, и только состояние позволяло Герхарду безнаказанно вытворять те бесчинства, благодаря которым его и стали называть просто Грюнфельд, что само по себе внушало страх. Он постоянно менял слуг, потому что они убегали из его дома куда глаза глядят. Его ночные гуляния с непонятными личностями, эти всюду развешенные портреты, с самыми ужасными рожами и словами, его открытое богохульство, наконец, сделало его изгоем нашего рода. Но постоянно увеличивающееся, непонятным образом, огромное богатство, позволяло ему плевать на все. И вот однажды, хотя мы почти не общались, вдруг от него прискакал гонец, который передал мне письмо. В нем Герхард сообщал, что хочет помириться со мной, как с ближайшим родственником, да и с остальными тоже. Он пригласил меня к себе на пир, добавив, что теперь все измениться, и он решил загладить перед всеми свою вину, и помочь каждому, кто этого попросит. Я ничего еще не просил, но гонец передал мне кошелек с суммой, которая сразу помогала оплатить мне все долги. Дело в том, что я брал заем у короля, но засуха 1566 года внесла свои коррективы, и мои крестьяне не смогли получить тот урожай, на который я рассчитывал. Я хотел продать зерно и хмель, но этого оказалось недостаточно. Герхард все знал, конечно, и вот вдруг такая щедрость! Я решил не отказываться от подарка и принял его приглашение. Мы давно не виделись, и я лелеял надежду, что может быть он действительно решил измениться, и божья благодать наконец снизошла на него. Поэтому, в назначенный день я собрался, и с тремя слугами поехал в замок. Ко времени нашего прибытия он был уже полон народа. Собралось почти все местное дворянство и магистратура. Герхард прекрасно выглядел и был на редкость обходителен. Он сразу обнял меня и самолично проводил в выделенные для меня покои, что было неслыханной любезностью с его стороны. Оставив меня немного передохнуть, он сказал, что через полчаса будет ждать всех на ассамблее. Я прекрасно знал замок еще с детства, а потому сразу нашел общий зал, ни разу не заплутав в темных переходах. Надо сказать, что дом просто ломился от богатства и роскоши, вот только все это производило очень гнетущее впечатление, давя на сознание какой-то недоброй таинственностью. Во время пиршества ничего особенного не происходило, но последующие события и стали той точкой, с которой все и началось. Уже под утро гости стали буквально падать от пьянства и обжорства. Я тоже дал себе волю, признаюсь, но все же несколько меньше остальных. Сам Герхард от других не отставал, но при этом оставался самым трезвым. Он иногда отлучался, а после прихода становился все более и более веселым. Около шести утра я пошел спать, потому что сил уже не было, а на следующий вечер было запланировано продолжение всего действа. Проходя мимо покоев брата, я увидел приоткрытую дверь, и решив принести слова благодарности, заглянул туда. Увиденное потрясло меня до самой глубины души. Посреди огромной спальни возвышался помост, на котором стоял деревянный гроб. В нем лежала обнаженная девушка-служанка, которую я видел еще днем. Везде горели свечи и стояли темные штандарты, явно отмеченные знаком Сатаны. Сам Герхард, одетый в черный балахон, стоял рядом на коленях, терзая тело человека, лежащего подле ужасного помоста. Он вцепился ему в глотку и жадными глотками пил кровь, одновременно помогая себе зубчатым кинжалом, которым он наносил сильные удары в грудь человека. Внезапно он словно почувствовал мое присутствие и резко оглянулся. Тут я не выдержал, и закричал. Его лицо больше напоминало древнеиндийскую маску, настолько видоизменились его черты. Глаза были выпучены, нос стал плоским, а губы выпуклыми. Помимо этого из под них виднелось несколько отвратительных клыков, по которым стекала кровь.

— Заходи! — прорычал он, и одновременно дверь за моей спиной захлопнулась.

— Что происходит? — только и смог сказать я, хотя в данной ситуации это было самым глупым и неуместным.

— А ты не видишь?! — захохотал он. — Я ем!

При этом он несколькими сильными ударами ручкой своего кинжала раскроил человеку череп, раскрыл его пополам и вытащил оттуда мозг.

— Это мой слуга, — сказал он, — что может быть лучше? Был и нет его! А для народа — так он просто убежал, потому что ему здесь тяжело и страшно работать. Не хочешь присоединиться? У тебя есть шанс!

— Ты дьявол! — закричал я, отступая назад. — Ты все всегда делал специально, чтобы спокойно убивать людей!

                                                                        Глава 11. Манускрипт. Продолжение.

— Дьявол — это не я! — Голос Герхарда стал вдруг глухим и жестким. — Я его друг, а Дьявол только один, и потому меня правильнее назвать демоном, хотя полное перевоплощение еще не состоялось. Тебе теперь не выйти отсюда прежним, кузен. Или ты будешь одним из нас, или разделишь участь остальных!

В моей голове все помутилось. Я не знал, как поступить, а потому ответил не сразу. Под одеждой у меня был пистолет, который давал мне некоторую уверенность. Но нужно было как-то приблизиться к Герхарду, а потому я кивнул и пошел навстречу.

— Вот и молодец! — заговорил он, вставая. — Я научу тебя всему, ты получишь бессмертие и невероятную силу. Вдвоем мы сделаем род Грюнфельдов всемогущественным.

— Что мне нужно делать? — спросил я, подходя все ближе.

— Сначала ты должен отведать эту женщину, — он показал на девушку в гробу. — Это вводит в нужное состояние, делая мужчину сильным. Подойди к ней, разденься, и пять минут делай с ней все, что угодно.

— Она спит? — спросил я, подходя на расстояние трех шагов.

— Вечным сном! — захохотал он страшным демоническим смехом. — Она всего лишь неотъемлемая часть алтаря, и ее тело нужно только как способ вхождения в одду.

Я не стал уже спрашивать, что это такое, а сразу достал пистолет, и выстрелил ему в голову. Герхард схватился за лицо руками, отшатнувшись к противоположной стене. Когда он отнял их, я увидел, что его лицо вновь стало прежним, и только в правой щеке зияла огромная дыра, из которой потоком хлестала кровь. Я не понимал, почему он еще не умер, потому что разбираюсь в ранах, и понимал, что она смертельна. Вместо этого Герхард вытянул руки вперед и уставился на меня немигающим взором.

-Ты сделал невероятную глупость, Манфред. Теперь ты заработал на себя и всех своих родственников страшное проклятие. Меня нельзя убить, мое тело не есть самое главное.

Он говорил, а я с ужасом понимал, что говорю с мертвецом. Мой выстрел действительно убил его, но теперь неведомая сила поддерживала его, не давая упасть. Голос его был прежним, но рот не раскрывался при его звуках, глаза тоже были открыты, но смотрели словно мимо меня.

— Я не боюсь, — ответил я тогда четко и уверенно. — Я избавил мир от страшной гадины, и теперь я приведу священника, и он очистит здесь все. А тебя, Герхард, мы сожжем в твоем собственном доме, только перед этим похоронив этих несчастных.

Я говорил, чувствуя, как во мне просыпается невероятная злоба. Он мне уже не ответил, а только сполз по стене, и затих. Я вернулся к двери и обнаружил, что она теперь открыта. Быстро найдя своих слуг, я послал одного из них к местному священнику, а с двумя другими вернулся в комнату. Это были жесткие парни, прошедшие со мной огонь и воду в двух войнах, в которых мне довелось участвовать, но и они ужаснулись, когда увидели эту страшную картину. Тем не менее, мы немедленно приступили к делу. Надо было скрыть ужасные следы происшедшего, а потому мы, не взирая на сословные различия, начали быстро убирать бесовские следы, и скатывать мертвецов в ковры, висевшие повсюду. Нам было нужно делать все тихо и аккуратно, чтобы не привлечь внимание ни гостей, ни слуг Герхарда. Когда почти все было закончено, внизу раздался грохот ворот, и выглянув в окно я увидел своего слугу в сопровождении священника. Солдаты, стоявшие у входа долго крестились ему вслед, думая, что теперь их барон, возможно, действительно станет другим, раз он пригласил священнослужителя. Минут через пять пастор Лауэр уже входил к нам. Я не имел права лгать ему и рассказал все, как было. Оказалось, что он не был ни капли удивлен моим рассказом, и напротив, сказал, что я сделал доброе дело, уничтожив настоящего антихриста. Он сначала не хотел даже ехать, думая, что именно Герхард зовет его, но святая обязанность помогать людям, пусть и заблудшим, оказалась сильнее личных желаний. Я показал ему мертвецов, попросив прочитать над ними молитву, но как только раздались святые слова, Герхард вдруг страшно зарычал, и открыв страшные белесые глаза, начал вставать с пола. Слуги мои закричали и хотели убежать, но тяжелая дубовая дверь, обитая железом, вновь оказалась запертой. Грюнфельд уже полностью стоял на ногах, но пастор не дрогнул, и выставив перед ним распятие и раскрытую походную библию, начал призывать на помощь святых и мощных архангелов. Грюнфельд, а теперь я буду называть его так, потому что он перестал быть не только моим родственником, но и человеком, сначала попятился назад, а потом все же снова медленно двинулся на нас. Его лицо было ужасно, мертвые глаза засветились огнем, рот изрыгал скверну и страшные проклятия.

— Я сожру вас живьем, — говорил он, — остатки выпотрошу и повешу на чердаке, сделав потом чучела. Еще никто не мог справится со мной силой, и вам тоже это не удастся. Вы попадете в ад, и я буду веселиться, глядя на ваши мучения, когда ядовитые оранжевые сороконожки будут выедать вас изнутри. И это будет вечно!

Он бешено захохотал, и к своему ужасу я увидел, что убитые им мужчина и женщина тоже начали шевелиться, и вскоре медленно поползли к своему повелителю. И только пастор оставался спокоен. Когда Грюнфельду оставалось пройти до него не более трех шагов, он встал на колени, и назвав имя, которое я произнести не смею, обратился к нему, призывая помочь нам. В ту же секунду яркий свет озарил зал, и мы увидели светлую фигуру, сходящую вниз. Это был высокий молодой человек с длинными белыми волосами. Он протянул руку перед собой, и на неизвестном мне языке обратился к Грюнфельду, которого его появление привело в ярость. Однако, он остановился, и упав на пол начал быстро кататься по нему, отвратительно визжа. Мужчина с женщиной тоже остановились, и мелко задрожав, вдруг вытянулись на полу, замерев навсегда. Трое моих слуг забились в угол, и отчаянно крестились, все время читая молитвы. Один из них, Клаус, полностью поседел, а второго неожиданно вырвало, когда в один момент Грюнфельд оказался совсем рядом. Тем не менее, святая сила начала действовать, и Грюнфельд становился все менее активен.

— Возьми зеркало! — вдруг раздался дивный чистый голос, казалось, исходивший из каждого уголка комнаты.

— Берите скорее! — посмотрел на меня пастор. — Это он вам!

Я начал оглядываться в поисках названного предмета, но в огромном зале ничего подобного не оказалось.

— Там! — молодой человек протянул руку, указывая на дальнюю стену.

Я посмотрел туда, и увидел на полу маленькое квдратное зеркальце, размером примерно пять на шесть сантиметров. Я бросился к нему, и у Грюнфельда вырвался из груди жуткий вой.

— Направь на него!

Эти слова словно проникли мне в самую душу, и я больше не спрашивал, что делать. Я стал искать в тусклом отражении Грюнфельда, и как только он полностью оказался виден в зеркале, его не стало видно наяву. И тут мы все услышали глухой рокот. Молодой человек поднял голову, постоял так немного, а затем, словно отмахнувшись от кого-то невидимого, посмотрел на нас.

— Я не могу навсегда заключить его в стекло, — сказал он как-то немного грустно, и мне показалось, что даже плечи его поникли от невидимой тяжести. — Слишком сильный покровитель вступился за него, а у нас есть договор. Я заключу его в этот предмет, но его не удастся уничтожить. Закопайте зеркало поглубже, но сначала замажьте краской и поместите в какую-нибудь картину. Такое условие поставлено. Помните, что если когда-нибудь на него упадет прямой луч света, то нечестивец снова появится на Земле, принося огромные беды. Время также мы установили четко — с полуночи до часу ночи, когда темные силы всесильны. Таким образом будет соблюдена справедливость и равноправие. А сейчас, берите скорее с собой зеркало, сутки оно не опасно, и бегите прочь из этого дома. Внизу уже начинается пожар, остановить который нельзя. Слушайте Создателя, дети мои, молитесь ему и почитайте. Он вас спас, и последующее спасенье только в нем. Прощайте!

В следующее мгновение он поднял руку и мгновенно исчез, оставив нас всех стоять на коленях и молиться, молиться, молиться…

                                                                   Глава 12. Манускрипт. Окончание.

— Твою мать! — сказал Клайв, обведя своих слушателей странным взглядом. — Вот Дьявол! Никогда такого не читал. Если бы еще не пришлось сейчас самому в этом участвовать, то мне было бы просто жутко интересно, а сейчас если честно, хочется в штаны наложить!

— Не ругайтесь, молодой человек, — Грайер предостерегающе поднял палец, — Дьявол слышит все обращения к нему, и никогда не упустит повода показаться и наказать того, кто произносит его имя без дела.

— Действительно, Клайв, не надо сейчас! — буквально взмолился Хьюз. — Лучше читай, там уже ведь немного осталось.

Берри ничего не ответил, и немного поежившись, продолжил :

— " Внезапно, снизу раздались крики, заставившие нас прийти в себя. Я подбежал к двери, вновь оказавшейся открытой, и сразу почувствовал запах гари. Пастор и слуги выбежали вслед за мной, и когда мы спустились по задымленной лестнице и выскочили наружу то увидели, что правое крыло замка объято пламенем, с невероятной скорость пожиравшим все, что попадалось на его пути. Некоторые гости выпрыгивали прямо из окон, в тщетной надежде спастись, но Грюнфельд и его Покровитель словно забирали с собой все, что можно было пожрать пламени. К утру от шикарного замка остались лишь обгорелые стены. Попытки потушить огонь не прекращались до самого конца, из соседнего города приехала пожарная колесница, но огонь продолжал свирепствовать. Я, трое моих слуг и пастор, на рассвете поклялись никому не рассказывать о случившимся. Зеркало я держал при себе, но завернул его в ветошь, опасаясь увидеть нечто ужасное в его отражении. Мы взяли, как и было велено, одну из картин, спасенных из дома, благо я, как единственный наследник Грюнфельда, мог теперь распоряжаться этим имуществом. В лесу пастор Лауэр несколько раз прочитал над ней молитву, а я закрасил зеркальце разведенной золой. После этого мы вставили его в нижний угол рамы, сзади самого холста, завернули картину в старые тряпки и закопали как можно глубже. Пастор прочитал "Отче наш", освятил это место святым крестом, и мы ушли прочь, стараясь забыть о месте погребения навсегда.

Я вступил в права наследования, но фактически не получил ничего, потому что все богатства Грюнфельда таинственным образом исчезли. Это касалось даже золотых и серебряных предметов, которые, казалось бы, не могли сгореть. С огромным трудом, я и другие родственники, отремонтировали часть замка, но в нем стали происходить столь странные и страшные явления, что все дальнейшие работы пришлось прекратить. Ночами там появлялись красные и белые огни, слышались странные голоса и завывания. Несколько рабочих погибли, придавленные строительными конструкциями, рухнувшими на них ни с того, ни с сего. Мы все постоянно видели кошмары, а сейчас, когда ко мне стал являться сам Грюнфельд, я, несмотря на клятву, все же взялся за перо, чувствуя необходимость описать эти страшные события. Мои записи предназначены последующим поколениям, которым, вероятно, предстоит нести на себе страшное проклятие, когда Грюнфельд в любой момент может появиться и претворить в жизнь свои ужасные замыслы. На это я заканчиваю, дети мои (а я имею право так вас называть, потому что вы все будете являться моими потомками), и наказываю каждому из рода Грюнфельдов читать мое послание, и передавать его своим детям. Я не знаю, что произойдет дальше со мной, но все же думаю, что я, как и четверо других моих спутников, осененные рукой ангела, защищены теперь господом нашим. Прощайте! 10 июля 1575 года. Барон Манфред фон Грюнфельд. Альтштау, Бавария.

— Альтштау! — Клайв выразительно посмотрел на Хьюза. — Вот дерьмо!

— Что случилось? — Грайер, слушая Клайва, словно задремал, но сейчас вдруг очнулся.

— Расскажи ему. — попросил Хьюз Берри, — а то как-то некрасиво даже.

И тогда Клайв, насколько сжато и складно у него получилось, поведал старику историю, приведшую их сюда. Грайер все время молчал, прикрыв лоб рукой, но по окончании повествования тяжело вздохнул, с какой-то жалостью посмотрел на Берри.

— Вот вам и подарок на рождество, — сказал он. — Проклятие все же сбылось. Но вы не дочитали до конца, там на обороте листа есть еще текст. Посмотрите, он многое вам скажет.

Клайв перевернул лист и действительно у видел продолжение. Увлекшись рассказом Манфреда, он совершенно забыл о том, кто, собственно, и составил весь документ, и кто появился только в начале, а именно, Отто Гринфелда. Вот что тот написал :

— " Именно этот текст я и переписал, найдя манускрипт в сундуке. Однажды ночью мне приснился кошмар, в котором ко мне явился ужасный мертвец. Он не выказывал злобы, а только просил перевесить одну старинную картину, висевшую в нашем доме. Она не имела большой ценности, но почему-то никто не мог выкинуть ее, считая семейной реликвией. На ней был изображен старинный дом, по легенде, являвшийся когда-то нашим родовым замком, сгоревшим во время пожара более трехсот лет назад. Я решил, что это просто ночной кошмар, возникший под воздействием недавно прочитанного документа, и через некоторое время забыл о нем. Однако через три дня мой сон повторился, причем на этот раз человек (если его можно так назвать), был настроен гораздо более агрессивно. Он сообщил мне, что если я не исполню его желание, то великие беды обрушаться на всю нашу семью и сказал, что картину надо перевесить как можно ближе к окну. Проснувшись среди ночи в холодной испарине, я встал с кровати, тихо прошел в соседнюю комнату, чтобы не разбудить жену, и зажег свечу. Та самая картина висела в коридоре, и никто никогда не менял ее расположения. У нас было поверье, что она должна висеть только в одном месте, и из поколения в поколение это правило соблюдалось. Впрочем, картина висела здесь так давно, что на нее никто не обращал внимания, она словно была частью самого дома. В детстве я часто подходил к ней и подолгу всматривался в строгие линии старинного замка, стоявшего в окружении огромных дубов, и оттого казавшегося таинственным и загадочным. Однако со временем я тоже перестал обращать на нее внимание и она стала для меня просто непреложной частью интерьера. Теперь я понимаю, что мои собственные мысли, возникшие после прочтения манускрипта, и привели ко мне Герхарда фон Грюнфельда. Вероятно, всё что с нами происходит не является частью только нас самих, и каждая конкретная мысль достигает того, что к ней относится.

       В течение столетий никто не произносил этого имени, а если и произносили, то совершенно безучастно, и только я, со своей впечатлительностью, смог привести в движение Нечто, нашедшее меня в глубинах общего сознания и пославшее ко мне того, кто жаждал этой встречи сотни лет. Подойдя к картине, я снова вгляделся в знакомые очертания. В ней ничего не изменилось, отсутствие постоянного освещения благотворно сказывалось на ее состоянии, краски ее были сочны и глубоки, словно она только что вышла из под кисти мастера. Я находился в полном замешательстве, и когда все же решил взять ее и перевесить, рука моя внезапно дрогнула. Я понял, что поддавшись чужой воле, несомненно очень сильной и злой, я принесу великие бедствия не только себе и своей семье, но и многим ни в чем не повинным людям. Пораженный этой мыслью, я решил, что наутро должен немедленно пойти в церковь и рассказать все священнику. Погасив свечу, я снова вернулся в спальню, решив сегодня больше не смыкать глаз, однако сам не заметил, как заснул. Тем не менее, больше ничего не тревожило мой сон, и проснувшись рано утром я чувствовал себя превосходно. Мысль о том, что теперь господь будет являться моим защитником, делала меня уверенным и сильным. Изольда, моя жена, была немало удивлена моим бодрым видом, так резко контрастирующим с озабоченным выражением, которое не сходило с моего лица на протяжении всех последних дней. Я сказал ей о своем решении относительно картины, и она, конечно, удивилась, но будучи женщиной кроткой и благоразумной, не стала возражать. Для начала я решил исповедоваться, а потому выпил только стакан чистой воды и пошел в церковь. Пастор оказался свободен, и после того, как я внес пожертвование, пригласил меня в исповедальню. Мне не в чем было особо раскаиваться, а потому я просто рассказал ему о своих страхах и подозрениях. К моему вящему удивлению, пастор воспринял все очень серьезно. Уже выйдя из исповедальни он расспросил меня о обстоятельствах, при которых я обнаружил манускрипт, а потом попросил еще раз рассказать о моих ночных кошмарах. Сейчас я понимаю, что он, несомненно, кое-что знал, потому что именно церковь является хранительницей всех наших знаний, тем паче что именно один из его предшественников оказался в замке в те роковые минуты. Внимательно выслушав меня, пастор вызвал одного из служителей и сказал, что ему необходимо срочно отлучиться. Видя мой недоумевающий взгляд, он сообщил, что нужно немедленно освятить картину. После этого, взяв молитвенник, елей и большой золотой крест, он дал знак, что готов следовать за мной. Признаюсь, я очень обрадовался такому повороту событий, потому что теперь уж, как мне представлялось, никакая нечистая сила больше не посмеет тревожить мой сон. Изольда очень удивилась моему появлению вместе со святым отцом, но получив благословение, удалилась сама и увела в комнаты детей, чтобы своей беготней не мешали проведению ритуала. Подойдя к картине, пастор сначала долго крестился, а затем раскрыл молитвенник и начал читать. Потом он открыл бутылочку с елеем, как следует смазал им уголки картины и приложил к ней крест. И вот в эту самую минуту мне почудилось, что на мгновение картина словно пришла в движение. Казалось, ветер пронесся по деревьям, нарисованным на ней, и я готов поклясться, что пастор заметил то же самое, потому что он вздрогнул, после чего, вдруг быстро засобиравшись, ушел, даже не приняв приглашение к столу.

        А теперь мне осталось только поведать окончание всей этой истории. На следующую ночь ко мне снова явился этот человек, как вы понимаете, Герхард фон Грюнфельд, и сказал, что своими действиями я оскорбил его, и тех, кто за ним стоит. И теперь он будет мучить меня своими приходами, пока я не сойду с ума, а потом возьмется и за остальных членов моей семьи, времени-де у него много. Сон уже не был для меня сном, потому что я общался с ним абсолютно явственно. В ответ на его угрозу я сказал, что наутро сожгу картину, покончив с этим проклятьем раз и навсегда. Тогда он расхохотался, а потом вдруг пожал плечами и буквально растворился передо мной. В этот момент я проснулся и больше уже не заснул. Мысли в голове наседали одна на другую, и к утру я был совершенно измотан. Жене я сказал, что заболел, потому что мой потрепанный вид сложно было объяснить иначе, а пугать её рассказами о призраках мне не хотелось. Она принесла мне завтрак в постель, после чего занялась обычными домашними делами. Я полежал еще немного, потом сходил в библиотеку, и взяв книгу, уютно устроился в большом кресле рядом с кроватью. Конечно, я был сильно утомлен почти бессонной ночью, потому что сам не заметил, как уснул. Однако сон мой был недолгим. Увидев перед собой Грюнфельда я закричал, и тут только понял, что это все не на яву — что я сплю. Тем не менее, грани между сном и реальностью начали стираться настолько, что мне было всё равно — мертвец прочно вошел в моё сознание. На этот раз он не угрожал, а только сообщил, что теперь не важно, перевешу я картину или нет. Главную свою ошибку я уже совершил, пригласив священника, и теперь ничто не спасет меня от плачевной развязки. Я взмолился о пощаде, и тогда, совершенно неожиданно, он сказал, что у меня все же есть шанс спастись, а именно — бежать. Я сделал немало ошибок, друзья мои, мне надо было погибнуть тогда, но у меня была семья и это было выше моих сил. Картина не должна была покидать окрестностей Альтштау, но с моей невольной помощью это случилось. Она теперь живет в сознании каждого из нашего рода, и может появляться в самых неожиданных местах. Она существует между мирами, а потому бессмертна. Ей не страшен огонь и тлен — как могут они погубить то, чего на самом деле нет? Если вы не понимаете, сейчас я всё объясню, до конца осталось совсем немного. Так вот, Грюнфельд приходил ко мне вновь и вновь, и в один прекрасный день или вернее, ночь, он явился Изольде и всем нашим детям одновременно. Дом наполнился криками, и мне понадобилось немало потрудиться, чтобы хоть как-то их успокоить. Пришлось рассказать жене всю историю, а наутро я решил картину все-таки сжечь. Сложив во дворе небольшой костерок, я твердой рукой снял ее с крючков, на которых она висела столько лет, и подойдя к разгоревшемуся огню положил картину прямо на него. Со стороны это было похоже на некий жертвенник, хотя сама «жертва» не вызывала у меня теперь ничего, кроме жгучей ненависти. Огонь быстро сделал свое дело — старая сухая рама и покрытый красками холст сгорели за считаные минуты, не оставив после себя и следа. Признаюсь, я ожидал в этот момент чего-то сверхъестественного и внутренне был готов к любым неожиданностям, но картина сгорела, а ничего такого не произошло. Дождавшись, пока огонь потухнет, я собрал весь пепел в корзину и отдал ее служанке, наказав сходить к реке и высыпать туда все содержимое.

   Весь последующий день меня не оставляло чувство тревоги. Казалось, с объектом всех волнений было покончено, но слова Грюнфельда не выходили у меня из головы. Я вновь и вновь заходил в коридор и смотрел на пустое место на стене, каждый раз боясь увидеть там какие-то знаки, но ничего не мог поделать с собой — это место тянуло меня, словно магнитом. Наступил вечер, решив наутро еще раз сходить в церковь и на этот раз как следует расспросить пастора, я принял ванну и лег спать.

    Заснул я довольно быстро, но сон мой продолжался совсем недолго. Грюнфельд снова явился ко мне и сказал, что если я уеду в Америку, он оставит меня и мою семью в покое. Я ответил, что это дом моих предков и я не намерен никуда уезжать, а тем более в Америку. После этого Грюнфельд неожиданно исчез, что в последнее время вошло у него в привычку, а я проснулся. Открыв глаза, я явственно ощутил запах гари. Разбудив Изольду, я вышел из комнаты и с ужасом увидел высоко над собой отблески огня. Они отражались на потолке второго этажа, куда вела винтовая лестница, начинавшаяся прямо у дверей нашей спальни. Крикнув жене, чтобы она будила детей я кинулся наверх. Худшие мои подозрения подтвердились — дальняя часть коридора, проходящая через весь второй этаж, была объята пламенем. Конечно, вы уже поняли, что именно в той его части и висела сожженная накануне картина. Мысль об этом была первой, которая пришла мне в голову, а характер горения только лишний раз свидетельствовал о природе самого огня. Я от строчки до строчки помнил манускрипт, и то место, где говорилось о страшном пожаре в замке очень напоминало происходящее сейчас. Почти белое пламя шипело и рвалось изо всех щелей, со сверхъестественной скоростью продвигаясь вперед. В доме уже все проснулись, и он наполнился криками. Если бы огонь не шел так быстро, я бы успел добежать до своего кабинета и спасти многие ценные вещи, но в существующих условиях сделать это не представлялось возможным. Поэтому я бросился вниз, чтобы помочь спасти хоть что-нибудь. Изольда уже выводила детей, когда со звоном приехала пожарная команда, и еще минут пять понадобилось им, чтобы полностью привести в готовность свои громоздкие инструменты. Я и несколько соседей-мужчин периодически забегали в дом, чтобы вынести различную утварь, но все равно большая часть имущества оказалась потерянной. К счастью, Изольда успела вынести в большом коробе все наши деньги и драгоценности, что впоследствии оказалось залогом нашей новой жизни.

    Что касается дома, то он полностью сгорел. Не смотря на все усилия пожарных, пригнавших сразу три бочки с водой, пламя методично пожирало старые стены, а затем утихло само по себе, даже не затронув соседние строения. Осматривая спасенные вещи, я наткнулся на ту самую картину, заваленную разной утварью, но теперь она не вызвала у меня почти никаких эмоций. Я прекрасно понимал, что происходит, а потому мне не понадобилось много времени, чтобы принять решение о дальнейших действиях. Для нас все было решено заранее, и мне надо было просто покориться неизбежному. Я всего лишь обычный маленький человек, и спорить с Великими Силами мне не с руки. Мне ясно дали понять, что от меня требуется, на наглядном примере показав, как Они поступают с ослушавшимися. Я знал, что если буду сговорчивым, то больше от меня ничего не потребуют и оставят в покое. Я больше не мог рисковать чужими жизнями, а потому объявил жене и детям, что мы уезжаем в Америку. Самое странное, что они сразу согласились, а дети так и вовсе стали плясать и прыгать в предвкушении интересных приключений. Родственники, в основном, тоже благосклонно приняли весть и нашем переезде, и только некоторые из них пожимали плечами и крутили пальцем у виска. Продав остатки дома и землю под ним своему двоюродному брату, я располагал довольно солидной суммой, которая вкупе с нашими личными сбережениями позволила нам купить в Америке дом и безбедно жить в нем, благо стоимость жизни здесь в разы отличалась от европейской.

    Грюнфельд больше ни разу не приходил, но я уверен, что теперь он просто ждет своего часа, чтобы снова появиться среди людей. Время для него действительно ничего не значит, и вероятно он и его Господин решили таким способом перенестись в Соединенные Штаты, чтобы начать осуществлять одним им ведомый план. Картину я теперь берегу как зеницу ока, чтобы не дай бог еще раз не сделать над ней каких-нибудь действий, могущих привести к фатальным последствиям, только она теперь не висит на видном месте, а надежно спрятана на чердаке. Вот и все, что я хотел написать. Я дал прочитать эти строки старшему сыну, взяв с него обещание хранить тайну, но обязательно посвятить в нее своего сына, моего внука, и таким образом передавать предостережение по наследству. Прошу прощения за несколько корявый текст, но поверьте, я очень старался передать в нем именно атмосферу событий и не гнался за красотой слога. На этом прощаюсь, Отто Гринфелд, эсквайр, или иначе, Отто фон Грюнфельд, восемнадцатый барон Альтштау, третий сын графа Карла фон Грюнфельда. Помните!

                                                                            Глава 13. Пять.

— Вот ведь...угораздило...твою мать! — прервал Клайв молчание, воцарившееся после прочтения документа.

— Вы угодили в пренеприятнейшую историю, молодые люди, — задумчиво сказал Грайер, — но от судьбы не уйдешь! Впрочем, возможно, в историю угодили не вы одни.

— Что же теперь делать? — Хьюз, переводил взгляд то на одного, то на другого.

— Я не знаю, — покачал головой Клайв. — Кстати, а как документы этого Отто оказались в библиотеке? Ведь это личные вещи, частные.

Грайер пожал плечами :

— Вероятно, кто-то из его внуков передал их городу, когда открывали наш музей. Сначала было немного экспонатов и власти обратились за помощью к населению, и скорее всего, с течением времени к этому рассказу перестали относиться серьезно.

— А что это вы там говорили про неприятную историю, которая не только для нас?

— Наверное, теперь она касается и меня, — грустно улыбнулся старик. — Вы разве плохо читали этот документ?

Клайв поджал губы :

— Вы боитесь, что Грюнфельд придет сюда?

— Я слишком стар, чтобы бояться таких вещей, — Грайер как-то кротко улыбнулся, — хотя, конечно, ожидание чего-то подобного нельзя зачислить в разряд удовольствий. Но ваш Грюнфельд уже появился, и следовательно, кто-то должен был найтись, чтобы дать вам в руки ниточку, по которой вы придёте к разгадке, с помощью которой сможете остановить его.

— Как вы думаете, мистер Грайер, кто он? — спросил Хьюз.

Старик озадаченно покачал головой :

— Я много об этом думал, молодые люди, очень много. Я сам всегда верил в этот рассказ. Я прочитал немыслимое количество литературы, и уж поверьте, могу отличить правду от вымысла, потому-то и не сильно удивился, когда пришли вы. Я верю в провидение, толкающее людей на совершение тех или иных дел, и сейчас не сомневаюсь, что оно избрало вас, чтобы именно вы, молодые и сильные, смогли остановить надвигающееся зло. Грюнфельд, конечно же, продал душу Дьяволу, но он не стал обычным попрошайкой различных материальных благ, которые после смерти горят в аду и никогда не возвращаются назад. Нет, он стал ему верным слугой, и творимые им на земле безобразия были самой большой отрадой для его Господина. Грюнфельд захотел получить знания и силу, а Дьявол любит таких и часто приближает к себе. Я пришел к такому выводу, досконально изучив каждую строчку манускрипта.

— Почему вы так считаете? — спросил Клайв.

— Он не был сначала так уж сказочно богат. Золото появилось только впоследствии, но темная репутация Грюнфельда к тому времени уже сложилась. Только знания и сила могут дать все то, чем он обладал впоследствии, только это богатство стабильно. А так посмотрите, сколько у нас было и есть нуворишей, которые неожиданно обогащались, но так и не смогли с этим богатством управиться.

— Вы думаете, что и они....это... с Сатаной? — Хьюз понизил голос.

— Конечно! Не будьте наивными, молодые люди. Ничто в этом мире не происходит просто так, просто нужно уметь отличать, что от бога, а что от Дьявола.

— Может быть, Грюнфельд стал демоном? — Клайв внимательно посмотрел на Грайера.

— Скорее всего, да, — кивнул тот. — Только не демоном, а вернее, полудемоном. Ведь демонические сущности не родятся на земле и не могут долго существовать в обличие человека, а он прожил достаточно долгую жизнь, да и ребенком был...нет, настоящим демоном он не стал. Только от этого никому не легче!

Старик вдруг засмеялся :

— Я не могу не верить вашим словам, а это значит, что Грюнфельд смог воплотиться вновь, а раз у него есть тело, значит он вернулся в этот мир, как и предсказывал. Тело его еще несовершенно, и он убивает людей, забирая у них жизненную силу, чтобы развиваться самому. Скорее, он напоминает вампира, а не демона. Только вампира несколько иного уровня, чем мы их себе представляем. Вампира с демонической душой.

— Если то, что вы говорите — правда, то я не знаю что и делать, — сказал Клайв, в то время как Хьюз закрыл лицо руками. — Но ведь вампир-это человек?!

— Я это и имею ввиду, — ответил Грайер, вставая. — Человек, демон и вампир в одном лице. Ладно, молодые люди, я устал, имейте уважение к моему возрасту и не обижайтесь, что я выпроваживаю вас. Все сведения, которые вы могли получить от меня, вы получили. Теперь позвольте мне остаться одному. У меня еще есть незавершенные дела, а времени для их выполения не так уж и много.

    Старик медленно пошел вперед, и друзья, не став спорить, последовали за ним. Подойдя к двери, ведущей на лестницу, Грайер выключил свет, а затем Берри и Хьюз помогли ему идти наверх, делая остановки на каждом этаже. Выйдя со служебной лестницы, они хотели и дальше идти за стариком, но он остановил их.

— Прощайте, молодые люди. Вам туда. — Дэнзел Грайер указал на противоположную сторону коридора. — Провожать меня не надо, дальше справлюсь сам. Не обижайтесь — у стариков свое видение жизни и свое чувство времени, и сейчас мне необходимо побыть одному. Если нам еще доведется увидеться, с удовольствием послушаю новости, а если нет, значит так тому и быть.

— Какое-то у вас подозрительно похоронное, прямо-таки, настроение. — сказал Клайв, прищурив глаза и внимательно смотря на старика. — Вы тоже не обижайтесь, но такое создается впечатление.

— Ай! — Грайер улыбнулся и махнул рукой. — Не обращайте внимания! Ну всё, всё. Идите, господа, и да поможет вам...хоть кто-нибудь.

— А почему не бог? — спросил Хьюз. — Вы сначала это хотели сказать?

Старик усмехнулся :

— А до этого он много помогал вам? И от Грюнфельда мир спасти он не сможет. Бог дает отсрочку и время на раздумье, но не более. Остальное в руках провидения, которое над всем. Прощайте!

Грайер повернулся и медленно пошел по направлению к своему кабинету.

— Я ничего не понял, что он там говорил в конце, — сказал Хьюз, когда друзья вышли из библиотеки и направились к машине. — А ты? Вообще, старик странный.

— Он сказал все, что мог, — ответил Клайв, покосившись на Рода. — Мне кажется, что дав нам эти сведения, он решил, что это его собственная жертва. Вообще — то говорил он убедительно и с надрывом. Хотя знаешь, старики живут больше эмоциями, чем разумом, так что гадать не стоит — время покажет.

— Тебя отвезти домой? — спросил Клайв, когда они сели в его черный «Понтиак».

— Да. Сэнди наверняка уже вернулась с прогулки. Надо занять дочку, пока она занимается обедом.

Берри кивнул и они снова покатили по полупустым улицам. Род жил на 19 авеню, рядом со Шведским медицинским центром, и весь путь занял у них не больше четверти часа. Клайв отклонил приглашение отобедать, и договорившись созвониться на следующий день, они расстались. Берри еще долго сидел в машине, соображая, что ему предпринять, а потом вздохнул и поехал домой. Он жил на восточной Мерсер-стрит, и когда остановился возле своего подъезда, то почувствовал, что действительно хочет есть. Вспомнив про девственную чистоту своего холодильника, Клайв снова завел мотор и поехал в ближайший работающий маркет, где основательно загрузился продуктами. Попав, наконец, домой, он позволил себе расслабиться. Быстро поджарив котлеты и сварив макароны, он с удовольствием умял большую тарелку своей стряпни, а затем, удовлетворенный, сел перед телевизором, поставив рядом с собой пять бутылок пива. Показывали баскетбол, и увлеченный игрой Клайв даже не заметил, как наступил вечер. «Сверхзвуковая» команда Сиэттла победила, и решив отпраздновать это событие, он потянулся за очередной бутылкой, но оказалось, что все они пусты.

— Этого еще не хватало! — нахмурился Берри.

Он встал с дивана и пошел в прихожую, мысленно прикидывая, сколько времени понадобится, чтобы дойти до ближайшего «Ликерса». Одев ковбойские сапоги и выполненную в похожем стиле куртку, он вышел на улицу и уверенно направился в сторону соседней 22 авеню, где знал один отличный магазинчик. Купив там еще шесть банок пива, Клайв, уже стоя перед кассой, вернулся назад и прихватил вдобавок квартовую бутылку виски «Джек Дэниэлс». Выпив одну банку прямо у магазина, он пошел домой. Сейчас Клайв чувствовал себя почти счастливым. Грюнфельд и все с ним связанное, остались где-то вдалеке, и ему даже стало казаться, что всё происшедшее было сном. Однако, не успел он войти в квартиру, как раздался настойчивый телефонный звонок, сразу вернувший его к действительности. Звонила Элейн, служанка Адамсов.

— Мистер Берри, — её голос прерывался от волнения, — как же хорошо, что я вам дозвонилась. Три раза набирала, а у вас все автоответчик.

— Что случилось, Элейн?

— Мистер Берри, — теперь она говорила почти шепотом, — у нас в доме происходит что-то непонятное. Несколько часов назад господин Адамс пошел на второй этаж и очень долго не возвращался. Тогда миссис Адамс сама пошла за ним и тоже пропала. Мы с Розой прождали их не менее получаса, подходили к лестнице и прислушивались, но наверху была тишина. Потом мы начали звать их, но никто не откликнулся.

— Так! — в голове Клайва сразу прояснилось. — Ты сейчас где?

— Сижу в своей комнате.

— А Роза?

— Она все-таки пошла наверх, а затем там раздался какой-то стук, и всё. Я окликнула её, но... там было очень тихо, только мне показалось, будто капает что-то.

— Черт возьми! — Клайв громко выругался. — Слушай, а зачем Джордж пошел наверх?

— Кажется, он хотел заколотить чердак. Он долго искал в кладовке длинные гвозди и говорил, что не сможет заснуть, пока люк туда будет открыт, а одному замку он не верит.

— Ты давно сидишь в комнате?

— С полчаса. Я сразу стала звонить по всем знакомым телефонам, но ответили только вы.

— Элейн, — Клайв начал осматриваться вокруг себя, — никуда не выходи, а лучше запрись. Я сейчас скоро приеду. Слышишь, не выходи из комнаты!

— А я и не могу выйти, — Элейн заплакала, — я заперта.

— Как это? Подожди секунду....

В этот момент Берри наконец попался на глаза пистолет, который он и искал — его рукоятка торчала из кармана джинсов, брошенных накануне на кресло. Вытащив зубами антенну радиотелефона, он направился к нему, но едва не упал, запутавшись в проводах от блока питания под ногами. Связь отключилась, но едва Клайв снова воткнул прибор в розетку, как телефон зазвонил вновь.

— Алло, да Элейн, всё нормально. Это я тут провод выдернул. Так что ты говоришь?

Теперь Элейн говорила совсем тихо :

— Я заперта, мистер Берри. Заперта снаружи и не могу выйти.

— Как это случилось? — спросил Клайв. Прижав трубку плечом, он одновременно проверял наличие патронов в магазине.

— Не знаю. Когда я еще только дозванивалась вам, то хотела выйти в коридор и послушать, но дверь была заперта.

— А окно?

— И окно не открывается. Замок заклинило. Не разбивать же его.

— Ты сейчас ничего не слышишь?

— Временами мне кажется, что наверху кто-то ходит, а так ничего.

— Всё, я сейчас выезжаю, — Клайв с громким щелчком поставил магазин на место.

— Я буду ждать. Не плач, всё будет хорошо. Да, Элейн, Элейн! — вдруг спохватился он. — А в полицию ты не звонила?

— Звонила, но и их телефоны не отвечают. Мне так страшно... я очень боюсь.

— Всё, я уже одет и выхожу! Сиди тихо! — крикнул Клайв, и бросив трубку на диван, быстро направился к выходу.

На улице он быстро поймал такси, и сев на заднее сиденье принялся лихорадочно думать. Алкоголь немного мешал сосредоточиться, но именно он сейчас давал Клайву Берри дополнительную уверенность и бесстрашие, которых ему и так было не занимать. Он решил, что сначала нужно любыми способами вывести из дома Элейн, а затем во что бы то ни стало идти наверх и посмотреть, что там произошло. Когда машина остановилась перед домом Адамсов на северо-восточной 12 авеню, он дал водителю десятку, и хлопнув по крыше ярко-желтого «Шевроле» пошел к калитке. Она оказалась закрытой, но Клайву не составило труда преодолеть это маленькое препятствие. В один прием он перелез через полутораметровую ограду и оказался в дворе. В доме горело несколько окон на первом этаже, но стояла полнейшая тишина. Клайв вытащил пистолет и стараясь ступать как можно тише, пошел вперед. Он знал, что комната Элейн находилась в правой части первого этажа, и именно туда сейчас и направлялся. Подойдя к освещенному окну он зацепился за подоконник, и подтянувшись на руках, заглянул внутрь. Элейн, сжавшись в комочек, сидела на кровати и не отрываясь смотрела на дверь. Клайв соскочил вниз, и подобрав маленький камешек, бросил его в стекло. Элейн вскочила, и подбежав к окну начала что-то говорить, но Клайв все равно не мог услышать ее. Приложив палец к губам он попытался призвать ее вести себя потише, и в этот момент во всех окнах второго этажа единовременно загорелся свет. Берри отскочил назад, и подняв голову начал осматривать их, стараясь разглядеть хоть что-нибудь за плотными шторами. Там определенно было какое-то движение, и в один момент ему показалось, что он видит силуэт Джорджа, но тут свет погас также внезапно, как и включился. Элейн, которая не понимала что происходит, так и стояла у окна. Убедившись, что больше ничего не происходит, Клайв подошел к ней и указал на оконную щеколду, сделав движение, будто поднимает её. Элейн развела руками, но когда он повторил свой жест, кивнула, и вдруг закрытая до этого задвижка легко поддалась.

— Мистер Берри! — громко закричала она, открывая окно. — Всё заработало!

— Тише! — Клайв с досады махнул рукой. — В доме все по прежнему, ты ничего не слышала?

— Нет, нет, ничего. Только все те же шаги наверху были.

— Там только что включался свет, а потом погас.

— А! А я то думала, что это вы там увидели. Что мне сейчас делать, мистер Берри?

— Входная дверь была заперта днем?

— Нет, а зачем?

— Сейчас я попробую войти через нее и посмотрю, заперли ли тебя снаружи или это что-то с замком. Сейчас... подожди.

Клайв снова вынул пистолет, и подойдя к главному входу повернул ручку массивной дубовой двери. Она легко поддалась и он, осторожно вошел внутрь. В холле было темно, но Клайв хорошо знал дом, а потому без труда нашел выключатель. Внутри все было в порядке, и только жуткая тишина вызывала ощущение неестественности происходящего. Впрочем, большие напольные часы продолжали отмерять ход времени, и движение маятника несколько смягчало прямо-таки зловещую обстановку. Держа пистолет в обеих руках, Клайв медленно и осторожно продвигался вдоль стенки, напрягая все органы чувств, но ничего не происходило, и вскоре он уже подходил к комнате Элейн. Рядом с ней на стене висел светильник, и когда Клайв щелкнул выключателем, он наполнил полутемный коридор мягким теплым светом. Берри нажал на ручку двери и та без усилий поддалась. Элейн бросилась к нему, и он почувствовал, как мелко дрожит её тело.

— А дверь-то открыта!

— Я не знаю, — Элейн снова заплакала, — я уже ничего не понимаю. Она была закрыта, клянусь вам!

— Да я верю, верю!

Клайв сунул пистолет за пояс и обнял ее обеими руками. Постояв так несколько минут, Элейн вдруг подняла голову :

— Как вы думаете, они умерли, мистер Берри?

— Не знаю, но выяснить это придется. В любом случае тебе здесь не место. У тебя есть свой дом?

— Я жила с родителями. Это на южной Уолден-стрит.

— Вау! — Клайв даже присвистнул. — Не близко! И все же тебе лучше поехать к ним. Но для начала..., — он отстранил Элейн и подойдя к окну, закрыл его, — ...очень холодно.

Элейн села на стул, и он протянул ей толстый свитер, лежавший на кровати :

— Одень, а то простудишься.

— Простите меня за мой порыв, — сказала она, — но я правда очень испугалась.

— Ты о чем?

— Что я приблизилась к вам настолько близко.

— Глупенькая какая! — Клайв усмехнулся. — Мы все люди, у всех равные права, а ты говоришь так, будто я дворянин, а ты простолюдинка. Понимаю, Адамсы люди чопорные, но я — это далеко не они. А кстати, я не могу сказать, что мне было это неприятно. У меня такое чувство, ты уж прости, но это как на старом кладбище, в дождливый осенний вечер найти маленького заплаканного котенка.

— Мне тоже кажется, что мы на кладбище.

— Тебе пора уходить, — Клайв огляделся. — Возьми самое необходимое, а потом я тебе позвоню, ну или Адамсы позвонят.

— Я только сумочку возьму и джинсы надену.

— Ок, я не смотрю.

Клайв отвернулся к окну, но сейчас, когда на улице было темно, оно отражало происходящее внутри не хуже настоящего зеркала. Увидев, как переодевается эта хрупкая девушка, увидев ее аккуратные точеные ножки, Берри вдруг почувствовал к ней необъяснимую нежность и даже удивился, как раньше этого не видел.

— Всё, — сказала она, — я готова.

— Пошли, — Клайв встал со стула, на котором сидел и направился к двери. Снова вынув пистолет, он тихо приоткрыл её — все было тихо. Они осторожно вышли в коридор, и напуганная Элейн инстинктивно схватила его за руку.

— Слышите? — прошептала она, сильно сжав его кисть.

Клайв прислушался. В тишине были отчетливо слышны часы и еще какой-то звук, раздававшийся сверху.

— Половицы скрипят? — сказал он, обернувшись.

Элейн только часто-часто закивала головой.

— Пойдемте отсюда?

— Я всё равно вернусь, — тихо сказал Клайв. — Не могу позволить себе испугаться.

— Я еще раз позвоню в полицию?

— Пусть таксист вызовет их по рации.

Они подошли к двери, но когда Берри попытался открыть ее, попытка не удалась. Он еще сильнее надавил на ручку, но дверь была заперта.

— Я не могу ее открыть, — признался он и почувствовал, как задрожала рука Элейн.

— Что же делать? — прошептала она.

В этот момент на втором этаже что-то громко стукнуло и послышались голоса.

— Это они! — уже громче сказал Клайв. — Джордж, Лайза!

Наверху все стихло, а потом раздался звук, напоминающий голос филина в лесу :

— Угу!

— Может, они разыгрывают нас?! — Берри говорил теперь в полный голос. — Сейчас мы проверим. И вообще, от кого это я должен тут прятаться по всем углам!

— Угу!

— Я сейчас закричу, — Элейн зажала рот рукой.

— Может, они этого и добиваются? Не дадим им повода.

— Угу!

— Мама! — Элейн громко завизжала и бросилась бежать по направлению к своей комнате.

Берри покачал головой, а затем быстрым шагом пошел вслед за ней. Девушка лежала на кровати и опять плакала.

— Успокойся, — Клайв погладил ее по голове, — сейчас я открою окно, и ты выйдешь через него.

Но сказать было легче, чем сделать. Он убедился в этом, когда несмотря на все попытки ему так и не удалось сдвинуть ни одну из щеколд, которые словно припаялись к металлу.

— Что там? — спросила Элейн, видя его тщетные усилия. — Не открывается?

Она села на кровати и подняла со лба всклокоченные мокрые волосы.

— Дьявольщина! Нет! — Берри сделал последнее усилие, а затем, плюнув, отошел в сторону.

— Я же говорила! — Элейн изобразила некое подобие улыбки.

— Сейчас я им покажу, мать вашу! — Клайв схватил стул и изо всех сил бросил его в окно, и... ничего не последовало. Стул с глухим стуком ударился о стекло и упал на пол. Клайв еще минуту стоял в недоумении, в то время как Элейн закрыла лицо руками и начала рыдать во весь голос.

— Непробиваемые стекла! Ну, теперь мне кто-то обязательно за все ответит!

Клайв почувствовал, как в нем вскипает лютая ненависть. Когда-то, во время службы в спецназе, их специально обучали приводить себя в неистовство, удваивающее и утраивающее силы, и теперь он снова ощутил нечто подобное. Над ним кто-то осмелился потешаться, кто-то заставил его даже ощутить нечто вроде страха, и этого Клайв Берри стерпеть не мог и не хотел. Перед ним запирали двери, ставили небьющиеся стекла, пугали ни в чем не повинную девушку...Клайв четким движением передернул затвор :

— Будь здесь, — сказал он, — никуда не выходи несмотря ни на что.

Элейн посмотрела на его перекошенное лицо и только кивнула — теперь она боялась и его.

            Клайв резким движением открыл дверь и быстро пошел по коридору, попутно     везде    включая свет. Будучи уже в холле, он еще раз подергал ручку входной двери, а затем со злости ударил по ней кулаком.

— Надоело! — заорал он, повернувшись к ведшей наверх лестнице. — Сейчас я вам покажу, как издеваться надо мной. Я шуток уже не понимаю. Грюнфельд-Гринфелд...пошли вы все в жопу, суки!

И он решительно пошел вперед. Второй этаж был полностью затемнен, но прямо у лестницы имелся специальный рубильник, включающий свет во всех помещениях, чем и не замедлил воспользоваться Клайв. Дернув за ручку, он стремительно пошел по коридору, ударяя рукояткой пистолета по каждой двери, а затем распахивая одну за другой. Он уже видел чердак, люк которого был открыт, но открыв следующую дверь, которая вела в одну из гостевых комнат, Клайв Берри замер перед ужасной картиной, открывшейся перед ним. На полу лежало три обнаженных человеческих тела, в которых, несмотря на ужасные ранения и увечья, он сразу узнал пропавших Джорджа и Лайзу Адамс и их служанку Розу. Последняя была наименее изуродована, и на её животе четко виднелась цифра пять, на остальных ничего такого не было.

                                                                Глава 14. Грюнфельды. Лицом к лицу.

    Клайв стоял и стоял перед ними, не в силах отвести взгляд от кровавого месива. Ранения, несомненно, были схожи с теми, которые он наблюдал днем раньше у несчастного Тома Хальса. Головы всех трех жертв оказались пробиты. У Джорджа и Розы была свернута шея, а руки Лайзы лежали так неестественно, что становились очевидными многочисленные переломы. Животы всех троих были вспороты, но только у Розы это носило характер системы, с которой действовал убийца. В остальных случаях раны наносились хаотично. Тела лежали в лужах крови, однако нигде, кроме как в этой комнате, Клайв больше крови не видел.

       Внезапно он словно очнулся — вздрогнув всем телом, Берри быстро отошел назад и спиной прижался к стене. Дверь в комнату была открыта, и теперь осталась слева от него. Десятки разных мыслей носились у Клайва в голове, но не за одну из них не удавалось зацепиться. Он смотрел на тела близких и дорогих ему людей, но в голове был такой сумбур, что даже это зрелище не вызвало у него, естественных, казалось бы, в таких случаях, эмоций. И тут в тишине, в которой Клайв слышал только биение собственного сердца, в этой поистине мертвой тишине, ему показалось, что в коридоре раздается скрип, словно кто-то медленно и осторожно идет по дубовым половицам. У Клайва не было времени на раздумья, и не желая быть застигнутым врасплох в помещении с одним входом, он, повинуясь своим инстинктам, бросился вон из комнаты, и буквально в следующую секунду чуть не столкнулся с самим Грюнфельдом. Всё произошло настолько быстро, что ни тот ни другой, не ожидая ничего подобного, в первую секунду так и остались стоять, что называется, лицом к лицу. Теперь Грюнфельд несколько изменился — его лицо начало приобретать все больше человеческих черт. На черепе появилось подобие кожи, еще недавно отвисающая нижняя челюсть была теперь на своем месте, и только желтые глаза, лишенные век, все так же, не мигая, смотрели вперед.

— Твою мать! — только и смог сказать Клайв. Побеги он в другую сторону, тогда Грюнфельд остался бы позади, но Берри, не желая оставлять за своей спиной чердачную лестницу, направился как раз от нее, и теперь стоял нос к носу с мертвецом, шедшим с противоположного конца коридора. Оба опешили и не знали, как поступить. Первым опомнился Клайв. В его руках был пистолет со взведенным курком, и он в упор несколько раз выстрелил тому прямо в голову. Мертвец отшатнулся — он явно не ожидал ничего подобного. Все пули попали точно в цель — две пробили лоб, а одна, пройдя сквозь глазницу, выбила с обратной стороны добрую треть затылочной кости черепа. Грюнфельд взвыл, и схватившись за голову, стал со страшной силой биться о стены, застонавшие под его ударами. С них слетали светильники, полки с фарфором и хрусталём, картины — всё то, чем Адамсы так любили украшать свой дом.

