ночью

я тихонечко пересеку наш старый двор,

волоча за собой рваное знамя.

не скажу тихо слов, мол, смотри,

дорогая, вернулся с войны,

незачем врать, ведь мы с тобой точно знаем,

никуда я не возвращался.

я бежал.

трусливо, быстро, бросив все,

что с такой помпой защищать отправлялся,

и теперь, когда от дома остался только фундамент,

когда нет угрозы укоряющего взгляда,

я вернулся домой,

тогда, когда над двором опускаются темные тени.

лишь теперь, когда от смеха остался лишь звук,

когда мои рыжие волосы побелели,

я признаться должен себе, что был к участи такой

не готов— к роли труса, не ставшего храбрым трупом.