       Стоял ужасный грохот, но Клайв уже ничего не слышал — он несся по лестнице вниз. Единственной его мыслью было сейчас спастись из этого ужасного места. Он буквально ворвался к Элейн, которая сидела в на полу в самом углу своей комнаты и со страха зажимала уши. Она, конечно, слышала все, что происходит наверху. Слышала выстрелы, слышала нечеловеческий вопль, показавшийся ей идущим из самого Ада, слышала последовавший за всем этим грохот, который приняла за шум начавшейся борьбы. Увидев глаза Клайва, который первым делом подбежал к окну, она испугалась еще больше. Берри хватал все попадавшее под руку и изо всех сил бросал эти предметы в окно, которое, несмотря на все его усилия, не собиралось сдаваться.

— Что случилось?! — Элейн закричала так громко и так истошно, что Клайв, опомнившись, остановился.

— Нам надо выбираться отсюда, — тяжело дыша, сказал он. — Наверху все убиты.

— В кого ты стрелял, кто там? — Элейн, даже не заметив, перешла на "ты".

— Там смерть. Я не уверен, что мои выстрелы смогут остановить Его.

— Кого? Там только один человек? А он тоже стрелял?

— Не человек…. Вставай! — Клайв резко схватил ее за руку. — Надо бежать, только на улице мы сможем спастись. Пошли!

Он буквально насильно потащил ее к двери. У Элейн от страха заплетались ноги, но вдруг, выглянув наружу, Клайв резко остановился и предостерегающе поднял кверху палец.

— Что? — шепотом спросила она.

— Слышишь? — Клайв приложил палец к губам.

— Нет, ничего.

— И я ничего, в этом то и дело.

Действительно, еще будучи в комнате первое время они слышали звуки, доносящиеся сверху, но сейчас все стихло.

— Может, ты его убил?

Клайв пожал плечами :

— Не знаю, но досталось ему очень сильно. Я думаю, такой отпор он получил в первый раз.

— Ты знаешь его, кто это?

— Ты все равно не поверишь.

— Я уже во все теперь готова поверить, — Элейн даже улыбнулась.

— Там средневековый барон. Мертвец, вернувшийся из Ниоткуда.

— Зомби?!

— Какой там зомби! — Берри досадливо махнул рукой. — Намного хуже.

— И что нам теперь делать? Может, сходить посмотреть — а вдруг он умер?

Клайв, казалось, даже не услышал :

— Черный вход у вас как закрывается?

— Там рядом с дверью висит ключ. Мы всегда пользовались им, когда выносили мусор. А почему закрыты все двери?

— В доме нечистая сила, — серьезно сказал Клайв, — я никогда ни во что такое не верил, но теперь приходится.

— А почему там должно открыться?

— Потому что иного способа у нас нет! — Клайв усмехнулся. Он уже окончательно пришел в себя и сейчас просчитывал все возможные сценарии.

Они так и стояли в дверях, когда наверху опять что-то стукнуло и раздался ужасный хохот.

— Мама! — прошептала Элейн.

— Пошли! — Клайв сжал ее руку.

       Осторожно ступая, они медленно пошли вперед. Предстояло миновать большой холл и мимо кухни выйти к узкому коридорчику, по сторонам которого располагались туалеты, душевые и небольшие технические помещения, и который заканчивался дверью черного хода. Единственной неприятностью было то, что вторая лестница, ведущая с верхнего этажа, заканчивалась именно в начале этого коридора.

       Весь дом был ярко освещен, что все же добавляло уверенности Клайву и Элейн, но не успели они сделать и десяти шагов, как свет начал медленно гаснуть. Было понятно, что так происходит во всем доме, что напоминало постепенное уменьшение силы тока в цепи.

— Давай скорее, — сказал Клайв, — в темноте мы совсем беззащитны.

Двигаясь почти бегом, вскоре они достигли желанного коридора, но одновременно с этим свет погас полностью, оставив обоих в непроглядной тьме.

— Пойдем аккуратно, — тихо сказал Клайв, — держись за меня.

Выставив вперед руку, он ощупывал каждый сантиметр стены впереди себя, и последовательно миновав три боковых двери, они приблизились к последней, которая вела в одну из кладовых. Клайв уже нащупал ее, как вдруг наверху отчетливо послышались тяжелые шаги. Они быстро приближались, и вот уже раздалось поскрипывание лестницы, ведущей практически прямо к ним.

Клайв стиснул зубы :

— Черт подери! Я ничего не вижу….где же эта дверь!?

— Мы рядом с ней, — ответила Элейн. — Давай я сама попробую открыть замок, я ведь знаю, где ключ. А наверху кто-то идет?

— Идет…быстро идет.

— Что теперь будет?

— Что-нибудь будет, — Клайв сжал рукоятку пистолета. — У меня еще пять патронов….ты нашла ключ? Это он звенит?

— Да, только я не вижу замочной скважины, — судя по звукам, Элейн пыталась вставить ключ, но постоянно промахивалась.

Клайв встал перед ней, заслонив Элейн своим телом и выставил вперед пистолет, целясь в темноту. Шаги становились все ближе все отчетливее. Клайв приготовился стрелять наугад, как вдруг все стихло. В этот самый момент Элейн попала-таки в замок, но….

— Ключ не поворачивается, — простонала она.

— Проклятье! — и Берри выстрелил в темноту.

       Яркая вспышка осветила коридор, и они увидели, что в самом его начале стоит человеческая фигура. Элейн страшно закричала, и в ту же секунду стены вокруг начали гореть. Огонь появился в той стороне, где стоял Грюнфельд, но быстро распространяясь, вскоре достиг конца коридора. Он не давал обычного жара, свойственного пламени, но тем не менее Клайв и Элейн очутились в настоящем огненном плену. Стены вокруг них фыркали и трещали, с них стекал на пол оплавленный пластик, но они не обращали на это внимания, потому что Грюнфельд стоял уже рядом. В окружении огня он выглядел как настоящее исчадие Ада, но, одновременно, теперь он смотрелся величественно и строго. В свете пламени его лицо, озаренное багряными отсветами, казалось более живым, чем при электрическом свете, а одежда из лохмотьев вдруг превратилась в расшитый золотом черный камзол, правда, давно утративший прежний блеск и великолепие. На ногах были отчетливо видны массивные ботфорты на толстой подошве. Клайв и Элейн, не отрываясь, смотрели на мертвеца, а тот, подойдя к ним на расстояние пяти шагов, остановился, и казалось, тоже изучал обоих. Берри медленно опустил бесполезный пистолет — на лице Грюнфельда не было заметно ни единого следа от недавних выстрелов. Элейн спряталась за его спину, и Клайв чувствовал, как дрожит ее тело. Он снова взял её за руку, легким сжатием давая понять, что не теряет присутствия духа. И действительно, в эти секунды Клайв Берри совершенно не ощущал в себе того страха, который сковывает мышщы и подавляет волю, делая ватными куклами даже испытанных бойцов. Очевидно, Грюнфельд сам не стремился вызвать его, и поэтому сейчас Клайв, не отворачиваясь и не делая резких движений, смотрел на поистине феерическую картину. Черная фигура мертвеца, стоящего в огненном коридоре, производила большое впечатление — собой он олицетворял всё то, что люди привыкли обозначать для себя самыми страшными для них словами. Оживший мертвец, появившийся из самого Ада, средневековый черный маг, заключивший с Дьяволом страшную сделку, безжалостный убийца, не знаюший жалости и пощады. Но одновременно с этим, Клайв сейчас видел в нем нечто, что не поддавалось разуму, то, что можно ощутить только инстинктом — а именно, отсутствие агрессии. Внезапно Берри понял, что перед ним стоит человек. Человек, который прошел через немыслимую боль и страдание, и сейчас он борется за свою жизнь, пусть и такими дикими методами. Примерно так живет весь животный мир, когда лишь сила мышц и волчья хватка дает право на существование. Да и люди, если разобраться, не далеко ушли от этого, когда предательство и шкурные интересы выполняют ту же роль, что и поедание одних другими в пищевой цепочке. Клайв понял, что Грюнфельд сейчас именно борется, и что в своем стремлении победить весь мир он не остановится, пока не достигнет желаемого результата, потому что иначе его вновь ждет небытие и второго шанса уже не будет. Его Хозяин дал ему возможность вновь появиться на Земле, и теперь с удовольствием наблюдает, как его создание прогрызает себе дорогу. Пятьдесят человеческих жизней — такова была цена свободы.

    Озарение промелькнуло в голове Берри в считанные секунды. Но больше ничего подумать он не успел, потому что Грюнфельд взмахнул руками, и пламя, плясавшее на стенах, начало быстро угасать, а уже через полминуты от него остались лишь две узкие полоски по обеим сторонам от его фигуры. И тут же раздался низкий грубый голос, который, однако, звучал намного более отчетливо и понятно, чем в первый раз :

— Грюнфельд!

— Что? — Клайв явно не ожидал подобного.

— Грюнфельд!

— Ты — Грюнфельд?

— Ты — Грюнфельд.

— Я!? — Берри широко открыл глаза.

— Ты — Грюнфельд.

— Ну пускай так, если тебе нравится.

— О чем он? — шепнула Элен.

— Надо с ним говорить, — так же тихо ответил Клайв, — если выпутаемся, я тебе расскажу.

— Ты мне нужен, — между тем продолжал мертвец.

— Что это значит? — Клайв не верил своим ушам — менее всего он ожидал услышать подобное.

— Ты сильный, люди идут за тобой… веди их… их кровь и мозг оживляют меня… надо пятьдесят.

— Куда вести?

— Веди ко мне.

Клайву показалось, что он ослышался.

— Ты убиваешь невинных, убиваешь дорогих мне людей, а теперь я должен услышать такое?! Ты, прогнившая тварь!

— Хорошо! — в голосе Грюнфельда послышались довольные нотки. — Борьба и есть жизнь… моя жизнь… борись, человек. Ну а пока…, — глаза мертвеца загорелись желтым огнем, он протянул вперед руку и Элейн, стоявшая за спиной Берри, вдруг обмякла и упала.

Клайв оглянулся и посмотрел на нее — лицо девушки стало мертвенно-бледным. Настолько бледным, что ему показалось, будто он видит восковую куклу.

— Ты уйдешь, она нет, — вновь прозвучал страшный голос. — Хочешь её с собой?

— Да что тебе надо? Образина, твою мать! — закричал Клайв, в котором, от бессилия и непонимания, поднималась бешеная злость.

— Будешь бороться…старуха… Альтштау. Иди там на дорогу.

— Где — «там»?

— Альтштау.

— Ты хочешь, чтобы я боролся с тобой и пытался остановить?

— Да, так надо. Таково условие. Я должен заслужить жизнь, ты тоже. Я или ты.

— Кому это мы должны? — спросил Клайв, одновременно с ужасом предчувствуя ответ.

— Есть Великий Хозяин. Таково единое решение. Освободивший меня только способен остановить.

— Я не понимаю, что ты сейчас сказал, — Клайв покачал головой.

— Понимаешь,… думай, я это уже говорил… не надо лукавить.

— Да пошел ты!

— Её вернуть? — Грюнфельд вдруг указал на Элейн. — Будешь с ней.

— Если я не соглашусь, получается, значит, я сам убью её?

— Да! — мертвец вроде как ухмыльнулся.

— Пару вопросов можно сначала? — Клайв настолько пришел в себя, что засунув пистолет за пояс, скрестил руки на груди.

Грюнфельд кивнул.

— Я должен пытаться остановить тебя?

— Да.

— Если я не сумею, то буду пятидесятым?

Снова кивок.

— Как я должен это сделать, если не могу причинить тебе никакого вреда.

— Думай. Я говорил….старуха.

— Хорошо. Ты убиваешь, чтобы вернуть себе жизнь? Ты убиваешь всех тех, с кем я знаком?

— Да.

— А если я не буду ни о ком думать? Твою мать, что я говорю — это невозможно! А если я, скажем, погибну на днях?

— Такого не будет….но это уже неважно…важно только в начале было.

— Зачем ты издеваешься над трупами, зачем эти цифры?

— «Шесть» станет последней, дальше считай сам. Мертвые люди мои, мне нужна вся их кровь. Её очень много внутри.

— А почему я понимаю тебя? — Клайву вдруг пришла в голову неожиданная мысль. — Ты немец. Или в Аду учат говорить по-английски?! Говоришь ты хреново, но понятно.

— Я говорю по-человечески. Люди сами придумали языки, а разницы нет. Ты не слышишь, а чувствуешь слова. Я не могу еще говорить, потому что не могу еще дышать.

— Что ты будешь делать, когда полностью оживешь?

— Я стану свободнее, — в словах Грюнфельда вдруг появилась интонация — он произнес это так, как говорят о чем-то самом вожделенном.

— Не будешь! — Клайв усмехнулся. — Я принимаю твою игру, барон. Мне тоже нечего терять, так что давай, возвращай эту женщину.

— Хорошо! — еще раз повторил Грюнфельд. Похоже, что он был полностью удовлетворен.

В ту же секунду Элейн глубоко вздохнула и открыла глаза. Клайв помог ей подняться :

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Почему он стоит? — она покосилась на Грюнфельда.

— Мы разговаривали, — усмехнулся Берри. — Мне было сделано деловое предложение.

— Я не понимаю.

— Я должен…

— Уходите отсюда, — Грюнфельд прервал его, — много людей идет.

И действительно, в ночной тишине они услышали, как где-то на улице , совсем недалеко от дома, раздались хлопки автомобильных дверей. Барон повернулся к ним спиной и, не говоря больше ни слова, пошел восвояси. Огонь, двигаясь вслед за ним вдоль стен, исчез, как только Грюнфельд миновал коридор, а Клайв с Элейн услышали его тяжелые шаги, поднимающиеся вверх по лестнице.

                                                                       Глава 15. Восемь.

       Раздавшийся звонок во входную дверь вернул обоих к действительности.

— Бежим! — сказал Клайв. — Теперь дверь должна открыться.

— Но зачем? — не поняла Элейн.

— Это наверняка полиция. Он же сказал, что много людей идет. Я думаю, что соседи вызвали ее, услышав мои выстрелы.

— Да уже много времени прошло, полиция давно бы приехала. А потом, что в этом плохого?

— Нам никто не поверит, — Клайв уже нащупал замок, и на этот раз ключ действительно повернулся легко. — Я потом сам поговорю с лейтенантом Борсом, а сейчас нас просто посадят в камеру до выяснения. Слишком много зацепок против нас, и особенно, меня.

Он осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу — улица за домом оказалась совершенно пуста. Держась за руки, они почти бегом пересекли двор и оказались возле небольшой калитки, в то время как звонки в доме становились все более и более требовательными. Город спал, и сейчас они были отлично слышны, несмотря на значительное расстояние.

— Здесь код, — прошептала Элейн, видя, как Клайв ищет в темноте замок, — не ключ. 6380.

— Я ничего не вижу, — ответил он, — сейчас подсвечу,…открой сама.

Берри вынул из кармана зажигалку, и вскоре они уже спокойно шли по улице, стараясь не привлекать ничьего внимания. Тут только Клайв заметил, что одежда Элейн совсем не приспособлена для прогулок при такой температуре. К ночи в Сиэтле похолодало, и сейчас сверху на них падал мелкий мокрый снег. Они уже довольно далеко удалились от дома, когда услышали вой полицейской сирены.

— Им никто не открыл, и сейчас будут вскрывать дверь, — сказал Клайв. — Вероятно, вызвали шерифа.

Элейн куталась в снятую им с себя куртку и дрожала.

— Что теперь делать?

— Тебе нельзя сейчас домой, будет много лишних вопросов. Поедем ко мне. Не боишься?

— Я теперь только с тобой ничего не боюсь… Почему он не убил нас?

— Мы оба попали в скверную историю. Я тебе после расскажу, в более пригодной для этого обстановке. Сейчас могу только сказать, что меня, образно говоря, заставляют играть в игру, участвовать в которой я не имею ни малейшего желания, но за отказ пришлось бы заплатить еще большую цену, и первой ставкой была твоя жизнь.

— Ты согласился ради меня? — Элейн вдруг остановилась.

— Ну…, — Клайв пожал плечами. — Я не могу сказать, что это не так, хотя любая человеческая жизнь стоит того, чтобы её защищать. Особенно в таких случаях, когда очередная жизнь становится всего лишь очередной ставкой в дикой игре. Такси!

Клайв выбежал на дорогу и отчаянно замахал рукой, увидев приближающуюся машину. Старый шофер-негр, сначала испугался, увидев выскочившего навстречу человека, но затем, выслушав через немного опущенное боковое стекло объяснения Клайва о затянувшейся новогодней гулянке, улыбнулся и открыл дверь.

       Дома Клайв сделал всё возможное, чтобы Элейн не чувствовала неудобств в его холостяцкой квартирке. Он решительно отверг её попытки помочь ему с приготовлением чая, усадил девушку в кресло, и заботливо укутав её в теплый шотландский плед, сам отправился на кухню. Особо не мудрствуя, Берри положил в чашки пакетики «Липтона», и, достав из шкафа печенье, оставшееся с тех пор, как неделю назад его посещала одна из подруг, принес всё это богатство в комнату. Поставив между собой и Элейн маленький стеклянный столик, Клайв сел на диван, но потом снова встал, и, подойдя к бару, достал из него виски, купленный вечером.

— Будешь? — он покрутил в руке бутылку «Дэниэлса».

— Немножко.

Получив согласие, он поставил на стол два толстых стакана и налил каждый до половины.

— Извини, колы нет.

— Ничего, — Элейн первый раз за вечер улыбнулась, — это не страшно.

— А! — Клайв вдруг снова встал. — Я сейчас!

Он снова вышел из комнаты, а спустя несколько секунд вернулся, неся початую бутылку апельсинового сока.

— Уже неделю стоит, — сказал он, взбалтывая содержимое, — думаю, еще не испортился.

Налив сок в обычную чашку, он поставил ее перед Элейн и протянул ей стакан с виски :

— Давай, а то через пару часов у тебя пройдет шок и начнется истерика. Я знаю, поверь.

— Ты еще и доктор? — Элейн снова улыбнулась и, взяв стакан, залпом осушила его.

— На, скорее, — Клайв торопливо подал ей сок, видя, как девушка, не привыкшая к подобным напиткам, схватилась рукой за рот.

Затем он одним духом выпил свой виски и ещё несколько минут оба сидели молча, с удовольствием ощущая, как по всему организму медленно расползается мягкое тепло.

— Что ему от тебя надо? — вдруг спросила она.

Клайв не ожидал сейчас именно этого вопроса, но ответил сразу — он и сам думал только об этом:

— Он хочет, чтобы ему мешали, хочет борьбы.

— Зачем ему это? Он и так, по-моему, может всё.

— Он сказал, что для него это обязательно, таково условие.

— Какое условие?

— Он не получит новой жизни без сопротивления. Кажется, только первых шестерых ему можно убить просто так, хотя может, я и не всё понял. А всего ему нужно пятьдесят человек.

— Кто же ему поставил такое условие?

— Известно кто — Сатана!

Клайв вкратце рассказал ей про манускрипт и про всё остальное.

— Налей еще, пожалуйста, — попросила она, после того, как он закончил.

Клайв налил ей треть стакана, в то время как свой наполнил почти до краев.

— Я очень боюсь, — сказала Элейн, глядя в янтарную влагу, — я не хочу умирать.

— И я не хочу, — усмехнулся Берри. — Я сделаю всё, что смогу, обещаю.

— Ты меня не бросишь?

— Что ты имеешь ввиду?

— Получается, что на мне теперь есть клеймо — я ведь тоже твоя знакомая. Значит, он может убить меня, когда захочет.

Клайв ничего не ответил. Вместо этого он выпил виски и надолго замолчал.

— Элейн, — наконец сказал он, — я чувствую себя ответственным за твою жизнь. Ведь именно я выпустил на волю этого демона, и именно мне придется бороться со злом. Оно само выбрало меня на эту роль, и я ничего не могу поделать кроме одного — победить это проклятье.

Элейн поставила на столик пустой стакан, и хрустнув печеньем, спросила, внимательно глядя Клайву Берри в глаза :

— Он действительно демон?

— Скорее вампир, — ответил он, припоминая слова старика Грайера. — Только не такой, как их изображают в кино, а вампир особого уровня. Он питается кровью и мозгом людей, с их помощью возрождая свое тело. Когда он говорил со мной в первый раз, я почти ничего не понял — фразы были коротки и отрывисты, а теперь его речь стала вполне внятной. Да и выглядеть он стал намного лучше.

— А что ты говорил про время?

— Когда?

— Когда мы бежали из дома. Я спросила, почему полиция приехала так поздно?

— Помнишь, я лазил на чердак? Джордж тогда еще открывал его потом, когда я стрелял. Так вот, время для меня текло совсем иначе, чем для остальных. Десять минут на чердаке оказались десятью секундами вне его.

— Ты хочешь сказать, мы были вне времени? — Элейн широко открыла глаза.

Виски уже начало действовать и страх стал уступать место интересу.

— Получается, что так. А что ты почувствовала, когда он направил на тебя руку?

— Ничего. Стало темно и тихо, а потом я сразу очнулась. А ч-что?

— Ты потеряла сознание и была совершенно бледной.

— Ты и-испугался за меня?

-Да, — признался Клайв, — я чувствую ответственность за тебя. Ты не хочешь спать? Я пойду постелю тебе в маленькой комнате, у меня там есть прекрасный мягкий диванчик.

— Я н-не пьяная. Налей мне еще.

Клайв качнул головой:

— Только немножко, а то назавтра плохо будет.

Налив ей четверть стакана и наполнив свой до половины, он хотел закрыть почти опустевшую бутылку, но затем, несколько помедлив, долил себе до полного. Они молча выпили, Клайв почти насильно заставил Элейн допить остатки сока и откинулся в кресле, чувствуя теперь, что и сам порядочно захмелел. Некоторое время Элейн сидела молча, а потом он увидел, как на её лице появляется несчастное выражение, и через минуту она уже заливалась слезами.

— Бедные мистер и миссис Адамс, — всхлипывала она, — бедная Роза. За что это все им, за что это нам? Они были такие хорошие, я их так любила, а теперь….Что нам делать, мистер Берри?

— Опять «мистер Берри»! Зови меня Клайв. А про них….знаешь, ничего уже не вернуть и не изменить. Но я буду бороться изо всех сил, и постараюсь отомстить за них. Хотя… мстить этому чудовищу — это как мстить гадюке, укусившей любимого человека. Она всё равно ничего не поймёт, потому что движима только своими инстинктами, и, тем не менее зло, равно как и добро, не должно оставаться безнаказанным. Если именно мне выпало остановить гадину, то я это должен сделать! — Берри с силой хлопнул кулаком правой руки по открытой ладони левой, давя воображаемого противника.

— Ты х-храбрый, — язык Элейн заплетался все сильнее, — и я верю тебе…а кому мне еще верить и на кого н-надеяться?!

— Ну вот и хорошо, — Клайв поднялся с дивана. — Сейчас я пойду тебе постелю, а утром со свежей головой будем думать, как быть дальше… Что значит «нет»?! — вырвалось у него, когда Элейн энергично замотала головой.

— Я боюсь оставаться одна. Можно, я лягу вместе с тобой? Если ты положишь меня в другую комнату, то ночью я всё равно приду сюда и лягу на пол рядом с твоим диваном. Пусть так, но только не быть одной, у меня внутри все до сих пор дрожит, и виски надолго не помогут.

Клайв внимательно посмотрел на нее :

— Я не железный, Элейн, и не готов поручиться за себя, если рядом будет лежать молодая девушка, которая, к тому же, мне нравится. У тебя есть друг?

— Никого нет. Со своим прежним бойфрендом я рассталась почти полгода назад. Я тебе правда нравлюсь?

Клайв улыбнулся:

— Да, правда.

— Тогда не бросай меня. Пожалуйста!

Берри несколько секунд помолчал, а потом подошел к ней. Элейн встала навстречу и прижалась к нему всем своим худеньким телом. Клайв обнял её одной рукой, а другой потушил свет…

       Спали они очень долго. Тяжелый и невероятный вечер измотал обоих, а последовавший вслед за этим бурный ночной секс только довершил дело. Несколько раз утром их будил телефон, но добился он только того, что Клайв просто вытащил провод и они снова заснули, тесно прижавшись друг к другу.

    Первой проснулась Элейн, и еще долго, боясь лишний раз пошевельнуться, смотрела на своего спасителя, который так неожиданно стал её любовником. Прошедшие сутки казались ей ужасным сном, и только Клайв Берри, ставший единственным светлым пятном в череде страшных событий, являлся прямым доказательством обратного. Она осторожно гладила его тело и тихо молилась, чтобы он, так неожиданно появившийся в её жизни, долго-долго не покидал её. Про себя она поклялась, что будет готова сделать всё, лишь бы он был счастлив. Он, такой сильный и умный, полностью занимал сейчас все мысли Элейн, и потому, когда наконец проснувшийся Клайв нежно привлёк ее к себе, сильно прижав затем к кровати, она была совершенно счастлива. Оба действительно доставляли друг другу море удовольствия, и когда через пятнадцать минут, тяжело дыша, они все же смогли разъединиться, мысли у них протекали в одном направлении. Клайв повернул к ней голову, и они долго смотрели друг другу в глаза, которые говорили сейчас лучше любых слов, и этих взглядов было достаточно, чтобы всё встало на свои места. Клайв понял, что лучше этой девушки ему никого не найти, а с его немалым донжуанским опытом он вполне отдавал себе отчет в подобных случаях, в то время как Элейн для себя и так все уже решила. Разговаривали они в то утро не так много — взгляды и прикосновения говорили сами за себя, и когда, позавтракав, встали из-за стола, то чувствовали себя совершенно родными людьми.

— Что сегодня будем делать? — спросила Элейн, подойдя к Клайву сзади и обняв, когда он расчесывался в ванной комнате.

— Утром настойчиво звонил телефон. Надо бы его снова включить — узнать, кому это я так понадобился.

— Как думаешь, полиция может нас подозревать?

— Не знаю. Но если подойти к вопросу с их стороны, то основания для этого имеются. Смотри — я сейчас единственный, кто остался в живых из тех, кто присутствовал в доме Адамсов во время первого убийства и последующего допроса….нет, — Клайв вдруг осекся, — ….ты, кстати, тоже была постоянно в доме.

— И что? — Элейн широко раскрыла глаза.

— А черт их знает, что им там придет в голову. Но по логике получается, что первыми подозреваемыми становимся мы с тобой.

— Но нам лучше не скрываться.

— Да, скрываться мы не будем, — согласился Берри. Он подошел к телефону и сунул штепсель в розетку. — Лучше всего будет поговорить с тем лейтенантом, который ведет дела по убийствам Хальса и Маккрюггера.

— А он нам поверит?

Клайв пожал плечами:

— В зависимости от того, какие у них есть сведения и гипотезы. Голые факты, скорее, свидетельствуют против нас. Поучается что я…

Он не договорил, потому что снова зазвонил телефон :

— Я боюсь, — прошептала Элейн, и, прыгнув на диван, зажала себе пледом уши.

Клайв улыбнулся, глядя на ее реакцию, такую детскую и милую.

— Алло, — сказал он, сняв трубку.

— Клайв! Наконец-то! — послышался взволнованный голос Рода Хьюза. — Всё утро тебе звоню. Ты уже в курсе, что случилось?

— Нет, а что такое? — Клайв изобразил удивление.

— В доме Адамсов настоящая мясорубка. Он все убиты, все! По телевизору как с утра передали, так я стал звонить тебе. Какой ужас, Клайв!

— Твою мать, я все проспал! И что там говорят?

— Да включи новости, они через десять минут будут. Говорят, что неизвестный убийца устроил кровавую резню в доме…а ты спишь. Ты с ума сошел, что ли, черт возьми?!

— Давай я тебе перезвоню, Род. Сейчас включу новости и потом перезвоню, а то я ничего не понимаю в твоих воплях. Ок?

— Ок, старина. Я на проводе.

Берри повесил трубку и многозначительно посмотрел на Элейн.

— Надо посмотреть телевизор. Весь город уже всполошился.

— Что ты говоришь? — спросила она, освобождая одно ухо. — Кто звонил.

— Звонил Хьюз, говорит все уже в новостях.

— Где пульт? — Элейн начала оглядываться вокруг себя.

— Под правой подушкой поищи, — Клайв пошел было в туалет, но снова раздавшийся телефонный звонок остановил его.

— Слушаю!

— Мистер Берри, добрый день. С вами говорит лейтенант Адам Борс. Хорошо, что я вас застал.

Элейн уже включила телевизор, и сейчас выжидающе смотрела на Клайва.

— Полиция! — тихо сказал он, прикрыв трубку ладонью.

Элейн вздрогнула и втянула голову в плечи, однако когда Клайв мягко улыбнулся и приложил палец к губам, она немного расслабилась, и сделав звук телевизора тише, стала слушать, что говорит Клайв.

— Здравствуйте, лейтенант, я узнал вас, — Клайв вновь поднес трубку к уху.

— Мистер Берри, вы, несомненно, уже знаете, что произошло в доме ваших родственников? Приношу глубокие соболезнования.

— Знаю, мистер Борс, спасибо. Это ужасно.

— Ужасно, — повторил тот. — Мистер Берри, я должен задать вам несколько вопросов. Не буду приглашать вас в участок — вы сейчас будете дома?

— Да. Тем более, если это вам так необходимо.

— Необходимо, очень необходимо. Дело принимает такой оборот, что именно вы становитесь сейчас его главным фигурантом.

— Ок. Приезжайте, я буду ждать вас. — сказал Клайв и положил трубку.

— Ну что? — Элейн даже привстала от волнения.

— Скоро он будет здесь. Я же говорил, что все сходится на мне.

— А мне что делать?

— Оставайся. Нам нечего скрывать, а вдобавок, ты для меня сейчас единственный свидетель, — Клайв улыбнулся.

— Всё так плохо?

— Кажется, нет, хотя он ничего мне и не сказал.

— Почему ты так думаешь?

— Он не захотел вызывать меня в участок. Если бы у полиции были основания, меня бы арестовали. Ну а что там в новостях?

Действительно, в этот момент по телевизору уже показывали дом Адамсов и их фотографии. Показали также фотографию Розы, заметив, что вторая служанка, имя которой называть пока нельзя, бесследно исчезла. Далее офицер полиции призвал всех, кто имеет какие-либо сведения по этому делу, сразу звонить 911. На этом сюжет окончился, и программа перешла к другим новостям.

— Я пойду, оденусь, — Элейн вдруг спохватилась, заметив, что сидит в одной рубашке, которую взяла у Клайва в шкафу.

Он кивнул, а когда она проходила мимо, направляясь в ванную комнату, привлек ее к себе и нежно поцеловал:

— Всё будет хорошо, малышка. Мы еще попляшем на похоронах этого барона.

       Лейтенант Борс не заставил себя ждать, и в тот момент, когда Элейн, одевшись, входила в комнату, в дверь раздался звонок. Клайв пошел открывать, и вскоре Адам Борс уже стоял в его маленькой прихожей.

— Вы не один? — первым делом спросил он.

— Не один. Это плохо?

— Полагаю, я знаю, кто с вами, а значит это совсем неплохо. Какие мне тапочки одеть?

— Вот эти, — Клайв ногой пододвинул к нему синюю гостевую пару.

— Ага, спасибо.

— Проходите, — Берри прошел в комнату, где уже находилась Элейн, жестом приглашая лейтенанта следовать за собой.

— Здравствуйте, мисс Глостер, — сказал тот, входя в комнату. — Рад вас видеть здоровой и невредимой.

— Здравствуйте, господин лейтенант, — ответила Элейн, пряча ноги под теплое диванное покрывало. — А вы думали, что меня уже нет в живых.

— Сначала да, — кивнул он, одновременно с интересом осматриваясь в комнате, — но потом я понял, что вы в безопасности.

— Как вы это поняли? — спросил Клайв, заходя в этот момент в комнату.

— Не так давно нам позвонил таксист, который подвозил вас ночью. Он услышал о происшедшем в новостях и решил, что эти сведения могут быть полезны следствию.

— Вы нас в чем-то подозреваете? — вдруг прямо спросила Элейн, чем вызвала у Клайва гримасу сожаления от такой поспешности. Тем не менее, ответ Борса, прозвучал просто, хотя и неожиданно для обоих:

— Нет. Я знаю, кто это сделал. Именно по этому я сейчас и пришел к вам, так сказать, неофициально.

Клайв удивленно вскинул брови:

— И кто это сделал?

— Это не человек. Вернее, не совсем человек.

— Откуда вы знаете?

— Я сам его видел. И не только видел, но и стрелял в него — правда, толку мало.

Теперь Клайв был по-настоящему потрясен:

— Когда? — только и мог спросить он.

— Сегодня ночью.

— А почему вы сразу пришли ко мне? Меня кто-то видел?

— Он сказал ваше имя.

— Кто?

— Этот монстр.

— Ничего себе! — Клайв так и сел. — Вы с ним еще и говорили?

— Послушайте! — Борс в волнении шлепнул себя по коленкам. — События принимают такой оборот, что это уже касается не только дела полиции, но и её чести.

— Объяснитесь.

— Этой ночью на моих глазах неизвестный убил троих полицейских. На моих глазах он изуродовал их тела, а затем, несколько раз повторив ваше имя, исчез. Я достаточно четко все объяснил?

— Восемь, — вдруг сказал Клайв, в то время как Элейн снова заплакала.

— Вы правы, восемь, — согласился Борс, сохраняя ледяное спокойствие. — По этому делу уже восемь трупов.

                                                        Глава 16. Рассказ лейтенанта Борса.

— Расскажете, что вчера произошло? — спросил Клайв.

Борс усмехнулся:

— Вообще-то, это мне пристало задавать подобные вопросы. Но извольте, я расскажу вам, только потом потребую того же и от вас.

— Я расскажу вам все, что знаю, тем более что помощь полиции вряд ли окажется лишней.

— Договорились! — Борс закинул ногу на ногу, немного подумал и начал свой рассказ. — Незадолго до полуночи в участок поступило сразу несколько звонков о выстрелах в доме семьи Адамс. Туда сразу была направлена одна из дежурных машин, но дом оказался заперт и свет в окнах отсутствовал. Полицейские звонили и стучали в дверь, но все оказалось напрасно. Постояв там несколько минут, они уже собирались уезжать, как вдруг в одном из окон на втором этаже загорелся свет. Там мелькнула чья-то фигура и свет снова погас. Тогда старший из них связался с участком, и на основании его рассказа к дому была выслана вторая машина, а также выехал и я. Когда мы приехали, дом был полностью освещен, и полицейские рассказали, что в нем творятся странные вещи — свет то включался, то снова гас, иногда слышались громкие шаги и странные голоса. В подтверждение их слов свет действительно снова погас, причем это произошло сразу во всем доме. Я не имел права медлить, и данной мне властью отдал команду ломать дверь. У ребят были с собой кое-какие инструменты, и через несколько минут мы уже входили в помещение. Дом был полностью погружен в темноту, стояла полнейшая тишина, и нервы у всех были на пределе. Мы держали оружие наготове, но то, что произошло дальше, показало полную нашу беспомощность. Свет снова включился, и сразу же вслед за этим мы услышали шаги. Все посмотрели в их сторону и увидели, что по лестнице к нам спускается нечто странное. Я многое повидал за время своей службы, но такое, признаюсь, лицезреть еще не доводилось. Этот человек напоминал недавно эксгумированного покойника, пролежавшего в земле как минимум несколько месяцев. Немного не дойдя до конца лестницы, он остановился и вдруг бешено захохотал. Сержант приказал ему положить руки за голову и не двигаться, но вместо этого чудовище неожиданно быстро начало приближаться. Мы предупредили его, что будем стрелять, но никакой реакции не последовало, и тогда все открыли огонь.

— Выпить хотите? — вдруг спросил Берри, прерывая рассказ лейтенанта. Он видел, что тому, несмотря на внешнее спокойствие, становится все труднее сохранять самообладание.

— Пожалуй, да, — согласился Борс. — В участок я сегодня уже не поеду, так что можно.

Клайв хотел было встать, чтобы достать недопитую бутылку вчерашнего виски, но Элейн, его опередила:

— Я сама!

Она быстро принесла все необходимое, и разлив в три бокала остатки из бутылки, снова села на диван, спрятавшись за спину Клайва. Борс сделал глоток, и благодарно кивнув, продолжил рассказ.

— Так вот. Мы выстрелили в него не меньше десяти раз, но пули, попадая, только приостанавливали его, видимо, встречаясь с костями, а так и вовсе проходили как сквозь масло. Конечно, наши выстрелы разъярили его, потому что глаза монстра сверкнули, и на всех напала необъяснимая судорога. Тело выворачивало от боли, мы все упали на пол, но сознание продолжало работать. Чудовище подошло совсем близко, и неторопливо прохаживаясь между нами, выбирало себе жертв. Клиффу он ударом ноги сразу размозжил череп, и встав перед ним на колени, начал прямо руками доставать мозг и жадно его заглатывать. Затем он вытащил из-за пояса длинный широкий нож и прямо-таки освежевал его тело. Впрочем нет — сначала он перерезал несчастному парню горло и буквально высосал из него всю кровь. Затем он своим ножом вспорол ему живот… но не просто вспорол, а вырезал на нем шестерку, причем кончик лезвия в этот момент скрежетал по полу. Извините, я не слишком тут со своими подробностями? Ваша подруга, возможно, не желает это слышать?

Клайв посмотрел на Элейн, которая, скривив носик, несколько раз покачала головой:

— В фильмах ужасов и не такое показывают. Пока не видишь сам, любые рассказы воспринимаются не так страшно. Продолжайте, лейтенант, да и виски пейте — вам полегчает.

— Да, спасибо… Ну вот, расправившись с одним, он взял за ноги еще двоих, и на наших же глазах пробил им головы ручкой своего ужасного ножа — там из нее выходит какой-то острый штырь. Он высосал через отверстие мозг, словно это кисель, а затем, опять разрезав им горло выпил кровь. Нас оставалось трое, и мы готовились к худшему, как вдруг чудовище начало неожиданно подниматься вверх по лестнице. На самом верху оно остановилось, и я услышал слова «Берри, Берри, ищи». Причем двое других полицейских, которые тоже видели все это, ничего подобного не слышали.

Борс неожиданно замолчал, остановив взгляд на пустой бутылке.

— А что потом? — спросил Клайв, видя, что молчание затягивается.

— А? Потом? — Борс словно очнулся. — А ничего потом. Как только он исчез, к нам вернулась свобода передвижения и мы, словно ополоумевшие бросились к машинам. Через минут двадцать прибыло подкрепление в лице спецподразделения полиции и, ворвавшись в дом, они исследовали его метр за метром. Они нашли помимо погибших полицейских еще и хозяев дома со служанкой, но монстра и след простыл. А потом нагрянули репортеры и уже после сюжета по телевидению к нам позвонили два таксиста. Один подвозил вас к дому, мистер Берри, другой отвозил вас обоих от дома. Вот и все.

Клайв встал и подошел к окну:

— Теперь послушайте меня лейтенант, мне тоже есть, о чем вам рассказать.

И он поведал ему все, что знал о манускрипте, о первом убийстве, о злополучной картине, и о вчерашнем своем визите в дом Адамсов. Борс слушал его внимательно, ни разу не прервав, а под конец тяжело вздохнул:

— Нам никто не поверит.

— А как в полиции отнеслись к тому, что погибли ваши друзья? Что вы им сказали? — вдруг спросила Элейн.

Борс усмехнулся:

— Завтра нам всем к психоаналитику, а до этого отправили по домам. Мы рассказали, всё как было, но конечно никто не поверил — все решили, что у нас нервный срыв, смешанный с гипнозом. В общем, дело приобрело статус особо важного, и руководство считает, что здесь орудует банда психопатов. Обществу, чтобы не вносить панику, сообщили только факты, да и то не все сразу — про погибших полицейских решено оповестить журналистов только к вечеру.

Клайв поджал губы размышляя, стал ходить по комнате.

— Что думаете предпринять? — наконец спросил он.

Борс усмехнулся:

— Да вот из вашего рассказа можно заключить, что все попытки что-либо предпринять обречены на провал. Получается, что только вы способны сделать хоть что-то. Иначе всем нам конец, так?

Клайв кивнул.

— Ну, так что я должен предпринимать? — лейтенант развел руками. — Если бы я сам не видел этого вашего барона, то, конечно, пришел бы сюда в ином качестве. Ну а так…он существует, это не подлежит сомнению — это первое. Мы не можем дать ему совершить пятьдесят убийств, это просто самоубийственно и вообще дико. Это второе. Ну и третье — я полагаю, мы должны действовать сообща, мистер Берри. Если уж именно вам выпало, как вы говорите, остановить эту мразь, то можете располагать мной. Также я не сомневаюсь, что Джон и Брюс, полицейские, которые были со мной в доме и остались в живых, тоже присоединятся к нам.

— Вас отстранили от этого дела? — задумчиво спросил Клайв, в то время как Элейн с восхищением смотрела на него.

Борс сделал неопределенный жест :

— Пока еще нет. Многое будет решено после нашей встречи с психологом.

— А сами вы как думаете?

— Думаю, что не отсранят. Я служу в полиции тринадцать лет и надеюсь, что все уже доказал относительно себя. Двое других ребят тоже далеко не новички.

Берри сунул руки в карманы, и продолжая смотреть в окно, надолго замолчал.

— Я соглачен, — повернувшись к лейтенанту, наконец сказал он. — Вы абсолютно правы — с вашим участием шансы намного возрастают. Вы так смотрите на бутылку...хотите еще выпить?

— Да! — просто сказал тот.

— Немудрено. Я сам вчера несколько перевыполнил норму, да и Элейн тоже, — он посмотрел на девушку, которая улыбнулась в ответ на его слова. — Только вот незадача — эта бутылка была всего одна.

— Ай! К черту всё! — Борс вдруг махнул рукой. — Я сейчас сам схожу в магазин.

— Найдете? — спросил Клайв, включая в прихожей свет. — На соседней улице есть неплохой маркет. Увидите, у него вывеска ярко-красная.

— Справлюсь, — улыбнулся тот.

Клайв закрыл за ним дверь и вернулся в комнату, где находилась Элейн.

— У тебя, значит, фамилия — Глостер?

— Да, а что?

— Кажется, в Британии такую фамилию носят члены королевской семьи. Ты не из них, нет?

Клайв улыбнулся и сел с ней рядом, взяв девушку за руку.

— Не знаю, — Элейн подобралась к нему поближе и уткнулась носом в плечо. — Мама рассказывала, что её прадедушка приехал в Америку из Англии. А фамилия, кажется, связана с названием города.

— Слушай! — Клайв вдруг опомнился. — А ты не хочешь позвонить родителям? Они наверное уже с ума сходят от этих новостей.

Элейн всплеснула руками :

— Ой! Я совсем не подумала!

— Держи! — Клайв передал ей лежащую на столе трубку. — Скажи, что тебя вчера отпустили и ты была у подруги, а только сейчас услышала, что говорят по телевизору. Иначе миллиона лишних вопросов тебе не избежать.

— Какой ты умный! Ты прав, я сейчас так и поступлю.

                                                                Глава 17. Завещание Адамсов.

Пока Элейн говорила с домом, Клайв вышел на кухню и заглянул в холодильник. Он вдруг захотел есть, и сейчас, вытащив из морозилки пачку купленной накануне лазаньи, заложил ее в духовку.

— Ну что? — спросил он, через некоторое время вернувшись в комнату.

Элейн приложила палец к губам :

— Да, мама...да. Завтра приеду, все хорошо...да...целую.

— -Первый раз я забыла про маму, — сказала она, положив трубку. — Ничего, что я про завтра сказала?

— Конечно, оставайся, — улыбнулся Клайв. — Столько событий, что немудрено забыть. Ты её успокоила?

— Ага. А чем это так вкусно пахнет.

— Нашим вторым завтраком, что-то яичницы мне показалось маловато. Жалко только, попить ничего нет для тебя вкусного. В холодильнике только пиво осталось.

— Я обойдусь. А потом, мы ведь можем сходить в магазин?

— Конечно, милая, только попозже. Тебя не сильно будет напрягать, если мы сейчас посидим с лейтенантом?

— Нет, я и сама с удовольствием к вам присоединюсь. Я ведь тоже имею ко всему самое непосредственное отношение. Ты ччто на меня так смотришь?

— Знаешь, я сейчас подумал, что между нами никогда ничего не было бы, если бы не эти события. И смотря на тебя сейчас, я вижу для кого мне стоит сражаться. Жаль, конечно, что нас объединили такие трагические обстоятельства, но есть то, что есть.

Глаза Элейн наполнились слезами.

— Спасибо тебе, милый, за эти слова. Всё это действительно ужасно, но мы сейчас вместе и мне ничего не страшно. Я не знаю, сколько это всё продлиться, но сейчас я счастлива. Я в тебя верю — ты сможешь победить.

Клайв хотел что-то сказать, но в этот момент раздался звонок.

— Это Борс. Пойду открою, прости.

Поцеловав её, Клайв прошел в коридор и открыл дверь. На пороге стоял Адам Борс с огромным бумажным пакетом в обеих руках:

— Я тут прикупил кое что, — сказал он, передавая Клайву свою ношу. — Не люблю приходит в гости пустым.

Берри прошел в комнату и выставил на стол две бутылки виски, вино, шесть банок колы, большую бутылку фанты, колбасу и пакет с фруктами.

— Вот и не надо нам никуда идти! — засмеялась Элейн. — Лейтенант словно услышал наши слова.

— Что вы говорите? — спросил Борс, входя в комнату и потирая только что вымытые руки. — Я не то купил?

— Наоборт. Вы купили именно то, чего у нас нет. Есть хотите? — Берри вдруг вспомнил о своей лазанье и заторопился на кухню.

— Не откажусь.

    Через полтора часа они уже наперебой рассказывали разные истории из жизни, смеялись и слушали музыку. Грюнфельд, и все с ним связанное, отошло на второй план. Алкоголь исправно делал свое дело, и когда лейтенант Борс, с трудом встав на ноги, собирался уходить, часы показывали без четверти девять вечера. Они уже давно были на «ты», и оба не сомневались, что каждый из них встретил настоящего друга. Общность жизненных интересов, одинаковые взгляды и, наконец, сама ситуация, сведшая их вместе, настолько сплотили Клайва Берри и Адама Борса, что им стало казаться, что с момента знакомства прошло не несколько дней, а несколько лет. Элейн, которая почти не вмешиваясь слушала их разговоры, смотрела на Клайва со все возрастающим чувством. Она всё больше и больше открывала в нем не только своего защитника и любовника, но и человека. В нем сплелись воедино недюжинный ум, внутренняя сила, и в то же время она видела, насколько нежным и чутким может быть этот человек. Клайв был так ласков и внимателен к ней в этот вечер, и они смотрели друг на друга такими глазами, что даже Борс, уже стоя в дверях, сказал, положив руку ему на плечо :

— Вот ради таких, как она, б-брат, нам и стоит жить. Завалим мы твоего барона, к-куда он денется! Но ее ты береги — такие девушки на дороге не валяются, тем более что вас свела с-сама с-судьба!

Борс пожал протянутую Клайвом руку и, отдав честь, пошел к лифту.

— Он не упадет нигде? — спросила Элейн, когда Клайв закрыл дверь и вернулся в комнату.

— Не должен. А если и упадет, то поднимется. Что за фильм смотришь? — Берри показал на телевизор, который Элейн включила, пока он провожал лейтенанта.

— «Терминатор».

— Сколько уже можно его показывать?! Я за прошлый год раз пять его видел. Хотя, конечно, далеко не самый худший вариант.

Сев рядом на диван, Клайв положил руку ей на плечо :

— Устала сегодня?

— Не очень. А ты?

Он сделал плечами неопределенное движение :

— Тоже не очень. Зато завтрашний день наверняка будет совсем иной.

— Думаешь... опять все начнется?

— Не знаю. Знаю только, что я сам не буду сидеть сложа руки.

— И что ты будешь предпринимать?

— Посмотрим, — Клайв улыбнулся. — А сейчас — кино так кино!

       Фильм шел довольно долго, и когда пошли завершающие титры было совсем поздно. Они отнесли на кухню посуду, стоявшую на столе, поставили на место стол, выдвинутый для удобства на середину и, приняв душ, легли спать.

       Ночь не принесла с собой никаких неожиданностей. Грюнфельд не тревожил их сон, и проснувшись наутро, оба чувствовали себя хорошо отдохнувшими. Они еще долго нежились под одеялом, и только телефонный звонок заставил Клайва все-таки встать с кровати.

— Алло! — сказал он, поднимая трубку.

— Мистер Берри?

— Да.

— Здравствуйте. С вами говорит нотариус Джонатан Апкройт.

— Доброе утро. Что же заставило самого нотариуса позвонить мне? Обычно, насколько я знаю, подобными вещами занимаются секретари.

— Дело очень важное, мистер Берри. Скажите, вы можете сейчас подъехать ко мне?

— Да что случилось?

— Мистер Берри, сегодня, как и положено по закону, я вскрыл завещание мистера и миссис Адамс — вы ведь знаете, что с ними случилось?

— Увы.

— Так вот, мистер Берри, согласно тексту документа, в случае единовременной смерти обоих супругов именно вы становитесь их наследником. Я предлагаю вам подъехать ко мне и подробно ознакомиться с документами.

— Ошибки быть не могло? — Клайв не верил своим ушам.

— Конечно нет. Ваше имя написано в завещании, и сейчас оно лежит передо мной на столе. А потом, мистер Берри, что вас так удивляет? Ведь вы являетесь ближайшим родственником миссис Лайзы Адамс.

— Да, это так. Но я думал, что у Джорджа были родственники.

— Мистер Берри, — нотариус немного помедлил, — я предлагаю вам приехать сейчас ко мне в офис и вы сами увидите подлинный текст. Так будет правильнее и проще, чем обсуждать подобное по телефону. Мой адрес — Стюарт стрит 25, офис 16. Вы сможете подъехать в ближайшее время? Поверьте, дело того стоит.

— Хорошо, мистер Апкройт, я буду у вас через полтора часа.

Клайв повесил трубку, но, глубоко задумавшись, еще некоторое время стоял рядом с телефоном.

— Что случилось? — наконец решилась спросить Элейн.

— А? — Клайв повернул голову.

— Что-то случилось?

— Да....извини, я немного задумался. Мне звонил юрист Лайзы и Джорджа и сказал, что у них оставлено завещание, по которому я являюсь наследником.

Теперь пришла очередь задуматься Элейн.

— У них очень много денег, — сказала она, когда подошедший Клайв присел рядом на кровать. — И сколько тебе оставили?

— Он не сказал. Ты же слышала — мы договорились, что я приеду.

— Ты будешь богачом, даже если они оставят тебе четверть.

Клайв покачал головой:

— Мне это не нужно, а тем более таким образом. Хотя, если уж говорить откровенно, деньги лишними не бывают. Так! — он снова встал и разговаривая сам с собой, заходил по комнате. — Тогда сейчас поступим таким образом. Позавтракаем, потом я отвезу тебя домой и поеду к нотариусу. Дальше всё будет зависеть от того, что от меня потребуется там, и, возможно, в полиции. Ну, в общем, не надо загадывать — я тебе позвоню к вечеру, милая, ок?

— Да, милый, конечно, — с кроткой улыбкой кивнула Элейн. — Я всё понимаю. У тебя много важных дел.

— Спасибо! — Клайв нежно поцеловал девушку. — Вечером я позвоню и тогда решим, как быть дальше. Узнаешь, стал я миллионером или нет! — засмеялся Берри.

Решив, таким образом, эту проблему, они приступили к обычным утренним процедурам, а уже через час, позавтракав, оба выходили из подъезда. Стояло прекрасное январское утро, на небе не было ни облачка, а легкий ветерок, уже разогнавший утреннюю дымку, принес с моря его особый запах, слегка круживший голову.

— Хорошо! — Клайв вздохнул полной грудью. — Не думал, что после всех событий так легко скажу это слово, но что хорошо — то хорошо!

— Прекрасный день, — согласилась Элейн.

Когда они подъезжали к ее дому, она вдруг внимательно посмотрела на Берри.

— Что? — спросил он, заметив ее взгляд.

— Как думаешь, у нас может что-нибудь получиться?

Клайв ответил не сразу, и только припарковавшись, с хитрой улыбкой посмотрел на девушку:

— Ты имеешь ввиду именно нас с тобой, или все в целом?

— Нас.

— Получится. А что за сомнения?

— Зачем я тебе нужна? — Элейн вдруг прослезилась. — Станешь сейчас богатым и вообще больше не вспомнишь.

Клайв сначала с улыбкой смотрел на ее раскрасневшееся личико, а потом неожиданно с силой прижал к себе:

— Глупая моя девочка, неужели ты думаешь, что я смогу мерить все только этим, и вообще, поступить с тобой бесчестно? Мне кажется, что все эти вопросы мы решили с тобой еще вчера утром. Все, что я тебе сказал — правда. Мне с тобой действительно очень хорошо, и зачем, собственно, искать чего-то еще?! А потом, не забывай, милая, что нас свело — мы не имеем права пренебрегать этим

— Я тебя люблю, — тихо сказала она. — Уже давно. Всё, милый, тебе надо ехать — я побежала. Прости, что пристаю с глупостями.

Они поцеловались, но Клайв ещё долго смотрел вслед Элейн, провожая её взглядом до тех пор, пока она не скрылась за своими дверями, напоследок ещё раз махнув ему рукой.

    Нотариус уже ждал его. Для беседы была приготовлена отдельная комната, а на дверях офиса висело объявление, что прием посетителей ограничен и начнется с 14 часов. Джонатан Апкройт самолично встретил гостя, и когда секретарь, принеся им кофе, удалился, почтительно положил перед Клайвом специальную синюю папку:

— Ознакомьтесь, мистер Берри, не буду вам мешать.

    Нотариус сел за стол, а Клайв принялся читать. Завещание занимало несколько листов, и чем дальше Клайв читал, тем всё больше возрастало его удивление. Согласно тексту, он получал две трети из состояния Адамсов, которое, судя по приложенной банковской справке, составляло четыре миллиона шестьсот шестнадцать тысяч долларов. Также ему отходили два их загородных дома, включая тот, с которого и началась вся эта история. Таким образом, Клайв Берри становился обладателем более трех миллионов долларов и двух особняков, общей стоимостью не менее трети от этой суммы. Городские аппартаменты, еще один загородный дом, и остальные деньги, распределялись между родственниками Джорджа и несколькими благотворительными организациями.

    Апкройт, глядя на постепенно меняющееся лицо Берри, скрывая улыбку встал, и подойдя к шкафу, достал оттуда чернильный прибор.

— Вы ознакомились, мистер Берри? — спросил он, виля, что Клайв отложил папку в сторону.

Тот молча кивнул.

— Тогда, вот пожалуйста, — он поставил прибор перед ним, и обмакнув перо в чернила, протянул его Клайву. — Вам необходимо расписаться на каждом листе и в самом конце текста. После этого я сделаю копию, и с этого момента вы можете распоряжаться всем, что причитается вам по закону.

Клайв словно во сне взял перо, и расписавшись в указанных местах, медленно положил его на место.

— У вас такое бывало? — спросил он у нотариуса, который снова поставил прибор в шкаф.

— Что вы имеете ввиду, мистер Берри?

— Что человек на ваших глазах становится миллионером?

Тот усмехнулся:

— Всякое было. Когда дело касается большого наследства, то ваш конкретный случай не является чем-то уникальным. Богатые люди довольно часто имеют родственников, чьи доходы несопоставимы с их, и если нет детей, то именно эти родственники и становятся богатыми наследниками.

Апкройт нажал кнопку на своем столе, и вскоре к ним пришел секретарь, которому он передал лежащие перед собой документы.

— Ну что ж, мистер Берри, позвольте вас поздравить, и выражаю надежду, что вы, как и мистер и миссис Адамс, тоже станете моим клиентом. Я могу помочь вам в страховании вашего нового имущества, а также порекомендовать несколько опытных консультантов, которые подскажут, как лучше распорядиться вашим капиталом.

— Спасибо, — Клайв встал и пожал протянутую ему руку. — Я обязательно подумаю над вашим предложением, но только попозже. Сейчас у меня в голове такой сумбур, что поверьте — не до этого.

Апкройт понимающе кивнул:

— Конечно, мистер Берри, я понимаю. А вот и ваш экземпляр. Пожалуйста! — он взял у подошедшего секретаря папку с документами и передал ее Клайву. — Внутри есть все мои телефоны, так что как надумаете — я вас жду.

                                                                Глава 18. И снова Грюнфельд.

       Выйдя от нотариуса, Берри сел в машину и, чувствуя, что мысли его путаются, медленно поехал по направлению к набережной. Свежий воздух и необъятные морские дали всегда помогали ему расслабиться и привести голову в порядок. Вот и теперь, оставив свой «Понтиак» у какого-то банка, он подошел к ограждению, за которым начинался длинный широкий мол. Буквально свалившееся из ниоткуда неожиданное богатство, Клайва совершенно не обрадовало. Он никогда не стремился к большим деньгам, потому что немало его друзей, погнавшись за долларами, превратились в роботов, видящих смысл жизни только в увеличении своих капиталов.Клайв не желал быть похожим на них, а потому, выйдя в отставку и получив немало заманчивых предложений от различных фирм, он предпочел быть консультантом в одной из них, а не сразу начальником отдела охраны, как ему предлагали. Во многом и разрыв с женой был связан с этим его нежеланием становиться частью системы, и она, не поняв его метущейся души, через год ушла от своего мужа, поняв, что он вовсе не стремится к звездам. Последнее время Берри зарабатывал неплохо, но не делал из этого события и продолжал вести прежнюю жизнь, когда свобода все равно милее ответственности.

    И вот сейчас, смотря на холодные темные волны, разбивающиеся о мол, он вдруг подумал, что и жизнь его стала похожа на них — такие уверенные и свободные, они разбивались о прочный камень, и уткнувшись в берег, пропадали навсегда. Очередной этап жизни прошел, как и эта волна, и сейчас предстояло готовиться к следующему, несоизмеримо более важному не только для него, но и для всех тех, кого Клайв знал и кто был ему дорог.

    Он еще долго стоял на ветру, как вдруг в один момент осознал, что сильно замерз. Действительно, дующий с моря порывистый январский ветер насквозь пронизывал куртку, которую он, к тому же, не удосужился застегнуть, и сунув руки в карманы, Клайв заторопился назад. Включив печку, он еще раз прочитал текст завещания, и когда отложил листки в сторону, его лицо приобрело совсем иное выражение. Растерянность сменилась уверенностью в себе, в глазах появился стальной блеск, который вкупе с плотно поджатыми губами, делал лицо Клайва волевым и жестким. Он принял решение больше не стараться уворачиваться от ударов судьбы, а напротив, идти ей навстречу с гордо поднятой головой. Грюнфельда необходимо было остановить во что бы то ни стало, а эти деньги, решил он, окажуться как раз кстати. Предстояло многое понять в происходящем — возможно, нанимать охрану и строить более надежное убежище для тех, кто был наиболее уязвим сейчас для чудовища. Клайв уже подумывал о превращении второго особняка Адамсов, стоящего на южной окраине города, и ставшего теперь его сосбственностью, в настоящую крепость. Он решил обратиться к наиболее сильным оккультистам и магам, способным найти слабые места в защите Грюнфельда от внешних воздействий, и попытаться справиться с ним с помощью не только грубой силы, но и их знаний и умений.

        Все сомнения были отброшены, и теперь Клайв ехал к себе домой. Для начала предстояло составить, по-возможности, наиболее четкий план действий: определить, с чего следует начать, подготовить варианты возможного развития событий, а также собрать команду опытных и надежных помощников, без которых немыслимо было начинать задуманное. Как человек военный, он во всем любил точность и ясность, и сейчас, четко сформулировав свою задачу, Клайв весь горел решимостью как можно скорее приступить у делу. Так неожиданно свалившиеся на него большие деньги тоже оказывались как нельзя кстати, потому что задуманное им требовало немалых затрат. В один момент у него даже промелькнула мысль, что возможно, все смерти были небесполезны, и смерть просто собирает свою жатву, делая его, Грюнфельда, и всех остальных, игрушкой в своих холодных костистых руках. Клайву был дан шанс, а теперь и средства для претворения его в жизнь, в то время как в противном случае ему пришлось бы полагаться только на свои силы.

    Однако, как чаще всего и бывает, вскоре произошли события, заставившие Клайва Берри в который раз кардинальным образом изменить свое отношение к происходящему и мобилизовать все свои силы, чтобы ускорить подготовку к сражению с Грюнфельдом. Еше стоя около собственной двери и роясь в карманах в поисках ключей, Клайв слышал, как в квартире продолжает настойчиво звонить телефон. Когда он попал наконец, внутрь, трубку на том конце провода уже положили, но автоответчик оказался переполнен множеством сообщений. Клайв сел на диван, и налив себе в стакан колы, оставшейся с вечера, принялся слушать записи.

— Здравствуйте, мистер Берри, — услышал он незнакомый голос. — С вами говорит Кайл Локерти, я адвокат мистера и миссис Адамс. Нам необходимо с вами встретится, чтобы обсудить вопросы по наследованию и передаче вам имущества, указанного в завещании. В мои обязанности входит переоформление документов на ваши два коттеджа, а также помощь в переводе денежных средств на ваши счета. Буду рад вам помочь. Я еще перезвоню, но если вы будете у телефона раньше, можете мне перезвонить сами. До свидания.

— Отлично, — Клайв удовлетворенно кивнул головой. — Вот и у меня есть адвокат. Где деньги, там им и тепленько. Хотя приятно, черт возьми, когда у тебя начинают вылизывать под хвостом!

Между тем, на автоответчике уже был следующий говоривший, и Клайв узнал Исаака Ипкиса — директора фирмы, в которой он был задействован как консультант:

— Мистер Берри, — Ипкис говорил вкрадчиво, что было совсем непохоже на его обычную манеру общения, — нам с утра позвонил ваш адвокат и попросил некоторые бумаги из бухгалтерии. Он сказал, что сведения нужны для страховых и пенсионных компаний, а также для налоговиков. Он сообщил, что вы получили новые... эээ...источники доходов, и теперь у вас будет иная налоговая ставка. Я отложил решение вопроса до консультации с вами. Буду признателен, если вы перезвоните мне, как освободитесь.

— Ой, как хорошо! — Берри с улыбкой поерзал на сиденье. — И у этого язык уже влажненький!

    Третьим оказался лейтенант Борс, который сообщил, что недавно был на приеме у психолога и тот признал его морально устойчивым и годным работе, равно как и двух других полицейских. Он пообещал позвонить попозже, когда вернется от шефа, куда был приглашен для дачи дальнейших объяснений по поводу происшедшего в доме Адамсов. Четвертое сообщение Клайв прослушать не успел, потому что вновь раздался телефонный звонок.

— Привет! — услышал он взволнованный голос Борса. — Ты где был?

— Я получил наследство. Ездил за документами. А что?

— Ни фига себе — наследство! Но потом об этом, а сейчас я должен сообщить тебе пренеприятную новость. Готов?

— Давай. Ты думаешь, я теперь еще смогу удивиться?

— Да тут не в удивлении дело, Клайв. Нам только что сообщили, что у себя дома зверски убит Род Хьюз со всей семьей.

— Что?! — прокричал в трубку Клайв. — Когда это случилось?

— Я еще не знаю. Дело поручено не мне, и ребята только недавно уехали. Когда они вернуться, я тебе позвоню или сам приеду.

— А толку-то? — тихо сказал Берри. — И так все понятно — нам брошен еще один вызов...ты говоришь, все убиты?

— Да. Он, жена и маленький ребенок.

Клайв заскрипел зубами.

— Ты прав, — сказал он после недолгого молчания, — приезжай ко мне, когда сможешь. Теперь нам есть что обсудить.

— А что нового мы можем придумать? — в словах Борса явно чувствовалось сомнение.

— Можем, теперь мы многое можем! — и Клайв положил трубку.

                                                               Часть 2. В погоне за тайной.

                                                Глава 1. На тропе войны. Первые шаги.

Вот уже несколько часов кряду Клайв не отходил от телефона. Он прослушал до конца сообщения своего автоответчика, сделал необходимые звонки и ответил еще на несколько. Клайв уже начал путаться в назначенных встречах и новых именах, и теперь, взяв несколько листов бумаги, старательно записывал на них всю информацию. Ему дозвонилось несколько журналистов, желавших взять интервью у новоиспеченного миллионера, а некоторые из них, видимо пользуясь связями в полиции, желали бы знать и о его участии в делах о последних громких убийствах. Клайв спокойно назначал всем встречи, потому что решил, что лучше пусть они получат информацию из первых рук, нежели статьи, которые все равно появятся, будут переполнены сплетнями и догадками. Как ни странно, но убийство Хьюза и его семьи сделало Клайва Берри совершенно хладнокровным. Он уже не делал трагедии из происходящего, понимая, что его бурная реакция ничего не изменит — бесполезно злиться на Грюнфельда, как нельзя злиться на шторм в море или пожары, также уносящие жизни. Но если эти жертвы можно считать неотвратимыми, то Грюнфельда можно было остановить. Клайв не сомневался в этом, и эта его уверенность крепла с каждым часом. Он сходил на улицу и купил несколько газет с частными объявлениями, в которых свои услуги предлагали различные маги и экстрасенсы. Берри прекрасно понимал, что абсолютное большинство из них является чистой воды шарлатанами, которые обирают доверчивых граждан, отчаявшихся получить помощь и ответы на свои вопросы в другом месте. Но также он знал, что среди всей этой честной компании существует определенный процент тех, кто реально способен оказать рекламируемые услуги, а некоторые из них претендуют и на большее. Помощь таких людей стоила больших денег, но именно этот момент Клайва больше не волновал. Ориентируясь на собственную интуицию, он подчеркнул несколько десятков подобных объявлений, чтобы впоследствии показать их Борсу, который, возможно, сможет по своим каналам окончательно отсеять зерна от плевел.

    Закончив заниматься объявлениями, Клайв позвонил Элейн:

— Алло! — ответивший голос был похож на голос Элейн, но все же это была не она.

— Здравствуйте, могу я услышать Элейн Глостер?

— Кто ее спрашивает?

— Клайв Берри.

— А! Она предупреждала.... нас осаждают журналюги, и моя девочка уже вздрагивает от всех этих звонков. Сейчас я ее позову!

— Да! — голос Элейн звучал тихо. Она как будо прикрывала трубку рукой.

— Это я, милая. Позвонил, как только освободился. Что ты шепчешь?

— Тут мама стоит.

— Ясно. Что у вас там — дурдом?

— Да, звонят репортеры — они узнали, что я работала у Адамсов и хотят взять интервью. Еще звонили из полиции и пригласили завтра к шерифу. Подожди, я сейчас...

Пока Клайв обдумывал услышанное, Элейн заговорила вновь. Теперь ее голос звучал громче и веселее:

— Я перешла в другую комнату, а то мама все стоит и стоит рядом. Как твои дела, любимый?

— Получил необходимые бумаги для наследства, журналисты меня тоже атакуют — так что в этой беде ты не одна. А в полицию зачем пригласили — они не сказали?

— Сказали, чтобы я не волновалась, ничего серьезного. Просто хотят что-то уточнить.

— Интересно, — Клайв на секунду задумался. — Что же им нужно, ведь у нас с тобой ситуация далеко не однозначная. Надо поговорить с Адамом и узнать его мнение.

— Как он?

— Звонил недавно. Должен подъехать.

— Когда мы теперь сможем увидеться?

— Надеюсь, что совсем скоро... Есть печальная новость — убит Род Хьюз и его семья. Уже 11 человек, Элейн.

— Какой ужас! — Клайв почувствовал, как Элейн вздрогнула. — Когда?

— Часа два назад.

— Днем?

— Получается, что так. Помнишь, я тебе говорил про слова Грюнфельда, что ему теперь все равно? Именно поэтому я сейчас и бросаю все силы на поиски методов против него. Иначе мы просто стадо бааранов на бойне.

— Я боюсь, Клайв, это страшные слова.

— Увы, но это правда, милая. Извини, мне в дверь звонят, — Клайв посмотрел в сторону коридора, откуда действительно раздался звонок. — Я тебе вечером позвоню. Отбивайся от репортеров, а главное, никому из них ничего не говори определенного и не обещай. Целую тебя!

— Хорошо, милый. Я тоже целую тебя. А еще я помню, что я жива только потому, что есть ты!

— Спасибо! — Клайв положил трубку и пошел открывать дверь, звоноки в которую между тем продолжались.

— Привет. — на пороге стоял Борс.

— Заходи! — кивнул ему Клайв, а сам пошел к телефону, по которому опять раздался звонок.

       Когда Борс, вымыв руки, зашел в комнату, Берри сидел на стуле возле окна и с кем-то обсуждал какой-то важный вопрос, потому что приложил палец к губам и показал на место у стола.

— Весь день так? — спросил Борс, когда Клайв, наконец, положил трубку.

— И не говори...ну вот — опять! — Клайв засмеялся, потому что телефон зазвонил вновь. — Ну его, пока что, к черту! — добавил он, выдергивая из розетки шнур.

— Вот это правильно, — согласился лейтенант. — Перезвонят, кому надо.

— Ты быстро приехал, — Клайв посмотрел на часы.

Борс с досадой махнул рукой :

— В отделе полный бардак. Отовсюду звонят испуганные обыватели, истерят — СМИ вовсю постарались. Начальство не знает что и делать, кому верить. Мы, как я уже говорил, признаны нормальными, но они все равно не могут принять правду о этом Грюнфельде.

— Их можно понять, — кивнул Клайв.

— Ещё бы! Поверить в ходячего мертвеца-убийцу нелегко. Но тут есть один момент, Клайв, и через полчасика мы сможем узнать кое-что интересное. Ты знал, что у Хьюза стояло три видеокамеры наблюдения.

— Твою мать! Ну конечно! — Клайв резко вскочил. — Он был помешан на этих штучках — все боялся, что ребенок окажется где-то один, а он не будет знать. Одна была во дворе, а еще одна в детской. Про третью не знаю.

— Третья в гостиной, и дело все в том, что на них что-то есть. Броули, который поехал на место убийства, звонил в участок и сказал, что они начали отсматривать материал, и что кто-то после этого свихнется.

— Если так, то могу сказать, что наш барон ведет прямо-таки настоящую рекламную компанию. Он ни хрена не боится, а даже наоборот — кажется, он хочет, чтобы о нем узнало как можно больше много людей.

— Что ничего не боится, это факт, — согласился Борс. — Да и в остальном ты прав. Вот только почему? Зачем ему огласка? Сожрал бы свои пятьдесят человек и живи дальше как хочешь.

— Я не знаю. А что вот об этом думаешь? — Клайв перебросил ему через стол несколько газет с подчеркнутыми ранее объявлениями.

Лейтенант внимательно изучил их, а потом глубоко задумался.

— Я думаю,в этом есть смысл. Что тебе нужно от меня?

— Пробей их, мне нужны действительно способные люди, а не шарлатаны. Я не хочу тратить деньги на бесполезную болтовню.

— Деньги? Кстати, а что там у тебя с наследством такое? Я ничего не знаю.

Тогда Клайв рассказал ему о событиях этого дня, стараясь не упустить подробностей.

— Да-а! — протянул Борс, когда он закончил. — Творится что-то невероятное. Для газетчиков это золотое дно. Они от тебя теперь долго не отстанут.

Клайв невесело усмехнулся:

— Если Грюнфельд будет действовать прежними темпами, то через пару недель придет и мое время, а до этого он вырежет и большую часть моих знакомых. Будешь мне помогать, Адам?

— А у меня есть выбор?

— Тогда нам надо начинать немедленно. Мы должны думать не о защите, а только о нападении. Остановить гада — вот главная и единственная задача.

— Завтра утром я тебе дам характеристику на этих людей, — Борс открыл свою записную книжку и выписал туда несколько имен. — А сейчас включи телефон, я позвоню Броули.

— Ок.

— Дай номер Хьюза...

— Алло! — сказал он, когда на другом конце провода сняли трубку. — Привет, Майк, это Борс. Ну, что там у вас? Да...да...он в курсе. Твою мать! И как это выглядит? Ого! Будет сенсация, блин! Ага... ну поздравляю тебя — завтра станешь знаменитым. Да, пока... работайте. Спасибо за информацию.

— Ну что? — спросил Клайв, который буквально сгорал от нетерпения.

— Грюнфельд есть на двух камерах. — сказал Адам Борс, глядя прямо на него. — На них видно все — и сцены убийств и его морда. Теперь всем неверящим в это дерьмо придется заткнуть в задницу свои языки. Теперь никто не будет смотреть на нас как на долбаных идиотов!

— Как их убили, он сказал?

— У всех он пил кровь, над телами зверств не было.

— Нажрался, сволочь вампирская! — Клайв с силой стукнул кулаком по собственной ладони.

                                                                Глава 2. Дела не ждут.

       Клайв Берри и Адам Борс еще долго разговаривали, решая вопросы следующего дня. Их часто прерывал телефон, и обсуждение незаметно затянулось до позднего вечера. Однако, время они потратили не впустую, следствием чего и явился небольшой план, записанный Клайвом на чистом листе. Он содержал три пункта, и каждый из них был одинаково важен. Первым шел вопрос о дальнейшем познании природы такого явления как Грюнфельд и, соответственно, о поиске людей, могущих что-то знать об этом. Следующей темой была подготовка к отражению его возможных атак и собственные планы нападения. Как люди военные, они решили действовать четко и организованно, и хотя дальнейшие события несколько изменили их сценарий, но в целом он был достаточно верен. Третьим пунктом они обозначили создание определенного общественного мнения, целями которого было недопущение паники и всеобщей истерии. Всегда найдется некоторое количество людей, которые воспримут происходящее как начало апокалипсиса, как неотвратимую угрозу каждому. Найдутся те, кто впадет в религиозную истерию, или, еще того хуже, станут делать из Грюнфельда своего кумира — непобедимого и вечного. Этот вопрос необходимо было решать с помощью вмешательства властей, и им еще предстояло достучаться до твердолобых лбов, какими эта власть наделяла каждого, попавшего в нее. Впоследствии это оказалось не так и трудно, потому что Грюнфельд вовсе не пытался быть невидимым, и его действия привели к тому, что все высокие чины стали умолять их сделать хоть что-нибудь, но сейчас для друзей здесь стояла большая непроницаемая стена.

— Всё, не могу больше! — Клайв откинул от себя только что исписанный листок.

— Устал? — спросил Борс.

Клайв покачал головой :

— Сегодня был один из самых невероятных дней в моей жизни. Вокруг смерть, деньги, люди... голова идет кругом. И самое странное, Адам — я почти ничего не чувствую. Апатия какая-то.

— Ничего, — Борс встал и похлопал его по плечу. — Это защитная реакция организма. А иначе люди от всего лишались бы рассудка. Я пойду, а тебе надо выспаться — сдается мне, завтрашний день будет мало отличаться от сегодняшнего.

— Ты прав. Давай завтра утром созвонимся и тогда решим по текущему моменту, с чего начать. У тебя когда дежурство?

— Завтра.

— Ну, ок!

       Закрыв за Борсом дверь, Клайв умылся и сразу лег спать. Ночью он не просыпался, снов не видел но, проснувшись наутро, вдруг вспомнил все, что с ним происходило. Он видел Грюнфельда, который как-то странно ходил вокруг, повторяя «Альтштау, Альтштау», видел несчастного Хьюза и Лайзу Адамс, которые стояли рядом и смотрели на него — спящего, из окна. Они не были живы и не были мертвы, они просто были, и это испугало его еще больше. Затем он припомнил слова, произнесенные незнакомым голосом. Клайв понял, что услышал их уже под утро и проснулся именно от этого. Мужской голос тихо сказал «Эрай аэн эрай. ОМ!», а затем раздался дикий женский крик. Первый раз в жизни Клайв испытал нечто подобное, когда сон тела и духа настолько отличались друг от друга, что только наутро можно было осознать происшедшее. Все было настолько материально, что Берри помнил мельчайшие подробности, незапоминаемые при обычном сновидении. Он вдруг почувствовал, что словно раздвоился в этот момент, и тело, которое мирно спало на кровати, сейчас чувствовало себя отдохнувшим и бодрым, в то время как нечто, существующее внутри, будто только недавно возвратилось с непростой ночной прогулки.

— Что за на хрен! — выругался Клайв и сел на кровати, схватив себя руками за лицо. — Схожу с ума уже, что-ли? Ну уж нет!

       Он встал и, отдернув шторы, посмотрел в окно. Было раннее утро. Солнце, в отличие от других дней, угадывалось за облаками и явно готовилось вступить с ними в схватку. На улице потеплело и от недавнего снега не осталось и следа. Клайв встряхнулся и зашлепал босыми ногами в ванную комнату, однако, то, что он там увидел, окончательно выбило его из колеи. Смотря на собственное отражение в зеркале он заметил красную полосу, пересекавшую грудь под углом примерно 45 градусов. Она шла от правого соска и заканчивалась немного выше пупка. Однако, когда он повернулся ближе к свету, чтобы получше рассмотреть, то ничего не увидел, и только снова взглянув в зеркало, он опять заметил ее. Клайв еще несколько минут смотрел на свое отражение, а потом, зло плюнув в раковину, начал обычный процесс бритья. После этого он еще раз внимательно осмотрел себя, то отходя, то приближаясь к зеркалу, а потом выключил свет и пошел на кухню. Не успел он поставить на плиту чайник, как раздался первый телефонный звонок.

— Ну что за черт! — Клайв недовольно скривился. — Алло!

— Мистер Берри? Это Кайл Локерти.

— Доброе утро. — Клайв узнал голос адвоката.

— Доброе утро. Я подготовил все документы, сидел вчера до ночи, так что если у вас есть возможность, мы могли бы встретиться и решить все ваши вопросы по наследству.

— Давайте в 11, — предложил Клайв, посмотрев на часы, которые показывали пять минут десятого.

— Отлично. Вам удобнее приехать ко мне, или мне к вам?

— Я приеду. Какой адрес?

— Южная Ландер стрит 11.

— Ок....А! Еще секундочку, мистер Локерти.

— Я вас слушаю.

— Подготовьте, пожалуйста, документы к моему увольнению из «Бент компани». Я там числюсь консультантом и хочу с сегодняшнего дня перестать им числиться. Адрес оставлять не буду, так как знаю, что вы сами звонили им вчера.

— Конечно, мистер Берри, я все сделаю.

— До встречи.

        Клайв положил трубку и приступил к завтраку, до поры не обращая внимания на продолжавшиеся звонки. Включив телевизор, в городских новостях он неожиданно увидел собственное лицо. Там показали его новые дома, один из которых Клайв и сам еще не видел, а также рассказали биографию новоиспеченного миллионера. Клайв внимательно просмотрел сюжет до конца, и почувствовал, что не может сказать, что ему это сильно не понравилось. Наоборот, теперь он был обречен на повышенное внимание и придется подстраивать дальнейшую жизнь под определенные правила, принятые в обществе.

Положив использованную посуду в моющую машину, Клайв набрал номер Элейн и договорился с ней о встрече вечером. Она очень обрадовалась его звонку, и не без гордости сообщила, что сюжет по телевизору тоже видела, а также видели ее родители. Удостоверившись, что у нее все в порядке, Клайв принял несколько звонков и стал собираться к адвокату. Решив на этот раз несколько изменить своим привычкам в одежде, он надел строгие синие джинсы, новую белую водолазку и черный замшевый пиджак. Оглядев себя в зеркало и оставшись довольным своим внешним видом, Берри накинул полупальто и закрыв дверь, пошел к лифту. Выйдя из дому в половине одинадцатого, он ровно в назначенный час прибыл в его офис, где пробыл до часу дня. Вопросов накопилось немало, но надо отдать Локерти должное — свою работу он знал отлично, и в конце концов все было решено. Клайв доверил адвокату заниматься своими делами, подписав длинную доверенность, и оговорил с ним цену на оказание подобной услуги. В другое время она повергла бы его в шок, поскольку превышала его собственную зарплату за полгода, но сейчас Берри, не моргнув и глазом, поставил свою подпись под внушительной четырехзначной суммой. Простившись с Локерти, Клайв посетил редакцию « Ист сайд Джорнал», где дал обещанное накануне большое эксклюзивное интервью, после чего поехал на шестую авеню, где прямо возле «Крауни Плаза Даунтаун Отелс » ответил на вопросы еще пяти пяти представителей прессы. Еще вчера, понимая, что от них ему все равно не уйти, а также желая избежать различных домыслов и инсинуаций по отношению к своей персоне, Клайв договорился с ними о встрече в этом месте, оговорив только время, чтобы иметь возможность весь последующий день заниматься другими делами. Вкратце рассказав о себе и ответив на все вопросы, немного утомившийся Клайв выпил кофе в ресторане рядом с отелем и, позвонив оттуда Борсу, поехал к его участку, обслуживающему северо-восток.

                                            Глава 3. День продолжается.

— Привет! — Адам встретил его прямо у входа. — Пойдем в кабинет, а то здесь у нас шумно.

— Да уж! — ответил Клайв, осматриваясь.

В участке царила обычная кутерьма, свойственная приемным отделам подобных заведений, когда от множества голосов в воздухе стоял напряженный гул. Друзья поднялись на третий этаж и пройдя через светлый коридор, зашли в небольшой кабинет, расположенный у дальней лестницы.

— Вот мои аппартаменты! — Борс обвел вокруг себя рукой.

— Нормально! — Клайв плюхнулся в кресло и вытянул ноги. — Что нибудь есть нового?

Вместо ответа Адам вынул из ящика стола насколько листков и положил их перед ним :

— Полюбуйся!

Это были снимки, снятые с камер, установленных в доме несчастного Хьюза. На них был ясно виден Грюнфельд — на одном он стоял около стены в столовой, а на другом склонился над телом маленькой девочки. Клайв поморщился — это была Сью Хьюз.

— Какая уж тут новость, — сказал он, кладя фотографии на стол. — А еще что?

— Эти фотографии тебе, — Борс кивком головы указал на стол. — И не просто так, а для дела.

— Что ты имеешь ввиду? —спросил Берри, снова беря снимки. Грюнфельд был виден на них хорошо, но только по сравнению с остальной обстановкой выглядел несколько размыто.

— Вот здесь фамилии и адреса тех, о ком ты вчера просил меня разузнать, — Борс сел за стол и подал Клайву листок, вырванный из небольшого блокнота. — Двое из этих магов, как мне сказали знающие люди, действительно могут нам помочь. Я советую тебе не мешкая отправиться к ним, а фотографии для такого дела необходимы, мне кажется.

— Зачем?

— Ну ты разве не смотрел фильмы всякие? Там всегда такие люди по фото дают оценки тому или иному субъекту.

— Элиас Манхабата, Глория Эстебан, — прочел Клайв. — Манхабата! Что за фамилия?

— Индус вроде, а вторая жрица из Мексики родом.

— Ок, — сказал Клайв, пряча листок в карман. — Про меня тут ничего не говорят? В конце концов я же теперь владелец дома, в котором произошли убийства.

— А что от тебя еще можно узнать? В убийствах ты не замешан, это не ставится под сомнение. Больше даже сочувствуют.

— Хм... а что говорят про Грюнфельда?

Борс усмехнулся :

— Считают, что кто-то одевается в такой костюм. Псих, маньяк,сектант — все версии прорабатываются. Ну, людей можно понять — здравый смысл и логика подсказывает этот вариант. Я и сам бы так думал, если бы не видел это чудовище своими глазами.

— Как бы это все не выплеснулось в массы, Адам. Помнишь, о чем мы вчера говорили?

Борс нервно забарабанил пальцами по столу :

— Для всех мы пока не связываем все убийства в одну цепочку, но скоро кто-нибудь из репортеров докапается до этого, не так это и сложно.

Некоторое время оба молчали, а потом Клайв сказал :

— Элейн сегодня к шерифу вызвали.

— Дело взято на особый контроль. В офис шерифа приглашаются все, кто имеет хоть какое-то к нему отношение.

— Кто ее будет допрашивать?

— Да не допрос это, что ты такое говоришь! Просто капитан задаст пару вопросов и все — так полагается. Они же ничего про нашего барона не знают, Клайв.

— Ну хорошо. А мне сегодня сон приснился...а может и не совсем сон. В общем, с утра было ощущение, что я был где-то, но будто не в этом мире. Понимаешь, я словно раздвоился.

— То ли еще может быть, — Борс сделал бровями неопределенное движение. — Я думаю, что тебе необходимо как можно скорее поехать к нашим магам. На данный момент больше ничего мы предпринять не можем.

— Ты прав! — Клайв встал, и аккуратно сложив листки с фотографиями, положил их во внутренний карман. — Я еду.

— Позвони сразу, как вернешься. Пойдем, я тебя провожу.

Они вышли из кабинета, но на этот раз Борс провел Клайва по другой лестнице, и миновав центральный зал, они вышли на улицу со служебного входа.

— Пропустите мистера Берри, — сказал Адам в рацию, связавшись с полицейским, стоявшим у дальних ворот.

— Чего боишься? — спросил Клайв, сделав хитрое лицо. — Думаешь, за мной следят?

— А черт их знает, этих журналюг — пронырливые, как угри! Возьми такси. Не в такое место ты едешь, чтобы это афишировать. Осторожность прежде всего!

— Ладно! — Берри хлопнул его по плечу. — Будь по твоему. Как приеду домой, я тебе позвоню.

— Ок, друг, удачи!

   Клайв прошел через весь внутренний двор, и показав права копу, дежурившему у служебного въезда, вышел на улицу. Взяв такси, он назвал адрес, и откинувшись на заднем сиденье большого желтого « Шевроле», закрыл глаза. Он думал не о Грюнфельде и о всех связанных с ним проблемах, а о Элейн. Девушка за короткое время настолько вошла к нему в сердце, что вспомнив о ней сейчас, и о той опасности, которая ей угрожает наряду со всеми, Клайв почувствовал, что вся борьба с бароном почему-то начинает сводиться именно к Элейн. Именно из-за нее он хотел сражаться и победить, и именно её жизнь вдруг стала для него той точкой опоры, которой, как он сейчас понял, ему так недоставало. Когда такси остановилось у дома Элиаса Манхабаты на Южной Спокан стрит, из него вышел совсем другой Клайв Берри. Его глаза буквально горели, но огонь этот был холоден, а лицо приняло жесткое, и даже жестокое выражение. Он больше не хотел видеть в Грюнфельде неотвратимую беду и несчастье, а наоборот, барон превратился для него сейчас в тот раздражитель, который сильного человека делает стальным, и ведет его к намеченной цели не взирая ни на какие препятствия. Сунув водителю в открытое окно двадцатку, Клайв еще раз посмотрел на адрес, написанный на листке, и поднявшись по короткой лесенке, вошел в подъезд. Дом, построенный в начале века, обладал свойственным только таким местам особым шармом и запахом, настраивающим на определенный лад. В подъезде было тихо и, несмотря на солнечный день, темновато. В лифте Клайв нажал кнопку четвертого этажа, но пятнадцатая квартира, в которой жил Манхабата, оказалась этажом выше, и оставшиеся два лестничных пролета он преодолел пешком. Нужная ему дверь оказалась сразу напротив, и Клайв, не долго думая, сильно нажал кнопку звонка. Некоторое время ничего не происходило, и он уже думал, что в квартире никого нет и надо было сначала позвонить, но потом послышались шаги, дверь открылась и перед Клайвом появилась симпатичная китаянка, одетая в домашний халат и с босыми ногами.

— Здравствуйте, — с легким акцентом сказала она. — Вы по записи? Вы немножко раньше пришли, у мастера еще посетитель.

— Добрый день. По записи. Если позволите, я подожду у вас, — не моргнув глазом, сказал Клайв. Было понятно, что иначе предстоит долгое и нудное общение с этой женщиной, что в его поланы не входило.

       Китаянка поклонилась и, открыв дверь шире, предложила ему войти. Все полы были застелены мягкими темно-красными коврами, и Клайв, сняв ботинки, в одних носках последовал за женщиной. Они прошли по длинному коридору, в котором было три двери, ведущие в комнаты. Две из них были закрыты, и оттуда доносилась странная тихая музыка. Также Клайв почувствовал особый сладкий запах, свойственный только индийским курительным смесям.

— Проходите, пожалуйста! — китаянка остановилась у третьей, открытой двери.

Внутри находился большой диван, покрытый тигровой шкурой и два кресла. Посередине комнаты, разделяя их, стоял круглый стол черного цвета, опиравшийся на ножки, выполненные в виде индийских женщин в сари.

— Желаете чаю?

— Нет, — Клайв покачал головой, — лучше колы.

— Есть яблочный сок, — улыбнулась женщина, — колы мы не держим.

— Ну, пусть сок.

Очередной раз поклонивщись, она вышла, а Клайв достал из маленькой сумочки, которую носил с собой, ручку и бумагу. Немного подумав, он написал на ней несколько слов, и когда женщина вернулась, неся на подносе стакан, наполненный янтарной жидкостью, протянул листок ей :

— Передайте сейчас эту записку хозяину.

— Это невозможно, мистер Фрай, у него сейчас сеанс. Мастер запрещает входить к нему без спроса.

— Я не Фрай, — сказал Клайв, пробуя сок. — Вы ошиблись.

— Но вы так записаны.

— Неважно. Передайте записку, это гораздо важнее. Не передадите вы, я сам сейчас пойду к нему, мне плевать.

— Хорошо, хорошо, — она сделала руками примирительный жест. — Я сейчас передам. Как вас представить?

— Там все написано, — Клайв одним глотком допил свой стакан и поставил его посреди стола.

Женщина вышла, а через несколько минут снова вернулась, молча положив перед Берри листок бумаги. Там, чуть ниже строчек, написанных им самим, было написано « 10 Минут».

— Принесите еще сока, — Клайв кивнул на свой стакан. — Где вы такой берете? Очень вкусно.

— Сама делаю, — снова улыбнулась та. — Очень рада, что вам понравилось.

— Как вас зовут?

— Аня.

— Что за имя? — Клайв удивленно поднял брови.

— Папа так переделал имя Анна — ему так захотелось, и так записали в паспорте.

— Понятно.

В ожидании своего сока он повертел в руках листок бумаги, а потом сунул его в карман. Кстати, там было написано всего несколько предложений, однако Клайв постарался в них предельно четко и ясно выразить цель своего визита — « Меня зовут Клайв Берри. Нужна ваша помощь немедленно. Вопрос не денег, не времени, а множества жизней.»

Через минуту Аня вернулась:

— Вот ваш сок.

— Ага, спасибо! Послушайте, так у вас большой поток посетителей, если все расписано по часам. Никогда бы не подумал!

— Людям не всегда могут помочь медики и другие специалисты, — женщина говорила очень серьезно. — Бывают области знаний, недоступные обычному пониманию. Господин Манхабата обладает особым даром видеть и объяснять то, что другим неподвластно.

— Вот это-то мне и нужно, — тихо сказал Клайв.

— Что?

— Ничего. Я говорю, что был бы рад, если бы так оно и оказалось.

— Но вы ведь и сами пришли сюда, значит и вам не смогли помочь в других местах?

— Получается, так.

— Вот видите.... ой, кажется выходят, — она подошла к двери и выглянула в коридор.

— Хозяин?

— Да. Только он мне не хозяин, а мы просто вместе работаем, я его помощница. Извините, одну секундочку....

Женщина вышла из комнаты, а вскоре хлопнула входная дверь и Клайв услышал громкий мужской голос:

— Аня, скажите мистеру Фраю, когда он придет, что у меня изменились обстоятельства, и предложи ему перенести сеанс на завтра в любое удобное время или пусть подождет, пока я закончу разговор с мистером Берри.

                                                        Глава 4. На тропе войны. Элиас Манхабата.

            Когда Аня вернулась, Клайв так и сидел на диване, медленно попивая сок.

— Прошу, вас, мистер Берри! Господин Манхабата ждет вас, проходите в первую дверь.

— Ок!

    Войдя в указанную комнату, Клайв на секунду даже остановился, настолько необычной показалась ему обстановка. Как обычному человеку, до этой поры совершенно не знакомому с особым миром магии, эзотерики и экстрасенсорики, ему было чему здесь удивиться. Стены, пол и даже потолок были сплошь закрыты темными, почти черными коврами. Повсюду висели странные маски и изображения. В дальнем углу стоял большой японский магнитофон, из которого и лилась волшебная музыка, услышанная Клайвом с самого начала. Освещалась комната несколькими светильниками, висевшими на стенах, но на стоявшем посредине нее столе стояло также несколько подсвечников с разноцветными свечами, и было видно, что используются они достаточно часто. О столе здесь стоило бы сказать отдельно. Огромный, он занимал добрую половину комнаты, хотя ее размеры явно приближались к тридцати квадратным метрам. Столешница была сделана из черного, а ножки из красного дерева. Кроме подсвечников, на нем стояло несколько статуэток, изображающих различных животных, а также прозрачный человеческий череп в натуральную величину, сразу привлекший особое внимание Клайва. За столом, прямо напротив двери, сидел человек и пристально смотрел на вошедшего. Освещение было сделано так искусно, что он всегда оставался в тени, и Клайв даже не сразу заметил хозяина.

— Красивая вещь, — сказал тот, проводя пальцами, сплошь унизанными перстнями, по гладкой макушке черепа.

— Ваш помощник? — спросил Клайв, пытаясь рассмотреть говорившего.

— Да, он немало знает...но вы садитесь, садитесь.

— Спасибо. — Клайв сел на один из стульев, во множестве стоящих вокруг, а его собеседник, в свою очередь, немного пододвинулся вперед, чтобы обоим было лучше видно друг друга.

Теперь Клайв видел, что Манхабата был совсем не стар, а его лицо, которое можно было назвать приятным, имело множество европейских черт, и только глаза и темные волосы выдавали присутствие в нем восточной крови.

— Моя мама американка, — сказал он, — не удивляйтесь. Живет под Топикой, в Канзасе. А отец был индус, но он давно умер, мне не было тогда и пяти лет.

—     Понятно.

Манхабата улыбнулся:

— Что привело вас ко мне, мистер Берри? Я внимательно смотрю новости, поэтому не могу сказать что я вас совсем не знаю.

— Посмотрите, — Клайв решил сразу перейти к делу и выложил перед ним фотографии Грюнфельда, полученные от Борса.

Взгляд Манхабаты остановился. Несколько минут он не отрываясь смотрел на снимки, но ближе к себе их не придвигал, словно боялся прикоснуться к бумаге.

— Что это? — прошептал он.

— Это я у вас хочу спросить, — ответил Клайв, с интересом наблюдая за его реакцией.

— Как они к вам попали? — Манхабата провел рукой по разом вспотевшему лбу.

— Я расскажу вам всё, мне незачем что-то утаивать. Но могу ли и я надеятся на вашу откровенность? Вижу, вы что-то почувствовали?

— Да, — Манхабата перевел взгляд на Клайва, и тому показалось, что он серьезно испугался. — Это существо не из нашего мира... не из мира живых людей.

— Вы угадали. Тогда слушайте.... и поймите, что ваша помощь может оказаться неоценимой.

— Одну секунду! — Манхабата встал и подойдя к магнитофону, выключил его.

       Наступила полная тишина. Такая, что Клайв стал слышать собственное дыхание. Ковры, покрывавшие комнату, делали ее абсолютно защищенной от всех звуков, которые обычно проникают извне. Манхабата жестом попросил еще немного обождать и, пройдя вдоль стен, выключил все электрическое освещение. На несколько мгновений Клайв очутился в полной темноте, но Манхабата быстро зажег несколько свечей, и комната наполнилась густым оранжевым светом, делающим окружающую обстановку еще более таинственной. Снова сев на свое место, Манхабата придвинул одну из свечей к черепу, и внезапно тот осветился изнутри ровным голубым светом.

— Это редчайший хрусталь, — сказал он Клайву, — преломление света внутри него позволяет черепу изменять цвет независимо от окружающих предметов. Но это не главное его свойство — смотрите!

Он осторожно, будто прикасаясь к ядовитой змее, придвинул фотографии чуть ближе, и успокаивающее голубое свечение вдруг резко исчезло, уступив место темно-багровым отблескам, идущим, казалось, изнутри самого черепа.

— Видите?

— Что это? Как так получается? — Клайв даже привстал, чтобы получше рассмотреть невиданное зрелище.

— Это зло, — Манхабата опять понизил голос. — Он чувствует его.

— Череп? — Клайв тоже перешел на шепот.

— Череп только форма, обязательная форма, а энергию чувствует то, что заключено в него.

— Я сам знаю, что зло, — Клайв посмотрел на Манхабату. — Вы меня слушать будете?

— Я весь внимание.

— Отлично, — Клайв вновь сел на свое место, положил ногу на ногу, и после недолгого раздумья начал говорить.

       Рассказчик из него был никудышный, но все равно, изложение всех фактов и подробностей, а Клайв старался ничего не упустить, заняло не менее получаса. За все это время Манхабата не задал ни одного вопроса. Более того, его глаза застыли, он почти не шевелился. Когда Клайв закончил, воцарилась долгая тишина. Берри устал говорить, а Манхабата так и сидел напротив него, словно превратившись в собственную куклу. Однако, именно он первый прервал молчание:

— Что вы хотите от меня, мистер Берри? Совета, помощи?

— Хоть чего-нибудь! — Клайв пожал плечами.

— А вы осознаете, что и меня теперь втравили в эту историю, к которой я не имел никакого отношения? Грюнфельд видит людей вашими глазами, если можно так сказать. Сейчас ему уже все равно, как он сам сказал, потому что вы за эти дни успели пообщаться с гораздо большим числом людей, чем те пятьдесят, которые ему нужны. Но количество для него еще не всё. Теперь он будет смотреть именно на качества своих жертв, на их силу, ум, знания. Ему больше не нужны слабые, некая оболочка у него уже есть, и теперь он хочет развиваться, и все необходимые качества будет получать именно от жертв. Понимаете, до этого он выедал жертв изнутри и снаружи, чтобы получить собственные органы. Например, взяв у кого-то кусочек печени, он получал из него свою печень, и так далее. Понимаете меня?

— Кто он? — не отвечая на вопрос, вдруг спросил Клайв.

— Он слуга. Черный слуга. Видите вот эту размытость? — Манхабата взял карандаш и указал им на изображение Грюнфельда.

— Да, он будто не в фокусе.

— В фокусе он, в фокусе. Просто он не человек, да и не может им стать до конца. Нам видна здесь именно его бестелесная сущность. По сути, это тень, очень плотная тень, только материализовавшаяся в нашем мире. Глаз человека устроен иначе, чем камера, и потому наяву он выглядит более приземленно.

— Вы меня осуждаете, что я пришел к вам? — Клайв внимательно посмотрел на Манхабату. — Однако, я сейчас уже услышал больше, чем ожидал, и полагаю, что это еще не всё. Вы боитесь? Но как же мне тогда справится с ним, если я ничего не знаю о природе своего врага? Я не вправе допускать гибели десятков ни в чем не повинных людей, да и никто не вправе. Нельзя сидеть сложа руки — люди это не стадо на бойне.

— Для кого как, — Манхабата вдруг усмехнулся. — Некоторые люди считают совсем иначе. Борьба со злом это прекрасно, спору нет, но как вы собираетесь это делать?

— Теперь у меня большие ресурсы.

— Полученные от кого, вы не задумывались?

— Я все знаю, но тем не менее я стал миллинером, и это факт.

— Эх, мистер Берри, мистер Берри, — Манхабата неожиданно засмеялся. — Вы игрушка в чужих руках.... как, впрочем, и все остальные..... даже ваш дохлый барон.

Клайв нахмурил брови:

— Объяснитесь.

— Силам, которые принято называть светом и тьмой, всегда необходим некий момент состязательности во взаимоотношениях. Этому подчинено всё в известной нам вселенной. Иногда одна сторона достаёт какой-нибудь козырь и наслаждается произведенным им воздействием. В вашем случае Грюнфельд и есть козырь, выставленный Дьяволом, а все остальные должны его попытаться остановить, чтобы уравновесить баланс. А про деньги... ну неужели вы действительно думаете, что деньги может дать светлая сторона?! Да еще и через многочисленные убийства?

— Не думаю.

— А вот и зря! — Манхабата снова засмеялся. — Видите, я задал вопрос и ответ одновременно, но так, чтобы сбить вас с толку. Поймите же, умоляю вас — светлая сторона и темная, это все только для людей. И у светлых, и у темных нет привычных нам догм и чувств. Они играют всем на свете, и только люди все воспринимают так преувеличенно серьезно свою жизнь на этой планете, хотя ни то, ни другое им не принадлежит. Деньги вам даны именно на эту игру, и именно они являются противовесом Грюнфельду.

— Хороша игра!

— Игра один к пятидесяти это неплохо, мистер Берри. Но не принимайте мои слова слишком однозначно и не сердитесь — я просто обобщил вам ситуацию, а на правду нельзя злиться. Про себя могу сказать, что я верю в судьбу, и уж коли вы пришли именно ко мне, значит так тому и быть. Я боюсь — это правда. Но это только потому, что я знаю мощь подобных созданий и знаю, к чему всё может привести. Но теперь уже всё, мы с вами повязаны.

                                Глава 5. На тропе войны. Элиас Манхабата. Продолжение.

— Сколько будет стоить ваша помощь? — Клайв посмотрел в глаза своему визави. — Всё должно оплачиваться.

— Обязательно, — Манхабата утвердительно кивнул. — Моя помощь будет стоить вам ровно пятнадцать тысяч.

— Я согласен, — не раздумывая сказал Клайв, несмотря на размер озвученной суммы. — Через два дня мне пришлют чековую книжку из банка, и вы будете вторым, кто получит из нее чек. Я понимаю, что вы рискуете жизнью... как вас лучше называть?

— Можно и Элиасом, — махнул тот рукой, — можно Манхи, можно мастером. Как вам больше нравится, это не так важно. Для меня важно сейчас то, что вы так быстро поняли суть того, о чем я вам говорил. Приятно иметь дело с умным человеком.

— Вы хорошо умеете объяснять, Манхи, — усмехнулся Клайв. — Ну а теперь, когда мы с вами обсудили условия сотрудничества, позвольте задать вам несколько вопросов. Ведь, я полагаю, вы разобрались, кто такой Грюнфельд?

— Конечно. Он далеко не единственный в своем роде. Черные слуги достаточно распространены, правда, не в этом мире. Появление их здесь большая редкость и всегда большая беда. С ними связаны множество убийств и даже войн.

— И никто об этом ничего не знает?

— А вы думаете, что многие узнают о Грюнфельде? Для простых людей остануться в памяти его зверства, но личность убийцы никогда не будет трактоваться как посланник Дьявола. Для всех он будет обычным маньяком.

— Кто он? Вампир?

— Вампир? Да, сейчас его можно и так назвать. Ведь вампир это тот, кто пьет кровь или выкачивает энергию из людей, так что я соглашусь с таким определением. Люди часто видят вампиров только в том свете, как их показывают в кино, то есть однобоко.

— Что ему нужно здесь?

— Кровь, — Манхабата сказал это как-то буднично и совершенно спокойно. — Через нее он обретает силу и пополняет свою жизненную энергию.

— И что будет, если его не остановить?

Тут Манхабата задумался. Несколько минут он смотрел в потолок, потом достал таро, и только разложив карты, сказал :

— Знаете, чаще всего черные слуги выполняют какую-то задачу, а потом снова уходят в теневой мир. Мы не можем точно знать, что ему нужно, а вернее, нужно его хозяину. Можно предполагать, что ему нужно только то, что он и делает. Если его не остановить, то он получит свои пятьдесят тел и, по всей вероятности, исчезнет. Жить здесь он не сможет, да и не захочет — это уж точно.

— Так зачем ему это? — удивленно спросил Клайв.

— Этого ни я, и никто вообще не знает, — Манхабата развел руками. — Люди могут правильно судить только о том, что создали сами, в остальном нам приходится смиряться.

— У меня уже была подобная мысль, Элиас. Я начал сравнивать Грюнфельда с ураганом, со штормом, — Клайв улыбнулся. — Получается, я был прав?

— Именно так. Он пришел, он здесь, и это факт. А нам теперь надо остановить эту сущность. Вот только обычными методами с ним не справится.

— И что же делать?

— Мне надо подумать. Вероятно, придется изготовить несколько специальных медальонов защиты... вы мне оставите эти фото? Они будут нужны.

— Забирайте, забирайте. Но что это будут за медальоны? Сколько штук? Они стоят пятнадцать тысяч?

— Я окажу вам и другую помощь, а про медальоны могу сказать, что их количество не может быть большим. Их изготовление требует колоссальных энергетических затрат. Понимаете, они будут сделаны для одного и того же дела, то есть помогут сдержать одну определенную сущность. Максимальное их количество не может превышать трех, потому что иначе, с каждым последующим медальоном, их сила будет падать пропорционально увеличению количества. Их можно сделать хоть сто штук, но толку от этого будет немало. Также могу сказать, что ради их изготовления мне придется ехать в Айдахо, в район горы Салмон — Ривер. Там находятся точки слияния энергетических потоков, идущих из земли. Вам это о чем нибудь говорит?

— Ну так, — Клайв покачал ладонью из стороны в сторону, — слышал что-то.

Несколько секунд Манхабата пристально смотрел на него.

— Вы говорили, что записали слова Грюнфельда, которые он постоянно повторял вам. Можете сейчас повторить их? Только постарайтесь воспроизвести их точно, это очень важно.

— Всё гораздо проще, — Клайв достал свой бумажник и вытащил оттуда вчетверо сложенный листок бумаги, — я записал эти слова на утро, чтобы не забыть.

— Прекрасно! — Манхи взял листок, и почти десять минут, внимательно, раз за разом, перечитывал его, иногда шевеля губами. Потом он положил на него руку и глубоко вздохнув, закрыл глаза. Клайв сначала смотрел за его манипуляциями, но потом ему это надоело, и взяв со стола какую-то книгу в кожаном переплете, начал перелистывать страницы. Иногда его взгляд останавливался на какой-нибудь интересной картинке, но текст был написан на незнакомом языке, и Клайв продолжал листать дальше. Наконец Манхабата очнулся:

— Мистер Берри, — сказал он немного испуганным голосом, — положите, пожалуйста, книгу — она очень опасна.

— Что? Книга?! Я даже не понимаю языка на котором она написана.

— Это древний и страшный язык. Его не надо понимать, его надо чувствовать. Лучше послушайте, что я вам сейчас скажу.

— Ок, — Клайв еще раз глянул в загадочную книгу, а потом положил ее на место. — Слушаю вас.

— Вы никогда не были в Германии? — вдруг спросил Манхабата.

— Пф-ф-ф! — Клайв совсем не ожидал подобного вопроса. — Был один раз на армейских учениях.

— Вам придется снова съездить туда.

— Шутите?

— Совсем нет, какие тут шутки. Грюнфельд сам подсказал вам, что надо делать. Я уходил сейчас ненадолго в высшие сферы, и мне открылась истина. Я нормальный, мистер Берри, не смотрите на меня так. Просто я посвящен в некие тайны, недоступные обычным людям. Так вот, вам надо поехать в это самое Альтштау и встретиться там с какой-то старухой на дороге. Вероятно, что Альтштау это название местности поблизости от бывшего замка нашего кровососа.

— А старуха? — спросил Клайв. — Мало ли везде старух? Да и дорог тоже.

— Вот это действительно серьезный момент.... я не знаю, что вам сказать. В любом случае, не побывав в этом Альтштау ничего узнать не удасться.

— Там, кажется, кто-то пришел, — Клайв обратил внимание на какой-то шум, донесшийся из прихожей.

— Это мой клиент, вместо которого сейчас передо мной сидите вы, — улыбнулся Манхабата. — Ничего, подождёт.

— Как вы думаете, сколько у нас времени? — задумчиво спросил Клайв.

— Знаете, я не думаю, что Грюнфельд будет сильно торопиться. Ему всё происходящее доставляет удовольствие, потому что в том мире, откуда он прибыл, ничего похожего нет. Они и рвуться сюда всеми способами, чтобы получить плотские ощущения. Однако, убивать он будет часто, если не ежедневно. Вы говорите, что уже пострадало одиннадцать человек? Ну вот, получается что времени у нас месяц — полтора.

— Но каждый день будет стоить человеческой жизни..., — Клайв обеими руками потер переносицу. — Хорошо, Манхи, я поеду в Германию. В конце концов я пришел к вам за советом и за помощью, и я их получил.

— Прекрасно, мистер Берри. Теперь слушайте дальше. В Альтштау вам будет необходимо узнать всё, что касается старухи и дороги. Заходите во все окрестные ресторанчики и пивные — именно там самый словоохотливый и осведомленный народ. Если именно там стоял этот замок, обязательно сходите на то место. В свою очередь, я на время прекращу свою практику и займксь только этим делом. К вашему приезду медальоны будут готовы, а потом нам надо будет постараться постараться найти не только меры защиты, но и нападения. Грюнфельд не должен чувствовать себя здесь комфортно. За ним надо вести охоту, загонять его в сети как волка.

— У вас есть какие-то соображения по этому поводу?

— Есть один человек. Его многие считают сумасшедшим, что, впрочем, не так уж и далеко от истины. Но сумасшествие никогда не мешает гениальности, а даже наоборот. Он раньше был конструктором каких-то там ракет, но потом вдруг ударился в религию, вступил в секту и решил бороться с разной нечестью. Он наизобретал множество видов оружия против выходцев из других миров и, надо сказать, кое какие из этих образцов имеют право на то, чтобы даже вы, в прошлом военный, смогли воспринять их серьезно. Необъятное объять нельзя, как бы ни хотелось всё сделать побыстрее, и поэтому я познакомлю вас с ним после того, как мы решим первый вопрос, вы в Германии, а я в горах. Что скажете?

       Клайв скрестил руки на груди и задумался. Манхабата говорил по делу и по существу. Он не утомлял долгими разговорами и не сыпал непонятными словами, как принято в его среде. Клайв в течение часа получил больше информации, чем за все предыдущие дни, и у него не было причин не доверять этому человеку. Он только порадовался собственной прозорливости и смекалке, которые в очередной раз помогли ему принять правильное решение, следствием которого и явилось его появление в квартире мага.

— Я считаю, что вы говорите правильно и готов выехать в Германию уже завтра, — сказал он. — Вот только ограниченность по времени не позволит мне задержаться там надолго, и если через четыре дня поиски не увенчаются успехом, мне придется вернуться. После этого нам придется искать другой выход из положения.

— Я полностью согласен с вами, мистер Берри, и предлагаю приступить к делу немедленно. Кстати, вы сказали что ваш друг в полиции дал мне положительные рекомендации? Не знал, что они интересуются и этим.

— Просто они хорошо работают, — усмехнулся Берри. — А вообще, мне дали еще один адрес.

— И кого же? — Манхабата резко вскинул голову.

— Глория Эстебан.

— Глория!? — Манхабата отмахнулся. — Вам повезло, что вы не пошли к ней первой.

— Вы знаете её?

— Наш круг достаточно узок, и все знают друг друга. Глория, она, понимаете ли.... она несколько другая. Она, несомненно, тоже могла бы сказать много дельного, но она не владеет белой магией. Она по другую сторону.

— Она — черный маг?

— Вот именно. За деньги она может сделать всё, но силу свою, при этом, особо не растратит.

— Грюнфельд ей как родственник, что-ли? — усмехнулся Берри.

— Она любит всё такое, конечно. Вампиры, демоны, ведьмы — это ее тема.

— И что? Она встала бы на его сторону?

Манхабата засмеялся:

— Нет, вы что! Она знает, к чему это может привести. Для темных слуг друзей нет, и она в секунду стала бы очередной жертвой Грюнфельда. Дело не в этом. Просто темный не может выступить против тех, кто с ним на одной стороне. Причем это является законом для всех, неважно, человек он или нет. В противном случае их ждет ужасная кара. Вы спросите, а как же Грюнфельд сможет убить её?

— Обязательно спрошу! — Клайв хитро улыбнулся.

— Черный слуга может это сделать, ему позволено.

— И у белых так же?

— Так же, — просто сказал Манхабата. — Но только не среди людей. Подумайте, сколько хороших людей причиняли горе и сеяли смерть другим хорошим.

— Так и плохие убивают плохих.

— Вы не понимаете. Плохой — он плохой в каком-то конкретном моменте, и для каких-то конкретных людей, а в остальном он может быть паинька и зайчик. А потом — он может быть просто дурак? Среди светлых личностей это часто бывает. Темный же никогда не сделает худо темному, это однозначно. Да и не сможет Глория ничего толкового сделать, потому что ее знания одной природы с теми силами, которые представляет Грюнфельд.

— Ладно! — Клайв махнул рукой. — Ну и всех в задницу — белых, светлых, темных! Мне на них всех плевать, пусть кто хочет, тот малюет себя хоть в синим в крапинку! Я вас понял, мистер Манхабата, и рад, что пришел именно к вам. Я вам верю, я уже это говорил, и теперь хочу перейти непосредственно к действиям. Вам наверное потребуются деньги на поездку в Айдахо? Я еще не получил, как вы знаете, свою новую чековую книжку, но у меня были кое-какие накопления, так что это не вопрос. Сколько вам надо?

— Ну-у-у, — Манхабата в задумчивости покачал головой, — билеты долларов по 50, отель на два дня еще сотня...долларов триста хватит.

— Ок, получите, — Клайв достал из внутреннего кармана пачку банкнот, которые утром взял из дома и отсчитал шесть новеньких бумажек. — Пятнадцать тысяч получите, как вы понимаете, только по моем возвращении.

— Эх, сейчас не это главное, — вздохнул Манхабата. — Хорошо, мистер Берри. Если у вас больше нет ко мне вопросов, то нам действительно стоит приступать к делу, время не терпит. Я вылечу из Такомы завтра рано утром. Мой телефон у вас есть, будьте добры, позвоните мне из Германии, как у вас идут дела. В соответствии с этим я буду думать, что делать дальше.

— Ок. Знаете, мистер Манхабата, я очень рад, что нашел вас. Даже не представляю, что бы я делал. Спасибо! — Клайв подал ему руку.

— Судьба! — вздохнул тот. — Удачи вам!

                                                               Глава 6. На тропе войны. Глория Эстебан.

       Выйдя из подъезда, Клайв было уже собрался поднять руку, чтобы поймать такси, но тут его взгляд упал на телефонную будку, стоящую неподалеку. Внутри него шла какая-то непонятная борьба. Клайв даже не понимал, что происходит, но жучок сомнения, появившийся так внезапно, давал о себе знать все сильнее и сильнее. Повинуясь не разуму, а какому-то иному чувству, которое иногда движет людьми, заставляя их совершать невероятные поступки, Клайв начал усиленно шарить по карманам, и только найдя бумажку, которую искал, облегченно вздохнул. Это была та самая записка с адресами двух магов, которую передал ему Борс. Войдя в будку, он набрал номер Глории Эстебан и начал слушать длинные гудки, втайне желая, чтобы ее не оказалось дома, и он мог бы со спокойной душой готовиться к предстоящему путешествию. Однако, этим надеждам не суждено было сбыться, и примерно на шестом-седьмом гудке на том конце провода сняли трубку :

— Алло, — услышал он скрипучий старушечий голос.

— Здравствуйте. Это квартира миссис Эстебан?

— Да, только не миссис, а мисс. Вы по какому вопросу?

— Я хочу получить ее консультацию. К вам сейчас можно приехать?

— Можно-можно, дома она. Как вас зовут?

— Голдер, Брайан Голдер.

— Хорошо, мистер Голдер, приезжайте, мы вас ждем.

       Клайв положил трубку и выйдя из будки, теперь уже без сомнений поднял руку. Через минуту он уже ехал в такси на далекую восемнадцатую южную авеню, где и жила мисс Эстебан. Клайв специально назвался чужим именем, чтобы до его приезда Эстебан не смогла составить о нем определенное мнение. Он хорошо запомнил характеристику, данную на нее Манхабатой и немного опасался эту женщину, но не поехать к ней не мог. Что-то влекло его туда, и Берри, хорошо зная себя, понимал, что не сможет успокоиться, пока не сделает этого. В конце концов он решил, что неправильно было бы подходить к делу только с одной стороны и слушать только Манхабату. Нет, Клайв не сомневался в нем. Он интуитивно чувствовал, что все сказанное Манхи было правильно, и именно так ему и следовало поступать. Но, вместе с тем, не послушать и другого оккультиста, чьи рекомендации не вызывали сомнений, все же было бы ошибкой. Убедив себя в этом, Берри успокоился и начал просто смотреть в окно. Он давно не был в этой части города, и теперь удивлялся, насколько за несколько лет все изменилось. Там, где раньше были пустыри, теперь стояли большие многоэтажные дома, офисные здания и торговые центры. За ними начался частный сектор, куда, как понял Клайв, и лежал его путь.

    Эстебан жила в самом конце восьмой авеню, там, где она переходила в сто сороковую улицу, и выйдя из такси, Клайв сразу почувствовал особый воздух, которым насыщали эти места находившийся совсем рядом Сансет Парк и озеро Тюб Лейк, в трехстах метрах южнее. Наступал вечер, солнце уже почти скрылось, но было достаточно светло. Несколько раз глубоко вдохнув, он захлопнул дверь машины и направился к небольшому двухэтажному дому, стоящему в окружении аккуратных декоративных сосенок. Калитка оказалась открытой, и пройдя по дорожке, посыпанной мелкой красной щебенкой, Клайв подошел к входной двери. Едва он поднял руку, чтобы позвонить, как дверь неожиданно открылась, и он оказался лицом к лицу с миловидной пожилой женщиной, которая, услышав шум подъехавшей машины, видимо следила за ним из окна.

— Вы мистер Голдер? — спросила она. При этом ее скрипучий голос, уже знакомый Клайву по телефону, имел яркий контраст с внешностью его обладательницы.

— Да.

— Идемте, Глория ждет вас.

— Хотелось бы, — под нос себе сказал Берри.

— Что вы говорите? — старушка обернулась.

— Глория, это ведь значит «слава» по латыни. Просто мне понравилось сочетание слов — Глория ждет вас!

— Вы знаете латынь?

— Нет, но простые слова почти все, по моему, знают.

— Я бы не говорила так утвердительно, — усмехнулась женщина.

— Так мы идем? — с улыбкой спросил Клайв.

— Да-да, конечно. Извините.

    Старушка медленно пошла к лестнице, ведущей на второй этаж, и у Клайва было достаточно времени, чтобы осмотреться. Внутри дом представлял из себя образец типичного американского жилья конца шестидесятых годов и был гораздо больше, чем казалось снаружи. Достигалось это небольшой толщиной стен и перекрытий, поскольку именно тогда новые технологии прочно вошли в быт и стала возможна подобная компоновка. Мебель и техника были достаточно современны, и вообще, в доме ничего не говорило о том, что это жилье профессионального оккультиста. Квартира Манхабаты давала по части антуража сто очков вперед дому Эстебан, и Клайв только пожал плечами, проходя мимо легких современных картинок, висевших на стенах вдоль лестницы.

    Поднявшись наверх, старшка показала на одну из дверей в открывшимся им небольшом коридорчике и крикнула :

— Глори, это к тебе!

       Затем, развернувшись, она молча прошла мимо Берри и начала спускаться вниз по лестнице. Он несколько секунд смотрел ей вслед, а потом подошел к указанной двери и повернул ручку. На улице постепенно темнело и внутри нее уже горел свет, испускаемый двумя длинными люминисцентными лампами, утопленными в панели потолка. В целом обстановка комнаты вполне соответствовала всему остальному в доме и только небольшой круглый стол с двумя стульями, да длинное зеркало от пола до потолка, всё, несомненно, старинной работы, несколько не вписывались в общий интерьер. Однако, совсем не они привлекли внимание Клайва. Рядом с окном, закрытым плотными темно-зелеными шторами, стояла удивительной красоты женщина. Темные, почти черные волосы, волнами спадали на плечи, красиво оттеняя большие глаза на очень белом, словно точеном лице. Одним словом, Глория Эстебан являла собой классический испанский образец женской красоты, стереотип которой прочно закрепился в обществе. Одета она была в черные кожаные штаны и короткую черную кофту из шерсти ламы. На правой руке отчетливо выделялся широкий серебряный браслет, а пальцы были унизаны кольцами. Они некоторое время изучающе смотрели друг на друга, а потом Эстебан вдруг широко улыбнулась, обнажая идеально ровные белые зубы :

— Здравствуйте. Знаете, а я вас примерно так и представляла!

— В каком смысле? — удивился Клайв.

— А я знала, что сегодня ко мне придет человек, который окажет влияние на всю последующую жизнь.

— Неужели все так глобально? — засмеялся Клайв.

— Так легли карты, — спокойно ответила она, — я тут ни при чем.

— Вы не знаете, кто я?

— Нет, но это не важно.

— Я назвался чужим именем, извините. Меня зовут Клайв Берри.

Она улыбнулась:

— К чему такие сложности?

— Видите ли, последние несколько дней меня часто показывают по телевизору и я не хотел, чтобы обо мне судили раньше, чем увидят в лицо.

— А я вас не видела по телевизору, я вообще нечасто смотрю общие каналы.

— Мисс Эстебан, я сейчас расскажу вам всё. Я не должен был к вам приехать сегодня, но что-то подсказывало мне, что это необходимо и я не стал сопротивляться своему чутью. Я немного не так выразился — вернее, я мог бы приехать к вам еще днем, но после визита к Элиасу Манхабате, вашему коллеге, я отказался от этой мысли, потому что больше не видел в ней необходимости. Однако, выйдя от него на улицу, я изменил свое решение, и вот я здесь. Повод слишком серьезный, чтобы я стал пренебрегать всеми доступными мне возможностями. Я не люблю лукавить, мисс и, видите, рассказал вам все честно. А тем более, у меня не так много времени.

— Вам не помог Манхабата? — улыбнулась она.

— Помог. И даже больше скажу — он на многое раскрыл мне глаза и согласился сделать еще больше...за деньги, конечно.

— И что же обо мне вам сказал этот индус? Садитесь, пожалуйста, мистер Берри, — она пригласила его к столу.

— Он сказал, что в моем деле вы, конечно, смогли бы дать некоторые полезныее советы, но в целом, мой визит оказался бы бесполезен.

— Почему же? — Глория опять улыбнулась.

— Потому что..., — Клайв замялся, — ... потому что вы не можете бороться со злом.

Этот ответ вызвал у нее настоящий взрыв смеха. Она смеялась настолько задорно и искренне, что Клайв и сам стал невольно улыбаться.

— Бороться со злом? — сказала она, вытирая под глазами. — Вот уж, право, насмешили вы меня! Да, действительно, это не мое. Но надо понимать, с чем и кем бороться, мистер Берри, и вот тут, такие как я, становятся незаменимы. А бороться — пускай другие борятся.

— Я подумал, что возможно, в нем говорит некоторая профессиональная зависть или вроде того, и решил все же поговорить с вами. У вас хорошие рекомендации, мисс Эстебан.

— Кто же вам их выдал?

— Мой друг из полиции, — Берри бросил на нее короткий взгляд, ожидая реакции.

— Вы хотели меня этим удивить? — она лукаво посмотрела на Клайва. — Я прекрасно знаю, что у них существует специальный отдел, занимающийся подобными вещами. Кстати, вы наверное не знаете, что они и сами неоднократно обращались ко мне за помощью?

— Нет, не знал.

— Когда у них есть сложности, мне иногда удается направить копов на правильный след....к Манхабате он, кстати, не ходят, — она усмехнулась. — Спросите, почему?

— Почему? — мгновенно отреагировал Клайв.

Эстебан немного помедлила.

— Манхабата и иже с ним, они другие, — сказала она, садясь напротив Клайва. — Есть вещи, которыми ему нельзя заниматься. А потом, мистер Берри, Манхабата не видит будущего. Прошлое он действительно может рассмотреть и даже получше многих, но будущее для него скрыто. Подобные маги часто говорят о нем только исходя из собственного опыта, ну и естественно, ориентируясь на психотип конкретного клиента.

— Одним словом..., — Клайв начал что-то понимать.

— Одним словом, увидеть дальнейшие шаги зла и предупредить их, дано только темным магам. А теперь я готова слушать вас, — Эстебан сложила руки на животе и немного прикрыла глаза. — Говорите, мистер Берри, вы же сами сказали, что времени у вас мало.

— Вы правы, — сказал он. — Потрясающе — я сегодня говорю уже со вторым человеком, имеющим отношение к магии, и понимаю, насколько ваш мир отличается от реальности и насколько он богат и интересен. Мне уже 35 лет, я немало повидал на своем жизненном пути, но прикоснувшись сегодня к миру оккультизма я понял, что не так и много знаю. Я всегда был материалистом, но вот уже неделю все происходящее со мной и вокруг меня никак не вписывается в обычные рамки. Слушайте, мисс Эстебан...

       Клайв говорил долго, стараясь нничего не упустить. И хотя он, по сути, повторял уже сказанное сегодня Манхабате, но, тем не менее, все же вспомнил некоторые важные моменты, упущенные в прошлый раз. В частности, Клайв намного больше коснулся темы Элейн и её появлению в своей жизни, а также вдруг вспомнил о странной полосе на груди, появившейся этим утром. Он чувствовал себя более раскрепощенно, и во многом этому сопутствовала более привычная обстановка вокруг. В комнате Эстебан не было той искусственной атмосферы загадочности и тайны, как у Манхабаты, да и сама Глория выглядела гораздо более приземленно и естественно. Однако, в отличие от первого мага, который во время всего повествования молчал, она довольно часто прерывала Клайва различными вопросами. Эстебан заинтересовал момент первого появления Грюнфельда, а также различные способы его проникновения в мир, будь то сон, видение или полная материализация. Она заставила Клайва досконально вспомнить его слова, сказанные в доме Адамсов, когда они бежали вместе с Элейн. Также ее заинтересовал листок с первыми словами Грюнфельда, сказанными им Клайву после новогодней ночи и она сильно сожалела о его фотографиях, оставленных Клайвом у Манхабаты. Берри отвечал легко и свободно, и только одна мысль, появившаяся как-то вдруг, не давала ему покоя. В один момент он неожиданно для себя понял, что смотрит на Глорию Эстебан совершенно иным взглядом, чем вначале. Он стал видеть в ней человека и женщину, которая вот-вот произведет настоящий взрыв в его сердце. Слыша ее голос, смотря на ее лицо, волосы, на плавные изгибы ее тела, Клайв чувствовал, что начинает сходить с ума. Он старался стряхнуть с себя наваждение, но только всё глубже и глубже проваливался в него. Когда он рассказывал о Элейн и о истории ее спасения, то старался говорить о девушке как можно нежнее, но некоторые слова словно вязли на языке.

       Когда он закончил свой рассказ, Эстебан встала со своего места, и подойдя к шкафу за своей спиной, вынула оттуда странную широкую книгу в черной обложке.

— Вот, почитайте, — сказала она, перелистывая страницы, — сейчас я вам найду....а, вот!

       Она положила книгу прямо перед Берри, указывая на странный рисунок. Это была копия старинной гравюры, изображающая человека, наполовину закованного в латы, и только руки и ноги оставались незакрытыми и являли собой уродливое сочетание человеческих и звериных конечностей, которые заканчивались длиными когтями. Под рисунком шло следующее описание — « Фландрский барон Делорм после окончательного превращения. Был убит своими крестьянами в 1308 году во время массового истребления тамплиеров, санкционированного королем, вновь появился на земле в 1370. Вначале представлял собой полностью изъеденный тленом скелет, но после тридцати ритуальных убийств вновь снова плоть. Мысли разумны и ясны, однако над всем давлеет всепоглащающая жажда крови и смерти. Являет собой типичный образ вампира — духа. Служит офицером в 19 легионе Сморла, выпущен на землю за особые заслуги. Наблюдался также в 1498 и 1811 году во Франции. Остановить удалось в 1811 году графу де Брези с помощью пушечного ядра, пущенного прямой наводкой в момент открытия временного окна. Способ выхода в мир — отражение свечи в латах работы мастеров Брюгге 14 века в любое новолуние 13 числа шестого или девятого месяца с двух до половины третьего ночи. Цель — временное наслаждение плоти через чужую смерть. Идея — уничтожение жизни. Сила — полная неуязвимость на земле. Слабость — зависимость от обстоятельств, диктуемых Высшими силами. Возможность уничтожения — получив свое, уходит сам. Уничтожение до этого времени возможно только вне земного мира.

                                                       Глава 7. Просто Глория.

— Прочитали? — Глория внимательно посмотрела на Клайва. — Похоже на ваш случай?

— Очень похоже, — сказал Клайв. — А что это за книга? В ней столько непонятного.

— Этого вам знать не нужно, — улыбнулась она. — Книга издана как пособие для оккультистов. Я дала вам прочитать этот раздел, чтобы вы убедились, что ваша беда совсем не единичный случай.

— Это я понял... а кто такой Сморл? — неожиданно спросил Клайв.

— А вот этого вам знать не надо, — Эстебан предостерегающе покачала перед ним пальчиком. — Подобных имен лучше не надо вообще лишний раз произносить. Скажу только, что он стоит над множеством злых духов, мистер Берри. Но вам он докучать не будет, это ему не интересно, так что поскорее забудьте это имя. Покажите-ка мне лучше полосу, которая появилась у вас на груди.

— Мне снять одежду?

— Вы стесняетесь? — улыбнулась она.

Клайв пожал плечами, а затем снял пиджак и стянул через голову водолазку.

— Ну? — спросил он. — Вы что-нибудь видите?

— Я вижу даже больше, чем вы думаете, — Глория приблизилась к нему и провела по груди пальцем, отчего Клайв вздрогнул, словно от удара током. Женщина стояла настолько близко к нему, что он чувствовал ее дыхание, и тот легкий аромат, от которого путаются мысли и внутри разгорается пламя.

— Посмотрите сами! — она, конечно, поняла что с ним происходит, но сохраняла сейчас самое серьезное выражение. Немного отодвинувшись, Глория указала на зеркало напротив. Клайв перевел туда глаза и увидел ту самую красноватую полосу, наискось пересекавшую грудь.

— Вы видите ее без зеркала? — удивленно спросил он.

— Да, она прекрасно видна.

— Но я сам ее не вижу!

— Зеркало помогает видеть себя со стороны, а иногда и изнутри. Мои глаза видят то, что другие не могут заметить и в зеркале. Не удивляйтесь, мистер Берри, этот дар дается с самого рождения и просто развить его в себе невозможно. Я обладаю им наряду с целым рядом других возможностей, и потому выгодно отличаюсь от других представителей моей профессии, и потому имею действительно достойные рекомендации.

— Понятно. Мне можно одеваться?

— Пожалуйста, — она снова улыбнулась.

— Можно мне задать вам личный вопрос, — спросила она, после того как он, одевшись, снова сел на стул.

— Почему же нет? Конечно!

— Скажите, вы в своей жизни много убили людей?

    Меньше всего Клайв ожидал услышать подобное. Тем не менее, для Эстебан это, вероятно, значило очень много. Она смотрела на него внимательно, почти не мигая.

— Откуда вы взяли, что я вообще убивал людей? — Клайв сделал самое простое лицо.

— Я вижу. Но есть и еще одно — такие, как Грюнфельд, выбирают себе в соперники только самых достойных из людей. Тех, кто ни перед чем не остановится, чьи руки уже в крови. Только с ними они чувствуют особое единение, и только с ними им интересно. У вас внутри сталь, мистер Берри, я вижу ее сквозь ваши глаза.

— Хорошо! — Берри решил открыться. Терять ему было нечего, а хитрить с этой женщиной было бесполезно. — В 1973 году, когда мне был 21 год, я проходил службу во Вьетнаме. Я был в специальном подразделении, прикрывавшем вывод наших войск. Вьетконговцы всё время стремились устроить провокацию и мы пресекали их появление вблизи дисклокации уходящих частей. Если вас интересует конкретное число убитых мной людей, то я думаю, что не меньше двадцати. Точно сосчитать трудно, потому что в джунглях видно только половину происходящего. Такой ответ вас устроит?

— Значит, я в вас не ошиблась, — сказала она, — и мне сейчас страшно, но и жутко интересно. Я спросила это потому, что мне был непонятен только этот момент — почему темные силы выбрали именно вас для оказания сопротивления этой нежити. Теперь всё понятно, мой вопрос пришелся в самую точку.

— И почему же?

— Вы знаете, что такое смерть. Вашими руками она некогда собрала неплохой урожай, и теперь вы имеете ее отметку. Каждый, кто приносил смерть другим, попадает, так образно говоря, в некие списки, из которых уже и берутся исполнители для последующих замыслов.

— Звучит несколько необычно, но я уже ничему не удивляюсь. Скажите, вы боитесь Грюнфельда?

— Нет, мне только чуть-чуть страшно менять свою жизнь. Я слишком долго была одна.

— Что именно вы имеете ввиду?

— Давайте на «ты»? — предложила Эстебан.

— Я не против, — согласился Клайв, у которого внутри после этих слов все заклокотало.

— Отлично! Ну так ты наверное помнишь, что я сказала при встрече? Я сказала, что знаю, что сегодня придет человек, который изменит всю мою жизнь.

— Да, но я это воспринял как твою мудрость — ведь я действительно пришел не с обычным делом. Это не так?

— Не совсем. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, потому что примерно то же самое происходит и со мной. Мужчина и женщина всегда чувствуют эти моменты. Между ними словно пробегает электрический ток и обоюдное влечение становится неодолимым. Они на уровне подсознания понимают, что не смогут дальше быть друг без друга, и все остальное, составлявшее их прежнюю жизнь, становится пустым и неочевидным. Я тебя не испугала своей откровенностью? Не подумай — я не сумасшедшая, просто я необычная, это да. А еще я слишком много знаю и понимаю.

           Клайв был в замешательстве. Он услышал те слова, которые он и хотел бы услышать, глупо     было бы отрицать очевидное. Но вместе с тем он понимал, что ответ будет означать и для него начало другой жизни, в которой уже не найдется места милой простой Элейн, ждущей сейчас его звонка. Но смог бы он дать ей то, что хочется каждой девушке? Наверное, да. А она ему? Именно этот вопрос и возник вдруг у Клайва. Ему оставалось только не пытаться врать самому себе и честно сказать, что нет. Элейн не вписывалась сейчас в его жизнь, и с этим ничего нельзя было поделать. Клайв помог ей, а возникшая затем симпатия и влечение были уже следствием всего того, что им довелось пережить. Он не сомневался, что ей больше почти не грозит опасность, исходящая от Грюнфельда. Если бы монстр захотел, то расправился бы с ней еще там, в доме.

       Всё это пронеслось у него в голове в один момент, и в следующую секунду Клайв уже говорил         то, что еще час назад показалось бы ему самому полнейшим бредом.

— Глория, я понимаю о чем ты говоришь. Признаюсь, что сам испытываю те же чувства, и рад, что ты начала первая. Все последние дни со мной происходят вещи, о существовании которых я и не подозревал. Я ничего не знаю об этих явлениях, ничего не знаю о магии и оккультизме. Решение обратиться к таким людям, как ты, появилось у меня совершенно безотчетно. Я ничего не боюсь, но я запутался. За несколько дней я потерял много близких мне людей, получил через это деньги, нашел, как мне еще недавно казалось, большую любовь. С лейтенантом Борсом, о котором я тебе уже все рассказал, мы попытались составить хоть какой-то план действий. Первым пунктом в нем шло именно посещение магов, и я безумно рад, что решение было принято верное.

— Я тебе действительно нравлюсь? — Глория внимательно окинула его взглядом. — Дай мне свою руку.

Клайв молча положил правую руку на стол. Женщина долго рассматривала его ладонь, иногда проводя по ней пальчиком, отчего у Клайва по всему телу шли приятные мурашки.

— Очень интересная картина выходит, — наконец сказала она. — Твои возможности велики, как велики и жизненные силы. Вот только ты очень прямой, бесхитростный. Для обычного человека эти качества совсем не плохи, но в твоем деле они станут помехой. Тебе необходима помощь и поддержка со стороны тех сил, которые смогут направить твою активность в правильное русло.

— Я это и сам понимаю, — кивнул Берри. — Поэтому я и мечусь в поисках тех, кто хоть как-то мне поможет. Давай говорить прямо — ты будешь мне помогать? Ты этого сама хочешь? А на твой предыдущий вопрос могут ответить только одним словом — нравишься!

— Каждый наш шаг прописан и ни один человек не волен распоряжаться своей судьбой, что бы там кто не думал. Я должна помогать тебе, потому что сам ты никогда не справишься. Слова и предложения Манхабаты, конечно, правильные, но полностью проблему этим не решить. Я сейчас немножко не так выразилась....я не только должна, но и хочу помогать тебе. Это желание выше меня, оно идет изнутри, а не от разума. Но если уж мы до конца откровенны, то добавлю, что я чувствую для себя выгоду от всего этого. Я уверена, что при любом исходе буду наконец счастлива, и неважно, сколько времени это счастье продлиться. Может быть месяц, а может быть года, это неважно. Важно, что есть возможность его достичь. Уф, заговорила я тебя, да?

Клайв улыбнулся :

— Нет, я с удовольствием слушаю. Знаешь, в любом другом случае я бы еще сомневался, но сейчас я полностью принимаю все сказанное тобой. Единственное, о чем сожалею, так это то, что мне необходимо как можно скорее вылететь в Европу, а значит на какое-то время нам придется расстаться. Наверное, это не лучший способ начинать отношения и сотрудничество, да?

— А ты уверен, что справишься один? Сам же говорил, что по сути, едешь просто в пустоту.

— Ты хочешь сказать, что можешь поехать со мной? — Клайв вскинул на нее удивленные глаза.

— А почему нет? — снова улыбнулась она. — Ты ведь не справишься один. Я тебе нужна не меньше, чем ты мне.

— А что делать с Манхабатой? Он уже не нужен? — Клайв вопросительно посмотрел на нее.

— Обязательно нужен. Манхабата пусть занимается своим делом, а мы своим. Пусть он едет в горы, делает амулеты, пусть ищет этого своего изобретателя-вампироненавистника. Манхабата способен оказать тебе немало услуг, и денежки он отработает не за зря, можешь быть уверен.

— Ок. Но ты согласна, что нам надо как можно скорее вылететь в Германию?

— Да. надо позвонить в аэропорт и узнать, когда есть туда рейсы. Ты хочешь, может быть, есть? Я тогда скажу маме, чтобы она собрала ужин.

— А это удобно? — спросил Клайв, который почувствовал, что действительно не отказался бы от чего-нибудь съестного. За весь день он пил только сок у Манхабаты, что вряд ли можно было назвать едой.

— Конечно удобно. А почему нет-то?

— Тогда давай, — Клайв махнул рукой. — А где у тебя телефон, мне надо позвонить?

— В аэропорт? Да я сама позвоню.

— Нет, мне несколько личных звонков.

— Это в соседней комнате, пойдем. Я не стала проводить сюда линию, потому что телефон имеет дурную привычку иногда неожиданно звонить, а в этой комнате я занимаюсь делами, которые не терпят подобного вмешательства.

— Это какими же? — вставая со стула, с хитрецой спросил Клайв.

— Всякими! — засмеялась она. — Узнаешь еще, пойдем!

Глория взяла его за руку, и выйдя с ним в коридор указала на соседнюю дверь:

— Это там. Иди звони, а я пока пойду вниз. Приходи потом в столовую.

— Ты действительно моя Глория, — улыбаясь, сказал Клайв, глядя на ее удаляющуюся фигуру.

— Что-что? — она, смеясь, обернулась.

— Когда я только пришел, твоя мама сказала «Глория ждет вас!». Кажется, она напророчила!

— А! Ну раз она сказала, значит так тому и быть!

                                                                       Глава 8. Перед поездкой.

    Комната, куда вошел Клайв, оказалась спальней. В ней уютно разместились двуспальная кровать, небольшая тумбочка и трюмо. Все, вплоть до штор и обоев, было исполнено в мягких кремовых тонах, и Клайв даже не сразу заметил телефонную трубку, висевшую на стене. Сначала он хотел позвонить Элейн, чтобы сказать об отмене сегодняшнего свидания, но, уже начав набирать номер, вдруг передумал и позвонил Борсу. Лейтенант оказался на месте.

— Алло! — громко сказал он.

— Привет, Адам. Это я.

— Клайв! Черт возьми, а я уже собирался тебя разыскивать! Ты где?

— У мисс Эстебан.

— А, ну я и хотел сначала звонить этим оракулам, чтобы про тебя узнать. Как у тебя дела?

— Все ок. Я благодарен тебе, что ты дал мне эти адреса. За несколько часов удалось узнать больше, чем за всю неделю.

— Отлично! Ты сейчас куда?

— Я завтра должен улетать в Германию, Адам. Дома переночую, соберу вещи и в аэропорт.

— Это тебе эти маги сказали? Хочешь попасть в Альтштау?

— Да не хочу, Адам, вовсе не хочу. Однако, это необходимо.

— Ну надо, так надо. Элейн не возьмешь с собой?

— Нет, — Клайв замялся. — Я полечу с мисс Эстебан.

Некоторое время Борс молчал.

— Ты там не заболел? — спросил он наконец. — Я же знаю, чем заканчиваются подобные поездки. Ты хорошо подумал?

— Хорошо, Адам. Я думаю, что всё что было у нас с Элейн это просто стечение обстоятельств. Она хорошая, но вряд ли нам по пути. Можешь ей позвонить и сказать, что я просил передать, что уехал?

— Могу конечно, — Борс хмыкнул. — Но мне кажется, что тебя там заколдовали...она хоть красивая, эта Эстебан?

— Безумно.

— Ну тогда понятно. Миллионер пошел в загул! — Борс засмеялся.

— Да ну тебя! Просто так складываются обстоятельства.

— Ладно-ладно! Я все понимаю, Клайв. Ты человек свободный, что уж там. Когда будешь в Германии, позвони мне и сообщи номер телефона, по которому тебя искать.

— Ок, Адам. У тебя есть что-нибудь новое?

— Кое что есть. Но ты на меня тут вывалил свои новости, так я даже забыл... ты знаешь некую Джоли Телен?

— Что-то припоминаю... А! Это подружка Лайзы Адамс, она была со всеми нами в Новый год.

— Правильно. Так вот, ее сегодня нашли убитой у себя дома. Она не вышла на работу, на звонки не отвечала и коллеги, забеспокоившись, позвонили в полицию. Это работа Грюнфельда, Клайв. Тело не обезображено, но кровь выпита до последней капли. Наш босс завтра созывает большое совещание, на котором будет обсуждаться вопрос о поимке серийного убийцы. Зашевелились таки.

— Ты там будешь?

— И я, и двое моих ребят, которые были со мной тогда в доме. Я буду говорить правду, Клайв, иначе нельзя. Пусть думают что хотят.

— Смотри сам. А знаешь, можешь рассказать и обо мне. Расскажи, зачем я поехал в Германию, расскажи о манускрипте. Что нам таиться? А вдруг там у вас найдется светлая голова, которая поверит в это? Нам любая помощь не помешает.

— Как знаешь, скажу. Ну там не задерживайся особо, постарайся чтобы не больше недели. Черт его знает, что Грюнфельд тут еще натворит. Кстати, а как наш первый маг? Манхабата?

— Он тоже подключился, но будет действовать по своей линии, а мы с Глорией по своей.

— Ну, пусть так. Ладно, Клайв, я тебе друг, а не судья — поступай как считаешь нужным. Звони мне оттуда, я думаю, что у нас здесь будет жарко. Удачи тебе!

— Спасибо. Адам, там моя машина стоит около участка. Отгони ее на стоянку, что ли? Ключи я не вынимал.

— Ок, сделаю.

       Клайв положил трубку, а затем достал бумажник, внимательно осмотрел его содержимое и стал лихорадочно шарить у себя по карманам. Он искал визитную карточку адвоката Локерти, полученную от него утром, и когда уже начал думать, что потерял её, карточка нашлась в заднем кармане джинсов. Было уже достаточно поздно, но по счастью Локерти оказался на месте, и Берри в нескольких словах озвучил ему свои пожелания. Он хотел, чтобы тот, как доверенное лицо, положил на его имя сто тысяч долларов в один из интернациональных банков. Наличности в кошельке хватало на поездку в Европу только в обрез, и Клайв решил узнать о возможности подобного трюка. Получив от Локерти ответ, что он не видит ничего сложного в такой операции, Клайв облегченно вздохнул. Они условились, что Берри, как только прибудет на место, сразу позвонит и оставит номер отеля, а сам Локерти, как только прибудут деньги, тотчас даст ему знать и сообщит номер нового счета. Решив, таким образом, свои проблемы, Клайв повесил трубку на место и выйдя из комнаты, пошел вниз, на первый этаж. Аромат жареного мяса, доносившийся из кухни, говорил, что приготовление ужина идет полным ходом, и Клайв немедленно почувствовал, насколько он проголодался. В столовой все было готово, приборы находились на своих местах, а посреди стола возвышалась красивая фаянсовая кастрюля. Не успел Клайв как следует осмотреться, как в дверях появилась Глория, державшая в руках блюдо с аппетитными румяными отбивными.

— Садись куда хочешь, — сказала она. — Ты все свои дела решил, все ок?

— Да, спасибо. Слушай, а мама что подумает про меня. Пришел по делу, а уже, вот, за столом сидит?

— Мама у меня все прекрасно понимает. Она и сама обладает некоторыми способностями, так что ничему не удивляйся.

— Ты была замужем? — спросил Клайв, садясь на один из стульев.

— Нет, — Глория покачала головой. — Можно сказать, что не была.

— Почему?

— Время еще не пришло, — засмеялась она. — Будет тебе, мы еще успеем узнать друг о друге. Давай лучше кушать. Мама сейчас придет, она заправляет соус.

— Я готов! С утра не ел.

— Вот и отлично!

       В кастрюле оказались желтые итальянские спагетти, которые Глория, ловко подцепляя их двумя вилками, быстро разложила по тарелкам. Мясо оставили на блюде и каждый мог брать его по своему желанию. Соус, сделанный миссис Эстебан, оказался настолько вкусным, что Клайв буквально залил им свои спагетти, заставив их плавать в острой подливе. Во время ужина все обменивались только общими малозначительными фразами, и Клайв был очень благодарен хозяйке, что она, в отличие от других известных ему пожилых женщин, не задавала ему вопросов в столь неподходящий момент. Только когда с основными блюдами было покончено и они перешли к чаю, миссис Эстебан поинтересовалась занятием Клайва. Он ответил расплывчато, но вежливо, а потом Глория несколько раз столь выразительно посмотрела на мать, что больше личных вопросов ему не задавали. Они немножко поговорили о политике, о погоде, и найдя при этом общий язык, все остальные темы, по умолчанию, оставили на потом. Клайв чувствовал себя в этой семье совершенно по домашнему, легко. Ему, долгое время жившему одному, было приятно вот так просто и спокойно попить вечером чаю. Все проблемы и тревоги в этот момент куда-то отступили, оставив место для абсолютно иных мыслей. Он иногда украдкой поглядывал на Глорию, начав, чисто по-мужски, уже представлять различные аспекты их совместного существования, и под конец совсем разволновался. А она, сидя напротив, иногда словно дразнила его, тоже бросая заинтересованные взгляды. Миссис Эстебан, конечно, не могла не заметить эту игру, а потому, допив свою чашку, галантно покинула столовую, сославшись на необходимость срочно смотреть очередную серию «Санта-Барбары».

— У нее это как ритуал? — с улыбкой спросил Клайв. — Джордж и Лайза Адамсы тоже не пропустили, по моему, почти ни одной серии. Сколько эта тягомотина уже идет? Года три наверное?

— Не знаю, — Глория пожала плечами, — я не смотрю такое. Но кажется, он начался во время Олимпиады 1984 года. А что ты на меня так смотрел? Мама даже засмущалась.

— А ты?!

— Мне нравится. Я тебя еще мало знаю, и мне все интересно, даже смотреть как ты ешь.

— Ну вот и мне тоже нравится. Если честно, я представлял, как и что у нас может быть дальше.

— И что же ты представил? — она улыбаясь, посмотрела ему прямо в глаза.

— Я даже стесняюсь!

Глория громко рассмеялась :

— Интересно, что же будет такого необычного?! Я бы посмотрела вперед, но, к сожалению, своё будущее отчетливо увидеть нельзя.

— Мне очень бы хотелось, чтобы ты была рядом со мной, — Клайв заговорил уже серьезно. — У меня никогда не было столь необычной женщины. Увидев тебя, я сегодня одной половиной думал о деле, а другой о тебе.

— Верхней и нижней половиной думал? — она не унималась.

— Нет, правой и левой.

Глория долго и внимательно смотрела ему в глаза, а потом встала, и подойдя почти вплотную, села рядом на корточки:

— себе:

— Исключено! Я этого не вижу. Многие умрут вокруг, это так, но своего мы обязательно добьемся. Мы должны не только остановить Грюнфельда, но помимо этого надо получить и от него кое-что.

— Что ты имеешь ввиду?

— Он должен расплатиться. Все будет нормально. Я верю в тебя, а иначе не стоило бы и затевать все это.

— Ответь мне все же на один вопрос. Зачем тебе всё это?

— Ты разве еще не понял? — на этот раз она была очень серьезна. — Про судьбу я тебе уже говорила, но есть и еще один момент — у каждого человека есть только один шанс, когда он может повернуть свою жизнь в кардинально другой русло. У меня было преимущество — я знала, что в определенный временной промежуток придет человек, который будет просить моей помощи в невероятно сложном и опасном деле. Все, что происходило до этого, никак нельзя было охарактеризовать подобным образом. Люди приходили со своими личными тайнами и проблемами, имеющими значение только для них самих. Мне это всё надоело — понимаешь? То, что происходит с тобой, это поистине невероятно, и неужели я столько лет училась и копила свои знания, чтобы заниматься только ерундой?

— Мы можем умереть, — Клайв вдруг неожиданно сам для себя погладил ее по волосам. Глория поймала его руку и прижала ее к

— Чем?!

— Посмотрим. Но в накладе, не ты не я, не останемся.

Клайв поднял ее с колен и поднялся сам. Держа Глорию за обе руки, он несколько секунд смотрел в сторону, собираясь с мыслями.

— Знаешь, я прекрасно понимаю, что ты используешь меня для своих целей, — наконец заговорил он. — Однако, у нас общая задача, потому я буду следовать ей. Моя вина в том, что Грюнфельд появился сейчас на земле, и я обязан пресечь его злодеяния. Я понял, что нужно тебе, но зачем тебе нужен лично я? Как проводник твоих идей и замыслов, как миллионер или как человек? Говори честно. Я уже принял решение и твой ответ ничего не изменит.

— А ты как думаешь сам? — с улыбкой спросила она.

— Я не знаю.

— А как хочешь?

— Хочу, чтобы деньги не играли тут роли.

— Они мне и не нужны. Это твои деньги, — она подошла к нему совсем близко и положила руки на плечи. — Скажи, а ты сам разве ничего не чувствуешь? Доверься себе, попробуй.

Глория говорила почти шепотом. Она снова стояла столь близко, что Клайв ощущал ее дыхание и легкий аромат духов :

— Я тебе верю, — сказал он. — Пусть все идет к чертям, но я действительно хочу быть с тобой. Ты мне нравишься, и мне нравится это мое состояние. Давай завалим этого Грюнфельда, а дальше будь что будет!

       Неожиданно он резким движением привлек ее к себе и поцеловал прямо губы. Глория не только не стала сопротивляться, но наоборот, обхватила его сзади руками и страстно отвечала на все его прикосновения.... Прошло не меньше пяти минут, прежде чем они смогли оторваться друг от друга. У обоих слегка кружилась голова и Клайв почувствовал, что мир вокруг изменился. Он понял, что с помощью этой женщины сможет добиться всего, достигнув небывалых высот, тогда как Глория, знавшая все наперед и все для себя решившая, просто ощутила его мужскую силу, что каждой небезразличной женщине придает только сил и уверенности. Сев на диван, они еще долго молчали, просто держась за руки, каждый по своему переживая этот момент. Клайв заговорил первым:

— Мне нужно ехать, наверное, уже поздно. Я должен взять хоть какие-то вещи с собой.

Некоторое время Глория молчала:

— Я не стала бы тебя выгонять, — наконец сказала она. — Но вещи действительно нужны, да и мне необходимо побыть сегодня ночью одной. Мы едем не в увеселительную поездку и к ней надо подготовиться. Я много не успею, но немножко поколдовать нужно.

— Нужно же позвонить в аэропорт! — спохватился Клайв. — Узнать про билеты, про рейсы.

— Давай я наберу, — сказала она.

Пока Глория искала в телефонном справочнике нужный номер, Берри лихорадочно вспоминал пункт назначения. Название Альтштау он помнил хорошо, а вот регион вызвал у него сомнения. Глория уже разговаривала со справочной, когда он наконец вспомнил, что в манускрипте речь шла о Баварии. Это было весьма вовремя, потому что через минуту речь уже зашла о билетах, и ему не пришлось краснеть, ощущая себя полным дураком.

— Куда лететь? — спросила Глория, прикрывая трубку рукой.

— В Баварию! — Клайв улыбнулся, вспоминая свои мучения.

— В Баварию, девушка, — повторила он в трубку. — В Мюнхен? Я сейчас спрошу…В Мюнхен, Клайв?

Тот утвердительно кивнул.

— Да, в Мюнхен. Во сколько вы говорите? А….сейчас запишу. Да, закажем… одну секундочку…. Клайв, есть в половину первого после полудня рейс Америкэн эйрелайнс, но это с пересадкой во Франции, а есть прямой самолет Люфтганзы, только он в семь утра!

Берри развел руками:

— Я думаю, что лучше прямой. Но ты то успеешь собраться?

— С этим у меня нет проблем. Ок, тогда берем Люфтганзу!

Решив эти вопросы, они стали прощаться.

— Мне тут совсем недалеко до Такомы, — сказала Глория. — Тебе, вероятно, будет удобнее ехать сразу туда?

— Зачем? — удивился Клайв. — Я закажу на пять утра такси к дому, заеду за тобой и поедем вместе. Или тебя это не устроит?

— Наоборот, мне, конечно, так будет удобнее.

— Ну, тогда договорились! Проводишь меня?

Проходя через гостиную, Клайв заглянул в соседнюю комнату :

— До свидания, миссис Эстебан! Еще раз спасибо за ужин!

— До свидания, мистер Берри. Вы еще навестите нас?

— Да, миссис Эстебан, несомненно!

Около входных дверей он уже более уверенно поцеловал Глорию, но когда она уже собиралась закрыть за ним, Клайв вдруг обернулся:

— Я совсем забыл…впрочем, это немудрено — сколько неожиданного всего происходит.

— Что такое? — Глория вновь зажгла свет перед крыльцом.

— Я про эту полосу, — Клайв показал себе на грудь. — Ты так и не ответила, что это?

— Это как часы, — она сошла вниз, и оказавшись напротив него, провела в воздухе косую линию, повторяющую его отметину. — Когда линий станет определенное число, это будет означать завершение чего-то.

— Завершение чего? И сколько их может быть?

— Я сейчас не знаю, — она пожала плечами. — Давай не будем забегать вперед.

— Хорошо, согласен. Только как думаешь, насколько быстро они смогут проявляться?

— А вот это уже зависит от нас. Сегодня у тебя в жизни произошел конец некоего этапа, после которого все начало меняться. Например, ты встретил меня! — Глория улыбнулась.

— Похоже, ты права. — согласился Клайв. — Ладно, я поехал. Сейчас уже десять, а надо еще собраться и хоть немоного поспать.

— Надо было вызвать тебе такси! Что же это я, балда, не додумалась?!

— Ничего! — Клайв махнул рукой. — Я дойду до дороги. До завтра!

— До завтра! Я буду готова!

Она выключила уличный свет, но еще долго стояла около входа, слушая его удаляющиеся шаги, и только когда они стихли совсем, тихо открыла дверь и ушла в дом.

                                                               Глава 9. Путешествие.

        Выйдя на улицу, Клайв довольно быстро поймал такси и всю дорогу размышлял о очередном невероятном дне, который преподнесла ему судьба. Еще недавно простой человек, не имеющий никакого представления о существовании иных сфер жизни, он в течении нескольких часов окунулся в мир магии и оккультизма, сразу давший ему представление о том, с кем он ведет борьбу. Клайв увидел, насколько многогранен и загадочен этот мир, увидел мудрость и духовную силу тех, кто имеет возможность соприкасаться с ним ежедневно. Понимая полную бесперспективность полагаться только на земные представления о силе и могуществе, он решил больше не пытаться действовать самостоятельно, а полностью отдаться воле провидения. Теперь Берри уже верил, что все, что происходит вокруг, является частью большой игры, в которой ему, человеку, доверена определенная роль. Даже свое решение начать искать помощи в оккультизме, Клайв теперь воспринимал не иначе как руку судьбы, ведущую его вперед. Измученный человеческий мозг нашел лазейку, позволяющую не сойти от происходящего с ума, и теперь все вокруг Берри воспринимал как данность и неизбежность. Уверенность Глории в положительном исходе и вовсе сделала его еще большим циником.

    В конце концов, рассуждал он, раз я должен остановить монстра, я это сделаю, а как и с какими последствиями — так мне на это насрать! У меня есть деньги, есть шикарная умная женщина, так что же еще желать?! Что было, то прошло, и моей вины ни в чем нет. Хватит метаться как полоумному, надо действовать жестко и уверенно. Только так достигаются вершины!

       Прибыв с таким боевым настроением домой, Клайв наскоро собрал небольшой чемодан, сходил в душ и на удивление быстро заснул.... Когда прозвенел будильник, он мгновенно открыл глаза, но несколько минут лежал не шевелясь, пытаясь сориентироватся, в каком мире сейчас находится. Перед ним еще проносились странные картины сновидений — он видел Лайзу Адамс, стоящую возле какого-то огромного дерева и смотрящую на его крону, видел старинный замок, наблюдая его с высоты птичьего полета. Уже окончательно проснувшись, Клайв рывком сел на кровати и протер глаза руками. Обрывки снов исчезли, но вместе с тем сейчас он вдруг четко вспомнил, что видел и еще кое-что. Это был старик Грайер, смотритель центральной городской библиотеки. Раскинув руки, он навзничь лежал на кровати, в то время как Грюнфельд терзал его тонкую шею, вновь и вновь впиваясь в нее своими страшными зубами. Клайв во всех подробностях мог вспомнить эту картину, как если бы сам присутствовал на месте. Помятуя о полосе на груди, и о том, какую характеристику выдала ей Глория, он бросился в ванную комнату и испытал немалое облегчение, видя, что никаких изменений пока не произошло. Клайв ни секунды не сомневался, что Дензел Грайер был убит этой ночью, и что он теперь становится невольным свидетелем всех этих жутких сцен. Клайв так сильно сжал кулаки, что ногти, как бы коротко они не были подстрижены, больно впились ему в ладони. Ему был преподнесен очередной удар и очередное испытание. Он видел преступление, знал жертву и убийцу, но ничего не мог сделать. Видеть и предвидеть — разные вещи, и именно этого второго Клайв был лишен, оставаясь пассивным и немым наблюдателем жутких сцен, разыгрывающихся перед ним. Самое ужасное, что он не мог ничего изменить — сон высвобождал сознание, но делал невозможной любую активность, которая может изменить происходящее в физическом мире.

    Некоторое время Клайв так и стоял — стиснув зубы и сжав кулаки, но затем вдруг вспомнил, что до приезда такси остается все меньше и меньше времени. В ванной он первым делом посмотрел на себя в зеркало — полоса на груди не исчезла, но и изменений никаких не произошло. Наскоро побрившись, он почти бегом направился в комнату, схватил по дороге из шкафа джинсы и наполовину одев их, упал на пол, в спешке наступив себе на штатнину. Это происшествие вызвало у него приступ безудержного смеха над самим собой и, как ни странно, помогло справится с волнением. Порыскав в холодильнике, но так и не найдя ничего путного, он перекусил бутербродами с колбасой, запил их кофе и больше не задерживаясь вышел из квартиры.

    Получилось так, что никому не пришлось ждать, и когда Клайв выходил из подъезда, заказанное такси как раз подъезжало к дому. Назвав адрес, Клайв откинулся на сиденье и просто стал смотреть на пустынные улицы еще не проснувшегося города. У дома Глории Клайв попросил обождать и открыв калитку, пошел по уже знакомой красной дорожке. Его ждали — в некоторых окнах горел свет, а когда он уже подходил к крыльцу, в дверях появилась Глория. На ней было красное короткое пальто, короткая черная юбка, черные сетчатые чулки и высокие сапоги. На секунду Клайв даже лишился дара речи, совершенно очарованный ее красотой, а она, довольная произведенным эффектом, дала ему возможность еще полюбоваться собой.

— Привет! — наконец сказал Берри. — Черт возьми, отлично выглядишь!

— А как же. Внешность — это оружие женщины. Многие, занимающиеся тем же, чем и я, совершенно не обращают на себя внимание, чем только дискредитируют профессию. В людях давно сложился определенный образ человека, занимающегося оккультизмом — он пухленький, с сальными глазками и одет черт знает во что. Вот я и стараюсь, по мере своих сил, разрушать это мнение. Так! Ну что то я разболталась! Поехали?

— Слушал бы тебя и слушал, — улыбнулся Клайв. — Конечно едем!

— Ок. Возьмешь мои вещи? Они там, в гостиной.

       Глория собрала сумку и средних размеров чемодан, вес которого явно не соответствовал габаритам — Клайв покачал головой, поднимая поклажу. Глория уже стояла в дверях, прощаясь со своей мамой.

— Здравствуйте, миссис Эстебан, — сказал Клайв. — И сразу до свидания! Мы уезжаем.

— Доброе утро, мистер Берри! Берегите там мою дочку.

— Конечно, миссис Эстебан. Она дорога мне не менее, уж поверьте.

— Ну тогда я спокойна. Счастливого вам пути и скорейшего возвращения. Я не думаю, что вы пробудете там долго — Глория умная девочка и быстро сумеет разобраться во всем.

— Спасибо, миссис Эстебан, до свидания!

— До свидания, до свидания. Удачи вам!

Глория поцеловала мать, и больше не оглядываясь, они быстро пошли к калитке.

— Тебе не тяжело? — спросила она. — Сумку я возьму, а вот за чемодан извини — там необходимые книги и инструменты.

— Что за инструменты? — удивился Клайв.

— Для магии, — улыбнулась она. — Я же не могу с помощью одних только рук обращаться к высшим силам.

— А! Тогда понятно! — Положив вещи в багажник, они сели на заднее сиденье, и всю дорогу до аэропорта проговорили ни о чем, помятуя о присутствии водителя.

    Такома встретила их обычной для таких мест суетой и множеством разнообразных звуков. Вокруг ездили машины и автобусы, громко говорили люди, без устали открывались и закрывались автоматические двери, пропускающие пассажиров, а вдалеке слышался тяжелый шум самолетных двигателей. Войдя в здание аэропорта, Клайв и Глория направились к стойке Люфтганзы, где без лишних проволочек получили два билета до Мюнхена. До вылета еще оставалось время и, сдав багаж, они прошли в одно из кафе.

— У тебя деньги-то есть? — спросила Глория, садясь в широкое мягкое кресло. — Я имею ввиду — нам на все хватит? Ты говорил, что еще не все решено с банком. Смотри — неожиданные расходы нельзя списывать со счетов. Я взяла на всякий случай четыре тысячи, больше наличных не было в доме.

— Я договорился, не волнуйся. Мне скажут номер счета на днях. А сейчас у меня..., — Клайв достал бумажник, — сейчас у меня три тысячи восемьсот тридцать два доллара.

— Тогда хватит, — она махнула рукой, — можем не волноваться.

Подошедший официант принял их небольшой заказ, и через минуту на маленьком столике между их креслами уже стояли две чашечки свежего эспрессо.

— Сегодня ночью со мной снова кое-что произошло, — сообщил Клайв, сделав маленький глоток — кофе был раскаленный.

— А я спала как убитая, пока собралась, было уже почти два ночи. И что случилось?

Клайв в нескольких словах рассказал ей о снах и видениях, посетивших его накануне.

— Ты становишься другим, — заметила она, когда он закончил. — Заметил?

— Еще бы! Во мне меняется всё — от отношения к миру до реакции на то или иное событие.

— Это становится весьма занятным, — продолжала Глория. — Интересно, во что это все выльется. Когда мы приедем, обязательно надо позвонить этому твоему лейтенанту Борсу и узнать, действительно ли что-то произошло со стариком. Если это так, то значит, что под влиянием происходящего в тебе открываются ранее спящие внутри способности.

— Это хорошо? — Клайв улыбнулся.

Глория некоторое время думала, а потом нежно погладила его по руке:

— Неужели ты думаешь, что мне стал бы интересен обычный человек? Ты притягиваешь к себе своей силой. И не только меня, но и тех, кто существует извне нашего мира.

— Никогда не замечал за собой ничего подобного, но, признаться, чертовски приятно. Как думаешь, мы не опоздаем на самолет?

— Пойдем! — Глория посмотрела на часы. — Еще сорок минут, но мало ли.. Ты допил кофе?

— Что тут пить?! — Клайв щелкнул пальцем по маленькой чашечке.

Оставив на столе два доллара, они вышли из помещения кафе и направились к зоне вылета. Почти все пассажиры, собравшиеся на рейс, уже прошли внутрь, и они без очереди преодолели паспортный контроль.

— Давно я никуда не летал, — сказал Клайв, когда они шли по длинной трубе, ведущей к самолету. — А ты?

— Я в прошлом году была в Бразилии на карнавале, а еще в ноябре ездила на праздник мертвых в Мексику.

— Ого! — Клайв удивленно посмотрел на нее. — А зачем?

— Сейчас расскажу...

В этот момент они подходили к открытой двери и вежливая улыбающаяся стюардесса, посмотрев на билет, указала на обозначенные места. Сбоку от них оказалась молодая немецкая семья, и вполне удовлетворенные таким соседством, Клайв с Глорией сели в кресла.

— Ты спрашивал, зачем я была в Мексике?

— Ага. Праздник мертвых — что это?

— По поверью в этот день мертвые посещают дома, в которых они жили. Родственники готовят специальный хлеб, угощенье, в городе все улицы в черепах и скелетах. В принципе, праздник достаточно веселый.

— И чего они веселятся? — усмехнулся Клайв.

— Хотят, чтобы и умершие радовались вместе с ними. Но для меня самое главное в этих праздниках — это именно скопление народа, собравшегося чтобы веселиться. Я подпитываюсь от них энергией. Там ее просто океан — уж поверь!

— Верю. Было бы интересно посмотреть.

— Вот и поедем вместе в Рио. У них карнавал в конце февраля — достаточно скоро.

— Поедем, — Клайв почему-то почесал нос. — Только если Грюнфельд не отправит нас самих к мертвым. Впрочем, тогда мы по любому попадем на следующий праздник, в Мексике! Только с другой стороны придется смотреть!

— Да ну тебя! — Глория в шутку толкнула его в плечо. — Раз я говорю, можешь мне верить. Все у нас получится, и мы выйдем из этого только еще более сильными. А кстати, перед Днем мертвых празднуется Хеллоуин. Это один из самых больших праздников года для всех, занимающихся магией.

— Хороший праздник! В детстве я столько тыкв исполосовал, делая из них светильники Джека!

— Это не совсем то, о чем я говорю, но сойдет, — улыбнулась Глория.

                Полет прошел без происшествий, и в четыре часа утра по местному времени огромный Боинг 747 приземлился в аэропорту Мюнхена. В Германии было довольно холодно, и Клайв пожалел, что не взял с собой более теплую куртку, тогда как Глория оказалась не в пример предусмотрительнее. Пройдя паспортный контроль и получив багаж, они подошли к окну справочной, где произошла неожиданная заминка. Женщина, сидевшая перед компьютером, никак не могла отыскать название Альтштау. В Баварии оказалось множество населенных пунктов, начинающихся на «А», но Альтштау среди них не было. Самым похожим был Альтманштайн, находящийся между Мюнхеном и Нюрнбургом, но все же быть «похожим» и быть в действительности, в данном вопросе имело принципиальное значение.

— Ты уверен, что не ошибся? — спросила Глория у Клайва, после того, как женщина, в очередной раз сделав запрос, сокрушенно развела руками.

— Я слышал именно это слово, причем он повторил его не один раз. Нет, ошибиться я не мог.

Они сели на находящуюся неподалеку лавочку и начали перебирать возможные варианты своих действий.

— Может, назвать имя Грюнфельд? — спросила она.

— И что?

— Ну мало ли.

Клайв встал, снова подошел к справочной, но через несколько минут вернулся с еще более кислым видом.

— У них тут этих Грюнфельдов больше тысячи человек. Населенного пункта или еще чего-то такого с таким названием нет.

— Плохо дело. Кажется, мы приехали в никуда! — вздохнула Глория.

— Черт подери! — Клайв в сердцах стукнул кулаком по скамье. — Я не мог ошибиться! Надо еще что-то придумать....слушай, а если этого названия больше нет?

— Ты имеешь ввиду оно изменилось? — Глория подняла голову.

— Ну да! Или вообще места с таким названием больше нет. Надо спросить!

Клайв снова помчался к заветному окошку и довольно долго простоял там, иногда в нетерпении просовывая голову за стекло. Наконец, кивнув женщине, он вернулся.

— Ну?

— Есть такая возможность. Эта тетка позвонила в центральную городскую справочную, но поскольку сейчас ночь, на месте только дежурные сотрудники и нам придется обождать.

— Будем надеяться, — Глория зевнула. — Хорошо, что в самолете выспались, а то я не представляю, как бы себя сейчас чувствовала.

Клайв сел рядом, и положив ей руку на плечо, зарылся носом в её густых волосах, с наслаждением вдыхая их аромат.

— Плевать мне уже на все и вся, — тихо проговорил он. — Я встретил тебя, и это главное.

Глория повернулась к нему, и их лица оказались так близко, что они почти соприкасались носами:

— Видишь, как жизнь оборачивается. Так всегда — чтобы получить что-то, мы должны заплатить определенную цену, и не нам решать, велика она или мала. Скажу тебе только, что с момента нашей вчерашней встречи я сама не своя. Прошел только день, а мне кажется, что год. Я сейчас счастлива не меньше тебя. Честно, Клайв. И мне тоже плевать на все вокруг, потому что я знаю, что все для нас будет хорошо. Многие, узнав о такой позиции, не задумываясь бы осудили нас, но это обычные люди. Те же, кто много понимает и через многое прошел, они уже знают всю тщету этого мира, и не стали бы кидать в нас камень. Впрочем, мы окружены людьми, весьма далекими от подобных рассуждений, и самое правильное будет тебе и мне молчать при посторонних на эту тему. Наоборот, надо вести себя как прожженные политики, и не говорить то, что думаем. Тебе надо этому поучиться в первую очередь, милый.

    Клайв надолго задумался, а потом нежно поцеловал Глорию в губы :

— Ты все правильно говоришь. Я буду прислушиваться к тебе, моя королева.

— Какие слова! Мне так давно никто не говорил. Хочешь еще одно призание?

— Конечно.

— Я тебя хочу! — Глория сказала это совсем тихо, но Клайв услышал.

— Я тоже тебя хочу, — прошептал он, прижавшись губами к самому ее уху. — Когда ты так близко, я просто начинаю сходить с ума!

— Как только будет возможность, это первое, чем нам стоит заняться, и пусть все Грюнфельды обождут.... смотри, нас кажется зовут! — Глория показала на окошко, из которого высунулась женщина-информатор и делала призывные жесты рукой.

— Ну вот и момент истины! — сказал Клайв. — Что ж, узнаем приговор!

    Впрочем, когда они подошли к окну, оказалось, что все не так плохо. Слово Альтштау означало вовсе не название города или деревни, как думал Клайв, а так вплоть до середины девятнадцатого века назывались лес и местность возле него, расположенные возле города Бургхаузен. Ехать туда надо было на поезде с находящегося неподалеку вокзала. Поезд идет 2 часа и прибывает на вокзал Бургхаузена — Обербай. Гордая своим успехом, женщина вручила им в подарок путеводитель по Баварии и пожелала счастливого пути. Поблагодарив ее, Клайв и Глория пошли к выходу, а она еще долго смотрела им вслед, думая насколько красивая пара молодоженов посетила их город.

    Выйдя на улицу, Клайв и Глория погрузились в такси, и с трудом объяснив, что им нужен     восточный вокзал, стали с интересом смотреть на ночной Мюнхен.

— Уехали под утро, приехали тоже под утро, а прошло всего одиннадцать часов, — сказал Клайв. — Мой организм не понимает, что происходит.

— Да, — кивнула Глория, с трудом подавив очередной зевок. — Вот только времени на акклиматизацию у нас с тобой нет. Грюнфельд не заставит себя ждать со своими новыми злодеяниями и нам стоит поторопиться. Какой необычный город, ты заметил?

— Да. Невысокий, но улицы достаточно широкие — смотрится отлично.

— Наверное это так в этой части города, а вообще, в аэропорту много было проспектов с совершенно иной, современной архитектурой.

— Да, я видел. А вот сам аэропорт у них старенький — места в нем явно меньше, чем надо.

— Построят новый, как надо будет, — Глория пожала плечами. — Кстати, мы, кажется, приехали!

Действительно, впереди показалось длинное четырехэтажное здание, на крыше которого светился стилистически отображенный локомотив.

— Ostbahnhof, — оборачиваясь сказал таксист. — Von Ihnen vierzig Marken.

— Что он там говорит? — спросила Глория. — Ты понимаешь?

— Кажется, говорит что приехали, а вот дальше не понял.

Таксист остановился возле самого входа, и видя, что американцы совершенно не понимают немецкого языка, ткнул пальцем в счетчик :

— Von Ihnen vierzig Marken! — повторил он.

— А! Он говорит, сколько нам надо заплатить! — засмеялся Клайв. — Сорок марок. Твою мать...слушай, а мы ведь с тобой не поменяли деньги! Вот путешественники хреновы!

— Да, точно. Ну дай ему двадцатку, может возьмет?

Принимая доллары, таксист улыбнулся, но ничего не сказал. Только после того, как помог выгрузить из багажника их вещи, он указал на двери вокзала и на ужасном английском с трудом выговорил «Обмен денег».

— Там внутри есть банк, — сообразила Глория. — Там можно деньги поменять.

— Вот и отлично! — Клайв повернулся к водителю. — Danke!

       Войдя внутрь здания, они первым делом посмотрели расписание, по счастью, дублированное на английском языке, и выяснив, что первый поезд на Бургхаузен отбывает через час, пошли искать банк. Обменяв три тысячи долларов, они прошли в зал ожидания, где в одном из киосков Клайв купил немецко-английский разговорник, после чего с пользой провели оставшееся время, изучая незнакомые слова и названия.

    Два часа поездки прошли незаметно. Они с интересом смотрели в окна, за которыми проносилась страна, столь непохожая на привычную им Америку. Среди холмов и лесов постоянно попадались маленькие уютные городки, поражавшие своей ухоженностью и особой спокойной красотой. Баварцы постепенно просыпались и окрестные дороги стали заполняться машинами.

— Мои предки тоже отсюда! — оторвавшись от окна, Клайв с наслаждением вытянулся на сиденье и заложил руки за голову.

— А мои из Испании, — сказала Глория. — Пра-пра-дедушка приехал в Америку, спасаясь от войск Наполеона, занявших Мадрид. Он был тоже какой-то дворянин. Я не очень вдавалась в эти подробности.

— Дела давно ушедшего времени, — вздохнул Клайв. — Как думаешь, получится у нас тут что-нибудь? Очень уж туманными сведениями мы располагаем.

— Если что-то есть, значит найдем! — с уверенностью сказала Глория. — Ты не зря тащишь мой чемодан с другого конце света, — она улыбнулась, — с помощью того, что там находится, мы обратимся к силам, которые смогут нам помочь.

— А еще надо поговорить с местными жителями. Может быть они знают что-то. Какие-нибудь легенды и вообще.

— Поговорить, конечно, необходимо. Вот только с нашей книжечкой, боюсь, мы много не наговоримся.

— Выкрутимся! — решительно сказал Клайв.

                                                                                   Глава 10. Альтштау.

       Наконец, в половине девятого утра поезд прибыл на вокзал Обербай. Выйдя из вагона, Клайв и Глория снова пошли к окну информации, где получили список гостиниц и купили карту города. Выбрав одну из них, расположенную на северной окраине, в районе Бадхёринг, как раз там, где некогда начиналось Альтштау, они сели в такси и без лишних слов показали водителю адрес.

    Бургхаузен оказался совсем небольшим городом — уже через пятнадцать минут они стояли в вестибюле маленького уютного отеля, хозяин которого— типичный аккуратный пухленький бюргер, сам стоял за стойкой. Он вполне сносно говорил по английски, что избавило их от новых проблем при общении. Клайв и Глория выбрали для себя номер на втором этаже, из окна которого открывался живописный вид на окрестности. Заселившись, они не смогли совладать с чувствами и первые несколько часов посвятили друг другу, позволив себе на время забыть о делах, приведших их в самое сердце Европы. Только около полудня они, совершенно счастливые, встали с кровати. Стоя в ванной за спиной Клайва, Глория с удовольствием наблюдала как он бреется, четкими равномерными движениями приводя в порядок лицо. Она стояла так близко, что иногда касалась его грудью, и оба испытывали невероятную гамму чувств от этих легких прикосновений.

— Жаль, что я так быстро бреюсь, — Клайв обернулся к ней и решительно привлек к себе. — Никогда в жизни этот процесс еще не был так приятен!

— Я сама словно схожу с ума, находясь рядом с тобой. Это так здорово! Спасибо, тебе, мой сладкий. Человек не должен быть один, но часто стоит просто не торопиться и подождать, чтобы действительно найти что-то свое, а не испытывать постоянные разочарования!

— Все будет хорошо, — сказал Клайв, покрывая ее поцелуями, — я сейчас в этом и сам уверен. Уничтожим эту гадость, поедем на год в путешествие и сам черт нам будет не брат!

— Да уж конечно! — засмеялась Глория. — Ладно, давай сейчас оденемся и пойдем погуляем — надо же с чего то начинать.

— Отличная идея! — Клайв потянулся, широко разведя руками. — Свежий воздух нам уж точно не повредит!

       Уже через двадцать минут они выходили из гостиницы, направляясь по улице, ведущей в центр. Первой их целью было найти переговорный пункт, из которого можно было сделать несколько звонков в Сиэтл, и тут сразу пригодился купленный на вокзале разговорник, без которого общение с немцами вышло бы весьма затруднительным. Первый же остановленный ими прохожий весьма доброжелательно объяснил им, что позвонить можно из любого почтового отделения и сразу указал ближайшее из них. Поблагодарив его, Клайв и Глория отправились по указанному адресу. Почта располагалась в небольшом старинном доме, каких, собственно, в Бургхаузене было большинство.Они прошли в разные кабинки, но Глория управилась намного быстрее, и пока Клайв не закончил разговор, успела выяснить у служащих несколько важных моментов.

— Ну что? — спросила она.

Вид у Клайва был весьма удрученный :

— Дензел Грайер мертв — мой сон был вещим. Лейтенант Борс сказал, что его убийцу видели несколько человек — это был Грюнфельд. Он вечером проник в дом старика прямо через дверь, совершенно не таясь. Люди, находившиеся в тот момент в подъезде, рассказали, что на них нашло какое-то оцепенение, когда ужасная фигура словно проплывала мимо них. Грюнфельд обнаглел, Глория, совершенно обнаглел!

— Сколько уже убито человек? — Глория была совершенно спокойна. — Четырнадцать?

— Тринадцать.

Она ненадолго задумалась:

— Он будет наносить удар за ударом. Чем больше людей о нем узнают, тем больше будет страха — вот его цель. Я считаю, что вскоре Грюнфельд устроит нечто совершенно невообразимое в городе, и чем раньше мы узнаем что-то здесь и вернемся, тем будет лучше.

— А сюда он может вернуться? — у Клайва вдруг промелькнула неожиданная мысль. — Я же тут.

— Вряд ли, — Глория покачала головой. — Обычно подобные сущности привязаны к конкретному месту или к вещи. Во сне ты его, может быть, и увидишь, но сюда ему не пройти.

— Ясно, — Клайв вздохнул. — А ты куда звонила, маме?

— Маме. Сказала ей, что нужно делать и какие заговоры читать — она ведь тоже в опасности. А еще я сейчас узнала, где находится местная библиотека — это первое место, куда нам надо зайти.

— Ок, тогда пошли. Кстати, я еще позвонил своему адвокату и сказал, что я в Бургхаузене. Надеюсь, что послезавтра деньги будут у нас. Кстати, там сейчас три часа ночи и я его разбудил.

— Хорошо быть миллионером! — засмеялась Глория. — Все так и прыгают вокруг — адвокаты, нотариусы, друзей сразу куча появляется.

— Что поделать?! — Клайв с улыбкой развел руками. — Такова наша миллионерская доля!

    Выйдя из дверей почты, они дошли до находящейся неподалеку автобусной остановки и через пять минут уже входили в новенький «Неоплан», который и довез их до центра города. Дальше дорога поворачивала в сторону, и Клайв с Глорией пошли пешком по пешеходной улице, посередине которой и стояло здание библиотеки. Найти его оказалось легко, поскольку возле самого входа на каменной жёрдочке сидела огромная сова с книгой, сразу привлекавшая к себе внимание. Внутри здания было светло и тихо. Они подошли к длинной стойке, за которой сидели служащие и стали листать заветный разговорник в поиске нужных выражений. К сожалению, все попытки оказались тщетны — сотрудники библиотеки только улыбались и беспомощно разводили руками в ответ на отдельные немецкие слова, с трудом подобранные Клайвом. Но им определенно везло — когда Клайв обратился к Глории, пробормотав «Ну и что теперь?», одна из женщин обратилась к ним на довольно чистом английском языке :

— Кажется, я смогу вам помочь, — она сделала призывный жест рукой. — Пожалуйста, подойдите поближе.

— Не удивляйтесь, — продолжила она, когда Клайв с Глорией сели напротив нее на высокие круглые стулья, — я работала преподавателем английского в университете Дортмунда. Потом вышла на пенсию, и мы с мужем приобрели себе здесь небольшой особнячок.

— Вы работаете здесь, борясь, таким образом, со скукой? — спросила Глория.

— Вы угадали! А потом, здесь рядом столько прекрасных книг — что может быть лучше?! Итак, чем я могу вам помочь?

— Нам нужны сведения об Альштау. Вы знаете, что это за место?

— Альтштау? Вероятно, вам нужен справочник местности. Я что-то слышала, но сейчас уточню у другой сотрудницы — она местная.

— Лотта, — обратилась она по-немецки к женщине, сидевшей через два стула от нее, — они спрашивают про Альтштау. Что им дать почитать?

— Вот как! — Лотта удивленно посмотрела на Клайва с Глорией, а вместе с ней и еще несколько человек подняли головы. — Альтштау назывался в средние века лес между Шютцингом и Нидерхольцем. А именовался он так по названию замка местных баронов — его развалины до сих пор можно найти в лесу. Спроси у них, они американцы? Что их заинтересовало в нашем захолустье?

Женщина перевела, и по мере того, как она говорила, лицо Клайва начала оживать.

— Да, мы из Америки, — сказал он. — Мы интересуемся всякой стариной, а еще больше легендами. Понимаете, мы обнаружили в одной библиотеке документ, в котором говорилось о затерянном замке в лесах под вашим прекрасным городом. Это не могло не заинтересовать нас, как исследователей. Скажите, где мы можем прочитать о нем?

— Ну, я не думаю, что они осилят готические шрифты, — засмеялась Лотта, после того, как ей перевели слова Клайва. — Пусть лучше сами отправятся туда и походят по развалинам. Только места там не очень хорошие — помнишь, как в прошлом году там пропадали люди?

— Так это там было?! — воскликнула первая женщина.

— Там, там. И случаи эти не единичны. Когда я была маленькой, нас все время пугали черной ведьмой, живущей в местных лесах. Говорили, что ночами она выходит на лесную дорогу и утаскивает всех, кто попадется ей на пути. Страшно было — аж сейчас не по себе.

— Туда есть дорога? — спросила Глория, когда узнала, что сказала Лотта.

— Давайте, я вам буду переводить, что она будет говорить....Есть дорога, ведущая в Шютцинг, только ей никто не пользуется с войны. Она вся обвалилась и заросла — там местность не годится для современных тяжелых машин, там теперь устроили заповедник. Новую дорогу построили по краю леса, она обозначена двадцатым номером. Сейчас она вам покажет на карте...

Лотта взяла у Клайва его путеводитель и карандашом отметила несколько точек :

— Вот мы, вот Шютцинг, вот новая дорога, вот здесь старая. Ваш замок расположен довольно близко к Бургхаузену — не больше, чем пять километров через лес. По дороге, конечно, побольше. Но смотрите, не заблудитесь. Места там всегда были дикие, а для многих еще и страшные. Дорога начинается между Бадхёрингом и Нидерхольцем, там есть указатель, что это заповедник. Через километра три будет старое кладбище, а за ним овраг. На другой его стороне и найдете ваши развалины. Кстати, советую вам сначала осмотреть наш замок. Он самый длинный в Европе — поверьте, не пожалеете!

— Спасибо, — сказала Глория, — мы не применем воспользоваться вашим советом. Позвольте вас еще раз поблагодарить, потому что сведения, предоставленные вами, для нас неоценимы!

— Пожалуйста, — заулыбались немки. — Это все наша работа. Если еще будут вопросы, заходите к нам снова — будем рады!

— Мы ведь живем в Бадхеринге! — сказал Клайв, когда они, раскланявшись в пятый раз с милыми женщинами, работавшими в библиотеке, вышли, наконец, на улицу. — И вообще, нам фантастически везет! Хотя, когда эта женщина говорила про ведьму мне стало не по себе. Это очень похоже на «старуху», и если она действительно существует, я не знаю, какая у меня последует реакция.

— Да, это просто невероятно, — согласилась Глория. — С первого раза мы попали в точку! Хотя если вдуматься, то возможно, ничего странного нет. Нами движет невидимая рука провидения, и мы с тобой должны всего лишь не делать глупых ошибок, чтобы и дальше идти вперед.

Клайв с улыбкой обнял ее за плечо :

— Нас не оставят, иначе незачем было и начинать всю это. Я думаю что тем, кто наверху, тоже интересно, чем все закончится.

— Не только наверху, — Глория покачала перед ним пальчиком, — не витай в облаках!

— Это я по привычке.... Знаешь, о чем я подумал, когда эта женщина говорила про замок? Я и так дрожу здесь от холода, а в лесу будет еще хуже. Нам с тобой надо купить другую одежду, иначе будет плохо. Полностью купить все что нужно — от ботинок до шапки. Тебе, конечно, не холодно в твоем пальто, но твоя одежда мало пригодна для леса.

— Ага! — Глория подула перед собой, отчего изо рта пошел парок. — Согласна полностью! Хорошо еще, что снега почти нет. Но это еще не все — нам ведь туда еще и добраться надо. В одну сторону можно на такси, а вот обратно....

— Надо взять напрокат машину, — просто сказал Клайв, — так даже проще будет. Давай, прямо сейчас этим и займемся.

— Давай, — согласилась Глория. — Надо спросить у кого — нибудь, где найти такую фирму.

— А вон стоит полицейская машина. Сейчас я спрошу, подожди! — и Клайв решительно направился к бело-зеленому «Фольксвагену», стоявшему на противоположной стороне улицы.

        Глория с улыбкой наблюдала, как он с помощью жестов и разговорника пытается объяснить полицейским суть своего вопроса, и была немного удивлена, когда через несколько минут он вернулся с очень довольным видом.

— Прямо по этой улице, через восемь домов есть то, что нам надо! — гордо сказал Клайв.

— Полицейские говорили по английски?

— Нет, я нашел в разговорнике нужную фразу целиком, а они показали рукой вперед и загнули восемь пальцев!

    Пройдя в указанном направлении, они действительно нашли прокатную фирму. Несколько ее сотрудников довольно сносно говорили по английски, а потому, счастливо избежав очередных проблем, связанных с преодолением языкового барьера, через каких-то полчаса они уже ехали к себе в гостиницу на красном «Гольфе». Глория с интересом наблюдала, как ловко Клайв управляется с механической коробкой передач, о которой она сама имела весьма смутное представление.

— Я научился этому в армии, — сказал Клайв, заметив ее взгляд. — У армейских машин вообще нечасто бывает автоматическая коробка.

— Понятно...ой, останови! — вдруг воскликнула она.

— Что случилось? — Клайв прижался к обочине и удивленно-испуганным взглядом посмотрел на нее. — Тебе плохо?

— Нет! — Глория рассмеялась. — Я просто увидела магазин с зимней одеждой — мы же собирались кое-что купить.

Клайв покачал головой :

— Черт возьми, а я уже незнамо что подумал, нельзя же так!

— Ну прости, я больше не буду! — сказала Глория, чмокнув его в щеку.

    В магазине, в котором была широко представлена спортивная и полуспортивная одежда, они пробыли не менее получаса. Итогом стала покупка курток, штанов и теплой обуви на толстой подошве для каждого. Все было выбрано на стенде «Адидаса», причем Глории настолько понравился ассортимент товаров этого бренда, что она выбрала для них еще парочку свитеров, а также много разнообразной мелочи, от перчаток до носков. Из магазина они вышли, держа в руках по два огромных пакета, которые полностью заполнили собой багажник их автомобиля. Почувствовав, что проголодались, они зашли в находящийся неподалеку ресторанчик, где с удовольствием отведали местных кулинарных шедевров. Также, уже по дороге, Клайв заскочил в небольшой магазинчик, где купил вина, фруктов, и десяток банок доброго немецкого пива.

                                                Глава 11. На тропе войны. Замок Альтштау.

       Было уже пять часов вечера, когда они приехали в отель. Понемногу начинало темнеть, и поднявшись к себе в номер, Клайв с Глорией решили больше никуда не ходить, а как следует подготовиться к завтрашнему дню. Расположившись на большой кровати, они разложили перед собой карту и некоторое время изучали маршрут, по которому им предстояло отправиться. Кончилось все тем, что уставший Клайв откинул карту в сторону :

— Надоело! Все глаза уже проглядел, и так все понятно! Давай лучше выпьем вина?!

— Согласна! — сказала Глория. — Разливай! Только я хочу с грушами, которые ты купил.

— Я для тебя их и выбирал! — Клайв встал с кровати, и вытащив из пакетов вино и фрукты, быстро справился со своей задачей. Не прошло и пяти минут, как он поставил на прикроватный столик пару бокалов вина и вазу с фруктами:

— Прошу!

— Как же мне нравится, когда за мной ухаживают! — сказала Глория, беря свой бокал. — Ты такой галантный! Что это за вино?

— Немецкое, — Клайв посмотрел на этикетку. — Рейнское красное. Тебе нравится?

— Хорошее, — кивнула Глория.

— Я в нем мало понимаю, — признался Берри, — мне его порекомендовала продавщица в магазине. Но я рад, что выбор оказался удачным.

    Включив телевизор, они долго перебирали каналы, пока не остановились на MTV, и потом прекрасно провели остаток вечера, наслаждаясь общением друг с другом, фоном которому и выступала музыка. Однако, когда Клайв уже захотел спать и начал широко зевать, Глория попросила у него достать ее чемодан, с которым они приехали из Америки, и который Клайв положил на в полку в глубоком стенном шкафу. Он поднялся, и шлепая босыми ногами по полу, поплелся в прихожую.

— Что там у тебя? — спросил Клайв, когда поставив чемодан перед Глорией, снова лег в постель.

— Всякие необходимые вещи, — улыбнулась она. — Милый, ты не обижайся, но я сейчас не могу спать. Мне необходимо посидеть одной в соседней комнате — нужно провести ритуал, который поможет нам завтра принимать правильные решения. Это займет у меня около часа, и если ты заснешь, я просто осторожненько лягу рядом.

— Ты будешь там колдовать? — улыбнулся Клайв. — А мне нельзя посмотреть?

Она погладила его по голове :

— Нет, мой хороший, в данном случае мне надо быть одной. Если хочешь, в другой раз мы проведем ритуал вместе. Только тогда и он будет соответствующий, для нескольких человек, объединенных общими мыслями и желаниями, а то, что хочу сейчас сделать я, делается только в одиночестве.

— Хорошо, зайка. Я постараюсь дождаться тебя, — сказал Клайв, и заложив руки за голову, стал с интересом смотреть, как Глория, достав из чемодана несколько книг, сняла с себя всю одежду и облачилась в темный балахон, тоже лежавший в ее чемодане.

— Ты похожа на монахиню в этой одежде, — сказал он. — Но черт возьми, как же это всё сексуально выглядит, когда я знаю, что у тебя под ней ничего нет!

— Я пойду, — она наклонилась через кровать и примкнула к нему губами. — Только не подсматривать!

— Не буду! — засмеялся Клайв, и Глория, взяв из чемодана в придачу к книгам еще и толстый бархатный мешок, в котором что-то побрякивало, ушла в соседнюю комнату, свет в которой вскоре погас.

       Клайв еще несколько минут нехотя пощелкал пультом, но не найдя ничего интересного, выключил телевизор. Из комнаты, где была Глория не доносилось ни звука. Только спустя некоторое время он почувствовал сладковатый запах горящих свечей, проникавший под дверь, и услышал металлическое позвякивание. Клайв очень хотел спать, но он твердо решил дождаться Глорию, а потому достал из пакета банку пива и стал пить ее мелкими глотками...

    ... Когда он открыл глаза, было уже совсем светло. За окном было пасмурно и шел мелкий снег. Глория мирно спала рядом, положив руку ему на грудь. На столе возле кровати лежали два простых круглых медальона на серебряных цепочках, а рядом стояли две свечи, запах от которых Клайв и чувствовал накануне ночью. Некоторое время он лежал не шевелясь, просто смотря на лицо женщины, которая столь неожиданно ворвалась в его жизнь, и без которой теперь он не только не видел своего будущего, но и ощущал некоторую беспомощность. Повернувшись к ней, Клайв нежно поцеловал Глорию в носик, обнял и закрыл глаза, погрузившись в легкую дрему. Однако, сон больше не шел, и перегнувшись через кровать он посмотрел на часы, лежавшие рядом на тумбочке — было почти восемь часов утра.

— Что ты не спишь? — вдруг прошептала Глория, которая проснулась от его движения.

— Не хочется больше. Поспи еще, милая, я пойду прогуляюсь.

    Она пробормотала в ответ что-то несвязное, повернулась на другой бок и с головой накрылась одеялом. Клайв оделся, и осторожно притворив за собой дверь, тихо вышел из комнаты. Коридор отеля был пуст, и только внизу суетилась уборщица, рядом с которой стоял хозяин. Он с любезной улыбкой поприветствовал Клайва. Берри в ответ помахал рукой и вышел на улицу. Подойдя к машине, он завел двигатель, и пока тот прогревался, счистил с нее снег, за ночь запорошивший все вокруг. Сев за руль, Клайв просто поехал прямо по дороге, выискивая глазами какое-нибудь кафе. Он решил сделать Глории приятное и подать ей свежий кофе с булочками прямо в постель. Искать долго не пришлось — буквально через семьсот метров он увидел то, что искал. В современном ресторанчике быстрого питания, расположенном на первом этаже старинного жилого дома горел свет и сидели люди. Внутри пахло кофе и выпечкой, и Клайв, указывая пальцем на желаемые продукты, набрал так много, что пришлось их укладывать в коробку, так как в стандартный пакет они просто не помещались. Загрузившись в машину, он быстренько доехал до отеля, и придя в номер, выложил покупки на стол. Вспомнив, что еще не умывался, Клайв прошел в ванную комнату, а когда вышел, Глория уже полусидела на кровати, с интересом смотря на стаканчики и коробки, разложенные на столе.

— Что это такое? — с улыбкой спросила она. — Завтрак в постель?! Меня разбудили все эти ароматы.

— Да, прошу отведать! — Клайв смеясь обвел стол рукой. — Тебе принести?

— Да уж я встану, а то не люблю крошки в постели. Если честно — не ожидала. Это так мило! — Глория накинула халат, и сев за стол, они с удовольствием приступили к завтраку.

— Похоже на «Макдональдс», — сказал Клайв, пробуя еще горячий пирожок, — только начинки больше.

— Очень вкусно, — согласилась Глория. — Кофе такой крепкий!

Через некоторое время Клайв поставил на стол пустой стакан:

— Фу-у! Я, кажется, наелся!

— Спасибо тебе, милый. Ты просто чудо! — Глория тоже допила кофе и чмокнула его в щеку. — Ну а теперь, нам пора собираться.

— Я готов.

— Отлично. Тогда, сначала, одень вот это, — она подошла к столику и взяв один из медальонов, подала его Клайву. — Я сделала их для нас.

— Вчера ночью? — спросил он, послушно одевая цепочку.

— Да. Понятно, что купила я их давно, а вчера просто произвела над ними необходимые действия. Эти медальоны защитят нас, если что-то произойдет, от многих неожиданностей.

    Они облачились в купленную накануне экипировку, и теперь, чувствуя себя полностью защищенными от капризов погоды и прочих неожиданностей, были готовы к новым приключениям.

— Собрались погулять на природу? — спросил хозяин, вновь встретившийся им внизу.

— Да, мы решили осмотреть местные достопримечательности, — ответила Глория. — У вас тут так красиво!

— Прекрасно! У нас действительно замечательные места. Желаю вам приятной прогулки!

    Сев в машину, они еще раз сверились с картой.

— Тут совсем близко, — сказал Клайв, ведя по бумаге пальцем. Вот мы, а вот здесь должна начинаться та самая дорога. Ну что, вперед?

— Вперед, — Глория откинулась на сиденье, — вот и настает момент истины!

       Маленький «Гольф» решительно рванулся вперед и вскоре они выехали на дорогу Ст 2108, ведущую к небольшому поселению Нидерхольц. Справа тянулся бесконечный лесной массив, поражающий своей поистине первозданной дикостью и красотой, а слева шли вспаханные поля, такие черные и пустые зимой.

— Мне кажется, что скоро должна быть та дорога, — сказала Глория, вглядываясь в пейзаж за окном. — О! Вон, смотри, видишь указатель?!

       Действительно, справа от них стоял большой яркий стенд, на котором были изображены различные животные, а сразу за ним начиналась грунтовая дорога, которая перед самым лесом была переграждена шлагбаумом.

— Похоже, это то, что нам надо, — Клайв съехал с дороги и остановился прямо перед поворотом.

       Некоторое время они просто смотрели в сторону леса, но деревья были непроницаемы и полностью скрывали дорогу, уходившую после шлагбаума в сторону почти под прямым углом.

— Пойдем? — Глория посмотрела на Берри.

— Пойдем, — кивнул он, — сейчас только отъедем в сторонку.

    Поставив машину так, чтобы она не помешала остальным участникам движения, они вышли наружу. Дул довольно сильный промозглый ветер, который только подгоняли мчавшиеся по дороге автомобили, но по мере продвижения к лесу он становился все тише, а как только они миновали первые деревья, стих совсем. Ночной снег облепил ветки, и Клайв с Глорией невольно залюбовались почти фантастической картиной, открывшейся перед ними. Шум от дороги больше не проникал сквозь массу деревьев, и среди практически полной тишины они слышали только собственные шаги. Им, живущим на другом конце света, в другом климате и привыкшим к совершенно иной природе, было удивительно видеть этот смешанный европейский лес, такой густой, мрачный и одновременно величественный. Сначала они шли молча, и только раздавшийся совсем неподалеку стук дятла заставил их встрепенуться :

— Черт тебя раздери, — пробормотал Клайв, — я даже вздрогнул.

— Да, — откликнулась Глория. — Ты слышал, какое пошло эхо?

— Эй! — Клайв неожиданно громко крикнул.

— Ты что?!

— А это чтобы эта птица испугалась....твою мать, у меня аж спина вспотела! Кстати, помнишь, нам говорили, что тут должно быть кладбище.

— Помню конечно. Вот только удивительно, как оно осталось здесь, в заповеднике.

— Ну, немцы культурный народ и чтут своих мертвых. Я думаю, что оно никому не мешает, просто тут давно никого не хоронят и всё. От тел давно ничего не осталось, да и те, кто помнит о том, кто здесь похоронен, думаю, тоже. Кстати, ты заметила, что на дороге есть колея, но тут однозначно никто не ездил как минимум месяц.

— Наверное, здесь ездят только егеря по своим служебным делам... Клайв! — Глория вдруг резко остановилась и схватила его за руку.

— Что? — Берри удивленно посмотрел на нее.

— Смотри, вот оно! Видишь....там, среди деревьев кресты!

Он посмотрел в сторону, куда указывала Глория — действительно, среди серых стволов вдалеке проглядывали кладбищенские кресты самых разных размеров и форм. Такие же серые, как и все вокруг, они были почти незаметны, и если бы не зоркий глаз Глории, они могли бы пройти мимо этого места, уходя все дальше и дальше.

— Кажется, туда ведет тропинка, — Клайв говорил почти шепотом. — Вот видишь, от обочины отходит....там снег ниже лежит.

— Вижу. Точно — тропинка, и по ней давно никто не ходил. Летняя трава совсем не примята, а эти растения очень ломкие.

— Ты мой следопыт! — Берри с улыбкой взял ее за руку. — Но какая же тишина, слышишь? Аж в ушах звенит.

— Гробовая! — прошептала Глория.

— Точно. Ну, пойдем?

       Они сошли с дороги и медленно двинулись по едва заметной тропе, которая вела к старинному кладбищу, пролегая не в обход его, а постоянно петляя между могилами.

— Все даты заканчиваются не позднее конца прошлого века, — сказала Глория, смотря на надгробия. — Значит, кладбище сто лет как заброшено.

— Интересно, сколько ему лет? — Клайв остановился возле одной из могил. — Смотри, Магда Эрбург, 1673-1725, — прочитал он. — Камень очень старый, надписи еле видно.

— Триста лет, — проговорила Глория. — Ну, правильно — эта могила одна из первых здесь, следовательно кладбище использовалось около двухсот лет. Так обычно и делается в не очень густо населенной местности.

— Значит, во времена Грюнфельда его здесь не было, — сказал Клайв. — Смотри, а вот и овраг!

       Действительно, миновав последние погребения, они увидели впереди явный просвет за деревьями. Через сто метров лес внезапно кончился, открывая за собой если не овраг, то довольно глубокую низину, поросшую густым кустарником. Заканчивалась она высоким подъемом, на вершине которого виднелись остатки громадного сооружения, за которым снова начинался густой лес.

— Вот оно! — только и смог сказать Клайв. Внезапно он ясно представил себе события, разворачивающиеся здесь более четырехсот лет назад. Он словно видел горящий замок, из окон которого люди выпрыгивали в глубокий ров в тщетной надежде спастись. Каким-то иным чувством он вдруг понял, что на этом самом месте и стоял его далекий предок Манфред, когда вместе с пастором Лауэром и своими слугами смотрел на разыгрывающийся перед ними последний акт той ужаснойтрагедии. Клайв словно увидел длинный мост, идущий от замка и плавно переходящий в дорогу, уходящую в лес. Сейчас здесь все давно заросло и навеки исчезло, растворившись во времени, но это не мешало ему ВИДЕТЬ то, что не доступно ни обычному глазу, ни обычному человеческому сознанию, находящемуся в шорах представлений о мире, навязанных каждому с детства. У него даже закружилась голова, а внезапная слабость заставила с легким стоном присесть на поваленное дерево, которых в изобилии было вокруг.

— Тебе плохо? — встревоженная Глория присела перед ним и внимательно заглядывала Клайву в глаза. — Что ты видишь? Не молчи!

— Я вижу огонь и смерть, — проговорил Клайв. — Сзади нас есть мост и по нему бегут люди. Я вижу это словно чужими глазами...не могу...голова болит...

— Держись! — Глория почти кричала. — Это остаточные проявления объектов. Картинка все время была у тебя в голове, а здесь, соединившись с местной энергетикой, она ожила. Ты меня слышишь?

— Все уже нормально, нормально, — Клайв взял ее за руку. — Я справился. Представляешь, в один момент я даже перестал осознавать, в каком времени я нахожусь. И то, и то было абсолютно реально. Зато сейчас я знаю, что нам нет смысла лезть через эти кусты к замку — там нечего делать, в этих развалинах, в этом мире там ничего нет...стой!

— Что случилось? — Глория начала оглядываться, но уловив направление взгляда Клайва, устремленного на замок, тоже стала смотреть в ту сторону. — Ты что-то видишь?

— Смотри! — зашептал Клайв, указывая на развалины правой башни.

— Вижу, — отозвалась Глория, — призрак!

— Старуха! — Клайв тихо сполз с бревна и сел рядом с ней, низко пригнув голову.

    По развалинам медленно двигалась темная фигура. Она словно плыла среди обломков, не останавливаясь ни перед остатками стен, ни перед провалами. Они ясно видели, что это была пожилая женщина, одетая в темную накидку с капюшоном. Её седые волосы, сзади заплетенные в тонкую косу, висели почти до пояса, что смотрелось дико и странно. В руках она держала что-то вроде клюки, которой иногда постукивала по камням, что, впрочем, совсем не нарушало гнетущей тишины, царившей вокруг.

— Ты видишь ее лицо? — спросила Глория.

— Нет, далековато. Что она там делает, как думаешь?

— Думаю, что ничего. Скорее всего, она обитает здесь постоянно и обходит свои владения, ощутив чье-то присутствие. Ты чувствуешь, как горит медальон?

       И правда, медальоны, которые они перед выходом повесили себе на шею, стали быстро нагреваться, становясь все горячее и горячее. Клайв запустил руку под свитер и потрогал горячий металл :

— Почему так?

— Наша энергетика вступила во взаимодействие с местной. Если бы медальон стал холодным, значит энергия этих мест находится с нашей на разных полюсах.

— Это хорошо?

— Однозначно хорошо. Нам надо только не наглеть.

— Ясно. Слушай, эта карга остановилась! Это ведь и есть ведьма, да?

— Ты боишься? — улыбнулась Глория.

— Что мне бояться, я и так сижу рядом с ведьмой, со своей, личной.

— Ведьмы разные бывают. Смотри, она ведь смотрит сюда.

Смотрит?! Я сейчас..., — Клайв вдруг резко встал и замахав руками, громко крикнул. — Эй!

    Его крик, казалось, словно разорвал окружающую все вокруг тишину — с деревьев с карканьем поднялись невидимые до сих пор вороны, заставляя осыпаться снег, налипший на ветви деревьев. Целая стая птиц начала кружить над лесом, оглашая воздух резкими отрывистыми воплями. Однако, ведьма даже не шевельнулась — она по-прежнему стояла среди развалин и продолжала смотреть в их сторону.

Ты что?! — Глория не могла сдержать удивления.

Мы же должны с ней говорить, как еще привлечь ее внимание? Эй! — снова крикнул Клайв. — Смотри сюда, мы здесь! Какого черта я должен сидеть в снегу и смотреть как ты ходишь туда-сюда, мне это совсем неинтересно! Не для того мы ехали на другой конец света, чтобы потом заниматься всякой хреновнёй! Смотри на меня, старуха!

Я не наглею? — посмотрел он на Глорию, которая после его выступления прикрыла лоб рукой и покачала головой.

Сейчас узнаем.

О! — Клайв поднял палец. — Кажется, сработало!

    Он сказал это, потому что ведьма действительно начала двигаться. Нет, она не приближалась и не отдалялась — она двигалась вверх! Её фигура вытянулась почти на метр и почти на столько же приподнялась над землей. Резким движением она накинула на голову капюшон, и лес словно замер. Исчезли абсолютно все звуки — затихли птицы, по прежнему летавшие над ними, стих шелест неопавших сухих листьев, которые изредка трепетали под набегающим ветерком, стихло все! Клайв хотел что-то сказать, но его губы только беззвучно шевелились, не издавая при этом ни единого звука. Глория, в свою очередь, видя такой поворот событий, вытащила наружу несколько медальонов, висевших у нее на шее, направила их в сторону ведьмы и что-то быстро зашептала, известное ей одной. И тут, в этой звенящей тишине, раздался нечеловеческий вопль, переходящий в режущий слух визг :

Ночь! — это кричала ведьма. Она воздела руки вверх, не отпуская при этом своей палки, и глядя прямо на них. — Рано, рано!

       После этого, еще немного приподнявшись над развалинами, она перевернулась в воздухе и под прямым углом штопором вошла в землю, оставив после себя только небольшое облачко, которое сейчас же рассеялось.

                                                                        Глава 12. Очередные изменения.

Вот, черт! — сказал Клайв.

Он уже мог говорить, поскольку после внезапного исчезновения ведьмы лес, до этого словно накрытый непроницаемым куполом, снова ожил и задышал.

Что она сказала, ты слышала? — Клайв посмотрел на Глорию, которая стояла рядом, прячя на груди свои обереги. — Рано, ночь? Мы не вовремя пожаловали, что ли?

Получается, что так. Этими словами нам как-бы передали приглашение прийти сюда в другое время, — Глория улыбнулась. — Но вообще-то ты меня поразил! Ведьма явно не ожидала такого обращения и напустила морок, окутавший все вокруг. Я еле успела прочитать несколько заклинаний, иначе могли бы произойти совершенно непредвиденные события. С сущностями нельзя быть нетерпеливыми и импульсивными — у них совершенно иное восприятие происходящего. Хотя, с другой стороны, мы своего добились, как ни крути.

Вот видишь! — Клайв кивнул. — Значит, не так уж все и плохо. Главное — решена задача, а уж какими средствами, это неважно.

Это в тебе говорит армейское прошлое, милый, — Глория тонко улыбнулась. — Это с людьми проходят такие вещи, а в нашем случае не все однозначно. Ведьмы, сами по себе, сущности весьма и весьма недобрые, в их задачи не входит помощь ближнему. И если они уж это делают, то только по необходимости или если это выгодно лично им.

Да-а! — Клайв огляделся, а затем выдохнул облачко пара. — Что теперь будем делать? Приедем сюда ночью?

Да, сейчас нам тут больше нечего делать. Если честно, я замерзла и уже хочу есть.

Тогда поехали. Пообедаем, а дальше решим.

       Назад они вернулись без всяких происшествий. Их «Гольф» одиноко стоял у дороги, уже немножко припорошенный снегом. Не став дожидаться полного прогрева двигателя они тронулись с места и уже через четверть часа въезжали в Бургхаузен. Пообедать было решено в одном из первых встречных ресторанчиков. Они зашли в него прямо в своей спортивной экипировке, и, к собственному удивлению, не оказались в этом одиноки. В зале сидело несколько пар, вероятно туристов, одетых точно примерно по той же моде. Были также местные жители, но и они отличались большой демократичностью в выборе одежды. Клайв с Глорией заказали суп Леберкнодль, мюнхенскую вареную говядину и картофельный салат. Порции оказались такими большими, что даже им, оголодавшим на свежем воздухе, не удалось полностью справится с ними. Официант предложил завернуть остатки с собой, но они вежливо отказались. Выйдя на улицу, сытые и отдохнувшие, уже подходя к машине, оба переглянулись:

Что будем делать?

Нужно позвонить лейтенанту Борсу, — Клайв подошел к водительской двери, но остановился в задумчивости, положив руки на крышу. — Как думаешь, Манхабате стоит позвонить? Наверное, он уже дома.

Можно. — Глория пожала плечами. — Пусть расскажет, как он начал отрабатывать свои пятнадцать тысяч.

       Клайв усмехнулся, однако ничего не сказал, и сев в машину, они поехали на переговорный пункт. Там он долго листал записную книжку, ища телефон Манхабаты :

Ты никуда не будешь звонить? — спросил между делом Клайв, видя, что Глория просто села в кресло для ожидания.

Нет, не хочу сегодня. Ты реши свои вопросы, и давай скорее поедем домой. Мне необходимо правильно настроиться на сегодняшнюю ночь. Надо быть ко всему готовыми, даже к твоим новым фортелям!

Я буду вести себя тихо и слушаться, — засмеялся Клайв. — А! Вот его номер!

       Он подал сидевшей за стеклом девушке две бумажки с телефонами Борса и Манхабаты, жестами объяснив, с кем он желал бы поговорить в первую очередь, и через минуту уже получил приглашение проследовать во вторую кабинку.

Алло!

Клайв привет! — услышал он далекий голос Адама Борса. — Как у тебя дела, что нового?

Пока все нормально, движемся вперед. А у вас?

У нас полная задница, Клайв! Сегодня ночью произошла настоящая резня. Кстати, у вас сколько времени?

Клайв посмотрел на часы :

Три часа дня, а что?

А у нас шесть утра! Но это не важно, Клайв. Слушай...сегодня ночью убито сразу трое, понимаешь, трое! Самое главное — среди них жена и дочь сенатора Джеймса Вадса, Клайв! Грюнфельд появился у них дома в девять вечера и заставил Вадса смотреть, как он расправляется с его семьей. Самого Вадса он не тронул, а только парализовал на время. Тут сейчас такое творится — не поверишь! Идут одно за одним экстренные заседания у сенатора. Вадс пришел в себя и теперь рвет и мечет. Многим даже кажется, что он несколько повредился в уме, но тут его можно понять. Но самое главное, Клайв, они поверили! Поверили! Грюнфельд видимо наслаждается своей неуязвимостью и паникой, которую он все больше производит.

А кто третий, Адам? — Клайв говорил, прикрывая трубку рукой.

Что?

Кого третьего убили?

Некая Элизабет Лоренс. Она из вашей новогодней компании, брат!

Да, брат, — Клайву понравилось это слово, — новости хреновые, но не совсем неожиданные. Слушай, и что теперь вы будете делать?

Не знаю еще. Впереди целый день, но, думаю, решения будут весьма конкретными. Вечером сможешь позвонить?

Клайв покачал головой :

Не знаю, не уверен. На всякий случай давай уговоримся на завтра, часов на десять утра по вашему.

Хорошо. У тебя то что?

Завтра расскажу, Адам. Кажется, что мы на верном пути и разгадка все ближе.

Хорошо бы. Ладно, брат, извини — у меня тут постоянно вызовы идут по внутреннему, сам понимаешь. Звони завтра на домашний, я наконец-то выходной буду.

Ок. Держитесь там! Ауфвидерзеен!

Клайв положил трубку и вышел из кабинки, показав девушке, что закончил разговор.

Грюнфельд убил семью сенатора, — сказал он, подойдя к Глории. — Самого его не тронул, но парализовал и заставил на все смотреть. Также убита еще одна женщина, которая была в числе гостей на празднике у Адамсов.

Шестнадцать человек, — ответила она. — Он не пропускает почти ни одного дня. Ну что же, по крайней мере нам себя не в чем упрекать, мы делаем все возможное.

В этот момент телефонистка, привлекая их внимание, постучала по стеклу:

Ihre Nummer antwortet nicht, — сказала она, разводя руками. — Ich r drei Male noch einmal an.

Я не понимаю, — Клайв подошел ближе к окну, — нихт ферштейн.

Нет ответ, — коверкая английские слова, с трудом произнесла она.

Никто не подходит? Понятно. Ну, ладно, позвоню в другой раз. Данке! Сколько с меня?

Vier Marken fünfzig zwei Pfennige, — с улыбкой сказала девушка, для верности поднося калькулятор с означенной суммой.

Что у вас тут? — спросила Глория, которая подошла к ним, заинтересовавшись разговором.

Я должен за разговор четыре пятьдесят две, а Манхабата не отвечает. Вот чтобы это все понять, я тут и стою уже пять минут, — Клайв усмехнулся. — Ох уж этот язык, черт ногу сломит!

       Расплатившись, они вышли из здания почты и сразу поехали в отель. В номере Глория не мешкая разложила на столе свои книги и углубилась в чтение, в то время как Клайв в соседней комнате включил телевизор и стал смотреть новости, выходящие с английскими субтитрами. Скоро ему это наскучило и он, решив искупаться, взял чистое полотенце и прошел в ванную комнату. Через некоторое время оттуда послышался его крик:

Глория! Скорее сюда!

    Отложив в сторону книгу, она не мешкая бросилась на его зов. Клайв стоял перед зеркалом, он был бледен и имел весьма растерянный вид.

Смотри! — он повернулся к ней, указывая на себе на грудь. Там, напоминая букву «V», расходились в сторону две ровные красные линии, отчетливо видимые в зеркале.

Я же говорила...что тут удивляться? — спокойно произнесла Глория, проводя пальчиком вдоль них. — Тебе не больно?

Совсем нет. Но что это значит?

Сегодня был очередной поворотный этап и две линии соединились. Ну что ты волнуешься? Я же тебя предупреждала, что так и будет. Тем более, обычному глазу без зеркала они не видны, красоты твоей не портят!

Черт! Как думаешь, сколько их еще может появиться?

Я не думаю, я знаю, милый, — она улыбнулась. — Их будет пять.

И что тогда?

Именно к этому моменту мы должны победить Грюнфельда. Я тоже человек, и не могу проникать в сокровенные замыслы высших сил, но думаю, что тебя ждет великое будущее. Такие знаки не появляются у обычных людей, это знаки судьбы, которой достойны лишь избранные. Привыкни к этой мысли, и ты перестанешь волноваться по поводу них, а наоборот, появление каждой новой полосы будешь встречать ликованием — ведь каждая из них приближает нас к тому, что и так предначертано судьбой.

И как это будет выглядеть? — Клайв вновь посмотрелся в зеркало.

Вот так! — Глория нарисовала на стекле пять перекрещивающихся линий.

Это что, звезда? — Клайв удивленно посмотрел на получившееся изображение. — Я так буду похож на коммуниста!

Дурак ты! — Глория громко засмеялась. — Это называется пентакль — магический символ мироздания. Появление такого знака на человек означает его избранность. Многие из власть предержащих поклоняются пентаклям, некоторые специально выжигают его на себе, но это только дань уважения, а уж проявление подобного символа на человеке... Это явление является из ряда вон выходящим, и я знаю только несколько имен, кто носил на себе похожие печати. Кстати печать — самое лучшее определение.

Кто они?

Их имена тебе ничего не скажут. К тому же, все они давно умерли, но именно эти люди, всегда оставаясь в тени, несли в мир нечто, что в конечном итоге приводило его к какому-то толчку, знаменовавшему собой целый ряд грандиозных изменений в жизни человечества.

Я больше не хочу мыться, вообще ничего не хочу! — Клайв накинул на себя недавно снятую рубашку. — Черт возьми, я, оказывается, даже не знаю, кто я такой! Бред!

Всему свое время, милый, и мы все узнаем, — Глория мягко погладила его по щеке. — Впрочем, долго ждать нам не придется.

Ладно, что ж делать — буду избранным! — Клайв усмехнулся. — Как считаешь, во сколько нам надо выезжать?

Глория задумалась :

Ну, раз речь шла про ночь, значит должна быть ночь. Поедем так, чтобы в полночь быть на месте.

Тогда нам нужны фонарики, — сказал Клайв. — Без них по ночному лесу, ну его нафиг, ходить. Что же я сразу то не подумал? Придется сейчас съездить, пока магазины работают.

Правильно, давай, — согласилась Глория. — А я пока своими делами позанимаюсь.

       Клайв быстро оделся и чмокнув Глорию в подставленную щечку, вышел из номера. Он хотел обратиться к хозяину отеля и спросить, где поблизости можно купить фонарь, но на этот раз за стойкой в холле сидел обычный портье, совершенно не говорящий по английски. Поняв, что диалога не получается, Клайв вышел из отеля и оглядевшись, пошел по улице в направлении центра. Он не захотел воспользоваться машиной, потому что вокруг было предостаточно мелких лавочек, и он не сомневался, что вскоре найдет то, что ему нужно. Вскоре Берри уже стоял в небольшом хозяйственном магазинчике, продавец которого выложил перед ним целый набор разнообразных фонарей. Клайв выбрал два из них, которые показались ему наиболее пригодными для намеченных целей и купив несколько комплектов батарей, отправился назад. Проходя мимо портье, он с улыбкой показал на свои покупки, давая понять что именно искал, и что сам справился с этой задачей. Глорию он застал по-прежнему сидящей со своими книгами, и только, поскольку начинало темнеть, она зажгла перед собой несколько своих свечей, отдав им предпочтение перед обычным электрическим светом.

Все в порядке, — сказал он, бросая пакет с покупками на кровать. — Теперь мы наверняка дойдем до места.

Ага, хорошо! — ответила она, даже не поднимая головы. — Извини, я сейчас...очень важное место.

Да пожалуйста! — Клайв поднял кверху обе руки, показывая, что не собирается мешать и пошел в ванную, решив все-таки исполнить свое недавнее желание и принять душ.

    Когда он, наконец, вышел, Глория уже сидела перед телевизором, а обе книги, закрытые, лежали на столе.

С легким паром! — приветствовала она его.

Спасибо! Ты уже все прочитала, что хотела или устала?

Прочитала. И тебе оставила. Посмотри, там я заложила страничку.

Ок, сейчас, — он накинул на голову полотенце и взяв из своего чемодана свежее белье, снова скрылся за дверями.

Ну, что там? — через минуту он снова появился, и сев за стол, вопросительно посмотрел на Глорию.

Я там листиком заложила, почитай. Там совсем немного, но это очень важно.

    Найдя нужную страницу и прочитав заголовок, Клайв поднял вверх брови.

Установление контакта и общение с ведьмой...ого! Ну-ка, ну-ка....

Внимательно прочитав предложенную главу, он снова повернулся к Глории :

Тут написано, что с ними надо обращаться совершенно естественно, не проявляя агрессии или боязни. Интересно, а кто это сможет спрятать эмоции, встретившись с этакой...с этакой старушкой. Это же настоящая нечистая сила!

Вот те, кому адресована эта книга и могут совладать с собой, — Глория улыбнулась. — Только, как понимаешь, не каждому можно не только что прочитать, но и увидеть её. Остальные, а их абсолютное большинство, после встреч с, как ты назвал, «нечистой силой», отправляются к праотцам, причем часто вполне заслуженно!

А Грюнфельд? Он ведь просто убивает всех, как терминатор какой-нибудь! Разве все эти люди заслужили такую судьбу?

Это отдельная история. Грюнфельд — настоящий разбойник, к которому остальные представители темной стороны имеют отношение только как представители того мира, но не как единомышленники.

Понятно! — Клайв почесал подбородок. — Будем стараться вести себя естественно. В самом деле — подумаешь, ведьма!

Тебе надо более серьезно отнестись к этому, — назидательно сказала Глория, — веселиться пока причин нет.

А я и говорю серьезно.

Ну— ну!

                                                                                    Глава 13. Ночь.

               Вечер прошел достаточно быстро. Сходив поужинать в расположенное по соседству кафе, они сразу вернулись в отель, и все оставшееся до выезда время провели лежа на кровати перед телевизором, ни словом не поминая о предстоящем деле. Когда стрелки настенных часов приблизились к одинадцатии, Клайв потянулся и посмотрел на Глорию :

Нам пора!

Ага, — зевая, ответила она, — уже встаю!

Клайв сходил в туалет, а когда вернулся, Глория так и лежала в кровати.

Я уже собираюсь, — сообщил он. — Вставая, лежебока!

Тут так тепленько, — Глория снова зевнула, прикрыв рот рукой. — А на улице холодина, бр-р-р! Ну все, встаю, встаю!

        Действительно, к вечеру подморозило и термометр, висевший у них за окном, показывал пять градусов нижу нуля. Одев на себя самые теплые вещи, они вышли из гостиницы, заодно предупредив портье что вернуться поздно. Снега не было, но дул холодный северный ветер и только когда из печки «Фольксвагена» наконец пошел теплый воздух, Клайв с Глорией почувствовали себя значительно лучше.

Да, плохо, что сейчас не лето, — сказал Берри, когда они уже ехали вдоль последних домов, за которыми начинались поля. — Зимней ночью в лесу я был всего один раз, в 1979 году на учениях. После этого у нас полроты слегло с простудой, а ведь это все были здоровые парни, морские пехотинцы.

Ты тоже заболел? — улыбаясь, спросила Глория.

Нет, я не заболел. Хотя те два часа, что пришлось лежать в снегу запомнил, как видишь, навсегда. Я сейчас за тебя волнуюсь, не за себя.

Все нормально, — успокоила она его, — сейчас не двадцать градусов, да и лежать в снегу нам вряд ли придется.

    Вскоре по правой стороне дороги начался лес, и через пару километров в свете фар они увидели уже знакомый стенд, за которым и был нужный поворот. На этот раз они подъехали к самому шлагбауму, возле которого Клайв лихо развернулся, поставив машину капотом к дороге.

Ну что, еще один момент истины?! — сказал он, выключив двигатель. — Надеюсь, что нам удасться получить хоть какую-то информацию и завтра вечером мы уже будем сидеть в самолете.

Все возможно​, — ответила Глория, вглядываясь в темноту за окном. — Пошли!

       Заперев машину, они застегнули куртки до самого конца, надвинули шапки почти до уровня глаз и решительно направились в лес. Было так темно, что пришлось сразу включить фонари. Ночью лес выглядел еще менее дружелюбно, а принимая во внимание цель, с которой они попали сюда, обоим было сильно не по себе. Снег, шедший почти весь день, полностью скрыл их следы, оставленные утром, и теперь приходилось полагаться только на собственную память и чутьё. Иногда Клайв направлял луч фонаря в сторону, но в темноте деревья образовывали почти непроницаемую стену — и свет то и дело упирался в очередной вековой ствол.

Как бы нам не пройти мимо кладбища, — пробормотал Клайв. — Кресты и памятники в такой темноте совершенно сливаются с ветками. Если пройдем мимо, значит потом всю ночь можно рыскать вдоль дороги.

Да, надо было оставить какой-нибудь знак, — согласилась с ним Глория.

Задним умом мы все сильны, это уж точно! Но всего упомнить нельзя, а в тот момент нам вообще не до того было. Если.....Глори, стой! Кажется, вот это место! — он направил луч в лес и медленно ведя им параллельно замле, стал внимательно вглядываться в чащу.

Как ты меня назвал?! — спросила Глория. Встав совсем рядом, она тоже начала освещать место, куда вглядывался Клайв.

Тебе не понравилось? — он с улыбкой повернул к ней лицо.

Нет, почему же?! Глори звучит мягко, но меня так никто не называл...так что ты там увидел? Мы пришли?

Да, кладбище совсем рядом. Видишь крест? — Клайв легонько покачал фонарем, обозначая нужное место.

Глория тоже посветила туда, однако, сколько не вглядывалась, так ничего и не увидела.

Одни ветки кругом, — сказала она, — как ты там что-то рассмотрел?

Наверное, профессиональное. Нас учили видеть врагов среди джунглей, а чертовы вьетконговцы умели прятаться. Замаскировавшегося солдата сложнее увидеть, чем эти кресты, уж поверь. Кто хорошо видит и думает, тот остается жив — это закон! А здесь все просто — я заметил геометрически правильные линии, невозможные в природе. Хорошо, что фонари у нас достаточно мощные — чуть был бы слабее луч и пришлось бы нам с тобой возвращаться сюда завтра.

    Он спустился с обочины и протянул Глории руку, что оказалось весьма вовремя — в самом низу она поскользнулась и если бы не Клайв, успевший подхватить ее, дело могло бы кончится вывихом. Лес ночью коварен, и при падении люди легко теряют четкую пространственную ориентацию, получая серьезные травмы на пустом месте. Клайв и Глория оказались стоящими лицом к лицу, тесно прижавшись друг к другу, и этого оказалось достаточно, чтобы нахлынувшие вдруг чувства одержали верх над осторожностью. Они жарко целовались, стоя посреди темного зимнего леса, и ни находящееся за спиной кладбище, ни бродящая где-то неподалеку в мрачных развалинах черная ведьма, не могли быть помехой в этом страстном порыве.

Я тебя люблю! — прошептал Клайв. — Не самое лучшее место и время для таких слов, но и не сказать их я не могу.

— Какая разница! — ответила она, и Клайв заметил, как заблестели ее глаза. — Наоборот, весьма романтичное место. Ты же знаешь, кто я, так что почему же мне может здесь не понравится?! Я тогда тоже скажу....Я тоже люблю тебя, Клайв! Люблю и уважаю. И хочу, чтобы мы никогда-никогда не расставались!

Я тоже этого хочу! Я не представляю, что может быть иначе!

       Еще несколько минут, они, словно на время улетев куда-то из этого мира, так и стояли — скрестив друг у друга руки за спиной и тесно прижавшись телами, не в силах разомкнуть слившиеся воедино губы. И только внезапно раздавшееся неподалеку уханье филина заставило их оторваться друг от друга :

Слышишь? — прошептала Глория. — Это похоже на голос духов этого леса.

Черт возьми, страсть какая, — поежился Клайв. — А вот еще, слушай!

       И действительно, на голос филина откликнулся его собрат, сидевший на достаточном удалении, а еще через мгновение снова подал голос первый филин, а затем над их головами раздалось хлопанье мощных крыльев и огромная птица, сорвавшись с ветки, стремительно полетела над лесом, удаляясь как раз в том направлении, куда им и надо было идти.

В этом есть что-то демоническое, — произнесла Глория, вглядываясь наверх. — Эти крики могут напугать кого угодно даже днем, не говоря уже о ночи!

Я только в детстве видел сов, — сказал Клайв. — Мы с мамой были как-то в гостях у бабушки, в районе Юджина, так там у нее прямо на участке росла сосна, в которой поселилось целое семейство этих страшилок. Ну что, пойдем дальше? Уже почти полночь.

Пойдем, только дай мне руку.

Конечно, милая. Давай, ты свети нам под ноги, а я буду вперед.

       Разобравшись, таким образом, со своими обязанностями, они двинулись дальше. На этот раз пришлось затратить несколько больше времени, чем днем — дороги между могил не было, и они постоянно попадали в тупики, образованные хаотичным расположением оград и памятников. Наконец, цель была достигнута и они вышли на знакомое место, с которого днем наблюдали за ведьмой. Свет их фонарей не доходил до развалин, а потому, снова сев на облюбованное раньше поваленное дерево, они затаили дыхание и стали ждать, напряженно вглядываясь в темноту...

       Прошло не менее часа с тех пор, как Клайв с Глорией пришли на место и выключив фонари, затаились в темноте, ожидая дальнейшего развития событий. Однако, так ничего и не происходило. Слышались обычные лесные звуки — по верхушкам деревьев шелестел листьями ветер, иногда потрескивали ветки, да изредка покрикивали невидимые совы, ведя между собой только им одним понятный разговор.

Я больше не могу, — не выдержала наконец Глория, — я ужасно замерзла!

Я тоже, — поежился Клайв. — Интересно, мы пришли не в то в ремя, или что-то сделали не так?

Не знаю! Знаю только то, что если я скоро не окажусь в тепле, то точно заболею, как и те солдаты, с которыми ты лежал в снегу!

Сейчас поедем. Только что все-таки не так? Может быть надо было прямо в развалины идти? Но это в темноте просто нереально, мы там все ноги переломаем.

Нереально, — согласилась Глория. — Завтра все равно сюда придется снова ехать, а вот думать лучше все же в тепле. Я считаю, что время тут не так много значит — ночь она и есть ночь. Может быть проблема в фазах луны или вообще, в ее наличии. Потусторонние силы имеют обыкновение появляться именно в свете этого светила. Давай посмотрим, что завтра будет за погода, а? А сейчас поедем уже!

Поехали! — Клайв встал и подал ей руку. — Завтра купим большой термос, наполним его горячим кофе и возьмем с собой.

Вот это правильно! Кофе нам сейчас уж точно не помешал.

Эй! — вдруг крикнул Клайв. — Ведьма, твою мать! Мы приперлись сюда не для того, чтобы просто сидеть и ждать. Если завтра я тебя не увижу и не услышу, то клянусь — я на этих развалинах устрою такое, что мало не покажется!

Да что такое?! — Глория дернула его за рукав. — Опять ты за своё?

Мне так теплее, — засмеялся Клайв. — Слушай, а может быть, старуха одета не по погоде и не захотела выходить на холод?

Да ну тебя!

    Двинувшись в обратный путь, они решили не повторять опыт ночного блуждания по кладбищу и обошли его стороной, выйдя на дорогу всего в двухстах метрах дальше. Ускорив шаг, через полчаса оба уже сидели в машине, а еще через двадцать минут они подъезжали к отелю. Бургхаузен, как и любой другой провинциальный городок, крепко спал. За все время поездки навстречу им попалось всего несколько встречных машин, да и то преимущественно небольшие развозные грузовички. Подойдя ко входу в отель, им пришлось проявить терпение, пока разбуженный резкими звонками портье, сообразил в чем дело и открыл дверь. Зайдя в номер, они быстро разделись, забрались под теплое одеяло и тесно прижавшись друг к другу незаметно заснули, утомленные долгим и трудным днем.

       Клайв проснулся первый. За окном ярко светило солнце, не оставив и следа от вчерашней хмари. Глория мирно спала, иногда смешно и как-то немного по-детски, посапывая во сне. Клайв осторожно встал и прошел в ванную комнату. Первым делом он посмотрелся в зеркало, и увидев, что за ночь ничего не изменилось — полос на груди было по-прежнему две, принялся за бритье. Затем, встав под душ, он с наслаждением подставил лицо под горячие струи. С некоторых пор Клайв заметил, что именно в эти моменты ему почему-то лучше всего думалось. Свежие мысли появлялись, словно выходя наружу из под слоя накопившейся за предыдущий день разной шелухи, которая исчезала сама собой, будто смываемая чистой водой.

К тебе можно? — раздался за дверью голос Глории.

— Конечно, — отозвался он.

Ты прямо как Давид! — сказала она, окинув его взглядом.

В ответ Клайв сразу принял соответствующую позу.

Красота! — засмеялась она. — Вот только натурщик у Микеланджело явно был помельче тебя!

Спасибо за комплимент. У меня сейчас одна идея родилась, ты как освободишься, я расскажу.

Давай, — согласилась она, открывая кран над раковиной. — Я быстренько.

    Клайв вылез из ванной, вытерся полотенцем, чмокнул Глорию сзади в шею и вышел за дверь, не став ей мешать. Когда она вышла, он был уже одет и стоял у окна, задумчиво глядя на улицу.

Я всё! — сообщила Глория. — Рассказывай, что за идея?

Я думаю, что нам надо снова съездить в библиотеку и спросить у той женщины, что она знает про ведьму, — Клайв встал вполоборота к окну. — Вчерашняя ночь показала, что что-то не так, и мы можем впустую потратить уйму времени, пытаясь поговорить со старухой.

Это вариант! — сказала Глория, которая стояла перед зеркалом, расчесывая волосы. — Но кстати, смотри, сегодня хорошая погода и на небе наверняка будет луна.

Как думаешь, может быть нам стоит все-таки постараться дойти до руин? Мы ведь ее на них видели. Вдруг она и вчера там шаталась, да мы не увидели ее в темноте?

Скорее всего она просто не появилась, и я по-прежнему считаю, что во многом в этом виновата погода. Но в библиотеку нам действительно стоит съездить. Я сейчас собирусь, где-нибудь позавтракаем, и вперед!

Ок! — Клайв начал похлопывать себя по карманам. — Где ключи от машины? Ты не видела?

Нет, поищи получше.

А! Вон они на полке лежат! Я пойду вниз, согрею салон.

Хорошо, я через десять минут буду.

                                                                               Глава 14. И снова библиотека.

    Они приехали в библиотеку в одиннадцать часов утра, к самому ее открытию и первое, что бросилось им в глаза, была большая траурная фотография той самой женщины, с которой они общались здесь всего два дня назад.....

Андреа Аусманн, — прочитала Глория, — вот черт! Что же здесь могло случиться?

Клайв, который в первые секунды застыл как вкопанный, обвел глазами зал :

Пойдем к ним, — тихо сказал он, глазами указывая на библиотечных служителей, сидевших за длинной стойкой.

Андреа..., — повторила Глория, — мы ведь даже не знали, как ее зовут... Пошли, конечно — здесь определенно что-то не так.

Подойдя к стойке они сразу узнали Лотту. Место рядом с ней было свободно, и на пустом теперь столике одиноко стояла маленькая вазочка с фиалками.

Здравствуйте, — поздоровались они.

Гутен морген! — Лотта их явно знала. Она как-то виновато улыбнулась и развела руками, показывая на опустевшее кресло.

Вы ведь совсем не говорите по английски?

Та поняла вопрос, но в ответ только покачала головой.

Und noch jemand sagt hier? — вдруг сказал Клайв. — Это я в разговорнике нашел, — он показал Глории свою книжицу. — Я спросил, говорит ли здесь еще кто-то на нашем языке.

       Он не особенно надеялся на положительный ответ, но внезапно Лотта подняла вверх указательный палец, призывая их подождать, и встав со своего места, прошла за находящуюся неподалеку массивную коричневую дверь с такой понятной каждому надписью «Директор». Пробыв за ней всего несколько минут, вскоре она появилась в сопровождении представительного мужчины, одетого в строгий темный костюм, под которым красовалась бардовая жилетка.

Добрый день! — сказал он на грубом, но вполне понятном английском. — Фрау Мюллер рассказала мне о вашем повторном посещении нашей библиотеки. Чем я могу быть вам полезен?

Глория сжала руку уже намеревавшегося ответить Клайва :

Доброе утро, герр...

Тауберт.

Доброе утро, герр Тауберт! — с самой милой улыбкой сказала она. — Позавчера мы смогли получить исчерпывающую информацию по интересующему нас вопросу от ваших сотрудников. Просто сегодня возник еще один, совсем небольшой, но придя сюда снова мы увидели вот эту фотографию. Очень жаль, ведь именно фрау Аусманн помогла нам найти общий язык с той же фрау Мюллер, оказавшейся для нас поистине незаменимой в своих знаниях здешней местности и местных обычаев.

Да, — Тауберт тяжело вздохнул, — это настоящая трагедия. Фрау Аусманн скончалась вчера утром от сердечного приступа. Это произошло прямо здесь, на рабочем месте. Мы вызвали скорую помощь, но ничего нельзя было поделать — она умерла мгновенно. Пожалуйста, если ваш вопрос будет в нашей компетенции, я готов вам помочь.

Большое спасибо, герр Тауберт. Мы хотели только спросить у фрау Мюллер про лесную дорогу, ведущую через заповедник и про развалины старого замка за ней. В прошлый раз она нам рассказывала про какие-то предания о ведьмах, и о людях, пропадающих в тех местах, так что прежде чем мы туда отправимся, нам бы хотелось еще кое-что уточнить. Страшно, знаете ли, начинать изыскания, обладая только этой информацией.

Вы историки? — удивленно спросил Тауберт, высоко вскинув брови.

Вроде того, — Глория мило улыбнулась. — Мы путешествуем по миру и собираем всякие легенды. Мистер Берри писатель, и вскоре выйдет его первая книга, собранная по результатам наших поездок. ( в этот момент настала очередь Клайва в удивлении поднимать брови). Мы приехали в Бургхаузен специально чтобы лично посетить ваши знаменитые места.

Что вы хотите узнать? — Тауберту явно по вкусу пришлись эти слова, и он даже приветственно склонил голову, с уважением посмотрев на Клайва. — Фрау Мюллер, подойдите, пожалуйста к нам! — он обернулся к женщине, которая уже успела занять свое место.

       Клайв, молчавший все это время и предоставиший Глории роль переговорщика, которую она сама выбрала для себя, с деловым видом достал из сумки блокнот и сделал вид, что приготовился делать какие-то пометки.

Наши гости говорят, что вы рассказали какие-то страшные истории о ведьмах, — обратился директор к подошедшей Лотте. — Я сам неплохо знаю историю нашей земли и тоже мог бы помочь. Какое место их интересовало?

Альтштау, герр директор. Они хотели узнать, как пройти к развалинам замка, но ничего такого страшного я им не говорила. Разве только, что там в прошлом году пропала группа молодежи, помните эту историю?

Как же, конечно! Их потом нашли в овраге, да?

Именно так, а про ведьм я ничего такого не говорила.

Лотта говорит, что ничего не знает ни про каких ведьм, — обратился Тауберт к Клайву и Глории. — Да и станет ли взрослый человек, да еще служащий в столь серьезном учреждении, как наше, рассказывать всякие сказки. Да, там в прошлом году случилось несчастье — погибло четверо молодых людей, но это совсем не относится к чему-то сверхъестественному. Увы, все гораздо более прозаично — они ушли в лес, где их никто не увидит, приняли большую дозу каких-то наркотиков и под их воздействием совершили групповое самоубийство.

Как так?! — Клайв поднял удивленный взгляд. — Дотта сама говорила нам про ведьму, которой ее пугали в детстве. Мы своими ушами слышали, как эта самая фрау Аусманн переводила нам ее слова.

Директор Тауберт снова обратился к Лотте и переговорив с ней, развел руками :

Вероятно, фрау Аусманн не точно переводила вам ее ответы. Это единственное, что я могу предположить. Фрау Мюллер первый раз слышит про каких-либо ведьм.

Наверное, действительно произошла ошибка, — сказала Глория, выразительно посмотрев на Клайва. Ну что же, раз все выяснилось, мы спокойно отправимся на свои изыскания. Спасибо вам огромное, герр директор, спасибо фрау Мюллер и еще раз примите наши самые искренние соболезнования.

Пожалуйста, — Тауберт пожал плечами, — я ничего особенного вам и не сказал, но коли вам это было важно, я рад, что сумел помочь. Если будут еще какие-то вопросы, смело обращайтесь.

Ауфвидерзеен, — улыбнулась Глория.

Ауфвидерзеен!

Они вышли на улицу и молча пошли к своей машине. Клайв завел двигатель и нервно забарабанил пальцами по приборной панели :

Что за чертовщина?! Ты хоть что-нибудь поняла?

Кажется, да, — ответила Глория, задумчиво смотря в окно. — Поехали в отель, что здесь стоять?!

Лотта действительно говорила о ведьме, — сказала она через некоторое время, — она просто забыла об этом, а вернее, ее заставили забыть.

Кто? — Клайв удивленно посмотрел на нее.

Эта самая Андреа Аусманн. Вероятно, в нее и заселилась ведьма и именно она разговаривала с нами тогда в библиотеке, чтобы направить по правильному пути. Вспомни, ведь именно Андреа первая обратилась к нам и только она одна говорила по английски. Ну а Лотта говорила уже только то, что от нее требовалось сказать. Будь все иначе, мы могли бы с тобой и не поверить и начать розыски в направлении, далеком от истинного.

Да, припоминаю такое. Знаешь, я думаю, что в этом Альтштау далеко не одна дорога, да ты и сама видела это по карте. И только та, которая нам нужна, практически нигде не отмечена. Значит, ведьма специально связалась с нами, чтобы таки образом предупредить неверные ходы...Вот, дьявол, как же все закручено! Слущай, а почему эта женщина умерла? Ты именно по этому поняла, что ведьма вселялась в нее?

Прошло несколько секунд, прежде чем Глория ответила.

Душа фрау Аусманн на тот момент уже была изгнана из тела. Ведьма взяла только ее суть, а потом ушла восвояси, дав телу умереть при большом количестве свидетелей, чтобы не было разных вопросов и домыслов. Хотя, возможно, ночью напоследок она сумела даже позабавиться с мужем фрау Аусманн, ведьмы это любят! — Глория улыбнулась. — Она же вернулась домой в тот день, а утром снова пошла на работу.

Ну и мысли у тебя! Они же старые, какие там забавы?!

Много ты знаешь! — засмеялась Глория. — Главное получить физическое удовольствие, а это возможно проделать с любым телом. Ведьмы не принадлежат к физическим субстанциям, но им иногда хочется чего-то такого. По сторону жизни для них возможно все, кроме этих простых естественных чувств и удовольствий.

Понимаю их, — сказал Клайв. Они уже подъехали к отелю, и заглушив двигатель, он хитро посмотрел на свою спутницу. — Я вот тоже чего-то хочу естественных чувств!

Так в чем же дело? — засмеялась она. — Пошли скорее! Если нам сегодня предстоит встреча с ведьмой, а это весьма вероятно, секс станет прекрасным способом запастись энергией друг от друга. А вот кушать нам сегодня больше не надо.

Что так? — спросил Клайв, закрывая двери.

Пищеварение забирает энергию, направляя ее не в голову, а в желудок... Ай!

Глория не договорила, потому что Клайв схватил ее на руки и со смехом понес к отелю.

Что ты делаешь? — хохотала она. — Нас же увидят! Вот демон ненасытный!

РРРРР! — подыграл ей Клайв. — Пусть видят все! Разве плохо обожать и хотеть любимую женщину, да еще и носить её при этом на руках?! Да пусть все вокруг обзавидуются, а на остальное плевать!

       Они с шумом вошли в отель, и Клайв, так и не отпуская Глорию с рук, прошел под восторженно-удивленные взгляды присутствующих через весь вестибюль, и громко топая скрылся на лестнице...

                                                                        Глава 15. Мод.

       Поздно вечером, когда они, полностью экипированные, выходили из отеля, хозяин, на этот раз сам находившийся на дежурстве, с улыбкой помахал рукой, приветствуя столь веселую пару.

Мы будем поздно! — сказала ему Глория, обернувшись в дверях, в то время как Клайв уже направлялся к машине.

Приятных развелечений!

Спасибо, герр Шосс! — ответила она.

Тебе бы так развлекаться! — добавила Глория, будучи уже на улице.

    Было примерно половина одинадцатого, когда они, вот уже в третий раз за последние два дня, подъехали к лесу. С собой они взяли большой термос с кофе, который Клайв попросил на кухне. Оба действительно весь оставшийся день ничего не ели, и Клайв, безоговорочно веривший в правильность предлагаемых Глорией решений, безропотно согласился последовать ее примеру, отказавшись от обеда и ужина. Впрочем, им было чем заняться в это время и он нисколько не сожалел о тех часах, которые они провели вместе, не прерывая общение на дежурные походы в ресторан. Сейчас, выходя из машины, они чувствовали себя как нельзя лучше. Уверенность в конечном успехе доминировала, отгоняя прочь прежние сомнения. Они вновь шли по старой дороге, но теперь и она не производила на них былого впечатления. Яркая луна освещала им путь и ее свет окрашивал все вокруг в призрачные тона, что, однако, не только не пугало обоих путешественников, но и придавало им сил.

Никогда бы не подумал, что луна вдруг покажется мне союзницей, — сказал Клайв, глядя на небесное светило, висевшее прямо перед ними. — Я всегда считал себя человеком солнца, а сейчас мне так неожиданно комфортно, что я даже не знаю, как это описать.

— Вот потому я и говорила вчера, что ведьма могла не выйти к нам из-за погоды, — отозвалась Глория. — Она существо сумеречного мира, и ей тоже может быть некомфортно в полной темноте. Я даже думаю, что ей совершенно необходим какой-то свет, чтобы отражаясь от частиц, составляющих ее сущность, он позволял увидеть ее. В кромешной темноте такие существа могут полностью развоплощаться, а слабый дневной или лунный свет, наоборот, позволяют им полностью развернуться.

Но полной темноты почти не бывает, — сказал Клайв, уже начиная посматривать в сторону, опасаясь пропустить место для схода с дороги. — Хотя, конечно, вчерашняя ночь — это было что-то особенное.

Вот именно... кстати, а ты помнишь, что уже почти двое суток не звонил домой? — вдруг спросила Глория.

Да?! — Клайв удивленно посмотрел на нее. — А ведь действительно! Я и забыл!

Сегодня утром надо позвонить, пока они там все не легли спать. Мало ли, что там происходит?

    Вскоре они уже сходили с дороги направляясь к старому кладбищу, которое на этот раз нашли без особых проблем. Стояла полная тишина, не было слышно ни ветра ни своеообразных ночных звуков, так пугавших их накануне. Среди голых веток проглядывались яркие звезды, и огромная, почти полная белая луна прекрасно освещала все вокруг. Конечно, если бы сейчас они в первый раз попали сюда, то старое кладбище, освещаемое голубоватым безжизненным светом, произвело бы на них, как и на любого другого человека, поистине жуткое впечатление. Но сейчас, попав сюда в третий раз, они видели в нем своего союзника. Отражаясь от белоснежного снега, он помогал им не заплутать среди могил, и временами Клайв даже видел их собственные следы, оставленные прошлой ночью, когда они в кромешной темноте кружили здесь в поисках прохода. Наконец, кладбище осталось позади и они вышли к лесной кромке, за которой начинался овраг. С высоты, сейчас они хорошо видели развалины. Лес за ними смотрелся монолитной стеной и не отвлекал внимание, как днем, что выходило даже некотрым подспорьем.

Ну, что, начинаем ждать? — спросил Клайв. — Лезть к развалинам мне не представляется целесообразным, да и опасно это.

А что нам остается?! — Глория пожала плечами и села на поваленное дерево. — Налей мне, пожалуйста, кофе.

Нет проблем!

       Кофе пришлось наливать прямо в крышку термоса, приспособленную под стакан, и Клайв терпеливо ждал, пока Глория сделает последний глоток и емкость освободиться. Тихо разговаривая, так они и сидели, иногда подливая себе обжигающий напиток, вдвойне приятный на легком морозце. Однако, время шло, а ничего не менялось. Сколько они ни смотрели на развалины, сколько ни прислушивались — там ничего не происходило. Правда, один раз Клайву показалось, что он видит среди камней какое-то движение, но он списал это на простую игру теней от окружающих деревьев — понемногу поднимался ветер и их верхушки начали мерно раскачиватся.

Два ночи, — сказал он, посмотрев на часы.

Да, — зевнула Глория.

Что делать будем?

Давай еще немного подождем, ты замерз?

Нет, милая. Просто думаю о том, что мы, кажется, и на этот раз сюда зря пришли.

Она неопределенно пожала плечами :

Ну еще полчасика, и пойдём. Там еще что-нибудь у нас осталось?

Клайв налил ей остатки кофе, а сам встал и начал ходить вдоль обрыва, внимательно приглядываясь к развалинам.

Как думаешь, я доброшу до туда камень? — спросил он, поднимая с земли довольно увесистый булыжник.

Зачем тебе? Может и добросишь — замок ниже нас, так что это вполне вероятно.

А вдруг эта ведьма там спит? — улыбнулся Берри.

Сущности из иного мира никогда не спят. А вообще, если тебе нечего делать, то бросай.

       И в ту же секунду Клайв, немного отойдя назад, широко размахнулся и с разбега швырнул камень. Им не был виден его полет, но он явно попал в цель. Раздался глухой стук, потом что-то как-будто покатилось, а в следующее мгновение они услышали как раздалось хлопание множества мощных крыльев и небольшая совиная стая, поднявшись из развалин, пронеслась у них высоко над головами. При этом птицы не издавали ни единого звука, что выглядело жутковато и неестественно.

Вот черт! — Клайв посмотрел на Глорию. — Что это такое?

Там птицы сидели, что же еще! — усмехнулась она. — Наверное, спали после охоты, а ты им помешал.

К чертям всех этих птиц! — снова выругался Клайв. — Что за дерьмо? Получается, мы опять зря сюда приперлись?

Глория улыбнулась.

Не кипятись, — спокойно сказала она, — если не что-то получилось, это не значит, что так будет постоянно. Поедем сейчас домой, а завтра уже будем разбираться. Позвоним домой, узнаем новости и может быть они нам подскажут, как быть дальше.

Ты умница! — Клайв подал ей руку, помогая подняться. — Всё правильно говоришь, только я не отчаиваюсь, а просто мне не нравится, когда я не понимаю, что происходит. Знаешь, когда все только начиналось, и у меня были лишь догадки о том, кто такой Грюнфельд, что ему нужно, что нужно делать мне — тогда я не находил себе места. Но как только все разъяснилось, мне стало намного легче и проще. И это даже несмотря на то, что происходят все более и более ужасные вещи. Так и с этой ведьмой —ну ладно бы мы не видели ее, но ведь видели, да еще как! И вот теперь ходим сюда как проклятые, а все без толку! — Клайв в сердцах стукнул палкой, которую подобрал на земле, по стволу одного из деревьев.

Я понимаю тебя, — сказала Глория, которая внимательно прослушала его тираду. — Но торопиться с выводами пока не стоит, в конце концов прошло всего двадцать четыре часа с того момента, как мы пришли сюда ночью в первый раз. Это совершенно мизерное время, ососбенно для тех сущностей, для которых такого понятия вообще не существует.

Для них конечно не существует, а для нас уже половина третьего ночи! — пошутил Клайв, с трудом сдерживая то и дело подкрадывающуюся зевоту.

        Разговаривая, они незаметно для себя миновали все опасные участки и вскоре вышли на дорогу. Луна теперь светила им в спину, что только улучшало и без того неплохую видимость. Взявшись за руки, они быстрым шагом пошли вперед, стремясь теперь как можно скорее добраться до машины. На небе появились облака, и быстро проходя по диску луны они давали тени, которые, проносясь по лесу, все чаще начинали перебегать им дорогу. В одно мгновение Клайв оглянулся, желая полюбоватся этим удивительным зрелищем и тут же застыл как вкопанный, сильно дернув Глорию за руку.

Ты что?! — испуганно сказала она.

       Клайв не ответил, а только медленно поднял руку, указывая куда-то вдаль. Глория пригляделась и тут сама увидела человеческую фигуру, медленно двигающуюся по дороге. Не было никакого сомнения, что это была ведьма. Сотня метров, отделявшая их от нее, не была достаточно большим расстоянием, чтобы они не заметили уже знакомых им седых волос, висевших из под низко надвинутого капюшона и большой суковатой палки, которую старуха держала в руках. Увидев, что они остановились, она остановилась тоже.

Что будем делать? — прошептала Глория. — Я, кажется, боюсь!

Надо дать ей знак, — сказал Клайв. — Мне тоже не по себе, но ты же сама давала мне читать книгу с наставлениями, как надо себя вести. Спокойствие и еще раз спокойствие. В конце концов я видел Грюнфельда прямо перед собой, а это стоит десятка ведьм.

        Говоря это, он помахал в воздухе рукой, привлекая внимание старухи. Сначала ничего не изменилось, но вскоре она подала ответный знак, приподняв свой посох, как будто приветствуя их.

Пойдем к ней! — решительно сказал Клайв.

    Он взял Глорию за руку и увлек за собой. Она не сопротивлялась, а только начала что-то шептать про себя, быстро-быстро шевеля губами. Однако, не успели они сделать и десяти шагов, как ведьма внезапно оседлала свою палку, поднялась в воздух и в мгновение ока взвившись над верхушками деревьев, исчезла в ночи, испустив душераздирающий крик.

Хорошо, что я не ел весь день, иначе бы со мной случился конфуз! Туалетной бумаги мы с тобой не догадались прихватить! — сказал Клайв, проводя её глазами. Он чувствовал, как дрожала рука Глории и решил таким образом несколько взбодрить свою спутницу.

Ты что, совсем не боишься? — прошептала она. — Я не думала, что это будет так страшно.

Я же говорю, что я видел Грюнфельда, — Клайв был нарочито весел.

Интересно, куда она полетела? — Глория посмотрела на небо. — Клайв, милый, у меня на груди медальон просто горит огнем!

Может, встретит нас у машины, прогреет её к нашему приходу?! — снова пошутил Берри.

       Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент они повернулись и слова застыли у него на языке....ведьма стояла у них за спиной! Она стояла настолько близко, что можно было дотронуться до нее рукой. Капюшон был откинут, и они отчетливо видели ее серое, будто бумажное, лицо, плотно закрытые глаза и густые седые волосы, в беспорядке ниспадавшие до самого пояса. От нее исходил отчетливый запах плесени, но одновременно, к нему примешивался какой-то невероятно тонкий пряный аромат, несомненно влияющий на общее восприятие и делавший ведьму менее отталкивающей для тех, кому он предназначался. Несколько минут они так и стояли молча, друг против друга. Ведьма, видимо, изучала их, а Клайв и Глория, в свою очередь, просто физически не могли вымолвить ни единого слова. Неожиданное появление старухи буквально сковало обоих, и хотя они сами стремились к этой встрече, в реальности все оказалось совсем иначе, чем оба себе представляли.

Меня зовут Мод, — вдруг неожиданно чистым голосом произнесла ведьма.

       Клайв с Глорией переглянулись: она говорила на странном языке, явно выходящим за человеческие возможности. Он имел множество согласных, которые словно налетали одна на другую, при этом складываясь в слова. Звук исходил не изо рта ведьмы, который, как и ее глаза, оставался плотно закрытым, а неведомым образом рождался у каждого из них в голове, делая язык иного мира легким и понятным.

Вы знаете, кто мы? — спросила Глория, с которой сразу спало первоначальное оцепенение.

Вместо ответа старуха подняла костлявую руку и указывая пальцем на Клайва, произнесла :

Он послал тебя сюда, выполняя условия одды! Войдешь в огонь и увидишь его! Другие помогут тебе, но бойся медлить, не бойся идти вперед. Ты или он, половина на половину, еще ничего не решено. Тринадцать ночей срока тебе, дальше смерть. Если победишь, будешь силен и славен. Женщина поможет тебе, она и есть судьба. Возьми с собой всех и иди в дом. Сожги его в полночь и увидишь темный проход в огне. В замке только изгонишь мертвого. Бойся слуг его, их еще много. Времени нет в огне, в замок попадешь, в Альтштау, в твой дом. Деньги твои пополам, заплати всем, они энергия. Остальное себе возьми. Проиграешь — утонешь в огне, победишь — получишь звезду немногих. Жизнь вечная в ней и вечная победа твоя.

Она замолчала. Глория посмотрела на Клайва — он стоял невероятно бледный, смотря куда-то вдаль ничего не выражавшими глазами.

Что с тобой? — прошептала она, легонько потрепав его за плечо.

Ничего, — так же тихо ответил он. — Я все видел, что она сказала... это ужасно.

Ты, — снова заговорила ведьма, теперь указывая на Глорию, — ты должна провести его вперед, с тобой он только может быть сам собой. Проиграешь, огонь и тебе станет расплатой. Будешь сторожить пожарище и ждать чего-то, не дождавшись никогда.

Смотри! — неожиданно громко воскликнула Глория, доставая из-под куртки два своих медальона. — Смотри сюда! Ада омме зодо заг! Открой глаза!

Я тоже была такой, — услышали они ответ. — Глаза здесь не нужны. Хорошие знаки, правильные, я их чувствую и так.

Вы давно тут живете? — спросил Клайв. Он окончательно пришел в себя и теперь, вспомнив наставления, прописанные в недавно прочитанной книге, старался вести себя как можно естественнее.

Давно. Замок стоял тогда.

Вы знали Грюнфельда? — спросила Глория.

Знатный был мужчина, сильный! — в голосе ведьмы неожиданно послышались живые нотки.

Кем он вам приходился?

Ни кем. Знатный мужчина был, хотел всегда большего. Он получил это.

А кем вы были в это время?

Меня в то время уже не было!

Вы хотите сказать, что вы еще раньше стали такой?

Намного раньше, это все мои места. Я тоже хотела всегда большего, как и он. Мы с ним много беседовали. Я дала ему знания и он решил перерождаться.

Он тоже хотел стать ведьмаком? — вмешался Клайв.

Хотел...вампиром. Настоящим.

И почему же стал каким-то отродьем?

Какие же глупые! — ведьма недовольно фыркнула. — Он борется за себя, он должен победить, тогда станет.

А как стали ведьмой вы? — спросила Глория. — Вас не обижает это слово?

Слова как ветер...я стала, потому что... я победила! Я победила дважды!

            Они стояли как громом пораженные. Все, что до этого момента представлялось тайной, ведьма смогла объяснить, произнеся всего только два слова. Весь смысл происходящего заключался в них: существам из другого мира сначала следовало доказать свою состоятельность и силу, прежде чем им будет даровано желаемое. Грюнфельд хотел получить вечную жизнь, но пока он только завис между мирами, ожидая своего часа, который и пробил, когда Клайв выпустил его на землю. Шла вечная игра великих сил, в которой люди являются лишь разменными фигурами. Грюнфельд изо всех сил рвался назад, мечтая стать вампиром. В прошлом веке один раз он сумел выполнить одно из условий, но на сей раз его задача сильно усложнилась и именно Клайв Берри стал тому виной. Сейчас он понимал, насколько важно не упустить ничего из сказанного, а потому начал задавать четкие и прямые вопросы :

Вы сказали, что я должен сжечь дом? Тот, в котором он появился?

Да.

Что за проход в огне?

Картина мертвеца — она оживает при свете и открывается в огне. В нее вы должны войти и в замке выясните, кто победитель.

Как много у нас времени?

Если ему не мешать, ему нельзя забирать больше трех человек.

Что значит «мешать»?

Нападать.

А что будет с нами, если мы победим? — спросила Глория, внимательно следившая за разговором.

Никто не знает, — старуха как-то неуверенно, совсем по-человечески, пожала плечами.

А эта женщина в библиотеке, это ведь вы заставляли ее так говорить?

Да, так было надо. Как вам иначе найти мой лес? Про кладбище почти все забыли в городе.

Но почему же вы должны помогать нам?

Он должен доказать, что сможет победить несмотря ни на что. Он сам сказал вам обо мне. Это испытание и таковы правила. В одде не нужны слабые, не нужны сильные. Только самые сильные достойны её.

Что такое одда? — спросил Клайв. — Я помню это слово. Оно есть в манускрипте, где описаны последние часы Грюнфельда.

Одда сама откроется тому, кто заслужил это. Её нельзя описать, она для каждого своя, разная... Мы много говорим... женщина, подойди ко мне, — ведьма вдруг обратилась к Глории.

               Та сначала вопросительно посмотрела на Клайва, а потом решительно сделала шаг вперед. Берри во все глаза смотрел за происходящим — старуха протянула Глории руку и она, немного поколебавшись, взяла ее в свою ладонь. Так они и стояли, друг против друга и казалось, вели немой диалог. Глория несколько раз кивнула головой, а потом вдруг охнула и отпрянув назад, упала на руки подоспевшего Клайва. В ту же секунду ведьма взмыла в воздух и буквально растаяла у них на глазах.

                                                                    Глава 16. Возвращение.

Что случилось? — испуганно спросил Клайв. — Она что-то сделала тебе?

Нет, мой хороший, все нормально, не волнуйся. Просто в последний момент меня словно током пронзило. Это было не больно, но неожиданно.

Зачем она подзывала тебя.

Глория повернулась к нему и погладила по щеке:

Я не могу сейчас говорить об этом, прости. Это не тайна, а просто не подлежит озвучиванию до времени. Ты же умница, ты сам понимаешь, в какие дела мы впутаны и какие силы стоят за всем. Не пытай меня, пожалуйста, Клайв. Да и не сказала она ничего конкретного, а просто предоставила несколько вероятностей.

Хорошо, милая. Будет все, как ты хочешь.

Спасибо тебе! — Глория прильнула к нему, покрывая лицо поцелуями.

    Между тем, находиться в лесу больше не было никакой необходимости и вскоре они уже были на пути к машине. По дороге Клайв посмотрел на часы, а затем перевел взгляд на Глорию:

Как думаешь, сколько сейчас времени?

Часа четыре, а что?

Почти шесть утра, милая!

Не может быть! — Глория даже приостановилась. Взяв Клайва за левую руку, она повернула её к себе. — Ничего себе, это как может такое быть?!

Искривление времени, — объяснил Клайв. — У тебя в первый раз такое?

Ещё бы! А у тебя?

Каждый раз, когда я видел Грюнфельда, происходило нечто подобное. Только в тех случаях время почти останавливалось, а сейчас мы не заметили, как прошло три часа.

Вероятно, при появлении сущностей другого мира вокруг них образуются особые поля, влияющие на окружающих, — задумчиво произнесла Глория. — Два мира соприкасаются и происходят искривления временного континуума. Я всю свою сознательную жизнь посвятила магии и общению с потусторонними силами, но увидеть их воочию — это совсем другое.

Век бы их не видеть! — вздохнул Клайв. — Как много бы я дал, чтобы все вернулась на десять дней назад и ничего этого не было.... Черт возьми, да какого дьявола я болтаю?!

Ты что? — Глория с удивлением посмотрела на него.

В этот момент они уже подошли к своей машине, но Клайв не спешил открывать двери. Он положил руки на крышу и улыбнулся :

Ничего бы я за это не дал! Десять дней назад я был совершеннейшим «никто», ни имеющим ничего и не видящим смысла в жизни. Теперь же со мной произошло столько событий, что другому человеку хватит на всю жизнь, а то и более. Я имею столько, о чем не мог и мечтать, и честно скажу, что мне такая жизнь нравится. Я не чувствую себя говном, потому что все, что получил, да, пусть через чужие страдания и смерть, но я никогда не желал этого. Мало того, я готов отдать все, в том числе и собственную жизнь за людей, которые еще могут пострадать. Есть только одно, чем я не могу пожертвовать... знаешь, о чем я?

Нет! — Глория восхищенно смотрела на Клайва. Сейчас он раскрывался перед ней еще с одной стороны, показывая способность не только решительно действовать и здраво рассуждать, но также делать правильные выводы из всего происходящего, оставаясь при этом нормальным честным парнем. В мире нашлось бы немного людей, способных так себя вести в подобной ситуации. Человек слаб, а испытания страхом, потерями, неизвестностью и богатством, пусть даже эти напасти происходят в единственном числе, с честью проходит далеко не каждый. На Клайва же свалилось все сразу, и при этом он не сложил руки, не забился куда-нибудь в угол, а боролся ни смотря ни на что, не теряя при этом лучших человеческих качеств. Он остался естественен и честен, как с собой, так и с окружающими, и потому Глория отдала ему свою любовь, а вместе с ней и всю себя, потому что только такой мужчина мог заслужить ее любовь и доверие. Именно поэтому она смотрела на него сейчас такими глазами, говоря свое «нет», которое, скорее, звучало как «да», и объяснение которому она, как и любая женщина, хотела услышать исходящим только с его губ. Клайв не обманул ее ожиданий:

Это ты, — сказал он. — Ты, это единственное, что мне дороже всего, выше перечисленного. Как бы это не звучало, но я был бы не готов пожертвовать тобой ни при каких раскладах. Вот теперь я всё сказал.

Глория с блестящими глазами обошла машину вокруг и приблизившись к Клайву, положила руки ему на плечи:

Для меня нет ничего дороже этих твоих слов, милый. Может быть, я и не стою этого, но каждому человеку хочется иметь свое, личное счастье. Ты мне даешь эти ощущения, спасибо тебе!

               Так они стояли, тесно прижавшись друг к другу, не обращая внимания на холод и поднявшийся ветер, стремительно нагонявший снежные тучи, полностью скрывшие за собой еще недавно чистое звездное небо. Прошло не менее пяти минут, прежде чем они сели в машину и направились назад в отель. Дело было сделано и теперь перед ними стояли новые задачи. Спать не хотелось и уже по дороге они решили, что не следует медлить с возвращением в Америку, и постараться как можно скорее купить обратные билеты. Разбудив полусонного ночного портье, сменившего хозяина на посту, ровно в половине седьмого утра они вошли в свой номер. С облегчением сняв порядком надоевшие плотные штаны и куртки, они по очереди сходили в душ, после чего, чувствуя свежесть и прилив сил, переоделись в более привычную одежду.

Придется ехать на почту, — сказал Клайв. — Черт возьми, ну неужели так сложно сделать международный доступ прямо на местных телефонах?

А вдруг кто-нибудь наговорит на сотню, а потом возьмет и съедет из отеля. Ты думаешь, мало найдется желающих?

       Клайв зевнул, натягивая свитер :

Надо было нам купить карту с кодом доступа на почте. Правда, задним умом мы все сильны, да?

Поехали скорее! — засмеялась Глория. — А то у нас скоро все спать лягут!

               Портье внизу был несказанно удивлен, когда увидел, что эти двое американцев, вернувшиеся только под утро, снова собрались уходить. С сонным видом он открыл им дверь и еще долго стоял, глядя вслед их удаляющейся машине, с удовольствием вдыхая полной грудью свежий утренний воздух....

        Переговорный пункт работал круглосуточно и вскоре Клайва и Глорию, почти одновременно, пригласили пройти в переговорные кабинки.

Алло, алло! — в трубке раздался взволнованный голос Борса. — Клайв, как дела?

Привет! Нормально дела, Адам. Как только возьмем билет, сразу вылетаем обратно.

Ого! У тебя все получилось?

Да, брат, все ок. что у вас?

У нас хреново, брат. Сегодня я дома, у меня выходной, а вчера весь день творилось черт знает что. Прошлой ночью Грюнфельд убил Брюса Маклинза, это который работал на «Рейнолдс тобакко». Создан специальный штаб по противодействию его действиям. Мнения разделились пополам — одни верят в то, что это выходец из другого мира, обладающий сверхвозможностями, другие считают его просто маньяком, который получил опыт убийств и маскировки в одном из спецподразделений. В любом случае, Клайв, дело сдвинулось и мы можем рассчитывать на настоящую поддержку.

Отлично, Адам. Ты называешь это «хреново»?!

Мы не можем его остановить, и многие это понимают. Можно создать десять штабов, только толку мало. Есть и еще одна новость, она касается лично тебя. Расследование идет полным ходом, как понимаешь, так вот твое имя всплыло в связи с этим. Есть такой детектив у нас — Вердклифф, очень талантливый парень. Он докопался, что ты имеешь какое-то отношение к происходящему. Я рассказал ему все честно и он нам верит, вот только люди из штаба хотят выслушать тебя лично. Так что готовься — по приезде тебе придется давать показания.

Это все только к лучшему, — сказал Клайв. — Я готов рассказать обо всем этим людям. От них будет зависеть очень многое — без помощи мне не обойтись.

Я тоже так думаю, но все же ты подготовься.

Посмотрим, что следующие сутки еще преподнесут. Ок, Адам, в любом случае спасибо тебе. У нас сейчас раннее утро и я приложу все усилия, чтобы вылететь сегодня вечером. Если не получится сегодня, возьмем билеты на завтра. Так что ждите.

Хорошо, Клайв. Как прилетишь, сразу звони.

Все будет хорошо, держись там! — Клайв повесил трубку и вышел в зал. Глория звонила своей маме и еще не закончила разговор. Тогда он вновь подошел к окошку, за которым сидела телефонистка и написал на листочке номер Манхабаты. На этот раз попытка оказалась удачной :

Здравствуйте, мистер Берри, — услышал он знакомый голос.

Привет, Элиас. Как у вас дела?

Все в порядке. Я вернулся только сегодня утром, но уже успел связаться с профессором Мозером. Помните, я вам говорил о сумасшедшем конструкторе?

Да, конечно.

Он сразу завелся после моих слов и теперь ждет встречи с вами. Уверяет, что у него есть какое-то особое оружие.

Отлично, Элиас, вы действительно стали для меня настоящей находкой. А я тоже справился со своим делом — я встретился с ведьмой.

Это должно было произойти, — Манхабата был совершенно спокоен. — Что ж, возвращайтесь, мистер Берри. Я жду вас.

Манхи..., — Клайв замялся, — ...я должен сказать, что не послушался вас и здесь, в Германии, я не один.

Манхабата вздохнул:

Ничего страшного... вы с Глорией?

Да, как вы узнали? — Клайв был поражен.

В этом нет ничего сверхъестественного, просто воля случая. По приезде я обзванивал некоторых знакомых и один из них сказал, что хотел посоветоваться о чем-то с мисс Эстебан, а оказалась, что она уехала. Ее мама хорошо знает этого человека и сказала, что Глория в Германии.

Понятно, — Клайв усмехнулся. — В вашем тесном кругу ничего утаить невозможно. Вы не осуждаете меня, не считаете непоследовательным?

Нет, мистер Берри, вы же знаете о моем отношении к миру. Чему суждено быть, того нельзя миновать. Я уже поразмыслил над этим и считаю, что помощь Глории действительно необходима. Вы там еще не собираетесь пожениться?

Пока нет! — Манхабата говорил таким спокойным и невозмутимым тоном, что Клайв даже засмеялся. — Вы удивительный человек, Элиас, ваш фатализм поистине безграничен.

Жизненный опыт и знания сделали меня таким, мистер Берри. Ну что ж, могу только повторить вышесказанное — возвращайтесь в Америку и будем сообща решать, как поступать дальше. В любом случае — удача идет с вами рядом. Мне только жаль тех людей, кто тоже вынужден делать это.

Идти со мной? — переспросил Клайв.

Именно так. Для многих это закончится плохо.

Эх, Элиас! Вы по прежнему в своем репертуаре! Ладно, мистер Манхабата, как только я прилечу, то дам вам знать. До встречи!

До встречи, мистер Берри. Не обижайтесь. Помните, что на правду обижаться не стоит.

       Клайв с усмешкой повесил трубку и вышел из кабинки. Глория уже ждала его — сидя в кресле она перелистывала какой-то журнал.

Ну что? — он сел рядом и закинул ногу на ногу.

Дома все нормально, но мама говорит, что в городе только и разговоров что о неизвестном маньяке. Грюнфельд смог посеять испуг в людях — для него это настоящее наслаждение.

Твоя мама говорит не только об этом, — Клайв улыбнулся. — Она нас выдала!

Ты о чем?

    И тогда Клайв рассказал ей о разговоре с Манхабатой, а затем во всех подробностях расписал свой диалог с Борсом.

— Ничего не вижу в том, что Манхабата узнал про нас. Он работает за деньги и по большому счету ему все равно. Его может огорчать только тот момент, что теперь он не единственный, кто может помочь тебе в сфере, недоступной обычным людям... Что ты там все время делаешь?

Действительно, Клайв уже несколько раз, морщась, запускал руку себе под свитер.

— Чешется грудь что-то.

— Пойдем, посмотрим, — Глория указала на большое зеркало, висевшее на стене у входа.

— Думаешь, появилась третья полоса?

— Вполне возможно. Утром, когда ты мылся, ничего не видел?

— Видел, их было две, — Клайв встал, и с озабоченным видом направился к зеркалу. Там он, не обращая внимания на удивленный взгляд телефонистки, поднял вверх свитер вместе с одетой под него толстовкой и хмыкнул, увидев третью полосу, снизу пересекающую две другие, проходя параллельно земле.

— Это из-за нашей ночной встречи? — спросил он у подошедшей Глории.

— Несомненно. Закрывайся, а то на нас тут смотрят.

— Да ладно! — Клайв опустил свитер и, повернувшись, подмигнул телефонистке, которая заулыбалась и опустила глаза. — Вообще-то, вторая полоса за два дня — это многовато.

Глория развела руками:

— Что поделать. Но я не вижу в этом ничего плохого — мы прошли очередной этап, а значит и развязка все ближе.

— Значит, начинается экшн! — Клайв одним движением решительно застегнул молнию на куртке. — Пусть так, мне это даже нравится. Пошли! — он взял ее за руку и пошел к выходу, увлекая Глорию за собой.

        Выйдя из здания почты, они огляделись. Город уже проснулся, и улицы постепенно наполнялись людьми, спешащими по своим делам. Из находившегося неподалеку ресторанчика так аппетитно пахло свежим кофе и сдобой, что они переглянулись, а затем засмеялись, поняв, что подумали об одном и том же.

— Если мы сейчас не зайдем туда, я умру! — сообщила Глория.

— А я умру, если у них нет мяса, — отозвался Клайв. — Черт возьми, я даже забыл, что мы не ели со вчерашнего дня. Такого со мной еще не бывало!

       Утреннее меню ресторана ограничивалось вполне стандартным для этого времени суток набором блюд, но его хозяин проявил сообразительность и смекалку. Стоило Клайву начать знаками показывать, как они хотят есть, и что предлагавшийся ассортимент не вполне может их устроить, как он закивал головой и вскоре перед двумя особо изголодавшимися посетителями поставили огромную яичницу с ветчиной и сосисками, венский штрудель и большой кофейник. Глория даже захлопала в ладоши, приветствуя такую находчивость повара, что вызвало одобрительные улыбки остальных посетителей и обслуживающего персонала. С аппетитом расправившись со всем, что было на столе, они покинули гостеприимное заведение, щедро оставив на чай не менее четверти обозначенной суммы.

— Надо как-то разобраться с обратными билетами, — сказал Клайв, когда они вышли на улицу. Вытирая губы бумажной салфеткой, он стоял посреди тротуара и теперь ждал от Глории какого-нибудь ответа.

— Вероятно, здесь это будет трудновато решить, — подумав, сказала она. — Я считаю, что нам надо ехать назад в Мюнхен, и там, в аэропорту, всё станет понятно.

Клайв согласно кивнул:

— Поехали сейчас? Если ты, конечно, не устала, милая.

— Это не имеет значения, нам надо возвращаться, вот и весь ответ.

— Что за женщина! — он бросил на нее полный восхищения взгляд. — Каждый раз, когда я слышу от тебя что-то подобное, я не перестаю удивляться. Далеко не каждый мужчина обладает такой волей и таким здравомыслием!

— Я не мужчина и далеко не каждая, — улыбнулась она. — А вообще — спасибо за комплимент!

— Тогда вперед?

— Вперед!

Однако когда они почти дошли до машины, Клайв вдруг остановился.

— Когда я расплачивался в ресторане, то мне показалось, что в бумажнике осталось не так много денег, — сказал он, с озабоченным видом залезая во внутренний карман. — Сейчас посмотрим.

— Шестьсот тридцать марок, — Клайв показал тоненькую пачку разноцветных банкнот.

Глория только пожала плечами:

— А что ты хотел? Деньги не вечные, да и тратили мы немало. К тому же у нас ведь еще полно долларов.

— Это да, я со всеми нашими делами совсем забыл о деньгах, — задумчиво протянул он. — Но нам надо расплатиться с хозяином в отеле. Шестьсот, думаю, если и хватит, то впритык, а доллары предлагать мне неудобно.

— Поменяй сейчас, в чем проблема?

— Да деньги все в номере. Кстати! — Клайв поднял кверху указательный палец. — Что я мучаюсь? Мне наверняка уже переведены деньги из Америки, а по дороге в отель я уже несколько раз видел офис «Дойче Банка».

— Ну, вот и заедем, — сказала Глория, открывая дверь «Гольфа». — Нет проблем!

Они подъехали к банку аккурат к открытию, а уже через двадцать минут вышли оттуда с сияющими лицами.

— Вот, черт! — воскликнул Клайв, садясь в машину, и одновременно бросая свою сумку на заднее сиденье. — Двести тысяч марок! Признаюсь, не ожидал, что это произведет такое впечатление!

— На них можно жить здесь десять лет, — сказала Глория. — Я люблю деньги, скрывать не буду. Когда они рядом, это так здорово! Приятно сознавать, что мы с тобой занимаемся столь опасным делом ни за просто так.

— Еще бы!

        Клайв действительно получил перевод в сто тысяч долларов, которые ему перечислил на спешно открытый в «Дойче Банке» счет адвокат Локерти, и которые превратились в двести тысяч марок исходя из разницы обменных курсов. Берри снял только десять тысяч, но сумма, обозначенная в выписке по счету, произвела на него, как и на Глорию, неизгладимое впечатление. Конечно, Клайв обладал теперь и большим состоянием, но пока оно было для него только виртуальным. Кроме того, дело, которым приходилось заниматься, лежало несколько в иной плоскости, и материальная его составляющая играла далеко не главную роль. Тем не менее, общение с живыми деньгами вдруг неожиданно наполнило обоих каким-то особым вдохновением и помогло окончательно расслабиться. Прибыв в отель, они попросили хозяина выписать расчет, а сами поднялись в номер, быстро собрали свои вещи и через двадцать минут были готовы к выезду. На вопрос, чем вызвана такая спешка, Клайв ответил, что в Мюнхене их ждут друзья. Поблагодарив его за заботливость и хорошее обслуживание, они, отказавшись от помощи, сами загрузили сумки в машину и поехали на вокзал. Поезда на Мюнхен отправлялись с Обербайбанхоф каждые два часа, и пока Глория покупала билеты, Клайв позвонил в прокатную фирму, где они брали свой «Гольф» и сообщил место стоянки. Машина была оплачена на несколько дней вперед, поэтому и тут никаких проблем не возникло. Без четверти двенадцать к перрону подали состав и ровно в полдень они покинули Бургхаузен, в котором каждый прожитый день приносил столько событий и разнообразных эмоций, что они запомнили этот маленький провинциальный городок навсегда.

                                                                        Часть 3. Битва.

                                                   Глава 1. И снова Сиэтл.

       Мюнхен, который до этого Клайв с Глорией видели только в утренние часы, поразил их своих темпом жизни. На улицах было такое множество машин, что несколько километров, отделяющих вокзал от аэропорта, их такси преодолевало не менее получаса. Количество народа на улицах даже позволяло провести сравнение с самыми густонаселенными городами Америки, в которых им доводилось бывать. Только в три часа дня Клайв и Глория добрались до уже знакомого аэропорта «Мюнхен-Рим». Бессонная ночь все же давала о себе знать и когда они, найдя свободные места в зале ожидания, расположились на них вместе со своим багажом, накопившаяся усталость разом навалилась на обоих.

— Давай я пять минут отдохну и сразу пойду узнавать что к чему, — широко зевая, сказал Клайв.

— Давай, — еле слышно ответила Глория, которая сев, сразу закрыла глаза.

......Прошло почти полчаса, когда задремавший было Клайв вдруг вздрогнул и очнулся. Глория мирно спала рядом, положив голову ему на плечо.

Вот черт! — проговорил он, протирая глаза. — Так мы никуда не улетим!

        Клайв осторожно положил вместо себя сумку с вещами и потянувшись, направился к длинной стойке, за которой находились представительства многочисленных авиакомпаний. Оказалось, что вылететь сегодня вполне возможно, но лететь предстояло с пересадкой, потому что прямой рейс был назначен только на следующий день. Клайв остановил свой выбор на «КЛМ», которая предлагала пересадку в Чикаго, в то время как остальные компании осуществляли перелет только до Нью-Йорка. Он купил два билета и вернулся в зал ожидания. Глория спала, подложив руку под голову.

Просыпайся! — он осторожно потрогал ее за плечо. — Нам скоро вылетать!

А? Что случилось?

Пока еще ничего, — улыбнулся он. — Я купил билеты — через полтора часа вылет.

Глория глубоко зевнула :

    Отлично.

    Но только нам предстоит пересадка в Чикаго, О-Хара. Прямых рейсов на сегодня нет, а какие есть — они все до Нью-Йорка.

Ну и замечательно! — она только махнула рукой. — Сколько нам лететь?

Клайв достал из кармана билеты:

Девятнадцать часов. В « О — Хара» время пересадки два тридцать пять. В Такоме будем завтра в четыре утра.

А ты говоришь девятнадцать! — Глория весело засмеялась. — Можно прямо сейчас перевести стрелки и будет казаться, что осталось всего одиннадцать часов!

       Все их дальнейшее путешествие проходило вполне гладко. После прохождения процедуры регистрации на рейс, Клайв позвонил Борсу и договорился о встрече в аэропорту Сиэтла. Лейтенант на следующий день как раз был выходной и без лишних разговоров согласился пожертвовать своим ночным отдыхом. Зайдя в самолет, они сразу достали пледы, и как только он произвел взлет, почти одновременно заснули, окончательно утомленные всеми событиями. Заранее предупрежденная стюардесса не стала будить их на ланч, сделав это только к ужину. Через десять часов после взлета они благополучно приземлились в Чикаго О-Хара Интернейшнл, подождали положенные два с половиной часа и вылетели, наконец, в родной Сиэтл, в аэропорту которого и приземлились ранним утром 17 января 1988 года.

       Борс встречал их, стоя сразу у выхода с летного поля.

Привет! — подал он руку Клайву, но затем они по-дружески обнялись. — Доброе утро, мисс Эстебан!

Спасибо, что встретил, Адам, — сказал Берри. — Сейчас мы получим багаж и можем ехать. У тебя такое бледное лицо — опять новости?

Борс кивнул :

Дело плохо, Клайв, совсем плохо. Тебя прямо сейчас ждут в мэрии, там заседает экстренный штаб. Вчера вечером Грюнфельд убил двух зевак, стоявших около известного тебе дома, а потом скрылся внутри. Это произошло на глазах еще нескольких человек. Они позвонили в полицию и помощник шерифа, получив санкцию на обыск дома, в составе оперативной группы выехал на место. Они окружили дом, высадили дверь и восемь человек проникли внутрь...

—    Черт возьми, олухи! Хотя, их можно понять — кто поверит в монстра из преисподней! — проговорил Клайв, следя за конвейером, по которому уже пустили багаж с их рейса.

Что дальше, мистер Борс? — спросила Глория, внимательно слушавшая его рассказ.

Дальше? — Адам сжал губы. — А дальше, после полнейшей тишины внутри, из дома вышел один из спецназовцев — совершенно голый, с обезумевшими глазами. В руке он держал напрочь оторванную голову помощника шерифа. Подойдя к ближайшей машине, он не своим голосом сказал что-то про смерть, которая постигнет теперь детей каждого, кто посмеет помешать свершению великой мести, кинул голову в стекло и упал без чувств. Этот человек был известен как совершенный зверь, несгибаемый боец, и видеть его таким — это много стоит. Сейчас дом оцеплен войсками, но зайти внутрь никто не решается, да и команды такой не поступало. Все ждут тебя.

Какой кошмар! — сказала Глория, прерывая общее молчание, которое воцарилось после столь неожиданных известий. — Теперь Грюнфельд получает невероятную мощь. Его знают и его боятся почти все. Сказав о детях, он затронул те струнки в душе, которые многим не позволят начать ему активно противодействовать.

Клайв был более спокоен. Он подошел к конвейеру, снял с него две их сумки, и поставив рядом с собой на пол, сказал :

Получается, что на данный момент убито двадцать шесть человек. Это уже больше половины, а значит, действуя подобным образом, эти долбаные умники из полиции приближают и мой последний час. Еще пара дней и конец. Я знаю, что надо делать, но и Грюнфельд знает все. Он только рад, что ему предоставляется возможность уничтожать столько людей за один раз. Поехали, Адам, поехали скорее! — Берри покачал головой. — Я должен все объяснить. Сейчас или никогда, потому что будет поздно!

А я что? — усмехнулся Борс. — Сам хочу того же! Давайте, мисс Эстебан, я помогу вам нести вашу сумку.

Они уже подходили к машине Борса, когда Клайв, немного замедлив шаг, многозначительно посмотрел на друга :

Кстати, Адам! Когда ты говоришь обо мне применительно к этому делу, не надо забывать и о мисс Эстебан. Лучше говорить не «тебя», а «вас»!

                                                               Глава 2. Совещание.

       Они буквально летели по ночному Сиэтлу. Борс выставил на крышу мигалку, заставляя остальные машины прижиматься правее, уступая дорогу. За какие-нибудь полчаса они добрались до центра и остановились у самой мэрии. Вокруг стояло множество гражданских, полицейских и военных машин, а само здание было ярко освещено. Они без задержек миновали вестибюль, в котором была выставлена охрана, и в сопровождении габаритного джентльмена с наушником в ухе, поднялись на лифте на четвертый этаж.

Пожалуйста, вам туда, — он указал им на длинное освещенное окно в середине коридора, а сам снова зашел в лифт и уехал.

       Клайв, Адам и Глория оказались в большом трибунном зале с множеством кресел, установленных рядами, гул голосов в котором напоминал встревоженный улей. Тут находилось по меньшей мере тридцать человек, среди которых они узнали самого мэра, главного шерифа города Джона Санти и сенатора Вадса. Остальные, видимо, тоже занимали ответственные посты. Хотя многие были одеты просто, а то и вовсе небрежно, в их манерах угадывался особый лоск, накладываемый властью, несмываемый отпечаток которого есть на каждом мало-мальски значимом чиновнике. Тем не менее, все они сейчас напоминали депутатов на выборах, а воспаленные от бессонницы встревоженные глаза говорили о многом. При их появлении все замолчали и разом провернулись к вновь прибывшим, а они, находясь в некотором замешательстве, остановились около входа.

Мистер Берри? — наконец, нарушая неловкое молчание, произнес высокий человек в черном костюме, сидящий рядом с мэром.

Клайв кивнул.

Проходите, пожалуйста... Садитесь, — он указал на несколько свободных мест, расположенных напротив.

Кто это? — тихо спросила у Борса Глория, садясь в одно из предложенных кресел.

Дуайт Моррис, важная шишка из ФБР. Прибыл к нам накануне.

Господа! — слово взял мэр. — Вот теперь мы имеем возможность наконец лицезреть и выслушать человека, который, как оказалось, имеет самое непосредственное отношение к объединившей всех нас здесь проблеме. Это мистер Клайв Берри, позвольте его представить!

Только что севший в кресло Клайв снова встал и поклонился присутствующим :

Здравствуйте, господа, позвольте вас поприветствовать! Я далеко не всех вас знаю по имени, но не сомневаюсь, что каждый из вас сможет со своей стороны принять некие меры, могущие помочь мне в решении этого дела. Со мной рядом находится мой друг, офицер полиции Адам Борс и один из самых близких мне людей — мисс Глория Эстебан. Они имеют самое непосредственное отношение к нашей общей проблеме и несомненно, также смогут помочь.

Прекрасно сказано, мистер Берри, — слово взял Вадс. — Мы немедленно готовы вас выслушать. Я, как и вы, понес страшные потери и хочу знать, почему это случилось. Почему безнаказанно гибнут ни чем не повинные люди. Пройдите, пожалуйста сюда, за трибуну, чтобы все могли вас одинаково хорошо видеть и слышать.

    Клайв посмотрел на Глорию — в ответ она легонько улыбнулась и кивнула. Он положил ей руку на плечо, а затем пошел вперед. В этот момент дверь открылась и в зал вошел еще один человек.

Проходите, мистер Вердклифф, — обратился к нему один из присутствующих. — Мистер Берри только что прибыл.

       Клайв вспомнил, что этим именем Борс называл детектива, который тоже занимается Грюнфельдом, и который смог проявить достаточно благоразумия, поверив в его сверхъестественное происхождение. Он кивнул ему на ходу и подошел к трибуне, за которой сидели Вадс, мэр, Моррис и несколько высоких полицейских и военных чинов.

Я готов! — сказал Берри, вопросительно смотря то в зал, то в сторону трибун.

Проходите сюда, — Вадс встал и кивнув, поставил рядом с собой еще одно кресло.

Итак, все готово, — обратился к присутствующим Моррис. — Предлагаю начать с самого начала , которое мы знаем только со слов мистера Борса и мистера Вадса, но подробно о котором может рассказать только один человек — мистер Клайв Берри. Прошу вас, мы с нетерпением ждем, мистер Берри!

       Клайв немного помолчал, собираясь с мыслями. Он нашел в зале Глорию, которая снова улыбнулась и в знак одобрения показала ему большой палец. Вердклифф сидевший теперь на его месте рядом с Борсом, о чем-то перешептывался с лейтенантом, но глаза остальных были обращены к нему и в зале повисла напряженная тишина.

Господа, — кашлянув, начал Клайв. — Сразу прошу прощения за возможную сбивчивость слога, и еще прошу не отвлекать меня вопросами, пока я не закончу говорить. Событий было много, и я не хочу что-то упустить, что неизбежно произойдет, если я буду отвечать вам на них. Мы столкнулись с проблемой, которая до сих пор могла привидеться только в страшных снах или в фильмах ужасов. Я был самым прожженным материалистом, которого только можно себе вообразить. Война и долгая военная служба отучили меня верить во что-то, существующее вне представлений о существующем положении вещей. Мне казалось, что я видел все в этой жизни, но две недели назад оказалось, что это не так....

        Клайв говорил медленно. Он старался не упустить ни одной подробности, шаг за шагом воскрешая в памяти все события, происшедшие с новогодней ночи. Иногда, описывая моменты, могущие показаться наиболее фантастичными, он смотрел в зал, но не видел скепсиса или усмешек в глазах людей. Борс был совершенно прав, когда говорил в телефонном разговоре про изменившиеся настроения среди тех, кто по долгу службы должен был оказывать противодействие в совершении преступлений. Клайв рассказал им все, не утаив ни одного факта и не забыв одной фамилии. Он не боялся выглядеть сумасшедшим, поскольку видел, что серьезность момента вынудила каждого из присутствующих принимать на веру его любые слова. Слова того, кто оказался выбранным самой судьбой, чтобы постараться остановить продолжавшееся безумие. И поэтому, когда Клайв закончил рассказ, в зале воцарилась гнетущая тишина. Первым молчание прервал Моррис.

Вы действительно считаете возможным войти в горящий дом и таким образом переместиться в некое пространство, где у вас будет возможность разделаться с этой нечистью? — спросил он, нервно теребя себя за подбородок.

Конечно. Я столько повидал за последнее время, что это как раз не представляется для меня самым трудным.

А что самое трудное?

Я не смогу это сделать один, — Клайв поднял указательный палец, сопровождая этим жестом свои слова. — Мне нужны умные и храбрые люди, которые не дрогнут в любой ситуации.

В этом как раз нет ничего невозможного. А проверить ваши слова проще простого... когда вы готовы провести операцию?

Клайв пожал плечами :

Через несколько дней.

А оружие? Ведь Грюнфельда нельзя убить простыми методами. Вы ведь даже не встречались еще с вашим профессором?

Манхабата сказал, что он сможет помочь, значит оружие должно найтись.

Вот что! — вмешался в разговор Вадс, хлопнув ладонью по столу. — Вы получите все необходимое, мистер Берри. У нас просто нет иного выбора, а иначе скоро нам придется эвакуировать весь город. Но если ваша затея не удастся, то да сжалятся над нами небеса!

                                                       Глава 3. На тропе войны. Ночь принятия решений.

Открою вам один секрет, — продолжал Моррис. — Получено согласие президента на принятие любых мер противодействия этому явлению. Еще несколько дней назад была создана экспертная комиссия, состоящая из самых уважаемых людей в области изучения паранормальных явлений. Ими подготовлен доклад, позиции которого не расходятся с озвученными вами фактами. Единственное, что отличает этот доклад от ваших слов, так это то, что все они сошлись во мнении, что мы не имеем реальных возможностей остановить Грюнфельда.

Клайв выразительно посмотрел на Глорию, которая ободряюще кивнула.

Я и сам вполне согласен с их выводами, — сказал он. — Это истинная правда, но только на тот момент, когда эти выводы были представлены. Сейчас слово «мы» звучит несколько иначе — сейчас мы сможем победить его! Если бы у меня не было этой уверенности, поверьте, я не стал бы здесь разглагольствовать. Пожалуйста, задавайте любые вопросы и я готов отвечать на них, — Клайв обвел взглядом зал.

В ответ первым руку поднял высокий мужчина весьма представительной внешности :

— Я глава департамента полиции по связям с общественностью, Вудридж, — представился он. — Вы, мистер Берри, стали довольно известны в последнее время. Если не во всем обществе, то среди журналистов уж точно. Нам не удастся скрыть приготовлений к началу проведения данной операции. Представляете, какая волна поднимется, когда они раскопают, а они обязательно раскопают, новые факты? Пока что нам еще удается камуфлировать убийства под бытовые и необязательные, несколько случаев уже списаны прессой на маньяка, но если в общество проникнет хоть что-то о сверхъестественном происхождении проблемы — всё! Начнется массовое помешательство, истерия, разговоры о конце света и так далее. Один горящий дом, возле которого десятки людей и который никто не собирается тушить, чего будет стоить!

И что вы предлагаете? —спросил Клайв, высоко подняв брови.

Предлагаю все здесь присутствующим соблюдать максимальную осторожность в своих действиях и высказываниях. Надо...

Знаете, что? — прервал его Клайв. — В ваших силах повернуть все так, чтобы намечаемая, как вы выразились, операция, до и после момента своего завершения представлялась для всех несколько иначе.

Что вы имеете ввиду? — теперь пришла пора Вудриджу в удивлении вскидывать брови. Да и остальные присутствующие непонимающе смотрели на Берри.

Обставьте всё так, как будто снимается фильм, — сказал Клайв. — Просто поставьте везде камеры, создайте оцепление — и всё! Людям объявите, что снимается эпизод со спецэффектами.

       По залу прошел гул одобрения. Действительно, эта идея выглядела вполне осуществимой и главное, действенной. сенатор Вадс переговорил о чем-то с мэром и кивнув головой, сказал :

С этим решено. Господин Вудридж, немедленно приступайте к выполнению этой задачи. У вас один день. Звоните в киностудию, в Голливуд — куда хотите, сегодня ночью все должно быть готово.

Вудридж встал, поклонился присутствующим и быстрым шагом вышел из зала.

Мистер Берри, — слово снова взял Моррис, — как вы представляете себе подготовку к операции? Признаюсь, ваша идея с фильмом была великолепна, это никому и в голову не приходило. Вы сейчас главное действующее лицо, так что прошу вас — командуйте!

Пожалуйста, мистер Берри, — Вадс сделал широкий жест рукой, — мы все здесь в вашем распоряжении.

Клайв несколько раз кашлянул и еще раз оглядел зал:

Многие люди на моем месте стушевались бы сейчас, но я, господа, без малого пятнадцать лет отслужил в спецподразделении «Б» морской пехоты, и командовать мне в таких случаях не впервой. Однако, для начала я хотел бы попросить подняться сюда к нам миссис Глорию Эстебан! — Клайв показал на нее рукой. — Глория, прошу тебя!

       Все разом обратились на Глорию, которая до этого тихо и незаметно сидела на последнем ряду. Она встала, и отлично поставленной походкой, покачивая бедрами, пошла между рядов к трибуне. Клайв с удовольствием наблюдал за произведенным ей впечатлением, отлично понимая, как важен был этот маленький спектакль в исполнении Глории. В зале, в котором сидело тридцать суровых мужчин, вдруг стало сразу легче дышать. Лица многих светлели, когда они смотрели ей вслед. Глория же, словно не замечая произведенного эффекта, поднялась на трибуну и села рядом с Клайвом.

Мисс Эстебан, — продолжил он, — является творцом всего, что мне удалось достичь в эти дни, и я не могу, да и не имею права, отделять ее от себя. И если я сказал, что что-то удалось мне, то я не совсем прав — это удалось нам!

Присутствующим было зачитано сообщение о мисс Эстебан, — улыбнулся Моррис. — Всем известны ее способности и её роль в этом деле. Не удивляйтесь, я же говорил, что мы не сидели на месте, мистер Берри! Но короткая записка не может полностью отразить человека, и увидев мисс Эстебан воочию, нам остается вам только позавидовать — с вами рядом не только великолепный советчик и помощник, но и очаровательная женщина!

Спасибо! — Глория заулыбалась.

Вот теперь я чувствую себя еще более уверенно, — засмеялся Клайв. — Если честно, то очень приятно сознавать, что не надо никому ничего рассказывать и доказывать, в жизни так бывает нечасто. Раз вы обо мне уже все знаете, значит давайте о деле. Так вот, во первых: я считаю, что необходимо действовать максимально оперативно и всех задействованных в деле людей надо собрать здесь как можно скорее.

Как вам будет угодно, мистер Берри, — кивнул Вадс. — Идея хорошая.

Отлично. В таком случае, мне хотелось бы видеть здесь Элиаса Манхабату и профессора Джона Мозера.

Сделаем, — кивнул шериф, который уже записывал имена в своем блокноте.

Во-вторых, — продолжал Клайв, — необходимо как можно скорее составить список тех, кто пойдет со мной в дом.

Сколько человек вам нужно? — спросил Моррис.

Не меньше пятнадцати. Двое уже есть.

Вы и...

Лейтенант Борс. Идешь с нами, Адам? — обратился он к другу, который продолжал сидеть на последнем ряду, и в знак согласия поднял сжатую в кулак правую руку.

Тут возмутилась Глория :

Как так?! А я?! Меня ты не считаешь?

Это безумно опасно, милая, — Клайв вдруг заволновался. — Я никогда не прощу себе, если что-то с тобой случится по моей вине.

Записывайте и меня! — решительно сказала она. — Как ты можешь так говорить? А я себе прощу, если что-то случится с тобой? Нет уж, мы теперь навсегда одной верёвкой связаны!

Клайв вздохнул :

Значит, трое уже есть.

Четверо! — раздался голос с последнего ряда.

Все обернулись и увидели Рональда Вердклиффа, который встал со своего места.

Я могу оказаться полезен, — пояснил он. — А вдобавок, какой отличный повод попасть в историю — фильм про нас вот-вот начнут снимать, а там, глядишь, и книжку напишут!

Напишут— напишут! — с улыбкой кивнул Моррис. — Вы согласны с этой кандидатурой, мистер Берри?

Вполне, мистера Вердклиффа мне ранее уже рекомендовал лейтенант Борс.

Хорошо, — Моррис записал на листке и его фамилию. — Итак, четверо уже есть!

                                                                               Глава 4. Команда.

       Совещание уже шло более трех часов. Было решено множество организационных вопросов, составлены и переданы соответствующим подразделениям подробные инструкции, как вести себя в той или иной ситуации. Клайв доказал присутствующим, что убитые двадцать шесть человек уже настолько приближают кровавую развязку, что необходимо в любом случае передать всем полицейским, чтобы они не вмешивались, если в эти дни произойдет очередное появление Грюнфельда. Каждая новая смерть для него великое благо, и подставляться под его удары не смеет больше никто.

       Вскоре присутствующие, получая соответствующие их должностям задания, стали один за одним покидать помещение и через полчаса зал наполовину опустел. Однако, это продлилось недолго, потому что в мэрию прибыло специальное антитеррористическое подразделение «SWAT», подчиненное непосредственно главному департаменту полиции. Это были самые отчаянные профессиональные бойцы, прошедшие огонь и воду, и готовые на всё. Возглавлял их майор Стэн Мэнгрум, едва увидев которого, Клайв сразу узнал в нем своего бывшего товарища по службе во Вьетнаме. Первоначальное удивление сменилось радостью встречи старых боевых товарищей. Сама судьба сводила вместе людей, которые были способны не просто выполнить труднейшую задачу, но и испытывая друг к другу глубочайшее доверие и уважение, стать, таким образом, вдвойне сильнее, образовав единую команду. К вновь прибывшим обратился непосредственно агент Моррис, что было весьма важно, потому что не каждый мог сразу поверить в эту абсолютно сверхъестественную историю, а слова, исходившие от столь важного и значимого лица, приобретали дополнительный вес. Им были представлены все факты и доказательства существования Грюнфельда, после чего было предложено решить, кто пойдет с Клайвом, отбросив все предрассудки и возможные страхи. Отряд Мэнгрума насчитывал сорок четыре человека, и все как один выразили стремление идти за своим командиром. Вместе с Клайвом он сел за стол и детально описал качества каждого.

Ты их хорошо знаешь, Стэн, — сказал Клайв, получив достаточно ясное представление о способностях того или иного бойца. — Смотри, нам нужны... , — он понизил голос, — нужны не самые умные. Я не знаю, что там произойдет, но подозреваю, что рассуждать им не придется.

ОК, — кивнул тот, — мои ребята бойцы, а особо умные в кабинетах штаны трут, сам знаешь.

Клайв улыбнулся:

Ясно. Тогда идем дальше.... нужны трое с тяжелым оружием, три снайпера, три сапера и три лучших рукопашника.

Итого двенадцать, — подытожил Мэнгрум.

Двенадцать, и нас получается с тобой вместе — пятеро. Семнадцать человек... вполне нормально.

Ну что? — спросила Глория, которая неслышно подошла сзади, заинтересованная их разговором.

Познакомься Стэн — мисс Глория Эстебан, — Клайв взял ее за руку. — Она тоже идет с нами.

Очень приятно, мисс. Вы не боитесь?

    Глория обняла Клайва :

Нет, что мне бояться с такими молодцами?! А потом, мистер Мэнгрум, я здесь, кажется, единственная, кто знает куда мы идем и только я смогу вам помочь в сложной ситуации.

Вы были в потустороннем мире? — Мэнгрум с улыбкой посмотрел сначала на Клайва, а потом на нее.

Работа такая! — она засмеялась и картинно развела руками. — Ладно, господа, решайте ваши вопросы, я вас оставлю. Агент Моррис и Вадс отдают последние указания — пойду послушаю.

Да, милая, — Клайв поцеловал ее в щечку и они с Мэнгрумом снова склонились над списком.

Ты где такую нашел? — тихо спросил Стэн.

Понравилась?

Еще бы! Но она ой как не проста, Клайв. Я видел таких — эта женщина сильнее всякого оружия.

Я знаю. Но я ее люблю, а о своих интересах в этом деле она и сама мне рассказала.

Ладно, ок. Так вот, касаясь нашего дела.... сейчас отделим из отряда тех, кто больше подходит под твои требования и выберем уже из меньшего числа претендентов.

Давай, Стэн, действуй... Кстати! — Клайв посмотрел ему в глаза.

Что?

А что значат твои слова, что ты видел таких, как Глория?

Мэнгрум немного помолчал, а потом положил руку ему на плечо :

У меня и мама и сестры такие. Ты думаешь, почему я без единой царапины прошел через все перепетии?

Заговоренный? — улыбнулся Берри.

Можно и так сказать. Ладно, давай уже к делу!

       После первичного отсева они выбрали из оставшихся двадцати бойцов тех, кто наиболее подходил по требованиям. Было видно, что многие не воспринимают всерьёз своего задания, но принимая во внимание действительно фантастические обстоятельства, связанные с этим делом, специально их никто не собирался переубедить. Однако, видя целеустремленное и сосредоточенное лицо своего командира, которому эти люди доверяли безоговорочно, вскоре их скепсис и улыбки сошли на нет.

       Подошло время распределения ролей и сдвинув столы, все оставшиеся в зале сгрудились вместе, внимательно слушая мнение каждого из присутствующих. В максимально сжатые сроки им предстояло стать единой командой, в которой каждый должен был быть готов постоять за своего товарища. Клайв Берри, исходя из его ведущей роли в деле, по умолчанию признавался командиром. Адам Борс и Стэн Мэнгрум стали заместителями, остальные должны были исполнять свои роли, сообразно знаниям и умениям каждого. Конечно, во всем этом присутствовала определенная условность, потому что каждый из них имел равный голос и равное положение, однако для большей организованности было решено прибегнуть к этому простому испытанному способу. На возникший вопрос о экипировке Клайв предложил самый минимальный ее вариант. Нахождение в потустороннем мире не предполагало собой наличие громоздкой амуниции и множества других вещей. Здесь экспертом выступила уже Глория, и окончательный вариант выглядел так: оружие, минимум личных вещей и фонари. Споров было много, но в конце концов, под ее разумными доводами сдались самые отъявленные скептики.

       Моррис, Вадс, шериф и другие, кто оставался в зале, внимательно слушали все мнения и доводы тех, кто должен был идти в это неведомое и страшное путешествие, но не вмешивались, предоставив им самим разобраться между собой. Когда все, казалось, на этом этапе было решено, в зал вошло несколько полицейских, которые доставили испуганного смуглого человека. Это был Элиас Манхабата, которого подняли с постели и ничего не объясняя, дав ему на сборы десять минут, посадили в полицейскую машину и доставили прямо в мэрию. Увидев Клайва, он всплеснул руками и воздел глаза к небу.

Это вы! А я, признаться, о чем только не подумал, пока меня сюда везли. Нельзя же так пугать человека!

Доброе утро, Элиас! Простите, что напугали вас, но у спецслужб свои метода работы. — Клайв взял его за руку и подвел к остальным. — Знакомьтесь, господа — это мистер Манхабата. Чем он занимается вы все знаете, так что эту часть можно пропустить.

       Клайв по очереди представил его каждому члену своей группы, а также всем присутствующим в зале. От обилия имен и скопления больших должностей Манхабата слегка ошалел. Он еще не понимал до конца, что происходит, и видя его все возрастающее удивление, Клайв счел за должное посвятить своего советника во все подробности. Во время рассказа лицо Элиаса постоянно менялось. Он поглядывал на присутствующих то с интересом, а то и со страхом, благо лица многих бойцов действительно могли внушить это чувство. Когда повествование подошло к концу, Манхабата сначала помолчал, а потом вдруг обратился к Глории :

Ты решила идти с ними?

Однозначно.

Элиас покачал головой :

Я допускаю, что вы сумеете открыть проход, но думал ли кто-нибудь о путях возвращения? Там можно застрять навсегда, и не мне тебе рассказывать, сколько людей так и не выбралось из астрала.

Все переглянулись. Действительно, увлеченные составлением плана, никто из них не подумал об обратном пути. Однако, самым решительным оказался Стэн Мэнгрум. Не давая никому из своих людей думать, он решительно уничтожил вдруг появившиеся ростки сомнения.

Если есть вход, то есть и выход! — решительно заявил он. — Моя солдатская логика прямая, но верная. Это отродье приходит в наш мир оттуда, а потом снова прячется в небытие. Так, мистер Манхабата?

Да, — кивнул тот, — правильно.

Так какого дьявола! Вы сами себе противоречите! Он входит и выходит, а мы сможем только войти? Ну уж нет, вход и выход существует и баста!

Манхабата неуверенно повел плечами :

Не буду вам противоречить, но вы не...

Послушай, Элиас, — вмешалась Глория, не давая ему договорить, — это не та проблема, о которой нужно думать сейчас. У нас есть четкая задача — прекратить убийства невиновных людей, и тебя сюда позвали как консультанта, а не как во всем сомневающегося умника, который хорошо умеет только говорить нужные слова и протирать дырки на заднице, сидя в кресле.

Браво! — Мэнгрум восхищенно хлопнул в ладоши. — Слова настоящего мужчины!

Последнее замечание вызвало всеобщее веселье и обстановка сразу разрядилась. Манхабата тоже улыбнулся, а потом спросил, не обращаясь ни к кому в отдельности:

Позвольте, но что вы хотите от меня?

Во первых, я хочу вам заплатить, — сказал Клайв. — Сегодня вы получите полную сумму, о которой мы договаривались. Во-вторых, я хочу получить плод трудов ваших — то, зачем вы ездили в горы. Ну и третье — я хочу услышать, что вы еще наработали за это время. Помниться, вы сами говорили о тактике нападения на Грюнфельда, о том, что нам надо обкладывать его как волка. Кажется, эти ваши услуги входят в сумму нашего договора?

Да, мистер Берри, входят. Правда я не уверен, что теперь, когда с вами есть рядом мисс Эстебан, я могу открыть что-то новое для вас.

Не надо! — Глория покачала перед ним пальчиком. — Мы исповедуем разный подход к магии, и твое мнение не только не лишнее, но исходя из твоего опыта и знаний, оно является обязательным. Ты же знаешь, что там, где есть черные свечи, одна должна обязательно быть белой.

       Присутствующие внимательно слушали этот разговор, но когда Манхабата уже открыл рот, чтобы дать ответ, как в этот момент опять открылась дверь и двое сотрудников в штатском ввели в зал еще одно действующее лицо. Это был, неопрятно и неряшливо одетый маленький сухонький старичок. На его голове росла копна волос, обладатель которой явно подглядел её форму у Эйнштейна. Он смотрел на присутствующих рассеянным блуждающим взглядом, что делало его, вкупе с остальной внешностью, немного смешным и одновременно, трогательным. Это и был профессор Джон Мозер, которого Элиас Манхабата отрекомендовал как создателя особого оружия, и на которого сейчас с надеждой и интересом смотрели десятки глаз. Его также, как и Манхабату, без объяснений подняли с постели и доставили в штаб, но, тем не менее, Мозер сохранял полное спокойствие, граничащее с безразличием. Подошедший к нему Клайв извинился за причиненные неудобства и сразу перешел к делу. Он представил ему находящихся в зале людей, из которых профессор до этого знал только Манхабату, рассказал о цели их собрания, и прямо глядя тому в глаза, уже загоревшиеся интересом, без лишних предисловий спросил :

Мистер Мозер, мне надо прямо сейчас знать, имеется ли у вас то оружие, о котором нам рассказывал мистер Манхабата. Мы не можем ждать, и если это так, я готов купить его у вас. Конечно, после соответствующих испытаний.

        Старичок с хитрым видом почесал подбородок. На его лице не было заметно ни малейшего удивления — казалось, он всю жизнь знал, что именно в этот день его привезут в мэрию и Клайв Берри задаст ему именно этот вопрос. Он пододвинул к себе одно из кресел, сел в него, положив ногу на ногу и важно сказал, прищурив глаза :

Вы обратились по правильному адресу. У меня есть такое оружие, но оно стоит дорого.

Цена не имеет значения, — сказал Моррис, который стоял рядом. — Дело государственной важности.

Мозер понимающе кивнул:

Конечно государственной важности! Мои открытия все имеют государственное значение. Пятьсот долларов!

                                                            Глава 5. Подготовка. Первая и последняя.

    Клайву показалось, что он ослышался :

Что «пятьсот долларов»? — спросил он.

Ройтер стоит пятьсот долларов, — спокойно ответил Мозер.

Это название вашего оружия?

Да, ройтер — особый лучемет профессора Мозера.

Вы можете нам его продемонстрировать?

Никаких проблем. Только я не взял с собой ни одного.

Сколько же их у вас?

Пять штук.

Вы получите по пять тысяч за каждый, если они докажут свою работоспособность.

Пять тысяч! — на сей раз Мозер явно взволновался. — Моя работа стоит пять тысяч?! Вот, черт! Слушайте, надо немедленно ехать ко мне в мастерскую, пока вы не передумали!

Может быть, отправить кого-нибудь за ними ? — спросил Моррис.

Ни в коем случае! — Мозер замахал руками. — В мою мастерскую никто не может зайти без хозяина! Да и вообще, их никто не найдет — у меня там, знаете ли, не магазин, где все разложено по полочкам.

Поезжайте! — решительно сказал Моррис.

—     Ребята, — обратился он к тем двоим, которые доставили профессора, — проводите мистера Мозера в его мастерскую и помогите ему, если понадобиться. Потом сюда.

А деньги у вас точно есть? — Мозер снова прищурил глаза.

Сразу получите, как только мы убедимся в том, что оружие работает так, как надо, — заверил его Клайв. — Возвращайтесь скорее.

После того, как за ними закрылась дверь он с улыбкой посмотрел на присутствующих.

— Ну, что думаете?

Скоро увидим, — отозвался Борс. — По виду, так совсем сумасшедший.

Часто именно такие и способны на всякие изобретения, — сказал Мэнгрум.

Да, у них нестандартное мышление, — согласился с ним Моррис.

А как вы с ним познакомились, Элиас? — Клайв повернулся к Манхабате, который все время, пока длился разговор с профессором, тихо сидел за столом.

Его приводил с собой один мой знакомый. Он занимается экзорцизмом и утверждал, что Мозер с помощью какой-то машинки смог испепелить демона, которого он до этого выгнал из тела своего, так сказать, пациента.

И что?

Манхабата развел руками :

А ничего! Он полчаса говорил о своих открытиях, но показать ничего не захотел, потому что по его словам это опасно делать в те моменты, когда нет объекта, на которого может быть направлено действие. Впрочем, я запомнил его энтузиазм, да и не доверять моему знакомому у меня не было никаких оснований.

Понятно. Ну что, господа! — на сей раз Клайв обращался ко всем сразу. — Позвольте предложить вам вот что: сейчас почти восемь часов утра. Сейчас каждый соответствующие инструкции, дождемся нашего странного друга, а затем мы отправимся по домам. Нам предстоит нелегкое дело и я уверен, что у каждого есть кто-то, с кем хочется побыть в такие минуты. Я не люблю громких слов, но все мы скоро можем войти в историю, при этом неважно, кто вернется назад, а кто нет. У нас нет времени на долгую подготовку, нет даже четкого представления куда мы попадем, да и попадем ли вообще. Однако, возложенная на нас трудная и почетная миссия не дает времени на сомнения. За нами десятки жизней, и даже если нам суждено погибнуть,то, по-крайней мере, мы знаем на что идем и за что боремся, в отличие от других людей, которые умирают ни за грош. Это всё!

Прекрасно сказано, мистер Берри! — Моррис одобрительно покачал головой. — Четкость и ясность — вот отличие стратега. Ну что же, разбирайтесь между собой, мы не будем вам мешать. Вы имеете полное право все решать сами.

— Смотрите, — Клайв подошел к столу, жестом призывая всех последовать его примеру, взял большой лист бумаги и нарисовал посередине него круг. Это дом, адрес Северо — Восточная 12 авеню, дом номер 8. Стоит он, в принципе, на отдалении от других строений, и это нам на руку...

кто-то мне говорил, что дом оцеплен? — Клайв посмотрел в сторону военных.

Вокруг него солдаты с нашей базы, — отозвался один из них. — Пятьдесят человек стоят двойным кольцом по периметру.

Отлично. Так вот, зажигаем дом со всех сторон одновременно и стоим насколько возможно ближе со стороны главного входа. Как только видим проход — бросаемся туда, а дальше... , — Клайв усмехнулся, — а дальше я не знаю! Больше сказать мне нечего. Какая-то рекогносцировка или план, в данной ситуации абсолютно бессмысленны. Действовать придется только по факту. Вот теперь, собственно, и всё!

Всё правильно, — поддержал его Мэнгрум. — Осталось договориться, где и во сколько нам завтра встречаться.

Позвольте мне, — Глория решительно выдвинулась вперед. — Что касается времени, тут ответ однозначный — до наступления рассвета. Лучше всего часов в пять утра. Именно в это время энергетические поля наиболее разряжены, что должно сделать переход наиболее вероятным. Мистер Манхабата, а вы, как консультант, как считаете?

А? — тот словно очнулся от глубокого сна. — Да, вы правы, мисс. К пяти утра энергетика успевает очиститься от скопившейся в аурах тяжести, накопившейся за предыдущий день. Я только до сих пор не понимаю, чем я смогу вам быть полезен в дальнейшем?

А я откуда знаю?! — вдруг взорвался Клайв. — Вы наш консультант, так подумайте сами, мистер Элиас Манхабата! Не вы ли мне говорили, что теперь повязаны со мной одной веревкой? Я не отделяю себя от остальных, а значит вы повязаны со всеми нами. У вас есть почти сутки на решения — возьмите свои книги, читайте молитвы, делайте что угодно — вам лучше знать! Я уже немало поднаторел в вашей магии, и считаю, что ваша первостепенная задача, это расчистить нам путь, убирая всякие нефизические заслоны, которые могут появится на нашем пути. Об остальном думайте сами, повторяю еще раз!

Ну-ну, не ругайтесь! — Моррис подошел к Манхабате, который с опустошенным видом продолжал сидеть в кресле. — Мистер Манхабата сейчас поедет домой, там отдохнет, подумает, и я не сомневаюсь, что скоро он будет в состоянии выполнить поставленную задачу!

       Берри махнул рукой и на этом спор был прекращен. Все снова расселись по местам и Клайв с Глорией, по возможности кратко описали свое германское путешествие для тех, кто прибыл в мэрию позже. Рассказ уже подходил к концу, когда в дверях появился профессор Мозер. Все были немало удивлены, когда увидели, что ни у него, ни у сопровождающих его агентов в руках нет ничего похожего на сумки или футляры, в которых могло лежать столь нужное им оружие.

Что случилось? — Моррис вопросительно смотрел на своих людей, которые в ответ только развели руками.

       В это время Мозер, приняв самый важный и торжественный вид, уже подходил к столу. Не обращая внимания на всеобщее удивление, он выложил перед собой пять маленьких продолговатых трубок, напоминающих обычные авторучки.

Получите, — сказал он. — Перед вами самое сильное оружие против нежити, существующее в природе.

И как это действует? — Мэнргум с недоверием взял один из цилиндров. — Похоже на фонарик...там лампочка внутри, что-ли?

Там световой диод, испускающий импульсы отрицательных ионов. Они разрушающе действуют на структуру неживой материи во всех ее проявлениях. Ни один призрак не выдержит удара отрицательно заряженных частиц, собранных в единое целое.

И где же нам достать сейчас призрака, чтобы это проверить? — этот вопрос Борса вызвал всеобщий смех.

Курица, — спокойно ответил старик.

Что курица?

Легче всего достать курицу. Курица есть мертвая плоть и ее можно найти в любом магазине. Хотя годится любое другое мертвое тело не прошедшее термическую обработку.

Пошлите кого-нибудь в магазин, — Моррис был совершенно серьезен. — Сейчас проверим!

       Пока один из агентов ушел на выполнение задания, цилиндры пошли по рукам. Люди, знающие об оружие все, только пожимали плечами, передавая друг другу странные предметы. Выполненные из обычного пластика, с одной стороны они заканчивались отверстием, прикрытым синим полупрозрачным стеклышком, а на другом имелась стальная кнопка, окончательно делавшая их похожими на обычные карманные фонарики, которые продавались в любом магазине. Однако, Мозер строго настрого предупредил их, чтобы никто не пробовал привести прибор в действие без его руководства и вскоре все пять трубок вновь оказались на столе.

        Люди, не спавшие всю ночь, порядком устали, и в ожидании возвращения агента разговоры стали потихоньку затихать. Невероятная сложность и опасность задачи постепенное дошла до всех, и осознавая, что завтрашний день может стать последним, бойцы думали о своих родных и близких, о тех, с кем им хотелось бы побыть в эти последние часы.

        Однако, агенту стоило отдать должное, поскольку со своим заданием он справился действительно быстро. Большинство маркетов вокруг было еще закрыто, а в тех, что были открыты, ассортимент товаров не предполагал наличия такого товара, как свежая курица. Тогда он, постучав в двери «Икс Март», просто показал удостоверение и в целях государственной безопасности приказал выдать ему искомый товар. Его серьезное лицо и высокое звание не давали местным охранникам повода для шуток или отказа, а потому они вынесли ему курицу, попросив только оставить расписку, что и было исполнено. Они еще долго смотрели вслед стремительно удалявшейся большой черной машине, и только потом, покачав головами, отпустили несколько едких замечаний в адрес «этих чокнутых».

        Появление агента вызвало всеобщее оживление. Все встали со своих мест, встали полукругом и стали смотреть за приготовлениями. Несчастную курицу положили на отдельный стол, за ней поставили деревянный щит, так, чтобы на него падала её тень, затем профессор Мозер взял один из своих ройтеров, и отмерив назад пять шагов, направил его на объект.

Это максимальное расстояние, — обернувшись, объявил он. — В данном случае целимся именно в тень, а не в сам объект. В потустороннем мире все иначе — там тень и есть сам объект. Смотрите!

Он решительно нажал кнопку, расположенную с задней стороны трубки, подержал так несколько секунд и отпустил.

Всё!

   Послышались недовольные голоса. Все ожидали какого-то невероятного эффекта, но ожидания их обманули — не произошло ровно ничего. Наибольшее спокойствие сохранили Клайв, Глория и Манхабата.

Что это было? — изумленно спросил мэр, который стоял в первом ряду.

Аннигиляция устойчивости материи физического тела путем воздействия на его обратную сторону, — спокойно пояснил профессор.

Вы тут издеваетесь над нами, что-ли?

Никогда не чувствовал себя таким идиотом! — заявил шериф и плюнув, направился к выходу.

Постойте ка, господин Санти! — вдруг окликнул его Мозер.

Тот обернулся :

Потрогайте её!

Кого?

Курицу.

А почему бы и нет, — сказал Вадс. — Потрогайте, мистер Санти. Вы полиция, ваше дело всегда идти впереди.

        Шериф несколько секунд постоял, о чем-то думая, а потом быстрым шагом пошел к столу :

Если сейчас ничего не произойдет, — объявил он, оборачиваясь к присутствующим, — я заявляю вам перед всеми, мистер Мозер — вас ждут неприятности. Ваши исследования могут оказаться опасны для общества и в моих силах их приостановить. Я не боюсь сейчас снова оказаться дураком — это будет ваша проблема!

Он решительно повернулся к курице и ткнул в нее пальцем. Затем постоял немного и приложил к ней всю руку.

Теплая! — сказал он. — Тёплая и какая-то... как желе!

У неё размягчились кости скелета, — спокойно пояснил профессор. — Аннигиляция нарушает их молекулярную структуру, а в случае с призраком она воздействует на его сущность, полностью переводя объект в разряженное состояние. Тень — это то же тело, только отраженное в спектре светового излучения.

        Тут всех прорвало. Люди стали по очереди трогать несчастную тушку, поражаясь своим невиданным ощущениям. Их пальцы свободно проминали тушку до самого конца, но она упрямо восстанавливала форму, словно была из резины.

Вы гений, профессор! — сказал Клайв. — Скажите, на сколько импульсов рассчитано это оружие?

На пять. После этого оно становится бесполезным.

Сейчас они все полные?

Да.

А перезарядка?

Мозер отрицательно мотнул головой.

Двадцать четыре выстрела... что же, надо использовать его экономно. Но думаю, этого вполне достаточно. Я покупаю их у вас!

Подождите, вмешался Вадс. — Сейчас это предприятие приобрело государственное значение, и вы, выступая как частное лицо, не обязаны так поступать.

Клайв только покачал головой:

Тут вы ошибаетесь, мистер Вадс. Я должен тратить свои деньги, а вернее, обязан. Государство и так делает все, что может, а отношения с мистером Мозером пусть останутся как частные.

Вадс некоторое время смотрел ему прямо в глаза, а потом, видимо поняв что-то, согласно кивнул :

Хорошо, мистер Берри, не буду настаивать. Знаете, я вам верю, а я нечасто верю людям. Я верю, что вам удастся остановить это чудовище и отомстить. Здесь уже есть и моя личная заинтересованность, потому что я потерял свою семью. Накажите его, мистер Берри, накажите так, чтобы мало не показалось!

Я постараюсь, мистер Вадс. — Клайв усмехнулся. — У меня личного к нему не меньше.

сенатор кивнул и они разошлись.

Скажите, профессор, — сказал Клайв, кладя руку на плечо Мозеру и отводя его в сторону, — а что было бы, если бы курица была, к примеру, из гриля? В чем разница?

Молодой человек! — Мозер смотрел на Клайва как учитель на бестолкового ученика. — Курица из гриля это уже всего лишь еда, мясо! Свежая тушка курицы — это мертвое тело птицы, понимаете? Луч воздействует только на мертвое тело, проходя через его тень. В остальных случаях эффекта не будет, да и не должно его быть — это не М 16!

—    Хорошо, всё понятно. Подождите еще пару минут, профессор. Сейчас я договорю с ребятами, и потом буду готов идти с вами.

Куда?

   —     Как куда?! В банк!

                                                                Глава 6. Последний день.

       Конечно, Клайв был несколько оптимистичен, когда говорил Мозеру о «нескольких минутах» ожидания. Прошло не менее часа, прежде чем они закончили обсуждение дальнейших действий. Было решено, что на сегодня все члены команды могут быть свободны, и каждый волен распоряжаться этим временем по собственному усмотрению. На три часа утра следующего дня назначался общий сбор, здесь же, в мэрии. Ответственные за подготовку полицейские и военные чины получали соответствующие инструкции, и понемногу все начали расходиться. Те, кто отправлялся с Клайвом и Глорией в это неведомое путешествие, в основном отправились по домам, желая провести с близкими оставшиеся часы. Остальным предстояло заниматься подготовкой территории, работой с обществом и прессой, а также десятками других задач, каждая из которых составляла отдельное звено уже запущенного механизма, и без которых было невозможно его полноценное функционирование.

    На улицу выходили по-очереди, и из разных выходов, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Пустые машины с темными стеклами выезжали из ворот мэрии, направляясь в разные стороны, уводя таким образом за собой дотошных журналистов, от которых, конечно, сложно было утаить подобные приготовления. Когда настала очередь Манхабаты, Клайв, видя его опустошенный взгляд, сам проводил его вниз, и подав на прощанье руку, попросил не забыть медальоны. Также он пообещал в течение нескольких часов перевести ему на счет деньги, что вызвало некоторое у того некоторое оживление, и на этом они расстались. Вернувшись в зал, Берри застал там только Глорию, Борса и Мозера. Не знавшие до этого друг друга, они молча сидели на стульях, дожидаясь его возвращения.

Всё? — спросила Глория. — Поехали?

Сейчас, милая, — Клайв махнул Борсу. — Адам, можно тебя на минутку?!

У меня есть к тебе просьба, брат, — тихо сказал он, когда они, отойдя в сторону, встали у окна.

Давай.

Позвони Элейн и скажи ей что-нибудь....я не хочу, понимаешь. Скажи, что я женился уже, в конце концов! Ну, придумай что-нибудь!

Ок, брат! — Борс на секунду задумался. — Если честно, то я уже был у нее!

Ого! — Клайв с улыбкой посмотрел на него. — Вот видел же я эти твои глазки, которыми ты смотрел на нее у меня в квартире! Вот проныра! И что ты ей сказал.

Борс пожал плечами:

Честно всё и сказал.

А она?

А она вздохнула, а потом пригласила меня пить кофе.

Клайв с восхищенным удивлением смотрел на лейтенанта:

Так у вас....ты ее...это?!

Ну, до такого не дошло. Во— первых, я не знал твоей реакции, а во —вторых, не у всех так все быстро и легко получается, как у тебя!

        Берри немного помолчал, а потом рассмеялся:

Вот, оказывается, я какой! Ладно, все отлично, дружище! Настоящий друг он на то и друг, чтобы выручать товарища во всем. Мир вам и любовь, она отличная девушка, и вы будете неплохой парой.

Для этого надо вернуться, брат, — Адам вдруг погрустнел.

Клайв хитро посмотрел на него :

Для этого надо, чтобы было, откуда возвращаться!

Не понял?! Ты не веришь? — Борс широко открыл глаза.

Верю, верю! — Клайв положил руку ему на плечо. Он видел удивление друга и вдруг понял, насколько искренне все эти люди поверили ему. Только силой этой общей веры можно было достичь желаемого, и только сила их общей веры открывала врата, пройти в которые до этого удавалось так не многим. И потому он, буквально осененный этим откровением, сразу пресек в себе последние сомнения, которые не должны были более выходить наружу и сжал пальцами плечо друга :

Я не так выразился, Адам. Просто вернуться из небытия.....звучит странно!

Все ок! — Борс подмигнул ему и ткнул кулаком в грудь. — Я верю в это, а верю я не так и во многое! Ну всё, если не возражаешь, я пойду, Клайв. Дел много, боюсь все не успеть.

Конечно иди, о чем разговор! До встречи! — они ударили по рукам и Борс, кивком головы попрощавшись с остальными, вышел из зала.

    Клайв, в свою очередь, вернулся к Глории и Мозеру.

Я готов. Прости, милая, у нас там был мужской разговор.

О чем же? — улыбнулась она, подавая ему руку. — Раз мужской, значит о женщинах?

А как же! — Берри засмеялся. — Я просил, чтобы он позаботился о той девушке, об Элейн. Помнишь, я тебе говорил?

Ну и...?

Он уже раньше успел это сделать.

Отлично! — Глория тоже рассмеялась. — Друг на то и друг!

       Взяв со стола пять ройтеров, Клайв положил их в карман, и они вместе с Мозером направились к дверям. Полицейские, дежурившие на первом этаже, направили их через боковой выход, и никем не замеченные, все трое вышли на улицу. На такси они доехали до восточной Олив — Уэй, где в одном из банков лежали основные средства Клайва, и без проблем осуществили все необходимые операции. Руководство банка, информированное о прибытии столь важного клиента, хотело встретиться с Клайвом, но он вежливо отказался, сославшись на плохое самочувствие, но пообещав посетить их уже через несколько дней. Профессор Мозер получил наличными свои двадцать пять тысяч, и закатив глаза, помчался к выходу.

Завтра придете? — только и успел окликнуть его Клайв.

Да, буду! — они едва услышали его удаляющийся голос.

Вот, чертяга! — Клайв с усмешкой покачал головой. — Полоумный, но гений!

А где ты видел других гениев? — спросила Глория, складывая в сумку деньги, которые они взяли лично себе. — Умный — он и есть умный, а гениальность это нечто иное. Умный видит мир правильно, а гений его вообще не видит. Он живет в том мире, где есть только он и его работа.

Доллары-то он неплохо видит! — усмехнулся Клайв.

Да, их сложно не заметить, — со смехом отозвалась Глория, с трудом закрывая сумку. — Но деньги для него это только энергия, а не фетиш, как для большинства.

       Выйдя на улицу, они переглянулись:

Куда теперь?

    Глория прищурившись посмотрела на ярко светившее солнце, но больше ничего не сказала, предоставляя Берри право выбора.

Мне не нужно домой, — Клайв сделал неопределенный жест. — Меня там никто и ничто не ждет... Мама не будет против, если мы приедем вместе?

Конечно нет, что за глупости?!

        Остановив такси, они поставили свои большие сумки в багажник, и удобно устроившись на просторном заднем сиденье огромного «Шевроле Каприс», начали дремать, убаюкиваемые плавными покачиваниями широкого кузова, отчего дорога показалась им неутомительной и короткой.

    Уже на подъезде к дому Клайв разбудил окончательно уснувшую Глорию:

Маме что-нибудь нужно говорить? Вероятно, она ничего не знает?

Глория открыла глаза :

Что ты говоришь?

Мама будет у нас спрашивать, что да как. Как ей лучше отвечать?

Глория зевнула, махнув при этом рукой:

Все, что нужно, она знает. Для нее мы приехали из Германии, и всё — больше ничего не было.

Она не любопытна?

Она умна и опытна.

А про завтрашний день?

Ничего не надо говорить, просто встанем ночью и уедем...ох, ну вот мы и дома!

       Глория произнесла это, когда машина повернула с трассы, и в окне замелькали уютные загородные коттеджи её родной восемнадцатой авеню. Вскоре колеса уже зашуршали по мелкой гальке, которой была посыпана дорога к её дому, и такси остановилось. Клайв внезапно поймал себя на мысли, что он никогда не видел этих мест при дневном свете. Озеро Тюб Лейк, которое до этого напоминало о своем присутствии только особым запахом, доносившимся вместе с ветром, оказалось совсем близко. Его голубая гладь была хорошо видна между сбросивших листву деревьев Сансет Парка, подступавшего прямо к дороге.

Красиво? — Глория уже расплатилась с таксистом, и тот, выгрузив багаж, несколько раз с удовольствием глубоко вдохнув чистого воздуха, пошел к водительской двери.

Не то слово! — откликнулся Клайв, по прежнему продолжая стоять, зачарованно глядя на открывшийся пейзаж.

Пойдём! — засмеялась она. — Ещё успеешь налюбоваться, а вот сумки наши я одна не подниму!

    Клайв оглянулся :

— Прости, милая. Просто стало так хорошо от всей этой красоты. Ощущение, будто вся тяжесть вдруг на мгновение спала с души. Понимаю, что рановато, но я представил, как все будет у нас потом.

— Всё так и будет, дорогой, — Глория улыбнулась, но, как показалось Клайву, немного грустно. — Мимолетные ощущения очень важны — они часто показывают суть будущего.

— Пойдем! — Клайв взял две самые большие сумки. — Смотри, а мама уже нас встречает!

Действительно, миссис Эстебан, ожидавшая их с самого утра, в этот момент вышла на крыльцо, привлеченная звуком подъезжавшей машины и хлопаньем дверей.

— Мама! — Глория помахала рукой. — Мы сейчас!

— В общем, договорились, — сказала она Берри, наклоняясь, чтобы взять последнюю сумку, — мама будет знать только то, о чем нужно знать. Если она спросит, почему так поздно — скажем, что задержали самолет.

— Ок, — Клайв ногой придержал перед ней калитку, давая пройти вперед, — я буду побольше молчать.

       Впрочем, много выкручиваться, отвечая на неудобные вопросы, им не пришлось. Надо отдать должное миссис Эстебан, которая, видя их усталые лица, не стала проявлять излишнее любопытство. После первых приветствий, посетовав, что остыли ее фирменные пироги, которые были испечены к приезду дочери еще утром, она пошла на кухню готовить обед, сказав, что через час все будет готово и, наказав не опаздывать, оставила их вдвоем. Клайв с Глорией поднялись наверх и, не распаковывая сумок, сразу пошли в душ. Не стоит говорить, сколько удовольствия им, измученным долгим путешествием, доставила эта нехитрая процедура. Посвежевшие и набравшиеся сил, точно в назначенное время они спустились в гостиную, где миссис Эстебан соорудила поистине сказочный стол. Почти полтора часа они с удовольствием поглощали вкуснейшие домашние блюда, попутно рассказывая о своих приключениях. Глория, на которую выпала роль основного рассказчика, со своей задачей справлялась мастерски, всякий раз искусно обходя скользкие моменты, которые, несомненно, вызвали бы у мамы множество ненужных вопросов. Сведя в итоге их поездку практически к увеселительному путешествию, они закончили рассказ на несуществующей задержке рейса из Чикаго, тем самым удовлетворив женское любопытство миссис Эстебан. После обеда они еще около часа для приличия посидели с ней перед телевизором, а затем пошли к себе.

—    Вам точно понравилась моя кухня, мистер Берри? — вдруг окликнула его старушка, когда Клайв с Глорией уже поднимались по лестнице.

— Вы бесподобно готовите, миссис Эстебан! — ответил Клайв, перегнувшись сверху через перила.

— Всегда надо говорить правду! — засмеялась она, назидательно подняв кверху указательный палец. — Но сейчас я вам верю!

— Мама, мы очень устали и сейчас пойдем отдыхать, ужинать уже не будем — поздно! — громко сказала Глория, которая, услышав их разговор, тоже задержалась на лестнице. — Всё было великолепно,…кстати, ночью нам надо будет уехать, так что ты не волнуйся, если услышишь, как мы ходим.

— А что такое случилось, куда собрались?

— Я тебе потом расскажу, — ответила Глория, видя, что Клайв смотрит на нее совершенно беспомощным взглядом.

— Ладно, молодые люди, отдыхайте! — миссис Эстебан с улыбкой махнула рукой.

— Глория, девочка! — вдруг снова позвала она дочь, когда та уже снова поднималась по лестнице.

— Да, мам?

— И надолго вы?

— Нет, к завтраку вернемся!

— Тогда я приготовлю пудинг с изюмом.

— Конечно!

   Когда они зашли в комнату и Глория, включив свет, устроилась на кровать, Клайв сел перед ней на корточки и лукаво посмотрел в глаза:

— Утром вернемся?!

— А почему же нет? Там, куда мы отправляемся, времени нет, значит неважно, сколько мы отсутствовать, а если что-то сорвется и проход окажется закрыт, то тем более утром вернемся.

— А что она мне говорила про правду? Она не поверила в наш рассказ?

Глория неопределенно покачала головой:

— То, что мы о чем-то не договариваем, она поняла, а в остальном пусть думает, что хочет. Она меня знает — когда надо, я всю расскажу, а то, что пока озвучивать не стоит, на этом табу. Не думай об этом ...ты поспать не хочешь?

Клайв пожал плечами:

— Пока не знаю, сейчас только шесть вечера. А ты не думаешь, что нам надо как-то приготовиться?

— Как? — Глория улыбнулась. — Взять автоматы, еду, вымазать лицо черной краской?!

— Не знаю.

— У тебя и меня есть амулеты, Манхабата принесет еще три своих. Есть пять ройтеров…

— Думаешь, подействуют? — перебил ее Берри.

Несколько минут она молча смотрела ему в глаза, а потом с улыбкой погладила по голове:

— Прочь сомнения! Сначала он отдает за каждый как за машину, а теперь такие вопросы! Конечно, подействуют, но только боюсь, что их будет маловато.

— Ты про его слуг? — Клайв вздохнул. — Я тоже помню слова Мод, но ничего не поделать, что есть-то есть. Но для Грюнфельда я приберегу пару хороших выстрелов!

Он поднялся на ноги и посмотрел на Глорию сверху вниз.

— Что?

— Смотри! — Клайв подошел к зеркалу и поднял вверх одежду, обнажая грудь. Там, ярко выделяясь на светлой коже, виднелся знак, в почти полностью оформившейся форме которого теперь легко можно было узнать классическую пентаграмму. Не хватало только последней, пятой, завершающей полосы, которая соединила бы воедино остальные, собирая простое перекрестие линий в мощнейший символ, под знаком которого в мире делается столько зла и добра, что все остальные символы отходят на задний план, покрытые её широкой тенью.

— Вот и всё! — разом выдохнула Глория. — Круг замыкается, а значит, мы на правильном пути!

— Что ты имеешь ввиду? — Клайв провел рукой по розовым линиям, напоминающим теперь старые шрамы.

— Пока звезда формировалась, твоя личность формировалась вместе с ней. Ты становился все сильнее, сам не замечая того. Кстати, ты не задавался вопросом, почему Грюнфельд не приходит больше к тебе? Он ведь способен на это и во сне и так.

— А действительно, почему? — Клайв с удивлением посмотрел на нее. — Я ведь и правда не думал об этом.

— Он добился желаемого — мы идем к нему. А тебя он, возможно, даже боится, милый. Он не ожидал, что ты окажешься столь сильным и упорным противником. Сразу убить он тебя не мог, а теперь и подавно.

— Почему?

— Потому что! — Глория улыбнулась. — Потом узнаешь, а сейчас просто поверь.

— Это тебе ведьма что-то нашептала тогда на дороге?

— Может быть, не думай пока об этом …иди ко мне! — Глория протянула вперед руки.

— Свет погасить? — Клайв, улыбаясь, кивнул на выключатель.

Не надо….

                                                                   Глава 7. Изменения Клайва Берри.

    ... они даже не заметили, как прошло четыре часа. Оба находились в том мире, где время и пространство заменяются ощущениями и чувствами. Предстоящее им невероятные и опасное путешествие отошло на второй план, поддавшись могучим инстинктам, когда измученное тело и мозг изыскивают любой способ сбросить напряжение. Только около десяти часов вечера они начали возвращаться к реальности. Спать совершенно не хотелось, но не из-за тревоги и неопределенности, а скорее, наоборот. Как и подобает сильным, уверенным людям — чем ближе к ним был момент истины, тем мобилизованнее и решительнее они становились. Облачившись в ту же одежду, в которой они приехали из Германии, Клайв и Глория собрали в одну небольшую сумку только самое необходимое. Возникший поначалу вопрос о продовольствии отпал сам собой, и глядя друг на друга, они даже рассмеялись его нелепости. Осознанное путешествие в мир, который для обычного человека, далекого от тонких материй, можно было сравнить только со сном, настолько не сочеталось с физиологическими потребностями организма, что мысль о еде воспринималась исключительно с точки зрения курьеза. Клайв закинул сумку на плечо и отнес её в гараж, размещавшийся с другой стороны дома и в который вела отдельная лестница. Положив ношу в багажник огромного чемоданообразного «Вольво», принадлежащего Глории, он вернулся в дом, и они вместе спустились в гостиную, где провели время почти до полуночи, за просмотром телевизора истребив большую миску чипсов, обильно запивая их острым томатным соком. Потом, пожелав миссис Эстебан, которая как раз выходила из ванной, доброй ночи, они снова прошли в комнату Глории. Однако, на этот раз она попросила Клайва удалиться в соседнюю спальню, а сама обложилась книгами, и вскоре он почувствовал сладкий запах свечей, проникавший из-под общей двери. Клайв лежал на кровати в полной темноте и не отрываясь смотрел на потолок, освещаемый молодой луной. В тишине ему казалось, что временами он даже слышит голос Глории, который тихо и протяжно шептал непонятные сложные слова, но как только начинал прислушиваться, звук исчезал. Конечно, стены обладали надежной изоляцией, но Клайв готов был поклясться, что это не мираж. Он раз за разом старался поймать волну, исходящую из соседней комнаты, то напрягая, то расслабляя слух, и наконец, ему это удалось. Стало понятно, что происходящее за стеной он слышит в тот момент, когда не думает об этом, и немного потренировавшись, Клайв легко овладел новой техникой. Было даже забавно слышать голос человека, находящегося вне пределов возможностей обычных органов чувств, и вскоре он начал улавливать даже звук ее сердца. Потом, решив испытать себя далее, и мысленно поблуждав по дому, он услышал, как работает телевизор в спальне миссис Эстебан, и монотонный голос диктора читает сводку предстоящей погоды. Клайв даже немного испугался, когда перед его внутренним взором вдруг начали вырисовываться неясные картины, и он понял, что не только слышит, но и видит происходящее там. Старушка сидела на кровати, облаченная в белую ночную сорочку и смотрела телевизор, попивая теплое молоко, налитое в обычную чашку...

       Клайв вздрогнул и словно очнулся — он все так же лежал на кровати, и сначала даже подумал, что просто заснул и ему все это привиделось, но необычные ощущения говорили, что это не так. Тело не было так расслаблено, как в момент обычного пробуждения, да и особое состояние до конца не ушло — как только он подумал о Глории и повернул голову в сторону комнаты, где она находилась, то внутри снова зазвучали ее слова. Вероятно, она заканчивала ритуал, потому что говорила быстро и уверенно, явно не обращаясь к книгам, уже исполнившим свою роль. Через несколько минут Клайв понял, что она встала, затушила свечи, затем что-то звякнуло и он услышал ее шаги. Разом выведя себя из нового состояния, Клайв сел на кровати, и когда Глория появилась в дверях, он с улыбкой встречал ее появление.

Что за загадочное выражение? — спросила она, увидев его глаза.

Я знал, что ты зайдешь.

Ты меня так чувствуешь? — она села рядом, одновременно поцеловав его в щеку.

Нет, я слышал.

    И Клайв рассказал ей о своих достижениях, красочно описывая новые ощущения. Когда он закончил, Глория, с интересом следившая за выражением его лица, спокойно сказала :

Это называется «выход в тонкий мир». Ты не знаешь, что это такое, но у тебя получилось. Это в очередной раз доказывает правильность моих слов о твоих расширяющихся возможностях. Когда ты научишься управлять ими всеми, я даже боюсь предположить конечный результат. Но сейчас, милый, нам уже не остается времени для разговоров — пора ехать.

А сколько сейчас? — Клайв попытался рассмотреть часы.

Два ночи.

Ни хрена себе, я даже и не заметил! Конечно, нам пора! — Клайв сразу засобирался. — Ты сама-то готова?

Я готова.

Тогда вперед! — Клайв встал и направился к двери. — Я пойду в гараж, и тогда буду ждать тебя уже на улице.

Там кнопка открытия ворот слева от выхода! — окликнула его Глория.

Хорошо, милая!

       Клайв без проблем справился с своей задачей, и через пять минут уже выгнал машину на дорогу, остановившись напротив калитки. Вскоре свет в доме погас и на пороге появилась Глория, которая заперла входную дверь и торопливо пошла по дорожке, поеживаясь от холода.

Скоро вернемся! — подмигнула она Берри, видя, что он смотрит на дом.

Ага!

    Клайв нажал на педаль, и они медленно поехали вперед, оставляя за спиной тихую сонную улочку, где мирно спали в домах простые обыватели, даже не представляющие, на что идут эти двое. Выехав на магистраль, они резко ускорились и быстро миновав южный Сиэтл, повернули на восток. Город мирно спал, но уже выехав на двенадцатую северо-восточную авеню, где находился злополучный дом, стало заметно возросшее количество полицейских машин, стоявших у обочин в прямой видимости друг от друга. Вскоре среди них стали появляться армейские «Хаммеры», а за квартал до цели их и вовсе остановил настоящий военный кордон. Возле него стояло несколько человек, в которых сразу угадывались репортеры, тщетно пытавшиеся доказать свое право пройти дальше. Клайв молча протянул подошедшему офицеру водительское удостоверение, тот сверил фамилию со списком, который держал в руках, и козырнув, дал команду пропустить их.

Ты не была здесь? — спросил Клайв, видя, как Глория смотрит по сторонам.

Нет, никогда. Далеко еще?

Нет, после поворота еще метров триста.

       Дальше Клайву ничего показывать не пришлось, потому что как только их «Вольво» выехал на финишную прямую, конечную цель поездки угадать было просто. Вокруг дома Адамсов стояло не меньше двадцати автомашин, возле которых уже образовалась внушительная толпа. Сам дом был освещен изнутри, что резко гармонировало с другими окрестными строениями, погруженными в полную темноту. Калитка была открыта, но пространство перед домом, освещенное полицейскими прожекторами, оставалось пустым, а по периметру вдоль забора размещались солдаты в полном боевом облачении. Их винтовки, как и крупнокалиберные пулеметы двух стоящих неподалеку «Хаммеров», были направлены в сторону входа, постоянно находившегося под прицелом. Также виднелось несколько специализированных автомашин, какими пользуются киностудии во время съемок. Огромные профессиональные камеры уже выкатили на асфальт и теперь техники суетились возле них, подводя кабели и освещение. Как только «Вольво» Клайва и Глории показался из-за поворота, все, кроме солдат, разом повернулись в их сторону.

Нас уже ждут, — сказала Глория. — Сколько же тут людей!

Да, — согласился Клайв, припарковываясь у тротуара и выключая двигатель, — представление пройдет с размахом!

    Не успели они выйти из машины, как к ним сразу поспешило несколько человек, в том числе и сам главный шериф города, Джон Санти.

Здравствуйте, мистер Берри, — сказал он, подавая Клайву руку, — здравствуйте, мисс Эстебан! У вас всё в порядке?

Здравствуйте, мистер Санти. А у вас — нет?

Да как вам сказать..., — шериф замялся. — Пожалуйста, пройдемте в автобус, там у нас штаб.

    Он сделал знак, призывая следовать за собой, и направился к большому черному «Форду» с наглухо затонированными стеклами. Проходя мимо одной из групп людей, стоявших вокруг, Клайв с Глорией узнали среди них тех двенадцать спецназовцев, которые должны были отправиться с ними в дом, и обменялись приветствиями. Чуть дальше они увидели Вердклиффа, что-то горячо объяснявшего троим полицейским, стоявшим рядом. В автобусе их встретили агент Дуайт Моррис, сенатор штата Джеймс Вадс, мэр Чарлз Эштон, майор Мэнгрум и еще несколько важных чинов. Словом, все те, кто был посвящен в обстоятельства дела, и кого они уже видели до этого в мэрии. Салон был оборудован двумя рядами сидений, стоящих вдоль бортов друг против друга, а между ними стоял длинный стол, что делало его настоящим офисом на колесах. Клайву с Глорией предложили присесть, и слово взял агент Моррис, у которого от волнения были отчетливо видны ходящие желваки.

Сегодня ночью произошли очередные убийства, — сказал он. — Мы не звонили — не хотели вам мешать в такой момент и решили сообщить только по прибытии.

Мы знаем их? — спросила Глория.

Да, черт возьми! В том то и дело! — вмешался Санти, стоявший неподалёку. — Это Вудридж, заместитель мэра, которого мы все видели утром, профессор Джон Мозер и помощница этого Элиаса Манхабаты!

Какой кошмар! — Глория провела рукой по глазам, в то время как Клайв сокрушенно покачал головой.

Когда это случилось?

Все убийства произошли в течение пятнадцати минут, — Моррис достал из кармана записную книжку. Одно в 23.15 на Восток Проспект Стрит, другое в 23.18 на Запад Хайленд Драйв, и третье в 23.30 на Южной Спокан Стрит. Представляете? Все в разных концах города и в течении пятнадцати минут!

Вудриджа он убил, вероятно, из-за той ретивости, с которой тот выполнил свое дело, — проговорил Клайв, словно рассуждая вслух. — Мы здесь действительно как на съемочной площадке — мистер Вудбридж не сплоховал. Профессор Мозер — тоже понятно за что. Но вот почему Аня? — Клайв обвел присутствующих вопросительным взглядом. — А как вы узнали, кстати?

Про Аню Ли? — переспросил Моррис. — Так нам позвонил сам мистер Манхабата и попросил приехать. Кстати, мне доложили, что он просто рвется сюда, и скоро его привезут. Про Мозера сообщили соседи, которые услышали его крики, а Вудбридж вообще был убит прямо на глазах у жены.

Двадцать девять, — сказал Клайв.

Что? — Моррис и остальные непонимающе посмотрели на него.

Двадцать девять человек убито, — Клайв поморщился и почесал щеку. — И никто не знает, кто будет следующим...

А почему в доме горит свет? Разве там кто-то есть? — вдруг спросила Глория, вглядываясь в окно.

Свет загорелся сам, — сказал шериф. — В полночь мне сообщили, что настежь распахнулась входная дверь и во всех комнатах загорелся свет. Здесь постоянно дежурило до полусотни человек, и никто из них не видел, чтобы кто-то входил внутрь или выходил — все произошло само. Движения в доме также зафиксировано не было.

Ясно, — Клайв со вздохом развел руками. — Ну что же, давайте понемногу начинать... у вас напалм есть?

                                                                Глава 8. Перемещение.

Как вы сказали?! — многим показалось, что они ослышались, и только Мэнгрум с улыбкой поднял кверху большой палец.

    Несколько минут Берри, улыбаясь, смотрел на их изумленные лица.

Про напалм шучу, конечно, — наконец сказал он, — но дом необходимо поджечь, ка вы помните. Что для этого сделано?

У нас есть три огнемета, — ответил один из военных. — Мистер Берри, неужели вы думаете, что мы не понимаем ситуации и приехали сюда просто так? К началу операции все готово, осталось только отдать приказ.

Вместо ответа Клайв просто кивнул, а затем отвернулся и посмотрел в окно :

Кто-то еще приехал, — сказал он.

Сейчас посмотрим, — Моррис встал и подошел поближе. — Ага! Это привезли Элиаса Манхабату.

    Подъехавшая машина остановилась рядом с автобусом и вскоре Манхабата уже входил в автобус. Клайв и Глория сразу заметили, что Элиас был явно не в себе. Его лицо было настолько бледным, что даже смуглость кожи не могла скрыть этого. Обычно неторопливый, с плавными движениями, теперь он просто трясся всем телом, не в силах совладать с собой.

Здравствуйте, мистер Манхабата, — обратился к нему Моррис. — Как видите, мы сработали оперативно и вам не пришлось долго ждать нашего человека. Я понимаю, что случившееся произвело на вас ужасное впечатление, но все же призываю взять себя в руки. Все находящиеся здесь люди вступили в борьбу с этим злом, вступили без оглядки. Сегодня погибло трое, а через неделю может не остаться никого. Грюнфельд может расправится с каждым, но как видите, мы сохраняем спокойствие.

Мне нужно поговорить с мистером Берри, — сказал Манхабата. — С глазу на глаз, это очень важно.

Какие проблемы?! — Клайв встал. — Выходи на улицу, я сейчас подойду.

Манхабата молча повернулся и вышел из автобуса.

Мистер индус, сегодня, кажется, ни на что не годится, — сказал Берри, обращаясь к остальным. — Но человек он нужный, да и должен мне кое-что. Я сейчас поговорю с ним и вернусь, прошу меня извинить, господа. Стэн, — обратился он к Мэнгруму, — давай, начинай понемногу собирать ребят!

Мне с тобой пойти? — спросила Глория.

Нет, милая, я быстро.

    Клайв вышел на улицу: Манхабата стоял у заднего колеса и смотрел на ярко освещенный дом. Приглашенная съемочная группа уже включила свои прожекторы, и присоединив свой свет к ранее включенному полицейскому освещению, они создавали весьма впечатляющую картину.

Ну?

Я должен пойти с вами, мистер Берри, — сказал Манхабата, по-прежнему не отрывая глаз от дома.

А что такое? — Клайв оставался совершенно невозмутим.

Скажите, а вам не кажется, что в таком свете дом выглядит как-то сверхъестественно? — Элиас наконец-то посмотрел на Берри.

Да, что-то есть... так что у тебя случилось? Медальоны где?

Вот, — Манхабата достал из внутреннего кармана два черных деревянных кружка, подвешенные на кожаных ремешках.

Почему только два? — Клайв внимательно посмотрел на них, а затем, повесив себе один на шею, второй спрятал в джинсы.

Один у меня... мистер Берри! — Манхабата вдруг схватил его за руку. — Грюнфельд сегодня был у меня дома и говорил со мной!

Он при тебе убил Аню?

Убил?! Да он мучил её минут десять, прежде чем она умерла! Бедная девочка вся истекла кровью, а он, изрезав ей всё тело, в конце концов пригвоздил её ножом к стене и заставил меня смотреть, как она агонизирует. — Манхабата чуть не плакал. — Я совсем ничего не мог поделать, мистер Берри. Я почувствовал его появление за несколько секунд до этого и успел выставить два энергетических барьера, но он с легкостью преодолел оба. Медальоны лежали в столе и тоже были бесполезны. Грюнфельд схватил меня за горло и прижал к стене рядом с умирающей Аней. Я не мог даже пошевелиться и еле-еле дышал.

Это мне знакомо, — сказал Клайв. Он слушал Манхабату, живо представляя себе описываемую им картину, и почувствовал, как внутри него начинает зарождаться бессильная злость.

Затем, — продолжил Элиас, — он сдавил меня еще сильнее. Видите следы? — Манхабата расстегнул ворот рубашки и показал две синие полосы на шее. — Я уже подумал, что тут мне и конец, но вдруг чудовище начало говорить.

«Я оставлю тебе жизнь взамен на другую», — сказал он. — « Сегодня ночью ты пойдешь и убьешь Берри!»

Клайв вскинул голову :

Ого!

Именно так. Я ответил, что не умею этого делать, и тогда чудовище пригрозило забрать меня в ад.

И ты спугался? — усмехнулся Берри.

Ада я не боюсь, — покачал головой Манхабата. — Я знаю, за что туда попадают, и знаю, что не заслужил этого, а без оснований в ад не возьмут. Я понял, что это он испугался — он испугался вас, мистер Берри! Я понял, что он не уверен в исходе и решил прибегнуть к такому способу — устранить опасность чужими руками. Я безумно не хочу умирать, и на этом Грюнфельд решил сыграть.

И ты согласился? — с улыбкой спросил Клайв.

Конечно! Если бы я не согласился, он убил бы меня сразу. А так у меня есть шанс — вы сможете убить его, и смею надеяться, что я окажусь вам небесполезен.

А если бы ты убил меня? Вот ударил сейчас ножом — и всё?!

Манхабата горько усмехнулся :

А разве это выход? Это и есть путь в ад, а значит Грюнфельд выигрывает вдвойне. Так что, получается, как ни крути, а я обречен. Впрочем, повторюсь, с вами у меня есть шанс.

Ты можешь и не ходить с нами, — Клайв пожал плечами. — Оставайся здесь, а у нас уж как получится.

Манхабата отрицательно покачал головой:

Тогда он убьет меня завтра. Проход в иной мир для вас не закроет выход сюда для него. Нет, мистер Берри, я обречен быть с вами до конца!

Ничего, Элиас, нормально! — Клайв хлопнул его по плечу. — Ты сам говорил мне о карме и предназначении человека, так что уж соответствуй своему мировоззрению. Спасибо, тебе, что рассказал мне всё — я в тебе не ошибся. А сейчас смотри — вон там майор Мэнгрум уже строит своих людей. Подойди к нему и скажи, что ты тоже в команде, он объяснит, что делать дальше.

Ок, спасибо и вам. Действительно, чему быть, того не миновать. Правда, оказывается, большая разница проповедовать это другим, или самому проходить через препятствия, рискуя жизнью.

Да, Элиас, это так. Но иди-иди, а за Аню мы отомстим. Отомстим так, что мало не покажется!

       Клайв подбадривающе подмигнул и снова зашел в автобус. Там шло настоящее совещание: все стояли у стола, на котором был разложен план дома и живо обсуждали дальнейшие действия. Только Глория одиноко сидела у окна в ожидании Клайва.

Мистер Манхабата изъявил желание идти с нами, — объявил он.

Вы считаете, что он не станет обузой? — спросил Моррис, поднимая голову.

Не станет.

Вам виднее. Хорошо, пусть идет, — и Моррис снова склонился над планом.

Клайв сел рядом с Глорией и рассказал о случившемся.

Я же говорила, — шепнула она, после того, как он закончил. — Он испугался тебя, потому что не совсем ожидал, что ты станешь настолько активно сопротивляться. Грюнфельд выполнил предъявленные ему условия — сообщил тебе правила и указал места, где надо побывать. Вот только он не рассчитывал, что ты не сложишь руки, не будешь дрожать от страха, как остальные, а наоборот, примешься за дело с такой энергией, что это его насторожило. Вдобавок, он наверняка знает про знак на твоей груди, а это уже совсем плохо для него.

Почему? — Клайв заглянул ей в глаза. — Опять не расскажешь?

Нет, милый, не могу. Ты сам поймешь, когда настанет этот момент и тогда тайна откроется.

Ладно, — Берри погладил ее по руке. — Манхабата передал мне медальоны. Один тебе. Вот, возьми.

Он достал из кармана два оберега, передал один Глории, а второй одел себе на шею.

Шаманский амулет, — сказала Глория, рассматривая черный кружок. — Сильная вещь, жесткая. Против Грюнфельда долго не выдержит, но в паре с тем, который у нас есть, станет полезен вдвойне.

Мистер Берри! — раздался голос шерифа Санти.

Клайв выглянул из-за кресла.

Подойдите к нам, пожалуйста!

Пойдем вместе, — Клайв выразительно посмотрел на Глорию.

       Когда они подошли, стоявшие вокруг стола мужчины расступились. План дома, лежавший посередине, был весь покрыт стрелками и подписями к ним. Рядом лежало еще несколько бумаг.

Здесь полный список тех, кто идет в дом, — сказал Санти, подавая Клайву одну из них.

Хорошо, я прочитаю его на улице, когда все будут готовы, — Клайв сложил лист вчетверо и положил в карман куртки.

Ок. На плане дома мы отметили те места, которые необходимо зажечь. Полковник Манстер (тот кивнул), возглавляющий отряд солдат, присланный к нам, предложил зажечь дом огнеметами с трех сторон, оставив фасад нетронутым для безопасности входа. Мистер Моррис, в свою очередь, настаивает на круговом огне. Вам идти в этот дом, мистер Берри, от вас зависит жизнь множества людей... каково ваше мнение? Ведь если что-то сорвется, все погибнут в пылающем огне.

В ответ Клайв покачал головой:

Предложение агента Морриса мне представляется более правильным. Более того, я считаю, что поджигать необходимо не только снаружи, но и внутри. Пусть солдаты разобьют окна и из огнеметов планомерно запалят все комнаты. После этого можно уже переходит на стены. Дом должен походить на горящий факел.

Люди могут испугаться, — сказал Манстер. — Зайти в горящее здание не всякий пожарный способен, даже находясь в полной амуниции.

Я пойду первым, — спокойно ответил Клайв. — Конечно, если будет куда идти и проход откроется.

Я тоже пойду вместе с тобой! — Глория обвела взглядом окружающих её мужчин. — Я не боюсь, и пусть испугавшиеся устыдятся, увидев, что хрупкая женщина идет впереди.

В ответ Манстеру только и оставалось, что развести руками.

Мистер Берри, — взял слово молчавший до этого сенатор Вадс, — сейчас, когда до момента истины осталось совсем немного времени, я выражаю вам признательность от лица правительства штата за ваше мужество и упорство. Я сам пострадал от чудовища и надеюсь, что вы сможете отомстить ему сполна и за моих девочек тоже. Если что-то сейчас пойдет не так, то все равно, ваши усилия будут оценены, и я не сомневаюсь, что вы найдете способ продолжить борьбу.

Если переход не откроется и дом просто сгорит, то страховая компания, боюсь, не выплатит ни цента, — с сомнением произнес мэр Эштон.

Ничего, — уверенно сказал Вадс. — На их адвокатов мы найдем своих. Память невинных жертв стоит этого.

Послушайте! — Клайв даже легонько стукнул по столу, привлекая к себе общее внимание. — Да мне наплевать на дом! Неужели хоть одна жизнь, которую мы еще можем спасти, стоит этих разговоров?! Сейчас мы устроим грандиозный пожар на глазах у множества свидетелей. Потом входим в дом через открывшийся проход, и точка! Никаких сомнений быть не должно — наши сомнения только на руку Грюнфельду. А страховая компания пусть подавится этими деньгами — может, и поперхнется! Не надо больше ничего говорить, господа, к чему это?! Давайте начинать концерт!

       Клайв несколько мгновений обождал, смотря за реакцией на свои слова, а потом, видя понимание в их глазах, кивнул всем сразу, и взяв Глорию за руку, вышел из автобуса.

                                                                Глава 9. Перемещение. Продолжение.

       Едва они появились из дверей, люди, находившиеся на улице, разом повернулись в их сторону. Все знали, что в автобусе сейчас решается ряд важных вопросов и с нетерпением ждали развязки. Клайв и Глория, продолжая держать друг друга за руку, сразу направились к своей группе. Лейтенант Борс только что приехал, и теперь отряд был в полном составе. Мэнгрум деловито расхаживал вдоль строя солдат, внимательно осматривая их экипировку. Стараясь максимально облегчить каждого, он указывал на предметы, которые не следовало брать с собой, и рядом с ними уже образовалась порядочного размера кучка, состоящая из одежды, бутылок с водой и множества разной всячины.

Я понимаю, что вы не до конца осознаете, куда мы попадем, — говорил он. — Я вовсе не хочу лишить вас этих вещей, но там они вам не понадобится, потому что чувство голода и перепады температуры невозможны только здесь, на поверхности земли. Там с нами останутся только наша воля, чувства и энергия, так что о кока-коле можете пока забыть.

       Манхабата, тоже стоявший в строю, мягко улыбался, слушая эти речи. Рукой он поглаживал ручку пистолета, выданного ему майором, при этом чувствуя какое-то единение с этими людьми, с которыми ему предстояло совершить немыслимое. Он был совершенно спокоен — видя их сплоченность и боевую выучку, Элиас сам наполнялся уверенностью, которой ему так не хватало всю жизнь. И даже Мэнгрум, в котором он безошибочно определил безжалостного, практически лишенного души человека, который не остановится ни перед чем, даже Мэнгрум вселял в Манхабату спокойствие. Сейчас он был с ним в одной команде, и железная воля этого человека не оставляла сомнений в положительном исходе дела.

Всё нормально? — спросил Клайв, подходя к ним. — Готовы? Адам, привет!

Борс приветственно поднял руку.

Да понабрали с собой вещей, как будто в поход собрались, — Мэнгрум еще раз оглядел строй. — Свитера, сникерсы, сигареты — чего только нет! Ну, вы там закончили?

Да. Скоро начнем представление. У меня тут есть список..., — Клайв достал из кармана бумагу, — давайте, я сейчас его зачитаю. Прошу меня извинить, но многих из вас я еще не знаю, так что, когда я назову имя, просто поднимите руку. Итак, меня зовут Клайв Берри — это, вы, надеюсь, все знаете. Глория Эстебан и Элиас Манхабата — консультанты.(Глория улыбнулась). Лейтенант Адам Борс и майор Стэн Мэнгрум — мои заместители. Лейтенант Рональд Вердклифф — представитель полиции штата. Далее спецназ...сержант Джон Рой, сержант Магнус Петерсон, капрал Себастьян Ачиллес — мастера ближнего боя. Ага, вижу, ребята. Спасибо! Харольд Хеншен, Джеймс Кокс, Мэттью Дометт — пулеметы. Джон Мэрфи,Ричард Дилэйн, Брендон Келли — саперы. Лоурен Риттер, Том Максорти, Брюс Максорти — снайперы. Всё отлично, ок! — Клайв сложил листок с фамилиями и снова убрал его в карман. — Нас восемнадцать человек. Надеюсь, что столько же вскоре вернется назад. Ну что же, давайте приступать. Все готовы?

Да, сэр! — ответом ему был стройный хор голосов.

Супер! — Клайв улыбнулся. — Мистер Моррис, можно вас?!

    Тот подошел. До этого, вместе с остальным руководством, он стоял несколько поодаль, и не вмешиваясь, смотрел за последними приготовлениями отряда, которые воспринимались окружающими как некое таинство, где для посторонних места уже не было.

Мистер Моррис, — сказал Клайв, доставая из кармана пять небольших черных трубочек, — это ройтеры профессора Мозера. Сейчас я раздам их людям и, возможно, они помогут спасти не одну жизнь. Я понимаю все их значение для науки и видел, насколько некоторым из присутствующих здесь господ военных, хотелось бы заиметь подобную вещицу. Но сделать такого подарка я им не могу — там, куда мы идем, ройтеры могут оказаться бесценными. А обороноспособность страны, думаю, от этого не пострадает.

Понимаю вас, мистер Берри, — Моррис оглянулся на группу людей, от которых сам только что отделился, — вы имеете полное право так поступить. Если будет возможность, возьмите с собой на обратном пути хоть один экземпляр, а если нет — ну и черт с ним!

   Клайв внимательно посмотрел ему в глаза, а затем кивнул и обвел взглядом свой отряд:

Ройтеров всего пять. Понятно, что на всех не хватит. Позвольте, я дам их тем, кому считаю нужным, без объяснений. При случае каждый из вас сможет воспользоваться этим оружием но сейчас я поступлю так — один я оставляю себе, второй миссис Эстебан, третий мистеру Мэнгруму, четвертый мистеру Манхабате и пятый мистеру Борсу.

Сопровождая свои слова действием, Клайв вручил ройтеры всем названным и еще раз осмотрел строй.

Ну что же, — сказал он, — предлагаю начать. Скоро мы станем героями... или не станем ими. Не суть важно. В случае удачной попытки перемещения нам предстоит невероятное путешествие. Я не знаю, что нас ждет там, но в том, что в этом случае мы справимся с Грюнфельдом я не сомневаюсь. Вперед, господа! Мистер Моррис, подавайте военным команду. А говорить красивые слова.... потом будем!

Хорошо, мистер Берри. Если все готовы, то начинаем!

Моррис обошел строй, по очереди пожимая всем руки, а затем отправился к дому, по пути сделав знак группе военных следовать за собой.

Идите за ними, — сказал Клайв своим людям. — Я сейчас подойду!

Что случилось? — спросила Глория, которая отстала от остальных и подошла к нему.

Ничего, милая. Хочу сказать им несколько слов, — Клайв кивнул на сенатора, мэра и остальных.

Понятно. Тогда я пойду?

Да, конечно. Я быстро! — Клайв поцеловал ее и быстрым шагом направился у автобусу.

Прошу меня извинить, господа, — сказал он, подходя к группе руководства, — я дал команду начать операцию, немного обойдя при этом вас. Ваше участие в деле, несомненно, принесло огромные плоды. Без него возникло бы столько трудностей, что, как я сейчас понимаю, привело бы к общему поражению. Огромное вам всем спасибо! Но я не хотел, чтобы сейчас мы тут долго говорили красивые напутственные слова — думается, они ни к чему. В команде есть настоящий боевой настрой и незачем лишний раз смущать людей. Вы понимаете меня?

Все в порядке, мистер Берри, — ответил сенатор Вадс. — Мы все здесь не глупые люди, через многое прошли и понимаем жизнь получше многих. Вы сейчас вправе поступать так, как считаете нужным, так что не оправдывайтесь. Я вижу, солдаты уже встают на позиции... пойдемте туда!

Спасибо, господа! — Клайв отошел на пару шагов и сделал в их сторону легкий поклон. — Мы все отвечаем за исход дела, и я понимаю, какая ответственность лежит на каждом из вас. Но не волнуйтесь, мы не подведём!

    Он развернулся, и предлагая всем следовать за собой, направился к дому, возле которого, уже собралось не менее полусотни человек. Солдаты в ожидании приказа поглядывали на своих командиров, а те, в свою очередь, ждали последней отмашки от высшего руководства. Команда Клайва стояла перед калиткой, ведущей к дому, молча глядя на открытую дверь, в которую вскоре им предстояло ринуться, не взирая на бушующий огонь.

Ну вот и все, — сказал Берри, подходя к ним, на ходу снимая куртку и бросая её на землю, — сейчас начнется! Значит так: как только откроется проход, я иду первым, Глория сразу за мной. Остальные двигаются в порядке очереди, строго через десять секунд за предыдущим. Всё понятно?

Да, сэр!

Сомнений нет.

Нет!.

Тогда в бой! — он повернулся, и поймав взгляд Морриса, поднял руку. — Давай!

    Тот кивнул, и обернувшись к стоявшему рядом полковнику Манстеру, отдал короткий приказ. Манстер молча отдал честь, достал из кармана рацию, и в следующую минуту три огнеметчика, находившиеся непосредственно возле дома, начали свою работу. Первые струи огня прошлись по крыше, и было видно, как горящая жидкость, разливаясь по ее волнистой поверхности, проникала во все щели, поджигая уплотнитель между листами кровли. Затем, стоявшие по периметру солдаты, короткими очередями разбили окна на обоих этажах, и тут же огнеметчики направили в них свои смертоносные струи. Действовали они четко и слаженно, и вскоре в доме не осталось ни единого места, не пожираемого огнем.

Хватит! — крикнул Клайв, обернувшись туда, где стоял Моррис и остальные. — Теперь будем ждать!

       Солдаты отступили, и все стали зачарованно смотреть как разгорается учиненный ими пожар. Первое время казалось, что по мере выгорания горючей жидкости огонь становится тише, но вскоре он занялся с новой силой. Особняк, более чем наполовину сделанный из дерева и других горючих материалов, разгорался подобно исполинскому факелу. Пламя с ревом вырывалось из окон, трещали перекрытия, а кверху уже поднимался огромный столб едкого черного дыма.

Везувий, блин! — проговорил Борс. — Черт подери, но вы видите — из входной двери нет даже дыма!

       Это видели все. Вокруг все горело, но за проемом двери по прежнему была темнота, и пламя, освещавшее всё вокруг, казалось, было не в силах её побороть. Клайв снова оглянулся — кинокамеры работали, операторы находились на своих на своих местах. Он нащупал руку Глории и крепко сжал ее.

Кино про нас уже снимают, — тихо сказал Берри. — Получится у нас или нет, но популярность гарантирована. Тебе страшно?

Очень! — призналась она. — Несколько минут назад еще не было страшно, а теперь, когда я вижу все это, я боюсь.

Всем страшно? — спросил Клайв, смотря на своих людей.

А ты думал! — Мэнгрум ответил за всех. — Самосожжение в планы не входило.

Так! — Клайв повысил голос. — Давайте отойдем подальше!

       Действительно, находиться возле горящего особняка становилось опасно. Волны раскаленного воздуха одна за другой находили на них, каждый раз становясь все горячее и горячее. Солдаты тоже стали отходить, спасаясь от нестерпимого жара.

Отходим на двадцать метров! — скомандовал Мэнгрум.

       Клайв понимал, что что-то срочно надо делать. Скоро дом запылает полностью, и им не удастся даже приблизится к нему, не говоря уже и проникновении внутрь. Он не отрываясь смотрел на черный провал входа, по прежнему не подверженного огню.

Я пойду, — сказал он Глории. — Будь что будет!

Надо идти, — согласилась она и поправила шапочку, натянув ее на самые глаза. — Боюсь, волосы сгорят по дороге!

Еще три минуты и люди не пойдут, — Клайв сжал ее руку еще крепче. — Всё, милая, я готов. Если что — прощай!

Он наклонился и крепко поцеловал ее в губы.

Это действительно страшно, господа, — обратился он к остальным. — Представлять и видеть воочию — разные вещи. Но я сделаю это, и если все в порядке, то дам знак. Помните, ради чего мы здесь, и можете быть уверены, что награда за подвиг не заставит себя ждать!

    Затем Клайв повернулся в сторону смотрящих на них людей, поднял руки вверх и издал крик, напоминающий боевой клич индейцев. В ответ те, в знак солидарности, тоже подняли руки, а Моррис даже несколько раз ударил себя по груди, показывая свое особое уважение. Потом Клайв снова встал лицом к дому, как-то хитро посмотрел на Глорию и бегом бросился вперед...

       По мере приближения к двери жар становился совершенно нестерпимым. Клайву казалось, что кожа на открытых участках тела вот-вот начнет обгорать и плавиться, но когда до цели оставалось не более десяти метров, неприятные ощущения стали исчезать, а когда он буквально влетел внутрь — исчезли совсем. Казалось, что верх коридора был покрыт неким куполом, совершенно непроницаемым для огня и дыма. Да и коридором то, что открылось пред ним, сложно было назвать. Знакомые очертания исчезли, и теперь перед Клайвом лежал длинный тоннель с низким округлым сводом, что делало его похожим на огромную трубу. В конце он увидел странное голубое свечение, исходившее от некоего объекта, напоминавшего обычное окно, но времени осматриваться не было, а потому, выглянув наружу, Клайв призывно махнул рукой, давая остальным знак следовать за собой, и бегом бросился вперед. По мере приближения светящийся объект приобретал четкие очертания и вскоре Клайв уже ясно видел перед собой ту самую картину, с которой и началась вся история. Они висела под самым потолком, и испускаемый ею ровный голубоватый свет образовывал на полу перед стеной четкое отражение. Впрочем, то, что увидел Клайв, отражением можно было назвать лишь отчасти. Скорее, это зрелище напоминало маленький декоративный бассейн, какие часто можно встретить во дворах частных домов, но только наполнен он был не водой, а плотным клубящимся дымом, который, однако, не покидал строго отведенных границ. Клайв понимал, что от него требуется, но решил обязательно дождаться Глорию, и она не заставила себя ждать. Уже через несколько секунд он услышал ее торопливые шаги.

Все нормально? — спросил он.

Да, милый. Сейчас за мной идет Вердклифф. Мэнгрум сказал, что будет последним, чтобы в случае чего подгонять своих. Что это тут у тебя?

Дым! — Клайв подвинулся в сторону, чтобы ей было лучше видно.

А! — Глория посмотрела наверх. — Вот и картина! Это не дым, милый, а морок. Туман из другого мира. Если встать в него, то он засосет тело вместе с душой, переместив их куда надо.

Это я понял... а вот и Вердклифф!

Что у вас? — спросил тот, подходя. — Тупик?

Не совсем... черт возьми! — Клайв посмотрел на Глорию. — Нас сейчас здесь соберется целая толпа! Мне пора идти — места всем не хватит!

Давай! — подбодрила она его, ткнув кулачком в грудь. — Я сразу за тобой!

Ронни, — Клайв обратился к Вердклиффу, — пусть каждый идет, только дождавшись следующего за ним. Кто-то может не понять, что делать, и начнут они тут метаться! Вот, кстати, и следующий приближается!

Вердклифф смахнул со лба капельки пота:

Я и сам не понимаю, что надо делать!

Что делать? А вот, смотри! — и Клайв решительно шагнул в туман...

                                                                    Глава 10. Старый замок.

    Тут же все стихло. Он даже не успел закрыть глаза — казалось, что перед сознанием просто сменили картинку. Ничего не было видно, но чутьем он понял, что стоит на жестком каменном полу в большом и сыром помещении. В следующее мгновение откуда-то сверху послышалось легкое шипение и Клайва кто-то толкнул в бок.

Глория?

Да, милый. Нам надо отойти в сторону, а то Вердклифф нам сейчас раздавит.

Давай сюда, — Клайв нащупал ее руку и они сделали несколько шагов.

Где мы?

Не знаю, похоже на какой-то подвал. Я даже не успел достать фонарь.

Тем временем шипение повторилось и они услышали голос Ронни:

Твою мать!

Отойди в сторону, — предупредил его Клайв. — Мы появляемся здесь в одном месте, и для следующего останется немного места.

Где вы?

Подожди, я сейчас! — отозвался Берри: в волнении он никак не мог справится с застежкой кармана, в котором лежал фонарь. Наконец, ему это удалось и вспыхнувший луч осветил помещение. Первым делом он нашел Глорию, которая мягко улыбнулась в ответ и пальчиком указала куда-то в сторону от себя. Переведя луч в том направлении, Клайв и остальные стали свидетелями незабываемого зрелища — оказалось, что шипение раздается из тоненькой щелки в массивной каменной стене, а в следующую секунду перед ними уже стоял капрал Ачиллес. Он возник мгновенно, буквально проявившись из воздуха, и человеческий глаз оказался просто не в состоянии засечь этот момент. Ачиллес зажмурился от яркого света и закрыл глаза рукой.

Что здесь происходит? —— спросил он.

Отойди, Себастьян! — Вердклифф потянул его за рукав. — Сейчас следующий появится.

       Следующий, а им оказался Элиас Махабата, не заставил себя ждать, и уже через несколько минут вся команда была в сборе. Последним шел майор Мэнгрум, который после своего появления сразу начал отчаянно материться и отряхиваться. К этому моменту некоторые тоже успели включить фонари, и они увидели, что сверху он весь покрыт черной сажей.

Что случилось, Стэн? — Клайв подошел к другу и протянул ему свой платок.

Дом рухнул! — ответил Мэнгрум, протирая лицо. — Когда я вбегал внутрь, обвалилась крыша. Ожидавший меня Мэрфи показал, что надо делать, шагнул вперед и исчез, а я немного задержался. Сверху послышался страшный грохот и потолок весь пошел красными змейками, представляешь?! А я стоял, и как дурак завороженно смотрел на это зрелище. Потом стали появляться трещины, пошел дым, сверху начало сыпаться, и когда я уже прыгал в светящееся варево, то свод рухнул. Еще доля секунды и меня бы прибило нахрен!

Всё нормально, — сказал Клайв. — Ты здесь, а о том, что было, надо забыть.

Забыть? А как мы теперь выберемся отсюда, если всё завалило?!

Сейчас не об этом надо думать. А кстати, все мы появились здесь вот из этой щелки! — Клайв осветил стену перед собой.

Похоже на задницу! — Мэнгрум последний раз провел по лицу и выбросил грязный платок в сторону.

Путь назад не здесь, — усмехнулся Клайв.

Взорвем стену, если понадобится!

Посмотрим. Включайте фонари, ребята! Раз все мы в сборе, то настало время осмотреться!

    Клайв осветил лица людей. Все выглядели достаточно бодрыми, и только Манхабата, стоявший несколько в стороне, что то исступленно шептал, прикрыв глаза. Фонари вспыхивали один за другим, и соединив их лучи, они смогли понять, где находятся. Это действительно было огромное подвальное помещение, потолок которого возвышался у них над головой не менее чем на шесть метров. В одном его углу стояли гигантских размеров деревянные бочки, в другом точно такие же, но поменьше. У противоположной стены, метрах в двадцати от места их появления, начиналась широкая каменная лестница, заканчивающаяся широкой массивной дверью, окованной железом. Все разошлись по помещению, и высвечивая каждый метр, старались составить наиболее полную картину места, где находились. Бочки оказались пустыми — было видно, что они давно не использовались. Снаружи не раздавалось ни единого звука, в стенах не нашлось ни единого окошка, и стало ясно, что вскоре им придется отсюда выходить. На коротком совете было решено немного обождать, дать себе время свыкнуться с происходящим, а только затем приступать к следующему этапу.

       Они находились здесь уже не менее двадцати минут и понемногу стали свыкаться с новыми ощущениями. Первое, что каждый замечал почти сразу, это было полное отсутствие запахов. Только Глория и Манхабата знали, что это связано с отсутствием дыхания в простом, привычном каждому, смысле. Нет, фактически люди не переставали дышать, но этот процесс перешел из физического на ментальный уровень и привычные ощущения оказались необходимы сознанию. Каждый человек знает, что должен дышать, иначе наступает удушье и смерть, и сейчас только сознание выполняло эту функцию, давая видимость соблюдения этого основного земного закона, совершенно ненужного в данных условиях. Также все заметили, что звуки доходили до них намного быстрее, чем на земле, и задержка, незаметная там, здесь становилась очевидной. Тело приобрело легкость, и даже тяжелое оружие и боеприпасы не казались теперь обременительными. Часы, которые оказались у некоторых с собой, остановились, а когда один из них, сапер Максорти, чиркнул зажигалкой, пламя из нее вырвалось вверх более чем на метр.

Клайв, пусть они выключат фонари, — Глория, подошла к Берри, который вместе с Борсом стоял у лестницы и задумчиво смотрел на дверь.

Зачем? — тот удивленно обернулся.

Они не нужны.

Мы окажемся в полной темноте.

Нет.

Хорошо, — Клайв пожал плечами.

—     Внимание! — громко сказал он. — Сейчас нам всем необходимо выключить фонари — наш эксперт считает, что в них нет необходимости. Если будет нужно, мы включим их снова.

    Подавая пример, Клайв первым выключил свой фонарь, и хотя никто не понял смысла его слов, но команда была выполнена, и через мгновение они остались в кромешной темноте.

И что дальше? — сказал кто-то.

Ребята! — раздался голос Глории. — Послушайте меня! Батарейки в ваших фонарях кончаться быстро, и что дальше? Там, за дверью, тоже нет никакого естественного освещения, можете не сомневаться. Можно сделать факелы, но они освещают только на минимальном расстоянии вокруг. Поймите, что мы сейчас находимся не в том мире, к какому привыкли, и нельзя здешние реалии сопоставлять с земными.

Так что же делать? — все узнали голос Мэнгрума. — Научите нас, ведь затем вы и находитесь здесь, как я понимаю!

Вы правы, майор, и за этим тоже. Перво — наперво вы должны понять, что здесь нет солнца, нет неба, нет земли. Все, кроме солнца, здесь создает наш разум, ориентируясь по привычным моделям.

А замок? Замок же есть? Мы все видим его одинаково!

Замок — это цель нашего путешествия, и он действительно есть. Вот только создан он не для нас. На земле от него остались одни руины, а здесь, хотя я еще и не видела всего, но уверена, что здесь он существует в своем лучшем состоянии.

Вы знаете, миссис, — подал голос Вердклифф, — это всё хорошо, но я, как и остальные, до сих пор ничего не вижу!

Мистер Вердклифф, — спокойно ответила Глория, — сейчас вы стоите справа от меня, одной рукой придерживая винтовку, а другая у вас в кармане. Фонарь у вас за поясом. Так?

Так! — Вердклифф был явно изумлен.

А теперь вы все просто представьте, что никакой темноты нет, а есть ровный полумрак... ну, как примерно раннее-ранее утро. В воздухе висит легкая дымка, скрадывающая очертания отдаленных предметов, но в целом уже рассвело.

    Она замолчала и настала полная тишина. Люди пытались справиться с новыми ощущениями, и, наконец, прорвало. Первым, кому это удалось, был Клайв Берри.

У меня получилось! — сказал он. — Черт возьми, я действительно отлично всё вижу!

И у меня! — отозвался еще один голос. — Ребята, это совсем легко! Мне даже сейчас все равно, открыты или закрыты у меня глаза! Просто представьте, что темноты нет — потом щелчок и всё ок!

Есть! — сказал еще кто-то. — Вижу все отлично!

Как это происходит? — спросил Мэнгрум, который стоял неподалеку и озирался по сторонам.